Кодекс законов о браке, семье и опеке написан всецело и исключительно в интересах защиты матери и ребенка как слабейшей стороны в житейских конфликтах с мужчиной. Например, внебрачных детей по закону как бы не существует, они приравнены во всех правах к законным детям. Регистрация рождения, брака и смерти производится в отделах Записи актов гражданского состояния при местном исполкоме, сокращенно — в ЗАГСе. Там же находятся все старые метрические книги, изъятые из церквей.

Женщина имеет право записать рожденного ею ребенка на любое лицо. ЗАГС его об этом уведомляет. Если от этого лица не поступит возражений, ЗАГС формально регистрирует его отцом новорожденного. Споры об отцовстве и связанных с этим алиментах, расходах по беременности и родам разрешаются в народных судах весьма просто, почти автоматически, путем элементарного опроса свидетелей о совместных прогулках, посещениях кино и т. д. В задачу суда входит установление «естественного хода вещей». Исследование крови не применяется, так как принадлежность крови отца и ребенка к одной группе еще ни о чем не говорит, да и лаборатории такие существуют только в крупных городах.

Алименты присуждаются по закону в размере 1/4 заработной платы ответчика, рабочего, служащего или колхозника, на каждого ребенка. Однако более 50 % общей зарплаты не может быть присуждено, сколько бы детей ни было, так как ответчик, лишившись своей зарплаты, может стать «социально опасным элементом».

«Многоотцовства» не существует. Так, если ответчик ссылается, что женщина в период зачатия была в близких отношениях не только с ним, но и с другими лицами, суд вызывает этих лиц, и если путем судебной проверки факт этот подтверждается, суд все же признает отцом кого-нибудь одного и присуждает с него алименты. Право на алименты имеют также престарелые, нетрудоспособные и неимущие родители, а также дед и бабка.

Дела об отцовстве и алиментах имеют широкое распространение. Редко они носят драматический характер. Обычно это имеет вид какого-то бытового события, подчас и комического. Суд слушает их в большинстве случаев подряд, без перерыва, пачками, и иногда получается нечто вроде водевиля.

Женщина, держа ребенка на руках, обычно выступает с победоносным видом, как бы подчеркивая, что теперь «совецка власть», и она может хоть тут отыграться на ком-то. Ответчик — парень в советском национальном костюме, т. е. в какой-нибудь канареечного цвета рубашке навыпуск, с поясом, надетым не на талию, а через плечо, в штанах «галихве» навыпуск, застегнутых на икрах пуговицами для красоты, без ботинок, но в калошах. Он треплет себя по коленке бархатной фиолетовой кепкой, сделанной из старого дивана, и пренебрежительно смотрит на истицу. Он не признает отцовства.

«Хай кровь оследствуют», — говорит он суду, желая сразить истицу своей образованностью, и, чтоб окончательно убить ее, добавляет: «Не я один ходил, там и другие ребята паслись, и Петька Кишкодавленко, и Федор с Поповой гребли, и Ванька с Соленых Хуторов»…

«У, бесстыжие твои глаза, — отвечает в таких случаях истица, — ты посмотри на ребеночка: вылитый твой портрет».

Ответчик отворачивается, у него на лице едва заметная улыбка. Ему все же лестно, что у него есть портрет и что вообще он играет на суде роль героя-любовника и может хоть немного покуражиться. Ему не хочется только платить алименты. Но бывает, что истица не отрицает посещение ее другими лицами, однако доказывает, что это было уже после зачатия. В таких случаях положение будущего отца печально.

Редко дела оканчиваются примирением, т. е. согласием ответчика вступить в законный брак с истицей; это бывает обычно перед разбором дела или если на суде будет доказано, что действительно Ванька с Соленых Хуторов не ходил к истице, так как у него была своя «барышня».

Но вот перед судейским столом стоят три истицы с новорожденными детьми, а ответчик один. Никаких доказательств у них нет. Одна из них живет в станице Тихорецкой и родила ребенка 2 января, другая в станице Кавказской и родила 3 января и третья живет в станице Гулькевичи и родила 4 января. Все эти населенные пункты расположены вдоль железной дороги, на небольшом расстоянии друг от друга. В деле имеется командировочное удостоверение ответчика, полученное из конторы по месту его службы, с отметками, что в Тихорецкой он был 2 апреля, в Кавказской 3 апреля и в Гулькевичах 4 апреля, т. е. ровно за 9 месяцев до родов каждой из этих женщин. «Естественный ход вещей» не в его пользу: природа сыграла с ним шутку, прямо как по часам… Ответчик не признает отцовства ни в одном случае, он говорит, что он женатый человек, имеет троих детей, очень хорошо живет со своей женой, что, действительно, он был в названных станицах в командировке по закупке скота, был перегружен работой и никогда не позволил бы себе «заниматься такими глупостями», тем более в служебное время; истицы просто хотят расстроить его семейную жизнь. А они наперебой доказывают и рассказывают все обстоятельства дела.

Заслушав несколько таких дел, суд удалился на совещание. В первом ряду в публике сидел старик казак, опершись подбородком на палку. «И куда это стыд ныне девался?»… — произнес он.

Браки заключаются простой регистрацией в ЗАГСе, так же просто они и расторгаются, по заявлению в ЗАГС хотя бы одной из сторон, причем мотивы указывать не обязательно. Я как-то дежурил в «избе-читальне», где мы, адвокаты, писали бесплатные заявления. Ко мне обратился один человек и попросил написать ему заявление о разводе. Текст его был очень прост: «В ЗАГС. От гражданина такого-то, живущего там-то. Прошу мой брак с гражданкой такой-то, заключенный тогда-то в ЗАГСе таком-то, расторгнуть, предоставив моей бывшей жене право носить ее девичью фамилию. Адрес ее такой-то. Подпись. Дата. Приложение: брачное свидетельство». Если оно утеряно — дается подписка.

Я спросил его:

— Как зовут вашу жену?.

— Жену? Что-то я не упомню, вот забыл… Никак на память не идет.

— А сколько же времени вы были женаты и когда разошлись?

— Да женаты мы месяца три, а разошелся я недавно.

— А сколько раз вы были женаты?

— Четыре раза.

— И все четыре раза неудачно? А имена тех трех жен вы помните?

— Тех будто помню, а вот эту забыл.

— Как же вы ее называли, когда жили совместно? Катя, Фрося, Маня, Даша?

— Просто звал: жинка или жена.

Так как брачное свидетельство он утерял, а назвать жену свою не мог, я не имел возможности написать ему заявление.

Бывают случаи, что человек не знает имени своей матери или отца, так как он их рано потерял, например, в голод или вырос в детдоме. Здесь же человек просто растерял имена своих жен. И это не был какой-нибудь прожигатель жизни или человек из подонков города. Это был рядовой колхозник. Хотя были неоднократные циркуляры о приведении комнат ЗАГСов в приличный, уютный и меблированный вид, в сельской местности они выглядят просто по-свински: в грязном помещении, вместе с другими отделами, где шумно и накурено, свидетели, жених и невеста наваливаются животами на стол, повернувшись спиной к публике, и диктуют свои имена писарю, а кругом заглядывают любопытные и делают замечания.

Брачный возраст по Кодексу снижен до 16 лет (по более раннему кодексу он начинался с 18-ти). Кроме зарегистрированного брака, существует понятие еще и «фактического брака». Он, по просьбе заинтересованных лиц, устанавливается народным судом и в таких случаях имеет все последствия зарегистрированного брака. Церковные браки, заключенные после революции, не порождают никаких юридических последствий, тем более что и священники лишены права выдавать какие бы то ни было документы. Однако стороны могут впоследствии, не упоминая о церковном обряде, зарегистрироваться в ЗАГСе или доказывать фактический брак в суде.

Свадьбы совершаются очень бедно. Нет больше свадебных поездов, когда расписные тачанки катили на резвых лошадях, разукрашенных цветами и лентами. Во-первых, нет цветов, во-вторых — лент, а в третьих, нет лошадей и тачанок, — все обобществлено, т. е. в колхозе, и на них ездят ныне разные председатели, судьи и прокуроры. Ни один председатель не даст лошадей на такие пустые дела, как свадьба, когда у него всегда и всюду «прорывы»: и по пахоте, и по севу, и по подвозке семян, и по вывозке хлебопоставки. Кроме того, он должен дать конный транспорт на вывозку леса для леспромхоза согласно постановлению Северо-Кавказского краевого исполкома, где будут в горах калечиться и убиваться лошади, рваться сбруя, ломаться колеса и фуры, не приспособленные к перевозке громадной тяжести буковых кряжей, тем более по горному бездорожью. Затем, он должен отрядить еще больший транспорт на постройку водохранилища на реке Белой для регулирования течения этой реки; это дело имеет «оборонное значение», так как вода будет использована не только для орошения кубанских земель, но и как огромнейший аэропорт для посадки гидропланов Красной армии. Водохранилище это гигантских размеров, сносятся для него целые станицы, осушаются болота, насыпаются многокилометровые дамбы, и все вручную, первобытными орудиями и конным транспортом. Постановление о его постройке и об участии в этом колхозов подписано самим Сталиным. Так что если председатель колхоза даст лошадей на свадьбу, это будет одним из главных пунктов обвинения, когда его будут судить за невыполнение планов; и поэтому жених, невеста и свидетели приходят и уходят пешком.

Отошли в вечность и все свадебные обычаи и обряды: засылание сватов, перевязанных через плечо вышитыми полотенцами, провожание подругами невесты, посещение родителями жениха и невесты друг друга, свадебные пиры, подарки, выкуп на воротах, — все это можно видеть ныне только в украинских пьесах в театре. Молодые потолкутся в грязном исполкоме в толпе посетителей, никто не предложит им сесть, никто не встретит их с улыбкой, не скажет ни приветственного, ни напутственного слова и никто не будет держать над их головой короны и не наденет обручальных колец. В пиджаке с оббитыми рукавами или в грязной «толстовке», небритый писарь, или, как говорят, «советский архиерей», выдаст им грязными прокуренными пальцами «свидетельство о браке», и они уйдут домой к новой, радостной и счастливой жизни, т. е. в беспросветный мрак советской действительности.

Нет ни радости на лицах гостей, родных и самих молодых, нет той окружающей обстановки и приготовлений, нет торжественности в свадебном обряде, которые порождали мысль об ответственности и серьезности нового жизненного пути. Регистрация брака производится в той же обстановке в исполкоме, как и регистрация скота, покупка или продажа коровы или лошади.

Как хорошо и торжественно было сказано в нашем старом 10-м томе Свода Законов об обязанностях супругов, муж обязан любить свою жену, как себя самого, извинять ее недостатки, облегчать ее немощи… Жена же обязана повиноваться своему мужу как главе семьи и пребывать к нему в неограниченном послушании и преданности. Над этим смеялись и досмеялись до того, что ныне неизвестно, кто глава семьи: то ли дочь-комсомолка, то ли сын-пионер, которые могут донести на родителей. А жена вместо «неограниченной преданности» может сообщить в НКВД, что ее муж служил в Белой армии.

Смеялись и над тем, что собственность должна быть священна и неприкосновенна, и досмеялись до того, что остались без штанов. Смеялись и над религией, и вот человек стал человеку волком.

Брак считался серьезным гражданским актом, по учению Церкви он был даже одним из семи «таинств» наряду с таким, как, например, крещение. Большевики направили три удара на разрушение общественного строя: на семью, на собственность и на религию — и создали социалистическое общество, в зловонии которого люди задыхаются. Поэтому брак и считается маловажным делом, которое можно расторгнуть одним заявлением в две строчки.

Взаимные права супругов по имуществу определяются так: имущество, нажитое до брака, является личной собственностью каждого, все, что приобретено при совместной супружеской жизни, считается общим. Кажется, это справедливо. Более того, если муж работает, а жена ведет хозяйство по дому и даже не имеет детей — все нажитое в это время считается общим имуществом.

На этом закончим изложение Кодекса и сделаем некоторые выводы и заключения. Конечно, нельзя отрицать, что уравнение в правах внебрачных или так называемых «незаконнорожденных» детей является гуманным и цивилизованным законодательным актом, так как дети не виноваты в своем незаконнорожденном происхождении. Но позволительно спросить: уравнение в каких же правах, когда и законные дети и их родители не имеют прав? Нет у них ни земли, ни фабрик, ни заводов, ни торговых, ни промышленных заведений, ни капиталов, ни доходов, ни звания, ни состояния — остался лишь голый советский гражданин, с единственным правом и даже обязанностью голосовать на выборах в Верховный Совет. Может быть, наследственные права? То есть, на какую-нибудь 1/5 часть примуса наравне с другими наследниками или на ведро, кастрюльку или часы «ходики». А домовладение? Но какой же процент граждан владеет на праве собственности домами, и у какого количества этих домовладельцев есть незаконнорожденные дети? Поэтому надо говорить не о единицах, а об общем имущественном бесправии. Не уравнением в правах, а общим бесправием уравниваются законные и незаконные дети. Поэтому провозглашение этого гуманного принципа в Кодексе есть пустой и фальшивый звук.

А в крестьянском быту это не имеет никакого значения, так как членами крестьянского двора считаются лишь лица, совместно проживающие в этом дворе. Лица, проживающие вне его, никаких прав в отношении крестьянского двора не имеют, даже наследственных.

Алименты? Горькая доля тех женщин, которые имели внебрачных детей или разошлись с мужем, имея на руках ребенка. Четверть оклада плательщика алиментов не может покрыть тех расходов, которые связаны с покупкой еды, одежды, воспитанием ребенка и отрывом самой матери от работы. Это не значит, что нужно присуждать половину или больше зарплаты ответчика, а то, что при общем нищенстве и заработной плате самого плательщика, не покрывающей даже его прожиточного минимума, один принцип алиментов не возмещает того урона, который несет женщина от создавшегося положения. С голого, что со святого. Что можно взять с колхозника, который сам получает горсть зерна и пук соломы один раз в году после подсчета бухгалтерией колхоза всех прибылей и убытков, или с рабочего или служащего, которые вынуждены спекулировать, махинировать и даже красть, чтоб прокормиться?

Аборт по Уголовному кодексу карался лишением свободы до 5 лет как для женщины, так и для лица, производящего его. Но закон этот был приостановлен, а аборты разрешены как по медицинским соображениям, так и по бытовым причинам, причем приобрели весьма широкое распространение и превратились в социальное явление. Тогда закон был восстановлен и аборты снова запретили, что легло всей своей тяжестью на женщину. Обманутая мужчиной или брошенная мужем, она идет на страдание и муки к подпольному абортмахеру, к какой-нибудь грязной и невежественной бабке, подвергая свою жизнь и здоровье опасности и огромному риску. Иначе она должна принять на себя непосильную тяжесть содержания и воспитания ребенка.

Далее, встает вопрос о раздельности добрачного имущества и общности нажитого в браке. Какое может быть имущество до брака у молодых людей? Только нажитое их родителями, но оно давно отнято, а при совместной жизни ничего нельзя нажить. В старое время работал глава семьи и кормил четыре-пять человек, а ныне, при советской власти, все пятеро в семье работают и не могут прокормиться, где же здесь думать об имуществе, нажитом в браке? Между тем, этот закон якобы охраняет интересы женщины, чтоб муж не рассчитывал и не посягал на приданое жены, он ставит будто бы даже женщину в привилегированное положение, так как она имеет равную долю в заработках мужа.

Было время, когда молодые получали во время свадебного пира подарки. «Дарую вам порося», а другой говорит: «Дарую вам теля», а там какой-то дед разошелся и говорит: «Дарую тебе на посев пшеницы 10 мешков», а другой добавляет: «А чтоб было, чем пахать, дарую пару волов», и серебро сыпалось на тарелку, попадались и золотые монеты. И отец давал лесу на хату, и мать готовила приданое. Что же ныне могут подарить молодым гости? Курицу, пяток яиц, пуд картошки или носовой платочек? Чем могут теперь отец или мать колхозники помочь своему сыну? Только горькими слезами. Вот вам и раздельность добрачного имущества и общность нажитого в браке.

Раскрепощение женщины. Отныне она равноправна и полноправна и в семье не является более послушной рабой мужа.

В любой момент она может порвать брачные цепи, и нет закона, который мог бы удержать ее возле мужа вопреки ее воле. Однако практика показывает, что легкое расторжение брака ложится всей своей тяжестью именно на женщину, и мужья выгоняют своих жен без всякого стеснения.

В газете «Правда» появился как-то фельетон под названием «Гривенник». Содержание его таково. Крупный партиец добивался «руки и сердца» девушки. Она колебалась. Родители не были согласны на брак. Но в конце концов все обошлось, и они зарегистрировались в ЗАГСе. Молодые отправились на собственную квартиру, принадлежавшую мужу. Наутро он сказал ей: «Знаешь, милая, видимо, мы не сойдемся характерами, а потому вот тебе гривенник на трамвай, поезжай к своим родителям».

В обиходе имеется слово «попрыгунчик», оно относится к тем мужчинам, которые, не задумываясь долго, заключают, а затем расторгают браки один за другим, не считая случаев «фактического брака».

В прежние времена в России в основе брака лежали религиозные принципы. Ныне царит упрощенчество во взглядах на брак и семейную жизнь и вообще отсутствует какая-либо мораль в этой области. Старое разрушено, а нового не дано, нет ни у кого чувства ответственности перед обществом. Взгляд социалистов на семью, как на какой-то пережиток в общественных отношениях, терпимый лишь в переходный к коммунистическому строю период времени, — является вообще не раскрепощением, а развязыванием половых инстинктов, которые обрушиваются всей своей тяжестью на женщину.

Чтоб не быть голословным, я отсылаю читателя к книжке рассказов Пантелеймона Романова под названием «Без черемухи», где с потрясающей реальностью описаны отношения среди советской молодежи, и к пьесе Катаева «Дорога цветов». Первый писатель был объявлен советскими критиками клеветником, пьеса второго была снята с репертуара советских театров.

Свобода любви и брака при снижении брачного возраста до 16 лет, раскрепощение женщины, упразднение понятия незаконнорожденности, узаконение внебрачных отношений под термином «фактический брак», алименты — все это лозунги за чужой счет, так сказать, «без расходов для казны», когда же дело доходит до ее интересов, то «раскрепощение» женщины имеет несколько другой вид. Так, по Кодексу законов о труде беременные женщины освобождаются от работ с выплатой им зарплаты в течение полутора месяцев до родов и полутора месяцев после родов. Позже срок этот был сокращен до одного месяца до родов и одного после родов.

8 марта каждого года в СССР празднуют как женский день. Но женщина так же, как и в обычные дни, должна встать рано утром и явиться на работу. Она освобождается, проработав полдня, для того, чтобы иметь возможность хоть раз в году сварить мужу кисель к обеду, когда он вернется с работы, а затем, вечером, на мучительно длинном профсоюзном собрании смотреть, как некоторых ударниц награждают красными косынками.

Нужно ли говорить об опеке, когда нечего опекать? Упомяну лишь о том, что опека в случае надобности назначается местным исполкомом из родственников опекаемого или лиц, по мнению исполкома заслуживающих доверия.

Кодекс законов о браке, семье и опеке был утвержден позднее других, в 1926 году, и введен в действие с 1 января 1927 года на смену более раннему, изданному в 1918-м. Появление его на свет было обставлено необыкновенно «демократично»: проект его был «поставлен на всеобщее народное обсуждение». Избы-читальни и театры набивались публикой; адвокаты, судьи и прокуроры растолковывали новый закон народу. Он был, конечно, принят везде, «единогласно». А вот Уголовный кодекс был пущен в ход без плебисцита.