Глава 5
Недобро и незло
Солнечная система Y. Высокая орбита Земли
В каюте Тюльпина было тесно и неприбрано. Парадный китель каптри висел на протянутой от верхней кромки кессона к зашторенному иллюминатору проволоке рядом с прищепленной растровой пленкой, незастеленная койка топорщилась комом казенного одеяла, на столике валялась перевернутая корешком вверх книга с аляповатой обложкой, но вполне армейским названием «Зона поражения-5». Вместо закладки использовалась старая мичманская лычка.
Тюльпин уселся на откидной стул напротив Нужного и принялся сосредоточенно набивать свою трубочку. Он на добрую минуту полностью ушел в это занятие и будто бы напрочь забыл о том, что находится в каюте не один.
Стас терпеливо ждал. Усталость навалилась на него после возвращения на борт «Данихнова» всеми своими жирными, вспотевшими телесами. Не помогли даже несколько часов, санкционированных командиром на гигиену, жрачку и сон.
Прикурив и попыхав, каптри наконец поднял проницательные глаза на Нужного.
— Что же ты вытворяешь, Стас?
— А что я вытворяю? — Нужный выдержал взгляд.
— Ты лохом не прикидывайся, ударник сельской самодеятельности! — гаркнул каптри, раздув в клочья душистое облако табачно-сакурного дыма. — На тебя тут ориентировка из КУПа пришла. Хорошо, что ведущим диспом твой дружок Шато был, а то бы не мне в руки кляуза попала, а санкциру, командующему полетами истребителей. Ну так что? Со мной будешь вопросы решать или хочешь, чтобы я тебя к безопасникам на ковер отправил? Они сюськаться не станут!
Стас медленно опустил веки, затем так же неторопливо поднял. Отпираться было бесполезно. Все действия пилота во время боевой операции фиксировались бортовыми системами корабля и сохранялись в логах, которые впоследствии тщательно изучались аналитиками. И он это прекрасно знал.
— Тяга такая, — не дождавшись объяснений, сказал Тюльпин, — ваша эскадрилья укомплектована из бывших гражданских. Причем у некоторых из них далеко не завидное прошлое. К примеру, открытие Точки и полгода на Хароне в качестве антисоца. И, навинчивая погоны на ваши снулые плечи, о сих фактах вовсе не забывали. Так что, любезнейший, либо ты сейчас мне все быстро и доходчиво объясняешь, либо катишься обратно в вонючие казематы толочь урановую руду.
— Товарищ капитан третьего ранга…
— Меня Сергеем зовут.
— Сергей… — Стас провел ладонями по лицу, словно стягивал налипшую грязную корку. — Сергей, я не умею и не хочу убивать невинных людей.
— Ой ты моя неженка, йопть, на нарах не добитая. А приказы нарушать ты умеешь, значит, мазут?
Нужный промолчал. Разговор наверняка писался.
— А пятиминутную задержку взрыва в программе автономного управления вакуумными минами, стало быть, ты научился ставить? Так, блин, самоделкин хренов?
— Я не изъявлял горячего желания палачом работать. Я, между прочим, по собственному желанию в последний раз нанимался грузы на «пеликане» по системе возить, а не… подвиги воинские совершать.
Тюльпин хищно оскалился. Вытолкнул языком сочный клуб дыма.
— Уважаемый, ты думаешь, нажимать на курок, стреляя в еще теплый труп, — это благороднее, чем живого человека на тот свет отправлять?
Каптри уколол в самое больное место. Стас прекрасно понимал, что выставленная им задержка взрыва на пять минут, а не на десять секунд не освобождает от греха.
— И все же, — выдавил он, — мне так… спокойней.
— Хотел в говне не замараться, садясь за штурвал боевого истребителя? Нет, любезный, замарался. По самые яйца. Все мы замарались. А будет санкция – с головой в сливную яму уйдем, понимаешь? Такая вот тяга. Клерки мы, Стас. Слуги. Хоть и не нанимались.
Нужный всмотрелся в лицо Тюльпина сквозь дымовую завесу.
— Не ссы, базар не пишется. — Каптри снова пыхнул трубочкой. — Вот что я тебе скажу, милейший. Ориентировку диспетчерскую я сейчас в шредер суну и логи на серваке подотру – благо полномочий хватает. Но тебя первым же транспортным рейсом отправлю в родную Солнечную. Официально будешь комиссован по неудовлетворительному состоянию здоровья с соответствующей медсанкцией. Мне в эскадрилье не нужны такие… шибко Нужные. Усек?
У Стаса в груди что-то заскреблось, готовое надломиться. От слов каптри стало очень неуютно. Словно по всей прошлой жизни полоснули скальпелем наискось.
— Свободен.
Стас встал.
— Свободен, — шепотом повторил он.
— Не понял? — вскинул голову Тюльпин, выколачивая пепел на край столика.
— Разрешите идти, Серг… товарищ капитан третьего ранга?
— Иди. И вот еще что, Стас. — Тюльпин, задумавшись, потрогал кончиком языка сначала левый верхний клык, затем правый. — Ты смотри мне… глупостей не наделай, поддавшись позывам тонкой душевной организации. Я ж не зверюга какой, зла никому не желаю. Отнюдь. Просто так уж получилось, что мы оказались не там и не тогда. Особенно – ты. Увы.
В каюте оседал дым, вновь обнажая тесноту и беспорядок. Лишь приятный запах дорогого табака с оттенком сакуры сглаживал впечатление.
Тюльпин энергично постучал трубочкой о край стола.
— Всё, младлей. Кругом! Шагом а-а-арш! И не забудь в дежурку ключ от своей машины сдать…
* * *
— Стало быть, ударник сельской самодеятельности? — злобно пробурчал Стас, оказавшись за комингсом. — В говне, стало быть, по самые яйца, да, товарищ каптри?
Он остервенело одернул китель и размашисто зашагал в сторону лифта. Если память Нужному не изменяла – лаборатория, в которой работал Уиндел, находилась на третьей палубе.
— Погоны, стало быть, на снулые плечи навинтили и веревочку от гильотинного ножа в зубы сунули! — срываясь на крик, высказался Стас.
Стоящий возле лифта офицер удивленно обернулся. Нужный подошел, уставился на него в упор и вызывающе уточнил:
— Вам тоже кажется, что я излишне эмоционально переживаю тяготы и лишения армейского быта?
— Позвать санкционера-медика? — отступив на шаг, поинтересовался офицер.
— Позовите санкционера-трупника! — хамски оскалившись, прокричал Нужный и, оттеснив офицера плечом, зашел в открывшийся лифт. — Вам на какую палубу?
— Я пешочком, пожалуй, прогуляюсь.
— Как пожелаете.
Стас вдавил кнопку с римской цифрой «III» так сильно, будто это она была виновата во всех его проблемах.
Двери бесшумно закрылись.
— Фраера мы, фраера – мозга нету ни хера, — пробубнил Стас, разглядывая свое отражение в зеркальной стене.
Исхудавшее лицо с темными кругами под красными от усталости глазами. Гладко выбритые щеки, подбородок с небольшой ямочкой, бледные сухие губы, острый бугорок кадыка. Человек как человек – разве что измученный от переутомления, — ничего особенного. Только вот взгляд… Тяжелый и озлобленный. Не полагается так смотреть молодому парню из благополучного мирка, рядовому дальнобойщику, обожающему в меру прожаренный стейк-рибай под красное сухое, имеющему двухкомнатную квартиру с балконом и просторным холлом и положительную матримониальную историю…
Третья палуба встретила Стаса длинным коридором с множеством стеклянных перегородок и дверей с номерами. Здесь находились лаборатории и научно-исследовательские центры, в которых работали ученые, собранные во время операции «Рекрут». Нужный понятия не имел, над чем трудились лучшие умы Солнечной, да, честно говоря, его это не особо и волновало.
— Вы имеете допуск?
Охранник на КПП подозрительно оглядел Стаса с головы до ног, словно просканировал его на предмет обнаружения взрывчатки или колбы с опасным вирусом.
— Мне необходимо поговорить с Жаквином Уинделом, — хмуро сказал Стас. — Он на этой палубе в «ящике» работает.
— А что вы желаете обсудить с… этим самым Уинделом?
— У меня появились сведения об угрозе, которая может поразить весь личный состав «Данихнова», — брякнул Нужный наугад. — Я должен срочно увидеть этого ученого! Или вы хотите, чтоб потом вас под трибунал отдали за саботаж?
— За какой еще саботаж? — растерялся на миг охранник.
— За провокационный! — рявкнул Стас, офигевая от собственной наглости и бредовости аргументов. — Немедленно проводите меня к Уинделу!
— Успокойтесь. Какого рода угроза, о которой вы говорите?
— Тотального.
— Вам стоит обратиться в карантинный комплекс. А я сейчас же поставлю в известность санкционеров-безопасников!
Охранник прикоснулся к микрофону и поправил наушник внутренней связи…
Бывает так, что человек делает что-то вопреки внутренней логике, чувству опасности и даже инстинкту самосохранения. Он просто делает это, не прибегая к помощи рассудка, а наоборот – обходя мимо мыслительные центры. Словно бы срабатывает какое-то реле внутри, переключая организм на другой режим. И в такие моменты человеку остается лишь безучастно наблюдать за тем, что вытворяют его конечности, движимые взбунтовавшимися сухожилиями и мышцами…
Нужный колебался не дольше секунды.
У офицера не была активирована силовая броня, и это сыграло Стасу на руку… Он схватил лежащую на столике возле сигнальных пультов армейскую «Рарию» и приложил охранника прикладом по затылку. Тук! Быстро, четко и без толики сочувствия.
Тело обмякло и осело тяжелой грудой на пол.
— Твою мать… — выдохнул Нужный, сообразив, что только что он совершил вооруженное нападение на офицера СКО при исполнении. Мозг будто бы кто-то полил из холодного душа. Сердце заколотилось, как птица в силке.
Стас затравленно обернулся: из лифта пока больше никто не выходил. Он поглядел вдоль потолков и с ужасом обнаружил пуговку камеры наблюдения.
— Поздно пить «Боржоми», — пробормотал он, выкручивая камеру из гнезда вместе с электронными потрохами. На сигнальном пульте вспыхнул красный диод вызова. Монитор терминала выплюнул на рабочий стол желтый ярлычок запроса с сервера.
«Седьмой, у тебя гарнитура сломалась, что ль? Чего не отвечаешь?» – донеслось из динамика.
Стас дрожащими пальцами стянул с вырубленного охранника наушник, вставил себе в ухо и, глубоко вздохнув, чтобы унять волнение, проговорил в микрофончик:
— Слышу хорошо. Видимо, был временный сбой.
«Паш, у тебя там все нормально?»
— Да, все спокойно.
«Камеру зачем отключил?»
— Порники гляжу! Чего, нельзя?
В наушнике заскрежетало. Нужный не сразу сообразил, что это был смех.
«Ты когда закончишь… — гыгыкнул невидимый собеседник, — камеру все ж включи. А то я санкциру-медику тебя с симптомами острого онанизма сдам».
— Пошел ты…
Стас отбросил гарнитуру и осторожно потрогал пульс охранника, так и не приходившего в себя. Жилка на шее того билась ровно, словно парень спал, а не получил хороший удар прикладом по башке.
Стас кое-как закинул ему руки за спину и стянул запястья фиксирующим пластырем из аптечки. Затем наспех замотал ноги и залепил обмякшие губы, между которыми повисла ниточка слюны.
Заглянув под столик, Нужный порылся среди пикантных журнальчиков марсианского издательства и целого вороха растровых пленок без маркировки. Нашел дежурный кейс с паспортной карточкой, военным удостоверением, тремя давно засохшими галетами и запасной обоймой. Подхватив добычу, он расстегнул китель и сунул автомат за пазуху: благо штурмовая «Рария» была компактная.
С казенным кейсом под мышкой и торчащим возле бедра прикладом Стас направился вглубь по коридору быстрым шагом, бросая взгляды на номера лабораторий. Он помнил, как во время последнего разговора Уиндел обмолвился, что «в их пятнадцатую дэшку определили нового ассистента, тупого, как зеркало телескопа».
13-Д… 14-Д… 15-Д.
Кажется, здесь.
Нужный подошел к двери и провел по магнитному кодеру паспортной карточкой оглушенного охранника. Раздался щелчок, шипение, и бронированное матовое стекло отползло в сторону. Стасу повезло, что допуск не нужно было подтверждать сканированием радужки или дактилоскопией.
Внутри помещение лаборатории было освещено призрачно-синим кварцевым маревом. Стас обошел высокие серверные стойки, тихонько сдвинул в сторонку монолитное пластиковое кресло с тонкой обивкой, чтобы пройти дальше. Тут он заметил в дальнем углу камеру и, стараясь не попасть в радиус наблюдения, протиснулся за стелажи с аппаратурой и инструментами. Задел какой-то ящик, и тот свалился на пол с таким оглушительным грохотом, что на мгновение у Нужного заложило уши.
Он стиснул зубы, чтобы не выругаться, несколько мучительных секунд постоял не двигаясь, а затем выглянул из-за стелажа.
Посреди лаборатории стоял мальчишка лет пятнадцати в допотопной «химзе». Растрепанный, грязный, перепуганный насмерть. Его образ настолько не соответствовал окружающей обстановке, что Стас поначалу решил было: привиделось.
Он поморгал, аккуратно достал автомат и направил ствол на пацана. Спросил шепотом:
— Новый ассистент?
Мальчишка отчаянно замотал головой.
— Работаешь здесь?
Снова энергичный отрицательный жест.
Нужный нахмурился, соображая, что делать дальше.
— Я сбежал, — вдруг хрипло произнес пацан.
Стас замер. Вгляделся в перекошенное от страха лицо, похожее в синем свете кварцевых ламп на карнавальную маску вурдалака.
Не похоже, чтобы врал.
— Сбежал, — повторил пацан, желая, видно, быть поубедительней.
— Я тоже, — ответил Стас после некоторого колебания.
— Значит, вы тоже из наших? — Мальчишка подозрительно прищурился. — А вас откуда эвакуировали? Из России?
— Нет, я не из ваших, — с трудом выдавил Нужный. — Я теперь, кажется, ни из чьих…
— Застрéлите меня?
— Совсем дурак, что ль? Ты как здесь оказался?
— Говорю же: сбежал. Нас с Диманом вытащили из бомбоубежища десантники, конвоировали на транспорт, а потом куда-то на станцию, или что это здесь у вас такое… Я и улизнул во время одного из кессонных переходов.
— Это ударный авианосец, а не станция, — машинально поправил Стас, опуская ствол. — Сейчас сюда охрана понабежит – камеру в углу вон видишь? Крышка нам.
— Меня зовут Гришей. А камеру я перенастроил уже, не волнуйтесь.
Стас хмыкнул, выходя из-за стелажа.
— Шустрый. Только нам это все равно не поможет. Я там на входе одного вырубил, но он с минуты на минуту очнется, разлепит пластырь и поднимет тревогу. Ты случайно не видел здесь никого, когда пришел?
— Я…
— Никого он не видел.
Стас и пацан синхронно подскочили от неожиданности.
Нужный развернулся и чуть было не пальнул очередью в вошедшего. Палец почти надавил на спусковой крючок, но вовремя остановился и расслабился.
— Уиндел, ты свихнулся? Я ж тебя мог изрешетить, ботан чертов!
— Это ты свихнулся, Нужный! Ты чего вытворяешь?
— Забавно. Я этот вопрос на протяжении последнего получаса уже во второй раз слышу… Ладно, Уиндел, хватит ломать комедию. Теперь мы с тобой живо смываемся отсюда на техническую палубу, и ты коротко и ясно рассказываешь, что за так называемая «эвакуация» происходит в Солнечной Y. Ать-два! Быстро, быстро потопали на техпалубу через вашу служебную лестницу!
— А ты не боишься, Стас, что я тебя возьму и сдам сейчас санкцирам? — не двигаясь с места, поинтересовался Жаквин.
— Не боюсь. — Нужный поставил «Рарию» на предохранитель и опустил ствол. — Я понял одну чудную штуку… В общем, никому ты меня не сдашь, а будешь помогать во всем и задницу подлизывать.
— Это какую такую штуку ты понял? — В призрачном свете ученый казался на десяток лет старше своего возраста. Его нескладная фигура совсем скособочилась.
— Я нужен тебе, Уиндел. Ведь я – скрепка, соединившая миры.
* * *
— Тихо?
— Да. Никого.
В длинном вентиляционном тоннеле мерцал дежурный фонарь, отбрасывая на глянцевито поблескивавшие трубы и полированные стены красные отсветы.
Стас опустился на теплый пол служебного помещения, положил автомат рядом с собой и вытер пот с лица. Рядом, тяжело дыша, упали Уиндел и пресловутый беглец Гриша. Пацан еще в лаборатории категорично заявил, что пойдет вместе с ними, потому что не желает угодить обратно в лапы толстокожей десантуре. На все возражения он отвечал сосредоточенным сопением и с завидным упорством демонстрировал средний палец. Стас жеста не понял, но смекнул, что пацан может оказаться полезен, если уж сумел за считанные минуты разобраться в электронной начинке и перенастроить камеру наблюдения. Он разрешил Грише держаться с ними, но пригрозил при первом же неповиновении пропустить через кессон по старой пиратской традиции.
Уиндел молча терпел присутствие юного незнакомца, всем своим видом, однако, демонстрируя, что он дюже против. Но в данный момент Нужному было глубоко плевать на мнение ботана. Чаша его терпения опрокинулась, и Стас жаждал объяснений.
— Рассказывай, — отдышавшись, сказал он. — Ты умеешь удивлять. Валяй.
— Тебя, как я понимаю, интересует истинный смысл выборочной эвакуации, — мрачно откликнулся Жаквин.
— Именно. — Стас обратил внимание, как Гриша навострил уши. — Отбираете «золотой миллион»?
Уиндел исподлобья зыркнул на Нужного и обреченно покачал головой.
— У меня складывается впечатление, Стас, что ты считаешь, будто это я всё выдумал.
Стас не ответил, прислушиваясь к щелчкам автоматики в бесчисленных реле системы управления огромным компрессором, установленном в центре помещения. Он боялся не разобрать за этим мерным потрескиванием звука приближающихся шагов. Вроде бы они избежали погони, но рано или поздно их с пацаном хватятся, установят личности и объявят в розыск.
— Пойми, — продолжил ученый, не дождавшись ответа, — никто ничего не выдумывал. Никто конкретно, улавливаешь? Это часть гигантского плана, масштабов которого нам с тобой не дано даже на одну сотую долю представить. Полностью этот план не видит скорее всего вообще никто.
— Какой план? Что ты мне мозги шлифуешь!
— План развития событий на время, оставшееся до критического барьера. До физического столкновения наших Солнечных. В каком-то смысле ты прав: фигурально выражаясь, отобрать «золотой миллион». По мнению санкциров-стратегов и политиков из некоторых стран нашей Земли, единственно возможный выход из создавшейся патовой ситуации – эвакуировать самых умных, одаренных, полезных и успешных людей из системы Игрек, а их Солнце превратить в сверхновую.
Какое-то время в помещении лишь пощелкивала автоматика компрессора. Из вентиляционной шахты мертвенно мигал дежурный красный маячок, вспыхивая зловещим бликом на впалой щеке Уиндела.
— Но зачем? — проговорил Гриша. — Уничтожить одну цивилизацию насильно, зная, что вот-вот обе сгорят по естественной причине… Это же бессмысленное варварство. Мы же все-таки люди, а не шакалья стая, живущая по «закону сильного».
Ученый не удостоил пацана взглядом. Он вообще старался избегать детей и подростков после страшной схватки с мальчишкой по имени Гарсия на Хароне.
— Есть небольшая вероятность, — сказал Жаквин, — что, становясь сверхновой, Солнце поменяет траекторию движения и столкновения удастся избежать.
— Но как? — подал голос Стас. — Как можно управлять процессами, происходящими в звездном веществе? Я не специалист, но для этого, кажется, ни у какого флота не хватит энергии.
— Хватит. Игреки уже проводили испытания сотового гравитонного оружия, которые чуть не обернулись трагедией для наших кораблей. Ты сам был тому свидетелем. Они хотели взорвать крупную комету. Мы… Не я лично, конечно, а группа ученых подсчитала, что объединенный ВПК нашей Земли способен создать установку, с помощью которой станет возможно дестабилизировать термоядерные процессы в звездном ядре и вызвать цепную реакцию, ведущую к катализированному превращению Солнца в новую и даже сверхновую. Вопрос времени и средств.
— А что же остальные… люди нашей системы? — дрожащим голосом спросил Гриша. — Сгорят в смертоносных лучах? На планете мои родители остались. Я не позволю…
Он замолчал, чтобы не заплакать от нахлынувшего отчаяния и бессилия. В ушах до сих пор звучал дикий крик отца в бомбоубежище, когда их с Диманом забирали десантники: «Гри-го-рий! Не хо-ди!»
— Все не так просто, как думают теоретики, — ответил Уиндел, вставая и прохаживаясь возле покрытых инеем труб. — На практике всегда обнаруживаются неучтенные факторы. Я уверен, что, вторгнувшись в вашу систему с целью нейтрализовать основной военно-космический потенциал и эвакуировать отобранных заранее людей, Солнечная Икс серьезно переоценила свои силы. Вспомните историю, любые ее вехи. Даже войны между странами не протекали молниеносно. Народ невозможно поработить нахрапом. Что уж говорить о целой цивилизации! Блицкриг прошел успешно, я не спорю. Но умные стратеги – а они у нас, поверьте, есть – прекрасно понимают, что скоро несомненно возникнет эффект маятника и обратный откат будет очень жесток. Все произошло слишком стремительно, как бы… э-э… в состоянии аффекта, но не сегодня-завтра ко всем нам вернется способность рассуждать логически, и вот тогда противостояние станет по-настоящему жутким. Осмысленным.
— Наши Солнечные системы движутся к точке начала координат, — медленно проговорил Стас, покосившись на Гришу. Пацан сосредоточенно оттирал штанину «химзы» и изредка шмыгал носом. — И скорее всего, если их не остановят люди, их не остановит никто и ничто. Но это не тот случай, когда действуют по принципу: жертвуй меньшим во имя спасения большего. Да и кто имеет право решать: где больше, а где меньше. Санкционеров-богов, по-моему, еще не существует.
— Ne m'entortille pas! La collision a commencée beaucoup plus tot que le mouvement. En collision ont entré les gent mais pas les planétes. Tu comprends? Leurs pensées, leurs sentiments. Pas le bien et pas le mal.
Гриша перестал терзать свою штанину и удивленно уставился на Уиндела. А Стас лишь разочарованно махнул рукой. Иногда за такие детские выпендрежи ему хотелось засветить ботану сапогом меж бровей.
Жаквин знал, что его никто не поймет. Он просто хотел сказать эти слова для себя, поэтому и произнес их на другом языке.
Только он не мог предположить, что подросток Гриша с Земли Y сносно владеет французским…
— Недобро и незло, — криво улыбнувшись, прошептал Гриша. — Значит, теперь это называется так? Раньше были дьявол и бог, а теперь – недобро и незло, да?
Уиндел вздрогнул и впервые посмотрел в глаза пацану. Через некоторое время рассеянно покивал:
— Да, теперь, пожалуй, так. Ведь, в сущности – они очень похожи.
К этому моменту Стасу уже хотелось дать в морду им обоим. Он приподнял с пола «Рарию» и призывно постучал по заиндевевшей трубе прикладом. Несколько крупных кусков инея шмякнулись вниз.
— Ку-ку, я еще тут. Когда больше двух – по-французски не звенят.
Гриша хихикнул. А Жаквин оскорбленно поднял брови и отвернулся.
— Ну что, постепенно начнем паниковать? — Стаса от безвыходности и нелепости собственного положения разобрал какой-то неприличный азарт. — Поодиночке пойдем сдаваться санкцирам или всем отрядом?
— Естественное идентичное развитие двух цивилизаций невозможно, — каким-то холодным, чужим голосом проговорил Уиндел. — В эволюционной теории существует важный закон, именуемый «законом соответствия». Суть его в том, что изменение одного органа в живом организме неминуемо ведет к изменению других органов. То же самое происходит и на более высоких уровнях организации всего сущего: в племени, этнической группе, народности, расе. Не бывает так, что цивилизации похожи друг на друга, как две капли воды, а изменению подверглись за многие тысячелетия лишь два-три параметра. У нас есть санкции, у них – деньги. Мизерные различия для исторических масштабов. В истории все слишком сильно взаимосвязано и подчинено так называемому «эффекту бабочки». Не могли случайно построиться две Москвы, понимаете? Не могли случайно Гитлер со Сталином родиться в двух экземплярах в десятке парсеков друг от друга! Это бред сивого мерина! Подобный социально-исторический парадокс можно объяснить исключительно потусторонним влиянием.
— Эксперимент? — деловито спросил Гриша.
— Понятия не имею. Это для меня сейчас не важно, — отмахнулся Жаквин, продолжая расхаживать возле компрессора. — Важно другое. Если нечто или некто сумел устроить такое представление, то это нечто или некто несомненно чрезвычайно могущественно. А значит – разумно. В нашем ли понимании разума или на каких-то совершенно иных категориях сложности… плевать. Главное – с ним можно договориться.
— Вот бы знать, куда шагать, — язвительно вставил Стас.
— А вот «куда шагать», подсказать можешь именно ты и никто иной, — парировал Уиндел.
Нужный вопросительно уставился на ученого. Гриша отвалил челюсть.
— Ты оказался возле аномалии и открыл Точку. Раз, — загнул один палец Жаквин, переставая бродить туда-сюда. — Тебя протащили через нее обратно, и через некоторое время системы, миновав нулевую позицию, пришли в движение. Два. Ты выжил в харонском аду среди антисоцов и как бы волею случая оказался в эскадрилье истребителей поддержки, вторгшихся через Точку к Игрекам… — Ученый хлопнул в ладоши. — Три.
— А что «три»? — тупо спросил Стас.
— Если бы ты поменьше играл в разведчиков, снимающих часовых кустарным способом, то знал бы, что полчаса назад от местной марсианской станции обнаружения пришел сигнал о фиксации в районе Точки перехода нескольких кораблей неизвестной маркировки.
— Да мало ли…
— Ты не понял. Эти корабли не имеют ничего общего ни с нашими судами, ни с Игреками.
— У военных в запасе полно всякой секретной дряни, поверь мне!
— И эта секретная дрянь обладает эффектом мгновенного нуль-перемещения или телепортации? Что-то я о таком пока не слышал.
Стас умолк.
— Деза, — через некоторое время сказл он. — Просто-напросто кто-то пустил дезинформацию. Наверняка агенты внешней разведки Игреков. Сам же говоришь, что с их станции сигнал поступил.
— А санкционеры-аналитики проверили инфу и считают, что это никакая не деза, а корабли из Солнечной Z.
Вот после этих слов Нужный замолчал надолго. Он не знал, то ли ученый наконец спятил, то ли в который раз придется согласиться с его пугающими, но терпко веющими истиной словами.
Гриша, кажется, вообще забыл, как дышать.
Размеренное пощелкивание клемм в системе управления компрессором добрую минуту оставалось единственным звуком в помещении.
— Не замечаешь закономерности, Стас? — нарушил молчание Уиндел.
— Ты меня вконец запутал, — выдавил Нужный.
— А сколько бравады было, когда ты приперся ко мне в «ящик» со стойким намерением выведать всю правду-матку. Охраннику по балде дал. Не стыдно, коммандос недобитый? Что ж, изволь, вот она – правда… Ведь ты даже сам обмолвился в лабе, что не боишься меня, потому что, дескать, ты нужная мне скрепка, соединяющая миры, бла-бла-бла… Ну, елки-палки, ты же абсолютно точно сказал! Ты – связующее звено во всей этой громадной молекуле абсурда. И каждый твой проход сквозь Точку открывает какую-то новую грань исполинской конструкции. Понял?
— Понятней некуда. — Стас взял автомат за ремень и поднялся. — Либо ты псих. Либо я.
— Вроде бы опытный пилот, — укоризненно глядя на него, покачал головой Уиндел. — Зрелый вроде бы человек, повидавший землю и космос. А до сих пор – радикальный максималист.
— Что ты от меня хочешь? — устало вздохнув, спросил Стас. Спорить с ботаном больше не оставалось ни сил, ни желания.
— Ты должен еще раз пройти через Точку. Возможно, это подарит нам ответ на загадку, которая таится в громадной системе солнечных координат.
— Замечательно, — кивнул Нужный. — Сейчас мы захватим «Данихнов», перебьем суперкорабли из новоявленной системы Зет и нырнем навстречу судьбе.
— Авианосец? Нет, что ты. Достаточно истребителя. Ты ведь, по слухам, неплохо управляешься с «Янусом»? Что касается суперкораблей, то они пока не проявляют никакой активности: ни агрессии, ни попытки вступить в контакт. Кажется, просто наблюдают. Так что не думаю, что какой-то мелкий кораблик вызовет у них желание пострелять из главного калибра, если таковой вообще имеется на борту.
Стас попробовал отыскать толику издевки в тоне ученого, но ничего не получилось.
— Ты серьезно, что ли? — наконец обронил он.
Жаквин кивнул. В его глазах появилось что-то просящее, пугливое, по-детски умоляющее, прямо как тогда, когда Нужный впервые увидел его за дверью своей квартиры с зонтиком в руке.
— Так вы – тот самый Станислав Нужный? — благоговейно спросил Гриша.
— Нам не угнать истребитель, Жаквин, — не обратив внимания на заискивания пацана, сказал Стас. — Это абсолютно, совершенно, критически, никоим образом, ни хрена невозможно.
— «Если системы не остановят люди, их не остановит никто и ничто». Это твои слова. Или – всего лишь красивый риторический пассаж?
Нужный ответил не сразу. Он долго вслушивался в щелчки автоматики, которые бились словно десятки странных – механических – сердец. «В говне по самые яйца», — крутилась фраза Тюльпина в его голове, не желая уходить…
— Мы попробуем осуществить твой безумный план, — неторопливо, подбирая слова, проговорил Стас. Тронул пальцем цепочку с ключом зажигания для истребителя, который так и не сдал в дежурку. — Но я хочу, чтобы ты понимал: я пойду в Точку с единственной целью: вернуться в свой мир и раствориться, исчезнуть в нем навсегда. Ну или хотя бы до тех пор, пока системы не сгинут в одной большой ядерной вспышке. Я просто вернусь домой. А уж какая там очередная часть мегаребуса при этом откроется – не мои проблемы. И запомни: если попытаешься мне помешать, я тебя пристрелю.
— Согласен, — быстро проговорил Уиндел.
— Но, прежде чем мы начнем претворять в жизнь твой идиотский замысел, я должен найти одного человека. И видит вакуум, если бы я мог мирно забрать ее с собой и комиссоваться по состоянию здоровья – не видать бы тебе моего Христового альтруизма и сподвижничества.
— Все-таки ты эгоистичное человеческое отродие, — печально улыбнулся ученый. — Не такие личности должны вершить судьбы миров, совсем не такие. Умеешь высокопарно рассуждать, даже иногда рефлексировать с самим собой и сопереживать другим, а как дело доходит до общего блага – боишься запачкаться в дерьме.
— Знаешь, я подчас крепко жалею, что вытащил тебя тогда – в штольне харонской – из-под завала.
— Вспомни, я тогда просил подарить мне смерть.
— Прекрасно понимая, что я не сделаю по-твоему. Зная, что многое в моем пути уже тогда было предопределено. Правильно?
— Не предопределено, отнюдь. — Уиндел по-старчески пожевал губами. — Ты просто оказался заражен опасным вирусом свободы, попав в чужой мир. Болезнь не сразу охватила тебя, она постепенно подтачивала организм – сеяла сомнения в сердце, подбрасывала крамольные задачки разуму. Ты всегда был склонен к вольномыслию, Стас. Вспомни свое прошлое, и ты поймешь – я чертовски прав. Ты, как и твой канувший в лету корабль… Вы всегда были чуточку ренегатами.
— Что ж, ты действительно прав. Во всем, кроме одного: корабль не умер на орбитальной верфи или в демонтажном цехе, где кучу железа пустили на запчасти и переплавку. Я вхожу на каждый новый борт и пишу пальцем на обшивке имя своего корабля. И он оживает. Только тебе, Жаквин, этого никогда не понять.
Щелчки клемм чеканили свой ритм. Фреон тягуче полз по трубам в систему охлаждения одного из многочисленных агрегатов в многоярусном организме авианосца. Красный отблеск облизывал стены вентиляционного тоннеля.
Стас проверил запасные обоймы, примотанные друг к другу пластырем. Перекинул ремень через плечо и сдвинул автомат на живот, в боеготовое положение.
— А теперь дай мне полный список эвакуированных с Земли Игрек.
Уиндел после небольшой паузы достал из кармана пиджака мини-компьютер. Повертел в руках и протянул Стасу.
— Так и думал, что ты не сможешь ее забыть, — пробормотал он. — Ведь очередных и внеочередных жен тебе всегда было мало. Тебе, как ни парадоксально, нужна была одна. — Ученый помолчал. — Она на «Данихнове», можешь не тратить время и не ковыряться в списках. Жилая палуба, каюты для консульств и представителей дипкорпусов.
* * *
То ли весь личный состав авианосца был слишком занят свежими обстоятельствами, связанными с появлением диковинных кораблей из системы Зет, то ли Стасу еще не успели присвоить статус военного преступника, но пока никто не обращал на них с ботаном ровно никакого внимания. Санкционеры всех сортов, пилоты и диспы, обслуживающий персонал, какие-то люди в строгих штатских костюмах – все куда-то спешили, обменивались скупыми мнениями по поводу новой потенциальной угрозы, обсуждали дальнейшие боевые задачи крейсера, о которых толком никому не было известно.
Стас с Жаквином сели в лифт вместе с несколькими взволнованными, обильно подкрепляющими жестами свои реплики мичманами и поехали наверх.
Гришу Нужный заранее отправил к внутреннему шлюзу, откуда открывался доступ к стартовым ячейкам, в одной из которых стоял его «Янус» – борт с маркировкой JU-22-4. Он подробно объяснил пацану, как добраться до инженерных отсеков, избегая постов охраны и не привлекая к себе лишнего внимания. Гриша умолял взять его с собой, потому что где-то на авианосце томился его эвакуированный приятель Дима, но Стас жестко отказал. Не хватало еще расхаживать по палубам в компании грязнющего пацана в «химзе». Они условились встретиться в длинном аппендиксном коридорчике возле карантинных боксов, куда обычно никто не захаживал, кроме уборщиков да электриков. Нужный с Мареком однажды перед патрульным вылетом обнаружили это замечательное местечко, где можно было скоротать полчасика перед стартовой процедурой и выкурить деникотиновую сигаретку… Гриша слезно просил, чтобы Стас вытащил из плена его приятеля Диму Колодана. Нужный обещать ничего не стал, но сказал, что «если вдруг представится возможность, он попробует». На том и порешили.
Лифт услужливо доставил Стаса и Уиндела на жилую палубу. Они вышли в просторный холл и уверенно двинулись в сторону офицерских секторов, в которых находились каюты для особых персон, в том числе консульские. «Рарию» Стас завернул в китель и нес в руке, оставшись в одной рубашке. В принципе офицеры имели право на ношение табельного оружия, даже автоматического, но лишние подозрения и косые взгляды сейчас ему были вовсе ни к чему.
Кивнув нескольким знакомым пилотам, Стас круто свернул в боковой коридор и потащил Уиндела за собой.
— Зачем сюда? Можно же – прямо! — заартачился было тот.
— Там пост. Даже если я еще не в розыске, все равно с оружием туда меня никто не пустит. Кстати, не факт, что мы вообще пройдем: наверняка там нужна особая санкция на посещение эвакуированных.
— Верно, я об этом как-то не подумал. Извини.
Они свернули в еще один побочный коридор, который оказался ýже и ниже первого. Пришлось идти гуськом, пригибая голову, чтобы не удариться о выступающие короба кондеров и металлопластиковые кронштейны с провисающими вязанками проводов.
— Держи. — Стас вернул ученому КПК с данными о пленных. — Поищи там этого… как бишь зовут товарища нашего Гриши?
— Колодана, что ли?
— Ага, его.
Жаквин сердито засопел, стараясь поспевать за Стасом.
— Надеюсь, ты не собираешься и его вызволять? — выдал он наконец.
— Если рядом окажется – возьмем. Если нет – не возьмем, — отрезал Нужный. — Ищи давай.
Уиндел, стараясь не споткнуться и не расшибить голову, принялся сбивчиво тыкать крошечным стилом в растровый экранчик компа. Через минуту он удовлетворенно кивнул.
— Есть такой. Дмитрий Геннадьевич Колодан, эвакуирован из России, с Земли Y. Неординарные способности в области математики, астрономии, астрофизики. О! Молодец, в свои-то пятнадцать лет играючи разобрался в моделировании вселенских войдов методом многих тел…
— Избавь от научных подробностей. Где он?
— По имеющейся информации, зарегистрирован у нас на «Данихнове», после чего отправлен на фрегат Militrus-12. Этот борт уже ушел к Точке транзитом через лунную эвакобазу. Поздно.
— Мда, жалко. Значит, Гришу придется с собой брать. Не бросать же пацана здесь… Черт знает, что его ждет, если поймают.
— Ты сбрендил? Вчетвером на истребителе?
— Эх, Уиндел, не видел ты этих пташек изнутри. Там целый симфонический оркестр квартировать можно! С инструментами и очередными супружницами… Стоп! — Нужный резко остановился, и Уиндел врезался в его спину. — Кажется, здесь техкоридор выходит в подсобку возле консульского сектора. Жди.
Жаквин дернулся было пойти с ним, но Стас состроил такую зверскую рожу, что ученый не посмел возражать. Он вручил Уинделу китель и перехватил поудобней автомат.
Осторожно, чтобы не наделать шума, Нужный приоткрыл заслонку и пробрался в подсобку, где нестерпимо несло хлоркой и машинным маслом. Он перешагнул через какие-то тряпки, пластиковые коробки с моющими средствами и приник ухом к тонкой наружней гермодвери.
Слышались далекие голоса. В какой-то из кают плакала женщина, а ее кто-то неумело утешал и бормотал неразборчивые комплименты.
Стас раньше бывал в этом секторе пару раз, когда пешком ходил с учебной палубы на жилую. Здесь был пост, но КПП располагался левее по коридору, а справа площадка упиралась в глухую стену с единственным всегда задраенным люком, рядом с которым располагался стеллаж с пожарным инвентарем и красная надпись светоотражающей краской: «Аварийный. Санкция на разгерметизацию лишь во время пожарной или боевой тревоги. Ключ-карта у дежурного по сектору».
Нажимая рычаг разблокировки, Стас до последнего момента боялся, что механизм не сработает при попытке открыть дверь подсобки изнутри. Или что заорет сигналка – все-таки консульский сектор. Но, видимо, санкцирам-конструкторам или испекции по флотской безопасности не пришло в голову, что кто-то из личного состава авианосца захочет выкрасть посла или приравненную к нему персону, пользуясь техкоридором.
Рычаг плавно ушел вниз, равно как и сердце у Нужного. Скрежетнуло, раздался короткий сигнал разблокировки, и дверь слегка отошла от прорезиненного края комингса.
Стас замер на несколько секунд, прислушиваясь, не идет ли кто со стороны поста. Затем, удостоверившись, что все спокойно, он приоткрыл дверь сантиметров на тридцать и протиснулся в светлый коридор, стены которого были обиты бежевым термопластиком, а пол и потолок стилизованы под дерево ламинатом. Через каждые пять метров в противоположной стене располагались двери. Всего их тут было восемь.
Начинать поиск стоило с самых безопасных кают, расположенных дальше всего от КПП, — чтобы, в случае успеха, шанс уйти незамеченным был выше.
Стас, держа автомат наготове, подошел к самой правой двери и потянул на себя. Закрыто.
Ясно. Значит, здесь никого нет, потому что, как поведал Уиндел, санкционеры не опускались до того, чтобы запирать пленников.
Следующие две каюты тоже оказались закрытыми. А вот четвертая по счету дверь свободно отворилась, впуская Нужного внутрь.
Просторное помещение было освещено приглушенным светом двух диодных ламп. На мониторе, вделанным прямо в небольшую барную стойку, светился геральдический знак российского сектора СКО, а под ним ярлычок ограниченного доступа в бортовую сеть. На журнальном столике стоял графин с водой и ваза с фруктами. Иллюминатора не было, зато всю стену украшало темное голографическое панно с помигивающим глазком ждущего режима. Что ж – уютно и со вкусом. Не под стать тесной каморке Тюльпина или жестким койкам в учебке. Видать, консулов и прочую дипломатическую дребедень на флоте уважают, и социальные санкции у них здесь – ого-го…
На большом, обитом шелкосодержащей тканью диване сидел мужчина с аристократичным лицом, облаченный в глаженые брюки, черные лаковые туфли и светлый пуловер. Он демонстративно отвернулся при виде вооруженного офицера и злобно рявкнул что-то на незнакомом языке.
Стас, не говоря ни слова, вышел, прикрыл за собой дверь и… нос к носу столкнулся с молодым охранником в лейтенантском мундире санкцира-спецназовца и, тяжелой кобурой на поясе.
Оба на миг офигели от такой встречи.
— Привет, — негромко сказал Нужный, выйдя из ступора. — Руки за голову заведи и встань на колени.
— Ты чо, офонарел, младлей? — так же тихо ответил лейтеха, отступая на шаг назад.
— В принципе да, — согласно кивнул Стас и щелкнул предохранителем «Рарии». — Говорят, этой штуковиной можно деревья косить. Руки на череп. Сам на колени.
Охранник сглотнул и послушно положил ладони на затылок. Опустился на пол.
— У вас здесь содержится эвакуированная гражданка России с Земли Y, работавшая ранее в органах госбезопасности. Кажется, у них это называется ФСБ… Имя – Вера. Я прав?
Лейтеха едва заметно кивнул, не сводя с Нужного ненавидящего взгляда чуть раскосых черных глаз.
— Ты в караулке – один?
— Один.
— Где камеры наблюдения?
— У КПП и в каждой каюте.
— Свиньи, подглядываете за людьми. Стыдно должно быть. — Стас укоризненно цыкнул зубом. Он специально напускал на себя побольше цинизма, чтобы заглушить страх. — Медленно поднимайся и веди к ней. Не геройствуй, и все разойдутся отсюда живыми.
Лейтеха встал и хотел было опустить руки, но Стас недвусмысленно клацнул предохранителем, переводя «Рарию» на режим ведения автоматического огня. Ладони охранника тут же взлетели обратно и словно бы приклеились к короткому ежику черных волос.
Держась в трех шагах сзади, Стас двинулся вслед за ним к одной из дверей, расположенных рядом с постом. Мельком покосился на камеру, покручивающую стеклянным глазком у потолка, и быстро отвернул лицо. Хотя бы топорных свидетельств собственного партизанского поведения не стоило оставлять для будущего расследования санкцирам-безопасникам…
Из первой каюты продолжали доноситься редкие всхлипы женщины, которую, видимо, пытался утешить горе-спецназовец.
Остановившись возле соседней двери, охранник сказал:
— Здесь.
— Отойди правее на два метра, встань лицом к стене, чтобы я тебя видел. Руки с затылка не убирать. А рискнешь потянуться к кобуре – положу на месте без предупреждения.
— Ты боевиков, что ли, насмотрелся, герой? — дерзко откликнулся лейтеха, но указания Нужного меж тем выполнил.
— Утухни.
Стас медленно сместился в сторону, не опуская нацеленного на него ствола. Толкнул дверь плечом, она открылась.
В этой каюте свет горел гораздо ярче, чем у чопорного мужика. Осколки разбитого графина лежали аккуратно сметенные в кучку, но еще не убранные. На мониторе наличествовали следы насильственного срыва растровой пленки подручными средствами, а в темной бархатистой линзе голографического панно торчала отломанная от журнального столика ножка.
Вера сидела на диване, поджав под себя босые ноги и нахмурив лобик.
— Вали вон, — проворчала она, как только открылась дверь.
Несколько секунд Стас стоял, пытаясь совладать со слабостью, охватившей все тело. Если бы в этот момент лейтехе пришло в голову обезоружить его, то это произошло бы без единого выстрела. Нужный, наверное, и не заметил бы, что у него из рук вырвали автомат.
Разом вспыхнуло у него в сердце все то, о чем он переживал с момента, когда последний раз видел ее, перепачканную в грязи, на обочине подмосковной дороги. А потом безумным калейдоскопом пронеслись перед глазами кусочки их мимолетного совместного прошлого: первая встреча на Неглинке, умопомрачительный секс у нее в квартире, лихая поездка на микроавтобусе, бойня посреди леса…
Словно кинопленку резко мотнули назад, сворачивая время и руша причинно-следственные связи…
— Привет, — сказал он.
Вера подняла голову. Удивленно посмотрела на него своими серо-зелеными глазами, слегка прищурилась, словно не узнавая. И вдруг ее взгляд будто бы кто-то усилил. Это сложно было сравнить с чем-то… Ее глаза стали видеть насквозь, словно их способность различать грани окружающего мира возросла на порядок…
«Это как… увеличивают резкость изображения на экране, или как… приближает телеобъектив фотокамеры», — рассеянно подумал Стас, встряхнув головой. Покосился на лейтеху, но тот продолжал смирно стоять лицом к стене и держать ладони на затылке.
Вера опусила ноги, нашарила ботинки и надела их, не отрывая диковатого взора от Нужного. Поднялась и подошла ближе, так и не произнося ни слова.
Он почувствовал, как от нее едва уловимо пахнет шампунем. Невольно оглядел русые волосы, собранные в пушистый хвост, провел взглядом вниз, по женственному лицу, длинной шее, полузабытым линиям фигуры, облаченной в серый хлопчатобумажный костюм без карманов с пришитой номерной биркой на груди.
— Тебя из тюрьмы, что ль, забрали? — удивленно спросил Нужный, чтобы разбить ставшее нестерпимым молчание. — Я так и думал, что не только у нас лагеря для антисоцов есть. Или… как они здесь называются?…
Она вместо ответа как-то растерянно, невпопад кивнула. И спросила, запинаясь:
— Ты… неужели ты все это время меня искал?
— Искал. — Слово сорвалось с губ само.
— У вас же… В вашем мире, насколько мне известно, совсем иные нормы отношения с женщинами. Очередные браки, матримониальные списки…
— Значит, что-то изменилось.
— А зачем ты… — она покосилась на охранника, — диверсию затеял?
— Потому что… — Стас поискал нужные слова. В голову лезла всякая пафосная труха. — В общем, я пришел за тобой. Я хочу забрать тебя и вернуться в нашу систему – там теперь безопасней, поверь мне. Но просто так тебя никто не отпустит. Поэтому я… — Нужный неопределенно пожал плечами. — Вот, собственно, и всё. А сейчас нам нужно срочно валить отсюда.
— Если я тебя обниму, это может закончиться плохо, — полувопросительно сказала Вера.
Стас взглянул на лейтеху. Парень был на взводе, хоть и старался тщательно это скрыть.
— Да, Вера. Немного позже… Эй, лейтенант, слушай меня внимательно. Ты мне отдаешь ключ-карту от аварийного выхода, что в противоположной стороне от КПП, свой интерком и пистолет. Сам заходишь в каюту, я тебя запираю, и мы уходим. Алгоритмика ясна?
— Да уж не дурак. Только далеко вам не уйти, младлей.
— А вот это пусть тебя не заботит… Вера, видишь ту открытую дверь? Загляни туда и крикни Уиндела, моего… э-э… напарника. Пусть выходит. Ждите меня у аварийного выхода. И тише, пожалуйста! Не приведи вакуум, сейчас остальные пленные заподозрят неладное и повыскакивают из своих кают. Нам нужно постараться уйти по-английски.
Вера понимающе кивнула и скользнула на цыпочках к подсобке.
— А теперь медленно снимай портупею с кобурой и бросай мне под ноги, — вновь обратился Стас к лейтехе. — Смотри, не вздумай даже прикасаться к застежке.
Охранник повиновался.
— Ключ-карту, — потребовал Стас, поднимая одной рукой увесистую кобуру и швыряя щурившемуся после полутьмы Жаквину, которого Вера уже выволокла в коридор.
Лейтеха бросил на пол пластиковый прямоугольничек.
— Снимай интерком с уха, выдергивай микрофон и заходи в каюту.
Охранник исполнил все требуемое. Перед тем как дверь за ним закрылась, он выцедил:
— А все-таки ты дурак, младлей.
— Знаю, — кивнул Нужный, проводя по кодеру пластиком и пробуя, надежно ли заблокирован замок.
Удостоверившись, что дверь заперта, он обернулся к Вере и Уинделу. Произнес, криво усмехнувшись:
— Ну что, партизаны, теперь осталась сущая ерунда. Захватить боевой истребитель и пролететь на нем сотню-другую миллионов километров, оставаясь, по возможности, незамеченными.
Из первой каюты выглянула заплаканная женщина, заставив Стаса резко вскинуть ствол «Рарии». Она подозрительно сдвинула бровки и, ничуть не пугаясь наставленного на нее оружия, спросила:
— А где тот приятный молодой человек, что так внимательно отнесся ко мне в момент слабости?
— В соседней каюте, — сердито ответил Стас. — Ковыряет ложкой подкоп в двигательный отсек.
Женщина, не поняв юмора, уточнила:
— То есть теперь мне придется самой делать себе коктейли?
После этих слов выдержка Стаса дала сбой. Он молниеносно метнул ствол вниз и дал короткую очередь в пол. Пластиковая крошка ламината разлетелась во все стороны, пули срикошетили в стену и с противными шлепками увязли в ней. Грохот оглушил всех пристутсвующих. Женщина бросилась на пол, визжа, как ультразвуковой генератор.
— Всем спасибо, все свободны! — заорал Нужный, отступая к аварийному выходу и увлекая за собой Веру. Ошарашенный Жаквин засеменил рядом, брезгливо держа в руках кобуру с пистолетом.
— Это, по-твоему, называется уйти по-английски? — обронила Вера, когда противный женский визг наконец поутих.
— В принципе… нет, — ответил Стас. В его глазах плясали сумасшедшие огоньки победы. — Впрочем, мне плевать. Я ведь нашел тебя. И теперь нам пора домой.
