Во всех странах мира науку и технический прогресс общества двигают люди смелой мысли и незаурядного ума. Опыт истории свидетельствует, что гиганты мысли от древних времен до наших дней общими усилиями соткали прочную основу для дальнейшего познания природы и овладения ее тайнами и богатствами.

Восемнадцатый век, который Винер назвал веком часов, привлек внимание ученых к познанию существ и вещей, населяющих мир. Именно тогда была создана наука, названная впоследствии анатомией, наука о строении тел.

Девятнадцатый век принес человечеству первые двигатели - паровые машины и неистребимое желание познать не только строение живого и неживого, но и сущность процессов, происходящих внутри вещей и живых организмов. Из этого желания родилась физиология, как наука о процессах, происходящих внутри живого. Люди вплотную занялись изучением энергии во всех ее видах.

Двадцатый век по праву назвали веком связи и управления. Человечество, познавшее к этому времени строение вселенной и уже успевшее изучить многие виды энергии, поняло необходимость взять управление процессами в свои руки. Это стремление родило, в числе других, сложнейшую науку о высшей нервной системы у живых организмов и кибернетику в мире машин и энергий, - науку о способах восприятия, хранения, переработки и использования информации.

Но ум человеческий не остановился на достигнутом, он продолжал свое победное шествие вперед. Возникла и стала просто необходимой мысль о вмешательстве в самою жизнь, появились первые, не очень удачные попытки сделать человека бессмертным или продлить ему годы.

Эта мысль, как мы уже знаем, нашла свое выражение и в работах силурийских ученых Карела, Полины и Ласкара Долли. Представители разных наук - биологии, практической медицины и атомной физики, они первые проникли в тайну жизни и смерти и сделали попытку управлять самой жизнью.

Гениальные умы всегда вызывают у честных людей истинное восхищение, потому что результаты их труда делают жизнь лучше и красивее. Но наряду с восхищением удивительные дела и свершения признанных ученых и мыслителей иной раз могут вызвать и другое, прямо противоположное чувство - зависть. Она-удел немногих, чаще всего мелких неудачников или людей, страдающих манией величия. Жизнь их тяжела и безотрадна потому, что не только собственное бессилие приносит им страдание, но и малейшие успехи других способны надолго лишить завистников покоя, сна и улыбок.

Одним из таких завистников оказался браварский биолог, бывший однокашник Ласкара Долли по университету Ганс Хеллер.

Злое отчаяние неудачника в пауке давно и упорно точило душу Хеллера. Чувство это не ослабело даже в пору процветания фирмы Хеллера, когда он стал богат. Деньги не смогли поднять его ни на одну ступеньку в храме науки. Хеллера как считали, так и продолжали Считать заурядным биологом, ибо он не внес в науку ни одной свежей струи, ни одной интересной мысли. Он метался в поисках проблем, жаждал научного подвига и готов был для славы и почестей лишиться если не всех, то доброй половины своих денег.

Когда Хеллер прочитал первое письмо Памелы Гривс о замысле Карела и его друзей, он просто задохнулся, ощутив величие дерзкого плана, но уже через минуту все в нем восстало против счастливых избранников судьбы. Карел Долли устремился в бессмертие! Но почему он? Разве Хеллер, деловитый, прилежный, подающий надежды Ганс Хеллер, не способен прекратить превратность судьбы, вечно оставляющая его за бортом славы? Чем заслужил Карел Долли превосходство над ним? Такой же биолог, как и он. Может быть, только чуточку поспособнее, но зато без тех широких материальных возможностей, какими располагает Ганс Хеллер. Ведь если Карелу удастся провести свой эксперимент успешно, он станет самым известным и, конечно, самым богатым человеком, а Хеллер так и будет прозябать в неизвестности. Какая ужасная несправедливость!

Именно тогда у него и появилась спасительная мысль предложить братьям Долли сотрудничество Раз ему в одиночку не удалось забраться на вершину научного Олимпа, так ведь можно это сделать, используя плечи других. А почему бы и нет?

Хеллер привлек свою сотрудницу Памелу Гривс. Он получил возможность и без ведома Долли пробраться к тайне. Отказ силурийских биологов принять его сотрудничество не обескуражил Хеллера. К этому времени окрепло иное желание: заняться проблемой самому. Еще неизвестно, у кого получится удачнее, а главное - скорей. Во всяком случае, у Хеллера появилось больше шансов на успех: ведь он начинает не с чистого листа бумаги. У него техническая схема, расчеты. Он может опередить соперника, добиться успеха, пока еще Карел Долли не выступил в печати, не опубликовал результатов своей деятельности. Если он успеет раньше Долли, то почести и лавровые венки украсят его голову, и он… О, Хеллер отлично представлял себе, как воспримет мир заявление о возможности второй жизни! Воистину бессмертным станет тот, кто оповестит об этом открытии народы Земли. Тщеславие - родная сестра зависти - уже не давало ему покоя. Он видел себя в ореоле славы. Он упивался мечтами, а чтобы сделать эту мечту близкой, он работал, не покладая рук.

У Ганса Хеллера, как и Карела Долли, была собственная лаборатория. Надо отметить, что лаборатория его представляла собой очень современное научное учреждение. Здесь имелось прекрасное оборудование, новейшие машины и приборы, отличный виварий для подопытных животных.

Хеллер с самого начала располагал гораздо лучшими возможностями, чем Карел Долли. Жена Хеллера принадлежала к высшей браварской знати и обладала, помимо титула, солидным состоянием. На ее деньги предприимчивый биолог и обзавелся всем необходимым. Несколько позже он позволил себе не скупиться в расходах на содержание штата нужных ему сотрудников. Сперва Хеллер занялся теоретическими проблемами, но потом ему стало жалко денег. Тогда, чтобы не мучиться по поводу напрасно растраченных средств, Хеллер начал переводить дело на чисто коммерческую ногу. Постепенно лаборатория стала производить только гормоны и лекарственные препараты, серьезно помогающие, по уверению Хеллера, преодолевать различные старческие недуги. Так он отошел от науки, к которой теперь ринулся вновь со всей энергией, на какую был способен.

Расходы его сразу и очень заметно возросли, едва только Ганс Хеллер вернулся из Силурии и приступил к осуществлению своего нового плана. Зато в его деятельности появилось совершенно новое начало. Появилась идея, блестящая цель, на которую не жаль было тратить деньги, не жаль самого себя, лишь бы только достигнуть заветного. Всему свое время. Когда он достигнет цели, старые люди, одержимые желанием жить и жить еще, безропотно понесут Хеллеру свои тысячи и миллионы, лишь бы получить право на вторую жизнь. Он станет самым богатым человеком. Он прославит себя на века. Черт побери, он сделает даже больше. Он станет тем верховным судьей, кто единовластно будет определять длительность жизни каждого человека на Земле. Положение не менее приятное, чем богатство. Власть, деньги и слава - все падет к его ногам.

Когда Хеллер и Памела Гривс прибыли в столицу Браварии - город Урдон, то первое, что сделал Хеллер, - это восстановил доктора Гривс в правах сотрудницы лаборатории. Памела заняла свое место. Но теперь обязанности ее по службе стали несравненно шире. Хеллер частенько обращался к ней за советом. Все-таки Памела была в лаборатории Карела, своими глазами видела приборы, знаменитую «купель» и могла консультировать механиков, срочно оборудующих те же самые агрегаты, используя схему, полученную через нее.

Чем успешнее шла работа у Хеллера, тем реже он обращался к Памеле Гривс за советами. Понемногу биолог стал отстранять доктора Гривс от работ, связанных с проблемой второй жизни. Она была и рада этому, и досадовала. Что же будет дальше? Спросила Хеллера, скрывая горечь:

- Я вам больше не нужна?

- Ну что вы, Памела! - воскликнул он. - Я просто не хочу слишком утруждать вас. Ведь вы и так очень много работаете. Я уже подумываю, а не увеличить ли вам жалованье? Все-таки вашу роль во всем этом нельзя преуменьшить.

Неизвестно, с целью сказал обидную фразу Хеллер или нечаянно, но он оскорбил Памелу. Плата за предательство… Она промолчала, но взгляд, которым одарила Хеллера, несомненно, был понят им. И разговор оборвался. Вскоре Памела Гривс стала получать более высокую оплату, но даже вход в помещение, где Хеллер начал проводить опыты, был ей запрещен.

Соучастники не нужны…

Между тем лаборатория Хеллера работала полным ходом. А сам он чувствовал в себе небывалый подъем душевных сил и все время находился в состоянии, близком к восторженности. Ожидание необыкновенного преисполняло Хеллера радостью. Все заметили, как он подобрел, лицо его постоянно сияло, а светлые, пушистые волосы над сияющим красным лицом стали походить на нимб - непременную деталь святых.

Сведения о способах подготовки животных к опыту позволили Хеллеру быстро миновать эту фазу и подойти вплотную к воздействию на организм сильными реагентами. Конструировался главный агрегат - копия силурийской «купели» для осуществления самого сложного процесса. Десятки животных проходили мучительный период подготовки. На грань между жизнью и смертью подводили кроликов и обезьян, жертвовали ими, начинали все сначала еще и еще раз. Неудачи нисколько не обескураживали Хеллера, он все время подбадривал своих сотрудников и себя, конечно. Чем сложнее опыт, тем более возможны срывы, во всем этом нет ничего страшного. Хеллер достаточно изучил техническую схему Карела Долли, он позволил себе даже в чем-то изменить ее, усовершенствовать и верил в эту схему безотчетно.

Но когда неудачи начали следовать одна за другой, он задумался. Почему среди сотни срывов нет ни одного успешного опыта? Нельзя же все сваливать на случай или на мелкие ошибки сотрудников? И нет ли в схеме просчета или нарочитой путаницы?

Хеллер пригласил Памелу и, все еще не утратив своей приподнятости, добродушно спросил ее:

- У Ласкара Долли была только одна схема - вот эта?

- Другой я не знаю. Что-нибудь не так, Хеллер?

- Представьте - да. У Карела вы слышали о неудачах?

- Мне кажется, их было больше, чем успехов.

- Вот как! - Хеллер повеселел.- Значит, и у него были?

- Чаще, чем того хотелось Карелу.

После этого разговора Хеллер несколько успокоился. Снова двинулся конвейер подопытных животных. И только новая серия неудач заставила биолога еще раз остановить работу. Именно тогда впервые он разразился проклятиями. Сотрудники еще не видели своего шефа в таком возбужденном состоянии. Он страшно ругался, топал ногами, хватался за голову, но обвинить своих очень дельных и умных сотрудников в чем-то конкретном не имел основания: эксперимент проводился по его указаниям, точно так, как предписывалось.

Успокоившись, он спросил всех сразу:

- В чем дело?

И самый смелый и догадливый сказал Хеллеру:

- Неверный замысел, шеф.

- Что-о?!

Все ждали нового взрыва негодования, но Ганс Хеллер вдруг опустил голову и, ни слова не сказав, вышел. Отсвет радости на его лице исчез. Он понял, что взялся за дело не по силам. Или… Или его просто обманули.

Хеллер еще раз встретился с Памелой.

- Все мои сотрудники утверждают, что в технической схеме есть вопиющие ошибки. Или она неполная. Что вы на это скажете?

Серьезная, спокойная, холодноватая Памела вдруг почувствовала необъяснимый прилив радости. У Хеллера не получается! Он пасует! Все летит к черту! Как это хорошо. Обман не состоится. Она хотела скрыть свое состояние, свела брови, сжала губы, но глаза ее смеялись, ей страшно хотелось расхохотаться - вот так прямо в лицо ему…

- Не вижу причин для радости, - буркнул Хеллер, подозрительно вглядываясь в порозовевшее от волнения лицо доктора Гривс. - Вы обманули меня, Памела?

Если обманули меня…

Надо знать, что берете! - закричал Хеллер, не сдержавшись. Злоба душила его.

Надо иметь свою голову, биолог Хеллер, - тихо, но с достоинством ответила она. - И не кричите на меня, пожалуйста.

Он выскочил, хлопнув дверью.

Два дня в лаборатории было тихо, как в покину-той церкви. Хеллер не появлялся. Сотрудники болтались без дела.

На третий день шеф пришел и заявил, что они начнут все сначала. Своему первому помощнику он признался, что допустил ошибку.

- Какую, шеф?

- Мы начали слишком поспешно и без достаточного контроля со стороны электронного вычислителя.

- У нас нет вычислителя.

- Он будет. Я как раз работал над ним.

- Вы? - явно не доверяя Хеллеру, спросил помощник. Откуда у биолога математические знания? Насколько известно, Хеллер не обладал достаточными знаниями в этой области наук.

- Да, я, - еще раз сказал Хеллер, но не стал вдаваться в подробности.

Анализируя проведенную работу, Ганс Хеллер вдруг решил, что во всем виноваты не люди, а плохой контроль машин. Ухватившись за эту спасительную мысль, он вспомнил о расчетах Ласкара Долли и немедленно извлек из сейфа пачку листков, исписанных почерком Памелы. Для биолога формулы и чертежи ничего не говорили. Темный лес. Кто воплотит листки в стройную форму из металла, полупроводников, конденсаторов и ламп? Кто вдохнет в них способность к логическим расчетам?

И тут он вспомнил о знакомом физике фон Томлине. Конечно, он, фон Томлин, прекрасный математик, которого Хеллер мог считать даже другом: ведь они не раз встречались у общих знакомых и за ломберным столом!

Разговор с математиком состоялся через день.

Хеллер для начала вспомнил их совместные прогулки в окрестностях Урдона. Последняя прогулка была еще свежа в памяти.

- Не правда ли, прекрасный лес, чудесные луга. А речка!..

- Я вспоминаю не столько картины природы, сколько ваши блестящие рассуждения о будущем биологии, Хеллер. Я все запомнил. Удалось ли вам воплотить в жизнь хоть малую толику из великих проблем? И над чем вы сейчас работаете, если не секрет?

Томлин был старым человеком. Все, связанное с возможностью улучшить здоровье и подкрепить силы, интересовало его.

- А знаете, я и приехал к вам как раз по такому поводу. Речь идет о продлении жизни, Томлин. - Хеллер пытался заинтересовать математика.

- Интересно. Тогда вы, быть может, изложите существо дела. Я с удовольствием выслушаю вас.

- Мне нужна ваша помощь, - сказал Хеллер, окончательно оставив в стороне воспоминания. - Надо создать электронно-вычислительную машину.

- Цель? - коротко спросил физик.

- Быстрые расчеты при сложных операциях. Как раз то самое, чего мне не хватает для движения вперед. Я занялся очень серьезной проблемой, Томлин. Речь идет о преодолении старости.

- Предвижу, что вам нужно очень сложное устройство. Боюсь, что не сумею вплотную заняться вашим заказом. Много времени. К тому же потребуются предварительные расчеты.

- Я облегчу ваш труд. Дело в том, что у меня уже есть кое-какие предварительные материалы, вы можете использовать их.

- Если у вас есть расчеты, то, вероятно, есть и автор этих расчетов. Почему же он сам?..

Хеллер понял, что Томлин потребует исчерпывающего ответа. Он замялся, сказал неуверенно:

- Видите ли, мои расчеты, это как бы плод работы целого коллектива. Авторы, каждый в отдельности, далеко не математики, но они позволили себе вторгнуться в пределы этой науки и кое-что создали сообща. Возможно, и не особенно квалифицированно.

- Тогда они мне не нужны.

- Вам не мешало бы взглянуть, Томлин.

Физик задумался. Он понимал, что предложение

Хеллера потребует много работы, которой у него и без того хватает, но интерес к проблеме в целом и к необычной машине пересилил. В самом деле, вдруг расчеты биологов окажутся действительно новыми и приоткроют перед человечеством еще невиданные возможности? Помочь друзьям он просто обязан. Посидеть вечер-другой над расчетами, познакомиться, поразмыслить, - почему бы и нет? В конце концов, он еще не связывает себя никакими обязательствами. Предварительное ознакомление ни к чему не обязывает. Он сказал:

- Что ж, я готов. Давайте ваши материалы, я посмотрю их и соображу, годны они на что-нибудь или нет.

Хеллер протянул ему руку.

- Не сомневался в вас, Томлин, - с избытком пафоса произнес он. - Ваша помощь крайне необходима. Уверен, что подобный союз подымет пе только науку вообще, но и нашу отечественную науку в особенности. Она, как никогда, нуждается теперь в приоритете над соседями.

- Ну-ну, Хеллер, вы заговариваетесь. Светлые умы… Необычайные открытия… Величие нации… Все это очень мне знакомо и, поверьте, не так уж привлекательно.

- Ах, Томлин, Томлин! - Биолог вздохнул. - И вы, оказывается, поражены скепсисом. А ведь в моих словах есть зерно истины, уверяю вас, что есть. Национальное чувство…

- Оставьте его у себя и ждите, пока оно прорастет, это зерно. Когда я получу расчеты?

- Не пройдет и половины суток, коллега.

Хеллер ехал от физика в состоянии такой приподнятости, такого нетерпения, что ерзал в машине и то и дело укоризненно поглядывал па своего шофера, давая понять, что столь медленная езда его не устраивает. Кажется, дело получается!

В лаборатории его ожидала еще одна приятная новость: два подопытных кролика прошли испытания и остались живы.

- Победа! - воскликнул он, осмотрев животных. - Наконец-то!

Он даже пригласил Памелу, чтобы она вместе со всеми разделила его радость.

- Начало сделано! - взволнованно произнес он и, заложив руки в карманы брюк, покачался с носков на пятки и обратно. - Ну-с, что вы скажете, Памела?

- Я далеко не уверена в победе. Возможно, это случайность. - Она говорила сухо и жестковато, раздражая шефа. Ей в самом деле не хотелось верить в успех. Случись у Хеллера победа - и ее вина перед Ласкаром Долли возросла бы до небывалой величины, а робкая надежда на примирение с близким человеком совсем угасла бы.

Но Хеллер только рассмеялся. Ему не хотелось ссориться.

- Ладно,-сказал он.-Время покажет, кто из нас прав. Я верю - и этого достаточно. Счастливый день. Сейчас я отвезу расчеты, и скоро мы получим отличную вычислительную машину! Последнее препятствие исчезнет.

Памела ничего не сказала. Трясина продолжала засасывать ее все глубже. И выхода не было.

Хеллер умчался, забрав из сейфа расчеты.

В его лаборатории царила праздничная атмосфера.

Вечером фон Томлин позвонил Хеллеру домой. Он сказал:

- Знаете, вы не ошиблись в своих сотрудниках. Общая установка вполне правильная. Я еще не рассматривал всех расчетов, но преамбула составлена отлично. Интересное начало. Я с удовольствием займусь этим делом и надеюсь, что смогу быть для вас полезным.

Хеллера распирала гордость. В эту минуту он простил Памеле ее жесткий тон, ее угрюмую недоверчивость и отчужденность. В конце концов, ее можно понять.

- Рад услышать от вас приятное известие, - сказал он в ответ. - Не нужна ли моя помощь, коллега?

- О нет, я управлюсь своими силами. В ближайшие дни просмотрю детальные расчеты и постараюсь представить себе машину в целом. А уж затем вы подскажете мне, какие стороны вычислений для вас особенно необходимы.

- Задержки не будет, фон Томлин.

- А что касается вознаграждения…

- И об этом прошу не беспокоиться.

- Тогда желаю вам успеха, Хеллер, - миролюбиво произнес физик, очень довольный разговором. - Спокойной ночи.

- И вам тоже. Очень рад, что не ошибся в вас. Всего хорошего.

Оба они уснули в ту ночь сном праведников. Хеллер видел во сне, правда, довольно смутно, лавровые венки и диплом Нобелевской премии. В ушах у него звучали литавры. Томлин предвкушал удовольствие от работы над совершенным устройством.

Неспокойно спала только Памела. Неужели Хеллер одержит верх над братьями Долли? Стоило ей поверить в это, как земля закачалась под ногами, - так неприятно она себя почувствовала. Зачем она делает подлость за подлостью? Трудно сказать, для каких целей использует Хеллер открытие, если оно дастся ему в руки. Впрочем, она могла предсказать - для каких. Только не для благородных, это ясно. И никто другой, а она, Памела Гривс, прокладывает Хеллеру дорогу в будущее.

Ганс Хеллер приехал в лабораторию рано.

Он отлично выспался, с удовольствием позавтракал, чувствовал себя вполне здоровым, бодрым и уверенным. Улыбаясь своим мыслям, он очень к месту вспомнил изречение Фалеса: «…блаженство тела состоит в здоровье, блаженство ума - в знании». Жизнь улыбалась. И если до сих пор его ум, в отличие от тела, не испытывал блаженства, то теперь-то уж все в порядке. Он сумел приобщить к своим знаниям еще чужие, сплав получился отличный. Гордость распирала его.

Раздался короткий телефонный звонок. Хеллер небрежно снял трубку.

- Алло, - мягко отозвался он.

- Прошу прощения, но мне нужен доктор Хеллер, - деловито сказал мужской голос.

Хеллер не удивился столь раннему звонку.

- Я слушаю, - сказал он.

- Никогда не думал застать вас на работе в столь ранний час…

- И все же позвонили, - усмехнулся Хеллер.

- Звонок наудачу. И - в точку!

Хеллер промолчал. Он ждал, что будет дальше. Но и на том конце провода чудилось какое-то замешательство. Тогда биолог спросил:

- Простите, с кем имею честь?..

- С вами говорит корреспондент журнала «Вестник науки» Хилдинг, Берт Хилдинг, - голос был уже другой. Хеллер понял, что вначале он говорил с секретарем или доверенным лицом, которого, не надеясь на успех, попросил позвонить Хилдинг.

- Что вам угодно, Хилдинг? - отозвался биолог.

- Очень рад с. вами познакомиться, доктор Хеллер. Если вы останетесь у себя еще пять минут, я буду иметь счастье видеть вас лично.

- Приезжайте, - доброжелательно согласился Хеллер и повесил трубку.

Он еще не отдавал себе полного отчета в действиях, но где-то подсознательно уже зрело решение оповестить мир о событиях, которые вот-вот грядут и возбудят неслыханные надежды. Ведь дело все равно идет к этому! Привычка к рекламе одержала верх над осторожностью. Еще вчера он не сделал бы этого. Но после успеха с животными, после удачного разговора с Томлиным и его похвалы… Он вправе поступить так, как ему хочется. В конце концов, уже пора привлечь внимание к работе его лаборатории и заодно выбить у силурийских биологов еще один клин из-под ног. Сенсация возможна один раз. Он и в этом должен опередить Долли. Кто первый - тому и слава. Может быть, другие, более осторожные люди и сочли бы такое сообщение преждевременным, но разве сам он не уверен в том, что у них все в порядке и как только они установят электронную машину, то смогут начать опыты на людях? Какой смысл скрывать успехи, если они есть? Пусть силурийские биологи копаются в неизвестности, а он не будет скрывать от людей работу, которая делается для их блага и здоровья. Он примет Хилдинга и кое-что расскажет ему.

Корреспондент Хилдинг оказался даже внешне гораздо лучше, чем Хеллер представлял его себе. Высокий, внушительный, подчеркнуто вежливый и в то же время какой-то независимо-иронический, он за три минуты установил в уютном кабинете Хеллера атмосферу доверительности и дружбы. Он успевал задавать вопросы, включать и выключать маленький магнитофон и записывать, пе переставая в то же время следить за ходом мыслей собеседника и направлять их в нужную сторону. Хилдинг едва скрывал свою сумасшедшую радость. Вот повезло, так повезло! Ехал в надежде получить короткую информацию, а тут… Такая сенсация! Уж будьте уверены, он не упустит случая!

Они проговорили более получаса. Заканчивая интервью, Хилдинг сказал:

- На вашем месте я уже заранее объявил бы запись кандидатов на вторую жизнь. Весь мир будет взбудоражен.

- Нет, подобный призыв; на мой взгляд, преждевременен, - скромно, но веско произнес Хеллер. - Нам предстоят еще немалые испытания. Наука делается неторопливо, обстоятельно. И если я решил приоткрыть для общественности завесу над таинственной областью биологии, то исключительно для того, чтобы привлечь внимание ученых к этой области науки. Ведь только общие, коллективные усилия способны принести быстрый успех. Я ожидаю откликов, помощи, советов. Наша лаборатория должна стать центром всей информации, магнитом, который притягивал бы всех талантливых ученых, работающих в геронтологии и смежных науках.

- О да! - торопливо согласился Хилдинг. - Позвольте мне рассказать читателям, доктор Хеллер…

- Только скромнее, друг мой, - устало согласился биолог.

Хилдинг ушел, ухитрившись больше ни с кем не встретиться. Хеллер закурил, откинулся в кресле и закрыл глаза. Перед ним все еще маячила фигура корреспондента, звучали его вопросы. Разбирается в деле! Впрочем, в этом журнале работают, конечно, специалисты, они знают, о чем и как писать.

Потом он вспомнил о братьях Долли. Взбесятся, когда прочтут. Конечно! И уж во всяком случае не потому, что Хеллер поведал миру тайну. Просто от зависти, почему не они. Ловким, однако, ходом выхватил он у силурийцев приоритет на вторую жизнь! Пусть теперь попробуют доказать, что они первые начали работу! Не выйдет, коль уже весь мир будет знать о трудах Хеллера.

В кабинет постучали. Вошел помощник. Уже по его растерянному виду Хеллер догадался, что произошло несчастье. Нахмурившись, он поднялся навстречу с таким видом, что помощник не рискнул открыть рот.

- Ну? - спросил Хеллер и сам не узнал своего голоса.

- Оба погибли, - сказал вестник бедствия.

Хеллер бросился в лабораторию. Кролики лежали мертвые. Над ними стояла группа сотрудников, среди них Памела. Она ничего не сказала и отвернулась, чтобы Хеллер не увидел ее торжествующих глаз.

- Так, так, - с унылой монотонностью повторял Хеллер, производя осмотр. - Это еще ничего не значит, ровным счетом ничего, - все так же уныло добавил он.

Но ему никто не верил.

Именно в эти минуты Гаме Хеллер пожалел о своем утреннем разговоре. Поспешил. Но повернуть часы назад было уже не в его силах.

Берт Хилдинг действовал.

Как это частенько случается в жизни, беда не ходит в одиночку, а реальность оказывается куда более угловатой и неприятной, чем голубые мечты.

Физик и математик фон Томлин с возрастающим удивлением вчитывался в толстую пачку листов с расчетами. Насколько хороша была преамбула, настолько непонятны и поразительны оказались все прочие расчеты.

Или он вовсе не понимал замысла автора, или перед ним лежала абракадабра - к иному решению Томлин прийти не мог. Как ясны и предельно логичны были первые пять листков, так нелепо в приложении к схеме устройства оказалось все остальное. Какие-то совсем к делу не относящиеся исследования в области высшей математики, несколько вариантов решения одной и той же задачи.

Томлин даже подумал: неужели у него что-нибудь с головой? Оторвавшись от стола, физик прошелся по комнате. Надо рассеяться. Через несколько минут, не выдержав, он снова уткнулся в расчеты. Что-то знакомое, где-то уже читанное мелькало среди цифр. Томлин решительно двинулся к библиотеке. Где он подобное видел, у кого читал?

Физик срывал с полки книгу за книгой. Полистав одну, он бросал ее на пол себе под ноги и брался за следующую, чтобы через десять минут спустить и эту вслед за другими. Гора книг выросла на полу. Ом нервничал все сильнее. Неужели изменила память? Если бы подобные листки ему всунул в карман какой-нибудь студент, он просто бы изорвал их. Бред! Но ведь Хеллер… По его словам, целая компания биологов работала над схемой, а схемы он не видит, ее нет, она была хорошо описана в общих чертах на первых листках работы, но в остальных он ничего понять не может. Как книга с перепутанными страницами. То здесь, то там встречаются какие-то очень отвлеченные рассуждения, далекие от заданной темы, множество формул из квантовой механики, но нет и намека на контуры того устройства, о котором шла речь поначалу.

В руки ему попалась, наконец, книга математиков Ландау и Лифшица. Он сразу же нашел нужную страницу. Так и есть! Томлин прошел к столу и, стараясь быть спокойным, сравнил книжный текст с текстом рукописных листков. Вот оно что. Еще десять, двадцать минут работы, н физику стало ясно, что над ним искусно пошутили: «расчеты» оказались ничем иным, как переписанными страницами из этой и еще из одной книги, автором которой был физик Ласкар Долли. Добро бы просто переписанные! Нет, это была нарочито небрежная переписка; формулы искалечены, решения перевраны, иной раз с явным умыслом.

Томлин выругался, погрешив против своей всегдашней выдержки.

Следующим его шагом явился звонок к Хеллеру. Он сказал биологу:

- Прошу сейчас же прибыть ко мне.

Тон его насторожил собеседника.

- Что-нибудь случилось? - Хеллер попытался выяснить положение заранее.

- Узнаете па месте, - буркнул Томлин и повесил трубку.

Хеллер явился без задержки. Не отвечая на приветствие, Томлин спросил:

- Откуда у вас эти листки? - Он потряс кипой расчетов.

Хеллер не знал, что ответить. Глаза его забегали, он хотел выиграть время. В свою очередь спросил:

- Разве это так важно?

Глаза физика стали холодными.

- Злая шутка, которую вы предложили мне, сударь, заходит далеко за границы допустимого, - сдерживаясь, начал Томлин. - Я вышел из того возраста, когда можно шутить подобным образом! Целый день я ломал голову над вашими пустыми бумагами. Совсем не к лицу вам, Хеллер, подобные шалости. Или над вами подыграли, или вы надо мной. Так вот, расчетов тут нет, если не считать преамбулы. Все остальное - пустое. Просто страницы текста из разных авторов, в том числе из сочинений Ласкара Долли. Я оскорблен, Хеллер! Неужели вы сами не могли разобраться?

Биолог стоял как громом пораженный. Он начал догадываться. Черт возьми! Ну, конечно! Памела Гривс обманула его. А он в свою очередь подсунул ненужные бумаги уважаемому ученому и оскорбил его.

- Выслушайте меня, Томлин, - умоляющим голосом сказал он, облизнув пересохшие губы.

- У меня нет времени, - сухо произнес физик.

- Поверьте, что обманут я…

- Прощайте, - Томлин отвернулся. Он не хотел больше разговаривать с биологом.

Хеллер лениво собрал разбросанные листки, сунул их в папку и повернулся к выходу. Его слегка подташнивало. Удар за ударом. «Блаженство тела - здоровье»… Вот тебе и блаженство!

Он не помнил, как выбрался из квартиры физика. Путаясь в улочках, пешком очень долго шел к себе, а в голове его зрела и билась только одна давящая мысль: «Все летит к черту. Все пропало. Полный крах…» Он как-то даже не вдумывался в причинность неудач. Мозг его был занят одним: дальше ему хода нет, без электронного устройства опыты зачахнут. Во всем виновата Памела.

Хеллер встретил ее в лаборатории. Бледный, с остановившимися глазами, ом подходил к ней, расставив руки и пошевеливая пальцами. Убить. Убить… Но кругом ходили люди. Кто-то окликнул его, кто-то подошел вплотную. Он никого не замечал и не слышал. Справившись с собой, хрипло сказал:

- Вы зачем здесь?

Памела Гривс пожала плечами.

- Что с вами, Хеллер? Я здесь работаю.

- Вы больше здесь не работаете, сударыня. Уходите. И чтоб вашей ноги…

Она гордо подняла голову. Вот как! Она не стала упрашивать его или требовать разъяснений. В гнетущей тишине обошла Хеллера стороной и, громко стуча каблуками, направилась к двери, на ходу снимая халат.

Чтобы понять случившееся, достаточно сказать всего несколько слов.

Карел Долли взял расчеты из кабинета брата как раз в тот вечер, когда Памела Гривс успела переписать только начало. В дальнейшем она переписывала уже фальшивые листки. Карел заполнял их, посматривая на раскрытые страницы двух научных книг, авторами которых были Ласкар Долли и два советских математика. Именно этот текст и вывел из себя браварского физика фон Томлина.