Никто не напоминал Памеле Гривс о ее поступке. В доме Ласкара Долли царили тишина и покой.

Именно этого и недоставало Памеле.

После суетной, нервной, неприятной жизни в Урдоне, после страшных месяцев двойной игры здесь, под этой крышей, она обрела, наконец, устойчивое положение и могла свободно вздохнуть. Ничто не мешало ей наслаждаться покоем.

Ласкар любил ее, он мог часами сидеть с Памелой и рассказывать ей свою жизнь или молчать. И эти рассказы и даже молчание были наполнены покоем и счастьем.

Понемногу Памела оттаяла, отбросила прочь замкнутость, которая теперь была просто лишней. Она оказалась простой, открытой женщиной, готовой к любому, самому тяжелому труду, лишь бы этот труд принес близким ей людям удовлетворение и счастье. Трудно было отыскать в ней черты той холодноватой, замкнутой в себе женщины. Это была новая Памела, или нет, не новая, но обернувшаяся вдруг своей природной, временно забытой, хорошей стороной.

Все были довольны. Полина, принявшая такое близкое участие в судьбе Памелы, не могла не радоваться за нее. Ведь она так много перенесла, так измучилась, что теперь навсегда полюбит тихую семейную жизнь и со всей страстью будет защищать любовь и дом от покушений со стороны.

Только Карел оказался самым строгим человеком, не поддающимся на теплоту и обаяние Памелы. Он не мог забыть. Он не верил в полное перевоплощение Памелы.

- Ты все сердишься на нее? - удивлялась Полина.

- Я просто еще не уверен, - отвечал он, и в этой скупой фразе скрывал многозначительный подтекст. Он боялся Памелы. Он связывал с ней всякие неприятности, которые слишком уж часто приключались в лаборатории.

- Она очень изменилась, - утверждала Полина.- Окончательно изменилась!

- Приятно слышать. Но я все-таки остаюсь при своем убеждении.

Полину это не устраивало.

Помирись с ней. Карел, - просили она. - Твоя отчужденность не дает ей полной уверенности в будущем. Ты пи разу не встретился с нею, не поговорил. Право же, мне просто неудобно за тебя. Какой ты несговорчивый и черствый по отношению к ней! Так нельзя.

Сомнения в правильности своего поведения уже терзали Карела. А тут еще уговоры жены. Может быть, Памела в самом деле вступила наконец на путь праведный? Вот и Ласкар тоже упрекает его, он даже сердится. И вскоре колебания сделали свое дело. Карел сдался. Он сказал брату:

- Я готов встретиться с Памелой и выслушать ее. Но это будет похоже на допрос. Пусть она подготовится и не обижается на меня. Я хочу знать все, что произошло в Урдоне.

- Стоит ли ворошить старое и терзать ей душу? Для нее все это позади, окончательно забыто.

- А для нас с тобой - нет. Мы работаем, но не знаем, что готовят враги и завистники. В свое время они использовали Памелу для преступных целей. Она должна знать их замысел. Я тоже хочу его знать, чтобы не быть застигнутым врасплох.

Когда Ласкар очень мягко сказал Памеле о разговоре с братом, она побледнела, лицо ее сделалось каменным, как тогда, а сердце сжалось в предчувствии беды. Опять! Но она скрыла свою боль, погасила вспыхнувший гнев. Карел имеет право высказывать ей недоверие.

- Хорошо, я сделаю все, что он хочет.- Спокойно сказала она. - Лишь бы помириться с ним и завоевать его доверие.

Приведись Памеле давать показания па страшном суде, она с чистой совестью сообщила бы, что ее искренним желанием в эти дни была тихая жизнь и что она очень любит своего Ласкара. И никакой самый совершенный индикатор лжи не уличил бы ее в неправде. Опасности, связанные с двуликой жизнью, смертельно надоели ей, к Хеллеру она относилась с презрением. А Ласкар Долли, ее Ласкар, неузнаваемо изменился к лучшему. Куда девалась его сосредоточенная старческая угрюмость, которая уже стала второй натурой? Теперь он был разговорчив, подвижен, он даже научился снова, как в дни далекой юности, шутить и очень удачно шутить! С ним что-то произошло. Отнести эти перемены в характере, образе жизни и здоровье за счет собственного благотворного влияния она не рисковала. Надо обладать невероятным самомнением, чтобы думать так. Впрочем, есть ли резон подвергать поступки Ласкара критическому разбору? Пусть все остается так, как есть. И все-таки…

- Вот и прекрасно, - обрадовался Ласкар, услышав ее ответ. - Я скажу Карелу, что ты готова встретиться с ним. Надеюсь на твое благоразумие.

Они встретились в доме Ласкара, один на один, как этого хотел Карел.

Памела вошла, опустив глаза. Лицо у нее было бледное, сосредоточенное, губы плотно сжаты. И вся она казалась собранной, насторожившейся, как при встрече с опасностью.

- Здравствуйте, - очень вежливо произнес Карел Официальное приветствие не понравилось Памеле, она вздрогнула. Ведь они были на «ты». - Садитесь, пожалуйста, - холодно пригласил он.

Она села через стол от Карела, на уголок кресла, и коротко, с укором взглянула на него. Глаза биолога были чужие. Он, сощурясь, изучал доктора Гривс.

- Вы, конечно, догадываетесь, Памела, что я далек от выражения каких бы то ни было родственных чувств. После всех ваших поступков…

- Не надо, Карел! Она умоляюще подняла руку.

- Хорошо. Тогда начнем с главного. Я хочу знать, насколько продвинулись дела у Хеллера. Имеются в виду его опыты со второй жизнью.

- Не знаю, - сказала она искренне, но он не поверил.

- Вы были у него в лаборатории?

- Я работала там, но ничего не знала об экспериментах. Он отстранил меня. Могу лишь повторить то, что известно: опыты у Хеллера были неудачны.

- Он собрал устройство?

- Какое устройство?

- То самое, схему которого вы переписали у Ласкара.

- Карел, я прошу вас!.. - она даже встала, по тотчас села опять. - Нет, не собрал. Я взяла не тс листки.

Он усмехнулся.

- Хеллер говорил вам, что у него все готово?

- Говорил. Но вскоре после этого у него и случились неудачи.

- Расскажите, какова была реакция людей на его сообщение?

- Очень сильная. Собралась толпа, даже ко мне явились. Я испугалась и отправила людей к Хеллеру. Они бросились туда. И ему пришлось сознаться, что до омоложения еще далеко.

- Как вели себя люди?

- Не знаю, но говорят, что очень агрессивно.

- Почему?

- Все хотели быть молодыми. Или их очень рассердил обман. Говорят, Хеллер едва избежал расправы. Толпа хотела разбить его дом. Так мне рассказывали.

- Кто помогает Хеллеру, вы их знаете?

- Да, знаю. Два биолога, один медик. Они опытные люди, по Хеллера не любят. Еще он обращался к Томлину.

- Физику фон Томлину?

- Да.

- Вы с ним встречались?

- Нет, листки носил к нему Хеллер. Когда Томлин увидел, что его обманули, он прогнал Хеллера, а тот отыгрался на мне. Я ушла из лаборатории и вскоре уехала. Я виновата, Карел, очень виновата. Так вышло, хотя и не хотела сделать никому вреда.

- Почему вы пошли на это, Памела? - голос Карела все еще был холоден и строг.

- Одно письмо с обычной информацией. Потом шантаж с этим письмом. Оп заставил меня взять техническую схему иод угрозой рассказать все Ласкару. Я боялась за Ласкара. Решила, что отдам схему и такой ценой куплю для Ласкара покой. Но я плохо знала, на что способен Хеллер.

- Что еще он потребовал?

- Схему электронного устройства. Я взяла и ее. Но они не собрали, видимо, я что-то перепутала.

- Нет, они собрали.

- Значит, я… - Глаза Памелы округлились от испуга.

- На этот раз не вы. Хеллер направил опытных воров, они похитили схему из стола моего брата. Фон Томлин собрал устройство, это нам известно.

- О, боже!..

- Кто помогает Хеллеру?

- Не знаю.

- Мало вы знаете, - сказал Карел жестоко, а сам подумал, что она и не может знать: Хеллер выбросил доктора Гривс, как только понял, что она бесполезна для него.

- Но он не отступится, не оставит вас в покое! - с горячей убежденностью сказала Памела. - Я знаю его. Это прожженный негодяй, он на все пойдет… Вы сами говорили о краже… Хеллер может подослать лаже убийц, вот что он может!

Карел неотрывно смотрел на Памелу. Щеки ее окрасились, она волновалась. Глаза у нее заблестели. Он все смотрел.

- Не обижайте меня, Карел,-тихо сказала она.- И не смотрите, как на шпионку. Никогда… Поверьте мне, я лучше умру, нежели позволю кому-нибудь поднять на Ласкара или на вас руку… Мне ведь ничего не надо больше, я слишком много пережила. Я люблю Ласкара, разве вы не видите этого?

Карел промолчал. И когда он заговорил, его голос стал мягче, добрей.

- Хеллер наш враг, Памела.

- Мой тоже.

- И если он встретится на вашем пути…

- Пусть лучше не встречается! - проговорила она жестко. И лицо ее вновь стало каменным.

- Боюсь, что он появится. Или его люди.

- Да, я забыла, - вдруг сказала Памела, - пастор Ликор…

- Что - пастор? - биолог насторожился.

- Он друг Хеллера. Письмо я передавала через него.

- Вот как! Это очень важно. Пастор Ликор… Расскажите подробней. Я его знаю.

Она сказала все, что знала о Ликоре, вспомнила его уговоры.

- Благодарю вас, Памела, - сказал Карел, выслушав ее до конца. - Надеюсь, вы понимаете, в какой обстановке приходится работать. Вот почему…

- Карел… - Она подошла к нему с надеждой, с просьбой. - Карел, будем друзьями. Ведь я так уважаю вас, так люблю Полину!

Он пробормотал что-то, пожал ее руку, сказал:

- Ладно, ладно. А теперь иди.

Памела, все еще не уверенная, вышла, и только у себя в комнате поняла, что Карел поверил ей.

Она долго сидела в одиночестве.

О разговоре с Памелой биолог не рассказал ни жене, ни Ласкару. Но одно он твердо усвоил для себя и в тот же час поделился своей мыслью с братом.

- Судя по тому, как обошлись в Урдоне с Памелой, Ганс Хеллер работает не в одиночку. Я предполагаю, что он связан с частной или с государственной разведкой. Он сотрудничает и с католическими князьями. Воры в твоем доме, взрывчатка в лаборатории, переписка через Ликора, - все это не только личное дело завистника, а части довольно продуманного плана. Против нас не человек, а организация, Ласкар. Будем очень осторожны.

Биолог Долли находился недалеко от истины.

Хеллер не прекратил связей с разведкой. Прекрасные материалы, доставленные с ее помощью, позволили продолжить поиск, а несколько притушенная неудачами энергия Хеллера опять вспыхнула с новой силой.

Пока физик фон Томлин со своими помощниками собирал электронную машину, дивясь умному ее замыслу, Ганс Хеллер ходил именинником. Светлый пух на его голове засиял, как в дни успеха, а лицо, глаза, манера говорить и даже походка свидетельствовали о плохо скрываемом торжестве победителя. Он уже верил в успех и предвкушал почести от заинтересованных лиц, да и вообще от всех своих сограждан, разумеется, готовых на любые жертвы во имя продления жизни.

Хеллеру удалось подготовить животных к опыту почти так же, как это делал Карел Долли. Только после облучения и сильного воздействия химическими средствами опять случались осечки: подопытные кролики, собаки и обезьяны или погибали, незаметно для исследователя перешагнув грань между жизнью и смертью, или далеко не достигнув этой грани, выживали, но тогда упорно не хотели менять привычный ход жизни от молодости к старости. Хеллер мрачнел, но надежды не терял. Он обвинял кустарные условия. Вот когда в дело включится электронное устройство и возьмет на себя автоматику расчетов, тогда все пойдет хорошо, и он сможет немедленно перейти к опытам над человеком.

Его помощники из разведки вели себя скромно. Раз-другой появлялся знакомый человек, пожимал Хеллеру руку, просил показать лабораторию и ходил следом за ним, не открывая рта. Он предпочитал слушать, что говорит Хеллер. Биолог умел говорить, он так и сыпал обещаниями, в которые хотел верить и сам, и стремился убедить в том же посетителя. А тот все молчал, и трудно было понять, принимает он заверения или пропускает их мимо ушей.

Хеллеру не правилось это многозначительное молчание. Он ожидал информации, хотел узнать, что нового у братьев Долли. Кроме того, ему хотелось, чтобы агенты разведывательного управления вели себя поактивнее, то есть помогали бы ему сведениями и одновременно мешали бы силурийским биологам всякими другими мерами, какими они располагают. А почему бы и нет? Помощь обещана, надо действовать. Спасибо, конечно, за украденные расчеты. Но разве это все? Вот хотя бы тонкие средства воздействия - неужели нельзя их позаимствовать у Карела Долли?..

Не выдержав, он спросил:

- У вас есть свои люди в Санта-Рок?

Ответа Хеллер не получил и, слегка обидевшись, решил высказаться уже подробнее.

- Мы конкуренты - Долли и я. Понимаете? Мы- враги, если угодно, потому что успехи Карела Долли снижают ценность моих работ так же, как мои достижения способны свести к нулю работу братьев Долли. Почему бы вам не проявить большую активность и одним ударом не покончить с Долли, открыв тем самым путь отечественной браварской пауке? Необходимо сделать мою лабораторию единственной в своем роде. Или этого нельзя из соображений политики?

- Все можно, дорогой Хеллер, цель оправдывает средства. Но мы верим в ваш талант, верим, что вы и так добьетесь своего, опередите противника.

Вот это уже от лукавого! Хеллер понял собеседника. Плут, ничего не скажешь. И все-таки слова разведчика приятно пощекотали гордость. А как же! Конечно сделаем, опередим, добьемся своего, в этом никто не сомневается!

Уходя из лаборатории, посетитель, как бы между прочим,сказал:

- А знаете, через лабораторию Долли уже прошли несколько старцев. Каждый из них пробыл от двадцати до семидесяти дней. Как вы думаете, что они там делали?

Хеллер испуганно посмотрел на собеседника. Неужели уже они начали?

Развеять сомнения он не сумел, посетитель уехал. И долго еще в этот вечер Ганс Хеллер морщился, чертыхался и топал ногами, не находя себе места. Перед сном он даже помолился. Кому же еще высказать свои опасения, как не Всевышнему?

Хеллер и не подозревал, что он является не центром, а только частью широко задуманного плана, автор которого стоит намного выше и его самого и всех прочих браварцев; что его - Ганса Хеллера включили в игру, но не намерены особенно считаться с личными планами биолога, потому что, кроме него, в этой игре оказались и братья Долли со своей лабораторией, со своими удачами и просчетами.

Дирижировал большой игрой бывший премьер-министр Браварии.

Он был глубоким старцем.

Надо прямо сказать, что если бы экс-премьер заботился только о развитии отечественной науки, он бы без колебаний постарался принять решительные меры против силурийских конкурентов, чтобы расчистить путь Хеллеру. Но была у этого живого, реального лица и другая забота, не менее близкая, чем первая: человек думал не только об интересах науки и престиже государства, но и о самом себе.

Мысли о близком конце мучили его непрестанно, не давали покоя ни днем, ни ночью.

Когда экс-премьер впервые узнал о работе ученых-биологов, выступивших на борьбу с самой смертью, он воспрянул духом. Вспыхнула пока еще робкая надежда. Он ухватился за нее обеими руками. А вдруг… Обнадеживающие сведения о работе Ганса Хеллера, его соотечественника, совсем окрылили его. Надежда разгорелась. Вскоре он уже поверил в реальную возможность избавиться от страха перед смертью и жить, жить, жить.

Заработала тайная агентура, которую он не выпускал из своих рук, даже находясь на покое. Хеллеру оказали всю необходимую помощь, а работу силурийских биологов поначалу решили сорвать. Первая попытка не удалась. И когда агенты, раздраженные неудачей со взрывом, стали готовить новую диверсию, они вдруг получили приказ оставить в покое силурийских биологов, не мешать им.

Секрет открывался просто.

Газетная шумиха, неразумно поднятая Хеллером, показала несостоятельность его утверждений о близком успехе эксперимента. Важный старик нахмурился. Он впервые усомнился в способностях своего соотечественника. Надежда, связанная с биологом, померкла, но не исчезла. Приказав не ослаблять помощь Хеллеру, он в то же время распорядился не чинить препятствий и Карелу Долли. Кто знает, не пригодится ли силурийский биолог, если у Хеллера окончательно сорвется.

Так была снята опасность для Карела Долли и его друзей. Любая из двух лабораторий могла оказаться полезной старому человеку. Экс-премьер решил вести беспроигрышную войну. Не один, так другой.

Об этой сложной ситуации не знал ни Хеллер, ни руководитель службы безопасности, ни Карел Долли. Высокий старец не имел желания делиться сокровенным даже с близкими. Заботясь о своих интересах, он вынужден был проявить заботу о безопасности Карела Долли и его друзей.

Фон Томлин позвонил в лабораторию и сухо сказал Хеллеру:

- Можете забирать машину Ласкара Долли. Она в порядке и готова к действиям.

Физик не мог отказать себе в удовольствии уколоть Хеллера, которого до сих пор откровенно презирал. Томлин знал, откуда появились у Хеллера расчеты, и догадывался, каким путем они добыты. Он провел работу под давлением свыше. Не будь строжайшего приказа, физик не стал бы пачкать руки об украденные расчеты. И теперь, сдавая устройство, он не удержался от упоминания имени настоящего создателя машины.

А Хеллер даже не обратил внимания на колкость физика. Он вздрогнул от радости. Вот она, новая полоса в исследованиях!

В кратчайший срок установили и опробовали огромную машину. День и ночь на ней практиковались опытнейшие физики, откомандированные в распоряжение Хеллера. Быстрыми темпами готовили животных к решающей фазе. Хеллер спешил. Он все еще надеялся вырваться вперед в негласном соперничестве с братьями Долли.

Наконец опыты с применением электронного устройства начались. Глубокой ночью в «купель» уложили подготовленную обезьяну. Включили машину. Прошло незначительное время, животное увезли в комнату медиков, а через пять минут Хеллеру доложили:

- Обезьяна мертва.

Он не вышел из себя, не закричал, только нахмурился и приказал:

- Повторяем опыт.

Второй, третий, пятый, восьмой, десятый опыты - все, как один, заканчивались неудачей. Хеллер кипел, а у сердца поселился холодок. Провал. Снова провал. Он ходил вокруг машины походкой тигра и смотрел на нес глазами убийцы. Он во всем винил эту машину. Но его же сотрудники доказали шефу, что ошибка кроется не здесь, животные погибали по другой причине: после первого вмешательства в организм они наблюдали в клетках бунт белкового вещества, которое яростно сопротивлялось при появлении инородных белков и не вступало с ними в обмен.

- В организме недостает неизвестного нам примирительного фермента, - сказал Хеллеру один из биологов.

- А где я его возьму? - взвизгнул вдруг окончательно вышедший из себя Хеллер.

- Придется синтезировать, - спокойно ответил биолог.

Хеллер застонал н ухватился за голову. Вот тебе и машина! Провал, еще более сокрушительный, чем первый. Фермент! Это же бесконечная цепь гаданий на кофейной гуще, тысячи, десятки тысяч проб, создание новых, еще неизвестных в природе молекул, работа, на которую уйдут многие месяцы, а то и годы! И неизвестно еще, придет ли удача. Карел Долли создал, нашел… Но ведь то Карел, избранник судьбы! А что же добровольные друзья Хеллера? Они так и не сумели раздобыть секрета. Что ему остается? Сызнова за кропотливый труд? Или, может быть, бросить все к дьяволу и заняться привычным делом, гормонами? По крайней мере, продлишь собственную жизнь хотя бы потому, что будешь спокоен? Какой позор на его голову! И что скажет высокий покровитель, когда узнает о новой неудаче?

Большой старец неусыпно следил за Хеллером. Он в тот же день узнал о неудаче и печально вздохнул. Ничего из этого не выйдет. Афера. И он, опытный, многознающий человек, попался на удочку, хотя отчетливо знал, что смерть не отодвинешь, от нее не уйдешь. Печально, но с надеждой на вторую молодость, видимо, надо проститься.

В этот день его ждало еще одно, теперь уже совсем фантастическое известие.

- Мы получили новые сведения из Силурии, - доложил экс-премьеру руководитель разведывательной службы. - Судя по всему, Карел Долли и его сотрудники удачно провели через эксперимент несколько человек. Эти люди молодеют.

Старик долго молчал. Может ли быть?..

- Вы уверены? - произнес наконец он и уставился живыми, проницательными глазами в лицо собеседнику.

- Я представлю вам подробный доклад.

- Буду благодарен.

В душе его опять затеплилась надежда.