Кое-что изменилось после разговора со Стэнрицем.

По-прежнему газеты уделяли Карелу Долли много места. Они сообщили о новых пациентах лаборатории, но тут же вовсю начали обыгрывать пространное рассуждение о «шарлатанстве в медицине», не называя, правда, фамилий. Отчетливо проглянула новая затея: сделать вид, будто ничего особенного не произошло. Тем более, что комиссия молчала, ни словом не обмолвившись о работах Долли.

Карел сдерживался, но холодное бешенство душило его. Заговор молчания в среде ученых, газетные инсинуации, наконец, эти постоянные, таинственные, явно враждебные действия, пока что выражавшиеся только в ночных шествиях с факелами, - все будоражило нервы, заставляло быть в напряжении, отвлекало от дела.

Получалось совсем не так, как было задумано.

Ведь Карел и его друзья считали, что опубликование «Опытов по продлению человеческой жизни» сразу привлечет к ним внимание, после чего лаборатория получит от Академии наук крупные ассигнования и развернет работу значительно шире. Ничего из этого не вышло. Темные силы затеяли шабаш вокруг открытия, чувствовалась враждебная настроенность, с каждым днем работать становилось труднее.

- Бросить все к дьяволу и уехать в другую страну, что ли! - с сердцем воскликнул Карел в одну из минут тяжелого раздумья. - Нам работать надо, а здесь такая обстановка, что не до работы.

- Тебя беспокоит молчание ученых? - спросил Ласкар.

- Больше всего. Похоже на заговор.

- А позиция отвергнутых - экс-премьера, того же Шерера?

- Мелкие эпизоды, не больше. Чего их бояться?

- Хеллер, наконец?

- Забыл и думать о нем.

- Если так, - подытожил Ласкар, переглянувшись с Полиной, - то есть один выход. Можно заставить Академию вернуться к нам, заметить лабораторию.

Карел посмотрел на жену. Она заговорщически улыбнулась. Тогда он перевел взгляд на Ласкара. Старший брат глядел на него со спокойной улыбкой.

- Вы что придумали? Говорите.

- Небольшой шах молчальникам. Нам следует пригласить новых пациентов. Только пусть на этот раз ими будут лица, известные всему миру. Пошлем специальные извещения. Эти письма несомненно попадут в печать.

- Идея! - воскликнул Карел. - Взбудоражим общественное мнение. Пожалуйста, приезжайте, добрые люди. Мы готовы помочь вам…

- Кто избранники? - спросила Полина.

- Давайте обсудим, Я бы пригласил в первую очередь старых ученых, известных своими гуманными работами. Они очень нужны миру. Мы просто обязаны помочь им. Среди них есть очень больные люди, вернем им способность к творческому труду. Как вы на это смотрите?

- Возражений нет, - сказал Ласкар. - Остается уточнить фамилии. Со своей стороны я могу предложить несколько кандидатур, в частности одного из творцов квантовой механики, несколько известнейших физиков, которые работают в области атомной и термоядерной реакций, но с мирным уклоном. Они есть в Японии, России, Америке. Некоторых я знаю очень близко.

- Пожалуй, назову несколько имен и я, - сказала Полина. - Если можно, пригласим и старых пи-сателей-правдолюбов, которые нуждаются в помощи. Это будет нашим вкладом в развитие литературы и искусства. Вообще, скажу вам, отличный ход! Итак, фамилии… Я начну список, а вы дополните его. Хорошо?

Полина в приподнятом настроении села за стол и вооружилась ручкой.

- Уж если говорить об искусстве, то нельзя забывать и старых актеров сцены и кино, в свое время поражавших зрителя. - Ласкар старался припомнить фамилии. Полина записывала.

- А художники, скульпторы? - сказал Карел. - Затем мои коллеги - медики, биологи, создатели вакцин и ценнейших антибиотиков. О, сколько великих умов!

Они сыпали именами виднейших людей мира, старались припомнить все, что знали об их здоровье, возрасте, спорили, отстаивая свои кандидатуры. Полина писала.

- Постойте, друзья!- Карел поднял руку.-Я думаю, пока достаточно тех, кого мы вспомнили. Пусть они будут первыми. Теперь текст. Как написать?

- Просто приложим наше обращение, - резюмировал Ласкар. - А ,к нему короткое уведомление: лаборатория приглашает вас, дорогой друг, посетить город Санта-Рок и получить реальную возможность прожить свою жизнь еще раз. Учитывая ваши заслуги перед человечеством, мы готовы предложить свою помощь. Вот и все. Убедительно и немногословно.

- Этого достаточно? - спросил Карел, обращаясь к обоим сразу.

Полина сказала:

- Кто-то из приглашенных усомнится, кто-то даже откажется. По я думаю, что мы получим несколько убедительных «да». Не стоит обижаться, если таких поначалу окажется мало. Главное - начать. Я уверена, через какое-то время всякий старый человек, получивший наше письмо, будет считать себя самым счастливым на свете.

- Подводим черту. Итак, нам нужно почти три десятка больших конвертов и столько же экземпляров «Опытов по продлению человеческой жизни», - сказал Карел.

- Я закажу, - ответила Полина.

- А мы займемся необходимой подготовкой. Встретим друзей, и тогда заговор молчания провалится! - Карел с воодушевлением размахивал руками. Цель найдена!

По капризу судьбы, первой, кто поднял занавес над таинственным заговором вокруг открытия Долли, оказалась Памела.

Занявшись описанием главных событий, мы на некоторое время выпустили ее из виду, оставив дома беспокоиться за своего мужа. Мы не обратили внимания и на настойчивую просьбу некоего Отто Шерера, поспешившего к биологам для срочного омоложения. Он, как известно, получил категорический отказ. Этот факт явился исходным пунктом для многих последующих действий, которые затянули в свою орбиту и Памелу Долли.

Она только что вернулась из города и не успела переодеться, как раздался звонок. Прислуга сказала:

- К вам, сударыня.

Из-за двери вдруг вывернулась очень полная дама и с плачем бросилась к Памеле.

- Что с вами? - Памела с беспокойством удержала ее.

Посетительница заплакала еще горше и почти упала в кресло, не отнимая мокрого платка от покрасневших глаз. Сцена получилась удручающая.

В Памеле заговорил врач. Сухо и даже жестоко, как поступают с истеричками, она сказала:

- Возьмите себя в руки, иначе вам придется уйти.

Последовала пауза, всхлипы стали реже, и дама тихо попросила воды.

- Ну, вот… - Памела налила стакан, накапала валерьяновых капель и подала ей. Истерика прекратилась.

- А теперь говорите, что привело вас ко мне? - Памела расположилась в кресле напротив. Ей удалось наконец разглядеть посетительницу.

Гостья давно увяла и вышла из того возраста, который принято считать молодым. Кожа ее могла бы висеть складками, по чрезмерная полнота растягивала ее, и лицо гостьи по этой причине не казалось дряблым. Зато все детали на нем заметно уменьшились против нормы: глаза скрылись под налитыми веками, нос спрятался между надутыми щеками, губы исчезли в пышных складках обвисших щек и мясистого подбородка. Оголенные руки дамы тоже были вес в складках, а на пальцах рук виднелись ямочки, как это бывает у хорошо вскормленного дитяти. Слезы как-то не вязались с таким лицом и не вызывали чувства сострадания.

- Итак? - спросила Памела.

Дама глубоко вздохнула. Внушительная грудь ее поднялась и опустилась, как у загнанной после скачек лошади.

Право, не знаю, как и начать. - она выразительно посмотрела на прислугу. Памела кивнула, прислуга вышла. Я к вам за помощью. Как женщина к женщине. Где же мы еще найдем понимание, как ни у своей сестры.

- Я слушаю.

- Моя фамилия Шерер. Дора Шерер, - сказала гостья и значительно поджала губы.

- Не имею чести…

- Мой муж Отто Шерер - владелец концерна. Химия, синтетическое волокно, меха. Он самый известный человек в Браварии и Силурии. А я… Я самая несчастная из жен.

Она опять залилась слезами, которые ручьем покатились из округлых впадин под толстыми веками, как родники из мягких болотистых берегов.

- Чем я могу помочь? - удивляясь все больше и больше, спросила Памела.

- Мой муж задумал бросить меня! - воскликнула дама, рыдая.

- Он очень молод?

- О. нет, ему шестьдесят восемь! Но у него есть…

- Может быть, вы преувеличиваете? - Памела никак не могла догадаться, зачем эта дама открывается ей. В таких делах врач почти никогда не способен оказать помощь.

Дора Шерер видно догадалась, о чем думает Памела Долли, и сказала, понизив голос:

- Мой муж Отто Шерер нашел выход. Он обратился к Карелу Долли.

- И что из этого?

- Я не знаю, что из этого, по Шерер станет молодым, и тогда он…

- Вы уверены?

- Боже мой, а зачем же еще! У него деньги…

Она прекрасно понимала роль денег. На них все можно купить. Даже молодость.

- Вы хотите, чтобы я помешала вашему мужу?

- Нет, дорогая моя, я не настолько глупа, чтобы чинить ему препятствия. Да это и бессмысленно. У него куча денег, миллионы. Он добьется своего, если задумал.

- Тогда что же вы хотите?

- Вот… - жена миллионера нервным движением открыла сумочку и вынула пригоршню драгоценностей. - Берите, милая, это все ваше. Все мое состояние… Но я прошу вас, сделайте и меня молодой.

Памела улыбнулась, потом засмеялась громко, неудержимо, изредка посматривала сквозь слезы на Дору Шерер, и, представив ее себе в ином виде, снова заливалась во весь голос. Боже мой, какая наивность!..

Не без труда овладев собой, она сказала:

- Возьмите ваше состояние, сударыня, уберите драгоценности. Они мне не нужны. Вот так. А теперь слушайте. Я не имею никакого отношения к работе Карела Долли. Я очень далека от лабораторных дел. И не хочу быть ближе. Мне это ни к чему. Даже если бы могла, все равно не взялась бы помочь вам. Карел Долли сделал свое открытие не для вас и не для Отто Шерера. Оно предназначено для других людей. Вам этого не понять, сударыня.

- Вы считаете… - Гостья широко открыла глаза. - Вы полагаете, что Шереру тоже отказано?

- Я убеждена в этом.

- Ну, тогда я нуждаюсь в молодости еще больше! - крикнула она. - Еще больше! Пусть я, а не он, стану молодой, и я покажу ему, и ей… я покажу себя! Только помогите! Ради бога!

Она сделала новую попытку навязать свои драгоценности Памеле, но та уже в гневе просто прикрикнула на гостью:

- Это оскорбительно, сударыня!

- Простите, - тихо сказала Дора. Она выглядела совсем убитой.

- Карел наверняка отказал вашему мужу. И вам я советую забыть о своем желании, я слишком хорошо знаю ученого. Он не покупается, вот в чем дело.

Тут Дора Шерер вскочила. Новая мысль завладела ею. Уставившись куда-то в угол, она заговорила, все больше повышая голос:

- Теперь я поняла… Ему отказано! Ну, конечно! Так вот почему Шерер задумал мстить! Карел Долли отказал ему! Прекрасно! По он не откажет мне. Не откажет, если я расскажу ему все, что знаю. Я спасу ученого! Я сделаю для него доброе дело, и он согласится! Дорогая Памела, звоните вашему мужу или Карелу Долли, звоните сейчас же, пусть приедут сюда, и они узнают, кто строит против них козни, кто собирается стереть с лица земли лабораторию. Ну, звоните же, не медлите! Услуга за услугу…

Дора Шерер находилась в таком состоянии, когда забывается все, и чувствами, действиями владеет только одна навязчивая мысль: добиться своего… Она дрожала от нетерпения, пока Памела, догадавшись, что посетительница знает нечто важное и хочет рассказать об этом Карелу, названивала в лабораторию.

К телефону подошел Ласкар.

- Карел занят, - сказал он. - Что передать?

- У меня сидит Дора Шерер. Жена Отто Шерера, которому отказал Карел. Она знает много такого…

Ласкар не стал тратить время на размышления.

- Берн машину, приезжай вместе с ней. Сейчас же. Слышишь?..

Машину искать не пришлось. Мадам Шерер не ходила пешком.

Через несколько минут обе женщины уже входили в лабораторию.

Карел выслушал сбивчивый рассказ посетительницы, спросил, пытаясь уточнить факты:

- Кто был в тот день у вашего мужа, кроме шефа полиции?

- Некто Хеллер, духовник Ликор, потом двое неизвестных и еще офицер из этой, ну… тайной полиции, что ли…

- Они говорили о том, что хотят вести со мной переговоры?

- Пастор заявил, что он против переговоров с людьми, бросившими вызов церкви и богу.

- А как же с охраной?

- Офицер заявил: снимут.

- Их цель?

- Заставить вас быть сговорчивым. Мой муж полагает, что вы испугаетесь и пойдете на уступки.

Карел раздумчиво сказал:

- Значит, они хотят принудить нас под страхом разрушения лаборатории. Они смеют грозить!.. Ну, это мы еще посмотрим.

Дора Шерер, выговорившись, сидела тихая, полная ожидания. Карел не смотрел на нее. Тогда она рискнула:

- Доктор, а как же со мной?

- С вами?

- Я хочу, чтобы вы…

- Сколько вам лет, сударыня? - спросил он.

- Пятьдесят пять, - неуверенно прошептала Дора.

- Вы чувствуете себя больной?

- Н-нет… А что?

- Я очень сожалею, но должен вам сказать… Дело в том, что нам удаются опыты лишь с людьми старше шестидесяти или с очень больными людьми. Вам придется подождать годков пять-шесть и тогда…

- Если до шестидесяти, тогда только год, один год, - покраснев, еще тише сказала она.

- Почему?

- Говоря точнее, мне уже пятьдесят девять…

- Тем лучше. Я помогу вам через год. И, независимо от мотивов, спасибо за информацию. Желаю вам, Дора Шерер, здоровья и счастья. Через год мы встретимся.

Когда она ушла, Карел подошел к Памеле и пожал ей руку.

- Ты хорошо сделала, что приехала. Давно здесь не была, вспомни? У нас много перемен. Хочешь посмотреть? Полина покажет тебе, ладно?

В глазах Памелы он прочел благодарность. Но она напомнила о другом:

- Вы слышали? Хеллер уже здесь…

При современной системе информации ни одно сколько-нибудь заметное явление жизни не может остаться в тени. Оно тотчас же станет достоянием газет, радио, телевидения.

Когда Полина Долли опустила в ближайший почтовый ящик пачку писем с адресами известных людей мира, она положила начало новому взрыву сенсации. Служба информации немедленно заинтересовалась содержанием писем, ей не помешала конституционная гарантия тайны переписки. Едва ли не в тот же день, когда адресаты получили приглашение биолога Долли, все крупнейшие газеты Силурии украсились копиями писем, фотографиями «счастливых» и пространными статьями, вкось и вкривь комментирующими это новое событие.

Одна из газет писала:

«Дюмонт, Роберт Дюмонт, автор романов «Плоды гнева», «Дитя печали нашей» и многих других произведений, выворачивающих наизнанку американский образ жизни, злой критикан, пессимист, которому Господь Бог явно по ошибке дал талант художника, - этот человек выделен из миллионов других! Справедливо ли? Мы вправе думать, что нет. В нашей собственной стране есть сотни более достойных. А уж если говорить об Америке… Вспомним хотя бы двух бывших президентов, которые спасли мир от восточной опасности, вспомним человека, державшего в страхе противников демократии - мистера Токкера, одного из создателей современного оружия… Нет, господин Долли, вы ошиблись! А может быть, это даже не ошибка, а явная предвзятость?»

Старый браварец, бывший премьер-министр страны, сидел на веранде замка и в глубокой задумчивости смотрел на море. Скомканные газеты валялись у его ног. В руках он держал копию письма известному философу, его ровеснику по годам. Какая неприятная история! Этому англичанину обещана еще одна жизнь, а человек, который четверть века руководил большим и сильным государством, отвергнут. Очень обидно. А что плохого он сделал? Ну, что? Не будь Стэнрица, кто-то другой сидел бы на его месте. Симпатии и антипатии… Биолог Долли, ты слишком высоко взлетел, коли берешься диктовать свою волю могущественным людям! Ты будешь за это наказан.

Он позвонил. Вошел камердинер.

- Франц, пригласите ко мне секретаря. Нет, не сюда, а в кабинет. Здесь слишком много лирики.

Экс-премьер поднялся, еще раз посмотрел на синее море в рамке зеленого берега, на ближние сонные буки и, вздохнув, пошел в свой кабинет, где совершались деловые встречи.

Тотчас же, почти следом за ним, вошел секретарь.

Не оборачиваясь, Стэнриц сказал за спину:

- Деятельность Карела Долли выходит за рамки науки. То, что он задумал, - это уже политика. Лаборатория продолжает работать, он рассылает письма. Какие-то красные лечатся у него. В столице Силурии существует гнездо пропаганды. Вы понимаете меня? Надо принять меры.

- А самого?..

Стэнриц неопределенно махнул рукой.

- Не забывайте, мы не дома. Вот если бы это случилось в Урдоне, тогда… Карел Долли может еще пригодиться. Подумайте, как это сделать. А лабораторию…

Он красноречиво прочертил своей сухой и слабой рукой косой крест в воздухе.

Вот так. Ни ему, ни другим!

- Господин Стэнриц, ознакомьтесь, пожалуй-ста. - секретарь подал старому деятелю два небольших бланка.

На одном было напечатано: «Ссылаясь на правительственные источники Мадрида, сообщают, что глава государства в ближайшее время выезжает на отдых в Силурийскую республику».

На другом, из Лиссабона: «В беседе с послом Силурии генералиссимус выразил желание провести несколько недель в окрестностях города Санта-Рок».

Стэнриц хмыкнул, потом сухо и коротко рассмеялся. Секретарь стоял перед ним с невозмутимо-спокойным лицом. Он только слегка приподнял левую бровь, выразив осторожное удивление.

- Передайте этим наивным старцам, пусть остаются дома. Порадовать их нечем. Хотя, быть может, в дальнейшем… Ну, вы сами решите, без меня.

И он вздохнул.

Столько забот!..