В тот день пять лет назад, в расцвете весны, Блейк в конюшне помогал ветеринару лечить заболевшую лошадь. Мередит подошла спросить, где дядя, но тут хлынул дождь, и они с Блейком оказались в ловушке.

Блейк жадно смотрел, как Мередит, встав на цыпочки, смотрит на дом. На ней было белое летнее платье, застегнутое спереди на пуговицы, видна была каждая линия ее тела, а сбившееся платье не скрывало длинных ног.

Вид этих ног и чувственных округлостей тела был для него как удар под вздох. Он стоял и смотрел. Этого не должно быть, ведь у него есть Нина, красивая блондинка, которая его любит. Мередит — застенчивая, с плоской грудью, такие женщины его не привлекают. Но пока он смотрел на нее, тело его напряглось, и он бессознательно двинулся к ней, в дверной проем, на границу дождя.

Мередит то ли услышала, то ли почувствовала — обернулась, и, прежде чем она опустила глаза, он увидел в них какое-то томление, что ли.

— Льет как из ведра, правда? — нерешительно сказала она. — Я уже собиралась домой, но у меня еще несколько вопросов к дяде Дену.

— Последние дни ты все время тут крутишься, — заметил он почти зло, потому что его тело не давало ему покоя.

Она вспыхнула.

— Он помогал мне со статьями для школьной газеты, а потом я сделаю книгу на эту тему.

— Книгу! — фыркнул он. — Тебе едва стукнуло двадцать, с чего ты взяла, что можешь писать? Ты только начинаешь жить.

Она вскинула голову и сердито сверкнула светлыми серыми глазами.

— По-твоему, я малыш, который только учится ходить?

— Иногда очень похожа, — ехидно сказал он, глядя на косичку, перевязанную ленточкой. — Я почти на двенадцать лет старше тебя. — Он оттолкнулся от двери и двинулся к ней, видя в ее лице смутное ожидание.

Это его тронуло. Ему казалось, что, кроме Нины, никто из женщин не считает его привлекательным. Еще чертов шрам во всю щеку, полученный благодаря Мередит!

Подойдя почти вплотную, он уставился на нее, наблюдая, как она меняется в лице. Здорово, что она невинна, а если с кем и целовалась, то не всерьез. Он почувствовал себя уверенней: ей не с кем сравнивать. Не отдавая себе отчета в том, что делает, рукой он приподнял ей подбородок и наклонился, уткнувшись в ее губы.

— Блейк! — задохнулась она.

Он не знал, был ли то страх или потрясение… неважно. Прикосновение к ее рту вызвало опасный прилив острого желания во всем теле. Он рывком притянул ее к себе, его губы стали грубыми и голодными. Даже теперь, пять лет спустя, он чувствовал трепетание нежного тела в руках, ее запах, когда она нетерпеливо потянулась к нему теплыми губами. Дождь стучал по крыше сарая, коровы вздыхали в темноте позади них.

Не отрывая рта, он прижал ее спиной к стене, где их не было видно, и навалился на нее всем телом, так что его бедра давили на ее, его грудная клетка упиралась в ее нежную грудь.

Он трогал ее грудь через одежду, слышал ее учащенное дыхание и слабое «Нет!». Ощущения сводили его с ума. Он помнил, как языки белого пламени охватывали его от этих интимных прикосновений. Он жаждал ее с содроганием и страстью, рот его становился все более настойчивым. Она не сопротивлялась, тело ее расслабилось, содрогаясь. Он втолкнул язык ей между губ, и она застыла.

А его пальцы тем временем трудились над пуговицами. Под платьем была голая грудь, и он застонал, уткнувшись в нее ртом. Он чувствовал ее судорожное дыхание, пальцы впились ему в плечи. Шелковистая кожа, вкус ее тела совсем лишили его разума.

Можно только гадать, что было бы дальше. Он едва ли слышал голос Мередит, пока не раздался звук подъезжающей машины, вернувший ему рассудок.

Блейк поднял голову, свирепо дыша, и столкнулся с глазами Мередит, полными страха. С опозданием он понял, что наделал. Он резко выдохнул и отступил от нее, тело мучилось от неудовлетворенного желания, глаза увлажнились, встретившись с ее глазами.

Отчаянно покраснев, она застегивала пуговицы и приводила себя в порядок. Только теперь он осознал, насколько интимными были их объятия, до этого он вообще не понимал, что им движет. Ее напугал и сам испугался.

Впервые в жизни потерял контроль над собой! Как же он был неопытен тогда! Пока не женился. Но первый вкус чувственного наслаждения он получил в тот день, в конюшне, с Мередит.

Он молчал, потрясенный. Внезапно появившийся дядя казался вестником небес. Позже его угнетала мысль, что дядя обо всем догадался и изменил свое завещание, чтобы и тут извлечь пользу. Племянник и любимая крестница — он составит из них отличную пару. Но в тот момент Блейк ни о чем не думал, он был пьян от мягких губ Мередит и чуть не пошел за ней, когда она, пробормотав извинения, выскочила под дождь. Они с дядей смотрели ей вслед.

Через несколько дней дядя умер от сердечного приступа. Свалившееся на Блейка одиночество трудно передать словами. Где-то тут была Мередит с родителями, Нина повисла на нем, демонстрируя сочувствие… И вдруг — оглашение завещания. Пока Блейк пытался справиться с бурными чувствами, которые вызывала в нем Мередит, несмотря на помолвку с Ниной, дядя Дэн завещал двадцать процентов фонда компании по работе с недвижимостью Мередит, и Блейк мог получить их, только женившись на ней.

У него было 45 процентов фонда, а 31 процент делили между собой кузины. Хотя техасская кузина приняла бы его сторону, но, если Мередит вздумает бороться, он мог потерять все. Нина посмеивалась. Он помнит, с каким видом она посматривала на Мередит… Но сам он поступил еще хуже. Он не смог перенести, что дядя управляет его жизнью даже из могилы, что мерзкие кузины хихикают над ним.

— Жениться на ней? — медленно произнес он, поднимаясь с кресла в мертвой тишине, последовавшей за чтением завещания. — Бог ты мой, жениться на этом скучном подобии женщины? Да я скорее потеряю долю в компании, деньги и левую ногу, чем женюсь на ней! — Он приблизился к Мередит, злобно радуясь, что она бледнеет от оскорбления перед всей семьей. — Не выйдет, детка. Забирай свой куш и иди с ним к черту. Мне тебя не надо!

Он ожидал, что она расплачется и выбежит из комнаты. Но она, смертельно бледная, дрожащая так сильно, что едва держалась на ногах, опустила глаза, повернулась и вышла с достоинством, которого трудно было ожидать от молодой девушки. Ему было стыдно: она сохранила гордость, а он не смог удержаться от взрыва. Техасская кузина внимательно посмотрела на него и без слов вышла, оставив его с Ниной и остальными кузинами, которые уже уговаривались, как перехватить контрольный пакет акций.

Но Нина улыбалась, висла на нем, обещала рай, будучи уверена, что он как-нибудь сумеет отобрать потерянную долю фонда. Посоветовала переговорить с нотариусом, читавшим завещание. Что он и сделал. Но выяснил, что единственный способ вернуть себе двадцать процентов — это жениться на Мередит либо опротестовать завещание. То и другое немыслимо.

Он все еще кипел, когда увидел, что из задней двери выходит Мередит — она на кухне прощалась с мисс Джексон.

Бледная, необычайно спокойная, она, видимо, не намерена была останавливаться. Но он преградил ей дорогу, благо во дворе никого не было.

— Я не хочу получать наследство, — сказала она, — и никогда не хотела. Ничего не знала о планах твоего дяди, а то бы его отговорила.

— Да ну? А может, представился случай выйти за богатого? Твоя-то семья бедная.

— Есть вещи похуже бедности. Они достаются тем, кто женится на деньгах. Скоро ты это узнаешь.

— Я? Ты что имеешь в виду? — Он схватил ее за руку.

— Я имею в виду, что Нине нужен не ты, а твои деньги, — с грустной улыбкой сказала она.

— Нина меня любит.

— Нет.

— Тебе-то какое до этого дело? — взревел он. — Последние два месяца я повернуться не могу, чтобы не наткнуться на тебя. Ты все время путаешься под ногами! Одного поцелуя тебе мало, хочешь большего?

В сущности, все было как раз наоборот. Он так отчаянно, так безнадежно желал ее, что разум отказывался ему служить. За гневом скрывался снедавший его сексуальный голод. Он сгреб ее, злой на жизнь и обстоятельства, не обращая внимания на слабое сопротивление.

— Благодари Бога, что уйдешь ни с чем, — добавил он и стал целовать ее со свирепостью и презрением. Он обвинил ее в том, что она охотится за ним, за дядиными деньгами, наконец оттолкнул ее и ушел, оставив всю в слезах. Закрыв глаза, Блейк с трудом возвращался к настоящему, ненавидя свои воспоминания, свою жестокость. Он стал совсем другим человеком — холоднее, устойчивее. Его беспокоило, не будет ли Мередит возбуждать его физически: вдруг от ее вида, от звука ее голоса все в нем всколыхнется? Он оттолкнул нарастающее влечение к Мередит, потому что думал, что его чувства заняты Ниной. Нина его любит, а Мередит охотится за деньгами — так он считал. Теперь поумнел, да поздно.

Те несколько минут в памятный день в конюшне оказались самыми сладкими и самыми грустными в его жизни. Жестокие слова после чтения завещания были вызваны тем, что, как он считал, и дядя и она его предали. И еще горечью: он желал Мередит куда больше, чем Нину. Но он дал слово Нине и, как честный человек, не мог отказаться. И вот он заставил Мередит убраться с дороги. В глубине души он чувствовал, что больше не сможет ей сопротивляться. Так что он не имеет никаких прав на нее.

И все-таки удивительно, что он потерял контроль над собой с Мередит! Ведь с Ниной никогда его не терял, хотя испытывал к ней некоторую теплоту: она была очаровательно кокетлива. Чувства же к Мередит были — огонь и шквал. В последнюю встречу он бросил ей, что она надоела ему, преследуя его, как влюбленный щенок, и это было последней каплей.

Ну что, добился своего? Она убежала, пять лет бежит, не останавливаясь. Неделю спустя после ее отъезда нотариус принес официально заверенный документ о безвозмездной передаче ему ее доли фонда. Нина просияла и быстренько повела его к алтарю. Он был так потрясен, так удручен сознанием собственной вины, что не сопротивлялся, хотя влечение к Нине как отрезало.

Занимаясь любовью с Ниной, он не чувствовал удовлетворения. К тому же она улыбалась в постели. Улыбалась, пока не разгорелась битва с кузинами и он не был отброшен в угол, из которого, посчитала Нина, ему никогда не выбраться. Она развелась с ним и уехала, оставив годами сожалеть о своей глупости.

Его не удивило поведение Мередит при встрече в магазине. Он знал, как сильно оскорбил ее. Да и напугал. Должно быть, у нее так и не было любовника, потому что, если судить по внешнему впечатлению, сам Блейк оставил глубокий шрам. От этого чувство вины усиливалось. Но он не собирался с ней объясняться — даже если бы гордость позволила.

Да и что тут говорить — она ясно выразила свои чувства. К его дому она шагу не сделает. Он тяжело вздохнул. Как это человек становится худшим врагом самому себе? Оглядываясь назад, он понимал, как прав был дядя. Женись он на Мередит, она бы его любила, а там и он полюбил бы ее. Ведь это именно то, чего ему так не хватало в жизни.

По дороге к дому Бобби и Бесс Мередит Кэлхаун вполглаза следила за машиной Бесси, пытаясь осмыслить неожиданное столкновение с Блейком.

Она была в смятении. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди при виде зеленых глаз, черных волос, высокомерной улыбки Блейка. Все прошедшие годы она пыталась заставить себя встречаться с мужчинами, назначала свидания, но все напрасно. Никому она не позволила больше, чем поцеловать себя, и даже поцелуи были неприятны и горьки после Блейка. Одна ее половина боялась Блейка после того, что он с ней сделал, но другая вспоминала первый поцелуй в конюшне, сладкую, тягучую жажду, соединившую их. С тех пор ни один мужчина не сумел ее взволновать.

Величайшим сюрпризом оказалась дочь Блейка. Мередит не знала о ребенке — похоже, и никто не знал, если верить Элизе. Судьба сыграла с ним шутку. Интересно, любит ли он еще Нину? Если да, то Сара будет ему утешением. Но он сказал о смерти Нины без всякого выражения. Похоже, ему все равно. Странно, ведь он так рвался жениться на ней, так был уверен, что она его любит.

Мередит встала, позабыв о телевизоре, и принялась бесцельно ходить по большой гостиной Бесс. Подошла к окну. Там, в нескольких сотнях ярдов, — дом Блейка. Как ей было там хорошо, пока не прочитали завещание! Блейк всегда обижал ее, но тот день в конюшне был полон волшебной нежности, и она ждала от него большего, чем злости. Она мечтала, чтобы он оставил Нину, понял, что любит ее, Мередит, и не может жить без нее. Мечты!

Мередит усмехнулась с непривычным цинизмом. Когда-нибудь Блейк Донован пожалеет. Сегодня он не был явно враждебен, но близок к тому, вот она и сбежала из магазина. Сара к ней привязалась, и трудно будет удерживать девочку на расстоянии, не обижая ее. Мередит чувствовала, что у Сары Джейн было отнюдь не счастливое детство. Довольный жизнью ребенок так себя не ведет. Возможно, она живет с Блейком всего день или два, Мередит не решилась спросить.

Глядя на Сару, она вспомнила себя в этом возрасте: бедное дитя на обочине жизни, без братьев и сестер, не видя родителей, которые рано свели себя в могилу, работая до седьмого пота. Единственной подругой была Бесс, но у нее дома было еще хуже. Сдружившись в детстве, они и повзрослев остались подругами. Так что, когда Бесс, с согласия Бобби, пригласила ее погостить, она была рада отдохнуть и сменить образ жизни.

Она не рассчитывала, что Блейк станет частью ее каникул. Даже надеялась, что может вовсе его не увидеть. Глупо, конечно. Кинг с Элизой, Бобби и Бесс — все его знали, а с Кингом они были лучшими друзьями. Возможно, она подсознательно стремилась увидеть Блейка и выяснить для себя, были ли тогда ее страхи проявлением невостребованной любви. Проверить, будут ли снова дрожать колени и сердце камнем падать вниз.

Что ж, проверила. Падает. Из чувства самосохранения надо держаться от него подальше. Нельзя рисковать и во второй раз разбить себе сердце. Одного раза более чем достаточно. Она просто будет избегать его, убеждала Мередит себя, и все будет в порядке.

Однако избегать его оказалось делом безнадежным, потому что Сара Джейн привязалась к Мередит. Она без конца приставала к отцу, чтобы тот позвонил Элизе насчет обещанного визита.

Блейк выслушивал ее требование со смешанным чувством. Сара Джейн стала более управляемой, хотя все еще оставалась воинственным и не слишком жизнерадостным приобретением. Мисс Джексон более или менее справлялась с ней, но старалась улизнуть из дома, как только Блейк возвращался, оставляя его общаться с угрюмой девочкой. Нужна была женская рука, но мисс Джексон была не та женщина. Мередит понравилась Сара, и Сару тянуло к ней. Если бы удалось их подружить, жизнь стала бы куда легче. Но с другой стороны, Блейк не был уверен, стоит ли ему и Саре сближаться с Мередит. После того как он увидел, что она все еще боится его и тяготится прошлым, не будет ли это солью на раны? Он не хотел тревожить Мередит, но Сара его доконала, требовалась помощь.

— Ты должен позвонить Лизе, — твердо заявила Сара Джейн, по обыкновению выпятив нижнюю губу. — Она обещала, что я поиграю с ее дочкой. И еще я хочу встретиться с Мередит. Она меня любит. — Сара уставилась на Блейка, и глаза ее стали совсем как у него, только на детском лице. — А ты меня не любишь.

— Я тебе уже объяснял, — с подчеркнутым терпением сказал Блейк, присев на край стола, — мы еще плохо знаем друг друга.

— Тебя никогда нет дома. А мисс Джексон меня тоже не любит. — Она вздохнула.

— Сара, она не привыкла к детям, как и я. Еще меньше, чем я. Слушай, стручок. Я постараюсь проводить с тобой больше времени. Но ты должна понять, что я работаю. От меня зависит судьба многих людей.

— Разве ты не можешь позвонить Лизе? — настаивала она на своем. — Ну пожалуйста.

И вот он набирает номер. Сара умеет достать его. Он стал привыкать к ее голосу, к перестуку шагов по утрам, к звукам мультиков и детских передач из гостиной. Может быть, со временем они поладят, а пока сводят счеты и смотрят в разные стороны. И она проявляет столько же упрямства, сколько и он.

Он поговорил с Элизой, и она радостно откликнулась на его просьбу. Обещала все устроить завтра утром. Будет суббота, и Блейк сможет отвезти Сару к Бесс. Но прежде она хотела поговорить с Бесс и убедиться, что та не будет против.

Блейк с Сарой стали ждать звонка. Интересно, как к этому отнесется Мередит. Наверно, нормально, потому что Элиза позвонила через пять минут и сказала, что Бесс будет ждать девочку в десять часов. Более того, Сару приглашали на целый день.

— Я проведу там целый день? — просияла Сара.

— Посмотрим, — уклончиво ответил Блейк. — А почему ты здесь не играешь?

— У меня же нет игрушек, — пожала плечами Сара. — У меня был мишка, но папа Брэд не дал его поискать, когда меня увозили.

Блейк прищурился.

— Больше так его не называй. Он тебе не отец. Я твой папа.

Глаза Сары расширились, и он пожалел, что вообще заговорил об этом.

— Можно я буду звать тебя папой? — спросила Сара после долгого молчания. У Блейка перехватило горло.

— Мне все равно, — без выражения сказал он. На самом деле ему было не все равно. Отнюдь не все равно, черт возьми.

— Ладно, — сказала она и пошла на кухню посмотреть, нет ли у мисс Джексон печенья.

Блейк хмуро размышлял об игрушках. Четырехлетние дети, конечно, должны играть. Надо будет спросить Элизу, она все знает про девочек и про игрушки.

На следующее утро Сара сама надела новое плиссированное платье и туфли и спустилась вниз. Блейк чуть не взвыл: платье было надето задом наперед и не застегнуто; один носок был желтый, другой розовый; волосы растрепаны — пугало огородное, а не девочка.

— Иди-ка сюда, стручок, наденем платье как следует, — сказал он.

— Я надела как следует!

— Нет. — Он встал. — Не спорь со мной, детка. Я в два раза больше тебя.

— Я вовсе не должна тебя слушаться.

— Должна. А то…

— А то что? — с вызовом спросила она.

— А то останешься дома.

Она сделала гримаску и уставилась на ковер.

— Ладно…

Он перевернул на ней платье, сдерживая дыхание, застегнул пуговицы, слишком маленькие для его больших рук. Справившись с пуговицами, повел ее наверх, долго рылся и нашел-таки пару к носкам с оборочкой, потом расчесывал ей щеткой волосы, пока они не стали мягкими и блестящими.

В большом роскошном кресле она казалась такой маленькой и беззащитной. Смотрела на него зелеными глазами.

— Мне никогда не давали играть с детьми. Мама говорила, что я ее нервирую.

Он ничего не сказал, но прекрасно понимал, что Нина была бы не в восторге от детского общества.

— Можно я буду жить с тобой? — неожиданно спросила Сара, и в глазах ее мелькнул страх. — Ты не отправишь меня обратно?

Блейк еле сдержался, чтобы не выругаться.

Через минуту он сказал:

— Нет, я тебя не отправлю обратно. Ты моя дочка.

— Но ты не хотел меня, когда я была маленькая, — осторожно обвинила она.

— Я не знал про тебя. — Он сел и стал говорить серьезно, как со взрослой. — Я не знал, что у меня есть дочка. Теперь знаю. Ты — Донован, и это твое место в мире. Здесь, со мной.

— И я всегда буду тут жить?

— Пока не станешь взрослой, — пообещал он. Увидев, что глаза у нее заблестели, он нахмурился. — Ты же не собираешься заплакать или что-нибудь в этом роде?

Это ее задело.

— Я никогда не плачу. Я храбрая.

— А как же иначе. Приходится, верно? — с отсутствующим видом буркнул он и встал. — Если мы едем, то пошли. Веди себя прилично. Я скажу Бесс, чтобы отшлепала тебя, если не будешь слушаться.

— Мередит не даст ей меня бить, — насупилась Сара. — Она мой друг. У тебя есть друзья?

— Есть парочка. — Он взял ее за руку, спускаясь по длинной лестнице.

— Они приходят к тебе играть? — серьезно спросила она. — Может быть, они и со мной поиграют?

Он прокашлялся, пытаясь представить себе Кинга Ропера, сидящего на полу с куклой.

— Пожалуй, нет. Они все взрослые.

— А-а. Взрослые слишком большие, чтобы играть. Я не хочу стать взрослой. Я хочу куклу.

— Какую куклу?

— Красивую, с длинными золотистыми волосами и в красивом платье. И мишку. Хорошо бы такого, как мой мистер Друг. Я скучаю по мистеру Другу. Он спал со мной. Я боюсь темноты, — грустно добавила она.

— Да, знаю, — буркнул он; каждый вечер он помогал мисс Джексон укладывать ее спать и выгонял чудовищ.

— У меня в комнате живет уйма чудовищ, — доложила она. — Тебе каждый вечер приходится их убивать, да?

— Да нет, я видел только одного, — уверил он ее.

— Ты ужасно большой, — сказала она. — Ты весишь миллион фунтов.

— Чуть поменьше.

— Я ростом десять футов. — Она встала на цыпочки и вытянулась.

Попрощавшись с мисс Джексон, они вышли на улицу. Так естественно было держать ее за руку, с улыбкой слушать ее болтовню. В детях есть какая-то магия, даже в таком трудном ребенке, как этот. Может быть, уверенность в надежности своего положения со временем смягчит ее? Вряд ли. У нее сильный дух и воля, это радует. Если она будет жить с ним, эти качества ей понадобятся.

Кирпичный дом Бобби и Бесс располагался в прекрасном месте и был отделен от поместья Блейка небольшой рощей. На подъездной дорожке стояли серый «линкольн» Элизы, красный «порше» Мередит и голубой «мерседес», который водила Бесс. Блейк пристроился сзади и помог Саре выйти из машины.

Она подбежала к дому раньше его и возбужденно смотрела на белокурую ровесницу, застенчиво встречающую их в дверях.

— Сара, это Дэниэль. Она с нетерпением ждала тебя, — улыбаясь, сказала Элиза. — Привет, Блейк. Входи.

Он снял серую шляпу и подождал в холле, пока Сара зайдет в гостиную следом за Дэниэль, тащившей коробку с игрушками.

Глаза у Сары засверкали, как рождественская елка, каждый предмет она встречала с таким восторгом, будто никогда не видела игрушек. Сидя на ковре, она осторожно вынимала их, поворачивала, разглядывала, расхваливала кукол.

— У нее нет игрушек, — озабоченно сказал он Элизе. — Иногда она кажется такой взрослой. Я не знаю…

— Тут нужно время, — утешала Элиза, — не жди, что сразу научишься быть отцом.

— Думаю, никогда не научусь, — сознался он и с опаской поглядел на дочь. — Я все жду, что она оттолкнет Дэниэль и захватит ее игрушки. Она непростой ребенок.

— Она запуганный ребенок, — отозвалась Элиза. — За этим скрываются чудесные качества. Видишь, как мило она играет, никакого беспокойства от нее нет.

— Пока, — буркнул Блейк, ожидая неминуемого взрыва.

Вошла Мередит, и он обернулся. Помедлив, она подошла к ним.

— Бесс несет кофе, — спокойно сказала она. На ней было светло-зеленое летнее платье, облегающее грудь, распущенные волосы лежали на плечах — так она выглядела моложе, и Блейк еле удержался от вздоха.

— Выпьешь с нами кофе? — спросила его Элиза.

— С удовольствием. — Он не сводил глаз с Мередит.

Но она отвела глаза и ушла в гостиную, чтобы он не увидел, как ранит ее этот ровный немигающий взгляд.

— Мередит! — вскочила Сара, вся — глаза и улыбка, и кинулась к ней с распростертыми объятиями. — О, Мередит, папа привел меня к Дэни, и он купит мне нового мистера Друга, и он говорит, что у меня будет кукла. Он самый лучший в мире папа!..

У Блейка был такой вид, будто за шиворот ему сунули кусок льда. Он смотрел на девочку, Впервые она назвала его папой, и что-то зашевелилось в груди, стало тепло от чувства, что он кому-то нужен, что больше не одинок.

— Чудесно, дорогая, — сказала Мередит., Она освободилась от объятий, присела рядом с Сарой, улыбаясь, пригладила ей растрепавшиеся волосы. — Какая ты сегодня красивая. Мне нравится твое новое платье.

— Очень красивое, — согласилась Дэниэль. На ней были рубашка и брюки, чтобы удобно было играть, но она не смеялась над Сариным платьем. Она была тихая, добродушная девочка.

— Я его надела задом наперед, а папа перевернул. — Сара улыбалась. — Будешь с нами играть? Мы играем в куклы.

— Я бы не прочь, — сказала Мередит, нервничая под взглядом Блейка. Она рвалась убежать из дому, подальше от него. — Но мне надо ехать в городскую библиотеку, кое-что там посмотреть.

— А я считала, у тебя отпуск, — сказала Бесс, входя с подносом кофе и пирожными. — Ты же приехала сюда отдыхать, а не работать.

Мередит улыбнулась любимой подруге.

— Знаю, но я не нахожу себе места, когда нечего делать. Я ненадолго.

— Могу подвезти, — вызвался Блейк.

Она стала отказываться, но вмешались Элиза и Бесс и принялись ее уговаривать. Отклонить предложение было невозможно.

Она готова была закричать. Наедине с Блейком, в его машине? Что они скажут друг другу? Что можно сказать такого, что не приведет к новой ужасной ссоре? Мысли о прошлом не отпускали Мередит, она боялась, как бы все не повторилось.

Вот опять она позволила вертеть собой. Кажется, даже не очень-то старалась избежать этой поездки. Так что же ты будешь делать, подруга? — спросила она себя.