Когда огромный валун запер ни о чем не подозревающих брауни в шахте, им не осталось ничего иного, как отправиться по извилистому подземному проходу туда, куда тот мог их вывести. Они не могли оставаться возле входа, где погибли бы от голода и жажды, и поэтому они осторожно стали пробираться в темноте, лелея слабую надежду каким-то образом выбраться наружу. Но проход, по которому они были вынуждены идти, вывел их прямиком в главный штрек, где трудились гномы-шахтеры. Там их уже поджидали почти все подручные Драгозлоба.

Брауни робко вошли в главный штрек, а франт Мосье Дюдэ при этом размахивал платком, привязанным к его тросточке, подавая знак, что они сдаются, ибо король Станислаус знал, насколько бесполезным окажется любое сопротивление.

Они сбились в кучку, жалкие и упавшие духом. Никогда еще на них не обрушивалось столь огромное несчастье.

Время от времени брауни-Студи принимался ораторствовать о свободе, справедливости или товариществе, находя благодарных слушателей, и поднимал их дух, заверяя, что история всегда повторяется, и они еще насладятся свободой при свете звезд и комет.

Пока приспешники Драгозлоба охраняли наших пленников, чтобы те не сбежали, и многозначительно грозили им острыми пиками, боевыми топорами, дубинками и прочим устрашающим оружием, Рылозем помчался сообщить новость хозяину.

Вскоре на месте пленения появился и сам злой чародей, чье багрово-красное лицо демонстрировало бурный восторг.

– Пусть они все работают! – крикнул он. – Не позволяйте им стоять и бездельничать.

– И какую же работу ты хочешь мне поручить? – смиренно вопросил король Станислаус.

– Эй, ты, кончай трепаться, и давай вкалывай! – рявкнул Прыщеморд и сунул королю кирку.

– У меня нет выбора, – заметил его величество, – поэтому приходится брать, что дают.

Драгозлоб не оценил эту легкую шутку и сурово нахмурился.

– Я законный король, – продолжил монарх, показывая на свою корону, – и никогда не работал киркой – разве что когда копал могилу для мертвой собаки, – но я не стану устраивать сцену перед своими подданными, и начну копать драгоценные камни.

Его жизнерадостность передалась и остальным.

– Если бы мне поручили копать крабов или морских гребешков, – заметил моряк Сэйлор-Джек, – то я бы, пожалуй, быстро накопал полное ведро.

– Мне уже доводилось дробить камни, – сказал ирландец Пэдди, – но я впервые получил шанс лупить кайлом по алмазам.

– Вот и карашо, – вставил брауни-немец Кобольд, – если мой увидать как што-то блистайт как молний, я ето витаскивайт и унд говорай «нихт»!

После этого пленников отвели на место работы.

Король тоже принялся копать вместе с гномами-шахтерами и брауни. При этом он старался не увиливать и выполнять свою норму наравне с остальными. Вид его величества, которого вынудили заняться тяжелым физическим трудом, сильно повлиял на его подданных, но у них почти не было возможности выказать ему симпатию, поскольку за ними все время следили свирепые надсмотрщики.

Кучи драгоценных камней росли все выше и выше, а от их блеска им даже приходилось щуриться.

– За всю жизнь не видел столько драгоценностей, – заявил король и поморщился, ощутив внезапное растяжение мышц в спине. – Когда я на них смотрю, мне все время кажется, что у меня вот-вот вскочит карбункул.

– Интересно, когда нам принесут что-нибудь поесть, – сказал Флоримель, успевший проголодаться.

Он испытал большое облегчение, когда через какое-то время появился Грубохам с котлом тепловатого супа, который разлили по мелким тарелочкам.

– Забери мою обратно! – пожаловался король Станислав. – Смотри, что в ней лежит! Только представь, что бы со мной случилось, если бы я проглотил ее.

И он показал булавку, найденную в супе.

– Она бы вам не повредила, ваше величество, – сказал Бобби-полицейский. – Это же наша, английская булавка.

Иногда некоторые брауни-авантюристы обнаруживали новый темный проход, и тогда они собирались в кучку и начинали строить планы побега, надеясь, что этот проход сможет вывести их на свободу.

Какое-то время дело выглядело так, что одна их таких попыток вот-вот увенчается успехом, а сама свобода уже манит их из недалекого будущего. Но подобно тому, как многообещающие инициативы в наших зависящих от случая карьерах часто заканчиваются разочарованием, так и здесь каждая такая отважная попытка заканчивалась лишь наказанием, повышением нормы и снижением пайка.

Однажды Мандрак прошел с подносом еды по одному из темных коридоров и вскоре вернулся с пустыми руками. Флоримель заметил это и сказал королю:

– Ваше величество, Титания и ее спутницы должны быть где-то там. Я попробую их отыскать.

Потом он взял у моряка, которому было поручено его беречь, голубя Ефросинии, расстегнул на груди куртку и спрятал птицу на груди. Теперь там лишь иногда показывалась его голова.

В момент, когда внимание надсмотрщиков было на время привлечено находкой какого-то особо поразительного камня, Флоримель быстро юркнул в проход, где, как он считал, томятся королева Титания и остальные феи.

Его товарищи тут же сблизились и скрыли его бегство, насколько могли, поэтому Флоримелю удалось сбежать незамеченным.

Флоримель бежал по проходу, ориентируясь в темноте лишь с помощью своего волшебного зрения. Поэтому, подойдя к инкрустированной драгоценными камнями двери, он и смог разглядеть лежащий перед ней силуэт, в котором он сразу узнал Красного Духа.

Этому лентяю поручили охранять пленниц, но он быстро уснул.

Флоримель слышал, как тот храпит, поэтому знал, что дух спит крепко, и уверенно подкрался к нему на цыпочках.

Тут он с радостью увидел, что рядом с ним лежит его лук и четыре стрелы. Он бесшумно взял лук со стрелами, затем он повернул большой алмаз, служивший дверной ручкой, осторожно перешагнул через Красного Духа, и вошел.

Титания, дама Друзильда, Фиалка и Нарцисс сидели на диване. Увидев принца, они радостно вскочили.

– Флоримель! – воскликнула Титания, бросаясь к нему.

– Шш-ш! – предупредил тот и тихо закрыл за собой дверь. – Вас должен был охранять Красный Дух, но он заснул. Надо вести себя осторожно, чтобы не разбудить его.

Они нежно обнялись, и Титания спросила:

– Когда наши храбрые брауни заберут нас отсюда?

Флоримель грустно покачал головой и ответил:

– Мне очень жаль вас разочаровывать, но сейчас мы такие же пленники, как и вы. Но смотри, что я принес, Титания. Я подумал, что он сможет нам помочь.

Он вынул из-за пазухи воркующего голубя и погладил его мягкие крылья.

– Голубь Ефросинии! – воскликнула Титания. – Здесь в потолке есть шахта, через которую он сможет вылететь. Давай пошлем ей с голубем записку.

И она торопливо написала на клочке бумаги:

«Ефросинии, прекрасной богине радости:

Злобный чародей Драгозлоб похитил нас и держит пленницами в своей стране. Умоляем, помоги нам, пока не стало поздно.

Королева Титания.»

Пока она писала, Флоримель с некоторой тревогой заметил, что по стенам текут струйки воды, а местами на полу уже появились лужи.

– Привяжи записку к лапке голубя, и отправим его немедленно, – сказал он.

Так они и поступили, и Флоримель подбросил птицу к потолку. Та влетела в шахту и слегка зацепилась когтями о стену, отчаянно хлопая крыльями, чтобы не вывалиться.

– Бедняжка! – сказала Титания, заметив, что птице грозит опасность упасть. – Он не сможет нам помочь.

– Смотрите! – радостно воскликнула Фиалка. – Он подбирается к выходу.

И птица, к всеобщему облегчению, все-таки поднялась по шахте и улетела.

– Пусть ей сопутствует удача! – пожелала ей вслед дама Друзильда.

– О, Титания, – сказал Флоримель, – быть может, от этой птицы зависит наше счастье.

Едва он это произнес, как к их смятению и ужасу через шахту в комнату хлынул мощный поток воды, промочив их насквозь и ослепив. Им показалось, что все шлюзы на земле разом открылись.

– Быстрее! – крикнул Флоримель. – Мы должны отсюда выбраться!

Он распахнул дверь, опасаясь, что Красный Дух все еще на месте, но тот уже покинул свой пост, услышав доносящиеся отовсюду встревоженные крики.

Вода, которая за невероятно короткое время поднялась им до пояса, хлынула вдоль прохода, но и теперь ее уровень не понизился.

– Уходим немедленно, – решил Флоримель, – потому что если мы останемся здесь, то потеряемся во мраке.

Он взял на руки трепещущую от страха Титанию и побрел к двери с драгоценной ношей. За ним по пятам последовали дама Друзильда, Фиалка и Нарцисс.

Они стали спасаться бегством по проходу, который теперь превратился в русло для ревущей и пенящейся воды, потому что Флоримель сразу понял: их единственный шанс на спасение, каким бы малым он ни был, состоит в том, чтобы присоединиться к тем, кто знает, где находятся выходы из шахты.

Но чем ближе они подходили к главному штреку, тем громче становился рев воды, и тем больше ширилось всеобщее смятение. И принц с нарастающим страхом понял, что те, на чью помощь он надеялся, стали такими же беспомощными, как и он. Душераздирающие крики ужаса сливались в адский шум, но и его перекрывал отчаянный крик Рылозема:

– Шахту затопило, и насосы нас уже не спасут. Мы все утонем!