Брауни спасли Драгозлоба в тот самый опасный момент, когда им, наверное, следовало бы спасаться самим. Вода продолжала быстро подниматься, и это вынуждало их покидать выступы и скальные карманы и подниматься еще выше. Они отступали под натиском воды, а несколько перепуганных и трусливых приспешников чародея тащили следом все еще бесчувственного Драгозлоба. Они бросили бы его, если бы не жесткий приказ короля Станислауса.
Но вода вновь поднималась, выгоняя их из новых укрытий, и вскоре стало ясно, что необходимо что-то предпринять, и срочно. Оставался лишь один проход, по которому вода не лилась, как по мельничному колесу – тот самый, в который заманили брауни.
Поднимающаяся вода заставила их войти в этот проход, и они шли по нему, прекрасно зная по горькому опыту, что выход из него неумолимо преграждает огромный валун, поэтому впереди их ждет тупик, где они окажутся беспомощны, и в конечном итоге утонут в неумолимом потоке.
Но все же они шли вперед, надеясь на чудо, пока не подошли к валуну. Тот лежал на прежнем месте, и хотя они напрягли все силы, попытавшись сдвинуть его, валун не шелохнулся даже на миллионную долю дюйма.
Брауни воспользовались палками, как рычагами, а демоны пустили в ход грубую силу, но все их усилия оказались тщетны.
– Бесполезно, – признал через какое-то время король, вытирая вспотевший лоб. – Похоже, здесь нам и придет конец.
Но тут в голову Флоримеля пришла мысль. Возможно, глупая и безумная, но не глупее той, когда он нацелил волшебную стрелу на полумесяц.
– Всем отойти назад! – крикнул он.
Принц достал из колчана одну из четырех оставшихся стрел и зарядил ее в лук. Потом нацелил стрелу на валун и натянул тетиву, не прилагая особых усилий – он прекрасно понимал, что никакой стреле камень не пробить.
Но тут, к всеобщему бесконечному восторгу и удивлению, случилось нечто странное, из-за чего у всех выпучились глаза.
Стрела ударила в основание валуна, и тот взорвался сотнями зазубренных осколков, взлетевшими в воздух. Падая, они сложились в ступеньки – ничуть не хуже, чем если бы их сложил каменщик.
И по этим ступенькам они торопливо спустились наружу, где их встретило голубое небо, и где они могли вольно дышать воздухом, который никогда еще не казался им таким сладким и чистым.
Оглядевшись, они увидели разрушения, нанесенные потопом, потому что одновременно с ним из моря пришла могучая приливная волна, поднявшаяся настолько высоко, что превратила низинные болота в озера, а небольшие ручьи – в ревущие бурные реки.
Как раз в то время одна энергичная гномиха нашла возможность шепнуть полицейскому Бобби:
– Сейчас високосный год, офицер, а если говорить откровенно, то я полюбила вас с первого взгляда.
– Что ж, – ответил полицейский с обычным самообладанием, – если говорить еще более откровенно, то я и со второго взгляда ваши чувства не разделяю.
– Как бы я хотела улететь с вами в неизвестные края, – сказала она.
– В этом-то и проблема, – пояснил полицейский. – Для брауни нет неизвестных краёв. Весь мир был нашей устрицей, и мы ее вскрыли. Нас так же хорошо знают в Тимбукту, как и в Территауне!
По морю гуляла сердитая зыбь, яростно болтавшая галеон Драгозлоба, но тот надежно стоял на якоре и являл приятную картину для глаз любого моряка.
Носильщики уложили чародея на траву, тот пошевелился и потер лоб. Потом открыл глаза и неуверенно попытался встать. Ему помогли.
– Где я? – вопросил он, изумленно оглядываясь. – Что случилось?
Его взгляд упал на брауни, и взгляд этот оказался далеко не ободряющим, несмотря на то, что они только что для него сделали. Но они его больше не боялись, потому что чувствовали: какое бы новое злодейство он ни попытался сотворить, все вместе они намного сильнее его.
Но не успел кто-либо ему ответить, как среди них внезапно появилась богиня радости Ефросиния, и при этом никто бы не смог сказать, откуда и как она здесь взялась.
– Хоть ты и привык всюду совать свой нос, – строго заявила она пришибленному чародею, – больше ты брауни беспокоить не будешь. Твои полномочия на злодейства истекли.
– Как это? Я же подавал заявку на их возобновление.
– Да, подавал. Но ты указал на нем неправильную дату, и опоздал.
– Опоздал? – тупо переспросил Драгозлоб.
– Да, на тринадцать секунд, – торжествующе сообщила она, – и Вельзевул отказался выдавать тебе новую лицензию.
– Да провалиться мне на этом месте! – с досадой рявкнул чародей. – Вот что получается, когда пытаешься вести бизнес без органайзера!
– Поэтому отныне ты обязан быть добрым, – подвела итог Ефросиния.
– Да, – стыдливо подтвердил Драгозлоб. – Поначалу мне это будет очень трудно, но, наверное, постепенно я к такому привыкну. Честно говоря, я уже начал уставать быть плохим. В конце концов, ничего интересного в этом нет. Единственное, что можно заработать, будучи злым волшебником – постепенно тебя все перестанут уважать.
– Как вижу, ты немного раскаиваешься, – поощряюще сказала Ефросиния. – Конечно, поздновато, но лучше поздно, чем никогда. Ты ведь понимаешь, что после такого ты должен оставить моих брауни в покое?
– Не только должен, но и оставлю, – пылко согласился Драгозлоб. – Брауни для меня – слишком крутые ребята. Они одолели меня по всем пунктам. И даже если бы я собрался и дальше устраивать им козни, то оказался бы в весьма деликатной ситуации. Ведь я обязан им жизнью.
– Однако есть одно условие, на котором я настаиваю, – заявил король Станислаус. – Ты должен что-то сделать для несчастных гномиков-шахтеров.
– Я распоряжусь, чтобы их вернули родителям, у которых они были похищены, – торопливо заверил Драгозлоб. – Кроме того, все они получат или компенсацию, или богатое приданое, а все девушки – еще и по бриллианту на полдюжины карат. Так что когда у девушки появится достойный молодой человек, сделать обручальное кольцо будет нетрудно.
Тут шустрая гномиха, положившая глаз на полицейского, бросила на него нежный взгляд, но тот лишь повертел дубинкой и отвернулся.
– Жаль, что твой дворец разрушен, – сказал Мосье Дюдэ Драгозлобу.
– Ерунда, не бери в голову, – весело ответил чародей. – Мне все равно никогда не нравился этот архитектурный стиль. Я вскоре отстрою его заново, и буду платить строителям по расценкам профсоюза, с двойной оплатой за сверхурочные. Старый дворец выглядел скучно, потому что я вбухал в его стены слишком много изумрудов, топазов и бирюзы. Когда буду строить новый, добавлю побольше сапфиров, рубинов и сердолика. И еще колонны: я всегда питал к ним слабость, но они были только имитацией халцедона, а на новые колонны пойдет настоящий, я выпишу его из Палестины.
Взгляды, которыми обменялись брауни, показали, что они поняли: Драгозлоб в камнях разбирается профессионально.
Говорят, что некоторые брауни до сих пор ежегодно празднуют свое спасение из шахты и перевоспитание Драгозлоба, гордо расхаживая половину ночи с инструментами, которыми они работали в шахте.
А король Станислаус был настолько рад, что все завершилось настолько хорошо, что выразил это настроение в песне, которая стала у него любимой, а брауни ему подпевали. Вот ее слова:
Припев оказался настолько бесшабашным и заразительным, что, когда он повторился, Драгозлоб и его приспешники не смогли удержаться и присоединились к брауни, и они вместе и с большим воодушевлением его подхватили.
Отложенная свадьба принца Флоримеля и королевы Титании состоялась во дворце фей очень скоро после этих приключений, и была наполнена радостью и счастьем, которых всегда в избытке во время столь знаменательных событий.
Брауни соревновались с феями в том, кто из них лучше погуляет на свадьбе, и от их радостных криков стены дворца даже звенели. Все согласились с тем, что душой свадьбы стал король Станислаус.
Драгозлоб и его демоны тоже участвовали в празднике, но теперь их уже никто не боялся. При звуках оркестра из брауни-музыкантов они смешались с танцующими, и Драгозлоб даже попробовал станцевать фокстрот с дамой Друзильдой, что привело Ефросинию в восторг.
А вместо бесполезных и громоздких подарков, которые он принес в прошлый раз, чародей преподнес невесте более подходящий и полезный дар: дюжину корзин драгоценных камней.
Король Флоримель и его прекрасная королева и поныне живут и мудро правят в этой чудесной стране, а для полноты счастья их окружают детишки.
Своим детям король Флоримель оставит в наследство волшебный лук и стрелы, потому что жизнь его течет гладко, и в ней еще не наступал случай настолько тяжелый или отчаянный, что лук пришлось бы пустить в ход. Но если такой момент настанет, то король уже полностью уверен в подарке своей крестной, бывшей феи.
Брауни частенько заходят во дворец, и стоит ли говорить, что им там рады, как рады повсюду. Но они не могут приходить туда так часто, как хотел бы их видеть король Флоримель, потому что доброта заставляет брауни путешествовать по свету, неся всем людям мир, улыбки и доброжелательность.
