Комната старших стажеров по хирургии представляла собой коробку без окон размером восемь квадратных футов. Когда-то здесь была кладовка Саффолкской больницы штата. Для Эндрю Трюскота оказаться в таком положении, уж не говоря о том, чтобы делить его с другими, было еще одним унижением в ряду других, которые он уже претерпел за время своей работы в Медицинском центре Бостона. В этом году он должен был быть назначен старшим стажером, а после этого штатным хирургом на постоянной основе. Совершенно несправедливо предпочтение отдали этому ничтожеству. В любой нормальной больнице такого просто не могло бы случиться.

Когда истек год его медицинской практики в Западной Австралии после окончания вуза, он познакомился с американской туристкой, женился и решил переехать в Штаты. Эндрю ожидал, что для хирурга там откроются хорошие возможности как в области исследований, так и в практической работе. И доходы, и статус будут более высокими. Медицинский центр Бостона не был для него наилучшим местом для стажировки, но он не пренебрег предложением Ели Бленкеншипа поехать к нему. В конце концов, рассуждал он, это все-таки учебная больница в Бостоне.

Уже через три месяца после своего первого года хирургической подготовки в МЦБ, Трюскот начал осторожно подыскивать вакансии в программах для стажеров других медицинских учреждений. Но места были только в окраинных госпиталях, пользовавшихся даже меньшим престижем, чем МЦБ. Поэтому он решил здесь остаться.

Он возненавидел Гленна Пэриса и чуть ли не карнавальную атмосферу в клинике. Ему не нравилось, что в МЦБ так мало внимания уделялось клиническим исследованиям, науке. А главное – он проработал здесь уже пять лет, но его постоянно обходили из-за «чрезмерной негибкости и нетерпимости», по выражению начальника отделения. А совсем недавно объявили, что после окончания стажировки МЦБ вынужден отказаться от его услуг по причине нехватки средств и отсутствия помещений для исследовательской кабинетной работы. Выкидывать из скрипящей гранулированной общаги – это уже предел.

И вот Эндрю Трюскот сидит в этой крохотной комнатушке, отпивает апельсиновый сок из пластикового стаканчика и читает письмо, которое было направлено ему начальником хирургической службы. Письмо, датированное 23 июня, поступило из отдела судебно-медицинской экспертизы Нью-Йорка. Как председатель хирургического комитета по заболеваемости (смертности) Эндрю должен был разобраться в содержании письма и дать соображения относительно возможных действий отделения.

"Дорогой доктор,

Во-первых, примите извинения за задержку с отправкой к вам этого письма. Сокращения бюджетных ассигнований сильно ударили по нашему учреждению и значительно замедлили лабораторную, цитологическую и канцелярскую работу по завершению этого дела. И к несчастью, объем нашей работы постоянно растет.

Сообщаю вам о женщине двадцати четырех лет, Констанции Идальго, которая погибла во время столкновения ее машины с автобусом в ноябре прошлого года. Детали этого происшествия и заключения моего отдела прилагаются Как вы увидите из документов, похоже, что женщина в момент смерти находилась в периоде активных предродовых схваток. Наши исследования в лаборатории и под микроскопом показывают также, что у нее открылось обильное кровотечение, скорее всего, от распространившейся внутривенной коагулопатии.

Пару месяцев назад один из моих штатных патологоанатомов присутствовал на конференции, где от другого коллеги узнал о случае ВСК со смертельным исходом в период предродовых схваток. Он совершенно случайно сообщил мне об этом, когда вернулся на работу. Женщина умерла именно в вашей больнице. Мне удалось выяснить, что мисс Идальго тоже из Бостона и была под домашним наблюдением сотрудников вашего отделения. Не знаю, есть ли тут какое-то совпадение.

Прилагаемую информацию можете использовать по своему усмотрению и, пожалуйста, держите меня в курсе возможных дальнейших событий. Конечно, во время беременности бывают случаи ВСК, но на основании своего опыта знаю, что тому бывают очевидные причины.

С лучшими пожеланиями, Марвин Сильвермен, Д.М., ассистент судебно-медицинского эксперта".

Эндрю открыл больничную карточку МЦБ на Констанцию Идальго. Карточка была заведена уже давно, с детских лет этой женщины, но ничего существенного в ней записано не было. Она не пропускала предродовых осмотров, и ничто в клинических записях не предвещало ожидавшего ее и ее ребенка несчастья.

Трюскот уже несколько раз изучал эту больничную карточку с тех пор, как получил письмо от Сильвермена. А теперь стал вчитываться в записи еще более внимательно, водя пальцем по каждой строчке, пока не наткнулся на короткую запись выездного врача, датированную 10 августа. В медкарте было записано:

Пациентка чувствует себя хорошо и продолжает работать неполный рабочий день официанткой. Немного жалуется на усталость, но нет коленных отеков, болей в брюшной полости, отклонений в период выделения мочи, головных болей, помутнения зрения или необычного кровотечения.

Предродовые обследования – нормальные жизненные отправления, сердечная деятельность без отклонений, отеков нет, утробное дно – 22 недели. Сердце плода легко прослушивается, пульс – 140 сокращений в минуту.

Впечатление: 22 недели внутриматочной беременности.

План: пациентка решила перейти на прием вместо предродовых мультивитаминов на дополнительные лечебные травы. Получила рекомендации и запас на три месяца.

Очередной осмотр в клинике: через 4 недели.

Поя записью стояла подпись: «С.Болдуин, Д.М.»

Трюскот открыл свой атташе-кейс и вынул оттуда копии обследований пациенток на дому – Лизы Саммер и Алетеи Вортингтон, женщины двадцати двух лет, у которой начались предродовые схватки утром четвертого апреля, появилась ужасная форма ВСК и которая фактически истекла кровью в родильной палате. Как и Констанция Идальго, Алетея Вортингтон осматривалась один раз Сарой в акушерской клинике. И подобно Лизе и Констанции она предпочла принимать лекарства из трав в предродовый период.

Положив ноги на край письменного стола, Трюскот начал обдумывать сложившуюся ситуацию. Несомненно, что три жертвы ВСК, принимавшие лекарственные травы Сары, были просто совпадением. Она обслуживала десятки пациентов – возможно, сотни – за два года своей работы в клинике МЦБ, и большинство из них нормально разродились.

И все же, думал он, пока не выяснены подлинные причины ВСК, представлялась возможность использовать такое совпадение, чтобы еще больше подорвать доверие общественности к МЦБ – интригующая перспектива, особенно в руках Джереми Мэллона. Трюскот мог бы и не утруждать себя рассказом о том, что погас свет во время выступления Гленна Пэриса. Но он это сделал, и через Мэллона – адвоката, представлявшего «Эвервелл», эта информация дошла до Акселя Девлина. Репортер с ядовитым пером довершил остальное.

Трюскот раскрыл газету «Геральд». Он не знал, сколько Мэллон заплатил ему за материал о Дне смены состава, но вполне можно допустить сумму, равную двухнедельному заработку. Деньги, конечно, неплохо. Но гораздо больше значение имело письмо от «Эвервелл», в котором гарантировалось предоставление Эндрю штатной должности хирурга, если эта организация приобретет Медицинский центр Бостона. Может быть, это дело с ВСК послужит желаемым рычагом... общественность узнает о письме.

Трюскот достал сигарету из серебряного портсигара, подаренного ему прежней любовницей, потом набрал личный номер телефона Джереми Мэллона.

– Приветствую вас, Мэллон, говорит Трюскот, – начал он. – Рад, что вы так быстро пустили в ход материл ко Дню смены состава. Впрочем, послушайте. У меня есть для вас кое-что похлеще. Действительно, очень хороший" материалец... Нет, это не для телефонного разговора... О, это было бы хорошо. Вполне подходит. Да, еще одно. Мне обещали письмо. Да, я имею в виду именно это письмо. Прихватите его с собой, когда мы встретимся, хорошо?.. Отлично. Просто замечательно.

Трюскот положил трубку на рычаг, собрал сделанные на ксероксе копии всех бумаг, сложил их в свой атташе-кейс, щелкнул замками. Из всех сделок с Мэллоном эта обещала быть самой смачной. Его мало волновало, что такие разоблачения могут повредить Саре Болдуин. Как хирург она была не менее способна и самоуверенна, чем любая известная ему в медицине женщина. Но она также олицетворяла собой все то, что его так раздражало в МЦБ. А теперь, после случившегося с Лизой Саммер, не будет жизни ни от нее, ни от других чудаков в этой больнице. Она и ее закадычные дружки купались в лучах ее успеха, как стадо перекормленных овец. Наступил подходящий момент, чтобы нагнать немного дождевых тучек.

Кроме того, самомнение Сары отнюдь не пострадало от других пикантных сообщений о ней, которые он скормил Мэллону. Перенесет она и эту оплеуху. Настоящая ставка делалась против Гленна Пэриса и его команды. Уже подорванные и пошатнувшиеся, они вряд ли устоят.

Направляясь проверить дела на своем участке работы, Эндрю Трюскот тихо напевал про себя: «Ох, МЦБ разваливается, моя прекрасная дама...»