Пэнтер дрейфовал между сном и реальностью, пойманный в ловушку чувственного тумана. Вспоминая… она протянула ему руку, девушка неземной красоты с короткими, темными волосами и мягкими глазами цвета летнего неба.

Глаза, в которых горела страсть, пока она вела его за здание Маркета, через парковку и вверх по крутому, заросшему холму вглубь Голубого Хребта Западной Вирджинии. Он даже не знал её имя. Скрывшись от посторонних глаз, он притянул и поцеловал её, в порыве страсти прижимая к ближайшему дереву, отчаянно желая оказаться внутри неё.

Глухой звук, движущегося грузовика послышался в дали. Она целовала его так неистово, словно у них мало было времени. От ощущения ее рук на его молнии, кровь Пэнтера забурлила. Его сердце практически остановилось, когда она пальцами провела по его обнаженной плоти. Нежность и осторожность, будь они прокляты, он нуждался в ней. Засунув руку ей под платье, Пэнтер обнаружил, что на девушке не было белья, и она была готова для него.

Он толкался пальцем глубже, заставляя стонать от силы желания. Задрав ее платье до талии, Пэнтер поднял ее, располагая напротив своей длины. Когда она обхватила его талию ногами, он толкнулся в нее, заполняя одним идеальным толчком. Рай.

Ничто в его жизни не ощущалось таким правильным. Через несколько секунд с криком она кончила, ее внутренние мышцы плотно сжимались вокруг него, подводя Пэнтера к краю.

— Посмотри на меня, — со слезами на глазах, попросила она его. И когда Пэнтер посмотрел в ее глаза, то увидел сияющие медные кольца в них. Глаза Мага.　

Пэнтер с трудом прорывался к сознанию, словно мужчина, который прорубал путь себе в охваченных туманом джунглях. Понемногу он разрывал туманные чары, сковывающие его разум, образами, врезающимися в его чувства.

Холодный, грубый камень впился в его спину, пока он лежал с задранными руками над головой. Он размял мышцы и попытался пошевелиться, но в его запястье врезался металл, и послышалось, как цепи бьются о скалу. Пульс Пэнтера участился, когда леденящий ужас неверия когтями вцепился в разум. Он был прикован. Голый. Наконец-то, наконец-то ему удалось прорваться через завесу магии. Пэнтер резко открыл глаза, и попытался оглядеться кругом на его, не обещающий ничего хорошего вид. Он был один. В пещере. Высоко над головой из потолка торчали десятки острых сталактитов. Вокруг них парили небольшие пузыри, в которых было заключено пламя. И это зрелище, которое внушило ужас, Пэн не видел со времени плена у Анкриты.

Маг огня.

Силясь вспомнить, что произошло, Пэн неистово дергал оковы.

Красотка. С невинными и мудрыми глазами цвета летнего неба. Он был внутри нее, разбудил страсть, самую сильную и невероятную, чем все, что ему доводилось вкушать прежде. Пока в момент совершенства, она не явила себя Магом, и Пэн ощутил, как разум сплетает паутиной заклинания. От всплывших воспоминаний у Пэнтера перехватило дыхание и скрутило живот. Второй раз в его жизни он схвачен Магом-ведьмой.

Ярость сотрясала тело, в голове звучал рев опровержения, пока Пэн изо всех сил пытался освободиться.

Этого не может быть! Он не мог вновь попасть в ловушку Мага! Он и в первый раз едва выжил. Богиня, ему нужно выбраться. Он пристально изучил клетку, примерно пятнадцать на пятнадцать футов, со стальной дверью, оставленной открытой. Сквозь проем он увидел каменные стены, что добавляло вероятности к тому, что он находился в одной из пещер Голубого Хребта. Воздух был влажным и холодным, но Пэн едва чувствовал холод сквозь бушевавшую внутри ярость.

Казалось, плита под ним находилась высоко над землей, но все же каким-то образом, являла собой природную своеобразную полку в горе. Стена как раз защищала от минеральных вод, стекающих по сталактитам и собирающихся в лужицы на полу.

Чуть повернув голову, Пэн увидел позади себя странные насадки для душа, торчащие из стены. Сантехника? Значит, это на самом деле цитадель Мага, а не просто тюрьма.

Он повернул голову в другую сторону и замер. На деревянных крючках в стене висели три бесформенных платья с длинными рукавами, которые Пэн узнал. Она.

Ярость ударила в голову, при воспоминании, как он скользил рукой под подол этого платья, касаясь теплой кожи и влажного жара, который так манил к себе. И Пэн понял, что всю оставшуюся жизнь будет об этом сожалеть. Он лишь гадал, осталось ли ему долго или нет.

Лёд сковал сердце. Он пришел в эти горы с единственной целью — найти Вайпера. Несколько недель назад во время ритуала, что-то случилось с его другом. Их всех, в том числе и Вайпера, порезали кинжалом Димена, но в отличие от остальных, Вайпер изменился. Кто-то из диких посчитал, что зло, таившееся в кинжале, похитило его душу.

Пэнтер отказывался в это верить. Он должен спасти Вайпера, как когда-то он спас Пэна. Но для начала его нужно найти. Но вот плен в логово ведьмы никак этому не поможет.

Он изо всех имеющихся сил извивался в оковах, пытаясь выбраться, но безуспешно. Все тело стало мокрым от пота, а запястья кровоточили.

Его прочно сковали; руки высоко над головой, ноги разведены и связаны.

«Ах, Богиня, если бы ты только меня остановила».

Судьбы хуже не придумаешь, и Пен продал бы душу, лишь бы избежать таковой.

«Небеса помогите».

Вероятно, именно его душа и нужна ведьме, чтобы закончить то, что начала Анкрита: разделить дух зверя и человека.

***

— Уходите! Бегите! — Скай хлопнула в ладоши на стадо оленей, собравшееся вокруг нее. Вложив желание в слова, она заставила их броситься наутек, подергивая белыми хвостами. — Я — смерть! — крикнула она, когда олени разбрелись по лесу. — Для вас я не что иное, как смерть!

Но когда прекрасные создания исчезли, Скай знала, они вернуться, как и всегда. Они тянулись к ней так же, как и она к ним. От слез защипало в глазах. Не впервые, она горько сожалела о том, что родилась с этой тягой к созданиям Земли. Дар, который должен был стать счастьем, превратил ее жизнь в кошмар.

Скай откинулась на ствол дерева, ее сердце колотилось от волнения, а в животе тяжестью лежала вина.

— Дорогая мама, — молилась она. — Забери Бирика и пусть он горит в аду!

Но мать никогда ее не слышала. Сколько еще Скай сидеть пойманной в этой тьме, прикованной к горе, как и захваченный ею воин, пусть и путы ее невидимы? Два дня назад ее послали захватить одного из Элитных Воинов — перевертыша. Одного из самых редких существ в мире и, без сомнения, самый красивый. Он показал ей такую необычайную нежность, такую яркую страсть, а Скай отплатила предательством.

Но у нее не было выбора. Если бы только она могла положить конец этому кошмару. Если бы только могла сбежать от Бирика и этой горы! Ощутив толчок в бедро, Скай опустилась на колени, чтобы обнять олениху, вернувшуюся к ней.

— Как всегда, предана, да, Вера? — Скай больше всего любила белохвостую олениху с меткой на ухе. Она была ее другом, которую она никогда не приводила в пещеры.

Олениха ткнулась носом в щеку Скай и уставилась на нее своими огромными карими глазами, предлагая ту единственную верность, которую Скай знала на протяжении многих лет. От горя навернулись слезы, а страх скрутил внутренности. Хотя Бирик уверял, что не намеревался убивать Дикого, Скай ему не верила. Скай крепче обняла Веру, уткнувшись в теплый коричневый мех, мечтая о чуде, которое спасло бы их всех. Но она уже давно перестала верить в чудеса.

Медленно, начали возвращаться другие олени, вместе с десятком других лесных тварей. Каждый из них тянулся к ней, к ее радости… и горести.

Попрощавшись с Верой, Скай отослала ее прочь и выбрала другую олениху в сопровождающие к пещере, вместе с более мелкими существами. Как бы она не боялась гнева, который, как она знала, будет гореть в темных глазах дикого, который лишь недавно смотрел на нее с такой нежностью, ей нужно к нему вернуться.

И молиться, что ей удастся сохранить ему жизнь.

***

Пэнтер ловил аромат — утонченный запах фиалок — ведьмы, за секунды до того, как она появилась в проеме. Изысканная красавица, показавшая дорогу в рай, а затем пленившая его сетями колдовства. Но при виде ведьмы, Пэна вновь обуяла страсть.

Несмотря на ненависть, от которой закипала кровь, Пэн упивался видом. Под бесформенным синим платьем, угадывалась стройная фигура с нежными изгибами. А короткие волосы подчеркивали длинную, изящную шею и милые, но такие не свойственные ведьме, черты лица. Маг или нет, но от нее у него перехватывало дыхание.

Она настороженно наблюдала за ним, поглаживая кролика, которого держала на руках. Рядом с ней стояла олениха, а у ног взволновано прыгали несколько белок.

Он думал, что она человек.

Закрыв глаза, Пэн вознес молитву, чтобы эта грубая ошибка не оказалась последней в жизни. Но, заслышав тихий шелест от ее движения, открыл глаза, наблюдая, как она направляется к клеткам в углу. В нее она усадила кролика и белок, а олениху привязала веревкой. Пэн ощутил сочувствие к зверям, которых она захватила так же, как и его

Казалось, она нравилась животным. Без сомнения, это ее домашние любимцы. Пэн зарычал, он никогда не станет одним из них.

Ненависть внутри была такой чистой и неприкрытой, что если бы Пэн мог убивать взглядом, ведьма уже была бы мертва. Богиня, он не мог припомнить, когда позволил себе думать не головой, а головкой. Веками ни одна женщина не могла пошатнуть его строгий контроль. Лишь он должен был включить тысячи сирен, предупреждающих о том, что эта женщина вовсе не та, кем кажется

— Ведьма, — прорычал он. — Чего ты от меня хочешь?

Она поднялась с грацией танцовщицы и повернулась к нему. В ведьме видна была хрупкость, взывающая к защитным инстинктам Пэна

Но он знал, что это обман, как и все остальное в ней. Если он сможет освободиться из этих оков, вырежет ей сердце, как и Анкрите.

— Не важно чего хочу я. — Даже ее нежный голос с нотками сожаления, в которые Пэн не верил, были музыкой для его чувств. — Мне жаль, что пришлось привести тебя сюда.

— Тогда отпусти меня.

— Не могу. — Она подошла к нему и встала у подножия каменной платформы, к которой Пэн был прикован. К его ужасу, она окинула его взглядом, от которого тело начало возбуждаться, словно она руками его ласкала

До его обоняния долетел слабый аромат возбуждения ведьмы, сильнее распаляя гнев. Сколько раз Анкрита заставляла его возбуждаться, а затем удовлетворяла себя им, прежде чем начать пытки, чтобы отделить душу Пэнтера от духа зверя?

Упершись руками в плиту, доходившую ей до пояса, ведьма подтянула себя на нее и встала на колени перед Пэном.

Он начал перекидываться, входя в состояние между человеком и животным, когда его клыки и когти прорезаются, а глаза из темных превращаются в зеленые.

— Тронешь меня, и ты труп.

Ведьма сцепила руки в замок с такой силой, что костяшки побелели, и положила их на колени, подняв на Пэна взгляд голубых глаз, в которых такими реальными казались сочувствие и сожаление.

— Я была на твоем месте, и не пожелала бы такой участи и врагу. — Она подалась вперед, и продолжила сильным со стальными нотками, но тихим голосом. — Знаю, ты мне не веришь, но не ты мой враг.

— А ты мой, — отрезал Пэн

Она вздохнула:

— Знаю. — Сев на корточки, она чуть расслабила руки. — Мне жаль. Я должна прикоснуться к тебе, но не стану трогать там. — Она посмотрела на его пах. — Нет, пока ты сам не захочешь.

— Сначала я тебя убью.

Кивнув, она положила прохладные ладони на его бедра. От этого простого прикосновения по коже пробежали импульсы чувственности, а тяжелый разряд электричества прострелил по венам

Пэн сопротивлялся желанию, цепляясь за ледяной контроль, который был верным спутником всю его жизнь, но разум, как и тело, предал Пэна. Он мог лишь думать о том, насколько шелковиста кожа ее бедер, которые он разводил, занимаясь сексом с ней в лесу.

Пэна омывал аромат фиалки. Губы ведьмы, такие полные и неулыбчивые, напоминали вкус ее поцелуя — аромат свежего летнего дождя. Даже зная, кто она, понимая, что она заманила его в ловушку страстным голосом сирены, Пэн не мог приказать себе не хотеть ее.

Ведьма скользила ладонями по его бедрам, словно гладила животное. Пэн едва не замурлыкал. Клыки и когти сами по себе втянулись.

— Ты скрыла глаза Мага, — вместо этого прорычал он.

Она скривила губы в сухой, удручающей улыбке.

— Иначе ты бы со мной не пошел.

Пэнтер пытался зарычать, но ее ласки странно влияли не только на те части тела, которые нужны для секса. Словно ведьма успокаивала гнев на Анкриту, много лет, бурлящий в его душе

— Ты красив, — проворковала она. — У тебя такая теплая кожа, словно лучи солнца, а волосы похожи на черный шелк. — Ее слова опутывали его тем же неприглядным удовольствием, что и ласки рук. — Зверь внутри тебя мурлычет.

Пэнтер замер. Проклятье, он даже не… Закрыв глаза, Пэн попытался призвать магию, таившуюся внутри, и перекинуться. Быть может, когда вместо рук и ног у него будут лапы пантеры, он сможет освободиться.

Ничего не произошло.

Когда он открыл глаза, медно-голубой взгляд ведьмы встретил его.

— Наручи лишают тебя силы, воин. Ты не можешь перекинуться, пока они на тебе.

— Как долго ты была в курсе того, что я Дикий?

— С самого первого на тебя взгляда. Я почувствовала зверя внутри тебя. Даже сейчас я чувствую, как ты призываешь к силе, которую он тебе дарует.

Он зарычал.

— Ты не можешь ее чувствовать.

Она смотрела на него своими глазами, такими глубокими, как океаны, но ничего не сказала. Ведьма.

Он напрягся от мысли о захвате, ведь он был не один. А если и Фокса схватили? Он заставил себя посмотреть в лицо сирены, абстрагируясь от ее красоты и подготавливаясь к ответу.

— Скольких из нас ты поймала?

— Только тебя, воин. Тот с кем ты был — ушел.

Пэн уставился на нее, желаю почувствовать облегчение от ее слов, но все так же, не веря ей. Если Фокс сбежал, он бы позвонил Лиону, а они уже собрали бы команду спасения. Пэну было противно, что его неутомимая похоть поставила под удар его братьев, но понимание, что придут другие и что ему не придется провести остаток жизни здесь, помогло унять бурю в голове.

Но эти мысли испарились, когда ведьма подалась к нему с приоткрытыми губами, словно хотела вобрать его в рот.

Из его горло вырвалось рычание, дикое предупреждение, даже несмотря на то, что иррациональная часть Пэна желала ощутить прикосновение важного язычка к длине. Но ведьма прижалась губами слева от налитого члена, оставляя легкий след поцелуя на пах.

Пэнтер резко втянул воздух, с его висков стекал пот. Даже такой легкий поцелуй послал волну дикого желания по телу. Руки, скованные путами, начали дрожать; желание отомстить теперь превратилось в необходимость усадить на себя ведьму и погрузиться в жар ее тела.

Как он мог так сильно ее желать и люто ненавидеть одновременно? Она огонь в его крови. Страсть выходила из-под контроля.

В воздухе сгустился пьянящий мускусный запах ее возбуждения, и Пэн знал, не только его обуревала эта страсть. Ведьма подняла глаза, в которых, словно живое существо, плескался жар желания. В этой женщине сочетались опасная невинность и искусительница. Тело Пэна горело от желания вновь ею обладать.

Она вновь опустила голову и начала прокладывать дорожку поцелуев на его бедре, держа губы в миллиметрах от налитого стержня. Пэн хотел, чтобы она коснулась его, взяла в рот с желанием, граничившим с отчаянием. Но он этого никогда не допустит. Никогда.　

«Что она со мной сделает?»

Вспышка темного света под потолком выдернула из мыслей об удовольствии. Пэн нахмурился на темную, дрожащую сферу, которая явно была не огнем. А затем прищурился с пониманием.

Сфера силы. Осмотрев клетку, он увидел другие, которые располагались высоко под потолком, пульсирующие, в такт с его бешено бьющимся сердцем, светом. Словно они каким-то образом питались от него.

Или его страстью.

— Ты собираешь силу, — обвинил он.

Она посмотрела вверх, веки тяжелые, губы влажные. Чертовские, сексуально.

— Вот почему ты здесь.

Он уставился на нее, неуверенный принесли ли ее слова облегчение или больше взбесили. Единственная цель его пребывания здесь — наполнить сферы своей страстью? Быть прикованным, пока его возбуждала ведьма, сводя с ума от желания?

Ни за что. Он слишком хорошо знал Магов, чтобы верить, что ответ так прост.

— Что ты собираешься делать с наполненными сферами?

Она села на корточки, изящно пожимая плечами, ее грудь тяжело вздымалась из-за неровного дыхания.

— Не знаю. Они для Бирика. Я лишь знаю, что если нам не удастся их достаточно заполнить… он не обрадуется. — Она осмотрела клетку, словно изучая сферы и оценивая результат своей игры. — Не достаточно.

Положив одну руку на его бедро, другой она обхватила через платье свою грудь. Ахнув, ведьма выгнулась и запрокинула голову. Член Пэна дернулся от голода по ведьме.

Пэнтера окружил запах возбуждения. По венам потекла расплавленная лава, скапливаясь не в той голове, пока налитый ствол не начал дрожать, словно готовый взорваться от желания оказаться в теле ведьм.

Он изо всех сил старался думать о другом.

— Кто такой Бирик? — даже в его голосе слышалось желание ощутить, как она сдавливает его стержень.

Она медленно опустила свою грудь и убрала руку с его бедра, а затем провела обеими руками по своим коротким волосам.

— Он — верховный колдун этого оплота и правитель всех, кто здесь живет. Он самолично общается с Элементами, — ответила она, с судорожным выдохом.

— И он желает заполучить силу из этой сферы?

— Да.

Силу страсти. Пэн никогда не слышал, чтобы темная магия в таком русле возвышалась, но он мало знал про сферы Магов, и еще меньше о том, как они могли использовать эту силу.

Что, если они создадут оружие против Диких? От этой мысли Пэну стало дурно. Что, если им каким-то образом удастся найти инструмент для уничтожения его братьев?

Богиня, он не сможет с этим жить. Он не должен допустить этого.

Ведьма снова посмотрела на потолок и вздохнула.

— Этого достаточного.

Последний раз, легко хлопнув Пэна по бедру, красотка поднялась с камня и направилась к выходу с естественной грацией босоногой нимфы, оставляя Пэна возбужденным, неудовлетворенным и пульсирующим от желания. Ярость горела внутри, но когда красотка исчезла за поворотом, Пэну потребовалась каждая унция контроля, чтобы не позвать ее обратно.