Мэгги услышала взрыв, и на краткий миг ее охватило желание вернуться. Но уже в следующую секунду она поняла: Сэм не принял бы ее помощи; Джимми прежде всего.

И вот наконец в тумане показались скалы. Где-то посреди этих необитаемых клочков суши находился нужный ей остров. Мэгги сбавила обороты двигателя и на малом ходу углубилась в лабиринт островков.

В последний раз Мэгги была здесь двенадцатилетней девочкой, однако она и сейчас словно бы ощущала присутствие отца за спиной, сильные ладони, лежащие поверх ее собственных на штурвале. Она словно вновь оказалась на одной из прежних «Bellissima Bianca».

Наконец перед ней открылся водный простор, посреди которого вставал из воды остров побольше. Мэгги медленно пошла вдоль его скалистого берега, отыскивая памятную ей маленькую гавань. В ней был прежде лодочный причал, и, если Мэгги правильно поняла намек кардинала Маттерини, причал должен находиться там и поныне, хотя ступать на него не разрешалось никому, кроме живших и молившихся здесь обитателей монастыря Святого Петра. Ну и еще самого кардинала Маттерини — здесь он мог часами сидеть на краешке причала рядом со своим paesano, удить рыбу и вспоминать о деревенском детстве в горах далекой родины.

Найдется ли для беглеца укрытие лучше, чем колония прокаженных, устроенная для иммигрантов, которые привезли с собой в Новый Свет самый страшный из недугов Старого? Мэгги помнила рассказы о доминиканцах, построивших здесь часовню и лечебницу, о том, как они ухаживали за прокаженными.

И вот на берегу обозначился человек — нижняя часть фигуры тонула в тумане, и казалось, он ступает по воде. Мэгги направила катер к нему. Постепенно силуэт обретал форму и телесность. Она нашла его.

Мэгги ожидала увидеть на отце коричневое одеяние доминиканцев, с клобуком, но нет — он был в обычной ветровке. На голове — темно-синяя вязаная шапочка.

Катер уткнулся носом в пирс между двумя обшарпанными лодками. Сальваторе Беллини наклонился, удерживая маленькое суденышко, и Мэгги бросила ему веревку. Он поймал ее и пропустил сквозь кольцо деревянной причальной стойки.

— Твоей маме известно, что ты здесь?

Первые слова, какие она услышала от него за шесть лет.

— Не знаю, — ответила Мэгги. — Наверное, сейчас уже известно. Кто тебе сообщил о моем появлении?

— Зачем ты приехала?

Вполне в духе отца: он никогда не отвечал прямо на вопрос.

— Мне нужно поговорить с тобой.

Он протянул руку, Мэгги ухватилась за нее. Катер покачнулся под ней, когда она запрыгнула на причал.

— Как ты, папа?

— Телесно здоров. А душа… — Он пожал плечами.

— Паоло мертв, — резко сказала она. — Его убили.

— Да. Я знаю. Пойдем.

Придерживая Мэгги за локоть, отец повел ее от причала. Тропинка уводила их прочь от строений, в рощу высоких ясеней.

Мэгги ожидала, что отец заговорит первым. Но они шли через рощу в молчании. Лес поредел, и скоро отец с дочерью оказались на краю кладбища — надгробные камни длинными рядами тянулись по склону холма, высящегося над морем.

— Они устроили здесь кладбище, чтобы те, кто покоится на нем, вечно видели то, к чему всю жизнь стремились. Не знаю, утешение это или жестокость. А как по-твоему?

Мэгги неожиданно для себя обнаружила, что произносит не ответ на вопрос отца, а совсем другие слова:

— Папа, это не я навела ФБР на тебя и на «Гору Бэр».

Ей хотелось, чтобы отец все понял, прежде чем она скажет, зачем приехала.

— Ты должен это услышать. Человек из ФБР ждал меня, когда я вышла после занятий. — Она была тогда аспиранткой Колумбийского университета по курсу начального детского образования. — Специальный агент Адашек из отдела по борьбе с организованной преступностью. Он сказал, что ФБР знает о задуманной тобой встрече с О'Мэлли. Они знали, что встреча состоится в «Горе Бэр», только не знали когда.

Сальваторе Беллини поморщился, поднял руку, желая остановить ее, однако Мэгги покачала головой:

— Нет, ты послушай, папа. Ты винил меня, не желал со мной разговаривать, но теперь слушай.

Беллини повернулся и пошел прочь от нее. Мэгги догнала его, она не желала больше молчать.

— У ФБР был работавший под прикрытием человек, который сумел близко подобраться к О'Мэлли. Они знали, что тебе нужна поддержка О'Мэлли, чтобы остановить русских с Брайтон-Бич, набиравших слишком большую силу. Адашек дал мне послушать запись — на ней О'Мэлли сговаривался с двумя русскими. Они собирались убить тебя, Джеймса и Бобби Патрелли. ФБР хотело помешать этому.

Адашек показал мне фотографии, папа. Страшные фотографии. Тело их агента. Совсем юный, ему перерезали горло и протащили язык сквозь разрез. Агент Адашек сказал, что это сделал ты. Я знала, что это не так, это дело рук О'Мэлли или русских.

Она помолчала, ожидая, что Беллини скажет, что не приказывал это делать. Но он молчал.

— Это сделали люди О'Мэлли, не ты, папа.

Сальваторе Беллини покачал головой:

— Нет. Конечно, нет. Мы не «Мясники».

Мэгги вгляделась в его лицо и поняла, что правды ей не узнать никогда. Как же наивна она была тогда! Как верила отцу! Но почему он прячется, а О'Мэлли разгуливает по улицам?

— Я пыталась найти тебя, Джеймса, Бобби, но было слишком поздно. Я знала, что встреча должна состояться в отеле «Гора Бэр». И поехала туда, чтобы предупредить вас. А ФБР следило за мной, папа. Меня остановили по дороге и держали, пока все не закончилось. Я не делала этого.

— Я знаю. Твоя мама мне все рассказала. — Сальваторе Беллини поднял ладони, словно отпуская ей грехи. — Все это в прошлом. Пусть там и останется. Я же спрашиваю тебя о настоящем. Чего ты от меня хочешь?

Мэгги набрала воздуха в грудь:

— О'Мэлли знает, что ты жив. В прошлое воскресенье он приехал ко мне и забрал моего сына, прямо из постели. Он убил Паоло, пытаясь узнать, где ты скрываешься. Он хочет встретиться с тобой. — Она примолкла. — Нет. Он хочет убить тебя. Если я устрою вашу встречу, он отдаст мне сына. И я хочу, чтобы ты встретился с О'Мэлли и вернул мне сына.

— Хорошо. Тебе хватает смелости, чтобы сказать правду, — кивнул Сальваторе Беллини.

Мэгги полезла в карман, вытащила фотографию сына, которую носила с собой в ожидании этой минуты.

— Его зовут Джеймс Кейди. Я назвала его в честь Джакомо. Ему четыре года.

Сальваторе Беллини взял фотографию, вгляделся.

— Джакомо был в этом возрасте совсем таким же.

— Да. Мама тоже так говорит.

Лицо Беллини сморщилось. Мэгги, ошеломленная, смотрела, как он старается совладать с собой. Никогда прежде отец не выказывал при ней своих чувств.

— Папа… — Мэгги робко шагнула к нему.

Он отвернулся, продолжая сжимать в руке фотографию, сделал несколько шатких шагов и произнес, не оборачиваясь:

— Это из-за меня он умер.

На один страшный миг ей показалось, что отец говорит об изуродованном агенте ФБР.

— Мой Джакомо. Мой сын. Я все равно что сам нажал на курок. — Он еще раз взглянул на фотографию. — Я приехал сюда, чтобы умереть, потому что не мог больше жить. И не умер. — Он пожал плечами. — Мне нет покоя. Я спускаюсь к причалу, сижу там, думаю. Как получилось, что как раз в такую минуту из тумана выплыла ты? Я думаю… думаю, настало время выслушать тебя.

Мэгги старалась осмыслить его слова. Отец пытается объясниться с ней, он говорит даже, что выбранный им путь, быть может, и не является единственно верным. В прежние времена ему такое и в голову не пришло бы.

— Папа, у нас мало времени. О'Мэлли позвонил мне и сказал, что начнет… начнет… мучить Джимми. — Больше она ничего сказать не смогла и лишь смахнула слезы с лица.

Прошла минута. Потом Сальваторе Беллини произнес:

— Этого не будет. Сегодня ты увидишь сына.

Ноги Мэгги вдруг ослабли. А следом на нее накатило чувство вины. Ее отец решил пойти на смерть.

— Нужно, чтобы Донни Прованто собрал людей, а времени осталось совсем мало. Надо спешить.

— Мы успеем. — Беллини взял ее за руку. — Давай пройдемся немного, поговорим о Джакомо, Паоло и Андреа, о временах, когда вы были просто моими детьми.

Уже смеркалось, когда они ступили на тропу, ведшую к маленькой церкви.

Мэгги приостановилась:

— Папа, прошу тебя, нужно ехать. Уже поздно. А мы еще должны позвонить Донни.

— Я хочу, чтобы ты поговорила с одним человеком.

Он открыл потрепанную непогодой дверь. На первый взгляд часовня казалась пустой, однако, когда глаза Мэгги свыклись с сумраком, она увидела высокого, худого священника, стоявшего на коленях у алтарного ограждения.

Беллини пошел к нему по проходу.

— Витторио, прости, что помешал. Приехала моя дочь. Мы с ней поговорили. Я встречусь с О'Мэлли, как ты и просил.

Плечи священника дрогнули, точно он скинул тяжкую ношу. На миг склонив голову, он встал и повернулся к ним лицом.

— Андреа, — произнес кардинал Маттерини, — я думаю, Господь говорил сегодня твоими устами. У меня не нашлось слов, чтобы убедить его…

— Витторио, — перебил его Беллини, — ты сделал что мог. А теперь подумаем, как добиться желаемого.

Кардинал взглянул на Мэгги, потом на Сальваторе:

— Я сам говорил нынче с О'Мэлли по телефону.

— Почему вы не сказали мне, что отец здесь? — спросила Мэгги у кардинала. — К чему была эта… эта шарада, которую мне пришлось разгадывать?

— Мне следовало сказать тебе, но как я мог нарушить его затворничество, не повидавшись с ним, не получив его разрешения? — Кардинал пожал плечами. — Если бы ты не догадалась сама, я позвонил бы тебе. — Он взглянул на часы. — Однако я взял на себя смелость начать кое-какие приготовления. Отец Патрелли уже отправился на встречу с О'Мэлли. Как только он увидит Джимми, он позвонит мне. — Кардинал поднял руку, в которой обнаружился мобильный телефон. — Тогда мы сделаем следующий шаг.

— Хорошо, Витторио, — сказал Беллини. — Теперь поступим так. Мы договоримся о времени и месте встречи. Бобби позаботится о моем внуке, пока не состоится обмен.

— Сальваторе, обмена не будет. Я поговорю с О'Мэлли.

— Не верьте О'Мэлли, — сказала кардиналу Мэгги. — Он хочет лишь одного — убить моего отца.

— Ну так этого не случится. Я сам поведу переговоры. Что сможет сделать О'Мэлли? Убить предстоятеля своей церкви? — Кардинал покачал головой, улыбаясь. — Сомневаюсь.

В сердце у Мэгги засиял лучик надежды. Присутствие кардинала меняло все.

Зазвонил телефон, кардинал ответил сразу.

— Да? — Он кивал, слушая, потом поднял взгляд на Мэгги: — Твоему сыну не причинили вреда.

— Дайте мне поговорить с ним, — попросила Мэгги.

— Его там нет. Тебе придется подождать, — сказал кардинал. И снова в телефон: — Да, отец Роберто, я слушаю. Делайте как он говорит. Просто старайтесь, чтобы ребенок все время был рядом с вами. О'Мэлли сейчас там?… Давайте я поговорю с ним… А, Майкл. Так чего вы хотите? — Кардинал выслушал ответ, потом сказал: — Ну так вот, я предлагаю следующее: привезите ребенка в собор Святого Патрика. Сальваторе Беллини будет там.

Кардинал прижал телефон к груди:

— Он говорит, что встреча должна состояться подальше от чужих глаз. Точные его слова. Говорит, что будет ждать нас в Хобокене, на шестой верфи. В час ночи.

Сальваторе Беллини кивнул, и кардинал подтвердил:

— Сальваторе Беллини будет там, Майкл. Теперь вот что — никакого оружия, вы меня поняли?… Хорошо. Да благословит вас Господь, сын мой. — Он выключил телефон и взглянул на Беллини. — Ну что же, договорились. Он приедет без оружия. Час ночи. Хобокен, шестая верфь. Знаешь, где это?

Сальваторе Беллини снова кивнул.

— А теперь я хотел бы исповедаться. — Он улыбнулся дочери: — Не беспокойся, это не займет много времени. Тут особо не погрешишь, а с последней исповеди прошла всего неделя.

— Разве твой исповедник не Бобби Патрелли?

— Бобби? — удивился Сальваторе. — Нет, конечно, нет. Моим пастырем всегда был отец Маттерини.

— А как же письмо, которое я послала тебе с Бобби?

— Какое письмо? Письма я не видел. О чем ты?

Секунда прошла в молчании. Потом кардинал сказал:

— Отец Патрелли принес мне письмо. К стыду моему, я возвратил его, ничего тебе не сказав.

— Вы не имели права так поступить, — сказала Мэгги.

— Главный предмет моей заботы — бессмертная душа человека. Мой друг Сальваторе провел в уединении шесть лет. Я верю, он всем сердцем вернулся к Господу. И я не хотел, чтобы уединение его было нарушено.

— При всем моем уважении, святой отец, — заметил Беллини, — решение об этом принимать надлежало не вам.

Лицо кардинала залила краска, затем он сказал:

— Я мучительно сознаю, что мне еще долго придется бороться с грехом гордыни. И прошу у вас прощения.

Беллини опустился на колено, потянулся к руке кардинала, коснулся губами его кольца. Маттерини положил другую ладонь ему на голову и помог другу встать. Потом двое мужчин пошли к крохотной исповедальне в глубине церкви.

— Ваше преосвященство, — окликнула кардинала Мэгги. — Так Бобби Патрелли не знал, где мой отец?

— Нет. Об этом знал только я. И твоя мать, конечно. Не теряй веры, Андреа. Все будет хорошо.

— Да, надеюсь. Спасибо вам, отец Витторио.

Суровое лицо кардинала смягчила улыбка: так Мэгги называла его, когда была маленькой девочкой.

И пусть кардинал был в чем-то не прав, одно его присутствие на верфи позволит спасти и сына ее, и отца. А ей остается не терять надежды на то, что и Сэм сейчас в безопасности.

— У вас тяга к смерти, Кейди, вам это известно?

Адашек, опершись ладонями о стол, подпрыгнул и уселся на его ободранную поверхность. Руки Адашека немного дрожали, не то от натуги, не то от гнева. Адашек умел держать себя в железных тисках самоконтроля.

Они находились в полицейском здании аэропорта Кеннеди, на который береговая охрана заставила Сэма посадить вертолет. Каждому из полицейских, которые пытались его допросить, Сэм говорил, что готов ответить на любые вопросы, но только если задавать их будет специальный агент Адашек из отдела по борьбе с организованной преступностью. И наконец кто-то ему позвонил.

— Спасибо за характеристику, Адашек. Бандиты палили в меня, я защищался. Это люди, которые взяли Джимми.

Адашек нахмурился:

— Если бы вы следовали нашей договоренности и регулярно звонили нам, вы избавили бы нас от лишних хлопот.

Дверь распахнулась, вошли двое мужчин. Сэм узнал их мгновенно — это они приходили к нему в отель и они же сидели в машине у дома в Порт-Вашингтоне.

Адашек представил их:

— Агент Брэд Стирс и агент Зиг Варшавски.

— Оба, я полагаю, из отдела по борьбе с организованной преступностью, — сказал Сэм. — И моего сына почему-то не ищут.

— Вы ошибаетесь, Кейди, — сказал Адашек. — Думаю, у нас кое-что появилось, хоть и без вашей помощи.

— Что?

— Я жду звонка. Когда он поступит, я буду знать больше.

Тут же послышалось зудение телефона, и Адашек, сунув руку во внутренний карман, вытащил мобильник. Он соскочил со стола, повернулся ко всем спиной.

— Да. — И вышел в коридор, прикрыв за собой дверь.

— Что происходит? — спросил Сэм. — С кем он разговаривает?

— Все в порядке, Сэм, — ответил Варшавски. — Стив знает, что делает. Он давно уже работает над этим.

— Моего сына похитили три дня назад.

— Да, — сказал Брэд Стирс, — просто тут несколько связанных между собой дел. Стив понимает, каково…

— Кончай, Брэд, — оборвал его Варшавски. — Нечего болтать.

Стирс пожал плечами, скрестил руки на груди, прислонился к стене. Что-то тут было не так.

Адашек вернулся:

— Ладно, пора двигаться.

Сэм сдернул со спинки стула свою куртку — куртку Джакомо Беллини.

— Что происходит?

— Скоро состоится обмен. Ваш сын жив-здоров.

— А Мэгги?

Адашек нахмурился:

— Вы хотите сказать, Андреа? Да. С ней тоже все благополучно.

— Где состоится обмен, Стив? — спросил Варшавски.

— Хобокен, шестая верфь. Надо попасть туда к полуночи.

Тот же вертолет ФБР, что доставил троицу агентов в аэропорт, поджидал их, чтобы вернуть обратно в город. Он сел на площадке, оборудованной на крыше стоящего на краю Чайна-тауна здания, оттуда все они спустились на лифте в подземный гараж.

Сэм ожидал увидеть кипучую деятельность. Уровень организованной преступности понижается, похищенный ребенок возвращается родителям… Однако в гараже было пусто и тихо.

Варшавски скользнул за руль седана, Стирс сел рядом с ним, Адашек открыл заднюю дверцу.

— Минутку, — сказал Сэм. — Не вчетвером же мы поедем?

— Места для случайностей мы не оставили, — ответил Адашек. — Наши люди уже там. Так что либо садитесь, Кейди, либо не путайтесь под ногами. Времени нет.

Они проехали туннелем в Нью-Джерси, повернули на север и вскоре оказались в унылой промышленной зоне Хобокена. Все молчали, однако напряжение, царившее в машине, казалось, можно было пощупать руками.

Адашек наклонился, чтобы сказать на ухо Варшавски:

— Следующий поворот. И не спеши.

Хорошо отлаженная машина шла медленно и почти беззвучно. Варшавски сделал, следуя указаниям Адашека, несколько поворотов, и наконец перед ними открылись на дальнем берегу окутанного туманом Гудзона очертания Манхэттена.

— Хорошо, — сказал Адашек. — Здесь остановись.

— И где же ваши люди? — Сэм огляделся. — Никого нет.

— Не волнуйтесь, Сэм, людей здесь хватает, — сказал Адашек. — Если вы их не видите, значит, они знают свое дело.

В кармане Сэма завибрировал мобильник. Он быстро достал телефон, успев отвести его подальше от потянувшегося к аппарату агента ФБР. Отвернулся, произнес негромко:

— Да?

— Сэм, послушай… — Звонил Пити Ле Понт.

— Попозже, дружок. Время неподходящее, — сказал Сэм.

— Нет, погоди, это важно. Я тут пару раз выпивал с Уилсоном из новоорлеанского отделения ФБР. Он говорит, у Адашека был сын, работал под прикрытием. И слушай. Мафия убила мальчика за неделю до «Горы Бэр». Сэм, Уилсон говорит, фэбээровцы — Адашек и несколько друзей его сына — ворвались туда, паля во все стороны, арестовывать они никого и не собирались. Дальше обычная история: федералы покрывают своих — ни суда, ни приговоров. Ребят помоложе убрали из отдела. А Адашек был слишком большой шишкой, однако и он с тех пор перебирает бумажки. К оперативной работе его не подпускают. Так какого же черта он вытаскивает тебя из тюрьмы и делает всякие предложения?

Сэм почувствовал, что бледнеет. За последний год ФБР ослабило нажим на мафию. К тому же до этой ночи Адашек всегда появлялся один — вопреки правилам Бюро. Сводил личные счеты?

— Понял. Спасибо, — сказал Сэм.

— Едут, — прошептал Стирс.

С того места, где они стояли, открывался широкий вид на примыкающую к воде погрузочную зону. В нее медленно вползал темный «линкольн» с потушенными фарами.

— Кто это? — спросил Стирс.

— О'Мэлли, — ответил Адашек. — Что-то он рано. Сейчас половина первого. А встреча назначена на час.

Сэм похолодел. Откуда у Адашека эти сведения?

«ЗИГ» был заткнут сзади за ремень, однако достать его, не привлекая к себе внимания, Сэм не мог. Он медленно нагнулся и высвободил из подколенной кобуры 22-й. Оружие ему вернули опять-таки по распоряжению Адашека. Он даже удивился тогда. Теперь все было ясно. Предполагается, что живым он отсюда не уйдет. А если при нем найдут оружие, федералы скажут, что действовали в рамках самообороны.

— Внимание, — тихо сказал Варшавски. — Вот они.

Появилась вторая машина — фары включены, никаких попыток остаться неприметным этот «мерседес» не делал. Он встал капотом к «линкольну» в пяти-шести метрах от него.

«Линкольн» тоже включил фары. Задняя дверца его открылась, наружу вылез мужчина.

— Началось, — сказал Стирс. И следом: — Эй, это же священник. Какого черта?

— Это Бобби Патрелли, — ответил Адашек. — Посредник.

— Так почему он приехал с О'Мэлли? — спросил Стирс. — Стив, я думал, мы просто ударим по…

— Заткнись, Брэд, — сказал Варшавски. — Этот малый — гангстер в сутане. Не волнуйся на его счет.

22-й был уже в ладони Сэма. Что бы здесь ни происходило, есть шанс, что в лимузине сидит Джимми. Сэм нащупал дверную ручку.

Теперь и из «мерседеса» вылез мужчина. Высокий, худой, седовласый. Еще один священник. Он пошел к лимузину.

— Постой-ка, — сказал Стирс. — Да это же кардинал Маттерини! Насчет убийства кардинала мы не договаривались. Я католик.

— Знаешь, Стив, — Варшавски повернулся, чтобы взглянуть на Адашека, — тут я с Брэдом согласен. Мы не можем…

Сэм успел заметить блеснувший на пистолете Адашека глушитель и в тот же миг услышал два глухих удара, от которых разлетелись на куски головы Стирса и Варшавски.

Сэм рванул дверную ручку и вывалился из машины, пока Адашек наводил на него пистолет. Шипение третьего выстрела стало последним, что он услышал.

— Я не вижу Джимми, — сказала Мэгги. В «линкольне» было темно. Она различала Бобби Патрелли, стоявшего у открытой дверцы машины, и медленно идущего к нему кардинала Маттерини. — Он там? Ты его видишь, Донни?

— Нет, ничего не вижу.

— Витторио все проверит, — сказал Сальваторе Беллини. — Как только он увидит Джакомо и побеседует с О'Мэлли, я выйду из машины. Мы поговорим, О'Мэлли поймет, что все мы стали жертвами ФБР. И мы все уладим. — Он взял Мэгги за руку. — Этот мужчина, за которого ты вышла, полицейский… Он хороший человек?

— Да, папа. Хороший муж, хороший отец.

Беллини кивнул. Он наклонился, коснулся губами ее лба:

— Что ж, получи мое благословение на брак с этим полицейским.

Мэгги хотела ответить ему, однако внимание ее отвлекли двое священников. Оба рывком повернулись к темным складам. Потом Патрелли бегом вернулся к «линкольну».

— В чем дело? — в тревоге спросила Мэгги. — Они что-то услышали. О Господи, Джимми… Что происходит?

Дверцы «линкольна» резко распахнулись. Двое мужчин выскочили наружу — с оружием, нацеленным на прогал между складами.

Прованто вытащил из-под своего сиденья полуавтоматический пистолет и открыл дверцу «мерседеса».

Мэгги порылась в рюкзачке, отыскивая выданный ей Донни 38-й, сунула пистолет в карман, взглянула на отца. Тот слегка отвернул полы плаща, показав кобуру у себя под мышкой.

О'Мэлли уже покинул переднее сиденье «линкольна».

— Эй, Сал, давно не виделись! — крикнул он. — Выходи, друг. Я тебе кое-что привез.

— Сальваторе, оставайся в машине, — приказал Маттерини. — Майкл, вы дали мне слово. Пусть ваши люди спрячут оружие.

О'Мэлли повернулся к своим бандитам:

— Что с вами такое, парни? Вы разве не знаете, что убивать людей на глазах у кардинала — невежливо?

Он улыбнулся Маттерини, беспомощно развел руки в стороны — пистолет висел у него на пальце.

— Ну что я могу поделать, святой отец? Не хотят они меня слушаться. — Улыбка исчезла с лица О'Мэлли, он повернулся к «линкольну»: — Тим, давай сюда малыша.

Бобби Патрелли встал, заслонив собой заднюю дверцу «линкольна»:

— Пусть сидит в машине. Здесь ему не место.

Тим приставил пистолет к голове Патрелли, священник отшатнулся в сторону — дверца машины открылась, и Тим вытащил мальчика.

— Джимми!

Мэгги потянулась к дверце. Сальваторе Беллини вышел наружу. Мэгги за ним. Беллини взял дочь за руку.

— Остановись, — сказал он. — Подожди, Андреа. Ты же не хочешь, чтобы Джимми оказался в центре кровавой бани?

Тон его был непререкаем. Тем временем второй из громил О'Мэлли ударил Бобби Патрелли, тот упал на колени. Тим выставил перед собой Джимми и крепко держал за плечи.

— Джимми, милый, — крикнула Мэгги. — Мама с тобой. Ты только постой немного на месте, и я подойду к тебе.

— Мама, мама, я домой хочу, — плакал Джимми.

О'Мэлли расхохотался:

— А ведь я в самую точку попал, а, Сал? Твой внук! Эй, Андреа, давай сюда старого Сала — и забирай мальчишку.

Кардинал Маттерини тронул О'Мэлли за плечо:

— Погодите, Майкл, так не годится.

Однако О'Мэлли оттолкнул его.

— Стой тут, Андреа, — сказал Беллини. — Не двигайся. Скажи маме, что я всегда любил ее. — Он вдруг повернулся и обнял дочь. — И прости, что я молчал столько лет. — Он отпустил Мэгги и пошел к «линкольну». — Витторио, забери у них моего внука.

Мэгги бросилась за ним:

— Папа, подожди!

— Сальваторе! Не двигайся! — крикнул кардинал.

Сэм приоткрыл глаза, звуки голосов пробивались в его сознание сквозь гул в ушах. Он приподнялся, опираясь на локоть, поднес ладонь к голове. Кровь. Он получил пулю от первоклассного снайпера и уцелел, его лишь поцарапало, однако рана кровоточила. Сэм пополз, огибая машину. И увидел черный силуэт Адашека, сидевшего на корточках у склада. За ним виднелся ярко освещенный фарами «линкольн» с раскрытыми дверцами, Джимми, стоящий перед каким-то бандитом, Бобби Патрелли, на коленях, с пистолетом у виска.

Сэм ухватился за дверцу, подтянулся, поднимаясь на ноги. И услышал крик Мэгги: «Папа, подожди!» — и мужской голос, призывавший Сальваторе не двигаться.

Адашек поднял руку с пистолетом.

— Мэгги! — крикнул Сэм. — Мэгги, ложись!

Услышав его, Адашек обернулся, выпустил в него несколько пуль и вышел на открытое место.

— Беллини, — закричал он, — помнишь моего сына? Джейсона Адашека из ФБР? Ты убил его. Тебе хорошо видно, Сал? — И он наставил пистолет на Джимми. — Это тебе за сына.

Страшная догадка поразила Сэма. Ему нужен был не Беллини, а только Джимми.

Сэм вырвал из-за ремня «ЗИГ» и выстрелил, хотя из-за раны на голове не мог толком прицелиться. Адашек пошатнулся, упал, перекатился на бок и медленно скорчился. Глаза его оставались открытыми, однако он был уже мертв. Быть может, последним, кого увидел Адашек, был Сальваторе Беллини, живой, бегущий к внуку.

Теперь палили, казалось, отовсюду. Кто-то крикнул:

— Витторио, ложись!

Сэм, перескочив через Адашека, понесся к сыну, однако все произошло слишком быстро, как в немом кино. Беллини целится в громилу, державшего Джимми. Патрелли, схватив мальчика, забрасывает его в «линкольн» и прикрывает собственным телом; Мэгги бежит к машине с пистолетом в руке; Прованто срезает второго бандита и пытается теперь достать присевшего за «линкольном» О'Мэлли; а Сальваторе Беллини, в которого О'Мэлли всаживает пулю за пулей, каким-то образом еще удерживается на ногах и приближается, покачиваясь, к дочери и внуку.

Мэгги крикнула: «Папа!» — и выбросила вперед руку с пистолетом, целясь в О'Мэлли. Тот повернулся, рот его изумленно приоткрылся, и тут Мэгги выстрелила.

Вдруг наступила тишина.

Ощущая в руке тяжесть «ЗИГа», Сэм шел к Мэгги — она сидела, привалившись спиной к «линкольну», и прижимала к себе сына. Рядом стоял на коленях, обнимая их обоих, Патрелли.

Словно почувствовав приближение Сэма, Патрелли поднял голову и встретился с ним взглядом. Потом провел ладонью по волосам Мэгги, ласково и медленно. Встал и спросил:

— Вы не ранены, Сэм?

— Нет. — Сэм взглянул на Мэгги, на сына, снова на священника. — Спасибо вам.

Патрелли кивнул и отошел к телу Майкла О'Мэлли. Он опустился рядом с ним на колени и принялся читать отходную молитву. Кардинал Маттерини уже молился над безжизненным телом своего paesano, Сальваторе Беллини.

Мэгги гладила Джимми по голове.

— Вот и папа, милый. Все хорошо, — шептала она. Потом посмотрела на тело отца, и лицо ее горестно сморщилось. — Он старался дойти до нас, Сэм.

— Знаю, Мэг. Я видел.

Сэм вдруг упал на колени, обнял жену и сына.

— Поехали домой, Джимми. Все хорошо, сынок. Мы с мамой отвезем тебя домой.