Мисс Уизерс встретила Лесли Реверсона на верхней площадке лестницы.

— Скажите, из-за чего тут буча? Добрый старый Тревес пробежал мимо меня с совершенно позеленевшим лицом. 

Она сказала ему, из-за чего была буча. Он побелел.

— Нет, — сказал Лесли Реверсон, — этого не могло случиться с тетей.

— Это случилось, — резко ответила мисс Уизерс. — Я послала за властями. Где Кандида?

— Канди? Она в своей комнате. Сказала что-то насчет укладывания вещей, и я хотел вас спросить, почему.

— Не сейчас, во всяком случае. Позовите Кандиду и приведите ее в гостиную. Надо будет ответить на несколько вопросов. 

— Но я не понимаю...

Мисс Уизерс не стала вступать в объяснения. Она быстрыми шагами спустилась по лестнице. Телефонный разговор занял очень мало времени. Когда она вернулась в большую гостиную Динсуля, она застала Кандиду на диване, а Лесли старался ее приободрить. Почти тотчас же раздался громкий стук в ворота.

— Полиция, — воскликнул Лесли. — Я пойду...

Мисс Уизерс сделала повелительный жест рукой.

— Если это полиция, я буду говорить с ними, — сказала она. — Но едва ли местные власти могут передвигаться с быстротою молнии. В передней вместо отряда полиции оказалась Лулу Хаммонд. Она купила себе в Париже новую, очень привлекательную шляпу, но выражение ее лица было далеко не привлекательным.

— Вы? — воскликнула она, увидев мисс Уизерс. — Вот тоже!..

— Добрый вечер, — спокойно сказала учительница. — Мы кажется с вами знакомы.

— Бросьте, — выпалила Лулу. — Она хватила из кармана записную книжку и показала телеграмму. — Я хочу, чтобы вы мне это объяснили.

Мисс Уизерс взяла телеграмму, содержание которой она отлично знала.

— Подпись моя, — заметила она и прочла вслух: — «Джеральд серьезно пострадал. Немедленно приезжайте». — Она улыбнулась. — Конечно, страдания эти касались только его чувств, но намерения у меня были самые лучшие.

— Намерения! — вскрикнула Лулу. — Да знаете ли вы, что я бросила все, что делала в Париже, и полетела через канал Бог знает в какой час? А там мне сказали, что скорейший путь в Сент Айвес на другом аэроплане. Это мне стоило целое состояние, а Джеральда я нашла в превосходном виде. Что это, скверная шутка? Разве не достаточно было их на пароходе?

Лулу остановилась, чтобы перевести дух, и в это время четыре полицейских вошло в переднюю.

— Где тело? — спросил первый из них.

— Сюда, сэр, — окликнул сверху сержант Секкер. 

— Тело? — прошептала Лулу Хаммонд. — Он сказал — тело?

Мисс Уизерс вкратце объяснила, что произошло.

— Поверьте мне, я не думала, что вы попадете сюда при таких обстоятельствах. Но я должна была бы вам кое-что сказать и не могла упомянуть об этом в телеграмме.

— Но что же случилось с достопочтенной Эмилией?

— Это как раз мы и хотим выяснить, — сказала мисс Уизерс.

— Я остановилась в гостинице «Королевы» в Пензансе, — сказала Лулу мисс Уизерс. — Говорю на случай, если вы хотите объяснить мне эту глупую шутку. Наверное вас Том как-нибудь обошел. Но если вы задумали играть роль примирительницы, то знайте, что это ни к чему.

— Ваш муж тут не при чем, — сказала мисс Уизерс.

Лулу, не слушая ее, направилась к двери, но рослый полицейский остановил ее.

— Простите, сударыня, — сказал он. — Вам придется обождать.

— Но я только что вошла, — протестовала Лулу. — Я тут не живу.

— Тем более вам не приходится жалеть о задержке, — отозвался констебль. — Этот замок — местная достопримечательность. Его стоит посмотреть.

— Фу! — ответила Лулу. Она вернулась в гостиную и бросилась в кресло. Настало бесконечное молчание. Даже Кандиде и Лесли было нечего сказать друг другу.

— Если кто-нибудь не скажет что-нибудь пока не пробьют часы, я начну кричать и кататься по полу, — сквозь зубы проговорила Кандида.

Как раз в то мгновение, когда старые стенные часы зашипели, приготовляясь к бою, на лестнице раздались тяжелые шаги. Это был один из полицейских. Он кивнул Лесли Реверсону.

— Главный констебль хочет сказать вам слово, сэр. По тону чувствовалось, что полицейский обращался к новому хозяину замка и что Динсуль со своими стенами, бойницами, дубовой облицовкой стен, со своими гобеленами, чайками и туристами, стал собственностью этого испуганного юноши. Бросив Кандиде последний отчаянный взгляд, Лесли Реверсон вышел из комнаты и поднялся по лестнице следом за констеблем. Он вернулся через десять минут. Вид у него был, точно с его плеч свалилась огромная тяжесть.

Вызвали Кандиду, и она также вернулась с гораздо менее озабоченным видом.

— Ваш черед, сударыня, — сказал полицейский.

Мисс Уизерс по его пятам поднялась по лестнице. Ее ввели в будуар достопочтенной Эмилии. За столом сидел человек в реглане. Перед нам лежала открытая записная книжка.

— Вот эта дама, о которой я вам говорил, — сказал сержант Секкер. — Мисс Уизерс — главный констебль Польфран.

Она имела много вопросов, но все ее попытки получить сведения были пресечены в корне. Короткие резкие вопросы сыпались из уст человека, сидевшего за столом. Когда она закончила свое повествование о запертых дверях и нахождении тела в ванне, дверь из спальни отворилась и вошел человек, всем видом своим свидетельствовавший, что это провинциальный врач.

— Ну что же, доктор?

— Я знал, что это рано или поздно случится, — ответил врач. — Как вы знаете, я занимаюсь также и частной практикой и лет двадцать уже знаю мисс Пендавид. У нее был слабый сердечный клапан, и несколько месяцев тому назад я дал ей нюхательные соли и предупредил ее, чтобы она не пыталась править автомобилем или плавать, или вообще заниматься чем-нибудь таким, при чем сердечный припадок мог бы представлять опасность. С ней, очевидно, случился припадок, когда она сидела в полной ванне и она утонула. Все данные свидетельствуют, что смерть наступила от утопления.

— Погодите, доктор, — сказал главный констебль. — У этой женщины могли быть сердечные припадки, но кроме того, она опасалась за свою жизнь. Недавно она получила угрожающее письмо и сержант Секкер из Скотланд-Ярда находится здесь для производства расследования. Поэтому крайне важно установить, есть ли что-нибудь подозрительное вокруг этой смерти.

— Кажется, я могу узнать смерть от утопления, когда имею дело с таким фактом! — недовольно заметил доктор. —  Кроме того, она находилась в помещении, запертом изнутри. Польфран кивнул и, обращаясь к Секкеру, заметил:

— Ну, сержант, вы убедились в том, что этот случай не имеет ничего общего с тем делом, которое привело вас сюда?

Сержант, однако, еще не был в этом уверен.

— Мне будет легче вам ответить, когда я узнаю точное время смерти.

— Это легко определить, — вмешался доктор. — Во всяком случае, меньше трех часов тому назад. Тело остывает примерно на два градуса в час. Температура его сейчас около тридцати градусов, значит время смерти приходится между 11 ч. 15 м. и 11 ч. 30 м.

— Отлично, — сказал констебль. — Вы слышали заявление молодого Реверсона о том, что он и молодая дама, гостящая в замке, отправились играть в гольф в девять часов и вернулись около часа. Молодая особа показала то же самое. Эта дама, — он показал на мисс Уизерс, — подтверждает их показания, так же как и служитель. Реверсон был единственный человек, который мог извлечь выгоду из смерти своей тетки, причем надо иметь в виду, что он все равно бы унаследовал все через несколько лет. Конечно, мы можем еще справиться у сторожей поля для игры в гольф, но я не думаю, чтобы это необходимо.

Сержант был того же мнения.

— Только странно, что это случилось именно сейчас, — заметил он. 

— Мисс Пендавид, вероятно, ничего бы не имела против отсрочки этого события! — отозвался доктор.

— Отлично, — сказал главный констебль. — Следствие, конечно, будет, но я не считаю нужным назначать вскрытие тела, разве что этого потребует молодой Реверсон в качестве ближайшего родственника.

— Он не потребует, — тихо сказала мисс Уизерс. Она спустилась с лестницы, испытывая чувство огромного облегчения. Это было совпадение, но ведь такие вещи случаются. Одно время она боялась, что ее игра с огнем привела к ужасной ошибке, но все поворачивалось к лучшему. Она прошла в свою комнату, взяла с собой сумочку и снова спустилась вниз.

Там царило большое оживление. Как раз появился па сцене главный инспектор Каннон в полосатом автомобильном плаще и шапочке. Вокруг его ног образовывались небольшие лужицы воды.

«Боже мой, — сказала себе мисс Уизерс, — неужели Скотланд-Ярд так богат аэропланами? — Она ждала его только с пятичасовым поездом. — Во всяком случае теперь уже все это займет мало времени».

В гостиной около окна стоял Том Хаммонд. Около его сапог также были небольшие лужицы. Встреча мужа и жены была видимо не особенно сердечной. Лулу стояла спиной к нему и сердито глядела на мисс Уизерс.

— А вы еще говорили, что Том тут не причем, — укоризненно сказала она.

— Пеняйте на м-ра Каннона, — ответила мисс Уизерс. — Это, по-видимому, он сопровождал вашего мужа в Динсуль.

— Мы встретились на дамбе, или как там зовут проход к этому кинематографическому зданию, — ответил Том. — Сегодня утром я приходил сюда и меня вышвырнули. Сегодня днем меня отсюда не выпускают.

Мисс Уизерс сообразила, что Хаммон и был тем молодым человеком, с которым Тревес имел утреннее неприятное объяснение. Лесли Реверсон собрался с духом и вспомнил о своих обязанностях хозяина.

— Знаете, — сказал он, — время уходит; нам, пожалуй, следовало бы выпить чаю. — Он потянул за звонок, но никто не отозвался. Верный Тревес оказывался неуловимым.

Чаю никому не хотелось. Настало долгое молчание. Слышно было только ровное тиканье больших стенных часов в коридоре. Они пробили три раза и замолкли.

— Мы могли бы загадывать загадки, — предложила Лулу Хаммонд. — Знает ли кто-нибудь хорошие салонные игры?

— Я предложила бы сыграть в правду, — сказала мисс Уизерс, — но в это время появился полицейский.

— Мисс Норинг, — сказал он. — Главный инспектор хочет сказать вам несколько слов.

— Началось!.. — Мисс Уизерс вздохнула. Она встала и снова опустилась в кресло.

Кандида нервными шагами вышла из комнаты. Она больше не появлялась.

— Простите, — сказала мисс Уизерс, которая не могла выдержать роль зрительницы.

Трое оставшихся легко простили ее уход. Том Хаммонд смотрел на свою жену. Лулу Хаммонд делала вид, что читает какую-то книгу, но держала ее вверх ногами. Лесли Реверсон в душе желал, чтобы все ушли, кроме Кандиды.

Мисс Уизерс встретила сержанта Секкера в верхнем коридоре.

— Где они? — спросила она. — Каннон и эта девушка. Арестовал он ее?

— Нет, — сказал сержант. — Видите ли...

В эту минуту главный инспектор Каннон вышел из комнаты Кандиды в коридор. Мисс Уизерс обратилась к нему:

— Раньше, чем вы арестуете эту девушку, выслушайте меня. Разве вы не понимаете... 

Каннон устало улыбнулся.

— Вы опять тут? Что же, можете узнать, что я провел весь день, добиваясь ордера на арест девицы Норинг, а сегодня утром мне в нем отказали. Недостаточные данные, решили они, эти идиоты! А у меня было отлично построенное обвинение против нее.

— Отлично построенное обвинение! А что же, вы никогда не думаете о справедливости?

— Это дело суда.

— Но если вы прибыли не за тем, что бы ее арестовать...

— Я прибыл сюда, — сказал Каннон, — чтобы покончить со всем этим делом. Департамент прокуратуры отказал мне в ордере на арест, но у нас есть другие средства. Я приехал предупредить Кандиду Норинг, что Скотланд-Ярд все знает о ней и что в пять дней ее виза будет аннулирована. Она должна убираться из Англии.

— Это, вероятно, разобьет ее сердце.

— Уж скорее мое, — шутливо заметил главный инспектор. — Но у меня связаны руки. Вы же не думаете, что она имеет какое-нибудь отношение к смерти мисс Эмилии Пендавид? Я, конечно, уделил большое внимание этой возможности.

— Только в том случае, если бы она могла быть в двух местах сразу, — признала мисс Уизерс. —Легко справиться на гольфовом поле и удостовериться, что Реверсон и Кандида говорят правду.

— Я уже это сделал, — сказал сержант Секкер, — они прибыли до девяти, и их видели на поле до начала первого.

Каннон кивнул:

— Дело ясно. Полицейского врача не проведешь. А он клянется, что достопочтенная Эмилия умерла между четвертью и половиной двенадцатого в запертой изнутри ванной. Ну, пожелаю вам добрый день, сударыня, мы с сержантом возвращаемся в Лондон к нашим обычным занятиям.

— Вы берете Кандиду с собой? — спросила мисс Уизерс.

— Она не арестована, а у меня всего двухместный автомобиль. Но она укладывает свои вещи и говорит, что уезжает сегодня же. Мы, конечно, посмотрим, что бы она уехала с ближайшим же пароходом в Америку.

— Так кончается загадка похищенного цианистого калия! — прошептала мисс Уизерс. — Я полагаю, что Кандида Норинг созналась в преступлениях, узнав, что вы не намерены ее арестовать?

— Она не так глупа, — сказал Каннон. — Я был бы рад, если бы это так случилось. Но она только смиренно выслушала меня и обещала уехать из Англии.

— Я не осуждаю ее, — сказала учительница. Она пожала на прощанье руки обоим детективам.

— Доброго пути, — пожелал ей сержант Секкер.

— Но я никуда не еду!

— Ну, когда вы поедете.

Оставив их, она поднялась к себе. Казалось, все было кончено, а предостерегающий красный сигнал все еще мерцал в глубине ее ума. Она прошла в свою комнату и начала укладываться. Незачем было оставаться. Лесли Реверсон, разумеется, в ней не нуждался, а его тетке больше никто не был нужен.

Тобермори поднялся со своей подушки и потянулся. Для этого большого серебристо-серого кота день наверное был и длинным, и скучным. Он мигнул своими янтарными глазами и испустил голодное мяуканье.

— Ненасытное глупое чудовище, — сказала ему мисс Уизерс. — И ты еще представляешься голодным после того пиршества, которое ты себе устроил сегодня утром?

Но Тобермори был голоден, несмотря на те перья, которые она утром вынула из его рта. Он мяукнул еще раз, потом сел, выпрямив шею, в позе своих предков, священных кошек Персии или древнего Египта. Тобермори начал умывать свою мордочку с великолепным равнодушием к мисс Уизерс и ко всему на свете кроме собственного я.

Учительница погладила его серебристую спину:

— Если бы ты мог говорить, — сказала она. Вдруг она остановилась, и рука ее так тяжело опустилась на спину Тобермори, что он вывернулся, фыркнул, соскочил на пол и стал сердито расхаживать взад и вперед.

Красный предостерегающий сигнал в уме мисс Уизерс теперь светил, как большой фонарь. 

— А я называла тебя глупым! — крикнула она невозмутимому коту. — Вот странно, вот странно! Я называла тебя глупым — а ты один знал!

Тобермори глядел на нее своими мудрыми янтарными глазами.

Главный инспектор Каннон спускался с лестницы вместе с главным констеблем Польфраном, двумя полицейскими и, сержантом Секкером. Их дружеский разговор был внезапно прерван появлением пожилой учительницы, которая промчалась мимо них, как испуганная гончая.

— Кандида! Она больше не в своей комнате! — крикнула она, — и скрылась внизу лестницы.

Полицейские переглянулись. Польфран постучал себя пальцем по лбу.

— Совсем спятила, — заметил он.

Но мисс Уизерс с ума не сошла. Никогда еще за свои сорок с лишним лет жизни она в такой мере не владела своими умственными способностями. Она увидела, что у двери стоит рослый полицейский и повернула в гостиную.

Там была Кандида с двумя черными дорожными мешками. Она прощалась с растерянным Лесли Реверсоном. Том Хаммонд и его недружелюбная молодая жена следили за ними из противоположных углов комнаты.

— Я должна, я право должна, — говорила Кандида. — Это было чудесно, но я должна уехать.

— Нет, вы не должны! — раздался суровый голос. — Стойте! Задержите ее.

Собравшиеся в гостиной застыли в ужасном молчании. Но мисс Гильдегарда Уизерс не сознавала, какой безумной она должна казаться.

— Она убила вашу тетку! — воскликнула учительница. — Не отпускайте ее!

Кандида улыбнулась и покачала головой. Том Хаммонд положил руку на плечо мисс Уизерс.

— Вы переутомлены, — сказал он. — Для вас это было слишком большое напряжение. Почему...

— Она отшвырнула его руку. Все смотрели с возмущением на мисс Уизерс.

— Дураки, — воскликнула она, — разве вы не видите? — Поглядите на нее! Поглядите на ее глаза!

Глаза Кандиды были несколько странными — точно дымно-желтые озера, так не подходившие к гладкому мрамору ее лица.

— Она утопила мисс Пендавид в ее ванне. Она сумасшедшая! О, не отпускайте ее!

— Тише, — сказал Том Хаммонд. — Вы не можете...

Голос его оборвался, когда он взглянул на Кандиду. Ее рот выдал ее. Он искривился, зубы оскалились. Она имела страшный вид. Потом девушка наклонилась и схватила мешки, стоявшие у ее ног. Один из них полетел по воздуху, сбивая с ног мисс Уизерс и Тома Хаммонда. Она пробежала мимо них.

— В чем дело? — крикнул Каннон с лестницы. — Слушайте...

Что он хотел сказать, осталось неизвестным, так как тяжелый мешок попал ему прямо в лицо. Кандида кинулась к дверям. Полицейский, стоявший на страже, глупо замигал:

— Эй! — сказал он, но не сказал ничего большего, так как девушка выхватила из мешка, висевшего в передней, палку для игры в гольф и нанесла ему удар по уху. Полицейский тяжело рухнул на землю.

Дорога перед девушкой казалась свободной. Она была уже на пороге, но остановилась. Смелым движением она схватилась за ржавую цепь решетки подъемного моста, раздался скрип заржавелых затворов, массивная решетка стала быстро падать, железные зубья спускались угрожающе, но Кандида нырнула под них...

— Она попалась! — крикнул Каннон, вскакивая на ноги; но решетка не поймала своей жертвы. Кандида была на свободе и бежала вниз по бесконечным  каменным ступеням, а ее преследователям путь был прегражден тяжелой железной решеткой, загораживающей ход.

— Остановите ее! — кричала мисс Уизерс. Но никто не мог ее остановить. Ни у одного из полицейских не было с собой в кармане револьвера. — Остановите ее, там ждет автомобиль. Она скроется.

Кандида бежала все дальше вниз. Потом она вдруг остановилась. Автомобиль ждал ее, как было приказано, но он ждал ее у пристани на материке. На протяжении четверти мили между замком и пристанью зеленые волны моря катили через дамбу. С полудня наступил прилив — тот прилив, который уже замочил ноги Каннона и Хаммонда, и который теперь очертил непереходимый круг, опоясывающий старинную крепость Динсуль.

Это был конец для Кандиды Норинг. Она легла на землю, проклиная гладкий беспощадный океан, пока люди не подняли с трудом тяжелую решетку и не увели девушку с собой.