Мисс Гильдегарда Уизерс, освободившись от таможенных чиновников, хотела сначала подождать Кандиду Норинг, но стоять в коридоре было неуютно, и она вышла и окликнула ближайшее такси. Путь был длинный. Они ехали по извилистым улицам Ист-Энда и, наконец, после долгих часов пути, достигли Трафальгар-Сквера. Такси остановилось перед огромным каменным мавзолеем — это и был отель «Александрия». Почтенного вида человек, с огромными усами и тремя рядами медалей на груди, подошел к ней с зонтиком в руках. Менее важные личности ухватили ее багаж и ее ввели в фойе почти таких же размеров, как Медисонский Сквер. Направо от нее находилась конторка, и, когда мисс Уизерс туда направилась, она услышала голос Кандиды Норинг.

— Но для меня была задержана комната!

Двое служащих посовещались, и лица их посветлели.

— О, да, две комнаты с ванной задержаны для мисс Фрезер и мисс Норинг. Полторы гинеи в день.

Кандида написала свое имя на бланке. Такой же протянули мисс Уизерс.

— А это мисс Фрезер, я полагаю? — спросил конторщик.

Настало молчание. Кандида побледнела и отвернулась.

— Нет, — сказала мисс Уизерс. — Мне дайте что-нибудь подешевле.

Оказалось, что в том же этаже есть комната за 18 шиллингов. 

— А мисс Фрезер приедет попозже? — спросил конторщик. Кандида отвернулась. У мисс Уизерс холодок прошел по спине.

— Боюсь, что нет, — сказала она.

Обеих поручили мальчику, который повел их через фойе, по бесконечному коридору, мимо дверей с надписями: «Лифт испорчен» и, наконец, нашли открытую дверцу, после чего их быстро подняли в пятый этаж. Комната Кандиды оказалась очень симпатичной на вид. В камине весело горел огонь. 

— Я вас еще увижу? — спросила Кандида.

Мисс Уизерс улыбнулась и кивнула. Ее повели дальше. Ее комната оказалась немного меньше, и в ней не горел огонь. Принесли багаж. Когда мисс Уизерс начала переодеваться, появились две служанки и начали шумно заниматься разведением огня в камине. Потом они удалились. Мисс Уизерс заметила, что массивная дверь из ее комнаты в коридор имела замочную скважину, но ключа не было. Телефона также видно не было, но у изголовья была кнопка электрического звонка. Она позвонила и, когда появился служитель, попросила у него ключ. Служитель печально поглядел на нее и покачал головой.

— Нет надобности запирать дверь в этом отеле, сударыня. Мы не даем ключей посетителям. Прислуга не любит, чтобы двери были заперты. Это мешает им работать. — И он удалился.

— Прислуга этого не любит! — повторила Гильдегарда Уизерс. Она опустилась в кресло у огня и начала смеяться до слез. Потом она встала и принялась за свой багаж. Среди него оказался лишний маленький черный дорожный мешок. На нем были инициалы «К. Н.» Мисс Уизерс, надев пальто и шляпу, решила отнести мешок Кандиде раньше, чем пойти осмотреться в городе. Она постучала в дверь комнаты мисс Норинг номер 505. Ответа не было. Она постучала еще раз и потом открыла дверь. Кандида сидела за столом, опустив голову на руку.

— Боже мой! — воскликнула учительница. — Случилось что-нибудь?

Девушка подняла голову и показала на пачку писем, лежавшую рядом с ней.

— Они только что это прислали, — сказала она упавшим голосом.

— Понимаю, — сказала мисс Уизерс. — Телеграммы от родственников Розмери. Вас это должно было ужасно расстроить.

Но Кандида Норинг покачала головой.

— О, не то! — сказала она и протянула конверт с траурной каймой. На нем было написано «Мисс К. Норинг», круглым и твердым почерком и никакой марки на конверте не было.

— Его положили в ящик вместе с остальными, — объяснила Кандида. — Служитель сказал, что он не знает, как оно пришло, но думает, что через посыльного. Прочтите его и скажите мне, не схожу ли я с ума.

Мисс Уизерс вынула из конверта листок бумаги и ахнула. Она глядела на послание, которое, по старинному обыкновенно для траурных объявлений, было в черной кайме — черной в этом случае была вся бумага, кроме середины листка, где был приклеен неправильной формы клочок бумаги кремового цвета, со слабой голубой линовкой. На этом клочке почерком, знакомым для острых глаз мисс Уизерс, стояло: «Я ненавижу вас, и я буду вас ненавидеть после того, как я умру и до тех пор, как не умрете вы»...

Мисс Уизерс отдала Кандиде бумажку.

— Очень скверная шутка, — сказала она, стараясь говорить спокойно.

Кандида Норинг не успокоилась.

— Видите-ли, — сказала она. — Это почерк Розмери. — Она говорила почти шепотом.

— Как же вы думаете? Кто его прислал?

Кандида покачала головой.

— Я не знаю, я не верю в привидения. А вы?

Мисс Уизерс не верила в привидения, особенно в такие, которые пользуются конвертами и почтовой бумагой.

— Более вероятно, — сказала она, — новая выходка того же скверного шутника. Почему вы не предъявите это письмо мистеру Энди Тодду?

— Какой от этого был бы прок? — почти простонала Кандида. Она схватила письмо и конверт и бросила их в пылающий камин. — Вот подходящее место для анонимных писем!

— В большинстве случаев я бы с вами согласилась. Но теперь я очень хотела бы знать, кто послал вам эту жестокую и злую записку.

— Он бы отрекся от нее.

— Совершенно верно. Но Энди Тодд не так уж хитер. Я думаю, что умная молодая женщина за какой-нибудь час разговора могла бы узнать от него всю истину, если он ее действительно знает. Вот мой совет вам, молодая женщина: мух легче ловить на мед, нежели на уксус.

Кандида с недоумением поглядела на нее. Вдруг ее глаза прищурились.

— Вы думаете, что это может быть не простая шутка? Значит — значит, вы не разделяете убеждение полиции, что Ноэль убил Розмери и что его самоубийство было сознанием. Вы думаете, что кто-нибудь другой...

— Я еще не дошла до думания, — ответила Гильдегарда Уизерс. — Я только недоумеваю.

После некоторого молчания Кандида отозвалась:

— И я тоже недоумеваю.

— А теперь, — сказала мисс Уизерс, — я советую вам причесать свои волосы, надеть свое лучшее платье и спуститься к завтраку. Я встречу вас внизу. У меня есть еще одно дело.

Кандида явно колебалась. Но мисс Уизерс была тверда. Добившись кивка со стороны молодой женщины, учительница вышла в коридор. Она прошла сначала вниз в контору, а затем к комнате в третьем этаже. Она постучала, не получила ответа и хотела взяться за ручку, когда ее окликнул веселый голос.

— Хелло, послушайте...

Это был сам Энди Тодд, в купальном халате, со слипшимися волосами на лбу.

— Только что выкупался. Не хотите ли зайти и выпить что-нибудь? — Он приотворил дверь, и мисс Уизерс увидела на столе три бутылки виски.

— Я только зашла спросить вас, — догадалась она сказать, — не получили ли вы одного из этих анонимных писем, которые сейчас распространяются?

— Что?... как? Неужели загадка «Американского Дипломата» еще не разрешена? — с удивленным видом ответил тот. — Нет, я никаких писем не получал.

Но мисс Уизерс поглядела через его плечо и увидела, что около бутылок виски лежала целая пачка писем. Тодд обернулся и также увидел их.

— Скажите!.. их наверное только что принесли, пока я брал ванну. Вот, не ожидал. Конечно, «Бремен» и «Иль де Франс» обогнали нас по пути.

— Я думаю, что вы получите одно письмо, попавшее в Лондон не на быстром пароходе, — заметила мисс Уизерс. Она вышла в коридор, оставив Энди Тодда с белым конвертом в его мокрых руках. На конверте стояло только его имя — круглым, неопределенным почерком — и конверт был в черной рамке.

— Черт возьми, как это попало сюда?! — воскликнул Энди Тодд. Мисс Уизерс услышала эти слова, пока она закрывала дверь. Она спустилась в нижний этаж, где Кандида Норинг ждала ее в фойе. Едва они успели заговорить, как позади них раздался приветливый возглас.

— Вот чудесно. Так я и думал, что это вы.

Это был Лесли Реверсон. Он поглядел на Кандиду.

— Вот и мы, — ответила она. — Встречаемся, точно в школе после каникул.

— Как? Ах да, конечно. Я хотел сказать, — тут великолепный американский бар. Зайдемте и угостимся, как старые товарищи по мореплаванию.

Мисс Уизерс заказала себе оранжад, Кандида — коньяк Мартини.

— Выпейте еще, пожалуйста, — настаивал Лесли, довольный возможностью показать гостеприимство. — Все это идет на счет моей тетки, достопочтенной Эмилии. Она сейчас наслаждается горячей ванной и читает все пропущенные номера «Таймса» со времени своего отъезда из Англии. 

Мисс Уизерс осведомилась о здоровье Тобермори и птички.

— Тоби еще здесь нет, — ответил Реверсон, — а снегирь поживает недурно. Тетка назвала его Диком в честь короля Генриха, или кого-то в роде.

— Может быть Ричарда?

—  Да, именно так! Во всяком случае, он прыгает по своей новой большой клетке. Хотя и не поет.

Кандида заметила, что певчие птицы редко поют в заточении. Разговор понемногу замер.

— Я чувствую себя ужасной кутилой, — заметила мисс Уизерс, глотая свой оранжад.

Сидевшая рядом с нею девушка обменялась улыбкой с Лесли Реверсоном. Если бы они знали, что на уме у этой чудаковатой старой девы, они не стали бы так улыбаться.

— А вот и Тодд, —  сказал Лесли. Энди Тодд действительно появился в дверях американская бара.

— Почему вы не предложите ему присоединиться к нам, — лукаво спросила мисс Уизерс.

Реверсон улыбнулся.

— Очень охотно, — сказал он. — Если мисс Норинг ничего не имеет против.

— Называйте меня Канди, — сказала мисс Норинг. — Что я могу иметь против? Буду только рада.

Энди Тодд, которому было не совсем по себе, присоединился к ним, причем садясь так толкнул стол, что опрокинулся оранжад мисс Уизерс.

— Долго вы остаетесь в Лондоне? — спросила Кандида.

Тодд поглядел на нее и увидел, что в девушке произошла перемена. На пароходе он на нее не обращал внимания. Теперь же она была одета гораздо представительнее, и ее губы была покрашены.

 — Наверное, придется остаться несколько дней, — сказал он. — Я хотел ехать в Оксфорд, но полиция сказала, чтобы я оставался в Лондоне до следствия. Простите, я не хотел вам напоминать...

Бледное лицо Кандиды сделалось еще бледнее.

— Ничего.  Мы все в одинаковом положении, — успокоила Тодда мисс Уизерс. 

Бармен собрал стаканы. Тодд заказал всем еще напитки.

— Раз все это записывается на мой счет, — раздался за ними веселый голос, — то нельзя ли и мне присоединиться? 

Достопочтенная Эмилия была снова сама собой. Для полного удовлетворения ей недоставало только одного, и это скоро должно было случиться. Чувствуя себя местной жительницей среди трех иностранцев, она стала рекомендовать им всякие местные достопримечательности.

— Нет на свете лучше Лондона, — заметила она.

— Тогда почему же вы всегда увозите меня отсюда в Корнуэльс? — спросил Лесли.

Мисс Уизерс сидела и наблюдала. Она видела, что Тодду не по себе и что он старается заглушить беспокойство рюмкой виски. Она видела, что Лесли Реверсон от спокойного взгляда Кандиды становится все смелее и смелее и отваживается протестовать против опеки своей тетки.

— Послушайте... — начал Энди Тодд.  

Когда Кандида обернулась к нему, Реверсон быстро сказал ей на ухо:

— Не разрешите ли вы проводить вас в Трокадеро или какое-нибудь место в этом роде?

— Это именно то, что я хотел сказать, —  возразил Энди Тодд.

Оба молодых человека сердито поглядели друг на друга. Такая сцена не могла не польстить Кандиде. Она улыбнулась со счастливым видом.

— Так почему вам обоим не проводить меня?

— Слушайте, — сказал Тодд. — Это совсем не то. 

— Предоставим дело жребию, — сказал Реверсон, вынимая из кармана американскую монету. — Если выйдет голова — выиграли вы, если цифра — то мисс Норинг...

— Канди, пожалуйста! — сказала Кандида.

— Если цифра, то Канди пойдет со мной. Хорошо?

— Отлично, — сказал Тодд.

Реверсон бросил монету, выпала цифра.

У Энди Тодда был вид ребенка, которого не захотели взять в цирк.

— Но я хотел говорить с вами, — запротестовал. он. — Я хотел объяснить то, что произошло на пароходе...

Мисс Уизерс взглянула через плечо достопочтенной Эмилии и с удивлением увидела, как Кандида наклонилась к Тодду и материнским жестом коснулась отворота его пиджака. В этом жесте было и понимание, и прощение; от этой улыбки, с которой она что-то прошептала ему на ухо, Энди Тодд немедленно просветлел. С довольным видом он быстро попрощался со всеми и направился в коридор.

— Если сегодня мы собираемся обедать, — обратилась Кандида к Лесли, — я должна.ещё позаботиться о том, чтобы выгладили мое платье. Встретимся через час.

Все разошлись. Когда мисс Уизерс проходила по коридору, достопочтенная Эмилия задержала ее за локоть.

— Вы что-то хотели меня спросить на пароходе?

— Да, было, — ответила мисс Уизерс. — Я, конечно, знаю, что это не мое дело. Я люблю всюду совать свой нос, но меня не удовлетворяет версия полиции насчет этого убийства-самоубийства на пароходе. Я спрашиваю себя...

— Вы правы, — сказала Эмилия, — зайдемте на минутку ко мне. Я имею кое-что сказать вам.

Они прошли в комнату достопочтенной Эмилии. Там пылал камин, около которого стояла новая клетка. Снегирь не имел особой наклонности петь. Его вид показывал, что он все боится, как бы его в любую минуту не съели.

— Бедный Дикон, — сказала Эмилия, — мне пришлось унести его контрабандой с парохода, завернув в свой носовой платок. Тут, вы знаете, такой строгий карантин насчет животных и птиц.

— Я зашла, чтобы узнать, почему вы давали взятку, экономке, — начала мисс Уизерс.

— Я как раз хотела сказать...

В эту минуту постучали в дверь. В комнату вошла солидная особа в меховом пальто Это оказалась миссис Снокс, экономка «Американского Дипломата». В руке она несла кожаный саквояж, который она сердито опустила на пол.

— Вот вам эта визгливая тварь, — воскликнула миссис Снокс и ушла.

Достопочтенная Эмилия опустилась на колени, открывая саквояж. Запор щелкнул, и Тобермори вылетел из него, как пуля. Когда хозяйка пыталась прижать его к своей груди, он энергично цапнул ее по руке и прыгнул на кровать, с которой тотчас же начал пристально наблюдать за птицей в клетке. Тобермори не отличался забывчивостью. 

— Теперь вы понимаете? — сказала Эмилия.

Мисс Уизерс ничего не понимала.

— Тобермори — домосед, — отвечала англичанка. — Он жаждет попасть в Корнуэльс, где у него целый остров в его распоряжении. Он бы умер с тоски, если  бы я его оставила на шесть месяцев в карантине, как требует закон. Он слишком велик, чтобы поместить его в кармане моего пальто, и я поэтому заплатила экономке, чтобы она  контрабандой вывезла его для меня с  парохода.

Мисс Уизерс почувствовала, что попала впросак.

— Понимаю, — сказала она. — Простите, если я не сразу... 

— О, пожалуйста, — сказала Эмилия. — За что обижаться? Не спешите уходить, я сегодня вечером одна, т. к. моему племяннику пришла глупая мысль разыгрывать из себя кавалера. Что же, ему двадцать лет, и я не могу держать его вечно на привязи. Не хотите ли со мной пообедать и потом пойти вместе в кинематограф?

Мисс Уизерс отказалась от этого предложения, сославшись на головную боль. Выходя, она взглянула в саквояж и увидела, что там только подстилка из газет и серебристые кошачьи волоски.

Достопочтенная Эмилия сунула саквояж под стол.

— Бедный Тоби так этого не любит, — сказала она.

Мисс Уизерс вернулась к себе в комнату. Ей пришло в голову, что под газетами и кошачью шерстью может быть что-нибудь другое, но уже было поздно что-либо проверять. Пообедала она у себя в комнате. Несколько раз она была готова послать телеграмму своему старому приятелю, Оскару Пайперу, нью-йоркскому детективу, но она решительно отвергла эту мысль.

В отеле настала ночная тишина, и все еще мисс Уизерс не решалась лечь. Ей все казалось, что события дня  не закончились. Вскоре после одиннадцати она услышала голоса в коридоре. Мимо двери проходила Кандида Норинг в блестящем вечернем туалете, выделявшемся на темном фоне фигуры Лесли Реверсона. Их тихий смех смолк в отдалении. Через несколько мгновений Реверсон гордо прошествовал обратно мимо ее двери.  

Приставив стул к двери, мисс Уизерс решила лечь; она отыскала свой капот, легла и потушила свет. Но в камине пылал яркий огонь, и тени плясали по стенам и потолку. Незаметно она уснула и пробудилась от резкого стука в дверь. Слабый дневной, свет просачивался через тяжелые занавески. Надев халат и туфли, она подошла к двери и поглядела на часы.

— Слушайте, — сказала ода строго, обращаясь к служанке, — Я просила вас разбудить меня в десять часов, а не в половине восьмого.

Голос служанки звучал смущенно.

— Я знаю, сударыня. Но тут господин из полиции. 

Мисс Уизерс увидела лицо молодого сержанта Секкера, казавшегося очень возбужденным.

— Я оденусь в десять минут, — обещала она и закрыла дверь. Одевшись и собравшись с мыслями, она вышла раньше обычного времени.

— Что же, — спросила она сержанта, — вы снова хотите взять у меня мой шарф?

Сержант покачал головой.

— Простите, что вас беспокою. но видите ли, в отеле прошлой ночью произошел несчастный случай.

— Реверсон, — воскликнула мисс Уизерс. — Что-нибудь случилось с молодым Реверсоном?

Сержант покачал головой:

— Простите, но вы ошиблись. С Реверсоном ничего не случилось. Но вы заметили в вашем коридоре колодец лифта с пометкой «испорчен?» Ваш недавний спутник по пароходу, Энди Тодд, найден на дне этого колодца.

— Тодд... что же Энди Тодд там делал, — с недоумением спросила мисс Уизерс.

— Сбрасывал свою смертную оболочку, — ответил сержант. — Когда его нашли час назад — он уже совершенно ее сбросил. Кикнул, так сказать. Отбыл. Скончался... 

— Энди Тодд умер?.. — тупо повторила мисс Уизерс. 

— Совершенно, — отозвался сержант.