ОТ ДВЕРИ К ДВЕРИ (Перевод Н. Ветошкиной)

Летом 1932 года — вот когда он впервые попробовал себя в торговом деле. Правда, то была всего лишь комиссионная работа, но пока у человека есть силы, ему нечего страшиться завтрашнего дня. А сил у него было тогда хоть отбавляй. В слесарной мастерской, где он работал подмастерьем, он был на самом лучшем счету. Да, в двадцать пять лет он справлялся со своим делом не хуже других. Но потом работы не стало…

Он обошел уже четыре дома, но до сих пор ему удавалось произнести только первую фразу своей затверженной речи, после чего его холодно прерывали.

— Спасибо, не надо, — и дверь перед самым его носом захлопывалась.

Он постучался в пятую по счету дверь и прислушался, ожидая, когда в доме, раздадутся шаги. Ни звука. Вероятно, никого нет. Ему очень хотелось уйти, но он подавил в себе это желание и снова постучал. На этот раз в коридоре послышались шаги. Он насторожился. Быстро приняв почтительную позу, он плотнее прижал к себе кожаный чемоданчик и стал ждать. Губы его беззвучно шевелились, повторяя затверженную фразу.

Дверь чуть — чуть приоткрылась. Из узкой щели на него глянуло лицо женщины лет тридцати шести в ореоле вьющихся волос. В глазах ее он прочел вежливый отказ и понял, что она с первого взгляда приняла его за уличного торговца.

Он приподнял шляпу.

— Добрый день. Я представитель фотоателье. Наше ателье проводит конкурс на лучшую фотографию для увеличения. Мы собираем заказы в Северном Перте…

— Спасибо, не надо.

И дверь неминуемо закрылась бы, если бы на этот раз он не догадался просунуть в щель носок башмака. Женщина взглянула на башмак, потом на него, вероятно, ожидая, что он примет ногу. Но он нарочно не убирал ее. Он вспомнил, как коммерческий директор напутствовал его:

«Не позволяйте захлопывать перед вами дверь. Стоит им захлопнуть дверь — и ваше дело погибло. Всуньте в щель ногу и продолжайте говорить. В конце концов они растают и снова откроют дверь».

— О, я вовсе не собираюсь ничего продавать, — поспешно проговорил он. — Мы проводим конкурс, вот и все. А вы решили, будто я что‑то продаю? — он улыбнулся.

Женщина не отвечала. Взгляд ее был по — прежнему равнодушен.

— О, я ничего не продаю, — снова повторил он. — Как я уже сказал, это всего лишь конкурс. Мне хотелось бы рассказать вам о нем подробнее. Конкурс на лучшую фотографию для увеличения. Победитель конкурса получит свою увеличенную фотографию бесплатно. Мы, право, делаем неплохие снимки. Не хотите ли взглянуть?

Он ждал. Как, должно быть, неубедительно все это прозвучало. Наверняка она заметила, что он нервничает.

— Пожалуй, не стоит, — дверь приотворилась еще на несколько дюймов.

— Право же, это займет у вас всего — навсего минуту.

Она все еще колебалась.

— Ну хорошо.

— Особенно удачен снимок одного ребенка. К тому же — цветной.

Он стал открывать чемоданчик, одновременно расхваливая снимок. Затем, придерживая раскрытый чемоданчик на колене и отступив немного назад, чтобы ей было лучше видно, сказал:

— Вот, взгляните. Мило, не правда ли?

Снимок был увеличен до натуральной величины. Фотография, заключенная в овальную рамку, была укреплена внутри чемодана. Поверхность снимка была выпуклой.

— Какой прелестный мальчик! — воскликнула женщина.

— Хорошенький, не правда ли?

— Да, очень, очень. Вы так их раскрашиваете?

— Да, увеличиваем и раскрашиваем. Чтобы выглядело совершенно натурально. Посмотрите, как хорошо получились волосы. А видите, как мы тонко передаем различные оттенки кожи? Разумеется, у нас работают самые лучшие художники. Не правда ли, снимок этот гораздо лучше обычных фотографий? Такой снимок вы можете, как картину, повесить на стену, и вам не надоест им любоваться.

— Да, — согласилась она, — мне он нравится.

«Пожалуй, можно будет ей всучить один, — подумал он. — Как бы мне пройти в квартиру?»

Женщина вышла на веранду. Теперь он мог разглядеть ее — полная, маленькая, в фартуке. Она любовалась снимком, то подходя ближе, то отступая, и повторяла, улыбаясь:

— Очень, очень мило.

Он приложил руку к глазам, словно стараясь защитить их от яркого солнечного света.

— Здесь слишком слепит солнце. Не создается правильного впечатления. Нельзя ли на минуту пройти в комнаты?

Она поколебалась, потом сказала:

— Пожалуйста.

Входная дверь четырехкомнатного коттеджа вела прямо в гостиную. Он прошел туда вслед за хозяйкой. Она направилась к окну, чтобы поднять шторы, а он в это время огляделся вокруг. На камине стояло в рамках несколько небольших любительских снимков взрослых и детей — видимо, членов семьи.

Но он решил, что не следует сразу обращать на них внимание. Подойдя к столу, он поставил на край его открытый чемоданчик и вернулся к хозяйке.

— Да, такое расстояние, пожалуй, наиболее удачно. Обратите внимание на выпуклую поверхность снимка. Это мы делаем для того, чтобы создать наилучший эффект.

Она сказала:

— А я никак не могла понять, зачем она такая выпуклая.

— О, это очень важно. Очень важно. Как я уже вам сказал, в нашем ателье работает много прекрасных специалистов. Наши снимки самого высшего качества. — Он оглядел комнату. — Возможно, у вас найдется фотография, которая подойдет для нашего конкурса? — Он подошел к камину, тщательно осмотрел все снимки поочередно и выбрал один из них — фотографию трехлетней девочки, сидящей на качелях.

— Это ваша дочурка?

— Да, одна из моих дочек. У меня их три. Это самая младшая.

— Три девочки! Как замечательно.

— Да, это Салли. Ей уже около трех лет. Джоане шесть, а Корал — восемь.

— Неужели!

Вынув из кармана небольшое увеличительное стекло, он принялся разглядывать снимок.

— Сейчас посмотрим, что получится, если его увеличить, — сказал он. — Поразительно. Великолепно. Взгляните‑ка в эту лупу. Вы видите, как все сразу начинает играть, становится отчетливей — нежные очертания носа, глаз, кружево на платьице. Это очень хороший снимок. Такие не часто встретишь. Взгляните на волосы. Можно разглядеть почти каждую прядь в отдельности. И притом у меня маленькая лупа. Представьте себе, как заиграет этот снимок, если положить его под такие увеличительные стекла, как в нашем ателье. Они у нас огромные, призматические. На каждое зеркало пошло очень много ртути. Разрешите‑ка мне взглянуть на остальные снимки.

Не беря их в руки, он, прищурившись, разглядывал в лупу один снимок за другим и при этом говорил:

— Неплохо. Совсем неплохо. Вот из этого, пожалуй, ничего не получится. А этот очень недурен. И все же мне кажется, что фотография вашей младшей дочурки лучше всех. Видите ли, для конкурса мы отбираем только самые хорошие снимки. Первые попавшиеся не берем. Но этот… По правде говоря, мне еще не приходилось видеть такого чудесного снимка.

И он снова с восхищенным видом уставился на фотографию.

— Она вполне подходит для увеличения. Да и девчурка прелесть как хороша. Признайтесь, вы ведь и сами так думаете.

— Да, она славная девчушка. И на этой фотографии — как вылитая. Так приятно иметь снимки детей! Когда ребятишки подрастут, будет большим удовольствием вспомнить, какие они были, не правда ли?

«Кажется, на этот раз у меня что‑то наклевывается», — подумал он. И сказал вслух:

— Вот именно. Это самое главное. Но вы только представьте себе, насколько этот снимок станет лучше, если его увеличить. Вообразите его в увеличенном и раскрашенном виде, вот как этот. Получится действительно чудесная вещь. Ну как, вы согласны со мной?

— Да, ваш мне очень нравится, — сказала женщина. — Гак вы считаете, что снимок Салли получится не хуже того?

— Даже лучше. Я же говорю, такого хорошего фото я еще не видел.

Он хотел было снова посмотреть на него в лупу, но побоялся переборщить.

— Даже лучше, — повторил он снова. И вдруг с тревогой обнаружил, что не знает, о чем говорить дальше. Теперь необходимо было сказать что‑то такое, что могло бы вызвать у нее желание увеличить этот снимок — желание настолько сильное, чтобы заставить ее вынуть деньги и дать ему заказ. Что говорил ему директор? Совсем из головы вылетело. Он подыскивал слово, которое навело бы его на правильную мысль, позволило бы продолжить разговор и еще сильнее заинтересовать ее. Но тут она сама пришла ему на помощь:

— Так вы серьезно думаете, что снимок Салли может получиться лучше всех?

— Несомненно. Несомненно. Как я уже говорил, мы берем только самые хорошие. А тот, который победит на конкурсе, увеличиваем бесплатно.

Тут она взяла карточку и посмотрела на нее с гораздо большим интересом, чем раньше.

— Когда же станет известно, кто выиграл? — спросила она.

— Ну, видите ли возможно, это будет только через несколько месяцев.

— А — а! — В голосе ее послышалось разочарование. — Несколько месяцев. И потом, в конце концов, она может и не выиграть?

— Конечно, может быть и так. Но все шансы за то, что этот снимок займет первое место, я уверен. Однако, разумеется, вы должны быть ко всему готовы, возможен и неудачный исход. — Он улыбнулся.

— В том‑то и беда, — сказала она. — Ведь никогда нельзя знать наперед, правда?

— Ну, разумеется… — Теперь он приготовился произнести самое главное и почувствовал, как нервы его напряглись. — Конечно, если вы действительно интересуетесь… если вам нравится наша работа, я могу принять у вас заказ.

Он даже несколько удивился, что в ответ на это она не смерила его враждебным, понимающим взглядом. Нет, она просто сказала:

— Значит, вы и заказы принимаете?

— Да, мы и заказы принимаем. Как я уже говорил, если вам действительно хочется увеличить этот снимок, вы можете тут же дать мне заказ. Снимок пойдет на конкурс своим чередом. А если он выиграет, в этом случае мы просто возвратим вам деньги.

Сердце его прыгало от радости. Ладони взмокли от пота. «Спокойнее, ради бога, спокойнее, — думал он, — она, кажется, поддается».

— Не увеличить такой снимок — поистнне преступление. Согласитесь сами.

Она снова посмотрела на фотографию.

— Да, пожалуй, вы правы. Мне бы, конечно, хотелось ее увеличить.

— Ну так почему же не дать мне заказ? Уверяю вас, снимок вы получите назад в абсолютной сохранности.

На этот раз она взглянула на него открыто, с полным доверием, и он почему‑то смутился.

— А сколько это будет стоить?

Ну, теперЬ‑то она наверняка откажется. Но ничего не поделаешь, сказать он должен. Как учил директор? Он начал:

— За одну увеличенную копию такого размера, как эта, включая сюда натуральную раскраску и ретушь, с оплатой всех расходов по доставке… За все это… за все… только два фунта.

Затем, словно желая искупить свою вину, он поспешно добавил:

— Но при заказе вам вовсе не нужно вносить все деньги сразу. Вначале вы уплачиваете всего лишь десять шиллингов задатка, остальное в рассрочку в течение трех месяцев. Так что, как видите, два фунта сразу не требуется.

Она сказала:

— Я так и думала, что примерно фунта два.

Неожиданный ответ спутал все его мысли. Он уже готов был встретить ее отказ веским возражением, но тут какое-то непонятное чувство заставило его умолкнуть, и неожиданно для себя он вдруг произнес:

— А я боялся, что вам это покажется слишком дорого.

Она бросила на него быстрый, недоверчивый взгляд. Он нервно улыбнулся. Потом выражение недоверия в ее глазах исчезло, и она сказала;

— Нет, не в этом дело. — Он молча ждал. — Мне это просто не по карману.

— Но вы можете внести хотя бы десять шиллингов?

— В том‑то и дело, что не могу. Извините, однако, что я доставила вам столько беспокойства.

— Вам не кажется, что вы потом пожалеете? Подумайте, как вам будет приятно через десять лет смотреть на увеличенный снимок Салли, видеть ее совершенно такой, какая она сейчас.

Женщина задумалась, в глазах ее отразилось беспокойство и колебание.

— Да, я знаю. Мне очень хотелось бы… Но нельзя. Право, нельзя. Понимаете, муж сейчас без работы. Уж который месяц.

Он не нашелся, что сказать. Она как‑то странно, смущенно посмотрела на него. А для него теперь все утратило интерес. Продолжать было бессмысленно. Он машинально взял со стола свой чемоданчик и закрыл его.

Но теперь он чувствовал себя гораздо легче и спокойно спросил:

— Значит, дела у вас идут неважно?

Она следила за тем, как он закрывает чемоданчик, и, казалось, была так же огорчена, как и он. Словно оправдываясь, она объяснила:

— Видите ли, вот уже почти год, как мой муж потерял работу. И мы просто не можем позволить себе ничего лишнего. Мне очень хотелось бы иметь такой снимок. Мы отложили немного, но теперь почти все уже истрачено. Просто не знаю, что мы будем делать, когда уйдут последние сбережения. Ведь столько всего нужно! Детей надо как‑то одевать. Понимаете, если уж тратить эти деньги, так прежде всего нужно купить девочкам одежду и все самое необходимое. Было бы преступлением с моей стороны заказывать сейчас этот снимок, хотя он мне и очень нравится. Разве я не права? Как бы считаете?

Оставив ее вопрос без ответа, он в свою очередь спросил:

— Где работал ваш муж, миссис…

— Уолкер.

— Миссис Уолкер? Какая у него специальность?

— Он был клерком. Ну, а теперь берет любую работу, какая подвернется. Работал и на лесопильном складе. Вы ничего не можете посоветовать?

— Нет, к сожалению. Сейчас столько людей ищет работу, вот в чем беда.

— Да, Гарри говорит, что каждый раз, когда он приходит куда‑нибудь наниматься, там уже дожидаются десятки таких, как он.

— Так и есть, — подтвердил он. — Во всяком случае, я очень сожалею, что вам туго приходится. Если бы я знал… Но вы, конечно, правильно делаете.

— Вы так считаете?

— Безусловно.

— Может быть, потом я и закажу этот снимок.

— А я бы и потом не стал этого делать.

— Не стали бы?

— Нет. Зачем тратить деньги на такую ерунду? Мне приходится собирать заказы, чтобы как‑то прожить. Но знаете, что я на самом деле думаю? Я не стал бы даже держать такой снимок у себя в доме.

Она улыбнулась.

— И это после всего, что вы мне говорили?

Он рассмеялся.

— Нет, честно говорю вам, мне эти снимки совсем не нравятся. Какая‑то искусственная мазня. И притом что за иена? Это же чистый грабеж.

Она весело засмеялась.

— О, вы говорите ужасные вещи. Если бы услышал ваш хозяин! Значит, вам не нравится ваша работа?

— По совести говоря, я ее ненавижу. Но у меня ведь тоже жена и ребенок.

Улыбка сбежала с ее лица. Она сказала доверительно:

— Так, значит, вы понимаете, как это бывает!

— Понимаю.

Оба помолчали. Потом она предложила:

— Мне кажется, вы не откажетесь от чашки кофе.

Ои улыбнулся.

— По правде говоря, не откажусь.

— Тогда присядьте, я сейчас поставлю на плиту кофейник.

Через полчаса он покинул этот дом и остановился у соседней двери. Нет. Лучше пройти еще немного. Пропустить несколько домов и попробовать снова.

«Никогда, видно, не выйдет из меня настоящий комиссионер», — думал он.