Глава 1

Наши дни.

Разве на свиданиях не должно быть весело? Потому что это далеко не так. В любой момент, мужчина, которого я никогда не встречала – примерно около 6 футов 3 дюймов , с каштановыми волосами и душе пронзительными голубыми глазами, согласно его онлайн профилю – должен войти через дверь "Конга Лаундж", назвать свое имя администратору, и истерично закричать при виде меня.

Ладно. Он не будет кричать. Вслух, во всяком случае. Не то, чтобы я отвратительная, но любой, кто пристально меня рассматривал, мог заметить, что я была… другой.

Я таращилась на дверь, подумывая о безумном побеге, прежде чем он придет.

Нет, ты сможешь сделать это, думала я, смотря на капельки, стекающие по моему стакану, и дергая ногой под столом. Почему мой кавалер выбрал банальный тематический бар, который выглядел так словно Остров Гиллигана вырвало? Что за парень устраивает первое свидание в таком странном месте?

Плохой знак. Плохой знак.

По крайней мере, остальные посетители, сидевшие среди искусственных факелов, неторопливо потягивали Багама Мама и Майтай – не обращая внимание на мой надвигающийся нервный срыв.

Я почувствовала легкий свист летнего вечернего воздуха, когда дверь распахнулась и шум движения переполненной улицы Нью-Йорка полился рекой. Высокий мужчина с загорелой кожей, широкими плечами, взъерошенными каштановыми волосами парил – да, парил, – как если бы он плыл на облаке прямиком из Земель Горячих Парней.

Он был одет в безупречную, черную рубашку, обтягивающую его отлично сложенную фигуру, и джинсы с низкой посадкой, которые придавали нужную форму его худощавому телосложению. Он не просто хорошо выглядел, а был подобен вкусняшке с миланского подиума.

– О, Пресвятая Дева Гваделупа, прошу, пусть это будет Джейк, – пробубнила я себе под нос.

Как клише из фильма наши взгляды встретились через весь зал, и его лицо украсила ямочка от улыбки. Мое сердце почти остановилось.

– Спасибо, Дева, – сказала я, выдыхая.

Мужчина шел с важным видом через бар, притягивая взгляды каждой женщины в зале.

– Эмма? – спросил он вкрадчиво-задумчивым голосом, затем улыбнулся и протянул руку. Я встала в оцепенении, мысленно ущипнув себя. – Ты, Эмма, верно? Кудрявые, рыжие волосы до плеч, рост пять и три фута . У которой несколько обезумевших подружек, любящих выслеживать ухажеров для лучших подруг?

Ох, нет. Что натворили мои соседки? Поскольку онлайн-свидание вслепую была их идея, то они меня заверили, что тщательно "отбирали" парня. Но я думала, что они просто шутили о взломе его квартиры и рытье в ящике с нижним бельем. И, черт подери, они даже не удосужились рассказать. Плавки или боксеры?

Я посмотрела на его протянутую руку. Вот, черт. Пожать руку.

– Сожалею, это просто – я не ожидала кого-то такого… – Я сглотнула и вложила свою ладонь в его. Она была теплой и манящей, как и его глаза. – Гм… такого высокого.

– И я не ожидал такую женщину… – Он замолчал, чтобы посмотреть на меня, словно собака, которая разглядывала гигантский сочный стейк. – Очаровательную.

"Очаровательную? – произнес низкий мужской голос в моей голове. – Что за идиот делает комплимент словом "очаровательная"? Неужели он думает, что ты чёртов щенок?"

Неужели у меня не может быть одного паршивого дня без голоса? Моя кровь мгновенно закипела. Но я подавила желание огрызнуться чем-то весьма избитым, "ну может Джейк чувствует, что я хочу облизать его с головы до ног. Возможно даже наброшусь на его ногу". Но затем я подумала лучше о себе. Потому что сегодня я была на миссии, и ничего не остановит меня от восхождения на собственную мысленную гору Эверест: убедить себя, что я, Эмма Кин, которая могла бы чувствовать влечение к реальному живому мужчине с десятью пальцами на руках и ногах, и другими необходимыми частями, для нормальных отношений. Все что мне нужно – это правильный мужчина.

В чем подвох?

В другом человеке, которому нужно было это доказывать, в прочем, он и не был совсем человеком. Ладно – по правде говоря, он был таинственным голосом, который только я могла слышать. Да. Сладкий, глубокий, бархатистый голос, такой соблазнительный, что мог превратить меня в дрожащую, не думающую лужу одним легким вздохом. Звучит безумно? Ну и это ещё не всё. Но я должна была попытаться. Если я хочу выглядеть нормальной, то должна сделать первый шаг.

Джейк и я держались за руки в течение нескольких минут, прежде чем присесть в наши плетеные кресла.

– Итак, ты должно быть Джейк. – Глупое заявление, знаю, но я только что забыла все остроумные фразы, способные завязать разговор, которые старательно запоминала.

Он кивнул и продолжал улыбаться.

– Значит. – Я замолчала, пытаясь придумать что-нибудь умное. Не получилось – Мои подружки. Они ничего безумного не сделали? – Кроме как уголовного преступления со взломом и проникновением?

Джейк покачал головой.

– Кроме того, что устроили слежку за мной? Нет. Они только что прислали сообщение на почту, довольно ясное, что если я буду плохо себя вести, то отрежут мне яйца.

Я съежилась, но по крайней мере он не знал о вторжении в дом.

– Тупой ложкой, – добавил Джейк.

Голос засмеялся. "Я передумал. Я теперь официально люблю твоих подружек".

Джейк продолжал, понизив голос.

– Но я рад, что пришел. Я думал, что в твоем профиле преувеличение на счёт внешности. Но это не так.

"Ну что за кретин. Ты ведь не влюбишься в этот кусок дерьма. Так ведь, Эмма?"

Я чувствовала, что теряла самообладание, но держалась.

– Спасибо, – ответила я Джейку, затем посмотрела на свои руки.

– Поэтому, я надеюсь, тебе понравиться это место. – Он открыл меню в виде коктейля Пина Колада – Я слышал еда тут пальчики-оближешь.

" Ладно. Вот и все. Это свидание… окончено!"

Уровень моего негодования зашкаливал.

– Джейк, я сейчас вернусь.

– Эм… хорошо. – Услышала я, как он сказал, когда потопала в уборную. Я захлопнула дверь и проверила две маленькие кабинки.

Пусто.

– Ты огромный кусок дерьма! Ты же обещал, что не будешь болтать! – прошипела я, – Ни звука.

"Ну, это было до того…"

– До того что?

Последовала напряженная тишина.

– Хорошо. Слушай меня, Гай, – это было последнее имя, которое я дала ему, поскольку он никогда не называл настоящее, – у нас был уговор. Ты обещал вести себя…

"А ты поклялась собственной душой, что остановишься, если я скажу".

– О, нет, нет мой друг. – Я покачала пальцем в воздухе, хотя он не мог видеть меня. – Я сказала, что закончу свидание, если ты почувствуешь что-то неладное.

"Да. И он явно ненормальный".

– Ненормальный? – рявкнула я, – Ты не-ве-роятен! Он сказал два слова…

"Два слова полного бреда. Или восемьдесят семь? Черт, да какая разница. На третьем я понял, что там… не все дома".

– Боже мой! Ты несешь полную чушь! – Ик! Ик! – Отлично. Посмотри, что ты наделал? Мой вечер полностью испорчен. – Ик!

"А у тебя нет бумажного пакета?" – спросил он.

Я продолжала бесконтрольно икать.

– Нет. Точно не шел в комплект с моим новым платьем. – Ик! – Кроме того… – Ик! -…это работает только при учащенном дыхании. Что я сейчас и сделаю.

"Новое платье? – спросил он, его голос при этом стал на тон злее. – Ты ведь не одела, то новое зеленое платье? Облегающее, которое показывает каждый изгиб тела и вызывает у мужиков стояк, как красноречиво выразилась твоя подруга, Энн?"

Дверь в туалет распахнулась. Женщина кивнула мне, когда пошла в одну из кабинок.

Иисусе! Я забыла беспроводную гарнитуру. Снова. Без нее, я выглядела как просто еще один житель Нью-Йорка в одном шаге от таблички "Покайся!". Я вытряхнула содержимое одолженной сумочки, которая так подходила моему платью.

"Ответь мне! Ты надела платье? После того, как я категорически запретил это?"

Должна ли я сказать ему, что тайно хотела, чтобы он смог увидеть меня в нем? Нет. Нет! О чем я думаю? Гай не мог знать, что происходит в моей голове; тогда бы он использовал мои чувства против меня. Я три раза подряд быстро икнула.

– Да. Я одела его, и выгляжу в нем потрясающе. Ты бы видел, как все мужчины ходят с огромной эрекцией, лишь взглянув на меня!

Именно тогда, женщина вышла из кабинки и стремглав помчалась из туалета. Она даже не потрудилась вымыть руки. Фууууу, подумала я.

"Ты играешь с огнем, малышка".

– Нет. Это ты играешь с… – Я не могла придумать ничего стоящего для ответа. – Уххх… огнем. Я иду туда, и собираюсь закончить свидание, нравится ли тебе это или нет. И если ты еще хоть раз пикнешь, еще раз, ты… э-э… рискуешь обжечься! – Так я должна поработать над техникой угроз. – Понял?

"А если я не сделаю, как ты просишь?"

Опять же, я пришла с пустыми руками на опасную территорию, но ответила:

– Я пойду домой с Джейком и пересплю с ним! Именно так. Займусь диким обезьяним сексом! Свисая с люстры и все такое. – У Джейка есть люстра? Нужно будет спросить его.

Он зарычал. "Ты не посмеешь".

– Спорим! Больше не звука! – Я поправила свои кудри, еще раз икнула, а затем сделала глубокий вдох и направилась в зал.

Женщина из туалета поймала мой взгляд на мгновение, прежде чем посмотрела на своего кавалера и наклонившись начала ему что-то шептать. Ее спутник бросил на меня быстрый осуждающий взгляд через плечо.

Меня так и распирало сказать, что его спутница свинья и у нее на руках вши. Вместо этого, я подняла подбородок и подошла к столу, где Джейк сидел спиной, в полном неведении о беспорядке, который он только что впустил в свою жизнь.

Именно тогда оно накрыло меня. Цунами вины.

Я остановилась и посмотрела на Джейка, это самый красивый мужчина, которого я видела в реальной жизни.

– Все хорошо? – спросил он, очевидно задавшись вопросом, почему я не сажусь на место.

В онлайн-анкете Джейка, было сказано, что он ищет кого-то особенного. Кого-то с кем было бы спокойно. И этот кто-то определенно не я.

И как я могла быть такой? Со мной… не всё так просто. Мое сердце загнанно в ловушку какого-то причудливого чистилища, связанного с голосом.

Или, точнее говоря, связанна с бесконечными изображениями и фантазиями, который мой разум вызывал в воображении, чтобы соглашаться с глупым голосом.

Мне не суждено ходить на свидания. Просто нет никакого смысла в этом. Я должна была избавиться от Гая или ничего не будет нормальным. Не будет парней. Не будет мужа. И никакого дикого обезьяньего секса.

Я икнула дважды, заставив Джейка подпрыгнуть на месте.

Он мягко улыбнулся.

– Вот, держи. Попробуй выпить воды.

Я расправила перед моего платья, едва держась за потрепанную самооценку.

– Я сожалею, Джейк, но ты не хочешь меня. У меня так много багажа, что он даже не уместился бы в аэропорту Кеннеди. Но я была рада познакомиться с тобой, и надеюсь, ты найдешь ту особенную.

Джейк стал моргать, а затем медленно кивнул.

Я плелась по оживленной, заполненной людьми улице, которые наслаждались вечером пятницы, живя своей жизнью, и продолжала бесконтрольно икать.

"Эмма, я рад, что ты прислушалась к своим чувствам. Все это препирательство утомительно, особенно, когда ты знаешь, что я прав. Этот мужчина подлый. Почему ты вообще спорила со мной?"

Вот тогда сорвало с петель.

– Ты ужасный! Эгоистичный! Пещерный человек! С меня хватит! Ты слышишь меня? Хватит! Ты. Должен. Свалить!

Несколько пар пробежали мимо меня. Хотя я дела вид, что разговариваю с кем-то по гарнитуре, но я по-прежнему выглядела как сдетонированная атомная бомба в зеленом платье, быстро распространяющая токсическое вещество.

"Я никуда не собираюсь, Эмма. Кроме того, что ты будешь делать без меня?"

– Ты ведь это не серьезно!

"Почему, черт, нет? Если бы не я, какой-то убогий тип использовал тебя в настоящий момент для своих сексуальных утех. Это то, что ты действительно хочешь?"

– Да! Подожди. Нет…, – вздохнула я, – Разве ты не понимаешь? – Мне нужно двигаться дальше. Мне нужна нормальная жизнь. Я не могу продолжать зацикливаться на тебе, хотела я добавить. Я благодарна судьбе, что Гай не мог слышать мои мысли.

"Снова ты задала нелепый вопрос. Ответ, на который: нет! Я "не понимаю". Я "не понимаю" твою решимость бросаться с головой в ситуации, от которых только неприятности. И до тех пор, пока я существую, поклялся защищать тебя… даже от тебя самой".

– Защищать меня? Защищать меня? – Это всегда было его линией отступления, но он никогда не мог объяснить, почему это было таким уж необходимым. От кого, черт возьми, меня нужно защищать? – Ты не защищаешь меня, ты причиняешь мне боль. И если ты не удосужишься сказать, почему, то здесь не о чем говорить.

"Мне ещё многое надо рассказать тебе, малышка".

– Нет! Все кончено! Ты слышишь меня? Я положу этому конец. – Я сошла с тротуара на пешеходный переход, продолжая топать домой, решив найти ответ на вопрос на миллион долларов: Как?

Как, черт возьми, от него избавиться? Я бы испробовала экзорцистов, психотропный наркотик, блокирующий его в моей разуме, шоковую терапию, но ничего не давало мне надежду, что я избавлюсь от него и не буду заперта в белой комнате с мягкими стенами.

Именно тогда, краем глаза я увидела множество огней, несущихся прямо на меня. Я почувствовала, как мое тело летит по воздуху, после чего все потемнело.

 

Глава 2

– Гай? Что произошло? Где я? – спросила я, и огляделась несколько раз, вверх, вниз и по сторонам. Я стояла на огромном балконе, выступающем на фасаде роскошной трехэтажной виллы, высеченной на склоне холма с пышной зеленью. "Будто крепость", – подумала я. Здесь я чувствовала себя в безопасности.

– Эмма, дорогая. Ты слышишь меня? – Из-за холмов раздался знакомый женский голос.

Я запрокинула голову, осматривая территорию. И увидела лишь мили аккуратно подстриженных лоз бургундского винограда и почти такие же красивые красно-розовые бунгелвиллии, вьющейся по бокам от окна. Каждый дюйм этого места выглядел потрясающим.

Но, где я? На небесах. Да, это должно быть рай.

– Эмма, прошу, детка. Вернись. – Ветер вновь принес голос. Это мама, наконец поняла я, но уходить отсюда не хотела.

И тогда, по холмам прокатился, словно невидимая лавина, низкий гул и начал рассеивать воздух вокруг меня, вибрируя, как рой разъяренных пчел. Шум, словно рев, звучал в моей голове.

Я зажала уши и согнулась пополам, но звук лишь усилился. Моя голова раскалывалась от боли, пока гудение пробиралось глубже, обосновываясь в костях, отчего я свалилась, дрожащей кучей, на пол.

Я могла бы пролежать так несколько минут, или часов, или дней. Кто знал.

Но когда сладкий голос прорвался сквозь слой жалящего шума, я схватилась за него, как за спасательный круг. Этот голос, такой успокаивающий, глубокий и гипнотический, что каждая клеточка моего тела затрепетала в эйфории.

Затем голос начал бормотать, напевая мелодию.

– Прошу, конфетка, не уходи. Прости меня, – повторял голос, снова и снова, не переставая мычать мелодию.

Погодите-ка. Я знаю эту музыку. Это… Это из… Мадам Батерфляй!

– О, Боже. Нет! Уходи! – Я распахнула глаза. Хотела закричать, но во рту и горле была трубка. Мой рот заткнут, и я схватилась за него пальцами, затем услышала пронзительные звуковые сигналы и визг.

Мои родители, с бледными лицами, нависли надо мной, зовя медсестру. Я была в больнице, и не в какой-то больнице, а в той, где работали мои родители. Я безошибочно распознала зелено-голубые стены палаты.

– Эмма! Малышка! – Мама вынула трубку из моего рта и бросилась на меня, рыдая от радости.

Я вздрогнула, когда кто-то включил слепящий свет прямо надо мной.

– Что произошло? – удалось прокаркать мне.

Судя по налитым кровью глазам моей мамы что-то катастрофическое.

– Милая, тебя сбило такси, – сказала она, убирая волосы с моего лба. – Водитель сказал, что ты просто… появилась из неоткуда.

Ах. Это.

– Меня отвлекли… – Злой, бестелесный диктатор, который захватил мою голову, хотела добавить я.

– Да, доктор Кин? – Через бледно синие занавески в палату зашла медсестра и ахнула, округлив глаза. Она тут же подошла к кушетке, встала сбоку и начала меня ощупывать. Родители отошли в сторону рыдая и обнимаясь.

– Как долго я была без сознания? – проворчала я медсестре, которая начала проверять важные жизненные показатели.

Она окинула меня нервным взглядом, прежде чем посветить фонариком в глаза.

– Месяц.

Месяц? Я была в отключке целый месяц? Я пошевелила пальцами ног, под бежевым одеялом. Тело было задеревенелым и болело, но, кажется, ничего не сломано.

– Тупая травма головы, без признаков активности мозга. Ты была в коме, но сделала невозможное, юная леди, – дополнила медсестра, проверив капельницу. – Настоящее чудо.

Слово "чудо" потрясло меня. Это правда? Попасть под колеса такси и находиться в коме достаточно, чтобы избавиться от Гая? Я вспомнила сон, который видела перед самым пробуждением, но это ведь был всего лишь сон.

Я мысленно задержала дыхание, надеясь, что вселенная сжалилась надо мной, пока медсестра несколько минут еще наблюдала за мной, как за лабораторной крысой, прежде чем повернуться к все еще плачущим родителям, которые чередовали объятья со звонками родственникам.

– Могу я поговорить с вами снаружи? – спросила медсестра. – Мне нужно, чтобы вы заполнили документы.

Мама, а затем и папа неистово поцеловали меня в лоб.

– Мы вернемся через пару секунд, малышка, – пробормотала мама. – Я люблю тебя… Слава Господи, что с тобой все хорошо. Мы… Я, мы очень сильно тебя любим, сладкая. Сейчас вернемся.

– Я тоже вас люблю, – пробормотала я.

Они исчезли за занавесками. Тяжелая дверь, закрывшаяся за ними, издала громкое шипение.

"Эмма?"

Дерьмо! Я подпрыгнула.

– Святая Дева Гваделупе. Только не ты. – Я спрятала лицо в ладонях.

"У нас есть незаконченное дело, которое нужно обсудить, тебе и мне".

– Уходи, – приглушенным голосом пробормотала я. – Ты не можешь просто оставить меня?

"На самом деле, нет. Не могу и я действительно не хочу этого".

– Почему это было такси, – прохрипела я. – Где этот красный, двухэтажный автобус, когда он так нужен?

"Прошу, конфетка, не говори так. Ты знаешь, что они были готовы махнуть на тебя рукой и распределить каждую часть твоего тела, как мясник свинью? Проклятые сборщики органов. Чтобы вернуть тебя, мне понадобилась каждая унция энергии".

Как ужасно это было для родителей. Они оба доктора. И если приняли такое решения, значит потеряли всякую надежду.

– Не веди себя, как мой спаситель. Я здесь из-за тебя.

Он долго молчал.

"И теперь я вижу, что ты была права… так не может продолжаться".

Он мог озвучивать мои мысли?

– Ты собираешься уйти? – прошептала я. Крошечная часть моего сердца запротестовала, остальная обрадовалась.

"Не совсем".

Степень протеста заменила радость.

– Тогда что?

Очередная долгая пауза, и тогда я заметила звон в ушах. Нет, вибрации

"Я не могу уйти от тебя, но ты можешь меня освободить".

– Ты слышал это?

"Слышал что?".

Я покачала головой из стороны в сторону. Может это побочный эффект от травмы головы.

– Не важно. Что ты там говорил?

"Освободи меня".

Он говорил серьезно. Я слышала это в его голосе. Гай на самом деле предлагал мне шанс избавиться от него? Вернуть мне мою жизнь?

– Что нужно сделать?

"Отправиться в путешествие на юг".

– Флорида?

"Мексика".

– Прости?

"Мексика. Ну знаешь, маленькая страна, которая разместилась на карте под твоей. Родина текилы и тако".

– Не понимаю, почему туда.

"Я там нахожусь, в физически".

Вот же черт.

– У тебя… – я тяжело вдохнула, – есть тело?

"У тебя плохо со слухом? Да, у меня есть тело, и ты отправишься в джунгли и найдешь его".

Святые огурцы. Все это время я думала, что он заблудшая душа, которая просто привязалась ко мне.

У меня закружилась голова. Как он выглядит? А если, как один из тех воображаемых парней, которых сотнями вариаций выдавал мой мозг?

Может из той мечты, где, одетый в древние доспехи, Гай стоял, как дух разрушения, на утесе скалы, а ветер развевал его черные, как смоль, волосы.

Или из моего любимого – где он, лежит обнажённый на бархатном диване, рядом с камином, мышцы пресса играют под бронзовой кожей, а золотистые волны волос спускаются до плеч, и он ждёт меня.

О чем я думала? У меня повреждение головного мозга? Меня на самом деле волновала его внешность?

– Что ты… – я вновь тяжело сглотнула, -…на самом деле?

"Я не опасен для тебя".

– Как обнадеживает. Серьезно. Не думаю, ты расскажешь мне больше? Хотя бы, как ты выглядишь. Или, как вышло так, что твое тело в джунглях Мексики, а я тебя слышу?

"Это не обсуждается".

Конечно, нет. Как я могла поверить, что он легко все расскажет?

– Ты, случаем, не похож на тролля, или нет ли у тебя гигантских бородавок? – Я, как минимум, надеялась, что он будет со страшным недостатком. Так мне было бы проще избавиться от зависимости.

Он вздохнул, что больше походило на стон и отчего я поджала пальцы ног.

"Даже не близко".

Проклятье.

– Я никуда не пойду, пока ты не скажешь, кто ты такой на самом деле, – произнесла я.

Он мягко, но высокомерно, хихикнул, будто уже знал, что получит желаемое без любых уступок.

"Отдыхай, конфетка. Тебе нужен покой. Позже у нас будет время, все распланировать, но мне серьезно жаль на счет всего этого. Прости, что поставил тебя в такое положение, когда должен был защищать".

– Черт возьми, защитить меня от чего?

Молчание.

– Хоть раз ответь мне! – потребовала я

"Для начала, от себя самой".

– Я – взрослая женщина. Мне не нужна нянька. – Кроме случая с наездом ярко-желтого такси

"Головы, Эмма. Замороженные головы. Двадцать голов в морозильнике. Ублюдок".

– Сейчас не время для душевнобольного хокку, Гай. – У него всегда было очень плохое чувство юмора.

"Это не хокку Эмма. Тот парень, с которым ты ходила на свидание, Джейк, у него в холодильнике нашли головы. Он оказался серийным убийцей".

– Я… Я тебе не верю. – Я закрыла рот рукой. Если бы Джейк попросил, я бы пошла к нему домой. Я не была излишне уступчивой, просто отчаянно нуждалась отстоять свою точку зрения против Гая, а Джейк был горяч.

"Спроси подругу, Анну. Она приходила и рассказала это , – сказал он самодовольным тоном. Слишком самодовольным. – Я спас тебе жизнь. Дважды".

Мне внезапно стало плохо. Не из-за новости о головах, заметьте… хотя, это абсолютно отстойно! А потому что, если Гай говорил правду о Джейке, то говорил правду и о "чем-то еще", от чего он меня защищает.

Я в опасности. Но от чего?

Засранец. Это моя жизнь. Почему он не рассказывает о том, что происходит?

– Хорошо. Ты оказался прав на счет Джейка. Но меня не волнует, что ты спас мне жизнь. Я столкнусь с адским огнем, только чтобы избавиться от тебя.

"Я ни на секунду в это не поверю, Эмма. Я. Тебе. Нужен. Но ты, так или иначе, исполнишь свое желание, малышка".

 

Глава 3

1940 год. Бакалар, на юге Мексики.

– За любовь. Во имя любви ко всему сущему, от мало до велика, куда дальше? – Высокий обнаженный бог стоял один посреди джунглей, вода стекала с него, как с мокрого пса.

Тишина. Даже проснувшиеся птицы не пошевелили клювом, чтобы подсказать ему путь.

Вотан зарычал. У него не было времени на глупые игры. Не тогда, когда он отправлялся убивать и точно не тогда, когда торопился вернутся домой. Или, точнее говоря, выбраться к чертям из его слабой человекоподобной оболочки. Она без всякого стеснения раздражает.

– Забавно, Симил. Весьма забавно. Просто помни, я никогда не забуду. И хуже всего, я никогда не прощу, – рявкнул он в воздух над его головой.

Богиня Симил, которую назначили его наблюдателем, была рада помучить других, но иногда заходила слишком далеко. Лишь вчера, например, она дразнила его нещадно, после очередного видения.

Верная своему садистскому характеру, она рассказала лишь то, от чего он начал страдать. Симил сказала, что вскоре в его жизнь войдет женщина, которая кастрирует его.

– В увиденный момент, – Симил усмехнулась и хлопнула в ладоши, – в моей голове, мне довелось лицезреть будущего Вотана, пресмыкающегося и тоскующего по ней. – Она вздохнула. – Хорошие времена. Очень хорошие.

Кто эта женщина из видения Симил? И какой обладала силой? Симил не сказала, но любая женщина, которая сможет управлять им, должна обладать природной силой. Эта мысль не давала ему покоя.

Он ответил Симил, что она "психически неуравновешенная" – странное разговорное выражение, которое он перенял у нее – но она вселила в него страх перед Богами. Каждый знал, что видения Симил всегда оказывались правдивы

– Хорошо, – сказал он сам себе, – нужно встретить судьбу с высоко поднятой головой.

Безоблачное небо громом раскатилось в ответ.

– Мы еще посмотрим, кто будет смеяться последним. – Вотан положил руки, на обнаженные бедра, нетерпеливо постукивая пальцами, его золотистая кожа блестела от капель воды. Он и так потратил много времени выбираясь из мокрого, скользкого портала.

Сеноты, как Майя когда-то называли их, были глубокие известняковые бассейны. Они к тому же, являлись единственными порталами в мир людей.

Активные, спрятанные глубоко в джунглях или скрытые в пещерах со сталактитами, связанные непосредственно с рекой Тлалок, подземным проводником энергии, текущим между этими двумя мирами. Сеноты – чрезвычайно неэффективный метод путешествия, но он единственный.

Вотан посмотрел на небо, пытаясь определить который сейчас час и сколько еще времени солнечного света у него оставалось. Он подошел к стволу дерева и сжал кулаки. Его новое человеческое тело все еще чувствовалось слабым.

Иногда, требовалось несколько часов, чтобы восстановить тело для продолжения путешествия, но Вотан не хотел ждать. Несомненно, их враги заняты тяжелой работой по вызыванию суматохи. Совсем недавно они нашли способ скрыться от глаз Богов в собственной реальности.

Без сомнений это означало, что мерзкие священники сгустили опасные интриги, например, они стали причиной пропажи и смерти молодых женщин из местных деревушек.

Вотан обхватил слабыми руками толстую ветку, стараясь не прикасаться к муравьям, ползущим по другой стороне (букашки раздражали его, слишком много лапок), а затем подтянулся.

Он поднялся, пока не смог видеть над макушками деревьев. Как гигантская, бескрылая птица, он взгромоздился на ветке, ища любые признаки лагеря священников – обычно это был шлейф дыма – однако, ничего, кроме огромного размаха туманно-голубого неба и океана верхушек деревьев, он не увидел.

Он сместил вес, чтобы осмотреться в другом направлении. Вдруг, ветка треснула и упала. Вотан летел к земле, и его плоть стегали ветви деревьев.

 

Глава 4

Наши дни. Нью-Йорк.

"Паспорт, конфетка?"

– Взяла.

"Билеты, конфетка?"

– Взяла. И прекрати называть меня "конфеткой".

"Карта новая… – показательная пауза, – дорогуша?"

Я закатила глаза.

– Я купила путеводитель через интернет. Знаешь, это начинает…

Раздался стук в дверь. Это была моя мама. К сожалению, пока я прибывала в коме, меня вновь переселили из моей квартиры в дом к родителям. Никто не думал, что я выберусь. Когда-либо. Узнав, что я присмерти, мои соседи – по совместительству друзья – Анна, Ник и Джесс, не смогли остаться там жить. Вгоняет в депрессию, – сказали они. И переехали почти сразу.

– Тихо! – прошептала я Гаю. Моя мама не могла его слышать. Никто не мог, кроме меня. Но у него было жутковатая способность провоцировать меня на ответ, поэтому мне постоянно приходилось прикрывать свои вроде как абсурдные комментарии.

"Заставь ее уйти. Ты еще не все собрала и нам нужно в последний раз обсудить план".

– Я уезжаю утром, до этого куча времени, – прошептала я.

"Но ты должна быть максимально подготовлена, Эмма. Мы не на пикник собираемся".

– Не хочешь вздремнуть или что-нибудь в этом роде?

"Только когда ты… – он понизил голос, – придешь ко мне".

От меня не ускользнул сексуальный подтекст. Моя сущность затрепетала согреваемая волнами тепла. Я тряхнула головой, пытаясь взять себя в руки. Мне не следует позволять ему влиять на себя подобным образом. Я должна держать все под контролем.

– Хорошо, большой мальчик. Это без сомнения случиться, только если ты не прокаженный. Бьюсь об заклад ты эдакий пещерный человек, страшилище с телепатическими возможностями и настолько уродлив, что даже твои вши на тебя не смотрят. И спорим единственный способ для тебя получить женщину – это хорошенько врезать ей по голове.

"Ммм… Если бы я не знал тебя лучше, сказал бы, что ты сейчас бросила мне вызов. И, ты знаешь, я не могу ему сопротивляться; я слишком азартен. Заключаем пари?"

О, Пожалуйста.

– Хорошо, я в деле. Чего ты хочешь?

"Все просто, моя дорогая. Даешь обед целомудрия и не ходишь на свидания".

– Ха! Отличная попытка. Не дождешься. В самом деле, как только ты уйдешь я собираюсь устроить секс-марафон. – Вранье, конечно, но оставалась надежда, что он поймет намек: я ненавидела его попытки контролировать меня. И после аварии казалось он стал делать это более… интенсивно. Стал сильнее меня защищать, требуя больше моего внимания, и постоянно флиртовал. Он напоминал мне волка в клетке. Сексуально возбужденного запертого в клетке волка. Может это защитная реакция? Нервничал ли он так же, как и я по поводу предстоящей встречи лицом к лицу?

"Моя сладкая Эмма, ты испытываешь мое терпение".

– Око за око, чувак, – ответила я.

Стук в дверь повторился. Боже! Я забыла про маму. Это была еще одна проблема от присутствия Гая в моей жизни. Он постоянно отвлекал меня. Из-за этого люди думали, что я пространственно дезориентированная.

Я взяла телефон с тумбочки.

– Пока, я позвоню тебе позже, – сказала я, словно только что закончила разговор, на случай если мама слышала как я разговариваю. – Входи, мам.

Дверь с трудом распахнулась, натыкаясь на ворохи раскиданной по полу одежды. Кто знал, что так трудно собраться для встречи с судьбой?

Мама просунула голову в образовавшийся проем.

– Прости не услышала стук. Разговаривала с Анной.

– Эмма. Я просто проверить, ты не передумала на счет поездки в аэропорт? – спросила она.

"Эмма, будь более уверенной, она может распознать подвох. Для этой женщины уже хватит испытаний".

Гай был прав. Родители многое пережили. Исчезновение моей бабушки в прошлом году, затем моя почти смерть. Я совсем не хотела еще больше травмировать их.

И нет, я ненавидела врать маме. Но это важно. Это моя жизнь. Я должна воспользоваться шансом, если хотела избавиться от мистера Голоса.

– Нет, спасибо мам. Знаю, ты работаешь допоздна, так что меня отвезет такси, – сказала я. Рейс на шесть утра, и это хорошее оправдание.

– Что ж… Ладно, если ты так хочешь, – сказала она.

– Эй, я вернусь через неделю, – я сжала её руку.

Я рассказала родителям незамысловатую историю. У меня есть немного сбережений и я хотела уехать. Мне нужно время для себя. Я сказала, что хочу отдохнуть после всего случившегося, в том числе и получение степени бакалавра в области маркетинга, окончив с отличием Университет Нью-Йорка, где прослушала лекцию по испанскому – не простая задача, но способности человека могли быть удивительными, если нет никакой общественной жизни. Как только я заверила их, что отправляюсь на курорт и что буду выходить только на экскурсии, их волнение немного ослабло.

Если бы они увидели хоть намек на то, что я собираюсь приземлиться в аэропорту Канкуна, арендовать машину, проехать пять часов к границе Белиза и отправиться на поиски полуразрушенных руин в джунглях, они тут же бы приковали меня к кровати.

На самом деле, это не такая уж плохая мысль. Выслушав план Гая, быть прикованной звучало совершенно нормально. По его словам, он преследовал каких-то "очень плохих людей". Каким-то образом они заманили его в ловушку, и он в ней до сих пор находился. Проклят.

– Ты имеешь ввиду проклят магически? Они удерживают тебя каким-то заклинанием вуду? – спросила я.

Он лишь ответил, что есть некоторые вещи, чтобы в них поверить, нужно увидеть.

Серьезно.

Я повернулась к маме, на лице которой было написано беспокойство.

– Обещаю, мам, тебе абсолютно не о чем волноваться.

***

"Наконец-то. Я думал она никогда не уйдет", – пробубнил Гай, после того, как я еще раз поговорила с мамой о безопасности во время путешествия.

Я села на кровать и закрыло лицо ладонями. Неужели всё на самом деле происходит? Через двадцать четыре часа я встречусь с ним и буду свободна.

В животе кольнул острый приступ потери. Я мысленно отогнала эту боль прочь.

"Эмма? Почему ты стонала? В чем дело?"

Я не хотела говорить о своем иррациональном конфликте.

– О чем ты?

"Ты вздыхаешь и производишь очень смешные звуки. Я знаю, что что-то не так. И почему ты продолжаешь называть меня Гаем? А как же Ментастик? О котором ты говоришь с явным презрением и сарказмом. Или, твое самое любимое – засранец?"

Он пытался меня рассмешить, но я была не в том настроении.

– Это ты продолжаешь утверждать, что "обычный парень", поэтому назови свое настоящее имя, и я буду тебя звать им.

"Ты можешь звать меня жеребцом пылающей любви или красавчиком".

Ладно. Это было весело. Я засмеялась.

– Звучат как сценические псевдонимы порнозведы. И мне жаль, но сомневаюсь, что твои фантазии материальны. Как тебе такое имя – самовлюбленный придурок…

"Гай пойдет".

– Договорились.

"Нужно в последний раз пробежаться по плану", – сказал он, тоном, который использовал тогда, когда не хотел, чтобы я начинала спор. Строгим, но все же гипнотическим и очаровательным.

У меня началось покалывание в пальчиках на ногах и еще в некоторых неприличных частях тела. Жестоко так со мной играть. Зачем он так?

– Прекрати воздействовать на меня этим своим голосом или разговор окончен.

"Не имею ни малейшего понятия, о чем ты, но мне нравится, как твое сердце начинает быстрее биться, когда я так делаю", – произнес он тем же проникновенным голосом.

У меня затвердели соски. Придурок.

– Спокойной ночи.

"Ладно, – сказал он обычным голосом. Я тут же расслабилась. – Помнишь фразу, которую я тебе сказал? Без нее ты не сможешь снять проклятье и освободить меня".

Он говорил, что, если произнести фразу неправильно, можно вызвать какую-то плохую энергию. Так банально.

– Да, и я не стану ее повторять. – Я сжала кулаки на случай, если он вновь начнет свои манипуляции голосом.

"Еще раз".

– Я запомнила. Ясно? Еду прямо в маленькую деревушку с дурацким названием Бакалоо…

"Бакалар", – поправил он.

– Неважно. – Будто в этом был смысл. – Затем иду по следу в джунгли.

Проклятье. Казалось, это было сумасшествием. Я и в правду, на полном серьезе собиралась это провернуть? Да. Абсолютно, да.

"И главное правило, не…"

– Отклониться от маршрута, – прервала я его. Он уже провел двухчасовую лекцию о том, как опасна та часть Мексики. На границе процветали торговцы наркотиков. И я задумалась, не они ли те "плохие люди", которые поймали его заклинанием?

Если да, срань господня, мир погряз бы в куче проблем. Федералы Мексики должно быть обменивали свое оружие на книги о Гарри Поттере.

– Я поняла. Теперь я могу закончить собираться, помыться и лечь спать?

"Знаешь, я бесконечно благодарен за то, что ты собираешься сделать".

Я ненавидела, когда он становился милым. От этого я смущалась своих чувств к нему. А значит мне тяжелее будет уйти.

– Ты уже об этом говорил, но не похоже, чтобы ты предоставил мне выбор. Я делаю это не для тебя, а себя.

На самом деле, для нас обоих, но Гаю не следовало знать об этом. Мне стало его жаль, после того, как узнала, что он так долго был пойман в ловушку.

"Тебе приходило это в голову?"

– Что?

"Что будешь скучать по мне, когда я уйду из твоей жизни?"

Я не могла перестать об этом думать, пронеслось у меня в голове. Я напугана, нет… буду свободна. Нет… в ужасе. Гай был частью моей жизни больше, чем я могла бы вспомнить. Конечно, он был сущим наказанием, но я точно к нему привязалась.

– Я буду скучать по тебе, как по вросшему ногтю.

Он рассмеялся. "Ой. Как противно ты кусаешься, малышка-сурикат. А что будет, скажи я, что наши активные отношения не должны заканчиваться? Я знаю, что ты давно жаждешь встретиться со мной и вглядеться в мое красивое, мужественное лицо", – сказал он.

– Нет. Это не смешно. Ты разрушил значительную часть моей жизни, и теперь заставляешь рискнуть ей, чтобы вернуть мне эту часть обратно.

"В мои намерения не входило вредить тебе. Ты это знаешь. Для моего мира ты важнее всего. Все, что я когда-либо хотел, заботиться о тебе".

Он действительно видит вещи таким образом? Помню, когда я была маленькой, у меня всегда возникало чувство, что ничто в мире не может ранить меня, когда он был рядом. Но это чувство быстро улетучилось, когда в шесть лет в школе настояли провести мне психиатрическую оценку. Я подозревала, что они хотели что-то сделать с тем, что я постоянно напевала строчку на итальянском из Мадам Баттерфляй, любимая опера Гая. К тому же я настаивала, что мой воображаемый друг настоящий. Вроде как, пугала людей.

Сразу после этого, Гай сказал, что на какое-то время должен покинуть меня, но всегда будет рядом, если он вдруг мне понадобиться. Несколько недель я была в подавленном состоянии, молила Гая ответить, но он молчал. Когда мне стукнуло пятнадцать, он наконец вернулся. Он не сказал почему, но подозреваю, что из-за того, что я открыла для себя парней. К сожалению, они не находили для себя меня, пока я не стала намного старше, и к тому времени было слишком поздно. Меня завербовал таинственный Гай.

Догадывался ли он, как тяжело было слышать его мрачный, мелодичный голос каждый день? Или делить жизнь с ним, не имея представлений кто или что он? Гай был словно загадка, которую мой разум не мог перестать разгадывать. А его отказ отвечать, доводил меня почти до крайности. Вот почему мои чувства так… такие нелогичные.

Как я могла бы тосковать по такому, как он? С одной стороны, я ненавидела его, с другой переживала.

"Прости, Эмма. Иногда я забываю, что не только я в ловушке".

– Что на счет тебя? Ты будешь? – Я взяла с кровати пару носков и начала их сворачивать.

"Что буду?"

– Скучать по мне. – Я хотела услышать "да". Хотела знать, что что-то для него значила. Я жалкая.

Прошло несколько минут.

"Видишь, тебе нравится со мной. Признайся, женщина, просто произнеси эти слова", – злорадствовал Гай.

Высокомерная жаба.

– Думаю, мои действия говорят сами за себя, и говорят они "отвали". Я пролечу две тысячи миль только для того, чтобы избавиться от тебя.

"Или они говорят «Я все сделаю ради тебя». В конце концов, Эмма, чтобы освободить меня, ты идешь по неизвестности, основываясь лишь на вере. Ты не представляешь что можешь найти".

– Ты такой… – Я замолчала, пытаясь придумать какое-нибудь заумное словечко, чтобы задеть его, но это была бесполезная трата времени. Гай слишком высокомерен, чтобы его можно было задеть. – Мне нужно тебе сказать кое-что, – произнесла я, меняя тему.

Я потерла ладони о джинсы и продолжила скручивать носки. Чистых носков и белья никогда не бывает достаточно, когда ты собиралась встретиться с судьбой лицом к лицу.

"Ты ведь не отступишь?"

– Нет. Кое-что другое. Я хотела это сказать тебе с момента аварии.

"Знаю, знаю. Но ты не должна благодарить меня за свое спасение".

– На самом деле, я начала слышать другие голоса.

"Уверена?"

Будет ли Гай кричать на меня, что не призналась в этом раньше?

– Да, – тихо ответила я, схватив груду аккуратно скрученных носков и запихивая их в рюкзак.

"Какого черта ты мне не говорила?" – сказал он заинтересованным, а не раздраженным тоном.

– Не знаю. Полагаю,… вероятно подумала, что на этот раз схожу с ума. И честно, я не могу разобрать, что они говорят. Но могу разобрать разные голоса, будто инструменты в оркестре. Они все походят на пчел. Занятых, жужжащих пчел. Мне кажется их где-то одиннадцать.

На долгое время разлилась тишина. Затем, Гай сказал:

"Иногда, после травмирующих переживаний, человеческий мозг становится сверхчувствительным. Твой и без того походил на огромную спутниковую антенну – из-за этого ты меня и слышишь – шум, вероятнее всего, просто статический, как последствия травмы головы".

Я облегченно выдохнула. Да, скорее всего так и было. Кроме того, шум уже не такой громкий, как в первую неделю. На самом деле, я чаще его не слышу.

– Гай?

"Ты ведь не хочешь раскрыть очередную тайну? Например, что из глаз выстреливает огонь?"

– Нет. – Я хихикнула и провела рукой по спутанным завиткам

"Тогда, что любишь меня и желаешь провести вечность, слушая мой мужественный, соблазнительный голос?" Да, определенно да, тут же пронеслось у меня в голове. Временами, я желала купаться в его голосе. Погодите-ка! НЕТ!

– Остаток ночи, я хотела бы побыть одной. Мне нужно подумать.

"Да, конфетка, тебе нужно отдохнуть. Это меньшее, что я могу сделать для женщины, которую я…"

Я ждала окончание фразы.

Молчание.

– Женщины, которую ты что?

"Спокойной ночи, сладкая Эмма".

Тьфу!

– Спокойной ночи.

В блаженной тишине я закончила сборы, затем долго простояла в душе, пытаясь сосредоточиться на чем-то, кроме сосущем ощущении под ложечкой. Вместо этого, я представляла свою жизнь, после того, как Гай уйдет. Свидания, разговоры с реальными мужчинами, ходить в туалет без iPod, чтобы Гай ничего не услышал. Боже, я практически ощущала свою новую жизнь. Я знала, что в тот момент, когда Гай будет на свободе, его власть над моим сердцем и другими частями тела разорвется. Я наконец стала бы свободной. И тогда возможно, просто может быть, я смогла бы противостоять заброшенным скелетам в своем шкафу, как например, смириться с потерей бабушки. Эта мысль никогда не выходила из моей головы.

 

Глава 5

1940. Бакалар. Мексика.

– Он мой! – кричала женщина позади, – Я первая его увидела!

– Только через мой труп! – закричала другая, – Я старше. Он мой!

Еще несколько женских голосов вмешались, все говорили на древнем языке Майя.

Голоса превратились в неясные угрозы смерти и шипения. Удары и ворчания отзывались эхом сквозь воздух.

– Прекратите! Все вы, – приказал пожилой, глубокий, мужской голос.

– Мои братья нашли чужака, – закричала первая женщина, – Он мой!

– Ты с ума сошла? – усмехался мужчина, – Он – чужак, который забрал Итцель. Он опасен. Иди предупреди остальных, чтобы держались подальше, пока я позабочусь об этом.

"Я должен выбраться отсюда", – подумал Вотан, когда шаги послышались приближающиеся шаги.

Женщины, как правило, сходят с ума в его присутствии, это естественная реакция на его потустороннюю энергию. Он пошевелился, чтобы сесть, но острая боль в голове и теплая рука, лежащая на его голой груди, помешали ему.

– Нет. Ты еще плох. Лежи спокойно, – приказал мужчина.

Дезориентированный и ошеломлённый, Вотан наконец расслабился, и открыл глаза, принимая во внимание тупую боль, которая окутала его тело. Яркий свет проникал через трещины в стенах, и от того что, тело Вотана совершало колебательные движения, он не мог сфокусировать зрение.

Он лежал в гамаке, который он однозначно ненавидел. Гамаки – возможно наихудшие приспособления для сна со времен набитой лущенным горохом постели в 1400 годах.

– Г-где я? – Вотан заикался, не в состоянии, в полной мере, контролировать свой рот.

– Ты в моей деревне. – Старик натянуто улыбнулся, – Я Петен. – Мышцы его лица задвигались под стареющей кожей, образуя темные, глубокие морщины вокруг рта и глаз.

– Как давно я-я здесь? – пробормотал Вотан

Петен, который был одет лишь в пару простых белых хлопчатобумажных штанов, сел на деревянный стул в углу и начал ковыряться между зубов маленькой палочкой.

– Мальчишки нашли тебя пару часов назад. Ты разбил голову о камень, и сломал спину в двух местах. Но быстро исцелился, как ожидалось бы от такого… вроде тебя.

Вотан потер затылок, чувствуя огромную шишку и какую-то мерзкую влагу на его длинных волосах. Затем он увидел яркое порео, обернутое вокруг его талии.

Его грудь была также украшена в красных и черных тонах. Вотан приподнял бровь и посмотрел на старика.

Петен пожал плечами.

– Женщины, кажется немного увлеклись, когда промывали рану.

Вотан вытянул шею и прошелся взглядом по небольшой с грязным полом хижине.

Петен откашлялся.

– Мы не ждали тебя, снова.

– Я никогда не был здесь. – По крайней мере, он так считал, хотя падение явно его дезориентировало. Проклятые человеческие тела. Такие слабые!

Петен говорил о другом человеке с похожей внешностью и с бирюзовыми глазами, который прошел сквозь Сенот много лет назад. Мужчина потребовал несколько девственниц, для жертвоприношения.

Когда деревня отказалась, чужеземец насмехался над ними, предупредив что они еще поплатятся. Уже на следующий день все в деревне заболели, и мужчина вернулся.

– Вопреки моему желанию, – объяснил Петен, – Моя кузина, Итцель, которой было всего лишь девятнадцать в то время, вызвалась пойти с ним. Мужчина взял ее, а люди исцелились.

История про девственниц зазвенела тревожным колокольчиком в голове Вотана. Как и описание мужчины.

Вотан кивнул Петену, чтобы тот продолжал.

– Она вернулась спустя несколько месяцев, изменившейся. С поврежденным разумом. Мы подумали, что, может быть, ты был человеком, вернувшимся к ней.

– Нет. Я не тот человек, я здесь не ради женщины. – И все стало гораздо сложнее. Не многие мужчины имели схожую внешность с ним, а если речь шла о похищении женщин, то теперь перед ним большая проблема.

– Тогда зачем? – спросил Петен.

Определенно Петен знал, что Вотан не был человеком, но боги открыто не обсуждали их вопросы с кем попало, кроме Учбена. Учбен означает "Древний" на языке Майя. Как и их название подразумевается, что они были здесь веками, действуя в качестве глаз, ушей и мускулов богов.

Они были тайным обществом из высокообразованных и безгранично преданных людей, задействованных по всему миру. Сейчас Вотан корил себя за то, что не предупредил о своем путешествии, но на это не было времени.

– Я просто проходил мимо. – Резкая боль внезапно взорвалась в голове Вотана. Он вздрогнул и застонал.

Петен выскочил и вернулся с миской.

– Попробуй это лекарство.

Сладкий вкус пробудил странные размытые изображения: печенья, посыпанные сахарной пудрой, маленькие шоколадные пирожные, и дюжину других.

Он видел себя, стоящим в фартуке посреди огромной белой кухни. Он возится с тестом и напевает «Мадам Баттерфляй», которая звучит на заднем фоне.

Рыжеволосая женщина с глубокими зеленными глазами подкралась к нему сзади и обняла худенькими, бледными руками за талию, оставляя нежный поцелуй на лопатке. Кто она? Женщина из видений Симил?

Его сердце наполняется теплом, когда он опустошил миску и боль рассеялась.

– Вкусно, можно еще? – Он испытал странное ощущение. Вотан хотел, увидеть ее снова. Нет, он просто обязан увидеть ее снова. Потеря видения мгновенно вызывает пустоту в груди.

Петен снова кивнул.

– Я скоро вернусь.

Вотан лежал, уставившись на соломенную крышу, чувствуя покалывание в теле, пока оно само исцеляло себя, тепло тропического воздуха, успокаивало кожу. Его разум лихорадочно работал.

У него было желание вернуться обратно к Симил и больше расспросить о женщине. Но он никуда не собирался уходить до тех пор, пока не разберется со жрецами, за которыми гнался.

И теперь ситуация вышла из-под контроля: человек, которого описал Петен, без сомнения, был одним из братьев Вотана.

 

Глава 6

Наши дни. Нью-Йорк.

Волосы на шее встали дыбом, словно иголки дикобраза. За мной следили. Стоило ли мне убежать? А если, этот человек последует за мной? Нет, я не могу уйти. Я должна успеть на самолет. На чертовски важный самолет.

– Гай? Ты здесь? Кто-то следит за мной.

Тишина.

– Гай? Где тебя черти носят?

Нет ответа. Дерьмо.

Минуту назад, я наслаждаясь потягивая холодный ром с колой, пока наблюдала за людьми – мой непревзойденный излюбленный вид спорта – за маленьким, шатким столиком в аэропорту, в баре с видом на терминал.

Конечно пить в пять утра отвратительно, но из-за неоновых вывесок, гласивших "пиво" и развеселой компании в шлёпках, нарушавших это правило, начав свой отпуск, сделали этот факт приемлемым.

Я повернулась в своем кресле, так как появилось неприятное предчувствие. Мои нервные окончания покалывали.

Там, в углу, я заметила огромного мужчину с густыми длинными черными волосами, который вышел из тени. Или, по крайней мере, я подумала, что он вышел. Вместо этого тень окутала его тело, как тяжелый плащ, когда он подошел ближе.

Его глаза, цвета тропического океана, внезапно сверкнули сквозь тьму. Прежде чем я успела убежать, мы оказались лицом к лицу, но он здесь не для того, чтобы потанцевать или купить мне выпить.

– Я везде тебя ищу, – сказал он весьма привлекательным, глубоким голосом.

– Ищите? – повторила я, и невольно потянулась к нему. Я глубоко вдохнула. От него пахло черной лакрицей.

Мужчина протянул руку и обхватил мою щеку. Его прикосновение было потрясным.

– Ты ведь знаешь, что принадлежишь мне.

Мой будильник завопил и я, вся мокрая от пота, вскочила с кровати. Я провела руками по влажным волосам.

– О Боже. Что это было?

"Еще один горячий сон обо мне, конфетка?" – спросил Гай, нереальным голосом, от которого замирает сердце.

Да верно, я слишком много думала о нем, но в этот раз всё по-другому.

– Я вижу во сне лишь как бью тебя по яйцам, – солгала я, – И кстати, ты, как правило, похож на тролля из Властелина колец. Я уверена, что это предостережение.

"Примерно через двадцать часов, ты будешь очень разочарованной. Я слышу звон колоколов женского монастыря в твоем будущем".

– Я никогда не соглашалась на твое пари. Помнишь? Кроме того, какое тебе дело до обета целомудрия? У тебя какой-то странный фетиш? Разве это нормально для дряхлого пещерного существа?

Гай рассмеялся и мгновенно воспламенил каждую клетку моего тела. Его смех мог бы растопить полярный ледник.

Его смех был сильным, но и привлекательным тоже. В высшей степени заразительным. Я могла бы слушать его остаток своей жизни, и всё равно было бы мало.

Мужчина из сна вдруг промелькнул в голове.

Я села на край кровати и потерла лицо. О Боже. Может быть, это предчувствие. Я никогда не была одна, но это не исключает возможность.

Этот мужчина был не только могущественным и неотразимо соблазнительным, но даже не видя его лица, я поняла, что он определённо опасен.

– Гай, твои глаза случайно не бирюзового цвета?

Прошло несколько минут прежде чем он ответил.

"Почему ты спрашиваешь"? - Его тон раздражал.

– Ответь мне. – Я схватила с крючка за дверью цветной, махровый халат.

"Ты первая".

Я внезапно почувствовала, как мой желудок упал. Почему он перевел стрелки? Если у него не бирюзовые глаза, то вопрос весьма безобидный.

– Нет. Без игр. Не сейчас.

"Они не бирюзовые. Теперь скажи мне, почему ты спрашиваешь?"

Лгал ли он? Я не услышала в его голосе обычной уверенности. Неужели все изменит то, что у него бирюзового цвета глаза? Я решила, что нет

Я намерена пройти через что угодно. Даже если меня это убьет.

– Просто так. У тролля из моего кошмара были бирюзовые глаза, – солгала я.

Он зашипел от разочарования.

"Иди собирайся. Ты тратишь время".

***

Как и ожидалось, Генерал перепадов настроения не чувствовал себя настолько спокойным в данной ситуации, которая подразумевалась стать реально опасной.

Казалось, чем ближе мы подбирались к аэропорту, тем сильнее он матерился. Чем вызывал у меня сильную головную боль.

Когда мы наконец взлетели, я накинула капюшон розовой толстовки и равнодушно отвернулась к окну слева от меня.

– Не мог бы ты успокоится? – тихо рявкнула я.

"Успокоиться? Я спокоен как удав!"

Мне хотелось рвать волосы на голове.

– Пожалуйста? – умоляла я.

Он вздохнул.

"Я сожалею. Эмма? Я поблагодарил тебя?"

– Примерно раз десять. Но если ты действительно хочешь отблагодарить меня, как на счет дать несколько ответов, которые ты обещал.

"Не сейчас".

– Почему нет? У нас был уговор, помнишь?

Он зарычал.

"Что ты хочешь знать, конфетка?"

– Что ты такое?

"Любой другой вопрос, кроме этого".

Я фыркнула в знак протеста.

– Кто ты?

"И этого".

Прежде чем я снова запротестовала, он пошел навстречу.

"Помнишь каким я был расстроенным, когда твоя бабушка исчезла?"

Как я могла забыть? Я помнила каждую деталь того дня. Это случилось, когда моя жизнь перешла от неприятной и странной к совершенно несчастной.

Моя бабуля была сердцем нашей семьи. Она была…спотрясающей. И я не имею в виду, что-то типа "никогда не забывала мой день рождение" или "пекла лучшее печенье" – хотя это тоже прилагалась – но люди к ней тянулись.

Они обожали ее. Возможно из-за ее больших зеленых глаз или приветливой улыбки, но я думаю там было еще что-то. Она излучала жизнь и люди стекались к ней, как мотыльки на пламя.

Ее исчезновение, разрывало меня на части. Вся семья на протяжении нескольких месяцев искала бабушку, даже наняли частного детектива, но она исчезла. Просто… исчезла.

Представители власти – идиоты – официально объявили, что она сбежала. Ее паспорт исчез, и она лично вычистила свой банковский счет. Видео в банке это подтверждало.

Но я не думаю, что кто-то из нас, особенно моя мама, могли согласиться с тем, что она ушла от нас. Где-то в глубине души я знала, что она была мертва, потому что только смерть могла бы удерживать ее вдали от нас.

– Я помню. Этот день навсегда отпечатался в моем памяти. А что? – спросила я.

"Я знал ее . – Его едва было слышно из-за ревущих двигателей. – И я бы сказал, что мы были друзьями. Вот, видишь, тебе нечего боятся меня".

Мое сердце остановилось.

– Ты шутишь, – прошептала я. Ик!

"Нет, я никогда не шучу подобными вещами".

Я вскочила со своего места, икая и игнорируя недовольных пассажиров, которые окружали меня со всех сторон. Для дальнейшего разговора мне нужно было уединиться, так что подразумевалось посещение туалета.

Мне показалось, что я вечность простояла в очереди из трех людей, топая ногой, икая и смотря на часы. Оказавшись, наконец, в туалете, я захлопнула за собой дверь.

– Что ты такое, черт подери, говоришь? – прошипела я на стену.

"Как я уже сказал, я знал Габриэллу".

– Откуда? – Ик!

"Я не готов ответить на этот вопрос".

– В ее голове ты тоже был? – спросила я.

"Нет. Ты единственная…"

– Тебе придётся мне ответить, – перебила я его.

"И я ответил. Разве ты не слышала?"

Я сжала в кулаках в свои волосы, оттягивая их от корней. Он был мастером по увиливанию.

– Черт возьми! Откуда ты ее знаешь? Почему ты и я связаны?

"Не сейчас, Эмма". – Его сила отдавалась в каждой моей косточке.

Дерьмо. Я ненавидела то, как он манипулировал мной голосом.

– Почему ты не можешь рассказать? – прохрипела я, наклоняясь над крошечной раковиной из нержавеющей стали.

"Потому что ты никогда не поверишь мне, пока сама не увидишь правду. Я объяснял тебе это множество раз".

– Нет. У нас был уговор. Я дала тебе обед послушания, – я повторила его глупые слова, – и ты…

"Я хочу уберечь тебя от опасности. Твоя горячая голова представляет опасность, и только боги знают, что ты можешь выкинуть, если мы попадем в неприятности. Как я уже объяснил, Эмма, мы не собираемся…"

– На чертов пикник! Да! – Ик!- Я поняла. Но уговор есть уговор. Я поклялась. Теперь твоя очередь говорить.

"Уговор был, что ты клянешься следовать всем моим инструкциям. Без вопросов. В обмен я расскажу тебе все, что знаю – о себе, о тебе - прямо перед тем как мы встретились. – Он понизил тон, посылая неуместную дрожь в мою сердцевину. – Ты еще не выполнила свою часть сделки. Поэтому я не отступаю от своих слов".

– Ублюдок. Это не то, о чем мы договаривались, и ты знаешь! Ты играешь со мной, ты заносчивый… – Я хотела сказать "монстр ", когда меня вдруг осенило. А что, если он был одним из них? Может поэтому всего не рассказывает. Все это время я была ослеплена этим соблазнительным голосом и фантазиями о теле, которое могло бы подойти ему. Я привязалась к нему самым больным и извращенным способом.

Но если он был монстром и в момент, когда я освобожу его, он знает, что я убегу. Может быть он в действительности не планировал меня отпускать.

– Я…я не могу этого сделать. Мне жаль. Я никуда не собираюсь, Гай. – Я чувствовала, как паника овладевает мной, когда поняла, что хуже смерти – это стать его пленницей до конца своих дней. – Это слишком. Я помогу тебе любым другим способом, которым смогу, но я никуда не отправлюсь.

"Эмма, ты не можешь отступить сейчас! Ты должна освободить меня, прежде чем я причиню еще больший вред твоей жизни. Я не смогу жить, если с тобой что-нибудь случиться!"

Последовал громкий стук в дверь, когда на табличке загорелось "Пристигните ремни безопасности".

– Я должна вернуться на свое место. – Я потянулась за салфеткой из настенного диспенсера и похлопала себя по лицу.

"Эмма, я могу помочь тебе узнать, что произошло с Габриэллой".

Мое сердце остановилось, сжалось, а затем бешено заколотилось.

– Ч-что ты сказал?

"Ты слышала меня. Я могу помочь найти того, кто забрал ее. Я знаю откуда стоит начать поиски".

– Ты знаешь что-то? Почему ты не сказал этого раньше?

"Если ты хочешь ответов, то ты должна освободить меня"

– Как ты мог пойти на такое? Как ты можешь использовать мою любовь к ней таким образом?

" Я всегда намеревался выяснить, что случилось с Габриэллой. Я собирался сказать тебе позже".

– Я не верю тебе. Ты просто так говоришь это.

"Верь во что угодно. Но ты хочешь узнать, что с ней случилось? Тащи свою задницу сюда".

Он находился там. Он определенно находился там. Гай потянул за ту единственную ниточку, ради которой я пойду на все.

Это было единственное место в моем сердце, которое приносило боль и печаль, и которое нуждалось в том, чтобы все это прекратилось. А он использовал его. Без сомнения, ему не стоит доверять.

И теперь мне приходиться идти к нему, потому что если он действительно может помочь выяснить, что случилось, то Гай поставит точку – принесет покой моей маме – конечно если я выживу.

– Хорошо. – Я открываю дверь и проскальзываю мимо рассерженной стюардессы, затем возвращаюсь на свое место и надеваю наушники.

"Эмма", – он кричал сквозь музыку.

Закрыв глаза, чтобы сдержать слезы, я прибавила громкость.

"Эмма, мне жаль. Но ты не оставила мне выбора".

Я переключила на меня "Разбуди, как будешь уходить" группы Вхам. Он всем сердцем ненавидел музыку восьмидесятых.

Гай предпочитал оперу. Я практически могла чувствовать его раздражение в своей голове.

Довольная ухмылка расползлась по моему лицу. Я одержу победы, и неважно насколько они будут ничтожными, зато мои.

 

Глава 7

1940г., Бакалар. Мексика.

– Привет, – донесся тихий голос, выдернув Вотана из полудремы, в результате чего тот выпал из гамака.

Он приземлился с мягким стуком в грязь и вытянул больную шею вверх, чтобы обнаружить ясноглазую девочку, которая смотрела на него сверху вниз.

Ее лицо с тонкими чертами светилось невинностью. И чем-то еще.

Чем-то знакомым. И это были не ее шокирующие зеленые глаза или напряженность во взгляде. Это была энергия, которую излучала каждая клеточка ее тела.

– Привет. Я Габриэлла, – сказала она в той же манере, как это делал Петен. – Мне пять. Она протянула свою маленькую ручку, показав пять миниатюрных пальчиков. – А ты кто?

Вотан медленно поднялся, все также изучая маленькую девочку, неуверенный в том, свидетелем чего он в действительности стал.

– Этого не может быть.

Маленькая девочка продолжала рассматривать любопытным взглядом больших глаз.

– Кто ты?

Вотан моргнул.

– Меня зовут Вотан.

В этот момент в хижину вошел Петен, держа в руках миску, но от слов Вотана уронил ее на пол.

– Габриэлла! Немедленно уйди отсюда! – закричал Петен. Женщина с длинными, темными волосами и такими же темными глазами выглянула из-за Петена.

Габриэлла заплакала, схватилась за юбку женщины и спрятала в нее лицо.

Женщина просто застыла и уставилась на Вотана, не обращая внимания на плач ребенка и сжимая полированный черный камень на ее шее.

Петен внезапно встряхнул женщину и велел ей уйти. Она рассеяно кивнула и убежала, таща за собой Габриэллу.

Повернувшись, Петен внимательно осмотрел Вотана.

– Ты – Вотан? – спросил он.

Вотан проигнорировал вопрос.

– Что именно тот мужчина сделал с твоей кузиной? Это ведь была она?

Петен держал дистанцию, явно потрясенный.

– Мы не уверены в том, что произошло.

– Расскажи, что знаешь! – закричал Вотан.

Петен вытянул вперед руки, защищаясь.

– Я говорю правду. Моя кузина, Итцель, немногое нам рассказала. Ее привезли в небольшую деревню вместе с женщинами с юга. Она не рассказала, что происходило те несколько месяцев, но поведала об одной ночи, когда пришла группа темных жрецов, Мааскабы, и начала убивать женщин.

Мааскаб.

В голове Вотана всплыли образы жрецов с черными душами и налитыми кровью глазами, чьи обнаженные тела покрыты черной сажей. Их длинные волосы, слипшиеся в дреды из-за крови, свисали до самой талии.

Когда они зарычали в голове Вотана, сквозь их черные зубы текла слюна, смешанная с кровью. Он почти ощущал гнилостное зловоние мрака, сочившееся из их пор.

Петен продолжил.

– Кузина сбежала. Когда она вернулась, мы узнали, что она беременна – нашей Габриэллой.

У Вотана отпала челюсть. Нашей крови? – подумал он, не уверенный, что мог полагаться на только что услышанное.

– Отец Габриэллы – мужчина, который забрал твою кузину?

Петен кивнул.

– Да, хотя Итцель не обсуждала это.

Этого не могло быть. Но, он видел ее, как доказательство. Неоспоримое доказательство. Один из его братьев нашел способ зачать ребенка. Человеческой женщине.

Вотан прижал руки болезненно пульсирующим вискам. В этом вообще не было смысла. Его брат тайно крал девственниц и спаривался с ними. Вероятно, жрецы искали женщин.

У Вотана трещала голова и размышлять здраво он не мог. Разобраться со жрецами, затем встретиться с братом.

– Мааскабы, – выдавил из себя Вотан. – Где я могу их найти?

Петен продолжал пялиться, по-видимому ошеломленный видом накаченного мужчины с мускулистым, громадным телом, ростом в шесть футов девять дюймов , с длинными иссиня-черными волосами и свирепым взглядом бирюзовых глаз.

– Ты на самом деле Бог Смерти и Войны? – прошептал Петен.

Вотан кивнул.

– Я нарисую тебе карту, – ответил Петен

Вотан скрестил руки.

– Я был бы благодарен и за оружие.

– Конечно, все, что пожелаешь. – Петен повернулся к выходу.

– И приведи девочку, – добавил Вотан. – Хочу перед уходом еще раз на нее посмотреть.

Обветренное лицо Петена побледнело. Он сухо кивнул и ушел.

***

Закончив прикреплять кожаные ножны с кинжалом к бицепсу, Вотан подошел к Габриэлле и ее маме. Закрыв глаза, он поднял лицо к небу и произнес древнюю молитву преданности и защиты.

Он намеревался связать себя с девочкой.

Затем он схватил кончик иссиня-черного локона и одним быстрым движением срезал его кинжалом. Затем протянул локон Итцель.

– Сожги его сегодня ночью вместо с локоном Габриэллы. Тогда ее свет будет привязан ко мне.

Он посмотрел на радостную Габриэллу, стоящую рядом с мамой. Благодаря связи она будет под защитой Вотана и других богов – по крайней мере тех, кто не погряз во зле.

К тому же связь поможет следить за ребенком, если понадобиться, поскольку она позволит ощущать присутствие девочки. Мать Габриэллы кивнула и взяла волосы.

Вотан встретился с любопытным взглядом зеленых глаз девочки. Внезапно у мира появился новый смысл.

Вотан знал, что странно для Бога Смерти и Войны думать о новой жизни; но он не мог сопротивляться. Он тоже мог бы создать жизнь, как и его брат, а не просто ее забрать? Эта мысль очаровала Вотана.

Он нагнулся и прошептал Габриэлле на ушко, заставляя ее хихикать, затем поцеловал ее в макушку.

– Пока, малышка. Я вернусь за тобой.

 

Глава 8

1940 год. Недалеко от Цоликаб. Юкатан. Мексика.

– Двадцать два, – сказал Вотан, пробираясь сквозь джунгли. Какого черта он оставил там Габриэллу? Я дурак, подумал он.

– Двадцать три. – Я должен был забрать девочку, спрятать ее в безопасном месте, а только потом завершать свою миссию. Другие бы… – Двадцать четыре, – поняли. А хотя, может быть и нет, но кому какая разница.

– Двадцать пять. Двадцать шесть.

Вотан остановился и уставился на черное облако мух, кружащих над висящим на дереве, оскальпированном трупом священника Мааскаб. Как и другие двадцать пять, которые он уже насчитал, из мужских волос была сделана веревка, а затем была использована для повешения.

Раздражает. Это просто раздражает. Обнаружение мертвых священников означало не только, что ему придется повременить с возвращением к Симил, чтобы получить ответы на вопросы о ее видении с рыжеволосой женщиной, но теперь это также мешало его скорейшему возвращению к девочке.

Он мог только молиться, чтобы ничего не случилось с ребенком пока он отсутствовал.

Связь была не безупречной. И, честно говоря, она была первым настоящим чудом, которое он видел за всю свою мучительно долгую жизнь.

Снова он остановился на вопросе, кто же из его братьев был ее отцом. И как? Боги не могли иметь интимные отношения, и размножаться. Точка. Они с людьми разных видов.

Да, боги могли принимать человеческий облик, но в конечном счете, это была просто оболочка для размещения их истинного лика. Они были сделаны из света и чистой энергии.

Даже те люди, которые стали бессмертными разными путями: например, получив дар от богов, превратившись в вампира или другого бессмертного существа – все еще были материальны. Бог, который смог зачать ребенка с человеком – это как огонь спарившийся с бревном. Конечно, они могли прикоснуться к друг другу, но итог был бы один – пепел.

Вотан покачал головой и стал внимательно прислушиваться к звукам животных, которые доносились из зеленоватой тени. Эти существа были раздражены, призывая друг друга.

Вотан закрыл глаза, прислушиваясь. Он ловил отрывки каждого тоненького голоса, но не мог собрать воедино связный рассказ из них. Он просто увидел вспышки, белый мужчина с оружием и клубы дыма.

Он осторожно продолжил свой путь, далее считая тела. Твою мать! Что это, черт возьми?

К тому времени, когда он достиг тлеющей деревни Мааскаб, спрятанной глубокого в джунглях, Вотан насчитал тридцать повешенных тел.

По отметинам на груди было понятно, что все относились к старшим священникам. В их сообществе, одна линия, то есть отвратительный шрам прямо на груди, соответствовал одному уровню ранга.

Тела на деревьях имели два или три шрама, но не было никого с самым низким рангом, одним шрамом, как и не было с самым высоким, – четырьмя. Так куда же ушли их лидер и остальные?

В деревне Мааскабов или то, что от нее осталось, он насчитал еще пятьдесят темных жрецов, тела которых были разбросаны по земле, как листья, упавшие с дерева. Их почти обнаженные тела были изрешечены пулями.

Кто бы не убил их, не тянул волынку, украшая деревья людьми. Исследовав тела, Вотан заметил лишь по одной насечке у них на груди…

Вот и ответ на вопрос об остальных, но не о их лидере.

Он тщательно изучил окрестности, поняв, что никого не осталось. Ни одной проклятой, кровавой душонки.

Ситуация становилась катастрофичной. Конечно, он хотел убить жрецов, но для начала расспросить, кто их научил, новым тёмным уловкам и выяснить, зачем они убили тех невинных женщин.

– Симил! – закричал он. – Может немного поможешь, пожалуйста?

Он ждал, но ответа не последовало.

– Понятно, продолжаешь вести себя, как ребенок.

От мучительной боли после падения, которая по-прежнему стреляла в голове, Вотан зажмурил глаза.

Неужели кто-то целенаправленно убил священников, чтобы что-то от него скрыть? Или же кто-то из многочисленных врагов жрецов добрался до них быстрее?

Одно было ясно: убийц интересовали священники высокого ранга. Безжалостно. А это его долбаная работа.

Отвлеченный болью и расстройством, он развернулся и врезался прямо в дерево, от удара у Вотана хрустнул нос.

– Сукин сын! – завопил он и пнул гигантское дерево.

– Прости, мне правда очень жаль, – произнес он, смотря на покосившееся дерево, обхватив рукой кровоточащий нос.

Вотан стер кровь и поставил дерево вертикально. Затем закопал корни в черную, мокрую грязь, пока обдумывал свои последующие действия.

И уловил в воздухе неуместный аромат. Вотан поднял окровавленный нос кверху.

Скрытый зловонием гниющей плоти и гари от сожженных хижин был запах чего-то особого. Вотан последовал за запахом через остатки деревни и нашел четкие следы от сапог.

Едва ли Жрецы носили одежду, а об обуви и речи не шло. И что теперь делать?

Когда он прибыл через Сенот, Вотан думал, что эта миссия будет быстрой, работа только для бога, поэтому он не связывался с Учбенами и не просил у них помощи.

Но если сейчас вернулся бы и послал за ними, потерял бы драгоценное время

– Прекрасно. Значит действую один, – проворчал он. – Что плохого может со мной случиться?

***

Три дня спустя.

Мексиканский залив.

Ранним вечером Вотан зашел в потрепанную, прогорклую каюту и захлопнул за собой дверь.

– Привет, капитан Пиццаро.

Мужчина, с сальными волосами каштанового цвета и впалыми щеками, поднялся, встав спиной к стене и бегло осмотрел Вотана. Вероятно, изучая огромный его рост.

Или он, вероятно, оценивал мачете, привязанный к спине Вотана. Или изучал кинжалы, прикрепленные к каждой конечности и два пистолета в кобурах по бокам?

Может он осматривал яркий килт до колен, надетый на Вотане? Да определённо юбку.

– Подготовился к войне в одиночку? – спросил Пиццаро.

– При любых обстоятельствах. – Вотан улыбнулся, прислонившись спиной к двери и скрестил на груди руки.

– Понятно, – произнес Пиццаро. – Так как ты знаешь мое имя, предполагаю, что ты здесь не случайно.

Глупый человек.

Ничего не происходило случайно. Три дня Вотан шел от деревни Мааскаб к океану, где с огромным любопытством наблюдал, как мужчины грузили небольшие ящики в лодки, а затем аккуратно затаскивали их на борт своего ржавого сухогруза.

Вотан насчитал шестьдесят, вооруженных до зубов, гнусных, злых ублюдков без рубашек, с татуировками драконов, морских чудищ и их сражения. Вотан слышал, как люди его называли Пиццаро.

Испанское имя.

В этой части мира торговцы не редкость, но не испанцы. Вотан не мог представить, как они проплыли по международным водам, сложно путешествовать во время Второй Мировой Войны.

Вотан хотел тут же напасть на людей и начать допрос, но они разбежались и потратили его драгоценное время. Поэтому, он взобрался на судно по якорной цепи, спрятался на борту и ждал, когда они окажутся в глубоких водах.

– Точно, не случайно, – сказал Вотан Пиццаро. – И тебе следует знать, что я придерживаюсь строгих правил касаемо честности.

– Честность? На счет чего? – спросил капитан.

– Я собираюсь тебя убить. На самом деле всех вас. Скорее всего сегодня. – Вотан небрежно пожал плечами. – Хотя если ты расскажешь мне все честно, я не буду тебя пытать. – Он ощутил покалывание в глазах.

Без сомнения, они изменили цвет с люминесцентно-бирюзовых на темно-изумрудные.

– Что ж, – произнес капитан. – Весьма честно с твоей стороны.

– Что я могу сказать? Сегодня у меня хорошее настроение и я тороплюсь.

Капитан свел брови.

– Могу я предложить тебе выпить? – Он осторожно двинулся вдоль стены к столу, стоящему в углу, вытащил из ящика бутылку, а затем медленно сел, не сводя взгляда с Вотана.

– Благодарю, но нет. А ты давай, ром поможет приглушить боль.

По полу пробежал огромный таракан и остановился у ноги Вотана, который зашипел, заставив таракана вздрогнуть.

Жучок посмотрел своими крошечными черными глазками на Вотана снизу-вверх, а затем медленно попятился под кровать, не отводя взгляда от Вотана, пока не скрылся из виду.

Пиццаро вздернул одну, рассеченную шрамом, бровь, и до краев наполнил свою жестяную кружку. Ром стекал со стола на грязно-серые штаны капитана.

– Жучки. – Вотан вновь пожал плечами.

– Ладно, итак. – Пиццаро нервно смахнул капли золотистой жидкости с колен и схватил кружку. – Какие тебе нужны ответы?

– Жрецы. Кто послал тебя убить их?

Кружка скользнула из рук Пиццаро.

– Эм… Я…

Вотан стукнул кулаком по столу, расколов столешницу ровно посередине. Он напрасно тратил время.

– Говори! Или следующее, что я расколю будет твой череп. – Голос Вотана словно осколками резал уши капитана.

– Я не знаю! Она не говорила своего имени, но она была не обычная. Она…

– Что? – Вотан дотянулся до рукоятки мачете на своей спине.

– Была как ты! Глаза, как у тебя.

Вотан был поражен. Одна из его сестер? Господь милосердный, кто еще? Сначала история Петена о том, что один из его братьев забирал смертных женщин, теперь это?

– Она заплатила вперед и обещала еще денег… много денег. Она хотела забрать сосуды, – судорожно выдал капитан. – Еще она сказала нам убить столько этих демонов с дредами, сколько понадобится, чтобы заставить их подтвердить местоположения других сосудов, но они ничего не сказали.

Сосуды? Прячась в трюме, Вотан видел темно-серые сосуды в ящиках, но не придавал им особого значения. Люди часто собирают ненужные вещи.

Его задачей было выяснить, кто научил Мааскабов искусству управлять темной энергией.

– Как тебе удалось поймать и убить стольких жрецов всего с шестьюдесятью людьми?

– Мы оглушили их слезоточивым газом, – ответил капитан Пиццаро. – Они не видели, как мы подошли.

Ах, ну да

Люди были заняты изобретением нового оружия, чтобы использовать в войне против гнусных людей Гитлера. Почему Вотану не посчастливилось вытянуть короткую соломинку, когда назвали имя этого парня?

Неееет, вместо этого, ему пришлось разбираться со зловонными, противными, фанатичными Мааскабами. "Но это путешествие привело меня к ребенку, к Габриэлле, – подумал Вотан. – Не стоит забывать о превратностях судьбы".

– По крайней мере ты их всех убил?

Пиццаро опустил взгляд в пол.

– Некоторые убежали.

– Да будь все проклято! – прокричал Вотан. Чтобы выследить их, включая главаря, и убить могли бы потребоваться месяцы.

– Что в сосудах? – спросил Вотан.

– Не знаю. – Капитан тяжело дышал. – Она заставила нас пообещать не открывать их. Сказала, что сосуды могут нас убить.

Идиоты. Что такого находилось внутри этих сосудов, способное их убить? Пчелы-убийцы?

– Ладно. – Вотан подавил смех. Он не хотел, чтобы капитан думал о нем, как о шутнике. Затем Пиццаро рассказал Вотану о карте, которую им дала одна из его сестер, где были указаны местоположение остальных сосудов.

По всему миру насчиталось дюжина таких мест. Им приказали найти их всех и привезти в Порт Рота, в Испанию, где их поджидала женщина.

– И ты ни капли не боишься, что твой корабль взорвет подводная лодка или боевой корабль?

Пиццаро отрицательно покачал головой.

– Она сказала придерживаться маршрутов, отмеченных на карте. Пока все шло хорошо.

В голове Вотана смешались разочарование и гнев. Это какой-то бред.

– Как эта женщина выглядела?

– Огненно-рыжие волосы, ярко-бирюзовые глаза и взгляд, который заставляет пожалеть, что родился. На самом деле, как и твой.

Симил? Нет, такого просто быть не могло. Хоть она в последнее время и вела себя странно, но ведь они все так себя вели.

Постепенно, мир выходит из-под контроля. Насилие. По всему миру было сейчас столько насилия. Так не должно быть. На самом деле, как только он вернется, ему есть что обсудить.

– Я рассказал все, что знаю. – Пиццаро смотрел на Вотана. – И?

– Что, и? – Вотан вытащил другой мачете.

– Ты все еще собираешься убить меня? – спросил Пиццаро с высокомерным неверием. Этим он почти понравился Вотану.

– Естественно. Ты не достоин своего внутреннего света. Ты – хладнокровный убийца.

– Тоже самое могу сказать о тебе, – произнес Пиццаро.

– Хладнокровный? Я? Вряд ли. Я – последний проповедник справедливости, палач с безупречным послужным списком и кристально чистой совестью.

В дверь постучали, удивив Вотана и заставив его обернуться ко входу. Вотан не успел и глазом моргнуть, как капитан достал нож и швырнул в него.

Лезвие вошло ему в руку.

– Эй! Больно же.

Дверь распахнулась, вошел коренастый, лысый мужчина и раскрыл рот от удивления, завидев Вотана. Он быстро пришел в себя и позвал на помощь, ринувшись вверх по лестнице на палубу.

Вотан выдернул нож Пиццаро, откинул его подальше и потер рану, наблюдая как она мгновенно зажила. Закрыв дверь, он обернулся к Пиццаро, который съёжился в углу каюты

– Что… что ты?

– Аааа, вот теперь мне больше нравится! – сказал Вотан, бесстыдно радуясь страху другого мужчины.

Он на секунду задумался, вынуть ли сердце капитана ложкой или для начала заставить наблюдать, как он убьёт его команду?

Вотан начал ощущать раздражение от всей этой ситуации.

Эники, беники ели вареники.

– Наверно, ложка – это все-таки жестковато, ты с завидной беспощадностью убил Мааскабов. Я вернусь и разберусь с тобой. – Вотан ткнул пальцем в Пиццаро. – Никуда не уходи.

Вотан ринулся вверх по лестнице, сжимая в каждой руке по острому мачете. Когда он оказался на палубе, несколько крупных мужчин бросились на него. Вотан чувствовал запах тьмы, сочившийся из их пор.

Нет. Мааскабы не первые их жертвы. Такой неприятный запах исходил лишь спустя жизнь, наполненную не раскаявшегося насилия.

Вотан превратился в смерч с, режущими все, мачете. Он не успел сделать вдох, как пятеро, задыхающихся, мужчин свалились в аккуратную кучку, под ней разрасталась темно-красная лужа крови.

Другие остановились, осторожно отходя от темно-красного бассейна, разливающегося под ногами. Злость на их грязных, бородатых и бледных лицах сменилась страхом.

Вотан стер брызги крови с лица и улыбнулся. Почувствовав взгляд на спине, он обернулся и увидел Пиццаро, который дрожал от отвращения при виде груды окровавленных тел.

Капитан подтянул штаны, будто набираясь храбрости и пробежал взглядом по лицам своих людей.

– Я… Я, э-э… – заикаясь выдавил капитан, – д-д-ду-думаю, что этот демон, господа, пришел по наши души. И не верю, что кто-то попадет в рай.

– Ты прав, друг мой. Вам нет места в раю. Но я не демон. Бог. И очень, очень жестокий.

 

Глава 9

Наши дни. Мексика.

Водитель автобуса съехал на обочину. День клонился к вечеру, но из-за жары казалось, что сейчас полдень в аду.

– Senorita, aqui estamos .

– Здесь? Вы хотите, чтобы я вышла именно здесь? – уточнила я, потому как не имела понятия где именно это "здесь" находилось.

На последнем дорожном знаке говорилось, что до Бакалара еще несколько километров, как и к ближайшему от него озеру, но в каком именно направлении?

Я была из числа тех, кто страдал топографическим кретинизмом, если только не была за рулем, а я к сожалению, не была.

С арендованным джипом случились технические неполадки, включающие не одно, а два спущенных колеса и перегретый двигатель.

Гай тут же окрестил меня неудачницей, и если бы я была суеверной, то скорее всего решила, что Вселенная подает мне определенные знаки. Но я не была таковой. Потому что это сразу бы записало меня в разряд сумасшедших.

Угробив джип, я пять часов тряслась в третьесортном автобусе, следующего до Бакалара, рядом с границей Белиза, в обществе кур, у которых бесплатный проезд, и почти добралась до Гая.

Это наконец-то случилось. Но почему тогда мои ноги отказывались нести меня из этого чертова автобуса?

Остальные пассажиры, местные жители, повернулись, кинув в меня здоровую порцию пристальных взглядов. Нерадивая туристка их задерживала.

– Aqui se puede esperar por un taxi . – Сказал водитель, махнув в сторону обочины.

Такси? За последний час я видела не более двух машин на этой дороге.

Водитель развернулся в своем кресле, одарив меня злобным взглядом.

– Senorita? Se sale o me voy .

"Чего ты ждешь? Выходи!" – подтолкнул меня Гай.

Я бросила беглый взгляд сквозь пыльное стекло автобуса и не увидела ничего кроме длинной полосы дороги и плотной темно-зеленой растительности джунглей по обе ее стороны.

Тучный водитель завел двигатель, недвусмысленно намекая.

– Я выхожу. Выхожу! Не закрывайте дверь! – Моя белая, прилипшая к телу от пота футболка, хлюпнула, когда я поднялась с винилового сиденья.

Как только я вышла, поправляя влажные от пота шорты цвета хаки, двери серебристого автобуса со скрипом захлопнулись. Окружив меня черным облаком выхлопного газа, громыхающий двигателем автобус уехал прочь.

Я молилась, чтобы водитель оказался прав на счет такси. Потому как быть брошенной на этой жалкой, пустующей дороге, проходящей через сердце джунглей, очень смахивало на сюжет из плохого фильма ужасов.

Или по крайней мере на небольшую серию для канала Лайфтайм под названием: "То, что молоденьким девушкам не стоит делать, во время одиночного путешествия по Мексике, в поисках таинственного нечто, пойманного в ловушку врагами среди руин Майя. Но девушка слышит его голос у себя в голове и ей необходимо освободить это нечто, потому как оно свело ее с ума, но, возможно, оно единственное, кто может помочь найти правду об исчезновении бабушки".

– Да, будем надеяться, что он был прав на счет такси.

Я закинула красный рюкзак на плечо и прошла несколько ярдов дальше по дороге, чтобы укрыться от солнца под широкими листьями дерева. Я думала, что можно было бы продолжить путь самостоятельно, но опять-таки, я не была уверена, где именно нахожусь.

Я знала лишь, где в итоге должна оказаться. Мой путеводитель указывал на, расположившийся возле озера, экокурорт под названием "Солнце Майя". Это место было идеальным для орнитологов и туристов, желающих получить выход ко всем тропам вокруг озера.

К тому же эти тропы вели к нескольким изолированным руинам и церемониальным бассейнам. Мы с Гаем согласились, что это лучший способ найти маршрут к нему.

Я медленно и глубоко вдохнула. Жара была удушающей, влажный воздух пах, как горячий, заплесневелый душ, напоминая, что после пятичасовой поездки на автобусе следовало бы найти уборную.

Ни за что я не пошла бы в эти джунгли и не села бы на корточки, пока вокруг находились все эти существа. Нет, сеньор.

– Блин-а, Гай. Ты никогда не говорил, что здесь такое пекло. – Я подняла свой хвостик к макушке – наплевав на то, как по-идиотски могла бы выглядеть – вытащила бутылку воды, плеснула немного жидкости на ладонь и провела ею по шее.

"Ну, там где я холодно".

– Ой. Прости. – По моей коже поползли мурашки, мы никогда не говорили о его тюрьме. Не потому что я не спрашивала, а потому что Гай не рассказывал. Лишь упоминал, что описывать ее слишком ужасно, но, по его словам, я не должна буду заходить внутрь.

Просто должна встать у входа в святилище и произнести фразу, на языке Майя, которую Гай заставил меня выучить.

Я вздрогнула. Все же оставалась вероятность, что я направлялась прямиком в ловушку и что все сказанное Гаем – чушь собачья. "Пути назад нет, Эмма – подумала я. – Ты просчитала каждую ситуацию и это единственный вариант с потенциальным выходом. Покончим с этим".

Я вытащила путеводитель из рюкзака и начала перелистывать его.

– Итак, ты говорил, что находишься в километре к северо-западу от озера?

"Да. Да. Ты уже видишь такси?" – спросил он.

– Уже не терпится? – Я посмотрела на дорогу, прислушиваясь к реву машины, но не услышала ничего кроме насекомых, жужжащих в джунглях. Это прямо-таки жутко.

– Гай, каково это? – я гадала скажет ли он что-нибудь, раскроет ли свои карты.

"Быть пойманным в ловушку? Отстойно, как ты любишь выражаться. Но благодаря тебе я держал связь с миром. Хотя должен признать, в твоем детстве "Улица Сезам" и "Барни" [11]«Барни и Друзья» – детский телевизионный сериал. Производство PBS, США. Барни – главный персонаж сериала: это плюшевый фиолетовый Тираннозавр, наделенный человеческими качествами, который своими действиями учит детей вести себя в окружающей среде.
были не столь интересны. По мере твоего взросления, я наблюдал за миром твоими глазами. Ты показала мне мир той стороной, о которой я не подозревал. И… – Гай заговорил низким и задумчивым голосом. – Я преисполнен благоговейным страхом перед женщиной, которой ты стала. Такой чуткой, решительной, со столь чистым сердцем. Это стало удивительным подарком, Эмма. Ты для меня удивительный подарок".

Я не знала, что ответить. Помимо того, что высказывание было прямым и неожиданным, оно еще и было… ну, милым. Вероятно, лучший комплимент, который Гай когда-либо мне делал.

– Гай?

Прежде чем он ответил прошло несколько минут.

"Да?"

– Почему мы связаны? Почему именно я?

Он вздохнул.

"Потому что ты особенная".

– Чем?

"Кое-что в твоей ДНК".

– Что это?

"ДНК? Ну это – цепь нуклеотидов…"

– Гай, я в курсе, что такое ДНК. Что в ней делает меня другой?

"Объяснение займет несколько часов, а мы торопимся".

– Наверно, отправлюсь я в ближайшую деревню и попробую найти еду. – Я скрестила руки.

"Хорошо. В твоих генах, есть кое-какое… дополнение".

– Дополнение? Какое?

"Это, дорогуша, все, что я могу пока тебе сказать, не вдаваясь в научные лекции по квантовой физике и генетике".

– Что? Ты не можешь сказать такую малость и оставить меня в таком состоянии.

"Ты ни за что мне не поверишь, ни один человек не поверит".

– За исключением… ты имеешь в виду, что я не обычный человек?

"Именно так".

Как он мог так небрежно к этому относиться? У меня закружилась голова, пока я пыталась собрать воедино все кусочки головоломки.

– Это как-то связано с тем, что ты пойман в эту ловушку?

"Нет. Я здесь потому что выслеживал группу людей – злобных людей. Они прознали об этом и устроили мне ловушку".

– И ты заперт в каких-то руинах Майя посреди джунглей. Да, я уже это слышала. Но как? Как человек мог пробыть многие годы в ловушке без еды и воды? Ты умер? Я найду жуткого призрака, витающего над грудой костей?

"Нет".

– Тогда как?

"Потому. – Он заколебался, затем проворчал. – Эмма, ты мне не поверишь".

– Гай, либо ты мне доверяешь, либо нет. И тот факт, что я здесь…

"Потому, что я не человек. Никогда им не был и никогда не буду".

Я сглотнула.

– Что значит "не человек"? Ты, что, животное? Или… – слова застряли в горле, – ты совсем другого вида?

Я всегда подозревала, что он какой-то… другой, но моя рациональность не допускала ничего экстраординарного. Но когда услышала это вслух, внезапно все стало реально, теперь ужас всей ситуации стал неоспоримым.

"Эмма прошу, хватит. Ты должна мне доверять".

– Почему? Ты… что-то такое, пойманное в ловушку какими-то мужиками…

"На самом деле, темными жрецами. Потомками Майя , – беспечно прервал он меня. – Они более сильны и порочны, чем можно представить".

– О, великолепно. Еще лучше! – Я вскинула руки. – И ты охотился на них? И, конечно, не скажешь почему. А я – единственная на всей планете способна слышать и говорить с тобой, поэтому должна тебя спасти. Ах, ты еще и не человек. Но я должна тебе доверять, я все верно поняла, Гай?

"Да. И видишь? Я знал, что ты мне не поверишь".

– Ты прав. Я не верю ни единому слову.

Бабушка иногда рассказывала истории о существовании другого мира, но я думала, что она дурачилась. Я всегда считала ее человеком нового тысячелетия, который верила в духов и потусторонние силы

Я, вроде как, могла поверить в те понятия. Но это? Не человек? Что это вообще значит? Гай инопланетянин? Демон? Монстр?

Я встала и принялась расхаживать под деревом, пиная гальку на обочине. Мне все еще нужно добраться до него, другого выхода не было. Ничего не делать означало страдание на грани безумия.

Попытка освободить Гая дала бы мне шанс на нормальную жизнь и выяснить, что же произошло с бабушкой. К сожалению, все дороги вели к крайне плохим местам, например к этим джунглям.

"Эмма, что я могу еще сделать дабы убедить тебя?"

– Ничего.

"Хорошо. Ты выиграла. Оставь меня гнить вечность".

– Без вариантов, потому что не собираюсь гнить с тобой. – Я открыла рот, чтобы дополнить свое высказывание, но на горизонте появилась крошечная зеленая точка. На самом деле такси.

– Ха! Понял! Мне везет, признай это. – Я захлопала в ладоши.

Покоцанное такси лимонно-зеленого цвета замедлилось и съехало на обочину.

– Буэнас tardes, сеньор, шибать, Лас кабаньяс Майя соль , – сказала я, на своем лучшем испанском, грубовато и устало выглядевшему водителю.

"Что это было? Клингон [13]Представитель расы воинов из сериала «Звездный путь».
? Тебе в серьез нужно поработать над акцентом, Эмма. Он сбивает с толку", – заявил Гай,

Высокомерная какашка.

– Полагаю, я никогда не была повелителем вселенной, как ты, Гай. – Я поняла, что это был глупый ответ.

Может он и в правду повелитель вселенной. Что угодно могло быть, если касалось Гая, он хорошо знал историю, разбирался в науке и математике.

И давайте не забывать, что, по его словам, он знает все языки на планете.

– Perdon senorita ? – спросил водитель.

– Ох, Кхм… – я замолчала, пытаясь подобрать слово. – Nada .

Таксист кивнул и стал ждать, пока я сяду в машину. Мы проехали несколько минут прежде, чем водитель сказал, что каждый день ездит по этому шоссе в это время, чтобы забрать пассажиров автобуса.

"Больше похоже на латентную удачу" , – указал Гай на мое заявление о удаче.

– Придурок, – сказала я, надеясь, что водитель не понимал английского или не обратил внимание, что я разговаривала сама с собой.

Мы проехали еще несколько минут, пока, наконец, не свернули на узкую грунтовую дорогу, которая убегала в джунгли. Пока мы проезжали сквозь них, ветви деревьев с силой хлестали по открытым окнам машины, кидая мне в лицо кусочки коры и листья.

Через некоторое время ухабистая дорога превратилась в солнечную поляну, на одном конце которой стоял огромный домик с соломенной крышей, а на другой несколько небольших хижин.

Я вышла из такси и тут же наткнулась на встречающую меня пожилую, но мило выглядящую, пару. От солнца кожа на их лицах была смуглой и обветренной, с глубоко залегшими морщинками в уголках глаз.

Женщина, одетая в белое платье с искусно вышитыми цветами, собрала свои длинные, белые волосы в пучок. У мужчины же из-под изношенной, соломенной шляпы на голове беспорядочно торчали седые волосы. Они выглядели такими милыми в своем простоватом виде.

Мужчина взял мой рюкзак и произнес с густым местным акцентом:

– Hemos estado esperandote mi-ja.

Я в удивлении посмотрела на него.

– Вы сказали, что ждали меня? Вашу дочь?

– Он имел в виду: мы рады, что ты приехала к нам… моя дорогая, – произнесла женщина, выдернув из моих волос листик. – Меня зовут сеньора Роза, а это мой муж сеньор Артуро. Ты надолго?

"Скажи ей, что приехала лишь на один день, что ты – заядлый орнитолог и наслышана о местных туканах [16]Тукановые – семейство птиц отряда дятлообразные. У туканов несоизмеримо большой, сжатый с боков, яркоокрашенный клюв. Своё название эти птицы получили из-за того, что представители одного из их видов кричат что-то вроде «токано!».
".

– Я не знаю точно, – произнесла я, проигнорировав Гая. Я ненавидела, когда он отдавал приказы. – Я проездом, осмотреть достопримечательности. Затем нужно вернуться в Канкун и встретиться с друзьями.

Они оба бросили на меня подозрительные взгляды.

– Ты сделала приличный круг, только чтобы посмотреть на наш тихий уголок Земли. Какие именно достопримечательности ты хотела увидеть? – спросила женщина.

– Озеро, птиц… ну знаете, все в таком роде. Может было бы неплохо посмотреть на несколько руин Майя, о которых я так много читала.

"Эмма, придерживайся плана. Ты по-детски…"

– О. Ясно. – Она прищурилась. Неужели пыталась меня оценить? – До большинства из этого можно дойти пешком за час-два, но уже слишком поздно, чтобы начать путешествие. Так что стоит дождаться утра.

– Что ж, у меня туго со временем, и здесь, похоже, еще несколько часов будет светить солнце…

"Не спорь с ней. Просто зарегистрируйся в своей cabana [17]Домик.
и уходи. Ты еще можешь успеть!"

– Но вы, наверное, правы. Не хочу заблудиться в темноте. – Я согласилась с Розой только, чтобы позлить Гая. На самом деле, мне, как и ему не терпелось покончить с этим.

Она кивнула.

– Хорошо. Я покажу твою хижину. – Она повернулась к Артуро и что-то пробубнила на непонятном мне диалекте, а затем направилась к ряду хижин с соломенными крышами.

– Если голодна, ужин в восемь, и у нас в продаже есть хорошие карты с тропами для твоего завтрашнего путешествия, если тебя интересует. Ох, и не забудь взять с собой трость.

– Трость? Так тяжело ходить в джунглях? – спросила я.

– Нет, для защиты… от змей и других животных. У нас даже ягуары водятся, но если встретишь его, молись. Не заморачивайся на счет трости. – Боже! Ягуары.

– Вот мы и пришли. – Она остановилась у самой последней хижины и вручила мне маленький ключ.

В хижине не было ничего особенного: крыша из пальмовых веток, каменные и оштукатуренные стены, парочка гекконов играли в "ты меня не увидишь". Но когда я обернулась в другую сторону, передо мной раскрылся захватывающий вид на водоём, в нескольких ярдах вниз по склону.

Вода искрилась, словно драгоценный камень, состоящий из каждого оттенка люминесцентного синего, зеленого и бирюзового. Плавная береговая линия была усеяна деревянными доками.

– Это не океан? Озеро? – спросила я.

Роза кивнула.

Прежде я не видела ничего подобного. Вода напомнила мне цвет глаз мужчины из моих снов.

– Как так вышло, что это место не кишит курортами "все включено"? – спросила я.

Роза хихикнула.

– Ох, боги никогда не позволили бы этого.

Лааааадненько.

– Спасибо, сеньора Роза. Я наверно сбегаю к озеру и быстро окунусь, а как только солнце сядет лягу спать. – Я притворно зевнула. – Это был долгий, жаркий день, и я хочу завтра встать пораньше.

В очередной раз, она подозрительно прищурилась.

– Очень хорошо. На полке рядом с кроватью лежит фонарик. В девять выключат генераторы.

Я кивнула, заправляя за ухо несколько распушенных, влажных локонов.

– Благодарю.

– Hasta manana , дорогая.

Я вежливо улыбнулась, пытаясь скрыть свою нервозность, и закрыла дверь.

– Дело во мне или эта леди немного странная? – гадала я

"Не хочу, чтобы ты начала паниковать, но тебе нужно поскорее отсюда уйти".

Я уронила рюкзак на цементный пол и замерла.

– Почему? Что случилось? – Если бы я уже не была мокрая с головы до пят, то начала бы потеть. В глубине души я знала, что он подразумевал именно то, что сказал. Я ощутила его страх за меня.

"То, что она сказала мужу… Это…"

– Что? – из-за паники я быстро двигалась.

"Она велела ему, найти остальных и сказать, что ты, наконец, приехала".

– Вот, черт. Гай, сейчас самое подходящее время, чтобы начать рассказ.

"Эмма, я не знаю откуда они могут тебя знать".

– Черт, дерьмо…

"Прекрати выражаться и пошевеливайся. Возьми купальник и сделай вид, что идешь к озеру. Заверни свой кошелек, карту и воду в полотенце".

– Ладно, хорошо, – я задыхалась, вытряхивая содержимое своего рюкзака на гамак, растянутый на всю ширину комнаты. Я стянула с себя потную одежду, что было просто фантастично, и надела купальник.

Закатала в полотенце свежую футболку и шорты, и еще пару принадлежностей.

– Гай?

"Что?"

– Мне на самом деле нужно пописать.

"Боже мой, женщина. У тебя мочевой пузырь гуппи [20]Гуппи – пресноводная живородящая рыба. Размер самцов 1,5-4 см; размер самок 2,8-7 см.
".

– Прошло больше пяти часов, даже верблюд имеет право. Ты можешь напеть себе под нос? Мой iPod разрядился.

"Сейчас не время для скромности, Эмма. Они могут в любую минуту прийти за тобой!"

– Ладно. Я уже говорила, что ненавижу тебя?

 

Глава 10

1940 год. Корабль Пиццаро. Мексиканский залив.

Вотан перетащил десять ящиков высотой по пояс на палубу корабля, чтобы освободить место для экипажа в трюме.

Он загнал их и запер дверь, планируя позже отобрать любую душу, которая предоставляет ценность. Черт, кого он пытается обмануть?

Ни одной такой здесь не было. Он получит много удовольствия, когда сожжет это гниющее разбитое судно.

Ему придется плыть на одной из лодок обратно, но это того стоило бы.

Во-первых, все-таки, он хотел больше узнать об этих сосудах, прежде чем они канут на дно океана. Зачем они Симил?

Ясно, что она погрязла в этом по уши, но он не мог понять почему?

Неужели она в ответе за обучение Мааскаб, как пользоваться темной энергией и блокировки богам возможности следить за жрецами?

Но тогда зачем нанимать испанских пиратов, чтобы убить их?

Может быть Мааскабы предали ее? Может она пыталась замести следы?

Она знала, куда последует Вотан; все присутствовали, когда его выбрали для этой миссии.

Вотан поддел уже ранее открытую крышку ящика и вытащил сосуд. Он вышагивал вокруг него, внимательно осматривая, но ничего необычного не заметил.

Он обхватил круглую, темно-серую, керамическую крышку обеими руками и медленно начал поднимать, готовясь к худшему.

Он не боялся смерти – в конце концов, он был бессмертным – но все-таки чувствовал боль, особенно когда его человеческому телу наносились увечья.

Щурясь, он подождал несколько секунд. Ничего. Почему Симил преодолела столько неприятностей ради глупого, бесполезного сосуда?

Она наконец окончательно свихнулась? Или, может, внутри были свитки?

Сосуды могли хранить записи, знания жрецов темной энергии.

Снаружи сосуд выглядел черным как смоль, так что Вотан не мог видеть, что внутри. Он наклонил сосуд вперед и просунул руку вниз по узкому горлышку.

Мгновенно по кончикам пальцев начало подниматься жжение.

Он быстро вынул руку, крича в агонии, когда его пальцы превратились в тлеющий пепел. Удушающая боль продолжала разрушать его руку, поедая плоть.

Его колени подогнулись, и он с ужасом наблюдал как быстро распространялось нестерпимое разрушение.

***

Когда Вотан проснулся, погруженный в холодные темные воды, было ясно, что его тело уничтожено, а свет отправлен обратно в сенот. То же произошло когда-то раньше, несколько веков назад, когда он случайно упал в жерло вулкана. Долгая история.

На сей раз, однако, что-то было неправильно, угрожающе неправильно.

Он бился под водой, когда почувствовал, как сенот восстанавливает его физическую оболочку, частицу за частицей.

Он попытался вырваться на поверхность, но что-то блокировало его. Процесс закрепления принятого облика не завершался.

Он собрал воедино каждую каплю силы, но вода крепко удерживала его в своих объятиях.

Вотан посмотрел вниз и начал произносить фразы, используемые для открытия портала. Даже вспышка света не появилась. И там тоже все было плотно запечатано.

Ни вперед, ни назад.

 

Глава 11

Наши дни. Бакалар. Мексика.

Я спустилась по грунтовой тропинке к озеру, обогнула, усыпанную галькой, береговую линию и нырнула в темные заросли джунглей, точно следуя маршруту карты.

Я была вполне уверена, что за мной никто не шел, но хорошо ли это? Если я оказалась бы в ловушке, спасать меня некому.

Пустынная тишина пугала, тем более я ожидала оказаться в живых джунглях с обезьянами, грызунами, пауками и другими созданиями, но сейчас в поле моего зрения ни оказалось ни единого животного.

Тем не менее, я вооружилась большой палкой.

Я шла уже почти час по тропе, устланной листвой и ветками, хрустящими под ногами. Солнце низко опустилось, удлиняя зловещие тени деревьев.

– Гай, без обид, но все это до жути меня пугает и не уверена, что оно стоит многих лет терапии, которая может понадобиться мне в будущем.

"А я уже начал гадать, сколько ты продержишься, прежде чем начнешь ныть".

– Не смешно. А ты уже думал, что со мной будет, когда я тебя вытащу? Та сумасшедшая пожилая пара будет меня искать.

"Обещаю, я прослежу, чтобы ты благополучно добралась до дома".

Погодите-ка. Он признался, что не человек. В голове замелькали образы, как до дома меня везли Умпа-Лумпы или, возможно, зеленые человечки с блестящими черными глазами.

Он ведь не мог быть настолько странным?

– Ты ведь не собираешься телепортировать меня на космическом корабле?

Гай вздохнул.

"Нет, Эмма, я не пришелец из космоса".

– А ты, случайно, не причастен к созданию шоколада?

"Эмма, сконцентрируйся, пожалуйста".

– Ладно. Но скажи, что будет после того, как я тебя освобожу?

Буду ли я по-прежнему им одержима? Снимется ли с меня проклятье?

"Люди, которые поймали меня, должны быть неподалеку. Я планирую найти их и выяснить, что они сделали с твоей бабушкой. Затем планирую убить их".

У меня замерло сердце.

– Что?

"Думаю, те кто ответственны за ситуацию со мной, как-то вовлечены в ее исчезновение".

– Зачем она им нужна? – Стойте. Убить? Это отвратительное, грязное словечко. Может, это образное выражение? Надеюсь. Не спрашивай.

"Как я уже говорил, темные жрецы были повинны… – он замолчал на несколько секунд. – В убийствах местных женщин. Я не знаю зачем, но выясню".

Он по-прежнему что-то скрывал. Поэтому боялся моего приезда сюда? И обратите внимание на его слова.

Бабушка родом оттуда, где Гай пойман в ловушку? Я знала, что она родилась в Мексике, но не знала в каком городе. И опять же, бабушка мало говорила об этой части своей жизни.

Она сказала, что, когда ей было пять, родители умерли и она уехала из Мексики к единственным оставшимся родственникам в штаты. И зачем ей тогда возвращаться?

– Думаешь, что она была где-то здесь, когда пропала?

"Да".

– Но зачем?

"Не знаю, Эмма. Это всего лишь догадка".

Да пошел ты в задницу со своими догадками.

– Но ты сказал, что встречал ее.

"Да. Много лет назад я путешествовал по этим местам, и мой путь пролегал через ее деревню, где мы и повстречались. Прямо перед тем, как я угодил в ловушку".

Зачем тогда бабушка вернулась в Мексику? Кого она искала?

Я остановилась. Внезапно со всех деревьев громко защебетали птицы.

– Что это?

"Туканы. Не обращай на них внимания".

– Почему они так внезапно закричали?

"Не знаю, продолжай двигаться".

Я отмахнулась от насекомых, кружащих у моей головы.

– Нет, пока ты не скажешь мне!

"Что?"

– Они и за мной придут? От этого ты меня защищал?

"Эмма, туканы не едят людей".

Я закатила глаза.

– Ты понял о чем я.

Гай вздохнул.

"Возможно. Но я буду тебя защищать".

– В какую хрень я ввязалась?

"Теперь уже поздно отступать. Шевелись!"

Хоть Гай и не мог видеть, я кивнула в знак согласия и продолжила идти. Спустя несколько минут, я провела рукой по влажной от пота шеи

– Далеко еще?

"Около половины мили, карамелька, и тебе стоит ускориться. Уже темнеет".

Было странно думать, что сейчас мы так близко, в одном часовом поясе.

– Я двигаюсь так быстро, как… вот задница! – В двадцати ярдах впереди меня стоял мальчик, примерно девяти лет, одетый во все белое. Но фоне его смуглой кожи, сверкали ярко-бирюзовые глаза.

Он смотрел на меня, кажется… он ждал

"Именно об этом я и говорю. Что-то твоя задница не слишком торопится".

– Там мальчик, – прошептала я. – С интересным цветом глаз.

"Это странно", – с нелепым спокойствием ответил Гай.

– Мне кажется или ты говорил убегать, если увижу кого-нибудь?

"Я подразумевал наркобаронов или кровавых жрецов Майя".

Мальчик неподвижно стоял, опустив руки по бокам.

– Каких действий ты от меня ждешь?

"Спроси его имя. Что же еще?"

Да. Это ведь так очевидно.

– Привет, солнышко, как тебя зовут? – громко произнесла я.

"На испанском, Эмма. Мы в Мексике".

– Ох, верно. Como se llama ?

Он улыбнулся.

– Чак, – ответил он и убежал.

– Ну, отлично сработано. Он убегает. Что мне теперь делать?

"Беги за ним! Вперед".

– Погоди! Вернись. – Я побежала за ним так быстро, как могла, но ветви и лианы хлестали меня по лицу и путались в ногах. – Зачем я бегу за ним?

"Он приведет тебя к Сеноту".

– К Сеноту? – Ох, плохой, плохой знак. Это могло оказаться западней, потому как мы не собирались туда, куда он сказал. – Я думала, что иду к руинам.

" Просто беги, женщина. Сенот рядом с руинами".

– Почему у него бирюзовые глаза? – Не могло быть совпадением, что они такие же как у мужчины из моего сна. Или могло?

"Господи, Эмма, занеси это в проклятый список вопросов".

Казалось, я следовала за мальчиком целую вечность, мышцы начали гореть, и мне пришлось замедлиться до быстрой ходьбы.

– Я… не могу… Гай, – задыхалась я, пытаясь отдышаться. – Воздух… здесь… слишком влажный для любой аэробики.

"Я говорил, что тебе нужно больше заниматься".

– Господи. Ты… не… ве… ро… ятен, – задыхаясь, произнесла я.

"Ты даже не представляешь насколько", – ответил он.

Я беспомощно согнулась, уперев руки в колени, и смотрела в спину Чаку, исчезающему в тенях густой растительности. Тут до меня дошло, что я больше не стою на тропе. Я несколько раз повернулась

Куда теперь? Каждое долбаное дерево и куст походили на предыдущие. Зелень, зелень и еще больше зелени. Будто поймана в салатнице со шпинатом.

– Нужен примерный ориентир. Я потерялась. – Я обхватила ноющие бока.

"Нет, ты не потерялась. Уже близко, Эмма. Я слышу тебя".

Мое сердце рухнуло в живот, потом оказалось на уровне колен и свалилось к ногам.

Пресвятая дева Гваделупе. Вот оно. Все планы и годы, проведенные в мечтах. И поверьте, мечты были самые разнообразные. Гай оказался гаргульей и целиком меня проглотил.

Еще была такая, где он оказывался приведением и утягивал меня в гигантскую пещеру, в которой я оказывалась заперта навечно с ужасными пауками, хотя иногда пауки становились клоунами.

Я ненавидела клоунов. Слишком счастливые. Это ненормально.

А еще я мечтала о том, что тело Гая соответствовало голосу и я растекалась лужицей, которая испарялась на солнце.

Осторожно я убрала очередную стену из лозы и ветвей. Джунгли расступились, и я увидела Сенот.

***

Проникающий сквозь деревья угасающий дневной свет, создавал танцующие крапинки огня на поверхности темно-зеленой бездны бассейна, в котором слабо крутились гнилые листья и обломки.

От этого вида я вздрогнула.

Сенот огромен, где-то пятьдесят ярдов в ширину с крутым откосом прямо до поверхности. Я видела фотографии Сенотов, обычно на поверхности были мелкие растения и по бокам лианы.

Этот же совсем другой. Растительности не было, а известняковые стены были абсолютно гладкие и покрыты толстым слоем зеленой слизи.

– Эй! – выкрикнула я. – Гай? Где ты? Я не вижу руины. – Прошу не говори, что это ловушка. Пожалуйста.

"Эмма, дорогая, это самая трудная часть, но ты должна мне доверять".

– Доверять?

"Прыгай в воду".

– Зачеееееем? – Снаружи я была спокойна, но внутри бушевал личностный апокалипсис.

"Я внутри, Эмма. Тебе нужно быть в воде, произнося слова".

Мой мир вновь перевернулся с ног на голову. Могло ли стать еще хуже?

Все это время он лгал?

– Погоди. То есть нет никаких руин? И я должна по-прежнему доверять тебе и прыгнуть в воду?

"Да".

– Ни за что! Я туда не полезу, – сказала я. А затем реальность и ужас всей ситуации в полную силу обрушились на меня.

Одним словом, какого черта я рыскаю по джунглям в чужой стране, чтобы освободить мужчину, о котором мне абсолютно ничего не известно?

Мужчину, который мучил меня всевозможными способами, от ощущения властности которого я не могла избавиться, и от которого должна была бежать без оглядки? Нда. Теперь официально: Эмма Кин – невменяема.

"Прости, что солгал, но ты никогда не пришла, если бы я сказал правду".

– Чертовски верно! Стой. Где. Именно. Ты? – Я заглянула через край – нездоровое любопытство – но внутри никого не увидела. Прикрыв рот рукой, я ахнула.

– Нет. Нет. Нет. – Это не может быть правдой. Такое невозможно! Лишь до такого я бы никогда не додумалась. Все это время я верила в реальность Гая, что он не плод моего воображения.

Но я ошибалась – ошибка из разряда "Плоская Земля" Там никого не было!

Упав на колени, я начала рыдать навзрыд. Это плохо.

"Почему ты плачешь? Эмма ты можешь это сделать".

– Потому что там никого нет. Я – сумасшедшая!

"Нет! Слушая меня…"

– Докажи! – выкрикнула я между истерическими всхлипываниями. – Докажи, что это не психический припадок.

"Нет, Эмма! Нет. Освободи меня, чтобы я все тебе объяснил! Ты не сумасшедшая, клянусь".

Я сдавила кулаками голову.

– Что? Почему бы сейчас все не объяснить? Потому что сейчас потрясающий, гребаный идеальный момент, друг мой.

"Ты ведешь себя иррационально. Выпусти меня, и мы поговорим".

На меня снизошло озарение, похожее на красный, вспыхивающий огонек гигантского размера.

– О, я поняла! – прокричала я в воду. – Ты не собирался мне ничего рассказывать! Дерьмо! Почему я разговариваю с водоемом? Господи!

Я не знала из-за отсутствия ли сна, из-за страха или нескольких месяцев переживаний, или из-за того, что я разговаривала с пустым Сенотом, но уверенность в том, что у головы могли вырасти ракетные ускорители и она стартует с шеи, росла.

Я. Потеряла. Самоконтроль.

– Нет. Знаешь что? Меня это больше не касается. Не мое гребаное дело. Может я прыгну и умру! Все лучше, чем прожить оставшуюся жизнь в дурдоме или с тобой!

"Эмма, успокойся. Кто-нибудь может тебя услышать".

– Кто? Кто, черт возьми, услышит крики сумасшедшей женщины посреди Богом забытых джунглей? – Ик!

Ик!

– О, великолепно. Именно это мне сейчас и необходимо.

"Эмма, я…"

– Нет, отвали. Я покончила с твоими играми разума. Или… моими играми? Я даже не понимаю уже! – Ик!

"Эмма, я могу доказать, что реален и ты не сумасшедшая. Спрыгни и увидишь меня".

А что если я права? Или может так умерла бабушка? Ее заманил какой-то безумный голос в изолированные мексиканские джунгли, где сказал ей прыгать в Сенот Майя на подобии этого.

Я представила ее себе: что-то бормотала под нос и отгоняла комаров, пока вела такой же разговор, стоя у края такого же бассейна.

– Нет, – вслух произнесла я, противореча себе истеричной. – Она не была сумасшедшей. – Она была самым здравомыслящим человеком, который мне встречался в жизни.

И если бы бабушка была здесь, она сказала бы: "Пресвятая Дева, дитя. Ты выжила из ума? Немедленно иди домой!"

И, черт возьми, она была бы права!

– Ладно. Я прыгну, но только при одном условии. Если ты существуешь на самом деле, хочу, чтобы ты исчез. Не желаю больше слышать твоего голоса и даже видеть тебя не хочу или знать кто ты. Твое исчезновение станет доказательством моей вменяемости. Понял?!

"Ты ведь это не всерьез. У меня есть ответы, Эмма. Я могу помочь выяснить, что случилось с твоей бабушкой. Могу восполнить всю ту боль, что причинил тебе".

Невозможно. Целая жизнь психотерапии не восполнит, нанесенный Гаем ущерб. Лучшее на что я смела надеяться – жить, изображая из себя нормальную.

– Серьезно. – Если ты реален, с тобой я не смогу быть полноценной в своей жизни.

Я всегда буду ощущать противоречие, одновременно желая быть с тобой и избавиться от тебя, хотела я добавить, но не стала рисковать открываться по понятным причинам. – Многие годы я была твоей пленницей и не имею представления чем это заслужила, но сегодня все это кончится. Я больше не желаю слышать твой голос. Хочу, чтобы ты ушел. Пообещай или я не сделаю больше ни шагу.

"Эмма. Знаю, я напирал на тебя, но мы так далеко зашли и от тебя многое зависит".

– Нет. Или обещаешь, или я ухожу прочь.

"Я должен увидеть тебя… благополучно доставленную домой, – он долго молчал. – Я не стану обещать".

– Я ухожу! И не пытайся заговорить со мной. Я первым делом иду лечиться в психушку, где меня напичкают столькими лекарствами, что я даже себя не услышу.

Держу пари в Мексике отличная наркота!

"Эмма, ты должна…"

– Нет. Ты бы заткнулся к чертям! Ты ведь даже не реален. Никогда таким не был!

"Эмма, прости, но ты не оставила мне выбора".

Я ощутила прикосновение чего-то мягкого и пушистого к ноге.

– Какого… – Я споткнулась и упала на землю.

В дюймах от моего лица оказалась морды гигантской, черной кошки, которая зашипела на меня. Взгляд ее ярко-зеленых глаз бурил дыру в моей душе. Я кинула быстрый взгляд на воду.

Теперь она выглядела намного привлекательнее. Кошки ведь не любят воду? Я медленно села на колени, вытянув вперед руки.

– Хорошая киска. Стой на месте. – Я осторожна двинулась к краю Сенота.

Вниз падать высоко, но может я смогла бы…

Сделав пару шагов, кошка оскалилась.

– Ну и черт с ним! – Я прыгнула и с громким шлепком ударилась о воду, погружаясь на пару футов вглубь. Вынырнув, я увидела, перегнувшегося за край Сенота, ягуара. Кошка готовилась спрыгнуть за мной вниз.

Без сомнений она хотела поиграть в "человеческую головомойку" .

У меня бешено колотилось сердце, и, на мгновение, я забыла о своей небольшой психической дилемме.

Я поискала чем можно в нее бросить – упавшую ветку или магически плавающий камень – но на глаза попались только кроссовки.

Барахтаясь в воде, я стянула ботинок и швырнула его в пушистого зверя. Ягуар зашипел, когда кроссовок ударился о внутреннюю стену Сенота несколькими футами ниже животного.

– Проклятье! – я стянула другой ботинок и бросила. – Христос. Этого просто быть не может! – выкрикнула я. Кошка перегнулась через край; даже если не прыгнет, то она могла бы свалиться внутрь.

Я развернулась вокруг себя, надеясь найти хоть что-то, да что угодно, чтобы бросить в ягуара. Но ничего не было, кроме…

Около стены прямо за мной на воде покачивалось маленькое что-то в виде барабана. Подплыв к предмету, я попыталась прижать его к груди. Сосуд десять дюймов шириной, сделанный из темно-серой керамики, провернулся.

Я притянула сосуд ближе и смогла лучше его обхватить. Одним, усиленным адреналином, движением, я оттолкнулась от стены и через голову кинула сосуд.

И попала прямо кошке в голову.

– Да! – пушистое животное убежало, решив, что я недостойная закуска.

В течении двух потрясающих секунд, я ощущала эйфорическую восторженность, пока не поняла, что все еще в горячей воде… или в вонючей воде Сенота. Да какой угодно.

Я вертелась в бассейне, печально отмечая, что пути наружу не было. Стены покатые, десять футов высотой, скользкие от водорослей. Я застряла.

– Черт же побери, – пробубнила я. – Могло ли быть еще хуже?

Тишина.

– Гай? Эй? – Но не было ни Гая, ни жужжания насекомых, ни щебетания туканов. Это уже за гранью жути. – Гай? Ты здесь? Что мне теперь делать? Я застряла внутри.

И вновь сладостная тишина. Прекрасный способ умереть. За исключением того, что я не готова проститься с жизнью.

Что-то всплыло в голове, что-то что я должна была сделать. Мне что-то говорил Гай. Да! Фраза!

Мимолетная мысль длилась не больше двух секунд, пока до моего сознания доходило, готова или нет, я умру.

Начал образовываться водоворот, будто вода сливалась в трубу, затягивая меня внутрь. Я остервенело била по воде руками, но меньше чем за минуту вода одержала победу.

 

Глава 12

Когда Эмма оказалась в воде, Гай сгруппировался, был наготове, как скаковая лошадь, ждущая у ворот. Ожидание стало почти невыносимым.

Столько лет он страдал в этой холодной, водной тюрьме, отрезанный от мира, томимый по физическому комфорту – скучая по воздуху и теплу – находящемуся за пределами его досягаемости.

Хуже всего, что истома глубоко ранила его, ослабила. Когда-то у него не было проблем с неуверенностью в себе, которой зачастую страдали люди. Сейчас, он был ею переполнен.

Желание убить врага, в наказание за то, что причинили боль Габриэлле. Жажда собственными глазами увидеть Эмму и прикоснуться к ней. Вероятно, даже извиниться за причиненную им боль.

Потребность ощутить фибры мира, ворочавшиеся в его душе. Черт возьми, он даже истосковался по потребности в еде. Рот наполнился слюной от одной лишь мысли о восхитительных человеческих сладостях, которые готовил на кухне своего дома в Италии.

"Слаб. Слабый. Ты слаб", – подумал он, надеясь, что время излечит и вновь превратит его в бессердечного, самовлюбленного бога.

Но он сомневался в этом. Серьезно сомневался. Делить жизнь с человеческой женщиной на протяжении двадцати двух лет решительно и навсегда изменило его. Судьба, даже богам, всегда с таким удовольствием преподавала урок по смирению. Например, как сейчас.

Минута прошла без инцидентов. Эмма уже должна была сказать фразу. Что-то пошло не так. Портал по-прежнему закрыт.

Но почему? В жилах Эммы достаточно их крови. Ну, по крайней мере, Гай так думал. Может, он ошибался? Но ведь он никогда не ошибался.

У него в запасе было семь постылых десятилетий обдумать все возможные объяснения, как этот чёртов Сенот функционировал, и лишь одно имело смысл: Мааскабы воспользовались темной энергией, чтобы изменить химический состав воды и тем самым изменив заряд энергии, необходимый для завершения заключительного этапа трансформации в осязаемое тело.

Неспособный принять твердую оболочку, Гай не мог войти в материальный мир, и при этом не мог создать звуковые волны, чтобы открыть другой портал. И пока у людей не было необходимых физических составляющих, чтобы открыть портал, Эмме хватало сияния богов для этого и, при этом, самой не оказаться в ловушке.

В конце концов, она не была привязана к Сеноту, чтобы создать себе тело. Проклятье! Он был так уверен в том, что это сработает. Вероятно, под толщей воды его мозг сгнил.

Гай кричал и отчаянно бился под водой, но не смог заставить Эмму услышать себя. Его рука прошла сквозь ее ногу, будто он призрак. Они оба в воде, но в разных измерениях.

Эмма умерла бы в этом жутком месте, а Гай беспомощно бы наблюдал за ее смертью, память навечно отпечатала бы это в его сущности. Гай потерял бы единственное существо во всем мире, с которым по-настоящему ощущал себя связанным.

– Эмма! Эмма! – кричал он, молотя кулаками по воде. Он знал, что усилия тщетны, но не мог прекратить пытаться.

– Эмма, если слышишь, прости, дорогая. Я никогда не предполагал, что такое может случиться. – Он подплыл к ней с боку, надеясь, что каким-то чудом все измениться, что она его почувствует. Бесполезно.

Он напряженно наблюдал, как Эмма сняла обувь и кинула ее в кошку, которую Гай вызвал, чтобы заставить Эмму прыгнуть в воду.

Кошка – прекрасная самка ягуара – все эти годы была единственным его компаньоном. Птицы, туканы, в особенности обезьяны очень часто приходили к нему, но они в основном были заинтересованы смотреть на него, как на зверя в зоопарке.

Но кошка, которая, как и остальные животные, могла слышать его слова, любила поговорить о философии и искусстве охоты. Довольно занятная киска. К счастью, она согласилась принять участие в плане Гая и не съесть Эмму.

Вотан знал, что есть весомый шанс вывести нервную систему Эммы из равновесия и необходимость в уговорах сделать решающий шаг отпала бы. В этом он оказался прав, а вот в остальном нет, и Гай ненавидел себя за это.

Он закрыл глаза, чтобы отослать животное прочь, но прежде чем успел дать инструкцию, Эмма кинула что-то в ягуара, и кошка взвизгнула.

Внезапно, вода со скоростью торнадо начала вращаться, вытягивая Гая наружу. С каждой унцией злости и разочарования, хранившиеся в его человеческом теле, он молотил по воде руками и ногами.

Вырвавшись на свободу из плена воды, с его губ сорвался ликующий крик. Годы без возможности вдохнуть воздух подошли к завершению. Его грудь напряглась. Легкие расширились. Кожу покалывало от жизненной силы.

Он посмотрел в небо и наслаждался теперь не приглушенным цветом листвы деревьев. Зеленая. Такая сочная, восхитительная, ярко-зеленая!

– Ты сделала это! – Он лихорадочно вертелся, барахтаясь в воде. – Эмма? Проклятье, женщина. Где ты, черт возьми? – Естественно, она еще не покинула Сенот. Стены слишком скользкие. Но и на поверхности воды ее больше не было. Где она могла быть?

Тогда его поразила догадка. Посмотрев в темную воду, он съежился.

– Сукин сын!

Несмотря на семьдесят лет постоянной боли от заключения под водой, Гай вдохнул полные легкие воздуха и нырнул в водную пучину. Он растопырил и скрючил пальцы, рассекая ими темноту.

Свет быстро исчез, пока он погружался вдоль каменистой стены Сенота. Волосы. Гай нащупал что-то волокнистое и материальное.

Он обхватил запутанную массу и поднимал, пока не смог обхватить Эмму за талию. Гай пробивал себе путь через воду, яростно отталкиваясь ногами, стремясь к труднодоступному свету. Когда его голова оказалась над поверхностью воды во второй раз, Гай впервые посмотрел на Эмму.

Его сердце почти остановилось. Именно так он ее себе и представлял. Каждую ресничку, веснушку, даже небольшой уклон в изгибе ее уха. Она… богиня. Позже найдется время, чтобы рассмотреть ее, выругался Гай на себя.

Обхватив её за запястье, Гай сильно оттолкнулся и ухватился пальцами за край бассейна. Она была словно тряпичная кукла, совершенно неживая. Он аккуратно перекинул ее через край и уложил в грязь

Хотя ее лицо было холодным и синеватого оттенка, оно оставалось изящным. Гай прижался губами к ее – стараясь не думать об убийстве тех мужчин, которые могли любоваться ими, а он нет – затем вдохнул воздух, потом еще раз. В ее теле еще пульсировала жизнь, но быстро угасала.

– Эмма не уходи. Останься! – скомандовал он, поднимая ее веки пальцами. – Ты не можешь уйти. Слышишь меня, женщина!

Гай вновь вдохнул в нее воздух, затем перевернул Эмму на бок. Руками, словно тисками, он сдавил ее грудь, выталкивая воду из легких, и вновь принялся за искусственное дыхание. Эмма закашлялась и распахнула глаза. Темно-зеленые и такие прекрасные.

Она смотрела прямо ему в глаза, и внутри Гая что-то пробудилось, замерло, остановилось и вновь ожило. Одновременно он разозлился на то, что был лишен возможности видеть ее за все время своего существования и был благодарен, что Эмма, наконец, в его объятьях.

Все это было так неправильно и одновременно правильно. Это плохо.

Неужели Эмма и есть та женщина из видения Симил? Потому что безусловно была той, и Гай мог легко увидеть, как такая красивая, умная, решительная женщина могла бы "кастрировать", как выразилась Симил, его. Проклятые боги

Да, да, добавьте к этому тоску и унижение. "Теперь я точно не смогу ее отпустить, – подумал Гай. – Тогда она по-настоящему меня возненавидит".

К лицу Эммы прилипли влажные медные локоны. Он убрал их и прижал ее хрупкое тело к себе. Она спокойно улыбнулась и от понимания, что они сделали это – Эмма жива, а он свободен, самая упоительная волна радости накрыла Гая.

– Я вернулся, – прорычал он в небо. – И разверзну ад, чтобы отплатить тем, кто не пришел ко мне на помощь. Слышите меня? Мало не покажется!

 

Глава 13

Мужчина с золотистым цветом кожи, улыбнулся, погладил мои насквозь мокрые волосы и прижал меня к своей теплой, мягкой груди.

– Мне нравится этот сон, – проговорила я с придыханием, затем вытянула руки над головой, вперив счастливый взгляд в самые люминесцентные, бирюзово-зеленые глаза, которые когда-либо видела.

В придачу, эти глаза были на захватывающем дух мужском лице, которое можно было бы увидеть на обложке глянцевого журнала с названием типа: "Я слишком горяч, чтобы быть твоим" или "Только в твоих мечтах, дорогуша".

О, да. Без сомнений, в этот раз я превзошла себя. Скульптурные скулы, густые темные ресницы, высеченная линия челюсти и такие полные губы, что просто обязаны предназначаться для поцелуев или поедания чего-нибудь по-настоящему сочного.

Мужчина горячее, чем образец совершенства из моего последнего сна, и вдобавок, от него не исходила пугающая энергетика. Протянув руку, я пробежалась кончиком пальца вдоль жёсткой линии мужественного носа.

– Эмма, что, во имя всех созданий богов, ты делаешь? – издевательским тоном проговорил он. – У нас совсем нет времени, для твоих незрелых фантазий. Мы в центре катастрофы. Забыла?

Моргнув, я осмотрелась.

Джунгли? Я в джунглях. И в мокрой одежде. Если подумать, то во сне не ощущаешь такую жару. Мои легкие горели, тело словно избитое, а голова раскалывалась.

Так, помимо прекрасного мужчины с длинными, влажными, волнистыми, темными волосами, обнимающего меня, ничего не казалось сном. Такое ощущение…

– Пресвятая дева! – Я отстранилась и покатилась в грязь, указывая в неверие. – Что… ты… ты?

– Ах, как всегда очень красноречиво, карамелька. Поразительно, высшее образование почти у тебя в кармане, а подобрать слова так и не можешь. – Он поднялся с земли.

И тут мое сердце замерло, а потом забилось в ускоренном темпе. Его ноги и спина выпрямились в высокую массу каменных мышц. Плечи словно у дровосека, и мощные, накаченные бедра. Я не знала, хотела ли убежать или взобраться на него, как на дерево. Он – совершенно огромен.

Огромный Веселый Зеленый Великан. Очевидное исключение, он не зеленый, золотисто-коричневый. Великолепная, высокая масса золотисто-коричневого совершенства. Нет. Определенно не пещерный, покрытый бородавками тролль.

Великолепно. Просто сногсшибательно. Теперь я поняла, что не сошла с ума, Гай определенно реален, но я терялась в догадках. Он великолепен.

Я замерла от восхищения, раскрыв рот, взглядом исследуя каждый узел мышц, каждый внушительный изгиб тела, наполненные силой. Христос, Он наверно семь футов роста.

– На самом деле, шесть и девять, – произнес он, догадавшись, о чем я думала.

– Этого не может быть, – прошептала я, продолжая исследовать тело взглядом, остановившись прямо на дорожке темных волос, начинающейся прямо под пупком и бегущей ниже, ниже и ниже прямиком к его огромному зверю… – Ой! Ты голый.

Я резко отвернулась, но только для того, чтобы не прикоснуться к нему. Ни один мужчина не должен быть столь… столь… одаренным.

– Это не реально. – Я закрыла лицо руками.

– Эмма. – Он приблизился и положил свои огромные руки мне на плечи. По телу прокатилась волна дрожи.

Я была не права на счет энергетики. Неверно отнеслась к ней. Этот мужчина, или кто он там, излучал опасность. Он должен быть оснащен мигающими лампочками и сигнальными знаками. Он…

– Плохой. Очень, очень плохой, – пробубнила я, зажимая переносицу.

И печально, что после всего произошедшего, я могла лишь думать об этом голом, великолепном мужчине с упругим телом, изображение которого навсегда запечатлелось в базе памяти моей женской ДНК.

С этого дня, все мужчины вынуждены будут пройти умственное наглядное сравнение с ним. И они все проиграют.

Какая-то часть моего мозга, маринующегося в луже гормональной перегрузки, вызванной Гаем, пыталась донести что-то до меня. Она не была готова сдаться и отдать ключ от царства Эммы. Ах… вот оно что.

– Не прикасайся ко мне! – Я резко развернулась, стряхивая его руки, гневно тыкая ему в лицо пальцем. – Я просила всего лишь одно! Одно!

Он изогнул уголки восхитительных губ, высокомерно стряхивая темные влажные волосы с плеч

– Точно. Просила. – Он сделал один смелый шаг вперед, ну в пределах моего личного пространства.

Ясно, он пытался запугать меня бесконечной энергетикой и нагим телом. Как грустно. Тело в идеальном состоянии, но меня не возбудило.

Он наклонился, чтобы наши глаза были на одном уровне, почти прикасаясь своим носом к моему.

– Но я не соглашался. Ведь так? На самом деле, я сказал "Я. Не. Стану. Обещать". Ударение на частицу НЕ, крошка.

Он сам напросился. Подняв ногу, я врезала Гаю коленом прямо в пах. Почти семифутовый, накаченный мужчина упал на колени, обхватив достоинство руками.

– Я не крошка. Ударение на частичку НЕ. И ты мне солгал! У тебя бирюзовые глаза. – Из-за темноты я не могла разобрать точный цвет, но заметила, что они приблизительно в том диапазоне.

К тому же они были словно путеводная звезда на небе, и я хотела затеряться в них. Ублюдок.

Вдруг, на меня снизошел горький момент озарения. О чем я думала?

Этот мужчина, только он вовсе не мужчина, мизинцами мог сломать меня пополам. Он походил на ходящую, разговаривающую машину для убийства, разработанную чтобы разорвать меня на мелкие кусочки… сразу после страстного, чувственного секса… плохие гормоны. Прекрати, ругала я себя.

Я ненавидела его. Он – воплощение дискриминации женщин. И не стоит забывать, что кто-то там думал, что Гай достаточно опасен и его стоило заточить в древнем бассейне Майя, а я только что его освободила.

Да, он говорил, что они – "опасные", но ведь он мог солгать.

Понимая, какая я идиотка, я сделала то, что первым пришло мне в голову.

Убежала.

***

На джунгли опустилась тьма, заставляя меня босой пробираться сквозь ветви и спотыкаться о камни и что-то там еще. Я очень скучала по своей обуви.

Проклятая кошка. Я не могла бы далеко уйти, но какие оставались варианты? Гай… он… я не могла подобрать к нему определений. Но теперь поняла, почему он хотел, чтобы я его сначала увидела.

Ублюдок, вероятно думал, что мог переключиться с попыток вызвать вину и манипуляций голосом на простую демонстрацию бицепса или помахал бы перед моим лицом своим членом.

Какого черта я его сначала освободила? Ах, да. Поверила его словам, что он может выяснить о случившемся с бабушкой, и он медленно сводил меня с ума. И, стоило признать, крошечная частичка меня хотела знать кто или что он. Демон? Призрак гладиатора? Я по-прежнему не имела ни малейшего представления

Наверняка, он красивее любого живущего существа, что само по себе опасно.

Заставляя ситуацию становится бесконечно опасной, было в нем что-то, что глушило все рациональные мысли в моей голове и воспламеняло каждый женский импульс моего тела.

В Гае сконцентрирована грубая мужская сила, а при виде его тела, я словно становлюсь мотыльком, одержимым теплом и уютом этого яркого пламени.

Не знаю, откуда я нашла силы оттолкнуть его, когда хотела лишь обернуть свои ноги вокруг его талии, но рада, что нашла. Он был для меня опасен, когда являлся лишь голосом в голове, и сейчас он все также опасен.

Сквозь темноту я прокладывала себе путь, молясь Богу, что иду в сторону дороги или озера.

Я протянула руку, чтобы убрать очередную преграду из ужасной, кишащей тварями растительности, надеясь, что не наткнусь случайно на змею или, что еще хуже, враждебную кошку, но моя рука нашла упругий брюшной пресс.

– Эмма, это было совсем не мило.

– Дерьмо. – Развернувшись, я побежала в другую сторону, но Гай вцепился в мои плечи и притяну к своему мускулистому телу. По телу пробежала вибрация разрушающая, парализующая одновременно каждый миллиметр тела и заставляющая зашкаливать уровень похоти.

Так неправильно. Я хотела, чтобы он поцеловал меня. Может и не только целовал.

– Ты убьешь меня? – Если нет, я все равно перестану дышать… слишком большой и голый мужчина.

Он низко и злобно рассмеялся – этот смех мне слишком хорошо знаком – а затем отпустил меня.

– Убить? Что на тебя нашло? Хотя, – отпустив меня, он потер свой пах, а я не сводила взгляда с его толстого и длинного стержня, – если ты еще раз провернешь такой трюк, мне придется вывести тебя из строя и поверь, будет больно.

Я пыталась оценить серьезность выражения лица Гая, но было уже темно и я не смогла ничего рассмотреть. Но, по правде говоря, разве мне нужно видеть выражение его лица, чтобы понять степень его серьезности?

Ради всего святого, его прикосновение, словно разряд электрошокера. Ладно. Пришло время сменить тактику.

– Прошу, – всхлипнула я. – Просто отпусти меня. Ты обещал.

– Дорогая моя, давай кое-что уясним. Ты никуда не пойдешь, пока я не выясню, зачем ты понадобилась тем людям. Ясно?

Его аромат наполнил мои легкие и опьянил самоконтроль. От Гая исходил богатый аромат темного шоколада с ноткой дымной специи.

Я кивнула, смотря на свои ноги. Я так смущена. До чертиков смущена.

– Пойдем. – Он схватил меня за дрожащую руку.

– Куда ты меня тащишь? – Я споткнулась, когда Гай дернул меня вперед.

– Встретиться с синьорой Розой и ее мужем.

– Что ты собираешься делать с ними? – спросила я.

– Задать пару вопросов, что же еще? – обыденно сказал он.

– Ой! – Я нагнулась, обхватив палец ноги, который обо что-то ударила.

Гай быстро перекинул меня через плечо, как мешок с картошкой.

– Отпусти, – прошипела я. – Мне больно.

Вибрации от прикосновения Гая вновь прошли по моему телу, превращая его в жижу, и заставляя соски стать твердыми, словно камушки.

Имел ли он представление, какое производил на меня впечатление? Или насколько я его за это ненавидела?

– Эмма, ты без обуви, и я сомневаюсь, что ноги городской девчонки привыкли к земле джунглей. К тому же стало темно, и во мраке скрываются ядовитые твари, – сказал он, скользя между деревьев и легко ныряя под лианы.

Я хотела уколоть в ответ, но что могла сказать? Ясно, что в темноте Гай видел лучше. Все чудища в темноте видели лучше.

– Я не знаю кто ты, но я… все… равно… ненавижу… тебя.

Гай мягко и низко рассмеялся.

– Ты не ненавидишь меня, такое невозможно. Кроме того, я уже видел твои глаза, Эмма, и чувствую возбуждение, в данный момент текущее по твоему телу. Определенно ты меня хочешь. И устоять для меня, практически болезненно.

На это мне нечего было ответить.

 

Глава 14

После двадцатиминутной прогулки – ладно, он шел пока я пыталась не потерять сознание от его прикосновений или же от того, что меня несли вниз головой – мы вернулись обратно на курорт Майя Сол.

Гай осторожно усадил меня на лавочку, стоящую рядом с большим деревом.

– Оставайся здесь. Если попытаешься встать…

– Что? – я с трудом дышала, когда он опустился на колени передо мной, – Убьешь меня?

Он нахмурился, затем смахнул влажные волосы с моего лица.

– Нет, карамелька, ты упадешь и поранишься. Пройдет несколько минут, прежде чем эффект исчезнет.

– Почему твои прикосновения вызывают подобное? – я уставилась на человека громадных размеров, который медленно поднимался. Свет от ближайших домиков источал едва уловимое свечения, но его было достаточно, чтобы увидеть мягкие тени идеального тела мужчины. Мой взгляд скользил вниз по его мощным линиям, остановившись прямо на его большом…

– О, Боже, – резко сказала я, закрыв глаза. – Пожалуйста, оденься и прекрати размахивать этой штукой перед моим лицом?

– Верно. Давай, сделай вид, что ты не будешь попрошайничать позже, чтобы взглянуть еще разок.

Он был прав. Я уже была готова еще раз взглянуть.

– Свинья, – выкрикнула я, когда он повернулся и исчез в ночи.

Гай появился через несколько минут, одетый в какое-то парео, которое должно быть стащил с чей-то бельевой веревки. Любой другой мужчина выглядел бы глупо, но Гай смотрелся как Греческий Бог или какой-нибудь древний дикий воин.

Его волосы были связаны сзади, и даже в темноте, я могла бы различить мощные покатистые мышцы, тянущиеся от шеи и постепенно исчезающие в изгибе широких плеч. Вкусняшка.

Я шлёпнула себя по лбу внушая отвращение. Мне необходимо выкинуть из головы Гая. Он должно быть выделял своего рода расслабляющий феромон на основе наркотика. Мужчина-наркотик.

Да. Дрянной, сильно вызывающий привычку мужчина-наркотик. Другого объяснения здесь не было.

– Прекрати, похотливо смотреть, Эмма, – прошептал он.

О, поверь, хотела бы я. Я действительно смотрела, но просто не смогла удержаться.

– Похотливо смотреть? Перестань. Я просто любуюсь твоей юбкой. Пытаешься познать свою женскую сторону?

Гай проигнорировал мой комментарий, схватил за руку, превратив меня в теплый кленовый сироп, и пошел к домику Розы. Он прислонился ухом к входной двери.

Я уж подумала, что он захотел постучать, но вместо этого, он толкнул дверь, втащил меня внутрь, и захлопнул ее.

Пожилая пара была подозрительно спокойной на такое внезапное вторжение, они просто сидели за деревянным столом, потягивая красное вино.

– Ах, Эмма, вижу ты вернулась и привела друга, – сухо произнесла Роза.

– Почему вы не подпрыгиваете и не кричите? В вашей гостиной опасный, полуголый мужчина, который держит меня в плену. – И сеет сексуальный хаос на мое тело.

Гай нахмурился.

– Ты не пленница. Я защищаю тебя. – Он повернулся к Розе. – Чего ты хочешь от девушки?

– Девушки? Здесь, ты единственный в юбке, – сказала я.

Артуро встал из-за стола, на его лице застыло холодное выражение.

– Мне плевать кто ты, но ты не будешь вваливаться к нам в дом и приказывать.

Эй. Мне нравятся эти люди.

Даже очень. Занесу-ка я их в список на Рождественскую открытку.

Гай пересек комнату и навис над стариком.

– У меня нет времени соблюдать приличие. Начинай говорить, или я сверну шею твоей жене. Ты не забыл с кем говоришь и что из всех моих братьев, я самый смертоносный.

Он, что, просто угрожал сломать шею старой женщине?

Погодите. У него есть братья? Беги, Эмма, пока он не потащил тебя, чтобы воссоединится с семьей или не убил. Оба варианта… скверные. Очень скверные.

Артуро поглядел на жену, которая выглядело раздраженной, но не испуганной. Почему?

Я вдруг почувствовала, словно они были частью тайного клуба, в который меня не пригласили.

Она быстро кивнула и сказала.

– Мы ничего не хотим от Эммы, но Мааскаб хочет.

Тело Гая застыло.

– Что они хотят от нее?

– Кто такие Мааскаб? – спросила я. Конечно же, никто не ответил.

Роза заговорила, перебив Артуро, который собирался ответить.

– Все, что я могу сказать тебе, что моя сестра была отослана, когда ей было пять лет.

Старейшины боялись, что ее похитят. – Она смотрела на Гая, пока говорила, – Вскоре после этого за нашей деревней начали наблюдать Мааскаб. Они до сих пор приглядывают. И когда мы увидели Эмму, узнали ее и немедленно созвали старейшин, чтобы решить, что делать.

– Кто твоя сестра? – в отчаянии спросила я.

Гай поднял указательный палец, чтобы заставить меня замолчать. Хотела я ему ответить парочкой слов, но он прервал меня своим мощный, успокаивающим голос.

– Женщин по-прежнему забирают, – он замолчал, – мужчина?

Мужчина? Замечательно. Опять шифры. Это становится смешно.

Супруги покачали головами.

– Нет, – сказала Роза. – Но мы слышали, Мааскаб забирают молодых женщин из отдаленных деревень на юге Никарагуа.

– Или они охотятся на тех, кто несет ген, – добавил Артуро, глядя прямо на меня. – Хотя, я думаю таких мало осталось.

Я с трудом сглотнула.

– Кто-нибудь объяснит, черт возьми, что здесь происходит? – заныла я.

Роза положила теплую руку на мою.

– Твоя бабушка, Габриэлла, родилась здесь. Она была моей старшей сестрой. Мааскаб хотят тебя, потому что ты как она, первая рожденная женщина. Ты в твоей родословной…

– Достаточно! – Гай стукнул кулаком по столу.

Достаточно? У меня что-то было в крови.

"Плохие парни" Гая, которые я как предполагаю и были Мааскаб, хотели меня по какой-то ужасной причине. А эта женщина была сестрой мой без вести пропавшей бабушки.

Но он провопил "достаточно"?

– Ты не имеешь права, – закричала я – Мне нужно знать, что происходит!

Артуро покачал пальцем Гаю.

– Ты привел девушку обратно. Возможно Мааскаб ее уже заметили. И то что они не могут увидеть, найдут их подопечные.

– Со мной, она в безопасности от кучки сумасшедших священников, – сказал Гай.

– Хм! – фыркнула Роза, – Ты самонадеянный дурак. Где ты был, заперт в пещере?

– Вообще-то в Сеноте, – указала я.

– С 1940 года, – добавил Гай.

Я повернулась к нему.

– С 1940 года? Почему я не удивлена, что ты опустил эту деталь? – Я быстро произвела кое-какие подсчеты. Которые означали, что он встретил мою бабушку, когда она была ребенком.

Гай бросил на меня раздражённый взгляд.

– Сожалею, что забыл о такой важной детали, Принцесса Эмма, но я был занят… будучи проклят под водой!

– И что? Какого черта это имеет значение? – ответила я, – Не похоже, что ты занимался чем-то другим, кроме как раздражал меня до чертиков… – Я замолчала, когда мой разум врезался в стену.

Он действительно был в ловушке под водой семьдесят с лишним лет? Кто он, черт подери, такой? И какого лешего здесь происходит? Это не может происходить на самом деле. Просто не может…

Может быть я все еще в Нью-Йорке, лежу в коме в больнице, а это всего лишь сон.

Роза покачала головой.

– Мааскаб выросли. Их теперь тысячи – не включая тех, кто предан им. Единственное, что держало девушку в безопасности, так это то, что они не знали о ее существовании. Но сейчас, это уже не имеет значения, и скорее всего, за ней уже охотятся.

– Конечно. Почему, черт подери, нет? – всплеснула я руками.

– Разве другие не пытаются их остановить, – загадочно спросил Гай.

– Другие? – переспросила Роза, – Какие другие? Мы не видели тебя на протяжении шестидесяти лет, может больше.

Гай потер щетину на подбородке.

– Мне нужно вернуться, – сказал он, – Я должен выяснить, что случилось с ними. – Он смотрел на меня сверху вниз, его светлые, бирюзовые глаза сузились в ожидании. – Мне необходимо доставить тебя в безопасное место. Ты не можешь оставаться здесь.

– Этот безумный разговор заходит в тупик. Поскольку вы не заинтересованы отвечать на мои вопросы, я не вижу смысла слоняться поблизости. А так как я больше всего уверена, что это все не реально, то я просто буду представлять обратный путь домой. Если же это все не сон, то мне понадобится хороший мозгоправ. А их полно в Нью-Йорке. – Я направилась к двери.

– Эмма, это не сон, – Гай понизил голос, до почти гипнотически проникающего в череп тона, – И ты не можешь уехать домой. Если они знают, что ты здесь, то последуют за тобой.

– Ха! Видишь! – Я ткнула пальцем ему в лицо, – Это лишний раз доказывает, что всё не реально. Зачем кому-то меня преследовать? МЕНЯ! Я имею в виду… если кто-то думает, что это… – Я махнула рукой вниз по своему телу, – является стоящим для преследования, то они чертовы идиоты.

Опасный блеск сверкнул в глазах Гая, затем исчез.

– Я не уверен почему они хотят тебя, – ответил он, – но для безумства не нужна веская причина, Эмма. Как известно, Мааскаб убивают ради спортивного интереса. Эти кровожадные ублюдки, не моргнув глазом вырезали целую цивилизацию Майя.

– Спасибо. Я считала, прочитанную в Интернете теорию о похищении Майя пришельцами бредовой. Эта куда больше имеет смысл.

– Эмма, мне не до шуток. Мааскаб беспощадны. И они – причина по которой я пришел сюда, чтобы раз и навсегда уничтожить их. А теперь, я пришел к выводу, что им помогает предатель, кто-то из моих. Я просто не вижу другого объяснения их силе, их способности использовать темную энергию, и в том числе то, что они удерживали меня на протяжении семи десятилетий.

Холодок пробежал по моему позвоночнику, подсказывая, что, пожалуй, всё происходит наяву, а не во сне. Мое колотящиеся сердце говорило тоже самое

Иисусе, я просто хочу, чтобы со мной делились информацией.

– Кто из твоих? – спросила я.

– Сейчас есть только одно решение, – пробормотал он себе под нос, затем повернулся и обхватил меня за плечи, – Эмма, я должен идти.

Разве не иронично? Он хотел уйти, и теперь я не хочу, чтобы он уходил. Пните меня.

– Что ты собираешься делать со мной?

– Я позвоню кое-каким людям, которые отведут тебя в безопасное место, но я пока не могу пойти с тобой.

– Как долго?

– Я не знаю, карамелька. – Он не сводил взгляда своих гипнотических, бирюзовых глаз и затем нежно коснулся моей щеки. – Но ты должна пообещать, что не будешь связываться с теми, кого знаешь, и, если что-то случиться, ты не сможешь вернуться сюда. Ты даже не сможешь вернуться домой. Поняла?

– Нет. – Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Все что я хотела это быть нормальной. Друзья, прекрасная работа, парень, может быть маленький домик с огородом. Нормальной.

А что получила? Кровожадных жрецов Майя. Опасного, полуголого, одетого в юбку "мужчину". Жизнь в бегах. Навсегда. Это не хрена не нормально!

Лицо Гая исказилось, пока он смотрел, как я собиралась заплакать.

– Эмма, не делай этого.

Я ударила его в руку.

– Нет. Ничего не могу с этим поделать! Ты настолько мне испоганил жизнь. Я никогда не прощу тебя и…

– Что? Я пытаюсь спасти тебе жизнь, женщина.

– Тогда не уходи, не рассказав мне.

– Не рассказав, что?

– Всего! Ты должен мне! – Я чувствовала, как стены моего здравомыслия рушатся.

– Да, черт подери! Я перед тобой в долгу. И это значит, что я выполню свою клятву уберечь тебя, пока все это не закончиться.

– Клятву? Подожди… Ты не расскажешь мне, да? Ты жил в моей голове, мучил меня своим раздутым эго, сводил меня с ума своей ревностью. Потом, я рисковала своей шеей, чтобы освободить тебя. Но как насчет правды? Ты обещал мне ответы! Ты сказал, что поможешь выяснить, что случилось с моей бабушкой.

Глаза Гая сузились.

– Прямо сейчас, одна из самых больших проблем – твоя раздражающая, никчемная человеческая жизнь.

Я отвесила ему пощечину.

Дьявольская улыбка расползлась по его лицу. Он усмехнулся.

– И к счастью для меня, я не отвечаю маленьким девочкам, даже тем, которые спасают меня из Сенота. Но если ты еще раз так сделаешь, я с превеликим удовольствием перекину тебя через колено и отшлепаю.

Ну. Сделай это.

– Попытайся, долбаный ты Неандерталец. И твои шары еще раз отведают мое колено! – Я безрезультатно толкнула его.

Гай схватил меня за обе руки. Цепенящий страх пополз по спине, заставляя мои колени подогнуться.

Упс. Я забыла об этом.

Он поднял меня в воздух за плечи.

Тогда Роза проворчала.

– Вы, оба, прекратите эти детские заигрывания.

Заигрывания? На какой планете подобное называется заигрыванием? Возможно на планете Гая. Он назвал меня человеком, таким образом подразумевая что он таковым не является?

Он опустил меня и я встряхнулась.

– Есть одно место где я буду подальше от этого тролля.

Я повернулась к двери, обнаружив что Артуро блокирует мне путь.

Удивительно.

– Серьезно? – нахмурилась я. – Теперь вы на его стороне? Он грозил свернуть шею вашей жене две минуты назад.

– Он меня не пугает, – Артуро взглянул на Гая, – Ты можешь оставить полукровку с нами. У нас есть родственники в нескольких часах езды к северу, и мы сможем спрятать ее там.

– Полукровку? – Я почувствовала жгучую вибрацию от Гая, стоящего позади меня, но прежде чем я смогла повернуться, он схватил меня за талию.

– Мне жаль, карамелька, – прошептал он мне в ухо, – Но я дал клятву, и боги не приветствуют нарушение клятвы. – Я почувствовала резкую боль, охватившее моё тело.

 

Глава 15

Окидывая ласковым взглядом безмятежное лицо Эммы, Гай бережно держал ее обмякшее, безвольное тело, пока не убедился, что удар подействовал.

Ему не нравилось применять силу, в прошлом он не рассчитал и убил нескольких бедолаг.

Ну, они заслуживали смерти, и прошли века со времени его последней оплошности, но все же это грубый и опасный способ добиться согласия. Чертовски глупая женщина.

Почему она никогда меня не слушает? Ладно, нужно что-то сделать и увести ее из Бакалара.

Осторожно усадив Эмму на грязном полу в углу комнаты, Гай коснулся легким поцелуем ее лба и повернулся к наблюдающей за ними пожилой паре.

Те, кто знали кем и чем Гай являлся, никогда не были ему особо рады. Эти двое родом из деревни Петена, поэтому опасались ему подобных.

– Мне нужен телефон, – произнес он.

Сеньор Артуро залез в карман и протянул Гаю тонкий, плоский, прямоугольный прибор со светящимися кнопками. Гай изучал предмет, почесывая свободной рукой густую черную щетину на подбородке.

Последний раз, когда он видел телефон, у того были большая черная трубка и вращающийся диск для набора номера. Это было в 1940 году.

Да, через Эмму он слышал о сотовых телефонах и других современных устройствах, но это не означало, что он знал, как ими пользоваться или как они выглядели.

Впервые Гай почувствовал себя старым. "Еще слабым", – пронеслось в его голове.

– Как им пользоваться?

Он сунул телефон Розе и она быстро показала. Ладно, с одним разобрались.

На очереди: компьютеры, интернет и Порше 911 GT2. Эмма рассказала ему все о новых машинах. Он не мог дождаться.

Гай набрал номер, надеясь, что он не изменился – так и было.

Отдав пару указаний человеку, ответившему на звонок, на греческом, Гай завершил разговор.

– Команда моих учбенов в трех часов лета отсюда.

– Учбены? Они придут сюда? – нервно спросил Артуро.

Гай кивнул.

– Кто же еще?

– Просто… мы думали, что они миф.

Учбены едва ли относятся к той же категории, что и Лохнесское чудовище или Снежный человек. Впрочем, они практически отдельная раса, а их сообщество такое же древнее.

Но, несмотря на их устаревшие обычаи или военный стиль управления, они олицетворяли человеческую культуру и просвещение. Со своим языком, религией, школами и судебной системой. Первоначальной задачей Учбенов было служить в качестве человеческих солдат, своего рода армией, для сложных и порой жестких ситуаций, возникавших время от времени. Поскольку за века они доказали свою надежность, роль Учбенов возросла. С начала прошлого века они управляли капиталами богов, и были глазами и ушами в мире людей. Чтобы люди не думали, боги не вездесущи, хотя они могли просматривать почти каждое место в мире в любое время.

В чём выгода для Учбенов, чтобы верно служить богам?

Они владели недоступными для остальных людей знаниями, были невероятно богаты, и самое главное, имели могущественных союзников. Поэтому их преданность была неистовой, на грани фанатизма.

Артуро бросил взгляд на неподвижное тело Эммы.

– Что ты собираешься делать с девушкой?

Гай пожал плечами.

– Защищать ее.

– Также, как твой брат защищает женщин, которых использует?

Гая невероятно возмущало, что все думали, будто он причинит Эмме боль.

Такое невозможно. Но хуже думать, что один из его братьев вредил невинным женщинам. Но Гай был воспитан в своей среде и подчинялся своим правилам

А значит, никогда бы не поверил такому обвинению без доказательств.

Маленький телефон, зажатый в руке Гая, завибрировал. На экране высветилось: "Ждем снаружи. Твоя помощь будет вознаграждена". Эти ублюдки сообщили Мааскабам?

Гнев заполнил каждую клеточку человеческого тела Гая.

– Я когда-нибудь говорил вам, какое удовольствие получаю от наказания негодяев?

В глазах Артуро, посмотревшего на телефон, мелькнула паника.

– Вы все демоны! Мы пытаемся выжить. Они вылечили Розу своей магией.

Вдруг что-то щелкнуло в голове Гая от слов Артуро. Жрецы уже "вылечили" Розу.

– Вы помогли им схватить Габриэллу?

Артуро согласно кивнул. Ни намека на раскаяние или стыд.

– Мааскабы назвали свою цену, поэтому мы разыскали Габриэллу. Она была рада встретиться с умирающей сестрой, о которой никогда не знала. Когда мы объяснили ей, что никто не должен знать, куда едем, иначе ее семья будет в опасности, она не задавала вопросов.

Ярость забурлила в Гае.

– Так ты позволил им ее убить!

Он хотел избить мужчину, медленно его мучить.

Возраст его не оправдывал, только добавлял вины. Пожилые люди должны лучше это понимать.

– Ты заманил ее сюда, воспользовался её добротой, чтобы спасти свою подлую жену. Надеюсь боль, которую ты скоро почувствуешь, вывернет твою душу наизнанку, хотя ты заслуживаешь худшего

Он думал не только о страданиях Габриэллы и Эммы, он говорил о своих собственных. Несколько месяцев назад, когда Габриэлла пропала, мир Гая превратился из медленной пытки – где единственным лучиком света была Эмма – в настоящий ад.

Он ощутил, когда что-то случилось. Ее страх и отчаяние проникли сквозь землю и тяжестью легли у него в животе. Днем и ночью он молился, пытался ментально достучаться до братьев и сестер, умоляя ее спасти. Они же должны защищать ее, потому что связаны.

Но Гай не слышал о них с тех пор, как прошел через портал около семидесяти лет назад. Почему? Неизвестно. Может, они от него отвернулись? Или просто не знали, где он? Так или иначе, он лишь беспомощно ощущал, как мучающийся свет Габриэллы ускользал, забирая с собой связанную с ней частичку его самого.

На этом месте зияла пустота, усиленная, болью Эммы, которая носила свет Габриэллы и в которой текла ее кровь.

– И, полагаю, Эмма должна стать следующей платой Мааскаб? Верно, подлый человечишка?! Сейчас же говори, сколько их снаружи? – спросил Гай.

Артуро быстро глянул на Розу.

– Трое, но придут больше. Надеюсь, они отрежут тебе голову и отправят обратно в этот Сенот. – Он посмотрел на Эмму. – Глупая девчонка заслуживает смерти за то, что тебя освободила. Ты-дьявол!

Гай схватил мужчину за шкирку, поднял его до уровня своих глаз и в последний раз на него посмотрел. Серый.

Свет в его глазах был серым. Совсем немного до черного.

– Жаль, у меня нет времени заставить тебя страдать по-настоящему, старик.

И свернул Артуро шею.

Роза закричала и бросилась к двери. Со скоростью света Гай догнал ее и легким движением свернул ей шею. Старушка соскользнула на пол.

Гай быстро обыскал двухкомнатный домик на предмет оружия. Он не собирался драться с Мааскаб, иначе Эмма могла пораниться, но он был бы дураком, оставаясь безоружным.

Увы, он нашел только несколько больших кухонных ножей.

– Будем надеяться, я быстрее, чем они.

Он перекинул Эмму через плечо и выпрыгнул в окно.

 

Глава 16

Я проснулась с болезненным, мутным туманом в голове, похожим на тот, который бывает утром после смешивания текилы с транквилизатором для животных.

Из-за смутности и тумана в голове, возросшего десятикратно, на осознание, что я больше не нахожусь в душных джунглях Мексики, мне потребовалось несколько минут.

Я лежала на роскошном, пушистом оазисе в виде постели с горой подушек и одеял. Открытая комната была размером с небольшую страну, украшенную красным кафелем Сальтильо на полу, красочными картинами до испанского периода и целой стеной книг.

Даже нашлось место для небольшой зоны отдыха, где стоял диван из мягкой, коричневой кожи и журнальный столик, на котором лежала кипа журналов.

И где же это я? И где Гай?

На противоположной стороне комнаты, через белые занавески проникала дымка раннего утра.

Вяло поднявшись с кровати, я протащилась по комнате и приоткрыла материал, обнаружив за ним две французские двери, ведущие на балкон.

У меня остановилось сердце. Холмы с пышной зеленью, километрами виноградных лоз и спелым виноградом? Как в моем сне. Этого не могло быть. Я умерла? Или вновь в коме?

Я вышла на балкон, округлив губы в немом "нет".

Та же самая вилла, вплоть до красно-розовой бугенвиллии , поднимающейся и закручивающейся над арочными окнами.

Но я не была мертва. Ветер доносил до меня приземленный аромат виноградника. И я могла слышать отдаленный шум самолета. Все это наяву.

Спотыкаясь, я вошла внутрь, массируя виски. Гудение в голове было почти невыносимым.

– Куда-то собралась? – В дверном проеме, скрестив руки на груди, стоял ухоженный, волнующе красивый мужчина, не старше тридцати лет. Он был одет в сшитый на заказ черный костюм и рубашку темно-фиолетового цвета.

Короткие черные волосы в элегантном беспорядке. На фоне оливковой кожи лица, его золотистые глаза сверкали яркой энергией. Он обвел меня взглядом, потом еще раз? Ух ты, он три раза меня осмотрел.

Я вздрогнула, осознав, что передо мной не милый мальчик ростом в шесть футов два дюйма, он наделен смертоносной энергетикой. Еще один опасный мужчина.

Что же, как говорилось в мудрой команде Кин, кстати, мне очень нравилось это название, "Когда тебя приперло к стене, не стоит показывать страха".

– Где я, черт возьми? – спросила я лучшим своим тоном дерзкой девчонки.

– В Бароло , – ответил он с акцентом. Вероятно, испанским.

– Бароло?

– Италия. Ты в Италии. – Он не возвел глаза к небу, но я была уверена, что он хотел это сделать.

– Ага. Жаль, что у меня не было времени освежить географию перед похищением. Глупая американка. А ты кто, черт побери, такой?

Он слегка склонил голову.

– Томмазо. Меня попросили присмотреть за тобой во время твоего здесь пребывания.

Я потерла шею.

– Ну, Томмазо, как давно я уже в Бароло?

– Я привез тебя вчера вечером на частном самолете мистера Сантьяго.

– Мистер Сантьяго? Ты имеешь ввиду Гая?

Он кивнул

У Гая есть частный самолет? Одежды нет, но есть самолет. Ладненько.

– А это место? Оно тоже его? – спросила я.

И вновь Томмазо кивнул.

Христос. Рай из моей комы – это итальянская вилла Гая? Учитывая мою ненависть к нему, это лишь немного портит кайф. Когда умру, придется выдумать новый рай.

Но как я могла так ясно представить это место? Даже если Гай когда-то описывал его – чего я не помнила – не было логики, как я могла до мелочей представить виллу.

Может наша связь более глубока, чем я думала.

– И этот ублюдок не пошел со мной?

Он отрицательно покачал головой.

– Как на счет упоминаний о моей бабушке?

– Нет. Извини.

Теперь официально. Я очень, по-настоящему ненавидела Гая

Помимо того, что он воспользовался ситуацией с исчезновением бабушки ради свободы, погребения моей жизни, вранья и почти моей смерти в Сеноте, он к тому же устроил сумятицу в моих гормонах, сказал, что мне грозит опасность от каких-то ужасных колдунов, вырубил меня, а затем бросил с красавцем-близнецом доктора Зла?

Если я когда-либо вновь увижу Гая, кастрирую эту сволочь тупым ножом или ложкой. И сохраню себе виллу.

– Где он, дьявол его разбери?

Томмазо улыбнулся, но улыбка вышла снисходительной.

– Он предупредил, что ты задаешь слишком много вопросов.

– Ну, ясное дело. Против моей воли меня привезли в чужую страну, и я пережила самое травмирующее событие в жизни. – В голове все еще был туман, а гул чужих голосов звучал громче, чем когда-либо. У меня закружилась голова.

Пугающе быстро Томмазо кинулся ко мне, схватил за руку и отвел к дивану.

– Давай-ка я тебе помогу.

Он сильно сжал мою руку. Я хотела вскрикнуть, но решила, что "ах!" подошло бы больше; какой-то извращенец одел меня в легкую, белую ночную рубашку. Весьма прозрачную.

– Бог ты мой. – Я быстро села и прикрыла грудь руками. – Ты меня одевал?

– Нет, – отрезал Томмазо. – Пришлось тянуть жребий. Я проиграл.

Я резко повернула голову в его сторону; он вновь нависал надо мной, скрестив руки на груди. Видимо так ему проще удерживать палку, засунутую в его зад.

– Не волнуйся. За тобой хорошо присматривали, – сказал он, наводящим на размышления тоном.

Нож. Пистолет. Атомная бомба. Эти мужчины могли медленно и мучительно умирать, если в моих руках оказался бы один из этих предметов.

– Мне нужна нормальная одежда, и я сама оденусь.

Томмазо склонил голову.

– Я прикажу принести что-нибудь сейчас же. И если есть что-то еще, что тебе нужно…

– Телефон. – Родители, ожидающие моего звонка, должно быть позвонили в отель и выяснили, что я не регистрировалась.

Их паника, вероятно, вышла за пределы возможного, особенно учитывая нашу историю с исчезновением членов семьи.

– Прости, но никаких звонков. Мистер Сантьяго сказал, что этим ты лишь усугубишь свои беды.

Дерьмо. Из всевозможных сценариев, стать пленницей Гая я боялась больше всего.

Я не могла позволить такому случиться. Не могла. Я решила изобразить перед Томмазо "беспомощную девушку в беде" и посмотреть куда меня это приведет.

– Я? А он не упоминал ужасы и вероломства, которые причинил мне? Или, как дважды почти убил меня? Он рассказывал, что преследовал меня всю мою жизнь и чуть не свел с ума?

Вытащив из внутреннего кармана пальто блокнот и ручку, Томмазо протянул их мне.

– Если что-то еще нужно, составь список. – Он повернулся к двери. Не сдавайся Эмма.

– Но, моя семья… все подумают о самом худшем. После пережитого с бабушкой, они должны знать, что со мной все хорошо

Он остановился, сжав ладонью дверную ручку. Крохотный проблеск эмоций скривил выражение его лица.

– Если ты свяжешься с ними, им не придется думать о худшем. Мааскабы очень эффективны в шпионаже и магии. Отследив звонок, они тебя убьют.

– Это невозможно. Кто захочет причинить мне вред? Я обычная девчонка с Манхеттена. Вот и все.

– Ты так ничего и не поняла? – Томмазо бросил на меня пристальный взгляд.

– Нет. В том то и дело – нет. Даже если Гай прав на счет жрецов, откуда им знать кто я и кто мои родители? Ведь вы привезли меня сюда? Ни единая душа не знает, что я направилась к Сеноту, помимо того мальчугана, который даже не имеет представления кто я, и… – Я встала, растерянная и шокированная, чтобы смущаться. – Разве что Роза и Артуро. Думаешь, они помогают Мааскабам?

– Я не думаю, а знаю, – ответил он.

– Не может быть. Такая милая пожилая пара не могла. Я уверена в этом факте? Из-за того, что Роза сестра моей любимой бабушки не значило, что и она стала бы обо мне заботиться. Но я верила, что кровные узы все же что-то значили.

Должна верить в это. Я планировала вновь поговорить с Розой и узнать все, что смогу о ней и о родственниках, которые еще могли у меня быть. Могло оказаться, что у меня куча двоюродных теток и дядей, или кузенов.

Но почему бабушка не рассказывала мне о них? Или родителям? Они вообще знали?

Затем в голове возникла другая мысль.

О, нет…

– Родители? С ними все в порядке? Они в безопасности?

– Можешь рассчитывать на это, – сказал Томмазо, с экзотическим акцентом.

– Прости. Я не разговариваю с "магической восьмеркой".

– Они ведут себя, как родители, у которых пропала дочь. Если ты с ними свяжешься, они начнут действовать иначе. Мааскабы узнают об этом и используют их в качестве рычага давления – они надеются, что сделаешь такой шаг.

Ситуация была намного хуже, чем я представляла. Как вышло, что моя жизнь сделала крюк в такую печаль, когда я находилась на полпути к нормальной?

По лицу начали течь слезы.

– Зачем я им? Почему никто не рассказывает мне, что происходит? – спросила я. Да. Да, опять вопросы.

Он открыл дверь и вышел, качая головой.

– Стоило бы догадаться, что короткая соломинка ни к чему хорошему не приведет. Ты задаешь слишком много вопросов.

Короткая соломинка? Лживый, бессердечный головорез.

Спустя час безымянный мужчина с холодным выражением лица вернулся, неся с собой поднос с тарелкой свежей пасты и теплым хлебом, и несколькими пакетами с совершенно новой одеждой: штаны для йоги, футболки, несколько спортивных бюстгальтеров и… розовых стрингов?

Ну конечно. Не хотелось бы быть в плену без стринг.

Обыскав ванную, я нашла тонну припасов, самыми удивительными стали: кондиционер, новая зубная щетка и флакончик FlowerBomb . Пятизвездочная тюрьма.

Но несмотря на внимание к деталям и средства по уходу за волосами в сотню баксов за штуку, меня все же удерживали здесь против воли, и я была очень зла. Родители будут волноваться и ради чего?

Должен быть способ дать им знать, что я жива и рассказать о Мааскабах, не подвергая их опасности.

Черт, я даже не была уверена, что вся эта ерунда об угрозе злобных Мааскабах правдива. Рассматривая это, я задалась вопросом, а что мне вообще известно? Только то, что рассказал Гай и его злой дружок

Так или иначе, кто они, на хрен, такие? Из всего известного мне, их можно считать плохими ребятами.

 

Глава 17

Пленение. День второй.

Я свернулась на кровати, морщась и стараясь не обращать внимания на жужжащие голоса. И вновь их громкость была увеличена на тон.

Я желала уже разобрать что они говорят.

Я распахнула глаза.

– Христос! Откуда ты взялся? – Сбоку от кровати стоял Томмазо и смотрел на меня. Жу-у-у-у-тким взглядом.

Я включила лампочку, стоящую на прикроватной тумбочке. Что и говорить, выглядел Томмазо лучше меня. Одетый в костюм в полоску и темно-синюю рубашку, плотно облегающие его идеальный, пример для подражания, мужской стан.

Отвратительно. На самом деле мужчины не должны быть такими красивыми. Особенно, когда я провела несколько часов, ворочаясь взад-вперед в кровати.

Сев, я схватила резинку и ожесточенно собрала волосы в хвост.

– Вечно эти вопросы, – сказал он, качая головой.

Я посмотрела вниз на свою одежду, чтобы убедиться, он не играет в Барби и не переодел меня в розовое неглиже.

Облегчение. Я все еще одета в футболку, брюки для йоги и, да, розовые стринги.

– Пошел ты! Чего тебе надо?

– Ты выглядела расстроенной. Тебе плохо? – спросил он.

Как он мог…

– Вы, парни, за мной следите? Здесь камеры?

Я повертела головой по сторонам.

Он не ответил, что означало "да".

– Черт побери. Лучше бы все это не оказалось на Ютубе, – предупредила я и натянула пуховое одеяло до подбородка.

– С тобой всё в порядке? – снова спросил он.

Я предположила, Томмазо подразумевал физическое состояние, но он, возможно, сомневался о моей вменяемости в целом.

В любом случае, я отказалась ему отвечать, не сильна в вежливой лжи, и не собиралась говорить "нет". Хныканье казалось бессмысленным, к тому же неубедительным. Но честно говоря, я чувствовала себя совершенно больной; гудение других голосов становилось громче, и я не могла заснуть.

– У тебя есть снотворное? – спросила я. Если он скажет "нет", я попрошу дюжину хот-догов или другую калорийную вкуснятину.

– Тебе плохо? – снова, как робот, спросил Томмазо.

– Обычно я задаю вопросы, помнишь?

– Мистер Сантьяго хочет, чтобы о тебе хорошо заботились. И, если тебе плохо, я пошлю за врачом. Это не вопрос.

Он говорил правду?

– Снотворное. Пожалуйста, принеси таблетки. Это не вопрос, – ответила я низким, насмехающимся тоном.

Ни намека на улыбку на его лице. Может, идея развеселить его была не самой удачной.

Мне нужно было перетянуть его на свою сторону, чтобы разузнать о происходящем и, возможно, даже послать сообщение родителям. Если бы я была суперудачливой, он помог бы мне задушить Гая, когда придет время.

Время снова менять тактику.

– Я не могу заснуть, потому что очень беспокоюсь. Моя семья думает, случилось что-то ужасное, а я их единственная дочь. Можешь себе представить, каково им, ведь я никогда не уезжала больше, чем на несколько дней…

– Меня это не касается, – холодно прерывает он.

Я вновь это увидела, эмоция, пульсирующая прямо под холодной внешностью.

– Конечно касается, – возразила я. – Ты держишь меня здесь.

– Твоей семье будет гораздо хуже, если ты будешь мертва. Ты хоть представляешь в какой опасности? – спросил он.

Поднявшись с кровати, я встала прямо перед Томмазо.

– Откуда мне знать? Мне никто ничего не говорит, даже при том, что это моя жизнь. Разве не я должна решать нужна ли мне защита? Что, если я умру, как бабушка? Я ничего не знаю, ведь ты мне не рассказываешь, а потом ты отнял у меня последнюю возможность увидеть или поговорить с дорогими мне людьми. Разве я не имею право знать, что происходит, чтобы самой сделать выбор? – В его золотистых глазах появилось обеспокоенность. Я определенно подбиралась к нему. – Прошу. – Я схватила Томмазо за руку и смотрела в его глаза, надеясь ухватиться за эмоциональный крюк. – Я не хочу умирать. Не хочу, чтобы родители умерли, но я не ребенок. У Гая нет прав держать меня в неведении или в плену. Я сама должна решать стоит ли рисковать и рассказать родителям, что жива.

Он тяжело выдохнул, взъерошил обеими руками волосы и сжал челюсти, а затем, будто кто-то нажал кнопку активации режима "робот" и Томмазо вновь стал суровым.

Прочистив горло, он дернул рукав и поправил квадратную, серебряную запонку.

– Мне жаль…

– Эмма, меня зовут Эмма Кин. – Я вспомнила, что самое первое в установлении связи с людьми – напоминание полного имени.

– Мисс Кин, понимаю все, что ты говоришь, поверь. Но я дал клятву и не собираюсь ее нарушать. Это повлечет более серьезные последствия.

– Какие последствия? От Гая? За помощь мне он побьет тебя?

– Да, мистер Сантьяго будет одним из последствий.

– Что бы он сделал? Кто он такой?

В глазах Томмазо появился огонек веселья.

– Что? – спросила я

– Ты и вправду не знаешь кто он? – Он издал слабый смешок. Как грубо.

– Почему ты продолжаешь задавать этот вопрос? Очевидно же, что не знаю. Из-за этого я постоянно, раздражающим тоном, задаю вопросы.

– Тогда, тебе придется довериться мне. Ты ни за что не захочешь иметь в числе врагов мистера Сантьяго или кого-то из его… окружения.

– Мистер Гай Сантьяго может поцеловать меня в задницу.

Томмазо фыркнул.

– Ну, когда он вернется, сама скажи ему об этом. Уверен, он угодит твоему желанию, ты подходишь под его тип.

У Гая есть свой тип девушек?

– Откуда ты знаешь?

Он улыбнулся, сверкая ямочками на щеках, и я вынуждена была признать, даже для придурка, у парня действительно милая улыбка.

– Ты подходишь под вкусы любого, Эмма.

Любого? Для меня это новость. Стоило бы кому-то напомнить об этом "любому".

Томмазо добавил.

– И я сомневаюсь, что он прошел бы через такие неприятности ради твоей безопасности, если бы ничего к тебе не чувствовал.

– Ты ошибаешься. У него просто комплекс повернутого на защите отца.

– Угу, – снисходительно протяну Томмазо.

– Ладно, когда он вернется? – я вновь села на кровать, скрестив руки на груди.

– Мистер Сантьяго никому не рассказывает о своих планах, но звонит раз в день, чтобы проверить как ты, так что я передам ему твой вопрос.

– Еще, пожалуйста, передай, что он высокомерный ублюдок. И если он вскоре не появится здесь для объяснений, я его прибью

Улыбка Томмазо померкла.

– Не говори так. Никогда. Местные люди примут эти слова всерьез.

– Какие люди?

Он повернулся к двери.

– Час любопытства закончен. Я пришлю врача.

 

Глава 18

– Это плохо. Очень, очень плохо. Эмма оторвет мне голову. – Схватив серебряный фонарик, Гай, с поникшими плечами, сел на валун рядом с огромным подземным Сенотом.

Особая пещера, находящаяся в часах пути от дороги, меньше всего использовалась для порталов и, к сожалению, была его последней надеждой.

У Гая дрожали руки, серьезность ситуации сбила спесь высокомерия с него и ее заменила совершенно новая эмоция: уязвимость.

Он чувствовал себя беспомощным. Он. Вотан. Один из могущественных богов посветил лучом фонарика на воду, не зная, что делать дальше.

– Еще слабость. – Он возмущенно покачал головой.

После того, как Гай убежал от Мааскаб вместе с потерявшей сознание Эммой на руках, он встретился с Учбенами у старого форта на берегу озера.

Они быстро отчитались, а также потвердели отсутствие других богов за почти шестьдесят лет – всех, кроме Симил, которую часто видели рядом с несколькими цитаделями Мааскаб, последний раз – примерно десятилетие назад.

Затем стражи снабдили Гая припасами, оружием и одеждой, о которых он просил, включая один из этих крошечных прямоугольных телефонов, и ушли вместе со Спящей Красавицей и его подробными инструкциями о ее заботе.

Гай вернулся обратно к своему Сеноту – где провел в ловушке семьдесят лет – но, когда он погрузился в воду и произнес древние слова, открывающие портал, ничего не произошло. Ни одного жалкого маленького проблеска.

Возможно ли, что проклятие, пленившее его, каким-то образом запечатало проход в его мир?

Только когда Гай добрался до другого портала, а потом еще и еще, наконец, добравшись до последнего Сенота, он понял, что они все закрыты.

Заколдованы. Он чувствовал, исходящий от поверхности воды запах ядовитой энергии. Он не осмеливался войти в воду. Этого не могло быть. Невозможно.

Но больше всего Гая тревожило, что другие боги по необходимости умели создать новые порталы, они с легкостью могли это сделать.

Конечно, создавать нужно было из их мира, но для подключения к реке Тлалок, подземному каналу энергии, текущему в этот мир, потребовалось бы не так много усилий.

Но этого не произошло, и в этот момент ошеломляющее понимание захлестнуло Гая: тот гул голосов в голове Эммы – не случайные отголоски или бессмысленный шум, передачи которого она принимала своим сильным разумом, подобно спутниковой тарелке.

Это голоса других богов, пойманных в ловушки.

Как такое могло произойти? Как вообще возможно, что Эмма их слышит?

Вероятно, благодаря ее связи с ним? И почему Эмма не могла понять их?

Черт, он даже не приблизился к пониманию этой связи. На самом деле, не было никакого объяснения их связи; никто прежде не наследовал связь.

С другой стороны – Пиелы совершенно новый вид. Еще так много предстоит о них узнать.

Сейчас ему стоило бы сосредоточить энергию на более важном.

– Я вернусь, чтобы освободить тебя, друг мой, – произнес он воде, подозревая, что внутри был бог.

И Гай вновь подумал об Эмме. Она – самая плаксивая женщина, когда-либо рождавшаяся на планете, но у нее сердце воина.

Она в ярости из-за похищения, но взорвется стоит ей узнать, что придется вернуться в Мексику и освободить остальных, выполнить задание, которое он не мог выполнить, не рискуя вновь оказаться в ловушке.

Но Эмма смогла сломать водяную ловушку, разрушив проклятье. Она – единственное решение, приходившее на ум Гаю.

В груди начала нарастать тревога. Он не хотел расстраивать Эмму, и тоже скучал по ней.

Двадцать два года они делили существование. Расставание настолько болезненно, что практически сбивало с ног.

– Подождите-ка. Я на самом деле боюсь? Столкновения с девчонкой? И… я скучаю по ней? – вслух произнес Гай. – Мне нужно вернуться домой. Человеческое существование сводит с ума.

 

Глава 19

Бароло. Италия.

Я стояла под горячим душем, подставив под сильные струи ноющую шею. Закрыв глаза, я начала водить по телу шелковистым мылом с ароматом розы.

Впервые за несколько дней мой желудок был спокоен. Блаженство.

Я повернулась, чтобы вода размяла напряженные мышцы сбоку шеи.

– Эмма, ты неотразима в этом наряде, – послышался мелодичный голос, полный греха.

Я ахнула и отпрыгнула к холодному белому кафелю. Он стоял в душе, в ярко-бирюзовых глазах светилось веселье, сквозившее через мрачные тени, которые обволакивали его тело.

– Я ждал возможности снова с тобой поговорить, но, похоже, ты мало спишь в эти дни.

Сон? Конечно.

Это сон! Я облегченно вздохнула, размышляя, смогла бы я вызвать вкуснейший хот-дог. Давненько не ела вредной пищи. Или может бельгийский шоколад. Я закрыла глаза, но ничего не произошло.

– Черт побери. Ладно, тогда достаточно, чтобы черная туча исчезла.

Он мягко рассмеялся, и туман начал рассеиваться.

– Как пожелаешь.

Я в шоке уставилась на него, он был похож на Гая, золотисто-коричневого цвета кожа на вид казалась гладкой и шелковистой.

Длинные черные волосы намокли, мускулистый живот оканчивается канатами мышц, по диагонали пересекающие бедра в форме V над его большим толстым пенисом.

Ну, снимаю шляпу перед моим подсознанием за попытку, но почему-то это видение не шло ни в какое сравнение с Гаем. Не поймите меня неправильно, мужчина был потрясающим.

Это как сравнивать крем-брюле и бельгийские шоколадные трюфели, которые я только что пыталась наколдовать. Я бы с блаженством съела одно из них, но только шоколад заставлял мои глаза лезть на затылок.

Кожа Гая чуточку более сияющая, а волосы немного длиннее. К тому же он выше и, без сомнения, крепче. Потом размер его мужского достоинства – не то, чтобы я измеряла – был изрядно значительнее. Однозначно, Гай – бельгийский шоколад.

Да, черт возьми. Теперь я официально вдвойне ненавидела Гая. Даже мужчины моей мечты не могли с ним сравнится. Это совсем неправильно.

– Закончила? – он насмешливо выгнул темные брови. Нет, не настоящий.

– Поскольку это просто сон, и ты не настоящий, можешь помыть мне волосы и побрить ноги?

– Сон, да. Но я также реален, как и ты. Это единственный способ, когда я могу с тобой связаться

Вдруг, мне перестал нравится этот жаркий сон. Надеясь поменять картинку, я зажмурилась и начала думать о туфлях.

– Эмма, это не сработает, – произнес он. В этот раз тон голоса изменился, напоминая Гая, когда тот что-то от меня хочет. – Мне нужно твое обещание, что ты не сбежишь, – приказал он.

Я распахнула глаза.

– Сбежать?

– Я посылаю за тобой кое-кого, на самом деле, нескольких людей. Их появление напугает тебя, но ты не должна убегать. Иначе, с теми, кого ты любишь случится что-то ужасное.

Черт, влипла.

Звучало угрожающе. Что за паршивый сон. Я выключила воду и вышла из душа, завернувшись в пушистое белое полотенце.

– Что ужасного?

– Хочешь узнать? Тогда беги.

– Зачем я тебе?

Я кинула ему полотенце.

– Ты принадлежишь мне, – невозмутимо ответил он и позволил полотенцу упасть на пол, даже не попытавшись его поймать.

Мурашки пробежались по моему телу. Я вошла в спальню и огляделась вокруг. Здесь есть что-нибудь, что помогло бы мне проснуться?

Мне не нравилось, куда все шло, и по какой-то причине, я начинала ему верить. Это не просто сон и как-то мой радар самосохранения уловил это.

– Извини, но я никому не принадлежу. – Я взяла ручку с ночного столика. "Проснись. Проснись, черт возьми". Я ткнула ручкой в ладонь.

Вдруг мужчина схватил меня и бросил на кровать, придавив сверху.

– Обещай или я прикажу им убить тебя на месте.

Его голос низко вибрировал, рикошетом отдаваясь в моей голове и оставляя после себя болезненные осколки.

Я извивалась под ним.

– Не имею понятия, что это за глупая игра, но, если ты настоящий, тогда должен знать, на меня запугивания не действуют.

Он приподнял торс, прижимая меня голыми бедрами.

– Я не любезничаю с людьми, которые медлят и не выполняют моих приказов. Мне так больше нравится.

Его член начал твердеть, и я осознала, что только мое полотенце нас разделяет.

Я запаниковала. Мне бы выиграть время, чтобы я могла проснуться. Нужно было отвлечь его, пресекая любые мысли о невозможном.

Это не случится. Никак. Что означает. Даже не во сне.

Я расслабилась и посмотрела ему в глаза.

– Это правда?

– Что?

– То, что мужчины, принуждающие женщин к сексу, также любят заниматься этим с животными? Я читала об этом в статье. Козы, овцы, знаешь ли. Может мне поблеять, так тебе будет легче? Беее.

Ладно, я сказала ерунду. Но это все, что я смогла придумать, а его изумленное, брезгливое выражение лица говорило само за себя. Я его совершенно шокировала.

Оцепенение на его лице быстро сменилось гневом, потом последовал удар наотмашь.

Сон или не сон, было чертовски больно. Слепая, глупая ярость охватила меня.

– Пошел ты. – Я попыталась пнуть его коленом, но он навалился на меня своим весом. – Томмазо! Томмазо! – завопила я. Может быть, чудо случится, и я закричу в реальной жизни.

– Заткнись! – Он снова грубо ударил меня по лицу; кровь хлынула из носа. – Если ты сбежишь, я найду тебя и убью! – прокричал он мне в ухо и начал сильными руками выдавливать воздух из моих легких.

– Я не сбегу, – прохрипела я.

– Хорошая девочка, – ответил он, затем освободил меня.

Я свернулась в клубочек и прикрыла рукой свой нос.

– Эмма, что за черт? С тобой все в порядке? Томмазо стоял надо мной с выражением ужаса на лице.

Я сделала глубокий вдох, с облегчением чувствуя, как воздух возвращается в легкие.

Я пробежалась пальцами по своему носу, слава богу, он цел, но боль от мужского удара еще ощущалась.

Бесспорно, это был самый жуткий кошмар в моей жизни.

– Просто плохой сон. Ик!

– Ты кричала, как будто тебя душили.

Томмазо сел рядом со мной и прошелся руками по моему телу, проверяя нет ли повреждений. К счастью, я носила пижаму.

Я села и спрятала голову в оазисе его широкой груди.

Поначалу неохотно, он скользнул руками вокруг меня и обнял.

– Что случилось, Эмма?

Я икнула несколько раз, прежде чем смогла связно мыслить.

– Я не могу объяснить.

– Не можешь? Или не хочешь? – Он погладил мой затылок, проследив пальцами длину локонов.

– И то, и другое. Но, пожалуйста, не спрашивай. И не позволяй мне снова заснуть.

***

Когда я открыла глаза, было позднее утро, я была одна. Томмазо не только ушел, но и позволил мне снова заснуть. Представьте себе. Почему я думала, что он сделает мне какие-то поблажки?

Я посмотрела на дверь в ванную, слишком напуганная, чтобы войти. Что если я снова увижу сон, и этот монстр вернется?

И где Гай? Он обещал, что со мной никогда не случится ничего плохого, но вот я здесь. Испуганная.

Удерживаемая против своей воли. Хуже всего, он даже не позаботился послать мне письмо или позвонить. Ничего. Он просто бросил меня здесь.

Ему нет до меня никакого дела. Никогда не было. Больно. Грубое пробуждение. Теперь мне придется самой за себя постоять.

Я осторожно, на цыпочках вошла в ванную и включила свет, и с облегчением вздохнула, увидев пустую комнату. Посмотрела в зеркало.

Я не увидела никаких следов на лице, но мне все еще было больно. Шея и нос болезненно чувствительны, будто покрыты невидимыми синяками.

Я провела рукой по лицу, затем изучила красные прожилки в своих воспаленных глазах. Легкий блеск вокруг моей шеи привлек внимание. Это была изысканная серебряная цепочка с черным камнем-амулетом размером с монету. Я молча смотрела на нее несколько секунд.

– Считается, это помогает от кошмаров, – произнёс голос.

В дверях стоял Томмазо, одетый в черные джинсы и футболку, которая плотно обтягивала его грудь и выпуклости бицепсов. Если бы ткань могла говорить, она бы сказала: "Везет же мне". Он не был сплошной двухметровой горой впечатляющих мускулов, как Гай, но худощавым и хорошо сложенным. Любая женщина не смогла бы остаться равнодушной.

Кроме меня, которая только и делает, что ненавидит мужчин.

– Я принес тебе завтрак. – Он поднял бумажный пакет и встряхнул его. – Свежие рогалики и крем-сыр.

Я не знала, что сказать. Он на самом деле ослабил охрану, и я была слишком расстроенной, чтобы устоять перед любым проявлением доброты, даже от подручного своего тюремщика.

– Спасибо, – пробормотала я.

– Я тут подумал, прекрасный день для прогулки. Почему бы тебе не поесть, принять душ, потом я зайду за тобой. Просто постучи в дверь, когда будешь готова.

– Ты разрешишь мне выйти из комнаты?

Я начала строить планы побега.

– Даже не думай. По всей территории расположены сотни датчиков движения и везде охрана.

"О, черт. Тогда, может, я смогу тайком позвонить".

– И все внешние телефонные линии надежно перекрыты, – добавил он.

Что? Он читает мысли?

– Я ничего не замышляю, просто счастлива выбраться из этой комнаты, – солгала я.

Он поднял одну бровь, показывая, что не верит мне. Умный мужчина.

– Томмазо?

– Время вопросов?

– Как ты догадался? Что ты такое на самом деле?

– Ты спрашиваешь, человек ли я?

Я кивнула.

– Да, – произнес он.

– Ты знаешь, что Гай не человек, и тебя это не беспокоит?

– Нет.

– Есть ли еще такие же, как он?

– Да, – ответил он.

– Они опасны?

– Смертельно.

– О! – Я так и думала, что он это скажет.

– Но, – добавил он, – они не убивают без причины.

– Ты хочешь сказать, беспощадные, но у них есть совесть?

Я могла уловить суть – я смотрела "Властелин Колец" пять раз. Вигго… классный.

Томмазо кивнул.

– Вроде того.

– И ты все еще ни за что не скажешь мне, кто или что они?- спросила я.

– Не сегодня.

– Но почему? Я имею в виду – чего ты так боишься?

– Эмма, я Учбен. Мы никогда не боимся.

"О, боже! Хоть какая-то информация. Он Учбен! Подожди…"

– Что за Учбен, черт возьми?

Он слегка улыбнулся.

– Мы древнее сообщество воинов, служим мистеру Сантьяго и его товарищам.

– Ты опасен?

Он гордо улыбнулся и открыл дверь.

– Конечно.

Мой желудок сжался.

– Но в хорошем смысле, верно?

– Просто постучи.

Он повернулся и закрыл дверь.

***

Я чувствовала, Томмазо многого не договаривает, что-то не сходилось в его внешне безупречном рассказе.

Что бы это ни было, это его проблемы; мне бы собственные решить, например, безопасность моей семьи и разбитая вдребезги жизнь.

Не говоря уже о Гае, я не знала, где он был – но нам с ним нужно многое прояснить – моя жизнь не наладится, пока я не получу ответы. Может быть, он преследовал Мааскаб. Может быть, он уже отыскал мою бабушку.

Я съела вкуснейший, сдобный рогалик и приняла самый быстрый в мире душ; все еще была в шоке от ночного кошмара. Одела джинсы – и, да, другие глупые стринги тоже – футболку и шлепки.

Выбор одежды у меня невелик, но я гораздо больше беспокоилась о своей жизни, чем о моде. Впервые.

Я собрала непослушную массу своих кудрей в пучок на затылке, затем сильно постучала в дверь. Высокий мужчина с тонкими губами и темно-карими глазами открыл дверь.

– Сюда.

Я последовала за ним по длинному коридору, минуя несколько закрытых дверей. Интересно, были ли на вилле другие "гости".

Мы подошли к выложенной мексиканской, белой с голубой плиткой лестнице, которая вела вниз в большую комнату. Где был такой же пол из коричнево-красной плитки сальтильо и два мягких дивана из коричневой кожи, как в моей комнате.

Вдобавок, там был камин, достаточно огромный, чтобы вместить внутри машину, а одна стена целиком от пола до потолка переделана в окна, выходящие на просторное патио, откуда открывался вид на бесконечные, покатые холмы, усеянные виноградниками. Я почти ожидала увидеть художника в щегольском черном берете, рисующего снаружи. Невозможно передать словами великолепие пейзажа.

– Это на самом деле принадлежит Гаю? – спросила я.

– Да. Он владеет этой виллой очень давно, хотя редко здесь останавливается. Особенно с недавних пор, как тебе известно. Но Учбены присматривают за его имуществом и пользуются им в полной мере. На этой вилле проводится обучение, совещания и коллективные мероприятия, ну сама знаешь.

– О, конечно. Учбен. Коллективные мероприятия. Угу. Я понимаю, о чем ты. – Как и поняла, что у Гая был этот дом все время, а он никогда мне о нем не говорил. И самолет. Что еще он скрывает?

Подожди. Я знаю. К какому виду он принадлежал или что он знал о моей бабушке.

Я вышла наружу через двойные двери вслед за мужчиной и спустилась по маленькой каменной лестнице в розовый сад. Небо было ясным, голубым, и утреннее солнце ласкало мое лицо.

– Подожди здесь, – произнес он.

– Зачем? – Я не нервничала и не боялась, но и полностью не успокоилась.

– Томмазо. Он сейчас придет. – Мужчина вернулся в дом. Весело, он нисколько не беспокоился о том, что я сбегу. Наверное, думал, далеко я не уйду.

Я села на бетонную скамейку рядом с розовым кустом, чьи цветы были размером с салатную тарелку. Восхитительно. А дальше тянулись бесконечные холмы, покрытые виноградниками.

Еще более восхитительно. Место просто призывало расслабиться. Неужели оно на самом деле принадлежит Гаю?

Казалось, он больше походил на человека, получающего удовольствие от женских грязевых боев или на петушином ринге. А не от виноградника.

Я закрыла глаза и глубоко вздохнула. В воздухе витала смесь запахов – земли, роз, виноградных лоз и… одеколона Поло?

Я слышала отдаленно низкий гул голоса Томмазо. Я встала и тихо, на цыпочках пошла обратно к дому. Повернув за угол виллы, увидела стоящего ко мне спиной Томмазо, разговаривающего по сотовому. В другой руке он держал поводья двух лошадей. Я чуть не выпалила,

"Нет, нет. Ни за что, приятель. Никаких лошадей", но поняла, что он говорит обо мне.

Он кивнул.

– Да. Ей понравился мой подарок… она его носит. – Он замолчал, слушая собеседника. – Он говорит, уже в пути. – Опять молчание. – Да. Я буду готов. Все будет на месте. Да, сэр.

Он кивнул в последний раз и захлопнул телефон.

– На месте для чего? – спросила я.

Застигнутый врасплох, Томмазо подпрыгнул и выпустил поводья.

– Черт! Ты испугала меня. – Выдохнул он.

– Готов к чему? – настаивала я. – Он возвращается?

Выражение его глаз быстро поменялось, затем он наклонился и подобрал поводья.

– Да. Мистер Сантьяго в пути. Мой шеф просто хотел удостовериться, что все готово.

Наконец. Когда я увижу Гая, его ждет ооочень теплый прием. Сначала я собираюсь вцепиться в его длинные волосы и выдрать их. Потом познакомлю его пах с моим коленом. Снова.

– А это что?

Я посмотрела на двух лошадей, одна черная, другая гнедая с белой шеей.

– Это лошади.

Я скрестила руки на груди.

– Вау. Не может быть!

Глаза Томмазо немного потеплели, и он улыбнулся.

– Чтобы увидеть все поместье, лучше ехать верхом.

– О, я поняла. Ты добр ко мне, потому что я плакала и заставила тебя обнимать меня утром? Кстати, ты был ужасен. Наверное, самое неумелое объятие в моей жизни, – продолжала я.

Он тихо рассмеялся и помотал головой.

– Нет.

– Тогда почему?

Я ждала, все еще скрестив на груди руки. У меня не было причин доверять этим людям, и неожиданная доброта только… ну, смущала меня.

Проводивший меня наружу мужчина снова появился, в руках он держал пару черных, кожаных сапог до колен. Он передал их Томмазо и ушел обратно заниматься тем, чем здесь занимаются мужчины.

Покупать через интернет костюмы или чистить свое оружие?

– Надень их, – приказал Томмазо.

– Нет, пока не ответишь мне. Я никогда не ездила верхом; я выросла на Манхэттене. Поэтому прежде, чем я рискну своей шеей, сидя верхом на этом животном, я хотела бы узнать, почему ты так добр.

Если бы я не знала наверняка, то сказала бы, что он выглядел пристыженным.

– Мистер Сантьяго звонил утром, и я рассказал ему, как тебе плохо. Он приказал мне убедиться, что у тебя… – Он сглотнул. – Приятный день. Он желает, чтобы ты была в хорошем настроении, когда он прибудет сюда.

Мне угождают из-за возвращения Гая? Я почувствовала опустошение от того, что Томмазо было приказано быть добрым ко мне. Но почему?

Томмазо мне не друг. Он был просто сногсшибательно красивым, смертоносным супер-помощником. Так почему, черт возьми, я беспокоюсь, добр он ко мне добровольно или нет?

– Ладно, передай Гаю, он может…

– Дай угадаю… поцеловать твою задницу? У тебя острый язычок, знаешь это? Ты выросла с дальнобойщиками или моряками?

– Нет, с вра…

Внезапно, у меня сжалось сердце.

Цвет лица Томмазо сменился с сияющего оливкового на бледно-серый, когда он догадался о моих мыслях.

– Мне жаль, мисс Кин. Получилось некстати. Я не должен был вам напоминать. – Он сжал мою руку.

Я отдернула ее и повернулась к дому.

– Я лучше сгнию в комнате, чем приятельствовать с никчемным "мальчиком для битья" Гая. Ты, жалкий подлец.

Я чувствовала, что он идёт следом за мной. Я наполовину надеялась, что он ответит что-нибудь, потому что мне нужна была хорошая словесная перестрелка, чтобы снять напряжение.

Это стало для меня подсознательным способом "выпустить пар" за годы жизни с Гаем, когда ничего другого мне не оставалось.

Я поднялась по лестнице и дошла до двери в свою комнату, когда почувствовала, как он схватил меня за плечо. Я взялась за дверную ручку, помедлила, но не повернула.

Почему-то я знала, он был очень, очень зол. Может от того, что я назвала его "жалким подлецом"?

Воздух был тяжелым от раздражения, и голоса гудели в моей голове, как гигантский электромагнитный генератор. Становились ли голоса громче, когда у меня зашкаливал адреналин?

Я задвинула шум на задний план и, вместо него, сосредоточилась на сердитом мужчине позади меня.

Несколько минут мы оба ожидали, кто же из нас первым сорвется и перешагнет за резкий край между контролем и бурной эмоциональностью. Ладно. Я ужалю. Возможно, буквально.

– Отпусти, неудачник…

Он развернул меня, прижав спиной к двери весом своего твердого тела, его золотые глаза пылали злостью.

– Меня можно называть по-разному, мисс Кин, но я не "мальчик для битья". Лучше помните об этом.

Он прижал свои губы к моим, и я застыла в шоке. Его губы были… потрясающими.

Меня не целовали с… ладно, я слишком занята, получая удовольствие от прижимающегося ко мне мужского тела, чтобы считать годы, но на самом деле прошло много времени, и прикосновение Томмазо было, как глоток воды для моего жаждущего тела.

Мое сердце трепетало, пальцы на ногах подвернулись, а соски затвердели. Подожди! Что со мной не так? Я позволяю другому мужчине мне угрожать? Я была магнитом для мужских рук даже во сне.

Ну, черт возьми, достало, что меня лапают, целуют, бросают, приказывают, толкают и шлепают.

– Моя очередь, – прорычала я.

Я ударила Томмазо наотмашь прямо по лицу и пихнула его в твердый живот. Он громко застонал и согнулся пополам, я тут же ногой оттолкнула его назад. Когда я закрывала дверь, он как раз падал на пол.

Черт, здорово. Но как я это сделала? Все равно, это поразительно! Я налегла на дверь, ожидая, что Томмазо ворвется в комнату и закончит драку.

Я почти хотела, чтобы он так и сделал, потому что начинала думать, что на самом деле могла бы надрать ему задницу, несмотря на разницу в весе на сотню фунтов из мышц и одиннадцать дюймов в росте.

Ладно, может адреналин сделал меня излишне самоуверенной, но даже ради любви ко всему живому от мала до велика, одна девушка не могла столько вынести.

Но я ждала и ждала, пока не услышала, как скользнул засов с обратной стороны двери. Думаю, он не захочет добавки от Эммы.

 

Глава 20

Позже днем после того, как эйфория "власть девчонкам" прошла, мне в голову начали лезть мысли о моем небольшом затруднительном положении. Мысли не были приятными, но полны жалости к самой себе и беспокойства.

Мысли слабого человека. Жалкого. Мне нужно было отвлечься, а не валяться. Поскольку здесь не было телевизора или компьютера, исследование книжных полок было единственным способом "убить" время.

Осторожно встав на маленькую деревянную стремянку, я просмотрела каждую полку. Это место больше напоминало отель – красиво обставленный, но безликий – так что мне никогда не приходило в голову, что эти вещи могли принадлежать Гаю.

Там была автобиография Юлия Цезаря – кто-то прикольно подписал обложку – Майа Пополь-Вух; полное собрание сочинений Курта Воннегута, все русские классики: Толстой, Достоевский и Пушкин – на русском; и история мира в четырех томах – написанные от руки.

Странно. Очень странно.

Еще были кулинарные книги. Полка за полкой, все посвящены исключительно десертам.

Мне подходит.

Я вытащила самую толстую, в переплете из серой ткани, которой на вид более ста лет, и пролистала страницы.

Проще говоря, я не знала, что с ней делать. Дюжины рецептов были помечены большими, жирными отпечатками пальцев и заметками на полях: добавить сверху 1/8 чашки сливочного масла, слишком хрустящие; заменить смородину на изюм; выпекать дополнительно 5 минут при триста восьмидесяти градусах.

Но там были только рецепты выпечки. Как необычно. Были ли это заметки Гая?

Я попыталась представить его, огромный рост, плечи шириной с двухдверный холодильник, гладкую, темно-золотистая кожу, бугрящиеся мускулы – которые перекатываются по его груди вниз до того, что должно быть единственным виденным мной прессом десять кубиков… блестящие густые волны длинных черных волос, изящно вылепленные скулы, квадратный подбородок, обалденные бирюзовые глаза, полные, ярко выраженные губы и руки воина размером с метательные диски.

Ох, не говоря уже о его необыкновенно твердой заднице и греховно большом пенисе, который обещал достать все девичьи местечки, какие только найдутся в самых жарких потаенных уголках ее изголодавшегося по сексу разума. Ай-яй-яй.

Я обмахнула себя рукой и представила такого – растакого мужчину, одетого только в крошечный, белый фартук и пекущего печенье с шоколадной крошкой. Я мысленно шлепнула себя. "Господи, Эмма. Ты реально сошла с ума. Почему бы тебе просто не включить дурацкую музыку диско, пока ты здесь?"

Тяжелый стук в дверь вырвал меня из страны грез. Может это Томмазо пришел мириться. Мой желудок слегка сжался при мысли о встречи с ним.

– Войдите, – громко ответила я, все еще сидя наверху стремянки.

Дверь медленно со скрипом открылась, и внутрь зашла миниатюрная рыжеволосая женщина с яркими бирюзовыми глазами, одетая в обтягивающие черные кожаные брюки, розовый свитер из ангоры с гигантскими блестящими сердечками на груди и черные кожаные сапоги. Ее огненные волосы, прямые и гладкие, были подстрижены под боб в стиле Клеопатры и закреплены на висках драгоценными невидимками. Смесь стриптизёрши и простой девчонки?

Мгновенно комната наполнилась ее присутствием, и, судя по решительному выражению лица, женщина пришла не ради рецепта шоколадного пирожного с глазурью и шоколадной крошкой, над которым я только что пускала слюни.

– Не стой просто так, девушка, – спокойно прошептала она, застыв на пороге. – Тащи свою задницу сюда. Давай же.

Она щелкнула пальцами и указала на пол прямо перед собой.

Нет. Она не позвала меня только что, как собаку.

Ладно. Да.

Да, она так и сделала.

– Щелканье пальцами срабатывает только, если ты почешешь мне животик и дашь лакомство. Ты что-нибудь принесла?

Женщина уставилась на меня в замешательстве.

– Не подумала, – произнесла я. – Почему бы тебе не попробовать сказать мне, кто ты?

Я спустилась со стремянки, обдумывая вариант использования её в качестве оружия.

Комната, наполненная теперь ее зловещей энергией, сомкнулась вокруг меня. И тут я поняла, она одна из них. Из рода Гая. Я нутром это чуяла.

– У меня нет на это времени, – нахмурилась она. Подошла и посмотрела мне в лицо. Мы были почти одного роста. – Слушай ты, идиотка. Они будут здесь в любую секунду, и, если не хочешь, чтобы тебе перерезали горло, лучше поторопись.

– Отряд головорезов Гая? – спросила я. – Они хотят меня убить?

– Да не эти ручные, ничтожные охранники зоопарка, девушка, Мааскаб.

Она пошла к двери, показав жестом следовать за ней.

Я почувствовала озноб по телу. Понятия не имела, кто эта женщина, но она не внушала мне приятных чувств. Все, что я знала, она работала на Мааскаб или на монстра из моего сна. Господи. Вот ведь, когда вспомнила. Монстр говорил, кто-то за мной придет. Как же я могла про это забыть?

– Кто, черт возьми, ты такая, и откуда знаешь, что они придут? – спросила я.

– Я следила за ними. А это не так уж легко. Они научились создавать порталы и теперь ставят их по всей дурацкой планете. Даже я не могу этого делать! Черт побери! Хотя умения им все же не хватает.

Порталы не долго остаются открытыми, так что это помогает загнать их в угол и убить. Я хочу сказать, что иногда обгоняю их на своем джипе и бросаю в них гранаты. – Она небрежно пожала плечами. – Веселые времена. – Она застыла и посмотрела в окно, как будто прислушиваясь к чему-то, затем очнулась. – Мешай веселье с бездельем, проживешь век… моделью? Мамзелью? – Она потерла висок. – Какое слово рифмуется с бездельем?

Я тупо уставилась на нее, пытаясь сообразить, что делать или как ответить. Эта женщина сумасшедшая.

– Подземелье?- неуверенно ответила я, пробуя выиграть немного времени подумать.

– Нет! Прятаться нет времени, – рявкнула она. – Пока мы разговариваем, армия окружает это место, а я не могу драться со всеми сразу. Мы должны бежать.

Сумасшедшая мягко сказано. Она с прибабахом.

– Но это место такое же безопасное, как Белый Дом…

– О, ради всех богов. Если бы только мой братец не нуждался в тебе для его вечного счастья и духовного роста и бла, бла, любовь, бла, бла… – Она снова пронеслась через комнату.

Я хотела попятиться, но было некуда; я была зажата между стеной и книжной полкой. Рыжая схватила меня за плечо. Я смотрела в ее рассерженные глаза, пока в них не появилось замешательство.

– Что за… это не действует.

Она пристально разглядывала свои руки.

Затем до меня дошло, она хотела применить на мне тот же прием захвата, что и Гай. Не очень хорошо. С моей удачей, я бы очнулась через два дня прикованной цепями к скале где-нибудь в пещере. Нет, спасибо.

Я воспользовалась ее минутной растерянностью и скинула несколько книг с полки. Она чертыхнулась, когда книги ударили ее по голове. Мне хватило ее секундного замешательства, чтобы освободится и помчаться к двери.

– Томмазо! – закричала я, как только выбежала в коридор. И почти добралась до лестницы, когда женщина схватила меня сзади. Я упала ладонями вниз на кафельный пол.

– Нет, ты не сбежишь, девчонка, – насмешливо произнесла она. – Я прибавляю мощность, и ты идешь со мной.

Когда ее руки ударили меня по лодыжкам, онемение начало расползаться по моим ногам. Она, видимо, смогла заставить свои руки снова заработать. Мне везет.

Я перевернулась на спину и отдернула одну ногу, но онемение медленно поднималось вверх по бедру. Не получилось пнуть ее как следует. Сплошное разочарование.

Я слышала грохот шагов, прокатившийся через главный зал внизу к подножию лестницы. И знала, что это Томмазо и его люди.

– Ну, теперь ты получишь! – прорычала я.

Рыжая взглянула вниз на меня с раздражением.

– Да, верно. Я мечтала, чтобы кто-то "проучил", – она сделала руками кавычки в воздухе, – меня, веками, и ты думаешь, что вдруг эти ублюдки смогут справиться со мной? Единственное, что я получу: Вотан выгонит меня, когда узнает, что я ранила его жалких Учи-питомцев и не спасла его полубогиню.

Вотан – это настоящее имя Гая? А эта сумасшедшая женщина только что сказала "веками"? Она говорила о сексе? Кто такая, черт побери, его полубогиня?

– Симил, отпусти Эмму, – приказал Томмазо снизу лестницы.

– Я не выполняю приказы человека, – прошипела Симил.

Она перепрыгнула через меня и бросилась вниз по лестнице. Тут же стали доноситься ворчание и крики. Что касается меня, я едва могла двигаться. Онемение, подобно яду, распространялось по всему телу.

Я перевернулась на живот и доползла до верха лестницы, легкое клик, клик, клик, как будто что-то подскакивает на мраморе, привлекло мое внимание.

Амулет, который мне дал Томмазо, отцепился и катился вниз по лестнице. Я подумала, что найду его позже… если еще буду жива, потому что внизу творился хаос.

Около десяти мужчин были раскиданы по комнате, как тряпичные куклы. Как ни странно, казалось, они не атаковали Симил, а, наоборот, от нее защищались. Ну, пытались защититься.

Безуспешно. Через шестьдесят секунд Симил согнулась пополам от смеха в центре комнаты, которая теперь выглядела, как будто по ней пронесся Тасманский дьявол.

Как и все остальные, Томмазо лежал на спине, обхватив свою голову руками.

Симил присела рядом с Томмазо, играючи взяла его за шею и подняла верх одной рукой. Яростно его встряхнула.

– Тебе нужно научиться манерам. Я тоже твоя госпожа, никогда об этом не забывай.

– У меня нет господина! – прохрипел он, задыхаясь и вцепившись в ее руки.

Ее лицо застыло. Я не сомневалась, она его убьет. И тут что-то мощное начало двигаться глубоко внутри моего живота. Тоже самое ощущение было у меня раньше, когда Томмазо не выдержал и поцеловал меня.

Как будто замкнуло цепь, активируя какую-то дремлющую энергию. Онемение начало проходить, мышцы завибрировали и наполнились энергией.

Я помчалась вниз по лестнице и ударила Симил прямо в лицо сжатым кулаком. Она тут же отпустила Томмазо, который упал на пол и отлетел назад.

– С тобой все в порядке?

Я склонилась над ним, неуверенная точно, что делать. Он еще дышал, но был без сознания. Уголком глаза я заметила, что Симил поднялась с пола. Я приготовилась к драке, которую, я была уверена, проиграю. Но вместо того, чтобы напасть на меня, она снова рассмеялась.

– У тебя хороший удар, девчонка, – произнесла она, потирая челюсть. – Это чертовски здорово, потому что они здесь.

Она покрутила вокруг головой, критически оценивая ошарашенных мужчин.

– Вставайте вы, идиоты. Вы же не собираетесь бросить нас, женщин, одних драться с ними, верно? Одни боги знают, какие сюрпризы Мааскаб приготовили для нас сегодня.

Она подняла оружие с пола.

Стража стала подниматься, стряхивая с себя шок, они подобрали свое оружие.

Я что-то пропустила? Она только что вломилась в дом Гая, чтобы похитить меня, избила голыми руками до потери пульса дюжину угрожающе выглядящих мужчин, почти сломала Томмазо шею, и теперь она раздавала приказы, а они подчинялись?

Не говоря уже о том, что они готовы сражаться на ее стороне?

С какой планеты эти люди?

Затем я вспомнила, что сама почти совершила убийство, защищая одного из своих тюремщиков. С какой планеты была я? Все так перепуталось.

Симил сделала несколько шагов ко мне, затем взглянула на находящегося без сознания Томмазо.

– Положи его в туалете; он будет в безопасности, пока все не закончится.

– Что произойдет?

Знаю, это был глупый вопрос. Эти Мааскаб пришли за мной и, по-видимому, были настолько ужасными, что люди Гая предпочли сражаться на стороне этой сумасшедшей рыжей демонши, чем бросить их одних.

Выглядело, как соревнование за звание злой, позлее и злющий. Я все же надеялась, моя команда была злющей. Вперед, ребята?

Я схватила все девяносто с плюсом килограммов Томмазо за руки и неуклюже потащила его по кафельному полу в большой туалет в дальнем конце комнаты.

Я согнула ему ноги, и при помощи двери затолкала его целиком внутрь. Он еле поместился.

Остальные мужчины, потрясая оружием и мечами, собрались вокруг Симил.

Указывая по очереди на каждого, она давала боевые распоряжения. Затем повернулась ко мне.

– Ты, девушка. Иди сюда.

В этот раз она не щелкнула пальцами. Мудро. Но даже, если бы щелкнула, я бы послушалась; я была в растерянности, а она, казалось, была единственной, кто знал, что делать.

Симил провела большим пальцем по лезвию охотничьего ножа, проверяя его остроту.

– Мааскаб непредсказуемы и опасны. Так что, держись позади нас. Поняла? – Она протянула мне нож рукояткой вперед.

– Я могу о себе позаботиться, – самоуверенно заявила я и взяла нож. И я даже не икала!

– Если они опасны для меня, то для тебя смертельны. Не спорь, наивное дитя.

Эта женщина невероятна.

– Кто ты?

Она помолчала и поджала губы, прежде чем ответить.

– Некоторые называют меня Юм-Симил, другие – Ах-Пух, – она закатила глаза, затем положила одну руку на бедро и начала похлопывать пальцами, имитируя волну. – Ненавижу это имя. Почему они не могли назвать меня Китти? Или Бабблз? Проклятые Майа были такими унылыми. Ведь любой увидит, что я великолепная женщина. Не мужчина! – Она пожала плечами. – Вообщем, ты можешь называть меня тетей или… о, о, знаю!- Она запрыгала и захлопала в ладоши. – Сестрой!

– Что?

Ее улыбка растаяла, она нахмурилась.

– Ты умеешь заплетать косы? Потому что, если нет, я не собираюсь оставаться ночевать, и не важно, сколько стриптизеров люкс пригласит Шел, – насупилась она.

С прибабахом неточно описывало ее безумие. Мне надо будет придумать для нее другое определение. Позже, конечно. Потому что к нам приближалась толпа злых жрецов.

Внезапно я не смогла думать; одиннадцать голосов наполнили мою голову душераздирающими криками. Я сдерживалась, чтобы не упасть на колени, и накрыла уши ладонями, что абсолютно ничем не помогло, потому что Мааскаб были здесь.

Как могла, я отодвинула завывающие голоса глубоко в подсознание. Мне нельзя отвлекаться, если я хочу выжить.

Угрожающий шум, по силе в десять раз превосходящий Симил, наполнил воздух. Волоски на моей шее встали дыбом, как иглы дикобраза, а тело покрылось гусиной кожей, даже в неприличных местечках – для меня в новинку.

Затем дом заполнил запах, настолько мерзкий, что меня затошнило.

– Что, черт возьми, это такое? Сбитое животное месячной давности? – спросила я, зажав свой нос.

Симил ответила не повернув головы.

– Скажи лучше, несколько веков назад. Они никогда не моются; верят, что это ослабляет их силы.

Фу. Надеюсь, мне не придется к одному из них прикасаться. И "несколько веков назад"? Что, черт побери, они такое? Снова спрашиваю себя, на какой я планете.

Да, моя бабушка рассказывала о других мирах, но это и есть то, что она имела в виду? Почему не могло бы быть больше похоже на конфетный парк Вилли Вонка с шоколадной рекой и мармеладной травой? Этот мир отстойный.

Несколько уцелевших ламп погасли, и я почувствовала, как тонкая струйка нервного пота течет вниз по спине. Я пробежалась взглядом по растерзанной комнате, пытаясь определить, из какой щели эти монстры выпрыгнут.

Прямо позади меня был огромный камин, всю левую стену комнаты занимали окна от пола до потолка и небольшая треугольная полустена справа, где находились лестницы.

Впереди, через комнату, открытые двойные двери и туалет, в котором "отдыхал" Томмазо. Я делала ставку на окно, но Симил и мужчины выстроились в линию перед дверьми.

– Они идут, – прошептал один из мужчин, когда в комнату стал проникать зверский холод.

Затем, появился первый из Мааскаб.

– Что… за…

Я сделала несколько шагов назад. Ик! Ик!

Почти голый человек – если его можно было назвать человеком – материализовался, как привидение, целиком занимая дверной проём.

Его волосы, сделанные из длинных черных веревок, свисали до пояса и были покрыты той же черной грязью, которая полностью облепила его отвратительное вонючее тело.

Мерзкие испарения поднимались от его плеч, как пар из канализационного люка в метро зимой. Из одежды на нем была только черная набедренная повязка из шкуры животного, в каждой руке он держал по мачете, покрытых чем-то, что выглядело, как… засохшая кровь?

Его глаза были ямами черного и багрового, и темная тень сгустилась в воздухе вокруг него, когда он стоял, невозмутимо осматривая каждого в комнате.

Как будто пытался решить, кого убить первым.

– Святой…

Ик! Ик!

Его дикие глаза посмотрели сквозь стену стражей и нашли меня. Комната поплыла у меня перед глазами, пока он удерживал меня своим безумным, кровожадным взглядом.

– Мы пришли за Пиел, – произнес он сиплым голосом.

Пиел?

– Я могла бы позволить тебе ее забрать, – весело ответила Симил. – Но ты должен сказать мне, зачем она тебе нужна. Она даже не умеет заплетать косы.

Монстр медленно перевел свой пустой взгляд на Симил.

– Не будет никаких переговоров. Пиел принадлежит нам. Отдай ее мне или я убью вас всех.

Симил фыркнула от смеха.

– Идиот. Ты не можешь меня убить. Я думала, ты придумаешь что-нибудь получше, чем это, Пиг Пен.

Мужчина засунул руку за пояс и вытащил нечто, напоминающее клубок веревки с продетыми крошечными черными бусинами. Он поднес его к своему рту и зашептал в него.

– Жуть. Просто жуть. – Я вздрогнула.

Затем слева огромное окно разлетелось вдребезги, и весь ад вырвался на волю.

Последнее, что я помню, комната заполнилась мужчинами, выглядевшими, как смерть во плоти, и тот клубок веревки, брошенный в воздух.

 

Глава 21

Пребывая в ярости и в тоже время мучаясь от беспокойства, Гай прибыл на виллу и обнаружил, что его самые худшие опасения сбылись.

Никто из стражи не отвечал на телефон уже несколько часов, ворота широко распахнуты, и никого нет на посту при входе.

Его черный Хаммер с визгом рванул вверх по холму к дому.

– Нет! Нет! Нет!

Не заглушив двигатель, Гай выпрыгнул из машины и влетел внутрь.

Вилла выглядела так, словно ее перевернули верх дном, затем скинули с горы и обработали кувалдой. Все стекла были разбиты.

Двери сняты с петель. От мебели остались одни щепки. Огромная дыра зияла на крыше кухни.

– Эмма!

Он ходил из комнаты в комнату, выискивая хоть какие-то признаки жизни. Несколько мертвых Учбенов лежали в углу, покрытые кучкой черного мяса – это были останки Мааскаб.

– Эмма! – снова закричал он, когда пробрался через главный зал и поднялся по лестнице, перепрыгнув через уничтоженные тела Мааскаб.

Он подошел к слегка приоткрытой двери в ее спальню, готовясь к худшему. Его сердце сжалось при мысли, что он потерял ее, не смог защитить.

Ни разу за все время своего существования он не испытывал подобных чувств от потери человека. Но она была не просто человеком, она была его дерзкой маленькой, Эммой – и она нужна ему, чтобы освободить других богов.

Он толкнул дверь и обнаружил то, что совсем не ожидал: в спальне, обнявшись, стояли Эмма и Томмазо. Ее лицо выражало довольство; он уткнулся лицом в ее мягкие медные кудри.

Они даже не слышали, как он кричал. Она моя!

Слепая ярость охватила его, когда он бросился вперед и схватил Томмазо сзади за черную футболку, оттаскивая его от Эммы.

– Я тебя убью! Я нахрен тебя убью! – орал он на растерявшегося Томмазо.

Эмма вцепилась в его крепкую руку, пытаясь освободить Томмазо от огромного, взбешённого воина.

– Отпусти.

Тяжело дыша, Гай повернул голову к Эмме, не выпуская задыхающегося Томмазо, который хоть и сам крупный мужчина, но по сравнению с ним смотрелся, как игрушечный солдатик.

– Он должен был защищать тебя, а не трахать!

– Что с тобой, чёрт побери? – закричала Эмма, колотя кулаками по его плечу. – Он чуть не умер, спасая меня от Симил, а потом от появившихся монстров. А где, чёрт возьми, был ты? Ты бросил меня здесь умирать! Ты гребаный ублюдок! Я ненавижу тебя! Один раз ты был нужен мне, а тебя даже здесь не было!

Гай обратил свой гнев на женщину, орущую ему в лицо, и отбросил Томмазо на кровать.

– Почему он так прикасался к тебе? – завопил он.

– И что, если и так? – закричала Эмма. – Я не твоя собственность!

– Да, моя! Ты моя. И никогда об этом не забывай! – Жилка запульсировала на его шее.

– Ты бредишь? Я не твоя чертова собственность! Заметил ли ты, что кругом куча мертвых тел? Или то, что мы двое единственные оставшиеся в живых люди? Это потому, что он спас меня, а не трахнул, ты глупый, высокомерный, все контролирующий придурок.

Она ткнула пальцем в его грудь и сверкнула своими темно-зелеными глазами.

Несмотря на его почти два метра роста и сто двадцать килограммов чистых мускулов, Гай почувствовал себя маленьким. А также ничтожеством и дураком. Черт. Иногда он ведет себя просто отстойно.

Жесткое выражение лица Гая смягчилось. Он притянул Эмму к себе и прижал свои губы к ее. Она вырывалась из его сковывающих объятий, но он не собирался ее отпускать.

Пока еще нет. Он отчаянно желал ее поцеловать. Постоянно думал об этом с тех пор, как вытащил ее из Сенота. Он мечтал проделать с ней еще многое другое, но сейчас не время пытаться достичь невозможного.

Но время попробовать вкус ее губ, насладиться ее прижимающимся к нему телом. Боги, она была изумительной. Он ощутил, как начал твердеть для нее.

Она перестала бороться и расслабилась, но все еще не целовала его в ответ. Было ли это от того, что она испытывала странное чувство от его прикосновения? Он более или менее смог подавить поток энергии, бьющий через него.

Гай с любопытством открыл глаза и увидел, что Эмма готова взорваться. Он тут же ее отпустил и попытался скрыть растущую выпуклость.

Эмма быстро глянула на его пах, пока Гай отвлёкся, затем рявкнула:

– Не-блин-вероятно. Ты уже закончил? – насмешливо спросила она.

Гай язвительно улыбнулся и выгнул одну бровь.

– Теперь всё, моя маленькая суриката.

Он отвернулся от Эммы и посмотрел на багровое лицо Томмазо. Да. Между этими двумя определенно что-то происходило. Комнату наполняла ревность и не только его.

Гай оценивающе оглядел мужчину. Командир Томмазо – или, как его называют Учбены, шеф – говорил, что Томмазо был одним из самых умных, сильных и самым преданным из стражей.

Но Гаю хотелось врезать ему прямо по его смазливому лицу.

– Томмазо. Мои извинения за беспокойство. Пока ты держишь свои руки подальше от моей Эммы, обещаю, больше такого не повторится.

Эмма раздраженно фыркнула и закатила глаза.

– В тот день, когда я стану твоей, ты перестанешь быть высокомерным, эгоцентричным тираном. Этого никогда не случится.

Гай тихо рассмеялся.

– Вызов. Мне это нравится. – Он повернулся к Томмазо, который теперь сидел на краю кровати, потирая красную, поврежденную шею. – Расскажи мне, что здесь произошло.

Томмазо подробно отчитался перед Гаем, описывая, как он отключился после того, как Эмма ударила Симил. Когда он очнулся в туалете, то услышал ворчание и крики, снаружи Учбены сражались с Мааскаб.

Он приоткрыл дверь, увидел Эмму, запутавшуюся в сети и без сознания. Мааскаб были слишком заняты, чтобы заметить, как Томмазо втащил ее внутрь.

Через несколько минут в доме стало тихо. Когда он вышел, то не нашел Симил, оставшиеся в живых Учбены тоже пропали.

– Я освободил Эмму из сети, – объяснял Томмазо, – но, когда она пришла в себя, начала кричать от вида крови повсюду. Поэтому я привел ее сюда наверх, в единственную нетронутую комнату в доме. – Его тон стал извиняющимся. – Клянусь, я только успокаивал ее и, может быть, опирался на нее, чтобы не упасть. У Симил довольно сильный удар.

– Не совсем, – вставила Эмма.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Гай.

– Когда она пришла ко мне в комнату, – пояснила Эмма, – то попыталась проделать тоже самое со мной. Ты знаешь… как будто тебя ударили электрошокером. Но ничего не вышло.

Гай удивился.

– Это на тебя не подействовало?

Эмма отрицательно помотала головой.

– Сначала нет. Симил была сбита с толку. И все же потом у нее получилось, было немного больно, но она не смогла вырубить меня. По правде говоря, я полностью оправилась уже через минуту.

Гай уставился на нее, неспособный о чем-либо думать.

– Гай? – спросила Эмма. – Что я такое? Пожалуйста, ты должен мне сказать.

– Я дам вам две минутки, – Томмазо встал, чтобы выйти.

– Томмазо, – резко произнес Гай. – Собери оружие и припасы; мы уходим в убежище. Мааскаб скоро вернутся за своим неполученным призом.

Гай взглянул на Эмму: приз.

Томмазо кивнул и покинул комнату, ни разу не посмотрев на Эмму, но она не сводила с него глаз, пока он не скрылся из виду.

Раздраженный увиденным, Гай показал на диван.

– Садись.

– Спасибо, но я лучше постою.

Конечно, она постоит. Эмма ненавидела, когда ей приказывали. Маленькая упрямица.

– Я хотел сказать… пожалуйста, присядь. Мне много нужно тебе рассказать, дорогая.

 

Глава 22

Ошеломленная, я искала ответ в поразительных, нереально бирюзовых глазах Гая. Почему он меня поцеловал?

Из всех нелепостей. Вокруг нас смерть, а он посчитал поцелуй подходящим ответом? Это, и поведение дерущейся за кость собаки? В этом сравнении кость, по-видимому, я.

Все равно его реакция на объятие была чересчур. Томмазо помогал мне не сойти с ума. Я не знала, как справиться с шоком от только что увиденного: летающие ножи, отовсюду выстрелы и кровь, руки, ноги и другие разорванные части тела.

В это же время меня опутали сетью, которая высасывала энергию из моего тела. Я была в сознании, все еще могла двигаться, но едва ли могла собраться с силами почесать свой нос. Я просто лежала там, как тряпка, пока Томмазо не затащил меня в туалет.

Следующее, что я помнила, Томмазо обнимает меня, играя роль психиатрического клея – суперкрепкий, стойкий – а потом появился Гай, вооруженный до зубов и похожий на Конана-Варвара на стероидах.

Только он был одет в темно-серую военную форму: черные кожаные сапоги, брюки карго в стиле милитари и темно-серая плотно обтягивающая футболка. Мог ли Гай выглядеть более угрожающим в неподходящее время? Это прямо противоположное тому, что мне хотелось видеть… больше свирепых, пугающих мужчин.

Он даже пах злостью, как дымящийся, шоколадный десерт на костре. Ладно, вероятно эта часть не была такой уж плохой. Кто не любит десерт, пахнущий костром?

Увы, я должна была бы рассердиться за его женоненавистнические замашки и бесчувственность, но сейчас, сейчас он смотрел на меня своими кроткими глазами, его прямые черные брови обеспокоенно хмурились.

И что я думала об этой смехотворной ситуации? Несколько дней фантазий, что я бы ему сказала или сделала с его шеей – например, свернула бы ее – и теперь я злилась на него за то, что он бросил меня одну на растерзание монстрам. Какое облегчение видеть его снова.

Я нуждалась в нем. Я никогда не верила в Бугимена до этого дня, а мне так повезло, что их было пятьдесят, а не один. И бонус! Все они одевались в одном и том же бугименском магазине, так что смогли договориться о своих жутких костюмах.

Просто мысль о тех ужасах или покрытых коркой грязи телах в набедренных повязках… фу!

Но присутствие Гая успокаивало. Будто у себя дома.

– Ну? Скажешь мне? – подталкиваю я.

– Я… э.

Гай отвернулся и поскреб черную щетину на подбородке.

– О, да боже ж ты мой.

Я села на край кожаного дивана и ждала, пока Гай мерил шагами комнату.

– Полагаю, я задолжал тебе объяснение…

– Или два, – добавила я.

Он нахмурился.

– Но у нас немного времени.

– Точно, так что давай побыстрее.

– Ладно. Помнишь, я рассказывал тебе сказку о злом короле, который украл молодых девушек, а потом их спас прекрасный принц?

Я кивнула, боясь, куда заведет этот разговор.

– Ну, – продолжил он, – это не та сказка.

– Да ну.

Гай взял кончик своей толстой косички и начал нервно теребить.

– В этой сказке нет счастливого конца для всех, и хорошие парни не победили. А девушки, ну, большинство из них, умерли.

Он это серьезно? Пытается объяснить мне смертельную ситуацию через сказку?

– Хватит! Просто скажи мне! – не выдержала я. – Что за вечная – любовь-хрень происходит? Кто ты, черт возьми? И где, черт побери, ты был?

Он продолжил расхаживать по комнате, мотая головой.

– Черт возьми, женщина, все адски сложно.

Я встала перед Гаем и положила ладони на его грудь, вынуждая остановиться. И тут же их убрала. Прикасаться к нему все равно, что сунуть вилку в электрическую розетку.

– Да, – ответила я с поддельным спокойствием. – И ты можешь отправиться в этот ад, если не начнешь давать мне ответы.

– Связь. – Его глаза заволокло на мгновение. – Ты и я связаны.

– Связаны? Спасибо, в этом столько же смысла, как и в надувном дартсе.

Да, он на самом деле существует.

– Это значит… мы соединены, и ты под моей защитой, – уточнил он.

В кои-то веки я наконец-то поняла, почему нуждалась в защите, но…

– Как мы стали "связанными"? – спросила я.

– Связь передалась тебе по наследству от твоей бабушки. Мы встретились в 1940 году. Она была совсем ребенком, но я связал себя с ее светом. Связь передалась ее потомкам.

– Почему она?

– Она была особенная. Я думал, это ее защитит. Но нет.

Разговор шел медленнее, чем я желала, и мое терпение закончилось.

– Гай, Вотан… кто бы ты ни был…

Злость промелькнула по его лицу.

– Кто сказал тебе мое старое имя?

Симил проговорилась, но в чем проблема?

– Теперь мы играем в Румпельштильцхен ? Невероятно! Просто скажи мне! Что ты такое?

Гай ответил:

– Веками люди называли нас по-разному: феи, пришельцы, даже вампиры – ведь мы не можем по-настоящему умереть – но ты сказала бы… боги.

– Извини. Ты только что сказал "боги"?

Гай неохотно кивнул.

Кажется, мне нужно выпить.

– Вроде Зевса или Афродиты?

– Точнее Эреб и Гея – первые древние боги. Но мы никогда не были свергнуты с Олимпа, потому что его не существует, и нас только четырнадцать. Мы также не вступаем в брак и не имеем детей, кроме…

– Извини, но ты сказал "боги"?

У меня никак не укладывалось это в голове. Совсем.

– Мы очень похожи на тебя; мы сотворены из энергии; но намного лучше умеем ее контролировать. Все равно, что сравнивать макаку с гориллой, если так легче понять.

Предполагалось, что я макака? Ну, он хотя бы горилла. Логично.

– Откуда ты пришел?

– Мы не знаем. В один прекрасный день мы оказались здесь, осознающие свое существование, но как это случилось, не понимали или не помнили. Все, что мы можем сказать, мы просто другой вид, чудо жизни, прямо как ты. Только у нас гораздо лучшие способности, наша сила основана на энергии, и мы никогда не умираем.

– Что?

– Эмма, у нас нет времени на урок физики прямо сейчас.

– Что?

Я все никак не могла забыть слово "бог".

Он медленно выдохнул.

– Все живое в своей самой простой форме есть энергия. Энергия наше царство, наш уровень существования. Как ее порождение, мы можем манипулировать и использовать ее разными способами. Нам даже не нужны тела, чтобы жить, хотя для работы здесь, мы иногда принимаем форму.

– Работа?

У них была работа? Почему здесь больше никого нет это послушать?

– Как у любого живого создания, у нас есть цель, – уточнил он. – Наша цель – удержать людей от саморазрушения. Ты не поверишь, как это утомительно. Ваш вид очень целеустремленный. Но даже если я хочу что-нибудь изменить по-своему, ничего не получится. Моя роль ограниченная, инстинктивная.

Я прошлась по комнате и запустила руки в свои буйные кудри. Его ответы вызвали еще больше вопросов.

В довершение всего, из всех нелепостей, мои отношения с Гаем, теперь именуемой "связью", ощущались все более ужасающими, будто меня пристегнули наручниками к другой планете, на которой я не хотела жить.

Послышался легкий стук в дверь.

– Мистер Сантьяго, я все загрузил в машину.

– Спасибо, Томмазо. Мы скоро будем, – ответил Гай, не сводя глаз с моего лица.

– Почему он называет тебя мистер Сантьяго?

– У нас много имен, больше, чем я иногда могу запомнить. Мне надоело имя Вотан, поэтому я его поменял.

– Зачем? – спросила я. Казалось странным, что после – ладно, я не знаю сколько лет на самом деле – он сменил одно имя на другое.

– Нам нужно уходить.

Он не собирался отвечать? Хорошо. У меня были другие более важные вопросы.

– Ты не закончил, – я схватила его за руку, чтобы он не ушел. Поток энергии прошел через мою руку. – Что я такое?

– Отец твоей бабушки один из нас. Вероятно, это делает тебя немного такой же, как мы, только слабее. Однако, в отличие от богов, твоя форма, очевидно, полностью закреплена в физическом мире, как у обычного человека. Мы остаемся разными видами.

– О, – все, что я смогла произнести, когда до меня дошел смысл сказанного. Я так и знала, что это не к добру, когда Артуро назвал меня полукровкой.

Но я почти ожидала, что наполовину цыганка или ясновидящая, может даже цирковой уродец. Но наполовину сверхъестественное божество? Да что, черт побери, это вообще значило? Единственные упоминания об этом были в греческой мифологии или латиноамериканской антропологии.

А смогу ли я изрыгать огонь?

Или вырастить кукурузу?

Подожди. Давай подумаем, ничего хорошего с богами в тех историях никогда не случалось. Они всегда с кем-то враждовали, убивали друг друга, становились созвездиями, когда их разрывало на миллион кусочков…

Ладно. Сейчас не время расклеиваться. Я пережила много ужасных событий.

Так что мне надо было взять эту пугающую кроличью норку, в которую я почти нырнула, аккуратно сжать ее в ладони и засунуть в карман, свой "Разберусь позже" карман. Потом, когда смогу, отправлюсь в это путешествие.

До этого я не буду пытаться понять, объяснить или обсуждать. Просто получи ответы, Эмма, так, ты сможешь это пережить, и спасти свою семью.

– Ну и, почему эти Скаб называли меня Пиел? – спросила я.

– Скаб?

– Мое новое прозвище для колдунов? Мааскаб – Скаб.

Гай выглядел совершенно… безучастным.

– Пиел на языке Майа означает "ключ". Полагаю, ты сказала бы "недостающее звено". Или, возможно, связь между богами и людьми. Так или иначе, мы не знаем, зачем ты им нужна.

Недостающее звено? Как грубо.

– Какая бы причина ни была, вряд ли она нам понравится, – заметила я.

Он кивнул.

– Учбены рассказывают, что жрецы десятилетиями забирали женщин. Мы предполагаем, эти женщины другие Пиел или были любовницами моего брата. По рассказам жрецы убивают женщин, мы можем только догадываться, что "Скаб" пытаются уничтожить наше потомство.

– Почему? Ведь мы ничего плохого не сделали.

– Эмма, Мааскаб зло. Они наши враги. Последнее, чего они хотят, еще больше нас, разгуливающих по планете. Даже полубогинь, как ты.

Я помотала головой; все слишком нереально.

– Поэтому им была нужна моя бабушка?

Гай нахмурился и взял меня за руку.

– Пойдем, Эмма. Мы должны уйти прежде, чем они вернутся. Надо спрятать тебя в безопасном месте.

Простой жест, держать за руку, но я все удивлялась. Так долго он был всего лишь голосом. Теперь он настоящий, стоит рядом со мной, прикасается ко мне. Настоящий, живой бог, не меньше.

– Эй. Ты притрагиваешься ко мне. Почему нет боли?

– Когда я сосредотачиваюсь и держу эмоции под контролем, то могу уменьшить силу воздействия. – Он плутовато улыбнулся. – Или увеличить, если ты не слушаешься.

Здорово. Он ходячий Эмма-Контроль.

– Что случается, когда ты теряешь контроль? – спросила я.

Он выгнул одну бровь, как если бы хотел сказать что-нибудь игривое, но передумал. Правильный выбор.

Я была не в настроении для шуток.

– Когда энергия внутри меня течет в полную силу, я могу убить человека, коснувшись его одним мизинцем.

Представляю некролог: Эмма Кин, убитая смертоносным мизинцем. Как унизительно.

Затем у меня возникла мысль, обладая такой огромной силой, зачем им вообще нужны Учбены? Может быть, им нравиться командовать людьми. Да, так и было.

– Я не понимаю, Гай. Все эти годы у тебя в распоряжении были Учбены, стоило лишь поманить пальцем. Почему ты просто не сказал мне, отправиться к ним, чтобы вызволить тебя из Сенота.

– Я воспользовался бы этим способом только в самом крайнем случае. Когда я понял, что другие боги не спасут меня, начал подготавливать тебя к заданию – укреплять тебя, морально. Мне также нужно было дождаться, пока ты повзрослеешь. Думал, возможно, через год – другой ты будешь готова. Потом ты выкинула этот номер с машиной, и у меня не было выбора.

– Я ничего не выкидывала, – напомнила я ему. – Но тебе не нужно было ждать так долго; ты был не один, кто страдал.

Он кивнул и уставился в пол.

– Я не думал, когда связывал себя с Габриэллой, что обреку тебя на жизнь со мной. – Неожиданно он заговорил со злостью, даже с обидой в голосе. – Тебя тогда еще даже не существовало. Но если бы я знал, то поступил бы по-другому.

Он снова лгал. Я это чувствовала.

– А если я не смогла бы освободить тебя из Сенота, что тогда? – спросила я.

– Я послал бы тебя к Учбенам. Но не уверен, что они смогли бы помочь; они не нашей крови, и поэтому не могут открыть портал. Во-вторых, они не так сильны, как ты или я, даже твой драгоценный Томмазо.

Он все еще ревновал? Ну надо же.

Затем я начала обдумывать все то, что Гай мне рассказал. Он полагал, я сильнее, чем кто-то, вроде Томмазо? Я ударила его в живот изо всех сил, и он согнулся пополам.

С другой стороны, я врезала Симил, и она полетела – я имею в виду, она по-настоящему, по-настоящему полетела через комнату. Невероятно, но в этом не было никакого смысла.

– Если честно, – продолжил он, – я боялся, вдруг что-то случится, свяжись ты с Учбенами. Они могли бы подумать, что ты шпионка Мааскаб, если бы ты просто пришла и объявила себя моим представителем. Они не из тех, кто доверяет; они воины.

– Ну и? Что бы они сделали? – спросила я.

– Они бы пытали тебя, выбивая правду, – спокойно ответил Гай.

Пытки? Это его запасной план, подвергнуть меня пыткам? Прекрасно.

На полпути вниз в главный зал он внезапно остановился. Я врезалась в его широкую спину.

Как будто в кирпичную стену.

– Что? Что случилось? – спросила я, ожидая, сейчас он скажет, что Скабы вернулись.

– Я забыл кое-что важное.

Гай метнулся обратно в мою комнату, возвратившись спустя несколько секунд вместе с той большой, старой кулинарной книгой.

– Пойдем.

Боги, выпекающие печенье?

– Карман. Положи в свой "разберемся позже" карман, Эмма, – произнесла я.

 

Глава 23

Гай вздохнул с облегчением, увидев, что Томмазо убрал тела с лестницы и накрыл простынями остальные, лежащие по всему дому.

Эмма была сильной, все-таки в ней текла кровь богов.

И в ее пользу говорит то, что она довольно хорошо восприняла новости о своем происхождении. Но прежде всего она оставалась человеком. Связанной с физическим миром.

Хрупкой. Смертной.

И ее ждет еще больше новостей – боги заперты в ловушке, и только Эмма могла их освободить. Гаю придется сдерживать себя, дать ей время подготовиться.

Человеческий мозг очень вынослив и приспособляемый, если его не перегружать. Бедняжка почти на грани. "А когда придет время, - размышлял Гай, – как она отнесется к таким новостям?"

Согласится ли она помочь или уступит его давлению? Ему и самому было трудно.

Ему, который видел все за десять тысяч лет: расцвет и падение империй, исчезновение целых цивилизаций – некоторые ушли под воду – бесчисленные геноциды и войны, появление гангстерского рэпа и реалити-телевидения. Да уж.

Ужасные, жуткие события.

Но не было ничего настолько ужасного, чем то, что один из его родственников помогал Мааскаб и учил их управлять темной энергией, этому было только одно объяснение. От кого еще жрецы могли такому научиться?

Известная только богам, сила использовалась осторожно. Когда ее применяют на всю мощь, энергия не просто зависает на подобие облака кислотного дождя; она распространяется и окружает весь земной шар, пока не исчерпает себя.

Последний раз, когда боги воспользовались ею – по иронии судьбы, для борьбы с Мааскаб – энергия совершила десять полных кругов вокруг Земли. Чума и голод начались на каждом континенте. Гражданские беспорядки не утихали сотни лет.

Гай и другие боги работали сутки напролет десятилетиями, чтобы просто направлять энергию – предотвращая уничтожение человечества – но они никогда не могли исправить нанесенный вред полностью.

Для этого понадобилось бы отправиться назад во времени, что они никогда не рисковали сделать. Даже простые люди знали закон Ньютона о движении: для каждого действия есть равное и противоположное противодействие.

И этот закон тем более действует при изменении событий в прошлом. Сдвинь одну часть мозаики, все другие части изменят свое положение, чтобы не нарушать картины. Хаос. Результатом, как они решили, был бы непрекращающийся хаос.

То, что Мааскаб рассматривали, как детскую игру; хотя это было не так. Они создали самое что ни на есть оружие: сосуд, который, как он убедился на собственном опыте на корабле Пиццаро, мог пожирать плоть.

И добавить сверхумный дьявольский трюк – Гаю остается только позавидовать их хитрости – жрецы додумались, как изменить химический состав Сенотов, создав почти непреодолимую тюрьму для богов.

Если плененному богу посчастливилось, и он смог сбежать, как Гай, это хорошо, но порталы теперь закрыты. Боги пойманы в ловушку в человеческом мире, внутри человекоподобных тел. Гораздо менее могущественные. Проклятые гениальные, жестокие ублюдки.

Боги, он жаждал вернуть свои силы. Он бы тут же создал грандиозное землетрясение и открыл огненный разлом в земной коре прямо под Мааскаб.

Ему нужно было сделать это, если уж на то пошло, давным давно и не переживать о жертвах среди населения. И тогда, возможно, Габриэлла была бы еще жива, и он бы не ощущал постоянную мучительную пустоту в своей груди.

Но он не собирается менять прошлое и никуда не уйдет, пока не освободит других богов – ну, пока Эмма не освободит других богов, поскольку он не мог войти в ту воду – починит порталы и найдет Симил. "Симил, – подумал Гай, – действительно ли это она, кто предал нас?"

Он искренне надеялся, что был неправ, но факты говорили сами за себя. Она знала о сосудах и никому не рассказала. Она даже наняла Пиццаро, чтобы тот их украл.

Да, она, должно быть, работала вместе с Мааскаб. А потом они ее предали? И она пыталась замести следы?

Кусочки мозаики не складывались. Во-первых, зачем работать с Мааскаб? Ничто не могло бы подтолкнуть Симил на такую ужасную измену.

И если они предали ее, зачем она наняла смертного, вроде Пиццаро, убить Мааскаб, вместо того, чтобы сделать это самой? Со слов Эммы, Симил не колебалась, убивая темных жрецов.

Она даже пустилась за ними в погоню с несколькими Учбенами – так он предполагал. Симил всегда получала удовольствие от хорошей погони.

Так что же случилось с этой богиней? Голова Гая гудела от напряжения. Ни один чертов кусочек пазла не подходил!

Гай взглянул на Эмму, которая сидела позади него в Хаммере и смотрела в окно на виноградники. Томмазо был за рулем, и впервые Гай с удовольствием позволил кому-то еще контролировать ситуацию.

Он пока не совсем привык управлять этими машинами, хотя ему понравились ощущения от быстрой езды, пока он ехал на виллу, несмотря на то, что снес несколько заборов и один ни в чем неповинный куст.

Но сейчас безопасность Эммы была важнее всего.

Гай заметил, что выражение лица Эммы было мрачным, как будто она решала в уме ту же трудную головоломку. Ее светло-рыжие кудри блестели на солнце, проникающее через открытое окно с ее стороны.

Ее волосы были связаны сзади маленькой розовой резинкой, она была одета в бледно-серый свитер и джинсы. Он не смог удержаться и наслаждался ее красотой.

Так много лет он гадал, как же она выглядит, а теперь хотел бы никогда ее не увидеть.

И тут же он благодарил небеса за нее. Так или иначе, Эмма будет его погибелью, Гай просто это знал.

Она была слишком желанна – точно, как предсказывала Симил. Она украла его сердце и его мозги – потому что он все для нее сделает. Все. Даже отпустит ее, когда придет время.

Гай отмахнулся от этой мысли.

– Эмма. Ты знаешь, как Мааскаб и Симил тебя нашли? – спросил он, думая, что скорее всего она тайком позвонила родителям и, тем самым, позволила отследить свое местоположение.

Томмазо отвлекся от дороги и беспокойно взглянул на Эмму в зеркало.

Сначала она не ответила, потеребила рукав.

– Я не знаю. Как я тебе сказала, Симил ничего не говорила – кроме того, что она следила за Мааскаб и узнала, что они едут на твою виллу.

Гай нахмурился. Он был не в настроении и дальше разгадывать загадку предательства.

– Она говорила, откуда она пришла или зачем она за ними следила?

Эмма помотала головой, затем посмотрела вниз на свои руки. Снова она хотела что-то сказать, но остановилась.

Гай наблюдал за поведением людей, кажется, вечность, но это никак не помогло божеству понять: она что-то скрывает.

Он развернулся к Эмме всем своим большим телом, оказавшись с ней лицом к лицу.

– Ты звонила своим родителям, верно? – Гай говорил принуждающим голосом, поэтому ей придется ответить. Никто не мог сопротивляться этому.

– Нет. Не звонила. Но сейчас я говорю не об этом.

Ее взгляд метнулся к Томмазо.

Что? Она не подчинилась его голосу? Как? Чертовка не хотела говорить при Томмазо? Она беспокоилась, что тот подумает? Она моя.

Искорка ревности зажглась в Гае. Его задевало, что мнение другого мужчины важно для Эммы, и что на нее, очевидно, не подействовала его команда. Ну тогда, ему нужно меньше о ней думать.

Томмазо не был достоин Эммы в любом случае. Откровенно говоря, ни один человеческий мужчина не был.

– Эмма, – заговорил Гай своим самым убедительным голосом; это могло сработать лучше. – Томмазо один из самых надежных стражей. Ты можешь говорить при нем все. И у нас нет времени на недомолвки. Если ты не заметила, у нас серьезные проблемы, например, пропавшие и убитые стражи, и… – он замолчал. Он чуть не проговорился о других плененных богах, но вовремя остановился. "Не выдавай слишком много слишком быстро", - напомнил он себе. – Нам бы очень помогло, если бы мы поняли, как они тебя выследили.

– Нет, – она скрестила свои руки и с вызовом посмотрела на Гая.

Снова, она сопротивляется? Эмма как-то становилась сильнее.

Гай внимательно всмотрелся в лицо Эммы. Она злилась. Эмма всегда ненавидела, когда он использовал свой голос, чтобы ее контролировать.

Это каждый раз пробуждало ее злую, мстительную сторону. Он вдруг забеспокоился.

– Хорошо. У меня были ночные кошмары, – ответила Эмма, в ее голосе звучала едва уловимая злость.

Даа, она была в бешенстве.

Она стала объяснять в подробностях, как ей несколько раз снился мужчина, не опуская все те властные, соблазнительные слова, что он ей говорил. Она рассказала, что никогда не задумывалась об этом много.

До последнего случая, когда мужчина казался таким реальным и жестоким. Говоря это, Эмма чуть не расплакалась.

Сон по-настоящему ее напугал, но Гай все же думал, что это игра ее чересчур живого человеческого воображения.

– Сны это всего лишь сны, – легкомысленно заявил он.

– Но ты залез ко мне в голову и разговаривал со мной. Ты даже заставил меня выйти из комы. Так почему кто-нибудь другой тоже не мог разговаривать со мной во сне? Это бы объяснило, как Мааскаб меня нашли. Мужчина из моего сна мог видеть, где я была, и он говорил, что послал людей – страшных людей – за мной. Он приказал, не сбегать.

– Это просто сон, – повторил Гай.

– Ну почему же, черт возьми, нет?

Гай потер щетинистый подбородок.

– Ну? – настаивала Эмма.

– Не может быть, что мужчина из твоего сна настоящий бог, потому что все остальные в… ну… – Затем он замолчал.

Как много он может рассказать Эмме о плененных богах?

Или о том, что ему нужно, чтобы она вернулась в Мексику и помогла их освободить. Она уже через столько прошла, он не хотел на нее давить.

– Ну вот опять! Что с тобой? Ты когда-нибудь собираешься мне доверять? – Эмма всплеснула руками.

Гай не выдержал:

– Чтобы я ни сказал, все ставится под сомнение. Ничего никогда неправильно! Я мало говорю. Я говорю слишком много. У меня сплошные секреты. Я лезу, куда не надо. Что тебе нужно, женщина? Я должен молчать или говорить? Врать или быть честным? Я просто пытаюсь тебя защитить, но у тебя не хватает здравого смысла это понять! У меня от тебя голова идет кругом.

Томмазо фыркнул от смеха, не отрывая глаз от дороги.

– Над чем ты смеешься? – набросилась на него Эмма. – Ты не представляешь, как ужасно было с ним жить.

– Вы двое ругаетесь, как давно женатая пара, – ответил Томмазо.

Эмма поморщилась:

– Я лучше выйду замуж за Скаба. Там хотя бы не долго мучиться придется.

Томмазо хохотал целых четыре секунды, пока Гай не прокашлялся, предупреждая.

– Извините. Просто… она очень смешная, – произнес Томмазо.

– Спасибо. – Эмма наклонила голову и подмигнула Томмазо. – Ты хотя бы меня понимаешь. А вот он, – она указала глазами на Гая, – не ответил ни на один мой простой вопрос.

Гаю нисколько не нравилась растущая дружба между Эммой и Томмазо. Еще меньше ему нравилось, что похоже ему придется бороться за ее доверие.

Черт побери.

– Сон не может быть настоящим, потому что назойливые голоса в твоей голове принадлежат остальным богам, которые сейчас наслаждаются водяными каникулами внутри этих проклятых Сенотов. Так что, если даже один из них смог пробиться сквозь твой толстый череп, у них не было возможности связаться с Мааскаб и сообщить о твоем местоположении.

Эмма молчала минуту, видимо обдумывая сказанное, потом невозмутимо продолжила:

– Ладно. Ты прав…но подожди. Ты сказал, что вас четырнадцать? Я слышу только одиннадцать голосов.

– Одиннадцать? Ты никогда не говорила, что их одиннадцать. – Сердце Гая забилось быстрее.

– Да! Да, я говорила. Ты никогда меня не слушаешь. Я говорила, наверное, раз пять.

– Нет, малышка. Думаю, я запомнил бы что-то настолько важное. – Конечно, так и было бы. Он же почти совершенство.

– Малышка? Ну, я полагаю, что в сравнении со старым, отвратительным божеством…

– Пожалуйста, не могли бы вы двое замолчать? – Перебил Томмазо. – Думаю, я скоро женюсь на Мааскаб.

– Эмма, ты уверена, их одиннадцать? – спросил Гай.

– О Боже мой… да! – Она стукнула кулаком по черному кожаному сидению рядом с собой.

– Тогда это значит, что кто-то еще на свободе, не только Симил и я.

– Ты математический гений, – пробормотала Эмма.

– Продолжай в том же духе, Эмма. Мне всегда хотелось тебя отшлепать. Или я мог бы снова тебя усыпить. Ты этого ждешь?

– Если ты хоть пальцем меня коснешься, я…

– И, ну что же дальше, – вставил Томмазо.

Эмма захлопнула свой рот и уставилась в окно, кривя губы от злости. Она очаровательно выглядела, когда бесилась.

– Не то, чтобы это подтвердило бы твою теорию, но как он выглядел? – спросил Гай.

Эмма тянула время. Потом еще.

– Ну? Мы ждем, Принцесса Всезнайка, – поддел Гай.

Хитрая улыбочка появилась на ее лице. Словно она приготовилась к забавному зрелищу: принесла раскладной стул, разожгла костер и принялась поджаривать зефир в ожидании. Гаю стало не по себе.

– Я сказала, что он выглядел почти так же, как ты, но…

– Он выше ростом?

"Никто из богов не был выше него", – подумал он.

– Не совсем, нет. – Улыбка Эммы стала шире.

– Его волосы красивее? – У других богов волосы могли быть длиннее, так что здесь все в порядке. Но, конечно же, ни у одного не было такой роскошной иссиня-черной гривы, как у него.

– Его волосам не хватало блеска… как и твоим. И они были такие же черные и волнистые.

Не хватает блеска? Она, должно быть, ударилась головой.

– Он красивее? – спросил Гай. Потому что такого быть не могло. Он знал, что был греховно красивым.

Эмма заколебалась на долю секунды.

– На него определенно стоит посмотреть.

Теперь Гай знал, она с ним играла.

– Что дальше? Говори, женщина! Твоя игра утомляет.

– Его член намного больше. Совсем как у Гаргантюа. – Томмазо разразился безудержным смехом, затем Эмма добавила: – Я хочу сказать, что в сравнении с тобой, Гай, это как ночь и день!

Она показала свой мизинец и расхохоталась.

Гай покачал головой, потом поднял глаза вверх, к крыше Хаммера.

– Дети.

Я застрял с двумя самыми беспечными людьми на планете, слишком глупыми, чтобы бояться смертельно опасного божества. Да помогут мне боги.

Эмма и Томмазо все продолжали смеяться, пока Гаю, в конце концов, это не надоело.

– Ладно, веселые макаки, мы можем вернуться к нашему разговору? И, Томмазо, дай мне знать, когда тебе захочется поиграть в игру "мой больше, чем твой".

Самодовольная улыбка Томмазо растаяла.

– Нет, сэр. Простите, сэр. Это просто потому… она на самом деле смешная.

– В общем, он выглядит почти, как ты. Ну и кто он, как ты думаешь? – спросила Эмма.

Ум Гая заработал.

– Если это так и есть, и твой сон действительно попытка с тобой связаться, у меня три брата, похожих на меня. Но я уверяю тебя, из четырех братьев я самый одаренный… каждым вообразимым способом.

Эмма подняла бровь.

– Трое? Ты сказал трое? И все они такие же высокомерные, как ты?

– Хуже, – ответил Гай.

– Кто-нибудь, пожалуйста, остановите эту планету, я выхожу, – прошептала Эмма.

– Другие голоса говорили что-нибудь о себе, чтобы я смог узнать, кто из них в ловушке?

– Извини, все тот же неразличимый гул. Но голоса стали громче прямо перед нападением. Я никак не могла сосредоточиться. Даже сейчас они мешают. Я стараюсь не обращать на них внимания, но мне все равно плохо.

Гай посмотрел на дорогу, ему не нравилось слышать, что Эмма страдает.

– Прости, конфетка. Скоро все закончится, я обещаю.

– Надеюсь, так и будет, – ответила она с внезапной грустью, – потому что больше я не выдержу.

Этого-то он и боялся.

– Я позабочусь об этом, конфетка.

Эмма отвернулась к окну. Она обнаружила, что они только что проехали мимо входа в аэропорт Генуи.

– Куда мы едем?

– В Рим, – объяснил Гай. – У нас там есть люди, и мне нужна информация.

***

Когда они прибыли на место, Эмма спала.

Гай радовался, что она хоть немного отдохнет. Впереди у нее долгая, нелегкая дорога, к тому же это дало ему возможность сделать несколько звонков шефам Учбенов.

Ему нужно было отправить поисковые отряды, команду зачистки и, к сожалению, договориться о похоронах. Следующие несколько дней будут не очень приятными, придется разбираться с последствиями нападения Мааскаб, встречаться с семьями погибших и готовиться к освобождению других богов.

Гай поймал себя на мысли, что хотел бы увезти Эмму куда-нибудь, где тихо и спокойно, может на его греческий остров, там она смогла бы расслабиться и обо всем забыть. Ей столько всего пришлось пережить. Она заслуживала отдых перед трудным испытанием.

Томмазо открыл дверь машины, чтобы взять Эмму на руки.

– Не так быстро. – Гай сжал рукой плечо Томмазо. – Я понесу ее. У тебя есть, чем заняться.

Томмазо заскрипел зубами.

– Вы поручили мне о ней заботиться.

– Да, когда меня нет рядом. Поэтому. Отпусти. Ее, – ответил Гай, сокращая расстояние между ними.

Томмазо недовольно кивнул и помахал другим стражам, чтобы они помогли разгрузить багаж. Гай победно хмыкнул.

Он собирался поговорить с Томмазо о его отношениях с Эммой и указать ему его место. Хотя, пожалуй, он лучше поговорит с шефом Томмазо.

Томмазо получит новое назначение, возможно, отправится собирать образцы льда в Сахаре.

Гай окинул взглядом усадьбу, приятно удивленный, как хорошо она сохранилась в веках. Усадьба представляла собой виллу, построенную в 1500-х годах – именно в таком стиле, что нравился Гаю.

Светло-серый камень, открытые дворики, живописные сады со скамейками и мраморными колоннами; все то, чем не могли похвастаться дома простых людей в этом веке, если только владелец не принадлежал к аристократическому кругу в прошлом или был наркодилером.

Он выбрал это место не просто так, а из-за статуи в центральном парке. Это был он сам, стоящий с поднятым мечом. "Выдающееся произведение искусства", – подумал Гай с гордостью.

Рим несомненно был создан для богов, и теперь он станет самым лучшим новым домом для его драгоценной Пиел. Здесь Учбены смогут ее защитить.

 

Глава 24

Совершенно вымотанная, я полностью вырубилась по дороге. К счастью, мне больше не снились тревожные, жуткие сны.

По правде, мне совсем ничего не снилось. В машине тестостерон явно зашкаливал, так что ни один мужчина, человек он или нет, не рискнул бы приблизиться. Это был самый крепкий сон за последние дни.

Я перекатилась на огромной кровати и осмотрела комнату. Они что наняли декоратора из отеля " Венеция" в Вегасе?

Это был уже перебор. Комната размером с самолетный мини-ангар, полы из блестящего белого мрамора, поверху шла искусная лепнина, а на куполообразном потолке красовалась фреска с изображением ангелов-стоиков и пушистых белых облаков.

Оттуда, где я сидела, через арочный проем была видна роскошная в золотых тонах ванная, которая, казалось, в длину не уступала футбольному полю. Я бы поспорила на моего горячего стража-Учбена, что душ там на пятерых, парная на десятерых, а джакузи вместит всех.

В углу, рядом с входной дверью, уютно расположились кресла, диван и журнальный столик, недалеко от него длинный обеденный стол, а следом кухня – современная, открытой планировки, для шеф-повара высокой кухни там было все необходимое: посуда и прочие кухонные принадлежности из нержавеющей стали, несколько аэрогрилей, столешницы из черного гранита и огромная вытяжка над газовой плитой.

Я посмотрела в другую сторону от кровати, через двойные стеклянные двери, ведущие в уединенный, огороженный стенами сад. Гай сидел прямо за дверью, спиной ко мне, и смотрел в бледно-лиловое небо раннего вечера.

Густые иссиня-черные волны волос разметались по его широким плечам. Он и в самом деле выглядел, как мифическое божество. Все в нем необычно: его рост, его сила, его высокомерие и внешность.

Даже его запах и энергетика казались сверхъестественными.

Без сомнения, он был настоящим живым богом и настоящей божественной чертовой занозой в заднице, но было что-то в нем такое примитивное, такое притягательное, такое… знакомое.

Может потому, что его голос – поправка – он играл столь большую роль в моей жизни. Он был моим постоянным наваждением. Моей личной тайной.

Так почему мои чувства к нему только бесконечно усложнились? Ведь теперь загадка Гая решена.

Конечно, у меня еще осталось много вопросов. Почему я могла слышать его голос в голове, когда он был в Сеноте, а сейчас нет? Что все-таки значит быть связанными?

Почему он сказал, что моя бабушка особенная? Что с ней случилось?

Ну, хотя бы теперь я знала, что он такое и почему у нас была мысленная связь. Я освободилась от психической зависимости от него. Так и есть, да. Тогда, почему ты не хочешь от него уйти?

Может от того, что ты только что узнала о своей необычности, и что так будет всегда? Точно. Но никакой разницы я не ощущала. Я была той же Эммой Кин. И не то, чтобы я была настоящим богом или чем-то еще.

Впрочем, они были совсем не такие, как я себе представляла богов, и совершенно отличались от меня. Они были неправдоподобными. Могущественными и бесстрашными.

Я подумала, что отдала бы все за один день в голове Гая. Какие тайны мироздания он хранил? Куда он идет, покидая человеческий мир?

Его настоящий дом – это звезда в небе? Каково это наблюдать, как люди живут, ненавидят, рождаются, стареют и умирают? Чувствовал ли он себя одиноким или ему было все равно?

– Ищешь, чтобы в меня кинуть? – спросил он, даже не обернувшись.

Я провела рукой по волосам, оценивая степень беспорядка.

– Откуда ты знаешь?

– Просто знаю.

– Что еще ты знаешь? – спросила я.

– Я знаю ритм твоего пульса, когда ты счастлива, как ты дышишь, когда взволнована, что происходило в каждую секунду твоей жизни. Я знаю все, кроме… – Он замолчал, все еще не оборачиваясь.

– Кроме чего? Какого цвета мое нижнее белье?

– Розовое.

Он знал даже это?

– Повезло, угадал.

– Да нет. Мои люди делали для тебя покупки. Они и рассказали.

– Здорово, – произнесла я.

– Ты за него беспокоишься? – поинтересовался Гай низким, бесцветным голосом.

Я заерзала на кровати.

– Кто? – прекрасно знала, кого он имел в виду, но мне нужно было время подумать.

Да, Томмазо был очень привлекательным. Ставьте галочку. Сильным и таинственным? Здесь тоже ставьте галочку. Но было ли между нами что-то на самом деле? Он спас мне жизнь. Естественно, я очень благодарна. Я даже ему чуть-чуть доверяю – чего не могла сказать о Гае.

Однако, если сумасшедшие, ужасные события прошлой недели могли быть обычным делом для Гая и его "Учи-питомцев", для меня это было не так. Понадобятся месяцы, чтобы успокоится и не вспоминать о случившемся.

Так что, думаю правдивый ответ был "Я не знаю"; он просто чувствовал себя спасательным кругом для выживания. Я о нем беспокоилась. Но вовсе не собиралась упоминать поцелуй.

Гай придушил бы Томмазо или хуже.

– Томмазо, – ответил он. – Между вами что-то есть, да?

– Дай подумать. Хм… я знаю его целых три дня. Он держал меня в заточении… да, по твоему приказу, но все равно…

Гай развернулся в своем кресле и посмотрел на меня через дверной проем. Боже, он был потрясающим.

– Он тебя поцеловал, да? – Гай спрашивал, как ревнивый бой-френд. – Я все еще ощущаю его запах на тебе.

Я почувствовала крошечную вспышку удовлетворения от ревности Гая, даже зная, что с моей стороны – это нелепо.

И потом, Гай меня по-настоящему не желал. Для него я была просто предметом, который, как он думал, принадлежал ему.

– Это был всего лишь порыв. И поверь мне, после того, как я ударила его, не думаю, что он захочет еще. – Может он мне еще понадобиться; он мог бы мне пригодиться. – К тому же, посмотри на него, – продолжала я. – Он привлекательный, целеустремленный, ухоженный… наверняка, я не его тип.

Гай улыбнулся.

– Твой тип нравится всем.

Мое сердце пропустило удар. Это значило, что я его тип тоже?

– Нет. Мы, полукровки, слишком экзотичны для большинства мужчин, – пошутила я. – И так как ты испортил мне мозги, мои шансы на нормальные отношения равны нулю, Вотан.

Гай поднялся и за одно сердцебиение оказался возле кровати, сверля меня сердитым, жарким взглядом.

– Не называй меня так, Эмма, – прорычал он.

Если честно, я понятия не имела, почему вдруг вспомнила это имя. Но теперь…

– Почему, Вотан? – Я встала, чтобы уткнуться в его, ну, его грудь. Все-таки во мне было только пять футов и три дюйма, но он отошел.

Его ярко-бирюзовые глаза сузились.

– Потому что все изменилось, вот почему.

Я задрала подбородок.

– Ты прав. Раньше я думала, моя жизнь отстой, но теперь меня преследуют сумасшедшие колдуны Майя…

– Жрецы.

– Да ну. Да что угодно. Смысл такой, что моя жизнь кончена, а о моей семье я знаю только то, что они пропали. А ты беспокоишься о дурацком имени.

– Я уже не тот, каким был когда-то, а с именем Вотан связаны воспоминания. О которых я не хочу больше думать. – В его глазах явственно была видна боль. Почему? – И о твоей семье, – продолжил Гай, – первым делом я позаботился о них. Они в безопасности. Я в этом удостоверился.

Он положил руку на мое плечо, посылая дрожь вдоль спины.

– Правда? – Внезапно у меня внутри потеплело. Гай защитил самое дорогое для меня в этом мире. К тому же он сказал, это было первое, что он сделал. После того, как был проклят жить под водой семьдесят лет, такой поступок стоил многого.

– Твои родители, – добавил Гай, – хоть и не знают об этом, теперь имеют круглосуточную охрану, они наняли новую служанку – одну из Учбенов. У нас также есть свои люди в их больнице. Даже новые соседи с обоих сторон от их домов – наши люди. Твои родители под впечатлением от того, что дома рядом с ними проданы за двойную цену, а что я могу сказать? Нам пришлось убеждать бывших жильцов съехать за один день.

Вау. Он сделал все это? Ради меня? Потрясенная до глубины души, я смогла ответить всего лишь:

– Почему?

Когда Гай посмотрел глубоко в мои глаза, на долю секунды его взгляд стал ослепительно ярким, мерцающей синевой.

– Как ты можешь такое спрашивать? Неужели, конфетка, ты не слышала, ни одного слова из того, что я говорил все эти годы?

Его рука на моем плече напряглась. Гай провел ладонью по моей щеке, как если бы я была его самой большой драгоценностью в мире.

И тут до меня дошло. Дерьмо. Будто меня ударили в живот. Гай на самом деле старался меня защищать. Все эти годы я в нем ошибалась.

Я была неправа. Но как такое могло быть? Я была жертвой. Не так ли?

Боже. Нет, не я. Он был жертвой. Он был пойман в ловушку в воде, беспомощный. И он был заперт со… мной.

Вдруг я увидела все то, что принимала за его злые выходки, в совершенно другом свете и поняла, я вела себя, как плаксивое, избалованное дитя. Как Гай всегда и говорил. Я была слишком раздражительной, слишком заостряла внимание на том, о чем мне не полагалось знать.

Конечно, не помогало делу и то, что он не всегда правдиво отвечал. Но все же. Опасности были реальными. Жрецы – настоящими. Они схватили мою бабушку. Они охотятся за мной.

Гай и правда охранял меня всю жизнь, хотя был заточен в водяном аду, не мог ни вдохнуть свежего воздуха, ни ощутить солнечного света. В его пользу говорит также то, что он ни разу не пожаловался или намекнул на свое дерьмовое положение.

Он просто настойчиво делал, что мог, ограждая меня от опасностей. Даже от Джейка, серийного убийцы. Да. Да. Гай довел меня до белого каления в итоге, но теперь я все понимаю.

Я увернулась от его всепоглощающего прикосновения и принялась лихорадочно приводить в порядок постель.

– Кроме того, – продолжил Гай. – Мааскаб нужна ты, а не твои родители.

– Почему нет?

– Твой отец обычный человек, и как тебе рассказала сеньора Роза, единственными, кто может быть Пиел и нести наш свет или энергию, скажем так, это первенцы женского пола. У нас не было пока возможности узнать почему, но остальные уверены, твоя мать не первенец – у нее есть старший брат.

Да, дядя Рэнди, который живет в Санта-Роза в Калифорнии. Я планировала остановиться у него, пока не устроюсь на новую работу.

Зазвонил сотовый Гая. Он посмотрел на экран и засунул телефон обратно в карман.

– Твои родители в безопасности до тех пор, пока Мааскаб полагают, что их нельзя использовать, чтобы найти тебя. Но это не значит, что они всегда будут терпеливо ждать, когда ты расслабишься и совершишь ошибку.

Он продолжал напряженно наблюдать за мной, пока я разглаживала белое пуховое одеяло дрожащими руками.

– Гай, я понимаю, о чем ты говоришь, особенно, после того, как сама увидела этих чудовищ. Но должен же быть безопасный способ связаться с мамой и папой.

– Ты в самом деле хочешь рискнуть? Любая попытка связаться с ними может снова привести Мааскаб к тебе. Черт возьми, я даже не знаю, как они нашли тебя на моей вилле. Есть много такого, чего мы о них не знаем, включая насколько они сильны. Но мы знаем, что Мааскаб не остановятся, пока не получат желаемое. Прямо сейчас они хотят тебя.

– Они говорили, я принадлежу им. – Я вздохнула, затем кивнула. – Хотелось бы мне никогда не рождаться.

– Не говори так, Эмма. Твоя жизнь – это дар. Ты не должна позволять страху преуменьшать его, – ответил он.

– Так обычно говорила моя бабушка.

– Она была права.

Гай засунул руки в карманы и опустил глаза.

Если бы можно было поговорить с ней сейчас. Мне так нужен был кто-то рядом, чтобы помочь мне разобраться во всем, особенно в моей запутанной жизни, в непонятных чувствах к Гаю.

– Я скучаю по ней.

– Знаю, Эмма.

– Ты действительно думаешь, Скабы ее убили? – Пожалуйста, скажи нет.

Гай мрачно кивнул.

– Да, и они за это заплатят. Обещаю. Но ты не должна отказываться от жизни, оплакивая тех, кто тебя покинул. Нужно жить дальше, конфетка. Оставь месть мне. У меня это отлично получается.

Гай все не сводил с меня глаз. Я взбила подушки и уложила их в изголовье, стараясь не расплакаться. Было так хорошо разговаривать с ним, неожиданно поняла я. Это напомнило мне, как мы бывало болтали друг с другом, пока я убиралась в своей комнате или складывала одежду.

Порой мы часами говорили о жизни, обсуждали историю и политику. Приятные воспоминания, счастливые моменты среди обид и злости; я просто не хотела вспоминать о них до сих пор.

Удивительно, я скучала по тому времени, когда Гай был настолько близко, что чуть ли не терся об мои мысли в голове. Какая ирония.

– Жить дальше. – Я об этом думала. – Легко тебе говорить. Ты никогда не терял самое дорогое, что у тебя было.

– Вечность я терпел боль, смирялся с потерями и… – его взгляд впился в меня. – Забудь.

Мы смотрели друг на друга в тишине, переполненной чувствами. Что же ужасного было в его прошлом, от чего он хочет забыть свое имя.

Какая боль заставила его глаза стать мрачной тенью зеленого? Почему он мне не расскажет?

Я так долго его ненавидела, обвиняла, но никогда за это время не стремилась по-настоящему его узнать. Теперь же хочу этого.

Он выглядел ранимым, даже при том, что все еще был одет в темно-серую, военную форму. Может даже чуточку печальным. Определенно, печальным. Боже, мне хочется его утешить.

Возместить ему целую жизнь, за время которой я наговорила ему столько ужасного. Прежде чем осознала, что делаю, я бросила подушку и шагнула к нему.

Я посмотрела в глаза Гая, он не отвел взгляд. Привстав на цыпочки, я обняла его за шею и прижалась к нему.

Он наклонился и прижал полные, манящие, восхитительные губы к моим. Толчок энергии снова прошел через мое тело, но я ждала его, желала.

На мгновение мы оба застыли, соприкасаясь губами, но не двигаясь. Осознавая, что мы делаем, что собирались совершить. Я решила быстро. Больше. Я хочу больше.

Гай внезапно подвинулся и обвил мою талию сильными руками, притягивая к себе. Думаю, наши мнения совпали.

Его мягкие, полные губы раскрылись, наше дыхание смешалось, и его шелковистый язык проскользнул внутрь. Я целовалась с мужчинами и раньше, не так много, но ничто не могло сравниться с этим поцелуем – будто я подсоединилась к Гаю, и энергии наших тел слились в один нескончаемый поток восторга.

Почему я не сделала этого раньше? В его поцелуе весь мой мир. И распродажа обуви, и горячая шоколадная помадка, и оргазм, ответные ласки, страсть, мощь и невыносимая потребность… все упаковано в одном знойном, умопомрачительном мужчине.

Хрипло простонав, Гай сжал меня крепче. Грудь начало покалывать от желания, я ощутила животом его возбуждение.

Я таяла от сознания своей силы над Гаем, что это я вызываю в нем столь сильные чувства. Таяла. Впервые в жизни из-за мужчины у меня внутри все, буквально, расплавилось, превратилось в теплое, густое желе. Он само совершенство, мечта.

Боже. Гай мог бы иметь любую женщину. И он желал… меня.

Неудержимая страсть пламенем растеклась по венам, принеся с собой ноющую боль, требовательную, всепоглощающую, казалось, я не выдержу, если не заполучу его внутрь себя. Я представляю, как срываю с него одежду, сажусь на него верхом.

Пусть на нем был бы снова тот саронг; так намного легче его раздеть, развернуть, словно подарок, и я бы тут же крепко обхватила ногами его талию.

Немыслимо, но как только язык Гая оказался у меня во рту и начал ритмичные движения, годы обид и злости исчезли без следа, от каждой восхитительной ласки мне становилось жарче, мое тело отяжелело.

Коснувшись моих бедер, Гай руками проник под мою футболку и, лаская каждый изгиб, добрался до груди.

Ахнув от потрясения, я наслаждалась: вот он коснулся моих сосков, пощипывает их, его дыхание учащается.

– Ты такая красивая, Эмма, – шептал Гай между жаркими, сводящими с ума поцелуями, дразня возбужденные соски через бюстгальтер. – Но. – Он сделал судорожный вдох. – Ты и я…

Мой рот обожгло, будто я откусила жгучий красный перец. Пожарная сирена завыла в моей голове. Я отшатнулась от Гая, ловя ртом воздух.

Его глаза мгновенно похолодели.

– Никогда не будем вместе. – Гай развернулся и пошел к двери. – Отдохни, малышка.

Он захлопнул за собой дверь.

 

Глава 25

Ну что ж. Нравится мне или нет, но нужно посмотреть фактам в лицо: годы сексуального лишения помутили мой разум, что и толкнуло меня в объятия Гая.

И все же, кто меня за это осудит? Я всего лишь человек… наполовину… хотя бы физически, а он мужчина-мечта. Бог. Буквально.

И не надо забывать, я еще не оправилась от пережитых ужасов. Я как-то читала, что под воздействием стресса люди творят все что угодно, даже себе во вред. Некоторые налегают на шоколад или жареного цыпленка. Другие топятся в мартини. Я, ну, я, очевидно, хочу совершить непристойные и развратные действия с Гаем.

Если оставить в стороне грязные мысли, Гай был моим единственным якорем, поэтому вполне естественно, что я бросилась к чему-то знакомому в поисках утешения, даже если он больше напоминал привычную боль от никогда полностью незаживающей раны.

Но после всего, что со мной случилось, чувствовать эту боль было почти также приятно, как лакомиться теплым, липким шоколадным печеньем.

– Замолчи, Эмма, – громко вслух произнесла я. Это ничего не значит. Гай кинет мои же слова мне в лицо, чтобы поиздеваться надо мной. Его ехидным замечаниям и колкостям конца и края не будет.

"Эмма, ты обожаешь меня".

"Эмма, ты хочешь меня".

"Эмма, а ты маленькая развратница".

Да. Да. Все правда. Отголоски боли во мне не оставляли выбора, я не могла отрицать очевидное. Но, черт возьми. Что я сделала? Что собираюсь делать дальше? Ну, время вспять не повернешь – ведь нет? – так что я поступила, как сделала бы любая девушка на моем месте.

Я решила принять долгую, горячую ванну с пеной в пятиместной джакузи. И да. Я была права; парная вместила бы десятерых.

Я отмачивалась в пышной пене, пахнущей розами, и старалась не думать о черных тучах, нависших над моей головой. Как я могла его желать? Как такое вообще возможно?

Кто-то прочистил горло.

– Пожалуйста, не говори мне, что я заснула, – взмолилась я, не открывая глаз.

– Ты не спишь.

Я приоткрыла один глаз и увидела Томмазо, он стоял в дверях ванной, его волосы были взъерошены, словно высушены полотенцем после душа.

Он снял военную форму и был одет в то, что можно было бы описать, как, ну, черная шелковая пижама, если только он не одевается так на вечернюю пробежку.

Я вздохнула. Как раз этого мне и не хватало, еще больше опасных, смущенных мужчин.

– Ты заблудился по дороге на пижамную вечеринку для нахальных Учбенов?

Томмазо пожал плечами.

– Эй, что парень не может побаловать себя шелковой штучкой после тяжелого дня, ведь ему пришлось драться с богинями-неврастеничками, собирать мертвецов и подставлять свою шею… дважды?

– Конечно, может. У тебя какая-то особая причина находиться здесь, пока я пытаюсь принять ванну в одиночестве?

Я с ног до головы была покрыта пеной, но это нисколько не помогало расслабиться.

– Я тебя охраняю, так что никаких личных границ. Да ты не волнуйся, я уже видел тебя голой. – Он сверкнул широкой улыбкой, показав ямочки на щеках. – Просто подумал, дай загляну и отдам тебе вот это. Я нашел ее на вилле под телом одного из мертвых Мааскаб.

Томмазо показал цепочку с подвеской из черного камня.

Я почти о ней забыла.

– Я надеюсь, ты ее помоешь.

– И дважды стерилизуешь, – добавил Томмазо.

– Спасибо. Можешь положить там, – ответила я, показав взглядом на раковину. – Все-таки, откуда она у тебя?

Томмазо подошел к стойке из белого мрамора и опустил цепочку.

– Это семейная реликвия. Так что хорошо о ней заботься. – Странно. Почему он отдает мне что-то настолько ценное? – Послушай, – продолжил он. – Я просто хочу извиниться.

– За что? – спросила я, интересно, он извиняется за непрошеный поцелуй, похищение или за что-то еще.

– За то, что так плохо обращался с тобой. Я обозлился на тебя. Думал, мне придется быть нянькой при любимице мистера Сантьяго. Но я ошибался. Ты все, что угодно, только не его любимица – скорее голодный, взбесившийся гепард, жаждущий оторвать ему руку.

Если бы только Томмазо знал правду; ведь я пыталась сжевать губы Гая. Какая досада.

– И, – добавил он, – я хочу, чтобы ты знала, я искренне сочувствую тебе. Я потерял всю свою семью из-за нелепой случайности. Я никогда не мог сказать им до свиданья или признаться, что любил их.

– Мне так жаль. Это ужасно. Просто… ужасно.

– Я старался убедить себя, что такова жизнь. Наши утраты делают нас теми, кто мы есть, но бывают дни, когда я готов отдать все за то, чтобы изменить прошлое. Что угодно.

Я прекрасно поняла, о чем он. Боль. Растерянность. Должно быть, мои родители испытывают прямо сейчас именно это.

Но я не пропала. Я не умерла. Я лежу в проклятой ванне с пеной, пока они страдают. Это неправильно.

– Значит ли это, что ты поможешь мне? Все, чего я хочу – безопасно связаться с родителями. Должен быть способ.

Томмазо сощурил глаза.

– Нет. Несмотря ни на что, я все еще служу Учбенам и предан им. Они, теперь моя семья, – по его тону было ясно, спорить бесполезно.

– И… – Я заколебалась. – Богам? – Я пока еще не могла произнести слово "боги" без иронии. Он кивнул. – Но я наполовину… ну, ты знаешь, – заспорила я.

Томмазо не отступил.

– Я знаю, кто ты. Но, прости. Это ничего не меняет. У меня есть приказ.

Черный шелк натянулся на бицепсах, когда он скрестил руки на груди.

Почему-то я сочувствовала ему больше, чем себе; хотя я потеряла бабушку, но мои родители были все же живы.

А он потерял всех.

– Ладно. Я постараюсь не держать на тебя зла и не буду тебя бить.

Томмазо фыркнул от смеха.

– Спасибо. Потому что я свою ежедневную норму побоев уже получил, с меня хватит. – Он подошел сбоку ванны и уселся на край. – А это приводит меня к тому, зачем я на самом деле здесь. Хочу поблагодарить тебя за то, что противостояла Симил. Я не знал, что ты сделала, пока ты не упомянула об этом перед мистером Сантьяго.

Мне было некогда поразмыслить о том невероятном случае, но теперь, зная о своем происхождении, неожиданный взрыв силы приобрел куда больше смысла. Мне бы только хотелось, чтобы я обнаружила ее в себе раньше и поняла, как ею управлять.

– Ты уже отключился, когда я ее ударила, – пояснила я. – Но она всего лишь сделала вид, что хочет свернуть тебе шею, потому что ты приказал ей отпустить меня. Так что думаю, мы квиты.

Теплая улыбка осветила его лицо. Я страстно желала чего-нибудь, что прогнало бы прочь отвратительные чувства, затаившиеся на задворках моего сознания, включая и острое унижение от поцелуя с Гаем.

Улыбка Томмазо походила на это что-то. "О. Чем. Я. Думаю? Тебе не хватило сегодняшней драмы, Эмма?" – отругала я сама себя.

– Мне нужно отдохнуть, поэтому, если ты не возражаешь?

– Конечно. – Он пожал плечами, от чего черный шелк рубашки скользнул по его идеально вылепленной груди. Он почти дошел до двери, когда повернулся. – Эмма, мне нужно спросить тебя кое-что.

– Я здесь что-то вроде слушателя поневоле.

– Гай всем рассказал, что случилось и что он связан с тобой через твою бабушку.

– Да. И что?

Томмазо замялся.

– Эмма, ты должна знать, что другие, связанные с ним, не могли слышать его, пока он был в ловушке.

Другие? И тут же меня захлестнула ревность. У него что, гарем из женщин, с которыми он был связан? Он ведь сексапильный, могущественный бог. Сдается мне, он "связывался" каждую ночь.

Наверное, даже три раза за день с двумя женщинами одновременно. Неудивительно, что он отвергнул меня. Я была всего лишь маленькой девочкой в его глазах, совершенно неспособной удовлетворить такого мужчину, как он.

Или любого другого мужчину.

Томмазо продолжил:

– Это означает, что твоя связь с ним очень сильная. – Он замолчал, посмотрел на свои ноги, а потом вскинул голову. – Ты собираешься остаться с ним? Ты его любишь? – спросил он.

Не ожидала такого вопроса. Что случилось с этими мужчинами, они ставят меня в тупик?

Я сглотнула, затем волнуясь зачерпнула пены.

– Нет. То есть… у меня есть чувства к нему, но я не могу объяснить, какие.

Он был частью моей жизни так долго, но не проходило и дня, чтобы я не молилась о его уходе. Теперь, когда я оказалась в такой ситуации, я почти уверена, что Гай мне нужен, что без него я не выживу.

– Не давай ему запугать тебя, Эмма. А если такая защита тебя беспокоит, то есть и другие варианты. Все, что тебе нужно, так это попросить шефов Учбенов, и мы тебя защитим.

– Он никогда этого не позволит. Как он сказал, мы связаны.

– Тогда разорви связь. Отпусти его.

Мое сердце остановилось.

– Я могу это сделать? Как?

– Каача'ал лу'ум, тумбен к'иин, – проговорил Томмазо.

– Качал аллу об тумбу кино? – повторила я неуклюже. – И что это значит?

– Буквально – "разрушенная земля, новый день". Это на языке майа… из древней молитвы. Означает, что ты хочешь разорвать связи со прошлым.

– И что случится? Будет больно, когда я скажу эти слова? – Я представила, как огромная молния ударяет мне в голову.

– Нет, это безболезненная процедура. – Хоть Томмазо и подумал, что мой вопрос глупый, но не стал меня дразнить. Очко в пользу Томмазо.

– Клятва, которую он дал, чтобы создать связь с твоей бабушкой, и которая теперь связывает твою кровь с ним – а также с другими богами – намного облегчает им слежку за тобой. Конечно же, чтобы тебя защитить.

– То есть, вроде как прямая связь с богами? – спросила я.

– Больше похоже на систему отслеживания краденных машин или круглосуточную экстренную помощь при поломке на дороге.

– Получается, нет никакого сверхъестественного силового поля защиты? – удивилась я.

– Да нет. Прости. Ты пока еще не отошла от всего, что произошло, от стрельбы и этих психов Мааскаб. Связь просто соединяет, образует поток энергии, который привязывает тебя к Гаю.

– Гай говорил, поэтому Симил и дралась за меня. – Все это было так странно для меня. Связь, клятвы, как будто сверхъестественное братство.

– Боги обязаны защищать тебя, как одну из них – их свет проходит через тебя. Ты видела, как Симил вела себя с остальными, – ответил он.

– Ты не под их защитой? – Взгляд Томмазо переместился на мою грудь. – Эй! А ну-ка прекрати. – Я зачерпнула несколько пригоршней пены и нагромоздила ее побольше на груди.

Он приподнял бровь.

– Извини. Не удержался. У тебя очень хорошенькие груди.

Я закатила глаза.

– Тебе пора свалить.

Томмазо выпятил вперед нижнюю губу, словно обиженно надувшись, его золотые глаза искрились.

– Ладно, а что касается твоего вопроса, для нас Учбенов все по-другому. Мы даем им клятву.

– И ты можешь ее нарушить… уйти в любое время? – спросила я.

– Да, Эмма. Я не пленник. Я Учбен, потому что сам выбрал такую жизнь, – ответил он.

– Как ты им стал? – Может они вербуют их в торговых центрах. Или в интернете?

– Мой отец был археологом, работал в Гватемале, когда на его лагерь напали Мааскаб. Его нашли Учбены, еле живого. После того, как он выздоровел, они сделали ему предложение. Думаю, отец согласился из-за того, что получал доступ ко многим источникам информации. Он стал одним из Учбенов.

– Как странно. Он решил стать солдатом?

– Нет. Он не стал стражем, он продолжал заниматься археологией. Каких только Учбенов нет: врачи, учителя, политики, даже косметологи. – Это объясняет классную стрижку Томмазо. – Ну что ж, как бы ты не решилась поступить с клятвой, Эмма, просто помни, у тебя есть выбор.

– Выбор? Ты имеешь в виду себя? Я хочу сказать, ты будешь меня защищать?

Я очень надеялась, что он ответит "нет". Томмазо был умным, загадочным, красивым, сильным, с чувством юмора и… человеком.

Это само по себе было необычным. Если он скажет "да", все может измениться, жизнь станет намного более запутанной. Потому что, возможно, мне нужны оба, Гай и Томмазо, только по-разному.

Один принадлежал реальности, а другой – ну, моим фантазиям и ночным кошмарам.

– Совершенно верно. – Томмазо наклонился ко мне и легко поцеловал в губы, затем ушел.

Ик!

 

Глава 26

– Вотан, весьма наслышан о тебе. Рад! Очень рад.

Статный мужчина в возрасте с седеющей бородой энергично потряс Гаю руку, а затем практически затащил его внутрь своего коттеджа в стиле итальянской деревни.

Гай слышал множество историй об эксцентричном католическом священнике, но никто не упоминал о его бьющей через край жизнерадостности.

– Очень любезно с вашей стороны уделить мне время, отец Ксавьер. О вашей работе ходят легенды.

– Пожалуйста, зови меня Ксавьер. Я больше не служу в церкви. – Он показал на свою шею без воротничка и засмеялся. На нем был обычный синий костюм и тапочки.

До того, как перейти на работу к Учбенам, отец Ксавьер тридцать лет трудился в архиве Ватикана. Известнейший ученый, теперь он жил в коттедже на охраняемой территории и заведовал Отделом исторических исследований Учбенов.

Учбены разыскали его, потому что он был экспертом по культуре Месопотамии, греческой мифологии и занимался изучением трудов Бернардино де Саагуна, францисканского монаха-миссионера, путешествовавшего вместе с первыми испанскими конкистадорами и записывавшего фольклор ацтеков и майа.

– Как пожелаешь, Ксавьер, спасибо, что нашел для меня время так поздно вечером.

– Да в любое время. Не могу выразить, как я счастлив встретить тебя в живую, – воскликнул Ксавьер, лихорадочно оглядывая Гая с головы до ног, словно он редкая реликвия.

Гая это нисколько не задевало. Он привык, что с ним обращались, как с, ну, богом. Кроме Эммы.

Она считала его не лучше старой половой тряпки. Все верно, старой, потому что новым половым тряпкам, по крайней мере, оказывают честь и кладут перед входной дверью, а старые бросают наружу собирать грязь и мусор со двора.

Ну на самом деле, что она о себе возомнила? Играет с ним подобным образом.

Сначала бросается в объятия презренного человека, Томмазо. Потом трется своим соблазнительным маленьким телом об Гая. И дело тут вовсе не в его мощных феромонах. Гай подавлял их вблизи Эммы.

Это все, на что он был способен. Все-таки, сдерживать свои чувства рядом с ней было трудной задачей. Неужели она и вправду думала, что сможет манипулировать им и добиться у него разрешения позвонить родителям?

Эмма, наверное, чувствует через их связь, что Гая влечет к ней, и рассчитывает его этим контролировать. Но ха-ха, а какое мастерское представление!

Он почти поверил! Но не поэтому же ты ушел? А потому что, не можешь быть с ней и знаешь об этом. И что на счет сенота? Ты ощутил ее желание еще там. Тебе не показалось.

Сомнение с тяжелым глухим звуком пнуло Гая изнутри. Она не могла… это не… нет. Невозможно. Она сотни раз твердила ему, как его ненавидит и хочет от него избавиться.

Она отвергла его защиту и даже сейчас, кажется, желает лишь одного, вернуться домой и попытаться самой справиться с Мааскаб.

И все же несмотря на горькие слова, которые Эмма повторяла годами, Гай не мог выкинуть из головы мысль, что, возможно, страсть Эммы была настоящей.

Гай тяжело сглотнул.

Если это так, то его уход, должно быть, разъярил ее пуще прежнего.

Да она, наверное, в бешенстве.

Ему нужно узнать, притворялась ли она? Почему с женщинами так трудно? Прекрати ныть, будь мужчиной! Ты воин. Бог. Тебя прислали на эту Землю, чтобы бороться и защищать. А не болтаться вокруг, как томящийся от любви человек. Гай вздохнул.

– О, манеры. Какие у меня ужасные манеры. Пожалуйста, садись, Вотан или мистер Сантьяго? Чем ты сейчас занят?

– Можешь звать меня Гаем.

Ксавьер приподнял одну бровь.

– Гай Сантьяго. Странный выбор для существа такого статуса, но современно… а мне нравится.

Гай пожал плечами:

– Так меня зовет Эмма. Я уже привык.

Ксавьер вежливо кивнул.

– Могу ли я предложить чаю? Кофе? О, знаю. Превосходное кьянти.

Ксавьер смахнул огромную стопку журналов с маленького обеденного стола.

На обложке каждого журнала была женщина по имени Тайра.

– Вино было бы прекрасно, благодарю. – Гай сел за стол, с трудом поместившись на крошечном стуле из вишневого дерева. – Послушай, Ксавьер, мне нет нужды говорить, насколько деликатно то, о чем я собираюсь рассказать.

– Нет. Вовсе нет. Я не вправе верить, что ваш вид выше Создателя, но я все же уважаю ваше место… и силу… поэтому не стоит об этом беспокоиться.

Ксавьер взял невысокую, расширяющуюся к низу бутылку вина с буфета и наполнил два бокала.

– Извини? – переспросил Гай.

– Ведь я католический священник или был им и не просто снял с себя сан, чтобы служить Учбенам. В сущности я верю в то, что каждому отведена своя роль. И ты еще одно любимое создание Бога. Только другие божьи создания в этом мире о тебе не знают. Да это и не важно. Главное, мы все верим… веруем в Его план.

– Полагаю, и ты тоже? – поинтересовался Гай.

– Да. Конечно же. Ничего не случается просто так. Всему есть причина.

Интересный человек. Гай не был силен в философских рассуждениях на тему Создателя и Его планов. Не то, чтобы он за десять тысяч лет много думал об этом.

Но он все-таки пришел к выводу, что также, как и другие создания, никогда на самом деле не знал правды. А делиться своими умозаключениями считал бессмысленным, поскольку это не меняло ни его жизнь, ни его намерения.

Да вообрази Гай себя пасхальным кроликом, от этого он не станет мягким и пушистым!

– Итак, чем я могу тебе помочь? – спросил Ксавьер. – Слышал последний утренний отчет.

У Учбенов была превосходная система связи. Настолько эффективна, что они гордо называли свою сеть "Улей".

Достаточно одного сообщения одному Учбену, как все остальные тут же будут проинформированы. Данная система была одним из их ключевых преимуществ.

Гай сделал маленький глоток вина и покатал на языке рубиновую жидкость. Боги, как же он соскучился по вкусу вина.

– Тогда ты уже знаешь о сосудах, которые я обнаружил на корабле, и о закрытых порталах?

– Да, занятно. Не правда ли? Мааскаб определенно усовершенствовали свои способности. И так как ты отсутствовал слишком долго, думаю, тебе остается лишь предполагать, какого прогресса они достигли. Если бы мы только выяснили раньше…

– Да, – ответил Гай. – Но вряд ли это помогло бы. Мои каналы связи были слегка ограниченны, пока я был в отпуске.

– Ха! – фыркнул Ксавьер. – Надо же. Отпуск. Забавно.

– Согласен. Перед тем, как мы попытаемся освободить других богов, хочу попросить тебя выполнить для меня небольшую работу – узнать, как Мааскаб запечатали порталы.

– Мы уже работаем над этим, – произнес Ксавьер. – Несколько моих людей тщательно проверяют базы данных. – Нагнулся вперед. – Я даже позвонил друзьям в Ватикан, – прошептал он.

– Благодарю. Хотелось бы знать все, даже самые незначительные детали.

– Мы все досконально изучим, как всегда; однако, нам нужно больше одного дня.

– Сколько? Я не могу допустить, чтобы мои братья и сестры продолжали мучиться. Особенно сейчас. Мааскаб, наверняка, узнали о моем освобождении и о том, что я раскрыл их план. Они, наверное, уже ждут, когда мы вернемся в Мексику.

– Еще больше причин, почему тебе нужно разобраться в том, во что ввязываешься, дружище. Обещаю, мы сделаем все возможное и побыстрее. Ну скажу вам, нечто подобное я готов изучать всю оставшуюся жизнь! Настоящая живая шкатулка Пандоры.

– Пандора? – Гай помнил истории о древнегреческих богах; в конце концов многие из них он сам и придумал. Это было как раз во времена древних греков, когда богам понадобился более строгий контроль за тем, как они вмешивались в человеческий мир.

Если не быть осторожными, люди могли решить вверить свои судьбы в руки богов, а это никогда не входило в их намерения. Боги влияли на события, склоняли чашу весов в нужную сторону, даже совершали маленькие чудеса. Но в конечном итоге, люди сами управляли судьбой своего мира.

Четырнадцать богов вряд ли сумели бы контролировать биллионы людей, как крошечных роботов. Поэтому они практиковали политику точечных вмешательств, встревая только тогда, когда события шли по неправильному пути.

Как любые добросовестные родители, боги должны были подтолкнуть человечество к саморазвитию и самосовершенствованию, но не под принуждением, которое могло только стать причиной создания расы зависимых безмозглых людей. Это стало бы ошибкой, не говоря о беспокойстве и бесполезности.

– Ну да, – объяснил Ксавьер. – Я имею в виду, содержимое не отражает суть, в твоем сосуде только один ингредиент. Но знал ли ты, что шкатулка Пандоры на самом деле сосуд и…

Гай перебил его:

– Это что-то совсем другое, чем чума, голод или старое доброе зло. То, что было внутри, мгновенно испепелило мое тело полностью, как только я сунул туда руку. Конечно, я вернулся в Сенот, где меня ждала приятная ловушка – созданная из той же темной энергии. Тот же запах, за неимением подходящего слова, и столь же могущественная.

Только бог мог научить этому Мааскаб.

– Хммм… – кивнул Ксавьер. – Сосуд что-нибудь делал, когда ты снял с него крышку?

– Нет. Ничего не происходило, пока я не засунул внутрь руку.

Гай вдруг почувствовал себя глупо, признавшись, в том, что любопытство взяло над ним вверх. Его самоуверенность иногда была и благословением, и проклятьем. Впрочем, обычно, это было благословением.

– И сколько сосудов, ты говоришь, там было? – спросил бывший священник.

– Пиццаро показал мне карту, которую дала ему Симил. К тому времени, по крайней мере, две дюжины сосудов находились по всей Латинской Америке и Европе. Как будто кто-то целенаправленно делал так, что собрать их все было трудно. Неизвестно, для чего они были нужны Симил, то ли потому, что она приложила к этому руку и заметала следы, то ли по другим причинам. Об этом можно только догадываться.

– А почему она не послала за ними Учбенов? – поинтересовался Ксавьер.

Тем же вопросом задавался и Гай, единственный вывод – Симил не хотела, чтобы другие боги проведали о сосудах.

– Когда мы освободим остальных богов, то захватим ее и все выясним. – Холодно заявил Гай.

К тому же, есть еще один бог, гуляющий на свободе. Эмма насчитала одиннадцать голосов из четырнадцати.

Гай и Симил явно свободны. Так кто не был пленен? Тот бог, который работает с Мааскаб? Скоро они узнают.

Гай встал из-за стола, чуть не стукнувшись головой об люстру.

– Завтра жду доклад.

– Всенепременно. – Ксавьер последовал за ним к двери. – Да, а что с девушкой?

Гай небрежно повернулся.

– А что с Эммой?

– Я спрашиваю чисто из научного интереса – поскольку ее вид относительно новый – как она восприняла новости о том, что она полубогиня?

Гай пожал плечами.

– Сложно сказать. Ей пришлось испытать слишком много потрясений за неделю. Кто знает, как она на самом деле будет себя чувствовать, когда уляжется пыль.

– И какие же у тебя планы по поводу нее?

Оставить ее себе. Возможно, навсегда. А также найти способ уложить ее в кровать. Да, мне это определенно нравится.

– Она поедет домой. Мы, наверное, можем даже стереть ей память, хотя я не уверен, что это выполнимо. Она всю жизнь провела со мной.

– Стереть ей память? – Ксавьер поскреб седую бороду. – Да уж. Как неудачно. Я надеялся исследовать ее.

– Ну, мы примем окончательное решение, когда вернемся из Мексики.

– Да, да, конечно, – ответил Ксавьер. – В таком случае, могу ли я встретиться с ней, пока она еще здесь? Побеседовать с ней?

Гай кивнул.

– Если она не будет против.

– Хорошо, значит, решено. Увидимся завтра. Ты поведешь девушку обедать?

– Да, собираюсь. Ей необходимо немного развеяться, – промолвил Гай.

– Прекрасно. Тогда я приглашаю сам себя.

Гай кивнул и подошел к двери, помедлил.

– Ксавьер, и последнее, – произнес он, смотря на дверь. – Я хотел бы узнать, как она была создана.

– Прости? Создана?

Гай глубоко вдохнул.

– Да. Как мой брат, кем бы он ни был, смог зачать ребенка. Точнее говоря, спать с человеком.

Ксавьер покраснел и прочистил горло.

– Гм… я дам тебе знать, что мы откопаем.

– Естественно, это не подлежит огласке, и вся информация должна поступать прямо ко мне.

– Как и положено, – кивнул Ксавьер и закрыл дверь.

 

Глава 27

На следующее утро я выбралась из кровати Гая королевских размеров с чувством, как будто предыдущий день – по сути все пять дней – был всего лишь дурным сном. Жаль, что это было не так.

Но теперь я, по крайней мере, имела "свободу выбора", благодаря новому заклинанию, разрывающему связь, которое дал мне Томмазо. Не то, чтобы я освободила Гая, когда в моей жизни все так шатко.

Но просто зная, что передо мной забрезжил свет в конце моего сюрреалистического туннельчика, я говорю "спасибо, свобода выбора".

Я мечтательно перебирала в уме открывающиеся передо мной возможности, пока тщательно чистила зубы в вычурной ванной.

Я могла бы вместе с отрядом вооруженных Учбенов спасти своих родителей, перевезти их в безопасное место – например, Рим – рассказать им, что случилось, и жить долго и счастливо. Может, даже схожу на свидание с Томмазо, чтобы понять, что на самом деле к нему чувствую.

Я прополоскала рот и сплюнула в раковину. Или я могу стать Учбеном и сражаться со Скабами – Эмма Истребительница. "Да, точно. Эмма Безмозглая".

Я быстро приняла душ, надела последнюю чистую одежду, джинсы, еще одну футболку и шлепки, собрала мокрые волосы в узел на затылке и пошагала к двери.

Я ожидала увидеть конкретного стража за дверью, возможно, читающего книгу по истории ниндзя или об Армани. Но вместо Томмазо там стояли два блондина, одетые в простые штаны цвета хаки, тенниски и темно-синие флисовые куртки.

Бывшие морпехи? Думаю, так и есть.

– Где Томмазо?

Высокий блондин пожал плечами.

– Кажется, ему надо было выполнить какое-то задание.

– Задание?

– Шеф попросил нас подменить его и отправиться с тобой по магазинам.

– По магазинам?

Обычно, ничего так не приводило меня в восторг, как хождение по магазинам, но сейчас это звучало мягко говоря нелепо; одежда больше не казалась важной – кроме как по очевидным причинам, например, скромность, защита от холода и для того, чтобы скрыть тот факт, что я два дня ходила, не побрившись.

– Я не в настроении. К тому же у меня нет денег.

Стражи обменялись взглядами, как будто я сказала нечто глупое и наивное.

– Нет проблем, – ответил высокий блондин. – Мистер Сантьяго обо всем позаботится, он сказал, можешь тратить столько, сколько хочешь.

– Это что, вроде утешительного приза?

– Что? – переспросил высокий.

– Не берите в голову. Пошли.

Под курткой одного из мужчин я заметила пистолет в кобуре.

– Люди не будут волноваться, если увидят у вас оружие? – поинтересовалась я.

– В этом-то и весь смысл, – ответил высокий.

И правда.

Пока мы шли к машине, я впервые смогла рассмотреть, где мы находились.

Жилой комплекс больше напоминал студенческий городок Оксфордского университета, не то, чтобы я была там, но здесь разместились огромный центральный двор, фонтаны, по аллеям в разных направлениях спешили люди, а невдалеке виднелась дюжина великолепных зданий из серого камня, которые выглядели, как старые итальянские замки.

Совсем, как маленький город.

– Сколько людей здесь живут? – спросила я.

– Где-то несколько сотен. Потом есть общежития для тех, кто приезжает на собрания и тренировки. Каждый день сюда приходят на работу еще около тысячи.

– Чем они все занимаются? – Снова стражи переглянулись. Неужели я говорю по-марсиански или по-утиному? – Что? – ощетинилась я.

– Мы удивлены, что никто не рассказал тебе обо всем этом.

Очевидно, я не получила свою памятку с полезной информацией для Учбенов.

– Простите, я была немножко занята с тех пор, как приехала с кровавого побоища на вилле Гая.

Оба мужчины внезапно помрачнели. Был ли их друг среди убитых там Учбенов?

– Не беспокойся, – заверил ее страж поменьше ростом. – У нас впереди целый день. Мы введем тебя в курс дела.

Стражи отвезли меня в старомодный небольшой торговый центр, находившийся в тихом предместье вдалеке от центра Рима. Я умоляла их проехать мимо Колизея, но они настойчиво желали сохранить свои головы на шее.

Гай ясно дал понять, какое наказание ждет тех, кто допустит, чтобы я оказалась в опасности.

Между покупками обуви, одежды, косметики и просто потрясающего маленького черного платья стражи обмолвились, что я приглашена вечером на обед, эти двое – Роберт и Майкл – рассказали мне все об Учбенах.

Как ни странно, они ничего не утаивали. Думаю, из-за моего статуса полукровки.

Самое поразительное, что я узнала, так это то, что Учбены существовали тысячу лет или около того, они скрывались от всего мира и жили и работали, как обычные люди. Учбены были чем-то вроде элитного делового клуба, за исключением того, что у них был свой собственный Пенсионный фонд, своя страна – на самом деле две, но они не захотели говорить мне, какие – и собственная армия.

К тому времени, когда мы вернулись, и две тысячи долларов позже, я узнала об Учбенах все, что хотела. Но самые важные вопросы все еще оставались без ответа.

Правду ли говорил Гай, и Мааскаб убили мою бабушку? И почему им нужна я? Если я разорву связь с Гаем, буду ли я в безопасности? Излечится ли мое сердце когда-нибудь?

Я открыла дверь в комнату, она была пуста, но на столике возле двери лежал конверт.

"Дорогая Эмма. Не сердись, милая. Я забочусь о тебе больше, чем ты, можешь себе представить. Дай мне шанс все объяснить и уладить. Увидимся в восемь.

Г.С."

Я прочитала записку еще три раза. Искренен ли он? И почему вдруг у меня появилось ощущение, что ко мне подлизываются?

Достаточно плохо было то, что Гай меня отверг. Я могла понять, почему – в его глазах я была ребенком – но меня обижало, что он никогда не доверял мне настолько, чтобы попросить.

Вопросы роились у меня в голове. Чем больше о них думала, тем сильнее желала вырвать правду у Гая, раз и навсегда. Кто я для него? Долг? Друг?

Если я не выясню это, то не смогу жить дальше, даже освободив Гая от связи.

***

В кои-то веки мои волосы решили сыграть роль моего союзника. Клубничные кудри падали на плечи идеальными завитками.

После часа в сауне моя кожа была гладкой и мягкой, и, так как я от беспокойства ела очень мало в последнюю неделю, маленькое черное платье сидело на мне до невозможности идеально – единственное утешение для меня, почему бы и не порадоваться этому?

Я даже умудрилась во время похода по магазинам купить фантастический черный атласный бюстгальтер, в котором мой скромный второй размер выглядел, как очень соблазнительный третий. Спасибо тебе, пуш-ап.

Изысканных украшений у меня не было, поэтому я просто надела кулон Томмазо, стараясь не раздражаться. Кулон не виноват, что Томмазо бросил меня на целый день ради "задания".

К восьми часам меня было не узнать.

Напоследок я нанесла на губы мерцающий розовый блеск, подчеркнула глаза дымчатым макияжем и нанесла на ресницы толстый слой черной туши. Казалось глупым тратить время на прихорашивание, но мне нужен был перерыв от драмы.

Как гласит пословица: "Когда ты в Риме…"

Как по команде, в комнату вошел Гай, и время словно замедлилось. Он надел сшитый на заказ черный костюм – несомненно, итальянский – бирюзовую рубашку и галстук, гармонирующий с его лучистыми глазами.

Волосы ниспадали черными волнами, обрамляя высокие скулы и безупречные полные губы. А кожа цвета корицы подчеркивала чувственный образ.

Для мужчины его размеров выглядел он великолепно – стройный, элегантный. Поразительная перемена по сравнению с его беспощадностью и раздражительностью раньше.

Гай окинул меня голодным взглядом и одними губами произнес – "моя"? – пока не спеша бродил взором по моему телу.

– Сегодня ты просто обворожительна, – восхитился он, затем сглотнул.

– Спасибо за платье, – холодно ответила я. Только потому, что от вида Гая слюнки текут, еще не значит, я прощу его за то, что он так резко отвергнул меня прошлой ночью или за годы мучений. – Ну? – поторопила я, приподняв бровь в ожидании.

– Думаю, сначала мы пообедаем, а затем поговорим. Не хочу, чтобы нам мешали, к сожалению, обед будет через десять минут.

Едва удержалась, чтобы не пнуть его в голень. Снова ждать?

– Ты и вправду меня ненавидишь или все же хочешь, чтобы я тебя возненавидела.

– Клянусь, ничего подобного. Я расскажу тебе все, что ты захочешь, но после того, как мы поедим.

Понятно, упрямец решил, что будет так, а не иначе, и уже не передумает.

– Отлично. В честь чего обед, интересно? – спросила я.

Перед тем, как ответить, Гай одобрительно уставился на мою грудь.

– Мы отдадим честь погибшим этим празднеством. Учбены не верят в погребальные церемонии. – Он предложил Эмме руку. – За мое возвращение также будут подняты бокалы. Идем?

– Ладно. Но когда мы вернемся, тебя и меня ждет долгий разговор, и мне нужны ответы.

– Конфетка, – Гай прошелся взглядом по моему телу, затем посмотрел мне в лицо, – у тебя будет все, что ты захочешь.

***

Обед проходил на территории комплекса в огромной бальной зале, словно вышедшей из средневековья. Просторная комната тускло освещалась несколькими коваными канделябрами, простые подсвечники закреплены в стене между портретами в полный рост, на которых были изображены мужчины, явно заслужившие почетное место, благодаря своему жестокому и свирепому виду или поведению.

На одной картине рыжий викинг, покрытый кровью с головы до пят, стоял на вершине скалы, рядом с ним Аттила казался вполне симпатичным, и даже был портрет обнаженного по пояс ацтека с головным убором из перьев и нефритов, который сжимал в руке отрубленную голову.

Классно. Где можно достать картинки для моей комнаты?

Кстати о головах, общее количество присутствующих насчитывало более двухсот мужчин в смокингах, а также их подруги. Поэтому, естественно, что Гая и меня посадили прямо в середине длинного, буквой П стола, где каждый мог видеть нас.

И рассматривать. И обсуждать, словно мы живое украшение или животные в зоопарке. Кош-мар.

После изматывающего обеда, во время которого Гай ничего не ел, кроме десерта – печений, как ни странно – последовали приветствия и тосты, ритуалы и песни в честь недавно погибших. Очень походило на гигантскую допотопную пирушку.

Где-то в перерыве между застольными речами, я заметила, как через боковую дверь вошел Томмазо и сел на свободное место. На его губах появилась кривоватая улыбка, когда он увидел, что я сверлю его глазами.

Само собой, выглядел он невероятно стильно. Темно-серый смокинг, черная рубашка и галстук, волосы зачесаны назад.

Вдруг возникло нелепое желание, чтобы в детстве у меня была кукла Кен – Учбен, похожая на него; моя Барби безумно обрадовалась бы.

Я подметила, что Томмазо старался не слишком пялиться на меня, но не смотреть в нашу сторону было почти невозможно; рядом со мной сидел Гай, магнитом притягивающий всеобщее внимание, он смеялся и шутливо подзадоривал ораторов, его глубокий бархатный голос разносился по всей комнате. Когда Гай встал и поведал историю о своей встрече с Буддой – мне трудно было в нее поверить – пришлось признать, даже я была очарована его новой, обаятельной стороной.

Позже все перешли в общий зал по соседству, где подавали послеобеденные напитки и звучала живая музыка в исполнении настоящего оркестра.

По-моему, гостей стало больше человек на пятьсот или около того, Гай, несомненно, был почетным гостем. А я его постоянной спутницей, поскольку он меня не отпускал от себя ни на шаг.

Я старательно поддерживала разговор, вежливо кивала и пожимала руки одному за другим, но было нереально запомнить все имена, кроме Александра. Я насчитала, по меньшей мере, пятьдесят человек с этим именем.

– Почему их так много? – спросила я у Гая.

– Я задал тот же вопрос, когда просмотрел список новобранцев, – объяснил Гай. – По-видимому, он… был… нашим самым знаменитым Учбеном.

– И что он совершил?

– Убил Гитлера, – прошептал он.

– Да ну? Я думала, Гитлер покончил жизнь самоубийством.

Гай практически светился от гордости.

– Учбены великолепны. Правда?

Что за чудные понятия у этого мужчины?

– Эй, если ты и другие боги были заперты, кто же отдавал им приказы? – допытывалась я.

– У них есть инструкции на подобные случаи, – прояснил Гай. – Для этого и нужны шефы Учбенов, чтобы следить за их исполнением. Система весьма эффективна.

Даже и не знаю, что на это сказать. Этот мир настолько отличался от всего, что я себе представляла. Мне еще многому предстояло научиться.

Пока Гай был занят, рассказывая очередную историю толпе, обступившей его со всех сторон, я ускользнула в ванную. Уже на пороге услышала, как глубокий голос произнес:

– Собираешься куда-то?

Обернувшись, увидела Томмазо, он небрежно оперся об стену рядом, скрестив руки на груди, и улыбался.

– Привет, – промолвила я и пошла дальше.

– Наслаждаешься весельем? – осведомился он.

– Как тебе понравилось твое сегодняшнее задание?

– Какое "задание"?

Я уперлась рукой в бедро.

– Это твое "задание", вот ты мне и расскажи!

– А, понял. Это мистер Сантьяго тебе сказал?

– Может быть. Или, может быть, твои сменщики, Роберт и Майкл, которые нашли время за целый день сводить меня по магазинам.

Меня серьезно разозлило, что Томмазо кинул меня.

– Эмма, не знаю, какую чушь они тебе скормили, но все не так.

Он так раскраснелся, как будто вот-вот взорвется.

– Что тогда? – потребовала я.

– Я весь день проходил медосмотр и собирал вещи для моего нового назначения. В Сибирь.

Ничего себе. Он пытался сбежать. А почему бы и нет? Не такой уж я ценный приз для мужчин, учитывая сколько всего им придется разгребать. Багаж у меня еще тот.

– Забавно. Когда ты уезжаешь? – сухо поинтересовалась я.

– Я должен был ехать сегодня ночью, но моя виза будет готова только утром.

Счастливым он не выглядел. Не может дождаться, чтобы поскорее свалить, да?

– К чему такая спешка? – допрашивала я.

– Эмма, нет никакой спешки. Меня поставили перед выбором: уйти из Учбенов или принять новое назначение.

– Почему?

– Я более, чем уверен, ты сможешь догадаться.

Его взгляд заскользил по комнате, остановившись на Гае, который погрузился в разговор с огромным рыжим мужчиной в килте.

Мужчина чем-то напоминал кровавого викинга на картине. Возможно, потомок?

– Гай заставляет тебя? – выпытывала я.

– Разумеется.

Ну что ж, как пела великая группа "Плацебо":

– Кто-нибудь, вызовите скорую.

– Зачем? Что-то случилось? – спросил Томмазо, смутившись.

– Потому что скоро произойдет несчастный случай.

Я повернулась и стала проталкиваться сквозь толпу к Гаю, которому предстоял важный разговор с моим коленом.

– Эмма, подожди! – позвал Томмазо, но я решительно прокладывала себе путь к Гаю.

Пожилой мужчина хрупкого телосложения и с седеющей бородой заступил мне дорогу.

– Эмма, так приятно встретиться с тобой!

– Простите, но мне нужно кое с кем поговорить.

Я сделала шаг в сторону, он повторил мое движение. Я снова шагнула, и он – тоже. Мы двигались словно в каком-то странном танце.

– Я всего лишь хотел представиться и пригласить вас завтра на чашечку кофе.

– Кто вы? – воскликнула я, посмотрев мимо мужчины и с ненавистью уставившись на Гая.

– Меня зовут Ксавьер. Вотан… то есть, Гай… рассказал мне о вас, и, конечно же, мне не терпится исследовать вас, пока есть возможность. Я тот, кого вы назвали бы штатным историком и духовным наставником – длинная история – но ваша помощь позволит другим из вашего вида быстрее приспособиться к их положению. Если мы найдем кого-нибудь еще.

– Простите, что? Приспособиться?

Я пыталась сосредоточиться на странном человечке, но все, о чем я могла думать – это, как расправиться с Гаем.

– Да, – ответил он. – Понимаю, моя просьба может показаться неуместной после всего, что вам пришлось пережить, но думаю, несколько вопросов не расстроят такого сильного человека, как вы. В конце концов, вы постоянная спутница бога смерти и войны.

– Ну да, очень интересно. – Кивнула я, глядя через комнату.

– Мы так рады, что вы вернули его обратно к нам, дорогая, – без умолку трещал он. – Без помощи богов события начинают выходить из-под контроля. Например, вы видели это ужасное шоу "Настоящие домохозяйки"? Такое было бы невозможным, если бы боги не были заперты.

Он усмехнулся.

– Простите? – я обратилась вся вслух.

– Я пошутил, но… э… полагаю, старые священники на пенсии нынче не столь остроумны.

– Да нет. Я имею в виду… извините, можете повторить ту часть, где речь идет о боге смерти и войны?

Лицо Ксавьера вспыхнуло. Он подергал себя за лацканы смокинга.

– О, Господи. Я думал, вы знаете.

Комната поплыла у меня перед глазами.

– Еще раз. Что. Вы. Сказали?

Священник искоса на меня посмотрел.

– Я… э… и вправду не должен, – неуверенно пробормотал он. – Это не мое дело.

– Вы только что сказали, что Вотан – Гай – бог смерти и войны?

Он неохотно ответил:

– А, ну да. Это так, но…

– Что это конкретно означает? – закипала я.

– Это означает, что его особый талант – благодаря которому он прославился – заключается в… – Он прочистил горло. – Смерти и войне, милая.

Великолепно. Теперь у меня просто идеальная жизнь. Как же глупо с моей стороны не понять этого раньше. Каждый, кто посмотрит на Гая, скажет, что он смертельно опасен, не говоря уже о его сварливом и неуступчивом характере. Ну конечно же, он был богом смерти и войны.

Мир замер, но старичок, кажется, ничего не замечал, и все продолжал болтать.

– Как вы знаете, у каждого из них есть особенный талант. На самом деле, дюжина. Но обычно, известны только самые примечательные способности или те, которые больше всего ценятся в поклоняющейся культуре. Например, Вотан-Гай также известен, как Кокенексо, бог плодородия. Или Повелитель барабанов. Довольно забавно, как подумаешь об этом. – Он сдвинул очки и потер нос. – А вот викинги – у них он звался Одином – почитали его как поэта и мастера убийств. Чудно. Потом германцы, которые называли его Вотан…

– Извините меня.

Мое лицо застыло, кровь хлынула в ноги. Я повернулась и направилась к двери. Мне нужно было побыть одной.

Все это время я жила с убийцей. С Мрачным Жнецом.

Могло ли быть еще хуже?

***

Я вышагивала по апартаментам Гая и размышляла о том, что мне теперь делать. Можно сделать вид, что все в порядке, и не разыгрывать из себя паническую истеричку, затем быстренько разорвать нашу связь и исчезнуть.

Да ладно. Это не сработает. Гай свернет мне шею прежде, чем я выйду за дверь или прикует меня цепями в темнице. Наверняка здесь есть какая-нибудь.

Или даже десять. Еще есть вариант номер два. Заплакать. Нет. Нет. Это не поможет. Я могла бы…

Дверь распахнулась. Вошел Гай, улыбаясь так, как будто вернулся с самой лучшей вечеринки в его жизни.

Еще бы. Когда семьсот людей пресмыкаются перед тобой всю ночь, поклоняются, как жестокому убийце… что может быть веселее.

Гай встретился со мной взглядом, и его сияющая белозубая улыбка тут же пропала.

– Это правда? – спросила я, стоя в самом дальнем конце комнаты, в ногах кровати.

– Правда что?

Он стянул свой пиджак.

– А как ты думаешь?

– Честно, Эмма, мне сейчас не до игр.

Гай присел на диванчик спиной ко мне и начал снимать ботинки.

– Ты действительно бог смерти и войны? Это твой особенный талант? Убивать людей?

Гай бросил взгляд через плечо.

– И не забудь про войну.

– Ну как же. Кто об этом забудет?

– Да ладно, Эмма. Не называй меня этим глупым титулом. Из всех людей тебе лучше знать.

– Сколько людей ты убил?

Теперь глядя на него, я представляла себе поле битвы, заваленное окровавленными телами, а по ним на пылающей колеснице едет Гай и смеется.

Чуточку веет драматизмом. Знаю. Но такое у меня воображение.

Гай встал и сделал несколько шагов ко мне. И он уже избавился от носков.

А ведь его идеальные ступни тоже выглядят могущественными и смертоносными. А звездочки метать ногами он может?

– Эмма, прошу тебя, не смотри на меня так. Все совсем по-другому.

В его глазах мелькнуло разочарование?

Мистер Высокомерный Убийца беспокоился, что я не одобрю его профессию?

– Сколько? – повторила я, грызя ноготь на большом пальце.

– Какая разница, женщина?

– Большая. Я хочу знать.

– Если я скажу десять тысяч или миллион, ты все равно рассудишь по-своему и не примешь во внимание то, что каждый раз, когда я забирал чью-то жизнь, поступал так по праву. Это то, что я должен делать. Даже если не хочу.

Он медленно расстегнул рубашку, под которой оставалась простая белая футболка.

Я старалась не смотреть на его мощные бицепсы или как бугрятся мышцы на его груди, образуя впадины в виде полумесяца.

Старалась не замечать, как широкие плечи переходят в узкую талию, а затем – в сильные бедра.

Старалась не видеть, как он пробежался пальцами по своим иссиня-черным волосам, и как они рассыпались вокруг его до безобразия красивого лица.

Не-а. Ни разу не глянула. Мне впору было прикрыть свое вожделение руками и петь: "лалала – я тебя не слышу", потому что я теперь ученая. Мне всего-то надо было напомнить себе о прошлой ночи и о незабываемом унижении, когда меня отвергли, не говоря уже о том, что Гай сама смерть собственной персоной.

– Откуда ты знаешь, что не убил хороших людей? – Спорила я. – А как же искупление? Как насчет того, что все люди совершают ошибки и заслуживают второго шанса?

– Это очень альтруистическая точка зрения и восхитительно наивная, Эмма, но разницу между добром и злом легче определить, чем ты думаешь. К сожалению, тебе никогда этого не понять, потому что ты всего лишь человек. Ты не можешь заглянуть в души людей, как я.

– Я не просто человек. Помнишь? Но полагаю, ты прав – количество не имеет значения, ты такой, какой есть, и это отвратительно.

– Отвратительно?

Его лицо вспыхнуло от гнева, и тут я засомневалась, стоило ли доводить его до белого каления.

Ну-ка… подожди. Да, стоило. Так будет легче заставить его отпустить меня.

– Да. Я не могу находиться рядом с убийцей. И хочу уйти, Гай. Вернуться к прежней жизни, ты не имеешь права удерживать меня против воли и прикрываться тем, что защищаешь меня. Ты не имеешь права принуждать меня жить в твоем извращенном мирке.

Он пересек комнату и дерзко остановился передо мной, сердито разглядывая.

– А что нет? Неужели у меня нет любых прав, если это для общего блага?

Воздух вокруг нас засветился от излучаемой им энергии.

– Держать меня в заложницах и утаивать правду – это для общего блага? Или управлять мною через страх, чтобы насытить свое эго размером с Гаргантюа?

– Я никогда так не поступал. Всегда в первую очередь спрашивал с себя. Всегда ставил твои интересы на первое место, – прорычал он.

– А пытаться убрать Томмазо из моей жизни – это тоже для общего блага? Да?! Потому что я чертовски уверена, что это подпадает под категорию банальной ревности.

– О! Теперь я понял. Все из-за него, так ведь? – съязвил Гай.

– Это ты отправил Томмазо в Сибирь?

– Возможно. – Гай скрестил руки на груди.

– Боишься конкуренции?

Глаза Гая сузились.

– Я просто не хотел, чтобы тебе сделали больно.

– Ты высокомерный, надутый…е динственный, кто причиняет мне боль это ты!

– Знаешь, Эмма, не я создал тебя или Мааскаб. Я не подлец, а эта чушь в стиле "я жертва Гая" уже давненько поднадоела.

– Счастлива, что ты со мной согласен, потому что нет ничего более жалкого, чем древний, кровожадный бог, которому необходимо контролировать бедную, напуганную девушку, чья единственная ошибка – родиться не в той семье…

– Ты просто обижена из-за вчерашней ночи, – выкрикнул он. – Но ты никогда не даешь мне объяснить…

– Ты прав, – рявкнула я. – Я обижена. Тот, кого я люблю больше жизни, был отнят у меня, и до сих пор не понятно, почему? – Про кого я говорила: бабушку, Томмазо или… Гая, который меня отверг? Про всех троих? Совсем запуталась! – И теперь те психи хотят навредить мне и моей семье. Ты… ты скрываешь от меня все, хотя обещал мне ответы. После стольких мучительных лет, когда меня считали ненормальной, и все из-за тебя! Теперь, оказывается, я дура! Мне обидно, потому что я начала верить в тебя. Что ты не бессердечный и даже, назови меня сумасшедшей, искренне заботился обо мне. Теперь мне все ясно. Тебе на всех наплевать.

Гай стиснул челюсти, ярко-бирюзовые глаза почернели.

– Это не правда, я поклялся заботиться о тебе…

– Да неужто? – завопила я. – По-твоему это так называется? Тогда почему я все еще сижу здесь, несчастная и мучающаяся в догадках, что случилось с бабушкой? Почему бы не рассказать, что тебе известно? И зачем отсылать Томмазо, которому я доверяю?

Глаз Гая задергался. Он в бешенстве. Боже.

– Иногда, – рявкнул он, – я не говорю тебе всего для твоего же блага. Зачем заставлять тебя страдать, если ты не можешь ничего изменить?

– Потому что мне нужно знать правду! Если в твоем понимании обращаться со мной, как с ребенком, значит защищать меня, то я обойдусь без твоего покровительства.

– Ты неблагодарная…

– Мы покончим с этим прямо сейчас, – перебила я. – Чтобы тебя не было больше в моей жизни. И вообще нигде рядом со мной.

– Ты просто злишься, но, если ты дашь мне…

– Нет. Все кончено. Мне не нужна твоя защита. Слышишь меня? Ты. Мне. Не. Нужен.

В комнате стало так тихо, что было слышно, как в воздухе вибрирует исходящая от Гая слепая ярость. Его лицо окаменело.

И тут я произнесла:

– Каача'ал лу'ум, тумбен к'иин, – слова, которым меня научил Томмазо, и приготовилась к его божественному гневу.

 

Глава 28

Первая мысль Гая была взять и наконец выпороть женщину, как он всегда воображал. Она плаксива, импульсивна и слишком наивна для своей собственной безопасности.

Еще она была переполнена восхитительной, пламенной, неудержимой жизненной силой, и могла бы противостоять кому-угодно, даже самому могущественному существу на планете. Даже тому, дар которого – убивать.

Такая храбрая, таящая в себе столько света. Очаровательная.

Второй мыслью стало его сильное желание, чтобы она поняла. Если бы он мог заставить ее успокоиться, то начал бы объяснять, как все устроено в его мире.

Для богов человечество стояло во главе. Ответственность на первом месте. Он на самом деле не желал причинять Эмме боль, но что-то в Томмазо заставило его насторожиться. Может, он не достаточно хорош для нее. Но опять же, никто не был.

Но Гай был готов рассказать ей все, включая почему ее отверг, он чувствовал, что Эмма заслужила правду

Но когда она разорвала связь, что-то изменилось. Это не было простым ударом по его мужскому эго – потому что, да, его никогда не отвергали так жестоко – когда она разорвала связь это была самая мучительная боль.

Частички души каждого находились внутри другого. Так создавалась связь, узы. Разрыв чего-то настолько сильного походил на расщепление атома. Атомов Гая.

Но хуже всего была оставленная вместо связи гигантская зияющая дыра. Свет Эммы стал единым с Гаем, принося умиротворение и тепло. Без этой крошечной частички он был просто диким, бесчувственным божеством.

– В тебе всегда кроется так много сюрпризов, карамелька. – Протянув руку, он погладил завитки светло-медного оттенка, обрамляющие ее нежное лицо с яркими темно-зелеными глазами, в которых сейчас плескался коктейль из зла и страсти.

Она отвернулась от него.

– Теперь ты ее чувствуешь? – спросил он низким голосом. – Эту пустоту? Я. Тебе. Нужен.

– Нет, ты – убийца, монстр, насильно ворвавшийся в мою жизнь, никогда не забывай об этом

– Эмма, я – тьма, благодаря которой существует свет. Я убиваю потому что кто-то должен уничтожать тех, кто родился бездушным и злым, тех, кто насилует, убивает и порождает тьму. Из-за этого ты меня отвергаешь? За это судишь? Ты не представляешь, что я вынес и чем пожертвовал ради человечества.

Ее взгляд стал разъяренным.

– Нет, не представляю. Да и как я могу? Ты никогда мне ничего не рассказывал!

– Потому что хотел оградить тебя от каторги. Но поверь, я отдал всё! – Гнев Гая быстро нарастал, тем более после того, как успокаивающая сущность Эммы покинула его, вернувшись к ней.

Гай прижал Эмму к стене, придавив своим тяжелым телом.

– Повтори, Эмма, – отрезал он ей на ухо. – Скажи еще раз, проклятье, что я больше не нужен тебе, чтобы не позволить Мааскабам найти тебя и вырвать твое сердце, или препятствовать им убить твою семью. Скажи. Это. Потому что без связи, без меня, ты все равно, что мертва… как Габриэлла.

Поджав губы и заскрежетав зубами, Эмма с трудом повернула голову, чтобы встретиться с его пылающим взглядом.

– Ты мне никогда, черт возьми, не был нужен. Ты просто средневековый ублюдок. Учбены защитят меня. Томмазо меня защитит.

Гай ощущал, как она ускользает все дальше, а его варварская сторона все больше берет власть над ним. Он больше не мог выдержать. Отстранившись лишь на дюйм, он взял руки Эммы в свои и поднял их над ее головой, чтобы смотреть ей прямо в глаза.

Ее зрачки были расширены и соблазнительны. "Страсть и злость, как и у меня", подумал Гай. Он ощущал запах пьянящего коктейля эмоций, исходящий от кожи Эммы.

Он глубже вдохнул, желая втянуть в себя хоть частичку Эммы, вернуть ее в себя. В голове мелькнуло изображение их обнаженных, влажных от пота тел, скользящих друг по другу.

Он ощутил, как член затвердел и человеческое тело заполнилось желанием.

– Скажи мне, Эмма, – выдохнул он ей на ухо, затем пробежался губами по ее шее. – Скажи, что я тебе не нужен, что ты меня не хочешь. – Он переместился и прижался губами к чувствительному местечку, прямо под мочкой уха. – Скажи, что ты не жаждешь до боли почувствовать мой язык у себя во рту, ощутить, как я облизываю каждый дюйм твоего тела. Не желаешь, чтобы головка моего члена скользила в тебе, внутрь и обратно, пока я не разломаю твое ужасное, противное отношение ко мне. Скажи, что не желаешь, чтобы я заполнял тебя снова и снова, заставляя так сильно кончать, что это навсегда запечатлеется в твоей памяти. И это после того, как я заставлю тебя извиваться от нескольких часов секса, как ты ненавидишь мысль о том, что я беру тебя медленно, скользя между твоих возбуждающих бедер, пока ты стонешь, как в прошлый раз и содрогаешься подо мной. Скажи, что ты этого не хочешь, маленькая девственница, произнеси.

Под Гаем тело Эммы сильно ослабло, но ее глаза были зажмурены, а выражение, покрасневшего от смущения, лица не читаемым.

Ни одна женщина не могла устоять перед феромонами, исходящими от его тела, и это было лучшей из его небольших хитростей. Даже лучше, чем голос или безусловное совершенство его мужского тела.

Гаю лишь нужно было сосредоточиться и его тело превращалось в фабрику обольщения. Если бы захотел, он мог загипнотизировать целый квартал женщин таким способом. И так он хотел заставить Эмму вновь создать связь, заставить ее нуждаться в нем также, как он нуждался в ней.

Ах, да. Он уже мог ощущать аромат ее острого желания, исходящий из каждой поры ее тела, из средоточия страсти. Каждая молекула вибрировала одним единым сообщением: "Я хочу тебя", – говорили они.

– Я. Тебя. Не. Хочу, – выдохнула Эмма.

Что? Гай пробил кулаком стену над головой Эммы. Упрямая женщина! Она сводила его с ума. И она лгала.

– Ты пожалеешь, что сказала это, – прорычал он.

– Вперед. – Она вздернула подбородок. – Ударь меня. Знаю, ты не способен ни на что другое.

Он сделал несколько успокаивающих вдохов, чтобы взять себя в руки. Что он делал? Она ему не нужна. Никто не нужен.

Как бы не болезненно было возвращаться к прежнему Гаю, благодаря этому он обрел свободу. Избавился от болезненной потребности в человеке. "Нет. Это хорошо, – подумал он. – Я пережил многое до этого двадцатидвухлетнего существования связанным с Эммой. Буду бессердечным, никогда вновь не познаю мир, но буду в порядке".

Гай взял себя в руки, скрыв боль.

"Мне все еще нужно защищать ее. И мне так же нужна ее помощь".

Внезапно, он ощутил истощение, будто кто-то вытащил из его тела пробку и через это отверстие вытекла каждая унция энергии.

Сердце Гая болело, голова пульсировала. Он хотел просто тихо расслабиться. Наедине. Лицом к лицу с вечностью в роли Бога Смерти и Войны.

Она открыла глаза и растянула великолепные губы в ехидную ухмылку.

– Твой ход, мистер Война и Смерть. Связь разорвана, и теперь больше мне не нужно мириться с твоими хамскими приемчиками. Я не твоя игрушка, и если ты когда-либо, хоть единой крошечной высокомерной клеткой мозга, размером с горошину, заботился обо мне, то отпустишь меня.

– Прекрасно, ты победила, – согласился он, освобождая Эмму из хватки. – Теперь ты сама по себе, я лишь прошу сделать одну вещь.

– Какую? – Она продолжала стоять у стены, удерживая себя в вертикальном положении.

– Помнишь, как в машине я говорил, что остальные боги пойманы в ловушки в Сенотах?

Эмма утвердительно кивнула

Гай провел руками по волосам.

– Нам нужно, чтобы ты вернулась в Мексику и освободила их.

Ее лицо ничего не выражало, а без связи Гай не ощущал ее эмоции. Она сердиться или напугана?

– Ты серьезно? – ответила она. – То место кишит Скабами.

– Ты освободила меня, и только ты можешь освободить их. Больше никто.

– Гай, я чуть не утонула, – запротестовала Эмма.

– Мы примем меры предосторожности, но, Эмма, мне нужно освободить других богов. Я не могу скоординировать Учбенов, охотиться на Симил и разобраться с Мааскабами в одиночку. Так или иначе, это только твой выбор. Но знай, если ты не сделаешь этого, женщин продолжат похищать из семей и убивать, а твоя семья по-прежнему будет в опасности.

– Естественно. Никакого давления. Могу я у тебя кое-что спросить? – Гай кивнул. – Ты когда-нибудь волновался обо мне? Или это всегда было ради этого?

– Эмма, волновался. Даже больше, чем ты могла себе представить. Но ты правильно оттолкнула меня. Я – бесчувственное существо, неспособное волноваться о ком-либо. Как только все будет кончено, ты свободна.

 

Глава 29

Адреналин хлынул во все поры моего распаленного тела. Каждая клеточка жаждала Гая. Да. Я хотела его. Так отчаянно, меня почти разрывало надвое от боли, оставляя опустошенной.

На то, чтобы солгать ему, ушли последние силы моего трепещущего тела. Но позволить ему и дальше держать меня в опасном, эмоциональном плену тоже не могла.

Мне необходимо покончить с этим, потому что я должна принадлежать – целиком и полностью – одному человеку и только одному: себе.

Так я считала, во всяком случае до того, как выпалила то заклинание, обрывающее нашу связь.

И после всего, я ощущала что угодно, кроме свободы. Было такое чувство, словно от меня оторвали какую-то часть. Ничего, кроме пустоты.

Почему Гай не чувствует того же? Как он мог превратиться из страстной, дикой секс-машины в мистера Льдинка?

Потому что наша связь ничто для такого божества, как он. У него полно других, с кем он связан, если верить Томмазо.

Да. Я все сделала правильно. Так было нужно.

– Хорошо. Я согласна. Ах да, есть два условия.

Гай небрежно махнул рукой. Ему наскучил наш разговор? Конечно же, да.

– Продолжай.

– Во-первых, ты расскажешь мне все, что знаешь о моей бабушке. Во-вторых, Томмазо пойдет с нами, а после ты позволишь ему самому выбрать, где работать.

Как только с моих губ слетело имя "Томмазо", глаза Гая сверкнули.

– Это уже третье условие.

– Ну да, так и есть, вот мои три условия. Принимай или проваливай, – заявила я, будто могла позволить себе торговаться.

Ага! Это уже бесспорное доказательство. С моей головой на самом деле не все в порядке.

– Согласен, – обронил он, словно ему все равно.

Что это с ним?

Гай подошел к кровати, лег, закинул руки за голову и закрыл глаза.

– Что ты делаешь? – не удержалась я.

Гай приоткрыл один блестящий бирюзовый глаз, затем закрыл.

– Я подумал, раз ты отпустила меня, то теперь могу насладится покоем и расслабиться.

– Ты должен рассказать мне все, что знаешь о моей бабушке.

– Я согласился рассказать тебе, но ты не уточнила, когда именно. Поэтому я собираюсь поспать. Мы поговорим утром.

Да чтоб его! Гори он в аду! Когда же до меня дойдет?

– Ты не можешь спать здесь, – воскликнула я.

– Я тебе не нужен, помнишь? – сонно пробубнил Гай. – И это мои апартаменты. Но чтобы доказать, каким щедрым богом я могу быть, разрешаю тебе поспать на диване.

– Да я лучше буду спать в грязи, чем с тобой в одной комнате.

Он натянул одеяло на себя.

– Да пожалуйста, малышка. Только оставайся на территории комплекса, а то я уверен, что Скабы ждут не дождутся, как бы сцапать тебя снаружи.

– А может я пойду посмотреть, где спит Томмазо.

– Он уже уехал. – Гай повернулся ко мне спиной.

– Куда?

Он зевнул.

– Я видел, как ты разговаривала с ним за обедом, и знал, что ты будешь настаивать взять его с собой в Мексику. Поэтому я отправил его вперед на разведку.

Коварный придурок. Томмазо не посылали в Сибирь.

– Что с тобой, Гай? То ты готов разорвать на мне одежду, то ты…

– Эмма, я тебя понял. Наслаждайся своей победой. Я тебе не нужен, видеть меня в своей жизни ты не желаешь. Все, сдаюсь. А теперь, если ты дашь мне немного отдохнуть, я семьдесят лет не спал в кровати. – И погасил свет.

***

Уже почти полночь, но попытать счастья все-таки стоило. Я тихо постучала в дверь и прислушалась, пытаясь уловить малейший шорох внутри.

Тут дверь приоткрылась.

– Эмма! Какой приятный сюрприз! Поздновато, но…входи.

Ксавьер был в спортивном костюме. Наверное, это его пижама.

– Ну да. Надеюсь, ты не против, я спросила у стражи в воротах, как тебя найти. Пришлось поплутать; комплекс гигантский.

Ученый тепло улыбнулся.

– Я сам постоянно теряюсь. Подожди, вот увидишь, что у нас под землей… ой. – Он закрыл рот руками. – Мне нельзя упоминать об этом. У меня очень плохая привычка говорить то, что не следовало.

Определенно я пришла в правильное место.

Ксавьер предложил мне чашку зеленого чая, и мы уселись за стол на его кухне. Маленький коттедж был очаровательным, несмотря на груды книг в каждом углу и высохший цветок, свисающий с потолка рядом с покрытой сажей вытяжкой.

По сути, все здания, которые я видела на территории имели то же пасторальное очарование. Все в Учбенландии – мое новое название этого умопомрачительного места – было невероятно красивым.

Мощеные аллеи, фонтаны, цветущие сады с мраморными статуями и превосходно сохранившиеся каменные здания; эти люди должны обладать значительными средствами, чтобы поддерживать все это в безупречном состоянии.

– Итак, что привело тебя к моему порогу так поздно ночью? – задал он вопрос.

Я пожала плечами.

– Просто не знала, куда еще идти. Мы с Гаем иногда не совсем ладим, может никогда и не помиримся снова.

– О, да. У него тот еще характер, особенно у него, и он может быть очень высокомерным. Но они все такие.

– И вы знакомы с ними – с другими богами? – Я глотнула чаю.

– Нет. Господи, я только читал о них. Мне всего лишь шестьдесят восемь, а боги были… не расположены к знакомству, как ты знаешь. Надеюсь, что вскоре удостоюсь такой чести. Ничто не доставит старому человеку большего удовольствия.

– Ты не так уж стар, – запротестовала я. – Шестьдесят восемь нынче приравнивается к сорока восьми.

Ксавьер хихикнул.

– Что ж, единственное о чем я сожалею, так это то, что не встречусь с Юм Симил; ее собираются заточить, как только поймают. Согласно моим исследованиям, она представляет огромный интерес. А ты знаешь, майя считали, что она – мужчина? Полагаю, это связано с тем, что она является богиней подземного мира, но это еще не все…

По-моему, Ксавьер мог говорить часами. Он по-настоящему увлечен этой темой… а, может быть, Симил?

– Ксавьер? Хочу спросить тебя кое, о чем. Если не возражаешь.

Он поставил чашку на стол.

– Конечно же, нет.

– Почему Мааскаб хотят меня убить? Зачем они похитили мою бабушку? – Уверена, он уже слышал о ней и обо всем, что связано с моей жизнью.

Среди Учбенов не было тайн.

– Вопрос на засыпку. Хотелось бы мне знать, Эмма.

– Меня устроит и научное предположение, – взмолилась я.

Ксавьер постучал пальцами по столу рядом с чайной чашкой.

– Мы считаем, что они пытаются избавиться от богов и всех, имеющих к ним отношение.

– Ну и везет же мне!

– Чего мы не можем понять, так это – зачем один из богов затратил столько усилий, чтобы сотворить Пиел – полубогов.

– Уверена, много усилий не потребовалось. Наверняка, полно женщин, желающих провести ночь с одним из братьев Гая.

Небольшую комнату наполнил странный смех Ксавьера.

– Не сомневаюсь в этом, но легче сказать, чем сделать.

– Почему это? – Я теребила руками кулон, висящий на шее, двигала его верх и вниз по серебряной цепочке.

– Вот это-то и делает все таким интересным. Боги не могут иметь отношения с людьми – по крайней мере, не причиняя людям мучительной боли и не превращая их в овощ. Даже бог испытывает боль, хотя думаю, не такую уж и сильную; в конце концов, они бессмертны. Но проблема состоит в химических составах организмов этих двух видов. Они не совместимы. Все равно, что смешать…

– Что? Он не может заниматься сексом?

О, Боже, без шуток, но все это время я полагала, что для богов в порядке вещей иметь отношения с людьми, заводить детей.

В мифологии порядочно историй о полубогах – полу-человек, полу-божество. Недаром ее так и назвали мифология? Почему же Гай не признался мне, что Пиел уникальны? Подожди. Как была сотворена моя бабушка?

– Нет. Для него это невозможно, – потвердел Ксавьер непререкаемым тоном. – То есть никогда не было возможным. И уж поверь мне, они пытались. Боги – это горстка сластолюбцев, но не между собой, однако, один из них нашел выход. Ты – доказательство этого. Судя по всему, он приложил немалые усилия, чтобы придумать, как породить потомство, и при том отыскать женщин, достаточно сильных, чтобы выносить детей смешанной крови. Это поразительно, просто чудо.

– Да. Чудо, блин… погодите, он… То есть они даже сосаться не могут?

Ксавьер неодобрительно посмотрел на меня.

– Ой! Извини, – промолвила я.

Он продолжил:

– Эта одна из причин, по которой я хотел с тобой поговорить. Думал, ты разрешишь нам исследовать тебя. Может мы смогли бы понять, как такое получилось. Всего лишь несколько образцов крови и, возможно, сцинтиграфия тела. Совсем не больно. Мы можем оставить вскрытие на потом. – Рассмеялся ученый.

– Не сомневаюсь, – рассеяно ответила я.

Мой мозг вспух, бешено обрабатывая информацию. О! В голове засигналила огромная мигающая неоновая вывеска. Ха-ха! Вышлем информацию в височную долю, приправим эмоциями. Манипуляция, коварный ублюдок! Этот гадкий, подлый… Эта небольшая эротическая сцена была лишь представлением. Попыткой повлиять. А когда увидел, что это не сработало, сменил тактику.

– Конечно, Эмма ты можешь уйти, – говорил он.

Он заинтриговал меня! Будь проклят этот человек или божество, дерьмо, кем бы он там ни был. И он не отверг меня вчера. А невыносимое ощущение – это лишь Гай перегружал мои схемы. Почему он просто не сказал мне, а позволил страдать?

Ох-ох-ох. Фурия в аду ничто по сравнению с разъяренной Пиел.

– Да, конечно, – рассеяно ответила я.

– Великолепно, – воскликнул Ксавьер. – Первым делом утром мы проведем тесты в нашей клинике.

– Ты сказал, что были другие, такие же, как я? – спросила я. Я знала о бабушке, но всегда гадала есть ли другие.

– На самом деле, ты первая кого мы видим воочию. Но да, судя по тому, что знаем, есть и другие или были. Один из богов – опять же мы не знаем кто – начал плодиться около восьмидесяти лет назад. Но потомства может уже и нет, раз жрецы охотились на них.

– Как печально. – Эти слова заставили понять, насколько мне повезло остаться в живых. – Думаете, я должна вернуться в Мексику и помочь ему освободить других богов?

– Он предпринял любые меры предосторожности для твоей безопасности. И мы круглосуточно рыскаем в библиотеках, базам данных, ища все, что поможет понять откуда Мааскабы берут свои силы. К тому же мистер Сантьяго отправляет с вами сотни свирепых/сильнейших Учбенов, а еще несколько десятков на разведку территории

– Это хорошо. А что я буду делать потом?

– Не переживай, – он погладил мою руку. – Как только боги будут свободны, они найдут способ все исправить. А до тех пор, благодаря вашей с Вотаном связи ты в безопасности. Он тебя не бросит.

– Больше нет. Я его освободила, – призналась я.

– Ты разорвала связь? Зачем тебе это было нужно?

Вот именно, и произошло все безболезненно, как и говорил Томмазо. А на самом деле, мне было плохо. Я чувствовала себя опустошенной и подавленной. И уставшей. С трудом держала глаза открытыми.

– Я хотела быть свободной. Он просто использовал меня, постоянно контролировал.

Воцарилось молчание. Тишина? Голосов не было слышно. Я избавилась от них, также, как и от связи с Гаем? Чтобы быть полностью уверенной в этом, внимательно прислушалась. Да, так и есть!

Тишина. Милостивая, благословенная тишина в моей голове! Больше никакого жужжания. Может порвать связь не было такой уж плохой идеей, в конце концов?

– Эмма, я изучал богов двадцать лет. Прочитывал каждый миф, архив и каждую книгу по истории. Вне всяких сомнений, они самые тщеславные, непонятные и упрямые создания на планете. Но Вотан всегда делает то, что должно. Он по-настоящему заботится об этом мире, включая и тебя. Ты можешь не соглашаться с деланным выбором или попытаться понять.

– Ну конечно, еще бы ты сказал иначе, ты же Учбен, – заявила я.

– Дорогая, я никогда не лгу и не предам свою веру, особенно, чтобы придать богам безупречный вид в твоих глазах.

– Прости, мне не нужно было так говорить. – Я допила чай.

Ксавьер продолжил:

– Рассказывал ли тебе Вотан – извини, Гай – что он согласился навечно остаться богом смерти и войны только для того, чтобы создать и сформировать общество Учбенов? Знаешь, ведь это его детище.

– Нет, не рассказывал. Он мне много, о чем не говорил. На самом деле, он вообще ничего не рассказывает.

Ксавьер встал из-за стола и пошел на кухню, вернулся с теплым чайником, чтобы заново наполнить наши чашки.

– Это был единственный способ взаимодействия с людьми, на который согласились остальные боги; никто не хотел брать на себя его ответственность, ведь должен быть обмен обязанностями – обычно, они меняются ими каждые несколько тысяч лет. Это важный поворотный момент в истории. Вотан – единственный бог, кто полагал, что люди сами должны определять свою судьбу. Он считал, что боги созданы, чтобы помогать людям развиваться, и что эту планету населили людьми не для того, чтобы контролировать их, словно детей. Мало по малу, остальные боги присоединились к нему, но с его стороны была принесена великая жертва. Гай навсегда останется богом смерти и войны.

Внезапно, мне стало жаль Гая. Когда он кричал, что потерял все, я думала, он просто играет на публику.

Но все оказалось правдой. Тем не менее, это не извиняет его властных замашек.

– И ты ему веришь? – спросила я Ксавьера.

Тот кивнул.

– Я верю, что его намерения самые искренние. К тому же Гай сейчас намного старше, у него было достаточно времени для совершения ошибок, теперь он стал мудрее. Но это не значит, что он идеален, если ты спрашиваешь об этом?

Ксавьер прав. Гай не идеален – характером, во всяком случае. И почему бог доверяет целой человеческой расе, но не мне? Неужели я не достойна сама управлять своей судьбой?

– Спасибо, Ксавьер. Я действительно очень благодарна, что ты потратил свое время на разговоры со мной.

– Не за что, голубушка. – Он улыбнулся.

– Могу я попросить тебя кое, о чем?

– Конечно. – Ученый согласно кивнул. – Все, что угодно.

– Можно мне поспать на твоем диване?

 

Глава 30

Как ни странно, я хорошо спала, несмотря на старый комковатый диван, а не кровать королевского размера, на которой лежишь, словно на стопке из двадцати облаков и которую в данный момент оккупировал мужчина – божество – ответственный за самые неприятные моменты в моей жизни.

Список таких моментов рос с каждым прожитым днем и теперь включал гормональное перевозбуждение, вызванное обманным путем.

Я взглянула на часы. Пять утра и за окном еще темно, но спать больше не хотелось, и у меня было незавершенное дело.

Неважно как, но я должна заставить этого мужчину – божество – сказать правду.

Я надела туфли и прокралась за дверь, где обнаружила двух крупных мужчин в темно-серой военной форме, стоявших по стойке смирно. Покачала головой и рассмеялась.

– Ну конечно! И, по его словам, это – самостоятельность! Чертов мошенник, – громко произнесла я вслух и направилась в апартаменты Гая, двое мужчин не отставали от меня ни на шаг.

Подойдя к двери я ее приоткрыла и заглянула внутрь. Он оказался прямо там, где я его оставила: сладко спал в своей кровати, повернувшись обнаженной спиной ко мне.

Ха! Давай устроим тебе изысканное пробуждение. В стиле Эммы.

Я провела рукой по голове. На мне был вчерашний макияж, и волосы оказались в беспорядке.

Да и зубы нужно было бы почистить. Я схватила несколько чистых вещей и прокралась в ванную, тщательно формулируя слова в голове.

Быстро приняв душ, я высушила волосы и надела футболку со спортивными штанами, затем сделала глубокий вдох. "Отомщу тем же способом. Посмотрим, как тебе понравится играть по собственным правилам".

Я открыла дверь в комнату, которую заливал мягкий свет раннего утреннего солнца, и на цыпочках подошла к кровати. Затем бесшумно скользнула под мягкие белые простыни и прижалась к голой спине Гая.

Он надел шелковые боксеры. Ух ты!

Я обвила рукой его узкую, крепкую талию, стараясь, чтобы свободная от бюстгальтера грудь дразняще заскользила между его лопатками

И ощутила небольшой толчок энергии, но не слишком сильный. Может, потому что ожидала его и желала.

Гай все также не двигался и ровно дышал. Я протянула руку и провела по его рельефному животу, подавляя сильное желание захихикать.

Я чувствовала себя невероятно порочной, что мне безумно нравилось; но Боги, он это вполне заслужил. Как он смел сексуально мучить меня и манипулировать, используя наглые, шовинистские приемчики, при этом абсолютно неспособен быть с человеческой женщиной из-за своего бессмертия. Мудак.

– О, Гай, – зашептала я, как салонная шлюха. – Прости меня за все. Да, я нуждаюсь в тебе. Хочу тебя. – Я бесстыдно потерлась об его упругий зад, низко простонав: – Прости, что сомневалась в тебе.

Однако, Гай не двигался. Он мертв или в шоке? Или, возможно, напуган, ведь ему придется признаться, что его мужское достоинство ничего не стоит.

Все эти годы он насмехался надо мной, пуская мне пыль в глаза.

"Посмотри на меня! Я такой крутой, а ты просто маленькая девочка". Однако, не мог прикоснуться к женщине, не причинив ей боли, или не мучаясь сам. А что если он… девственник?

Я потрясенно ахнула. Так и есть! И в сотни раз больше разочарован, чем я; к тому же он намного старше. Сейчас узнаем насколько сильно он раздражается. Покажешь мне, Мистер Жеребец?

По-прежнему лежа с ним в обнимку, я легко провела кончиками пальцев по его обнаженному гладкому плечу и покрыла мягкими поцелуями спину.

Я медленно провела рукой вниз до талии. Все еще ноль реакции? Продолжаешь спать, друг мой? Итак…

Пальцами скользнула между шелковым поясом трусов и его обнаженным бедром. Лишь на дюйм.

И так потихоньку моя рука полностью оказалась внутри, скользя вверх и вниз по его обнаженной коже – бедрам, крепким ягодицам. И обратно. Снова по упругому заду, бедрам. О, как хорошо!

Я обнаружила, что наслаждаюсь путешествием по его телу больше, чем должна, а то, что об этом никто не узнает, лишь давало мне ощущение полной свободы.

– Гай? – прошептала я. – Хочу попробовать с тобой все свои фантазии. Ты был прав во всем. Хочу почувствовать тебя внутри. И… – я посмотрела украдкой, сдержав смех, – трахай меня часами.

Не в силах устоять, я начала сжимать его крепкие ягодицы. Восхитительно. Бархатная мягкая кожа поверх твердых мускулов.

А его запах был… изумительным. Я глубоко вдохнула, позволяя терпкому, мужскому запаху наполнить легкие. О, да! Пусть время остановится.

Только я хотела продолжить говорить, Гай навалился на меня, подмяв под себя, и впился голодным, жарким взглядом.

– Что ты делаешь, Эмма? – прорычал он, сверля меня бирюзовыми глазами.

– А на что это похоже? – проворчала я, с трудом дыша под его тяжестью… сверху… уже скоро на мне. – Собираюсь покончить с твоим глупым фарсом, – удалось мне закончить.

– О чем ты говоришь?

Я сделала глубокий вдох, собираясь с мыслями.

– О нас. Вот о чем. Знаешь, что бесит меня больше всего? Не то, что ты не можешь быть полноценным мужчиной – потому что ты не человек – или намекаешь на мою неопытность, а то, что упорно не говоришь мне всей правды. Ты трус и деспот.

– Я не…

– Ну давай! Хоть раз, будь честен, Гай. Оставь притворство и скажи правду. У тебя есть недостатки, как и у всех.

– Ты права. Во всем. У меня есть недостатки. – Он склонил голову и со злостью крепко прижался полными губами к моим.

Боже. Как же здорово! Так невероятно хорошо!

Прежде чем я смогла что-то ответить, его горячий язык раздвинул мои губы, и я с охотой его приняла. Его густые волнистые волосы словно полог окружили наши лица. Да, вот так.

Еще пару минут, и это обжигающее ощущение взорвется… и…

Его требовательный язык начал ритмично, настойчиво ласкать мой – обольстительный намек на то, что его тело хотело от меня.

Гай властно схватил меня за подбородок и надавил большим пальцем на нижнюю губу, шире раскрывая мой рот и заставляя брать больше. Словно он отчаянно стремился оказаться внутри меня, а я также отчаянно – подчиниться.

Его сладкое, жаркое дыхание проникло между моих губ. Я вдохнула его запах, наслаждаясь ощущением того, как аромат Гая наполняет мои легкие, ощущением его тяжести на мне.

Он дурманит, опьяняет. Да, точно. Мужчина-наркотик.

Большая, сильная рука Гая соскользнула с моего рта и прошлась по шее, спустилась мне на грудь, затем он с силой дернул вверх мою футболку, грубо и властно, как будто имел на это право, и обнажил мои груди.

Несколько напряженных секунд Гай пристально изучал мое лицо, затем его взгляд пропутешествовал вниз, к моей груди, будто они и были его единственной целью. Его приз.

– Ммм, – простонал он и зарылся в них головой.

Его шелковистые черные волосы разметались по моим плечам, когда он начал обводить сосок теплым, влажным языком, словно слизывая мороженое, подтаявшее в жаркий летний день.

Какая бы, энергия не вибрировала в нем сейчас, она наполнила даже мое чувствительное тело, но раздирающей боли, как в прошлый раз, не было. Вместо этого меня сотрясала восторженная дрожь возбуждения, неотразимая для моего лишенного секса тела.

Между ног стало влажно, я была готова принять его.

Прикусив нижнюю губу от острого наслаждения, я зарылась пальцами в волосы бога, пока он нетерпеливо посасывал мою грудь. Надо остановить его. Остановлю… через минуту, может через десять.

Язык Гая выписывал маленькие круги вокруг затвердевших вершинок. Дайте же бедняжке еще мороженого.

"Так горячо", – спорил мой внутренний голос, ведомый страстью.

"Нет, Эмма. Это плохо". – Предупреждал мой здравый рассудок.

Наконец-то, хоть раз, спорящие голоса в моей голове были моим собственными. Что-то новенькое.

Только я собиралась все прекратить, как Гай раздвинул коленями мои ноги и лег на меня – будто восхитительная ласка – оглушающая волна чувственной дрожи прошлась по всем укромным уголкам моего тела.

Стон вырвался из моего горла, впившись пальцами в его плечи, я тотчас словно полетела вниз со скалы оргазма.

Мой возглас лишил Гая самоконтроля, и он вслед за мной сорвался с высоты своего оргазма. По его телу пробежала дрожь, и он неистово, ритмично начал вжимать свой возбужденный член меж моих ног, тяжелое дыхание стало прерывистым.

И эта мучительная, восхитительная боль, пульсирующая нежная плоть, жаждущая его – все, создавало изумительное давящее ощущение глубоко внутри. Сквозь наши тела словно прошел электрический ток.

Как будто я оказалась в другой вселенной. Мой новый рай. А у нас даже не было секса?

"Уходи оттуда, Эмма. Ты не будешь прыгать со скалы с этим мужчиной. Возвращайся назад со скалы оргазма, Эмма. Слышишь меня?" – Молил разум.

Но спор быстро сошел на нет.

Несколько мгновений любимый согревал мои груди своим дыханием, затем его мягкие, чувственные губы проложили дорожку по моим ключицам, его язык скользил и надавливал в одном ритме с двигающимися бедрами.

Он нашел ту чувствительную впадинку на моей шее, попробовал кожу языком и втянул в рот, заставив мое тело выгнуться.

Сильные толчки меж бедер, его руки на моих грудях – все это продолжалось, кажется, бесконечно.

"Сейчас! Хочу оргазма! Еще совсем чуть-чуть!" – напевал бесстыжий голос.

Но это не… он не… мы не… собирались… О боже, я не в силах думать.

А его аромат… я была пьяна им.

– Но как, Гай? – Наконец, смогла прошептать я. – Как? Ты…

– Не знаю, мне все равно, – выдохнул он мне в шею. – Эмма, я ждал семьдесят тысяч лет. Семьдесят тысяч долгих, гребаных лет ждал тебя.

Слова проникли мне в уши, западая в сердце, как священная заповедь, которую нельзя игнорировать. "Да, – подумала я, – для тебя. Я… создана… для… тебя."

Мой взгляд блуждал по этим сверкающим бирюзовым глазам, поэтому огромному мужчине, накрывшему меня словно одеялом: теплые, покрытые капельками пота, твердокаменные мускулы, его возбужденное естество прижимается к моему влажному входу через одежду.

Мои бедра поднимались к нему навстречу в жарком приглашении. Да, вот так! О, вы видели его размеры? И это он еще спал.

Гай оторвал губы от моей шеи и поцеловал меня с такой жадностью, что наши зубы столкнулись. Божественно! Мужские члены всегда готовы к работе. А его просто рожден, чтобы не давать спать. Всююю. Ночь. Напролет. Хватит искать отговорки.

Спускайся. Спускайся! Посуди сама, ты никогда не была в горах и теперь собираешься бросить вызов Калаупапа? Это самая высокая гора в мире и находится на Гавайах. Однажды я делала доклад о ней.

Гай переместил тяжесть своего тела вбок, и я почувствовала, как его рука поползла вниз по моей груди, подбираясь к животу и стягивая мои штаны.

Ниже, ниже, еще ниже. Отбросил их в сторону, оставив на мне лишь задранную до шеи футболку и трусики.

Он окинул мое тело алчущим, полным похоти взглядом:

– О, пресловутые розовые стринги. Как я мечтал лицезреть их на тебе. – Его глаза встретились с моими. – Но большей мукой было желание увидеть тебя без них.

"Ну хорошо. Предлагаю компромисс, – подал голос разум. – Ты добираешься до вершины, узнаешь какого там, а затем принимаешь окончательное решение".

"Идет", – отозвался порочный голосок.

Я поддалась вперед и перекатила Гая на спину. Вообще-то, он не сопротивлялся, а улыбался.

Оседлав бога, я бросила взгляд на его тяжело поднимавшуюся грудь. Гай выглядел расслабленным и голодным, его глаза сменили цвет на темно-изумрудный с вихрями небесно-голубого цвета в их глубине.

Гай сел прямо и прижался голой грудью к моей, накрыл руками мои ягодицы, подталкивая их, насаживая меня на его мощный член.

– О! О! – Невольно простонала я. Кажется, я быстро соскальзывала туда, откуда нет возврата.

"Эмма, ты еще не готова. Ты не сможешь справиться с таким мужчиной, как он. Мы же договорились! Сначала проверь член, потом решай", – спорил противный голосок.

Сейчас или никогда. Скользнув рукой между нами, я обхватила рукой его ствол через черную шелковую ткань трусов и прижала к моим мокрым трусикам, Гай тут же вздрогнул от удовольствия.

Мои пальцы не смогли полностью сомкнуться вокруг его длины. Он был огромным. И безумно сексуальным, просто мысль о том, чтобы ввести его внутрь себя, посылала меня через край. Так много мужчины.

Такой большой. Такой твердый. Такой… мой. Я двигалась вверх и вниз по члену, сжимая его и надавливая. Больше не имеет значения, что я девственница. Только мое желание. Моя нужда. Я не покину его кровать, пока не заполучу его внутрь себя.

Внезапно Гай ухватился за край моей футболки и начал стягивать ее с меня. Кулон, который я все еще носила на шее, запутался в волосах. Сильный рывок – и цепочка порвалась.

Амулет покатился по полу. Пронзительная боль разлилась по телу, и я повалилась на Гая, корчась от боли и крича.

– Эмма!

Я свернулась калачиком от обжигающего огня, опалившего каждый мускул в теле, невыносимые конвульсии потрясли меня с ног до головы.

В панике в комнату ворвались двое стражей, за ними следовал Ксавьер:

– О, боже! Мы ждали снаружи, хотели поговорить с тобой и услышали крики…

От гневных слов Гая, когда он приказал им выйти, у меня чуть не лопнули барабанные перепонки.

Я перекатилась на кровати, пряча голову под подушки.

Когда боль растворилась, на ее место пришло чувство унижения. Что же я наделала? Поправка. Почти наделала?

Я слышала, как Ксавьер и двое мужчин вышли из комнаты. Гай пробормотал что-то невразумительное в потолок, затем обратился ко мне:

– Эмма, я… – Пришлось украдкой глянуть на него из-под подушки.

Он сидел на краю кровати, прикрыв лицо руками.

– Зачем? Зачем ты это сделала? – спросил он.

Я перевернулась, сжимая простыни, и села:

– Ну… я… боже, Гай. Я не думала, что все так случится. В одно мгновение я просто хотела, чтобы ты поплатился, но… сама оказалась на твоем месте.

– Ты же знала, что мы не совместимы, Эмма. Я мог тебя убить. О чем ты думала?

Он стыдил меня и вел себя так, как будто вообще здесь не причем?

– Да пошел ты!

Ладно. Не так уж и здорово. Или вежливо. Да черт возьми! Я почти отдала этому мужчине – или божеству – свою девственность в порыве страсти, а он разговаривает со мной, как с ребенком, который разукрасил настоящего Да Винчи фломастером.

– Да, знаю, что ты хотела сделать, но как? – спросил он.

И самодовольно пожал плечами. Я начала плакать и прикрыла лицо подушкой, рухнув на кровать:

– Не знаю. Не знаю.

– Шшш. Вот так. – Гай погладил меня по голове. – Прости меня. Мы все выясним. Все будет хорошо. Только прекрати плакать. Ненавижу, когда ты плачешь.

Я кивнула, но не потрудилась поднять голову.

– Оставайся здесь. Скоро вернусь, – приказал он.

Я слышала, как он выбрался из кровати, надел штаны и потопал к двери.

Потом донесся гул возбужденных голосов, и дверь закрылась.

– Эмма? Оденься. Тебе нужно это слышать.

 

Глава 31

Гай впустил Ксавье обратно, но прежде бросил на меня извиняющийся взгляд. Неужели новость окажется настолько плохой? Судя по его взгляду, да.

Спустя десять минут извинений за то, что ворвался и помешал нам, и это я скорее всего запомню на всю оставшуюся жизнь, Ксавье рассказал о монахе Бернардино де Саагун, который посвятил свою жизнь записи и документированию истории и фольклора Мезоамерики, и как испанцы захватили основную часть Латинской Америки.

И не поймите меня неправильно, я очень уважала Ксавье, но какое отношение это имело к моему почти акту похоти с Богом, я не понимала.

Пока он не пояснил, что наткнулся на запись о небольшой группе потомков Майя, живущих рядом с границей Белиза, которые наткнулись на шахту черного нефрита.

Считалось, что у нефрита было несколько мистических свойств, одно из которых – нейтрализатор, нет, не запахов, как освежитель. Этот камень блокировал темную энергию, эмоциональную и, как вы и догадались, энергию Богов.

Я поняла, как только последний слог слетел с губ Ксавье. И посмотрела с ужасом, на ожерелье, лежащее на полу, будто оно превратилось в леденец, покрытый вшами.

– Вот как он это провернул, – воскликнул Ксавье. – Он заставил их носить ожерелья, как у Эммы, притупляя энергию, чтобы можно было с ними переспать. И, вероятно, всю беременность женщины не снимали ожерелья.

И затем последовал безумный спор между Гаем и Ксавье, когда в их головах начала складываться картина.

А я продолжала таращиться на, казалось бы, безобидное украшение. Способен ли этот камень на такое?

А потом вспомнила, что в ожерелье, не смогла достаточно сильно ударить Томмазо, в живот. Но позже тем же днем, я кинула Симил через всю комнату, выходит, он и мою силу притупляет.

А затем всплыли в памяти Скабы, покрытые сажей. Ксавье пояснил, что так они себя скрывают, и поэтому Богам трудно их выследить.

– Так, по-твоему, сосуды сделаны из этого камня? – спросил Гай у Ксавье.

– Вполне вероятно. Сосуды поглощают энергию, но когда энергия каким-то способом освобождается…

У меня почти вылезли глаза из орбит.

– Ты только что сказал "сосуд"?

Взгляды Гая и Ксавье замерли на мне.

– Да, а что? – спросил Гай

– Я видела сосуд, вот что. В бассейне, в котором ты был пленен, была такая штука и я бросила ее в идиотскую кошку.

– Но я думал, что ты освободила меня, произнеся фразу, которую я заставил тебя выучить

– Я не успела, немного отвлеклась на огромную кошку… эй, а ты ведь не можешь общаться с животными?

– Эмма! Дело в сосудах. Почему ты мне об этом не рассказала? – вскрикнул Гай.

– Я посчитала его мусором, – ответила я в свою защиту.

Гай замялся.

– В этом все дело.

– В той маленькой фигне? – Я уставилась на негодный, скучный камешек, лежащий на полу.

Гай подхватил ожерелье.

– Думаю, Эмма не будет против если мы его позаимствуем. – Замолчав, Гай ухмыльнулся. – Но удостоверюсь, чтобы ожерелье вернулось к тебе.

О, конечно же. Ведь оно – ключик от Королевства порока для Бога.

Ксавье выглядел печальным.

– Ты продолжаешь считать, что за всем стоит Симил?

Гай в утешении похлопал его по спине.

– Не знаю, друг мой. И если это так, она поплатиться. – Бедный Ксавье, ведь он, казалось, поклонялся Симил, как героине. Гай позвал охранников, которые появились через несколько секунд. – Свяжитесь с руководителями в Мексике и прикажите найти Томмазо, надо выяснить откуда у него это ожерелье. И я хочу знать где мое.

Он положил ожерелье в карман.

– Эмма, мне нужно идти. – Поместив указательный палец под мой подбородок, Гай приподнял мое лицо, заставляя посмотреть прямо ему в глаза. Я же все еще находилась в ступоре от произошедшего.

Стыд? Потрясение? Отчаянье? Водоворот эмоций продолжал крутиться в голове. Щелк, щелк, щелк. Ах, вот он. Страх – не плохая штука.

С ожерельем или без него, безумное проявление безрассудной похоти было лишь мое. Черт, возьми Эмма, на сто процентов твое собственное.

Я соблазняла Бога Смерти и Войны? Все это вышло далеко за пределы привычного тупика, когда я была одержима соблазнительным голосом в голове. Эта другая ситуация.

Я резко кивнула, пытаясь скрыть нервное расстройство, грядущее обрушиться на меня

– Эй, – произнес он, почуяв неладное. – Обещаю, вернусь, как только смогу, но мне нужно собрать руководителей. Теперь, понимая с чем имеем дело, нужно перестроить стратегию. Ксавье останется с тобой до моего возвращения. – И Гай широко улыбнулся. – Тогда мы сможем продолжить начатое.

Я с трудом сглотнула.

– Но… э-э-э… – Теперь, когда мое сознание вернулось из путешествия по стране гормонов, я не хотела продолжения, но появилось желание бежать как можно дальше. Сначала от Гая, а потом и от себя.

Как я могла почти заняться сексом с мужчиной, который использовал меня, мучил и управлял мной? "О-о-о-х, но Эмма, он такой сексуальный, Оргазм! Хочу оргазма!" – ныл слабый голосок в моей голове. "Нет, прекрати", – ругала я себя.

Ситуация вышла из-под контроля. Гаю нельзя доверять, никогда.

И мне стоило бы об этом помнить. Я обязана помочь Гаю освободить других Богов, чтобы они разобрались с Мааскабами и моя семья была бы в безопасности, но после этого, между нами будет все КОНЧЕНО.

Моя мечта об уединении, чтобы стать нормальной, все еще могла осуществиться. И не важно, что я не на сто процентов человек, ведь остаюсь такой же, как и прежде, все такой же Эммой Кин

Жизнь до сих пор ждет моего возвращения, чтобы, наконец-то, начать жить! И Гая там уже не будет, да и с трудом можно было представить жизнь с ним: весь день он был бы занят убийством людей и возвращался бы в искусный, небольшой, сельский домик желтого цвета с огородом, в котором я бы его ждала, накрыв на стол.

И он бы поздоровался:

– Привет милая. Дай мне секундочку смыть всю эту кровь.

– Конечно, детка, – отвечала бы я. А потом мы бы сели есть, потягивая вино и делясь событиями за день. Я бы рассказывала, что произошло за день в офисе, а он о подстрекательствах к смерти и войне

Потом мы съели бы на десерт домашнее печенье – что, в принципе, не так уж и плохо – затем Гай бы попытался заняться со мной любовью, не спалив при этом мой мозг. Мечта, а не жизнь.

И еще существовала разница в возрасте в семь тысяч лет. Не плохо, да? Если бы мы были окаменелостями.

Гай ведь тоже просчитал все эти безвыходные ситуации, так? А значит, это маленькое событие для него было лишь забавой, и он не видел развития наших отношений.

Всё, решено. Все двери, ведущие к любому вообразимому "долго и счастливо" с Гаем захлопнуты, намертво заколочены, обтянуты цепями и под ручки подставлены стулья. Закрыты!

– Не беспокойся, я ненадолго, – сказал Гай, натягивая черные брюки и футболку. Должно быть специально выбрал одежду, в которой выглядел великолепно, неотразимо и элегантно. С другой стороны,…а кто вообще говорил об отношениях?

"Как же случайный секс? Заткнись! – оборвала я внутренний голосок. – Прекрати. Я не стану вновь одевать это зловредное ожерелье".

– Хорошо, увидимся позже, – произнесла я ничего не выражающим тоном.

Он прижался к моим губам в собственническом, умопомрачительном поцелуе, а затем ушел, оставив меня, раскрасневшуюся, наедине с излишне взволнованным Ксавье. Не смешно.

– Есть советы? – спросила я. – Помимо холодного душа и мозгоправа?

– На самом деле, нет, ведь инициатор, ты. Сама легла в постель к Вотану. – Он почесал подбородок. – И сама разорвала связь, много всего сделала первой. Ты – занятное существо.

– Спасибо.

***

Я не хотела просто сидеть и ждать, когда вернется Гай, поэтому настояла, чтобы Ксавье отвел меня в клинику и взял пробы, о которых говорил.

Я представляла себе маленькую комнатку с аптечкой и кушеткой, но оказалось, что клиника являла собой небольшую современную больницу, включавшую хирургическое, физиотерапевтическое отделения, реанимацию и все, что требовалось для больницы по последнему слову техники.

Ксавье пояснил, лучше, чтобы у них была своя клиника, так он мог скрывать свою сферу деятельности. Тем более здесь лечили и пулевые ранения и ножевые после стычек с Мааскабами.

Несколько минут я сдавала кровь, затем час на рентген. Ксавье сказал, что хотел записать мои медицинские показания для будущего поколения. После он направил меня к психиатру.

Забавно. И откуда ему было знать, что он мне так нужен?

К несчастью, доктор Лугас не проявил интереса к моей личной жизни, что заставило меня сильнее заскучать по подругам. Доктор Лугас оказался на вид весьма деловым.

Около шестидесяти лет, чуть выше меня и лысый, а еще фанат итальянской кухни, о чем говорило пятно от соуса на лацкане белого халата.

– Сколько на это уйдет времени? – спросила я у Ксавье.

– Он задаст пару вопросов. Доктор Лугас эксперт в оценке стрессоустойчивости и проверяет всех наших охранников.

– Моя оценка будет сродни годовалому ребенку.

Первые двадцать минут доктор задавал стандартные вопросы.

А когда спросил о самой нервной ситуации, в которой я оказывалась в последние несколько месяцев, ну… мне было довольно трудно выбрать

Может, когда ягуар меня толкнул в Сенот? Или, когда я чуть не утонула в этом Сеноте?

Или то, что мужчина, называющий мою голову своим домом оказался Богом?

А как на счет новости о моем прадедушке-Боге?

– В Бароло на нас напали Мааскабы, это было страшно.

– И что вы ощущали прямо перед нападением? – спокойно спросил он

– На самом деле, очень готовой. Я ударила Симил и она пролетела через весь зал. Я считала себя сильной.

Он прервал меня.

– Вы сказали, что ударили Симил?

– Прямо в челюсть. Она в этот момент душила одного из охранников, – добавила я.

– А другие способности ты у себя обнаружила? – поинтересовался Ксавье.

– Я носила ожерелье, да и не пробовала, так что нет, не обнаружила.

– И как вы себя чувствуете после разрыва связи с мистером Сантьяго? – спросил доктор Лугас.

Вот же. Уже весь мир об этом знает? Конечно же. С системой общения Учбенов, не могло быть тайн.

– Я могу о себе позаботиться.

Ксавье пробормотал несколько фраз на итальянском, на что доктор Лугас ответил:

– Отличная идея.

Поднявшись доктор ушел

– Простите? – воскликнула я. – Я что-то пропустила?

– Попробуем научить тебя заботиться о себе.

И следующие несколько часов я провела прикрепленной проводами к странной на вид коробке, которая считывала мою мозговую активность, пока я делала всё возможное, начиная с медитации и заканчивая просмотром отвратительных фильмов о войне.

Ничего не происходило. Затем они начали ставить слайды. И от каждого нового изображения мне становилось все хуже, а у Ксавье и Лугаса загорелись глаза, словно у придурка, пинающего собаку.

– Доктор Лугас, смените слайд, – попросил Ксавье.

Лугас с энтузиазмом кивнул и открыл ноутбук, через который выводились изображения на проектор.

Быстро нажав несколько клавиш, Лугас сменил фото младенцев, цветов, военных парадов и актов насилия на что-то, похожее на вечерние новости.

Фотография, на которой была изображена толпа, избивающая беззащитную женщину, одетую в одежду ближневосточных стран. Солдаты в какой-то психованной африканской стране расстреливают женщин и детей. Это разбивало мне сердце и с каждым последующим фото я сильнее злилась.

– Хватит! – выпалила я. – Зачем вы заставляете меня смотреть эти ужасы?

Улыбаясь, Ксавье повернул монитор ноутбука ко мне. На нем был изображен график, похожий на шкалу, показывающую десяти-бальное землетрясение.

– Ага, и что это значит? – я растерянно смотрела на двух злорадствующих мужчин.

– Эмма, ты не понимаешь, что это значит? – спросил Ксавье.

Эй, внимательно посмотри на меня.

– Нет.

Заговорил Лугас:

– Мисс Кин, каждый раз, смотря на акт насилия над невиновными, происходил выброс вашей энергии. Запредельный.

– И? – Я откинулась на спинку пластикового стула, положив ладони на колени.

– Эмма, это же здорово. Просто великолепно! – Ксавье почти брызгал слюной. – У тебя их сила.

– Не понимаю, – произнесла я, повернувшись к доктору Лугасу, в надежде, что он разговаривал на языке Эммы.

– Ты очень, очень сильный человек, – пояснил Лугас. – И теперь мы знаем, как сделать тебя сильнее.

– Эмма, суперсолдаты, – вставил Ксавье. – Подумай, что это означает для нас, для всего человечества.

Что?! Что они все психи?

– О, нет, ребят, я так не думаю. Вы не станете при помощи меня создавать учи-суперсолдат. Забудьте. Я не стану инкубатором по созданию детей. – Черт, да я еще не перерезала ленточку на инкубаторе.

– Не обязательно ты должна, подойдет любая женщина. Просто ей нужно будет носить ожерелье, – заметил доктор Лугас, кивая Ксавье.

– Нет, то, что вы предлагаете, омерзительно. И кто сказал, что дети, когда вырастут станут сражаться на вашей стороне? – начала спорить я.

– Эмма, твоя энергия резко накаливалась только при виде насилия, это отождествляет тебя с богами.

У них врожденное чувство защитника и они не способны навредить беззащитным людям.

Ага, как бы не так. Но я понимала, что этих двоих не переубедить.

– Хорошо, не важно, – сказала я. – Но пока я не сделала ничего, кроме как заставила монитор взбеситься. Как по мне, так весьма бесполезно.

– При надлежащем обучении, ты сможешь контролировать силы… сможешь драться, как с Симил, – произнес Ксавье.

– Удачи в этом направлении. Если я могу надрать зад при необходимости, я бы уже это сделала.

Они переглянулись, и что-то мне подсказывало, что моя точка зрения не совпадает с их.

– Почему бы не попробовать? – спросил Ксавье.

– Нет.

– Тогда ты могла бы надрать зад мистеру Сантьяго, если уж на то пошло.

Ксавье был очень убедителен.

– Ладно, но это не значит, что я согласна с вашей стремной идеей о суперсолдатах. – Я закрыла глаза и попыталась выпустить энергию наружу.

Я сосредоточилась и расслабила каждую мышцу в теле, но и спустя десять минут ничего не произошло.

– Просите, джентльмены. – Пожав плечами, я зевнула. Боже, злость забрала столько сил.

– Не переживай, дорогая, нужна практика. А сейчас ты устала, давай я отведу тебя обратно, – предложил Ксавье.

Я попрощалась с доктором Лугасом и ушла из клиники с Ксавье. Ближе к вечеру погода улучшилась. Я даже не подозревала, насколько желала покоя и побыть наедине с собой.

От этой мысли закружилась голова. Не было голосов, шумов, вопросов.

– Думаю, я немного здесь побуду, – сказала я, указывая на небольшую скамейку во внутреннем дворике сада, рядом с фонтаном, увенчанным херувимом.

Ксавье хотел что-то сказать, но меня схватил кто-то сзади.

– Где тебя черти носили? – резко спросил Гай.

Ксавье попытался оторвать руку Гая от моего предплечья.

– Она была со мной в клинике, мы проводили тесты. Забыл?

Гай зарычал

– Охрана должна была все время быть с ней, я давал четкие указания.

– Отпусти! – Я пыталась вырваться, но Гай не сдвигался с места. – У тебя проблемы, проклятый неандерталец? Я не твоя собственность. – Крутанувшись, я ударила его локтем в живот, отталкивая на несколько ярдов.

– Ой, больно же, – заскулил он, потирая живот

Ксавье не мог выглядеть более довольным.

– Думаю, мне нужен верный активатор. – Пожав плечами, я посмотрела на Ксавье

– Мило. Ты ее научил этому? – спросил Гай у Ксавье.

– Все во имя науки, друг мой. – Ксавье, защищаясь, поднял руки перед собой.

– Так, иди… – Гай хладнокровно замолчал, сдерживая ругательство, готовившееся сорваться с языка.

– Нужно вернуться в главную комнату. Мы уезжаем, а ты должен расспросить людей об этих сосудах.

– Уезжаем? – спросила я. – Сейчас?

В округленных глазах Гая плескался адреналин.

– Мы – это я и Учбены, ты остаешься здесь.

– Я думала, что нужна тебе там.

– Больше нет. Сосуды удерживают остальных богов в ловушках Сенотов, а Учбены вполне способны сами их вытащить.

Я ведь должна вздохнуть от облегчения, так? Но меня угнетало что-то неприятное.

– Я считала, что ты еще несколько дней побудешь здесь, что произошло?

– Мы задержались здесь, чтобы Ксавье смог добыть информацию.

Он это сделал и причины оставаться нет. Пора браться за дело.

До меня дошло, что Гай что-то скрывал.

– Есть что-то еще, ведь так?

Солнце осветило половину его лица, наполняя глаза нежностью и заставляя их казаться полупрозрачными, льдисто-голубыми озерами, но выражения лица было все таким же суровым, непроницаемым. Гай включил режим воина и в его голове были плохие, мрачные мысли. Может о… смерти? И войне?

Так и было. Я вздохнула от безнадежности положения с Гаем.

Он провел рукой по голове и затылку.

– Учбены, которых мы послали в Мексику пропали и мы считаем, что Мааскабов предупредили.

Я ахнула.

– С чего ты так решил?

– Один из Мааскабов ответил на телефон Томмазо и рассказал об этом.

При других обстоятельствах, я бы пошутила о Мааскаб, разговаривающем по телефону, такое подходит к категории вампира, катающегося на одноколесном велосипеде и просто казалось смехотворным.

– Но это могла быть уловка, чтобы заставить тебя сомневаться в своих людях. Томмазо мог просто потерять телефон, – предположила я.

– Возможно, но маловероятно

– И ты считаешь, что Томмазо мертв?

– Вполне вероятно.

Как он мог быть настолько безразличным, когда мое сердце обливалось кровью? Это моя вина.

Из-за меня Гай послал Томмазо в Мексику. Я и за миллион лет не могла представить, что он мог оказаться в опасности. Мне хотелось умереть.

Мои колени решили, что настало время сиесты.

– Я… Я не останусь здесь. – Вытянув руку, я оперлась о грудь Гая.

– Ты будешь только мешать, Эмма, и если Томмазо погиб, ты уже это не исправишь.

Из моих глаз потекли слёзы.

– Я тебе не принадлежу, Гай и ты не можешь мне приказывать. Я в этом виновата и должна как-то помочь.

Сейчас вокруг нас собиралась толпа, чтобы поглазеть на Гая и сфотографировать его.

– Эмма. – Схватив за локоть, он протащил меня через весь дворик. – Я понял, ты огорчена. На самом деле, это ужасная ситуация, но Томмазо был… или еще есть… взрослый мужчина, прекрасно осознающий на что идет. Он согласился рисковать, а ты такая простая, веришь будто он хотел подвергнуть твою жизнь опасности ради спасения своей? Или его смерть напрасна? Ты настолько упряма, что готова забыть о тех чудовищах в моей вилле? Или о куче тел, которую они оставили после себя?

Меня затошнило.

– А как же ты? – спросила я

Он остановился и обернулся ко мне, а затем раскатисто и высокомерно рассмеялся.

– Эмма, ты это сейчас серьезно? Со мной все будет хорошо, я ведь несокрушимый, помнишь?

– Ага, бравада от мужчины, проведшего последние семьдесят лет в майянском бассейне. А тебе никто и никогда не говорил, что не стоит так искушать судьбу?

Гай небрежно пожал плечами.

– Думаю пару раз мне доводилось такое слышать, но мы с судьбой старые друзья. Можно сказать, напарники.

Ладно, это прозвучало странно, но у меня не было времени углубляться в этот вопрос. Отложим в дальний ящик.

– Гай? – я обняла его за талию, уткнувшись носом в грудь, и вдохнула медово-дымный аромат, витающий в воздухе вокруг него.

Я предположила, что так и должен пахнуть Бог с таким родом деятельности. Опасно, восхитительно и смертельно.

– Да? – он обнял меня в ответ.

– Я хочу ее вернуть… вернуть связь.

Он отстранился, чтобы видеть мое лицо и выглядел при этом слишком счастливым, если не сказать самодовольным. Словно он одержал какую-то невероятнейшую победу.

– Зачем? – спросил Гай

На самом деле я не знала зачем. Такое ощущение, что крошечная толика здравомыслия, которую мне удалось найти в себе, разрушилась. Томмазо, которого я, как минимум, считала другом за то, что рисковал своей жизнью ради меня, погиб.

Моя семья все еще в опасности, а жизнь до сих пор являет собой руины. И на верхушке этого винегрета из хаоса мое нежелание быть не удел. Я хотела поехать в Мексику и самой увидеть конец ужасов.

Хотела, чтобы Скабы рассказали, что сделали с бабушкой и жаждала увидеть, как они за все поплатятся.

– Ой, перестань злорадствовать. – Я закатила глаза.

Гай громко рассмеялся.

– Узнаю свою задиристую девочку. – Девочку? Невероятно. Он невероятен. – Эмма, хочу сказать тебе кое-что, связанное с тем, что ты сказала прошлой ночью. Несмотря на все слухи, я больше ничего не знаю об обстоятельствах, относящихся к ужасной судьбе Габриэллы. Но серьезно настроен найти и покарать Мааскабов. За всё. – Он отвел взгляд на секунду, а затем вновь посмотрел на меня, будто хотел, чтобы я увидела честность в его взгляде.

– Спасибо, – прошептала я. – За правду.

И какая-то часть меня считала правильным передать право моей мести Гаю. Думаю, в этом он действительно хорош. Лучший.

– Пойдем. – Он ласково провел большим пальцем по моей нижней губе. – У нас лишь пара минут, нужно действовать быстро.

 

Глава 32

– Что мы будем делать? Ты не собираешься пожертвовать в честь меня кролика или что-то подобное? – спросила я по дороге в его апартаменты.

Он рассмеялся:

– Да нет, конфетка.

Возле двери нас ждали двое незнакомых мужчин.

– Кто они? – прошептала я.

– Джек, Александр… это Эмма. – Гай кивнул им. – Они являются Учбенами в десятом поколении, и будут охранять тебя.

Боже милостивый, такое впечатление, что в этом месте бездонный склад мускулистых, неистовых мужчин. Наверное, их выращивают в огороде позади дома. Я улыбнулась и поприветствовала их.

– Мы на минутку, – предупредил Гай и толкнул меня внутрь гостиной, затем ушел в ванную.

И вернулся, держа в руках серебряные ножницы. Потянувшись к своему затылку, он отрезал локон волос. Остальная копна его длинных, блестящих волос упала на его плечи. Гай просто умопомрачительно бесподобен.

– Вот. Держи. – Он передал мне косичку. – Теперь повернись кругом.

– Что? Ты хочешь отрезать мои волосы?

– Извини, но эта была твоя гениальная идея разорвать связь.

Я отрицательно покачала головой:

– А есть другой способ?

– Эмма, прошу тебя, детка. Это всего лишь волосы.

– О, боже. – Я повернулась спиной к нему и почувствовала, как он быстрым движением отрезал мои рыжие кудри и тут же прижался мягкими губами к моей шее, щекоча грубой щетиной.

Тут же в голове всплыли воспоминания: его загорело тело скользит, по-моему, сильные руки сжимают мою грудь, а горячий, влажный язык проникает в мой рот.

Вздрогнув, я сделала глубокий вдох.

Словно прочитав мои мысли, он прошептал мне в ухо:

– Я тоже хотел бы, чтобы у нас было побольше времени, конфетка. Мне столько нужно тебе рассказать… и сделать.

И снова дрожь прошла по моему телу.

– Например, что? – промолвила я, внезапно мое дыхание участилось, стало таким же быстрым, как и стук сердца.

И снова он шепчет мне в ухо:

– Например, избавить тебя от этой гадкой девственности.

О, дааа! Великолепная идея!

Подожди. Ты вдруг все позабыла? Ты уже готова прыгнуть с ним в койку? Я помедлила секунду. Нет. Не забыла. Он меня не любит. На самом деле, я понятия не имею, кто я для него.

– Я имела в виду… то, что ты собирался мне рассказать?

Гай положил руки на мои плечи и развернул к себе. От вида его полных, твердых губ, сверкающих глаз и черных бровей – захватывало дух. Мое сердце замерло.

– Когда я вернусь, – произнес он, – мы закончим начатое. – Затем убрал непослушные локоны с моего лица и нежно поцеловал меня, прежде чем обнять.

После чего стал говорить непонятные слова, я не смогла бы их повторить. Но звучали они красиво, словно сотворенные ветром.

– Что ты сказал? – спросила я, высоко подняв голову, чтобы посмотреть ему прямо в лицо. Его рост все еще меня поражал.

– Это молитва верности и защиты.

– Красиво.

– Сегодня ночью тебе нужно развести маленький костер снаружи и сжечь наши волосы вместе, – инструктировал он.

– Наши волосы? Зачем? – Смахивает на… колдовство. А глаз тритона тоже понадобится?

Гай пожал плечами, как будто ответ очевиден:

– Мы посылаем дымовой сигнал на небеса, объявляя о нашей связи.

Вау! Все-таки тут не пахнет язычеством. Это очаровательно и романтично. Потом я вспомнила, что целый клан Учбенов повязан с ним.

– Откуда вы, парни, взяли столько волос?

– Что? – переспросил он.

– Учбены, они ведь тоже под твоей защитой, верно?

– Это не тоже самое. Я отдаю тебе частичку моей сущности, то что люди называют душой. От этого я немного ослабну, но смогу чувствовать твои эмоции и буду привязан к тебе. Я сделал тоже самое для твоей бабушки, когда ей было пять лет, и думаю, ты унаследовала связь, потому что несешь ее частичку. Напротив Учбены давали клятвы, связывая себя с нами, обязуясь служить нам и жить по нашим законам. Наказание за нарушение их клятвы – смерть.

Полагаю, "не убий" не входило в число заповедей богов. Кажется, им ближе тактика "глаз за глаз". Наглядный пример, титул Гая.

Но он не просто рядовой вестник смерти. Ведь в Гае столько сострадания, думаю, именно из-за него он и связал себя с бабушкой.

– Почему бабушка? Почему ты выбрал именно ее?

Он подозрительно замялся.

– Хотел найти ее после того, как убил бы Мааскабов. Нужно было выяснить, как и зачем она появилась на свет

– Немного глупо ослабить себя перед сражением с Мааскабами.

Гай пожал плечами.

– Ну, никто и не говорил, что я идеален или все время все просчитывал.

– Ты говорил о себе идеальном, – заметила я.

– Видишь, как я могу ошибаться? – он усмехнулся.

– Гай, сейчас не время для ошибок. Прошу, не поступай по-глупому.

Эти Мааскабы, они не просто люди. В них есть что-то ужасное. – Меня трясло лишь от мысли о тенях, обрамляющих Скабов.

Он чмокнул меня в щеку.

– Эмма, я вернусь через два дня и тогда мы все уладим, разберемся в… твоей ситуации. Обещаю.

И он практически унесся из комнаты. Если бы я не знала, куда он направлялся, подумала бы, что хотел встретиться с любимой футбольной командой или за новым спорткаром.

Он выглядел таким возбужденным.

Мда, ничто так не будоражит старого бога, как незначительные смерть и война.

***

Всякий раз, когда я думала, что хуже быть не может, ошибалась. Я осознала, что мечтаю вернуться на неделю назад и вновь стать той, чья единственная проблема заключалась во властном мужчине с чувственным голосом, живущем в моей голове, и с одной семейной трагедией. Я бы отдала все свои волосы ради возвращения прежней жизни, как забавно все может сложиться.

Томмазо вероятно мертв, и все из-за меня. А Гай бежал на встречу с единственными монстрами, которые могут ему на самом деле навредить. Моя жизнь, как и жизнь моей семьи в опасности.

Но сейчас, я не хотела задавать извечный, глупый вопрос: "Могло ли быть еще хуже?" Потому что стоило мне открыть рот и… БАХ! Судьба все ухудшает.

Я провела целое утро в одиночестве – если не брать в расчет богов, которые продолжали мило беседовать, но, как и прежде их голоса, словно жужжание в голове. Бродила по дому Гая, убирала мусор, оставшийся на патио после сжигания волос, грызла ногти и постоянно спрашивала Билла и Теда, или Пинга и Понга, какая разница, о новостях из Центра.

И наконец, прямо перед полуднем, раздался стук в дверь. Затем зашел Ксавье с вытянутым от страха лицом.

Видимо, новости были плохие.

– Но я не задавала этого вопроса, клянусь, – выпалила я, разговаривая с судьбой.

– Не хочу тебя пугать, но…

– Они нашли Томмазо? С Гаем все в порядке? – прервала я его.

Ксавье поднял руки, прося меня притормозить.

– Мы не знаем, что произошло. При нашем последнем контакте Гай с Учбенами прибыли на место и заняли позицию.

Затем был какой-то шум от помех и наступила мертвая тишина.

– Мертвая? О, Боже, нет!

– Ох, святые угодники, я хотел сказать все смолкло.

Я глубоко и успокоительно вздохнула. Все хорошо. Держи себя в руках.

– И что дальше? Что вы планируете предпринять? – спросила я.

– Не знаю, дорогая. Командиры сейчас принимают решение.

– Ужасно. – Я отвернулась, смахивая упавшую на щеку слезу.

– Эмма?

– А? Не хочу ничего этого слышать, – тихо ответила я

– Я ничего не говорил, – произнес Ксавье.

– Эмма?

Я подозрительно осмотрела комнату.

– Вот опять

– Опять что? – спросил Ксавье

"Эмма, я слышу рядом с тобой Ксавье. Кто-нибудь еще есть? Можешь где-нибудь уединиться?"

– Твою же мать, только не это.

"Ш-ш-ш, никому не давай знать, что я здесь", – произнес Гай.

На заплетающихся ногах, я отошла от Ксавье.

– Ничего, Ксавье. Я сейчас вернусь, нужно… э-э-э, помыть волосы. – Я зашла в ванную, молясь, что я ослышалась.

Закрыв дверь, я включила воду в душе.

– Гай, – прошептала я. – Это ты?

"А кто еще? – ответил он. – Не говори, что какой-то другой Бог настроен на твой ментальный канал. Это так печально".

– С тобой все хорошо? Почему я опять тебя слышу?

"Мне жаль в этом признаваться, но здесь, в Мексике, у нас возникла небольшая проблемка. Кажется, кто-то слил информацию Мааскабам. К счастью, мы лучше вооружены, но их оказалось больше чем мы предполагали. И так как наша связь стала ненадежной, я добровольно прыгнул в Сенот с сосудом".

– Что? Ты опять заперт в Сеноте?

"Да, но это немного другой Сенот… здесь теплее. И он больше, хотелось бы мне раньше…"

– Не-ве-ро-ят-но! – прервала я его. – Я считала тебя всемогущим божеством. Ты не мог воспользоваться спутниковым телефоном или чем-то в этом роде?

"Эмма, я бог, а не создатель. Мы не можем создавать предметы из воздуха, просто управляем энергией, что довольно впечатляет…"

Господи, я задела его отвратительное эго.

– Что же, полагаю тебе безумно повезло, что перед твоим отъездом я продлила абонемент на Гай-коммуникации.

"Какая ты забавная. Слушай, мне нужно, чтобы ты кое-что сделала и поскорее".

***

У стальной двери стояли два головореза, изображающих из себя охранников с автоматами наперевес.

Тот, что покрупнее, мистер Темноволосый – я не знала, как их зовут, так как бейджов с именами они не носили – отрицательно качал головой.

– Простите, мисс Кин, но вам сюда нельзя, – сказал Второй Короткостриженный.

– Но у меня важное сообщение для вашего командира, Габрана.

"Скажи идиоту, если он тебя не пропустит, я заживо его освежую".

– Я не могу этого сказать. Он мне руку сломает, – ответила я Гаю.

– Простите? – спросил Темноволосый.

– Видишь, – обратилась я к Гаю, – это глупо. Может есть какой-нибудь секретный пароль или особенное рукопожатие? Они мне ни за что не поверят.

"Почему? Они все знают, что мы… близки".

Великолепно. Значит, все вокруг знали, что мы кувыркались? Черт возьми, конечно знали! В Стране Учбенов секретов не было.

– Ладно. – Я посмотрела на второго. – Слушай, Гай говорит, что освежует тебя, если меня не пропустите.

"А еще, я удостоверюсь, что оставшуюся жизнь он будет хромать".

– Господи, что это значит? – спросила я у Гая.

"Говори!" – вскрикнул Гай.

– Ненавижу тебя. – Я повернулась к Темноволосому и передала слова Гая не сильно угрожающим тоном.

– Простите, мисс Кин, вы можете претворить в жизнь все угрозы, но мы все равно вас не пропустим.

– Видишь! Они мне не верят, – отрезала я Гаю.

"Эмма, ты должна их вырубить".

– Не могу, я не знаю как, – заметила я.

"Закрой глаза и представь, что я тебя схватил".

– Уф! – Я взвела глаза к небу.

"Эм, это не игра. От тебя зависят жизни".

– Ладно. – Подняв руки, я закрыла глаза и сильно сосредоточилась. Ничего не произошло.

– Мисс Кин, что вы делаете? – спросил один из охранников.

Я вытянула указательный палец.

– Погодите, я думаю.

Они явно веселились, но ни капли не волновались.

"Эмма, – произнес Гай глубоким, гипнотизирующим голосом, – ты глупа и слаба! Не знаю, почему я думал, что могу положиться на такую маленькую, беспомощную девчонку. Из всех людей в мире меня угораздило быть связанным именно с тобой".

– Что?! – Как он мог быть таким жестоким? На задворках разума начал пузыриться гнев, зажигая так необходимую искорку внутри меня. "Ах, ты подлый ублюдок", подумала я и в этот момент вспыхнула лампочка. – Ты это нарочно, да? Ладно и что теперь?

"Теперь сосредоточься на этом чувстве и представь, что оно растет. Подпитывай его".

В голове крошечная искорка переросла в яркий костер. Я ассоциировала свой гнев с поленьями и подкидывала их в пламя, позволяя ему разрастаться и распространять свои щупальца по всему телу.

– Получается! Работает, – прошептала я.

"Толкни силу в руки. Затем…"

Я вытянула обе руки и двое охранников отлетели к двери с громким ворчанием от боли, а затем осели на пол.

– О, нет. – Я присела рядом с темноволосым, который корчился от боли. – Мне так жаль! Ты в порядке?

"Эмма, что ты делаешь? Иди! Вперед! Пока они не очухались. С ними все хорошо, а с теми, кто со мной, если ты не поторопишься, может стать плохо".

Я перепрыгнула двух не слишком счастливых парней, захлопнула за собой дверь, запирая ее на большую задвижку, и пошла по длинному, тускло освещенному коридору.

В конце оказалась еще одна стальная дверь с сенсорной панелью сбоку и камерой наверху. Все прямо из фильмов о Бонде.

– Здесь дверь, защищенная паролем, что делать?

"Введи код: четыре, восемь, пятнадцать, шестнадцать, двадцать три и сорок два".

– Такой длинный? – промямлила я, набирая цифры.

Дверь открылась. Я осторожно просунула голову внутрь. Где располагалось что-то похожее на центр управления НАСА с многоуровневой планировкой по типу стадиона. Внизу был подиум с экраном от пола до потолка.

На котором транслировались изображения с различных камер, словно реалити-шоу. Все до единого на всех уровнях были чем-то заняты либо печатали что-то, либо говорили по гарнитуре. Слишком заняты, чтобы заметить меня.

Я прочистила горло.

– Простите? – смущенно промямлила я, но так и не привлекла ничьего внимания.

"Громче, Эмма, бога ради, сейчас не время для вежливости".

Я вновь прочистила горло.

– Эй! Я ищу Габрана. – И словно кто-то выключил музыку, все замерли и посмотрели на меня. – Э-э-э, Габран здесь? – Я осмотрела зал, неловко улыбаясь.

Мужчина слева от меня выпалил:

– Вам сюда нельзя.

И в следующее мгновение кто-то откинул меня с такой силой, что клацнули зубы, а я упала на цементный пол.

"Эмма, что происходит? Они сделали тебе больно? Я их убью!"

– Отвалите! Мне нужно поговорить с Габраном. Передать ему сообщение от Гая, – выдавила я, не в состоянии сделать глубокий вдох. Я слышала, как люди кричали, чтобы меня увели, кто-то поднял меня на ноги, затем двое или трое мужчин потащили к двери, один обхватил за талию. Я не могла повернуться. – Нет, вы не понимаете… – я сопротивлялась, но не могла им помешать.

"Ударь их, Эмма! Оглуши!"

– Ох, Господи. Ты так мне задолжаешь. – Я быстро вытягивала тот маленький шарик энергии, все еще кружащий внизу живота. В этот раз все прошло легче, словно энергия шла по знакомому пути.

У меня были прижаты руки к бокам, поэтому я вывернула одну и прикоснулась к запястью мужчины.

Он упал на пол, а я развернулась и выставила руки вперед, словно ребенок, изображающий тигра. Р-р-р-р!

– Назад! – выкрикнула я. – Я не уйду, пока не поговорю с Габраном. Отойдите или… – Как мне это назвать? Кокну? Оглушу? Как-то по-глупому звучит. – Я… заставлю вас пожалеть, что на свет родились. – Вот! Звучит угрожающе.

"Отличная работа, карамелька. А теперь найди Габрана".

Огромный мужчина с огненно-рыжими волосами, заплетенными в косичку, вышел вперед. Взглядом его бирюзовых глаз, хоть и холодным, можно было прострелить.

– Я Габран, – произнес он с шотландским акцентом. Я вспомнила, что видела его на ужине. Огромный мужик в килте, который разговаривал с Гаем.

Только тогда он выглядел довольно красивым и великолепным в своей кельтской реликвии. Сейчас же, я его боялась.

– И у тебя десять секунд начать говорить или мои люди тебя застрелят.

Я метнула взгляд вверх, на небольшой балкон, где стоял мужчина с винтовкой в руках, а на моей груди, чуть выше сердца, красовалась красная точка.

Эти люди очень серьезно относятся к безопасности.

– Гай, тебе лучше начать говорить. Я у них на прицеле.

"Передай шотландскому мудаку, что он – жалкое подобие командира. И при первой же возможности, я отправлю его обратно в подземелье Каэрнарвона, где и нашел его бледную, жалкую задницу".

Я с трудом откашлялась и повторила все, слово в слово.

В глазах Габрана засверкал гнев.

– Передай скользкому придурку, что он худший Бог Войны, с которым мне пришлось столкнуться. У трухлявого пня лучше тактика ведения боя!

В моей голове раздался тихий смешок.

– Итак, – сказала я. – Могли бы мы поговорит с глазу на глаз? Или продолжим мериться причиндалами? Потому что я, в любом случае, проиграю.

– Пошли, деточка. Остальные, возвращайтесь к работе! Найдите моих людей!

Протиснувшись между солдатами, я затрусила позади самоуверенного Габрана. Мы зашли в маленькую комнату с тусклым светом, в которой находились карты и маркерные доски с формулами.

– Хорошо, мы одни, – обратилась я к Гаю.

Гай начал рассказывать о случившемся после их приземления в плановых координатах к северу от Бакалара. Мааскабы их уже ждали, но место высадки с вертолетов было указано в последнюю минуту.

А это означало, что кто-то внутри команды уведомил Мааскабов. Хорошая новость была в том, что Гай вполне уверен, большинство его людей рассеялись по джунглям, укрываясь от нападения, и не пострадали.

Мааскабы оказались быстрыми, но пользовались допотопным оружием: стрелами, ножами. Они не верили во все современное, что меня чертовски удивило, как они перемещаются? На велосипедах для злыдней?

"Габран, я думаю, их тут несколько сотен. Если бы у меня была пару солдат, мы их схватили бы, но с учетом предателей в наших рядах, боюсь многих мы могли потерять".

Я повторила.

Если я считала командира раздраженным до этого, то сейчас он был просто взбешен. Спустя несколько минут, на протяжении которых Габран выхаживал по комнате и кричал что-то на непонятном языке, он повернулся ко мне.

– Ладно. Нам придется отозвать людей, не можем мы вот так вот в полевых условиях избавиться от предателей.

"Это смешно! Мы не можем бросить остальных Богов, нужно разделаться с Мааскабами".

Я повторила, но Габран не выглядел убежденным.

– Он прав, – сказала я, скрестив руки на груди. – Ты не можешь отступить. Нет способа инструктировать твоих людей, не оповестив при этом Мааскабов. В попытке улететь обратно, они попадут в засаду. Но у меня есть идея получше: отправь сообщение, приказывая всем оставаться на местах и что ты вышлешь подкрепление. И убедись, что Мааскабы услышали липовые координаты высадки, чтобы отвлечь их. Но в это же время пошли отсюда небольшую группу самых проверенных людей, чтобы освободить оставшихся богов. Так безопаснее, а после того, как боги будут свободны, мы убиваем Мааскабов и возвращаем людей.

Скрестив мощные руки на груди, Габран выгнул одну бровь.

– Гай, передо мной тут умная женщина. Очень хорошо, но я сам всем займусь.

– А еще Гай приказывает, чтобы я полетела с вами, чтобы помочь координировать работу.

"Эмма! Нет! Проклятье, ты – глупая женщина, не нужно тебе сюда лететь. Это слишком опасно, а я не смогу тебя защитить!"

– Он настаивает, – мило пропела я.

"Эмма, это предательство, ты понесешь наказание".

– А еще он попросил дать пару уроков по стрельбе из полуавтоматических пистолетов.

"Пистолет? Эмма, ты сумасшедшая? Что ты творишь? Ты же не солдат и никогда и никого в своей жизни не убивала".

– Две пушки, этого должно хватить, – добавила я.

– Он вопит на тебя, да? – спросил Габран, растягивая губы в улыбке.

– Ага.

– Хорошо. Поделом высокомерному засранцу. Мои люди научат тебя стрелять, вооружат и подготовят убивать этих отвратительных тварей. Я не возражаю, чтобы ты поехала с нами, деточка. Даже лучше, это мы поедем с тобой. – Габран замолчал, бирюзовые глаза блестели, когда он наклонился к моему уху и зашептал. – Слышал, старый, закостенелый козел?

Этот мужчина следует пунктам моего рождественского списка подарков.

"Сукин сын, я ему ноги сломаю! А потом тебе, Эмма!"

– Угу, – весело сказала я Габрану. – Он тебя услышал.

 

Глава 33

Я увлеченно наблюдала, как десяток солдат, молча и слажено, загружались в маскированный самолет внутри личного ангара.

Они переглядывались, но ничего не говорили. Они, что, читали мысли друг друга?

Поднятие ящиков, переноска вещмешков с оборудованием и его подготовка все точно знали, что делать и где стоять в определенный момент для максимальной эффективности.

Через двадцать минут мы уже были в воздухе. Они даже не забыли прихватить мне оружие, естественно без магазина, чтобы научить им пользоваться.

Через час закрыли жалюзи и приглушили свет, все люди одновременно закрыли глаза, впадая в своеобразную, тревожную дрему. Воздух просто гудел от напряжения, и это выбивало из колеи.

– Что они делают? – прошептала я Габрану, единственному, кто не спал, с деловым видом изучая карты местности на ноутбуке.

– Так они готовятся сражаться, – тихо ответил он. – Древняя Сейдо медитация японских воинов. Очищает разум.

Учбены, словно гигантский котел, в котором смешались ритуалы и традиции, технологии и науки, культура и богатство.

– Вы Учбены такие… разносторонне продуктивные.

– Такие и есть. Мы родом из разных стран и разных р… – он прикусил язык, чтобы не сболтнуть лишнего.

– Что? – подстегивала я.

Он словно гадал мог ли мне доверять, затем повернул голову и оценил меня беглым взглядом.

– Наша сила в том, что мы перенимаем все лучшее из мира, независимо от того где и когда это лучшее было создано.

Ответ был откорректирован, следовательно, Габран решил не доверять мне.

"Эмма, передай шефу, что снаружи что-то происходит".

– Что? – спросила я

"По звуку не очень хорошее, но по крайней мере, мы знаем, что там еще есть верные люди. Боги, я ни черта не вижу".

Я схватила Габрана за руку.

– Что-то происходит.

"Думаю, кто-то нападает на Мааскабов снаружи Сенота".

Я передала это Габрану, а затем спросила:

– Через сколько мы прибудем?

– Мы летим на самом быстром из имеющихся у нас самолете… в лучшем случае часов девять.

– Гай?

"Слышал. Эмма, ты ничего не можешь сделать. Буду держать тебя в курсе".

Откинувшись на сиденье, я попыталась изобразить степенное спокойствие окружающих меня мужчин, но каждое нервное окончание моего тела было в высшей точке напряжения.

Я не имела представления, что буду делать в Бакаларе, а при виде этих натренированных Учбенов, которые вели себя, словно мы шли в спа-салон – да, я так успокаивала себя – ну, мне казалось, что я стану мешаться.

Неужели я лишилась своего так любимого разума? Лишь обладание способностью излучать какую-то сверхъестественную энергию, произведшего впечатления на людей, не значило, что я могла драться с Мааскабами или убить человека.

Но часть меня, иррациональная часть, хотела этого. Я хотела драться, ради себя и семьи. Ради бабушки и тех женщин.

Поднявшись, я пошла в крохотный туалет. Дежа вю. Мой личный конференц-зал в самолетах.

– Гай, что я буду делать?

"Ты на счет чего?" – ответил он вопросом на вопрос.

– Стоило послушать тебя. Очевидно, мое присутствие – ошибка, но я не могла сидеть в уютной комнатке сложа руки и не вмешиваться. Это неправильно.

"Знаю".

– Ты не злишься?

"Волнуюсь, но не злюсь".

– Ты меня всегда удивляешь, а сейчас так изменился. Я думала, что ты будешь кричать на меня или указывать на мою глупость.

"Как бы я этого не хотел, вряд ли это поможет тебе выжить".

– Почему ты не был таким раньше? В тебе никогда не замечалось такое спокойствие.

"На самом деле, был".

Правильно, Гай был спокоен, когда Эмма Кин воевала.

– Тогда почему все эти годы ты был таким взрывным и все контролировал?

"Обычно, мое поведение – результат невероятного высокомерия или предвзятости по отношению к окружающим, но в случае с тобой, такова была стратегия".

– Иногда, прямой ответ был бы лучше.

"Если бы я пел сладкими речами, ты стала бы размазней. А я понимал, что однажды ты должна будешь меня освободить. На самом деле, думаю, я всегда знал, что именно ты придешь мне на выручку, ведь никто больше не пришел. Мне пришлось заставить себя настолько тебе надоесть, что ты сделаешь все, рискнешь всем, чтобы избавиться от меня, словно от надоедливой собаки. Конечно, я планировал, что ты повзрослеешь, сможет путешествовать в одиночку и станешь сильной для этого путешествия, но благодаря своему аномальному характеру, ты перескочила пару фаз взросления".

– Почему ты просто не сказал мне правду? Возможно я бы поверила тебе и помогла. И все это не было бы так болезненно.

Он хотел что-то сказать, но не стал. Вероятно, жизнь в качестве Бога Войны научила его мыслить с доминирующей точки, не прося помощи.

"Не мог рисковать. Ты – мой единственный билет на свободу".

Меня поразила прямота и бесчувственность его слов. Я для него всего лишь инструмент?

Средство доя достижения цели? Тогда почему он не перестал себя так вести после того, как я разорвала связь, а продолжил поступать, как ревнивый, любящий контролировать парень-собственник?

– Что на счет Томмазо? – спросила я. – Почему ты напал на него на вилле? Ты же был на свбоде.

Многозначительная пауза.

"Связь. Из-за нее я чувствовал себя ужасным собственником".

– О. – Один за одним крошечные кусочки паззла вставали на место. Ведь из-за него я лишилась любых отношений с мужчинами, а в голове постоянно звучал его соблазнительный голос.

Гай медленно направлял меня, довел до того, что я рискнула всем, лишь бы не видеть его и быть свободной. А после его освобождения, приступы ревности лишь афтершоки нашей связи.

– Из-за связи ты желаешь оберегать то, что считаешь своим, а я своего рода яблоко раздора, – произнесла я, чувствуя себя опустошенной.

"Да и мне жаль, если тебе от этого больно".

– А то, что произошло между нами вчера утром?

"Эмма, я хотел поговорить об этом позже… с глазу на глаз".

– Нет, сейчас! Я хочу знать правду.

"Правду? – спросил он. – Это случилось под порывом проведенных стольких лет в разочаровании. Уверен, из всех людей на свете, ты уж могла бы посочувствовать".

Естественно, со мной у него был бы первый шанс на секс за… вечность.

– Но перед тем как уйти ты сказал…

"Я сказал, что мы разберемся в твоей ситуации, так и будет. Но это не означает, что мы подходим друг другу, это не так. Я – Бог, ты – в основном человек. Твоя цель – повзрослеть, завести детей, состарится и умереть. Моя же – пасти овец. И сейчас, к стаду подобрались волки. Много гребаных волков, поедающих моих овец. У меня нет времени играть в счастливую семью. Прости, Эмма".

Его резкие, жестокие слова ударили по мне словно двухтонная глыба льда. Ему всегда было плевать, всегда. За исключением тех случаев, когда дело касалось его. Он был таким жестоким черствым.

Сгорбившись над раковиной, я заставила себя проглотить эту боль.

"И раз уж мы затронули эту тему, а ты так хотела правды, должен еще кое в чем, признаться. Ты должна это знать, если что-нибудь случится. Влечение, которое ты ко мне испытываешь, не настоящее".

– Прости?

"Мой род может излучать мощный феромон, заставляющий людей испытывать желание к противоположному полу. Этот запах создает такое сильное притяжение, что я могу заставить девушку в людном ресторане раздеться до гола, подползти ко мне на четвереньках и лизать мои сапоги. Ха-ха. – Он хмыкнул. – Это никогда не надоест".

Чт… Что? Феромон? Мужчина-наркотик реален?

– Я… Не… Я не понимаю.

"Здесь нечего понимать. За исключением того, что как только все закончиться ты будешь свободна и вольна жить своей жизнью. Нормальной жизнью, без меня, выносящего мозг. Прям как ты и хотела".

– О, – вновь изрекла я, как полная идиотка, в то время как его слова рвали душу, не оставляя после себя ничего, кроме истерзанного сердца и зияющую дыру на месте моего чувства собственного достоинства.

Я серьезно верила, что наша связь что-то большее? Позволила себе чувствовать эмоциональную привязанность к существу, чье предназначение лишь смерть?

Гай казался таким ласковым и заботливым, но это всегда было ради его желаний и ничего кроме. Я дала себе увязнуть в его корыстных целях.

Гай – бессердечный, эгоистичный придурок, а я повелась на его внешность. А какая бы женщина отказалась? Он – бог! Нечто большее, чем живая особь мужского совершенства. И полная задница.

Но я? Я намного хуже, пала на невероятную красоту.

"Эм, все в порядке?"

– Да… просто усталость. Думаю, нужно поспать пару часов.

"Хорошая идея".

 

Глава 34

Суета в самолете вырвала меня из дремы. Голова шла кругом из-за предательства и сумятицы после обсуждения моей жизни с Гаем и будущего без него.

Почему мне так трудно это принять? Неужели Гай и правда думал, что я такая никчемная и незначительная? Серьезно? Вопрос всегда стоял в личной выгоде и все дело было в связи?

– Эмма, поесть хочешь? Меньше часа до прыжка, – сказал Габран с той же озорной ухмылкой на лице.

– Прыжок? – спросила я.

– Да, ты полетишь с Брутом за спиной. – Габран указал на мужчину под номером сто двадцать два, из тех, с кем я познакомилась на прошлой неделе. Подстриженный под ёжик, Брут вежливо, но не выказывая и толики радости, кивнул.

– Что ты подразумеваешь под словом "полетишь"? – спросила я, уже опасаясь худшего.

– Ну, деточка, ты же не думаешь, что вертолет не заметят, поэтому мы прыгнем с парашютом.

Парашют? Они не уточняли такую крошечную деталь. Я, конечно, не спрашивала, но считала, что мы приземлимся в аэропорту, пересядем в джипы и поедем в Бакалар, где спокойно найдем Сеноты, вытащим сосуды и вуаля! А с остальным пусть боги разбираются.

– И тебе нужно переодеться. Розовый конечно милый цвет, но не сильно эффективен, когда ты скрываешься в темноте.

Я посмотрела на розовый свитер и джинсы, когда Габран протянул мне ворох темно-серой одежды, включая и лыжную маску.

– Благодарю. – Я встала и направилась в туалет.

"Иисусе, женщина! Что ты здесь делаешь?"

Я услышала ворчание и крик Гая.

"Отцепись ты от меня. Успокойся".

Я почти упала в проход между сиденьями, но вовремя успела схватиться со спинку кресла.

– Гай, что происходит?

"Симил. Она решила заскочить в гости", – заявил Гай.

Я обернулась к Габрану.

– Симил внутри Сенота с Гаем. – Я надеялась, что она выцарапает ему глаза и оторвет голову, казалось, она из тех богинь, которые ради удовольствия такое делали.

Жужжание голосов становилось громче, и походило теперь на крики кошек во время драки.

– Что она говорит? Отвратительный звук. – Я закрыла уши руками.

"Шшшш, Эмма, дай я ее выслушаю".

– Гай, заткни ее. У меня будет инфаркт.

"Симил, хватит кричать. Да. Да. Знаю… Но… – Он помолчал, затем еще больше криков. – Прости, Эмма, у нее истерика. Симил, я не слышу тебя, потому что из-за тебя Эмма стенает. – Крики прекратились. – Спасибо".

– О, хвала небесам.

Какое-то время, которое мне показалось вечностью в голове раздавались лишь "Угу", "Хм, итересно" от Гая и "Зззз, ж-ж-ж, б-з-б-з!" от Симил.

Это ужасно раздражало, а когда все закончилось, я решила, что больше никогда в своей жизнь не хочу услышать пчелу или другое божество.

– Что там? – спросил Габран.

– Гай, командир хочет знать, что ты разузнал. Мы почти прибыли.

"Симил говорит, что шла за Мааскабами, собирающими сосуды, и пыталась выяснить какой бог научил их использовать нефрит".

– Симил не виновна? Какое облегчение для Отца Ксавье, – заметила я. – А как вышло, что она застряла в одном Сеноте с тобой?

"Преследовала одного жреца в джунглях и считала, что загнала его в угол. Он стоял на краю Сенота, она попыталась его схватить, он исчез, а Симил провалилась внутрь".

– Плохо, что она не приземлилась тебе на голову, – пробормотала я.

Гай вздохнул.

"Эмма, я…"

– Замолчи, мне не интересно, – оборвала его я и повернулась к Габрану. – Давайте уже покончим со всем этим, хочется побить кое-кого.

– Ух! – Громко рассмеявшись, Габран повернулся к своим людям, которые были в боевой готовности. – Парни, оцените-ка нашу могущественную маленькую полубогиню. Готова столкнуться лицом к лицу с колдунами.

Мужчины рассмеялись

Что же, я подразумевала "побить Гая", но какого черта.

– Не волнуйся, деточка. Еще пару минут и можешь пустить в ход свои маленькие кулачки.

***

Ладно, прыгать с парашюта самой? Не так уж страшно. Прыгать в мексиканские джунгли ночью, когда за твоей спиной злой Учбен по имени Брут? Невообразимый кошмар, который будет преследовать меня всю жизнь, как во сне, так и наяву.

В воздухе, между ворчанием Брута и моими криками, я поняла, что рада вере своих родителей в мою смерть, потому как я ни за что не переживу этот прыжок.

Небо было пасмурным, сквозь тучи не прорезалось ни одного лучика лунного света.

Мне казалось, что я падала в глубокий, темный колодец, в ушах свистел ветер, а в голове постоянно вертелось, что я в любой момент шлепнусь об землю.

Так что, когда мы приземлились на небольшой поляне с глухим звуком, лишь сказанное Брутом:

– Цыц!

Удержало меня от победного танца. Ну и еще то, что он был прикреплен ко мне.

– Ни звука, – предупредил Брут, отцепляя ремни безопасности и надевая прибор ночного видения.

Мы беззвучно шли через деревья, и я задумалась, как же мы найдем других, черт побери? Связи нет, и Брут не издавал пронзительных криков, копируя птиц, как я видела в каком-то фильме.

Затем я вспомнила, как они загружались в самолет. Эти парни умели читать мысли друг друга, конечно же, вот почему Гай хотел, чтобы я нашла Габрана.

Такую систему связи сложно подслушать. Эти Учбены на самом деле удивительные.

Минут тридцать мы крались в темноте по тропинке из листьев и нашли остальных. Затем молча перегруппировались, меня зажали посередине цепочки из Конанов, и мы отправились в путь.

Я провела рукой по пистолету в кобуре, прикрепленной к поясу и сняла его с предохранителя, как показывал мне "брат" Брута.

И в этот момент я начала фокусироваться на слабом шаре в животе, вытягивая его оттуда, готовая выпустить на волю.

"Эмма, вы рядом? Я что-то слышал".

Я не знала, что делать. Габран приказал молчать, если только не что-то срочное, чтобы не выдать наше местоположение.

Внезапно мы остановились и мужчины начали рассеиваться в разных направлениях.

Брут дал мне знак продолжать молчать, а так как я ничего не видела, он приказал молчать, ткнув мне в затылок.

В эту секунду жужжащий звук в голове становился громче, что я едва могла слышать свои мысли. Что-то возмутило других богов.

Они так громко себя вели прямо перед…

– Мааскабы… они здесь! – выкрикнула я и оказалась прижатой Брутом к земле.

– Лежи! – приказал Брут и убежал в джунгли. Я перекатилась и поняла, что лежу… одна? Упс. Пресвятая дева Гваделупе, убейте меня прямо сейчас. Стиснув зубы, я потянулась к пистолету.

А что, если я выстрелю в Учбена? И убрала руку с оружия, поняв, что что-то щекотало шею. Ахнув, я подскочила и яростно начала затаптывать ползающую тварь.

Наткнувшись спиной на что-то твердое, я повернула голову направо, уперев взгляд в высокую непонятную тень, от которой исходил гнилостный запах

– Ска-а-а-а-абы! – закричала я.

В его глазах, взгляд которых уперся в меня, спиралью завился красный оттенок. Кажется, я его тоже испугала, так как на долю секунды он замер и мне хватило этого времени, чтобы прикоснуться к его руке.

Взрывная волна энергии вырвалась из моей руки и Скаб отлетел в сторону.

– Да! Получай!

"Что происходит? Где ты, черт побери?" – кричал в голове Гай.

– Я только что замочила Скаба своими руками.

"Он мертв?"

– Не знаю, я ничего не вижу, и не собираюсь идти и проверять его пульс, – ответила я.

"Эмма, я слышу тебя. Ты близко".

Вдруг, сквозь облака прорезался лунный свет, осветив поверхность воды. Я стояла в четырех футах от Сенота

И он огромный, в два раза больше того, в котором Гай был пленен в первый раз.

– Гай, ты здесь? – прошептала я в воду.

"Да, поторопись и освободи меня, прежде чем жрец очнется или появятся его друзья", – скомандовал он.

– Ради семьи, ради семьи, ради семьи, и ради последнего шанса вмазать Гаю по причиндалам за то каким отвратительным, бессердечным мудаком он был, – повторяла я, собираясь с духом, чтобы прыгнуть.

"Я слышал!"

– Эмма? – донесся голос из тени деревьев.

"Кто это?" – спросил Гай.

– Боже мой, Томмазо? Это ты? – Я отошла от края Сенота, смотря на такие знакомые очертания фигуры, появившиеся из тени.

– Да.

Подбежав, я обняла его, никогда еще за всю жизнь я не была так рада видеть кого-то.

– Я думала, ты погиб, – прошептала я.

На пару секунд он крепко обнял меня, и я ощутила порыв его дыхания на шее, и биение сердца под рукой.

Томмазо отпустил меня, и я различила на его щеке ямочку от улыбки.

– Что ты здесь делаешь? – спокойно спросил он.

– Мне стало скучно, – ответила я. – Решила поразвлечься посредством Учбенов.

– Все такая же приколистка.

– Что поделать. – Я пожала плечами. – Таково мое очарование. Ты здесь, чтобы освободить их?

– Кого? – спросил он

– Гая и Симил. – Я указала вниз на темную дыру.

– Не совсем

– Почему? – спросила я.

"Прыгай в воду. Сейчас же!"

– Эмма, мне столько нужно тебе рассказать… столько поведать об этих… демонах.

Я отступила.

– Что происходит, Томмазо?

– Гай с тобой разговаривает, да? – Он сделал шаг вперед и больно стиснул мои плечи.

Я кивнула. Страх и смятение смешались во мне, а Гай продолжал верещать в моей голове, словно фон к обстоятельствам, говоря прыгать в воду и освободить его.

– Не слушай его, Эмма. Он не тот, за кого ты его принимала, – приказал Томмазо.

– Не говори то, что я и без тебя знаю, – произнесла я.

– Он – враг, Эмма, как и Учбены. Они – убийцы.

Вся ситуация была неправильной ни на йоту.

– Томмазо, пусти! – Я толкнула его в грудь и почувствовало что-то странное, словно его грудь перетянута шнурами. – С тобой что-то не так, – произнесла я. – Мааскабы тебя ранили?

– Нет, они освободили меня. – Томмазо распахнул рубашки и положил мою руку себе на грудь.

От бока до бока на груди были четыре шрама.

– Что это? Что они с тобой сделали? – Я отскочила и вернулась к краю Сенота, вытянув вперед руки.

Если он бросится на меня, я полечу вниз.

– Они показали мне истину, Эмма. Учбены и боги притворяются, что защищают мир, но это не так. Учбены лишь заботятся о своих власти и богатствах. Гай же желает лишь контролировать людей, манипулировать ими и не дать набраться сил. Он никогда ни об одном из нас не заботился.

"Эмма, он лжет. Томмазо предатель, не слушай его!" – кричал Гай.

– Ты псих, Томмазо. Я видела Мааскабов и они – монстры, – сказала я.

– Да, но они – верные солдаты. Беспощадные, но именно так выигрываются войны.

"Эмма, – голос Гая прорвался сквозь шум. – Помнишь ты спрашивала зачем я изменил имя? Из-за желания, чтобы меня называли так же, как и ты, потому что ты меня изменила. – В его быстро сказанных словах сквозило отчаянье. – Или почему я связал себя с твоей бабушкой? Потому что никогда не видел ребенка с нашей кровью. Она была прекрасной, особенной. Лишь от одного вида Габриэллы меня переполняла надежда, что, возможно, когда-нибудь я смогу создать жизнь, а не только забирать ее".

– О, я поняла. Сейчас ты хочешь уверить меня, что у тебя есть сердце, что заботишься не только о своем великом и ужасном себе?

"Да, именно этого и хочу".

– По дороге сюда, ты сказал, что твоя цель: пасти овец… и что для достижения этой цели используешь феромон! Который применил и ко мне! И не забудь о своих словах, что именно из-за связи ты так хотел меня защитить и ревновал. – По моему лицу текли слёзы.

"Я ревновал из-за того, что для меня в мире нет ничего важнее тебя, и не желаю делиться. Я старался отогнать всех мужчин потому что хотел тебя для себя".

Обхватив себя руками, я проглотила слезы ярости.

– Очередная ложь, Гай.

"Признаю, я лгал, но это не значит, что сейчас я не говорю правды. Прошу, поверь мне, если не захочешь, по крайней мере, поверь в то, что Томмазо опасен и собирается убить тебя".

Да что с ним такое? Гай только что разбил мне сердце, но узнав, что его соперник – Томмазо – жив, полагаю, связь снова давила на него. Заставляла ревновать, но это не по-настоящему. Так он мне говорил.

Я посмотрела на Томмазо, который словно чего-то ждал. Может, что я приду к тому же выводу, что и он?

– Томмазо, если я пойду с тобой, что произойдет?

– Для начала, я уведу тебя к чертям отсюда, здесь небезопасно.

Мааскабы будут драться с Учбенами, а когда мы одержим победу, ты вернешься домой к семье.

– А Мааскабы не хотят меня убить? – спросила я, смахивая слезы.

– Эмма, они хотят избавить мир от этих диктаторов. Если пойдёшь со мной, они оставят тебя в покое. Мааскабы не видят в тебе врага. Ты сможешь поехать домой, вернуться в свою жизнь. Прошу Эмма, отойди от края и пошли со мной. Обещаю, ты будешь в безопасности. Всегда. – Томмазо говорил глубоким голосом, наполненным искренностью, он меня никогда не предавал, не давал повода не доверять.

"Пожалуйста, карамелька, – говорил Гай успокаивающим тоном, заставляя меня затрепетать до глубины души. – Знаю, я сделал тебе больно, и вечность буду заглаживать вину. Я все исправлю. Заделаю ту дыру, что образовалась между нами, возмещу нанесенный твоей жизни ущерб. Я смогу исправить все, но только не смерть! Понимаешь? Эмма, он убьет тебя. Ты закончишь, как бабушка и я не смогу тебя спасти!"

– Не смей ее сюда приписывать!

"Все мои слова правдивы, знаю, ты это чувствуешь. Я могу связываться с другими, как с Габраном, но почему они слышат меня не так как ты? Подумай! Не из-за связи между нами возникло притяжение, и не она причина моей любви или ревности. Ты и я, мы созданы быть вместе. Знаю, что ты тоже чувствуешь влечение".

– Феромоны.

"Они работают, когда мы в одной комнате. Неужели ты не чувствовала того же самого, когда меня рядом нет? Все это потому что я тебя люблю".

– Да как ты смеешь! Думаешь, я поверю? После тех слов, услышанных во время полета?

"Я сказал все это, потому что осознал, как опасен мой мир для тебя. Если бы не я, ты была бы сейчас в безопасности. И такая ситуация будет постоянно повторятся. Со мной вечно будет опасно, и я навсегда останусь Богом Смерти и Войны. Но я не хочу, чтобы ты уходила, Эм. Не желаю твоей смерти".

Я хотела верить ему. Боги, как хотела, но поступки всегда говорят ярче слов.

И по его поведению можно судить о нулевой степени доверия к нему. А его слова, слишком идеальные, чтобы быть правдой. Именно это я хотела бы услышать.

– Разорви связь, Эмма. Произнеси слова и покончи со всем прямо сейчас, освободись, – настаивал Томмазо.

– Я не знаю, что делать, не могу думать. – Я обхватила голову руками, внутри черепа болезненно вибрировали голоса.

– Он рассказал тебе, как убил Розу и Артуро?

– Гай, о чем это он?

Томмазо и Гай начали одновременно кричать, и я не могла разобрать всего, но того, что услышала было достаточно. Гай жестоко их казнил.

– Гай, это правда? Ты убил милую престарелую чету? Сестру бабушки и ее мужа?

"Да, но…"

Я не разобрала дальнейших слов, но услышала ответ.

И сдавила виски

– Стоп! Моя голова! Прекратите! – Голоса, словно ножи резали мой слух, заглушая все остальные звуки. А может это звук моего раскалывающегося на части сердца?

Мой разум искал выход из звуковой ловушки, и, внезапно, с моих губ слетело:

– Каача'ал лу'ум, тумбен к'иин.

И наступила тишина. Блаженная, идеальная тишина.

***

Сотрясаясь, я рухнула на землю. Томмазо обнял меня за талию и оттащил от края Сенота.

– Давай-ка подальше уведем тебя

Христос. Что я только что натворила? Может я не доверяла Гаю.

И на самом деле сейчас чувствовала смущение и злость, но ни за что не присоединюсь к команде Скабов. За-будь-те! Я все еще считаю, что именно они убили бабушку.

– Нет, подожди. – Я оттолкнула Томмазо. – Я не пойду с тобой.

Хоть его лицо и было скрыто ночью, я смогла различить гневное выражение.

– Эмма, ты пойдешь со мной. Не усложняй все. – Томмазо добрался до меня, когда я развернулась к бассейну.

Я была на полпути к Сеноту, когда что-то заставило меня взлететь и я оказалась посреди деревьев, удерживаемая двумя омерзительными руками, а от запаха меня чуть не стошнило. Фу! Свежеиспеченный Скаб.

– Отпусти ее, – донесся глубокий, знакомый голос. Скаб отпустил меня и исчез прямо на моих глазах.

В момент появления между деревьями угрожающей тени я уловила запах лакрицы.

– Эмма, как я рад лично с тобой познакомиться, хотя безумно наслаждался нашими снами.

Я едва различала черты его лица, но подсознание, в котором составлен список кого боюсь до смерти, узнала его.

Посмотрим… львы, недоваренная курица, прыжок с самолета в сцепке со злым мужиком по имени Брут, темные джунгли, ядовитые змеи, безумные, вооруженные люди… упс, это я, и брат Гая: зловещий, сексуальный злодей из моих снов.

Я мысленно нажала кнопку "Можно паниковать".

Зажигая в животе огненный шар, я отступила, вытянув вперед руки. Я собиралась откинуть это злобное создание в другую страну, если он лишь коснется меня.

Краем глаза я заметила какое-то движение, это был Томмазо, что-то надевший мне на запястье.

– Прости, Эмма. Тебе нельзя это делать.

Я ощутила пульсацию холодного камня и в это мгновение силы ушли из моего тела. Черный нефрит.

– Отведите ее в храм, – приказал брат Гая.

Вот тогда я осознала: судьба и вправду меня ненавидит. Ик!

 

Глава 35

"Ну, молодец, герой-любовник, – взорвалась Симил. – Что это за чертовщина была? Я тебя люблю? Ты серьезно полагал, что она прыгнет к нам на помощь на такой печальной ноте? Теперь мы навеки застрянем в этом гнойном болоте".

"Заткнись, Симил". – Он подразумевал именно то, что сказал Эмме, но сейчас это не имело значения. Он подвел ее и теперь эти злые кретины убьют ее. Гай не мог смириться с мыслью о вечности без Эммы.

А если еще подумать, что она умрет в одиночестве, испуганная и с верой, что он никогда по-настоящему ее не любил? Он свихнулся. На хрен слетел с катушек. Проклятье! Как он мог так сильно просчитаться?

Как только Эмма решилась и села в самолет из Рима в Мексику Гай начал паниковать, не мог думать ни о чем, кроме ее безопасности. И взбесился, когда Учбены не повиновались.

Но вместо того, чтобы сказать правду, Гай решил, если дело касается выживания, Эмме нужно действовать под влиянием злости, ведь ей так легче призвать силы.

Именно поэтому он сказал все те бессердечные слова в самолете

А еще понимал, как бы не нуждался в Эмме, без него ей будет лучше. Она заслуживала лучшую жизнь, но не в его мире.

Гай не мог обещать ей нормальной жизнь, он же Бог Смерти и Войны. Всегда им был, есть и будет. И его присутствие в жизни ставит Эмму под угрозу.

Единственно правильное решение, оттолкнуть Эмму, так Гай думал. Да будь всё проклято! Почему она не послушала его и не осталась в Риме? И вот во время попытки Томмазо заманить на верную погибель, Гаю пришлось сменить тактику.

Гай должен был сказать ей правду. С самого рождения Эммы, он был привязан к ней и хоть и не понимал, как и зачем, для его жизни она стала необходимостью.

Она – его судьба, даже Симил это предсказывала.

Да, Гай по глупости верил, что смог бы отпустить Эмму. Он почувствовал ее свет и впитал в себя саму ее сущность. Гай понимал, если что-нибудь с ней случиться, его поглотит ядовитая ярость, настолько разрушительная, что на фоне гребаного апокалипсиса, который он обрушит на мир, Мааскабы покажутся шайкой непослушных Маппетов.

"И где, во имя всех богов, стайка твоих Учбенов?" – рявкнула Симил, выдергивая Гая из пропасти, его первой за все существование, паники.

"Да помолчи ты, я думать пытаюсь". – Гай не представлял где Габран и его люди.

Вероятно, сражаются со Скабами, но Гай понимал, что они могут сами о себе позаботиться, в отличии от Эммы…

"Они придут. Габран не подведет".

"Этот обрюзгший мешок шотландского жира? Серьезно, Вотан? Ты выбрал его своей правой рукой из всех людей, которые за эту вечность нам повстречались?"

"Мне очень жаль, что мой выбор тебя огорчил, – с сарказмом произнес он, – но вряд ли стоит ненавидеть человека лишь за отказ быть твоей собачонкой, Богиня Преисподней…"

"Не называй меня так! Ненавижу это имя, тем более никакой преисподней не существует. Там Лас-Вегас и это не в счет".

"Ладно, хорошо, – продолжил он, – раз уж ты такая умная, я бы с удовольствием послушал твое мнение о передряге, в которую мы попали".

"Ц-ц-ц-ц. Пока меня не поймали, я собирала информацию, чтобы стереть этих кровожадный паразитов в лица Земли".

"Ты узнала для чего им Пиели?" – спросил Гай.

"Нет… нет, но сузила район поиска Мааскабов до одного квадратного километра".

"Узнала, кто именно из наших братьев создает Пиелей?"

"Хм, нет, но кем бы он ни был, он помогает отвратным жрецам… учит их".

"Мы это уже знаем. А знаешь ли ты зачем одному из нас помогать им?" – спросил Гай

"Не совсем. Они экспериментировали с этими долбаными сосудами повсюду, и они на самом деле гадкие".

"Впечатляюще, ты как всегда Богиня неразгаданных Тайн", – заметил Гай.

"Ты будешь смеяться, но они весь этот район заполонили проклятыми черными скалами, сделав эти джунгли невидимым лабиринтом. А зловонные жрецы научились создавать кратковременные порталы, и еще исчезать в воздухе и появляться из ниоткуда. Они могут перемещаться за раз на сотни метров или больше".

Поразительно, так вот как они победили Учбенов. Даже не все боги способны на такое.

"Есть способ их остановить?" – спросил он.

" Нет, если только не схватить их за шеи между перемещениями".

"Да ты кладезь стратегической информации, сестренка", – сказал Гай.

"Да иди ты, герой-любовник. При следующем апокалипсисе я буду за Кинича. По крайней мере у него своя пирамида и знания, как обращаться с женщиной".

"ХА, думаешь бог попугаев знал бы как обращаться с Эммой? Она своя собственная сила природы".

"Ага, а ее жизнь все равно, что кончена, если она не сбежит от Томмазо".

Эта мысль прожигала дыру в его душе.

"Она сбежит, должна".

"Если она выживет, дорогой братец, что ты планировал?"

"Хотел стереть память ей и ее семье, чтобы она спокойна жила своей жизнью: нашла себе мужа, завела прекрасных детишек и состарилась. А сейчас, не знаю. Я не могу без нее жить и не знаю, как быть с ней. Я дал клятву вечность быть Богом Смерти и Войны, и как могу быть им и одновременно посвящать жизнь Эмме? В моем мире нет ничего кроме насилия".

"Ох, я не знаю, но кажется, что девчонка может справиться с гораздо большим, чем ты считаешь. Ты бы видел, с каким видом она набросилась на меня. Вероятно, у вас обоих дух воина".

"Я не думал об этом".

"Конечно, нет, ты был слишком занят, нянчась с ней, как с ребенком. Ну, – добавила Симил, – я, лично бы, больше озаботилась ее смертностью. Ты вообще задумывался об этом? Она состарится".

Нет, не думал. На самом деле он вообще не представлял такое, а зациклился на том, что она ему нужна.

"Что же мне делать?" – спросил Гай.

Несколько секунд Симил молчала.

"Для начала спасти ее, затем поинтересоваться ее желаниями… позволить избрать свою судьбу. Разве не это ты постоянно твердишь нам в отношении с людьми?"

Симил права. Он нянчился с Эммой и это всегда плохо заканчивалось. Неудивительно, что она его возненавидела.

"Ты права, но мне кажется, она уже выбрала… и явно не меня".

Энергия Симил закружилась по Сеноту.

"И можно ли ее винить? Ты – высокомерный, любящий манипулировать, смертельный…"

"Я все понял, может сменим тему и сосредоточимся на том, что будем делать, когда выберемся?"

"Естественно, братец. Что же твои верные Учбены так долго?"

"Не знаю".

"А что на счет Чака? Он все еще где-то в джунглях. Ты можешь позвать его?" – спросила Симил.

Гай пытался призвать Чака, когда был в ловушке Сенота, но мальчишка – дикарь и не приближался к воде.

Почти два столетия назад бедный мальчик чуть не утонул в одном из Сенотов, как раз в этот момент Гай проходил мимо.

Сжалившись, он вытащил Чака с другой стороны портала, пытаясь светом богов оживить уже обмякшее тело, но прошло слишком много времени. Когда Чак вышел из Сенота, энергия их мира текла по его венам, но выжила лишь часть его души. Гай пытался его исцелить и научить, но все было бесполезно. Теперь Чак бродил по джунглям словно призрак, пугая всех и вся. И всегда возвращался к Сеноту, словно кролик в свою нору, но никогда не входил в воду.

"Боюсь, нет…"

Громкий всплеск напугал их.

"Дьявол разбери, что так долго?" – произнес Гай и увидел тощие лодыжки под водой. Это не Учбены.

Меньше чем через секунду Гай ощутил уже знакомую тягу из воды, которая вытолкнула его и теперь он лежал лицом в грязи, словно выкинутая на сушу рыба, и выплевывал воду из легких.

– Кто-нибудь может меня отсюда вытащить? – раздался голос из бассейна.

Гай, тяжело дыша, подполз к краю Сенота. Солнце выглядывало из-за горизонта, освещая серым светом небо и бледного, голого мужчину, стоящего в воде.

– Ксавье? Это ты? – выкрикнул Гай.

– Во всей голой красе, друг мой.

Гай схватил длинную ветку, лежащую с боку в грязи и протянул ее бледному мужчине в темной воде.

– Какого черта ты здесь делаешь? И почему голый?

– Был неподалеку, продавал сосуды, увидел, что и здесь такой плавает и решил нырнуть нагишом за ним, – ответил Ксавье невозмутимым голосом, и никто никогда не мог понять шутил он или говорил серьезно.

Ксавье выдохнул.

– Очевидно, что я спасаю тебя и не хотел намочить одежду, выкидывая сосуд из воды. Из-за влажности в джунглях понадобилось дня три на сушку, а здесь есть вид такого грибка…

– Да-да, спасибо, Ксавье, очень интересно, но почему ты здесь?

Ксавье рассказал, что после того, как Эмма и Габран улетели пришли спутниковые снимки.

Усомнившись в снимках, он уговорил одного из командиров разрешить ему полететь.

– Мне пришлось лично прилететь и увидеть все своими глазами. Мы нашли шахту и что-то еще. Очень большое сооружение, пирамиду.

– Кто твой друг? – нагло поинтересовалась Симил, одетая в черное платье из-под которого просвечивалось огненно-красное нижнее белье.

Гай нетерпеливо вздохнул.

– Ксавье, познакомься с печально известной Симил, которая не представляет, как одеваться в джунгли или для драки. Симил, это Ксавье, один из влиятельнейших наших ученых, который… не одет.

Ксавье, видимо парящий в небесах, так как пропустил комментарий или просто не замечал своей наготы, протянул руку.

– Симил, я всегда хотел познакомиться с тобой, я очень, очень большой твой фанат и знаю все о тебе.

– Правда? – Она сделала шаг вперед и провела кончиками пальцев по груди Ксавье.

– Д-да. – Он заикался, нервничая. – Ты – поклонница танго, любишь играть в теннис с Богом Затмений, хотя он всегда побеждает, и обожаешь торговаться.

– Стоит признаться, что во время распродаж заряжаюсь энергией. – Симил повернулась к Гаю. – Мне нравится твой друг, он забавный. Можно я его себе оставлю?

Гай состроил мину.

– Ксавье, ты принес одежду?

Ксавье очнулся от оцепенения при виде его любимой звезды и подошел к дереву, на котором висела одежда.

– Нам нужны люди, – обратился Гай к Симил. – Но даже если удастся собрать их, мы не сможем отличить верных Учбенов от предателей, с которыми прилетел Томмазо.

– Я прилетел с двадцатью мужчинами, которые ждут у лагеря. Но их легко различить, – выкрикнул Ксавье из-за деревьев, надевая песочного цвета костюм. – Просто проверим их грудь. У всех Мааскабов есть метки. Чтобы стать одним из них, они должны были пройти через ритуал пускания крови.

Этот старик был странным, но весьма смышленым. Гаю вероятно придётся подарить ему бессмертие, прежде чем Симил его испортит.

 

Глава 36

– Этого не происходит, просто не может быть. – Я зажмурилась, надеясь, что когда открою глаза этот кошмар закончится. Меня заперли в какой-то средневековой камере, с влажными каменными стенами, факелами и маленьким ведерком в углу, которое подразумевалось, как туалет. И самое печальное, здесь даже спать было не на чем. Может потому что я здесь не на долго?

– Просто уписаться. – Я вскинула руки вверх и начала вышагивать по камере три на два с половиной метра, переваривая свою фатальную ошибку.

Чуть раньше, на меня свалилось осознание, что я самая глупая девушка на планете из-за того, что не прыгнула в Сенот, когда представился шанс, а мирно пошла с Томмазо и двумя Мааскабами, которые появились из воздуха позади меня.

Я очень боялась за свою жизнь, но попыталась сосредоточиться и запомнить каждую мелочь, которую только могла: в какую сторону мы пошли, где всходило солнце, какое оружие было при этих зловонных придурках – все, что могло бы помочь мне позже сбежать.

После того, как мы чуть больше часа петляли по джунглям, мне завязали глаза и руки за спиной. И без рук я посчитала себя шведским столом для комаров и мошек.

И в этот момент поняла, что насекомые не подлетают ко мне. Так что, наконец-то, проблема решена! И награда в соревновании противный-гнусный-отвратный – барабанная дробь – Скабам.

Даже кровососущие насекомые не желали находится рядом с ними.

– Ты убьешь меня? – спросила я Томмазо.

– Иди, Эмма, – ответил он.

– Зачем ты это делаешь? Я знаю, что тебя заставили.

Он толкнул меня.

– Шевелись.

Я вспомнила четыре ровные линии, пересекающие его грудь, словно лежачие полицейские из плоти.

– Они что-то сделали с тобой. Эти шрамы…

– Шрамы – знак чести.

Так они не пытали его, и он гордился этими ранами?

– Почему четыре? – спросила я.

– Я их предводитель.

Если он и вправду один из Скабов, все вставало на свои места. Когда Мааскабы находились поблизости, жужжание усиливалось.

И как только Томмазо был со мной происходило тоже самое. Их присутствие как-то раздражало богов.

Я оступилась и Томмазо поймал меня за предплечье.

– Ты в своем уме? – спросила я.

– Да, – признался он.

– Зачем?

– Учбены убили мою семью, – ответил он без малейшего намека на эмоции.

– Уверен? Не похоже.

– Я пришел сразу после нападения и видел тела. Они убили моих родителей, братьев и сестер, даже их детей.

Застрелили прямо за обеденным столом.

Ужасно, просто отвратительно.

– Зачем им это?

– Я до сих пор не знаю.

– Тогда откуда такая уверенность? – заспорила я.

– Слушай, Эмма, даже если я не хотел бы верить, есть свидетели, видевшие мужчин, входящих в дом. Они описали их одежду, оружие, снаряжение… всё. Затем я нашел запись в базе данных Учбенов, просто запись о дате и времени, но я все понял.

– И ты присоединился к Мааскабам, вместо того, чтобы разобраться? – Я не могла поверить, что он так просто решился перейти на темную сторону без железобетонных доказательств.

– Нет, я присоединился, когда Чаам меня попросил.

Чаам – это должно быть брат Гая и тот самый сексуальный злодей. Мне стало интересно, чего он бог? Может Бог Похищения Женщин?

Бог Насилия в Семье? Вполне подходящее имечко для ублюдка.

– Поначалу я не хотел, – продолжил Томмазо, – но потом понял его правоту. Учбены и боги волнуются лишь о сохранении своих сил.

– А ты не думаешь, что Мааскабы и этот Чаам не хотят того же? Со стороны похоже, что они пытаются свергнуть главного, чтобы занять его место, – произнесла я.

Томмазо рассмеялся.

– Ох, как ты сильно ошибаешься.

– А ты уверен? Потому что ты убьешь меня лишь за то, что мне посчастливилось быть связанной с ними.

– Эмма, тебя создали для определенной цели. С самого рождения твоя жизнь тебе не принадлежала.

– Моя жизнь вовсе не моя? Да что за ерунда с тобой происходит? – спросила я.

– Я не жду от тебя понимания. – Он бросил нервный взгляд на двух Скабов, идущих за мной.

– Значит, ты убьешь меня? – я все еще не могла поверить, что передо мной тот же самый Томмазо

– Нет, скорее всего это сделает Чаам. Но если будешь вести себя хорошо, он может дать тебе время.

– Да пошел ты, Томмазо. Это – моя жизнь, и будь уверен, если поможешь им покончить с ней, значит ты – хладнокровный киллер, убийца, точно такой же, как и те, кто убил твою семью. Точка.

Он вздрогнул, а затем ехидно рассмеялся. Нет, я думала он другой, и как я могла так ошибиться?

Я видела его реакцию на мои слова о боли моей семьи, когда меня увезли на виллу. Он искренне сострадал мне.

Был так добр и…

– Погоди, это ведь ты? Ты привел Мааскабов на виллу за мной.

– Какая ты догадливая, – ответил он.

– Почему ты сам меня забрал? – спросила я

– Не мог подставиться, в ряды Учбенов сложно проникнуть.

– А ожерелье? Для чего оно?

– Чаам по-особенному увлечен тобой, и это был подарок от него. Все его женщины носят такое.

– Повезло же мне. – А потом я задумалась, знали ли Учбены что у нефрита гораздо больше целей, чем мы предполагали?

На самом деле, казалось, что он как универсальный, сверхъестественный инструмент для зла. Помогает богам размножаться, может поймать их в водную ловушку, скрывает от их глаз, оставаясь при этом неприметной керамикой и, по словам Гая, может использоваться в качестве оружия. На что еще способна эта штука? Избавить от грибка ногтей, целлюлита, прыщей? Они ведь тоже зло, так?

– И что дальше? – спросила я. – У меня несколько часов или дней?

– Теперь ты будешь ждать. Заходи. – Он толкнул меня, и я упала на холодный каменный пол. – Прощай, Эмма, – раздались слова, когда Томмазо начал закрывать дверь.

– Подожди, Томмазо. Пожалуйста! – Дверь захлопнулась прямо перед носом, и мне оставалось лишь вновь и вновь прокручивать в голове свои ошибки, нервно теребя браслет, который можно только ножовкой спилить – ой, нужно добавить в список способностей нефрита – безвкусные, не разрываемые украшения – и думать о том, что отдала бы все на свете за возможность еще раз увидеть Гая.

Он оказался прав на счет Томмазо, который сделал мне больно, больнее чем Гай когда-либо делал. Конечно, Гай управлял мной, играл моими чувствами, как йо-йо, утаивал правду, но всегда оказывался прав. Например, когда рассказывал о моем влечении к нему, что это все из-за феромонов, он не мог быть более правым.

Я думала о нем, даже если его не было рядом, иногда мысли были хорошие, иногда плохие, но я продолжала о нем думать. Особенно вспоминая его глубокий, бархатный голос и потрясающее тело

Боже, он греховно красив. Бугры его мощных бицепсов, широкие плечи, бесконечный рельеф мышц, покрывающий каждый квадратный дюйм его загорелого тела. Я могла часами вспоминать ощущение его тела на моем, когда он задыхался и хотел меня… от этого все внутри меня плавилось.

Но последняя капля – его глаза. Взгляд бирюзовых глаз прожигал насквозь и лишал возможности дышать. Его глаза более опасное оружие против меня, чем аромат, наполняющий мои легкие, вкус его губ на моих или рычание, когда он толкался бедрами в мои. И я не могу не обращать внимания на ту боль, адскую боль, когда я разорвала связь. Почти такая же боль, как и от его обманных слов, что ему все равно.

Но любила ли я его?

Раньше я не думала об этом. Да, любила. Просто не знала насколько сильно, и хватит ли моей любви, чтобы его простить. Но я хотела иметь хоть один шанс, и отсутствие такового меня убивало.

К слову об убийстве, кажется, такова моя судьба. Гай и Симил в ловушке, Томмазо – предатель, а Учбены бегали по джунглям за Скабами.

Никто не придет мне на выручку. Проклятье! Как я загнала себя в такой бардак? Надо было оставаться в Риме и терпеливо ждать, как Гай и приказывал.

И вновь он оказался прав. Я на самом деле заслуживала порку, которой он так часто мне грозил.

Теперь мне оставалось лишь молиться, что когда Гай найдет способ выбраться, то убьет всех Скабов на земле, чтобы моя семья наконец была в безопасности… как и мир.

Мне пришлось заверять себя, что так и будет, ведь он – бог, при чем чрезвычайно преданный своему делу.

Как и пришлось уверять, что он лучший чертов убийца на всей планете.

 

Глава 37

– Я пойду один, – отрезал Гай, обрубая любой шанс на обсуждение.

– Не будь упрямым дураком, братец, – возразила Симил. – Для начала освободим остальных, а затем отправимся на выручку твоему драгоценному любимцу и убьем Мааскабов.

– Нет, времени мало. Они ее убьют. Бери людей и иди к Сенотам, освободи наших братьев, – приказал Гай

– Симил права, ты не можешь пойти один, – вставил Ксавье.

– Я не спрашивал…

– Эй, он ведь прав, ты, сварливый старый ублюдок, – вставил уставший, грязный и потрепанный Габран, выходя со своими людьми из тени джунглей.

Гай широко улыбнулся.

– Как раз вовремя, где тебя черти носили?

– Ну, по пути на нашу славную вечеринку случилась странность, – пояснил Габран. – Мы попали в засаду, устроенную кучкой грязных Скабов, как твоя любимая девчонка их называет. И как только поняли, что они быстрее молнии прыгают с места на место, сменили тактику. Их проще убить, если закроешь глаза и прислушаешься. Когда они появляются, раздается легкий шум.

– Занимательно, – сказал Гай

Габран рассказал, что они убили сорок или около того Мааскабов, а потом, словно их позвали на ужин, они все испарились.

– Без сомнения, пошли туда, где есть что-то важнее, – сказал Гай.

И показал Габрану фото со спутника, которые привез Ксавье.

Эти двое начали обсуждение, переходя на ругань и крик, как будто два злобных родственника, пока наконец не пришли к единому плану. Габран не позволил Гаю пойти одному, и пойдет с ним, прихватив своих людей.

Симил и Ксавье пойдут с теми, кто прилетел с ученым, чтобы освободить остальных богов.

– Брат, прошу, подумай еще, – умоляла Симил. – Ты многим рискуешь ради спасение твоей маленькой Пиел. Я предвижу все возможные исходы и в каждом вероятность твоего провала восемьдесят процентов. Десять процентов, что ты исчезнешь навсегда… Ой-ой! Могу я в таком случае забрать себе коллекцию кулинарных книг и виллу в Греции?

Гай нахмурился.

– Увидимся через несколько дней.

 

Глава 38

Дверь со скрипом отворилась и вошел Чаам, одетый в черный балахон и замысловатое ожерелье из серебра и зеленого нефрита, на котором висел большой кулон в виде змеи. Несколько минут я тупо его разглядывала.

Разумом я хотела видеть здесь Гая, но даже в слабом свете факелов я разглядела, что это не он. Во-первых, Гай никогда не надел бы такой ужасный наряд, во-вторых, у него губы чуть полнее, линия челюсти более четкая, да и в целом он выше и крупнее.

Гай лучше во всех смыслах (включая причиндалы), хотя, я никогда ему об этом не скажу, потому что слишком интересно его подтрунивать.

– Дай угадаю, когда создавали богов, тебя сбросили в уродливое, идиотское ведро. Неудивительно, что Вотан не упоминал тебя, мне бы тоже было стыдно за такого брата.

Он дал мне пощечину.

– Заткнись.

Точно, Бог Домашнего Насилия.

– Ох, и каков бонус? Социальная отсталость? Ты троекратный неудачник. А почему бы мне в самом деле так тебя и не называть? – Я метала молнии взглядом, потирая щеку.

Мне ненавистны указы, но бить меня? Если мужчина ударил женщину, он в одном шаге от избиения детей и щенят. Только худший выродок, низшего качества отброс способен на такое.

Он вновь замахнулся, но я не съежилась, а опустила руки и сделала шаг вперед.

– Давай, троекратный. Ты все равно меня убьешь, и я скорее соглашусь умереть со знанием, что не добавила счастья в твою жизнь.

Но он не ударил меня, а рассмеялся, опустил руку и неприятно провел по моей щеке.

– Ты дерзкая, мне это в тебе нравится, Эмма.

Фу-у-у-у.

Я не хотела, чтобы ему во мне хоть что-то нравилось. И затем мне с неохотой вспомнились сны о нем, и что он хотел со мной сделать. Ох-ох.

– Троекратный, и какие же у тебя способности? – спросила я.

– Меня зовут Баклам Чаам, – гордо проговорил он. – И я один из четырех бакабов, первых богов.

Гай никогда не утверждал, что они все были рождены в одно время, но, вероятно, существовала иерархия. Интонация Чаама на слове "бакабы" означала что-то важное, по крайне мере для его напыщенного, шовинистического эго.

– И будучи древним у меня много способностей, – добавил он.

Да, да, высокомерная жаба, так и есть.

– Но чего именно ты бог?

Он подошел ближе, прижимаясь ко мне всем телом. Мне захотелось блевануть.

– Бог Мужского Начала, – гордо произнес он.

Прекрасно. Какая же я везучая.

– Ты ведь меня убьешь, так? – По сравнению с возможными исходами, проносящимися сейчас у меня в голове, смерть была самым лучшим.

– Зависит от тебя. – Он сверкнул зловещей улыбкой. Обезьяна.

– Полагаю, есть определенные условия, на которых я останусь жива, но они мне не понравятся? – "Ну давай, я знаю, ты хочешь зловеще посмеяться", – думала я и ждала, ждала…

Он издал зловещий смешок. Ага.

– Ох, обещаю, – заявил он. – Ведь все женщины, ложившиеся ко мне в постель, наслаждались каждой секундой, даже твоя прабабушка.

Какая мерзость, фу-у-у-у.

Мой прапрадед приглашал меня на свидание?

– Зачем мне спать с тобой?

– Помимо того наслаждения, что тебе могло лишь сниться… – В моих кошмарах.

– Мы на пороге завершения важного этапа.

Ему необходимо новое звание. Может, Бог Средневекового Чревоугодия?

– Ты хотел сказать, что наконец осознал какой придурок, и собираешься прекратить убивать невинных женщин? – Он нахмурился. – Да, – продолжила я. – Верно, я много слышала о твоих столь любимых Скабах, уничтожающих женщин. Это весьма круто, но, кстати, зачем столько трудов для создания Пиелей, если армия Скабов-лузеров просто их убивает?

– Лишь женщины, неспособные взрастить мое семя в своем теле "уничтожаются". Жрецы так наслаждаются хорошей охотой.

Я очень хотела вмазать этому мужику… существу, да кем бы он ни был. Он попросту переводил свежий воздух.

– А остальные, – продолжил он, – те, кому посчастливилось выносить мое дитя, выжили и воспитывали моих детей.

О, да, какое счастье! Жестокий, злобный хрен!

– И ты собирал невинных, молодых девушек, при чем девственниц, надеясь, что их первое дитя будет девочкой, наподобие меня?

Он низко и мрачно рассмеялся.

– Ты права, но не стоит недооценивать первенцев-мальчиков. Ах, мои сыновья, – с мужской гордостью сказал он. – Я направляю их в ряды Мааскабов. Банде этих старомодных жрецов Майя необходимо новая сила. С моей кровью и желанием лидерства, они стали сильнее. Как забавно.

Я была права на счет Мааскабов, они не люди. Ох, Христос! А мой дядя в Калифорнии тоже Мааскаб? Что произошло, если бы я поехала жить к нему? Отложим это в ящик "сейчас не до этого", Боже, да он скоро переполнится.

Чаам облокотился об холодную, влажную стену и скрестил руки на груди.

– Но к сожалению, они не умеет выстраивать стратегии, поэтому мы набираем вождей, таких, как Томмазо.

Что довольно легко сделать, имея верный катализатор.

Катализатор?

– То есть, это ты убил бедную семью? – спросила я.

– Да, но это привело не совсем к тому результату, который мы хотели. К счастью, мы нашли еще лучший способ укрепить верность людей.

"Господи Боже, настало время для исповеди злодея", – пронеслось в моей голове.

Я и вправду умру. Потому как плохие парни раскрывают карты только тогда, когда собираются перерезать тебе горло.

– Да? И какой же?

Чаам помолчал и улыбнулся.

– Ладно, – охотно согласился он. – Я так горжусь этим лакомым кусочком, что просто обязан поделиться. – Он хлопнул в ладоши.

Я внезапно осознала, что в этом Гай был неправ. Его брат не высокомерен, Чаам просто чокнутый.

– Мы нашли способ делать нефрит жидким. И можем ввести его в любого человека, вызывая голод к злу, который нужно утолять. В противном случае нефрит поглотит их.

– Ты хочешь сказать, что нефрит вызывает зависимость от злодейства?

– Это же чертовски блестяще! – ответил он. – У нефрита столько граней пользования.

Бедный, бедный Томмазо. Ему ввели отвратительный, демонический наркотик. Где-то в самой глубине души, я знала, что он не хотел вредить мне.

– Сам, – добавил Чаам, – я использую его, чтобы отбеливать зубы. – Он улыбнулся, оголяя белоснежные зубы. – Видишь?

Господи, да он и вправду чокнутый. А еще злой, но с хорошими зубами.

Чаам продолжал:

– Однако, я должен признать, нефрит не на все способен. Например, не активирует мое оружие

– Маленькие сосуды? – спросила я.

В его глазах мелькнул огонек радостного безумия.

– Гигантские сосуды Эмма! Те крошки лишь прототипы. И мы использовали их для ловушек в Сенотах и отвлечь Симил, которая вечно докучает мне. Любопытная сука. Но плевать, сейчас у нас появились четыре грандиозных сооружения, заполненных самой мощной энергией, которую я смог найти за семьдесят лет.

Он в ужасающих подробностях рассказал, как Мааскабы похищали тысячи женщин. И при помощи нефрита, он спал с ними, а потом забирал взрослых детей-девочек и, пытая, наполнял их тела отрицательными эмоциями.

Все для того, чтобы забрать их свет, их жизненную силу, а тела, так как они наполовину боги, наполнял силой, делая их сильнее любого человека, ведь из-за своей человечности они были смертными.

Он создавал Пиелей для биотоплива.

Меня чуть не вырвало, он не просто зло, а средневековый безумец и воплощение разврата, впитавший в себя все мои самые страшные кошмары. Бедные женщины.

Вероятно, Чаам усыплял их бдительность феромонами, оплодотворял, а потом забирал детей и убивал девушек. Своих собственных дочерей. Больной психопат.

– Так ты станешь меня мучить, выжимая мою не совсем божью сущность в гигантский сосуд? А что потом?

– Ну, дорогуша, тогда у тебя будет выбор. Сосуды почти наполнены и у меня есть все необходимые Пиели. Когда выпущу энергию из этого строения, мрак пронесется по всему миру, словно гигантское цунами, уничтожая… пожирая человеческую плоть, встретившуюся на пути. – О, ой нет. Это плохо, очень плохо. – Те кто спрячется в нефритовых шахтах останутся живы, но остальное человечество погибнет, и прямо сейчас, мои мальчики заделывают входы и выходы. Итак,… ты присоединишься к ним или станешь апокалиптическим удобрением для гигантских сосудов?

– Прости? – Я все еще обдумывала ситуацию. Моим семье, друзьям, всему человечеству придет конец. На планете не останется никого, кроме Скабов?

– Мое последнее сооружение, пирамида, ожидает заполнения до отказа. – Он драматически взмахнул рукой. – Выбирай: смерть или жизнь со мной.

– Зачем кому-то хотеть жить с тобой?

– Глупышка. Даже после апокалипсиса у меня еще останутся потребности. Я – Бог Мужского Начала, а ты – самая сильная Пиел из всех виденных мной, даже несмотря на дальность нашей родственной связи. Кто знает, может я позволю тебе иметь несколько детей и оставлю их.

Меня сильнее затошнило и передернуло.

– Какое невероятное, на самом деле, предложение, прямо в это секунду я его обдумываю, но не могу понять, зачем убивать всех остальных?

– Люди, Эмма, уничтожают мир, они будто радиоактивные тараканы. Я лишь даю судьбе шанс, убирая с планеты мусор, прежде чем произойдет непоправимое.

Я вспомнила слова Гая, что боги созданы для защиты людей, даже если человечество им надоело. Видимо у Чаама сбой настроек.

– А что же остальные боги? Что они будут делать, когда освободятся?

– Ничего, тем более, после освобождения энергии, что они смогут сделать? Вернуть всех людей? По правде говоря, боги должны будут меня поблагодарить за то, что я освободил их от утомительной обязанности постоянно спасать глупых людей.

– Я думаю, ты не прав. Считаю, когда Гай освободится, проведет оставшуюся вечность пиная твою высокомерную, невыносимую задницу.

Он выгнул бровь и оттопырил нижнюю губу.

– Ой, маленькой Пиел я не по душе. А ведь на мой взгляд, ты – идеальная кандидатура для бессмертия, но увы… – Он злобно улыбнулся. – Маленький примат желает присоединиться к бабушке. Меня это устраивает, могу выбрать из тысячи других.

– Бабушка? Ты убил мою бабушку?

Я хотела схватить его за голову и разбить ее о стену. Какое ненормальное животное хотело бы навредить такой милой старушке, как она? Ради всего святого, Чаам – ее отец.

– О, да, Эмма. В ней было столько света. Поразительно как долго она продержалась, часы… много часов пыток. Ты сейчас представила это? Конечно, она не сама пришла ко мне, ее сестра опоила ее, предала и заманила. Я много раз это повторял. Чем злее, тем лучше, тем больше мрака.

Вот он, тот ответ, который я так искала. Мои худшие опасения подтвердились. Бедную бабушку пытал и убил Чаам. Смогу ли я такое сказать маме?

Да и представится ли мне шанс? Вряд ли. Вероятно, оно и к лучшему. И эта ужасающая правда о Розе и Артуро, они заманили бабушку на верную смерть.

Я даже захотела, чтобы Гай оставил их в живых, чтобы я сама с ними расправилась. Ох, пресвятая дева Гваделупе. Я ахнула, во мне клокотала ненависть, прямо как Чаам и хотел.

А он продолжал стебаться:

– Посмотрите-ка. – Склонившись, он вперил взгляд прямо мне в глаза. – Уже меняют цвет. Как только они почернеют, ты будешь готова.

– Да пошел ты! Надеюсь Гай вырвет твое сердце и заставит его сожрать.

– Умница, впусти тьму. – Он постучал в дверь, которая тут же открылась – Увидимся на вершине пирамиды, малышка.

У меня скрутило желудок. Все, что я когда-либо любила вскоре погибнет. А я такая глупая, могла же предотвратить это. Я почти заслуживала смерти. Если бы Дарвин был еще жив, уверена, он подтвердил бы это.

Но я не собиралась сдаваться без борьбы, буду царапаться и пинаться до последнего вдоха. А если не удастся освободиться, я ни за что не стану помогать Чааму и не превращусь в его биотопливо.

Моим последнем действием я буду гордиться. Буду думать обо всем и всех, кого любила, прокручивать в голове каждое счастливое воспоминание. Чааму трудно будет выжать из меня хоть каплю злости.

Я села на пол, скрестив ноги.

Закрыла глаза и начала вспоминать все счастливые моменты. Представила своих родителей и все, что связано с ними: их заботу обо мне, несмотря на мое сумасбродство. Подумала о бабушке, ее нежных руках, цветочном запахе ее волос, когда она меня обнимала.

Ее смехе. Затем вспомнила о друзьях, Нике, Джесс и Анне, об их неумном аппетите к жизни, включающем нерушимую веру, что я когда-нибудь отправлюсь на свидание.

После прокрутила в голове, как Гай напевает "Мадам Баттерфляй", и то, что мой давний друг, защитник и мучитель оказался самым настоящим, живым богом. Вспомнила, как он кричал, что любит меня.

– Если каким-то чудом ты меня слышишь… Я тоже тебя люблю и прошу прощения, что всех подвела.

 

Глава 39

За всю свою вечность, Гай не видел ничего подобного.

– Походит на отвратительное шоу, которое Эмма когда-то смотрела, "Стар Трек" называется. – Гай потер подбородок, на котором проросла темная щетина, пока люди Габрана пытались проникнуть сквозь невидимую стену, применяя различные приспособления.

Кинжалы, палки, даже кинули пару камней. Ничего не прошло сквозь стену, которая к тому же была слишком высокая, чтобы перепрыгнуть.

– Гребаные, мерзкие ублюдки установили долбаное силовое поле.

– Благодаря помощи одного из вас, – добавил Габран.

Гай заворчал, все еще не способный поверить, что один из богов в этом участвовал. Но Габран был прав: такая энергетическая манипуляция энергией была божественного происхождения.

Гай, Габран и Учбены вынуждены были плестись через бесконечный, невидимый лабиринт, который Мааскабы установили вокруг своей деревни, прощупывая каждую стену, пока, наконец, не нашли выход.

Потом несколько часов искали другой и так далее, мучительно долгий процесс и когда они подобрались к границе деревни Мааскабов, уже наступали сумерки.

– Где все? – шепотом спросил Гай. Деревня казалась устрашающе пустынной. В окнах хижин с соломенными крышами было темно, а вокруг раздавалось лишь стрекотание сверчков.

– Не знаю, – ответил Габран. – Но мы не можем пойти туда ночью, людям нужен отдых перед сражением.

Гай не мог ждать, он должен был узнать, жива ли Эмма. Если не узнает, разберет по камням деревню, чтобы отыскать ее.

Упрямица, зачем она разорвала связь? По ней он мог бы выяснить куда идти, хотя это могло быть не так уж важно. Мааскабы обмазали бы Эмму толстенным слоем черной пудры, чтобы блокировать связь.

Гай посмотрел на Габрана.

– Останьтесь здесь, проверю периметр и посмотрю насколько здоровенная та штука с фото.

Габран выругался.

– Возьми с собой Брута. Так я смогу лично убедиться в найденном, и он смог бы позвать нас, если возникнут проблемы.

Связь между Габраном и этой особенной командой солдат Учбенов чрезвычайна удобна в такие моменты, как сейчас.

Как и каждого командира, их благословляли боги, даруя бессмертие, и которых почти век сурово обучали.

Они жили, ели, учились и тренировались, как один, и лично Гай преподавал им искусство ведения боя, телепатии и обмена мыслями.

Благодаря преданности и самопожертвованию избранные Учбены, такие как Брут, вознаграждались местами в союзе Учбенов и когда-нибудь сами станут командирами.

Гаю это казалось таким незначительным, особенно учитывая, что они должны были стать бессмертными, не имели права связываться с внешним миром или жениться, но готовность принести такие жертвы говорила об огромной вере в миссию Учбенов.

Гай и Брут медленно двинулись по периметру тихой деревни, от которой несло тухлятиной, огибали пустые хижины, темные кострища и нежилые постройки из камня. Куда все подевались?

Они дошли до северного края деревни и замерли, уперев взгляд в огромное строение впереди.

– Это то, что я думаю? – спросил Гай. – Брут кивнул. – Ты показал это Габрану?

Брут опять кивнул.

Несколько секунд Гай стоял, разинув рот. Хоть сейчас и была ночь, но легко можно было разобрать громадную черную пирамиду и ощутить мрак, просачивающийся сквозь темные камни.

– Что, во имя всего святого, это такое? – Ядовитый запах, в котором легко угадывались нотки зла, смерти и ненависти, был до странности знаком, в нем не было и толики света. – Такой же запах, как в Сеноте, в котором я был пленен, – отметил Гай.

В пятидесяти ярдах от них раздался шелест и из джунглей показался Томмазо, направляющийся прямиком к пирамиде.

Гай не отводил от него взгляда и через секунду оказался рядом с Томмазо, заполняя его тело взрывом энергии и сбивая с ног, затем оттащил его назад в джунгли, где ждал Брут.

Который уставился на Гая широко открытыми глазами.

– Что? – спросил Гай.

– Ты только что переместился сквозь пространство? – спросил Брут.

Гай не осознал этого, но так и сделал.

– Наверное, все дело в этом месте, – Гай посмотрел на Томмазо.

Кивнув, Брут сосредоточился на предателе и вытащил длинный, острый кинжал.

– Должно быть настало Рождество, позволь, я вскрою наш "подарочек".

– Пока еще нет, но уже скоро, – ответил Гай и поднял Томмазо.

***

Гай не сводил яростного взгляда с Томмазо, очнувшегося в грязи и медленно повертевшего головой из стороны в сторону, не обращая внимания на мужчину, опустошающего флягу или на Гая, который закончил затачивать огромное лезвие кинжала.

– Где она, черт побери? – прорычал Гай и сел на Томмазо, прижав лезвие к его горлу.

Томмазо фыркнул.

– Прямо сейчас? На том свете.

Гай надавил кинжалом на горло Томмазо, пуская струйку крови.

– Лучше бы тебе надеяться, что это не так.

– Убей меня. Давай. Плевать я хотел. Сегодня резервуар наполниться до краев, мы собрали достаточное количество Пиелей, чтобы закончить задание.

Задание? Какое?

Гай резко полоснул Томмазо лезвием по груди, закрыв другой рукой ему рот, чтобы заглушить крик.

– Даю один шанс, Томмазо. Ты говоришь где Эмма, и я гарантирую быструю смерть. – Гай наклонился и зашептал прямо на ухо Томмазо. – Или, мой дорогой друг, ты будешь молчать и жить долго-долго. Мы накачаем тебя лекарствами, сделаем все, чтобы твое сердце было сильным и здоровым, а я смог бы наслаждаться, пытая тебя каждую минуту каждого дня всей моей оставшейся жизни. Твой ад будет бесконечен и беспощаден. А теперь, где моя Эмма?

– Твоя Эмма? – Томмазо рассмеялся. – Чаам создавал Пиелей, она принадлежит ему.

Чаам? За всем этим стоит его брат Чаам? Он всегда вел себя агрессивно и стремился властвовать.

Но и за миллион лет Гай не стал бы подозревать своего брата, Бога Мужского Начала, чья жизнь, казалось, была сосредоточена на совершенствовании искусства обольщения, ответах на молитвы печальных, несмелых юнцов, тоскующих по променаду, или помощи людским мужчинам сохранить мужественность, что несомненно было утомительным, жестоким трудом, но несмотря на это, Чаам не был жестоким.

Слава богам, они не были сильно привязаны друг к другу, по крайней мере, не так как принято, потому как иначе, подумал Гай, он не смог бы справится с еще большим самобичеванием.

– Она принадлежит мне! Где? – Гай сильнее надавил лезвием на горло.

– Наверху пирамиды, но тебе лучше поторопиться. – Томмазо злобно рассмеялся. – Чаам поистине наслаждается кровопусканием, когда вытаскивает сущность из Пиелей. Они долго не протягивают.

И тут до Гая дошло. Пирамида. Резервуар. Пиели. Сущность.

Он в ужасе повернулся к Бруту.

– Пирамида сделана из нефрита и это – огромный сосуд.

Томмазо вновь рассмеялся.

– Вся эта суматоха вокруг Эммы… Она – ничто! Удобрение!

Гай всадил клинок в грудь Томмазо.

– Сделка есть сделка. Наслаждайся загробным миром.

На лице Томмазо отразилось облегчение, а из раны брызнула кровь.

– Прости, – пробормотал он.

Какая неожиданность.

Развернувшись, Гай понесся к пирамиде, плюнув на возможное столкновение с пятью сотней Скабов. Если его тело уничтожат, он вернется в Сенот, но Эмма…

Гай добрался до основания строения и перенесся наверх, где увидел Эмму, лежащую на алтаре, освещенном факелами, и Чаама с кинжалом в руке.

– Прекрати петь, тупая сука! – крикнул Чаам, полоснув кинжалом по ее ноге. – Останови сейчас же это безумие! Слышишь! Впусти в себя зло, черт возьми!

Хотя Эмма и была привязана к алтарю, она шевелила пальчиками ног, улыбалась и пела… на самом деле стенала:

"Ничто не собьёт меня с пути. Никто не остановит, о нет! Я продолжу идти…"

Метью Уайлдер? Гай предоставил Эмме спасать себя музыкой восьмидесятых.

И перенесся за спину Чааму, прижав к его горлу нож.

– Отойди от нее!

Двое мужчин покатились по земле вихрем из кулаков, крови и лезвий.

– Ты не сможешь меня убить, идиот. Я – бессмертный! – взвыл Чаам. – И ты не сможешь драться со всеми нами одновременно.

Краем глаза Гай заметил черные фигуры материализовавшиеся на пирамиде.

– Дерьмо.

Мааскабы появлялись группами.

И в этот же момент появились люди Габрана, которые накинулись на жрецов. Несомненно, их позвал Брут.

Гай полностью сосредоточился на Чааме, глаза которого, обычно бирюзовые, стали темными и пустыми. В его душе не осталось добра.

Инстинкты Гая, ответственные за защиту человечества, вопили убить Чаама. Но все же, его брат был прав, его невозможно убить. Но он мог…

Пока они продолжали кататься по земле, пытаясь одолеть друг друга, Гаю попалась на глаза черная зияющая дыра для воды, расположенная прямо под алтарем. Вход в резервуар, догадался Гай.

Если крошечный сосуд удерживал Гая в плену Сенота семьдесят лет, то стоит предположить, что нахождение в сердце пирамиды из нефрита целиком и полностью обезоружит Чаама.

Вероятно, еще и прибавиться немного вечного страдания от обилия накопленной темной энергии его жертв.

Оставалось только надеяться.

Думая о всех пострадавших от рук его безжалостного брата, включая Габриэллу, Гай сконцентрировал свой гнев, перекатил Чаама на спину и выпустил энергию из своего тела.

Это отбросило Гая на несколько футов, но оглушило Чаама. Гай быстро вскочил на ноги, оттащил Чаама к дыре и бросил его вниз.

И не остановился, чтобы возрадоваться победе, а вернулся к Эмме, которая истерично хохотала. Она окончательно свихнулась?

– Эмма, с тобой все хорошо? – Он посмотрел прямо ей в глаза. Она ничего не видела и представляла себя звездой караоке.

– Разбуди, как будешь уходить… – затянула она. Гай сморщился, Боги, как он ненавидел Wham !

Оторвав полоску ткани от футболки, Гай перевязал ногу Эммы. Порез был сделан ради боли, и он не смертелен, пока. Развязав Эмму, он притянул ее в свои объятья и начал обдумывать действия.

Нужно перенести Эмму в безопасное, тихое место, подальше от подавляющей энергии пирамиды, но единственный путь вниз заблокирован. Учбены выстроились в ряд, сражаясь с нескончаемым потоком темных жрецов.

Он подумал было перенестись, но не знал, что произойдет. Такая способность ему совершенно незнакома, а Эмма и без того нестабильна. Им нужно спуститься по ступеням.

– Эмма, очнись! Дорогая, мне нужно, чтобы ты пришла в себя! Нужно помочь моим людям или мы никогда не выберемся отсюда. – Он встряхнул ее, но она так и не пришла в себя, а продолжила петь и улыбаться. – Будь ты проклята, женщина! Очнись, черт подери! – кричал он.

– Ох, Красавчик, – произнесла Эмма, хихикнув. – Я скучала по тебе, расскажи мне сказку. – Она надавила пальчиком Гаю на нос.

Она пьяна? На долю секунды Гай замер, может стоило попробовать другой способ? Все так же крепко прижимая к себе Эмму, он склонился и прошептал ей на ухо:

– Эмма, сладкая, прости меня за все. Ты была права, я лживый, высокомерный, эгоистичный ублюдок. И прости, что я относился к тебе, как к ребенку, прости, что сделал больно. Я люблю тебя и никогда не поступлю так вновь. Прошу, приди в себя. Пожалуйста? – И он прижался к ее губам в нежном поцелуе, а затем отстранился, обхватив ее плечи и смотря прямо в лицо.

Она зажмурилась на пару секунд, затем распахнула глаза, округлив их от шока.

– Ты на самом деле любишь меня?

– Да, очень. – Он кивнул и положил ладони ей на щеки. – И проведу вечность доказывая тебе это.

Смутившись, она отстранилась от него

– Где я, черт возьми? – Она посмотрела на жестокий бой команды Учбенов Габрана со жрецами, затем на свои запястья и до нее дошло. – Бог ты мой. – Она закрыла рот рукой. – Где твой придурок-брат? Я оторву ему яйца!

Гай облегченно выдохнул, Эмма вернулась.

– Дорогая, прошу, выслушай меня. Нам нужно…

– Нет, – прервала она его, ее глаза наполнились гневом. – Это ты послушай меня! Сукин сын пытал меня, убил бабушку и тысячи женщин. Сними чертовы наручники с меня и скажи где он! – Она вытянула руки, сильно задыхаясь.

Гай обхватил каменные путы и надавил на них, разрушая, через секунду осколки полетели на землю.

– Спасибо. – Эмма потерла запястья. – Теперь пусти меня к нему.

– Карамелька, я скинул его в очень, очень темную дыру под алтарем и сомневаюсь, что он когда-либо сможет выбраться.

– О, ты хочешь сказать, он умер? – спросила Эмма.

– Нет, но думаю, что сейчас он сожалеет, что жив, как будем сожалеть и мы, если не уберемся прочь. Габран и его люди не могут дольше сдерживать жрецов, Учбены и без того на ладан дышали, когда прибыли.

И именно в этот момент между ними появился Мааскаб, встав спиной к Эмме, и занес кинжал из нефрита над Гаем. Эмма быстро вскинула руку и выпустила столп энергии.

С жутким треском тело жреца раскололось вдоль, две половинки свалились в разные стороны, а внутренности закипели.

– Твою же мать, женщина! Что это было? – Гай, обалдевший и гордый, уставился на подергивающуюся правую часть тела.

Она небрежно пожала плечами.

– Расплата. Ад ничто по сравнению с взбешенной Пиел. Теперь мы можем идти?

Гай улыбнулся.

– Сделай одолжение, только после тебя.

***

Оставляя за собой след из убитых Мааскабов, Эмма проложила путь вниз по лестнице пирамиды, а Гай и Учбены шли сразу за ней.

Габран быстро догнал их у основания пирамиды и лично убедился в невероятной силе Эммы, которую показывали ему Учбены через связь. Командир прокомментировал это, сказав, что по возвращению, Эмма проведет тренинг по барбекю для всех Учбенов.

Габран со своими людьми прикрывали фланг, и Эмма с Гаем пробирались сквозь джунгли, следуя по узкой тропинке, ведущей через невидимый лабиринт.

Они находились в милях от любой дороги, городов, да и вообще от транспорта, а вокруг были лишь непроходимые джунгли.

По дороге Эмма рассказала Гаю неутешительные новости для чего Чаам построил пирамиду и что в мире есть еще три такие же.

Но что еще хуже, ей не удалось узнать, как их обезвредить. Никто не обмолвился даже подсказкой на эту тему. Гай понадеялся, что кидание божества внутрь никак не повредит.

Усиливало серьезность ситуации еще и то, что другие Пиели были заключены в тюрьму и ожидали свою участь быть использованными в качестве топлива.

Гай выяснил, что они легко найдут гарем из апокалиптических любовниц Чаама внутри шахты, но где остальные?

– Все прямо как в футуристском фильме ужасов, – обратилась она к Гаю. – Чаам вводил людям сыворотку из этого дерьма, заставляя их быть агрессивными. Можешь представить, что было бы, попади эта хрень в воду? Я хочу сказать, посмотри, что нефрит сделал с Томмазо… – Эмма ахнула и остановилась.

Гай, идущий за ней по пятам, чуть было не врезался в нее.

– Эмма, не останавливайся.

Развернувшись, она положила руки на его грудь.

– Гай, где Томмазо?

Гай посмотрел через плечо на своих людей, идущих позади него плотным строем.

– Идите, мы будем прямо за вами, – приказал он.

Не задавая вопросов, они обошли их и пошли дальше в ночь.

– Не долго, – предупредил Габран, проходя мимо.

Кивнув, Гай повернулся обратно и ощутил прилив эйфории, омывший его при взгляде на Эмму. Он впервые с момента отъезда из Рима по-настоящему посмотрел на нее.

И никогда прежде не был так рад способности видеть в темноте. Боги, она такая красивая, даже в таком виде: грязная, уставшая и помятая, а ее одежда в грязи и крови.

Но все же, сейчас она для него самая прекрасная.

Может из-за того, что она нашла силы принять саму себя, свое исключительное место во вселенной, может потому что Гай считал, что потерял ее навеки. В любом случае, он хотел прямо здесь и сейчас заняться с ней любовью, смотря на ее короткие рыжие локоны, которые свисали мокрыми прядями.

Она никогда не выглядела более чувственной, сексуальной, более обалденной.

Гай понимал, Мааскабы не далеко позади, но не мог сопротивляться порыву украсть быстрый поцелуй, склонившись, он пленил ее губы. Эмма обняла его и тело Гая осветилось изнутри.

Она открыла ротик и их языки сплелись в страстном и агрессивном танце. Во рту Гая смешались солоноватый привкус кожи Эммы и сладость ее дыхания, заставляя задуматься, что жизнь не была лучше, чем в этот момент.

Ну, за исключением… Он крепче ее обнял, желая завершить то, что они начали в Риме, но в данный…

– Ай! – Эмма отпрыгнула от Гая, три раза выдохнула, обдувая свое лицо. – Господи, ты не мог предупредить? Что обжигаешь? – Его энергия оглушила ее, но он не мог сдерживаться, когда прикасался к Эмме.

– Думаю, что закажу тебе серьги из нефрита, – сказал Гай.

– Ни за что на свете, здоровяк. Я не нацеплю на себя эту гадость. Тебе придется найти другой… Эй! Не меняй тему, что произошло с Томмазо?

Первые лучи солнца отразились в ее зеленых глазах, белки которых были прорезаны красными жилами. "Последние несколько дней были очень-очень тяжелыми и Эмме трудно", – подумал Гай.

Закрыв глаза, он вытянул вперед руки, как бы защищаясь.

– Я его убил, – быстро произнес он, готовясь быть раскромсанным на миллион кусочков, если Эмма поднимет руки.

Он подождал с минуту и понял, что она не двигалась, а по ее лицу текли слезы.

Гай медленно выдохнул.

– Прости, знаю, ты беспокоилась о нем, но ты не должна сердиться…

– Нет, нет, я не сержусь. Откуда тебе было знать? Откуда кому угодно было знать, что Чаам убил семью Томмазо, чтобы настроить его против Учбенов? Или что этого хватило бы. Он был слишком хороший, поэтому пришлось ему сделать инъекцию нефрита. – Она сжала кулаки. – Он не виноват, Гай. – Она развернулась в сторону деревни Скабов.

– Куда ты? Нам нужно продолжать двигаться, – произнес Гай.

– А ты как думаешь? Возвращаюсь за Томмазо.

– Эмма, дорогая, он умер. Ты зря тратишь время.

– Ты видел, как он умер? Уверен в этом? – спросила она, не замедляя шага.

– Не совсем, но никто не может выжить после прямого удара ножа в сердце.

– Хочу вернуться и убедиться… Должна это сделать. Однажды, он спас мне жизнь, и я не оставлю его с теми гадами, – спорила она.

– Нет, Эмма, это слишком опасно. Давай убедимся, что остальные боги свободны, тогда я смогу с ними вернуться и покончить с оставшимися жрецами. Затем отыщу Томмазо.

Он потянул ее сторону, куда ушли Учбены.

– Поторопись, нужно догнать Габрана.

Она метнула в него яростный взгляд.

– Слушай, Гай. Меня похитили, терроризировали и пытали, и в довершение всего я разнесла по кусочкам двадцать кровожадных жрецов, которых я разбила, словно пасхальные яйца. Думаю, что я предостаточно знаю об опасности, но не могу позволить невинной душе пасть. Больше ни одной душе!

Гай задумался над ее словами. Он понимал ее чувства и не хотел ни в чем отказывать, но она глупа и безрассудна.

Он устал, Эмма истощена, а Габран и его команда в полуобморочном состоянии. Бессмертные или нет, они нуждаются во сне и пище. Лично Гай мечтал о долгой, горячей ванне и слышал, как шоколадные печеньки звали его. А еще хотел уложить Эмму в кровать и сделать это немедленно.

Он посмотрел на нее, задумываясь, почему она хотела пойти на такой риск, только чтобы убедиться в смерти Томмазо?

Если только…

– Эмма, знаю, что сейчас не время для этой темы, но… ты любишь его… на самом деле я не так задал вопрос. Ты меня любишь?

Она опустила голову, скрывая глаза, полные слез, и посмотрела на свои ботинки, заляпанные засохшей грязью.

– Да, думаю да. Я хочу сказать, что не могу без тебя. Тогда я начинаю ощущать пустоту, и все стало хуже, когда я разорвала связь. Но понимаю, что моих чувств недостаточно, если между нами нет доверия.

Она была права по поводу доверия. Гай не единожды ее подводил, что с этого момента будет исправлять, но ее первые слова были словно палкой в колесо. Огромным таким поленом. Те чувства, что она описала отголоски связи, а не любовь. И оттолкнет ли ее то, что он скажет об этом?

– Эмма. – Он взял ее за руку и нежно поцеловал ладонь. – Описанные тобой чувства лишь влияние связи. Я бы хотел назвать их чем-то большим и понимаю, что без доверия нет любви, так что теперь твердо намерен доказать, что заслужил её. – Она склонила голову набок. – Сейчас, – продолжил он, – я предлагаю закрыть дискуссию. Я сам вернусь и принесу тебе Томмазо.

– Вотан, у тебя сегодня удачный день.

Опешив, Гай и Эмма повернулись и наткнулись взглядами на Томмазо и армию жрецов позади него. Он стоял без футболки, а на груди засохла кровь.

– Как тебе удалось выжить? – пробормотал Гай себе под нос.

– Ты честно думал, что маленький ножичек в груди остановит меня? – спросил Томмазо.

– Э-э-э… да? – легкомысленно бросил Гай.

– Ладно. – Томмазо пожал плечами. – Может и так, но во мне еще осталось немного черного вещества, – он потер почти зажившую рану на груди, – и теперь я лучше прежнего.

– Мог ли этот долбанутый день стать еще хуже? – простонала Эмма, когда Гай кинулся на Томмазо, а Мааскабы атаковали.

 

Глава 40

К списку сотни возможностей нефрита стоит добавить: "Излечивает смертельные раны". Я поклялась по возвращению домой потереть этой штукой пятки.

Я вертелась по сторонам, прикасаясь ко всему вокруг и выстреливая энергией из рук. Первые несколько десятков Скабов, поджарившись, упали на землю.

Но к моменту, когда я потянулась к двадцать пятому, предыдущие начали оживать. А у меня иссякали силы. Как и почему? Да кто бы знал, но в двух вещах я была уверенна на сто процентов: я уставала, а они продолжали подниматься.

– Гай! – позвала я. Сквозь слой разлетающихся черной массой органов я его не видела. Внезапно, я ощутила глухой удар по затылку и по лицу потекла тонкая струйка крови.

Я продолжила вскидывать руки, но зрение из-за удара стало размытым.

– Гай, – вновь вскрикнула я, когда один из жрецов уронил меня в грязь и сел сверху.

Ну, что сказать? Он, как и все остальные, с головы до ног был покрыт сажей, с длинными, черными, вонючими веревками дред, гниющими зубами и едва одетый. Ох, за исключением особенной детали.

Меня ослепил отблеск лезвия, поднятого надо мной, прямо за момент до того, как Скаб воткнул кинжал мне в живот. Поначалу я ощутила лишь слабую боль, а затем тело охватило разрушительная агония.

Я в ужасе уставилась в черно-красные глаза, когда он вновь занес кинжал и второй раз погрузил лезвие в мое тело, отчего в легких не осталось воздуха.

Как мне чертовски везет! Я наконец нашла Гая и даже будучи огромным, самовлюбленным придурком, он на самом деле меня любил.

Да, считал мои чувства лишь отголосками связи, но я-то знала, что это большее… должно так быть. Иначе зачем мне желать после всего, что он сделал остаться с ним?

Но все же, я с нетерпением ждала, что он докажет свои чувства, испытанием двенадцатичасового массажа ног, пока я уплетаю хот-доги и смотрю мелодрамы, ох, сколько еще есть вариантов.

К тому же я была довольна, что человек ответственный за смерть бабушки получил по заслугам… в каком-то плане. Лично я хотела бы видеть его горящим в адском пламени, но думаю, что темная яма, заполненная мучениями тысячи его жертв, подходит.

И наконец, я смирилась с "отличиями" от других, и в этом помогла способность прикосновением руки раскалывать на две половинки плохишей.

И теперь, выяснив все это, я умру? Девственницей? Ну, охренительно великолепно! Просто обалдеть!

Когда жрец в третий раз поднял кинжал, в его макушку ударила молния, он упал рядом со мной, а из его глазниц поднимался дымок.

Вокруг засверкали молнии, и один за другим Скабы падали на землю.

– Отличная работа, Кьёк! – Услышала я женский голос, очень похожий на Симил.

Из тени деревьев показался потрясающе красивый, высокий, загорелый мужчина с длинными, до щиколоток, черно-серебристыми волосами. Не считая головного убора в два фута высотой, из сплетенных черных и зеленых змей, мужчина был голым.

– Привет, Эмма. – Он покраснел, и я ощутила волну желания, когда он окинул меня взглядом.

– Предполагаю, что ты – Кок? – выдохнула я.

Он нахмурился.

– На самом деле К, Мягкий знак, Ё, К! Кьёк, – уточнил он, имитируя идеальный британский акцент. – Это сокращение от Майя. Но ты можешь называть меня Кьёк Тилю Чан Йопаат.

– Это практически можно выговорить, – пробормотала я.

Он быстро посмотрел на что-то через плечо, и оставалось только гадать, как он смог это сделать, учитывая, что на голову он нацепил украшение с камнями весом в пятьдесят фунтов. Может он много практиковался?

– Вотан, а ну тащи сюда свою задницу. Твой человек умирает, – сказал он.

Я умираю? Ох, да точно.

Тут же с боку от меня появился Гай и задрал мою изодранную, окровавленную футболку. Боль в его взгляде все разъяснила.

– Ох, Эмма.

Я положила руку ему на щеку, встречая взгляд бирюзовых глаз. "Я словно смотрю в ворота самого рая", – пронеслось в голове. Затем перевела взгляд на его губы, осмотрела мускулистое тело, думая о его мужском достоинстве.

У меня никогда не появится возможности почувствовать его плоть в себе или позволить нашей любви перерасти в нечто большее. У нас могла бы быть удивительная жизнь, потому что Гай удивителен.

Сильный, бесстрашный и прекрасный. Но я не могла вынести мысли, что он будет страдать из-за моей кончины.

– Мне так жаль, Гай. – Я сглотнула и ощутила лишь вкус крови. – Пообещай, что из-за этого ты не станешь другим. Ты – замечательный и добрый, когда хочешь таким быть, и я знаю, что ты убьешь всех этих проклятых ублюдков. Остановишь их и спасешь мою семью. Знаю, что ты победишь, потому что ты – удивительный Бог Смерти и Войны.

Он медленно и глубоко вдохнул.

– Я люблю тебя, Эмма.

– И я тебя люблю, – прошептала я.

– Правда? – у него заискрились глаза.

Я что-то упустила? Гай только что выиграл утешительный приз в смерти Эммы?

Внезапно за плечом Гая появился Брут.

– Сэр?

– Не сейчас, Брут, – выпалил Гай.

– Но, сэр. – Брут нахмурился. – Томмазо все еще дышит. Мне его прикончить?

– Нет! – вскричала я и осознала, что вокруг меня не только Брут, Гай, Кьёк, который давился от смеха, ах да, и Симил.

Там стояли уже знакомые мне Учбены и… другие. И все улыбались, смотря на меня, а в их глазах сияла нежность.

– Кто они? – шепотом спросила я у Гая.

– Мои братья, Эмма. Боги.

Какие красивые… нет, умопомрачительно великолепные. В их лицах сочетались различные культуры и национальности. Кожа была темно-золотого оттенка.

Большие, миндалевидные глаза бирюзового цвета, высокие скулы, полные, чувственные губы. У кого-то густые черные волосы, у кого-то огненно-рыжие, а у кого-то платиновые.

Если бы я не знала кто они, то подумала, что смотрю на кучку загорелых ангелов. За исключением наготы. Абсолютной наготы.

И отсутствия пушистых крыльев. Ой, да ладно, никто не идеален.

– Прошу, Гай, не убивай Томмазо, – взмолилась я.

Гай свел брови.

– Эмма, ты не знаешь о чем просишь, он пытался… дважды пытался тебя убить.

– Прошу, это мое последнее желание, – умоляла я.

Он дернул головой.

– Последнее желание? Женщина, о чем ты, черт подери? Ты никуда не денешься!

– Нет?

– Нет, черт возьми. Мы встретимся на другой стороне, и ты станешь бессмертной, как Брут и Габран. Я этого больше не вынесу. – Брут и Габран бессмертные? – Эмма, мысли о жизни без тебя, постоянно волноваться о тебе… это дьявольски утомительно.

– Ты так можешь? Делать людей бессмертными? – прошептала я.

– Да, нужно правда соглашение богов, но да. То есть… если ты этого хочешь.

Ну, и чего тут думать-то?! Вновь увидеть родителей?

Получить возможность помогать Учбенам бороться с Мааскабами и освободить оставшихся Пиелей? Не умереть от старости или не умереть девственницей?

– При одном условии, – пробубнила я.

Гай провел рукой по моей голове.

– Эмма, может обсудим это позже? Процесс неправильно работает, если ты умрешь, а нам не нужен ещё один Чак.

Мальчуган, которого я встретила у Сенота. Чак. Его изменили после смерти? Не могу дождаться объяснения и этому. Дальний ящик.

– Томмазо, исцели его, – прошептала я.

– Чего? Ты выжила из ума, женщина? Точно нет! Никогда! – Гай повертел головой.

– Гай, – умоляла я. – Он не виноват, его заразили. Разве он не заслуживает спасения, как любой другой человек?

Гай зарычал и позади раздался рокот голосов.

Гай посмотрел на каждого своего брата и сестру, а затем вновь посмотрел на меня.

– Я позволю ему жить, только если посажу в нашу тюрьму. Но единственный известный нам способ вылечить его, сделать бессмертным, – сказал Гай.

– Так и поступи, – согласилась я.

– Но ты… ты и он… – Гай выглядел испуганным.

– Сейчас твоя очередь довериться мне. Так правильно, излечи его.

Гай с серьезным видом кивнул.

– Хорошо, карамелька. Ради тебя я сделаю это.

 

Глава 41

– Как ты себя чувствуешь, любимая? – Я ощутила скользящую ласку грубой руки от ключицы по грудине и снова к ключице.

Распахнув глаза, я наткнулась на пару пылающих бирюзой глаз и вдохнула, зачарованная их сиянием.

– Мне нравится этот сон, – выдохнула я и вытянула руки над головой, наслаждаясь теплом тела Гая, прижимающегося ко мне. – Можно сказать, он мой любимый.

Я протянула руку и провела кончиком пальца по гордому изгибу его переносицы, затем опустилась к контуру пухлых, великолепных губ, уголки которых приподнялись в улыбке.

От которой мое сердце лихорадочно забилось.

– Как бы я не хотел остаться звездой твоей небольшой эротической фантазии, конфетка. – Гай заправил выпавшую прядь волос себе за ухо. – Все это наяву.

Не-е-е-ет! Это должен быть сон. В моем теле жужжала эйфория, спокойная энергия.

Ничто не болело и не ныло. Я парила на седьмом небе от счастья, если не брать в расчет шум.

Похожий на громкий рев двигателя, абсолютно портя умиротворенный миг сексуального блаженства.

Я осмотрела большой, слабо освещенный салон… самолета?

– Боже правый! – Я села, вернувшись в реальность. – Что произошло? – Гай втиснулся между мной и окном, полностью заняв лежачее место, такое, какое я видела на коммерческих самолетах британских авиалиний.

Только это было подстроено под рост Учбена. Наверно потому что мы летим Учи-айр.

В самолете никого не было, кроме меня и Гая.

Ну и должно быть, пилотов.

– Как я здесь оказалась? – я сжала руками голову.

– Ах, карамелька. – Он смотрел на меня, словно на свежеиспеченное печенье. – Нам столько нужно обсудить, но как ни странно, при виде тебя разговоры уходят на самый дальний план. Ты с небывалым успехом освоила новое тело. – Гай светился от радости.

– Новое тело? – Я начала судорожно двигать руками по, одетой на мне красной, шелковой ткани, проверяя руки, шею, бедра, сердце. Все на месте, и я все так же чувствую себя собой.

– Да, новое, но не сказать, что улучшенное. Нельзя сделать лучше то, что было идеальным с самого начала. – Гай лениво обвел взглядом мое тело. – Но прежде чем моя способность ясно выражаться испарилась, – произнес он, – должен сообщить, даже со светом богов, наполняющим твое тело, и будучи технически бессмертной, ты все-таки можешь умереть, если твое тело уничтожат. Думаю, подойдет термин "вампир". Эти сукины дети живут так долго, пока им не всадят кол. И они такая заноза в заднице.

Вампиры? Я не собиралась расспрашивать, мой разум все еще цеплялся к слову "бессмертная".

Затем мне вспомнился ужасающий кинжал, вонзающийся мне в живот. Раскрыв халат, я облегченно выдохнула. На самом деле, моя кожа была гладкой, ровной и сияющей легким золотым оттенком.

Неужели дни, когда я была бледной поганкой сочтены?

Я услышала, как Гай тихо застонал, с тоской смотря на мою обнаженную грудь, а его веселый взгляд наполнился голодным, необузданным пламенем… такой знакомый и любимый мной взгляд, ради которого готова на все.

Гай задел кончиками пальцев мои соски, упиваясь тем, как они стали твердыми, словно бусинки. "Оргазм! Прыжок с обрыва! Хочу оргазма!" – начал напевать мой внутренний голосок.

– М-м-м-м, – промычал Гай, не отводя взгляда со своей награды.

– Пришло время перерезать ленточку? – нервно спросила я.

Внимание Гая тут же переключилось, он притянул меня к себе и усадил сверху, разместив свою плоть прямо между моих ног. "О-о-о, думаю, это положительный ответ. Оргазм, прыжок!"

Гай поцеловал меня с безумной мольбой, от которой все мое тело покрылось мурашками. Прикоснувшись головкой своего стержня к средоточию моей страсти, он ненасытно двигал языком у меня во рту, кружа им и поглаживая.

Проводя руками по моей спине к шее, Гай проник под красную материю халатика, а я могла лишь думать о нескончаемом потоке возбуждения, несущемся по моему телу.

Он провел руками по моим плечам, и начал медленно спускать по рукам халат.

Который и так едва был завязан, теперь же полетел на пол. "Боги, как же невероятно чувствовать прикосновения Гая", – думала я, пока он провел грубыми руками вниз по моей спине и обхватил попку.

Прижимая мои бедра к своим, и мне пришлось воспользоваться каждой унцией сдержанности, чтобы не кончить в ту же секунду.

Я отстранилась всего лишь на дюйм и заметила, что он одет в плотный, черный… балахон?

– Господи! – Упершись в грудь Гая, я захотела, как можно дальше отодвинуться. – Сними немедленно эту отвратительную штуку! В такой же был твой брат, когда… когда… Ты пытаешься полностью испоганить момент? – Я слезла с него и закрыла лицо руками.

– Сними его! – завопила я.

Я не могла выдержать любое упоминание о Чааме. Тварь мучил меня так, что я все оставшуюся вечность буду это вспоминать.

И какие отношения у богов к балахонам? В семидесятых была какая-то распродажа, где они ими запаслись?

– Я не знал, Эмма, прости. – Я услышала приглушенный шорох. – Все, открой глаза.

Гай сидел напротив меня, совершенно голый, откинув голову на перекрытие кабинки и сжимая кулаки по бокам.

Конечно, мне доводилось и прежде видеть его обнаженным, но не таким. Не полностью возбужденным и ждущим меня.

– Ух-ты, – только и смогла я выдавить, блуждая взглядом по его гладкой коже карамельного оттенка, отчего разгоралось желание купаться в его неприкрытой, великолепной мужественности.

Под кожей перекатывались и пульсировали в предвкушении мощные мускулы, а при каждом вдохе, расширяющем грудь, ноздри Гая раздувались. Он выглядел словно дикий лев, готовый броситься на жертву.

Мне не терпелось исследовать каждый дюйм его тела, начиная с накаченной шеи, опускаясь вниз по широким плечам.

Проследить путь по его мощным, сильным рукам, перебраться к накаченной груди, увенчанной сливового цвета сосками, которые просто умоляли самыми первыми их облизать, затем проследовать по мышцам пресса, слегка подергивающимися под кожей, исчезающей в поросли темных волос.

И последним, но не маловажным, оближу его…

Я с трудом сглотнула и склонила голову на бок, когда по-настоящему оценила размер его достоинства. Как и он сам, у него двойной размер стандартного человеческого мужчины.

– Гай? Он… Эта штука настоящая? Ты уверен, что у нас все получиться? – спросила я.

Он скрестил руки на своей гладкой, идеально точеной груди, Боги, Гай великолепен.

И коварно улыбнулся, но улыбка увяла.

– Я когда-либо подводил тебя?

Тут же испытываемое мной сомнение испарилось. Как все иронично складывалось: с чего мы начинали и чем заканчиваем, что мы делаем. Когда-то Гай был моим защитником.

Потом я выросла, и он стал мучителем, и мы спорили многие года. Что почти меня сломало. Затем я стала женщиной, причем сильной.

Но все равно не могла без него даже дышать. Он для меня все, и по его взгляду можно сказать, что он чувствует тоже самое.

И Гай прав. Он. Мне. Нужен. Не только ради секса или выживания, только с ним я чувствую себя целой.

– Никогда. Ты никогда меня не подводил, Вотан. Бог Смерти и Войны, я люблю тебя.

Он притянул меня к себе. Его налитый член прижался к моему животу. Когда Гай склонился, чтобы поцеловать меня, в голове возникла мысль.

– Погоди, – произнесла я.

Он выгнул темную бровь.

– Что, Эмма?

– Есть вопрос.

– Я ждал всю свою жизнь, мы можем поговорить позже? – спросил он.

– Куда мы летим?

– В Нью-Йорк, встретиться с твоими родителями. Уверен, ты можешь сама разобраться со всеми опасностями, но я лично хотел с ними встретиться. Пришло время увидеть лица тех, чьи голоса я так долго слышал.

"Черт, я безумно его люблю", – сказала я себе.

– А Томмазо? – спросила я.

Гай нахмурился.

– Теперь ты стараешься испортить момент. – Я ждала. – Ладно, – сдался он. – Томмазо жив-здоров и направляется в Рим.

Ох, хвала небесам.

– Вотан?

Закатив глаза, он опустил руки.

– Да, карамелька.

– Будь нежен, – попросила я.

Он улыбнулся.

– Точно не буду. Теперь ты бессмертная, а у меня воздержание длиною в семьдесят тысяч лет. Ты точно не увидишь от меня нежности первые пять или шесть раз.

Хм, это прозвучало как самое настоящее обещание.

– Хорошо, но разрезай ленточку медленно, хочу все запомнить.

***

После того, как Гай позвонил пилотам и сообщил, что если потревожат нас до приземления в Нью-Йорке это будет смертельная ошибка, вытащил несколько одеял из верхнего ящика и разложил их на кровати. Мне было все равно, хоть на гамаке лежать.

Лишь хотела ощутить все его тело, прижимающееся ко мне, прямо сейчас. Именно Гай должен был стать моим первым и единственным. Я уже долго ждала.

Он за руку подвел меня к кровати и уложил, растянувшись рядом.

Сначала не спеша поцеловал мои чувствительные шею и грудь. Но что-то было не так, не подходило под момент. Я почувствовала, как он задрожал и отстранился.

Бог или нет, он семьдесят тысяч лет не утолял мужскую потребность, что, наверное, было пыткой, а выказывать такое самообладание в стремлении сделать этот момент для меня незабываемым просто героический подвиг.

Он медленно проложил дорожку из поцелуев по моему животу, огибая пупок, направляясь к завиткам между моих ног. Провел пальцами по внутренней стороне моего бедра, добравшись до складок, закрывающих вход в мое тело.

Он скользнул внутрь моего лона языком и мгновенно меня омыло волной наслаждения.

Гай не вздрогнул, когда я запустила руки в его густые мягкие волосы и вонзила коготки в его голову.

– Эмма, ты такая сладкая, – прошептал он, погружая язык в мое лоно.

Я ахнула, а Гай проник пальцем в мое естество, посылая вторую волну экстаза.

И в этот момент я поняла, его сдержанные прикосновение – жертва. Он сдерживался, хоть и ждал так долго… ждал меня.

Я хотела дать ему все, что нужно, было слишком долгое ожидание, а впереди еще будут годы для неторопливого секса.

– Я хочу тебя, сейчас же.

Он поднял голову и сверкнул фирменной, дьявольской улыбкой.

– Ладно, но разрезать ленточку будем медленно. Хочу запомнить свой первый раз, – сказал он.

– Я так и знала! Ты…

Я собиралась сказать "девственник" и начать верещать, но Гай меня перебил.

– Я ждал тебя. – Он навис надо мной, смотря прямо в глаза. И уперся головкой своего огромного ствола в мой гладкий горячий вход. – Я люблю тебя, Эмма. Ты мой свет.

Он должно быть знал насколько выносливое мое новое тело, так как толкнулся в меня и погрузился полностью.

Я не почувствовала боли, лишь восхитительный трепет наслаждения.

Удерживая вес на своих руках, Гай задрал голову и издал такой первобытный и пронзительный стон, сотрясая меня до глубины души.

Небеса прогрохотали в ответ и самолет опустился ниже. Но мне было плевать, я потерялась в безумном скачке энергии, пульсирующей между нами.

Мое сердце буквально остановилось, а затем забилось в бешеном ритме.

Я почувствовала, как по венам несется свет и увидела каждый момент жизни Гая. Вечность борьбы, насилия и страха за мир.

Увидела все его глазами. Каждую битву, смерть и каждый момент его жизни. Тьму.

А затем увидела нечто удивительное, чего никак не ожидала. Каждое мгновение нашей жизни его глазами. Свет.

Услышала все слова, что мы сказали друг другу, смех. Он столько лет слушал мир через меня, дорожа каждым моментом.

Я почувствовала, как его сердце быстро забилось, когда он вытащил меня из темного Сенота и впервые увидел, когда прижался к моим губам своими. Мой разум вибрировал от страсти, отчаянного желания и неприкрытых эмоций, которые он испытывал ко мне.

Я переживала его радость, когда он нес мое бездыханное тело к порталу, понимая, что подарит мне бессмертие, что я буду его навеки.

Мое сознание билось и ныло от его любви ко мне, и теперь я знала о нем всё, видела каждый уголок его сознания. Наконец-то, между нами не осталось секретов.

Я моргнула и почувствовала, как сознание вернулось в мое тело, как нарастало удовольствие от толчков Гая.

С каждым движением он стонал, а я ощущала приближение эйфорического оргазма. И с каждым последующим, я впивалась в Гая ногтями и умоляла о большем.

Он оплатил все долги, вновь и вновь заполняя меня, запустив мое тело по нескончаемой спирали оргазмов.

Гай продолжал двигаться, мышцы его рук, груди, плеч и шеи перекатывались под бронзовой кожей. И он не отводил от меня пламенного взгляда своих бирюзовых глаз.

И когда я уже подумала, что больше не выдержу, что упаду в обморок из-за нескончаемого удовольствия, Гай кончил. Самолет трясло, пока он бился в конвульсиях оргазма, до тех пор, пока не свалился на меня.

Мы лежали, тяжело дыша, он все еще был во мне, и мы прижимались блестящими от пота телами.

Даже если бы я была в состоянии двигаться, не стала бы. Находясь так близко к Гаю, я чувствовала себя целой, умиротворенной и наполненной любовью.

Мой новый рай.

– Вау. Спасибо. И благодарю за новое, такое выносливое тело, – сказала я, наконец переведя дыхание. – Это… было… этого действительно стоило ждать.

– Да, – ответил он, выдохнув. – Хвала Богам, что у нас впереди целая вечность вместе, потому что мне всегда будет мало.

Мне тоже. То есть… Есть мужчины от которых подгибаются пальцы ног, а Гай заставил сотрястись небеса.

– Эмма, я знаю, что все произошло так быстро, но ты такая потрясающая и восхитительная, что я не смог сдержаться. Обещаю, во время следующего раунда не стану торопиться, – произнес Гай.

Святое Гуакамоле. Он всерьез считал, что обделил меня?

– Ты шутишь? Это были лучшие десять минут в моей жизни.

Даже вес его огромного тела меня… не волновал, опять же благодаря новому телу. Гай перекатился на бок и притянул меня в свои крепкие объятья.

– Десять минут? – спросил он.

Я посмотрела на его покрытый потом лоб. Боги, он такой красивый, особенно благодаря сиянию после секса.

Внезапно по внутренней связи пилот объявил о посадке в аэропорту Кеннеди.

– Ты хотела сказать пять часов? – произнес Гай с самодовольной, мужской ухмылкой.

– Пять часов?!

Он злорадно кивнул.

– Надеюсь, что ты абсолютно уверен в моей бессмертности. Потому как если это твоя версия "по-быстрому", боюсь мое сердце не выдержит расширенной версии.

Он улыбнулся и несколько секунд помолчал, но потом разрушил момент словами:

– После свадьбы, ты бы стала носить все девять месяцев кольцо? Я не вполне уверен, что оно сработает после твоего изменения, но мне нравится идея стать отцом.

Я подняла левую руку и посмотрела на два кольца.

На безымянном пальце красовалось с агрессивно-огромным бриллиантом, а на мизинце серебряное с нефритом.

Я в ужасе ахнула.

– Зачем оно мне?

– Несмотря на кровь Пиел и бессмертие, твое тело всегда будет связано с материальным миром, Эмма, потому что твой свет переплетен с осязаемым существом. Мое же нет и я все еще опасаюсь, что наши тела без нефрита несовместимы.

Я почти была готова снять кольцо с нефритом и швырнуть в него, но потом мой разум за кое-что зацепился.

– Погоди, ДЕТИ? Стой! Свадьба?

 

Глава 42

Три недели спустя. Бароло. Италия .

– Эмма, не думаю, что такая рубашка идет с галстуком, – крикнул Томмазо из гостиной, пока я раскладывала на серебряном подносе двойное печенье с пралине, обсыпанное шоколадной крошкой.

Гай настоял, чтобы его вкуснейшая выпечка подавалась, как закуска, а не десерт.

– Томми, какой мужчина в здравом рассудке посчитает, что розовый не сочетается с черным? – я прикрыла рот, сдерживая смех.

Бросив на меня неодобрительный взгляд, Гай достал вторую порцию печенья из духовки.

– Ладно, – прошептала я Гаю, – да, розовый – пошловат. Но моим девочкам нравится городской стиль. – Анна, Ник и Джесс приедут с моими родителями, стремясь познакомиться с моим мужчиной и его братом Томми.

Я заставила Гая поклясться, что он даст девчонкам шанс, он никак не мог взять в толк, что сейчас нормально для женщины встречаться с мужчиной, прежде чем остепениться.

Я полагала, что он все еще немного старомоден. В конце концов, он ждал семь тысяч лет, чтобы "перерезать ленточку".

– Эмма, прекрати опекать Томмазо, – прорычал Гай. – Он взрослый мужчина и может сам о себе позаботиться.

– Хочешь поспорить? – Жизнь Томмазо сейчас зависела от меня.

После крышесносного секса на высоте в тридцать тысяч футов, мы прилетели в Нью-Йорк, я думала, что смогу начать складывать свою… нашу жизнь по кусочкам.

Жизнь, которая определенно точно включала бы в себя долгий, уединённый отдых на только что отремонтированной вилле Гая в Италии.

Не тут-то было.

После безумно эмоциональной встречи с родителями, во время которой я поведала о том, как меня похитили наркодиллеры, удерживали несколько дней, о том, как меня спасла международная, секретная группа солдат, которая выслеживала наркодиллеров месяцами, я представила родителям любовь всей своей жизни: Гая – одного из тех самых солдат.

Он так подходил на эту роль.

Мама чуть не упала в обморок, увидев его, а папа потерял дар речи. Никто даже не заметил, что мои глаза стали чуть-чуть другого оттенка, к тому же я надела линзы, скрывая бирюзу, потому что они не могли отвести взгляда от Гая.

На самом деле, как и я. Каким-то образом, он стал еще более убийственно красив. Полагаю, любовь красит даже Бога Смерти и Войны.

Но радость воссоединения семьи была недолгой.

– Эмма, нам нужно вернуться в Рим, – объявил Гай, когда я разбиралась в шкафах, решая, что в первую очередь отослать в Италию.

– Но мы ведь только что прилетели! – заныла я.

– Знаю, любовь моя, но только что звонил Габран. Завтра в Консилиуме Учбенов рассматривается дело Томмазо. Мне сказали, что они проголосуют против и его приговорят к смертной казни… отрубят голову.

– Что? Они этого не сделают! – сказала я.

– Карамелька, – начал пояснять Гай. – Позиция невиновности Томмазо не имеет под собой оснований. Совет правит согласно нашим законам, а законы требуют доказательств. Нет никакого железобетонного аргумента, что он предал нас из-за нефрита.

– Но ведь это так. Они должны увидеть разницу, – спорила я.

Гай поцеловал меня в лоб и крепко обнял.

– Кто-то должен поддержать Томмазо и подать апелляцию с просьбой дать еще время для поиска доказательств. Я не имею права вмешиваться, иначе это рассудят, как злоупотребление властью. Ты должна поручиться за него.

Так что ничего не поделаешь. Мы с Гаем отправились в Рим. Я выступила в защиту Томмазо и взяла его на поруки на тридцать дней, пока доктор Лугас со своей командой следят за поведением Томмазо и проводят анализы его крови.

Если они найдут доказательства, то отпустят Томмазо под мое наблюдение на год – своего рода УДО Учбенов – а после он будет полностью свободен.

Мне разбило сердце, что Консилиум внес Томмазо в черный список и, что он никогда больше не будет Учбеном. Казалось, никто не обвинял его, но и не доверял.

Последствия длительного влияния нефрита неизвестны, но для них… предал раз, предатель навек.

Что на счет меня и Томмазо, ну, что я могу сказать?

Для нас обоих было тяжело видеть друг друга впервые после сражения. Я все еще видела мужчину, который был мне не безразличен, но и того, кто потом пытался убить меня.

Хотя он не помнил, что натворил под действием нефрита, ясно расслышал каждую кровавую деталь в ходе судебного слушания. И не мог смотреть на меня без боли.

Я заверила Томмазо, что пережила это, но видела в его глазах мучения, ведь он навредил стольким людям. Во второй раз в жизни он потерял всё, что так любил.

Я прослежу, чтобы он нашел свое счастье, даже если это последнее, что я сделаю. И нужно верить, что смогу помочь склеить его жизнь.

Вот почему я попросила Гая публично признать Томмазо своим братом – уловка богов, о которой я узнала от Ксавьера. Гай дулся на меня два дня, но в качестве жеста доверия, согласился.

Томмазо тоже не был доволен моим планом. Видимо, Гай был очень властным братом.

И одним малюсеньким утешением во всем этом кошмаре, хотя Томмазо было плевать, он стал еще сексуальнее с бирюзовыми, как мои, глазами.

Да, он не Бог Смерти и Войны, но никто не идеален.

Так что сегодня Ник, Анна, Джесс и родители приезжают не только, чтобы познакомиться с моим "мужчиной", который вскоре станет мужем, но и с шуриным Томми.

Кто знает, может ему кто-нибудь понравится. В любом случае, он повеселится. Они действительно умели веселиться.

Когда я закончила расставлять подносы в кухне, Гай скользнул ко мне за спину и обнял за талию.

У меня подогнулись колени, и в пятидесятый раз за день я сопротивлялась желанию сорвать с нас одежду, уложить Гая на пол и… ну, знаете, заставить небеса сотрясаться.

К сожалению, у нас гости, и учитывая насколько Гай громкий, мы вынуждены были вести себя прилично.

– Не могу дождаться, когда вновь окажемся одни, – произнесла я.

– Я уже договорился с Симил, чтобы она понаблюдала за Томмазо, когда твоя семья уедет.

– Куда направимся?

– У меня есть еще одна вилла в Греции.

Греция? Сколько еще у Гая тайных убежищ? Позже нужно будет проанализировать его воспоминания.

А воспоминаний много, и я решила, что на самом деле не хочу копошиться в этом. Я знала его сердце, и этого достаточно.

– Даже мои братья и сестры не побеспокоят нас там, – добавил он. – Не то, чтобы у них было на это время.

Боги – кстати, не кровные родственники, иначе Гай был бы моим пра-пра-дядей, мерзость какая – были заняты поисками трех нефритовых бомб, Пиелей и оставшимися Мааскабами.

Лично у меня, став бессмертной, руки чесались сразиться со Скабами. Но Гай, как всегда, был прав. Мы заслужили немного времени побыть вдвоем, урвать кусочек своего счастья, прежде чем ринемся спасать мир.

Эта работа никуда не денется, отметил как-то Гай.

Прозвенел дверной звонок, и мое сердце затрепетало от радости. Я быстро обернулась к Гаю.

– Они здесь! – И, радостно хлопнув в ладоши, я побежала через гостиную к двери.

Как только я распахнула большую витражную дверь, до меня донеслось, произнесенное в унисон Гаем и Томмазо:

– Нет!

Поздно.

Передо мной стояла пожилая женщина с горящими красными глазами, окруженная океаном Скабов.

Выше талии она была нагая, а густые, черные дреды прикрывали грудь. И запах стоял отвратительный.

Я смотрела ей в глаза, поднимая руки, готовая разорвать ее на две половинки, но что-то до жути знакомое было в этой женщине.

– Пресвятая дева Гваделупа, бабушка? Это ты?