Когда Эмма оказалась в воде, Гай сгруппировался, был наготове, как скаковая лошадь, ждущая у ворот. Ожидание стало почти невыносимым.

Столько лет он страдал в этой холодной, водной тюрьме, отрезанный от мира, томимый по физическому комфорту – скучая по воздуху и теплу – находящемуся за пределами его досягаемости.

Хуже всего, что истома глубоко ранила его, ослабила. Когда-то у него не было проблем с неуверенностью в себе, которой зачастую страдали люди. Сейчас, он был ею переполнен.

Желание убить врага, в наказание за то, что причинили боль Габриэлле. Жажда собственными глазами увидеть Эмму и прикоснуться к ней. Вероятно, даже извиниться за причиненную им боль.

Потребность ощутить фибры мира, ворочавшиеся в его душе. Черт возьми, он даже истосковался по потребности в еде. Рот наполнился слюной от одной лишь мысли о восхитительных человеческих сладостях, которые готовил на кухне своего дома в Италии.

"Слаб. Слабый. Ты слаб", – подумал он, надеясь, что время излечит и вновь превратит его в бессердечного, самовлюбленного бога.

Но он сомневался в этом. Серьезно сомневался. Делить жизнь с человеческой женщиной на протяжении двадцати двух лет решительно и навсегда изменило его. Судьба, даже богам, всегда с таким удовольствием преподавала урок по смирению. Например, как сейчас.

Минута прошла без инцидентов. Эмма уже должна была сказать фразу. Что-то пошло не так. Портал по-прежнему закрыт.

Но почему? В жилах Эммы достаточно их крови. Ну, по крайней мере, Гай так думал. Может, он ошибался? Но ведь он никогда не ошибался.

У него в запасе было семь постылых десятилетий обдумать все возможные объяснения, как этот чёртов Сенот функционировал, и лишь одно имело смысл: Мааскабы воспользовались темной энергией, чтобы изменить химический состав воды и тем самым изменив заряд энергии, необходимый для завершения заключительного этапа трансформации в осязаемое тело.

Неспособный принять твердую оболочку, Гай не мог войти в материальный мир, и при этом не мог создать звуковые волны, чтобы открыть другой портал. И пока у людей не было необходимых физических составляющих, чтобы открыть портал, Эмме хватало сияния богов для этого и, при этом, самой не оказаться в ловушке.

В конце концов, она не была привязана к Сеноту, чтобы создать себе тело. Проклятье! Он был так уверен в том, что это сработает. Вероятно, под толщей воды его мозг сгнил.

Гай кричал и отчаянно бился под водой, но не смог заставить Эмму услышать себя. Его рука прошла сквозь ее ногу, будто он призрак. Они оба в воде, но в разных измерениях.

Эмма умерла бы в этом жутком месте, а Гай беспомощно бы наблюдал за ее смертью, память навечно отпечатала бы это в его сущности. Гай потерял бы единственное существо во всем мире, с которым по-настоящему ощущал себя связанным.

– Эмма! Эмма! – кричал он, молотя кулаками по воде. Он знал, что усилия тщетны, но не мог прекратить пытаться.

– Эмма, если слышишь, прости, дорогая. Я никогда не предполагал, что такое может случиться. – Он подплыл к ней с боку, надеясь, что каким-то чудом все измениться, что она его почувствует. Бесполезно.

Он напряженно наблюдал, как Эмма сняла обувь и кинула ее в кошку, которую Гай вызвал, чтобы заставить Эмму прыгнуть в воду.

Кошка – прекрасная самка ягуара – все эти годы была единственным его компаньоном. Птицы, туканы, в особенности обезьяны очень часто приходили к нему, но они в основном были заинтересованы смотреть на него, как на зверя в зоопарке.

Но кошка, которая, как и остальные животные, могла слышать его слова, любила поговорить о философии и искусстве охоты. Довольно занятная киска. К счастью, она согласилась принять участие в плане Гая и не съесть Эмму.

Вотан знал, что есть весомый шанс вывести нервную систему Эммы из равновесия и необходимость в уговорах сделать решающий шаг отпала бы. В этом он оказался прав, а вот в остальном нет, и Гай ненавидел себя за это.

Он закрыл глаза, чтобы отослать животное прочь, но прежде чем успел дать инструкцию, Эмма кинула что-то в ягуара, и кошка взвизгнула.

Внезапно, вода со скоростью торнадо начала вращаться, вытягивая Гая наружу. С каждой унцией злости и разочарования, хранившиеся в его человеческом теле, он молотил по воде руками и ногами.

Вырвавшись на свободу из плена воды, с его губ сорвался ликующий крик. Годы без возможности вдохнуть воздух подошли к завершению. Его грудь напряглась. Легкие расширились. Кожу покалывало от жизненной силы.

Он посмотрел в небо и наслаждался теперь не приглушенным цветом листвы деревьев. Зеленая. Такая сочная, восхитительная, ярко-зеленая!

– Ты сделала это! – Он лихорадочно вертелся, барахтаясь в воде. – Эмма? Проклятье, женщина. Где ты, черт возьми? – Естественно, она еще не покинула Сенот. Стены слишком скользкие. Но и на поверхности воды ее больше не было. Где она могла быть?

Тогда его поразила догадка. Посмотрев в темную воду, он съежился.

– Сукин сын!

Несмотря на семьдесят лет постоянной боли от заключения под водой, Гай вдохнул полные легкие воздуха и нырнул в водную пучину. Он растопырил и скрючил пальцы, рассекая ими темноту.

Свет быстро исчез, пока он погружался вдоль каменистой стены Сенота. Волосы. Гай нащупал что-то волокнистое и материальное.

Он обхватил запутанную массу и поднимал, пока не смог обхватить Эмму за талию. Гай пробивал себе путь через воду, яростно отталкиваясь ногами, стремясь к труднодоступному свету. Когда его голова оказалась над поверхностью воды во второй раз, Гай впервые посмотрел на Эмму.

Его сердце почти остановилось. Именно так он ее себе и представлял. Каждую ресничку, веснушку, даже небольшой уклон в изгибе ее уха. Она… богиня. Позже найдется время, чтобы рассмотреть ее, выругался Гай на себя.

Обхватив её за запястье, Гай сильно оттолкнулся и ухватился пальцами за край бассейна. Она была словно тряпичная кукла, совершенно неживая. Он аккуратно перекинул ее через край и уложил в грязь

Хотя ее лицо было холодным и синеватого оттенка, оно оставалось изящным. Гай прижался губами к ее – стараясь не думать об убийстве тех мужчин, которые могли любоваться ими, а он нет – затем вдохнул воздух, потом еще раз. В ее теле еще пульсировала жизнь, но быстро угасала.

– Эмма не уходи. Останься! – скомандовал он, поднимая ее веки пальцами. – Ты не можешь уйти. Слышишь меня, женщина!

Гай вновь вдохнул в нее воздух, затем перевернул Эмму на бок. Руками, словно тисками, он сдавил ее грудь, выталкивая воду из легких, и вновь принялся за искусственное дыхание. Эмма закашлялась и распахнула глаза. Темно-зеленые и такие прекрасные.

Она смотрела прямо ему в глаза, и внутри Гая что-то пробудилось, замерло, остановилось и вновь ожило. Одновременно он разозлился на то, что был лишен возможности видеть ее за все время своего существования и был благодарен, что Эмма, наконец, в его объятьях.

Все это было так неправильно и одновременно правильно. Это плохо.

Неужели Эмма и есть та женщина из видения Симил? Потому что безусловно была той, и Гай мог легко увидеть, как такая красивая, умная, решительная женщина могла бы "кастрировать", как выразилась Симил, его. Проклятые боги

Да, да, добавьте к этому тоску и унижение. "Теперь я точно не смогу ее отпустить, – подумал Гай. – Тогда она по-настоящему меня возненавидит".

К лицу Эммы прилипли влажные медные локоны. Он убрал их и прижал ее хрупкое тело к себе. Она спокойно улыбнулась и от понимания, что они сделали это – Эмма жива, а он свободен, самая упоительная волна радости накрыла Гая.

– Я вернулся, – прорычал он в небо. – И разверзну ад, чтобы отплатить тем, кто не пришел ко мне на помощь. Слышите меня? Мало не покажется!