– Вотан, весьма наслышан о тебе. Рад! Очень рад.

Статный мужчина в возрасте с седеющей бородой энергично потряс Гаю руку, а затем практически затащил его внутрь своего коттеджа в стиле итальянской деревни.

Гай слышал множество историй об эксцентричном католическом священнике, но никто не упоминал о его бьющей через край жизнерадостности.

– Очень любезно с вашей стороны уделить мне время, отец Ксавьер. О вашей работе ходят легенды.

– Пожалуйста, зови меня Ксавьер. Я больше не служу в церкви. – Он показал на свою шею без воротничка и засмеялся. На нем был обычный синий костюм и тапочки.

До того, как перейти на работу к Учбенам, отец Ксавьер тридцать лет трудился в архиве Ватикана. Известнейший ученый, теперь он жил в коттедже на охраняемой территории и заведовал Отделом исторических исследований Учбенов.

Учбены разыскали его, потому что он был экспертом по культуре Месопотамии, греческой мифологии и занимался изучением трудов Бернардино де Саагуна, францисканского монаха-миссионера, путешествовавшего вместе с первыми испанскими конкистадорами и записывавшего фольклор ацтеков и майа.

– Как пожелаешь, Ксавьер, спасибо, что нашел для меня время так поздно вечером.

– Да в любое время. Не могу выразить, как я счастлив встретить тебя в живую, – воскликнул Ксавьер, лихорадочно оглядывая Гая с головы до ног, словно он редкая реликвия.

Гая это нисколько не задевало. Он привык, что с ним обращались, как с, ну, богом. Кроме Эммы.

Она считала его не лучше старой половой тряпки. Все верно, старой, потому что новым половым тряпкам, по крайней мере, оказывают честь и кладут перед входной дверью, а старые бросают наружу собирать грязь и мусор со двора.

Ну на самом деле, что она о себе возомнила? Играет с ним подобным образом.

Сначала бросается в объятия презренного человека, Томмазо. Потом трется своим соблазнительным маленьким телом об Гая. И дело тут вовсе не в его мощных феромонах. Гай подавлял их вблизи Эммы.

Это все, на что он был способен. Все-таки, сдерживать свои чувства рядом с ней было трудной задачей. Неужели она и вправду думала, что сможет манипулировать им и добиться у него разрешения позвонить родителям?

Эмма, наверное, чувствует через их связь, что Гая влечет к ней, и рассчитывает его этим контролировать. Но ха-ха, а какое мастерское представление!

Он почти поверил! Но не поэтому же ты ушел? А потому что, не можешь быть с ней и знаешь об этом. И что на счет сенота? Ты ощутил ее желание еще там. Тебе не показалось.

Сомнение с тяжелым глухим звуком пнуло Гая изнутри. Она не могла… это не… нет. Невозможно. Она сотни раз твердила ему, как его ненавидит и хочет от него избавиться.

Она отвергла его защиту и даже сейчас, кажется, желает лишь одного, вернуться домой и попытаться самой справиться с Мааскаб.

И все же несмотря на горькие слова, которые Эмма повторяла годами, Гай не мог выкинуть из головы мысль, что, возможно, страсть Эммы была настоящей.

Гай тяжело сглотнул.

Если это так, то его уход, должно быть, разъярил ее пуще прежнего.

Да она, наверное, в бешенстве.

Ему нужно узнать, притворялась ли она? Почему с женщинами так трудно? Прекрати ныть, будь мужчиной! Ты воин. Бог. Тебя прислали на эту Землю, чтобы бороться и защищать. А не болтаться вокруг, как томящийся от любви человек. Гай вздохнул.

– О, манеры. Какие у меня ужасные манеры. Пожалуйста, садись, Вотан или мистер Сантьяго? Чем ты сейчас занят?

– Можешь звать меня Гаем.

Ксавьер приподнял одну бровь.

– Гай Сантьяго. Странный выбор для существа такого статуса, но современно… а мне нравится.

Гай пожал плечами:

– Так меня зовет Эмма. Я уже привык.

Ксавьер вежливо кивнул.

– Могу ли я предложить чаю? Кофе? О, знаю. Превосходное кьянти.

Ксавьер смахнул огромную стопку журналов с маленького обеденного стола.

На обложке каждого журнала была женщина по имени Тайра.

– Вино было бы прекрасно, благодарю. – Гай сел за стол, с трудом поместившись на крошечном стуле из вишневого дерева. – Послушай, Ксавьер, мне нет нужды говорить, насколько деликатно то, о чем я собираюсь рассказать.

– Нет. Вовсе нет. Я не вправе верить, что ваш вид выше Создателя, но я все же уважаю ваше место… и силу… поэтому не стоит об этом беспокоиться.

Ксавьер взял невысокую, расширяющуюся к низу бутылку вина с буфета и наполнил два бокала.

– Извини? – переспросил Гай.

– Ведь я католический священник или был им и не просто снял с себя сан, чтобы служить Учбенам. В сущности я верю в то, что каждому отведена своя роль. И ты еще одно любимое создание Бога. Только другие божьи создания в этом мире о тебе не знают. Да это и не важно. Главное, мы все верим… веруем в Его план.

– Полагаю, и ты тоже? – поинтересовался Гай.

– Да. Конечно же. Ничего не случается просто так. Всему есть причина.

Интересный человек. Гай не был силен в философских рассуждениях на тему Создателя и Его планов. Не то, чтобы он за десять тысяч лет много думал об этом.

Но он все-таки пришел к выводу, что также, как и другие создания, никогда на самом деле не знал правды. А делиться своими умозаключениями считал бессмысленным, поскольку это не меняло ни его жизнь, ни его намерения.

Да вообрази Гай себя пасхальным кроликом, от этого он не станет мягким и пушистым!

– Итак, чем я могу тебе помочь? – спросил Ксавьер. – Слышал последний утренний отчет.

У Учбенов была превосходная система связи. Настолько эффективна, что они гордо называли свою сеть "Улей".

Достаточно одного сообщения одному Учбену, как все остальные тут же будут проинформированы. Данная система была одним из их ключевых преимуществ.

Гай сделал маленький глоток вина и покатал на языке рубиновую жидкость. Боги, как же он соскучился по вкусу вина.

– Тогда ты уже знаешь о сосудах, которые я обнаружил на корабле, и о закрытых порталах?

– Да, занятно. Не правда ли? Мааскаб определенно усовершенствовали свои способности. И так как ты отсутствовал слишком долго, думаю, тебе остается лишь предполагать, какого прогресса они достигли. Если бы мы только выяснили раньше…

– Да, – ответил Гай. – Но вряд ли это помогло бы. Мои каналы связи были слегка ограниченны, пока я был в отпуске.

– Ха! – фыркнул Ксавьер. – Надо же. Отпуск. Забавно.

– Согласен. Перед тем, как мы попытаемся освободить других богов, хочу попросить тебя выполнить для меня небольшую работу – узнать, как Мааскаб запечатали порталы.

– Мы уже работаем над этим, – произнес Ксавьер. – Несколько моих людей тщательно проверяют базы данных. – Нагнулся вперед. – Я даже позвонил друзьям в Ватикан, – прошептал он.

– Благодарю. Хотелось бы знать все, даже самые незначительные детали.

– Мы все досконально изучим, как всегда; однако, нам нужно больше одного дня.

– Сколько? Я не могу допустить, чтобы мои братья и сестры продолжали мучиться. Особенно сейчас. Мааскаб, наверняка, узнали о моем освобождении и о том, что я раскрыл их план. Они, наверное, уже ждут, когда мы вернемся в Мексику.

– Еще больше причин, почему тебе нужно разобраться в том, во что ввязываешься, дружище. Обещаю, мы сделаем все возможное и побыстрее. Ну скажу вам, нечто подобное я готов изучать всю оставшуюся жизнь! Настоящая живая шкатулка Пандоры.

– Пандора? – Гай помнил истории о древнегреческих богах; в конце концов многие из них он сам и придумал. Это было как раз во времена древних греков, когда богам понадобился более строгий контроль за тем, как они вмешивались в человеческий мир.

Если не быть осторожными, люди могли решить вверить свои судьбы в руки богов, а это никогда не входило в их намерения. Боги влияли на события, склоняли чашу весов в нужную сторону, даже совершали маленькие чудеса. Но в конечном итоге, люди сами управляли судьбой своего мира.

Четырнадцать богов вряд ли сумели бы контролировать биллионы людей, как крошечных роботов. Поэтому они практиковали политику точечных вмешательств, встревая только тогда, когда события шли по неправильному пути.

Как любые добросовестные родители, боги должны были подтолкнуть человечество к саморазвитию и самосовершенствованию, но не под принуждением, которое могло только стать причиной создания расы зависимых безмозглых людей. Это стало бы ошибкой, не говоря о беспокойстве и бесполезности.

– Ну да, – объяснил Ксавьер. – Я имею в виду, содержимое не отражает суть, в твоем сосуде только один ингредиент. Но знал ли ты, что шкатулка Пандоры на самом деле сосуд и…

Гай перебил его:

– Это что-то совсем другое, чем чума, голод или старое доброе зло. То, что было внутри, мгновенно испепелило мое тело полностью, как только я сунул туда руку. Конечно, я вернулся в Сенот, где меня ждала приятная ловушка – созданная из той же темной энергии. Тот же запах, за неимением подходящего слова, и столь же могущественная.

Только бог мог научить этому Мааскаб.

– Хммм… – кивнул Ксавьер. – Сосуд что-нибудь делал, когда ты снял с него крышку?

– Нет. Ничего не происходило, пока я не засунул внутрь руку.

Гай вдруг почувствовал себя глупо, признавшись, в том, что любопытство взяло над ним вверх. Его самоуверенность иногда была и благословением, и проклятьем. Впрочем, обычно, это было благословением.

– И сколько сосудов, ты говоришь, там было? – спросил бывший священник.

– Пиццаро показал мне карту, которую дала ему Симил. К тому времени, по крайней мере, две дюжины сосудов находились по всей Латинской Америке и Европе. Как будто кто-то целенаправленно делал так, что собрать их все было трудно. Неизвестно, для чего они были нужны Симил, то ли потому, что она приложила к этому руку и заметала следы, то ли по другим причинам. Об этом можно только догадываться.

– А почему она не послала за ними Учбенов? – поинтересовался Ксавьер.

Тем же вопросом задавался и Гай, единственный вывод – Симил не хотела, чтобы другие боги проведали о сосудах.

– Когда мы освободим остальных богов, то захватим ее и все выясним. – Холодно заявил Гай.

К тому же, есть еще один бог, гуляющий на свободе. Эмма насчитала одиннадцать голосов из четырнадцати.

Гай и Симил явно свободны. Так кто не был пленен? Тот бог, который работает с Мааскаб? Скоро они узнают.

Гай встал из-за стола, чуть не стукнувшись головой об люстру.

– Завтра жду доклад.

– Всенепременно. – Ксавьер последовал за ним к двери. – Да, а что с девушкой?

Гай небрежно повернулся.

– А что с Эммой?

– Я спрашиваю чисто из научного интереса – поскольку ее вид относительно новый – как она восприняла новости о том, что она полубогиня?

Гай пожал плечами.

– Сложно сказать. Ей пришлось испытать слишком много потрясений за неделю. Кто знает, как она на самом деле будет себя чувствовать, когда уляжется пыль.

– И какие же у тебя планы по поводу нее?

Оставить ее себе. Возможно, навсегда. А также найти способ уложить ее в кровать. Да, мне это определенно нравится.

– Она поедет домой. Мы, наверное, можем даже стереть ей память, хотя я не уверен, что это выполнимо. Она всю жизнь провела со мной.

– Стереть ей память? – Ксавьер поскреб седую бороду. – Да уж. Как неудачно. Я надеялся исследовать ее.

– Ну, мы примем окончательное решение, когда вернемся из Мексики.

– Да, да, конечно, – ответил Ксавьер. – В таком случае, могу ли я встретиться с ней, пока она еще здесь? Побеседовать с ней?

Гай кивнул.

– Если она не будет против.

– Хорошо, значит, решено. Увидимся завтра. Ты поведешь девушку обедать?

– Да, собираюсь. Ей необходимо немного развеяться, – промолвил Гай.

– Прекрасно. Тогда я приглашаю сам себя.

Гай кивнул и подошел к двери, помедлил.

– Ксавьер, и последнее, – произнес он, смотря на дверь. – Я хотел бы узнать, как она была создана.

– Прости? Создана?

Гай глубоко вдохнул.

– Да. Как мой брат, кем бы он ни был, смог зачать ребенка. Точнее говоря, спать с человеком.

Ксавьер покраснел и прочистил горло.

– Гм… я дам тебе знать, что мы откопаем.

– Естественно, это не подлежит огласке, и вся информация должна поступать прямо ко мне.

– Как и положено, – кивнул Ксавьер и закрыл дверь.