Мэгги стояла на причале, обуреваемая двумя эмоциями: яростью и старым другом, страхом. Яростью, потому что её поймал сумасшедший мужчина, а страхом, потому что так и не нашла отца. Собакин сын! Ну не может такого быть. На похоронах матери она пообещала тому, кто бы там не слушал, что позаботится о нём. Лишь это она поклялась сделать, единственное обязательство. Да, в прошлом, она часто нарушала обещания. Например, данные мужчинам, с которыми встречалась — серьёзно рассмотреть их предложения; данные себе — перестать бояться обязательств; но, в основном те, что давала матери — стараться сделать из своей жизни что-то путное. Дело не в том, что Мэгги никогда не беспокоилась о себе, или что не отвечала за себя, просто не понимала надобности.

— Жизнь драгоценна и мимолетна, Маргарет, — говаривала её мать. — Найди свою страсть, ту, для чего ты была рождена. В ней ты найдёшь счастье и принесёшь радость другим.

Мэгги просто не верила, что обладала чем-то особенным, что могла бы отдать, поэтому просто прожигала время. Но сидя на похоронах и вглядываясь в море лиц, которые обожали её мать, Мэгги, наконец, поняла, почему попытка так важна. Её сердце не было таким открытым, как у её матери, для других. На самом деле, всё наоборот. Теперь же Мэгги сильно переживала, именно поэтому так отчаянно цеплялась за отца. Поэтому же Мэгги и не могла больше никого впустить в сердце. Слишком больно терять близких.

«Да, именно поэтому ты никогда не влюбишься, не отдашь себя целиком мужчине. Если посмотреть правде в глаза: ты родилась сломанной. Тогда почему ты так…»

— Ну, привет, сладкий пирожок!

А-а-а-а! Мэгги подпрыгнула, как фасоль на раскалённой сковороде. Миниатюрная, рыжеволосая женщина появилась из ниоткуда.

— Леди, вы меня до смерти напугали. — Мэгги прижала кулак к груди. — Откуда вы взялись?

Тогда она и заметила, что женщина была голой и мокрой.

«Этот день может стать более странным? Или сколько ещё голых я встречу?»

Сумасшедшая нудистка пожала плечами.

— Сладенькая, очевидно же, что я вышла из озера. Откуда ещё? Эй! А почему ты на причале с «Книгой Джунглей»? Ты должна тащиться от антропоморфных сказок! Поняла?! Сказки! Антропоморфные! — Женщина расхохоталась и указала на кучку животных, собравшихся теперь на причале: огромный ягуар, какая-то крошечная пушистая свинья, чёрно-белая обезьяна, ярко-зеленый попугай и, да, дополняющая ансамбль, трехфутовая игуана.

Каждый раз, когда Мэгги делала попытку сдвинуться или к джунглям или к озеру, животные рычали, шипели и лаяли. Или хрюкали. Ну, хрюкала в основном свинья.

Как она и думала, может ли день стать более странным? И да, антропоморфные?

— Отвечая на твой второй нелепый вопрос, — сказала рыжая, — конечно, я знаю, что голая. Серьёзно, ну кто в одежде лезет в озеро? Это, как минимум, странно. Рыбы ведь не в одежде плавают, да? Хотя, если подумать! — Они хихикнула… дважды. — Это было бы так мило. Мне нравится. Попрошу Свена, моего портного, сделать миниатюрные смокинги! О! Чешуокинги!

Женщина выжила из своего нудистского ума.

Ну, сумасшедшая она или нет, Мэгги нужна помощь, чтобы убраться с этого причала, прежде чем сексуальный, накаченный мужчина, умеющий целоваться так, что теряешь разум, вернётся. Кальсоны Мэгги могли не выдержать, и исчезнуть вместе с добродетелью и здравомыслием.

Странная женщина рассмеялась и осмотрелась.

— Эй, — прошептала она, — ты случаем не видела моего брата? Высокий такой. — Она подняла руку и встала на носочки.

В этот момент Мэгги и заметила у неё бирюзовые глаза.

«Батюшки, она его сестра?» Ну, да, теперь появился смысл.

Мэгги указала на юг по береговой линии.

— Ушёл туда.

— Замечательно! — Сбрендившая промчалась мимо Мэгги по причалу в сторону зверей, которые разошлись. Вот он шанс для Мэгги. Она сделала два шага вперёд, но женщина обернулась — Ух-ху-ху, — пропела она, указав на Мэгги пальцем. — Ты стой здесь.

— Но вы не можете бросить меня здесь.

Женщина громко расхохоталась, что больше походило на крик раненного осла.

— Ой, сладкая, ещё как могу. Потому что это твоя сцена и ты звезда шоу. Актив. Огонь. Газировка в «Джин-физ». Без тебя не будет вечеринки.

— О чём вы?

— Куколка, нет времени объяснять, но, поверь, у нас с тобой будет ещё куча времени, чтобы наверстать упущенное.

— Что? — спросила Мэгги.

— Увидишь. И не забудь, когда придёт время, обязательно иди следом за Чаамом. Он — твоя секретная приправа.

— Приправа?

— Ты знаешь. «Бом» в твоей бомбе, рам и дин в твоих рама-лама-динь-дон.

«Сбрендившая» не отражает и толики того, что представляет собой эта женщина.

— Пока-пока! — Махнув рукой, женщина побежала по берегу. — И не забудь, — закричала она на бегу, — человечество поблагодарит тебя позже!

Законченная психопатка. Вот она кто.

Три часа спустя

У Чаама быстрее забилось сердце, стоило приблизиться к озеру, где он оставил Мэгги. «Сеансы мужской терапии» прошли довольно хорошо, за исключением сверчка, который утверждал, что божьи коровки — «высший сорт», какой-то странный синоним «сексуальные». Но стоило призвать «тяжёлую артиллерию» — нерушимую команду, несущую в себе мужское подсознание — и в Сверчковилле всё спокойно. Затем Чаам отправился на небольшой рынок, где прикупил всё необходимое для особого вечера, включая бутылку испанского вина и гамак размером с парус. Местная швея даже сшила ему новую льняную рубашку. Ах, хорошо быть Богом мужского начала. Женщины в очередь выстраиваются, чтобы ублажить ему.

Но не Мэгги. Нет. Она другая.

И ему это нравилось.

Когда последние лучи солнца догорали на горизонте, Чаам завернул за последний небольшой полуостров, стоящий между ним и его Мэгги. И сердце пропустило удар.

Мэгги сидела на краю причала, опустив изящные ноги в воду и распустив длинные каштановые волосы. Так она походила на мистическую греческую сирену. Пышное и сладострастное тело воплотило в себе все женские черты, которые он обожал.

Вот чёрт. Он посмотрел вниз и увидел, как его штаны натянул возбудившийся член. Он был вынужден ещё раз искупаться в озере, чтобы остыть, как уже трижды за день делал, ожидая, когда Мэгги очнётся.

«А может, мне нужно увидеть… это». Чаам насторожился.

Мэгги нахмурилась на гигантского ягуара, сидящего в нескольких ярдах от неё. Кошка смотрела на Мэгги, как на зажаренного ягнёнка. Полдюжины других животных присоединились к нему.

Чаам направился к причалу.　

— Я сказа присматривать за ней, а не устраивать вечеринку.

Кот тихо зашипел, а затем зашумели и остальные животные.

Чаам скрестил руки и посмотрел на поросенка.

— Ты понимаешь, что даже не должен находиться на этом континенте?

Хрюк.

— Проваливай! — крикнул Чаам. — Все уходите. У меня нет на это времени. — Он ткнул в поросёнка. — А ты! Не смей возвращаться. Я не разговариваю с карликовыми свиньями.

Чаам отметил, что Мэгги смотрела на него со смесью ужаса и… ладно, только ужаса. Чаам посмотрел на ягуара, который не сдвинулся свой пушистый зад ни на дюйм.

— Ладно. Уводи их отсюда, и я помогу тебе завтра.

Кот улыбнулся — Чаам это ненавидел, очень странно, что животные улыбались — и быстро ушёл со своими дружками. Мэгги откашлялась и вздёрнула подбородок.

— Мило, что ты вернулся, Баклум…

— Чаам. Просто Чаам.

— Дикарь! Вот как тебя надо назвать! Как ты вообще смел?! Я ухожу, и только попробуй меня остановить!

— Ты остаёшься. — Он преградил ей путь.

— Или что?

Комар размером с кузнечика сел на щеку Мэгги, и, недолго думая, Чаам прихлопнул его.

— Ой! — Мэгги наклонилась в сторону и прижала ладонь к щеке.

Господи! Он её ударил! Сильно.

Чаам тут же потянулся к ней, но она отскочила.

— Стоило догадаться, — прошипела она. — Ты — подлец!

— Нет! Там был…

— Можешь бить меня сколько захочешь, — Мэгги встала к нему вплотную, — но меня ты никогда не получишь. Я умру, прежде чем позволю тебе коснуться меня.

Чаам раздражённо зарычал. Проклятье! Не так он представлял этот особенный вечер.

Этот сумасшедший ударил её. На самом деле ударил! А затем зарычал! Как чёртов зверь. И если он способен ударить её, чтобы подчинить, то, без сомнения, она была в опасности. Мэгги отступила и попыталась игнорировать запах мужчины. Невероятный аромат. Как сладкие травы, смешанные с чем-то темным и опасным. Анис, укроп, черная лакрица!

«Боже, я хочу его съесть. Или лизнуть. Или покусать».

Ох, твою же налево! Она заражалась от него сумасшествием… в дополнение к опасности.

«Да, но то видение. И этот поцелуй. Мэгги, он тебя ударил и говорил с животными. Ударил и говорил. С животными».

Мэгги сдавила виски.

«Вот именно. Соберись с мыслями, Маргарет О'Хара. Не имеет значения, кто или что он, мужчина ясно дал понять, что намерен держать тебя в плену и делать, что хочет. Тебе нужно бе-жать! Блин! Ладно, притворюсь милой, пусть он расслабиться, а затем сбегу».

Это единственный выход. В конце концов, отец не заметил бы её исчезновения, а люди в деревне думали о своих делах, не беспокоясь о посторонних, поэтому никто не пришёл бы искать Мэгги. Она сама по себе. И, как ни странно, она не боялась, а чувствовала, что вся эта ситуация какое-то странное испытание воли.

Чаам весь съёжился, а затем попытался улыбнуться, но вид был всё такой же дикий.　

— Извини, что ударил, просто тебе на лицо сел огромный комар, а я постоянно забываю о собственной силе.

«О, конечно! А я — личный повар Аль Капоне в Алькатрасе».

«Мэгги, притворись милой. Найди приятную тему для разговора».

— Я тебя прощаю. — Мэгги приторно-сладко улыбнулась. — Скажи, каким одеколоном ты пользуешься? Дивно пахнет.

В его восхитительно бирюзовых глазах блеснуло подозрение.

— Это мой натуральный аромат. В нём сокрыты мощные мужские феромоны для эйфории. Как жвачка для мозгов.

«Фу-у-у».

— Жвачка для мозгов? Не уверена, что из-за неё можно достичь эйфории.

Он улыбнулся.

— Прошу прощения. Этот термин часто использует моя сестра. Немного сумасшедшая, но её странные выражения цепляются. Я хотел сказать, что мой запах — удовольствие для чувств. — Удовольствие для чувств? Таскать на себе такое эго… Как у него спина не сломалась? И он говорил о той сестре из озера? Она хотела спросить, но подумала, что из-за этого разговор может уйти не в то русло.

— Значит, ты говоришь, что ты — какое-то божество с какими-то способностями, помимо жвачки для мозгов?

Он выпрямился.

— На самом деле, да, но мы можем обсудить это позже. — После чего указал на небольшой круг из камней на краю самой дальней от воды поляны. Рядом с местом для костра лежало огромное бревно. — Прошу, присаживайся. Я принёс вино и еды. Поешь, пока я развожу огонь и вешаю наш гамак.

«Наш гамак?»

Чаам потянулся к сумке, которую она прежде не замечала, и достал оттуда свёрток, от которого шёл божественный запах.

Сев на бревно, она распаковала свёрток. Свежие лепёшки, ломоть сыра и мексиканские пирожные — ее любимые, обжаренное во фритюре тесто, посыпанное сахаром и корицей.

— Хм-м-м. Крендель. Откуда ты узнал? — Живот Мэгги заурчал, как…

Как… Чаам?

Она откусила, потом ещё раз и ещё. Прежде чем поняла, она съела всё, до последней крошки.

— Вижу, ты проголодалась, — шокировано протянул Чаам.

«Да. Она съела всё сама и даже не поделилась».

— Ох. Он для нас двоих был?

Чаам опустился на колени и разжёг костёр.　

— Да, но не переживай. Мне есть не нужно.

— Точно. Ты же Бог.

Он рассмеялся.　

— Ты ещё не веришь

Ну, раз уж они заговорили об этом…

«Притормози! Будь ласковой».

— Конечно, верю, — возразила она.

— Хорошо. Тогда ты знаешь, что неразумно злить меня. — Присев, он посмотрел через плечо и подмигнул ей. — А теперь, я хочу, чтобы ты сказала кто ты.

«Действуй осторожно, Маргарет. Очень осторожно».

— А ты как думаешь? — спросила она.

Он отвернулся и пошевелил палкой горящие дрова.

— Что-то нечеловеческое.

— А почему? — Он знал что-то, чего не знала она?

— Мой вид не может коснуться смертных. Вообще. Наша энергия смертельна.

— И раз ты меня поцеловал, не убив?..

Он утвердительно кивнул, а затем сел рядом с Мэгги. Очень близко. По телу пробежало знакомое напряжение.

«О, нет, только не опять!»　

Маргарет отодвинулась, но этого было недостаточно. Вот если бы их разделяла пара континентов. А ещё лучше целая солнечная система.

Он не обратил внимания на то, что она передвинулась, вытащил бутылку вина из сумки и разлил рубиновую жидкость в две металлические чашки, одну из которых предложил ей.

— Садись ближе, я не кусаюсь.

— Но бьёшь, запугиваешь и похищаешь. Думаю, картину просто идеально дополнит укус. — Она резко накрыла рот ладонью.

Чаам почесал лоб.　

— Ты права, Мэгги. Я вёл себя не очень любезно, и так нельзя начинать нашу совместную жизнь… извини наш совместный вечер. — «Жизнь?» Чёрт! Он совсем-совсем не думал её отпускать. Вообще никогда. — Но, обещаю, — продолжил он, — что остаток ночи проведу, заглаживая вину. — И на этом он поднял вино.

«Остаток ночи? Он выжил из ума, если думает, что я стану с ним спать!»

На мгновение, Мэгги подумала было сказать Чааму правду: её отец пропал и ей нужно уйти. Что пора заканчивать эту безумную игру. Но что если он откажет? И если узнает, в каком отчаянном она положении и как сильно хочет уйти ни на секунду не ослабит бдительность. Нет, она не расскажет ему и будет придерживаться выбранного направления действий. Быть милой, ослабить бдительность, сбежать отсюда к чертям.

Нацепив улыбку, она придвинулась и взяла чашку.

— Почему бы нам не узнать друг друга лучше? — Она сделала крошечный глоток. — Ты что-то говорил о том, что не можешь касаться людей?

Он кивнул и продолжил:

— Я могу подавить энергию, если сосредоточусь на этом. Но в момент интимной близости нет такой атмосферы, чтобы удержать контроль. Урок был жестоким…

Он замолчал.

— Ты кого-нибудь ранил?

Он посмотрел на огонь.

— Нет. Кое-кто другой моего вида, частенько пробовала завести любовников. И каждая попытка заканчивалась печально.

— Печально? Печально-гибельно?

— Хуже. Неудачи свели её с ума. Давай не будем об этом. Наша ситуация уникальна. Ты уникальна. — Он посмотрел на неё, и между ними установился бессловесный обмен.

Его глаза говорили: Я тебя хочу.

А её: Серьёзно?

О, да. Каждым импульсом бессмертного света.

Ты меня даже не знаешь.

Знаю твою душу, и этого хватит.

Сумасшествие.

Добро пожаловать в мой мир.

Твой мир меня пугает.

Мэгги опустила взгляд и допила вино. Жидкость разлилась в груди радушным теплом, несмотря на тропический ветерок, дующий с озера. Каждая секунда, проведённая в обществе Чаама, приближала к холодной реальности, скрывающейся прямо под поверхностью: часть Маргарет хотела верить его сумасшествию. Часть её хотела Чаама.

«Это сумасшествие. Мне нужно уйти».

Она передвинула ноги к огню и пошевелила пальцами. Как далеко она сможет уйти босиком? Сплошная чернота заменила густую зелень джунглей, и наступила ночь.

«Ты должна попытаться ради своего отца».

— И ты считаешь, что я уникальна, потому что можешь ко мне прикасаться? — спросила она.

— И из-за видения.

— Видения? — Да, она тоже видела его, когда они целовались; однако не знала, как его понимать. И она не хотела обсуждать это, а просто хотела уйти.

— Не отрицай, что ты его тоже видела, — проговорил он.

— Я такого не видела.

Он рассмеялся.

— Ты сомневаешься? — спросила она.

Он кивнул, отчего чёрные волосы упали ему на лоб.

— Да. Возможно, пришло время раскрыть, что среди многочисленных сил, у меня есть и та, помогающая распознать, когда люди лгут.

— Ага, смотри! Ты знаешь, когда люди лгут, значит, я — человек. — «Не могу поверить, что апеллирую этим».

Он нахмурился и убрал волосы.

— Вряд ли.

— Насколько мне известно, мои родители — люди. Ну, моя мать точно. Упокой Господь ее милую душу.

Хмурое выражение Чаама сменилось на что-то напоминающее сострадание.

— Жаль слышать, что ты потеряла мать. Ты ещё была маленькой?

— Нет, это случилось около полугода назад. Сердечный приступ на работе.

Ого. Мэгги никогда не говорила этого вслух. Хотя было хорошо поговорить, и ещё лучше было говорить с Чаамом. Если подумать, впервые за несколько месяцев, она чувствовала себя так непринужденно. И осознание этого добавило ещё один уровень сложности ситуации.

— Она была актрисой кино, — продолжила Мэгги, смотря на пламя, чтобы избежать прямого зрительного контакта. — Хорошей, но настоящей страстью для неё стала работа учителем танцев для детей в местной академии.

— Кажется, она была прекрасной, — вставил он.

Мэгги кивнула.

— Самая прекрасная из всех, кого я знаю. Думаю, это одна из причин, почему отец захотел приехать сюда. Он хотел сбежать от воспоминаний о ней.

Отец. Господи, как он изменился. Мужчина, которого она знала никогда бы и ни от чего не убежал. Он принимал жизнь, как и её мать. Вместе они были похожи на вечный двигатель. Их невозможно было остановить. И они дико любили друг друга. Мэгги лишь надеялась найти что-то настолько же эпичное. Так отчаянно мечтала об этом, но, к сожалению, находила лишь мужчин, которые не будоражили чувств. И не просто не будоражили, рядом с ними Маргарет чувствовала себя ледяным айсбергом в форме женщины с чувством стиля. И небольшим, конечно же, модным багажом.

А с Чаамом всё иначе. Проклятье, да. Может поэтому её разум сосредоточился на грязи. Грязь, пыль и сексуальные утехи с Чаамом.

— Поэтому я сражалась за приезд сюда, — призналась она, так и не смотря на него, потому что знала… нет, ей бы понравилось то, что бы она увидела в его глазах.

— Он в тебе её видит?

Она чувствовала, как он прожигал её взглядом.

— Да.

Он положил руку её на щеку.

— Маргарет, посмотри на меня. Не бойся.

Осмелится ли она?

Мэгги медленно повернула голову и посмотрела на него. Тогда-то и заметила, что тот нереальный мужчина, сидевший рядом, достиг наивысшего уровня изысканности. Она упивалась видом острых скул и чётких линий подбородка, идеальные, но всё же выделялись на фоне накаченных мышц и конечностей; поразилась золотистому цвету кожи, которая в свете костра приобрела цвет кожи апельсина. И эти его глаза. Два гипнотических самоцвета обольщения, которые влекли Мэгги, словно сексуальная гравитация, призывая перепрыгнуть через огромный участок безумия и согласиться на все предложения плотских удовольствий. С огромной осторожностью, Чаам протянул руку и провёл по щеке Маргарет, которая прижалась к его ладони, упиваясь теплом.　

— Если ты похожа на неё, — начал он, — понимаю, почему твой отец не может оправиться от потери. Ты божественно восхитительна, Маргарет О'Хара. Сами Боги не могут конкурировать с твоим совершенством. — Он подался вперёд, чтобы поцеловать её.

Фигушки! Мэгги вскочила. О чём она думала? Маргарет полностью ушла в разговор.　

— Мне нужно припудрить носик.

Чаам склонил голову на бок.

— Что?

— Ну, знаешь, отойти по зову природы.

Чаам посмотрел по сторонам.

— Ты их тоже слышишь? Как странно. Может, это побочный эффект.

«Что? Нет, Господи».

Она не сошла с ума.

— Хм, мне нужно опорожнить мочевой пузырь.

— Ох, конечно. — Он указал на джунгли. — Можешь воспользоваться любым деревом. — Это её шанс. Она направилась прямо в тёмные джунгли. — Любым деревом, но чтобы я тебя видел, — добавил Чаам.

Да провались всё пропадом! Она резко остановилась, когда увидела этого огромного мужчину перед собой. Как он так быстро двигался?

— Ты, ты, ты… Ты не можешь всерьёз д-д-думать, что леди позволит мужчине наблюдать за ней.

— Я не мужчина, а Бог и мало чего не видел, если не считать этих будуар с пудрами. Откуда ты пудру достанешь?

Ух! Невозможный, сумасшедший, восхитительный мужчина.

— Наколдую. И позже разъясню устройство будуара, а сейчас, мне нужно уединение. — Она растянула губы в самой сладкой, словно яблочный торт со взбитыми сливками, улыбку. — Пожалуйста.

Чаам мгновение обдумывал её просьбу.　

— Если не вернёшься через минуту, пошлю за тобой ягуара. От его обоняния тебе не скрыться, а он изо всех сил старается мне понравиться. Он положил глаз на очень красивую женщину, за которой не может приударить.

Приударить? Теперь животные ходят на свидания? Божечки. Он безумец.

— Поняла. — Она поспешила в кусты, молясь, чтобы эти обезумевшие животные не ждали в тени, как он сказал.

«Мэгги, ты забыла? Они три часа охраняли тебя, как пушистые стражи».

Проклятье, ей нужно сбежать. Сейчас же.

И она побежала.

Двадцать минут спустя

— Я говорил не убегать. — Чаам обернул её подвёрнутую лодыжку очередной полоской ткани, полученной из его разорванной рубашки.

Мэгги вздохнула, скрестила руки и откинулась на гамак, натянутый между двумя большими деревьями у костра.

— Ну, а чего, поперёк тебя сосиску, ты ожидал? Ты меня схватил, держишь в плену, собираешься лишить меня невинности…

Сгорбившись над ногой Мэгги, Чаам пробормотал:

— Я никогда… Никогда! Не говорил, что стану тебя заставлять.

— Но ты…

— Женщина, я просто изложил факты, и с удовольствием повторю: сегодня ночью, я планирую быть внутри тебя. — Он приблизился к её лицу, опаляя щеки горячим дыханием и наполняя разум каждой эротической мыслью, известной женщине. — Но ты будешь меня умолять об этом, — закончил он шепотом.

Она зажмурилась.

— З-зачем ты такое говоришь?

Он провёл кончиками пальцев по её губам.　

— Я всегда без стеснения и раскаяния говорю правду. Со временем, ты тоже так будешь. Стоит ли напомнить о видении?

Она отрицательно мотнула головой.

— А я думаю, что стоит. Считаю, ты должна увидеть наши обнажённые, потные тела, сплетённые, как две голодные змеи; увидеть, как я сжимаю твои бёдра, когда ты садишься на меня.

Мэгги распахнула глаза. Как он мог говорить такие вульгарности?

— Уверяю, такого я не видела. Ты отвратительное чудище.

Чаам выпрямился, слегка поклонился и галантно указал на джунгли.

— Замечательно. Раз ты так считаешь, можешь уходить.

Это ловушка?

— Что ты имеешь в виду?

— Я тебя отпускаю.

— Вот так просто?

Он кивнул.

— В обмен на поцелуй.

— Хм?

Он цыкнул на неё.

— Не глупи. Цена — поцелуй. Докажи, что ты не чувствовала того же, что и я, что ты не видела того же, что и я, тогда я отпущу тебя.

Вот чёрт! Но она уже видела это. Видела! Уф… Вся ситуация — сплошное безумство.

«Думай. Думай. Думай». Она уже его целовала и вышла из этого с остроумием и неповреждённым достоинством. Да, она сможет справиться и со вторым раундом.

— Ладно. Я тебя поцелую, и ты меня отпустишь, — ответила она.

Он выдернул её из гамака и прижал к себе так тесно, что Мэгги едва выдерживала ощущение жара обнажённой груди Чаама, на которую положила ладони. Напряжение. Столько напряжения. Господи, она вновь собралась в это путешествие?

Этот мужчина играет не по правилам. Она нахмурилась. Ох! Да он знает о том, что играет так. В каждой черте нечестиво великолепного лица было написано мужское самодовольство.

— Н-ну, — заикаясь, проговорила она, — чего ты ждёшь? Поцелуй меня.

Он наклонился, чтобы забрать свой приз.