Волшебник, тащивший Колю, шел все медленнее и медленнее, обливаясь потом, но выбрался-таки к каштану, с которого совсем недавно солдат стряхнул ворона-колдуна. Все же таскать на холм бессознательные тела – работа нелегкая, а заклинания Всезнайгель начал беречь, иначе можно было остаться без магического прикрытия.

Тилль предпочитал вообще обходиться без ворожбы, если позволяла ситуация. Так он сохранял неплохую форму и не тратил впустую силы.

Катринель молча волокла поломанное красное знамя и Колин мешок. С учетом того, что в мешке лежал автомат, принцесса совершила физкультурный подвиг.

Кое-как свалив Лавочкина под дерево, Тилль плюхнулся рядом.

– Катринель, сверните штандарт, пожалуйста.

Девушка скатала материю вокруг обрубка древка. Полотно не было задето, только поднабрало пыли.

Коля застонал, заворочался. Схватился за затылок. Открыв глаза и посмотрев на руку, солдат увидел кровь.

– Елки-ковырялки, – протянул он. – Вот так хряпнулся!

– А, Николас, добро пожаловать в реальность, – мудрец устало улыбнулся. – Не волнуйтесь за свой затылок. Всего лишь ссадина.

– Ну почему я постоянно отрубаюсь в этом проклятом мире? – пожаловался солдат.

– Падать не умеете, – сказал Всезнайгель.

– Знамя! – вспомнил парень, сел и вскрикнул от боли в затылке.

Его замутило.

Открыв слезящиеся глаза, Коля увидел скатанное вокруг обрубка знамя.

Тилль сказал:

– Надеюсь, оно сохранило волшебные свойства.

Молодые люди промолчали.

Наверху кружила ведьма. Приближались голоса колдунов.

– Некогда рассиживаться. Николас, с вашей головой ничего серьезного, – придворный маг поднялся на ноги. – Заклинания невидимости скоро ослабнут, вы пока вне игры, колдунов многовато. Значит, пора уходить.

Он встал лицом к стволу, что-то пробормотал, и замаскированная дерном крышка откинулась в сторону, открыв лаз под землю.

– Так эти все ваши разглагольствования про грунт в карманах не шутка?! – очумел Коля.

– Возможно. Полезайте, не тяните.

Взяв у Катринель искалеченное знамя, Лавочкин начал спуск. Девушка отправилась за ним. Всезнайгель замыкал процессию. Он снова пробурчал заклятие. Крышка захлопнулась, дерн лег на место.

Лаз был вертикальным. Лестница походила на ту, что попалась солдату в Зачарованном лесу, когда он нашел флейту. Поэтому Коля совсем не удивился, попав в уютную комнатку с шестью синими светящимися стенами.

– Итак, мы находимся в потайной пещере легендарного маленького народца, – сказал Всезнайгель. – Я обнаружил ее совершенно случайно лет двадцать назад. Замаскировал вход, потом приладил дверку. Изучил тут все самым тщательным образом. Перерыл свою библиотеку и сделал замечательнейшее открытие.

– Маленький народец существует, и мы только что затоптали несколько тысяч граждан? – плоско пошутил Коля.

– Нет, – улыбнулся Тилль. – Мое открытие менее сенсационно, но более полезно. Видите ли, Николас, шесть стен – не случайность и не прихоть. Почему именно шесть? Потому что, по легендам, у представителей маленького народца было по шесть пальцев на каждой ручке и ножке.

– Какое полезное открытие! – саркастически сказал Лавочкин.

– Ваше состояние извиняет вашу грубость, – волшебник улыбнулся. – Каждая стена покрыта синими светящимися вкраплениями магического происхождения. Если произнести заклинание, вкрапления начнут работать в полезном режиме. Они соединятся в особую энергетическую структуру… Эх, было бы время, я бы попробовал передать вам красоту этой структуры, но не будем отвлекаться.

– Желательно, – шепнул Коля.

Катринель шикнула на него.

Всезнайгель благодарно кивнул принцессе и продолжил:

– Структура, о которой я говорил, обладает уникальной способностью: пространственно соединяет похожие комнаты, расположенные на внушительном расстоянии! Под действием заклинания структуры синхронизируются. Можно смело пройти через стену и оказаться в другой комнате.

– Ух ты, а это лечится? – поинтересовался парень.

– Все лечится, даже длинноязыковая болезнь. Методом усекновения.

– Усек. Извините, когда мне плохо, я всегда дерганый…

Катринель покачала головой.

– В общем-то, я вам лекцию читал не для того, чтобы вывести Николаса из себя, – подытожил Тилль. – Я успокаивался и приводил себя в необходимое для открытия стены состояние. Спасибо, барон, вы сильно мне помогли.

Всезнайгель повернулся к одной из стен.

– Это – путь в наменлосский схрон. Цуг-цурюк!

Стена вспыхнула фиолетовым светом, по ней пробежала синяя рябь.

– Почувствуете холод, но это не страшно. Вперед! – скомандовал Тилль. Убедившись, что парень и девушка шагнули в сияние, последовал за ними.

Фиолетовый цвет мигнул и погас. Стена снова испускала ровное синее свечение.

Очутившись в новой комнате, рядовой Лавочкин удивился трем вещам.

Во-первых, самому факту перехода. Фантастика фантастикой, а если сталкиваешься с таким явлением, то, конечно, поражаешься.

Во-вторых, выход из стены напоминал выныривание из холодного киселя. Она не желала отпускать парня, за ним словно тянулась упругая пленка. Когда Коля предпринял решительное усилие, «резинка» лопнула, и он упал на колени. Снова почувствовал тепло, хотя секунду назад трясся от мороза.

В-третьих, подняв глаза, солдат узрел сидящего у противоположной стены Всезнайгеля.

– Тилль?! – выдохнул Коля.

– Иоганн, – смеясь, представился сидящий. – Старший брат.

Парень справился с изумлением и начал подмечать различия.

Старший Всезнайгель был так же, как и Тилль, не очень крупным мужчиной. Но казался немного полнее брата. Выглядел лет на пятьдесят пять. Волосы его были столь же густы, только седины значительно больше. Если у младшего имелась лишь одна седая прядь, то у Иоганна остался смоляной вихор на копне белых волос. Лицо имело еще более отчетливые восточные черты: глаза поуже, кожа смуглее. В отличие от младшего брата, Иоганн был шире в плечах и лучился легкомысленным весельем. Тилль же всегда демонстрировал серьезность. Даже произнося свои шутки, он оставался собранным, – дескать, вот вам каламбур, а теперь давайте снова о деле…

– Очень приятно. Николас, – представился Лавочкин.

Рядом возникла и тоже упала на колени Катринель.

– Ах, принцесса, встаньте скорее, не вгоняйте меня в краску! – Иоганн подскочил к девушке и помог подняться.

В комнату ступил Тилль. Он, разумеется, не упал.

– Привет, Иоганн, – сказал он не слишком ласково.

– Какого черта так долго? – мрачно спросил старший Всезнайгель. Его улыбка сделалась угрожающей.

– Проблемы на границе.

– Видел я твои проблемы, – Иоганн продемонстрировал маленькое зеркальце. – Будь ты внимательнее, не проворонил бы колдуна.

Он сделал паузу и продолжил:

– Похоже, каламбур «проворонил колдуна» никто не понял. Ну, не суть. – Иоганн повернулся к Лавочкину: – А ты, молодой человек, допустил непростительную глупость, оставив штандарт без присмотра. Чуть не лишился главного источника собственной силы. Покажи, будь любезен.

Коля молча протянул знамя. Колдун развернул материю, осмотрел, понюхал, удовлетворенно кивнул, отдал обратно. Сказал:

– Что ж, младшой, ты все верно описал. Штуковина занятная… Кстати, я бы рекомендовал избавиться от обломка древка. Мешает. Друзья мои, пора наверх.

Иоганн подошел к отверстию, ведущему наружу, сложил руки по швам и стремительно взлетел.

«Как ракета в шахту стартанул!» – восхитился Лавочкин умениям старшего Всезнайгеля, хотя, конечно, затаил легкую обиду за полученный выговор. Странный способ завязывать знакомства…

Тилль, Катринель и Коля полезли наверх.

– Ну, ребята, вас не дождешься! – упрекнул их Иоганн, когда они наконец-то выбрались.

– Не дави, – буркнул Тилль. – Не все умеют летать. Принцесса отнюдь не ведьма.

– Ага, а как летает малый, мы уже знаем, – рассмеялся Иоганн.

Парень промолчал, оглядывая округу.

Поле и камни…

Лаз зиял посредине старинного каменного сооружения, напомнившего Коле останки памятника деревенскому сортиру. Солдат решил, что гигантское строение было сработано скульптором уровня Церетели. Уж больно помпезно оно смотрелось. Остались четыре угловые опоры, соединенные гранитными балками, рядом валялись обломки крыши и стен.

– Что тут было? – спросил парень.

– Да так… Когда-то циклопы туалет построили, – пояснил Иоганн, кивая на лаз. – Наверняка решили: не пропадать же труду маленького народца.

– И что мы будем делать? – Катринель взволнованно смотрела на Тилля.

Весь последний месяц она жила надеждой избавиться, скрыться от настырного короля Генриха. Беготня в пестрой шкуре по Зачарованному лесу, потом жизнь в доме Всезнайгеля под постоянной угрозой разоблачения, затем странное и страшное путешествие в Наменлос… Девушка устала, чертовски устала.

Вроде бы непосредственная угроза миновала, но оставался вопрос: что дальше? Куда деться? Принцесса без королевства…

Тилль ободряюще положил руку на плечо Катринель и вопросительно взглянул на старшего брата. Тот сказал:

– Вариантов два. Вам, принцесса, придется пожить у меня… Кстати, буду рад, и так далее. А если у одного молодого человека хватит мозгов и характера, то ваша жизнь устроится значительно удачнее. Главная проблема, Катринель, не в том, где вас спрятать. Тилль, похоже, наломал дров и загнал нас всех, и себя в том числе, в махровейший кризис.

– А тебе-то что? – проворчал младший Всезнайгель.

– Мне? – переспросил Иоганн. – Будет война Наменлоса с Вальденрайхом. Прикинь сам: принцесса похищена и обнаружена в Наменлосе. Вдоль границы топчется ваш циклоп. Да еще старина Шпикунднюхель мчит сюда на всех парах. Наш король поднял армию и выступил навстречу. Между прочим, он сильно обижается, что я где-то болтаюсь, а не иду в поход вместе с лучшими магами Наменлоса. Зная любовь Томаса к военным действиям, прогнозирую большое кровопролитие.

– А что ты говорил про циклопа? – спросил Тилль.

– Брось дурака валять, братец! Вы припрятали великана, ваш идиот Генрих напустил его на наше королевство, а ты сейчас разыгрываешь неведение.

– Не было у нас циклопов!

– Он от сырости завелся? Давай по-честному. Принцессу приволок согласно плану? Про то, что переправляешь ее втайне от Генриха, наврал в письме, да?

– Нет, не наврал! – вспылил Тилль. – Если бы не идиотский орден, гоняющийся за Николасом, все прошло бы тихо. Хм, думают ритуально убить, наверное. Прославятся в один момент!.. А о циклопе я вообще ничего не знаю! Мертвые они давно, циклопы…

Коля вполуха слушал перебранку братьев. Он сел на обломок плиты, осторожно снял полотнище с куска древка. Сначала солдат хотел аккуратно упаковать знамя в мешок. Но побоялся потерять, решил обмотать реликвию вокруг торса. Вспомнилось, что во время Второй мировой случались ситуации, когда советские бойцы именно так выносили знамя из окружения. Почему бы и нет? Ситуация казалась Лавочкину очень похожей: один, во вражеском мире…

Он снял камзол, сложил красное полотно в ленту и обернулся ею. Снова оделся.

– Давно пора, – похвалил Иоганн, тут же возвращаясь к перепалке.

Катринель потупила взор и ждала, нервно сжимая пальцы.

На ближайшей плите парень заметил ворона. Птица внимательно смотрела в сторону людей.

«И тут шпион! – решил Коля. – Отличный повод проверить, сохранило ли знамя свое волшебство».

Солдат пожелал увидеть истинный лик ворона.

Птица осталась птицей. Правда, будто почувствовала излишнее внимание и улетела.

«Все, капец магии», – Лавочкин необычайно расстроился.

– …Окстись, младший! – бушевал Иоганн, украдкой заглядывая в зеркальце. – Ты, ничтоже сумняшеся, принялся расшатывать равновесие. И Вальденрайх, доложу я тебе, буквально в эту минуту попадает в куда более сложное положение, чем Наменлос. Небольшая, но, как всегда, смертоносная армия Шпикунднюхеля вероломно перешла границу… Что это, если не вторжение? Мы останемся здесь, чтобы завтра постараться распутать дурацкую головоломку, которую ты задал двум нашим королевствам. Моими стараниями армии сойдутся на этом поле. Записочки раскидал, не поленился…

Коля принялся изучать место будущей битвы.

Не очень широкое поле с одной стороны упиралось в реку, с других – ограничивалось холмистым редколесьем.

– Где Вальденрайх? – спросил он у магов.

Тилль махнул рукой.

Солдат знал, что они шли на северо-запад. А младший Всезнайгель показал на юго-восток. Получалось, река располагалась на юго-западе…

– Откуда придет армия Наменлоса?

Ответил Иоганн:

– С севера, вон из-за тех холмов. Ну что, юноша, теперь знаешь, с какой стороны явятся, чтобы тебя ухлопать?

– А что вы такой злой? – не сдержался Коля.

– Это не я злой, – улыбнулся старший Всезнайгель. – Это ты добренький.

– Кто-то едет, – сказала Катринель, глядя на северные холмы.

По дороге пылила вороная лошадь. Темный всадник крепко держался в седле. Остального не было видно – слишком далеко. Иоганн усмехнулся:

– Принцесса, припудрите носик. Сейчас к нам пожалует его высочество.

– Петер?!

– Он самый, собственной горячей персоной.

Принцесса схватилась за медальон, потом за голову, снова за медальон, покраснела, побледнела, – в общем, растерялась девушка.

Солдат тупо наблюдал за эволюциями Катринель.

«Вот тебе и Монтекки, мать их за ногу, с Капулетти, – подумал он. – Короли грызутся, дети любятся. А я, дурак, губищу раскатал, вообразил, что это я на медальоне! Хотел принцессе серенаду написать… Мечтатель хренов!»

Через несколько минут принц подскакал к руинам. Спешился.

Парень он был симпатичный, примерно Колиного роста. Синеглазый и, конечно же, русоволосый. Нос, в отличие от папашиного, сидел на месте, не кривился. Под ним топорщились жидкие усишки.

Черные камзол и штаны принца были вышиты золотом. Коля оценил красные сапоги – явно из кожи птицеящера.

– Ваше высочество, – чуть склонился Иоганн.

– Здравствуйте, – принц говорил приятным баритоном, но солдату отчего-то не понравился и голос. – Принцесса!

Петер спешился, перелез через плиты, припал к руке Катринель.

Девушка тихо спросила:

– Почему вы не отвечали на мои последние письма? В которых я писала о побеге? О том, что буду вас ждать в Зачарованном лесу?

– Ни одного не получал, клянусь! – воскликнул принц. – И подозреваю, папенька велел перехватывать. А вы, вы мои получали?..

– За полгода ни разу, – упавшим голосом сказала Катринель. – Вы не лжете?

– Нет, ваше высочество, – вклинился Иоганн. – Принц действительно писал. Я помогал ему с почтовыми голубями, знаете ли… Обычно они возвращаются. Мои не вернулись. Вероятно, ваши отцы слишком друг друга не любят.

Коле аж зубы свело от этой мелодрамы, он решил уединиться. Он зашел за кучу камней, остановился, наблюдая хмурый предзакатный пейзаж. Красное так трагично оттеняло зелень…

Сзади зашуршали шаги.

– Что, Николас, взгрустнулось? – на плечо солдата легла рука Тилля Всезнайгеля.

– Нет, просто по-маленькому захотелось, – вздохнул парень.

– О! Не буду мешать.

– Ладно, Тилль, я еще потерплю. Вы хотели поговорить?

– Давай присядем.

Они расположились на теплом обломке плиты.

– Я уже слегка пожил на этом свете, – начал волшебник. – Наблюдая за вами с Катринель, я вспоминал свою молодость. Брожение крови, закипание других жидкостей… Славное времечко. Вы многое выдержали вместе, долго прожили в моем доме… Немудрено, что вас тянет друг к другу.

Солдат хотел возразить, но Всезнайгель его остановил:

– Дослушайте, Николас. Вы могли и не думать о своей симпатии к принцессе. Все происходило само по себе. Это нормально. Но она давно влюблена в Петера. Самое страшное, что взаимно. Три года назад они встретились, когда их родители обсуждали дурацкий пограничный конфликт. Разногласия между королями…

– Тилль, к чему эти все психологические сеансы, совмещенные с политинформацией?

– Как вы сказали?

– А, блин, извините! – Коля хлопнул себя по лбу. – Забываю, что не дома… Зачем вы меня утешаете и объясняете межкоролевские отношения? Я не люблю принцессу, хотя и увлечен ею.

Придворный колдун помолчал.

– Понимаете… – Тилль колебался, осторожно подбирая слова. – Вы – герой, человек со сверхзадачей. С особой миссией, если хотите. Спасти деревню от монстра, даму от дракона – эти деяния требуют особого самоощущения, уникальной удачливости, счастливой звезды. Завтра будет жарко. Я изо всех сил желаю, чтобы вы были готовы. Мне показалось, что ваше нынешнее состояние, близкое к унынию, нужно поменять на более позитивное.

– Не волнуйтесь из-за моего состояния, – горько усмехнулся парень. – Думайте о другом: знамя не действует.

– Как?! Вы проверяли?

– Да. Тут был ворон-колдун. Я пожелал увидеть его истинное обличье. Ничего не произошло.

– Николас, а вам не кажется, что это мог быть простой ворон? – волшебник прищурился.

– Это точно был шпион! – вспылил Коля. – Он подслушивал нашу беседу, а когда ощутил мое внимание, быстро улетел.

– Так обычно и начинается охота на ведьм и колдунов. Птица косо посмотрела, или женщина с рыжими волосами подметает дорожку метлой, и пыль летит строго на юг, или мужик с густыми бровями чихнул возле курятника, а ночью петух околел… – Тилль улыбался.

Солдат отмахнулся, мол, не веришь – не надо.

Сзади раздался голос старшего Всезнайгеля:

– Можно с вами посидеть?

Он сел, не дожидаясь ответа. Пояснил:

– Там без меня обойдутся. Третий, так сказать, лишний. Правда, Николас? – Иоганн шутливо толкнул парня в бок.

Тилль закрыл глаза ладонью.

Коля скривился. Ему решительно не нравился Иоганн-грубиян.

«Странно, – мелькнула у солдата мысль, – обычно младшие бывают с претензиями, а тут наоборот…»

Спросил вслух:

– Иоганн, а в каком возрасте у волшебников наступает маразм?

– Ха-ха! Намек понял. Ершистый паренек, правда, младшой?

– У меня имя есть! – вспыхнул Тилль.

– Ага, быстро ты в этот раз скис! – потер руки Иоганн. – Сам, опростоволосившись, к братцу кинулся, а теперь еще и не доволен?

– Отвали, если не хочешь помочь. Сами справимся.

– Справились одни такие, как же!..

Тилль недобро прищурился, припомнив об ахиллесовой пяте брата.

– Кстати, Иоганн, – сказал он, – как у тебя дела с женой и дочерью?

– А вот это уже удар ниже пояса, – обиженно воскликнул старший Всезнайгель.

Солдат встал.

– Я пойду спать между вон теми валунами. Хотите продолжать ругань, орите тише.

Парень устроился на ночлег. Сон не шел.

«Почему мы идем на поводу у этого вздорного типа?! – недоумевал Коля. – Он говорит, что мы должны, то есть, считай, обязаны принять завтра какой-то там бой. Зачем?! Беги куда хочешь…»

Другая часть сознания отвечала: «Он утверждает, что мы сами подвели ситуацию к войне. Тилль не возражает. Значит, Иоганн по-своему прав…»

«А я тут при чем? – спросил себя Лавочкин, и сам же ответил: – При том, что Всезнайгель – пропуск домой. И еще. Нужно сделать все, чтобы феерическое пребывание в этом мире не закончилось катастрофой».

Промучавшись около часа, он наконец расслабился и заснул.