I

Всё меняется в этом мире. Например, мало кто знает, что к тридцати годам Дюймовочка стала натуральной Стопудовочкой. Выросла, так сказать… Выросла… Господи! Да парнишке, скажем, в тринадцать лет (а именно столько было Харри Проглоттеру) час кажется днем, день кажется неделей, а неделя – целой вечностью. Правда, вечность, которую предстояло прожить Харри с момента поедания Волшебной Шаурмы, изрядно сокращалась из-за спешки, волнения и простого человеческого страха.

А юный маг еще как боялся. Корни и Побеги Зла – это не огурцы с молоком. Это куда серьезнее. Именно поэтому толстячок шагал по лесной тропинке, упрямо пыхтя, глядя в затылок Джеймса Барахлоу, иногда получая тычки в спину от Молли Козазель, не слушая Йоду и взывая ко всем известным и неизвестным силам: (только бы успеть). Жить хочется и в тринадцать. Роща закончилась, и началась каменистая почва с редкими чахлыми кустарниками и островками тщедушной травы. Когда деревья расступились, впереди показалась сплошная каменная стена Плоской горы.

Харри задрал голову. Там, наверху, было широкое плато. Плодородное, тихое, почти райское местечко…

Путники сбросили рюкзаки и напились из фляг. Проглоттер расстелил карту на большом белом валуне. Молли и Джеймс тоже подошли и склонились, разглядывая изображение.

– Как ни крути, а пунктир идет прямо через отвесную стену плато, – констатировал Барахлоу.

– А метлы… метлы в кабинете Мастдая Глюкообильного, – в очередной раз посокрушалась Молли Козазель.

– Должен же быть какой-то нормальный маршрут! – вспылил Харри и ударил по валуну кулаком.

– Эй, полегче! – сказал камень.

Ребята отскочили как ошпаренные.

– Ага, испугались? – захихикал валун. – Деревенские, наверное, раз не узнаете знаменитый Лежачий Камень… О темпо, доложу я вам, о морес, блин!

Джеймс Барахлоу не преминул плоско съязвить:

– Отлично, голыш-переросток, болтающий на латыни!

– Не груби, малец! – прогремел Лежачий Камень. – Я всё-таки бессмертен.

– Ну, да. Вы бессмертны, но что толку в этом бессмертии? – спросил Харри.

Лежачий Камень вздохнул.

– Понимаешь, маленький недолговечный протеиновый сгусточек, бессмертие не обязательно предполагает беготню с мечом и отрубание голов себе подобным. Сам-то я тут, но дух мой, а также зрение и слух могут свободно путешествовать в этом мире и за его пределами. Между прочим, я знаю почти всё.

– И местоположение Чвакального Чмошища?

– Да. Следуй пунктиру на карте и не пытайся быть умнее, чем ты есть.

– Ты видишь карту?! – удивился Харри.

– Я же говорю, дух мой, а также…

– Спасибо-спасибо! – перебила очередную напыщенную руладу Лежачего Камня Молли. – Раз вы так здорово во всём разбираетесь, то, может, подскажете нам, как подняться наверх?

– Может, и подскажу… – буркнул Камень.

– Э-э-э… – начал издалека Харри Проглоттер. – А подскажите, пожалуйста, как подняться наверх?

– Ну, во-первых, можно взлететь, – занялся перечислением Лежачий Камень. – Во-вторых, можно подождать, пока кто-нибудь не скинет сверху веревку. А в-третьих, можно воспользоваться лифтом Дюка Ньюкема.

– Кого? – не понял Джеймс Барахлоу. Молли и Харри тоже не знали, о ком речь, но не успели проявить непросвещенность.

Зато эльф-домовой выказал недюжинную осведомленность:

– Дюк Ньюкем?! Вы не знаете кровавого Дюка?! Да это же эльфийского изверг рода! И не только… Скольких моих соплеменников он положил, о-о-о!.. И чего ради? Того ради, чтобы перейти на другой уровень! Темной Силы раб, однако…

Йода продолжал вещать, но его никто не слушал.

Молли толкнула локтем Проглоттера, мол, узнай, где лифт. Харри попробовал:

– Скажите, Камень, а…

– Не даром.

– Что не даром? – напрягся Барахлоу.

– Информация, – ответил Лежачий Камень. – Первый вопрос бесплатно, последующие за плату.

– Держи карман шире! – возмутился Барахлоу.

– Очень неэтично, молодой человек? очень! – обиделся Камень. – Какой карман? Где вы видите карман? Все норовят обидеть того, от кого не получишь сдачи!

Молли закатила глаза и беззвучно сплела длинное осуждающее заклятие в адрес Джеймса, Камня, Бабаянуса и родителей Харри Проглоттера.

Тут снова подал голос заткнувшийся было Йода:

– А чего вы хотели, друзья мои? Это же граница Жмотляндии. В Жмотляндии частным предпринимательством занимаются все. Особым пользуются почетом услуги консультационные. Здесь и пословицы соответствующие: «книги счет любят, а деньги – лучший подарок». Или вот, к примеру…

Ребята снова перестали внимать речам домового и переключились на решение проблемы лифта.

– Уважаемый Камень, – взяла инициативу в свои руки Молли Козазель. – И сколько же вы берете за информацию о подъемнике? И в какой валюте?

– Ха! – саркастически усмехнулся Камень. – Деньгами не откупитесь. Куда мне их девать, да и кто помешает вам их забрать? Я же не глупый чукча какой-нибудь из анекдота.

– А чем же тогда расплатиться? – совсем растерялся Харри.

– Чем, чем… Хорошей незамызганной историей или басней, или еще какой устареллой, но, чур, у Михаила Успенского не красть!

– Опаньцы, попали!.. – вырвалось у Барахлоу.

– По-любому, – согласилась Молли.

Йода мигом закрыл рот, переводя взгляд с одного спутника на другого.

– Я расскажу, – заявил после долгого молчания Харри.

Все с интересом уставились на юного мага. Даже огромный черный волк выглянул из кустов, его можно было бы легко заметить, кабы не удивление: надо же, застенчивый тупой Харри Проглоттер – и чего-то там расскажет.

– А что? – возмутился общим недоумением Харри. – У меня, между прочим, дед из русичей, много историй знает… Еще больше придумывает…

 

II

– Итак, – торжественно изрек, входя в раж рассказчика, Харри Проглоттер. – Имеющий уши да услышит, имеющий попу да присядет, потому как история моя не будет короткой. И будет слово мое былинным, то есть правдою. Почнем же…

Былина о Ратиборе, Недоборе и Крохоборе

(с элементами криминальной драмы)

Конечно, нелепо нам будет, братия, тягаться в песне с Бояном. Но за братом его младшим, Аккордеонием, угонимся. Како же Аккордеоний, сын великого русского народа, гимны слагал исключительно для отца, так и мы сподобимся спети.

Да не затмим же мы сказом своим жемчуга, кои даровал нам Аккордеоний: «Дартаньянко и три богатыря», «Алеша Попович – Суперзвезда», «Тимурий и его дружина» и иже с ними. Да не переплюнем по забойности песнь его хвалебную «Такого, как Владимир Красно Солнышко, – чтобы не пил. такого, как Владимир Красно Солнышко, – чтобы любил…»

И да пойдем же мы в изложении своим путем. Жили три богатыря силы недюжинной: Ратибор, Недобор и Крохобор.

Первый из них, Ратибор, сын Женолюба, о многих битвах славных мог поведать, ведь участвовал он в них и сам всё примечал: из кустов-то далече видать.

В последней же сече своей совершил Ратибор подвиг беспримерный. А дело так было. Стоял Женолюбович посреди поля вольного с мечом в руке. Задумался-замечтался и не заметил, как выросло перед ним войско татарское – тьма-тьмущая.

Обидно богатырю: ни кустика, ни ложбиночки, дабы схорониться от иноверцев басурманствующих. Дрогнула рука богатырская, не удержала меча булатнаго. Упал меч прямехонько на Красную Кнопку. Так погиб сам Ратибор Женолюбович и войско татарское извел.

А вы говорите, Тунгусский метеорит…

Но мы уж о другом витязе сказывать станем, о Недоборе Близоруковиче.

Поссорился как-то князь Близорук, отец Недоборов, с князем Дальнозором из-за деревни Первачовые Самогонищи. Каждый хотел владеть ею – тамошние мастерицы сподобились гнать магическую водицу мутного цвета. Опосля потребления той чудо-водицы люди становились веселые да сговорчивые, в терминологии неразборчивые. Правда, наутро головушки болели да лица серели, но ведь всяк знает: за счастие платить надобно.

Вот и стал Близорук бранить Дальнозора:

– Отступись от Первачовых Самогонищ, стар ты для веселий алкоголесодержащих!

Поспешаю пояснить: веселья алоголесодержащие есть старинный народный обычай, коему и обязан всеми своими неизбывными проблемами да вопросами великий русский народ. И нерусский тож.

А Дальнозор-то отвечает:

– Полно те, Близорук! Молоко еще на губах твоих не обсохло, а ужо урчишь аки сепаратор!

Обиделся Близорук и убыл ни с чем. Отсюда, кстати, берет начало изречение «сепаратный мир».

Но недолго сей мир продолжался. Выехал против Дальнозора Недобор Близорукович и победил его в княжеской усобице, характерной для периода феодальной раздробленности.

На ту беду, Дальнозор был дядькой богатыря могутного Крохобора.

Сам-то Крохобор приходился сыном прекрасному витязю Девкобору (вы еще не запутались?).

Бают старики, что высоко было искусство воинское Девкоборово. Какую девицу Девкобор ни увидит – сразу с ней ратится. И Зинку, королеву воинов, победил. И Эльвирку, повелительницу тьмы. И Сейлормун, воина в матроске.

А основное дело так вышло. Встретил Девкобор Дункана Маклауда из клана Маклаудов и давай с ним биться. День бьются не разобьются, два бьются – не разобьются, три бьются – не разобьются. Тяжко Девкобору стало с непривычки-то, он же спринтер, а не стайер… А тут мышка пробежала, хвостиком богатыря нашего задела, он и рухнул, как комбайном «Дон» подкошенный.

А Дункан Маклауд говорит человеческим голосом: «Крути, не крути, а останется только один». Ну, сказал он так, мечом на Девкобора замахнулся и совсем уж было один остался, да наш витязь изловчился и из положения лежа нанес коварный удар. Приемчик-то этот он у хитрых японцев подглядел, «неотражучи кочерыгачи» называется.

Как водится, молнии помелькаху, громы порокотаху – всё как положено…

Тут бы и сказу конец, но Маклауд был названым братом витязю Ратибору. А тот еще главного подвига с Красной Кнопочкой-то не содеял.

Поклялся тогда Ратибор Женолюбович отмстить неразумному Девкобору за позор, нанесенный брату. Объявил Ратибор Девкобору «вынь диету» (это когда богатырь клянется мяса не есть, пока не отомстит).

Против кровничка Девкобор выставил сына своего, Крохоборушку Беспроигрышного.

Крохобор-то имя таково получил оттого, что сызмальства борол всех подряд: мамку, папку, дедку, репку, няньку, Батут-хана вот тоже на кулачках заделал, и прочая.

Правда, очень уж хотел Крохобор померяться силой с татаро-монгольским ратником Искендером Матрос-беем, но не успел. Положил Матрос-бей свое жирно телушко, спасая поганых товарищей.

Вот как это случилось. Шли монголы на Русь, а у Калки изба стояла. Ни окна единого, ни двери приметной, только щель узкая. И в эту щель лучник быстрый калены стрелы метал. Многих монголов положил.

Тогда Искендер подкрался к избе да лег на амбразуру. Так стотысячное войско татарское и прошмыгнуло до Москвы.

Искендер, кстати, приходился крестником Недобору Близоруковичу, хотя исламист был с рождения. Вот такая темная история.

Но мы отвлеклися. Самая же интересная кульминация содеялась таким порядком. Встретились на одном поле Ратибор, Недобор и Крохобор. И у каждого претензии скопились.

Ратибор Крохобору Маклауда припомнил. Крохобор Недобору убийство дядьки Дальнозора прощать не хотел.

А Недобор, как крестника потерял, совсем плохим стал: и Ратибора, и Крохобора готов был на ремни порезать… Тем более Ратибор Недобора обзывал за глаза гиппопедалиусом, что в переводе с нерусского означает «конь педальный». Очень обидное прозвище в древности было.

Таковы предъявы богатырския.

Как же счеты сводить? Призадумались витязи, закручинились. Нет бы кому одному опоздать, думают, как лихо по турнирному принципу разбиралово изладилось бы!

День думают, неделю, месяц, год… Дальше завирать не стану, стыдно бо.

Наконец молвит Недобор:

– Вороги мои заклятыя, твари вы мои подколодныя! Нешто мы не русичи? Нешто не столкуемся? А и простим же друг другу обиды прежние и да наречем акт сей расшивкой неплатежей али взаимозачетом!

Любо слово Недоборово Ратибору с Крохобором. Ударили по рукам витязи, обнялися. Засмеялися молодецким посмехом, забухали богатырским побухом.

Тут и феодальной раздробленности с княжеской усобицей конец, а кто в сих превратностях древней политики смог разобраться, тот почти Карамзин, то есть молодец!

– Вот так, – свесил распухший язык на плечо Харри Проглоттер, втайне очумевая, как это он умудрился не переврать ни одного имени и не запутаться в совершенно идиотском сюжете. – А сейчас я бы водички хлебнул.

И полез за флягой.

 

III

– Неплохая басня, давно не слышал, – Лежачий Камень был явно растроган.

Джеймс Барахлоу вспылил:

– Тоже мне, Роман Трахтенберг! Всё-то мы знаем, ничем-то нас не удивишь!.. Спорим, я расскажу анекдот, который ты вообще никогда не слышал?

Барахлоу сам себе удивлялся: ему было обидно за Проглоттера и в то же время хотелось самому рассказать что-нибудь этакое.

Не Харри же победитель колледжа Виммбилльдор по байкам! А Джеймс, между прочим, завоевал три кубка «Байкер года».

– Ну, вздорный ребенок, трави помалу, – принял вызов Лежачий Камень.

Джеймс покраснел: он давно не считал себя ребенком. Однако смолчал, успокоился и выдал:

– Пожалуйста. Сидят два комара на потолке спальни. А время ночное уже, стемнело, в общем. Один комар говорит второму: «Ладушки, дружище, хорошо тут с тобой, но поздно уже… Пойду сосну».

– Хех! – скорей удивился, нежели рассмеялся Камень. – Действительно не слышал. Ладно, считайте, что заплатили. Теперь мой товар. Видите на теле горы черную вертикальную полосу? Подойдите к ней вплотную и произнесите заклинание «Пресс спейс-йес» Лифт Дюка Ньюкема и заработает. Вот и всё.

– Спасибо тебе, Камень, – поблагодарил Харри Проглоттер.

– На здоровье, скушал, – едко ответил валун, и Проглоттер сразу же ощутил: Лежачему Камню известно о Шаурме.

– И еще, в качестве бесплатного бонуса за то, что не лепили банальных приколов, мол, под меня вода не течет, – продолжил Камень. – Запомни, тумбочковатый мой Боянчик, не тот червь, которого мы едим, а тот, который нас ест. Правда, это не мой афоризм.

– Это он о ком, о глистах? – шепнул Джеймс озадаченной Молли. Та лишь пожала плечами.

Попрощавшись с Лежачим Камнем, путники за шагали к темной полосе.

– Слышь, анекдотчик? – окликнул валун Джеймса. – А где ты такую байку про комаров подцепил?

– Сам придумал два дня назад, – не оборачиваясь, честно сказал Барахлоу.

– Молоток! Удачи вам всем, бедняжечки вы мои…

Но последних слов Лежачего Камня ребята не расслышали.

– Проглоттер, ты гений! – восхищенно щебетала Козазель. – Дед из русичей, значит?..

– Угу, – Харри смутился, он не привык к тому, что его хвалят.

– А у меня из жигулевичей предки, – признался Барахлоу.

– А у меня из балтичей, – улыбнулась Молли.

– Правда, бабка моя из миллеровичей, а теткин муж из редбуловичей, – признался Проглоттер.

Джеймс потрепал себя за кончик носа и махнул:

– А у меня предки по матери Немироффичи-Водкины…

Дойдя до широкой полосы и сотворив заклятие, Джеймс, Молли, Харри и Йода ощутили, каких понесло вверх. Эльф прижался к ноге Харри. Ровненький квадрат земли, на котором они стояли, поднимался с невообразимой скоростью. Через считанные секунды валун превратился в маленькую беленькую точку. Наконец взлет закончился, и глазам искателей Чвакального Чмошища открылось небольшое селение аграрно-индустриального типа.

Аграрно-индустриальный тип сам вышел навстречу гостям, оставив соху, запряженную механической лошадью (из ноздрей страшной стальной животины валил дым, испуганный Йода еще сильнее прижался к ноге Проглоттера).

– Добром пожаловать, дорогие гости снизу! – хозяин лошади радушно улыбался, протягивая ребятам руку. Ладонью вверх.

Они растерялись.

– Легкое замешательство разделяю ваше, – тихо зашипел Йода. – Но встречающий намекает, что радуется нам не бесплатно.

– Как это?! – очумел Харри.

– А! Это же Жмотляндия. Тут всё за деньги, – догадалась Молли.

Джеймс молча полез в кошель и дал аграрно-индустриальному типу пару шикелей.

Молли нервно постукивала пальчиками по рукоятям кинжалов, рассматривая селение. Несколько домишек, загон для механических лошадей, мельница, лес в стороне…

– Спасибо, чужестранцы, – не снимая улыбки, промолвил тип. – Если вы уже устали, сели-встали, сели-встали, ой, извините, заговариваюсь… Так вот, вашему вниманию предлагается лучший в селении жмотель.

Тип махнул рабоче-крестьянской рукой в направлении стоящего за деревней трехэтажного здания с неоновой надписью «El Coyote» и поковылял обратно к сохе.

– Если всё будет развиваться в том же духе, у нас не останется бабок, – поморщился Джеймс.

Стремительно вечерело, и небо затягивали темные тучи. Ребята хмуро зашагали к жмотелю.

Внутри было почти темно и таинственно. В центре располагалась барная стойка, за которой флегматично «суетился» бармен. Вокруг стояли столы и стулья. На эстраде тусовалась живописная рок-банда, небрежно исполнявшая песню «Вомбат-батяня, батяня вомбат…».

Стены пестрели разными интересными плакатами. Там висели и фото, изображающее небоскреб Vampire State Building, уворачивающийся от огнедышащего дракона, и транспарант «Всё лучшее йетям!», и красочная световая реклама «Только у нас! Мисс Кикимора Мира – 2004!Лук-стриптизер – кто это наблюдает, тот слезы проливает! Факир-шмаглоглотатель! Смертельный номер: человек-труп! Гигантские карлики! Акробаты на кишках! Укротитель дикого аппетита!»

Рядом болталось некое подобие доски объявлений. Висело всего два. Первое носило характер личной переписки: «Девушка, представившаяся Машей! Не бойтесь! Это я! Юноша, представившийся Дубровским» Второе было посерьезнее: «Организация заберет у населения своего сотрудника в нетрезвом состоянии».

 

IV

Министерство иностранных злодеяний занимало одну из самых высоких башен Цитадели Зла.

Служащие МИЗ часто курили и выбрасывали окурки в окна. Бычки летели вниз и застревали в облаках. Антисанитарно-эпидемиологическая служба ежемесячно выносила благодарность министерству за вклад в загрязнение окружающей среды.

Основной работой министерства иностранных злодеяний были составление и рассылка гадких писем в адреса глав разных государств и международных организаций. Как правило, письма содержали всякие угрозы, оскорбления и прочую грязь.

Затем Хитрус придумал забрасывать письмами парламенты, муниципалитеты и областные суды. Страны, подвергавшиеся атакам министерства иностранных злодеяний, издали первый негромкий стон.

По-настоящему они застонали, когда один из смышленых подчиненных Объегориума изобрел так называемый спам. Пока спецслужбы спали, неутомимые злодеятели писали тонны корреспонденции и рассылали ее простым гражданам.

Жемчужинами коврового письмометания стали весточки от так называемого Центра Иностранного Нерусского Языка (которого реально не существует, но который жаждет обучить всех и вся разговорному нерусскому), предложения купить телефонные и овощные базы мифической Москвы, а также призыв самим включиться в спам-движение: «Мы пошлем вас и вашу фирму по всем адресам!»

Гордилось ведомство Хитруса и менее раскрученными проектами типа рекламы чистки то ли сопел струйников, то ли струй сопляков.

Под этот проект были специально выведены особые почтовые совы, которые прилетали к адресату как бы из ниоткуда и возвращались в никуда. Подвид был назван сованонимайзерки.

Потом министерство иностранных злодеяний совершило подлинный прорыв. Из архивов был поднят и оптимизирован самый страшный почтовый вирус на свете – магическое Письмо Счастья. Теперь объекты атаки сами превращались в переносчиков заразы. Непреодолимое заклятие заставляло получателя помимо своей воли переписывать и рассылать друзьям бесовское нагромождение следующих слов:

«Здесь откровение, даруемое нам верхними силами! Старая мечта человечества сбудется через этот невзрачный листочек бумаги. Прочтите и перешлите тридцати трем людям.

Один мальчик болел энурезом. Вышел мальчик на берег моря, там отлив. А отлив, как всегда, обнаружил илистое дно и всё то, что принесло море. В этот благословенный час принесло мальчику бутылку, а в бутылке это письмо. Прочитал мальчик письмо и выздоровел. А потом не переслал его тридцати трем друзьям и через пять минут опять заболел!

Или другой мальчик из Англии пришел к Стоунхенджу, воздел руки вверх и говорит: «Хочу велосипед!» И был ему велосипед. А в бардачке – это письмо! Переслал мальчик письмо, и стало ему счастье: до сих пор педали крутит.

Одному французу в только что застекленное окно залетел камень, а к камню была привязана такая же записочка-счастье. Француз раскидал тридцать три камня в окна своего квартала, и ему была прибыль: ведь он был стекольщиком. Он теперь так и живет – утром письма, днем заказы.

В начале прошлого века каждый будущий пассажир «Титаника» незадолго до круиза получил по такому письму. И ни один не додумался сделать так, как в нем написано!

Дэвид Копперфильд перед каждым своим шоу отправляет по триста тридцать три письма, и у него всё получается!!!

У Василия Ивановича Пупкина из Чебоксар та же история, и ему тоже всё удается!

Итак, вы поняли, что это письмо не хухры-мухры, а действенный магический артефакт. Ксерокопированию и форвардированию не подлежит! Только переписав его от руки или перенабив на компьютере, вы получите желаемый эффект.

Пишите, не искажая: слово в слово, буква в бувку, с точностью до запятой! Вот текст:

Vita brevis, ars longa! Buenos dias, mano о mano! 1 wanna bе loved bу уои, tirli-tirli-bum, оо-оо-оо!!! Ahalay-mahalay, sim-salabim, kljaski-masjaski!!!»

Хитрус Объегориум как раз дописывал пятнадцатую копию Письма Счастья (он имел неосторожность посмотреть без специальной защитной маски на образец усовершенствованного письма), когда в кабинете министра материализовался Мюллер со всеми спецэффектами.

Объегориум расчихался, так как у него была аллергия на серу. Орлиный нос главы МИЗа затрясся, как мобильный телефон с виброзвонком.

Мерцающий от гордости Мюллер без лишних церемоний начал доклад:

– Шеф, я только что из Хоботаста. Отличные новости, шеф.

– Отличные, – проворчал Хитрус, ловя и успокаивая нос. – Из-за тебя я поставил кляксу на Письмо. Вот тебе и новости… Впрочем, излагай.

Призрак скрупулезно пересказал свою беседу со Штирлицем и, усталый, но довольный, плюхнулся на кожаный диван.

Хитрус разделался с двадцать вторым экземпляром Письма и смог оторвать взгляд от стола, пока вкладывал листок в конверт.

– Мюллер, вы дурак, – вынес вердикт Объегориум.

И углубился в изготовление следующей копии.

Мюллер хранил почтительное молчание.

– Штирлиц вас надул, как мальчонка шарик, – министр снова выкроил секундочку на разговор.

Далее с пятиминутными перерывами Мюллер узнал, что он лопух и старый маразматик, пес, потерявший нюх, представитель прочих видов фауны и флоры. Призрак вдруг увидел со всей трагической ясностью: друг Штирлиц впарил ему самую разухабистую ложь, а он, некогда чемпион по интриге, повелся…

– …как первоклашка начальной разведшколы!.. – простонал Мюллер и умчался в холодные сырые подземелья, чтобы не спалить Цитадель, сгорая от стыда.

Хитрус дописал победный тридцать третий «Ahalay-mahalay».

– Да-с… – функционер взъерошил обеими руками свою смоляную шевелюру. – Мастдай наверняка знает о Харри и Шаурме. И ведет свою игру. А я так надеялся, что он всего лишь доложит, куда надо, и будет заниматься своими хоботастовскими проблемами!

Министр иностранных злодеяний очень хотел стать главой правительства империи Зла. Парадоксальные ходы, присущие Мастдаю Глюкообильному, могли сильно помешать карьерному росту Хитруса. Объегориум честно признавался себе, что проигрывает ректору Хоботаста и в магии, и опыте. Поэтому он решил сконцентрироваться непосредственно на проблеме Проглоттера.

В течение ближайших часов должен был выйти на связь Штурмфогель. Хитрус заскрежетал зубами, когда понял, что зависит от одного-единственного агента 00666.

– Но, как говорится, кто не рискует, тот потом тоскует! – взбодрился Объегориум и сотворил себе бутылочку шампанского.

 

V

– Вообще меня зовут доном Пабло Пеньюаресом, – представился корчмарь, когда ребята покончили с элем, и добавил доверительно: – А для вас я просто Акакий Перемудринкин.

– Очень приятно, Акакий, – ответил за всех Йода. – А коллег моих зовут соответственно… Ай!

Эльф-домовой получил пинка от Джеймса. Тот перехватил инициативу.

– Это мой друг Фродо, – указал он на Харри Проглоттера. – Я – Арагорн, сын Арадорна, внук Аражорна, правнук Аразорна. Эта девушка – Галадриэль, дочь Галагриэль, внучка… ну, ты понял. А этот мерзкий тип, – Джеймс с преувеличенным энтузиазмом похлопал Йоду по плечу, – Гимли. Он гном-мутант. Гендальфа разозлил, ну, тот его и клонировал в особо циничной форме.

Непонятно почему, но Барахлоу пришли на ум имена из кошмара про волосатые ноги.

– Нам нужен номер люкс, приятель, – произнесла Молли Козазель ритуальную фразу, которую придумали говорить в отелях предки.

– Номер есть, гринго, но полулюкс… – Акакий улыбнулся, продемонстрировав два ряда желтых кривых зубов.

– Вот и чудненько, перетопчемся, – поспешно буркнул Харри.

– Вот и молодцы, цыплятки вы мои, – ответил ему в тон бармен, протягивая ключ с бирочкой. – Ваш номер – тринадцатый. Будьте как дома. А сейчас я угощу вас фирменным блюдом заведения. Такого заливного мяса нигде больше не подают.

И бармен с гордым видом ушел на кухню. Харри, Молли, Джеймс и Йода пересели за стол.

Разухабистые рокеры грянули веселую «Убери зубы с моего пульса, я еще слишком жива».

– А-а-а, а-а-а! – подпевали захмелевшие ребята. Принесли жаркое.

– Вкушно, – поставил диагноз Барахлоу.

– Мгм… – не спорила Молли.

– Чавк, чавк, чавк, – даже Йода был необычно краток.

Когда Акакий принес счет, Джеймс долго смотрел на бумажку, а затем осторожно поинтересовался:

– Почему тут написано «Заливной Единорог»?

– Странный вопрос, юноша. Вы же его ели, – невозмутимо ответил бармен.

– Это же запрещено! – гневный голос Молли почти срывался.

– Разумеется, – пожал плечами Акакий. – Поэтому мы воспользовались овцебычатиной. Но вы никому не говорите, а то брать не станут.

На том и сговорились.

Комната была неказистой, но уютной. Ребята уместились на двух кроватях, а Йода свернулся в кресле.

Харри долго не мог заснуть, кумекая, чем же закончится поход. Мальчик боялся дать дуба, но при этом испытывал странное чувство. Дескать, позволь Шаурме перевариться, и настанет такая жизнь, такое облегчилово, о каких можно только мечтать!

Постепенно Проглоттер сомкнул веки и задремал. Харри привиделся волшебный экран. Сначала на нем мелькали какие-то газетные вырезки с заголовками типа «Хакер взломал базу данных цру и черепную коробку Президента», «Спецслужбы гоняются за Морфием!», «За поимку негра в солнцезащитных пенсне обещаны бешеные бабки и синяя таблеточка».

Потом экран вдруг потемнел и проявились буквы: « Wake uр, Наггу! The Shaurmatrix has уоu… »

Неискушенный в языках Проглоттер не смог понять значения этой надписи. Буквы всё возникали:

«Knock, knock, knock…»

И тут же Харри и его спутников разбудил настойчивый стук в дверь.

Ребята повскакивали с кроватей. Молли схватилась за верные кинжалы.

– Кто там? – как-то уж очень пискляво спросил Джеймс.

– Вампиры, – донеслось из коридора.

Дверь с треском слетела с петель, и на пороге нарисовались два упыря. В одном из них хорошо угадывался бармен.

– Еда! – заорали вампиры и бросились на детей. Молли прыгнула вперед и вонзила оба кинжала в клыкастого бармена. Он крякнул и упал на девочку, придавив ее к полу своим мертвым телом.

В дверях появился третий кровосос:

– Харчи есть?

– Навалом, Глухарь! – прокричал упырь, зашедший с барменом.

– Чего? – и глухой вампир медленно вошел в номер.

Мальчики и Йода оцепенели от страха.

Ближний к детям вампир сиганул на Проглоттера, бросая на кровать. Он почти воткнул мерзкие клыки в Харрину шею, но вдруг отпрянул от него, как от чумного, и заглянул ему в глаза.

– Р-робин?.. – неуверенно пролопотал он. – Робин Бобин Барабек?

– Не знаю, о чем вы, – часто-часто заморгал Харри.

– Как же? Тот, который и корову, и быка, и кривого мясника…

– Вы ошибаетесь, – заверил кровопийцу юный волшебник, тяжело дыша ему в бледное, как луна, лицо.

Вампир вскочил:

– Нет, тут нет никакой ошибки, это ты… Хайль Вольтаморд!

Расправив перепончатые крылья, он поднялся в воздух, вылетел в окно и скрылся во тьме.

Его глуховатый подельник, не мешкая, прыгнул на грудь лежащему Проглоттеру. С вампирьих зубов текла слюна, а когтистые пальцы больно стиснули плечи мальчика. Вампир склонился к Харри, но отстранился так же рьяно, как и первый упырь.

– А-а-а-а!!!.. Да это же Мальчик-Который-Выжрал! – завопил он и улетел как угорелый.

«Хм, наверное, Шаурма была с чесноком», – решил Проглоттер, вставая.

– А чего это они тебя не укусили? – удивился Джеймс Барахлоу, постепенно приходя в себя.

– Слово волшебное знаю, – соврал Харри.

Его буквально колотило от пережитого страха.

– Эй, не стойте истуканами! – прохрипела Молли. – Снимите с меня эту тушу.

Мальчики стащили тело Акакия с Козазель. Она брезгливо вынула клинки и обтерла их о занавеску.

– Жаль, что утонул твой Нельзяблик, Проглоттер, – сказала она.

– Сто пудов, – добавил Барахлоу.

Харри не стал умиляться сантиментам, а предложил:

– Я, конечно, не настаиваю, но, может, надо валить отсюда?

 

VI

Внешняя политика отличается от внутренней так же, как внешность человека отличается от его внутренностей. Поэтому если государство ведет себя на мировой арене грязно и по-хамски, имейте ввиду, что внутри у него всё куда более запущено.

Империя Большого Брата подавала себя нагло. То в Икраб войска ввела, то Автогенистон побомбила, короче, выделывалась как хотела. Речь не об этом.

Большой Брат впервые за десяток лет поднялся с трона и потянулся.

– Эх, держи меня семеро! – пророкотал Лорд Тьмы. – Держи меня семеро!!! Эх, падаю же, ловите, холопы!.. Ловите, мать вашу!..

Шустрые телохранители подскочили и поймали Большого Брата.

– Брысь! – скомандовал им повелитель, когда снова выровнял центр тяжести. Он сделал несколько осторожных шагов, грозно повел из стороны в сторону хвостом, оканчивающимся ядовитым жалом. Выхватил из-за пояса огромный меч, взмахнул могучими передними правыми руками.

Tpoе телохранителей упали, разрубленные пополам, рассеченный трон рухнул.

– Ха-ха, помнят! Помнят руки-то! – обрадовался Большой Брат, убрал клинок в ножны и сел в новое кресло, которое ему услужливо поднесли рабы.

* * *

В это время в Хоботасте вышел из состояния глубокого сосредоточения Мастдай Глюкообильный.

– Хм, Я чувствую запах грядущего кирдыка, – хмуро предрек он.

Ректор согнал кошку с колен, бросил телефонную трубку, всегда торчащую у него на плече, раздвинул ворох бумаг и прыгнул – подлетел над столом, совершая кульбит за кульбитом. Приземлился Мастдай в центре кабинета.

– Аватарум в пустую тарум, трансглюкация-приватизация! – сплел заклинание Мастдай.

По его телу забегали электрические разряды, он завис в нескольких сантиметрах над полом и начал светиться, как китайский фонарь или тот же Дункан Маклауд в конце каждой серии. Призрак Штирлица оторвался от секретных архивов Мастдая, не желая пропустить нежданное пиротехническое шоу.

– Полныйбакус-заправлякус! – продолжил колдовать ректор.

Его наполняла, захлестывала энергия, заставляя снисходительно смеяться над этим миром. Глюкообильный заметно вытянулся и раздался вширь, наращивая мышечную массу.

Мастдай указал пальцем на Штирлица:

– Du… Du hast… Du hast mich… – ворожил он, повышая голос. – Du hast mich!.. Du hast mich geflagt!.. Du hast mich gefragt!!!.. Du hast mich gefragt und ich hab nichts gesagt!!!..

Встревоженный древней саксонской магией Штирлиц постепенно терял прозрачность, становясь материальным, ощутимым. Он попробовал пройти сквозь шкаф, но пребольно ударился арийским носом и сел на пол.

– Willst du bis der Tod еuсh scheidet treu mir sein fur аhе Tage?!.. – воззвал Мастдай к штандартенфюреру.

– Nein! – отрезал Штирлиц, уже слышащий пение валькирий. – Nein!

– Ответ неверный, – поморщился Мастдай и развеял чары материальности.

Штирлиц юркнул сквозь шкаф подальше от пронзительного взгляда ректора.

Мастдай притух и погасил молнии.

– Ладно, не прячься, сеанс окончен, – проворчал он Штирлицу. – Вот человек! Не хочет вербоваться и всё тут!.. А такие кадры спасли бы Хоботаст …

Штандартенфюрер недоуменно смотрел на Мастдая. Куда уж дальше-то вербоваться? Вон, даже бывшему коллеге наврал с три короба ради победы добра и справедливости…

Глюкообильный подошел к глобусу. Мерцающая точка, до сего дня светившаяся бодрым зеленым цветом, стала желтой.

– Что-то там с моим милым Лохкартом? – встревожился Мастдай.

Лохкарт выждал пару часов, прежде чем Харри с друзьями скрылись В дверях «Еl Coyote», и зашел внутрь. Бармен плеснул ему колдовства в хрустальный мрак бокала и ляпнул пюре в фаянсовый свет тарелки.

Наевшись, Лохкарт невольно обратил внимание на хорошенькую певичку, которая как раз села ему на колени.

– Девушка, вы чудо! – раскраснелся маг.

Певичка принялась конвульсивно извиваться. Ее лицо резко погрубело и состарилось, а во рту выросли два страшных клыка.

– О, да я вам больше скажу, – продолжил Лохкарт. – Вы Чудо-Юдо!

Он сбросил девицу на пол, схватил стул и воткнул его ножку в набегающего толстого вампирюгу. Этим Лохкарт выиграл время, чтобы осмотреться.

Выяснилось, что из нормальных людей в проклятом баре отдыхали Лохкарт и еще двое: мужик, очень похожий на Джорджа Клуни, и еще один, явный психопат, если судить по лицу и повадкам.

Ситуация была из тех, когда союзников не выбирают. Лохкарт и эта парочка заняли круговую оборону. Упырей собралось много, они перли из всех дверей и щелей. Даже из камина вылез упырек в костюме Санта-Клауса. Через пять долгих минут люди еще держались, но шизик был уже надкушен, а Лохкарт подвернул ногу.

Вампирам тоже изрядно досталось, и они отступили.

– Давай погляжу ногу, – предложил Амадеусу похожий на Клуни мужик. – Я ведь на « скорой помощи» работал.

Пока он смотрел ногу, его спутник неожиданно напал сзади на Лохкарта и прокусил ему шею.

– Ах ты, бессовестный человек, лишенный чести! – коротенько так выругался Лохкарт, разнося дубиной голову свежеобращенному упырю.

Но дело было сделано. Лохкарт вырвался из рук врача, обернулся волком и, пробив стекло окна, умчался на здоровых троих в лес, где вернул себе человеческий облик.

– Вот лопух!.. – сказал он, найдя на поляне это растение, которое, по мутной книге Заблуждаллия Искреннего «Введение в отравоведение и отраволечение от всех недугов», помогала от укуса upyrium vulgaris.

Маг жевал лопух, надеясь, что не опоздал. Когда верхние клыки стали мешать тщательному пережевыванию, Лохкарт выплюнул ненужные теперь листья и заревел.

– Я вампир, вампир-оборотень, блин, – признался себе Амадеус.

Полегчало. Он понесся сквозь мокрый от дождя лес. Бежалось легко, хотя Лохкарт не помнил, не осознавал, в каком обличье пребывал. Он наткнулся на заблудившуюся корову и впился клыками в ее шею. Было вкусно. Правда, мешал кожаный ошейник, болтавшийся на коровьей шее.

– «Констанция», – прочитал на нем Лохкарт кличку своей жертвы и раздраженно сорвал ошейник.

Насытившись, волшебник лег подле остывающей буренкиной, точнее, Констанкиной туши отдохнуть и повыл всласть.

Он съел бы и Харри Проглоттера. Да, замечательная идея. Сожрать пацана, высосать из него кровищу. Но – завтра.

А сейчас – спать.

Лохкарту приснился усатый селянин – хозяин коровы. Усатый был опечален. Он драматично хрипел грустную песню, а трое товарищей в плащах мушкетеров (вот ведь, приснится же!) подставляли ему кто дружеское плечо, кто жилетку.

Констанция играла и резвилась,

по сотне литров в день она доилась.

Я пас ее, какая незадача,

у линии электропередачи.

Была гроза, и в небе грохотало.

В мою корову молния попала.

Селяне быстро тушу разделили…

И что мне от нее осталось ныне…

Только вымя…

Конста-а-а-анция!!!

– Констанция, – всхлипнул Лохкарт, переворачиваясь на другой бок.

 

VII

Ребята покинули гостеприимные стены жмотеля «Еl Coyote» через окно, связав простыни и спустившись по ним на задний двор. Особенно тяжко было тучному Харри, в которого вцепился трясущийся от страха Йода.

Над ночной Жмотляндией шел дождь. Под ногами чавкала жижа. Пару раз Харри поскальзывался и летел в лужу, обдавая друзей липкой волной грязи и отборных заклятий.

Гром долбил беспрерывно. Молнии неистовствовали. Холодный ветер бил в лицо, принуждая кутаться в припасенные куртки.

Не стучал зубами только Йода. Ему такая погодка нравилась, и он беспечно скакал от человека к человеку, подбадривая и склоняя к вере в ВеликуюСилу.

Путники забежали в лес, под защиту крон деревьев, но и там было мокро.

В конце концов Джеймс присмотрел какую-то ложбину, прикрытую огромным стволом упавшей секвойи. Все забились туда и стали греться, прижимаясь друг к другу.

Дождь хлестал сильнее и сильнее. Казалось, с неба падает сплошной поток воды.

В блеске молний Харри и его друзья увидели одинокий силуэт. Он словно плыл над лужами и травой. Когда фигура приблизилась, ребята рассмотрели ее подробнее. Кто-то или что-то было одето в длинный темный плащ с капюшоном. Под капюшоном поблескивали кокарда и черный козырек. Из складок плаща высунулась зеленая склизкая рука. На ней висела большая белая волшебная палочка в черную полоску. Или черная в белую (согласитесь, вопрос скорее философский, чем практический).

– Это де-ментий, – прошептала Молли Козазель. – Он умеет взмахом палочки останавливать все виды транспорта, кроме самолета.

– А что такое самолет? – зачем-то полюбопытствовал Барахлоу.

– Не знаю. Да и какая тебе разница, если нам сейчас придет крышка? – ответила Молли.

– За что? – ошалел Проглоттер.

– А он, судя по всему, пьяный. Видишь, какими зигзагами идет? Самое страшное, если целоваться полезет. Поцелуй де-ментия – по-любому верная смерть.

И тут фигура в плаще развернулась к детям.

– Услышал, – зло зашипел Джеймс. Де-ментий уже на всех парах несся к затаившим дыхание путникам.

– Стрш-срж-гибедеде-Птрнко, – пробормотал де-ментий, остановившись.

– Колдует, что ли? – испугался Харри Проглоттер.

– Наверное, – прижалась к нему парализованная страхом Козазель.

– Вот ты, толстый, – ткнул своей палочкой де-ментий в сторону Проглоттера. – Дай-ка я тебя троекратно, по нашему обычаю, расцелую в уста сахарны да щеки кисельны!..

– Капец Проглоттеру, – выдохнул Джеймс.

Молли потянулась за кинжалами, но Йода схватил ее за плечо:

– Нельзя… их-то… Накажут сильно…

Де-ментий подплыл к Проглоттеру, откинул капюшон, взял мальчика руками за лицо и запечатлел на нем поцелуй.

– М-м-м-л-д-ец! Уваж-ж-жаю.

И уплыл в ночь, горланя страшный бандитский гимн: «Тюряга Азкабан – ветер северный. Этапчиком в Мордор – зла немеряно»

Проглоттер осел на землю (молнии блистали в его очках-аквариумах), обвел этот мир невидящим взором и упал без чувств.

Молли наворожила пламя, и путникам стало теплее.

Харри был бледен, но дышал ровно. Судя по всему, де-ментий наложил на него чары глубокого беспамятства.

К утру дождь прекратился. Ребята подремали. Харри не очнулся.

– Ворожить стану, – сказала, зевая, Молли.

– Давай, подруга, – одобрил Барахлоу. – А то эту тушу далеко не утащишь.

Молли села поудобнее и запела специальную ритуальную песню для вхождения в пророческий транс:

– Слышу голос из прекрасного далека… Голос в утренней серебряной росе… Слышу голос… Голос спрашивает строго… – Тут ее тело дернулось, а тембр изменился, Молли сорвалась на крик. – Ну что ж ты страшная такая, ты такая страшная? Ты ненакрашенная страшная и накрашенная!.. – Тон понизился, В нем зазвучали нотки спокойствия, доверительности. – Русское радио. Всё будет хорошо…

Молли очнулась и закашлялась.

– Мда-с, грязноват эфир туточки, – протянул Барахлоу.

– Хотя обнадеживает «всё будет хорошо» в конце, – робко пропищал Йода.

– Ничего не будет хорошо, – просипела Молли. – Шум это, а не пророчества.

У эльфа затряслась нижняя губенка.

– Мы же не бросим Проглоттера? – заныл он.

– По-любому не бросим, Джа-Джа-Бинкс, то есть, Йода, – улыбнулась Козазель. – Я знаю замечательное заклятие.

Дети собрали вещички, вытянули Харри из ночного убежища. Молли направила на Проглотте раволшебную палочку и произнесла:

– Коппер-поппер-зоо-фильд!

Тело мальчика поднялось над землей примерно на метр и зависло, словно он лег на какую-то невидимую кровать.

– Круто, Молли, – похвалил Джеймс. – Жаль, обруча нет. Повыделываться: мол, без лески обошлись.

Они побросали рюкзаки на Проглоттера, отчего тот опустился сантиметров на пять. Затем Джеймс развернул карту:

– Ага, всё в порядке, не сбились… Можно идти.

Черный волк озадаченно переминался на месте. Нужно ли доложить о мальчонке, впавшем в кому? Что теперь предпримет Мастдай? Как поступит Большой Брат? Волк чихнул и трансформировался в Амадеуса фон Лохкарта.

Его тревожило и то, что он совершенно не помнил событий вчерашнего вечера. Он побродил нерешительно между соснами, а потом сел, задумавшись, на муравейник. Отчего-то Лохкарт никак не мог сосредоточиться на своих мыслях. Наконец Амадеус подпрыгнул, как ошпаренный, снова стал волком и потрусил за детьми.

 

VIII

В величайшем многотомном труде Николаса Блэкберда «В мире чудовищ» описано бесчисленное количество монстров. Есть там и вампиры, и де-ментии, и Ведмедкова Евдокия Яковлевна из Алапаевска, и горгульи, и сирены, и знаменитый Бука, и лешие, и ундины, и беспощадная Логика Реформ, и умруны, и тролли, и само Амебище Лесное.

О последнем нужно рассказать отдельно. Вот как выглядит соответствующая статья в книге Николаса Блэкберда:

«Амебище Лесное (бесполезн., слабоизуч., особо опасн.) – предположительно, гигантское одноклеточное, пожирающее любую пойманную живность. Способы нападения или иные приемы охоты не изучены.

Способы защиты от А. Л.: быстрый бег в противоположном от А. Л. направлении; протыкание клеточной мембраны (шкуры) чем-л. острым; самозапирание в неперевариваемый сейф. Внимание! Способы защиты тщательно разработаны, но не проверены!

Ареал обитания А. Л. – предположительно, лес. Точные географические контуры не установлены за неимением соотв. свидетельств. Возможно, А. Л. не существует».

Из приведенной цитаты можно сделать вывод, что познания человека об Амебище Лесном чрезвычайно скудны. Совсем иначе обстоит дело с Чвакальным Чмошищем. Читаем того же Блэкберда:

«Чвакальное Чмошище (бесполезн., сильноизуч., особо опасн.) – представитель вида „хренблин обыкновенный“ (не путать со смежн. „хренблин вамблин“ и „облин мордорский“). Число зарегистрированных особей – одна такая. Особенности: как и любого хренблина, Ч. Ч. нельзя кормить пиццей, водить на дискотеку и пить с ним водку. Но однажды хитрый Вольтаморд нарушил инструкции: напоил его, дал пиццы, а когда пришел с ним на дискотеку, Ч.Ч. сделалось плохо, и оно испортило людям праздник. С тех пор оно скорее злое, чем доброе.

По мнению некоторых исследователей, Ч. Ч. – существо, способное к саморазмножению методом вегетативного ксерокопирования. Возможно, брешут.

Ареал обитания Ч. Ч. – глобальное здание, называемое Обиталищем, расположенное в центре страны Окончательных Отморозков. Обиталище представляет собой лабиринтовую структуру, построенную реликтовой (предполож., инопланетной) цивилизацией сто тысяч пятьсот сорок один с половиной год назад. Зданию свойственен топологический парадокс: все входят, но никто не выходит. Исключение составляют Т. Н. сталкеры (см. статью «Шухарт, менты!»), но страшно уж узок их круг и слишком уж далеки они от народа.

Вольтаморд утверждал, что в центре Обиталища имеется магический артефакт в форме большого золотого шара, исполняющий любое желание нашедшего, в частности, переносящий его в любую точку Вселенной по заказу. Вольтаморд использовал данный артефакт именно в качестве маг-шлюза. Возможно, вешал лапшу.

Члены Секты Эмберитов считают комплекс Обиталища первородным Янтарным Лабиринтом. Наверняка – гонят.

Вторая главная особенность Ч. Ч. – способность изменять форму, цвет и объем. Однако если Ч. Ч. прикидывается полом, полицейским или самой Сарой Коннор, его всегда можно узнать по характерным чвакальным звукам, издаваемым им при движении.

История миграции. С момента преображения (см. выше о нарушениях правил содержания особи Вольтамордом) Ч. Ч. стали избегать, считая его «человеком, морально обесчещенным», «чемпионом московской олимпиады» или «чрезвычайно мерзкоомерзительным». Ч.Ч. остро переживало общественный бойкот и ушло в Обиталище, где и пребывает в затворничестве и вынужденном посте. Именно из-за перманентного голода и одиночества Ч.Ч. считается опасным зверем, монстром и уродом.»

Да, уважаемый автор монографии «В мире чудовищ» слегка увлекается эпитетами в ущерб наукообразности, но зато читатель получает возможность составить эмоционально содержательные выводы о предмете исследования.

Николас Блэкберд не обошел вниманием и пресловутых вампиров. В отличие от первых двух упомянутых созданий, вампиры широко популярны, знания о них доступны. Но величайший монстролог не был бы величайшим, если бы не добавил новые сенсационные данные о давно знакомых каждому шмуглу упырях.

В частности, Блэкберд непреклонно утверждает: вампир добрым не бывает, как бы там ни изощрялись в Голливуде. Еще он подчеркивает, что не каждого кровопийцу убивает солнечный свет – наложение вампиризма на оборотничество приводит к модификации свойств объекта. Днем вампир-оборотень не может превращаться в вампира, а ночью – завсегда пожалуйста. Побочным действием метаморфоз может быть частичная амнезия у носителя смешанных признаков.

Амадеус фон Лохкарт не знал этих трогательных подробностей, ведь даже маг не в силах овладеть полной информацией во всех областях знаний. Как ни напыщенно это звучит.

Блэкберд, кстати, тоже кое о чем не догадывался. Он неверно предположил, что новое «синтетическое» существо можно укокошить либо серебряными пулями, либо осиновым колом. По последним данным ученых, вампира-оборотня берут либо серебряный кол, либо осиновые пули. Об орудиях и способах умерщвления чудовищ можно говорить часами. Скандально известный в научных кругах Пауль Либлинг уверял, что любого монстра можно одолеть при помощи какой-то там магической карточки из пластика.

С другой стороны, Жан де Антрепренер в своих «Диалогах о чудовищах» то и дело предлагал сохранять всех редкостных мерзавцев. Якобы им грозит вымирание и всё такое.

Неизвестные авторы манифеста «Монструальный цикл», наоборот, призывали к тотальному уничтожению чудовищ. «Бей монстров, спасай человечество» – кричали они. Во многих странах зародилось движение антимонстритов. Они популяризировалине всегда достоверные сведения о чудовищных изуверствах: пожирании младенцев, гонениях немонстров и прочих непотребствах.

Режиссеры снимали трогательные истории о монстрах «Кинг-Конг против пинг-понга в Гонконге», «Годзилла и Хищник-3» и прочие, но эти ленты не изменили предвзятого отношения публики к чудовищам.

В обстановке тотального недоверия монстры избирали лучшую тактику обороны, которая с подачи какого-то остроумца давно квалифицируется как нападение.

Тем не менее не все монстры одинаково опасны. Древние конфессии вроде зорро-монстризма признавали существование добрых чудовищ. Так, пророк-шансонье Зорро Шустрый в одном из гимнов красочно излагает факт победы доброго Ахурына автомобиле «мазда» над пешим злыднем Ахриманом.

Здесь же все эти факты излагаются для того, чтобы вольный или невольный читатель почувствовал, насколько запутанны и непросты отношения человека с природой.

Ну, и в дальнейшем кое-что из обнародованных сведений понадобится.

Чисто по сюжету.

 

IX

По лесу двигалась удивительная процессия: девочка, мальчик, эльф-домовой и плывущий по воздуху толстый паренек, навьюченный рюкзаками.

– А что, Молли, – весело сказал Джеймс, – может, заспиваем чего фееричного?

– По-любому, – согласилась Молли.

– А! Давно хотел спросить! – воскликнул Барахлоу. – у тебя в роду были Масянии или Хрюнделли?

– Масянии?! Хрюнделли?! – не поняла Молли. – Кажется, нет. А к чему это ты?

– Обычно именно они говорят «по-любому», – объяснил Джеймс. – И черепушка у тебя такая же приплюснутая, как у них… Шучу.

И Джеймс грянул балладу старинного барда Сверхновикуса:

Однако Молли Козазель отчего-то не порадовалась этой песне, и Барахлоу затянул душещипательный романс собственного сочинения:

– Не к добру тебя нынче на всякие шлягеры-пошлягеры тянет, – упрекнула Молли Джеймса, когда он расправился с антитабачной историей. – Баста, концерт окончен. Вон, впереди деревня какая-то.

Деревня была куда приятнее первой: аккуратные ухоженные домики, опрятные куры, галантные свиньи, изящные коровы… На околице ребята встретили дородную тетку, которая собирала колорадского жука. Жук получался знатный: никелированные усики сверкали на солнце, а тонированный панцирь поражал удачной аэродинамикой и изысканным дизайном.

– Доброго пути, детки, – тетка отерла со лба пот и смазку. – Как вам мой жучара?

– Бесподобен, – с оттенком зависти признался Барахлоу.

– Спасибо, – расцвела сборщица. – А куда идете-то?

В разговор вступила Молли:

– Мы ищем какую-нибудь ворожею. Вот, встретили де-ментия, и Харри пострадал…

Йода скорбно всхлипнул.

– Вот оглоеды! – рассердилась тетка. – Не бойся, милка, это я не про вас, а о де-ментиях. Совсем распоясались, демоны. Слыхали? Новые правила ввели! Мало того, что теперь надо автоматически страховать каждую гражданку! Они еще и какой-то пехосмотр придумали. Представляете? Пешеход должен быть оборудован аптечкой, исправными поворотными сигналами, а зимой – шипованной обувью. Нужно ежегодно проходить этот самый пехосмотр: проверять развал-схождение и, прости Господи, норму СО в выхлопе!

– Жуть! – посочувствовала Козазель. – А ворожея-то?..

– А! А ворожея-то у нас на другом конце деревни живет. Звать ее Предсказуньею. Вы ейный дом сразу узнаете. А сейчас прошу простить, мне надо клапана отрегулировать.

Молли поблагодарила селянку, и процессия двинулась к Предсказунье.

Дом ворожеи действительно трудно было не заметить. Он был сложен из красного кирпича, имел два этажа и мансарду, рядом стояли банька и гараж, а каменный забор венчала колючая проволока. На фасаде висела вывеска:

Позолоти Ручку Индастриз. Ментальный консалтинг.

Ребята позвонили в висящий над открытыми воротами колокол.

Дверь дома распахнулась, и на крыльцо вышла старушка во всём черном: кожаных штанах, жакете, полусапожках и солнцезащитных очках. Даже клюка у нее была черной.

– По ком звонит колокол? – прошамкала старушка и, сняв очки, подслеповато оглядела посетителей.

– Вы – Предсказунья? – спросил Джеймс.

– Навроде. Нонешняя. А до того, по молодости-то, меня звали Троицею. Слыхали? «От Морфея да Троицы все агенты хоронятся» – это про меня, да… Ну, не важно. Проходите, гости дорогие.

Старушка рассадила детей и Йоду в гостиной и накормила их свежими печенюшками.

Обстановка комнаты производила гремучую смесь впечатлений от «Ух ты!» до «Какая бяка!». Пожалуй, только кабинет Мастдая Глюкообильного мог посоревноваться с гостиной прорицательницы по крутизне бардака и нелепицы. Молли особенно понравился котел, игравший в салки с ухватом, а Джеймс был очарован танцем вил. Садовые инструменты кружились и вытворяли рискованные па, но ни разу не ошиблись и не проткнули стен, картин или ковра.

Картины изображали сцены с участием ведьм и представителей святой инквизиции, но, как правило, стороны менялись местами. Особо смачно был писан сюжет сожжения ведьмами поповских гармоней.

Йода с благоговением смотрел на заспиртованного дробластропоида – деликатесного зверя.

– С чем пожаловали? – профессионально поинтересовалась Предсказунья, накинув на плечи халат, расшитый звездами, и взяв в руки баранью лопатку да щепоть какой-то пудры.

– Мы хотим знать, что с Харри Проглоттером, – заявила Молли Козазель, похлопывая по ноге парящего товарища.

Старушка уставилась немигающим взором на Проглоттера. Затем мощно вдохнула порошок левой ноздрей и крякнула. Снова посмотрела на висящего мальчика.

– Как бы попроще объяснить, деточки?..

Предсказунья почесала макушку бараньей лопаткой.

– Очевидно, маниакальные наклонности паренька столкнулись с параноидальными тенденциями на фоне общего депрессивного состояния, в котором он пребывал в последние дни, что привело к значительному нервному истощению, вылившемуся в ряд психологических осложнений, наиболее важными из которых я полагаю фобию замещения личности, вытеснившую манию к обильным трапезам. Столь резкая подмена доминанты не могла не привести к своеобразному коллапсу. Вот, вкратце так…

– Задвинула титанически, – уважительно протянул Джеймс Барахлоу.

– По-любому, – кивнула Молли.

– Только его де-ментий поцеловал, – буркнул Йода.

Предсказунья вспыхнула очами и тряхнула мощами:

– Я к этому как раз собиралась перейти, о бледное подобие рыцаря джедая! Против поцелуя де-ментия бессильны ворожба, колдовство, магия и прочие их синонимы. Время лечит, говорят мне предки. И я соглашаюсь. На предков переть – окончательно скурвиться.

– И скоро он очнется? – проявил беспокойство Барахлоу .

– Может, через час… А то и через два. Давайте положим мальца на диванчик и пойдем на кухоньку, глотнем еще чайку, – Предсказунья взмахнула лопаткой в направлении дивана, и Харри плавно опустился на мягкие подушки.

 

Х

Трясина источала запах затхлости. Чахлые кустики и бледная трава чуть шелестели на ленивом ветру. Безрадостная вязкая пустошь простиралась вдаль, кое-где прячась в тощие клочки тумана.

Перед болотом стояли два мудреца. Первый из них, очевидно наставник, был облачен в наряд клоуна. Харри поразился остроумию и смиренной самоиронии сего мужа. Второй имел обличье обезьяны, что также подчеркивало его отношение к своему физическому положению. Позади этой живописной величественной пары стоял разноцветный фургон. За рулем сидел бегемот, а рядом – довольно аппетитный молодой кабан. Проглоттер мысленно облизнулся.

В болотной жиже шевелились подозрительного вида непримечательные люди, похожие на сексотов. (Харри сразу откуда-то стало известно, что это очень плохие граждане.) Мудрецы с легким состраданием глядели на копошащихся шпиков. Затем обезьяноподобный обратился к клоуну:

– Дядюшка Мокус! Можно я кину в них грязью?

– Конечно, Бамбино, – ответствовал Мокус (имя, воистину достойное мага-многознатца!). – Возьми во-о-он той, погрязнее и пожирнее.

Харри Проглоттеру помстилось, клоун указал на него. Мальчик оцепенел. Он хотел крикнуть, что он не грязь, что мудрец ошибся, но, кроме чавкающего хлюпанья, не смог издать ни звука. В отчаянье он зашевелился и… упал с дивана.

– О-о-ох… – сказал Харри.

Голова болела и мешала существовать. Комната плыла перед глазами, норовя улизнуть из кадра. На стук тучного тела прибежали друзья и Предсказунья.

– Вот, я говорила? – победно уперла она руки в боки. – Очнулся голубчик, тефтелик, шаурменочек!..

Харри аж подскочил от неожиданности, но снова безвольно упал на ковер, держась за раскалывающуюся голову и издавая жалобные междометья.

Ведунья склонилась над Харри:

– Не волнуйся, милый… Фух! Экий ты перегарный хлопец! Да, еще никто не выдерживал поцелуя пьяного де-ментия. Без последствий-то…

– Что с Проглоттером? – не выдержал Барахлоу.

– Думаю, это бодун. Простой бодун. Сейчас я принесу магического суперрассола, и всё как рукой снимет. – Гадалка удалилась.

– Как ты, друг мой Проглоттер? – подлетел к мальчику Йода.

– Спасибо, трагично, – процедил сквозь зубы Харри.

– Ничего, Проглоттер, главное, ты выжил, – Джеймс ободряюще пнул Харри в плечо. На осунувшемся рыхлом лице толстячка отразилось страдание.

– Как умру, похороните в Виммбилльдоре милом, – начал он оглашать завещание. – Посредине Хоботаста выройте могилу…

– Да не спеши ты, – утерла слезу Молли. – Ты еще на моих поминках попляшешь…

– Это точно, – неожиданно для самого себя рассмеялся Харри. – Уж я-то попляшу. Моя пр-р-релесть… – Затем он снова обхватил голову руками.

– Вот что с человеком де-ментии могут сделать! – отшатнулась неприятно удивленная Козазель. Вернулась Предсказунья с рассолом:

– Пей, милок, не бойся. А вы, ребятки, пойдите в кухню, чаек остыл почти. – Молли, Джемс и Йода послушно ушли.

Харри начал пить и тут же почувствовал, как боль стихает, сознание светлеет, а тело обретает чувствительность.

– Спасибо, бабушка, – приговаривал он между глотками.

– Да ладно, ей-богу, – отмахнулась Предсказунья. – Ты лучше вот чего послушай. Я вижу, куда ты направляешься и какую бяку в себе несешь. Мой рассол поможет твоему желудку бороться с сосредоточием Зла, тобой проглоченным…

– А я уже пью антифесталиум, – похвастался Проглоттер.

– Ну, рассол тоже лишним не будет. Но я не об этом. Самое трудное произойдет с тобой в самом Обиталище. Добраться до Чмошища очень сложно. Вот тебе волшебный клубок и магический лубок. Когда придет время, ты поймешь, что с ними делать.

– Спасибо, – снова поблагодарил Харри.

– Я тут гадала украдкой, – продолжила старая колдунья. – Ты по гороскопу Свинья, не так ли?

Харри Проглоттер никогда не полагался на восточные гороскопы. Очевидно, это было связано с детскими воспоминаниями. Слушая папу, Харри всегда удивлялся: как это мамина мама умудрилась родиться в год Крысы, Свиньи и Змеи одновременно? Такого не бывает.

Но Предсказунье мальчик почему-то сразу поверил.

– Да, я Свинья, – кивнул он, проливая рассол на рубаху.

– Это видно и без магии, – улыбнулась старушка, протягивая Харри конфетку. – На вот конфетку, раз уж ты не Избранный.

– И вы типа знаете, что я ее не возьму, потому и предложили? – обиженно проговорил Проглоттер, ведь Бабаянус строго-настрого запретил ему есть.

– Если ты о запрете Бабаянуса, – Предсказунья улыбнулась еще шире, – то не волнуйся. Это тот же антифесталиум, только в дружественной упаковке. Маркетинг, знаешь ли.

Харри мгновенно схватил конфетку, сорвал с нее фантик и закинул ее в рот. Старушка продолжила:

– Слушай меня внимательно, как бандерлог удава Каа. Я на свете давно живу. Ворожбой пробавляюсь, всякие приметы разумею… К примеру, если крестьянин вовсю готовит сани, значит, сейчас лето. Или вот тебе свадебная приметка: кто первый поцелует невесту, тот первый и получит от жениха по морде… Коли зайдешь под двухметровый гриб, не пугайся – значит, ты в песочницу забрел. Вникаешь?

– Вникаю, – соврал Харри. – Только нельзя ли чуть ближе к теме?

– Ишь ты, молодой да ранний! – всплеснула руками Предсказунья. – Ладно, к теме. Заруби себе на носу, Харри. Свиньям в этом месяце фарта нету. Девушки обломают, начальство выбранит. В финансах – полный ерундарий. На скачках не играй, лошадь, на которую ты поставишь, сдохнет у финиша. В воде не плавай – рыбу потравишь. Красного не носи и не пей, а то козленочком станешь. Верь в черного человека и опасайся бывшего генсека. Ну, и язык твой – враг твой. Всё, шлепай отсюдова.

 

ХI

Когда резиденция Предсказуньи скрылась за деревьями, Харри все еще был хмур и задумчив. Уж больно много непонятного напророчила ворожея. Прямо хоть разворачивайся и уточняй. Но недаром же австралийские аборигены, метатели бумеранга, говорят: возвращаться – плохая примета.

Под ноги Харри попалась газета «Мертвякъ-Дэйли» – деловой печатный орган для состоятельных усопших. Юный маг решил полюбопытствовать.

«В среду объявлена всеобщая демогилизация в Аль-Кадавре», – прочитал Харри. Потом его внимание при влекла реклама Центра модной одежды «Последнее дефиле». Были изображены строгие мужские и женские костюмы на белом фоне, а под ними красовался слоган «Упакуйся с миром!».

Аналитический материал рассказывал, сколько денег потеряла фирма «Некрософт» из-за того, что плохую кисть дает.

Обзор новинок могильной связи рекомендовал обратить внимание на телефон «Сонный» с выходом в инфернет, двенадцатью похоронными мелодиями и игрой «Смертрис» (в стакан-домовину падают причудливо изогнутые неживые фигурки, полностью заполненные ряды исчезают).

На развороте красовался мерседес – роскошный гроб на колесах: «Преставься в представительском классе!»

Рубрика «Культура» радовала статьей о концерте группы «Крематорий» в одноименном учреждении. Спонсором выступил производитель средства от храпа…

В хитпараде «Золотой некрофон» лидировала песня «Ах, какой был мужчина – настоящий покойник!»

На последней полосе снова была реклама: «Под наш лежачий камень и вода не течет. Фирма „Обелиск“ В центре красовалось изображение смутно знакомого белого камня.

Газета произвела гнетущее впечатление на Проглоттера. Слишком много «могил», «смертей» и прочих невеселых слов. Мальчик выбросил «Мертвякъ-Дэйли » от греха подальше. Извлек карту. Вечерело, и волшебный манускрипт в руках Харри слабо засветился. Мальчик привычно сверился с пунктиром и спрятал свиток в рюкзак.

Йода что-то восторженно и, как обычно, обволакивающе лопотал, то и дело забегая вперед и заглядывая Харри в лицо. Молли и Джеймс ожесточенно спорили. Проглоттер прислушался.

– Не верю! – метала молнии Козазель. – Твоя голова рождена для мысли, как корова для полета!

– А я утверждаю, я сам додумался! Это я первым осваивал девушку. И Салли Стропилло прекрасно для этого подошла…

– Как это «осваивал»? – спросил Харри.

– Ну, превращал в сваю, разумеется, – ответил Джеймс.

– Зачем?

– А чего она такая длинная выросла?

Барахлоу произнес эти слова таким тоном, словно Харри хотел узнать нечто совершенно очевидное. В этот момент откуда-то сверху донеслось веселое чириканье Нельзяблика.

– Кабысдон вернулся! – радостно завопил Проглоттер, распахивая ладони навстречу летящей к нему пташке. – Ты не утонул! Где ты был, дружище?

– На Фонтанке водку пил… – улыбнулся Джеймс.

– Во-во, носило неизвестно где, а мог бы о вампирах предупредить, по-любому… – пробурчала Козазель.

Нельзяблик радостно потерся о пальцы Проглоттера и с трудом забрался ему за пазуху. Отсыпаться.

Кабысдон выглядел неимоверно усталым, отказался от еды и питья. Но – вернулся! Счастье переполняло Харри. Хотелось петь. И он браво затянул на мотив «А пчелка золотая, а город золотой, а что же ты такая, а с ясною звездой?..»:

Ах, девочка Маруся,

ах, русая коса,

а, ух ты, уси-пуси!

а в ручках колбаса.

Эх, груз из магазина,

ух, принесла с ленцой.

А пах тот груз резиной,

а, ах, не колбасой.

А папочка у Маши,

ох, инженер АСУ,

а ждать не может кашу,

ух, скушал колбасу.

Ой, скушал, не понюхав,

ох, а мораль проста:

эх, девочка Маруся,

ых, нынче сирота!

Жаль, жаль, жалко мне, нынче сирота!..

Козазель и Барахлоу засмеялись после первой строки и, позабыв взаимные обиды, подхватили залихватскую песню.

Потом они голосили жалостливую и одновременно геройскую песнь «Show mиst go вон!», гимн китайских туристов «Изгиб девчонки желтой ты обнимаешь нежно…» И совсем уж грустную арию Уголовного Дела из «Облома и Авося» «Ты меня на рассвете возбудишь…».

Затем певцы затянули веселую переделку этой арии:

Вот стою на асфальте, обутый

В деревянные новые лыжи.

И, наверное, в эту минуту

У меня покосилася крыша…

И даже Йода хлопал ушами в такт.

Ох уж эта любовь к музыке! За невинными развлечениями ребята снова потеряли бдительность. Они как раз допевали душевную:

Бьется в тесной печурке огонь.

На поленьях смола, как слеза.

И из топки глядят через дым

Буратины горящей глаза…

И вдруг…

Николас Блэкберд отдал бы свою бейсболку-лысиноневидимку, чтобы оказаться на месте ребят, ведь они столкнулись с самим Амебищем Лесным.

Грузно, но быстро передвигаясь на толстых ложноножищах, сжимая огромную дубину в ложноручищах, вращая многочисленными ложноглазищами и рыча столь же многочисленными ложнортищами, на бесстрашную четверку надвигалосьАмебище.

Ни неперевариваемого сейфа, ни желания проткнуть шкуру монстра колющим предметом у ребят не было. Оставалось прибегнуть к тактике панического бегства.

Харри несся так прытко, что не слышал, как в рюкзаке зудит карта. Таким способом она намекала на отклонение от генеральной линии. Спортивная Козазель летела быстрее всех, умудряясь оглядываться и комментировать ход погони:

– Во, бежит!.. Сейчас… сцапает… эльфа… Нет, лишь пнул… Упс… Бедный Йода!.. Барахлоу, поднажми, ты… будешь… следующим…

И действительно, Амебище почти дотянулось дубиной до головы Джеймса, как вдруг впереди раздался повелительный крик:

– Тпру, родимые!

Ребята и Амебище увидели выходящего из леса могучего мужика во всём черном. Здоровяк нес на плече огромный лакированный гроб.

– в сторону, детки! – крикнул мужик, аккуратно роняя ношу на траву. Юные маги исполнили приказ, прячась за деревья.

– Ты обижаешь маленьких, – внушительно выговорил мужик Амебищу. – Большая ошибка.

Амебище и не подумало сворачивать или останавливаться.

Мужик сильно потемнел лицом, вынул из-за спины меч и, кувыркнувшись от Амебища, ловко распорол ему бок. Монстр стал падать, а мужик уже стрелял ему в брюхо из быстро выхваченного пистолета.

Только вот беда: огнестрельное оружие давало осечку за осечкой.

Амебище перетекло в стоячее положение и, сильно заваливаясь на рассеченный бок, двинулось к мужику, держа дубину перед собой.

Стрелок-неудачник побледнел до исходного состояния. Он снова рубанул противника мечом, но Амебище парировало его удар дубиной и нанесло свой, сокрушительный.

Мужик высоко взлетел и впечатался в толстый ствол дерева. Затем он упал на четвереньки, и ребята увидели, что кожа на его лице порвалась, обнажив часть черепа. Череп был металлическим, а вместо глаза горел объектив.

– Калифорнийская губерния! – не смолчал Дровосек, тряся головой.

– Железный Дровосек! – вскрикнул Харри, зажимая пухлой ручонкой рот.

Амебище подскочило к Дровосеку, занося дубину для решающего удара, но Дровосек схватил монстра за ноги и рванул. Поединщики, сплетясь, как пара змей, обнявшись крепче двух друзей, упали разом, и во мгле бой продолжался на земле.

– Бегите, – прохрипел Дровосек. – Я его задержу… В гробу возьмите… Это вам…

 

ХII

– Можно ли ему верить? – спросила Молли.

– Нужно! – твердо ответил Харри. – Мне Предсказунья велела.

Барахлоу кивнул, живо подлетел к гробу и попробовал открыть крышку. Та не поддавалась.

– Молли, помоги! – позвал Джеймс.

Девочка примчалась, гневно сверкая очами:

– Ты волшебник или пугало огородное?

Она дотронулась волшебной палочкой до крышки, произнеся банальное заклятие «Открывамус!», крышка откинулась, и в гробу дети обнаружили коробку из-под ксерокса.

– Хватай! – распорядилась Козазель, убегая.

– Да в гробу всё это я видел! – ляпнул Джеймс, сграбастал коробку и припустил за Молли, оставляя Амебище и Дровосека кататься по полянке и осыпать друг друга мощнейшими оплеухами.

Дровосек достал откуда-то топор и методично охаживал соперника обухом. Амебище с остервенением душило обидчика ложноножками.

Запыхавшийся Харри засеменил за друзьями. Вскоре они поравнялись с Йодой. Эльф стонал и ворочался, сжимая руками пожухлую траву.

Харри упал на колени рядом с домовым:

– Как тебя зовут, помнишь?

– Не уверен, – проскулил Йода.

– Сам встать сможешь?

– Не уверен… – Затем взгляд эльфа прояснился, и он залепетал: – Брось, командир… Уходить тебе надо… А я всё одно – не жилец…

– Кратко и по существу, – одобрил Джеймс.

– Давай добьем? – участливо предложила Молли. – Чтоб не мучался…

В ее глазах стояли слезы, а пальцы крепко сжимали рукоять кинжала.

– Русские своих на войне не бросают, – ни к селу, ни к городу отчеканил Проглоттер.

– Пристрелить не поднялась рука, значит? – одобрительно хмыкнул Барахлоу, перехватывая удобнее коробку. – Сам понесешь.

Харри Проглоттер взвалил Йоду на плечо и затрусил, стараясь не упустить из вида убегающих Молли и Джеймса.

В лесу раздавался топор Дровосека. Стремительно стемнело. За спинами беглецов прогремел оглушительный взрыв, и поднявшаяся к небу гигантская струя пламени осветила на несколько мгновений всю округу.

– Кажись, у Амебища с Дровосеком боевая ничья… По-любому… – пропыхтела Козазель, останавливаясь и в изнеможении падая на землю.

Мальчики последовали ее примеру. Впереди текла Пограничная река, отделяющая Жмотляндию от страны Окончательных Отморозков. Переправляться ночью было бессмысленно, поэтому путники решили разбить лагерь, приглядев могучий ясень. Возле дерева крутился какой-то странный хмырь из леших. Он то и дело останавливался, спрашивая у ясеня:

– Где моя любимая?

Ясень не отвечал ему, качая головой.

Заметив ребят, хмырь подхватился и весьма прытко засеменил прочь, приговаривая:

– Так, пора к тополю, к тополю пора… Может, он знает…

Дети втащили Йоду, коробку и рюкзаки наверх и натянули тент между ветвей. Молли наколдовала волшебный костерок.

Харри устроил эльфу лежанку из своего плаща, переложил спящего Нельзяблика в рюкзак.

– Кстати, Проглоттер! А чего это твой пернатый будильник не предупредил нас об Амебище? – наехал на Кабысдона неугомонный Барахлоу.

– Отстань от него, – ответил заботливый Харри. – Он изможден перелетом. Ты представляешь: один в лесу, не зная точно, где нас искать?.. Я бы не рискнул даже попытаться. А он нашел!

– Джеймс, Харри, давайте посмотрим, что в коробке, – Молли устроила себе местечко, и теперь можно было полюбопытствовать.

Ребята склонились над подарком Дровосека. Джеймс осторожно открыл коробку. Там обнаружились несколько пачек денег и записка.

«Дорогие друзья! – гласила она. – Силы Зла выставили кордоны на подступах к Обиталищу. На всех постах расклеены ваши фотки. Всё это делает вашу миссию почти невыполнимой. Поэтому я посылаю вам коробку айллбибаксов. Айллбибаксы волшебные деньги: они возвращаются обратно, кому их ни отдавай. Эти поистине магические купюры помогли многим, даже какому-то президенту на выборах. Смело давайте любые взятки военным. Они это ценят. Ваш Бабаянус».

– Вот так фенечка! – порадовалась Козазель. – С такой кубышкой мы не то что до Обиталища…

Молли увлеклась мечтами, куда, собственно, можно с такой кубышкой. Барахлоу закрыл коробку и готовился к ужину. Проглоттер, которого с утра немного подташнивало, не смел и взглянуть на еду. Да и нельзя было кушать-то… Он лег в спальник и отвернулся от костра.

Сон его был беспокойным.

– …Харринька, выходи… Выходи, дурилка картонная… Харринька! Я ведь тебя зубами загрызу… – вкрадчивый голос обволакивал Проглоттера в темноте.

Харри сидел в глухой маленькой подсобке, закрыв за собой дверь. В нее скребся кто-то страшный.

– Граждане бандиты! – прогремело хриплое обращение, усиленное рупором. – Сопротивление бесполезно. Вы окружены. Выходите по одному с поднятыми руками.

– Кто это там гавкает? – спросил скребущийся в дверь Харриной подсобки.

– С тобой не гавкает, а разговаривает ректор Хоботаста Мастдай!..

Харри облегченно вздохнул, прислоняясь лбом к холодной двери. И сразу же ощутил за спиной противный скрип металла о металл. Нашарив на стене выключатель, мальчик зажег свет. Подсобка исчезла, теперь Харри очутился в длинном коридоре. К юному магу медленно шел человек в шляпе, грязном полосатом свитере и рваных темных штанах. Лицо человека было изуродовано ожогами. На правой руке уродливого незнакомца была перчатка с прикрепленными к пальцам лезвиями. Ими-то и царапал по батареям этот ужасный мужчина.

Харри завопил от страха.

– Нет, Харри, – обиженно проговорила сонная Козазель, переворачиваясь на другой бок. – Ты специально заказываешь кошмары, чтобы испортить нам сон.

Проглоттер сел, растирая слезящиеся глаза. Проморгался. Огляделся.

Почти рассвело. Лес еще не очнулся от ночного оцепенения. Пограничная река лениво текла, унося с собой какой-то мусор. Всё было спокойно… но… Йода исчез! Харри посмотрел вниз. Эльфа-домового нигде не было. Хотелось пить. Харри полез в рюкзак за фляжкой.

Место, где всегда лежала карта, пустовало. Не было и Нельзяблика. «Хорошо хоть, остались клубок да лубок, – подумал Проглоттер, – но как была права Предсказунья, предупреждая меня о предательстве Йоды!.. А я его еще и тащил на себе, дурак…»

– Ребята, просыпайтесь! Беда, – громко прошептал ограбленный волшебник.

 

ХIII

Пятидесятирублируйте!

Телеграмма обворованного курортника домой

Если Вольтаморд в свое время боялся Дубльдура, то Большой Брат совсем не боялся Мастдая. А Мастдай не боялся Большого Брата. Единственное, чего боялся Глюкообильный, так это того, что за его магические поделки не будут платить.

Лесной аватарой Большого Брата было Амебище, в телесную оболочку которого нынешний Лорд Тьмы попадал посредством Недреманного Ока, а воплощением Мастдая Глюкообильного – Железный Дровосек, в коего ректор Хоботаста вселялся, куря специальную траву.

– Ко мне он кинулся на грудь, – хвастался призраку Штирлица Мастдай, пока мисс Маннис Пфенингз обрабатывала его стигматы и вправляла вывихи. – Но прежде я успел воткнуть и там два, нет, три с половиной раза провернуть свое оружье! О, милый мой Штирлиц, – он завыл, рванулся из последних сил…

Бесплотный разведчик участливо цокал языком, изредка вставляя деликатные «доннерветтеры».

– А я уж думала, у вас приключились падучая, эпилепси-фактор и пляска святого Витаса одновременно, когда вы принялись кататься по кабинету, то и дело брякаясь о стены и потолок… – причитала не вполне подкованная в превратностях боевой волшбы мисс Маннис Пфенингз.

Она заботливо забинтовала ректора с ног до головы и наложила на него заклинание сна.

* * *

Большому Брату досталось сильнее. Он распластался посредине главной залы Цитадели Зла и жалобно ревел почти во все рты. Группа чертей-медикусов колдовала над Лордом Тьмы, пытаясь пришить ему оторванные руки и наложить шины на свернутый набок хвост. Хвост то и дело конвульсивно дергался, ломая хребты зазевавшимся и орошая ядом интерьер. Яд обильно вытекал из погнутого жала.

– Он мне пасть порвал, – рычал Большой Брат. – Моргала выколол… Осторожней!..

Лорд Тьмы схватил в пригоршню пару рогатых врачей, пытавшихся зашить глубокий порез на его боку. Большой Брат сжимал руку, пока черти не свалялись в однородное месиво.

Остальных имперских лекарей это заставило проявить больше тщания.

– …а зато я ему по кумполу!.. и по чайнику!.. и сяк-сяк об косяк, за ноги да об пол!.. на вазари, нет, на иппон!.. резкий выпад!.. туше!.. и хук правой!.. один… два… три… шесть… десять… технический нокаут…

Присутствующие высшие чины сочувственно и подбадривающе охали-крякали, пока Большой Брат излагал ход исторического сражения. Дабы послушать рассказ Лорда, кабинет министров Империи Зла специально прервал седьмое чтение «Генерального Плана Овладения Харри Проглоттером Как Носителем Чистого Зла» в пяти томах с комментариями и дополнениями.

Совершенно ясно, что нормальных мер по изучению и решению проблемы Проглоттера бюрократы Империи так и не родили.

Лишь Хитрус Объегориум не явился к скорбному ложу Большого Брата, послав вместо себя голема-двойника. Сам же министр иностранных злодеяний уединился в своих апартаментах и читал донесение агента:

«Дорогая моя Катерина Матвевна!

Пишет вам как есть солдат Красной армии Федор Сухов. Я живу хорошо, просто замечательно. А здоровье у меня не очень: то лапы ломит, то хвост отваливается. А на днях я линять начал, чего же боле. Теперь я знаю, в вашей воле меня презреньем наказать. Вот так, милый дедушка, Константин Макарыч! Приезжай, милый дедушка, Христом Богом тебя молю, возьми меня отсюда. Пожалей ты меня, сироту несчастную, а то меня здесь все колотят и кушать страсть хочется.

Искренне ваш до гроба о. Федор.»

Хитрус взял заговоренную дешифровальную лупу и поглядел сквозь нее на записку. Проступил смысл:

«Хитрусу Объегориуму от агента 00666 (псевдоним на время операции: Штурмфогель).

Нахожусь в непосредственном контакте с объектом. Моя форма далека от идеальной, смиренно прошу учесть это обстоятельство в случае ошибок при выполнении задания. До Обиталища очень близко, там перехват будет почти невозможен. Прошу мощнейшего подкрепления вплоть до личного прибытия.

Ничтожный раб Вашего Величества.

Штурмфогель»

Министр постучал себя по зубам безымянным пальцем (верный признак глубокой задумчивости). Взяв магическое перо и чистый лист бумаги, Хитрус быстро набросал микрошрифтом короткое послание:

«Онегин!

Я тогда моложе и лучше, кажется, была. Моя судьба уж решена, неосторожно, быть может, поступила я. Но я другому отдана и буду век ему верна. Крошка моя, я по тебе скучаю. Я от тебя письма не получаю. Где ты, моя черноглазая, где? В Вологде?..

Лети с приветом, вернись с ответом!

Татьяна»

Опытный 00666 обязательно поймет, что зашифровал его шеф:

«Штурмфогель!

Я не могу прислать подмогу, я и так превысил полномочия. Большой Брат, верными слугами которого мы являемся, может остаться недоволен. Не пиши больше. Возвращайся. И… не в секретную службу, а в секретную дружбу… Вернись не с пустыми руками.

Хитрус»

Министр при крепил записку к ножке почтовой мухи и выпустил ее в форточку.

* * *

В это самое время проснувшийся Мастдай Глюкообильный следил за мерцающей точкой на магическом глобусе. Точка вела себя странно. Она то невнятно петляла, то устремлялась в кaком-либо направлении, то ненадолго останавливалась, мигая особенно ярко, то вновь неслась совсем в невероятную сторону.

Мастдай недоумевал. Какие ужасы происходят с Амадеусом фон Лохкартом? Всё ли в порядке? Ректор не знал и не мог знать, что так выглядит траектория перемещений оборотня, почуявшего волчицу.

Сейчас Лохкарт был особенно счастлив, совершенно позабыв о задании наставника.

 

XIV

– Это твой эльф поганый, – веско сказал Барахлоу. – Притворился переломанным, потом мочканул Нельзяблика, чтобы тот не вякал, и стащил самое ценное.

– Почему же он не взял коробку с айллбибаксами? – попробовал защитить домового Харри.

– Слабый – не утащил бы. Как мы теперь дойдем до Чмошища?

Молли презрительно бросила:

– Хватит ныть, Джеймс. До Обиталища всего ничего осталось. Деньги до Киева доведут. Другое дело – внутри. Вот там карта по-любому пригодилась бы… Но ничего, выкрутимся как-нибудь. Правильно, Проглоттер?

– Да, – закивал Харри. – Один мой знакомый говорил, единственный рысак, на которого он ставит, он сам и есть.

– Вот и поставим на себя.

– Угу.

Барахлоу потер подбородок:

– И всё-таки, зачем эльфу наша карта?

Ребята молча собрались. Предстояло переправиться через Пограничную реку. Моста не было. Молли могла перелететь по воздуху, но мальчишки такого заклинания не знали, а разучивать его на месте не хотелось.

И не то чтобы лень обуяла, нет. Просто над рекой постоянно пролетали зловещие чайники.

– Если чайники летают низко, то это к дождю, – припомнила древнюю примету заучка Молли. – А если чайники летают высоко, то хватит и половинной дозы.

Джеймс хмуро добавил:

– А ведь стоит только подлететь к ним, как начнут за тобой гоняться и кипятком брызгаться… Я это в учебнике прочитал…

Решили строить плот. Юные маги с энтузиазмом принялись за дело. Два топора, взятые в дорогу, наконец-то пригодились. Они порхали, ловко колотя по небольшим деревьям, обрубая ветки и валя стволы. Заклинанием перемещения небольших предметов Джеймс и Харри владели мастерски. Козазель отправляла свежие бревна ближе к берегу и виртуозно связывала их ивняком. Это была очень тонкая работа, преподаватели Виммбилльдора могли бы гордиться ученицей.

Через полчаса ребята располагали плотом и двумя длинными шестами. Харри и Джеймс спустили судно на воду, побросав на него вещи.

Поплыли. Течение было слабым, поэтому на противоположный берег добрались почти без приключений. Вот только рыба-пожираловка чуть не съела плот, и Харри Проглоттер снова упал в воду, когда пытался ее отогнать. Случился конфуз: пловец слегка пустил в воде пузыри, отчего рыба-пожираловка всплыла кверху брюхом. Так исполнилось еще одно пророчество Предсказуньи.

Молли и Джеймс не заметили пукального театра имени Харри Проглоттера и решили, что рыба подавилась откушенным от плота бревном. Харри был только рад. Ему всё еще удавалось избегать разговора о настоящих причинах авантюрной экспедиции.

Дорога по стране Окончательных Отморозков была абсолютно безопасной. Барахлоу щедро раздавал деньги-бумеранги продажным солдатам-наемникам. Харри только и успевал удивляться, глядя, как в коробке из-под ксерокса бодро возобновляются финансы.

Путь к Обиталищу нашелся непростительно легко: кругом стояли транспаранты «К Обиталищу – туда». Как выяснилось, оно было чем-то вроде местного памятника, туристической Мекки.

Страна Окончательных Отморозков получила свое название из-за того, что любимым лакомством ее граждан были холодильные яблоки. Употребление данного фрукта придает характеру нордичность, глазам синеватость, а темпераменту тормознутость. Самый деятельный отморозок (торговец, у которого ребята купили еды) и то показался им глубоким флегматиком.

Он немного рассказал о своей Родине, несмотря на то, что рассказ затянулся на два часа. Верховным правителем в стране Окончательных Отморозков являлся Муаддибил из знатной фамилии Отребьепсов, а гимном была какая-то песня группы «Дюна».

Самой древней традицией, спортом и по совместительству народным достоянием страны Окончательных Отморозков была так называемая ас-коррида. Горячие мужчины, асы в этом виде забавы, укрощали на круглой песчаной арене диких гигантских червей. Червей звали то ли лангальерами, то ли монгольфьерами. Ребята не расслышали, да и не особо к этому стремились.

Основной климатической зоной государства была пустыня, жаркая и скупая. Почва была преимущественно песчаной, зноем раскаленной. Из крупных растений наиболее часто встречался анчар, как грозный часовой.

Джеймс, Молли и Харри шли несколько часов по адскому пеклу, тупея от жары, пока не уперлись в приятный оазис со всеми удобствами. Посредине островка жизни возвышалось круглое высокое Обиталище.

В идеально ровной стене был пробит вход, закрытый массивными железными воротами. Над ними висела надпись:

Обиталище. Внимание! Посторонним не входить!

Сбоку притулилась казенная табличка:

Архитектурно-загадочный комплекс « Обиталище».

Построен 100541 лет назад (Прим.: с ума сойти, да?)

На всякий случай охраняется государством.

Солнце почти скрылось за горизонтом. Путники решили не рисковать и начать штурм Обиталища утром. Ночлежный шалаш соорудили прямо возле ворот. Здесь же устроили кострище.

Цель казалась близкой, поэтому за ужином Джеймса Барахлоу потянуло пофилософствовать:

– По сути, наше путешествие не представляет ничего интересного: мы идем, решаем какие-то задачи, отбиваемся от врагов, скорее всего, мы доберемся. А может, и нет… Ну и? Это же поход, каких тысячи! Кому-нибудь это интересно?

– Вряд ли, – вздохнул голодающий Харри Проглоттер, прислушиваясь к настойчивому бормотанию Шаурмы.

За последние двое суток она стала вести себя наглее, то громко урча, то вызывая спазмы. Харри страстно желал, чтобы вся эта эпопея скорее закончилась.

Молли Козазель уставилась невидящим взглядом на пламя и заговорила:

– Знаете, мальчики, иногда я думаю, что это не мы мучаемся, принимаем какие-то решения, чего-то хотим… А некто, кто сильнее, много сильнее нас, манипулирует нами, как… как…

– Как шахматными фигурками? – подсказал Барахлоу.

– Точняк. И мы делаем всякую ерунду, болтаем разные глупости только потому, что он заставляет… по-любому…

– Да ладно тебе, Молли, фигня это всё и последствия стрессов, – усмехнулся Проглоттер. – я сам себе хозяин.

Затем он судорожно схватился за горло, прохрипел: «Ну, ни хрена себе!»

…И …Умер.

Потому что нечего было языком тренькать.