В казначействе Черного королевства находилась статуя: полулежащий суровый старик, указывающий пальцем вперед. Старика звали Юберцауберером. Он был казначеем темного ордена в ту пору, когда Дункельонкель пытался захватить Вальденрайх. После поражения ордена Юберцауберер сбежал с сокровищницей хозяина, долгое время успешно скрывался, но был превращен в статую и доставлен к Дункельонкелю.

Глава Доцланда велел поместить скульптуру в казначействе, чтобы нынешние слуги, отвечающие за сокровища, помнили о том, что честность – лучшая политика. С тех пор палец каменного Юберцауберера показывал на табличку, повешенную напротив: «Не укради у Вождя своего!»

Сегодня коридор, в котором покоилась назидательная скульптура, посетил редкий гость – Дункельонкель. Вождь и Учитель прошел, не обратив внимания на скрытого в вечерних сумерках Юберцауберера. Прошелестели белые одежды, и в анфиладах установилась привычная тишина.

Войдя в кабинет главного казначея, колдун без церемоний задал главный вопрос:

– Сколько у нас золота?

Седой дядька оторвался от огромных листов с таблицами отчетов и голосом чуть мелодичнее скрипа несмазанной телеги сказал:

– Две тысячи стандартных слитков, Вождь и Учитель. Неприкосновенный запас. Остальное вы…

– Я знаю, – осадил Дункельонкель. – Половину отдать министерству ресурсов. Завтра же.

– Но…

Дверь уже закрылась, правитель спешил по другим делам. Сейчас ему чрезвычайно не хватало Марлен. Адольф не справлялся… «Зря я послал Четырех всадников в последнее задание, – мысленно признался себе колдун. – Я ошибся. Хотя мои действия на фронтах и так лишили бы их заработка…»

Да, был дорог каждый фунт золота. Дункельонкелю требовались энергоблохи. Внутри – отражающие пластины из драгоценного металла. Первичные расчеты показали, что собранного лже-Белоснежкой и Адольфом вполне достаточно. Но при изготовлении больших энергоблохов стало возникать слишком много брака. Капсулы взрывались, золото испарялось.

Когда Дункельонкель вновь поравнялся со статуей Юберцауберера, ему навстречу выбежал один из младших помощников, толковый юный колдун по имени Финтефлюгель . Костлявый рыжий коротышка с совиными глазами и немаленькими амбициями. Вождь не слишком симпатизировал Финтефлюгелю, считая его раздражающе суетливым. Вот и сейчас помощник чуть не врезался в повелителя – Дункельонкелю пришлось применить слабый защитный экран.

Коротышку отбросило в сторону. Он проворно вскочил на ноги, хотя глава Доцланда почти видел, как вокруг головы Финтефлюгеля летают звездочки.

– Вождь и Учитель, – прогундосил рыжий доходяга, – срочное донесение из Вальденрайха!

– Донесение? Ну так доноси, – велел Дункельонкель.

– Разведчики докладывают, что барон Николас Могучий направляется на север. С ним так называемая хранительница из замка ведьм. Целью Николаса является завладение Молотом Ведьм.

– Молотом?!

Старый колдун задумался. Он, разумеется, читал о странном артефакте, но всегда считал Молот Ведьм сказкой, басней для пейзан. О существовании замка знали все, только общее мнение не жаловало его обитательниц: их полагали дурами набитыми. А тут на тебе – хранительница, Молот…

Дункельонкель не спешил верить новой информации. Приказав Финтефлюгелю не отставать, Вождь и Учитель почти бегом направился в тронный зал.

Владыка Черного королевства хотел заглянуть в магический шар, но ему пришлось повременить. В гигантском зеленом кристалле-карте горело красное пятно.

– Что за гадость? – нетерпеливо воскликнул Дункельонкель.

Присмотрелся. Пятно алело возле границы с Труппенплацем. Вождь не поверил глазам. Неужели циркач Альбрехт нанес упреждающий удар?!

Повинуясь воле хозяина, карта изменила масштаб. Пятно стало расти, пока не заполнило почти все пространство внутри кристалла. Теперь колдун смог различить множество фигурок, валяющихся на снегу. Налицо признаки кровавой бойни. И били армию гомункулусов.

Губы Дункельонкеля вытянулись в тонкую прямую линию. Он обернулся к коротышке:

– Выяснить, что случилось на главном тракте в Труппенплац. Послать туда человека. Срочно. По возвращении пусть сразу же доложит мне. А ты… Отдашь распоряжение и живо сюда.

Финтефлюгель убежал. Глава Доцланда подошел к шару, погладил прохладную поверхность, сосредотачиваясь и успокаиваясь. Потом колдун обнял хрустальную сферу, приложил к ней лоб. Опустил веки.

В центре шара родился сизый вихрь. Разросся, постоянно ускоряя вращение.

– Дрюкерай! – величественно позвал волшебник.

– А? – донесся из хрустальной глубины испуганный голос.

– Жупел на! – рявкнул Дункельонкель, открывая глаза.

Теперь он видел остренькое лицо газетчика, объятого страхом. Глазки Дрюкерая были подозрительно раскосы.

– Ты пил? – строго молвил колдун.

– Да, повелитель, – робко сказал газетчик, и его нижняя губа предательски задрожала. – Моя редакция… Станок… Все сгорело!

– Заткнись. Что ты там наплел про Николаса и Молот Ведьм?

Дрюкерай сбивчиво повторил сведения, уже изложенные Финтефлюгелем.

– Когда барон отбыл на север? – спросил Дункельонкель.

– Сегодня утром.

– Что за хранительница такая?

– Смазливая девчонка, наверняка ведьма.

– Кретин. Естественно, она ведьма. Ладно, я понимаю, затею с газетой ты провалил. Отдыхай пока, я тебя найду.

Колдун позволил себе мгновение веселья, пока наблюдал за искаженной гримасой ужаса физиономией Дрюкерая. Еще бы: «Я тебя найду». Дункельонкель прошептал заклинание, и перед его взглядом возникли заснеженные леса и поля, проносящиеся, словно Вождь летел над ними с умопомрачительной скоростью. Наконец черный волшебник узрел широкий ковер, медленно снижающийся к небольшому холму. На ковре сидели Николас и какая-то девица. «Хранительница», – догадался Дункельонкель. Она будто услышала его мысль и вскинула голову, уставилась в глаза властителя Доцланда.

Ощущение было странное. Он понимал, что ведьма его не видит, но в то же время она явно почувствовала чужое присутствие. До сих пор колдуну не приходилось наблюдать такой реакции.

Он развеял чары, отпрянул от ставшего горячим хрустального шара. Зашатался.

Сзади стоял Финтефлюгель.

– Ва… Ваше величество, – пролопотал коротышка. – У вас голова была там… внутри…

– И?

– Как это?

– Базарный фокус. Все дело в аккуратно выпиленной нише, – съязвил Вождь.

Рыжий вылупил свои огромные глаза на гладкую поверхность шара.

«Идиот, – мысленно сокрушался Дункельонкель. – Такого будет не жалко».

Владыка добрел до трона, с облегчением на него опустился. Ворожба, которую применил Вождь, отнимала уйму сил.

– Если я не ошибаюсь, ты чрезвычайно быстро летаешь, – то ли спросил, то ли утвердительно произнес ссутулившийся колдун.

– Истинно так! – Голосок коротышки дрожал от радости: уму непостижимо, Вождь помнит его достоинства!

– Я приготовил для тебя очень важное задание, юноша, – тихо сказал повелитель. – В твоих руках будет судьба всего нашего государства. Ты достоин сей опасной миссии, сынок. Слушай внимательно.

К лицу Финтефлюгеля прилила кровь. Вот он – звездный час задрипанного помощника!

– Ты хитрый малый, – продолжил Дункельонкель. – И наверняка справишься. Полетишь к Николасу, убедишь его, что предал меня… Молчи и слушай! Да, прикинешься перебежчиком. Вручишь ему особый предмет.

Колдун запустил подрагивающую руку в складки своих просторных одежд и извлек на свет зеленый кристалл величиной со спичечный коробок. Коротышка бережно взял его:

– Что это, повелитель?

– Считай, смерть нашего врага. Большего знать не нужно. Еще обязательно носи на шее амулет.

Теперь у Дункельонкеля появился флакончик на тесемочке. Финтефлюгель благоговейно повесил на себя талисман, будто это была олимпийская золотая медаль. Колдун еле заметно усмехнулся.

– А как мне поступить дальше?

– Отличный вопрос, мой мальчик! Сопровождай Николаса и жди моих приказов. Ну, действуй, смышленый мой. Далеко пойдешь!

Финтифлюгель порывисто поклонился и припустил к выходу.

– Презренный тупица, – прошептал Дункельонкель.

Спокойно так прошептал, без эмоций. Его сейчас занимало другое: после тяжелого сеанса магии расшалилось сердце.

Король Альбрехт очнулся, хватаясь за грудь. Сердце колотилось почище молота.

Резкое движение отдалось адской головной болью.

– Ох… – только и смог выдавить монарх.

Рядом лежал Палваныч. Прапорщик уже проснулся, но совсем не торопился вставать. Во рту было сухо и помойно, мозг скрутило, тело было ватным и каким-то неродным.

– Что, величие, проснулся? – прохрюкал Дубовых, морщась.

– Пауль, мы в аду? – жалобно спросил король.

– Хуже. Мы с бодуна.

– А куда нас везут?

Глава Труппенплаца узнал потолок своей кареты. Мерное пошатывание подсказало: экипаж движется. Качка была совсем некстати.

В поле зрения короля и прапорщика нарисовался верный адъютант.

– Мы подъезжаем к Трахтенбургу, ваше величество, – отрапортовал служака, и его негромкие слова чуть не разорвали череп Альбрехта.

– Не ори, – просипел монарх.

– Рассол есть? – поинтересовался Палваныч.

– Никак нет, – прошептал адъютант.

– Вот черт!

– Сержант Аршкопф по вашему приказанию прибыл! – раздался фирменный визг бесенка.

Ультразвуковая атака достигла цели. Лицо Альбрехта позеленело.

– Остановите сани! – выдохнул он, распахнул дверь и вывалился в снег.

Адъютант стал судорожно дергать специальный сигнальный шнур. Карета замерла. Королевский слуга выскочил на улицу. Было неясно: то ли он торопился помочь хозяину, то ли вусмерть испугался черного рогатого беса.

– Что ж ты, рыло пятачкастое, так орешь? – сокрушенно проговорил прапорщик. – Короче, мухой слетай за рассолом.

Черт растворился в воздухе и тут же вернулся с ковшом капустного рассола.

Дубовых поправил дела, блаженно потянулся к вожделенной жидкости:

– Выражаю благодарность, вольно.

Аршкопф исчез.

В карету ввалился Альбрехт. Адъютант аккуратно направлял монаршее тело.

– Уфф! – неопределенно высказался король.

– На, хлебни-ка. – Палваныч протянул ему ковш.

Предложение деморализовало Альбрехта настолько, что он снова поспешно покинул карету.

– Ты все же глотни, – сказал Дубовых, когда монарх вернулся. – Я плохого не посоветую.

Король опасливо приник к ковшу. Оценил. Спустя несколько минут вымученно улыбнулся.

– Что вчера было-то? – спросил Альбрехт.

Прапорщику и самому было любопытно.

– Эй, служивый! – окрикнул он адъютанта. – Король хочет знать, что вчера было.

– Среда, ваше величество, – отчеканил адъютант, щелкая каблуками.

Палваныч и Альбрехт поморщились.

– Болван, – хрипло сказал монарх. – Что мы вчера делали?

– Излагать с утра?

– С утра.

– Вы и Пауль Повелитель Тьмы дегустировали вино. Было продегустировано шесть больших графинов и семь маленьких. Полностью. В процессе ознакомления с изысканными вкусами королевских вин мы прибыли к границе с Черным королевством, на трактовую заставу. Там дегустация продолжилась. В процессе ознако…

– Короче! – рявкнул Дубовых.

– В общем, Повелитель Тьмы применил поистине мощное волшебство и положил армию гомункулусов. Ответным огнем вы, ваше величество, были смертельно ранены.

– Смертельно?! – Альбрехт стал ощупывать тело.

– Вы так сами сказали, а суждения монарха не обсуждаются, – заученно выпалил адъютант.

Палваныч одобрительно хмыкнул.

– Куда я был ранен? – поинтересовался король.

– В лицо и плечо, ваше величество. Деревянными щепками, разлетевшимися при взрыве наблюдательной вышки. Доктор уже извлек все и наложил на поврежденные места заживляющий бальзам. Завтра вы и не вспомните о сем досадном происшествии.

– Ну, хорошо… Еще что было?

– Еще? – Адъютант замялся. – Поздравляю вас с наследником.

– Ты тоже пил?! – удивленно спросил монарх. – Я даже не женат!

– Никак нет, не пил. Вы, считая себя смертельно раненным, огласили последнюю волю, согласно которой Пауль Повелитель Тьмы становится вашим сыном и наследником.

– Ух ты! – одновременно воскликнули Палваныч и Альбрехт.

Труппенплацкий глава поглядел на «сына». Разница-то в возрасте лет шесть, не больше… Махнул, мол, так тому и быть. Королевское слово нерушимо.

– Что ж, поздравляю, принц, – сказал он, пожимая пухлую руку прапорщика.

– Спасибо за оказанное доверие, – неловко произнес Дубовых.

Потом до Палваныча дошло:

– Ектыш! Я типа, по ходу дела, принц?!

– Да, – подтвердил «папаша».

– Ни пса себе! Надо чаще… дегустировать.

– Но-но, я еще крепкий старичок, – рассмеялся Альбрехт.

– Да я не про то, – стушевался прапорщик. – Это в корне меняет диспозицию.

Он отпил еще рассола. Король тоже.

– Я же, папаня, чуть свою Белоснежку навеки не потерял.

– О, сынок, да ты поэт, – оценил монарх. – Любовь-морковь. Понимаю. Сам таким был в твоем возрасте.

– Так натурально, Белоснежка она. По фамилии Страхолюдлих.

– Отличное имя для Белоснежки, – не удержался от колкости «папаня». – И где она почивает?

– Там, в тиши, во тьме печальной, – продекламировал Палваныч с грустной усмешкой, – гроб качается хрустальный. В том гробу моя Хельгуша.

– Она погибла?!

– Типун тебе на язык! Она спит волшебным сном. Должен ее, вишь ли, принц поцеловать, она и проснется.

– Теперь ясно. Далеко гроб-то качается?

– Через Драконью долину надо шпарить. В пещере у гномов она.

– Все, не дурак. Прибудем в Трахтенбург, дам тебе коня. Скачи, лобзай свою Белоснежку. Надеюсь, она не так страшна, как ее фамилия.

– Богиня, – признался прапорщик.

В столице Труппенплаца не обошлось без народных гуляний и новой пьянки в честь ратного подвига Пауля и новообретенного наследника. Короче, пили по двум поводам, и оба были Палванычем. К чести граждан, пир протекал весьма дисциплинированно. Никаких склок, пьяных выходок и драк. Люди даже в блюдо мордой не плюхались, а аккуратно ложились. Прапорщик в который уже раз подумал, что именно здесь находится воплощение его мечты – государство с настоящим строем. Армейским.

Утро было не столь трагическим, сколь предыдущее. Дубовых попрощался с «папой», оседлал каурого коня и отбыл на встречу со спящей красавицей.

Альбрехт не хотел отпускать спасителя королевства, но осознавал, что угроза вторжения отсрочена. Ядовито ухмыляясь, монарх продиктовал писарю весточку для Генриха Вальденрайхского. Пусть старый дурак исполнит обещание прислать военную помощь через две недели. Она не помешает.

Палваныч без приключений ехал по Труппенплацу. Правда, двигался медленно, снег все-таки, и был вынужден переночевать в одном из сел.

Трактирщик достал прапорщика рассказами о какой-то странной парочке – гнусном эльфе и необыкновенно красивой девушке.

– Слушай, земляк, – не выдержал Дубовых. – Если тебя так волнуют все эти проблемы, то женись и не завидуй чужому счастью. А сейчас дай мне еще эля.

Корчмарь обиженно забормотал, но зато заткнулся.

Утром прапорщик продолжил путь и к вечеру достиг пределов Драконьей долины. Выехав из снежной зимы в вечное лето, Палваныч снял теплую одежду, приторочил ее к седлу. Выбрал место для ночлега – раскидистый ясень.

Удача сопутствовала прапорщику и здесь. Никто не потревожил его сна. Протопали мимо великаны, да пролетел одинокий птицеящер. Но Дубовых даже не проснулся.

В самой долине Палваныч попал под защиту драконов. Король Шуппентайль прислал молодого трехголового змея. Он и сопроводил прапорщика до самого водопада, за которым скрывался вход в подземелье Страхенцвергов.

Человек и рептилия неплохо поладили. Они проболтали всю дорогу. Дракон предложил услуги в качестве летательного средства, но Дубовых отказался. Не доверял он ни чертям, ни огромным змеям. Да и проклятая воздушная болезнь… Отлично переночевав возле бдящего стража, Палваныч прибыл к обиталищу гномов чуть раньше полудня следующего дня.

Россиянин так и не узнал, что дракон был прикреплен к нему для защиты жителей долины от силача Пауля, а не наоборот.

Дубовых видел, как дракончик облизывался на коня. Будучи уверенным в успехе своей целовальной миссии, Палваныч перед расставанием подарил каурого ящеру.

– Спасибо за компанию, зеленый, – сказал прапорщик, держа жеребца за повод. – Вот тебе сувенир на память.

Змей оценил великодушие Повелителя Тьмы и стрескал коня прямо на глазах у дарителя. Три зубастые пасти мгновенно разорвали беднягу, тот даже испугаться не успел. Куски были мигом проглочены.

– Вечно средней голове достается самое вкусное, – проворчала правая.

– Во-во, – кивнула левая, – а нам копыта жуй.

– Помолчала бы, – огрызнулась средняя. – Тебе голова досталась. Там мозг…

– Тьфу, срамота! – буркнул Палваныч, бросил наземь обрывки повода и зашагал в пещеру.

Здесь по-прежнему горели кровяно-красные светильники. «Значит, принцев не пока было», – успокоился Дубовых.

Он знал дорогу в залу, где находился хрустальный гроб. Там стоял почетный караул из семи гномов.

– Пауль! Пауль вернулся! – загалдели они.

– Отставить прения! – добродушно гаркнул прапорщик. – Во-первых, не Пауль, а принц Пауль. А во-вторых, где тут кого целовать или что там еще?..

Бородачи зачарованно замерли, наблюдая, как Палваныч склонился над бледным личиком графини Страхолюдлих и запечатлел на ее губах смачный поцелуй.

– Чпок! – звонко разлетелось под сводами сумрачной залы.

Ничего не произошло. Не дрогнули нежные веки, не поморщился аристократический нос.

– Да что ты будешь делать, – досадливо прошептал Дубовых и пнул хрустальное вместилище.

– Ну, мама, я еще немножко посплю… – капризно протянула Белоснежка.

– Хельгуша!!! – радостно заорал Палваныч.

Графиня пробудилась. Открыла глаза, еще не понимая, где она и что стряслось. Ее лицо вдруг исказила гримаса злобы, оно стало вытягиваться, обретая волчьи черты. Фигурка выгнулась дугой, пальцы вцепились в стенки гроба.

– А ну-ка, стой, раз-два! – грозно осадил прапорщик.

Наваждение развеялось, и Хельга Страхолюдлих обрела прежний вид.

– Возлюбленный мой, – томно вымолвила она, протягивая тонкую руку Паулю.

– Белоснежка с нами! Белоснежка с нами! – закричали гномы и побежали по всем ходам необъятной пещеры.

А потом Страхенцверги гуляли. Дубовых и Хельга восседали во главе стола. Пиво лилось Ниагарским водопадом, припасы съестного уничтожались ничуть не медленнее.

Прапорщик подумал: «Пора бы завязывать с пирушками». Эта мысль удивила его самого.

После многочасового застолья Палваныч остался наедине с графиней в специально отведенной почивальне.

– Хельгуленочек! Я не мастер говорить красивых слов, но бывают моменты, когда страсть застает врасплох двух взрослых людей, и они…

– Иди же ко мне, Пауль! – голосом необычайной глубины произнесла графиня, величественно распахивая объятья.