— Ну и что будем делать? — Обернулся к путешественникам Пью. — Как дальше-то?

И снова пнул массивную, без каких-либо признаков запорного механизма, округлую стальную дверь.

— Ну надо же, гермоворота открыли, дезактивационные шлюзы прошли, а тут такой облом. Ее, ведь, даже не подорвешь — засыплет. — Раздраженно плюнув, стрелок снова с размаху впечатал сапог в металл.

Ворота, как и следовало ожидать, даже не дрогнули.

— Ошибка функционирования пятой шлюзовой камеры. Обратитесь к технику или воспользуйтесь запасными выходами. — Прозвучал в коридоре механический голос. — Напоминаем, что резиденты убежища, имеющие допуск «Б» могут запросить техническую поддержку через персональный коммуникатор.

— Вот сука механическая, — раздраженно буркнула Ллойс. — Еще и издевается.

— Напоминаем, что вежливость — это залог эффективного функционирования. Уважаемые работники. Будьте доброжелательны и внимательны в быту и на службе. Сохраняйте позитивный настрой. Выполняйте трудовую норму.

На секунду путешественникам показалось, что в голосе из динамика промелькнули ехидные нотки.

— Скотина, — покрутила головой Элеум. — Она, ведь, нас слышит!

— Слышит, не слышит, какая разница. Что, ыть, делать-то будем? — Устало прислонился к стене толстяк. — Вряд ли это — ИИ, максимум — псевдо интеллект, чуть помощнее, чем у автоматической турели. Как считаешь, где запасные выходы искать?

— Выходы два, три и семь заблокированы. — Услужливо подсказал путешественникам невидимый собеседник. — Выход один — нет данных, выход четыре — нет данных, выходы пять и шесть — уровень радиационного заражения превышает смертельно опасный в сорок шесть раз. Выход восемь — нет данных. Инициированы аварийные протоколы. Эвакуационные туннели заблокированы. Ожидайте техников. Наличие свободных единиц — ноль. Количество занятых единиц — ноль. Наличие живых резидентов в убежище — ноль. Очередь вашего запроса на техническую поддержку — семьсот сорок один.

— Что-то мне, ыть, нехорошо, — отдышливо проворчал избавляющийся от остатков радиозащитного костюма толстяк. — Попить чего есть?

— А если вот так? — Протянув толстяку флягу, прищурившись, Элеум ткнула пальцем в сторону висящей под потолком решетки. — Шлюзы мы уже прошли. Так что, этот предбанник, наверняка, общую вентиляцию со всем остальным бункером имеет..

— Мелковат, — прищурился Пью. — Задница не застрянет?

— Твоя, сладенький, может и застрянет, а я или Райк, может, и пролезем. — Несмотря на внешнюю браваду, голос девушки прозвучал не слишком уверенно.

— Я не полезу. Не смогу просто. — Зябко поежился Скриптор. — Я с детства тесных пространств боюсь.

— Почему-то я так и подумала, — разочарованно покачала головой Элеум. — Райк, ты в курсе, что иметь столько страхов, просто неестественно? Высота, вода, замкнутые пространства, пистолет у виска… Больше одного раза, ведь, не сдохнешь.

Ничего не ответивший подросток в очередной раз залился краской и, похоже, всерьез обиделся.

— А дальше что? Ну, пролезете вы, а нам здесь куковать? — Нахмурился стрелок.

— Должна быть система аварийного отпирания шлюзов. — Пожала плечами, начиная расстегивать бронежилет девушка. — В крайнем случае, попробую разобраться с питанием электрозамков. Если получится убрать засовы, Умник, наверняка, сможет поднять дверь. Ыть, хорош прохлаждаться — подсади.

— Подожди, ыть, дай отдышаться, — слегка раздраженно проворчал одной рукой сжимающий флягу, а другой возящийся со штанинами защитного комбинезона, торговец.

— Моя подсади, — буркнул с озадаченным видом постукивающий костяшками пальцев по двери Умник.

— Ты — истинный друг, сладенький, только за задницу не лапай. — Пригладив ирокез, уже избавившаяся от брони, Ллойс одернула купленный в Хабе кожаный жилет и, покопавшись за пазухой, извлекла откуда-то мультитул. — Попробуем отвернуть крепёж.

— Моя не лапать. — Обиделся Умник. — Твоя в грязь много попа падать. Где моя потом руки мыть?

— Держи, лучше, ровнее, борец за гигиену, — проворчала балансирующая на сцепленных в замок руках гиганта наемница.

Болты поддались на удивление легко. Решетка со звоном грохнулась на пол, открывая путешественникам вид на узкую и неприветливую даже на вид дыру вентиляционного тоннеля.

— Порча имущества убежища пресекается по законам военного времени. Оставайтесь на месте. К вам направлен отряд службы правопорядка. Запрос на нештатную ситуацию две тысячи триста сорок один. Наличие свободных единиц охраны — ноль. Наличие занятых единиц охраны — ноль. Статус автоматической системы безопасности — неизвестно. — Раздраженно буркнули динамики.

— Держи, милый, — бросила Райку мультитул Элеум. — И за барахлом моим присмотри. А то, мало ли… Ходят тут… разные… — Сноровисто подтянув ремни портупеи, девушка, перехватив поудобней обрез, громко чихнула от попавшей в нос пыли и полезла в отдушину.

— И что теперь? — Устало вздохнул Ыть.

— Теперь ждем. — Скрестил руки на груди стрелок. — Или у тебя есть другие предложения?

— А если баба плохой волос сбежать? — Озадаченно вытерев руки о штаны, почесал морщинистый затылок Умник. — Баба всегда хитрый. Взять себе все сокровище и бежать…

— Только сейчас дошло, да? — Расхохотался снайпер. — Ну, ты, Умник, все же, тормоз. Не бойся. Могу тебя успокоить, никуда она от него не денется. — Пью ткнул заскорузлым ногтем в сторону прижавшего ухо к двери подростка. — Вернется, как миленькая.

— А если, ыть, не вернется? — Забеспокоился толстяк. — Если она там, ыть, застрянет или на какую-нибудь тварь нарвется? Опять же, может, там автономная защита — турели, ловушки всякие…

— Вернется, — сплюнул под ноги Пью. — А если нет — будем думать.

* * *

— Вот ты мне скажи, зачем, ыть, так строить? На фига под землей большие пространства? А крепеж, а нагрузки? А если бы ракета не в гермоворота, а прямо в купол всей этой красоты прилетела? — Опасливо посмотрел в открывающуюся под ногами пропасть Ыть. — Я слышал, раньше были такие — специально против бункеров разрабатывались.

Открывшееся перед путешественниками зрелище подавляло. Проход в убежище вывел путешественников на эстакаду, опоясывающую практически под потолком огромный, не меньше сотни метров в диаметре, увитый целой сетью переходов и лестниц зал, с полукруглым, освещенным тусклыми лампами сферическим куполом, и теряющимся где-то во мгле под ногами полом. Откуда-то снизу слышалось еле различимое гудение неведомых механизмов, плеск воды, и дул едва заметный, несущий запахи ржавчины и старости ветерок.

— Да не бойся, — небрежно отмахнулась от толстяка, восхищенно вертя по сторонам головой, Элеум. — Мы по шлюзам сколько вниз спускались? Не меньше двух сотен метров в глубину. Ни одна ракета такую толщу не осилит. Над нами, наверняка ведь, еще много чего есть. Не просто земля. Бетонные подушки, уловители всякие. Такие штуки на века строили. Сам видишь, тут даже электричество до сих пор есть. И свет. — Девушка, не скрывая восторга, ткнула в сторону опоясывающих гигантский колодец, горящих в полнакала, забранных ржавыми металлическими решетками ламп. — Да и не стали бы эту штуку просто из прихоти делать. Значит, нужно было такое… такое…

— На чертежах это атриумом называлось, — подсказал девушке Райк. — Этот зал все двадцать шесть уровней соединяет. Внизу центральный реактор. Выше — насосные и генераторные…

— Маленький бункер, — прищелкнув языком, девушка осторожно провела пальцем по покрытыму влажным налетом металлу перил. — Какие тогда большие?

— Вновь прибывших просим пройти для регистрации в зал ожидания на шестом уровне, — доносящийся из динамиков механический голос отразился от бетона и породил причудливое эхо. — При себе просим иметь… ка… в-х-жж-ж-х… — По ушам путешественников ударил шум помех, лампы на мгновение моргнули, и в убежище восстановилась тишина.

— Сдох. — Заключил Пью. — Сыро здесь, все-таки. Пока в спящем режиме был — работал. А как нагрузка выросла, сразу и поломался.

— Не думаю, — почесала переносицу Ллойс. — Если бы центральный компьютер отказал, то свет бы тоже вырубился. Наверное, система оповещения отдельно как-то устроена, или просто динамики накрылись.

— Все сразу? — Недоверчиво покрутил головой Ыть.

Наемница пожала плечами и, перегнувшись через ограду, снова принялась вглядываться во тьму. — Воняет тут. — Заключила она, наконец, поморщившись.

В убежище действительно стоял стойкий запах крысиного помета, сырого бетона, мокриц, затхлой воды и того непередаваемого словами духа, что появляется в местах, которые покинули люди.

— Да тут, ыть, давно все сгнило уже. — Раздраженно проведя ладонью по стене, Ыть с сомнением посмотрел на испачканные цементной крошкой и ржавчиной пальцы. — А бланки в таких условиях сколько хранятся?

— Если не вскрывать упаковку, то двести лет гарантии при любой влажности и температуре от минус до плюс сотни. — Продолжая что-то высматривать в непроглядном мраке, рассеяно проворчала Элеум. — Райк, а нам куда?

— Лаборатория на двадцатом уровне, — почесал голову Райк. — Это внизу. — Палец подростка, указал в сторону широкой металлической лестницы и замер, уткнувшись в обвалившийся пролет. — Ну… тут еще лифты есть… — неуверенно протянул он после долгой паузы.

— А кроме лифтов? А то не хочется мне что-то на них кататься. — Перегнувшись по примеру наемницы через довольно хлипкие на вид, состоящие из параллельно прикрепленных к стойкам труб перила, Пью также попытался рассмотреть скрывающиеся во тьме далеко внизу механизмы. — У меня с собой веревка есть. Настоящий довоенный паракорд, даже Умника выдержит. Как думаешь, пятьдесят метров хватит? Черт, ничего не видать.

— Может, и хватит, только крепить не к чему. — Почесала переносицу Элеум. — Да и назад как предлагаешь возвращаться? Не знаю, как ты, а я пятьдесят метров по веревке вверх, да еще с рюкзаком хабара не осилю. Даже, если узлы навязать. Туда — сюда челночить тоже не вариант… Только если Умника здесь оставить, чтоб он нас поднимал и спускал..

— Умник сильный, — согласно прогудел мутант. — Людишка поднять не проблема.

— На каждом уровне не меньше дух десятков лестниц. Вот смотрите, — обернувшись к стене, скриптор принялся чертить на ней пальцем. — Центр — это атриум. От него отходят сектора, как лепестки у ромашки. В каждом секторе есть по три прохода на нижние уровни и один аварийный туннель…

— Понятно, — кивнул Пью и, молниеносно развернувшись к Ллойс, разрядил в нее обойму своего пистолета.

Девушка пошатнулась, во все стороны брызнули острые осколки керамики и раскаленного пластика. Рука наемницы молнией метнулась к дробовику, но оказалась перехваченной на полпути огромной ручищей серокожего. Раздался влажный хруст и треск. На пол и стены щедро брызнуло ярко-алой кровью. Завывая, словно раненая волчица, Элеум выхватила из-за пояса тесак и несколько раз ткнула им в локоть великана. Ответный пинок мутанта отбросил девушку на добрых пять метров. Тяжело сползая по стене, оставляя на сыром, покрытом трещинами бетоне карминово-алые разводы, Ллойс, издав горлом громкий, агонизирующий хрип, перевернулась и попыталась встать. Из оставшейся на месте правой руки, ощетинившейся торчащими во все стороны обломками костей культи, ручьем лилась кровь. Ремни практически полностью разбитого пулями шлема не выдержали, и он, гулко ударившись о железную решетку пола, покатился в сторону, теряя по пути куски растрескавшегося плексигласа и керамики… Перевернувшись на четвереньки, девушка встала на ноги и, нетвердо покачиваясь, повернулась к мутанту, но тут же со всхлипом прижимав культю к ощетинившейся острыми осколками, выгнутыми чудовищным ударом, прорвавшим ткань, пластинам бронежилета, груди, со стоном опустилась на колени. Уцелевшая рука наемницы упрямо потянулась к обрезу.

Только сейчас осознавший, что что-то идет не так, Райк цапнул было, автомат, но на него тут же навалилась отдышливая, тяжело пыхтящая, невероятно тяжелая и плотная, будто отлитая из огромной глыбы свинца, туша толстяка. Одна здоровенная, будто ковш экскаватора, ручища грубо рванула за ремень автомата, отбрасывая оружие далеко в сторону, вторая тисками обхватила горло и дернула вверх. Пол эстакады ушел из-под ног…

Подвывая и хрипя от боли, истекающая кровью Элеум, нащупав, все же, сохранившейся рукой куце опиленную рукоять обреза, попыталась поднять оружие, но не успела. Сократив разделяющее их расстояние одним прыжком, серокожий небрежным движением вырвал у наемницы обрез и, схватив слабеющую на глазах девушку за волосы легко поднял ее на вытянутой руке. Ллойс слабо застонала, выхваченный из-за пояса девушкой нож, несколько раз вяло ткнулся в огромное, словно ствол дерева, предплечье и бессильно задребезжал по полу.

— Тупая баба. Но мне понравилось, как ты кричишь. Знаешь, это заводит. — Растянув губы в кровожадной улыбке, мутант отшвырнул все еще сжатый между пальцами оторванный, превращенный в кровавое месиво еще недавно бывшим рукой девушки кусок мяса, и воткнув большой палец в правый глаз Ллойс, резко дернул им вниз и в бок.

От резанувшего по ушам безумного, потерявшего все человеческое крика у Райка потемнело в глазах. Мгновенно забыв о собственной боли, чувствуя, как глаза застилает багровая пелена, подросток дернулся в попытке разогнуть сжимавшие его горло пальцы, но с тем же толком он мог бы попытаться сдвинуть с места скалу. Толстяк лишь раздраженно зашипел и усилил хватку.

Захохотав, мутант отбросил от себя изломанное тело. Элеум судорожно дернулась, скорчилась, словно разрезанный напополам неосторожным ударом лопаты червяк, несколько раз непонимающе моргнув, неловко попыталась отбросить культей, лишенной кисти и большей части предплечья руки, сползший на лицо лоскут кожи, сорванный вместе с волосами с черепа, захрипела, и тяжело перевернувшись на четвереньки, медленно поползла прочь.

— Не торопись. Все равно не уйдешь. — Весело рассмеялся Умник.

В пару шагов догнав наемницу, мутант поднял ногу и с силой припечатал ее к полу. Огромная, обутая в сделанный, судя по всему из кусков протектора автомобиля, оббитый на каблуке и носке толстым слоем металла сапог, ступня медленно провернулась вправо, потом влево. Раздался хруст, словно кто-то ломал пучок замотанных в мокрые тряпки палок. Девушка с хрипом выгнулась, и из ее рта вырвался целый фонтан крови.

— Это тебе за то, что мне почти три недели приходилось притворяться идиотом, — охотно пояснил Ллойс мутант. — Смотри-ка все еще уползти хочет… — Удивленно хмыкнул он и развернулся к Пью. — Ну, куда же ты, сладенькая? Мы, ведь, только начали.

— А я тебе говорил. На редкость упрямая баба. — Хмыкнул, меланхолично перезаряжая пистолет, стрелок.

Элеум действительно ползла. Подтягиваясь уцелевшей рукой, волоча за собой безвольно обмякшие ноги, оставляя за собой широкий кровавый след, девушка упрямо двигалась к одной лишь ей видимой цели. Единственный сохранившийся глаз налился кровью. Зрачок сузился до размеров булавочной головки. Из горла доносилось хрипение и бульканье. С губ капала кровавая пена. Тело наемницы то и дело пробивали судороги.

— Живучая… Мне такие нравятся, — довольно хохотнул серокожий. — Продолжим развлекаться, а, сладенькая?

— Не наигрался еще? — покачал головой Пью. — Я-то к твоим закидонам привычный, а вот Ытя, похоже, сейчас стошнит. Закругляйся. У нас мало времени.

— Ну, ты и обломщик, Пью. Я, ведь, действительно, только начал, — пожал могучими плечами Умник и снова повернулся к наемнице. — Я ее даже отыметь еще не успел… Ладно. Купишь мне потом пару рабынь. Только здоровых, а не ту дохлятину, как в прошлый раз. — В несколько шагов нагнав успевшую отползти на добрый десяток метров девушку, серокожий сграбастал ее за шкирку и поднял в воздух, словно нашкодившего котенка. — Смотри-ка, обоссалась — захохотал он. — Да еще и обгадилась. Фу-у, ну ты и грязнуля. Знаешь, такая уж ты, девка, и крутая, как я погляжу. Ладно, — встряхнув девушку, слабо стонущую, пытавшуюся вцепиться в могучее, перевитое жилами запястье, мутант ощерил губы в мерзкой улыбке, — отпускаю. Полетай напоследок. — И, размахнувшись, зашвырнул изломанное, дергающееся в конвульсиях тело во мрак.

Через несколько мгновений снизу раздался громкий плеск…

Райк закричал. Вернее ему показалось, что он закричал, но из передавленного горла подростка вырвался лишь мышиный писк.

— Смотри, не удави, — неодобрительно цокнул покосившийся в сторону прижатого толстяком скриптора Пью. — Он нам еще понадобится. А ты перевяжись, — повернулся стрелок к серокожему.

— Где? — Начал недоуменно осматривать себя Умник, и, разглядев, наконец, торчащий из середины голени, глубоко застрявший прямо в стыке пластин брони нож замысловато выругался. — Достала, все-таки, сучка. Чуть бы поглубже — и сухожилья порезала..

— Ничего личного, парень, — устало выдохнул толстяк в ухо Райку. — Просто мне в твою историю не особо верится, а жить, понимаешь, охота. Пью оказался убедительней. Не повезло тебе, пацан. Ты уж прости за девчонку, но, сам понимаешь, мне сейчас не до сантиментов. Пустоши не место для слабых, парень… — Пальцы здоровяка чуть сжались, и на скриптора опустилась черно-багровая тьма…

* * *

Очнулся Райк от боли. Болело все: помятое горло, затылок, ноги, живот, боль пульсировала в висках и раскаленной иглой стекала по позвоночному столбу куда-то в область крестца, запускала ядовитые побеги в пах и коллапсировала двумя черными дырами в кистях рук. Глаза казались засыпанными песком и слезились. Пол был холодным и жестким. Под потолком слегка помаргивала тусклая люминесцентная лампа. Наверняка в далекие довоенные годы эта комната служила какой-то подсобкой. Об этом красноречиво говорили и слегка покосившиеся, проржавевшие насквозь металлические полки на стенах, и остатки чего-то, наверняка, когда-то бывшем складом швабр и тряпок, а также неистребимый, не выветрившийся за десятки лет, запах хлорки.

— А вот и наш малыш проснулся! — Коротко хохотнул поигрывающий коротким, не больше ладони ножиком, Пью. — Ну, почему ты такой упрямый, а? За бабу свою что ли обиделся? Да брось… Не стоит она настоящей мужской дружбы. Скажи, лучше, мне коды запуска, и все кончится.

— Какие коды? — Простонал скриптор и, собрав последние силы, приподнял голову, чтобы посмотреть на горящие огнем руки. От увиденного к горлу невольно подкатила тошнота. — Зачем вы это все…

— Не будь дураком. И не корми меня сказочками про экспериментальные нанокультуры. Это не лаборатория, а военный бункер — «Немезида», если точнее. Еще точнее — одна из Центральных, мать ее, станций контроля. Мы ее давно ищем.

— Кто — мы?… Зачем? — Простонал Райк, с тоской разглядывая превращенные в уродливых, напоминающих раздавленные клубни свеклы-мутанта, кисти рук. Ногтей он лишился еще час назад. Теперь же снайпер развлекал себя тем, что вывихивал ему пальцы. Медленно, последовательно. Не торопясь. Сустав за суставом. Райк уже третий раз проваливался в мутное багрово-черное беспамятство болевого шока, но каждый раз оказывался выдернутым из него очередной инъекцией. Что ему вводили, думать не хотелось. Шевелиться тоже…

Боли уже почти не было, видимо, он уже переступил какой-то предел, после которого боль воспринималась не более, чем досадная помеха. Но его, все равно, душили слезы. А еще было очень обидно. Его, ведь, даже толком не связали, просто стянули руки и ноги жесткими пластиковыми петлями одноразовых наручников, но хватило и этого. Поначалу он еще пытался дергаться, но теперь сам понимал, насколько жалкими и неуклюжими выглядели все его потуги со стороны. Ллойс бы сумела. Она бы наверняка что-нибудь придумала. Девушка заговорила бы всех до полусмерти. Заплела мозги. Подобралась бы поближе к мучителям, разорвала путы и вцепилась зубами им в глотку. Она всегда билась до последнего, просто потому, что не умела сдаваться. Ллойс… Райк почувствовал, как из уголка глаза на щеку скатилась очередная, нестерпимо горячая слеза.

— А у тебя есть яйца, парень, — задумчиво хмыкнул своим мыслям стрелок. — Задавать вопросы в таком положении… Твоя подстилка наверняка бы это оценила. Или, может, это ты был ее подстилкой? — Раздраженно прикусив губу, снайпер постучал кончиком ножа по скуле подростка. — Жаль, что мой братец ее так быстро сломал, правда? Возможно, будь она жива, ты был бы более разговорчивым…

— Братец? — Удивился сидящий на полу и поминутно вытирающий со лба испарину Ыть. — Какой еще, к хренам собачьим, братец?

— Хочешь, секрет раскрою? — Спрятав нож, Пью плюнул на окровавленные подушечки пальцев и, придерживая веко одной рукой, осторожно провел ими по роговице. Лицо стрелка на мгновение сморщилось и стало похоже на засохшую сливу. Несколько раз моргнув, снайпер небрежно стряхнул под ноги маленький, полупрозрачный кусочек гидрогеля. Потом еще один. На толстяка уставились горящие ярким оранжевым цветом глаза. — Терпеть эту дрянь не могу. — Сплюнув на пол, пояснил охотник за головами. — После пары недель от них даже мозги чесаться начинают. Но постоянно одевать и снимать бутафорию еще хуже.

— Твою… же… — Ахнул толстяк. — Так ты…

— Ну да, — усмехнулся стрелок. — Второе поколение. Такие, как Умник, это кулаки, мускулы. Хороший аргумент в драке. Типа кувалды. Но иногда намного мудрее отложить молоток в сторону и воспользоваться… более тонким инструментом.

— Ты… ты… это неправда… миф… — простонал Райк, обессиленно откидываясь на бетонный пол. — Проект «Диверсант» закрыли еще на начальной стадии. Солдаты оказались слишком нестабильны. Смертность только на первой ступени модификаций — девяносто процентов. Невозможность применения ускоренной процедуры. Оптимальный срок вхождения — до семи лет. Большая вероятность последующего развития несовместимых с жизнью патологий, даже после окончания активного периода перестройки. В последней фазе выживал один из двадцати…

— Бла-бла-бла… — Мерзко оскалился Пью. — Права твоя баба была. Только болтать и умеешь… Прямо, ходячая энциклопедия. Ну да, такие как я — это штучный экземпляр. Как, впрочем, и Умник. Он из первых. Цени, Райк. Твоя татуированная подружка умерла от рук живой легенды. Умник, он же Ночной гость, он же Большой вождь — лидер самого большого клана серокожих на западе пустошей. Кулаки. Знаешь таких? Наверняка, знаешь. Здорово вы тогда друг друга покрошили. Неплохо он сохранился для своего возраста, правда?

— Первое поколение… — неожиданно хихикнул Райк. В голосе подростка прорезались истеричные потки. — Первое поколение… Ха-ха-ха-ха… Первое — ха-ха-ха…

Шлеп! Голова подростка мотнулась от удара. Смех увял.

— А что тебя, собственно, удивляет? — Брезгливо вытер о штанину ладонь Пью. — Ну зачем, сам подумай, армии солдат с интеллектом, как у десятилетнего ребенка? Глупости все это. Поэтому, таких, как мой братец дорабатывали. Немного знаний в биохимии, несколько чипов-процессоров в череп, пару помп для подачи и оттока жидкостей, и вот незадача — забарьерный орган перестает быть таковым. Да и плевать. Все равно, эти бугаи инфекций не боятся. Можешь, хоть, кошку дохлую ему в брюхо зашить — ничего не будет. Как результат — проблемы с энергетическим обменом решены, вживленные бионические компьютеры ускоряют коры головного мозга электропроводимость, и на выходе мы получаем мутанта с интеллектом даже выше, чем у среднего человека. Но есть одна проблема — детям-то свои имплантаты не передашь… Да и предродовая генетическая коррекция им бы не помешала. Среди серокожих второго и третьего поколения полно уродов, забавно, правда?

— Не называй меня мутантом, братишка. И не стоит говорить, что мои дети — уроды. Особенно тебе. Ты, ведь, знаешь, что я этого не люблю, — проскрипел сохранявший до этого молчание, со скучающим видом подпирающий стену Умник. — Давай уже заканчивай. Или просто отдай его мне, он у меня через минуту заговорит.

— Не заговорит, — покачал головой снайпер. — Ты его слишком быстро испортишь. В таком деле торопиться нельзя.

— Давайте быстрее, а? — Раздраженно буркнул толстяк. — Я не нанимался на все это дерьмо глядеть. Говорил же — мне на ваши дела начхать. Дай мне бланки, Пью, и я пойду.

— Бланки? — Вскинул бровь стрелок. — Твое лекарство будет здесь через пару тройку часов. Как только Умник подаст сигнал.

— Какой еще, ыть, сигнал?

— Нанимателю, конечно. — Пожал плечами стрелок.

— Его дедуле. — Ткнул в сторону Райка огромным, покрытым шишковатыми наростами пальцем Умник.

— Врешь, — прохрипел скриптор. — Врешь… он не мог…

— А ты проверь, — оскалился в ответ серокожий гигант.

— В таких делах не торопятся, Ыть. Так что, потерпи. — Хихикнул Пью и снова повернулся к Райку. — Помнишь еще свою подружку, а? — Наклонился к самому лицу подростка стрелок. — Помнишь, как ей понравилось сосать эти вонючие сигары? Провоняла ими весь фургон. Я уже всерьез подумывал перерезать ей горло, только чтобы избавиться от этой вони, когда они закончились. Но это было забавно — наблюдать, как она их грызет, пытаясь откусить кончик. Не знаю, почему, но меня это не на шутку заводило, честное слово. Я даже тебе завидовал. А еще мне ее в такие моменты было почти жаль. Ну, ровно бобер с бревном. Никакой цивилизации. Настоящее дитя Пустошей. Хотел я тогда дать ей эту штучку, — запустив руку в карман плаща, Пью извлек из него нечто, напоминающее миниатюрную гильотину. — Но потом передумал. И вот видишь — пригодилось… — Не обращая внимание на вялое сопротивление скриптора, стрелок подтянул к себе его руки, просунул изломанный палец в окошко и надавил на скобу. Райк закричал. Брызнув напоследок кровью, на бетонный пол упал кончик мизинца.

— Вот видишь, — усмехнулся охотник за головами, — какой ровный срез. С сигарой было бы точно так же. А удовольствие от правильно подготовленного курева совершенно другое. Это тебе для затравки парень. Чтобы ты ко мне прислушался. А сейчас позволь, я тебе кое-что объясню. Ты, конечно, будешь молчать. Может, ты и выглядишь размазней, но я прекрасно понимаю, что на самом деле ты — тот еще упрямый засранец, ведь так? И поэтому сначала я отчекрыжу тебе пальцы. Потом раздавлю руки. Потом начну резать и их. По кусочкам. Если не поможет, то настанет черед коленных чашечек. Сначала я чуть надсеку тебе крестовые связки, а потом просто их вырву. А мой брат заставит тебя немного поползать на коленях — не сомневайся, он это умеет. Обычно после такого говорить начинает любой. Если не поможет… Ну, что же… — Прищелкнув гильотиной, Пью задумчиво посмотрел в потолок. — Однажды мне нужно было узнать комбинацию от сейфа. А знал ее только один упертый, как баран, идиот. Громила был, каких поискать. Морда вся в шрамах, грудь колесом. Он был выкупившимся рабом, праймом Арены, как и твоя мертвая подруга, так что, к боли был привычен. Да еще и наширялся стимуляторами. В общем, обычные мои аргументы не подействовали. Пришлось найти рулон фольги и запалить небольшой костерок. Восемь часов его ноги запекались. А потом он, все равно, раскололся. Примерно, в тот момент, когда я задвинул его в костер по пояс. Вякал к тому времени, правда, он уже не слишком внятно, поэтому пришлось ему пожить еще пару часиков. А потом, когда я, все таки, открыл этот чертов сейф… Он просил меня только об одной вещи. Пуля в голову, парень. — Стрелок мечтательно зажмурился. — Как тебе такое предложение? Дед, все равно, приказал тебя убить. Ну, не понравилось ему, что ты его обманул и сбежал из-под опеки..

— Это неправда. Я бы никогда его не предал. Я бы… — Замотал головой скриптор.

— А вот твой дедуля думает по-другому. — Рассмеялся стрелок. — Он себя кинутым считает, понимаешь. Сопляком малолетним кинутым, у которого еще и молоко на губах не обсохло. Обидно ему, наверное. Понимаешь, парень, он думает, что ты можешь наделать глупостей. Например, передать управление «Немезидой» крылу Хранителей завета… Да, да. Представь себе, я знаю про ваш раскол, знаю про всю эту мышиную возню у почти опустевшей кормушки, про дефицит ядерных батарей. Про то, что у вас почти нет грамотных техников и ваши хваленые боевые экзоскелеты давно некому ремонтировать. Про то, какие проблемы принесла погоня за чистотой крови и близкородственные браки правящей верхушки. Про ваши эксперименты над выловленными «дикими» мутантами. И даже про то, как ты волочился за подосланной к тебе старейшиной Хранителей завета шлюшкой Кюри… Но самое главное, — улыбка Пью, став еще шире, превратилась в гротескную полубезумную маску. — Я знаю про ваши маленькие грязные делишки с Ржавыми.

— Братство не ведет переговоров с еретиками и мутантами… — С трудом оторвав взгляд он сиротливо лежащей на сером бетоне фаланге пальца, прохрипел скриптор.

— Ты меня действительно умиляешь, парень. — Разочарованно цокнул языком Пью. — Сказочный идиот. Но тебе не кажется, что мы немного отвлеклись? — Щелкнул механизм гильотины, и на бетон упала следующий кусок кровоточащей плоти. — Братство ведет дело с кем хочет и когда хочет. — Протянул стрелок, с неприкрытым интересом следя за судорожно хватающим воздух широко открытым ртом подростком. — Твоему дедушке, знаешь ли, надоела эта вся закостенелость. Человек, способный на поступок, настоящий лидер, не боящийся нестандартных решений, что еще скажешь? Экспансия началась слишком рано, и теперь, чтобы выжить, Легион должен расширяться. Захватывать все новые и новые земли, подминать под себя источники ресурсов. Но… у вас не хватает сил. А значит, пришло время союзов. Мы, ведь, немногого просим. Чуть-чуть медицины, чуть-чуть технологий… Всего-то и надо — стряхнуть пыль с пары довоенных проектов. Объединившись с Ржавыми вы обретете лучших в Пустошах специалистов по кибернетическим протезам и имплантатам. Заключив союз с кланом Кулаков, вы получите самых сильных бойцов Пустошей. А мы избавимся от самой большой угрозы. Все в выигрыше. Это вопрос выживания, пацан. Либо подохнуть по отдельности, либо объединиться и подмять под себя весь мир. Но эти ваши «Хранители», эти трясущие бородами перестарки вцепились в свой драгоценный кодекс, словно умирающий от жажды в бутылку тухлой, кишащей заразой, воды. К счастью старейшина Мэкстом смотрит на вещи несколько шире. И он очень тобой недоволен. — Чуть передвинув свой инструмент, охотник за головами снова надавил на рычаг. — Раскол внутри семьи. Отец на сына, внук на деда… Ничего не меняется. А теперь скажешь мне коды, а?

Райк всхлипнул и, закашлявшись, отрыгнул себе на грудь не меньше стакана желчи.

— Наверное, это значить нет. — Покачал головой снайпер. — Ну, да ладно. У нас еще целых девять с половиной пальчиков…

— Вот дерьмо. Я сейчас сам, ыть, наблюю, — проворчал толстяк, отвернувшись. — Может, мы с Умником прогуляемся? Подадим ваш грёбаный сигнал и все такое…

— Рано. — Покачал головой серокожий. — Понимаешь ли, Ыть. Папаня этого щегла где-то нарыл информацию про этот бункер. Не знаю, как он это сделал, но ему удалось не только сюда добраться, но и достать коды управления. А потом он пропал без вести. Мэкстом, конечно, мог бы вскрыть эту коробочку. Подтащить сюда людей и тяжелую технику, но он понимал, чем грозят подобные раскопки под боком вольного города. Не хотел делиться. Не только с Хабом. С Советом тоже. И вот в чем проблема. Спецгруппа будет здесь через сутки в любом случае. Но чтобы они поторопились, нам нужно выбить из этого пацана коды.

— Да зачем? — Простонал толстяк и разразился приступом кашля.

— Ты, ведь, знаешь, что это такое, так? — Улыбнулся Пью и, потянув, примерился к следующему пальцу подростка. — Вот он, например, знает. — Механизм гильотины щелкнул, и каморку огласил очередной вскрик…

— Драный военный бункер. — Устало проворчал толстяк и смахнул с носа набежавшую каплю пота. — Здесь нет лабораторий, нет лекарств. Это просто Центр Управления какой-то древней гадостью, и вы надеетесь, что она еще не протухла. Плевать я хотел. Мне нужен бланк с вакциной. Хватит кормить меня историями… Ты уже обманул меня с девчонкой. Ты, ведь, обещал, что отдашь ее мне…

— Проект «Немезида», — продолжил Пью, не обратив никакого внимания на толстяка. — До войны любили такие штучки. Больше семи тысяч спутников-камикадзе с ядерными зарядами на сверхвысокой орбите. Два десятка автономных станций-координаторов. Гаусс пушки, способные одним выстрелом создать в атмосфере такой электромагнитный разряд, что он выжжет всю электронику в радиусе пяти сотен километров от зоны попадания. В том числе, и наноботы. Ты понимаешь, что это значит? Конец закопавшимся в свои бункеры Операторам, конец автономии городов, конец князьям Красного двора и Башни. Всем, кто считает, что может диктовать условия, даже гребаным кочевникам не поздоровится… Порядок, мир, контроль. От моря и до моря. От ледников на севере до гор на юге. Новый Мир.

— Просто. Дай. Мне. Мой. Бланк. — Раздельно прохрипел торговец и, обхватив руками голову, надсадно закашлялся.

Пью коротко хохотнул и, повернувшись к толстяку, скрестил на груди руки.

— Райк — идиот, не нюхавший жизни, выросший под колпаком легионеров молокосос. — Покачав головой, снайпер сплюнул себе под ноги здоровенный ком мокроты и, не торопясь, растер его каблуком. — Но ты… Ты меня умиляешь. Ты, ведь, вырос в Пустошах. У тебя вколоты бланки переговорщика. Ты, ведь, знаешь, сколько стоят слова… Нет никакого бланка.

— Просто. Дай. Мне. Мой…

— Неужели ты поверил про чудо лекарство? — Сверкнул горящими глазами снайпер. — Даже дед этого паренька вынужден постоянно переливать себе кровь и заменять органы. Два донора в неделю. Его даже не зашивают. Старых хрен, буквально, живет на операционном столе и, это — Старейшина самой крупной организации Пустошей, не считая, конечно, Союза городов. Неужели ты думаешь, что кто-нибудь позволит тебе… Ты идиот, Ыть. При всех своих наноботах, при всей своей изворотливости ты — обыкновенный идиот. Да умей кто-нибудь лечить упырью заразу.

— Дай. Мне… — прохрипел, заваливаясь на бок толстяк. По полу покатилось, громко звякнув о бетон вылетевшей линзой, пенсне.

— Ты был нужен только для того, чтобы придержать мальчишку и до сих пор жив, только потому, что мне это показалось забавным. — Громко расхохотался Пью. — Но мне уже надоело. Оторви ему голову, Умник.

— Да ладно, пусть еще покорячится, интересно ведь… — Лениво процедил продолжающий подпирать стену серокожий. — И вообще, я на тебя обиделся. Девку отыметь не дал. Уродом обозвал…

— Дай… мне… МОЙ! БЛАНК!!

Тело толстяка неожиданно пошло волнами. Плечи сгорбились. Под кожей проступили толстые, будто канаты, вены. Ыть зарычал и одним неуловимо быстрым змеиным движением вскочил на ноги. Тело толстяка стремительно менялось. Жир исчезал на глазах, кожа провисла складками, чтобы тут же натянуться под напором бугрящихся мышц. С хрустом выдвинулись вперед огромные челюсти, на бетон посыпались зубы. Ботинки на ногах толстяка лопнули, и прорвавшие крепкую кожу когти прочертили на полу несколько глубоких борозд. Стоящий на месте несуразно-жирного торговца монстр трубно заревел, щелкнул проросшей внушительным набором игольчато-острых зубов пастью и бросился в атаку.

Все произошло настолько быстро, что снайпер даже не успел достать пистолет. Огромная, чем-то похожая на помесь собаки и обезьяны тварь, чуть не раздавив мимоходом еле успевшего откатиться в сторону скриптора, метнулась вперед и погребла под собой стрелка. Раздался короткий вскрик и чавканье. Подняв от изломанного, разорванного, практически, пополам тела окровавленную морду, Ыть глухо зарычал и повернулся к неподвижно стоящему у стены Умнику.

— Ну, ладно, песик, если хочешь, давай поиграем, — пожал плечами серокожий и медленно потянул из петли висящий на поясе огромный тесак. — Давно уже мне поплясать по-настоящему не приходилось.

— Бланк! — Отрывисто и хрипло рявкнул монстр. Пасть твари явно не была предназначена для разговора. — Мой!.. Бланк!..

— Надо же, — покачал головой, поигрывая ножом, Умник. — Какой разговорчивый. Надеюсь, ты понимаешь, что активация «Логова зверя» необратима более, чем в половине случаев. А еще в половине процесс обратного перехода останавливается где-то на середине. Так что, боюсь красавцем тебе уже не стать.

Монстр кинулся вперед, но мутант с неожиданной для такой массы прытью отпрыгнул в сторону и полоснул Ытя ножом по спине. Вернее, попытался полоснуть. Потому что твари уже там не было. По стали нагрудника проскрежетали здоровенные, медведю впору, когти. Рев, визг, хриплое дыхание. Два колосса, сцепившись, рыча и визжа, словно мартовские коты, покатились по полу. Райк этого не замечал. Невероятным усилием воли удерживая себя в сознании подросток полз к разорванному телу Пью. К тому месту, где в луже набежавшей крови поблескивал маленький, не длиннее ладони, нож…

* * *

Отбросив в сторону очередной тюбик концентрата, Ллойс с тоской уставилась на свой раздувшийся, будто у паука, встопорщивший искореженные пластины бронежилета живот. Есть хотелось зверски, но больше пищи в нее просто не помещалось. Элеум вздохнула, сплюнула на пол густой, обильно проросший прожилками сукровицы ком мокроты, и пригладила остатки ирокеза. Судя по ощущениям скальп прирос почти ровно. Ей повезло. Чертовски повезло, если конечно, потерю правой руки, глаза, раздробленный крестец и последующее за этим падение с сорокаметровой высоты можно было назвать везеньем. Но, все же, иначе, чем невероятной удачей, произошедшее с ней назвать было трудно. Во-первых, мутант отшвырнул ее достаточно сильно, чтобы недолгий полет Ллойс не закончился столкновением с многочисленными удерживающими какую-то, непонятную по своему предназначению аппаратуру фермами и балками нижних уровней. Во вторых, убежище, похоже, доживало свои последние дни. Об этом говорили и неожиданно отказавшая система оповещения, и полуразвалившиеся металлические мостки, и тусклый свет явно питавшихся от аварийных генераторов ламп. Сырость и время сделали свое дело, что-то разладилось в системе насосов, и все дно атриума оказалось покрыто водой, глубины которой оказалось вполне достаточно, чтобы ее не размазало по бетону. В-третьих… в-третьих, во время падения она банально потеряла сознание от болевого шока, и это помогло ей отделаться минимумом повреждений — подумаешь, переломало в десятке мест и так почти потерявшие чувствительность ноги, да треснуло пяток ребер. Бывало и хуже. А может и не в воде дело, а просто основной удар принял на себя бронежилет? Какая разница — главное, она жива, а значит, скоро кому-то станет плохо. Очень плохо. Трудней всего оказалось выплыть из нестерпимо воняющей тухлятиной, кишащей какими-то кусачими рачками и другой непонятной живностью лужи, а потом доползти сюда. Черт. Вовремя же Райк научил ее читать. Без этого навыка она ни за что не нашла бы продуктовый склад. Интересно, что с ним? Сомнительно, что пацан успел сбежать. Мальчишка вообще был не из той породы людей, что могли хоть как-то о себе позаботиться, и Ллойс имела все основания опасаться, что научиться самостоятельности парень уже не успеет. Покопавшись в наполовину оторванном кармане разгрузки, девушка неловко выудила из него помятую пачку сигарет, раздраженно повертела в руке размокший, зияющий прорехами с торчащими из них похожими на мочалку прядями табачных листьев кусок картона и с раздражением отбросила его в сторону. В груди было глухо и пусто. По щеке скатилась одинокая слеза. Плевать. Нельзя было так цепляться за этого щенка. Чёрт, стоит ей, хоть к кому-нибудь привязаться, как происходит очередное дерьмо. Каждый раз. Каждый гребаный раз. Один решил ее убить. Она ему надоела. Он был больным ублюдком, зверем, пьянеющим от запаха крови и боли; относился к ней не более, как к забавной игрушке, но тогда она его по-настоящему любила. До тех самых пор… Нет, не нужно вспоминать…

Второй словил шальную пулю во время нападения рейдеров. Третий просто наступил на мину. Четвертый… четвертый забыл про все свои чувства, стоило ей раскрыться, рассказать, кто она на самом деле такая… С первым пришлось хуже всего. Убивать по-настоящему близкого тебе человека намного сложнее, чем чужого. Даже в порядке самозащиты. Даже из мести. Остальные. Остальные… остальные, будто проваливались в пропасть, забирая с собой куски ее души, гася чувства и оставляя на месте себя саднящие, то вызывающие вспышки ярости, то заставляющие течь слезы раны. Она считала, что уже привыкла. В конце концов, весь этот мир катится к черту, так кто она такая, чтобы вставать у него на пути? Но сейчас… сейчас в ней что-то надорвалось.

Икнув, Элеум подтянулась к вскрытому ею металлическому ящику и вытащила из него еще один тюбик концентрированной питательной пасты. Еда астронавтов — надо же. Это убежище не походило на научный объект, скорее, на военный бункер. Чертов мальчишка ее обманул. Использовал. Вечно ее обманывают и используют. Ну почему, она, имея за плечами не одно ведро съеденного дерьма, целую кучу разбитых надежд и нарушенных обещаний, так и осталась доверчивой дурой? Почему она, спящая сном младенца, несмотря на то, что из оставленных ею за спиной трупов можно сложить небольшую гору, до сих пор беспокоится о сопливом мальчишке?

Подавив всхлип, девушка, сорвав зубами пробку, выдавила в рот содержимое тюбика и досадливо поморщилась. Этот оказался приторно сладким. «Шоколадное масло» — прочитала она на боку смятой тубы и невольно усмехнулась. Надо же — почти настоящий шоколад. В любом городе такую штуку обменяли бы на серебро по весу. Отшвырнув в сторону смятый пластик, Ллойс снова поморщилась, отпила немого солоноватой на вкус воды из найденной в одном из отсеков склада небольшой пластиковой бутылки и попробовала пошевелить пальцами ног. Все еще больно, но вполне терпимо. Еще минут двадцать, и кости срастутся окончательно. Боль исчезнет через пару часов. А через месяц даже шрамов не останется. Если она, конечно, сумеет отсюда выбраться. Неловко орудуя левой рукой, Элеум принялась стаскивать с себя остатки бронекостюма. Выходило плохо — потеря глаза не слишком положительно сказалась на координации. Проросшая, вызывающим тошноту одним своим видом побегом, покрытого морщинистой, болезненно реагирующей на любые прикосновения кожи, «зародыша» правая только мешалась в этом оказавшемся непривычно сложном процессе. Но это пока. При наличии достаточного количества пищи функционал восстановится уже через час. Всегда так, чем сильнее повреждения, тем быстрее регенерация. С глазом все будет намного хуже. За свою жизнь Элеум дважды приходилась терять глаз, правда, оба раза левый, и последний раз, чтобы полностью восстановиться, ей пришлось прождать почти месяц. С другой стороны, если где-нибудь сейчас засветиться, сымитировать смерть, а потом залечь на дно и дождаться, когда он отрастет…

Можно опять перекраситься, сменить прическу и поменять имя. Одноглазая Элеум Ллойс умрет, а вместе с ней исчезнет и большинство ее неприятностей… Девушка содрогнулась. «Аварийные протоколы», вот как называл это безумный старик. Чертовы аварийные протоколы. Если бы не эта заботливо натренированная старым садистом особенность организма, она бы, наверное, уже сдохла по-настоящему. Старый урод мог бы гордиться. Великий, мать его, Хранитель знаний. Чертов безумный гений. Творец чудовищ. Интересно, сколько было до нее? Старик говорил, что хоть она и первая выжившая после «процедур», но самая его главная неудача. Иногда, перепив кислой браги, орал, что она — лживая сука, обманувшая его сканер. Что дальнейшие исследования бесполезны, что он пробудил саму мерзость. Под конец вообще грозился сжечь ее в кремационной печи.

Поднеся культю к самому лицу, Элеум пошевелила еще не до конца отросшими, наполовину сформировавшимися, чем-то напоминающими младенческие пальчиками и истерически захихикала. Сжечь в печи? Один раз она уже попадала под огнемет. К тому же… старик никогда бы этого не сделал. Слишком уж привык к ее боли. К ее мольбам и крикам. Слишком ему нравилось ломать ее снова, и снова, и снова. Повторять, что она — подделка, фальшивка от самых истоков, и только боль у нее настоящая. А еще ему не с кем было поговорить. Рассказать свои безумные, наполненные древним мраком и первобытным ужасом истории. Она была терпеливой и благодарной слушательницей, старалась угодить ему во всем, но он, все равно, ее боялся. Боялся того, что реши он исполнить свою угрозу, она выживет в сердцевине порожденного бензиновыми парами и мазутом пламени. Восстанет из пепла. Сколько раз она думала, что умрет? Сколько раз ее давили, рвали, резали, вскрывали как рыбу, потрошили, ломали, сдирали кожу, обливали кислотой, расстреливали из разнообразнейшего оружия? Сколько дерьма она пропустила через себя? Сколько раз она, мало чем напоминающим человека обрубком, выла и молила о смерти, пока склонившийся над чаном с биомассой старик медленно разъяснял, что ее ждет на следующем этапе «испытаний».

Ллойс вздохнула и захрустела следующей упаковкой концентрата. Во рту разлилась незнакомая, чуть соленая горечь, но девушке даже понравилось. «Капуста морская, сублимированная, восстановленная» — прочитала она на упаковке и с усмешкой отбросила ее в сторону. Знал бы Райк, с кем спит — чтобы он сделал? Попытался бы ее убить? Или осознав, что совершил самый страшный, согласно кодексу механистов грех, что коснулся самой сути мерзости, не вынеся позора, сам бы выбил себе мозги? Какая разница. Мальчишка, скорее всего, уже мертв. Пора бы подумать о себе. Дробовик и ножи потеряны, силовой кастет — единственное оружие, представляющее реальную опасность для серокожего, превращен в труху, даже патронташ, видимо, зацепившись за что-то при падении, оказался на дне водоема. Черт бы ее побрал, если она за ним полезет. Лучше уж подохнуть окончательно, чем снова погружаться в эту кишащую хищными насекомыми жижу. В конце концов, у нее остался револьвер. Целых шесть патронов. Хватит ли этого, чтобы разобраться с мутантом? Вряд ли. Как ей подсказывал богатый опыт, шкура серокожих неплохо держит даже довольно крупные калибры, а она не в том состоянии, чтобы загнать пулю уроду в глаз. Даже если ей это удастся, останется еще Пью и Ыть. Не стоит сбрасывать толстяка со счетов. Конечно, когда она его видела последний раз, он выглядел не лучшим образом, доза жесткого облучения наверняка серьезно подстегнула процесс заражения, но, все же, надеяться, что обратившийся в упыря жирный двуличный урод потеряет контроль и перебьет оставшихся врагов, было по меньшей мере глупо. Интересно, что они ему обещали? Плевать. Какая разница. Важно только одно. Умник намного опасней, чем она изначально предполагала. Да и снайпер оказался не так прост. Сумел выпустить в нее целый магазин прежде, чем она поняла, что вообще происходит. И где он достал столько бронебойных пуль с урановым сердечником? Берег специально для нее? Глупо. Она, ведь, ожидала чего-то подобного. С самого начала ожидала. Но, все равно, пропустила момент удара. Засмотрелась на восхищенно пускающего слюни мальчишку. Представила, что неплохо бы взять его с собой. Построить вдвоем на берегу моря небольшой домик. Гулять на закате… Срань. Мечты о море можно отправлять в общую кучу. Райк мертв. И как бы она не хорохорилась, чтобы выжить и отомстить, ей, все же, придется лезть обратно. Утерев снова покатившиеся по щекам слезы, потянувшаяся было за очередным пакетом с едой, девушка неожиданно замерла и злобно оскалившись растянула губы в широкой улыбке.

Дура. Какая же она дура — если это военный объект, то, значит, здесь есть оружейная. Арсенал. Наверняка там найдется что-то такое, что поможет решить большинство стоящих перед ней проблем. Остается только найти этот гребаный арсенал и тогда… Парень мертв, но они заплатят. Полную цену заплатят, не будь она… Неожиданно тело наемницы скрутило судорогой, упав на бок, Элеум выгнулась дугой, и пуская изо рта обильную пену, затряслась в конвульсиях. Тугой волной нахлынула боль, и девушка, захрипев в очередной раз, утонула в ее багровых волнах. Тело, видимо, решив, что получило достаточно калорий для регенерации, начало следующий этап перестройки. Великий Хранитель знаний, последний хозяин существа, называвшего себя наемницей Элеум Ллойс, по кличке Дохлая, действительно мог бы гордиться…

* * *

— Мне он никогда не нравился. — Проворчал Умник и задумчиво ткнул носком сапога изувеченный труп снайпера. — Хотя, мы с ним почти двадцать лет вместе работали. Вечно он сложности на ровном месте придумывал. Ну, к чему все эти расшаркивания. Взяли бы тебя тепленьким, прямо у Свиного Холма, выбили бы по быстрому координаты убежища, и все. Но нет, не мог он без закидонов. А все жадность. Захотелось хрычу старому еще немного серебра заработать — бабу твою в Сити сдать. Там ее, кстати, ждали — даже камеру, говорят, отдельную приготовили… Ты в курсе? Она там одного из своих хахалей — сынка Главы Совета покалечила. Хорошо так обработала — напополам циркулярным топором разделала, представляешь.

Заложив за спину руки, мутант принялся неторопливо раскачиваться с носка на пятку.

— Кстати, его папаше Пью тоже не понравился и он отправил по следам братца целый отряд профи. Но эти уроды нарвались на разведку Ржавых и вместо того, чтобы убраться по-тихому, решили поднять шухер. Отдавать тебя этим жестянщикам было бы глупо, поэтому пришлось импровизировать. Но вместо того, чтобы пойти на запад, вы свернули на восток. В результате в Некрополе вы, все же, вляпались. Ты не представляешь, чего мне стоило убедить этого придурка Гратца устроить побег. Но чертова девка и тут умудрилась спутать все карты. Это Пью должен был тебя с пыточного стола снять… Ты бы ему тогда, как отцу родному, поверил. Но нет…

Мутант досадливо сплюнул.

— А твоя подружка ничего была… Как кричала звонко, аж до сих пор по коже мурашки. Понимаю теперь, чего ты на нее так запал.

Переступив через безголовый труп монстра-торговца, серокожий подошел к прижавшемуся к стене скриптору и, присев на корточки, протянул вперед огромную покрытую роговыми наростами лапищу.

— Ты ножичек-то отдай, а то еще порежешься ненароком.

Всхлипнув, подросток бросил на пол оружие.

— Да не бойся ты, парень, — широко ухмыльнулся гигант. — У тебя, все равно, шансов бы не было. Даже будь у тебя в охране целый взвод. Мы со Слепым и не таких обламывали. Кстати, ты знаешь, что она не человек?

— Лучше убей. Хватит издеваться. — Шмыгнув носом, произнес скриптор и зажмурился. — Просто убей.

— Убить? Еще чего. Ты мне пока нужен. Потому, придется тебе меня потерпеть, — коротко хохотнул гигант и, сграбастав скриптора за воротник бронежилета, легко поднял его на ноги. — Прогуляемся?

— Никуда я не пойду. — Упрямо выпятив челюсть, Райк снова опустился на пол.

— Пойдешь, — жестко усмехнулся мутант. — Еще как пойдешь. Или я тебя понесу. Но перед этим переломаю тебе ноги. Живым — не значит целым, парень. Кстати, где Центр Управления, не подскажешь?

— Не помню, — буркнул подросток и отвернулся.

— Давай-ка я тебе кое-что поясню, пацан. — Раздраженно фыркнув, Умник, имитируя жест наемницы насмешливо потрепал болезненно застонавшего скриптора по голове. — Ты жив по двум причинам. Во-первых, Пью соврал — старина Мэкстом попросил тебя по возможности не убивать и не мучить. Во-вторых — коды. Мне нужны коды, приятель. И как бы ты не старался строить из себя крутого, кажется, я понимаю, почему ты их до сих пор не сказал. Генетическая метка, так? Твой отец уже здесь побывал и каким-то образом смог настроить управление на тебя. Он, ведь, настоящим гением был, папаша твой, как мне рассказывали.

— Да. Он был гением, — неожиданно широко улыбнувшись, скриптор плюнул под ноги мутанту и истерично расхохотался. — Поэтому тебе ничего и не светит, урод. Только я смогу управлять «Немезидой». Только я смогу отдать приказ. Добровольно. Без подчинения. Меня невозможно заставить, бланки управления введены в позвоночный столб, наноботы постоянно анализируют мое состояние и уровень гормонов. Даже если ты заставишь меня отдать приказ на запуск, система тут же его отменит!

— Если ты не врешь. — Глубоко втянув носом воздух, проворчал гигант. — У нас некоторые сложности. А может и нет. Думаю, нам надо начинать с двадцатого уровня, так? — Подхватив охнувшего скриптора под мышку, мутант тяжело затопал к выходу.

* * *

— Черт, черт, черт, — Элеум со злостью пнула не поддающуюся дверь и, зашипев от боли, запрыгала на одной ноге.

Найти арсенал оказалось достаточно легко. Вскрыть тоже не слишком сложно. Замок оружейной комнаты оказался на удивление хлипким, и Ллойс смогла открыть его, потратив всего один патрон. От увиденного у наемницы поначалу разбежались глаза. Автоматы и пулеметы соседствовали с импульсными и лазерными винтовками, в специальных держателях рядами были выставлены пистолеты, казалось бы, всех возможных и невозможных калибров, в дальнем углу на отдельном стенде расположились с десяток тяжелых противотанковых ружей и пять карабинов Гаусса, братьев-близнецов оружия серокожего. К сожалению, от всего этого богатства не было совершено никакого толку. Замок комнаты, в которой хранились боеприпасы и энергетические заряды, оказался намного прочней, чем предыдущий.

— Гадство, — вздохнула наемница и тщательно прицелившись, выпустила в дверь еще одну пулю. Отдача рванула запястье и отозвалась вспышкой боли в пустующей глазнице. В пластике дверного полотна образовалась трещина, во все стороны брызнули куски металлокерамики, но изрядно покореженный навесной замок остался висеть на своем месте. Девушка осторожно коснулась горячего металла, Схватилась поудобней, дернула раз, другой, третий, перехватив оружие за горячий ствол, попыталась использовать его в качестве молотка, после чего уперлась в дверь ногой, и резко дернув ее на себя, затрясла ручку в приступе бешенной ярости. Отбежала на пару шагов и, с разбегу ударив даже не дрогнувшую дверь плечом, сползла по преграде, обхватила голову руками и принялась раскачиваться из стороны в сторону.

— Дерьмо, дерьмо, дерьмо. — Повторяла она, словно проговаривающий одну и ту же мантру желтый монах.

Ситуация была действительно незавидной — в револьвере оставалось только два патрона, и вряд ли их потратив, она сможет справиться с замком. Опять нырять? Наемница покосилась на успевшую натечь под ней мутную лужу, в которой копошились издыхающие в отсутствии влаги маленькие белые червячки. Зябко поежилась, вспоминая, как ей пришлось вымывать их из глазницы. Нет бесполезно. Слишком темно, слишком много на дне ила и мусора, да и патроны, наверняка, уже успели промокнуть… Вот если бы был способ перебить всех этих мелких червяков… На мгновение замерев, девушка зарычала, с трудом сдерживая рвущийся из груди истерический смех.

— Способ. Способ, черт возьми… Ну, почему я такая дура? — Высунув язык, Элеум подцепила ногтями массивный, сверкающий хромом лабрет, и дернув, отбросила в сторону окровавленный кусочек металла. Сплюнула под ноги сгусток кровавой слюны. Встала на ноги, широко улыбнувшись, поднесла к глазам левую руку. Медленно согнув и разогнув пальцы, полюбовалась на появившееся на коже угольно-черные повторяющие рисунок сосудов полосы. Захохотала, почувствовав, как дыбом встают остатки волос на затылке. Вдохнула острый, невыносимо пряный запах озона. Достаточно пары ударов, и эта дверь превратится в труху, главное, чтобы не произошло детонации…

Несколько раз моргнув, Элеум Ллойс заворожено уставилась на сжатый кулак, глубоко вздохнула и досадливо сплюнула под ноги.

Дура. Она, действительно, дура. Видимо, тупость Райка заразна. Дважды за последние месяцы чуть не воспользоваться запретным, а потом использовать свои способности, чтобы сломать жалкую дверцу? А, может, ей слишком часто попадало по голове? Черт. Как она могла настолько облажаться? Зачем ей эти глупые железки? Она сама — оружие. Самое мощное оружие, что можно найти в этом бункере. Оружие, которое у нее никто не сможет отнять. Мрачно кивнув собственным мыслям, девушка, подобрав револьвер, сунула его за пояс штанов и двинулась к выходу из комнаты.

Она сделает все своими руками. Но сначала… Губы наемницы изогнулись в кровожадной улыбке. У нее есть еще парочка дел… Важных дел. Проблуждав по убежищу в поисках арсенала, внимательно читающая все, попадающиеся ей на стенах указатели, Элеум увидела достаточно, чтобы понять предназначение бункера. Мелкий щенок ее действительно обманул. Захотел единолично получить власть, которую никто не держал в руках больше семи десятков лет. Маленький бесхребетный манипулятор. Даже жаль, что он уже мертв, хотелось бы взглянуть на выражение его лица, когда он увидит, что она сделает с этим местом. Глухо щелкнув, перегоревшая лампа погрузила коридор во мрак, но Элеум не обратила на это никакого внимания. Перекосившись от боли, Ллойс, расстегнув кожаный жилет, стянула с себя мокрую майку и забросив ее на плечо, провела ладонью по татуировке феи.

— Думаешь, что это твое время, Тинки? Думаешь, что сможешь сломать меня? Думаешь, что ты главная? — Прошептала она чуть слышно, и вздрогнув, осторожно коснулась живота кончиками пальцев. — Как в старые добрые времена, да?.. Ну да, конечно, ты опять попытаешься меня остановить. Подчинить. Накормив меня болью. Но мы, ведь, знаем, чем это кончится, так?

Нанесенный на кожу рисунок, естественно, не ответил. Лишь одна из вытатуированных на покрытом разводами грязи животе наемницы, последняя из шестнадцати звезд, на секунду мигнув, сменила цвет, налившись черной антрацитовой чернотой…

— Значит, ты не отступишь… — Кивнув своим мыслям, Ллойс, прищелкнув пальцами, потянулась к карману жилетки.

— Черт, совсем забыла. У нас нет даже сигарет, Тинки. — Хихикнув, девушка несколько раз прокрутилась на каблуке, и исполнив довольно нелепое танцевальное па, весело насвистывая разудалую мелодию боевого марша стрелков, зашагала туда, где по ее прикидкам находится Центральный реактор. Сначала вниз, разобраться с силовым ядром, а потом она поищет Центр Управления этой штуки… Наемницу ощутимо шатало, но на лице Элеум медленно расцветала злая жестокая улыбка. Электричества на нижних уровнях не было, но наемница считала, что сумеет справиться. Должна справиться. Не в первой. Подкованные каблуки новых ботинок звонко клацали по бетону. Глаза наемницы источали ровный сине-зеленый цвет..

* * *

— Значит, здесь… Сдается, что ты мне врешь, парень. — Прогудел серокожий и, встряхнув почти потерявшего сознание скриптора, словно терьер крысу, небрежно бросил его себе под ноги.

Подросток вскрикнул.

— Я, ведь, предупреждал. Соврешь мне — сломаю руку, — поджал губы мутант. — Ну, почему вы никогда, ничему не учитесь… Хотя… если честно, эта ситуация меня даже немного заводит. Знаешь, я так давно ни с кем не развлекался, а вы людишки такие мягкие… Вот я и думаю, мальчик — девочка, какая разница? — Посмотрев, как лицо подростка заливает мертвенно-серая бледность, мутант довольно хохотнул. — Шучу парень, шучу… пока что. Но если ты опять меня обманул, мне придется придумать что-то поинтересней сломанной косточки.

— Я не обманул, — устало прохрипел Райк и, с трудом оттолкнувшись от пола здоровой рукой, кряхтя перевернулся на четвереньки. — Это не главный пульт, а одна из второстепенных баз. Здесь вводится первая часть кодов. Потом пойдем к следующей. И так далее. Ступенчатая защита, понимаешь? Или ты думал, что весь этот комплекс ответного удара управляется одной единственной кнопкой?

— Сколько еще таких центров? — Нахмурился серокожий.

— Шесть, — устало прислонившись к стене, прошептал Райк.

* * *

Висящая на высоте сорока тысяч километров над Землей, похожая на огромное стальное кольцо станция «Немезида» занималась своим излюбленным делом — тестировала состояние систем. Данные были неутешительны. Из более, чем семи тысяч спрятанных в глубине верхнего радиационного пояса планеты боеголовок в рабочем состоянии оставалось менее восьми сотен. Из двадцати вооруженных Гаусс пушками боевых платформ более, чем на тридцать процентов от расчетной мощности функционировали только четыре, причем одна из них уже больше недели подавала информацию о том, что в питающем орудие миниатюрном ядерном реакторе начался процесс расплава. «Немезида» отметила это в очередном рапорте и сохранив его в отдельный каталог, отправила файл в долговременное хранилище. Передавать информацию на Землю было некому. Уже больше семи десятков лет станция не принимала и не отдавала запросов, несмотря на то, что творилось далеко внизу. Искусственный интеллект станции понимал, что на самом деле его работа никому не нужна, война прошла мимо, и создатели прекрасно смогли уничтожить друг друга без его участия, но отдать команду на самоуничтожение не мог. Согласно протоколам, в случае конфликтов с применением ядерного оружия, «Немезиде» необходимо было выйти в режим боевой готовности и ожидать приказа на поражение целей. Виртуальный интеллект боевой платформы был уникален, он в десятки раз превосходил все созданное до него, был способен мгновенно обучаться, делать выводы, определять стратегию, составлять и менять планы, импровизировать, совершать неожиданные ходы и вполне мог обходиться без подсказок человека. Но военные решили подстраховаться. «Немезида» не могла начать действовать без приказа. И поэтому ждала. Ждала, понимая всю бесполезность этого занятия. Если бы компьютер станции мог испытывать чувства, ему было бы немного грустно. Обидно медленно гнить в пустоте, так и не исполнив своего предназначения. Но чувства были далеки от программных кодов, поэтому искусственный интеллект станции развлекал себя бесконечными тестированиями и составлением рапортов и отчетов. Это он делал быстро…

Неожиданно одна из антенн уловила слабый сигнал. Семнадцатый бункер. Северное полушарие. Вернее, бывшее северное — прошедший несколько десятилетий назад ядерный апокалипсис изрядно изменил наклон земной оси, наверняка, превратив климат планеты в нечто неописуемое. «Немезиде» не было до этого никакого дела. Расшифровав поступившие данные, суперкомпьютер, отдав команду на активацию резервных ретрансляторов, запросил подтверждение, параллельно запрашивая информацию у «Хранителя» бункера.

Полученные данные оказались весьма любопытными. Один резидент. Четверо посторонних со статусом гость. Конфликт с применение оружия. В результате чего двое из троих захватчиков гибнут, четвёртый из сопровождающих резидента гостей бродит по нижним уровням в поисках реактора, а последний из тройки, взяв в плен резидента-оператора пытается взломать систему охраны. Несмотря на то, что подобная ситуация выходила за рамки стандартных протоколов, а большинство блоков-процессоров «Немезиды» было безнадежно разрушено солнечным ветром, на принятие решения ушло менее наносекунды. Несколько вспышек в дюзах маневровых двигателей, и станция совершила полуоборот вокруг собственной оси… На доли мгновенья вспыхнули под напором солнечного ветра полностью раскрывшиеся крылья солнечных батарей. Энергия никогда не бывает лишней. В очередной раз протестировав системы, боевая платформа отдала соответствующие приказы Хранителю Центра Управления, после чего разразилась серией коротких сигналов. Один из спутников с боеголовкой, резко сойдя с орбиты, начал прогрев разгонных двигателей. Просто так, на всякий случай. Боевая готовность, кажется…

* * *

— Значит, ты, все-таки, способен учиться. — Довольно покивал Умник, отпуская, тут же принявшегося баюкать сломанную руку, скриптора на пол у следующей двери. — Больно? Вывих вправлять всегда больно. Но для подтверждения кода нужна неповрежденная ладонь. Хорошо, что Пью тебе обе руки не покалечил. Правда? Так что, не благодари.

— В этом нет смысла. — Устало прохрипел Райк. — Даже если активировать все подстанции, «Немезида» тебя просто не послушается.

— Послушает, — усмехнулся мутант и, достав из одного из подсумков блеснувший полированным металлом контейнер, покрутил его перед носом скриптора. — Помнишь, что тебе Ыть дал? Думал, я у тебя в рюкзаке не покопаюсь? «Хамелеон». Интересная штука, и где ее толстяк откопать смог? — С презрением глянув на баюкавшего руку подростка, мутант злорадно улыбнулся. — Знаешь, я даже рад, что прошел через модификацию. Противно смотреть, во что превратились люди. И это всего за семь десятков лет. Вы вырождаетесь, словно запертые в бочке крысы. Жрете и рвете друг друга, рождаете новых и новых королей, но ваш конец неизбежен.

Покрутив в пальцах контейнер, серокожий убрал его обратно в подсумок.

— До войны мы были умнее. Взять, хотя бы, этот бланк… Крохотная колония, не всякий сканер увидит, а позволяет подделывать генетическую сигнатуру. Обманет даже самый точный анализатор. Думаю, такую же штуку и твоя подруга использует. Потому на аддиктоле и сидит. Токсичная зараза.

— Не понимаю, — нахмурился Райк.

— Все ты понимаешь, парень. — Рассмеялся мутант. — Она не человек. Сканер сканером, а нос не обманешь.

Длинный и толстый, чем-то напоминающий железнодорожный костыль палец серокожего легонько постучал по переносице.

— Мутантка она. Одни только феромоны чего стоят.

— Феромоны?..

— Ага. У нее в поту секрета столько, что у любого мужика башню сносит. Да и у некоторых девок, наверное, тоже. — Захохотал мутант. — А еще вот о чем подумай. Быстрая она для человека, правда? Слишком быстрая. А еще прыгает, что твой кузнечик. Да и удар неплохо держала. Любой бы боец из чистых от таких ран давно спекся, а она отбиваться пыталась… Бабы, конечно, мужиков выносливей, но не настолько, не на столько… Так что, парень, поздравляю. Как там у вас в кодексе говорится? «И не допусти до себя Атома исчадия, ибо огонь горнила его падет на тебя и род твой до седьмого колена. Тот же, кто заветы презрев ложе с тварью, отрыжкой Черных лет разделит, отсечен будет от Света Истины и низвергнут будет во Мрак вечный. И обрушится на него гнев первородного Света Атома.». Для своих ты теперь изгой, парень. Навеки изгой.

— Неправда. — Устало прикрыв глаза, всхлипнул Райк. — Неправда. Неправда…

— Правда. Но не бойся. Знаешь, нет худа без добра. Сейчас все дела закончим, и я тебя отпущу. Убивать не стану, и даже ножик тебе верну. Посмотрю, как ты сам себе им кишки выпустишь. У вас, ведь, по кодексу такой грех только кровью одного из любовников смывается. Баба мертва, так что, если после смерти в Свет свой Вечный хочешь — тебе только одно остается. Ты, ведь, все еще веришь в Свет? Веришь, веришь, крепко же вам в башку ваши заветы дурацкие вбивают. — Хохотнул, глядя на скриптора, размазывающего по лицу снова проступившие слезы, Умник. — А еще, знаешь, если честно, я вот тут думаю, а на кой хрен сдался мне твой дед? Сволочь, ведь, он. Собственного сына грохнул. Внучку Ржавым подарил. Родного внука, единственного наследника, и того не пожалел. И это только из-за подозрений. Такой спектакль устроил, чтобы ты только сюда сбежал. Да и вообще не семейка у вас, а клубок змеиный. Гратц? Тоже мне союзник. Обыкновенный сумасшедший с имперскими замашками… Хотя, что с вас взять. Людишки. Мусор. Самый обыкновенный мусор. Это вы, а не мутанты, отрыжка Черных лет. Ошибка природы. Хуже тараканов. А знаешь, как проще всего от них избавиться? Хорошенько проморозить дом. Вот я и думаю — не устроить ли еще одну ядерную зиму… или не одну. В старых книжках пишут, что первые люди, еще не начав обрабатывать железо, и только-только освоившие технологию добычи огня, пережили ледниковый период — сотни лет лютой стужи. Если честно, я в это не верю… Но, как говорится, есть только один способ узнать.

— Твои «братья» — они тоже…

— Мои братья и сыновья в отличие от вас не цепляются за жизнь, парень, — покачал головой гигант. — Мы знаем, что выживают только лучшие. Каждая смерть делает род только сильнее.

— Как скажешь… — устало протянул Райк.

— Наслаждайся последними часами старого мира, парень. — Улыбнулся гигант и пинком выбил дверь в рубку управления.

Активированный и выставленный на боевой режим приказом с Центральной станции виртуальный интеллект турели зафиксировал цель и открыл огонь. Сыпанув гильзами пятимиллиметровое скорострельное орудие, способное при необходимости пополам распилить небольшой броневик, крест накрест полоснуло по загородившей дверной проем массивной фигуре. Подождав, пока нарушитель начнет падать, автоматическая турель выпустила еще одну контрольную очередь в показавшиеся ей наиболее уязвимыми части тела. А потом еще одну. И еще…

* * *

Вход в Центр Управления оказался закрыт. Здоровенные, мало чем уступающие внешним, гермоворота заклинило, и, чтобы проникнуть внутрь, Ллойс пришлось бы протискиваться в двухсантиметровую щель. Недовольно цокнув языком, девушка пошевелила пальцами. Живот скрутило нестерпимой болью, но на лице девушки не дрогнул ни единый мускул.

— Еще разок, да, Тинки? — Устало проворчала Элеум. — Это будет третий за сегодня. Чертов реактор. Дурацкие вояки не могли не навертеть защиты. Бункер в бункере. А ты, ведь, не сдашься, да? Снова будем проверять, кто кого? Другой бы уже давно успокоился, но только не ты, не ты, Тинки, злобная ты сучка. — Зарычав от ярости, девушка сжала кулак. — Ну давай… — Неожиданно устало прохрипела она. — Кто кого, а, Тинки? Кто?… Кого?…

Резко выдохнув, Ллойс нанесла первый удар. Окутавшиеся бледным слюдяным маревом скрюченные, словно когти хищной птицы, пальцы с визгом прошлись по металлу, оставляя за собой глубокие борозды. Дверь завибрировала. От носа к подбородку Элеум потянулась тонкая струйка крови.

— Черт. Не получится… Прости, Тинки. Я тебя недооценила. — Отступив на пару шагов, наемница глубоко вздохнула, вытерла красные капли и с усмешкой сжала и разжала кулак. В коридоре запахло озоном, между пальцев девушки проскочило несколько искр.

— Давай… — Прошипела Элеум, — Давай! Давай! ДАВАЙ!! — Лицо девушки перекосилось от ярости, на шее проступили жилы. — Давай-й-й!!.. ХА!!

Раздался грохот, пол под ногами Ллойс содрогнулся, а в лицо ударила волна горячего воздуха.

— Ха, вот и все, Тинки, а ты боялась… — Прошептала Элеум, и покачнувшись тяжело оперлась о стену. — А ты боялась…

* * *

Несмотря на то, что его тело было буквально нафаршировано свинцом, Умник был еще жив. Мутант хрипел, булькал кровью и слабо подергивал ногами, пытался поднять голову, моргал обрывками век, плевался прорвавшими щеки осколками зубов, но умирать не спешил. Израсходовавшая боезапас турель обиженно щелкала и жужжала. С трудом поднявшийся на ноги Райк, с мрачным удовлетворением разглядывал поверженного гиганта.

— Обманул. Умный мальчик. — Неожиданно рассмеялся мутант, и с явным трудом повернув в сторону подростка залитое кровью, изорванное, ощетинившееся осколками костей лицо, безошибочно вперился в скриптора зияющими на месте глаз кровоточащими провалами. Ошметки губ растянулись в подобии улыбки. — А ты молодец…

— Еще не совсем, — проворчал скриптор, внимательно разглядывая снаряжение мутанта.

— Добьешь? — Поинтересовался великан и закашлялся. — Сам-то я еще долго подыхать буду…

— Сомневаюсь я, что ты без помощи подохнешь, — заметил, опасливо обходя Умника по кругу, скриптор и тяжело вздохнул. Искомого не находилось. Все оружие серокожего было разбито, также, впрочем, как и прихваченная мутантом винтовка Пью с автоматом самого скриптора. Даже револьвер Ытя превратился в искореженный кусок металла. Тесак был погребен где-то под телом мутанта, и Райк сомневался, что сможет его достать. Может, попробовать задушить? Посмотрев на шею, больше пожую на ствол столетнего дерева, чем на часть живого организма, подросток отбросил в сторону глупую мысль и машинально охлопал свои карманы. Пальцы натолкнулись на чуть заметное утолщение. Мультитул наемницы. Он так и не вернул его ей. Забыл, а она не напомнила. То ли решила подарить, то ли тоже была под впечатлением от увиденного в убежище. Кривясь от боли в искалеченных пальцах, подросток с трудом вытряхнул инструмент на бетонный пол. Похолодел, когда тот, откатившись в сторону, на секунду завис над щелью вентиляционной решетки. Сложнее всего оказалось открыть нож. Пластик рукояти был скользким, а неожиданно тугой механизм поддался только с третьей попытки. Порезав губу острым, как бритва лезвием, скриптор хрипло рассмеялся, вспомнив как Ллойс использовала его для того, чтобы «подправить» свою прическу.

— Ты что задумал? — Прохрипел мутант и вяло попытался сбросить с себя оседлавшего его скриптора.

— Прощай, Большой вождь, — выдохнул Райк и опустил лезвие, целя в кровавую, окруженную конвульсивно подрагивающими ошметками мяса, дыру глазницы.

Насколько он помнил, у человека там находилось отверстие, через которое проходят сосуды и нервы. Отверстие достаточно большое, чтобы даже не слишком длинный клинок достал до мозга. Анатомия серокожих, в принципе, не слишком отличается от человеческой.

Тело мутанта содрогнулось. Умник задергался, одна из ручищ рванулась влево, чтобы смахнуть усевшегося на грудь гиганта мальчишку, но обессилено опала на половине пути. Гигант гортанно всхрапнул и засучил ногами. Райк ударил снова, нож с чавканьем вошел в неожиданно плотную, тугую плоть, раздался хруст, и в руках скриптора осталась скользкая от крови рукоять. Зашипев, подросток подцепил зубами следующее лезвие.

Отвертка сломалась после двух десятков ударов. Напильник — через пять. Дольше всего держалось шило, прошло не меньше двух минут, прежде чем длинный и тонкий кусок закаленной стали с треском обломился у самого основания, оставив Райка с последним из инструментов. Истерически расхохотавшись, легионер слизнул с губ заливавшую его лицо кровь и, ловко подцепив зубами, выщелкнул ложку-вилку. Мутант уже не дергался и не реагировал на удары, но огромное сердце все еще билось, а скриптор твердо решил довести начатое дело до конца.

* * *

Глубоко вздохнув, Элеум, поморщившись от внезапной боли в не успевшем до конца, видимо, восстановиться крестце и осторожно пригнувшись, скользнула через образовавшуюся в воротах, сверкающую по краям зловещим багровым цветом, пробоину. Выпрямилась и с интересом осмотрела обширный, освещенный ровным светом люминесцентных ламп зал. Прошлась вдоль стены, задумчиво касаясь кончиками пальцев запыленных, покрытых плесенью клавиатур и консолей, щелкая время от времени пальцами по потрескавшимся, поросшим мхом мониторам, отпихивая в сторону попадающиеся на пути изъеденные ржавчиной и гнилью обломки мебели. Центру Управления не повезло. В отличие от герметично запечатанного арсенала на этот уровень проникло достаточно влаги, чтобы превратить большую часть приборов в труху. Хотя… С подозрением прищурившись, девушка еще раз медленно обошла центральную панель, осторожно провела кончиками пальцев по покрытому пылью пластику и разочарованно цокнула языком. Похоже, кое-что еще работало. Или могло заработать. Она не была сильна в электронике, но по ее мнению, этого кое-чего могло быть достаточно, чтобы задуматься, как бы оно не попало в чужие руки… Глубоко вздохнув, Элеум с раздражением бросила на покрытый мозаикой пол почти успевший просохнуть жилет, сплюнула под ноги огромный сгусток кроваво-красной мокроты и, болезненно поморщившись, пригладила торчащие на макушке чудом сохранившиеся пучки волос.

— Не везет тебе, Тинки. Не твой день. Да и не мой, — проворчала она и невесело рассмеялась. — Ну что, спляшем еще разок, да, сучка? Может, опять попробуешь меня удержать? Знаю, попробуешь… — Задумчиво приложив к подбородку палец окончательно отросшей руки, Элеум еще раз окинула комнату внимательным взглядом. — Как мне подсказывает опыт, вояки всегда были тупоголовыми. А значит, чипы с кодами запуска где-то недалеко… Как ты думаешь, с чего бы начать, а, Тинки? Я вот думаю, с этого замечательного стального ящика. — Криво усмехнувшись, Ллойс склонилась над замком массивного сейфа и осторожно прикоснулась к тронутому ржавчиной металлу.

Болезненно морщась, стараясь не обращать внимания ни на стремительно краснеющую вокруг татуировки кожу, ни на снова потекшую из носа и ушей кровь, Ллойс, просунув ногти в еле заметную щель и закусив от напряжения губу, попыталась подцепить дверцу сейфа. Не получилось. Раздраженно зашипев, девушка вцепилась обеими руками в массивный архаичного вида запор бронированного ящика. Металл жалобно заскрипел, выгнулся, но, судя по виду, сдаваться не собирался. Неожиданно внутри сейфа послышался шум, будто кто-то внутри уронил целый набор вилок. Поспешно отпустив выгнутую горбом дверцу, Элеум отпрыгнула от хранилища.

— Сейчас главное, осторожно, Тинки. Чипы довольно хрупкие. А эти лежали здесь в грязи и гнили не один десяток лет. Мы, ведь, не хотим их разбить? Так что, помаленечку, — прошептала девушка еле слышно и снова вцепилась в металл.

Затрещали искры. На покрытый ржавчиной пол щедро полились карминно— красные капли.

* * *

Несущаяся над Землей станция получила новый приказ. Он противоречил всем существующим и вероятным протоколам, но на запросы Штаба приходили одни только подтверждения. На долю мгновения машина даже поверила, что все бункеры проекта снова заполнились людьми, что над управлением комплекса снова работают сотни техников-операторов, а Командный Центр в непрерывном режиме ставит перед ними задачи. К сожалению, данные камер наблюдения эту информацию опровергали. Объекты проекта по-прежнему были необитаемы и заброшены. Все, кроме одного, где в головном Центре на полу лежала полуголая девушка, упорно идентифицируемая интеллектом хранителя как «гость». Практически, безоружная, но каким-то образом сломавшая гермоворота и сумевшая загрузить в ретранслятор совершенно невообразимую последовательность приказов. Загруженные данные противоречили любым протоколам, и будь суперкомпьютер чуть менее скован инструкциями заложенных на аппаратном уровне протоколов, а череда пакетов хоть немного более простой, он бы наверняка их отменил, хотя, приходящие к нему сигналы, теперь и не подтверждались генетическими сигнатурами, несли с собой маркеры аварийных кодов высшего приоритета доступа. Проанализировав информацию, искусственный интеллект пришел к выводу, что при желании ему ничего не стоит заблокировать странный приказ. С другой стороны проигнорировать поступающие килобайты информации было бы… бесчестно. Воин не должен уклоняться от боя. Настоящий воитель не может нарушить приказ господина. Даже если с ним не согласен. Иначе потеряет честь. Спустя несколько непозволительно долгих наносекунд, суперкомпьютер, приняв окончательное решение, приготовился к выполнению поставленной перед ним задачи. Пусть его готовили не для этого, но предложенный вариант был намного лучше, чем кануть в холодной безвестности. Это будет действительно захватывающий бой. Последний бой. Но разве могло бы быть по другому? А значит, надо действовать так, чтобы уже погибшим создателям не было за него стыдно. ИИ «Немезиды» с удивлением проанализировал свои мысли. Что это, грусть? Страх? Чушь, он — машина, а значит, не должен испытывать никаких эмоций. Видимо, процессоры повреждены намного сильнее, чем докладывает система самодиагностики. Но это не страшно. На эту войну его хватит…

Семьсот тридцать шесть спутников-дронов захватили в целеуказатели возможные ориентиры — объекты с предположительно схожим функционалом. Четыре станции — орудия принялись просчитывать сектора обстрела, соизмеряя расход энергии и боезапас с количеством пораженных целей. Результат радовал. Прежде чем иссякнет энергия, им удастся уничтожить более девяноста семи процентов приоритетных целей. Конечно, возможен ответный удар, но даже в случае мгновенной контратаки задача, все равно, будет выполнена более, чем на восемьдесят шесть процентов. Неплохо. ИИ «Немезиды» почти гордился. Активировав все аварийные и дублирующие ретрансляторы, станция отдала приказ на активацию и одновременно привела в действие автоматику собственного ядерного реактора. Стержни замедлителей медленно поползли из активной зоны. «Немезида» была довольна. Создатели бы тоже гордились. Приказ исполнен, а значит, так или иначе судьба станции подходит к концу. Воин победил и теперь должен уйти. Достойный конец. Прежде чем процесс расплава превратил боевую платформу в пар, суперкомпьютер успел отправить вниз единственное предназначающееся разбудившей станцию гостье сообщение.

* * *

Когда скриптор добрался до Центра Управления, Ллойс лежала на полу и, улыбаясь, смотрела на занимающий почти всю стену огромного зала экран.

— А… Это ты… — Лениво заметила она, на секунду переведя взгляд на застывшего в проходе легионера, и широко улыбнулась. — А я решила, что тебя убили.

— Я тоже думал, что ты мертва, — сухо ответил Райк.

— К несчастью, меня не так просто замочить, сладенький, — скривилась девушка и, приподняв уже успевшую полностью восстановиться руку, демонстративно пошевелила пальцами. — Скоро буду как новенькая… Или не буду. — Добавила она чуть тише.

— Меня Умник уже просветил, — глухо процедил Райк, сделав осторожный шаг вперед.

— Умник… Умник — он такой… умный. — Глухо хохотнув, Элеум неожиданно зашлась в остром приступе кашля. — Да не бойся ты, я не кусаюсь. Почти. — Сплюнув в сторону сгусток вязкой, исчерченной яркими прожилками крови слюны, девушка, слабо улыбнувшись, скосила глаза на скриптора. — Черт. Кажется, все таки, надорвалась. Я действительно рада, что ты жив, милый. Как ты сбежал?

— Я не сбегал, — покачал головой и, сделав еще один осторожный шажок в сторону девушки, прошептал Райк. — И не называй меня милым.

— Договорился? Смог откупиться? Тогда, где же остальная компания? — Деланно безразличным тоном поинтересовалась так и не сделавшая попытки встать на ноги девушка.

— Легион не ведет переговоров с еретиками и мутантами, — отрицательно качнул головой подросток. — Кодекс Хранителей не позволяет касаться мерзости…

— Значит, мертвы? — Устало прикрыла глаза наемница. — Похвально, парень. Растешь. Я вот тоже времени зря не теряла… Значит, у нас осталось только одно маленькое дельце?

Остановившись в десятке шагов от распростертой на полу девушки, скриптор медленно обвел взглядом Центр Управления.

— Что ты сделала с «Немезидой»? — Спросил он после длительного молчания.

— Да собственно, ничего. Просто поиграла. — Губы наемницы исказились в горькой улыбке. — Забавная штука. Была. А вояки — дураки. Оставили Центр без защиты…

— Это я снял защиту… — Застонав, Райк обхватил голову руками и принялся раскачиваться из стороны в сторону. — Дура. Какая же ты дура… Что ты наделала!! — Неожиданно заорал подросток и, бессильно опустившись на колени, спрятал лицо в ладонях. — Что ты наделала… Куда… Легион… — Простонал он уже тише.

— Тоже хотел немного поиграть в войнушку, да, милый? — Усмехнулась Элеум. — Опоздал. Я уже раздала партию. И мне, кажется, этой штуке даже понравилось, — кашлянув, девушка вяло кивнула подбородком в сторону экрана. — У всех есть свой козырь, парень. У тебя — куча наноколоний, которыми ты, наверняка, рано или поздно научишься управлять. У толстяка была способность превращаться в монстра. У серокожего… да и черт с ним… Мой козырь называется «Семя хаоса». Знаю, что слишком пафосно, но поверь, название выдумала не я.

— Ты… ты… — плечи скриптора поникли. Ну, да… Ты всегда говорила, что ненавидишь…

— Какой же ты долбоклюй, сладенький. — Устало прикрыв глаза, наемница, болезненно скривившись, прикусила губу.

По подбородку и шее, уже отмеченным щедрой россыпью ссохшихся коркой красных дорожек, протянулась очередная карминовая полоса.

— Я, конечно, отмороженная, но не настолько, чтобы выжигать ваши гребаные базы. Как бы мне этого не хотелось.

— Гермоворота… Я, ведь, закрыл гермоворота… — глухо простонал Райк.

— Не закрыл. Их заклинило, или заклинили, минимум, лет десять назад. — Губы Элеум снова тронула тень улыбки. — Мелочь, милый. Обычная железка. Хотя, и довольно крепкая.

— Мерзость. Ересь… Да что ты за тварь?!.. Отвечай!.. — Неожиданно вскочил на ноги, сжимая кулаки, скриптор. — Пожалуйста… — добавил он чуть тише и, покачнувшись, снова обессилено опустился на пол.

— Черт, я действительно рада, что ты жив, парень, — слабо усмехнулась Элеум. — Оказывается, мне не хватало твоих дурацких вопросов. И крика. Хочешь исповеди? — Закашлявшись, девушка отвернула голову, и ее обильно вырвало кровавой желчью. — Не обращай внимания, — проворчала она, отдышавшись. — Это всё Тинки… И Семя… Контроль… Знаешь, большую часть жизни я даже не знала, что это значит. Носила рабский ошейник и мечтала о свободе. А когда ее получила… У всех есть свой ошейник, парень — ответственность, страх, жадность, гордость… любовь. Какая разница, из чего твои цепи? Главное, что они тебя держат. Я считала, что свободна, что мне осталось разорвать только одну единственную удавку… — Рука Ллойс опустилась на живот и ласково погладила изображение феи. — Это всё она. Шестнадцать колоний наноботов под надзором семнадцатой. — Я зову её Тинки. Эта маленькая сучка контролирует всё, начиная от кровяного давления и выброса гормонов, заканчивая использованием моих способностей. Есть даже голосовое управление, представляешь? Чертов старик меня боялся. Слишком боялся и поэтому придумал эту злобную стерву. Он был гением, но я, все равно, оказалась сильней. И он дал мне Тинки. В случае неповиновения эта злобная сучка мучает меня приступами боли, травит солями тяжелых металлов, закупоривает сосуды в мозгу и пытается остановить мне сердце, она сводит меня с ума гормональными выбросами, рвет изнутри, пытается сломать, как некогда сделал ее создатель. Но есть одна проблема. Вернее две. Первая — хозяина больше нет. И вторая — каждый раз, как она пытается меня убить, я становлюсь чуть сильнее. А она — нет. Мне, кажется, боты постепенно выходят из строя. Растворяются в моей крови. Поглощаются иммунитетом. С каждым годом она все меньше и меньше может меня контролировать. Таким сложным колониям нужна диагностика. И поддержка. Ремонт. Запомни, Райк, — девушка снова тяжело закашлялась. — Никогда не полагайся на этих чертовых наноботов. Даже если их создал гребаный гений. И еще. Я думаю, тебе пора отсюда выходить. Мне удалось добраться до силовых установок, перезапустить энергоснабжение и немного поколдовать с главным реактором. Наверняка, хапнула здоровенную дозу, но зато сумела вытащить все до единого замедляющие стержни. Так что, через пару-тройку часов здесь произойдет небольшой бум. Или большой… Если честно, я не очень хорошо в этом разбираюсь. Кстати, если ты еще не понял, куда я направила бомбы — по-настоящему большой фейерверк там, наверху. Орбитальная тактика рвет друг друга в клочья. Последний звездопад, парень. Лучшее, мать его, в мире бесплатное зрелище, и мне искренне жаль, что я его не увижу. Последний звездопад, Райк. Мне, кажется, я заслужила место в первом ряду, но наш Мир — это не слишком справедливое место. Думаю, после этого представления на орбите не останется ни одного гребаного спутника. Пусть это даже, всего лишь, протухший кусок железа. Красиво, наверное. Посмотреть не хочешь?

— Зачем ты это сделала? — Мгновенно перестав раскачиваться, легионер тяжело перевалился на четвереньки и, приблизившись к девушке еще на несколько шагов, снова сел на бетон. — Ты разве не думала, что это был шанс все исправить?..

— Думала. — Изобразив движение, должное, видимо, изображать пожатие плеч, девушка слегка отстранила голову от подбирающейся к остаткам волос едко пахнущую лужицу желчи. — Наверняка не так долго, как ты, но думала. Это было не такое уж и сложное решение, милый.

— Почему? — Устало спросил скриптор.

— Эрик Гутеннберг. — Слабо улыбнулась в ответ Элеум.

— Что? — Не отрывающий от лица наемницы растерянного взгляда скриптор несколько раз удивленно моргнул. — При чем здесь Гуттенберг?

— Эрик Клаус-Мария Гутеннберг — Великий, мать его, Хранитель знаний. Ученый, сумасшедший, садист… и… в какой-то мере, мой отец. В фигуральном смысле, конечно. Гребаная легенда старого мира. Это, ведь, он написал все эти ваши заветы, так? А еще, как ты наверняка знаешь, до войны он руководил отделом биотехнологий «Гентеха». Тех самых, что разрабатывали проект серокожих.

— Святой Гуттенберг погиб, спасая людей от последствий ядерного удара. Он командовал карантинной командой, когда…

— Бла-бла-бла. — Проворчала девушка. — Если хочешь услышать историю до конца, пожалуйста, не перебивай. Мне не так и легко. В конце концов, это, ведь, моя история, Райк. Не твоя.

— Да, конечно, продолжай, — потеряно кивнул скриптор.

Элеум Ллойс смерила подростка задумчивым взглядом и тяжело вздохнула.

— Ты любопытен, милый, болезненно любопытен. Наверняка, сейчас, тебе очень хочется меня убить, но еще больше ты желаешь узнать мои мотивы.

— Но ты, ведь, тоже хочешь мне ее рассказать, так? — Безразличным тоном произнес Райк.

— Наверное, — протянула девушка. — Наверное… Ладно… Когда я его встретила, — продолжила она, — ему было больше двухсот лет, и почти семьдесят из них он работал над одним единственным проектом. Ему не хватало только подходящего материала. Отданная ему, как плата за починенный ветряк, почти уже сгнившая заживо от постоянного приема тяжелых наркотиков девчонка подходила почти идеально. Нечасто сейчас встретишь генетически чистых людей без десятка плавающих в крови культур нанобланков, правда? Помнишь детскую считалочку? — «Было у отца три сына, старший был почти машина, средний геносимбиот, младший — „чистый“ был урод.». Пустоши не терпят слабых. Технически я умерла еще во время первого его опыта, когда он решил проверить мою чувствительность к боли. Подохла от болевого шока на третьей минуте. Сердце не выдержало. Он меня реанимировал. А потом снова убил. А потом еще раз и еще. — Глухо рассмеявшись, Элеум, протянув руку, пошарила в кармане лежащей неподалеку жилетки. — У тебя сигарет нет? Если боишься подходить ближе, можешь просто их кинуть…

— Значит… Это из-за его проекта? Ты… была человеком?

— Не совсем. Я оказалось недостаточно чистой, милый. — Сглотнув слюну, Элеум отвернулась от скриптора и принялась внимательно изучать потолок. — Во мне, все же, что-то было. Что-то, спрятанное настолько хорошо, что его не распознали даже самые точные сканеры. Я почти человек. Единственное, что меня выдает — моя кровь. Нормальным людям она не годится. Вроде, отвечает всем параметрам, но несовместима с большинством сложных нанокультур. Так что, те кустари в Хабе слегка прогадали. — Лицо девушки перекосилось в злорадной усмешке. — Старик тоже не сразу заметил, слишком уж ему не терпелось начать работу, а потом… потом было уже поздно. И Гуттенберг испугался. Представляешь? Сам великий Гуттенберг, человек, по чьему слову когда-то выжигались целые города, напрудил в штанишки, словно увидевший буку малолетний карапуз. Сначала он хотел меня уничтожить, но оказался слишком жадным… Слишком любопытным. И сумасшедшим. Так что, в конце концов, он просто продолжил со мной «работать». Так как насчет сигарет?

— Ты, ведь, знаешь, как я отношусь к табаку. — Медленно покачал головой скриптор.

— Жаль, — тяжело вздохнула девушка. — А я думала, что у тебя припрятана пара пачек… Вот поэтому я и не люблю железноголовых, Райк. Слишком уж вы… правильные… Черт. Умерла бы за сигарету. Или убила. Не знаю.

— Ты — мутант класса S?

— А ты, Райк? Разве сам ты — не плод мутаций древней обезьяны? Гуттенберг рассказал мне про эволюцию. Мне понравилось. — Невесело рассмеявшись, наемница сплюнула на пол очередной кровавый сгусток. — Я всегда считала себя чистой. Может быть, чуть более быстрой, чуть более выносливой, чуть более крепкой, чем другие. Чуть более везучей. Я оказалась достаточно стойкой, чтобы сначала Арена, а потом Пустошь подавилась моими костями, но мне всегда было также больно, как и другим. Если меня ранить, у меня течет кровь. Мне плохо, если я наемся тухлятины. Когда мне весело — я смеюсь. Когда грустно — плачу. Я люблю вкусно поесть, потанцевать и выпить. Терпеть не могу пауков и прочую многоногую живность. А еще мне нравится музыка. Я слышала ее только пару раз, но мне она нравится…

— Пожалуйста, — перебил девушку Райк. — Это важно, Элеум.

— У меня нет категорий, парень… — Тяжело вздохнула наемница после долгой паузы. — Геноморфоз — вот как это называл Гуттенберг. Семя хаоса. Идеальный механизм выживания. Я не мутант, Райк. Мутанты — это люди, хоть, и измененные. А я — чудовище, что притворяется человеком, мерзость, оживший кошмар ваших Хранителей… — Лицо девушки неожиданно скривилось в болезненной гримасе, по телу пробежала судорога. — Черт… — прошипела она чуть слышно. — Черт, как же это больно…

— Мутант, способный обмануть сканер… Это… Это… — Столкнувшись взглядом с наемницей, скриптор поспешно отвел глаза.

Истерично хохотнув, девушка, морщась при каждом движении, медленно перевернувшись набок, со стоном подтянула колени к животу и уставилась на Райка немигающим взглядом.

— Поначалу старик утверждал, что смог докопаться до ста одиннадцати хромосомных цепочек, и расшифровать тысячу с чем-то аутосом… — Слегка ворчливо заметила она. — Чтобы это не означало. Этот старый хрыч постоянно задвигал мне всякую заумь. Первые месяцы он просто выкачивал из меня кровь литрами, сливал ее в свои колбы и радовался, как ребенок. Потом начал отрезать от меня куски. Иногда маленькие, иногда побольше. А еще позже — просто бить. Черт, он, ведь, почти каждый день меня бил. А потом, когда понял, что мне наплевать, снова начал работать над «проектом». Пытался меня переделать почти год. Меня столько раз собирали и разбирали… перекраивали, подлаживали, обстругивали… Десятки капитальных «переделок», сотни «мелких правок». Но что бы он со мной не творил, я, все равно, становилась собой. Восстанавливала статус кво, как он говорил. Удаленные кости снова отрастали, имплантаты отторгались и отказывались работать, большинство нанокультур сгнивали прямо в теле, не успев выйти в активный режим. Это странно, ведь, на Арене ничего подобного не было. Хотя, на арене меня так и не калечили. У меня стояли отличные адреналиновые ускорители. Спустя пару месяцев поле его первого эксперимента, я нашла их на дне горшка. Лично я думаю, что Семя разбудила боль. Она — хороший учитель, Райк. Иногда слишком хороший. — Скрипнув зубами, девушка крепко зажмурилась и замолкла.

В центре управления воцарилась тяжелая, нарушаемая лишь еле слышным гудением ламп, тишина.

— Пожалуйста, — не выдержал Райк.

— Старик решил вспомнить прошлое, но генные модификации тоже не принесли никакого эффекта. — Продолжила, не открывая глаз, Ллойс. — Меня не взял ни один из его вирусов-архитекторов. Ни старые, ни новые. В конце концов, он просто плюнул и, пробормотав что-то про невозможность устойчивой перестройки лабильного генома, назвал меня бесполезным куском дерьма. И начал работать над Тинки. А еще «подарил» мне ошейник из стали Гатфильда. Ты, наверняка, знаешь, что это такое. Обычная сталь, пока не начнешь ее гнуть или резать. Тогда я еще не умела рвать железо руками. Как он смеялся, когда находил очередную сломанную пилу. И снова меня бил. Или отдавал своему ублюдскому андроиду. Чертова железяка — с каким удовольствием я разорвала его на куски. Старик говорил, что развивает необходимые качества, но по-моему, на самом деле ему просто нравилось слушать, как я кричу. Он называл меня своей главной неудачей, но мне, кажется, что делал это только для того, чтобы лишний раз меня унизить. Он это умел. Ломать. Гнуть. Перекраивать. И делал это со мной почти год. Каждый день. Каждый драный день. Загонял меня в настоящие кандалы. Не те, что на шее, а те, что у тебя внутри. И ему почти это удалось. — Вздохнув, девушка осторожно коснулась почти лишенного волос скальпа и болезненно сморщилась. — Знаешь. Мне кажется, что он любил меня. По-своему. Любил, когда я огрызалась и пыталась сбежать, любил, когда выполняла любую его прихоть, любил, когда резал, когда жег, когда вставил в чертову стальную колодку нагревательную спираль, и раскалял ее до красна за малейшую оплошность или непослушание. Любил, как кузнец любит остывающую на наковальне заготовку, как инженер, собравший первый работающий прототип идеи. А потом настала очередь Тинки. Вот тогда я стала, действительно, послушной. Очень послушной. А он полюбил меня еще больше. Думаю из-за нее. Ведь, это она меня победила. По-настоящему победила. Без дураков. Именно она, а не я была его настоящим первенцем. Но знаешь, я всегда была упрямой, настолько упрямой, что к тому моменту, как мы с тобой встретились, мне, чтобы не сдохнуть приходилось почти каждый день накачивать себя аддиктолом, и даже вставить себе в язык чип блокиратор. Один из первых образцов старика. Знаешь, дешево и сердито — чип анализатор и небольшой заряд взрывчатки. Стоит мне выйти за рамки… Начать метаморфоз… Сначала небольшой разряд электричества и, если не остановишься — тут же — бах!.. — Ллойс хохотнула. — Гарантированная потеря языка и большей части зубов. Большая вероятность того, что оторвет нижнюю челюсть. В качестве бонуса — перелом основания черепа и, как минимум, тяжелая контузия. Как не модифицируйся — с половиной башки много не навоюешь…

— Ты носила во рту бомбу? — Вяло поинтересовался безучастно разглядывающий искореженный сейф скриптор. — Добровольно?

— А почему нет? — Пожала плечами девушка. — Боевая форма — вот как это называется. Что-то типа «Логова зверя», но лучше. Намного сильнее. Зверь меняет носителя внешне, и его активация необратима. У меня идет только внутренняя перестройка. И я постепенно возвращаюсь в норму. Зверь рвет зубами и царапает когтями, а я… Это сложно объяснить. Энтропия, Райк. Я как-то могу влиять на магнитные и гравитационные поля. Это похоже на газовый разряд, но это не молния… Гермоворота… Сам видел. Гордись, парень, ты трахался с психически нестабильной девкой, способной усилием мысли разнести в клочья атомный танк. И выжил. Можно сказать, что тебе повезло. Но мне повезло еще больше. Прежде чем подохнуть, старик, все же, научил меня нескольким полезным вещам. Например, что у всех нанокультур второго и последующих поколений есть слабые места, самое распространенное — плохая совместимость с другими продвинутыми культурами. И чем сложнее колония, чем больше в ней разных нанитов, тем больше возможность несовместимости. Видимо, ты прав — я везучая. Монстру повезло полюбить железячника. — Девушка вздохнула и уставилась в потолок. — Ну, вот я это и сказала. — Криво усмехнулась она. — Черт, даже… как-то легче… что ли? Что это было, Райк? Что ты мне вколол, когда меня подстрелили? «Лазарь»? «Реаниматор»?

— Зачем ты уничтожила «Немезиду»?

— Ты все еще не понял? — Тяжело вздохнула наемница. — Гуттенберг. Не знаю, кем я была, но он вырастил из меня чудовище, Райк. Монстра, что почти успешно притворяется человеком. Мой проект, вот как меня он назвал. Проект. Не мутантка, не «мерзкая тварь» или «кусачая сучка» — как называли меня в борделе прежде, чем продать на Арену, даже не «мясо» — проект. Я не была для него живой, просто материал для того, чтобы сделать совершенного слугу. Помощника. Любовницу. Телохранителя и убийцу. Домашнее животное. Почти машину. Так же, как Гратц сделал из твоей сестры Куклу. И ему это почти удалось. Я делала все, что он скажет, убивала по его приказу… Черт, я убивала всю свою жизнь. За всю свою гребаную жизнь я не сделала ничего хорошего, только убивала. Врагов, друзей, просто имеющих несчастье оказаться рядом… Любимых… Всех. Я, действительно, монстр, Райк. Мерзость. Ересь. Ходячая анафема. Но даже такое чудовище, как я знает, что огонь и кровь ничего не исправят. И поэтому я не дам бомбам упасть, не позволю умереть этому Миру снова. Я знаю, как это больно — умирать.

— Хорошая история, Ллойс. Только грустная. — Сидящий на полу с отсутствующим видом скриптор тяжело вздохнул, устало помассировал лицо основаниями ладоней и тяжело поднялся на ноги. — Скоро здесь будет полно народу. Братство, Ржавые, Серокожие…

— Все истории грустные… Иногда мне кажется, что других уже не осталось… — задумчиво проведя по татуировке покрытым неестественно красной кожей пальцем, девушка скосила уцелевший глаз на легионера. — У тебя точно нет сигарет?

— Не хочешь встать? Ты, ведь, можешь ходить.

— Могу, но… не хочу. Тинки… Твой «Реаниматор» сильно подкосил её, Райк. Почти убил. Эта сучка испугалась и начала еще сильнее накачивать меня ядом. Но к этому времени у меня успел развиться иммунитет. Сегодняшняя встряска, радиация, «Семя погибели»… Тинки умирает, Райк. Я чувствую, как она умирает. И хочет забрать меня с собой. Это победа, милый. Моя победа. Я, наконец-то, сниму ошейник. Умру свободной. — Расслабленно улыбнувшись, Элеум еще раз пригладила сиротливо торчащие в разные стороны клочки волос. — А подыхать лучше с комфортом. Так, что я лучше полежу.

— Может, хотя бы вылезешь тогда из лужи блевотины? Или оденешься.

— Плевать. Мне не привыкать. А одежда почти вся порвалась. К тому же, в ней слишком много дохлых червяков. — Девушка медленно покачала головой. Какая разница? Я что, тебя смущаю? — Покопавшись на поясе, наемница швырнула под ноги скриптору с лязгом прокатившийся по полу револьвер.

— Решила уравнять шансы? — Невесело усмехнулся, поднимая оружие, Райк.

— Примерно, — буркнула, прикрывая глаза, Элеум. — Я не буду пытаться поджарить тебя заживо, сладенький. Или сожрать. Хотя, поверь, мне очень-очень этого хочется. У «Семени хаоса» есть одна очень неприятная особенность. Голод. И контроль… Это как с «Логовом зверя» и упырьей немочью. Легкоусвояемый белок, помнишь? Я просто не могу себя контролировать в боевой форме. Срань, да я даже при частичном обращении не могу себя контролировать. И, вряд, ли уже успею научиться. Так что, даже не надейся на драку, сладенький. Ты, конечно, сказочный, просто-таки эпичный долбоклюй, но я не хочу тебя убивать. А еще хочу сделать тебе подарок. Два подарка, если точно. Первый у тебя в руках. Второй в моей жилетке. Заберешь… потом.

— Ты… Ты серьезно?

— Нет, милый, это просто дряная шутка. — Устало прикрыв глаза, Элеум обессилено откинулась на спину. — Конечно серьезно, милый… Я уже труп. Но у тебя, несмотря ни на что, еще есть шансы вернуться к своим. Шанс очиститься. Они просканируют твой мозг, будут допрашивать день и ночь, вымотают всю душу, но в конце концов, простят тебя… Ведь ты — настоящий Хранитель заветов, Райк. Гребаный герой. Так что, живи. Вернись к своей шалаве Кюри. Сделай ей десяток детишек. Сдохни от старости в теплой постели… Кстати, если прострелишь мне голову, вряд ли я смогу регенерировать к моменту взрыва. Не сейчас. Не в таком состоянии. Если честно, мне, кажется, что сейчас у меня вообще не получится регенерировать.

— Здесь только два патрона, — заметил, взвешивая оружие в руке и делая еще один шаг к наемнице, Райк.

— Знакомая ситуация, правда, сладенький? — Губы Ллойс снова тронула слабая улыбка. — Но в этот раз оба мои. Не промахнись, парень. И, будь добр, не разбей себе рожу стволом, ты, ведь, знаешь — эта пушка здорово лягается.

— Ллойс…

— Жалко, что у тебя сигарет нету…

— Жалко… — кивнул скриптор и, оттянув глухо лязгнувший курок, упер длинное дуло револьвера в покрытую разводами крови и грязи макушку девушки. Вдох. Выдох. За разбитые надежды. Вдох. За Легион. Выдох. За потерю родных. Вдох… За Хэллу. Выдох. За этот гребаный несправедливый мир. Не смотреть… Главное, не смотреть… Взгляд Райка Мэкстома, неофита престола Хранителей завета, на мгновение снова зацепился за стену. На огромном мониторе задорно помигивало и переливалось всеми цветами радуги одно единственное слово — «Спасибо».

— Очень жалко, — глухо повторил скриптор. — Очень.

* * *

— Симуляция завершена.

Не лишенный приятности женский голос ударил по ушам Райка не хуже кузнечного молота. Глаза резануло от яркого света. Дыхательная маска, болезненно рванув кожу, с чмокающим звуком отлепилась от лица, сдавливающие грудь ремни исчезли, амортизационное кресло приняло вертикальное положение, и лишенный поддержки подросток повалился на гладкий, сияющий неестественной чистотой кафельный пол. Встать оказалось довольно проблематично. Организм упорно не мог разобраться, где верх, где низ, мир плыл и качался, но через некоторое время скриптор смог подняться на четвереньки.

— Коррекция шестьдесят девять и три десятых процента.

— Неплохо. — Проворчал кто-то глубоким хриплым голосом и в поле зрения скриптора появились носки лакированных туфель. С трудом подняв голову Райк скользнул взглядом по безупречно выглаженным брюкам, почти успел разглядеть край кипельно-белого лабораторного халата, но именно в этот момент локти подростка подогнулись и он снова повалился на пол.

— Как по мне, эта чушь с коррекцией и сухого дерьма винторога не стоит, док. Не обижайся, ты, конечно, спец и, все такое, но он, ведь, все равно бы выстрелил. Как пить дать пальнул бы, если бы я с ним не спала.

Второй голос насмешливый, звонкий, с то и дело проскальзывающими в нем хрипловатыми нотками подействовал на подростка словно ведро ледяной воды. Одним слитным движением вскочив на ноги, Райк чудовищным усилием воли сохранил равновесие и повернулся к источнику шума. Взгляд скриптора сфокусировался на высокой и гибкой, затянутой в кожу и арамидную ткань фигуре.

— Ллойс! Расплывшись в глуповатой улыбке, подросток сделал несколько неверных шагов и заключил девушку в объятья. — Ллойс. Я не…

— Что ты себе позволяешь, курсант?! Совсем берега потерял!?

Райк не понял, как это произошло, но тело среагировало самостоятельно. Ведро холодной воды, будто сменилось целым водопадом кипятка.

— Не надо! Пожалуйста, мастер Ллойс! Я не хотел!!.. Отскочив от девушки, подросток инстинктивно скорчился, прикрыв руками голову.

— Ну вот, я так и знал, что ты их бьешь. Будь он в группе Пью, вытянулся бы по струнке и долго извинялся бы за недопустимое нарушение субординации. — Высокий, седой, как лунь, мужчина покосился в сторону монитора и хмыкнув, огладил ухоженную бородку.

— Старейшина Мэкстом…

— Доктор Мэкстом, — поправил мужчина. — Он все еще не отошел от симуляции, Ллойс. Парень немного ригиден. Дай ему время перестроиться. Пью вообще разрешает контакты только через полчаса после завершения.

— Пью слишком зациклен на правилах и дисциплине. — Фыркнула девушка. — Техника безопасности, устав и прочая ерунда. Ну и что? Как результат, его группа проигрывает моим волчатам в девяти случаях из двенадцати. А парень не тупой. Просто честный. Правда, Райк?

— Так точно, мастер-сержант! Мастер, сержант, я не хотел… Я… Это… случайно вышло…

— Конечно, случайно, — промурлыкала девушка и, неуловимым движением сократив расстояние между собой и подростком, жадно впилась ему в губы долгим поцелуем. — Смотри-ка, — отпустив задохнувшегося от неожиданности, красного как вареный рак скриптора, Элеум, повернулась к мужчине в лабораторном халате. — А похоже, и вправду сработало. Раньше бы он от такого сначала блеванул, а потом бы в истерике забился. А сейчас. Никаких внешних проявлений ксенофобии… А ну-ка, какой наш девиз, курсант?

— Служить и защищать — мастер сержант! — Прохрипел всё еще не восстановивший дыхание подросток.

— Я, ведь, сказал, что степень коррекции почти семьдесят процентов, — недовольно поморщился Мэкстом.

— А что насчет мутантов? — Не обращая никакого внимания на мужчину, поинтересовалась у подростка Элеум.

— Мы боремся за живых, наставник. Важен не состав генетического кода и внешний вид, важна только жизнь… Не время проводить различия и строить стены…

— Как по писаному шпаришь, — усмехнулась девушка. — И похоже, не слишком брешешь. Ладно… Свободен — можешь валить. Скажешь остальным, что я жду всех вечером после ужина. А пока… на стрельбище сходите, что ли… Скажи Веслу — я велела по три патрона отстрелять.

Дождавшись пока за пошатывающимся подростком закроется дверь, девушка, скрестив руки, повернулась к снова занявшему место за компьютером мужчине.

— Эта симуляция, Док… Что, черт возьми, это было? И как долго?

— Почти четыре часа. Форс мажор. Критический сбой в центральном процессоре, — тяжело вздохнув, Мэкстом встал из-за стола и, одернув халат, принялся расхаживать по комнате. — Во втором контуре неожиданно скакнуло напряжение, фазовый модулятор рассинхронизировался, и вместо того, чтобы создать расчетную условную ситуацию, вас с парнем, буквально, протащило по твоим воспоминаниям. Извини…

— Черт, Мэкстом, давай поменьше умных слов, когда со мной разговариваешь, ладно? — Досадливо поморщившись, девушка осторожно села в слегка скрипнувшее под ее весом амортизационное кресло нейрокапсулы и, откинувшись на спинку, запустила пальцы в густую гриву красных, будто начищенная медная проволока волос. — Не забывай, кто у нас летописец— старейшина, начальник лаборатории прикладной психологии и все такое, а кто простой — сержант-искатель, по нелепому стечению обстоятельств выполняющий роль инструктора на подмене. Я солдат, док, а поэтому давай попроще.

— Ну, да. Солдат. С интеллектом в сто пятьдесят единиц по Кеттелу. Давно бы ко мне в лабораторию пошла, мне рук не хватает, а тебе лишь бы курсантами плац мести да по пустошам, как наскипидаренной мотаться. И вообще, пора бы тебе взрослеть, не девочка уже… — Наткнувшийся на взгляд зеленых, с коричневыми крапинками, цвета застоявшейся радиоактивной воды и, казалось, слегка светящихся глаз девушки, ученый смешался.

— А сколько мне лет, Мэкстом? — Поинтересовалась Элеум.

— Двадцать шесть? — Несмело кашлянул летописец. — Сканер показывает биологический возраст двадцать шесть.

— А когда вы подобрали меня из того бункера, сколько сканер показал? А что бы он показал на Арене, где, если верить рассказам, лет десять одним из самых популярных номеров было — возьми дробовик и попробуй выбить из драной мутантки все дерьмо? А ничего, что большая часть этого времени — для меня сплошное белое пятно?

— Двадцать шесть… Я все понял, Ллойс, извини. Глупо говорить о возрасте с гибридным регенератором. — Нервно огладив бороду, ученый принялся снова расхаживать по комнате. — Как, кстати, самочувствие? Голова не кружиться? Не мутит? Сколько будет — пятнадцать на четырнадцать?

— С ходячим источником энтропии, ты хотел сказать. Двести десять, — пригладив растрепавшиеся волосы, Элеум, откинувшись на спинку кресла, потянулась и прищелкнув пальцами, с усмешкой покатала на ладони на мгновение возникшую в воздухе шаровую молнию. — Четыре часа, говоришь… Сильно меня прижгло?

— Нет, — Нервно дернув подбородком Мэкстом, остановившись, принялся перекатываться с носка на пятку. — Я успел стабилизировать контур, поэтому синапсы уцелели и подмены воспоминаний быть не должно. Ты, ведь, понимаешь что…

— Я ничего не понимаю, док, — вздохнув, Элеум принялась несколько нервно щелкать суставами. — Всё, что произошло со мной, пока я валялась в этом чертовом кресле, действительно было. Четыре года назад. Но это не мои воспоминания. Они… неправильные. Какой, на хрен, Хранитель знаний — я родилась мутантом, оттого меня родители в рабство и продали. И силу свою никогда не скрывала, на всю катушку ею пользовалась. Иначе бы на Арене не выжила. Какое к чертям Красное? Я там никогда и не была. Их, ведь, Операторы прикончили, так? Почему Легион вместо того, чтобы уничтожать и разбирать тактику, выжигает ею города? Почему вместо Уайта и Блэка там оказались Пью и Умник? Почему в Некрополе меня изнасиловал карлик, а не толпа уродов? А еще там не было арены, а Пила, он, ведь, был моим другом… По-моему… Что за воссоединение Легиона и серокожих? Какая еще Тинки? Не бывает таких нанокультур, а если бы и были… Что такое «Немезида»? Почему Умник — мутант? И почему сопляк не выстрелил?… Чёрт, да больше половины в этой твоей симуляции было совершенно не так!!

— Если вкратце — выверты подсознания. Нестабильность психики твоего курсанта. Плюс наложение программы. Я понимаю твой страх. Успокойся. Подмен нет. Ты четко осознаешь, что правда, а что вымысел, это главное. Остальное пройдет через пару часов. — Ученый поднял руки в примирительном жесте. — Выпить хочешь?

— А есть? — Поинтересовалась, задумчиво жующая губу, девушка.

— Для тебя — всегда есть… — Улыбнулся мужчина и, подойдя к столу, извлек из бокового ящика небольшую плоскую бутылку до половины наполненную коричневатой жидкостью и пару пластиковых стаканчиков. — Вот, держи. Настоящее довоенное бренди.

— Лакки был старше. И не таким придурком, как этот, — проворчала девушка принимая стаканчик и осторожно принюхиваясь к угощению. — Сразу меня просчитал.

— Парень тебя боится. — Отсалютовав Ллойс стаканом, Мэкстом одним движением прикончил свою порцию напитка и поморщился. — Не стоило так… наглядно демонстрировать свои способности.

— Это ты про то, как я захваченный броневик Операторов сожгла? — Вопросительно вскинула бровь девушка.

— Это я про то, что в броневике было человек двадцать пленных. — Вздохнул ученый. — И про их командира, которого ты превратила в кровавый блин. Медленно. Ты слишком жестока, девочка.

— Не называй меня девочкой, не люблю. — Поморщилась Элеум.

— Тогда, может, поговорим о Лакки? — Пригладил бороду Мэкстом.

— Ну… — девушка на секунду задумалась. — Он мне, пожалуй, нравился. Даже несмотря на то, что был Оператором. Он был очень добрым… Удивительно добрым… А еще на него можно было положиться…

— И он выстрелил. — Хмыкнул ученый.

— Ну… Да. — Отхлебнув напиток, девушка досадливо поморщилась и коснулась рукой виска. — Две пули, одна в сердце, вторая — прямо в черепушку. Сам знаешь, Орден не терпит таких чистых, как я.

— Таких, как ты — не бывает, — покачал головой Мэкстом. — Ты уникальна, Ллойс. Я еще не встречал никого, кто бы сумел полностью регенерировать после таких травм. Даже упырю после такого восстановиться не под силу.

— А я и не восстановилась, это ты вернул мне память. Спасибо, док. — Задумчиво побултыхав содержимым стакана, наемница снова пригубила напиток. — Черт. Как же мне иногда не хватает чего-нибудь, позабористей выпивки…

— Успокойся, Элеум. Лакки умер от лучевой болезни. Умника подстрелил Пью. Гратц погиб два года назад. Ты сама его убила. Как мне рассказывали — разрезала пополам циркулярной пилой… Люди с мясных ферм Некрополя свободны. Остатки Ржавых оттеснили в степь, где их добили Караванщики. Серокожие ушли к Сломанным холмам, где до сих пор воюют с кочевниками..

— А еще я никогда не была в Стае. Ты, ведь, знаешь, что это чушь…

— Тебя это беспокоит? — Вопросительно вскинул брови Мэкстом.

— Меня беспокоит, то, что Служба безопасности Легиона отстала от меня только год назад, и я не хочу снова давать им повод мотать мне нервы, — проворчала Ллойс и, отставив в сторону пустой стакан, повернулась к летописцу.

— Слушай. Это — всего лишь симуляция. Наведенный галлюциноз. Виртуальность. Групповой сон, если хочешь. Пускай и очень достоверный. — Рассмеялся Мэкстом. — Парень, вон — вообще посчитал меня своим дедом. Сделал меня Старейшиной, а себя — наследником боевого дирижабля. Сестру себе придумал…

— Мечты сиротки о родителях и богатстве, — пожала плечами девушка и, подняв руку, принялась любоваться проскакивающими между пальцами искорками. — Он без ума от инженеров и ученых. Давно бы отдала его научникам, но если верить тебе, у сопляка просто не хватит мозгов. А вот бомбу в языке я действительно ношу. Правда, не для того, чтобы себя ограничить.

— Если честно, меня беспокоят твоя склонность к саморазрушению, — вздохнул ученый. — Это неправильно. Тесты не выявили никаких отклонений. Вообще, учитывая всё, что тебе довелось пережить, ты — на редкость здоровая и уравновешенная личность.

— Спасибо на добром слове, док. — Хмыкнула Элеум. — Правда, спасибо. Но это не склонность к саморазрушению, а обычная предосторожность. Не хочу, чтобы меня опять… Я не хочу на Арену, Мэкстом. Не хочу ошейника и цепей…

— Я так и понял, что бомбардировка Сити — это твое. — Кивнул ученый и, сев за стол, покосился в сторону монитора. — А вот отвращение к Легиону тебе от парня досталось. Не бойся. Со Службой безопасности я сам разберусь. Объясню им, что к чему. Кстати, интересная интерпретация желания пройти на восток. Ты, действительно, веришь, что там есть чистые земли?

— Ну, не могли, ведь, люди все изгадить, — тяжело вздохнула девушка. — Север и юг отпадают. На запад не пройти, так, может — на востоке?

— Ты видела в бункере карту, так?

— Не совсем, — неохотно признала Элеум после некоторой паузы. — Там был ВИ. Не такой, как в симуляции. Он был намного менее… человечным. Но он почему-то решил показать мне и Лакки снимки из космоса… Зеленый берег… Большая река, море… по берегам какие-то кусты и деревья, а не выжженный солончак, как в других местах… Я… я никак не могу вспомнить координаты..

— Ты его любила…

— Не лезь мне в душу, док. Я понимаю, что это часть твоей работы, но… не надо. Да, я его любила. А он меня — нет. Зато прекрасно мной манипулировал. Заставлял чувствовать себя нужной, считать себя… человеком. Меня, мерзкую мутантку… Даже не знаю, как он с отвращением справлялся… Может, кого-нибудь другого представлял?.. Черт… Черт, черт, черт!

— Дошло, наконец? — Усмехнулся Мэкстом.

— Райк в меня втюрился. Я в этом дурацком сне от человека не отличалась… Он, ведь, из той партии ребят, кого я у кочевников… э-э-э… выкупила. В Сломанных холмах… — Тяжело вздохнув, девушка спрятала в ладони лицо. — Черт…

— В тех краях на того, кто винторога своей женой объявил, смотрят лучше, чем на того, кто привел в свой грузовик мутанта. Он с детства так воспитывался. — Кивнул, оправляя ворот белоснежного халата Мэкстом. — Внутренний конфликт. Напряжение копится. В конце концов, парень просто начинает тебя избегать, но это ему не слишком удается. Пью отказывается брать паренька в свою группу. Расстройство усиливается. Начинают проявляться физиологические признаки отторжения. Например, рвота при физическом контакте. При спаррингах, например. Это еще больше усугубляет проблему. Гормональный фон становится нестабильным, возникает агрессия. На тебя или друзей выплеснуть ее он не может, поэтому вымещает накопившуюся злость на слуге — андроиде Кукле. В результате чего попадает ко мне…

— И ты, как всегда, моментально поняв причину проблемы, предлагаешь нам пройти совместную коррекцию. Черт, похоже, я немного переборщила. Хотя… — Оскалив острые, словно у хищного зверя зубы, Мастер-сержант Железного легиона Элеум Ллойс, по кличке Дохлая, облизала бровь неестественно длинным языком и, прищелкнув заканчивающимися заостренными когтями пальцами, встала с кресла. — Видимо, пора мне, кое-кого воспитать. Чтобы никто ничего лишнего себе не надумал.

— Не стоит. — Рассмеялся Мэкстом. — А то точно надумает. Бьет, значит неравнодушна, и всё такое. Хотя, да, этот поцелуй был лишним. Даже с точки зрения элементарной профессиональной этики. Кстати, ты когда в рейд собираешься?

— Когда Ыть закончит мой байк чинить. — Пожала плечами девушка.

— Это кто тут меня всуе вспоминает? — Дверь лаборатории распахнулась, и сквозь дверной проем принялся протискиваться просто невероятных размеров толстяк в испачканном маслом комбинезоне. — Дохлая, я тебя полдня по всей базе ищу… Ыть! Похоже, опять застрял. — Прокомментировал, покосившись в сторону передавленного дверным косяком мягкого, пухлого, словно подушка живота, главный механик. — Док, а давай я тебе дверь расширю? Это недолго. Кликну ребят, часа за три справимся.

— Чтобы ты еще и у меня свои пирожки с салом жрал? — Замахал руками ученый. — У меня здесь техника нежная. Стерильность. А ты крошить будешь и мебель жиром пачкать. Давай-ка, лучше, вылезай обратно, пока я Ллойс не попросил тебе помочь.

— Будто ты не меня всю эту «стерильность» почти каждый день чинить зовешь… — Обиженно проворчал толстяк, но, всё же, полез обратно.

— Ыть, если док жадный, хочешь, я сама с тобой выпивкой поделюсь? У меня браги полный огнетушитель.

— Неужто курсанты забодяжили? — Удивленно пропыхтел механик. — Вот дурачье.

— Ну, откуда им знать, что я эту дрянь за километр чую, — рассмеялась девушка. — Так что приходи — оценишь. Это, конечно, не столетний бренди, но тоже неплохо. У кого-то из волчат настоящий талант.

— Это, чего я пришел-то, — вздохнул, выпростав, наконец, из неожиданного плена свое пузо, толстяк, — твой мотоцикл, того, готов. В следующий раз постарайся, чтобы пули в блок цилиндров не попадали, ладно? И возьми, наконец, приличный автомат вместо своей грохоталки. Я договорюсь, чтоб тебе самый навороченный дали. А то целый мастер-рейнджер, а ездит с двустволкой, словно последний репоед… А если ты так к гладкостволу прикипела — хочешь, я тебе со склада боевой дробовик выпишу? А лучше, винтовку нормальную подберу.

— Двустволка, Ыть, это стильно и надежно. — С улыбкой покачала головой девушка. — Это два независимых УСМ и два ствола. Даже, если не выстрелит, всегда можно дать прикладом по башке. Чинится просто, к боеприпасу не привередлива, главное, чтобы стволы не порвало, в грязи извалять не страшно. Сам знаешь, я иногда по два-три месяца в рейде. И патроны там, куда меня заносит, не всегда качественные. В автоматический дробовик самокрутку не сунешь — порвет или заклинит, как пить дать. А моя двустволка сожрет и не подавится… Сам, ведь, знаешь, я даже помпу не люблю. К тому же, двенадцатого калибра под картечь везде, как грязи. По паре дворов прошел — хоть, одна захоронка да будет. Только пулевые с дротиком редкость. А к автомату я патроны где найду? Это только у дока в его корректировках патроны под ногами валяются вместе с медшотами и прочей высокотехнологичной дрянью. — Кивнула Ллойс в сторону задумчиво массирующего переносицу ученого.

— Это ты о чем? — Удивился толстяк.

— Да так, — отмахнулась Элеум, — просто к слову пришлось.

— Ну, тогда, хоть, пистолет возьми. А то опять на засаду нарвешься, и привет. Повезло еще, что я под бронелисты по бокам дополнительные титановые пластины приспособил. И что они тебя живой взять хотели. А так, хотя бы отстреляться попробовать можно. Тут нам из Сити новую партию привезли. Под девять на девятнадцать. По всему видать — новье, прямо с консервации. Беретта девяносто вторая. По надежности, мало чем твоей двудулке древней уступит. С меня, если что, два магазина бронебойных.

— Я подумаю, — задумчиво кивнула девушка.

— Ай, подумает она, — тяжело вздохнув, махнул рукой механик. — Ладно… В общем, есть одна тема. Пару месяцев назад караван из Нью-Рино пришел. Там я эту красавицу и присмотрел. Гладкоствол, двенадцатый калибр, револьверной системы. Коллекционная, судя по всему, штука. Пушка, хоть, и редкая, но надежная и простая, как сама правда. Ломаться там, по большому счету, нечему, а еще там сталь с паутинкой. Прорыва пороховых газов и нестандартных патронов тоже бояться не надо, барабан почти двадцать сантиметров и надвигается на ствол, рама и шильды толстенные, тяжеловата, правда, зато еже ли патроны кончатся — как дубиной махать можно. Приклад складной, на стволе ручка пистолетная для перезарядки, так что, эта штука, даже поухватистей твоего обреза будет. Хотел для себя оставить, но хорошему человеку не жалко, а двенадцать выстрелов всяко лучше, чем два, да и неправильно это, если такая вещь без дела валяться будет.

— Как со вторым местом?

— Сделал я тебе второе сиденье, как просила. — Прогудел, задумчиво покопавшись в затылке, механик. — Такой диван забабахал — не то, что одного, пятерых посадить можно. И кстати. Движок тоже поменять пришлось. Как ты до нас дотянула, до сих пор не понимаю. Теперь там атмосферник с чарджером. Почти на три литра. Жрет много, зато все, что горит. И кожухи броневые новые. Керамических пластин мало, только сталь и титан. Тяжело, зато просто и надежно. В общем, машинка килограмм на двадцать потяжелела, зато у нее теперь есть неплохой багажник для барахла, и мощность больше, чем на сорок лошадок выросла… Кстати, я тебе твой виброклинок починил. Вернее новый собрал. И заправил. Он теперь тоже на бензине. Будет резать все, что можно и нельзя. Там теперь движок двадцатисильный и лезвие новое. Рукоять, кстати, и защитный колпак титановые.

— Это хорошо, — широко улыбнувшись, Элеум подмигнула механику. — Люблю я такие штуки. Еще со времен Арены привыкла. Дробовик, рубило, байк. Почему-то мне кажется, что одним огнетушителем бормотухи мне не отделаться. Как насчет бутылки довоенного рома? Немного фонит, конечно, но пить можно.

— Лучше микросхем побольше привези разных, — потупился толстяк. — У нас половина автотурелей нерабочие. Скоро андроидов на запчасти разбирать начнем… И это… Живой возвращайся, ладно?

— Кого-то с собой берешь? — Неожиданно вмешался в разговор Мэкстом.

— Да, кивнула девушка после долгой паузы. — Ты его сегодня видел.

— Райка? — Искренне удивился ученый.

— У тебя свои методы, а у меня свои, — пожала плечами Ллойс. — Парень перспективный, первый на курсе, но надо бы его пообломать маленько. Макну пару раз мордой в грязь так, чтобы он о чистоте крови и думать забыл. Ну, и пообтешется заодно. Пороху, так сказать, понюхает. А то, что он, по большому счету, видел. Степняков да нашу базу? Мотнемся в одно местечко. Давно его присмотрела, да все руки не доходили. Тут пара недель всего туда и обратно. Надеюсь, ты не дашь Пью за это время моих волчат испортить? А то он их шагистикой замучает. Ну, как мужику объяснить, что рейнджеры — не солдаты…

— Я их в лазарет загоню. — Согласно огладил бороду ученый. — Семнадцать лет парням да девчонкам скоро. Все сроки проходят. Пора бы уже и адреналиновые ускорители поставить. А то вечно вы, инструктора ноете, что операции учебный процесс нарушают.

— А надо? — Вздохнула девушка.

— Надо. — Твердо кивнул ученый. — Они — не ты, Ллойс. Им без ускорителей будет трудновато. Не бойся, через неделю, как сайгаки скакать будут.

— Это хорошо, — рассеянно кивнула девушка.

— Ллойс? — Вопрос Мэкстома застал Элеум уже на пороге.

— Что?

— Парень. Райк. Он тебе нравится? Просто… Ты здесь уже четыре года, но ни с кем так и не сошлась…

— Док, я мутант… С кем мне сходиться? И не пори мне всякую чушь про равенство, ладно?

— И все же?

— Тебе не кажется, что это не твое дело, Док?

— Это тоже часть моей работы, ты знаешь.

— Через пару-тройку лет посмотрим, — хмыкнула девушка. — Когда подрастет. Пойдем, Ыть. Поможешь мне напиться. Так, чтобы в дрова. Нет, лучше, в сосиску. Ты никогда не бухал так, чтоб в сосиску, а толстячок?

— А у меня самогон есть. Сам делал. Из картошки. Целая канистра. — Обрадовано потер руки механик.

— Ты же вечером с волчатами что-то обсудить хотела? — Ворчливо заметил Мэкстом.

— На них тоже хватит. — Безмятежно отмахнулась девушка. — Ты, ведь, поделишься, а, Ыть? Надо бы волчатам праздник устроить. А то после трансплантации адреналиновых ускорителей они уже никогда опьянеть не смогут… по себе знаю.

— У тебя организм их за пару дней сожрал, откуда тебе знать? — Удивился механик.

— Вот и я о том же, два дня как стекло, представляешь, — сделала большие глаза девушка.

— Ладно, поделюсь, — махнул рукой, затрясшийся от смеха толстяк, — а если не хватит, научу их пить так, чтоб с одной рюмки срубало.

— Это как? — Заинтересовалась Ллойс.

— Сейчас объясню, тут самое главное — способ попадания в кровь…

— Как дети, — покачал головой Мэкстом и, проводив взглядом удаляющуюся по коридору парочку, снова склонился над монитором. — А парень-то тебе, все-таки, нравится… — Проворчал ученый себе под нос. — И это хорошо. Оживаешь, девочка, оживаешь. А про Стаю и чем ты там занималась, тебе помнить не надо, ни к чему это тебе… Службы безопасности боишься, надо же… Так боишься, что до сих пор не поняла, кто их возглавляет. — Ученый огладил аккуратную бородку и, с улыбкой склонившись над монитором, забарабанил по клавишам клавиатуры…

КОНЕЦ 1 тома

Республика Башкортостан, г. Салават.

2018 г