– Ещё раз, пожалуйста. Повторите встречу с чёртом.

Стереоэкран вспыхнул вновь. Чертёнок опять заковылял навстречу Максиму. Учёные внимательно наблюдали, как разворачивается это удивительное знакомство. Кто-то закурил, и академик Соболев недовольно поморщился. На экране появилось озеро, голубые кувшинки, чёткие рисунки на влажном песке.

– Да, – вздохнул Тимофей Леонидович. – Пришельцы умеют устраиваться.

– И рисуют неплохо, – улыбнулся Сините Фукэ, один из трёх представителей совета Мира, прилетевших ещё утром.

– Нет, товарищи, это всё крайне несерьёзно, – известный космобиолог Кравцов подхватился с кресла, нервно закружил по кают-компании «Надежды». – Это просто смешно. Это какой-то детский сад. Представители высшей цивилизации избирают для контакта мальчишку. Пусть самого золотого, самого умного, но мальчишку, – поймите меня правильно, товарищи. Затем эти нелепые «подарки», дьяволиада с чертёнком, изъясняющимся на чистейшем русском, карикатуры. Это не контакт, а игра в прятки. Детский сад...

– Коллега! – Соболев смотрел на Кравцова удивлённо и осуждающе. – Вы забыли о мыслях. Эмоции потом. Вы говорите – детский сад. Тут всё зависит от точки зрения. Согласен, странностей многовато. Но если со стороны поглядеть на нас, то поведение взрослых людей тоже может показаться несерьёзным и странным. Я знаю, например, что буквально каждый из участников зимовки уже пробовал войти в Купол. Заметьте, без всяких там приглашений. Вы даже на вездеходах ломились туда в гости. И весьма назойливо. А что мы сделали с «подарками»? Прежде всего сломали один из них. Не ради истины, а любопытства ради... И вот ещё что, Тимофей Леонидович, мне кажется, вы поспешили объявить своё решение об отправке Лаврова-младшего. Ведь никого из взрослых в Купол, увы, почему-то не впускают.

Начальник станции развёл руками.

– Вы здесь за главного, Иван Захарович. Решайте. Я, честно говоря, побоялся оставить мальчика. Уж очень это необычное дело – пришельцы.

– Да, да, – задумался Соболев. – Я тоже тревожусь о Максиме. Был бы малейший намёк на опасность – Совет немедленно прервал бы контакт. Но поводов для опасений пока нет. Случай с доктором – не что иное, как недоразумение. Поэтому прекращать разговор со звёздными братьями, пусть даже по-настоящему ещё и не начавшийся, очень не хочется. И всё же, друзья мои...

Академик пристально взглянул на Лаврова-старшего.

– А что думает отец? Как нам лучше поступить?

Егор Иванович провёл рукой по лицу, будто хотел снять с него липкую паутину тревоги.

– Дело вот ещё в чём, – было видно, что отцу Максима не очень хочется говорить. – Мы все решаем за Максима и забываем существенную деталь весной ему исполнилось двенадцать. Мой сын получил все три Приобщения и место жительства волен выбирать сам. Заходить в Купол мы, конечно, можем ему запретить. Но, поймите, Максим ведь сын учёного...

– Вот и хорошо, Егор Иванович, – академик впервые за вечер улыбнулся. Пускай пока всё остаётся, как было. Возможно, не сегодня – завтра хозяева Купола захотят перейти к серьёзному разговору. Кстати, Егор Иванович, вы же биолог. Что вы думаете об этом симпатичном чертёнке?

– Это нечто искусственное, – уверенно ответил учёный. – Робот или биоробот. Максим не обратил внимания, а ведь чертёнок несколько раз упоминал о программе и даже показывал её – доставал из головы пластинку.

– Программа узкая, – хмуро добавил Кравцов. – Он многого не знает, не любит, если можно так выразиться, вопросов. Это какой-то развлекательный автомат или... игрушка. Внешний облик явно позаимствован из земных сказок... Всё равно – детский сад.

– Что касается леса, – продолжил Егор Иванович, – то под Куполом настоящий ботанический сад. Я не специалист по внеземным растениям, но то, что деревья принадлежат к разным климатическим зонам, можно определить наверняка.

– Замок интересный, – пробормотал про себя Сините фукэ. – Где-то я видел нечто похожее. Земное, наше... Но где?

Максим влетел в столовую и замер от удивления. Зал был полон народу, столы сдвинули так, что получился один, и в центре его красовался огромный пирог.

– Ура полпреду человечества! – закричал Прокудин, поднимая бокал с шампанским.

Все заулыбались, зашумели, принялись тискать Максима, а затем усадили между отцом и академиком Соболёвым.

Гарибальди попросил слова.

– Произнеси, – загудели учёные, а Марта даже захлопала в ладони. И Тимофей Леонидович произнёс. Нечто туманное и торжественное, а в конце сказал просто и трогательно:

– Вот что особенно здорово. Середину полярной ночи, середину зимы, мы сегодня празднуем не одни. В нашем большом доме – гости. Значит, и для всего человечества зима одиночества во Вселенной пошла на убыль. За встречу!

Зазвучала музыка. Отец разговорился с академиком Соболёвым, и тот повёл его в библиотеку – её маленький купол примыкал к столовой.

– Привет, дай кушать, – улыбнулся Максим, пересаживаясь поближе к Марте. Он уже доедал второй кусок пирога и теперь жалел, что нет сейчас рядом потешного чертёнка – вот бы попроказничали.

– Пойдём танцевать. – Марта потащила Максима за руку, и он, не выпуская свой кусок пирога, бросился за ней – в расступившийся круг.

Веселье утихло далеко за полночь. Расходиться никому не хотелось, и повеселевший Кравцов закомандовал, чтобы все шли в зимний сад.

– Ага, – подмигнул Максиму Фукэ. – Не только тебе среди райских кущей прогуливаться... Раз, два, три – побежали!

Они гурьбой проскочили через насквозь промороженный пластиковый коридор-туннель и очутились под прозрачной крышей зимнего сада. Здесь было тепло и темно. А в следующий миг, будто по заказу, над прозрачной крышей забилось бледное голубоватое пламя, в небе поползли серебряные змеи полярного сияния.

– Ребята, – прошептала Марта. – Да вы не туда смотрите: сирень расцвела.

– Я первый, я первый! – запрыгал Максим. – Каждый нюхает только раз. Иначе всем не хватит.

Он уже протянул руку, чтобы наклонить ветку с белыми гроздьями, как вдруг что-то огромное заслонило сполохи полярного сияния, раздался сильный удар, и на головы людей со звоном посыпались куски стеклопластмассы.

– За мной, быстро в столовую! – скомандовал Фукэ. – Прокудин, разыщите Ивана Захаровича.

Снаружи что-то грозно затрещало, завизжал о лёд металл. Максим, выскочив из зимнего сада, растерянно щурил глаза, пытался хоть что-нибудь разглядеть. Внезапно над станцией разом вспыхнули все прожекторы.

– Ух ты! – на большее у Максима не хватило слов.

В кругу света, присев на задние лапы, грозно вращал глазами рыжий дракон. Он был поистине громадный – выше мачт с прожекторами. Шерсть на загривке у дракона свалялась в огненные клоки, а правую лапу великан поднял, будто хотел заслониться от слепящего сияния ламп.

– Кинокамера, где кинокамера? – истошно завопил Максим.

Кто-то изо всех сил ударял в пустую бочку – наверное, хотел испугать чудовище. Дракон и впрямь попятился. Рубчатый хвост, достойный того, чтобы его разворачивали вездеходом, нечаянно зацепил будку автоматической метеостанции. Дюралевый домик жалобно звякнул своей начинкой и накренился. Дракон сверкнул глазищами, довольно осклабился.

– Всем в столовую! Немедленно укрыться! – закричал подоспевший начальник станции.

Чудовище снова попятилось. Метеостанция отчаянно заскрипела и грохнулась с опор наземь. Рыжий хулиган тотчас обернулся на звук и так поддал будку лапой, что она покатилась по льду, будто консервная банка.

– В укрытие, чёрт вас побери! – снова закричал Тимофей Леонидович, подталкивая замешкавшихся.

– Ду-ду-ду!

От библиотеки, перекрывая гам голосов, ударила-очередь «медвежатника». Трассирующие пули веером вошли в грудь дракона, и тот удивлённо зарычал. Ударила ещё одна очередь. Чудовище махнуло лапой, будто хотело поймать рой смертоносных ос и рассмотреть их поближе, неуклюже повернулось, сбив хвостом мачту с прожекторами.

– Уймите паникёра, – холодно сказал Соболев. Он стоял рядом с Максимом и спокойно щурил глаза. – Уймите или я отдам его под суд.

Дракон ещё раз ухмыльнулся во всю пасть и помахал лапой – пока, мол, потом грузно зашагал прочь. Среди ледяных застругов снова загрохотала будка метеостанции. Дракон футболил её пятитонную громадину, будто весёлый мяч – улюлюкал вдали, ревел, а то... смеялся. Точь-в-точь, как пришельцы из Купола...

«Завтра надо пораньше встать, – подумал Максим, останавливаясь возле своей комнаты. – Этот дракон может всё испортить. Гарибальди теперь точно побоится отпустить меня в Купол. А если ещё и отец... Нет, надо пораньше».

В комнате, как только он переступил порог, автоматически зажёгся свет. Здесь было тепло и уютно, и мальчику на миг показалось, что всё это сон. И звёздный Купол, и хитрый чертёнок, и чудеса на станции. Сон, который может присниться только во время каникул, особенно когда тебе повезло и ты попал в Антарктиду, где всё и без пришельцев волшебно и удивительно.

На столе вдруг тихонько застучал электронный секретарь. «Кто-то вызывает меня сейчас, – подумал Максим, – и элекс старается, записывает. Постой! Как же он может стучать? Ведь я ещё неделю назад наполовину разобрал эту машинку. И элементы питания вынул. Вот они, под книгами лежат... Как же так? Опять чудеса?!».

Максим метнулся к столу. Полуразобранный элекс тихонько гудел, из щели ползла лента с торопливой машинописью:

«Извини нас за дракона. Роом за это перевоплощение наказан. Приходи завтра».

– Где вы? – прошептал Максим, оглядываясь. Ему показалось, что таинственные пришельцы где-то рядом, в комнате, может, даже за спиной.

«Нет, я далеко. В палатке. Я не знаю земного слова, чтобы назвать точнее. Мы – в палатке. Вы ещё говорите – Купол».

«Откуда они могут знать, что я сейчас воскликнул? – поразился мальчик. – Ведь элекс работает только на приём. Полуразобранный элекс! Может, пришельцы умеют читать мысли?»

«Нет, – снова застучал аппаратик. – Всё прочесть нельзя. Я только чувствую их. Совсем немного. Ты хороший и любознательный мальчик. Я приглашаю – приходи завтра».

– И мы опять будем играть в прятки? – недовольно проворчал Максим. На ленте сразу же появилась новая россыпь букв.

«Угадай меня! Я так хочу. Ты должен меня угадать».

– Я никому ничего не должен, – улыбнулся мальчик.

«Прости. Командовать – плохая привычка. Я скажу иначе. Я прошу – угадай меня».

– Попробую, – не очень охотно согласился Максим. – Только ты мне помоги угадывать. Хорошо?

Элекс ещё раз простучал: «Приходи!» и умолк.

– Медведи из снега, яблоки из льда, – огорчился мальчик. – Угадай, узнай... Попробуй угадай. Может, ты леший? Или тень... Кто же ты?