Нельзя было сказать, что пленники обрадовались друг другу, скорее наоборот. Мэршу прицепили с краю, чтобы ей можно было пользоваться ширмочкой, когда приспичит. Дизель сокрушался по поводу того, что стаб остался почти без присмотра. Одна надежда была на Скорняка, который к этому времени уже должен был восстановиться, и Крофт, способную распознать опасность задолго до того, как она приблизиться к скалистым стенам посёлка.

— Нас на Ломтя поймали, — признался Череп, чувствуя за собой вину за то, что не распознал подмену. — А где он, кстати?

— Исчез. Сидел с нами на одной верёвке, а ночью исчез. Никто не видел как, — Петля прикрылся от жаркого солнца рукой. — Когда они догадаются поставить навес?

— А вам уже сказали, ради чего коптитесь? — спросила Мэрша, обращаясь к Дизелю.

— Нет. Каждый день у нас один и тот же распорядок дня. С утра помыли нас, под нами, накормили, потом обед, вечером мойка и ужин, потом крепкий сон и опять, все сначала.

— Зачем? — удивилась Мэрша.

— Может, вас ждали? — предположил Шаткий Тростник.

— Как там дочка? — не в тему спросил Дизель.

— Как, как? Расстроилась, конечно. Сильно привязана она к тебе, Дизель, — Мэрша задумалась. — Кому мы помешали? Жили, никого не трогали.

— Вон, Дизель считает, что в Улье нельзя так жить, типа, система создана так, чтобы всегда была движуха. Представьте, если все будут жить изолированно, как мы, то скоро в Улье с его регулярными копированиями, наступит перенаселение.

— Логично, — согласился Булкин. — Тогда взяли бы и потравили нас газом, ночью. К чему это представление? — он потряс наручниками.

— Рэба, если помните, тоже ведь не убили, а могли бы, — напомнила Мэрша про загадочное исчезновение сооснователя «Затерянного мира».

— Рэб–то был не человеком, квазом, да ещё и выросшим до элитника. Его могли на опыты взять, исследовать, вскрыть, трепанацию сделать.

— Сам ты Булкин, кваз, — обиделась за Рэба Мэрша. — Я за наше скотское отношение к нему до сих пор простить себя не могу. Послушали людей, а они его мизинца не стоили. Что этот кривобокий Коп для нас сделал? Бучу поднял, разделил людей, да и сдох потом, как последний трус.

— Я не знал Рэба, только по рассказам, — оправдался Булкин.

— Вот и не комментируй, чего не знаешь, — строго приказал Дизель.

В нем ещё жила память о тех временах, когда стаб охранялся Рэбом. Крофт часто признавалась, что аура Рэба оберегает его от опасностей, и что ей спокойно, когда он рядом. Дизель верил дочери наполовину, но все же после исчезновения Рэба ощутил, как пропало ощущение родительского покровительства, а вместо него появилось холодное чувство сиротства.

— Ломоть, перед тем, как исчезнуть, сказал, что здесь есть человек с большим опытом. Он не просто сенс, а настоящий менталист, — перевёл тему Шаткий Тростник, — Петлю вырубил, когда он попытался наручники отстегнуть.

— Я думала о том, что те, кто нас пленил, давно в Улье, либо это охотники на скребберов, съевшие не по одной белой жемчужине.

— Скребберов? — переспросил Череп. — Их кто–нибудь видел вообще?

— И, слава Богу, что не видел. Для многих, это последнее в жизни, что они видят.

— Я думаю, что все эти истории, про охотников на скребберов, — легенды Улья, красивые и героические, — Дизель считал, что в человеческой природе слагать легенды, имеющие мало общего с действительностью.

— О, пожрать несут, — оголодавший Немец увидел человека с солдатским термосом, идущего в их сторону.

— Смотри, термос–то побольше дали, — заметил Петля.

В этот раз их накормили холодной окрошкой, в которой чувствовался привкус живца. Булкин, неуклюже, из–за наручников, но все равно быстрее всех доел свою порцию и откинулся назад с довольным видом.

— Блин, я всего несколько часов на привязи, а уже рад еде, как собака.

— Полай, может добавки принесут? — предложил ему Репей.

— Нет, я лучше предложу им свои услуги пекаря, видели, какой у них клеклый хлеб? А я могу такой испечь, м–м–м, люди сами косяками к ним попрут и ловить не надо будет.

— У–у–у, натура предательская, — Репей расставил растопыренные пальцы и направил их в сторону Булкина, словно собирался придушить его. — Скрипач Булкин не нужен.

Неожиданно подпрыгнул Череп, будто его ударило током.

— Ты чего? — удивился Дизель.

— По мозгам резануло, — он потёр виски, — ух, жёстко.

— Походу к вам, психам тут неравнодушны, — под «психами» Петля понимал всех, кому Улей подарил ментальные способности. — Глядишь, ночью…, — он осёкся и уперся в критичный взгляд Дизеля. — Глядишь, ночью к Ломтю переведут, в комфортабельный номер, — Петля попытался выкрутиться. — Не, мы же не знаем, где Ломоть? Чего вы сразу о плохом?

— Да, оптимист из тебя хреновый, — Дизель покачал головой.

— Да, идите вы к лешему, — Петля отвернулся ото всех, насколько ему позволили пристёгнутые наручниками руки.

Дуться ему долго не пришлось. Петля завертел головой, привстал, вглядываясь в сторону правее ворот. Тут же на вышках засуетилась охрана, повернула стволы пулемётов туда же, куда смотрел и Петля.

— Кто? — спросил Дизель, поняв, что их сенс почувствовал чье–то присутствие.

— Мутанты. Много.

— Твою мать! А мы тут… — Петля дёрнул связанными руками.

— А не для них ли мы тут сидим? — предположил страшную вещь Булкин, в которую многие поверили.

С вышек ударили мощные крупнокалиберные пулемёты. По долине разлетелось эхо выстрелов. Пленники встали на ноги, чтобы видеть картину боя. Толпа мутантов приближалась к лагерю. Твари бежали умно, в раскачку, избегая попаданий. Наверняка, исподтишка руководил процессом развитый элитник, не спешивший подставляться под пули. Со всей очевидностью стало ясно, что молниеносная атака мутантов может закончиться печально для всего лагеря. Трех пулемётов было совсем недостаточно.

Несколько вооружённых автоматами людей открыли огонь через стену из колючей проволоки. Первая волна тварей издохла у самой её черты. Но пока стрелки концентрировали свой огонь на ближайших целях, те, что находились во второй волне, успели добежать целыми и невредимыми.

Угроза прорыва обороны стала абсолютно очевидной. К тому же один из пулемётов заклинило, и его стрелок пытался справиться с проблемой, обнажив целый сектор обстрела. Кусач прорвался к забору и попытался сходу смести его. Поначалу показалось, что его ждёт успех, но вскоре он так сильно запутался в проволоке, что стал похож на колючий шар. Тварь потеряла равновесие и упала, получив огромную долю свинца, хотя в этом не было нужды. Распутаться ей не удалось бы никогда.

В ту же колею, пробитую кусачом, кинулись и остальные твари, и вот тогда стало понятно, что мутант все сделал как надо, просто пожертвовал собой, чтобы дать дорогу другим. Огня категорически не хватало. Мутанты перескочили через поваленную изгородь и оказались на территории лагеря. Пленники начали прощаться друг с другом. Стрелки развернули пулемёты внутрь лагеря, пытаясь убить тех тварей, которые успели проскочить внутрь. Пули засвистели над пленниками. Они ударялись в камень и противно визжа, пролетали совсем рядом с горсткой напуганных людей.

Невообразимый рев мутантов, почуявших добычу, смешался с истеричной стрельбой защитников лагеря. Петля, не помня себя от страха, решил снова попытать счастья в открывании замка наручников. Замок легко подался. Никто не стал ставить блоки. Он удивленно посмотрел на освобождённые руки.

— Ты чего лыбишься, как блаженный! — Шаткий Тростник протянул свои руки товарищу. — Открывай!

Петля открыл ему и стал по очереди открывать замки наручников всем остальным. Мутанты, тем временем, атаковали две ближайших вышки с пулемётами. Молниеносными движениями они добрались до стрелков и разорвали на части. Лагерю оставались считанные мгновения. Пока они были и у группы людей из «Затерянного мира», стоило придумать, как правильно ими распорядиться.

Можно было добежать до хлипких с виду вагончиков, в которых жили обитатели лагеря и отсрочить смерть на несколько минут. Можно было попытаться убежать из лагеря совсем, через ворота, но до них было так далеко, что у мутантов была возможность настигнуть людей по дороге несколько раз.

Замолчал последний крупнокалиберный пулемёт. По всей видимости, у него закончились патроны, потому что стрелок не делал никаких попыток перезарядить его или избавиться от подклинившего патрона. Он взял в руки автомат и отстреливался из него.

На любое действие оставались считанные секунды. Мутанты давили стрелков, заставляя последних отступать к стенам бытовок. И тут Дизель увидел двухсотлитровые бочки из–под топлива, стоявшие кучкой в центре лагеря.

— Сапфир, а ты сможешь поджечь солярку в тех бочках?

— Отсюда, нет, я не такой могучий. Если бочки полные, она не загорится хоть откуда, — ответил Сапфир.

— Ладно, всё ясно, надо бежать к тем бочкам, поджигать и пускать в сторону тварей, туда и уклон есть.

Ничего более стоящего никто не предложил, и вся группа бегом направилась к бочкам. Дизель очень хотел верить, что в них находится топливо, а не какие–нибудь ядохимикаты. Добежали быстро, так, что ни одна тварь не заметила их перемещения. Дизель свалил на бок крайнюю бочку.

— Давай!

Сапфир приложил руки к железу, закрыл глаза и напрягся.

— Полная. Не получается.

— Чего стоите, мужики? — возмутилась Мэрша, видя, как теряется драгоценное время. — Камней вокруг сколько, берите и бейте ими бочки!

Она первой схватила камень с острыми краями и ударил бочку, которую разогревал своим умением Сафир. Маслянистая струя солярки ударила из дыры.

— Жги! — крикнула она пирокинетику.

Сапфир поджёг струю. Жаркое коптящее пламя стекло на землю и разбежалось по бочке. Дизель пнул её. Она покатилась, окутавшись от вращения пламенем полностью. Бочка чуть не сбила человека отстреливающего мутантов и стоявшего к ней спиной. Он успел отскочить в последнюю минуту. Яркий факел пронёсся мимо него, а бойцу пришло на ум наделать в бочке дополнительных дыр из автомата. Пламя, подпитываемое дополнительным топливом вспыхнуло сильнее. Бочка прыгнула на кочке, набрав ход и в полёте ударила крепкого топутна. Удар сбил его с ног, но хуже того, он загорелся от расплескавшегося топлива. Тварь забегала, как ошалелая, но пламя продолжало гореть, выжигая глаза и лёгкие.

Через несколько секунд уже несколько бочек, разбрызгивая вокруг себя огонь, неслись, подпрыгивая в сторону перестрелки. Вдохновлённые неожиданной подмогой бойцы усилили нажим, попутно дырявя бочки. Среди ёмкостей с соляркой, оказались и бочки с бензином, чуть не убившие Сапфира. Они загорались по–взрывному, поджигая вокруг себя пары быстроиспаряющегося топлива. А в довершение, ударившись в кучу остановившихся об изгородь бочек с соляркой, взорвались, выжигая пространство вокруг.

Элитник, так и не показавшийся на глаза, видимо дал отбой. Обгоревшая, серьезно поредевшая рать мутантов, поджав хвосты, резво убралась в горы.

Дизель со товарищи, безоружной кучкой, не зная как теперь вести себя, стояли на месте. Бойцы, ещё возбуждённые после схватки, нервно теребили оружие. Они косились на пленников, не зная как отнестись к их самовольному освобождению. Открылась дверь одной из бытовок и оттуда вышел мужчина солидного возраста. Дизель сразу почувствовал в нем статус начальника. Для человека, который прятался в бытовке, он был слишком спокоен и уверен.

Он направился в сторону пленников, не имея при себе никакого оружия. Персонал попытался взять на прицел людей Дизеля, но мужчина лёгким движением руки заставил их опустить оружие. Каждый из людей Дизеля ощутил лёгкое прикосновение к своему разуму, что дало им основания предполагать, что идущий навстречу человек и есть тот самый менталист, прощупывающий мозги сенсов.

— Здорово! — по–простецки поздоровался мужчина. — Ну что, ветераны, хлопаю вашей смелости и сообразительности, — он пару раз хлопнул в ладоши.

— Спасибо, — за всех поблагодарил Дизель.

— Не надо, друг, — мужчина посмотрел на Черепа, пытавшегося «пощупать» его намерения.

Череп покраснел и потупил взгляд.

— Значится так, дамы и господа, желаете вы того или нет, но вы прошли отбор в нашу команду.

— Какую команду? — переспросил Булкин.

— Команду, которая занимается заготовкой белого жемчуга.

— Постойте, но белый жемчуг водится только у скребберов? — голос Петли задрожал. — Его же оттуда не добыть.

— Все верно, в скребберах, но насчёт добыть, я бы не был так категоричен. Как–никак я в этом бизнесе давно и кое–что смыслю в добыче белого жемчуга. Более живучей твари, обладающей самым извращённым мышлением, чем человек, я ещё не видел. Сегодня вы это доказали мне.

— Нападение мутантов было инсценировкой? — догадался Дизель.

— Да. Если бы вы не придумали способ одержать победу, то вас бы съели, как и этих несчастных, — мужчина кивнул головой в сторону охраны. — Но они слишком молоды, чтобы бороться по–настоящему. А вы, запрятавшиеся в горах, старички, готовы к тому, чтобы участвовать в охоте на скребберов.

— А если мы не согласимся? — спросила Мэрша, особо не надеясь получить удовлетворяющий её ответ.

— Хотите, чтобы мы оставили в покое ваш стаб?

— Да, мы поняли, — Дизель догадался, что оставшихся в «Затерянном мире» будут держать в заложниках.

Ему так даже стало спокойнее, когда намерения тех, кто поймал их стали понятны. Пока они будут выполнять то, что от них требуют, его дочь Крофт будет даже в большей безопасности, чем он мог рассчитывать. Только бы Скорняк после выздоровления не отправился на поиски и не взял её с собой.

— Мы согласны, — ответил за всех Дизель. — Хотелось только узнать, вы нанимаете нас на время или навсегда?

Мужчина усмехнулся. «Навсегда» звучало, как отложенный смертный приговор.

— Обещать ничего не буду. Работа, сами понимаете, не мёд, текучка страшная. Но есть и исключения, такие, как я. Да, забыл, меня зовут Ван Хельсинг и я, самый настоящий охотник на нечисть.

— Вы про нас, или про скребберов? — не удержался Булкин.

— Пока, про скребберов.

— А вы хотите нанять нас за жалование или за так, чтобы жизнь оставить, — поинтересовался Репей.

— Нас интересует ваша эффективность. А там мы решим, что на неё влияет больше всего. Кто за смерть будет хорошо работать, того и будем ею стращать, а кто за жемчуг, тому жемчуг. Индивидуальный подход к каждому.

— Какая наша функция? Мы ведь в глаза скреббера не видели?

— Сначала обучитесь и только потом отправитесь на охоту.

— Гуманно, — согласился Булкин.

— Нас снова посадят на цепь? — поинтересовался Дизель.

— Если сами этого захотите, — Ван Хельсинг засмеялся. — Теперь вы вольны ходить, где хотите. Наслаждайтесь отдыхом, потому что с завтрашнего дня у вас начнётся ускоренное обучение.

— А где наш Ломоть? — спросил Петля в спину уходящему Ван Хельсингу.

— Мутантами учится управлять, — не оборачиваясь, ответил он.

Персонал лагеря, непонятно откуда взявшийся в большом количестве, занимался расчисткой территории от следов боя и восстановлением изгороди. Они не пытались пойти на контакт сами и увиливали от общения.

Под вечер, между гор загуляло эхо низкого гула приближающейся техники. Спустя несколько минут к воротам подъехала тяжелая военная техника. Даже издали были видны следы их суровой службы, а когда техника въехала на территорию лагеря, на ней можно было рассмотреть вмятины и глубокие борозды прямо в металле, оставленные мощными когтями. На людей Дизеля уставшим взглядом смотрели бойцы, прибывшие вместе с колонной.

Зоркий Бубка несколько раз успевал заметить на дороге следы от гусениц. В свое выщербленное стекло Рэб видел только общий план, которого было достаточно, чтобы не свалиться в овраг или не наехать на препятствие. Как только опасность становилась явной, Рэб прятался в лесу или овраге, глушил мотор и маскировал «бардак».

Однажды мимо них пролетела, подняв пыль до небес, колонна техники. Если они и почувствовали компанию Рэба, то судя по скорости, им было совсем не до неё. Рэб два часа просидел в засаде, после чего решился отправиться в путь. Стрелка уровня топлива уже легла на ограничитель, подсознательно напрягая ожиданием остановки двигателя. И он таки заглох. Прямо посреди дороги. Чихнул пару раз и заглох. Рэб дал машине скатиться на холостом ходу в балку.

Машину накрыли срезанным дёрном, чтобы она сливалась с местностью. Бубка отбежал, чтобы оценить работу и остался доволен, потому что испугался, когда не увидел на своем месте замаскированной машины. Он прибежал стремглав, как будто в нем уже начала проявляться способность к быстрому бегу.

— Ой! — он уперся руками в колени, согнувшись пополам. Его лёгкие ходили, как у загнанного зверя. — Хорошо спрятались. Ничего не видно.

— Это здорово. Мне будет спокойнее, — произнёс Рэб.

— Почему? — Бубка понял, что его старший товарищ что–то задумал.

— Мы с Квазирогом пойдём искать стаб и солярку в нем, соответственно. Я «бардак» не брошу в поле, да и Варвара ещё не знай, когда сама ходить будет? А ты за старшего тут останешься. Пулемёт заряжён на пятьдесят патронов. Если мутанты полезут, бей одиночными. Если все выстрелишь, а они не уйдут, просто сидите и ждите нас. Понял?

— Понял. Может, ты меня возьмёшь, а Квазирог останется с Варварой? У них ведь… — любовь. — Любовь? — Рэб едва сдержался. — Не, там другое. И ещё, ты же не упрешь полную канистру, тем паче, две. Оставайся, все будет хорошо.

— Вы там, осторожнее. Не лезьте на глаза этому Миражу, мы тут лучше посидим тихонько, пока они не уедут подальше, — по–деловому посоветовал Бубка. Ему становилось не по себе от мысли, что Рэба может не стать.

— Обещаю, — Рэб взъерошил отросшие волосы пацанёнка. — Заодно дорогу узнаю к «Затерянному миру».

— Давай, — Бубка шлепнул маленькой пятернёй в большую и жёсткую ладонь Рэба.

Рэб и Квазирог сняли по паре канистр с борта БРДМ, взяли оружие и направились в сторону, в которую вели следы легковых шин. Хотелось верить, что в тот стаб ещё не наведывались люди Миража.

Оврагами, буераками да кустами, пережидая в них опасность, Рэб и Квазирог на самом деле вышли к небольшому поселению, похожему на деревню хоббитов. Местные жители решили не привлекать к себе внимание, слившись с природой. Невысокие округлые крыши, до самой земли заросшие травой, походили на обычные холмики. Если бы не острый глаз Квазирога, заметивший ствол пулемёта, торчащий из небольшого оконца, можно было бы легко просмотреть этот посёлок.

Рэб решил попытать удачу лично. Оставил канистры и оружие Квазирогу, а сам, подняв руки вверх, направился к домам. Его окрикнули уже на самом краю посёлка.

— Стоять! Руки вверх!

— Стою. А руки ещё и не опускал.

Тяжелая дверь ближайшего дома отворилась. Из неё показался рыжий парень с охотничьим карабином.

— Чего надо? — спросил он, пытаясь придать голосу более взрослое звучание.

— У нас машина заглохла, ищем солярки, где раздобыть, — Рэб не стал рассказывать про БРДМ, зная как к нему отнесутся нормальные мужики.

— Далеко отсюда?

— Прилично. Часа три топали, с передышками, правда.

— А чем соляру собирался нести? Или тебе и посуда нужна?

— Нет, мы со своей. Друг там с канистрами ждёт итогов переговоров.

— А? Ясно. Я сейчас. Не двигайся.

Рыжий исчез. Рэб немного подумал и опустил руки. Сил уже не было держать их наверху. Заскрипели двери других домов. Из них появились вооружённые мужики, которые направились к Рэбу. Если бы не современная одежда на них и оружие, можно было бы легко представить, что перенёсся во времена Древней Руси.

— Чё, говоришь, соляру надо? — спросил бородатый мужик с пронзительно синими глазами.

— Надо, — признался Рэб. — Она есть у вас? — он вдруг забеспокоился, что в этом старообрядческом стабе такой роскоши может и не быть. Скорее всего, технику они не признавали.

— Что предложишь? — спросил бородач с синими глазами.

— Спораны, — Рэб хлопнул по рюкзаку, — гороха немного.

— Сто споранов за ведро соляры, — озвучил цену бородатый. Видимо, он был здесь за главного.

Рэб прикинул в голове стоимость канистры солярки и всей партии в восемьдесят литров.

— Это дорого. Я дам вам сто, нет, сто двадцать споранов за восемьдесят литров и три горошины в качестве бонуса.

— Не хочешь, как хочешь, дело твое, — Бородач развернулся, чтобы уйти. — Сам понимаешь, могли и все забрать, да добрые мы, законы чтим.

— Вы про людей Миража слышали? — бросил в спину бородачу Рэб.

Спина напряглась и замерла.

— Ты не из их банды? — синеглазый резко развернулся.

— Нет, не из их. Вы же слышали, какой шорох они наводят в округе, и не хотите встречаться с ними? Давайте солярку по той цене, которую я назвал и тогда они точно к вам не попадут.

— С чего нам тебе верить?

— Они гонятся за нами. Мы могли бы увести свою машину в сторону от вашего стаба. Нам нет особой разницы, куда ехать.

Бородач и другие мужики тихо зашептались. Из окон показались любопытные взгляды, видимо принадлежащие женщинам. Ни дать, ни взять славные времена патриархата дохристианских времён.

— Ладно. Давайте ваши канистры, мы наберём, — согласился бородач. — Зови друга.

— Э, нет. На всякий случай, мы так не поступим. Давай человека, мы отдадим ему канистры, вы принесёте их наполненные под верх и без всяких фокусов, а там мы с вами рассчитаемся.

— Тридцать споранов за доставку, — сразу предложил надбавку за лишнюю работу главный.

— Идёт.

С Рэбом отправили рыжего. По дороге он рассказал, что они ездят в основном на мотоциклах, потому что так удобнее и быстрее и солярка у них редкость. Рассказал и про то, что синеглазый глава посёлка, приобрёл такой цвет глаз со временем. Что–то поменялось в его физиологии, благодаря чему он обрёл способность «размазываться». Под этим понятием рыжий имел виду способность мгновенно перемещаться, но на очень короткие расстояния, буквально на пару–тройку метров. Этого хватало, чтобы одолеть топтуна одним холодным оружием. Удар в момент «размазывания» был невероятно силен.

Рэб и паренёк подошли к тому месту, где их должен был ждать Квазирог. Его там не оказалось. Рэб залёг в траву и огляделся. Первое, что пришло ему на ум, это то, что люди Миража на самом деле добрались до них. Рыжего его поведение напугало и он заподозревал Рэба в инсценировке.

— А он точно был? — спросил Рыжий с сомнением.

— Был. Вот тут лежал, трава примята, видишь.

Рэб замер и услышал в кустах храп.

— Слышишь? Человек так уверен в своей безопасности, что решил задремать, пока я там, рискуя жизнью, добываю топливо.

— Давайте, я напугаю его, — предложил парень.

— Не вздумай, он стрелок. Пристрелит тебя сперва, а потом только проснётся.

— Квазирог? — Рэб позвал спящего товарища.

Храп затих, потом началось активное движение, сопровождающееся грохотом пустых канистр. Над кустами появилось сосредоточенное, но припухшее со сна лицо Квазирога.

— У меня все под контролем, — сообщил он. — Отошёл в кусты, по нужде.

— А храпеть было обязательно в этот момент? — Рэб дал понять, что отмазка не проканает. — Я был уверен, что ты смотришь мне в спину и прикрываешь в любой момент.

— Блин, Рэб, сам не понял, как получилось. Пригрело на солнышке, развезло. Ночью–то не спал, почти.

— Ладно, буду иметь ввиду в следующий раз. Отдай канистры парню.

Квазирог выбрался из кустов и передал канистры рыжему.

— Ждём тебя на этом месте, — сообщил ему Рэб и отпустил.

Вернулся рыжий через полчаса, на мотоцикле с люлькой. Остановился у края лощины и откинул дермантиновую накидку.

— Забирайте, но прежде я должен посчитать вашу плату.

Рэб передал ему долю в сто пятьдесят споранов в полиэтиленовом пакете. Пока рыжий считал, Рэб проверил топливо. На вид, цвет и запах, солярка была обыкновенной.

— Готово. Споранов ровно. Вы обещали горошины.

— Точно, — Рэб достал их из другого отдела рюкзака. — Слушай, а ты не отвезёшь нас к машине, а то топать с двумя полными канистрами не комильфо.

Парень засуетился.

— Не знаю. Наши могут и наказать за это. Моцик отберут, по балде настучат. А сколько добавите?

— Двадцать споранов и патронов дадим к автомату. Сто штук.

— Блин, подводите меня под монастырь, — рыжий уже выкаблучивался для видимости.

По горящим глазам можно было догадаться, что плата перевесила страх наказания. В итоге, вместо многочасового тяжелого перехода, рыжий домчал их до «бардака» за пятнадцать минут. Бубка, пока мотоцикл приближался, вёл их на прицеле пулемёта, подозревая подвох. Только когда мотоцикл остановился в облаке поднятой им пыли, и из–под накидки показалось чумазое лицо Рэба, он открыл люк и выбрался наружу.

Рыжий, взглядом ценителя, осмотрел «бардак». Постучал по броне, поцокал языком, глядя на солидный калибр пулемёта. Рэб отсчитал ему долю споранов и патронов.

— Угостишься, чем бог подал? — Бубка уже успел поставить на горелку варево из тушенки и пшена.

— Не знаю, мужики будут орать, — замялся парень, хотя глаза выдавали голод. — Ладно, только быстро.

Уехал он через час, опасаясь, что за ним уже отправились на поиски. Рэб завёл БРДМ и направился в другую от посёлка сторону, сдерживая обещание.

Варвару накормили с ложки остывшей похлёбкой. Она ела хорошо, аппетит у неё был нормальный, мешала только сильная боль в пробитом боку. Видимо, внутренние повреждения были ещё обширнее, чем внешние.

— Ничего, скоро поправишься, — успокоил её Рэб. — Через неделю будешь сама ходить.

— И даже танцевать, — добавил Квазирог романтики.

Варвара незаметно закатила глаза под лоб. Намёки Квазирога раздражали её своей неумелостью и настойчивостью. Даже в ослабленном состоянии она могла запросто сделать так, чтобы он больше не желал видеть в ней свою подругу, но из уважения к тому, что он сделал для неё, Варвара сдерживалась.

Вскоре ночь застала их в заболоченном кластере. Ехать вперёд по зыбким тропам Рэб не решился, но и развернуться и выехать с него уже не мог. Сразу за дорогой начинались влажные обочины, переходящие в затянутое ряской болото. На ночёвку встали прямо на дороге. Комарья и мошек налетела целая туча. Отойдя в сторонку по нужде, можно было за мгновение получить обезвоживание.

Рэб выставил всего две фотоловушки. Одну перед «бардаком», вторую позади, решив, что с флангов ждать беды не стоит. Он снова пожалел о том, что не поставил на машину прибор ночного видения. Прислушиваться изнутри к комариному гудению, заглушающему прочие звуки, пользы никакой. Нет, был ещё лягушачий хор, но такой уже, переживший брачный период. Остались только безголосые холостяки, орущие вразнобой и мимо нот. Их голоса едва пробивались за монотонным гудением облака мошкары.

Рэб хотел предложить Квазирогу встать на вахту первым, но вспомнив, как он «ответственно» подошёл к своим функциям днём, передумал. Проще было доверить эту работу девятилетнему Бубке или полуживой Варваре.

— Рэб, я на часы во второй половине ночи встану, — вызвался Квазирог. — Сейчас не смогу, смОрит.

— Тебя разбудить когда? Когда солнце встанет или ближе к обеду?

— Хватит меня подкалывать. Это было в первый раз. Не надо делать далеко идущих выводов на одном единственном случае. К тому же, перед всеми, — Квазирог многозначительно повёл глазами в сторону Варвары, которой, кажется, было ни до чего.

— Дежурить будете вместе с Бубкой. В четыре разбужу, — Рэб решил, что если доверит несение вахты одному Квазирогу, то уснуть вряд ли сможет. А перед ребенком ему должно было хватить ума не опозориться.

Едва Рэб скомандовал отбой, как внутреннее пространство машины наполнилось сопением. Квазирог уснул подле Варвары, изображая из себя верного пса. Бубка свернулся на кресле. Через десяток минут, он выпрямил ноги, задрав их на полку перед лобовым стеклом. Рэб пытался прислушиваться к звукам снаружи, но слышал только комариный писк, кваканье лягушек, да сопенье товарищей.

Постепенно монотонные звуки стали утомлять его и в какой–то момент они даже вогнали его в транс. Рэб не сразу заметил, что тело и фокус сознания немного разъединились. Пока он блуждал мыслями внутри «бардака» все было нормально, но как только он беспрепятственно и совсем естественно вышел за пределы машины, изменившаяся громкость звука и увеличившееся количество его источников вернули его обратно в тело.

Рэб вздрогнул и пришёл в себя. Он подумал, что уснул. Глянул на часы. Прошло несколько минут с последнего раза, когда он смотрел на время. Ощущение того, как он был снаружи, ещё не выветрилось из сознания. Рэб потёр уши и прикусил губу, чтобы прояснить ум. Где–то в глубине сознания появилась мысль, что он коснулся дара Улья. Чтобы точно понять, что это именно дар, а не простой сон, Рэб решил снова воспользоваться им.

Он напрягался, чтобы активировать его, произносил мантры, но дар больше никак себя не проявил. Рэб понимал, что делает что–то неправильно, но верное решение никак не приходило на ум. Наконец, он устал пытаться и снова стал прислушиваться. Лягушки к середине ночи уже уснули, осталась только гудящая мошкара, греющаяся теплом машины.

В три часа ночи он услышал подозрительный звук, похожий на шум двигателя. Рэб приоткрыл люк, чтобы не напустить мошкары. Где–то вдалеке, среди деревьев мелькал свет фар автомобиля. Чем ближе они становились, тем отчётливее был характерный звук старого «газоновского» мотора и его трансмиссии, выдающей на пониженных передачах заунывное «воу–воу–воу». Дорога среди болот оказалась езженной.

Разъехаться, если только грузовик едет по той же дороге, не представлялось возможным. Рэб аккуратно перебрался на место стрелка. В оптический прицел пулемёта было видно немного лучше. Грузовик ехал точно на них. Мгновение страха объяло Рэба. Что если там полный кузов отмороженных бойцов Миража или прочей швали, для которой закон — тайга. Стрелять на упреждение он тоже не хотел, потому что в машине могли оказаться и простые люди. Наказывать смертью за свой страх он не хотел.

Грузовик слепил светом, мешая разглядеть его. Рэб держал прицел ровно посередине света фар. От шума проснулся Бубка. Вскочил с вытаращенными глазами, ударился о крышу и снова упал в кресло.

— Не дёргайся. Там машина. Если начнут стрелять, попробуем взять на таран и столкнуть с дороги. — Успокоил мальчишку Рэб готовым решением.

Когда до сближения осталось метров тридцать, грузовик резко остановился. Рэб услышал, как открылась дверь. Что–то тяжелое плюхнулось на дорогу и все замерло. Грузовик работал на холостых, фары светили и больше ничего не происходило. Тогда Рэб решил тоже включить фары, чтобы понять, что происходит возле грузовика.

Мощный свет «бардака» пересветил фары грузовика. Прямо под открытой дверцей грузовика неподвижно лежал мужчина.

— Один, что ли? — тихо произнёс Рэб.

— Один, — неожиданно ответила Варвара. — Он заразился.

— Точно? — переспросил Рэб.

— Точно. Больше никого рядом нет.

Рэб завёл «бардак». Квазирог подскочил и спросонья схватился за автомат.

— Что, что случилось? Твари, да?

— Остынь, все нормально, — Рэбу не хотелось церемониться с ним.

Рэб подъехал вплотную к урчащему грузовику.

— Пойдём, глянем, что за грузовик, — предложил он Квазирогу.

— Пойдём. Бубка, сядь на пулемёт.

Мальчишка с удовольствием забрался в кресло стрелка.

— Нет там никого, — напомнила Варвара.

— Ладно, это для собственного успокоения.

Рэб выбрался из верхнего люка, отметив, что эта дисциплина стала даваться ему гораздо легче. В руках появилось больше силы, а тело заметно постройнело. Квазирог выбрался через боковой люк и по–спецназовски несколько раз поменял положение, непонятно что беря на прицел в полной тьме.

— Все нормально? — усмехнулся Рэб.

— Все чисто, — Квазирог не понял иронии.

Грузовиком оказался допотопный «Газ — 51». Рэб помнил эти машины только в глубоком детстве. Глянул на номер и обомлел. Там висел ещё старый черный советский номер с белыми буквами и цифрами.

Водитель завозился и заклокотал. Вяло потянул руку к ноге Квазирога и сразу получил прикладом в голову. Удар вырубил его. Рэб забрался в кабину и почувствовал ностальгический запах старых времён. Все грузовые машины в его детстве пахли внутри именно так.

Рэб заглушил двигатель «флажком», несъёмным ключом, торчавшим из железной панели. Задвинул все выдвинутые черные рукоятки, чтобы выключить фары. В салоне было светло от света фар БРДМ. Рэб открыл бардачок. В нем лежали бумаги, которые прижимал гранёный стакан и банка кильки в томате.

Рэб вынул из стопки листок. Это была накладная, напечатанная типографским способом на рыхлой желтоватой бумаге. На накладной были проставлены даты, которые объясняли причину появления старого грузовика — июль, тысяча девятьсот семьдесят второго года. Рэб тогда ещё не родился.

— Квазирог, эта машина из Советского Союза, из семьдесят второго года.

— Да, ладно? — Квазирог заглянул в салон, потрогал обивку сиденья, посмотрел на необычный ручник, похожий на второй рычаг переключения скорости. — Ё-моё, раритет. Жалко, парняга обернулся, а то бы мы ему рассказали про Перестройку, девяностые и мать его, капитализм с человеческим лицом.

— Так даже лучше. Смотри, — Рэб показал на свет листок накладной, — это же сельповский грузовик. У него в кузове должны быть продукты.

— Серьезно? Настоящие советские продукты? — Квазирог достал фонарь и запрыгнул в кузов. — Ё-моё, Рэб, да тут консервов на год вперёд. Блин, газировка!

Шикнула газом открытая бутылка, потом раздались громкие глотки.

— Рэб, это же настоящий лимонад! Держи!

В дверном проёме появилась стеклянная бутылка лимонада. Рэб взял бутылку, сбил пробку о край двери и сделал глоток. Старый, забытый, но ещё хранящийся где–то глубоко в памяти вкус сразу вспомнился. Даже всплыли ассоциативные воспоминания, привязанные к этому вкусу. Детство, родители, Первомай, музыка из рупоров, флажки, шары, голуби на палках.

— Дай ещё одну. Нет, две, — попросил Рэб.

Квазирог, громко шумя ящиками, подал ему две бутылки. Рэб вылез из машины и отнёс их Бубке и Варваре.

— Держи, — сбил пробку и протянул бутылку Бубке. — Ты такого не пил, точно. В твоем детстве лимонад делали из одной химии. А вторую бутылке Варваре, когда проснётся.

— Я не сплю, — произнесла она, не открывая глаз. — Сделайте мне трубочку и вставьте её в бутылку.

— Бубка, придумай что–нибудь, а я пойду, посмотрю, что нам можно будет взять с собой.

Рэб заметил, как дрогнули губы Варвары, будто она хотела улыбнуться. Рэб задержал взгляд на её точеном профиле. Острый носик, пухлые губы, аккуратный подбородок. Почему–то только сейчас он заметил, какое у неё правильное и красивое лицо. Бубка, ищущий из чего сделать трубку для Варвары, замер, обратив внимание на то, как Рэб её разглядывает.

— Так мне искать трубку? — он вдруг решил, что Рэб захочет сделать это сам.

— А! Да, я пошёл, гляну груз, — Рэб не почувствовал, чтобы ему припекало затылок, но решил, что Варвара деликатно прибегла к своему умению влиять на мысли. До сего момента он не замечал её красоты. Хотя, ему было не до того.

— Нимфа, — пробубнил под нос Рэб.

— Что? — Квазирог перегнулся через борт.

— Ничего, руку подай.

Квазирог затянул Рэба в кузов, будто он был пятилетним ребенком. Улей добавил ему сил.

— Что интересного для нас нашёл? — спросил Рэб.

— Вот консервы, все рыбные, в масле, в томате, какие хочешь, но тушняка нет.

— Сойдут, возьмём.

— Водка, в основном «Русская», но есть ящик «Столичной», и немного коньяка, какой–то «Белый аист».

— Какой–то? Да «Белый аист» это лучше, чем всякие Курвуазье. Берём однозначно, я Бубке обещал живец на коньяке.

— А что Бубке только, Варвара — женщина, ей тоже можно живец на коньяке.

— Это как в анекдоте: дайте нам три бутылки водки и один одеколон. А одеколон вам зачем? С нами дама.

Квазирога анекдот не рассмешил.

— Не завидуй, Рэб, на чужом несчастье своего счастья не построить.

— Ясно, чувство юмора является косвенным признаком уровня интеллекта.

— Давай, без намёков.

— Хорошо, что ты там ещё нарыл?

— Две коробки халвы. Запах от неё обалденный.

— Где?

Квазирог показал на две раскрытые картонные коробки. Рэб нагнулся над ними и почувствовал исходящий оттуда запах натурального подсолнечного масла.

— Да, когда–то она пахла именно так.

— Тут пряники, но засохли в камень. Я пытался откусить, но побоялся за зубы.

— Что ж, натуральное портится быстро.

— Лимонад, это ты знаешь. О, соки нашёл в трехлитровых банках. Будем брать?

— Блин, куда это все пихать. Взял бы всё, но нам тогда придётся пересаживаться на этот грузовик. В «бардак» столько не влезет.

— Не, рисковать жизнью, чтобы питаться от пуза, — глупо.

Обследование товара грузовика привело к тому, что устроили полуночный перекус. Все наелись до отвала. Когда рассвело, набрали столько продуктов, сколько могло уместиться в БРДМ. Варвара впервые смогла самостоятельно сесть, и на освободившееся место тут же поставили коробки с халвой и консервами. Чтобы продолжить путь дальше, «Газон» пришлось увести на влажную обочину, где он сразу же увяз.

БРДМ долго петлял по дороге, идущей сквозь болота. Судя по всему, сюда выкидывало кластеры с похожей природой, потому что деревья менялись, но болотная суть оставалась неизменной. Наконец, болотные кластеры закончились. «Бардак» выехал на степной простор и понёсся по ровному просёлку, поднимая пыль.