Глава 1

Швейцарский институт трансплантологии выходил своим фасадом на мощеную улочку старой Женевы. Ничем не примечательное здание, лишь скромной табличкой из нержавеющей стали информировало прохожих о своей принадлежности. Многие жители города, изо дня в день проходя мимо каменных стен здания, не обращали внимания на скромную табличку и на вопрос «как пройти к институту трансплантологии?» лишь беспомощно разводили руками. Тем не менее институт имел мировую известность в научных и медицинских кругах, прославившись инновациями в сфере приживления тканей.

Профессор Сагалевич решил сэкономить на такси от аэропорта. Он доехал до центра города на автобусе и принялся разыскивать здание института пешком. Отвергая современные средства коммуникации он усложнил себе поиски. Еще дома он вызубрил маршрут по старому атласу, и надеясь на свою память и школьные знания немецкого языка считал что поиск института не займет у него много времени. К несчастью оказалось, что все с кем он пытался заговорить отвечали ему на французском.

Проплутав не меньше двух часов и окончательно потеряв ориентацию в чужом городе профессор вынужден был, на свои скромные средства нанять такси. Водитель удивленно посмотрел на профессора. Он попытался что-то сказать на французском, затем на английском, но видя, что его не понимают, махнул рукой и поехал. Машина нырнула под арку старинного здания, немного проехала дворами мимо небольших ухоженных цветочных клумб и выехала на улицу, почти сразу припарковавшись на обочине.

— Чего остановились? — Спросил профессор на русском.

— Arrivés sur le lieu de. — Произнес водитель и показал рукой в сторону неприметного здания.

— Хау мач? — Сагалевич догадался, что его привезли на место и уместно спросил на английском.

— Trois euros. — Водитель сложил три пальца вместе, на случай если его не поймут.

— Спасибо, почти даром. — Обрадовался профессор, доставая старый потрепанный бумажник. — Хотя и ехать почти не пришлось.

Машина уехала. Профессор подошел к старинной деревянной двери, справа от которой висела неприметная табличка уведомлявшая на трех языках о принадлежности здания всемирно известному институту. Сагалевич немного поволновался перед тем как нажать на кнопку вызова. Любимая работа полностью заменяла ему всю остальную жизнь. Приглашение на международный симпозиум по проблеме трансплантологии равнялось для него золоту на Олимпийских Играх, а может и того важнее. К тому же, профессор Шенхель пригласил пожить у него на время симпозиума. А это было вообще что-то невероятное. Для Сагалевича имя светила швейцарской науки равнялось богу. Все его труды он тщательно разбирал, перечитывал, и пытался воссоздать в своем учреждении.

Старомодный звонок известил охранника о том, что к ним пожаловали. Пожилой человек в униформе открыл дверь. Профессор протянул заранее приготовленные документы, извещавшие о том, что его сюда пригласили. Охранник пробежал по ним глазами, прокартавил на французском и жестом пригласил пройти внутрь.

Современная обстановка внутри здания резко контрастировала с каменными стенами средневековой Европы. Можно было подумать, что ты находишься не в институте, а в каком-нибудь дорогом отеле, помешанном на интерьере белого цвета. В конце небольшого и широкого коридора находилась стойка, за которой сидела приятная светловолосая девушка в стильных очках. За ее спиной, на стене красовался большой герб института. Девушка подняла глаза на подошедшего ученого.

— Профессор Сагалевич. — Представился он, чувствуя себя немного неуверенно в роскошной обстановке. — Я по приглашению. Вот мои документы.

Девушка улыбнулась и приняла документы. Перелистала их, часть бросила себе в стол, остальные вернула. Она подняла трубку телефона и удивительно мягко для немецкого языка начала что-то говорить. Сагалевич заметил на ее белой рубашке бейджик с именем «Anna».

— Professor wartet auf Sie. — Девушка вышла из за стойки и показала ученому следовать за ней.

— Данке шён! — Наконец обрадовался ученый случаю вставить знакомую фразу.

Девушка изящно виляя ягодицами в обтягивающей юбке шла впереди. Вскоре они уперлись в дверь. Анна провела карточкой по считывающему электронному замку. Загорелась зеленая лампочка, и щелкнул замок. За дверью обнаружился длинный коридор. Девушка и Сагалевич проследовали дальше. Их гулкие шаги громко раздавались в пустоте коридора. Анна остановилась и мило улыбнувшись показала на дверь.

— Данке шен! — Снова поблагодарил ученый.

Сагалевич тронул дверную ручку. Та без усилий поддалась и дверь бесшумно открылась. Взору профессора открылась обстановка кабинета знаменитого ученого. По левую руку от двери шли стеллажи с книгами. Сагалевич в этом плане был сам традиционен и его кабинет также был завален книгами. По правую руку располагались шкафы со стеклянными дверцами. За стеклом находились ряды банок с заспиртованными органами животных. В самом конце небольшого кабинета находился стол, почти во всю ширину. На нем стоял монитор и куча всякой оргтехники. Из-за монитора был виден вздрагивающий белый халат. Пространство кабинета было наполнено стуком клавиш.

На Сагалевича не обращали внимания и тому пришлось слегка кашлянуть. Стук прекратился и из-за монитора показалась седая шевелюра швейцарского ученого.

— Sie sind es, der Professor — Шенхель встал и направился к Сагалевичу — Wie teuer?

— Данке, ист аллес гут. — Слова сами всплыли в памяти.

Шенхель достал из кармана халата телефон и набрал номер.

— Wladimir, komm mit mir.

Через пару минут пришел молодой человек.

— Гутен таг, профессор. — Поздоровался он, не пытаясь скрывать свой акцент.

— Wladimir Russisch. Er würde zu uns.

Владимир с удивлением посмотрел на профессора. Сагалевич с не меньшим интересом посмотрел на Владимира.

Позади здания института имелся дворик, воротами выходивший на тихую улочку. Небольшие машины иногда заезжали в этот дворик чтобы выгрузить оборудование и прочие вещи необходимые институту. Ворота перекрывал шлагбаум, который охраняли двое мужчин преклонного возраста и одна немецкая овчарка.

На собаке стоило остановиться подробнее. Стареющий пес, неоднократно использовался в проведении опытов. На его шкуре имелось несколько правильных квадратов шерсти другого окраса и структуры, следы приживления чужих участков кожи. Поначалу клички у собаки не было, только номер. Когда пришло время усыпить пса по старости, один их молодых ученых дал ему кличку — Лоскут. Говорят, если хочешь убить животное, не давай ему имя. Лоскута так и не смогли убить, отправив его охранять ворота во двор.

— Лоскут, заткнись! — Прикрикнул на пса Отто. — Не знаешь чего он такой возбужденный второй день. Ты его кормил?

— Кормил, только он не ест ничего. Если бы он был молодым кобелем, я бы подумал, что ему на собачью свадьбу пора. Но он такой же как и я, только со стороны смотреть. — Люк усмехнулся и поправив дубинку пошел проведать собаку.

Лоскут залаял ни с того ни с сего и попытался стянуть ошейник через голову.

— Куда же тебе надо? — Спросил Люк собаку.

Пес вдруг успокоился и уставился взглядом на Люка. Мужчине показался странным взгляд собаки. Пес смотрел на мужчину так, словно хотел чтобы тот приблизился.

— Вот ты хитрюля, хочешь чтобы я тебя отпустил? Не получится. Я могу написать бумагу на имя начальника нашего учреждения, и он рассмотрит ее. Если тебе повезет и он разрешит, то я непременно тебя отпущу. — Люк потрепал пса по холке. От растрепанной шерсти поднялась пыль горчичного цвета.

Мужчина даже чихнул от пыли попавшей в нос.

— Фу, Лоскут, где же ты смог так изваляться? — Мужчина повернул морду собаки в свою сторону и обомлел.

На него смотрели пустые глаза. Люк не мог понять что в них не так. На ум приходило только сравнение с глазами человека находящегося в сильном алкогольном или наркотическом опьянении. Глаза собаки ничего не выражали. От его неприятного пустого взгляда на душе стало как-то неспокойно.

Люк попытался приподняться, но пес словно почуяв, что от него уходят вцепился зубами в руку мужчины. Люк закричал и попытался воткнуть в пасть собаки резиновую дубинку, чтобы разжать челюсти. Лоскут вцепился мертвой хваткой. Отто увидел, что его товарищ в беде подбежал и стал помогать разжать челюсть.

С большим трудом им удалось избавиться от мертвой хватки собаки. Люк в сердцах ударил дубинкой пса по спине. Но тот словно не почуял удара.

— Ах ты, как прокусил зараза. — Люк скинул куртку и закатал рукав. Из четырех дырок в руке, оставленных клыками овчарки текла кровь. — Чего это с ним?

— Ты видел его глаза? — Спросил Отто.

— А то? Первым делом. Он наелся гадости какой-то. Чего ему эти высоколобые умы подсунули, привыкли издеваться над животными.

Отто достал из аптечки вату и бинт. Обработал перекисью водорода раны и сделал повязку.

— Болит, зараза! Надо начальству доложить про собаку, вдруг у нее бешенство?

— Да сегодня нет почти никого из начальства. Суббота же. Один Шенхель, как всегда на работе, да дежурные. Напиши доклад о случившемся, в понедельник отдадим.

Лоскут принялся снова лаять.

Профессор Шенхель мог говорить о работе все время напролет. Он даже не замечал как оно проносилось, отчего у окружавших его людей создавалось мнение что профессор никогда не уходит с работы. А ему и не зачем было это делать. Дома его никто не ждал. Женившись в молодости по глупости, он быстро понял, что это не его и быстренько избавился от тяготивших обязанностей.

— Вы знаете как делаются великие открытия, дорогой коллега? — Шенхель общался с Сагалевичем через Владимира.

— Как?

— Случайно. Совершенно случайно. Открытия происходят, как побочный эффект от лекарства. Пока ты лечишь селезенку начинает выпячиваться печень или усыхать мозг.

— Какое же открытие удалось вам сделать случайным образом? — Заинтересовался Сагалевич.

Шенхель вдруг посерьезнел.

— Я не знаю, до какой степени можно вам доверять, открытие серьезное и в дурных руках может стать очень опасным?

Но если один ученый почуял что-то действительно стоящее, а второму нетерпится поделиться свои открытием, чтобы его оценили, они непременно договорятся.

— Профессор, я обещаю хранить молчание. — Сагалевич в этот момент готов был поклясться чем угодно, лишь бы узнать про открытие.

— Я очень на вас расчитываю. Я читал ваши труды и уверен, что вы тоже двигаетесь в этом направлении, поэтому открытие для вас вопрос времени. Вкратце, занимаясь производными циклоспорина нам приходилось все больше экспериментировать с грибами рода Cordyceps. Само собой мы добрались до представителя Сordyceps unilateralis, который паразитирует на муравьях древоточцах. Уникальное явление когда гриб управляет хозяином, заставляя выполнять его приказы. Мы не придали этому значения. Нам было важно найти еще более эффективную формулу циклоспорина, чтобы свести на нет отторжение инородных тканей. Так вот, сядьте профессор, иначе упадете.

Сагалевич послушно присел на табурет.

— Этот способ выживания гриба встречается еще сорок восемь миллионов лет назад, на окаменевших остатках. Однако за этот срок ничего не изменилось, гриб паразитирует все на тех же муравьях. Природа решила уберечь все живое от того, что сама создала, поставив блокировку мутациям клеток гриба. Но вы не поверите, нам удалось снять этот барьер и мы пришли в ужас от тех возможностей, что заложены в этот неприметный гриб.

Сагалевич засучил ногами от нетерпения.

— Кордицепс однобокий умеет читать чужие ДНК как книгу! — Шенхель горящими глазами уперся в Сагалевича ожидая как минимум обморока.

Россиийский ученый был удивлен, но еще не смог проникнуться всей глубиной идеи.

— И он умеет приспосабливаться к абсолютно любому живому организму.

— То есть вы хотите сказать, что кордицепс однобокий может паразитировать и на человеке? — До Сагалевича дошли все опасные последствия открытия.

— Почему бы и нет. В конце концов циклоспорин полученный от такого симбиоза может быть намного эффективнее.

— Вы уже пробовали?

— Только на мышах. Эффект потрясающий. Смотрите, вот такая мышь. — Шенхель открыл шкаф достал банку с заспиртованным животным.

Сагалевич принял банку из рук профессора. Белая шерстка мыши волновалась вместе с двигающейся жидкостью. Сквозь однотонный белый цвет выделялись толстые рыжие волоски с небольшими утолщениями на конце. Ножки гриба с коробочкой для спор.

— Гриб словно читает всю цепочку ДНК, из которой он узнает о животном все и приспосабливает это животное для своих нужд. В дикой природе Кордицепс заставляет муравья повиснуть на листе или травинке на высоте в полметра от земли, где может спокойно развевать по ветру свои споры. С мышами он поступает совсем иначе. У тех мышей, у которых он начал контролировать мозг наблюдается повышенная социальная активность. Им непременно хочется быть в гуще своих сородичей, чтобы иметь возможность осеменить как можно больше особей. К зараженным особям мыши перестают испытывать интерес. Следовательно, зараженные мыши выделяют в воздух какой-то ферромон. И еще одна замечательная особенность. Мы одевали на здоровых мышей намордники не позволяющие спорам гриба проникать в организм через органы дыхания. — Профессор сделал паузу, ожидая увидеть реакцию в глазах Сагалевича.

— И…? — Сагалевич был не просто удивлен, вся его мимика выражала огромное нетерпение.

— Зараженные мыши кусали своих здоровых сородичей, заражая их спорами содержащимися в слюне!

— Невероятно! Это звучит довольно неправдоподобно. — На лице русского ученого застыла маска крайнего возбуждения. — А как долго живут зараженные особи?

— К сожалению не долго. Максиму двое суток. Продукты жизнедеятельности кордицепса ядовиты для мышей. Но свое дело они успевают сделать и за двое суток. В природе грибы растворяют плоть муравьев до сахаров и потом произрастают на этом, но здесь они применили совсем другой метод. Эта особенность кордицепса интересует меня больше всего. Каким образом он получает доступ к ДНК хозяина и каким способом ему удается влиять на его поведение?

— А сейчас есть живые зараженные мыши? — Спросил Сагалевич.

Переводивший его вопрос Владимир немного запнулся, и как показалось ученому перевел не совсем корректно.

— О, да есть! Пройдемте. — Шенхель обрадованный возможностью показать свои опыты распахнул дверь.

Перед лабораторией все оделись в герметичные костюмы и респираторы. В приглушенном свете люминесцентных ламп стояли ряды стеклянных «аквариумов». В опилках копошились мыши, крысы и кролики.

— А вот и наши мышки. — Шенхель постучал по стеклу «аквариума» пальцем. Три, еле живые мыши двинулись в сторону звука. Их шерсть была серой и ножки гриба почти не выделялись на ее фоне. — Им недолго осталось. У нас есть еще три таких, которых мы приготовили препарировать. Они сейчас в холодильнике лежат. Владимир, принесите одну мышь, мы покажем профессору.

Владимир снова замялся.

— В чем дело, Владимир? — Шенхель, как и все авторитетные ученые не любил повторять дважды.

— Этих мышей нет?

Шенхель выставился на молодого специалиста как на идиота, который говорит совершенно несуразные вещи.

— Как нет? А где они?

— Я не знаю? — Владимир пытался оправдаться. — Я с утра проверял журнал, там не было никаких записей насчет мышей. Я был уверен, что вы в курсе где мыши, но пока не занесли в журнал.

— Прекрасно! Вот в таком бардаке приходится работать, дорогой профессор. Разве допустима безответственность на такой опасной работе?

Несмотря на довольно прохладную температуру в помещении на лбу Владимира выступили капельки пота.

— Пойдемте профессор. Хватит на сегодня науки. Поехали ко мне домой, я размещу вас. Вы наверно устали, а я вас озадачил своими открытиями?

— Напротив, я напрочь забыл об усталости после того как узнал о вашей работе.

— Все равно, я предлагаю дома, в непринужденной обстановке продолжить наш разговор. У меня есть французский коньяк пятнадцатилетней выдержки. — Шенхель обернулся в сторону Владимира. — А вы, юноша в понедельник принесете мне объяснительную, или исчезнувших мышей. Я надеюсь, вы понимаете, какую опасность они представляют?

— Да, конечно! — Владимир порадовался тому, что профессор вместе со своим коллегой уезжают. Шнехель вполне мог за подобную провинность отправить юношу домой.

Профессор Шенхель открыл катрочкой электронный замок двери, отделяющий официальную часть здания от лабораторий. Впереди, у стойки рядом с Анной стоял охранник Люк. Его рука была наспех перебинтована. Сквозь бинты просочились красные пятна крови.

— Кто это вас так? — Поинтересовался Шенхель у охранника.

— Лоскут. Странный он какой-то, уже второй день. Я его хотел погладить, а он меня цапнул за руку. Мы, с Отто еле разжали ему челюсти. — Люк здоровой рукой отряхнул с себя собачью шерсть, прилипшую к черной униформе.

Невидимые споры гриба в этот момент рассеялись вокруг. Анна, Шенхель и Сагалевич ничего не подозревая вдохнули их. Шенхель протянул ключи Анне.

— Ну все, до понедельника Анна! — Попрощался он.

— До понедельника профессор. — Попрощалась она с Шенхелем.

— Ауфвидерзеен! — Сагалевич снова вставил знакомую фразу.

Несмотря на выпитую бутылку коньяка, а затем и русской водки Сагалевич чувствовал себя прекрасно. Свое состояние он списывал на волнительный момент выступления перед аудиторией уважаемых ученых. У него, как у завзятого экстремала в кровь выбрасывался адреналин. Доклад прошел успешно. Необычайная ясность ума позволила Сагалевичу не обдумывая отвечать на самые каверзные вопросы искушенной публики. По окончании доклада ему даже аплодировали.

Первые признаки проблем со здоровьем появились у него на борту самолета. Перевозбуждение не проходило. Напротив, становилось все сильнее. Холодный пот постоянно выступал на лбу, руки мелко дрожжали. Стюардесса обратила внимание на его состояние.

— Вам плохо, мужчина?

— Ничего, не обращайте внимания, трясет немного. Простыл немного или акклиматизация.

Стюардесса принесла плед и укрыла им Сагалевича. В голове ученого проскочила шальная мысль, что если он подцепил заразу от того гриба, про который так самозабвенно рассказывал его коллега. Ученый восстановил в голове весь путь по зданию института трансплантологии и не вспомнил, где он мог подхватить заразу. Оставалась только какая-то европейская респираторная вирусная инфекция. Сагалевичу удалось успокоить себя, и если бы не тремор и излишняя потливость можно было бы сказать, что он совершенно здоров.

Ученый хотел доехать до города на такси, но почувствовал острое желание быть рядом с людьми. Не заметив для самого себя как, он оказался в переполненном автобусе. По дороге из города, добавились дачники с ведрами помидоров и огурцов. Профессор смотрел на людей и не мог понять как ему раньше нравилось одиночество. Сейчас он бы с удовольствием нарезал не один круг в такой приятной компании. Он не замечал, как люди на которых он смотрел отворачивались от него напуганные неприятным взглядом стоячих глаз.

Сагалевич с сожалением вышел на своей остановке. Квартира встретила его унылой пустотой. Он привычно ткнул кнопку включения компьютера и прошел к холодильнику. Это был его привычный маршрут, отработанный годами. Вначале включить компьютер, пройти к холодильнику, взять оттуда что-нибудь вкусное, а затем пару часиков просидеть в интернете. Есть не хотелось совсем, по крайней мере из того, что было в холодильнике. А вид начатой бутылки водки вообще вызвал отвращение, на грани фобии.

Ученый открыл почту. С десяток писем пришло ему за время, что его не было дома. Последнее письмо было от профессора Шенхеля. Сагалевич открыл его и пробежал по тексту, написанному на немецком. Не удалось даже уловить общий смысл написанного. Профессор ткнул в кнопку автоматического переводчика. Ему никогда не нравился выдаваемый ими текст, но своих знаний для нормального перевода не хватало. Текст гласил примерно следующее: «Дорогой коллега, Марк. Прошу тебя внимательно прочитать мое сообщение. Наверняка ты уже почувствовал по состоянию своего здоровья, что болен. Прошу тебя отнестись к этому очень серьезно. Помнишь, твой земляк Владимир потерял трех мертвых мышей. Так вот, они сбежали. Сами. После того как мы посчитали их мертвыми. Готов тебе поклясться, что я их лично убирал в холодильник окоченевшими. Но на камере наблюдения видно, как они выбираются из холодильника. Но дело не в этом, а в том, что мы очень халатно отнеслись к безопасности своих экспериментов. Опасные споры гриба выбрались наружу. Я заражен, Анна заражена, охрана работавшая в тот день тоже заразилась. Мы все чувствовали одни и те же симптомы. Вначале возбуждение, а потом слабость и тремор. Я не знаю, как это проявится у людей, но я уже начинаю замечать изменения в органах чувств. Марк, это очень опасно. Я собрал всех работников в институте и сообщил в Санитарный контроль. Пока они не приехали, мы проводим анализ крови и мочи. Изменения в них колоссальные. Я бы никогда не поверил, что человек может жить с такими анализами, если бы не брал у самого себя. Помни, что до изучения всех сторон этого заражения мы представляем опасность для общества. Я не думаю, что к этой заразе может быть иммунитет. Марк, оставайся дома и никуда не выходи. Наша служба свяжется с вашей и тебя тоже изолируют. Если будешь чувствовать непреодолимое желание выбраться к людям, лучше найди в себе силы и убей себя. Мне очень жаль, что так получилось.»

Сагалевич несколько раз пробежался по тексту. Только раза с десятого до него дошел окончательный смысл написанного текста. Ученый посмотрел время в которое пришло письмо. Полчаса назад. Скоро приедут спецслужбы, чтобы изолировать его. Этого совершенно не хотелось. В душе ученого наоборот появилась такая тяга к социальной активности, которую он не испытывал со студенческой скамьи.

Сагалевич подошел к зеркалу. Неприятный холодок прошел по телу. В зеркале он увидел человека немного похожего на себя. Общими чертами. Лицо усохло, выступили скулы, но главное — глаза. Они вообще не имели взгляда. Если к человеческому взгляду подходило понятие — излучает, то к глазам Сагалевича подходило описание — засасывает. Вместо радужных оболочек и зрачка темные провалы в бесконечность. Ученому самому стало тяжело выдерживать этот неживой взгляд. Вспомнился призыв Шенхеля покончить с собой, если нет сил сдерживаться. Через секундное колебание Сагалевич решил не поддаваться ничьим призывам, а действовать только по своему усмотрению.

В старом комоде он нашел темные очки. Теперь никто не сможет заметить его необычного взгляда. На всякий случай вынул из стола нож средних размеров засунул его себе за голенище. Его непременно будут искать и скоро у всех полицейских будет его описание. Нужно непременно уезжать из города. Междугородний автовокзал очень подходил для этого. Никто не будет проверять паспорта на маршрутную «Газель».

Через шесть часов ученый сошел возле небольшой деревеньки. От трассы она была отделена лесополосой. Сагалевич не пошел в сторону деревни по дороге, решив пробираться напрямую, через лес. Одолев половину ширины лесополосы он почувствовал, что ему стало плохо. Профессор присел на листву и сразу же потерял сознание.

Вероломный гриб уже создал в организме человека развитый мицелий. Присоединившись к нервной системе, он получал импульсы от мозга человека, пропуская их через себя. Постепенно гриб подобрался к мозгу, и когда почувствовал, что может полностью управлять человеком, решил убить его, чтобы возродиться полным хозяином превосходного самодвижущегося тела.

Нельзя предположить с человеческой точки зрения, было ли это голубой мечтой всех представителей грибов обрести свободу передвижения, или же это было просто благоприятным для грибов стечением обстоятельств, но только благодаря человеческим усилиям это случилось. Грибы рода Кордицепс обрели способ самостоятельного передвижения. Для людей это оказалось сюрпризом к которому они были совершенно не готовы.

 

Глава 2

Наверно у бога со мной дела еще были не закончены в этом мире, раз он сделал так, чтобы я оказался в нужное время в нужном месте. Моя девушка, Лена, вернее с этой минуты я не мог считать ее своей девушкой, принимала от главаря нашей шайки кучу комплиментов. Но это было бы не так обидно. Всякая женщина стремится улучшить свое положение в социуме, и в нашей шайке никого выше главаря не было. Дело было в другом. Протез, такое погоняло было у нашего босса, уговаривал Елену убить меня во сне, чтобы моё прекрасное мясо и потрошки позволили нашей банде неудачников как-нибудь дожить до весны. Я долго не мог поверить тому, что слышал. Моя девушка пыталась отказываться, но Протез рисовал ей всяческие перспективы, которые откроются перед ней если она исполнит его просьбу. Она согласилась. Меня пробил липкий пот. С тех пор, как я лишился всех, роднее Лены у меня никого не было. А теперь она предает меня, за кусок моего же мяса. В этот момент я понял, что ни с какими старыми мерками морали к оценке нового мира подходить нельзя. Из банды надо было бежать. Я как раз стоял на часах. У меня был нож и карабин с тремя патронами. Не очень густо для выживания в открытом мире, но все же намного лучше, чем быть съеденным твоей девушкой.

До конца смены оставалось пара часов. За это время я смогу легким бегом уйти на достаточное расстояние. Мои, теперь бывшие товарищи, вряд ли осмелятся выйти далеко из леса. Чем пускаться в погоню им проще будет найти новую жертву среди своих. Возможно, ей и станет Елена. Жалко конечно, но это уже не мое дело.

Ноги понесли меня прочь от землянок, в которых укрывалась банда. В душе застряли два чувства: облегчение и разочарование. Первое — оттого что удалось избежать смерти. Второе — оттого, что я все-таки считал этих людей своими товарищами. Хотя, скорее это был самообман. Слишком трусливыми были ее члены. Ни в город выйти на разбой, ни засаду у дороги нормальную поставить. Два года полуголодного существования. Если в первую зиму мне еще удалось разжиться консервами, то уже на вторую, в банде, приходилось перебиваться черти чем. Третью зиму Протез с товарищами не переживет. Так что, это и к лучшему. Если повезет, прибьюсь к кому-нибудь, не повезет — замерзну в сугробе. Усну и не замечу, как умер. Хуже будет, если попадусь к зомби. Но до весны еще есть время. А зимой они почти не активны. Промерзают. А в сильный мороз и совсем неподвижны. Некоторые считают их новой ветвью эволюции человека, но для меня они сосредоточие всех моих детских кошмаров. Легче пережить смерть от руки человека, чем встретиться лицом к лицу с этими чудовищами.

Пока мои ноги отматывали километры по мерзлому насту, я вспомнил все события с которых начался меняться мир.

Летом, два с половиной года назад, что-то появилось в воздухе тревожное. Телевизор не истерил как обычно по поводу появления новой инфекции, которая на самом деле являлась способом отвлечь массы от насущных проблем. Наоборот, как то все замалчивалось, и можно было догадаться, что в государстве что-то происходит, только по случайно брошенным фразам. Еще из Европы в интернете выкладывали ролики в которых стремительные существа нападали на людей. Существа по виду были людьми, но невероятно прыгучие. Поначалу это все считали фейками, что кто-то балуется с анимацией. Но постепенно информация стала просачиваться из родных информационных агентств. И я до сих пор считаю, что ошибкой было замалчивание информации о случившемся. Благодаря неведению среди народа замалчивались случаи заражения. Родители пытались скрыть зараженных детей. Муж жену, жена мужа и так далее. Время было потеряно. Эта беда дошла вскоре и до нашего городка. Но тогда уже по всем средствам массовой информации было объявлено о том, что новая болезнь распространяется через споры с поверхности кожи зараженных людей или через их укус. Были показаны по всем каналам зараженные люди. Один их взгляд вызывал оторопь, даже по ту сторону экрана. Телесная оболочка из которой вынули душу. Зараженные все как на подбор были худощавыми, или даже тощими. Службы объяснили, что развившаяся внутри людей грибница питается жиром. Практически за два дня любой толстяк превращался в иссохшую мумию. Но потеря веса шла на пользу их подвижности. После так называемого «перехода», происходило полное переключение сознания человека, на сознание разросшейся внутри него грибницы. Человек уже и не был таковым. Он не умел разговаривать, не узнавал родных и знакомых. По сути, человеческая душа отлетала, даря свое тело другому пользователю. Я считаю, что человек умирал в момент «перехода», хотя некоторые считали, что просто замещалось сознание. До того как совсем исчез интернет и телевидение, некоторые ученые пытались вылечить больных. Но судя по тому, что сейчас происходило в мире, им это не удалось.

Зараженное существо, именно существо, потому что оно не было человеком, называлось по-разному. Чаще всего их называли зомби. Но в отличии от своих медленных телевизионных прототипов с вытянутыми вперед руками, наши зомби отличались невероятной резкостью и прыгучестью. Казалось, что сбросив, как минимум половину привычного человеческого веса они обретали невероятную прыгучесть. За это их ещё называли «прыгунцами». Мне пришлось пару раз потрогать тело убитого «прыгунца». Мышцы как стальные канаты. В этом плане они несомненно были впереди человечества. Но ума у обладателей таких мышц было не ахти. Если бы власти не пытались замалчивать проблему, а начали с ней бороться всем миром в самом начале, то мы могли бы не оказаться в том хаосе, в который себя получилось загнать. Разрушенная инфраструктура раздробила людей на маленькие группки обороняющихся. Военные части, внутренние войска, тюрьмы, да и вообще отдельные здания в городе, где нашелся умный руководитель сумевший вовремя объединить людей и дать отпор нежданной угрозе. Такие очаги сопротивления смогли выжить и худо-бедно существовать до сих пор. Но координация и связь, которая могла бы позволить обмен опытом, не существовала. Каждый анклав изобретал свои способы борьбы. Если бы кто-нибудь смог наладить такой обмен информацией между людьми, тот мог бы стать новым мессией.

Знакомые тропы и дорожки закончились. Ноги стали проваливаться в рыхлый снег, лежавший на пригнутых его тяжестью невысоких кустах. Что ждало меня впереди? Опасность. Но опасность ждала меня везде, куда бы я ни собрался. Не осталось у нас больше спокойных мест. Я постарался настроить свои мысли на отвлеченные темы и просто сохранять бдительность.

Катастрофа затронула меня лично в то время когда о ней уже трубили по все информагенствам. Наш городок как-то долго оставался в стороне от страшных событий. То, что происходило в больших городах и выкладывалось на различные ресурсы, нас обходило стороной. Город жил своей обычной жизнью. Страшные события, происходящие в стране и мире, обсуждались на каждом углу, в том числе и на моей работе. Но серьезной опасности никто не выказывал. Народ был уверен, что правительству удастся справится с этой проблемой.

Был конец сентября. Желтые и красные листья устилали дорожки парков. Родители катали коляски с младенцами, наслаждаясь последними теплыми деньками бабьего лета. В такой вечер я возвращался с работы. На вечер были планы сходить в клуб. Мимо парка пролетела «скорая» с включенными огнями и сиреной. За следом пролетела полицейская машина. В голове появилась мысль, что случилось серьезное ДТП. Об этом событии я сразу забыл, увлекшись мыслями о вечернем досуге.

Дома была только мать. Она не вышла меня встречать как обычно, чтобы расспросить о том, как прошел мой день. Она затеяла серьезную стирку. Груды белья лежали возле стиральной машинки.

— Сереж, ужин на кухне, разогревай себе и ешь.

— Хорошо, мам. — Меня ничуть не удивила ее занятость.

— Как день прошел? — Громко спросила она меня не выходя из спальни.

— Нормально. Я сегодня вечером в клуб схожу. Мы с пацанами зарплату получили, надо немного погулять. Твою половину я на полку уже положил. — Я отдавал половину зарплаты родителям. Мне так было удобно не чувствовать себя на их шее.

— Ага, спасибо.

Я поужинал, посидел за компьютером. Там было одно и то же. Берегитесь, выявляйте на ранней стадии, докладывайте в органы и в больницы. Мне уже порядком надоели эти панические сообщения. Я порезался в стрелялку. Незаметно время подошло. Я приоделся по случаю, искупал себя в ароматах дорогой, по меркам моей зарплаты, туалетной воды и вышел на лестничную площадку.

— Мам, закройся за мной.

Я подождал, когда она подойдет и закроет дверь. Она подошла и в этот момент в просвет щели между дверью и косяком, мне показалось, что у нее что-то с глазами. Меня как-будто взяли ледяной рукой за сердце на мгновение. Я даже вышел из подъезда с неприятным ощущением. Но молодая беззаботность вскоре убедила меня, что мне все показалось. Игра света и тени, так я убедил себя.

Двое товарищей из нашей компании так и не пришли и трубки свои не брали. Это был не повод, чтобы не повеселиться как следует. Я заказал себе «махито» и потягивая его через трубочку ждал когда мне станет достаточно хорошо, чтобы выбраться на танцпол. Однако, меня пару раз кольнуло воспоминание материного взгляда. Я отгонял эти мысли, как наваждение. Знакомая девушка подсела к нам и я предложил угостить ее котейлем. «Махито» меня не взял. Пришлось взять еще один коктейль девушке, а себе взять две рюмки водки, которые я сразу и выпил там же у стойки. Тревоги немного отодвинулись на второй план и мы весело провели время. Разошлись уже под утро. Девушка, которую я угощал коктейлем, спылила не попрощавшись.

Я шел тем же парком, что и вечером, возвращаясь с работы. Снова пролетела «скорая». Невольно вспомнил про мать и прибавил шагу. Издалека заметил, что в окнах нашей квартиры горит свет. Я забежал по лестнице и позвонил в дверь.

— Кто там? — Спросил отец.

Я очень удивился. Он должен быть сейчас за городом, на вахте.

— Это я.

Дверь отворилась. Отец был чернее тучи.

— Что случилось, пап? — Хотя догадки уже сидели в моей голове. — С мамой?

Он махнул головой. Я прошел в кухню. Мать была привязана к стулу. Она подняла на меня бездонно-черные глаза и улыбнулась. Получилось жуткое сочетание, от которого стало совсем не по себе.

— Как ты узнал? — Спросил я у отца.

— Мама мне сама позвонила. Она почувствовала, что заразилась. Пока она еще была в своем уме, хватило сил позвонить.

— Со мной все хорошо, что вы все придумываете, развяжите меня. — Голос у матери был как у пьяной. — Все хорошо со мной.

Она снова одарила нас вытягивающим душу взглядом. Мы переглянулись с отцом.

— Что делать будем? — Спросил я его.

— Не знаю. У меня рука не поднимается в полицию и больницу звонить. В других местах я слышал, что их расстреливают, а трупы сжигают. Не хочу чтоб с нашей мамкой так поступали.

Мне стало не по себе. Я почувствовал такую жалость к матери, самому драгоценному человеку для меня, что попытался рвануть к ней, чтобы обнять. Отец успел схватить меня за шкварник.

— Не дури, тоже заразишься. Давай вообще намотаем на лицо влажные полотенца.

Я, честно признаюсь, разревелся. С класса третьего я не ревел, а тут потерял всякий контроль. Я ведь понял, что мать уже не вернуть, но все равно желал ее видеть, даже в таком состоянии, лишь бы живой. Ни о каком решении выдать ее даже не хотелось думать.

Мы с отцом еще немного посидели в зале. Он смотрел телевизор. Я тоже пытался посмотреть, но обессиленный после рыданий организм, уснул. Проснулся от громкого голоса, раздававшегося из мегафона. Голос требовал никому не покидать квартиры, а оставаться в них до проверки специальной комиссией. Я подскочил и побежал в кухню.

Отец с полотенцем на лице смотрел на скопление техники во дворе через занавеску.

— Солдат понагнали. Очень серьезно все. За побег — расстрел.

— Я не отдам им мамку! — Решительно сказал я, совершенно не имея представления, как я это сделаю.

Отец отвел взгляд от окна и посмотрел на меня, потом перевел взгляд на мать. Она уже не очень походила на себя прежнюю. Вернее, была совсем другой. Кожа на лице натянулась, обнажив острые скулы. Руки стали, как две тонкие палки. Ни дать ни взять узник концлагеря. Она уже не реагировала на наши голоса. Ее взгляд был уперт в стену и совершенно неподвижен.

— Мне кажется, что если я ее развяжу, она упадет. Олесь, ты слышишь меня? — Отец провел рукой перед ее лицом.

Мать не реагировала.

— Я слышал, что этот момент называют «переходом», когда человеческое сознание пропадает, а новое еще не успевает проявиться. — Некоторые сведения об этой эпидемии я почерпнул из сети. Никогда не думал, что они мне понадобятся таким образом.

— Я вот, что решил, Сергей! Мамку придется отдать.

Я сделал жалобное лицо и у меня навернулись слезы.

— Не спорь! От нашей сознательности зависит, как быстро мы сможем остановить развитие этой болезни. Я думаю, что ты у меня взрослый парень, и со мной поступишь так же, если я заражусь. — Отец свято верил, что у государства еще были рычаги прекратить эпидемию.

В дверь требовательно постучали. Отец решительно направился ее открыть. Я, напоследок бросил взгляд на маму, стараясь запечатлеть ее в памяти, хотя бы в таком состоянии. Неожиданно она повернула свой жуткий взгляд в мою сторону. Я застыл перед ней, как кролик перед удавом. С неожиданной прыткостью, для женщины сорока пяти лет, она подпрыгнула вместе со стулом в мою сторону. Мне еле удалось увернуться. Мать врезалась в стену и упала. Она забилась, как в приступе эпилепсии. Простыни, которыми привязал ее отец к стулу, затрещали по швам. Я понял, что она старается освободиться. Вот тут я впервые испугался. Я осознал, что это существо уже не моя мать. В кухню заскочили два человека в камуфляже и с респираторами на лице. У них в руках были пистолеты. Над моей головой раздались несколько выстрелов. Я рефлекторно сжался в позу эмбриона, прикрыв голову руками.

— Все, хорош, прикончили уже. — Раздался приглушенный респиратором голос.

Я развернулся и увидел лежащую мать с простреленной в нескольких местах головой. Крови почти не было. После пережитого мгновение назад первобытного страха, я не чувствовал жалости к убитой матери. Оно пришло потом.

В дом, на шум вошли еще несколько военных. У одного их них имелся за спиной ранец, а в руке он держал штангу опрыскивателя.

— Этих двоих, потенциальных, в наручники и на объект. Труп в крематорий. Не забудьте оклеить входную дверь. — Приказывал один из тех, кто стрелял в мою мать.

Нас с отцом заковали в наручники, вывели во двор и погрузили в кунг. Посередине кузова стояла труба к которой прицепили наручникми всех, кто находился в машине. Их там было человек пятнадцать. Женщины, мужики и дети. Некоторые плакали. Я отвернулся от этого жалкого зрелища и смотрел на свой дом, через откинутый полог.

Во дворе началась какая-то суета. У военных заработали рации. Раздались несколько автоматных очередей. И тут я увидел как быстро двигаются зараженные люди. Раздался звон стекла и со второго этажа на землю выпрыгнул человек. Тощий, как скелет. Рубашка на нем висела как на вешалке. Почти не потеряв ни секунды на приземлении, он бросился бежать, перепрыгнув через крышу стоявшей во дворе легковушки. Вслед раздались выстрелы, поразившие все, что угодно, кроме беглеца. Рявкнул мотором БТР. Несколько солдат с автоматами наперевес прыгнули на его броню и пустились в погоню. Снова раздались выстрелы. Я очень сомневался в эффективности таких методов. Можно было зацепить и случайных людей.

Минут через пятнадцать нам привели еще трех человек. Семью из соседнего дома. Они все плакали. Я заметил, что среди них не доставало дочери старшеклассницы. Страх понемногу покидал меня. Вместо него накатывала безысходность. Предчувствие вселенского апокалипсиса, который никто не сможет остановить, наполняло мою душу.

Нас везли за город. Трасса сменилась проселком. Грузовик въехал в рощу. Мне все дороги вокруг города были знакомы. Будучи подростком с мопедом, я исследовал все прилегающие окрестности. Эта дорога вела в рощи, в которых на берегу реки находилась пара летних лагерей для школьников.

— В «Дубки» едем вроде? — Поделился я с отцом своими предположениями.

— Зачем, интересно? Может изолятор там сделали?

Народ, молчавший до этого, внезапно ожил. Все стали интересоваться друг у друга обстоятельствами предшествующими случаю, по которому они оказались в этой машине. Тяжело было слышать, что родители теряли детей. Но всеобщая беда, как мне кажется, немного сглаживала личную трагедию.

Машину затрясло. Сидящий с краю мужчина ногой отодвинул край полога. Мы проезжали по мосту. В начале моста стоял танк и блок-пост, построенный из бетонных блоков. Солдаты держали машину на прицеле пулемета. За мостом снова стоял блок-пост и БТР. Солдаты вели стволами вслед нашему грузовику. Вот и до нас докатилась катастрофа. Еще вчера вечером она казалась плодом воображения всяких паникеров из средств массовой информации. А сегодняшнее утро началось с того, что я потерял мать, и теперь еду неизвестно куда, пристегнутый наручниками.

В просвет отодвинутого полога показался экскаватор, роющий большую яму. Нехорошее предчувствие затомилось в душе. Грузовик остановился и просигналил. Где-то заскрипели ворота, послышались голоса. Машина снова тронулась и скоро остановилась. Полог откинул солдат в респираторе и автоматом за плечом.

— Приехали. — Сказал он, снимая замок с трубы. — Выходим по одному, никаких резких движений. Смотрим доктору в глаза.

Перед нами слезла семья, которую привели в грузовик последней. Они по очереди спускались на землю, заглядывали в глаза доктору. После этого их снова приковали наручниками к трубе. Следующим спускаться с машины была моя очередь. Я спрыгнул на затекшие ноги, потряс ими и заметил, как солдат с автоматом напряженно смотрит за мной. Не стоило его провоцировать, может он не спал несколько суток и находится не в себе. Доктор пристально посмотрел мне в глаза и жестом указал в сторону пристегнутой к трубе семьи. Затем был мой отец. Он выполнил все механически. Я видел, как он переживает. Наверняка, мыслями он был совсем не здесь.

Ожидая пока к нам присоединяться остальные я осмотрел лагерь, в котором отдыхал пару раз. Территория была обнесена высоким забором из колючей проволоки. По периметру стояли вышки с военными. Во дворе стояло несколько военных машин с красными крестами. Окна в домах были закрыты решетками из ржавых металлических прутьев и арматуры. Несомненно, лагерь готовили как изолятор, и делалось это в спешке.

Нас всех прицепили на одну трубу. Даже при желании убежать у нас ничего бы не получилось. Мы стояли настолько плотно друг к другу, что обязательно бы споткнулись, при попытке ускорить шаг. Пока нас вели внутрь, на территорию лагеря въехал еще один грузовик.

Народу внутри лагеря было уже достаточно много. Нам объяснили, что сейчас всем проведут процедуру проверки на заражение, и со всех «отрицательных» снимут наручники. Пока же мы остались стоять в длинном коридоре, плотно забитом такими же «счастливчиками» как мы.

— Как думаешь, пап, если у нас будет отрицательный результат, нас отпустят или будут держать здесь?

— Не знаю. С одной стороны, чего нас держать, если мы не заразные, а с другой, может они захотят выдержать инкубационный период. Тогда, я думаю, дня три подержат. — Предположил отец.

— Тебя не уволят? — Распереживался я за отца.

— Учитывая размах возникшей катастрофы, это был бы наилучший вариант. Если удастся нашим властям утихомирить заразу и сохранить страну в рабочем состоянии, готов целый год работать только за еду и выполнять любую грязную работу.

В голове еще не укладывался масштаб бедствия. Мои мысли текли по привычному руслу. Если бы тогда я знал во что вскоре превратится этот мир. Каким крутым произойдет поворот сознания в умах людей, и как мало останется самих людей.

В очереди на обследование нас промурыжили несколько часов. Многие захотели в туалет. Дети не могли терпеть и справляли нужду прямо на пол. Среди людей все сильнее поднимался ропот. Новые все прибывали. Их проверка могла затянуться на еще больший срок. От них мы узнали, что в нашем городке и окрестностях дела становятся все хуже. Многие видели как зараженные стремительно нападали на людей. У некоторых оказалось видео на телефоне. Все было точь-в-точь как в роликах из Европы, выложенных в интернете. Я даже почувствовал себя в безопасности под охраной военных.

Наконец, у нас взяли кровь, мочу, соскобы с кожи. Через час, нашу прикованную группу привели в ту часть лагеря, где находились спальни. Всех отстегнули.

— В течении трех дней, вы будете находиться здесь, под присмотром. Покидать территорию запрещено! Кто не понял, того ждет пуля. Положение очень серьезное и прошу отнестись к этому со всем пониманием. Комфорта здесь никакого, зато безопасно. — Пожилой подполковник закрыл дверь и провернул ключ в замке.

На нас смотрели люди привезенные сюда ранее. Общаться с ними хотелось меньше всего.

— Пойдем, найдем тихое местечко. — Предложил я отцу, разминая затекшие кисти рук.

— Пойдем.

Мы прошли по комнатам. Народ расположился с комфортом. Коек еще хватало на всех, но я видел сколько людей приехало за нами. Скоро придется занимать свободное место на полу в коридоре. Я плюхнулся на первую попавшуюся свободную койку, прямо на панцирную сетку. Подложил руку под голову и постарался уснуть. До уха доносился тревожный приглушенный разговор людей. В животе урчало от голода, но я все равно уснул.

Разбудил меня отец.

— Вставай, Сергей. На ужин пора.

В окна светило опускающееся за горизонт солнце. Никого в комнате не было кроме отца.

— Пойдем быстрее, а то без ужина останемся.

Я быстро поднялся и мы направились в коридор. В фойе стояли столы. За ними уже сидели люди и гремели алюминиевыми ложками по тарелкам. В воздухе пахло гречневой кашей. Мы пристроились к очереди.

Повар-солдат в респираторе, бросал с оттяжкой каждому на тарелку его порцию каши. Второй повар наливал компот и давал пару кусочков хлеба. Запах съестного усилил урчание в желудке.

Мест за столами нам с отцом не досталось и мы прекрасно расположились на подоконнике.

— Ты хоть поспал немного? — Спросил я у отца.

— Да какой там, вообще ни в одном глазу сна не было. Ходил вокруг, думал знакомых кого увижу.

— Увидел?

— Да, и не одного. Двое с работы. Пока мы с ними на вахте были у Петра Ильича вся семья заразилась. Он домой приехал часов через шесть, после меня, когда смена закончилась. Домой, говорит зашел, а на него жена и дети смотрят, этим взглядом, черным. Он поначалу выбежал из дома. Жена за ним, разговаривала с ним, как нормальная но тут детишки выскочили, как чертенята. Петр почувствовал, что они опасны и спрятался в машине. Так они его оттуда хотели вытащить. А жена в этот момент тихо стояла в сторонке и смотрела. Еле удрал он от своей семьи на машине. Сейчас, он сказал, в городе кругом танки. Людей просят не выходить на улицу, потому что стреляют во всех подозрительных. А еще он сказал, что заражаются и собаки и кошки.

— Надо же, как быстро распространяется эта зараза! Вчера я даже и думать о ней не собирался, а сегодня она кругом.

— Да уж, вот так и гибли цивилизации раньше, наверно, за один день.

— А кто второй?

— Александр, он из деревни. У него с семьей все нормально, а вот скотина заразилась. Свиньи, коровы. Но его с семьей все равно привезли сюда. Скотину, говорит, вместе с сараем сожгли.

— Да уж, надежная дезинфекция.

Народ все прибывал. Рассказы новичков становились все страшнее и страшнее. Некоторые уже были благодарны, что их привезли сюда. В городе становилось все опаснее с каждым часом. Люди, полностью перешедшие под контроль болезни, становились молниеносно быстрыми. А те, кто заразились достаточно давно, уже имели в волосах проросшие сквозь кожу ножки с коробочкой, в каждой из которой хранились миллионы спор. Теоретически, достаточно было вдохнуть только одну спору, чтобы заразиться.

Те, кто приехал в лагерь вечером, были напуганы гораздо сильнее тех, кто прибыл сюда одними из первых. Почти в полночь, над лагерем раздался голос из громкоговорителей. Он призывал людей не поддаваться панике, проявлять бдительность и немного ознакомил с природой страшной катастрофы. Многое я уже знал из интернета и новостей. Но некоторые моменты я считал выдуманными для повышения рейтингов. Оказалось, что зараженные люди не просто стремятся перезаразить, как можно больше здоровых людей, но еще и употребляют их в пищу. Развившийся внутри организма больного человека мицелий, поглотив весь жир из тела, нуждался в пище. Первые зараженные пытались есть старую листву, навоз, и прочие привычные для грибов вещи, пока не попробовали свежего мяса.

Сообщение прекратилось, добавив людям еще одну порцию депрессивных мыслей. Тихие разговоры напуганных людей раздавались из каждого уголка здания. Где-то хныкали дети, и родители пытались припугнуть их новыми страшилками.

Я предупредил засыпающего отца о том, что хочу прогуляться. Он что-то буркнул в ответ. Посчитав, что это одобрение, я отправился по полутемным коридорам искать кого-нибудь из знакомых. Люди укладывались спать прямо на полу. Кто успел взять хоть какие-то вещи, пытались соорудить из них подобие ложа.

— Серега, Серега! — Из темного угла кто-то громким шепотом звал меня.

Это был Артем, мой коллега по работе. Вместе с ним мы были в ночном клубе в последний вечер.

— Здорово, Артем! — Обрадовался я знакомому человеку. — Давно здесь и как оказался?

— Забрали нас в обед, от Маринкиных родителей. Они того, заразились.

— Так вот куда вы исчезли. Я ее поил коктейлями, а ты с ней смылся.

— Прости, Серег. Она сама мне предложила. А мне что, я же пьяный был. В тот момент я не мог себе отказать, даже если бы началась третья мировая.

— А она и началась. — Заметил я.

— Да, согласен. Нас прицепили наручниками в машину и привезли сюда.

— А Маринка где?

— Она что-то тест не прошла, и ее не пустили со мной. Я думаю, что она тоже подхватила эту гадость. Она там с матерью пыталась обниматься напоследок, а та ее куснула. Я, честно говоря, чуть не обделался, когда ее родителей увидел.

— Знакомо. У меня мать заразилась.

— Прости. Сочувствую. Я про своих ничего не знаю. Трубку не берут. Надеюсь, что у них все хорошо. Как думаешь, для чего нас здесь держат?

— Изолируют, как контактируемых с зараженными. Ждут, что может болезнь еще проявится.

— А потом что?

— В смысле?

— Ну вот поймут они, что мы здоровы, и что, нас выпустят назад что ли? В город, где носятся как угорелые эти зомбаки? Я лучше тут останусь. Пойду волонтером, за еду, за безопасность лишь бы туда не возвращаться.

— И в самом деле, я признаться не задумывался об этом. Но кормить нас тут вечно тоже не будут. Может они рассчитывают в короткий срок остановить заразу? — Меня и в самом деле не беспокоили до сего момента дальние перспективы.

— Вряд ли. Я на полдня был в городе больше тебя и вижу с какой скоростью распространяется эпидемия. К завтрашнему утру сюда уже никого везти не будут. Глядишь еще нас вооружат и отправят отстреливать зараженных.

— Не преувеличивай, Артем. Сейчас так легко поддаться панике. Давай будем просто следить за ситуацией. — Предложил я.

— Давай, но запасной путь всегда надо держать в голове.

Мы проговорили с товарищем еще часа два, но уже на отвлеченные темы. Я вставил наушники в телефон, чтобы прослушать эфир. Работала только одна радиостанция. Задорный ведущий решил встретить катастрофу на работе. Он постоянно шутил, включал музыку Роба Зомби. Польза от его работы была. Он постоянно напоминал свой телефон в эфире. Народ звонил и описывал обстановку в которую он попал. Постепенно складывалась картина происходящего вокруг хаоса. Оказывается, начиная с обеда люди стали грузиться в автомобили и сбегать из города в поисках безопасного места. Военные устроили блок-посты на всех выездах из города. Но из города вело столько проселочных дорог, которые военные были не в состоянии перекрыть. Некоторые слушатели рыдая рассказывали истории о расстрелянных автомобилях в которых ехали целые семьи. Я не особо верил во все разговоры. Как правило в непонятных ситуациях на первое место выходят неподтвержденные слухи. Были и те, кто остался в городе. Они называли знакомые мне с детства адреса и описывали происходящие там в этот момент ужасы. Большинство слушателей, оставшихся в городе забаррикадировались в своих домах и квартирах. Они рассказывали, что видят на улице бегающих людей, способных спокойно подпрыгивать на несколько метров в воздух. По улицам патрулировали машины военных, шаря прожекторами по темным улицам. Нередко во время звонков слышались звуки стрельбы.

Я попрощался с Артемом, который клевал носом. Ему так и не удалось поспать после ночного клуба, в отличии от меня. В комнате, где спал отец народу было битком. Кровати были заняты женщинами и детьми. Мужики спали под кроватями и в проходах. Воздух был душным, и мне пришло в голову приоткрыть окно. Благо оно открывалось вовнутрь.

В комнату ворвалась ночная свежесть и звуки ночи. Спать не хотелось и я присел на подоконник. Прожекторы с вышек постоянно шарили пространство за колючей проволокой. Военные патрули ходили вдоль забора. Я подумал про их семьи. Хорошо если о них позаботилась армия и укрыла их от опасности. Например, на территории военной части. А если нет? Каково им нести службу, постоянно переживая за свою семью. В душе появились теплые чувства к этим людям в форме. Все таки долг не пустой звук и помогает в критических ситуациях сохранить порядок.

Я забрался с ногами на широкий подоконник и обдуваемый свежим ветром не заметил как уснул. Разбудили меня выстрелы. Несколько одиночных выстрелов с обратной стороны здания. Уже светало и многие начали подниматься разбуженные стрельбой. Я прошел к отцу и потрогал его за плечо. Он резко выпрямился, как-будто даже во сне он был готов к опасности.

— Тихо, тихо, все нормально. Уже утро. Просто рядом стреляли и все начали просыпаться. — Успокоил отца.

— А, понятно. Я спал, как убитый, ничего не слышал. Как прошла ночь?

— Здесь спокойно. Я ночью слушал радио наше, в городе все плохо. Народ еще со вчерашнего дня сбегает из города. Военные пытаются локализовать инфекцию, но люди сбегают проселками. В самом городе люди уже не выходят на улицу. Кругом танки, стреляют во все, что движется. У нас здесь еще рай.

Отец отер лицо ладонью со сна и осмотрелся на просыпающихся людей. Некоторые достали свои телефоны и начали обзванивать родных и знакомых. Раздался громкий голос из громкоговорителей.

— Внимание всем, сейчас будет проведена повторная проверка на наличие заражения Кордицепс. Всем оставаться на местах. О замеченных случаях заражения докладывать заблаговременно!

Через пару минут открылась входная дверь усиленная металлическими накладками. Вошли несколько групп людей в халатах и респираторах. В руках у них были чемоданчики с красным крестом.

— Пожалуйста, пока мы не соберем анализы, не переходите с места на место, иначе проверка затянется.

Всех разогнали по комнатам. Двое военных с оружием в каждой комнате следили за тем, чтобы никто не уклонился от проверки. Мы с отцом не стали прятаться, а наоборот встали в самом начале толпы. Мне заглянули на конъюнктивы, взяли кровь из пальца, зачем-то дали понюхать горько пахнущей химией жидкость и отпустили в коридор. Следом вышел отец.

— Так-то по идее ничем не хуже пионерлагеря. Сейчас кормить будут. — Отец был полон оптимизма с утра.

В такой ситуации — это хороший знак. Буквально сразу послышалось движение в фойе, и потянуло едой.

— А ты прям оракул. Где моя большая ложка?

Мы двинулись в сторону фойе, надеясь в этот раз позавтракать одними из первых. Впереди себя пропустили мамаш с голдящими детьми и встали за ними. Можно было подумать со стороны, что мы где-то в санатории в Геленджике, а совсем не в изоляторе. Что вокруг нас плескается бескрайнее Черное море, а не жуткая зараза, истребляющая человечество.

На завтрак снова была каша. В этот раз ячневая. Не очень-то любимая мной, из-за сходства ее с коровьим комбикормом. Я все равно съел ее, не зная когда мне удастся поесть в следующий раз. Признаюсь честно, уже через несколько месяцев я мог убить человека за ложку такой каши.

Чтобы не занимать место мы вернулись с отцом в коридор, напротив нашей комнаты. Врачи продолжали брать анализы выпуская по одному человеку. Вдруг из смежной с нашей комнаты раздался пронзительный женский крик. Я не удержался и заглянул в дверь.

На кровати сидела старушка в коричневом вельветовом костюме, на руках у нее сидел растрепанный рыжий кот. Толпа людей стояла в противоположной от старушки стороне и со страхом взирала на нее. Пожилая женщина и ее кошка имели одинаковый черный взгляд. Непонятно, как службам удалось проморгать ее.

— Я нормальная, что вы на меня так смотрите. Нормальная я, у меня все хорошо. — Если не смотреть в ее глаза, а только слушать, то голос старушки ничем не отличался от голоса нормального человека. Казалось, что он немного трясется от обиды или от волнения.

Женщина-доктор, берущая анализы в этой комнате передала по рации о случае заражения.

— Мы не заразные с Барсиком, возьмите у нас анализы, мы абсолютно здоровые. — Продолжала всех убеждать старушка.

Кот на самом деле выглядел, как жертва голодомора. Шерсть на изможденном теле торчала пучками. Старушка гладила это плешивое тело за ушами. Но кот не ластился к ней. Он замер, прямо как мать перед тем как броситься на меня. И кот действительно бросился. Как рыжая молния, он стремительно соскочил с хозяйских рук и прыгнул в закричавшую толпу.

Я отскочил от двери в сторону. Дверь почти отлетела в сторону вместе с солдатом. Толпа выскочила наружу и как безумная понеслась вдоль по коридору на выход. Я заглянул в комнату. Пожилой мужчина топтал ногой кота. У него по руке текла кровь из расцарапанных ран.

— Зачем Барсика убили, вы же сами его напугали. — Голосила старушка.

По коридору раздались тяжелые шаги солдатских сапог. Человек пять в костюмах РХБЗ и противогазах, с ранцами за спиной вошли в комнату. Я поспешил уйти от комнаты подальше.

— Кота пропустили. Наверно бабка его в сумке провезла. Судя по всему уже зараженного. Комнату обработайте. Бабку и этого мужчину в лабораторию.

Надо признать, что из-за этой старушки, любительницы животных относительное спокойствие в лагере прекратилось. Потенциально зараженными считались все, кто находился в этой комнате. Микроскопические споры поднятые с шерсти больного животного могли спокойно распространиться по всей комнате.

Нас снова согнали в комнаты и запретили выходить оттуда. Через некоторое время всем принесли респираторы и заставили носить не снимая. У соседней комнаты приставили двух солдат. Они стерегли эту потенциально опасную группу.

От безделья я заскучал. Никого из сверстников в нашей комнате не было. Отец нашел в тумбочке старую газету с кроссвордами и самозабвенно разгадывал их. Я хотел послушать радио, но эфир молчал. Задорный ведущий тоже решил наверно спасать свою жизнь. Попытался поиграть на телефоне, но зарядка быстро заканчивалась, а в нашей комнате было всего лишь две розетки и большая очередь зарядить свои телефоны. В итоге я предался размышлениям.

Судя по известиям из города и тому, что приток новых людей в лагерь иссяк дела там совсем плохи. Может быть сюда больше не везут потому что уже некуда, но мне казалось, что военные видят всю тщетность таких действий. Вначале они пытались избавить город от заразы, изолируя всех контактируемых. Но им это не удалось. Болезнь распространилась с ужасающей скоростью. Теперь становится непонятен статус нашего изолятора. Получается что мы сейчас наоборот изолированы от больных. Если не считать только этих, за стенкой. Было бы хорошо, если нас оставили для поддержания популяции людей, на случай, если все вокруг заразятся. Какое-то привилегированное положение нам было бы обеспечено. Молодым и репродуктивным. Впрочем, меня понесло.

Я вдруг поймал себя на мысли, что желаю этих изменений. Да, это страшно. Я потерял мать, родители потеряли своих детей. Это ужасно и загоняет в тоску. Большинство, но не меня. Может быть дело в том, что я еще молод и не проникся человеколюбием, свойственным пожилым людям. Может, я как раз в том возрасте когда хочется все менять. Поставить с ног на голову и посмотреть что получится. Всепланетный хаос давал некоторый драйв. Хотелось пожить подольше, чтобы увидеть к каким изменениям приведет эта катастрофа. Звучит дико, но мое любопытство желало увидеть мир через двадцать или тридцать лет. Если бы мне завтра объявили, что заразу остановили и послезавтра я могу снова выходить на работу, я бы расстроился. Мне только начало нравиться.

За окном загрохотал тяжелый пулемет. К нему присоединились автоматные очереди. Я подскочил к окну и увидел как в ловушке из проволоки-путанки по ту сторону забора мечется человек. Трассеры крупнокалиберного пулемета поднимали вокруг человека фонтаны земли. Вырывали из тела куски плоти. Человек наконец затих и к нему устремился БТР. С брони спрыгнул один солдат и приставив к голове запутавшегося человека ствол автомата, выстрелил. Затем запрыгнул на машину снова и они уехали из зоны видимости.

За мной собралась вся комната. Они тревожно переглянулись между собой.

— А кто это был? Он пытался забежать или убежать? Он зараженный или нет?

Ответа никто не знал. Командование не снисходило до объяснения нам текущей ситуации, а предполагать можно было что угодно. Неизвестность немного напрягала. Что стоило военным сказать нам хотя бы неправду, но успокаивающую? Отец отвел меня в сторону. Я вопросительно посмотрел на него.

— Мне знаешь, что кажется? — Сказал он шепотом, что я еле мог расслышать его. — Что военные нас скоро оставят.

— С чего ты взял? — Удивился я. — По мне, так это хороший план уберечься от эпидемии.

— Представь, что сейчас все рушится. Центр управления страной утрачивает свою силу ввиду невозможности оказывать помощь. Нет помощи, нет и власти. Сейчас вся страна разобьется на мелкие самостоятельные территориальные единицы. На каждой деревне будет свой царек, или типа того. Это будет оправдано сложившейся обстановкой. Лично мне кажется, что больше всего власти будет у военных. Они изначально созданы по принципу существования в экстремальных ситуациях. Но у них есть свои семьи, которые сейчас находятся в опасности. Их и надо защищать. Поэтому я думаю, что они скоро снимут охрану с нашего лагеря и поедут домой.

— Звучит мудро. А если так и случится, может попроситься с ними?

— Попытка не пытка, но я не думаю, что им нужен лишний рот. У них и своих специалистов по нашей специальности навалом.

— Ну ладно, пап. Будем считать это твоей точкой зрения, которая имеет право на жизнь. Пока что поводов для паники нет. — Я не во всем был согласен с отцом

— Хорошо бы.

Нас слышали те кто сидели рядом. Худощавый мужчина в костюмных брюках, держащихся на его фигуре с помощью тонкого ремня, и в очках подбоченился, выражая своей фигурой несогласие.

— Извините, я немного слышал о чем вы тут говорили. Позвольте с вами не согласиться…

Мне было глубоко наплевать на его аргументы. Споры на неопределенные темы всегда вызывали у меня скуку. Я оставил отца и вышел в коридор под видом сходить в туалет. На деле я решил пообщаться с Артемом.

— Артем! — Я заглянул в комнату в которой тот должен был находиться. На таком «лежбище» своего тюленя было трудно разглядеть сразу. Артем поднял руку, обозначив свое местонахождение.

— Иди сюда, хорош валяться!

Артем нехотя поднялся. Его лицо уже повело от пересыпания.

— Впрок не наспишься.

— А хотелось бы. Не слыхал новости из города? — Спросил он меня.

— Нет. Радио не работает.

— А позвонить кому-нибудь не пробовал?

— Если честно, не приходило такой мысли. Сейчас всем до себя только дело, чего их отвлекать.

— А я позвонил Пятаеву, ну помнишь, рыжий такой, из моего двора?

— Так, смутно.

— Ну это и не важно. Так вот они остались в городе. Забаррикадировались в квартире. Знаешь, что он мне сейчас сказал?

— Чего?

— Что военные уезжают из города. Они объявили это по громкой связи. Предложили взять в руки ситуацию отрядам самообороны. Я час назад звонил, и они в этот момент выезжали. Семен в шоке. В окна постоянно видно, как носятся зомбаки. Еды в доме на неделю. Кто будет организовывать эти отряды не ясно. Короче, город кинули.

Я стоял и думал над тем, что мне совсем недавно сказал отец. Насколько он оказался прозорлив. Артем принял мое оцепенение за шок.

— Эй, ты чего отключился! — Он помахал рукой перед моими глазами.

— Просто сейчас, за минуту до того, как прийти к тебе, отец мне рассказал о своих опасениях, насчет военных. Он тоже предположил, что военным незачем греть нас тут. У них теперь своих забот должно прибавиться.

— Наши-то пока здесь. Может у них планы на нас какие-то имеются?

— Хотелось бы верить в это.

Пока что обстановка не внушала опасений. Нас накормили обедом. Во время которого был проведен беглый осмотр. Примечательно, что из той комнаты, в которой бабушка притащила больного кота, никого на обеде не было. Затем быль ужин. От такой заботы тревожные мысли отошли на второй план.

После ужина меня сразу потянуло в сон. Отец хотел продолжить разгадывать кроссворды, но свет отключили. Я уже почти уснул, когда через закрытые веки резанул свет. По коридору раздались шаги. В комнату открылась дверь. На пороге стоял офицер.

— Слушайте меня! Два раза повторять не буду. Приказ изменился и мы покидаем территорию лагеря. Для вашей защиты мы оставляем на каждую комнату по четыре автомата и достаточное количество патронов. Теперь защитой вы будете заниматься сами. Надеюсь, среди вас найдутся те, кто служил Родине.

Офицер бросил автоматы у порога и поспешил удалиться. Я понял, что это шанс и побежал за ним следом.

— Товарищ майор, возьмите меня с собой. Я инженер-автомеханик, пригожусь вам. У меня хорошие рекомендации на работе. И отца возьмите, он по буровым вышкам специалист, в любых железках сечет.

— Нет! — Не поворачивая головы ответил военный.

Я остановился, как вкопанный. Безаппеляционный тон майора сразу охладил мой пыл. Пришлось вернуться назад не солоно хлебавши. Отец посмотрел на меня. Я ответил ему красноречивым взглядом. Он встал и взял один автомат.

— Пойду посмотрю где они патроны оставили. — Отец повесил автомат на плечо и вышел в коридор.

За окном зарычали моторы и стали отдаляться. Остальные мужчины из нашей комнаты, поднялись, разобрали автоматы и пошли следом за отцом. Я пошел за ними. В фойе, у самого выхода стояли несколько зеленых ящиков с патронами. Отец уже сбил крышку с одного. Достал из ящика цинк, вскрыл его и забивал магазин патронами. Остальные, кому досталось оружие последовали его примеру.

Отец мой, по натуре не командир. Ему проще все сделать самому, чем пытаться заставить кого-то. Он молча поднялся и пошел к воротам. Военные оставили прожекторы включенными и закрыли за собой ворота. Зато в лагере начался поиск лидера. Вместо реального дела люди начали собачиться. Никто не хотел подчиняться кому-то одному, сразу поднимал насмех любые предложенные меры. Мне все это напомнило курятник и я вышел на улицу к отцу. Он стоял внутри бетонного блок-поста у центральных ворот и вращал рукоятку прожектора в стороны.

— По периметру надо встать. Смены организовать.

— Там сейчас друг другу в горло вцепятся. Все орут, а дела нет. — Поделился я последними наблюдениями.

— Вот что за природа такая человеческая. Как ситуация требует дисциплины, все превращается в балаган.

— Не говори. Надеюсь, до завтра появится подобие порядка.

— Подобие, сынок, не спасет нас в такой ситуации. Тут нужна стальная рука, чтобы безоговорочно подчинялись. Сейчас каждый начнет тянуть одеяло на себя.

— Не хочешь попробовать, пап?

— Нет, спасибо. У них автоматы, они теперь возомнят себя вершителями судеб. Пусть, как хотят. Давай, подумаем о себе сами и придумаем запасной план, на всякий случай.

— Давай. Есть уже наметки?

— Я не Наполеон, пока один план — дожить до утра. В темноте, я думаю, опаснее передвигаться.

— Наверно, слыхал какими шустрыми становятся зараженные?

— Слыхал.

Спорящие мужики высыпали на улицу. Они не унимались, предлагая свои «безальтернативные» варианты обустройства лагеря. Если бы сейчас на территорию вторглись враги, банда вопящих мужчин не смогла бы их заметить до последнего момента. Отец поставил рычаг переключения огня в крайнее нижнее положение, на стрельбу одиночными. Высунул ствол в бойницу и выстрелил. Толпа затихла.

— Показалось! — Крикнул он затихшей толпе.

Постепенно мужики разошлись по периметру и заняли места рядом с прожекторами.

— Они хоть договорились со сменами? — Поинтересовался отец. — Хотя нам все равно. Давай ложись спать, придешь меня часа в четыре сменишь.

— Ладно. Пойду, прилягу. Ты осторожнее пап. Сразу стреляй, если что заметишь.

— Иди, спи спокойно.

Я ушел в полной уверенности, что мой отец все сделает как надо.

Телефон запищал за пятнадцать минут до времени, когда мне нужно было идти меняться. Я с удовольствием вышел на свежий ночной воздух. В здании народу было, как селедки в бочке. Они потратили весь кислород, отчего я проснулся как с легкого похмелья.

Отец увидел мое движение и осветил прожектором.

— Ну, как? Все тихо?

— Да как сказать. Вроде тихо, но время от времени слышал шорохи. Может лисы или зайцы, кто их знает, в темноте не разберешь. Поспал хоть немного?

— Поспал, но там духотища, хоть на улице спи.

— Наверно так и сделаю. Я лестницу пожарную видел на той стороне. Пойду заберусь на крышу и посплю там. Слышишь? — Отец замер и прислушался.

Я тоже напряг слух, но ничего не услышал.

— Неа, не слышу.

— Мерещиться уже. Ладно, давай бди, я в восемь приду.

Отец ушел. Через пару минут я услышал как гулко стучат его ботинки о металлическую лестницу. Тишину нарушали привычные звуки ночи. Стрекот сверчков, крики ночных птиц. Я переходил от одной бойницы к другой, напряженно вглядываясь дальше границ света. Может быть от напряженного вглядывания и вслушивания мне стали чудиться посторонние шумы. Я поворачивал прожектор в сторону звука, но там ничего не было. Мне, признаться было немного страшно, даже с оружием в руках и в защищенном помещении.

Снова послышались звуки. Свет прожектора метнулся в их сторону. Мне показалось как из пятна света в сторону темноты промелькнула тень. Уже и зрительные галлюцинации начались, а я только заступил на пост. Не доживу до утра, как Хома Брут. Я решил немного отвлечь себя цитированием стихов, которых знал немало. Тихо бубня себе под нос произведения классиков, удалось немного снять напряжение. Но это до первого явного шороха. Луч прожектора снова заметался, выискивая в темноте его источник. Снова никого. Но готов поклясться, что звук был явный. Я заметил, что последний стих заклинило на одном четверостишии, которое я повторил уже раз двадцать.

— Твою мать! — Ругнулся я на проделки своего сознания. Помассировал глазные яблоки, через веки и снова уставился в темноту.

Свет двигался из стороны в сторону, выхватывая детали которые я уже заучил наизусть. Кустик, дерево, табличка, человек… Человек! Я не поверил своим глазам. На дороге стоял человек. Просто стоял и смотрел в мою сторону. Так мне казалось. Я не знал что делать. Никаких инструкций на этот счет у меня не было. Я внутренне готов был стрелять в любого зараженного человека, которого как мне думалось сразу смогу опознать. Кто был передо мной? Человек не двигался. На всякий случай я навел прицел ему в голову. Мне сейчас хотелось, чтобы пришел кто-нибудь постарше и взял на себя ответственность. Стыдно признаться, но я растерялся.

— Стой, кто идет! — Крикнул я фразу всплывшую у меня из подсознания.

Фигура и не думала никуда идти. Что это было? Следование моим приказам или же тупое поведение зараженного человека. Не хотелось выставить себя идиотом перед людьми. Мне пришло в голову выстрелить рядом с человеком.

Трассер отскочил от дороги и подлетел в небо. Человек мгновение стоял как и прежде, но вдруг сорвался и побежал. Мне сразу стало ясно кто он. Несомненно зараженный. Нормальные люди так быстро не бегают. Он тут же скрылся из света прожектора. Я не знал за что хвататься, за прожектор или автомат. Пока я пытался сделать выбор, послышался шум у самого забора. Я повернул прожектор в ту сторону и увидел, как человек бьется в проволоке-путанке, которая еще сильнее запутывала его. Он бился всем телом совершенно не издавая звуком. Со стороны это выглядело как предсмертная агония. Часовые с других вышек увидели его и начали стрелять раньше меня. Пули стукались рядом, попадали в человека, но он никак не хотел угомониться. Это было страшно. Я разрядил полмагазина прежде чем затих этот зомби. Просто страшно представить, если бы он перемахнул через забор и начал бегать среди нас. Нужно срочно разжиться оружием ближнего боя. Например, мачете.

Вскоре прибежал взволнованный отец.

— Ты как? — Спросил он на сбивающемся дыхании.

— Нормально. Это я его увидел. Вначале не мог понять кто он, нормальный или зараженный. Только когда он вчесал, я понял, что люди так бегать не могут.

— Уф, а я во сне услышал стрельбу, никак понять не мог, что стреляют на самом деле. Слава богу обошлось.

— Я знаешь, что подумал, пап? Нам нужно оружие для ближнего боя. Подстрелить такого зомби не реально. Он слишком быстр. А вот рубануть его вблизи было бы намного проще. Мачете или меч какой-нибудь короткий.

— Да, мысль правильная, надо будет подумать.

Отец ушел досыпать свой срок. Забрезжил рассвет, который принес немного спокойствия. Что ни говори, а ночь время темных сил. Утром, когда встало солнце, я совсем осмелел. Настроение улучшилось. Терзающие меня ночью мысли отошли на второй план.

Отец принес несколько пачек патронов в промасленной бумаге и еще один магазин.

— Военные оставили нам несколько мешков с гречкой и ячкой. Так что пока живем. Бабы там уже начали кашеварить. Вроде начинается некоторое подобие организованной общины. Принесешь мне завтрак сюда, ладно?

— Хорошо.

Я не пошел сразу в здание, а решил проверить в каком состоянии находится подстреленный нами зомби. Тело зараженного стекло со скелета, как воск на солнце. Череп прикрывала только тонкая пленка. Удивительные метаморфозы происходили с человеком после заражения. Его вид вызвал у меня отвращение, и я поспешил удалиться, чтобы окончательно не потерять аппетит.

Возле здания мне встретился Артем. Он тер глаза спросонья.

— Ты откуда, такой бодрый? — Спросил меня товарищ.

— Со смены. Мы с отцом ворота ночью охраняли. Я первым увидел зомби.

— Молодец! А я что-то зашарил от службы. Продрых всю ночь. Даже стыдно как-то.

— Давай к нам. Сделаем смену четыре через восемь. Стрелять умеешь?

— Да вот три патрона давали как-то и все, больше опыта не было.

— Ладно, берем тебя на службу, побудешь духом пока у нас. — Я сказал это с добродушной ноткой. — Звонил ты еще своему рыжему товарищу?

— Он сам мне звонил, ночью. Говорит, что из дома выйти и вернуться живым — ноль шансов. По городу разгуливают только зомби. Он слышал выстрелы. Пару раз проезжали машины на большой скорости, а так там тишина. Могильная. Как быстро. — Артем горестно выдохнул.

Мы с ним дождались завтрака. Ячневая крупа уже не вызывала такой нелюбви. Я съел свою порцию и попросил наложить отцу. Тетка подозрительно посмотрела на меня.

— Можете идти поохранять, а он пока поест. — Предложил я ей в ответ на ее критический взгляд.

Мне удалось ее убедить. Она все же до конца не поверила мне. Когда я нес тарелку с кашей отцу, я обернулся и увидел в окне ее подозрительную физиономию. Если сейчас люди так жмутся из-за еды, дальше начнут просто убивать друг друга.

— Пап, это Артем. Переживает, что остался не у дел. Хочет тоже охранять. Давай возьмем его, будем меняться через восемь часов.

Отец критично осмотрел парня.

— Служил? Стрелять умеешь? — Спросил он как заправский ветеран всех войн.

Мой товарищ чуть не присел на ноги от внезапного командирского тона.

— Три патрона давали, когда на стрельбы в школе возили. — Промямлил Артем.

— Ладно, принят. Приходи минут за пятнадцать до смены, я тебе все покажу.

— Хорошо. — Не очень уверенно согласился товарищ.

— Вот это у тебя отец. — Произнес он, когда мы отошли на некоторое расстояние. — Генерал!

— Я сам удивился, чуть по струнке не стал.

Через час Артем заступил на пост. Отец лег поспать, а я стал слоняться по территории лагеря. Было хорошо, что нигде забор лагеря не подходил вплотную к лесу. Кругом имелось чистое пространство, позволявшее нам вовремя среагировать на опасность. Здание лагеря находилось посередине огороженной территории. Между центральными воротами и самим зданием находился высохший бассейн. С обратной стороны находилось небольшое футбольное поле и асфальтированный круг вокруг него, с нанесенными белой краской, разметками. Асфальт был настолько старым, что кое-где из под него лезли ростки молодых деревьев. Сам лагерь был законсервирован года два назад. Здание нуждалось в ремонте, но никто не хотел этим заниматься. Для меня было чудом, что за два года не были разграблены столы и кровати.

Я шел вдоль забора. Мужики стоявшие на постах здоровались со мной, перекидывались парой фраз. Постепенно я дошел до того места, где ночью подстрелили зараженного. Издалека я увидел что-то необычное в его облике. Подойдя ближе я понял, что дело в грибе, который вырос у трупа через пустую глазницу. Похожий на поганку, с тонкой ножкой и бледно-серого цвета шляпкой. От разжижившейся плоти, которую я наблюдал час назад, ничего не осталось. Передо мной лежал скелет в одежде и с торчащим из глазницы грибом. Меня передернуло от отвращения. Как я мог есть грибы когда-то? Гадость! Наверняка сейчас из под шляпки по воздуху развевались миллионы спор. Человек мог и не иметь близкого контакта с зомби, чтобы подхватить эту гадость. Хорошо, что ветер дул в обратную от лагеря сторону, унося споры.

Артем издалека меня увидел и стал махать рукой, чтобы я подошел. Меня заинтересовало, и я прибавил шаг.

— Где-то там стреляют. Уже час, как слышу.

Я прислушался. В самом деле, периодически, на грани слышимости доносились очереди выстрелов.

— Наверно, военные больных отстреливают.

— Это же хорошо. До нас меньше дойдет. — Предположил Артем.

— Хорошо конечно. — Согласился я. — Знаешь что я сейчас видел?

— Что?

— Из зомби, которого мы ночью подстрелили вырос гриб, через глазницу. А от самого трупа уже ничего, кроме скелета не осталось. Я считаю, что гриб надо уничтожить, чтобы споры от него не разлетались. Придется выйти наружу.

— Я бы не пошел, немного очково как-то. Может, хрен с ним, пусть растет?

— Да нет, это же опасно. Я бы вообще сжег и труп и гриб для стопроцентной дезинфекции. Я, короче пошел, а ты следи за обстановкой вокруг. Если увидишь опасность — стреляй, я пойму и побегу назад.

— Тебя самого за зомби не примут?

— Я буду орать.

Я нашел штакетину и вооружившись ею, пошел уничтожать смертоносный гриб. От ворот до трупа было метров пятьдесят. Несмотря на мирный пейзаж вокруг, чувство опасности не покидало меня. Я быстрым шагом дошел до трупа, сбил шляпку штакетником и размочалил ее ударами. То же самое проделал с ножкой. Осмотрел труп. Мне показалось, что его одежда немного вздыбилась. Подцепив краем палки рубашку трупа я увидел под ней россыпь бледно-серых поганок. Это зрелище вызвало у меня такой припадок отвращения, что когда я начал лупить труп штакетником не сразу услышал первый выстрел. Только второй выстрел привел меня в чувство. Я огляделся, ничего не увидел, но все равно бросился со всех ног. Шагов через двадцать я обернулся и увидел бегущего за мной зараженного человека. От страха мне показалось, что ноги налились свинцом. Я пытался бежать быстрее, но не мог. Мой вес внезапно стал раза в три больше обычного. Мертвый взгляд зомби парализовывал мои мышцы. Я слышал, как открыли огонь несколько автоматов. Но куда им без тренировки попасть в движущуюся мишень. Жертва гриба Кордицепс настигала свою жертву. Его уверенные движения тощего тела ритмично размахивающего руками, с гримасой мертвого спокойствия на лице, не оставляли мне никаких шансов добежать до ворот.

Пуля зацепила моего преследователя, и он крутнулся сбитый мощной инерцией. Заминка была секундной и он снова, как терминатор Судного дня, безразличный к огнестрельному оружию, продолжил преследование. Я вдруг понял, что не смогу убежать от него. Я остановился и взял в руки штакетину на манер бейсбольной биты. То что совсем недавно было человеком, неслось меня убивать с вселенским безразличием на высохшем лице. Я сделал шаг в сторону от несущегося «болида» и со всего замаха ударил его в область головы. Штакетина разлетелась пополам. Зомби подкинув ноги вверх, упал на землю и прокувыркался по ней несколько метров. Затем вскочил и снова бросился на меня. К счастью для меня, его небогоугодные дела пресекла чья-то меткая пуля. Она ударила ему в голову. Зомби упал, попытался подняться. Еще с десяток пуль прошили неподвижную мишень.

Я бежал к воротам на ватных ногах. Мне хотелось думать, что ни впереди, ни сзади на моих штанах не имеется никаких подозрительных пятен. Артем захлопнул за мной ворота. Я, наконец, снял респиратор и смог нормально отдышаться.

— Ты как? — Спросил Артем.

— Оно того не стоило.

На шум прибежал отец. По старой привычке он замахнулся, чтобы дать мне подзатыльник, но передумал.

— Давайте, мужики без самостоятельности. Если хочешь выйти за забор, даже по очень важному делу, предупреди людей. Идет?

Я махнул головой в ответ. Несколько человек, что стояли рядом с нами одобрительно загалдели.

Оставшийся день прошел без происшествий. Некоторая польза от моего поступка все-таки была. Людям стало совершенно ясно, что попасть в бегущего зомбяка совсем не просто. Сошлись во мнении, что нужно рубящее тяжелое лезвие. Пока же, забрались на склад, где валялся всякий хлам, в том числе разбитые кровати. В дело пошло все, дужки, ножки, особенно боковые металлические уголки. При должном инструменте их можно было бы распилить и превратить в прекрасные мечи. Мы с Артемом отхватили такую железку. Зажали ее между расходящимися ветками дерева и изрядно помучившись, сломали пополам. С ней я чувствовал себя намного спокойнее.

К вечеру стрельба раздавалась намного ближе. К громким очередям крупнокалиберных пулеметов присоединялась частая стрельба из автоматов. Наверно, армия защищала окраины нашего города.

Опустилась ночь и наступила моя очередь дежурить. После дневного происшествия дежурство на укрепленном блок-посту казалось безопасным занятием. К тому же канонада вдали не затихала, наполняя меня уверенностью, что за нас где-то бьется смелая армия.

За мою самоуверенность, жизнь решила преподать мне урок. От нагретых за день блоков исходило приятное тепло. Я примостился поудобнее, и за бегом своих мыслей не заметил, как уснул.

Мне снился сон, что я на чьем-то дне рождения. Гости веселятся, шумят, затем достают бутылки с шампанским и начинают быстро-быстро хлопать пробками. Когда до меня дошло, что это вовсе не сон, я в ужасе выскочил наружу.

Вокруг здания лагеря происходило жуткое мельтешение, крики и стрельба. Прожекторы были повернуты не наружу, а внутрь двора. В их свете мелькали быстрые тени зараженных. Я заскочил внутрь блок-поста. Натянул респиратор и направил ствол автомата на выход. Первым делом, меня интересовало, где мой отец. Он ушел ночевать на крышу, из-за того, что внутри здания было душно.

Я направил свой прожектор на крышу. Свет выхватил немую фигуру, которая могла принадлежать только зомби. Значит и там небезопасно. Похоже, что нашему лагерю приходил конец. Беспорядочная стрельба больше походила не на сопротивление, а на панику.

В луче моего прожектора мелькнула тень. Я уловил ее боковым зрением. Почти сразу на входе возникла фигура человека. Выяснять у нее, кому она принадлежит, человеку или зомби времени не было. Я дал очередь в упор. Фигуру откинуло на пару шагов назад. Она тут же вскочила и бросилась на меня. Слава богу ею оказался зомби. Я схватил свою железку и приложился по голове нападавшего. Одного раза было недостаточно. Зомби схватил меня стальными пальцами за одежду. Я рванулся и снова огрел его по голове, затем еще и еще. Он держался за меня руками, как бойцовская собака своими челюстями после смерти. С трудом, при помощи своей железки, мне удалось отцепить от себя зараженного.

Я вышел с блок-поста и увидел, что два зомби тут же проявили ко мне интерес. Чтоб тебя! Я не представлял, как можно справиться с двумя одновременно. Пришлось принять назад, чтобы нападавшие на входе в блок-пост встали друг за другом. Я приподнял автомат на уровень своей головы. Не прошло и секунды, как безмолвные убийцы попытались заскочить внутрь. Автомат затрясся в моих руках от выстрелов и замолк. Первый заскочивший зомби упал на землю. Вторым оказалась маленькая женщина, которой не досталось ни одной пули. Она прыгнула на меня без лишних предисловий. Я попытался ударить, но моя железка зацепилась о стену и удара не получилось. Женщина схватилась за мою одежду и попыталась укусить. Не помню, как у меня получилось, но я оторвал ее от себя и выбежал наружу. Она последовала за мной. На просторе я смог вложить в удар всю инерцию своего тела. Зараженная женщина упала и больше не делала попыток подняться.

Вокруг творилась самая настоящая вакханалия. Наша слабая защита не смогла уберечь лагерь от вторжения зараженных. В лучах прожекторов носились люди и зомби. В светящихся окнах лагеря мелькали стремительные силуэты. Спасения не было нигде.

Я принял решение, которое до сих пор не знаю чем считать — трусостью, малодушием или инстинктом самосохранения. Ноги сами понесли меня к воротам. Я распахнул их и бросился бежать, не имея никакого представления куда мне нужно. Хотелось просто убежать прочь из этого опасного места.

Народ понял что за забором шансов спастись гораздо больше и побежал следом за мной. Как рыба за приманкой, следом за ними ринулись и зомби. Я бежал не оборачиваясь, ничего не видя и не слыша, кроме своего тяжелого дыхания. Пару раз я сбегал в кювет, спотыкался, падал, но страх гнал меня дальше.

Впереди показалась цепочка огней. «Солдаты» — подумал я и прибавил скорости. По мере того как я подбегал к огням, до меня начали доноситься звуки работающих моторов. Я был уже рядом. Прожектор выхватил меня из темноты и осветил пространство рядом со мной. Я завертел головой, пытаясь увидеть бегущих следом за мной, и первое, что я увидел, были несколько зомби, настигающих меня.

Гулко застучали крупнокалиберные пулеметы. Мимо меня пролетели трассеры и вонзились в зомби, вырывая из плоти огромные куски. Меня что-то сильно ударило по голове. Я почувствовал, как перекувыркнулся, упал, и бессознательная тьма окутала меня.

 

Глава 3

Сопротивляясь сильному приступу агорафобии, я все-таки взобрался на вершину холма и огляделся. Мне не принципиально было в какую сторону идти, но хотелось просто увидеть ближайший ориентир, к которому предстоит проложить путь. За два с половиной года с начала катастрофы я так привык прятаться и бояться, что минута на открытом пространстве, лишила меня сил, как после многокилометровой пробежки. Наметив в качестве ориентира следующий холм, я поспешил спуститься в неглубокий овраг. Снег там был рыхлый, идти по нему было тяжело, но мне казалось, что там я в большей безопасности.

Солнце опускалось за горизонт. На темнеющем небе появились первые звезды. Примораживало. Я решил идти еще часа два, а потом озаботиться поиском удобного ночлега. Признаться, я уже порядком вымотался. Вынужденная диета, на которой сейчас пребывало большинство людей нашей планеты, не обеспечивала организм достаточным количеством энергии. Каждый шаг давался с усилием. Я знал, что если я оступлюсь, то сил подняться уже не будет.

На два часа меня не хватило. На глаза мне попались кусты, пригнутые к земле большой шапкой снега. Под ними должна была образоваться уютная пещерка, вполне подходящая для ночлега. Я осторожно очистил от снега вход и забрался внутрь. Под руками зашуршали сухие листья и мелкие ветки. Очень хорошо, хоть какая-то изоляция от промерзшей земли. Вход закупорил снегом, оставив отверстие для воздуха.

Временное пристанище показалось мне уютным и безопасным и под мерное урчание голодного желудка, к которому я уже привык, меня стало клонить в сон. Перед тем, как отойти в царство Морфея вспомнились события недавнего прошлого.

В сознание меня привел женский плач. Где-то рядом уже на протяжении долгого времени, не меняя тональности, раздавался плач. Голова болела неимоверно и этот заунывный плач отдавался в ней вибрациями камертона, готовыми расколоть мой несчастный череп.

Я открыл глаза. Вернее, только один. Второй залила запекшаяся кровь. Приподнялся, чтобы оглядеться. В голове забили колокола, и непроизвольно раздался стон. Светало. От земли шел туман. Военной техники не было видно и слышно. Когда я смог немного сфокусировать зрение мне предстала печальная картина. Все пространство вокруг меня было усеяно трупами. Выходит, военные не разбирали в кого стрелять. Да и как их в темноте разобрать, где человек, а где зомби? Тотальная зачистка.

Я сел. Голова кружилась и болела. Вспомнились события непосредственно перед тем как потерять сознание. Что-то сильно стукнуло меня по голове. Я осторожно притронулся к больному месту. Такое ощущение, что в голове у меня была дырка. Рваные края раны топорщились в разные стороны. Мне не было видно, но я живо представил, как это выглядит со стороны.

Не меньше получаса я сидел в исступлении, не зная что делать дальше. Рука непроизвольно трогала рану. Я смотрел на ладонь, каждый раз, как прикасался к голове. На ней была кровь. Рядом не прекращался женский плач. Он то и вывел меня из сомнамбулического состояния. Пошатываясь, как пьяный я пошел на звуки плача.

— Чего орешь? — Я хотел сказать строго и с раздражением, но голос меня подвел и выдал тихий шепот.

На земле лежала девушка в светлом платье, которе успело порядком замараться. Она закрыла лицо руками и в такт своему рыданию, трясла плечами.

— Хватит орать! У меня голова болит от твоего плача! — Наконец мой голос обрел некоторую громкость.

Девушка подняла на меня свои красные, припухшие глаза. Разум в них не читался совсем. Мне показалось, что меня она не увидела. Девушка снова закрыла лицо ладонями и продолжила плакать.

— Прекрати! Заткнись уже! — Я присел и отнял ладони от ее лица.

Девушка вздрогнула и посмотрела на меня немного осмысленнее.

— Живая, и радуйся. Посмотри кому не повезло больше чем тебе. — Я показал рукой на лежащие вокруг нас трупы.

Девушка замерла и долго смотрела на меня. Слава богу, ее взгляд не принадлежал мертвому взгляду зомби. Я никак не мог понять, в своем она уме или витает где-то. Наконец она протянула руку и показала на мою голову пальцем. Она попыталась что-то сказать, но не смогла.

— Меня Сергей зовут. — Я попытался установить с ней контакт.

— Голова. — Произнесла она первое слово.

Тут до меня дошло, что рана, жутким цветком распустившаяся на моей голове привлекла ее внимание.

— Ах, это! Я думаю, что мне повезло, и пуля только скользнула по моей крепкой башке. Выглядит ужасно, да?

Девушка закачала головой, подтверждая мои слова.

— Я бы посмотрел на нее. А с тобой что? Ты ранена?

Девушка снова замерла, как будто мой вопрос подвесил ее операционку. Видимых следов крови и ранения я не увидел. Наверняка, психологическая травма. У меня не было никаких планов, что делать дальше. Я нащупал респиратор, болтавшийся на шее и попытался натянуть его себе на лицо. Резинка касалась кожи головы рядом с раной. Это было больно. В итоге я просто прижал его левой рукой к носу и отправился осматривать трупы, втайне надеясь не увидеть среди них отца.

Трупы зараженных выделялись сразу. Из них обязательно торчали одно или несколько плодовых тел. А вблизи, они уже все были разложившимися и наружу торчали череп и кости конечностей. Тогда я впервые догадался, что гриб, лишившись способности передвигаться вместе с человеческим телом, попросту сжирает его, выращивая привычный нам гриб, с ножкой и шляпкой.

Почти вся первая линия трупов состояла из зомби. Мне представилось как они нагнали толпу паникующих людей, бегущих неизвестно куда. Военные не стали разбираться кто из них кто и стали косить всех подряд. Люди гибли сразу, а безумные зараженные, получив несколько пуль в тело, продолжали двигаться дальше. Найти отца среди зомби было проблематично. Если только по одежде, да и не мог он так быстро обратиться в них.

Мое состояние напоминало глубокий похмельный синдром. Мне приходилось постоянно одергивать себя, потому что я терял концентрацию и просто бродил среди погибших. Я обошел всех, и не по разу. Отца среди них не было.

Солнце начало припекать и к моей ране стали подлетать мухи. Я испугался, что они смогут отложить в мою рану яйца. Необходимо было разжиться бинтами и перевязать рану. Ближайший известный мне запас медикаментов находился в лагере, который мы покинули накануне. Возвращаться туда было страшно, но другого выхода я не видел.

— Что дальше? — Внезапно раздавшийся за спиной голос заставил меня резко обернуться. В голове потемнело и я чуть не потерял сознание. Снова забили колокола.

Девушка с распухшим лицом, взлохмаченными волосами и грязном платье вопросительно смотрела на меня. Я подождал когда немного утихнет боль.

— Мне нужно назад в лагерь. Видишь, на рану мухи пытаются сесть, нужно срочно перебинтоваться.

— Я боюсь туда идти.

— Я тоже, но куда деваться. Не хочу чтобы у меня в голове завелись черви. Полегчало?

— Немного. Ничего не помню. Как началось в лагере, помню и всё. Мама, папа, братик, все заразились. Наверно от той старушки с котом. — Девушка прижала ладони к лицу и тело ее снова заходило в плаче.

— Послушай, как тебя зовут?

— Лена. — Не отнимая ладоней от лица ответила девушка.

— Лен, у меня тоже вся семья пропала. Мать заразилась, и ее застрелили у меня на глазах, а отец пропал сегодняшней ночью в этой кутерьме. Успокойся. Нам всем тяжело. — Мне казалось, что общая беда немного ослабит личное горе каждого.

— Хорошо. — Не переставая всхлипывать согласилась Лена.

— Молодец, а то совсем распухла от рева.

— Ты на себя посмотри. Лохматы с головы свисают. Глаз не открывается. — Поддела она меня.

Хорошо, значит идет на поправку.

— Тогда нам с тобой одна дорога, в лагерь. Ты со мной?

— Да. Не оставаться же мне одной среди… этого? — Она обвела поле усеянное трупами.

— Пошли тогда и посматривай, чтобы мухи не садились мне на рану.

Не так далеко удалось нам убежать от лагеря. Минут через десять мы стояли у открытых ворот. Я зашел на блок-пост и взял свой автомат. Рядом нашел свою железку, со следами запекшейся крови и пучков волос на ней. На территории лагеря стояла гробовая тишина. Тела людей и иссохшие скелеты зараженных валялись то тут то там.

— Держись меня и не отходи. — Приказал я Лене. Та безропотно подчинилась.

Первым делом я обошел вокруг здания и забрался на крышу. Ни отца, ни следов его пребывания мне обнаружить не удалось. С высоты крыши лагеря можно было увидеть самые высокие здания в нашем городе. Отсюда они выглядели довольно мирно. Я спустился вниз и первым делом увидел своего товарища Артема. Его тело, съеденное наполовину, топорщилось кровавыми ребрами наружу. Мухи облепили его и сновали по разлагающимся внутренностям.

Мой желудок дернулся в спазме, но из-за того что в нем было пусто, меня не вырвало. Мухи напомнили мне о том, что пора бы забинтовать свою рану. Медикаменты лежали в комнате персонала, доступ к которой был у военных. Мне пришлось немного постучать прикладом автомата, чтобы в нее попасть. Дверь поддалась под моей настойчивостью. Мы зашли внутрь и закрыли дверь изнутри. В небольшой тумбочке находился весь набор необходимых компонентов.

— Бинтовать умеешь? — Спросил я девушку.

— Пару раз приходилось. Но тебе не красоваться, как перевяжу так и перевяжу.

— Отлично! Тогда бери перекись и полей там хорошенько на мои лохмотья.

— Бррр! — Лену передернуло. — Тебе неслабо досталось.

— Неслабо тем, кто уже не встанет, а у меня царапина. — Я храбрился. На самом деле я мог бы упасть в обморок, если бы увидел свою рану.

Лена полила сверху на рану. Перекись зашипела, пожирая мертвую ткань. Осторожно, ваткой смыла присохшую к лицу кровь. Мой глаз наконец-то открылся в полную силу.

— Твои лохмотья нужно отстричь или приложить к ране, может прирастут? — Предложила девушка.

— Я за то, чтобы прирастить. Не хочу плешивиной сверкать.

Лена начала манипулировать рваными краями моей раны. Было почти не больно. Она посыпала рану сверху стрептоцидной присыпкой.

— У тебя черепок проломлен. Прогибается, когда я прижимаю.

— Лучше не говори мне об этом, я могу и замертво упасть.

— Терпи казак, атаманом будешь.

Девушка достала бинты. Сделала тампон, приложила к моей ране и заглянула мне в лицо с улыбкой.

— Что? — Удивился я её реакции.

— А тебя придется бинтовать под челюсть, иначе повязка не удержится. Я просто представила тебя с этой повязкой. Красавчик!

— Меньше всего мне сейчас хочется пленять женщин своей красотой. Делай как считаешь нужным, я стерплю.

Она кропотливо, стараясь не сделать мне больно, наложила повязку. Я был похож на человека страдающего зубной болью. Впрочем, после того, что нам пришлось пережить, мне было глубоко наплевать на то, как я выгляжу.

В тумбочке были таблетки болеутоляющего. Я выпил две штуки и пару пачек сунул себе в карман. Затем присел на кровать и зажал ствол автомата между ног. Немного отпустившая боль позволила задуматься о ситуации в которой мы находились.

Куда нам надо было теперь идти? В город? Вряд ли. Наверняка он полон зомби. Люди если и есть, то попрятались по домам. Зачем им пускать к себе лишние рты. Если идти к военным, то это не меньше пятидесяти километров по полям. Но они мне ясно дали понять, что им никто не нужен. Да и рана на голове очень отчетливо напомнила о их приветствии. Что остается. Лагерь. Почему бы и нет? Здесь есть еда. На двоих ее должно хватить не на один месяц. Патронов и автоматов тоже в избытке. Не мешало бы обработать помещения внутри каким-нибудь фунгицидом и можно жить спокойно.

— Что надумал, Сергей? Вид у тебя был очень сосредоточенный. — Это было сказано с сарказмом. Явный намек на мою перевязанную несерьезную физиономию.

— Я думаю, что нам с тобой пока отсюда уходить не надо. Здесь есть стены, оружие и еда. Пока мы не знаем, что происходит вокруг, рисковать и лезть на рожон не следует. Не знаешь, как нам можно обеззаразить помещение?

Лена озадаченно осмотрела комнату.

— Вообще, я слышала что шашки бывают, которыми погреба обрабатывают. В принципе, всё.

— А как насчет задержаться здесь?

— В принципе, я согласна с тобой. Мне здесь спокойнее, чем снаружи.

— Вот и хорошо. Давай стащим в эту комнату оружие, еду, укрепим ее и будем жить.

Мне хотелось думать, что мой отец выжил, и подчиняясь той же логике, что и я вернется в лагерь.

Первым делом, я занес все ящики с патронами в нашу комнату. Получилось три целых ящика и пара начатых цинков. Забил магазин патронами, сунул за ремень железяку и вместе с Леной вышли во двор.

На улице щебетали птицы, спокойный ветерок обдувал тело, испаряя с него выступивший от напряжения пот. Вполне мирно, если бы не трупы людей, и проросшие грибами зомби.

— Лен, чтобы не случилось, при первых же признаках опасности, беги в здание.

Девушка кивнула головой.

За первую неделю жизни в лагере моя рана успела немного поджить. Теперь она начинала понемногу свербить, заставляя трогать ее руками. Мы с Леной немного обустроили территорию лагеря, стащив все трупы людей в высохший бассейн. Запах вокруг него стоял тошнотворный. К трупам зомби, на всякий случай прикасаться не стали.

Затем, в старом подвале, служившем овощехранилещем в те времена, когда пионерлагерь функционировал по назначению, нашли несколько фунгицидных шашек. Все здание лагеря на сутки было пропитано их дезинфицирующим дымом. После этой обработки мы спокойно разгуливали внутри помещения без респираторов.

Наши отношения с Леной постепенно перестали быть дружескими, что помогало нам не вспоминать родных, а наоборот зациклиться друг на друге. Она готовила еду из оставленных военными запасов, а я искал дрова и обеспечивал безопасность.

Через неделю нашего пребывания в лагере, закончилось бабье лето и начались проливные дожди. Температура упала и в здании стало холодать. Из железной бочки и труб я сделал печку, которая кое-как обогревала небольшую комнату, в которой мы поселились.

За все наше пребывание в лагере нас никто не беспокоил. У меня начало создаваться впечатление, что мы остались одни в этом мире. Мы с Леной часто говорили о своей миссии по возрождению человечества. Не всерьез, конечно, но какая-то мания величия, основанная на ощущении своей избранности появилась. Месяц одиночества еще больше убедил нас в том, что вокруг никого не осталось.

Дожди сменились сухой и морозной погодой по утрам. Теплой одежды у нас не было. Чтобы выйти на улицу мне пришлось сделать из одеяла самодельную одежду, прорезав в подходящих местах дырки для рук и перетянувшись проволокой вместо пояса. Вид у меня был, как у немца под Сталинградом. Покидать лагерь в поисках одежды или другого пропитания, было боязно, и мы наивно полагали, что сможем перебиться тем, что у нас есть.

Нашу идиллию нарушил шум моторов в одно морозное утро в начале ноября. Я проснулся от этого звука и мое сердце тревожно забилось. Вроде бы можно было и порадоваться тому, что вас нашли люди, но я не чувствовал никакой радости. Чувство опасности заставило меня схватить автомат и броситься к выходу.

Метрах в тридцати от ворот стояли три автомобиля. Первым стоял «УАЗик» в охотничьем обвесе. Позади него стояли две «Нивы». Возле первой машины стоял вооруженный мужчина в охотничьем камуфляже и смотрел на лагерь в бинокль. Мне не понравился этот кортеж. Ясно, что времена изменились и никто без оружия на улицу не выйдет, тем более в одиночку. Но я чувствовал, что от этих людей исходит угроза.

— Лен! Просыпайся! К нам гости пожаловали, не нравятся мне они! — Я растормошил подругу, которая спросонья никак не могла ничего понять.

— А? Что? Где? — Лена села на кровати и терла глаза.

— Собирайся, говорю! Там на трех машинах к нашему лагерю подъехали! Неприятные какие-то типы.

До нее наконец, дошло и Лена принялась одеваться, а я снова побежал к входной двери, через которую хорошо просматривались подъезды к лагерю. Возле машины уже суетились несколько человек. У каждого имелось оружие. Они обсуждали что-то друг с другом показывая рукой в сторону лагеря. Наверняка они уже увидели нашу трубу торчащую из окна и догадались, что в лагере живут. Тогда, какого лешего им обсуждать. Если место занято, пусть катятся дальше, ищут себе другое прибежище. У меня появился соблазн подстрелить одного из них. Но голос совести не позволил мне этого сделать. Я решил дождаться что они предпримут первыми.

Какое-то время вооруженные люди обсуждали, постоянно тыча стволами в сторону лагеря. Меня это сильно напрягало. Люди с добрыми намерениями уже давно бы озвучили цель своего приезда. Мне было невдомек, что на просторах страны человеческие отбросы уже сформировали мобильные банды с целью добычи продуктов питания у слабых. Засады на автомобили на дорогах, грабежи деревень стало для них основным занятием в условиях изменившегося мира.

Видимо вооруженные люди пришли к какому-то мнению. Они сели в машину и подъехали к воротам. Я закручивал ворота на толстую проволоку, и просто так их было не открыть. Из первой машины вылез мужчина и осмотрел мой запор. Второй стоял за открытой дверцей автомобиля и держал свое оружие стволом в сторону лагеря. Мне в голову вдруг пришла мысль, что они знают сколько нас здесь. Наверняка, они ведут себя так уверенно, потому что знают, что в лагере кроме двух клоунов, одетых в одеяла с дырками больше никого нет. Мне стало страшно. Я был не готов к этому морально. Что мне оставалось делать? Вступить в бой, защищая Лену и себя, и пасть в этом бою со стопроцентной вероятностью? Пустить людей к себе и отдать им продукты, Лену, а напоследок получить пулю между глаз, за ненадобностью? Или же дать деру, схватив все самое нужное? У меня были секунды на размышление и я выбрал последний вариант. Чтобы отсрочить проникновение вооруженных людей на территорию лагеря я несколько раз выстрелил одиночными в сторону машин. Мужчина, открывающий ворота, упал на землю и выстрелил в обратную. Из других машин выскочили остальные и тоже открыли стрельбу. Пули пробили дверь и завизжали рикошетами от стен.

— Валим отсюда! — Я забежал с дикими глазами в комнату.

У моей подруги глаза были не менее дикими.

— Я тут сумки собрала. — Сказала девушка негромко.

Я закинул автомат через плечо и схватив тяжелые сумки помчался в сторону запасного выхода. Нам предстояло пересечь стадион и пролезть под «колючкой», там где обильные дожди образовали промоину.

Лена бежала за мной. А на той стороне слышались выстрелы. Потом хлопнули распахнутые ворота и машины въехали на территорию лагеря. Когда «Нива» объехала наш лагерь с обратной стороны, мы уже добежали до опушки леса. Они поняли наш ход, но преследовать не стали. Зачем мы им нужны? Они дали несколько очередей в сторону леса, давая понять, что возврату нам не будет. Я бросил сумки и упал на землю, тяжело дыша. Лена упала рядом.

— Вроде обошлось. — Сказал я, и посмотрел в сторону лагеря.

— Куда мы теперь? — Спросила Лена.

— Без понятия, пока я наслаждаюсь тем, что живой.

Мне снился страшный сон, что я блуждаю в бесконечных мрачных ледяных лабиринтах, и заведомо знаю, что никогда не смогу найти выхода отсюда. Ветер мне бьет в лицо снегом, но я упорно продолжаю идти, заставляя себя сделать очередной шаг. И вот когда я почти сдался, в лицо мне ударяет свет. Божественный теплый свет, и я понимаю, что вознагражден за свое упорство, и протягиваю руки навстречу свету.

— Каррр! — Раздается с той стороны свечения и я открываю глаза. Уже наяву.

В том шалаше, который мне приготовила природа в качестве ночлега, наглая ворона проковыряла дырку в снежной крыше и смотрела на меня одним глазом.

— Пошла вон, дура! — Крикнул я ей и ворона тряхнув крышу, улетела, осыпав меня снегом. Я стряхнул с лица капельки растаявшего снега и проснулся окончательно.

Судя по обилию света попадающего через дырку в мою берлогу, на улице день был в самом разгаре. Хоть и члены мои затекли, но я чувствовал себя отдохнувшим. К тому же, к моей радости я понял какие кусты укрыли меня. В просвет я увидел коричневые сухие ягоды шиповника. В моем положении даже эти ягоды можно было воспринимать, как манну небесную. Солдатский котелок, ложка и прочие атрибуты походной жизни я всегда носил при себе. Следовательно, кое-какой завтрак я мог себе организовать.

Я выбрался наружу. Февральское солнце уже светило теплее и мягче. Где-то в вышине слышалось пение птиц. Настроение у меня было под стать погоде. Я стряхнул снег с куста, который еще недавно был мне домом, и принялся обдирать с него ягоды. Часть ягод ссыпал в рюкзак, а часть оставил в котелке, который наполнил снегом. Развел костер и повесил над ним котелок. Снег растаял в нем и превратился в воду. Вода закипела и до меня донесся тонкий аромат ягод шиповника. Вода превратилась в красноватый компот. Я был благодарен наглой вороне, разбудившей меня, но подарившей этот завтрак. Кто знает, может сон и был божьим промыслом, пославшим мне ворону для спасения от голодной смерти.

Я не смог долго ждать и снял горячий котелок с огня. Обжигая губы приложился к нему и отхлебнул ароматного напитка. Сладости в нем не чувствовалось, но человеку, который ест не каждый день и это казалось чудом. Я допил до дна и почувствовал как не привычный к такому объему желудок потяжелел. На дне оставались распаренные кипятком ягоды. Я жевал их, почти не сплевывая семечки. Казалось, что ничего вкуснее мне не приходилось есть.

Неожиданный завтрак придал мне сил и уверенности. Удивительно, но еще вчера я считал, что не смогу протянуть в одиночку и обязательно должен быть в составе какой-нибудь группы. Сейчас мне казалось, что я смогу многое. Хотелось хоть одним глазком посмотреть на то, что творилось в моей банде, после побега. Кто остался крайним, и на кого пал жребий стать спасительным «ягненком» на заклание.

Я встряхнулся, поправился, закинул карабин на плечо и отправился дальше, наметив ближайший холм в качестве ориентира. С хорошим настроением и идти по глубокому снегу было легко. Мои мысли снова соскочили на воспоминания недавнего прошлого.

Мы с Еленой шли сами не зная куда. Может быть, подсознательно, мы опасались погони, и нам все равно было куда идти, лишь бы подальше. Наконец, я упал, обессиленный тяжелыми сумками. Хотелось пить, но моя девушка не догадалась взять с собой воды, набив сумку одними крупами. Это было разумно, учитывая, что в лесу можно нарваться на более-менее чистый ручей, но никакой посуды в которой можно приготовить кашу она не догадалась взять.

— Все, привал, руки уже не держат. Сейчас отдохну немного, и пойду, поищу воду в окрестностях. — Объявил я Елене.

— Я с тобой! Я одна не останусь! — Перепугалась девушка.

— Как хочешь, пошли вместе.

Мы представляли собой две странные фигуры одетые в синие шерстяные одеяла. Вечерело, и воздух становился морозным. Я спрятал руки под одеяло. Так было теплее. Мы оставляли зарубки на стволах, чтобы вернуться к свои вещам. Как назло не попалось ни одного самого завалящего ручейка. Я собирался через десять минут завершить поиски и вернуться назад, чтобы не быть застигнутым ночью.

Неожиданно, мы вышли на старую тропинку. По ней даже когда-то ездили машины. Колея была устлана сухой листвой, сквозь которую кое-где торчали молодые деревца.

— Если есть дорога, значит она куда-то ведет. — Изрек я мудрость.

— Все дороги ведут в Рим. — Пошутила Лена.

— Сегодня уже поздно, поэтому предлагаю завтра двинуться по этой тропинке, авось найдем какой-нибудь заброшенный домик, где нас не смогут найти.

— Хотелось бы, а то я со страхом представляю себе сегодняшнюю нашу ночевку.

Мы вернулись к своим вещам перед наступлением полной темноты. Я наломал сухих веток, сложил костер и зажег его. В отсветах его пламени я нашел ветки покрупнее и старый поваленный ствол. Положил их в костер, чтобы он подольше горел. Вместо матраса мы использовали сухие листья, насобирав их толстым слоем. Сверху укрылись обеими нашими одеялами с головой. Лена легла лицом к костру. Я прижался к ней сзади, так что она обогревалась с двух сторон. В принципе, пока горел огонь было терпимо.

К утру костер прогорел полностью, но у меня не было сил вылезти из под одеяла на морозный воздух. Я еще плотнее прижался к подруге и ждал когда рассветет окончательно. Вылезать все-таки пришлось. Одеяла уже не спасали от проникающего под них холода. Мы стучали зубами, но никак не решались встать.

— Всё, встаем! — Сказал я решительно и откинув одеяло вскочил на ноги, и чуть не запрыгнул обратно.

Морозец был приличный. Сухая листва искрилась инеем.

— Разведи костер, или я не встану до обеда. — Раздался из-под двух одеял голос Елены.

— Хорошшшо! — Стуча зубами согласился я и принялся решительно ломать ветки.

Через несколько минут они затрещали, пожираемые пламенем. Лена показала лицо.

— Уже лучше, еще бы кофе в постель и было бы совсем прекрасно.

— Звиняйте, пани, но кофия нема. Не подумали мы держать наготове тревожный чемоданчик. — Посокрушался я.

— Я так перепугалась, что ничего умнее, как накидать гречки и ячки в сумки мне в голову не пришло.

— Да ладно, может это и к лучшему. Воду мы раздобудем, а еду вряд ли в лесу сможем найти.

— Сергей, а у нас есть какой-нибудь план на перспективу? Я имею ввиду, скоро зима, даже с этим запасом мы не сможем долго протянуть. Нам все равно придется идти куда-нибудь? Или в город, или в деревню? Да и одежда у нас с тобой, не зимняя, и даже не осенняя.

Честно признаться, я по малодушию гнал эти мысли от себя. Мне хотелось чтобы все устаканилось само собой. Ответа у меня не было.

— Давай, пока осядем где-нибудь, и будем потихоньку разведку проводить вокруг. Мне кажется, что сейчас доброжелателей, желающих накормить нас и обогреть не так уж и много.

— Хорошо. — Согласилась девушка и снова спряталась под одеялом.

— Вылазь уже, раньше выйдем, больше пройдем.

— У! Холодно еще.

Я не умею спорить с женщинами, поэтому подкинул еще веток в костер, чтобы Елена быстрее согрелась. Через час она кое-как с причитаниями и оханиями встала, укутавшись в оба наших одеяла.

Мы попытались позавтракать сухой крупой, но мне так хотелось пить, что слюны во рту почти не было. Я не смог нормально сглотнуть крупу, чуть не поперхнулся и мысленно плюнул на это дело.

— Всё, пошли дальше, пить охота, и одеяло отдай моё. Я все-таки не лягушка и мерзну немного.

Мы собрались и пошли дальше, по зарубкам оставленным накануне. Через час вышли на тропу и двинулись по её колее. По дороге попалось старое подгнившее дерево упавшее на дорогу. На ее влажной трухлявой древесине росла колония вешенок. Я несказанно обрадовался этой находке, хотя и думал раньше, что не смогу больше есть грибы. Однако, голод не тетка.

Дорога петляла по лесу. Судя по длине некоторых деревьев росших на месте самой дороги, ею не пользовались не менее трех лет, а может и более того. Я никогда не ездил по ней, поэтому не знал куда она нас приведет. Дорога долго не хотела нам открывать своей тайны. У меня уже застыл в ушах звук собираемой ногами сухой листвы. Руки болели от неподъемных сумок. Лена поняла мое настроение и шла молча. К вечеру небо стало заволакивать темными тучами. Если пойдет дождь, или снег, нам уже не удастся переночевать укрывшись одеялами. Я прибавил шаг, несмотря на усталость.

— Сереж, давай я помогу тебе. — Лена ухватилась за одну лямку хозяйственной сумки.

Когда нам показалось, что надежды найти что-то пристойное для ночлега уже нет, дорога сделала поворот и вывела нас на открытое пространство, метров двести на двести. Посередине этого пространства находился квадратный водоем, явно искусственного происхождения. Его опоясывала невысокая дамба. Справа от нас в дамбе имелись шлюзы выходившие в забетонированный желоб, наполовину засыпанный листвой. Рядом со шлюзами стоял домик из белого кирпича. Я вдруг вспомнил, то время, когда я был еще мальчишкой, администрация нашего города раструбила по всему свету о том что собирается открыть большое рыбное хозяйство, которое должно было удовлетворить потребности города в свежей рыбе дорогих пород. Проект оказался очередной профанацией, преследующей только одну цель — присвоение казенных денег. Никто в городе и не знал путем, где будет это хозяйство, им и не полагалось знать. Нам с Леной посчастливилось его найти.

— Стой здесь! — Приказал я девушке. А сам снял с плеча автомат и потихоньку пошел в сторону домика, прикрываясь дамбой. Признаков жизни вокруг него не наблюдалось, но я на всякий случай замирал, всматриваясь в темные окна. Представляю, если в домике были зрители, то они падали со смеху, глядя как человек, укутанный одеялом, с торчащими в прорези руками, пытается выглядеть агрессивно. Но мне было плевать на воображаемых зрителей. Погода портилась, и мы могли не пережить очередную ночь под открытым небом.

Я резко открыл дверь, чуть не сдернув ее с проржавевших петель, и повел стволом в полумрак помещения. Пахло затхлостью и нежилым. Прекрасно, нам подойдет. Я поспешил обрадовать свою подругу хорошей новостью.

— Все нормально, там сто лет никого не было. Может об этом месте и не знает уже никто. — Я схватил тяжелые сумки и не чувствуя их веса поспешил к нашему новому убежищу.

Наверняка эту избушку строили для сторожей и смотрителей шлюзов. Минимальный комфорт в ней был предусмотрен. Печка «буржуйка» стояла в углу помещения. Посередине стоял деревянный стол и пара табуреток. Слева от входа, под окном стояла тумбочка с раковиной. Над ней висела полка, сорвавшаяся с одного гвоздя. У дальней стены стояла старая железная кровать с панцирной сеткой. Матрац лежащий на ней истлел и частично просыпался под кровать. Но что мне сразу бросилось в глаза, так это кухонная утварь, беспорядочной кучей валявшаяся на полу. Теперь можно было приготовить нормальный ужин.

— Не пять звезд и олл инклюзив, но на время сгодится. — Я отстранился от двери позволил Елене пройти в дом первой.

— По любому лучше чем на улице, и печка есть.

Я поставил тяжеленные сумки на пол и присел на кровать. Ноги тряслись из-за тяжелого перехода. Был некоторой соблазн, плюнуть на все, упасть на кровать и лежать, пока не придут силы. Если бы не жуткая жажда, я бы так и сделал.

— Лен, я предлагаю сейчас распределить наши обязанности. Давай я займусь дровами, а ты помой в озере кастрюлю какую-нибудь и приготовь нам ужин.

— Я так устала, Сергей, я бы сейчас попила воды и бухнулась спать.

— Давай, последний рывок, и потом вознаградим себя отдыхом до завтрашнего обеда.

Лена, со страдальческой физиономией присела над кухонной утварью. Выбрала понравившуюся ей кастрюлю, бросила в нее пару ложек и пару кружек и пошла в сторону водоема. Я пошел за ней.

Берег порос осокой, и я намочил обувь ища место напиться. Но мне так хотелось пить, что я плюнул на этот дискомфорт и припал к поверхности воды. Поначалу я не понимал насколько холодной была вода. Потом мне нестерпимо заломило зубы и я почувствовал характерный запах стоячей воды.

— Уфф! — Утерся я рукавом. — Теперь только бы дизентерию не подхватить.

По животу растекся холод.

— Лен, ты если вытерпишь, попей лучше кипяченой воды.

Она молча махнула мне головой и продолжила мыть посуду. Я же отправился в лес насобирать дров. Нужно было приготовить ужин и протопить печку. Смешны дела твои Господи, надо же было кому-то устроить аферу с рыбхозом, историческим предназначением которого стало на самом деле укрытие от непогоды и прочих опасностей, двух несчастных человек.

За дровами далеко ходить не надо было. Лес рос вплотную к дамбе. Я приволок несколько крупных веток и наломал их. Из кирпичей, оставшихся от великой стройки, соорудил подобие печки. Елена поставила кастрюлю с водой на огонь. Я же пошел проверить печку на предмет пригодности. За много лет, что она простояла без дела, в ее трубе и голубь мог сдохнуть, и ласточки гнездо свить, да много чего.

В печке была зола. Я пошел искать чем выгрести ее оттуда и наткнулся на склад шанцевого инструмента, который находился под деревянным крыльцом. Там была и небольшая лопатка, удобная для выгребания золы, и топор, и даже ножовка. Состояние всего инструмента было довольно ржавым, но все равно это можно было считать подарком судьбы.

Я зажег мелкие ветки, чтобы проверить дымоход. Пламя бойко разбежалось по дровам и даже гудело от хорошей тяги. Прекрасно, с печкой проблем не будет. Я подкинул еще немного веток и пошел нарубить дров потолще, чтобы было чем скоротать ночь.

Лена пригревшись возле костра, по видимому задремала.

— С печкой все нормально. Ночью будет тепло. — Сказал я ей приятную новость.

Лена аж подпрыгнула от неожиданности.

— Блин, не заметила, как вырубилась. — Она хлопнула себя по щекам. Взяла ложку и проверила гречку на готовность. — Я соль нашла тут. Она немного окаменела от влаги.

— Хорошо, с солью гораздо вкуснее.

Я принялся пилить и рубить. Мне стало жарко, впервые с того времени, как мы сбежали из лагеря. Елена сняла кастрюлю с огня и через пару минут окликнула меня на ужин. Я насобирал охапку дров и вошел в дом. Запах еды и дыма создал атмосферу уюта, в этом маленьком и грязном помещении. Те дрова, что прогорели в печке, подняли температуру внутри. Зайдя с улицы разница чувствовалась ощутимо. Я затолкал крупные поленца и дрова в печь, а затем сел за стол, на котором уже дымились тарелки с кашей. Признаться, уминал я за обе щеки. До сих пор не могу поверить, что до начала катастрофы, я мог отталкивать тарелку с едой потому что мне в ней что-то не понравилось. Какой я был идиот.

Сон сморил нас сразу же после трапезы. Я подкинул еще несколько дровишек в печку и сразу же забрался под одеяло к Елене. Девушка уже не реагировала на мои телодвижения. Я и сам успел только отметить, что старый матрац пахнет сыростью, как тут же провалился в крепкий сон.

Спал я без сновидений. Разбудило меня частое постукивание по крыше нашего домика. Я открыл глаза и с удивлением отметил, что наступил новый день. На улице стояла пасмурная погода и похоже, что шел дождь. Мне пришлось встать, чтобы убедиться в этом. Действительно, шел дождь, но вперемежку со снегом. Меня зябко передернуло. Слава богу, что мы нашли этот кров. Дрова в печке давно уже прогорели и температура упала до некомфортного уровня. Со вчерашнего дня осталось немного дров, которые я сразу и забросил в печку.

Елена соизволила проснуться, когда стало гораздо теплее. Ее припухшая со сна мордаха, смотрела на меня одним глазом.

— Ты хоть спал? — Спросила она.

— Да уж поспал немного. Дождь разбудил. По крыше стучал. Слышишь?

Лена подняла мордаху к потолку прислушиваясь к частому стуку капель по железной крыше. Она просидела с полминуты в такой позе а затем снова упала на кровать и накрылась одеялом.

— Весной разбудишь! — Выкрикнула девушка из-под одеяла.

Мне следовало озаботится дровами на ближайшее время. Это было самое простое и легкое задание. Меня гораздо сильнее пугала перспектива поисков пропитания и зимней одежды. А с этим не стоило затягивать. Скоро ляжет снег и начнутся настоящие морозы. Одеяло уже не спасет. Я дал себе на то чтобы хорошо обдумать план поиска необходимых вещей три дня. В оставшееся время я занялся заготовкой дров, которая содрала мои ладони в кровь.

Благодаря стараниям моей девушки наше жилье преобразилось. В нем исчез запах нежилой затхлости и неуюта. Мы оба были счастливы, что нашли такое уединенное и спокойное место. Мы оба считали, что для нас наступил своеобразный медовый месяц. Не могу сказать, что я был влюблен в Елену, но пережитое нами как-то сплачивало нас. Нам было хорошо вместе, и это было главным в наших отношениях.

В тот день, в который я сам себе назначил отправляться на поиски дополнительного пропитания и одежды наконец-то выглянуло солнце. Это было очень хорошо, но я все равно волновался. Еще месяц назад мир вокруг казался дружелюбным, а теперь я мог испугаться собственной тени и бежать от нее без оглядки. В моем автомате осталось двадцать три патрона. Никому из нас, когда мы спешно сбежали из лагеря и в голову не пришло кинуть патронов в сумку. Это была моя вина. Все-таки я еще не был готов жить в таком экстремальном мире. Я пытался оставить автомат Лене, но она вскинув руки отказалась от этой идеи, сославшись на то, что она им все равно не умеет пользоваться. Я настоял, чтобы она всегда держала при себе топор, и не оставляла его на улице, если сама была дома.

Не имея никаких навыков выживания в на природе, я не мог понять где я нахожусь и в какую сторону мне лучше идти. По дороге идти я боялся из-за большей вероятности наткнуться на опасных людей или тем более зомби. А идти через лес? Я боялся, что не смогу вернуться назад. В итоге, я все равно выбрал идти через лес. Я забрался на старый дуб, и с его высоты осмотрелся, пытаясь углядеть заметный ориентир. Им оказалась высоковольтная линия, столбы которой шли гуськом в паре километров от меня, по левую руку. Лучше и придумать было нельзя. Я решил не лезть на просеку, а двинуться вдоль нее.

На первом столбе, от которого я должен был повернуть налево, в лес, я сделал заметку. Затем снова скрылся в лесу и двинулся вдоль просеки. Полдня я шел по однообразному пути, пока не почуял запах дыма. Пахло горевшими дровами, но к этому запаху еще примешивался аромат выпечки. Слюни потекли у меня по подбородку, а желудок судорожно сжался в предчувствиях вкусной еды. Чтобы ему было не так завидно, я достал небольшую кастрюльку с ячневой кашей с грибами и бросил пару горстей себе в рот.

Вскоре показалась окраина небольшой деревни. Я не стал выходить на открытое место, решив понаблюдать за ней из кустов. Собаки, видимо почуяли меня и стали брехать на разные лады. Из ближайшего дома вышел грузный мужчина в двустволкой и недобро посмотрел в сторону леса. Я не боялся его, считая что автомат в случае чего намного более эффективное оружие. Мне не хотелось обнаруживать себя. Я не хотел, чтобы кто-то знал где мы живем с Еленой. Так нам было спокойнее. С другой стороны я не представлял, как могу разжиться продуктами и одеждой не обнаружив себя.

Я решил обойти деревню по кругу, надеясь присмотреть что-нибудь интересное. По своей неопытности и наивности я чуть не попал в волчий капкан. В последний миг, я заметил, что листва в одном месте приподнята как-то неестественно высоко, словно под ней растет гриб. Я порадовался этому обстоятельству и хорошо, что полез проверять не руками, а схватил веточку. Железные челюсти капкана клацнули, переломив мою веточку пополам. Я от испуга упал на землю и попятился назад. Меня прохватил пот от осознания того в какой опасности я только что был.

Капкан был привязан проволокой к ближайшему дереву. Нам с Еленой этот трофей мог бы пригодиться, но я не хотел выдавать свое присутствие местным. Поэтому я снова привел капкан в рабочее положение и присыпал листвой, словно все так и было. Передвигался я теперь с десятикратной осторожностью. Это позволило мне увидеть еще несколько капканов и проволочных силков, как на зайцев. Что ж, крестьяне приготовились к неприятностям не в пример лучше меня. Что-то подсказывало мне, что и по-доброму я не смогу здесь ничем разжиться. Не дай бог еще и собак спустят.

Не солоно хлебавши я снова пошел в сторону просеки. День уже перевалил на вторую половину, и вернуться до темна, мне уже не светило. Мы с Еленой договорились, что меня не будет максимум четыре дня. Два дня на поиски и два дня на возвращение. Дров, за три дня, я заготовил на месяц, и еды у нее было еще на много дней, но как-то страшно было оставлять девушку одну.

Снова потянулись однообразные километры. Просека спускалась в низины, поднималась на небольшие холмы. Один раз дорогу мне преградил ручей с чистой и вкусной водой. Я напился из него впрок, что мне тяжело стало идти дальше.

За час до наступления темноты, я решил остановиться и устроить себе ночлег. Насобирал дров, развел костер, разогрел в нем кашу. Затем подкинул в него дров покрупнее и обнявшись с автоматом, уснул. Спал плохо. Постоянно мерещились какие-то звуки в темноте. Готов поклясться, что слышал звук автомобильных моторов пару раз. К утру прогорели последние угли, и мне стало совсем холодно. Пришлось встать, позавтракать и продолжить путь.

Вскоре я наткнулся на асфальтированную дорогу. Значит звук моторов действительно был ночью не слуховой галлюцинацией. Оставалось определиться, что для меня дорога, зло или благо. Невольно пришла мысль поразбойничать, которую я сразу отмел, как не согласующуюся с моим мировоззрением. Дорога была пустынной. Наверняка, простые люди опасались ею пользоваться из-за большой вероятности попасть в неприятность. Недаром все бандиты были с Большой дороги. Удобное место обчистить смелого или глупого путника. Возле дороги следовало быть осторожнее.

Меня уже начинали пугать открытые пространства и я решил не пересекать дорогу, а пройтись немного вдоль в обе стороны по очереди. Вскоре после того, как я пошел вдоль дороги послышался звук приближающейся машины. Я затаился в кустах и стал ждать ее приближения. На дороге появился серебристый джип. Он промелькнул мимо меня как серебристая молния. Я успел только заметить широкомордых мужиков на передних сидениях. У пассажира в проем опущенного стекла торчал ствол автомата. Наверняка, предупреждение тем, кто захочет покуситься на легкую добычу. Шум удаляющегося автомобиля стих. Я снова пошел вдоль дороги. Мне на глаза попался заросший травой съезд с дороги. Любопытство, а может интуиция заставили меня пройтись вдоль него.

Метров через пятьдесят я увидел след автомобиля, ведущий прямо в лес. Молодая поросль была сломана машиной и прямо указывала путь по которому она ехала. Я насторожился, когда увидел в просвет деревьев синий борт автомобиля. Снял с предохранителя автомат и двинулся в сторону машины. До меня не доносилось ни звука. Я не спешил, зная, что если люди находятся в испуганном состоянии, они сперва выстрелят, а потом спросят что я тут делаю. Минут пятнадцать, я как опытный разведчик сидел не шелохнувшись, ожидая, что люди выдадут себя. Напрасно, только птицы перекрикивались в лесу. Превозмогая страх, и согнувшись в три погибели подполз к автомобилю. Вблизи мне стало ясно, что я напрасно устраивал этот стелс-экшн. Машина была брошена давно. На передних сиденьях лежал ковер опавших листьев, попавший туда через открытую дверь.

Но машину не покинули в спешке. Рядом с ней был оборудован небольшой лагерь. На бревнышках лежала фанера, вокруг которой стояли два раскладных стула. На фанере, ставшей столом, еще лежала ложка и пустая консервная банка. Чуть поодаль, под листьями виднелись остатки костра, с двумя рогатинами. Получалось, что люди сознательно свернули сюда от людских глаз, но что-то помешало им насладиться отдыхом.

Я обошел вокруг машины, держа под наблюдением и все пространство вокруг. Мертвая тишина. Первое, что пришло на ум — это разбой. Бандиты убили людей, чтобы завладеть, их вещами, оружием, продуктами. Но трупов вокруг не было. Да и зачем сразу убивать, если можно просто отобрать. Ладно, это все равно гадание на кофейной гуще, я не Шерлок Холмс, мне достаточно понять, какую пользу я смогу извлечь из этой находки.

Я натянул на лицо повязку, защищающую меня от спор гриба. Стряхнул с водительского сиденья листву и сел за руль. В замке зажигания был вставлен ключ. Я повернул его, стрелки дернулись, а стрелка бензобака встала на середину. Я повернул ключ дальше, заработал стартер, и машина завелась. Шум работающего двигателя показался мне настолько громким, что я испугался и выключил зажигание.

Вот так находка. Теперь возвращаться можно было не пешком. Стоило проверить, что везли люди в этом автомобиле. Заднее сиденье почти не пострадало от листопада. Я почему то решил, что людей в машине ехало трое. Половина заднего сиденья, под самую крышу была забита баулами и сумками и вся эта куча была бережно пристегнута ремнем безопасности, чтобы не развалиться на ходу. Я проверил содержимое сумок. Там было все: посуда, одежда, бытовые приборы, и что мне очень пригодилось, это бритвенные станки. По своей молодости, я еще не приобрел мужественной щетины и щеголял жидкой бороденкой делающей меня похожей на молодого дьячка из гоголевских рассказов.

Хозяева автомобиля собирались куда-то переезжать всерьез и надолго. Я смог подобрать себе зимнюю одежду почти по фигуре. Пуховик висел немного на мне, но это было намного лучше одеяла и теплее.

Я открыл багажник и чуть не потерял челюсть. Он весь был забит коробками с едой. Крупы, консервы, растительное масло, сахар, и даже немного шоколада. Я не утерпел и достал банку тушенки. Вскрыл ее своим ножом и принялся уплетать. Было сказочно вкусно. Я остановился только когда нож застучал по пустому дну.

Нам несказанно повезло с Еленой. Мне не пришлось лезть на глаза людям, чтобы получить и продукты и одежду. Я не представлял, на сколько можно растянуть этот запас, хватит его на зиму или нет, но чтобы унести такое количество продуктов на себе пришлось бы сделать не меньше десяти ходок.

Я решил возвращаться на машине. Самым опасным было небольшое расстояние по дороге, до просеки. А на просеке мне уже вряд ли кто встретится. Не хотелось терять ни минуты. Я представил как обрадуется Елена этому разнообразию и количеству вещей и продуктов.

Мотор прогревался и тарахтел все тише. За это время я успел очистить салон от листвы. Протер тряпкой панель от грязных разводьев и потихоньку, задним ходом выехал на проселок. Сразу на дорогу выезжать не стал. Оставил машину за кустами, а сам сбегал к дороге послушать, не едет ли кто. Стояла полная тишина.

К счастью, отрезок метров в триста удалось миновать незамеченным. У меня даже ладони вспотели, пока я ехал по нему. Когда машина спустилась на просеку и затряслась на нем, я вздохнул свободно. Подгоняемый радостными мыслями и желанием похвастаться перед своей девушкой, я одолел расстояние, которое прошел за световой день, всего за час. Я сам был изумлен тем, когда вдруг увидел свою метку на столбе. Машину пришлось загнать в лес и там оставить. Я нагрузился на пределе своих возможностей, хотя идти еще было километра два.

Выйдя из леса я увидел на той стороне водоема Елену, готовящую что-то на костре. Она приметила меня, но не узнала сразу и схватилась за топор. Про себя я одобрил такое ее поведение. Когда же она поняла, что это я, то бросила все дела и бегом побежала ко мне.

— Сергей, откуда ты все это прешь, тяжесть какая. — Она пыталась помочь мне.

— А, не переживай, на машине привез. В кустах бросил, неподалеку. — Пока мы шли до дома, я рассказал ей все подробности обнаружения удачной находки.

Мы сбросили сумки в домике и пошли за следующими. Даже вдвоем нам не удалось принести половины всего запаса. Мы сходили еще два раза, что заняло у нас весь оставшийся световой день. Когда все оказалось дома, мы принялись не торопясь рассматривать содержимое коробок и баулов.

Хозяева машины оказались невероятно подготовленными к тяжелым временам. Не знаю, что с ними стряслось, но дай им Господи здоровья, если они живы, а если нет, то пусть земля им будет пухом. Ну а если они стали одними из тех кого заразил Кордицепс, то пусть мы никогда не встретимся.

В вещах обнаружились фонари и аккумуляторные батарейки к ним, зарядка от солнечных батарей, ручная зарядка с динамо, охотничьи спички, складной нож, цепная ручная пила. Я даже и представить не мог, что люди пользуются некоторыми вещами. Но самое большое впечатление на меня произвело мачете, которое я обнаружил под сиденьем водителя. Оно было изготовлено кустарным способом из автомобильной рессоры. Его рукоятка хорошо легла мне в ладонь, и я почувствовал себя намного увереннее, чем с автоматом.

В продуктах мы еще обнаружили растворимый кофе и сухие сливки. Которыми не преминули напиться перед сном.

— Вот и ваш кофий, что вы просили пятого дня назад. — Припомнил я девушке ее просьбу.

— Моя светлость польщена вашими заботами, и непременно возблагодарит по-царски. — Не осталась в долгу Елена.

Моя добыча произвела впечатление на Елену. Тревога перед неопределенным будущим отпустила нас. Впервые мы легли спать довольные собой.

Уже через две недели после моего путешествия лег устойчивый снег и начались морозы. От меня требовалось только своевременная заготовка дров. Лена пересчитала все наши запасы и поделила их на минимальный рацион суточного потребления. До весны должно было хватить.

От скуки я стал заниматься тем, что закрыл наш домик от любопытного глаза большими снежными сугробами. С той стороны водоема его можно было и не заметить, если из печной трубы не шел дым. Так до весны нам и удалось дожить в полной изоляции от мира, в полной неизвестности, о том, что происходит в нем. Признаться, особого желания и не было в этом. Нам с Еленой больше хотелось чтобы нас не тревожили посторонние люди, чем слонялись бы здесь всякие проходимцы со свежими новостями.

Примерно в апреле, примерно, потому что счет дням мы все-таки потеряли, случилась катастрофа снова лишившая нас удобного места. Весна, до этого терпевшая долгие морозы, вдруг начала давить неожиданным теплом, и в наш водоем пошла стремительным потоком талая вода. Она стала подниматься на глазах, и с каждым часом ее уровень становился все выше и выше.

Я пытался открыть шлюзы, чтобы стравить наполнение водоема. Но старые железки соржавели напрочь и совершенно не поддавались моим усилиям. В первую ночь мы еще надеялись, что поток талой воды остановится. К утру действительно немного приморозило и вода остановилась. После обеда солнце снова растопило снега, и грязная вода снова хлынула в водоем.

К вечеру вода подошла всклянь с уровнем дамбы. Толстый слой льда подняло, и он опасно наползал на берег. Времени ждать и надеяться на чудо уже не было. В отличие от прошлого побега мы успели приготовить все самое нужное, нагрузились сумками и покинули уютное гнездышко. За нашими спинами вскоре раздался сильный грохот. Льдины перевалили через дамбу и обрушились вниз, раскатав наш домик по кирпичикам.

Утопая в грязи, проваливаясь в воду, спрятанную от глаз не растаявшими сугробами мы кое-как добрались до того автомобиля в котором я привез выручившие нас продукты и вещи. Хорошо, что у нас имелся хотя бы такой запасной вариант. Синий автомобиль уже дважды выручал нас из непростых ситуаций. По-моему мы с ним колебались на одной частоте вселенской вибрации.

Прошла неделя, как я покинул свою банду. Я уже не шел вперед, а плелся. Велик был соблазн упасть и забыться. Шиповниковый отвар совсем не давал необходимых калорий организму, поэтому есть хотелось нестерпимо. Особенно мясо. Аромат жареного мяса мерещился мне повсюду. Когда я понимал, что меня начинает подклинивать на этом, я останавливался, кипятил снег с ягодами шиповника и напивался этим компотом до отвала. Помогало только на время.

Однажды я встретил на своем пути небольшой грузовик, наполовину заметенный снегом. В душе затеплилась надежда поймать ту же самую удачу за хвост во второй раз. Как дикий зверь, я полдня просидел в засаде, пытаясь понять насколько мне может быть опасна эта находка. Убедившись, что кроме меня на много километров никого нет, я приблизился к грузовику. Вблизи стало понятно, что те кто ехали на нем стали жертвами дорожного разбоя. На лобовом стекле дырки от пуль, колеса прострелены. В незакрытые двери намело полный салон снега. Надеясь поживиться хоть чем-нибудь, я выгреб весь снег, проверил бардачок, под сиденьями, в дверных карманах. Ничего съестного не было. В будке и вовсе гулял ветер. Хоть резину с колес жуй. Так я уже истосковался по нормальной пище.

А сегодняшняя ночь принесла мне новый сюрприз. Разумеется неприятный. Посреди ночи я проснулся от волчьего воя. Хищники в несколько глоток выли на луну, или же предупреждали меня о том, что скоро я стану их добычей. Впрочем, мне не привыкать. Это уже второй раз на неделе, когда меня собираются съесть. Но сейчас мне не сбежать от волков, как от своей банды. Эти упыри будут меня преследовать, пока не заполучат. Всю оставшуюся ночь я не сомкнул глаз, но волки так и не появились в поле зрения.

Утром мне пришлось подняться на вершину поросшего частым кустарником холма, чтобы увидеть метрах в трехстах от меня не менее десяти серых пятен. Придется идти дальше вместе с этой неприятной компанией. Волки так и шли рядом со мной выдерживая безопасный интервал. В наших лесах самый опасный враг волка, это человек. Будь я коровой, стая напала бы на меня немедленно. Спасибо тебе Господи, что я не корова.

Но только волки и против человека имели свои приемы. Ночью я почти не спал. Я забывался на минуты облокотившись на оружие, как волчий вой будил меня, и заставлял вглядываться в темноту. В итоге, через три дня я стал ощущать себя овощем. Усталость накопилась такая, что я готов был плюнуть на свою жизнь и отдать волкам то чего они хотели.

Почти так и случилось. Я уже шел не разбирая дороги. Волки кружились на расстоянии пятидесяти метров. Мне приходилось время от времени махать на них карабином. Но и это вскоре перестало их пугать. А потом я упал.

Я не сразу понял, что лежу лицом в снегу. Видимо снег и привел меня в чувство. В страхе я поднялся и увидел бегущих на меня волков. Они делали большие прыжки в высоком снегу. Их взгляд остановился на мне. Мысленно они уже наверно обгладывали мои кости.

В моем карабине оставалось три патрона. Стандартная норма часового в нашей банде. Хватит или нет их, на то чтобы усмирить волчью стаю? Я подвел прицел под первого волка, который был от меня на расстоянии меньше пятнадцати метров. Выстрел прозвучал тогда, когда волк оттолкнувшись передними лапами пытался сделать новый скачок. Пуля прострелила грудную клетку навылет. Волка подбросило, и он хлопнулся в снег навзничь. Бегущий за ним следом волк тоже словил эту пулю и заскулил, закрутившись на одном месте.

Остальные волки из стаи не остановились, но в лобовую не пошли. Они решили взять меня в кольцо. Три волка пошли слева, а четыре справа. Прекрасная тактика, чтобы заставить жертву метаться. С такого расстояния я не мог промахнуться, но я решил вычислить вожака, чтобы деморализовать стаю.

Я подумал, что вожак должен быть самым крупным волком. Такой имелся, из тех четырех, что пытались окружить меня справа. Я и по взгляду понял, что он главный. Какое-то высокомерие чувствовалось в нем. Вожак был не глупый и все время пытался закрыться от меня остальными волками. Помимо того, что мне приходилось в него целиться, я должен был еще оглядываться за спину, чтобы не пропустить атаку.

Я смог поймать тот момент, когда морда вожака показалась из-за спины молодого волка. Раздался выстрел и волк упал на снег, орошая его кровью из пробитой головы. Стая остановилась в нерешительности. Я берег последний патрон, не зная чего ждать от животных. Мы играли в гляделки минут двадцать. Я готов был выстрелить последний патрон и схватиться за нож, лишь бы прекратить эту игру нервов. Вместо этого на меня снизошло матерное красноречие. Упиваясь отборными ругательствами, я поносил своих врагов во всю глотку, пока не охрип.

К моей радости стая решила уйти. Волки озираясь двинулись в сторону леса. Меня отпустило и я сел в снег. Теперь я был с мясом, о котором так давно мечтал. Меня совершенно не беспокоило, что это волчатина. Брезгливость это понятие людей из прошлого мира. Я ем все что можно съесть и не умереть.

Я освежевал волка, как смог. Мясо сильно испачкалось в его шерсти. Но меня не беспокоила такая мелочь. Я не мог представить, когда же смогу наконец вонзить свои зубы в зажаренное на костре мясо.

Пока на костре жарилась волчья нога, я поделил тушу волка на куски и спрятал их в рюкзак. Подумал, над тем, чтобы разделать тушу и второго подстреленного волка. Из этой мысли родилась вторая мысль, которая шепнула мне задержаться на этом месте дня на три, чтобы как следует восстановить силы. Так я и сделал. Отчасти даже из-за того, что с непривычки мой желудок невероятно расстроился.

На четвертый день, я сварил мясо в котелке, и отправился дальше, прикладываясь по дороге к ароматному бульону. Жизнь снова наладилась на некоторое время. Как впрочем было все последнее время. Мои мысли снова отправились в прошлое, воспоминания о некоторых событиях до сих пор бередили душу.

Спасенных припасов нам с Еленой хватило до того времени, как подсохли проселки в лесу. Волей-неволей перед нами встала проблема дальнейшего поиска пропитания и жилья. Я отчетливо понимал, что больше такой удачи нам не светит. Придется прибиваться к кому-нибудь. Какой расклад в сегодняшнем мире мы не знали, из-за полугодовой изоляции. Где сейчас лучше, в городе или деревне, можно было только гадать.

Получалось, что в деревне с едой должно быть проще, но деревню сейчас могут грабить все кто не попадя. В городе должно быть наоборот: много народу и мало еды. К тому же количество зараженных там могло сильно ограничивать свободу передвижения. А сидя на заднице особо не прокормишься. Душа склонялась к деревенскому варианту. Елена была солидарна со мной.

В одно прекрасное солнечное утро, наверное уже майское, когда в воздухе только-только начал появляться горьковатый запах молодых листочков, наш синий автомобиль выскочил на асфальт и поехал в противоположную от города сторону. Буквально через пару километров мы наткнулись на следы новой суровой реальности. Ими были два обгоревших легковых автомобиля с черными скелетами внутри. Эта картина так впечатлила мою девушку, что она замолчала на долгое время.

— Как было бы хорошо еще раз найти такой уютный домик и какой-нибудь еды, и прожить в нем до самой старости. — После долгого молчания произнесла Елена.

Меня терзали те же мысли. За время изоляции мы успели отвыкнуть от мира и даже стали его бояться. Признаться, он в этом помогал нам сам. Когда мы увидели, что нам навстречу едет другой автомобиль, мои ладони вспотели и я готов был свернуть в лес, чтобы не попасться ему на глаза. Однако сворачивать было некуда и мы разъехались на большой скорости. Я не сразу заметил как судорожно жал на акселератор. За рулем я успел увидеть мужчину лет сорока. Он во все глаза смотрел на меня, а я на него. И оба держали перед собой оружие. Когда мы мирно проскочили мимо друг друга, я еще долго смотрел в зеркало заднего вида, опасаясь погони. Наверно тот водитель делал то же самое.

За два часа мы одолели больше полутора сотен километров. Стрелка указателя топлива уже клонилась к нулю и нам пора было принимать какое-то решение. Я свернул в первый попавшийся съезд, убедился что нас не видно с дороги и посмотрел на Лену.

— Бензин заканчивается, надо что-то думать?

— Я боюсь. — Елена посмотрела на меня умоляющим взглядом.

— Чего?

— Людей. Мне кажется, что нам нигде не будут рады.

— Мне кажется, что у нас все равно нет выбора. Вернее выбор есть, умереть с голоду, или попытаться пристроиться к кому-нибудь. Пока не испробовали второй вариант, я думаю не стоит зацикливаться на первом.

— Тогда не жди, что я тебе что-то буду советовать. Делай как сам решил, Сергей. Я уже привыкла надеяться на тебя, и пока не пожалела.

С одной стороны приятно когда тебя оценили, с другой стороны я рассчитывал на некоторую помощь девушки.

— Ну, раз ты мне так доверяешь, то я поеду по этой дороге и надеюсь, что она приведет нас к какой-нибудь деревне, в которой нам будут рады.

— Угу. — согласилась Елена.

Через пару километров показался синий указатель с названием деревни. «Черемушки» было написано на нем. Указатель был пробит в нескольких местах пулями. Мы переглянулись с Еленой, но планы менять не стали. Вскоре показался крайний дом. Я остановил машину поодаль от дома и вылез понаблюдать за ситуацией.

Дорога к деревне с боков была перерыта экскаватором. Посередине дороги стояли несколько бетонных блоков в шахматном порядке, чтобы враг не имел возможности проскочить на скорости. Позади этой конструкции стоял небольшой блок-пост составленный из бетонных колец. На дорогу смотрела небольшая амбразура, из которой в настоящий момент торчал ствол ружья. Судя по тому, что он торчал в небо, часовой или спал, или еще не приметил их автомобиля. От блок-поста до траншеи дорогу перегораживал массивный шлагбаум.

— Ну что, проверим гостеприимство здешних обитателей? — Спросил я девушку.

Она согласно кивнула мне в ответ.

Мы подъехали к первому бетонному блоку. Я остановил машину и нажал на сигнал. Ствол задергался, как в конвульсиях, и все-таки замер, уставившись на нас.

— Кто такие? Чё хотели? — Похоже часовой вел диалог только из своей крепости.

— Меня Сергей зовут, я со своей девушкой. Мы нуждаемся в защите и еде. Молодые, здоровые, могли бы вам пригодиться.

— Нет! У нас своих здесь молодых и здоровых полдеревни. У меня приказ разворачивать всех, кроме людей Панюшки. Езжайте отсюда, иначе стрелять буду.

— А кто этот Панюшка? — Спросил я.

Неудивительно, что я не знал многого о новом мире после полугодовой изоляции.

— Ты вообще чтоль? Панюшку все знают. Если ты издалека приехал, то тебя бы по любому на посту тормознули его люди, а если ты местный, то нечего прикидываться, Панюшку все знают.

— Я в лесу полгода прожил, и ничего не знаю, что в мире происходит, какие теперь у вас порядки?

— Не знай дальше, тебе это не поможет. Ищи себе другое место, или возвращайся опять в лес.

— А можно я с главным у вас поговорю, может он сможет что-то для нас придумать. Не стоит просто так разбрасываться ценными кадрами. У нас вот и машина есть и автомат у меня. — Я показал свое оружие. Часовой неожиданно заистерил.

— А ну брось немедленно ствол, или я сейчас всех вас порешу!

Я на всякий случай снова убрал автомат в салон.

— Все, не нервничай, убрал уже. Скажи мне, а для чего люди Панюшки к вам приезжают?

— Ты и впрямь видно из леса, придурок. Все платят Панюшке. Ну все, утомили вы меня, считаю до десяти, если не уберетесь начинаю стрелять! — Часовой начал отсчитывать.

— Подожди, еще один вопрос и уезжаем.

Часовой замолчал.

— Скажи, а что стало с эпидемией? Удалось ее как-то локализовать, что вообще в мире? Телефоны работают, или телевидение?

— Ну ты вообще парень, ты б еще спросил когда Пугачева к нам на гастроли приедет. Нету ни-че-го! Всему кирдык. Радио работает только, но им опять же, только Панюшка заправляет. Да и как его слушать? Электричества все равно нет.

— Ладно, спасибо. — Оборвал я монолог часового. — Скажи пожалуйста, кто нас может взять к себе.

— Да никто! Если хочешь, можешь попроситься в бойцы к Панюшке, но бабу свою придется сдать на общественное пользование. У них с этим строго.

Я посмотрел на Елену и понял, по ее глазам, что на такой вариант она не согласна.

— Поехали отсюда, не нравится мне эта деревня.

— Ладно, поехали. С традиционным деревенским гостеприимством стало что-то не так.

Я развернулся и не торопясь поехал обратно. Придется перебором искать деревню в которой мы сможем пригодиться. Лена угнетенно молчала. У меня самого остался жуткий осадок от разговора с часовым. Панюшка какой-то еще объявился. Судя по всему он держит всю округу. Не хотелось попадаться его людям на глаза.

Проселочная дорога шла через лес и постоянно петляла. Я вел машину медленно, погруженный в свои мысли. Вдруг из-за поворота внезапно выскочила черная легковушка, а за ней, почти бампер к бамперу тентованная «Газель». Я еле успел отвернуть в сторону, подмяв под бампер придорожную траву и мелкий кустарник. Люди в машинах мелькнули мимо меня, но я успел разобрать их бандитские стриженные физиономии. Рефлекторно я надавил на газ, чтобы быстрее скрыться из их вида. Взгляд в зеркала отметил как загорелись «стопы» у «Газели». Нужно рвать когти прочь от этой неприятной компании.

Мы вылетели на асфальт и помчались дальше. Я постоянно бросал взгляды в зеркало, но на дороге больше никто не появлялся.

— Так мы и будем поодиночке своей тени бояться. — Сказал я вслух появившуюся мысль. — Все равно нужно к кому-то примкнуть.

Елена ничего не ответила. Паршивая ситуация, к которой я принципе не был подготовлен жизнью. Похоже, настало время лихих людей. Я чувствовал, что еще не готов расстаться со своими моральными принципами, чтобы попытаться устроиться в боевые отряды к некому Панюшке.

Вдруг я вспомнил слова часового о том, что должно работать радио, которым заведует тот самый Панюшка.

— Лен, найди волну какую-нибудь. — Попросил я девушку.

Вскоре раздался мужской голос, не отличающейся хорошей дикцией, и умением правильно расставлять интонации.

«Всем жителям подконтрольной нам территории к первому июня собрать по пять килограммов картошки с каждого члена семьи, по два килограмма крупы, и килограмму мяса. Возможен дополнительный обмен на сигареты, алкоголь и патроны, по курсу который будет установлен на дату сбора. Дополнительно предупреждаем, что факты сокрытия зараженных будут жестоко пресекаться. Семьи, в которых будут выявляться факты сокрытия будут расстреливаться полностью. К людям сообщившим о факте сокрытия будут применены льготы. Приглашаем молодых и сильных парней на службу в наши ряды. Гарантируется регулярное питание и прекрасный досуг в свободное от работы время. А теперь предлагаем вам насладиться прекрасной песней.»

Из колонок раздался жуткий тюремный шансон. У меня в хорошие времена к нему было неоднозначное отношение, а сейчас, после такой жизнеутверждающей речи ведущего меня вообще тошнило от подобной лирики. Я ткнул кнопку выключения магнитолы.

Заморгала контрольная лампочка уровня топлива. Километров на семьдесят может и хватит. И тут меня вдруг осенило, нам нужно было ехать в другую сторону. Проехать мимо своего родного города и попытаться добраться до окрестностей военной части. Наверняка, такие лидеры как Панюшка не смогли бы там установить свою власть. Я даже остановился сраженный своей догадкой. Елена посмотрела на меня вопросительно.

— Не туда мы поехали, нужно было к военным ехать. А сейчас у нас бензина нет. — Сказал я с горечью в голосе.

— Хорошая мысля приходит опосля. — Наконец-то Елена проронила фразу. — Чего собираешься делать?

— Я в ступоре. Теперь не вижу смысла ехать ни взад ни вперед. — Я выключил мотор, чтобы не жечь топливо понапрасну.

— Раз уж мы все равно стоим, пойду в лес сбегаю по маленькому. — Сказала Елена.

— Мачете возьми и садись лицом к лесу а попой ко мне, чтобы я прикрывал твою…попу.

— У меня, что все остальное не котируется, только попа?

— Просто у меня на твою попу имеются гастрономические планы, зубы, знаешь ли уже не годятся кости грызть.

— Фу, извращенец. — Елена громко хлопнула дверкой и побежала в лес.

Я приоткрыл окошко. В салон ворвались звуки оживающей природы. В небесной вышине щебетали жаворонки, лес уже шумел на ветру зеленеющими листьями. На секунду я проникся природной благодатью. На душе стало светло и спокойно. Но только на секунду. Я случайно увидел в зеркале отблеск света. Высунув голову в окошко я увидел вдалеке два приближающихся автомобиля. В едином порыве я схватил автомат и сумку с последними припасами и побежал в лес. Лена уже выходила из кустов, когда я крикнул ей.

— В лес! Назад в лес!

Мы затаились на опушке. Два автомобиля снизили скорость и осторожно приблизились к нашей машине. Из всех окон у них торчали стволы автоматов направленные на наш синий автомобиль. Хлопнула дверца и один боец, держа нашу машину на прицеле подошел к ней.

— Никого нет! — Крикнул он своим. — Но мотор горячий. Они где-то рядом.

Хлопнули хором остальные дверцы и на дорогу высыпало с десяток бойцов. Они все были вооружены автоматами.

— По следам посмотрите куда они пошли? — Раздавал приказы самый крепкий из десятка. — И смотрите по сторонам, прыгунцы уже оттаяли, так что опасайтесь. Если из нас кто заразиться всем не поздоровиться.

Несколько человек спустились осматривать следы. Остальные держали опушку леса под прицелом.

— Тихо встаем и уходим. — Сказал я шепотом Елене и помог ей подняться.

Редкая растительность могла нас не скрывать полностью. Мы, пригнувшись в три погибели двинулись вглубь леса. Чем мы могли их так заинтересовать? Как долго они собираются преследовать нас? И собираются ли вообще?

Лена наступила на ветку и та предательски хрустнула на весь лес. Голоса преследователей смолкли. А затем раздались несколько очередей в нашу сторону. Пули подняли фонтаны прошлогодней листвы, оторвали куски коры с деревьев и визжа, разлетелись рикошетами. Слава богу нас не задело, но простимулировало. Мы побежали сломя голову. Паника не позволяла нам думать о маскировке и прочих вещах. Мы неслись как угорелые, не разбирая пути. Падали на раскисшей под листвой землей, снова поднимались и бежали дальше. За несколько минут наша одежда превратилась в прекрасный лесной камуфляж.

Какие виды имели на нас эти бандиты — неясно, но они решили преследовать нас. Их окрики доносились до наших ушей метрах в трехстах позади. Мы оставляли за собой очень четкие следы, которые мог рассмотреть не только Дерсу Узала. Если эти парни поспортивнее чем мы, то догнать нас лишь вопрос времени.

— Я не могу больше!

Лена села прямо на листву. Грудь ее ходила от частого и глубокого дыхания. Ее кроссовки представляли собой два земляных кома, на которые налипли листья. Вид был жалкий, совсем не боевой.

— Хрен с ним, к Панюшке, так к Панюшке. Будем живыми и ладно. Там может выкрутимся как-нибудь.

В отличии от Елены, я еще был готов сопротивляться.

— Лен, пойми, это минутная слабость, о которой потом ты сто раз пожалеешь. Вставай, пройдем еще немного. Может подвернется что-нибудь подходящее.

— Брось, Сереж, чего в этом лесу подходящего может быть.

— Я прошу тебя, еще немного!

Мне очень хотелось верить, что произойдет какое-то чудо позволяющее нам избежать неприятной участи. Я схватил девушку за руку и мы пошли быстрым шагом. Преследующие нас бандиты не торопились. Я думаю, они считали нас легкой добычей. Самоуверенность преследователей позволила нам продержаться еще какое-то время.

Дорогу нам преградил быстрый и мутный поток. Наверняка, летом от него оставалась лишь небольшая струйка, но сейчас он создал нам серьезное препятствие. Елена снова расклеилась.

— Ну все, теперь они нас точно поймают.

— Поймают только когда мы им это позволим. — Во мне появилась какая-то злость, не позволявшая остановиться.

Мы двинулись вверх вдоль потока. Я действовал интуитивно, совершенно ничем не руководствуясь. Голоса преследователей то приближались, то удалялись, заставляя наши сердца трепетать от страха. Больше всего не хотелось, чтобы нас обошли и прижали к водной преграде. Тогда придется или нырять, или сдаваться. Я бы выбрал нырять, но Лена едва ли на это решится. Поэтому и мне придется сдаваться, чтобы не бросить ее одну.

Наконец, Елена совершенно обессилев упала на, на прошлогоднюю листву.

— Все, Сереж, я больше с места не стронусь. Иди без меня. Может и свидимся еще.

— Брось, дура. Сколько раз мы с тобой бывали в безвыходных ситуациях, и до сих пор живы. Спасемся и в этот раз, я точно знаю.

Я попытался поднять ее, но Лена даже не пыталась отвечать на мои действия. Она прислонилась спиной к дереву и сидела с совершенно отрешенным лицом. Её слабость придавала мне сил. Я попытался поднять ее за шиворот, но чуть не вытянул из куртки. Лена бросила на меня злой взгляд.

— Чего ты не успокоишься! Иди один, я тебе сказала!

Она истерично стукнула меня по руке, в которой я держал ее куртку. Мне пришлось отпустить ее.

— Я без тебя не пойду никуда. Значит, остаемся.

Я бросил на землю сумку и автомат и присел рядом. Сдаваться не хотелось. Преследующие нас люди казались мне неприятными типами. Мне с трудом представлялось, что я смогу стать одним из них. Однако, мир уже не тот, может быть и придется стать кем угодно.

Прошло минуты три. Я почувствовал как устали ноги, как их бьет легкая дрожь от перенапряжения. Бежать дальше уже не хотелось совсем и я почти стал солидарен со своей девушкой. Она за это время не произнесла ни слова. Мне показалась, что она уже покорилась своей судьбе и молча переживает еще не наступившее несчастье.

Голоса раздавались эхом в пустом лесу и были все ближе. По правую сторону ручья, где я совсем не ожидал никого увидеть мелькнуло движение. Бандиты где-то нашли переправу. Так что мы бы не получили бы никакого преимущества если бы переправились на ту сторону. Я собрался встать и поднять руки, чтобы преследователи смогли нас увидеть, но замер в наполовину согнутой позе, как хронический ревматик. Движение по той стороне ручья производили три зомби. Я впервые видел их на охоте. Они двигались резко, но вместе с тем бесшумно. В их движениях чувствовались повадки хищников.

Лена заметила мою необычную позу и посмотрела в ту же сторону, что и я. Я еле успел закрыть ей рот ладонью, чтобы она не закричала. Глаза девушки были полны ужаса.

— Тише. — Прошипел я на грани ультразвука. — Они на голоса идут.

Троица подошла к ручью и совершенно не напрягаясь перепрыгнула через него. Она сделала это с той же легкостью с которой я переступаю через поливочный шланг на огороде. Термин «прыгунцы» подходил им больше, чем зомби.

Вдруг троица сорвалась с места и стремглав побежала в сторону наших преследователей. Через секунды раздались крики и стрельба.

— Побежали дальше, я отдохнула уже!

Лена вскочила вперед меня и быстро набирая скорость двинулась дальше, уже не обращая на налипшую на обувь грязь и прочие неудобства.

Благодаря внезапной помощи, погони нам удалось избежать. Но мы не знали, что делать дальше. Тот факт, что и в лесу можно встретиться с зараженными сильно беспокоил нас. Я боялся спать на открытой местности. Хотелось оказаться хоть в каких-нибудь стенах.

Ночь застала нас в лесу. Мы не стали разводить костер. Скромно поужинали остатками припасов.

— Сереж, ты меня извини. — Тихо произнесла Лена.

— За что? — Удивился я.

— Ну… я раскисла, как дура. Чуть не угробила нас обеих. В следующий раз, если я снова начну вот так ныть, бросай меня.

Я погладил девушку по волосам, скользнул рукой под куртку и ухватил ее за грудь.

— Не брошу, мне тоже надо держаться за что-то.

Лена благодарно положила свою руку поверх моей, подтянула ноги к животу и сразу уснула. Наверно она чувствовала себя в безопасности в этот момент. Чего нельзя было сказать обо мне. Я слышал все звуки ночного леса и пытался вычленить из них опасные. Но мне они все казались такими.

В конце концов и меня стала одолевать дремота. Я не заметил, как прикорнул к стволу дерева. Вдруг рядом заухал филин. Я подпрыгнул на месте, всполошив Елену. Холодный пот выступил на лбу.

— Что случилось? — Испуганно спросила девушка.

— Тише, тише. Это филин вроде. Я задремал, кажется, незаметно. Все нормально. — Я пытался успокоить девушку, а сам был зол на себя, за то что поддался слабости.

— Еще бы не уснуть, после такого тяжелого дня. Давай, Сереж, ложись спать. Теперь моя очередь караулить.

— Да ладно тебе, я до утра продержусь запросто.

— Хватит строить из себя героя. Я уже поняла что ты им являешься. Герои тоже должны отдыхать, иначе сил на подвиги не останется. Давай ложись, это приказ.

— Но, что ты сможешь если появятся зомби?

— Давай свой меч, если что буду им махать во все стороны не разбирая.

Я поддался на уговоры. Спать хотелось нестерпимо, что даже мой язык ворочался с трудом.

— Если что дергай меня, и смотри не заруби по ошибке. — Дал я последние наставления и отправился в небытие.

Представьте себе, за месяц скитаний я встретил по пути двенадцать деревень, три поселка, являющихся районными центрами, и ни в один из них не зашел. Не хватило духу. Я настолько одичал, что сам воспринимал людей как волк. Старался держаться от них подальше. Но у меня закончилась провизия. О волчатине напоминал только запах псины в рюкзаке. По дороге мне несколько раз попадались лисы и зайцы, но я боялся истратить впустую последний патрон.

Погода основательно повернулась на весну. На вершинах холмов обнажились проталины, которые обильно парили в солнечный день. Оттаивающая земля питала воздух густыми запахами начинающейся жизни. Но вместе с природой начинали оттаивать и «прыгунцы». Моему относительно безопасному путешествию мог прийти быстрый конец, даже если мне повстречается всего один зараженный.

Я здорово ослаб с голодухи. Я спал ночью, затем шел до полудня, и найдя укромное местечко снова засыпал часа на четыре. И с каждым днем все труднее давалось убедить себя продолжать путь. Ко всем проблемам добавился авитаминоз. Вначале, я почувствовал, как у меня ухудшилось зрение. Чтобы увидеть что-то вдали приходилось щуриться, как на яркий свет. Затем у меня взволдыряли пальцы. Когда волдыри лопнули, то остались незаживающие кровоточащие трещинки. Я сильно похудел. На ремне уже не хватало дырок, чтобы крепко держать на мне штаны. Я иногда подумывал, что издалека меня уже самого могут принять за «прыгунца».

Я совсем не представлял в каком месте нашей огромной страны я нахожусь. Я старался держать путь на юг, и так как погода в это время года была здесь теплее, чем в привычных для меня широтах, направление я выдерживал правильно. Леса поредели основательно. Мне приходилось больше лавировать между голыми холмами, чем скрываться в лесах. На что я надеялся? Не знаю. Просто шел, как можно дальше от того места, где мне все опостылело. Дружки мои трусоватые, решившие за мой счет решить свои проблемы с пропитанием. Елена, человек, которому я доверял на сто процентов, которая тоже не стала особо сопротивляться напору Протеза. Подсознательно, мне хотелось просто захлопнуть книгу, повествующую о самой неприятной части моей жизни, и начать новую, с чистого листа, в которой все будет не так, как прежде. В ней будет больше солнца, радости, настоящей дружбы и веселья.

Откуда все это возьмется, я не знал, но свято верил, что будет именно так. Если бы я тогда думал иначе, то так бы и сгинул где-нибудь у подножия очередного холма. Лег бы спать, да так бы там и остался. Сила, двигающая меня к цели бралась из веры, что я непременно достигну цель. Сейчас мне кажется странным, что у меня была такая нелогичная и чересчур неправдоподобная цель, но слава богу, она была.

С тремя передышками я смог взобраться на очередной холм. Осмотрелся по сторонам, и не имея больше сил стоять упал прямо на мягкую черную почву. Ноздри втянули приятный запах теплой и влажной земли. В голове пронеслась дурацкая мысль, что мне может и пора уже привыкать к земле. Тишину природного безмолвия нарушали птицы и легкий ветерок. Я лежал минут десять, нежась под теплыми лучами весеннего солнца.

Я может и задремал, потому что звук моторов услышал довольно поздно. Я хотел вскочить, но быстро сообразил, что ни к чему обнаруживать себя. Вместо этого я приподнял голову и посмотрел в сторону звуков. По снежному полю ехали два снегохода. На каждом было по два вооруженных человека. Снегоходы оставляли на мягком снегу следы гусениц. Пассажир первого снегохода периодически вскидывал бинокль к своим глазам. Мне показалось, что это какой-то патруль или охотники. Я собрался встать и начать махать руками. Наверное голод и отчаяние полностью лишили меня страха и инстинкта самосохранения. Почему то я не стал махать. Я решил пройтись вдоль их следа и посмотреть куда он приведет.

Подкрепившись заячьими шариками, в которые я свято верил, что они помогают мне насытиться я двинулся параллельным курсом вдоль полосы оставленной снегоходами.

Три дня я шел вдоль однообразной линии, и отчаялся уже увидеть, что-то важное для себя, и совсем уже засобирался свернуть в сторону. Когда я в очередной раз остановился и щурясь как древний старик мокрыми от слез глазами, всматривался вдаль, я увидел дым. Легкий дымок от костра. Судя по всему, горел он недалеко, потому что запах его доносился до меня.

Я решил, что если я сейчас не выйду к людям, то уже через несколько дней могу дать дуба. Если меня убьют, то лишь немного ускорят мою смерть, что совсем не критично. Более твердым шагом чем обычно я направился в сторону костра. Сердце немного трепыхалось, конечно. Для меня это событие было эпохальным.

Послышались голоса. Я немного замедлил шаг. Люди жгли костер в небольшом овражке. Там не было ветра и вообще казалось теплее, чем в открытом поле. Что-то меня остановило от внезапного появления на публике. Я решил немного подслушать их разговор. Для этого пришлось самому спуститься в овраг и под прикрытием его неровного рельефа подобраться к людям. Я на пузе подполз поближе и спрятался между сугробом и стеной оврага, в естественно образованную полость. Там было уютно и все слышно, что говорят люди.

— На сколько подойдем к элеватору? — спрашивал один голос.

— Не ближе пяти километров. — Отвечал другой. — У них там заслон, дай боже. Пострелять может и не постреляют, а если спалимся, они сразу поймут, что мы замышляем против них.

— Да, етит твою мать, крепко они там обустроились. Весь бизнес нам херят. — Жаловался третий голос.

— Найдем управу и на них. Говорят, что военные уже не помогают им оружием. Через некоторое время они сами начнут искать у кого его купить, а тут мы. Когда прижмет, они согласятся на любые наши условия. — Говорил второй голос.

— Не скоро это будет. Вперед мы сдохнем от шальной пули, или заразы.

— Только не ной, ладно?

— А что я не прав? Мы по сто раз на дню рискуем жизнями. Сколько наших друганов полегло только за этот месяц? А у них там все организовано. Одни работают, другие воюют. Им грабить и не надо, поэтому они и другим не дают, чтоб порядок был.

— Слушай, Сань, за твои разговоры, ты точно долго не протянешь. Забыл, как у Шохина семью порешили, только за то, что он предложил в союзники к элеватору податься?

— Да помню. Ладно, парни, вы это… забудьте, что я тут говорил.

Далее разговоры перешли на нейтральные темы, а я вдруг понял, что хочу попасть на этот самый элеватор, о котором говорили люди. Что-то меня зацепило в их завистливом и уважительном упоминании об этом месте. Стало быть выход мой в люди откладывался до самого элеватора. Я надеялся, что мужчины у костра не заметят моих следов, когда станут отправляться дальше в путь. С этими мыслями я и уснул.

Проснулся от рева моторов снегоходов. Минут пять экипажи их прогревали, а затем рванули по дну оврага. Выскочили в поле метров через двести на пологом подъеме. Хорошо, что они не заметили моих следов.

Я выбрался из своего укрытия и поспешил к кострищу в надежде найти остатки пищи. Возле тлеющих углей валялись пустые банки из под тушенки. Неслыханная роскошь в наше время. Я поднял одну из них и заглянул внутрь. На дне и стенках ее застыл белый жир. Я чуть не упал в обморок от своего счастья. Сначала пальцем, я собрал весь жир по стенкам. Как вкусно было. С каким удовольствием я обсасывал свой палец. Затем достал свою походную ложку и ею собрал весь жир со дна банки. Когда я закончил с четвертой банкой, я чувствовал себя уже немного сытым. Чувствовался прилив сил. Все-таки заячьи шарики это больше самообман. От них никогда не было такого эффекта.

Я пошел по следам, держась от них в стороне на безопасном расстоянии. Идти было намного легче чем раньше. Благодарный организм перерабатывал каждую калорию в энергию, радуясь прибавлению сил.

Ближе к полудню, я заметил, что люди на снегоходах уже не ехали по снежной целине, а выбирали дорогу по низинам. Значит, они уже начали чего-то опасаться. Мне хотелось верить, что я уже приближаюсь к цели своего путешествия.

Я шел до самих сумерек, пока не стал различать следы. К авитаминозу прибавилась и куриная слепота, которая наверно, тоже была следствием авитаминоза. Как только достаточно смеркалось, я переставал нормально видеть. А ведь раньше я мог спокойно кататься на своем мопеде по ночам без света, чтобы не попадаться на глаза «гаишникам».

Меня разбудило солнце, просвечивающее через веки. Утро, видимо началось уже давно. Я поднялся щурясь на отсветах солнца по чистому снегу, и замер. Вдали, на самом горизонте, возвышалось монументальное строение. Оно стояло одиноко, и выглядело как древний рыцарский замок построенный на скалистом уступе. Я сразу понял, что это элеватор, или же «Элеватор», как некое сообщество людей, объединенных местом проживания. Выглядело строение величественно, несмотря на расстояние. Ноги сами подняли и понесли меня в его сторону.

Две полосы, оставленные гусеницами снегоходов свернули в овраг. Я понял, что их наездники не желают попадаться на глаза тем, кто живет в элеваторе. Я продолжил свой путь прямо. Мне незачем было прятаться от жителей этого замка. У нас с ними не было никаких счетов, и внутренне я был совершенно уверен, что поступаю правильно.

Вскоре я подошел к дороге. Асфальтовое полотно местами было открыто совсем, а местами имело заледеневевшую колею. Что было странно. Я уже привык, что по дорогам мало кто ездит. «Элеватор» наверно жил более активной жизнью, чем весь остальной мир, прячущийся и крысятничавший исподтишка, не оставляя следов.

Я ступил на асфальт и ощутил тепло исходящее от нагретой поверхности.

— Малец, ты откуда взялся? — Раздался голос за спиной.

Я обернулся и увидел в двадцати метрах от меня мужчину с биноклем в руках.

— На элеватор что ли собрался?

Я замер от неожиданности. В мои планы не входила встреча со случайными людьми, тем более настроенными против «Элеватора». Пуститься в объяснения с ним, значило подвергнуть себя риску никогда не попасть туда, куда мне было нужно. И я побежал.

— Эй, придурок, вернись, чего испугался! — Крикнули мне вслед.

Я обернулся и увидел, что уже двое мужчин в белых маскировочных халатах пустились за мной в погоню. Я собрал всю свою волю и остатки сил в кулак и припустил бегом. Перед глазами мелькал то снег, то далекий силуэт здания. От недостатка энергии было ощущение, что у меня кружиться голова. Так бывает, когда пытаешься бежать в изрядном подпитии. Все вокруг мелькало, кружилось, я боялся упасть через эту карусель картинок. Голоса позади меня постоянно грозили и требовали остановиться. Я твердо знал, что они меня убьют. Я обнаружил их тайное присутствие, и свидетель им был не нужен. По той же причине, они не стреляли в меня, боясь быть обнаруженными.

Время потеряло свое ощущение. Может быть я бежал час, а может минут пять. Я слышал свое тяжелое дыхание и видел мельтешение картинок. В какой-то миг силы покинули меня полностью. Все резервы организма оказались истощенными. Удивительно, что их вообще хватило на столь долгий срок. Я упал, как подстреленный. Перекувыркнулся через голову, хлобыстнулся спиной обо что-то твердое, поднял карабин в небо, выстрелил и потерял сознание.

 

Глава 4

Ритмичный стук мешал мне находиться в сладком забытьи. Тук-тук-тук стучало где-то в мозгах. А мне было очень хорошо и уютно, что совсем не хотелось приходить в себя. Вдруг я вспомнил последние события и резко сел. Я находился внутри небольшой комнаты, свет в которую проникал через небольшое оконце. Рядом с окном стоял стол за которым сидел человек, спиной ко мне и что-то печатал на допотопной печатной машинке. Он резким движением возвращал каретку и снова продолжал печатать. Я же пролежал все это бессознательное время на мягкой кушетке, которая после всех мытарств казалась мне царским ложем.

— Где я? — Спросил я у него.

Человек от неожиданности резко обернулся и посмотрел на меня поверх очков.

— А, очухался. Мы уж думали капельницу тебе с глюкозой поставить. Вид уж больно у тебя был неважный.

— А где это я? — Снова задал я вопрос.

— Не догадался еще? — Хитро спросил меня человек.

— На элеваторе? — С надеждой спросил я.

— Именно. На нем самом. Ты наверно есть хочешь? Хотя, что я спрашиваю, тут и так все понятно. Не вставай, тебе еще рано, а я сейчас поесть принесу.

Человек вышел, а я остался один. Сам не помню как, но цель свою я достиг. Я огляделся в поисках своих вещей. Ничего не было. На мне, вместо привычного тряпья была одета какая-то больничная пижама. От меня пахло хлорной свежестью. Выходит, что перед тем, как уложить в эти апартаменты меня подвергли санитарной обработке. Кажется, все складывалось, как нельзя лучше. Но я отметил, что человек выходя из комнаты запер ее на ключ, а на окне висела решетка.

Дверь отворилась, и вошел тот же мужчина в очках, держа в руках глубокую железную миску.

— Держи, это тебе. Здесь немного, потому что ты очень долго голодал, и с тобой может случиться какая-нибудь желудочная неприятность.

Я взял в руки миску, в которой оказался божественно пахнущий бульон. Руки сами, непроизвольно начали черпать бульон ложка за ложкой. Со стороны я наверно выглядел очень жалко. Мне не было дела до чужих взглядов, я очень проголодался. Бульон быстро закончился. Я слил себе его остатки в рот через край.

— Ну вот, теперь гораздо лучше. Меня зовут Сергей Борисович. Я работаю здесь кем-то вроде работника ЗАГСа. Регистрация смертей и браков, рождение детей и занесение в списки новых жителей, вроде тебя.

— Меня, что уже приняли к вам? — Я удивился, как легко у них это получается.

— Не совсем. Только после собеседования с комиссией, которая даст добро на твое подселение.

— А если не даст? — Меня вдруг испугала такая перспектива.

— Возможно и такое. Тогда тебе дадут питания на неделю и оружие и выставят за ворота. У нас очень серьезный отбор. Случайных людей у нас нет. Мы держим только тех, кто нам пригодится, или сможет предложить что-то нужное самостоятельно.

— Мда, а в каких профессиях у вас есть потребность? — Спросил я, искренне надеясь услышать что-нибудь связанное с автомеханикой.

— Это не в моей компетенции. От тебя мне требуется полностью рассказать свою биографию, и подробнее с того места когда началась катастрофа.

— Зачем это вам?

— Понимаешь, сейчас многие люди ищут друг друга, и я пытаюсь систематизировать это. Столько полных тезок у нас, что иногда возникают путаницы. Имея на руках биографию человека уже можно с уверенностью сказать того ли ищут. Да и вообще порядок должен быть в этом деле. Ты сам то никого не ищешь?

— Отец у меня пропал. Но я думаю, что его убили еще в самом начале. Мы с ним разминулись, когда на наш лагерь напали. Жизнь меня так помотала, что я уже и забыл, что у меня были родители.

— Не у тебя одного. Многим из нас досталось. Но многие живы, хотя их и считают мертвыми или зараженными. Поэтому мою работу считают необходимой. — Сергей Борисович внимательно посмотрел на меня. — Ты как себя чувствуешь, готов вписать свое имя в историю?

— Вроде готов. — На самом деле теплый бульон делал свое подлое дело. Мне снова хотелось спать.

— Тогда приступим. — Сергей Борисович придвинул стул к столу и занес руки над печатной машинкой. — Фамилия, имя, отчество, место и дата рождения…

Я давал ответы на задаваемые мне вопросы. Через пять минут, под однообразный стук печатной машинки я начал засыпать.

— Ну, ладно, потом продолжим. — Последнее, что я услышал от Сергея Борисовича перед тем как уснуть. Я был безмерно ему благодарен за понимание.

Просто не передать словами насколько я чувствовал себя хорошо в этой маленькой комнатке. Мне ничего больше не хотелось от жизни. Я так боялся, что у меня снова могут отобрать этот подарок судьбы, что с ужасом ждал дня, когда меня будут рассматривать на комиссии. Безопасность и уверенность в завтрашнем дне наверное самые основные категории человеческого комфорта. Дискомфорта я вкусил с лихвой, так что имею понятие о чем говорю.

На пятый день моего нахождения в «Элеваторе» мне была назначена комиссия. Раньше, ее члены были заняты делами и никак не могли собраться вместе. Сергей Борисович сказал, что в комиссию входят специалисты из разных областей нашей жизни. У каждого есть свои вопросы и своя категория оценки. Вместе они определяют где человек будет наиболее полезен, и будет ли он вообще полезен. Только представьте мое состояние перед этой комиссией. Я не спал всю ночь, придумывая ответы на вопросы, которые, как мне казалось, обязательно зададут.

Сергей Борисович вывел меня на улицу впервые с тех пор, как я здесь очутился. Весна уже вошла в полную силу. Кругом стояли лужи, но мы шли по кирпичной дорожке. Уверен, что она появилась здесь после катастрофы. Душа моя была не на месте и я все время пытался узнать что-нибудь об этой комиссии, чтобы иметь возможность быстрее им понравиться. Сергей Борисович отделывался общими фразами.

— Какие вопросы они задают обычно?

— Узко специализированные, чтобы сразу понять насколько ты знаешь свою работу.

— Я на инженера вообще учился, автомобильного хозяйства. — Этот факт я сообщал Сергею Борисовичу уже раз двадцать, но мне все равно казалось, что он этого не понял. — О чем они меня тогда спросят?

— Сергей, я не знаю. Я ничего в автомобилях не понимаю. Успокойся, все будет хорошо.

— Вы так думаете? А какой процент людей отсеивается, и каким специальностям отдается предпочтение?

— Терпение, мой друг. Скоро сам все узнаешь.

Сергей Борисович открыл дверь старого здания и втолкнул меня в его коридор. Длинный коридор с окнами по левой стороне и дверями по правой. В помещение стоял такой же запах, как у нас в школе. Я снова невольно почувствовал себя учеником трясущимся перед экзаменами. Только на кону была не пятерка, а целая жизнь.

Наши шаги гулко отдавались в пустоте коридора. Меня подташнивало от волнения. Наконец мы остановились перед дверью. Сергей Борисович дружески похлопал меня по плечу и приоткрыл дверь. Ноги у меня подкосились.

— Проходи, не бойся, все будет хорошо.

И я пошел. От волнения я не смотрел на людей сидящих за столами. Передо мной стоял стул, на который мне нужно было сесть. Я дошел и сел на него. Положил руки себе на колени. Кисти тряслись как у хронического алкоголика. То же самое думаю было и с моей нижней челюстью. Наверняка она ходила ходуном.

— Здравствуйте Сергей. — Донесся до меня женский голос. — Не волнуйтесь так, возьмите себя в руки, иначе мы не сможем составить о вас правильное представление.

— Ага, хорошо! — Сказал я трясущимися губами.

Я посмотрел на говорящую женщину. Жуткий контраст с теми людьми к которым я уже привык. Для нее словно и не было катастрофы. Хорошо одетая, в очках, с прической. Можно было снимать фильм про события недавнего прошлого. Мужчины из комиссии выглядели не хуже. Без следов измождения, в нормальной одежде, со спокойным взглядом. Они все смотрели на меня.

— Сергей. — Произнес один из мужчин. — Скажите, какое ваше основное умение, что вы умеете делать лучше всего?

— Я закончил университет по специальности инженер автомобильного хозяйства. Успел немного поработать… ну, перед этим всем.

— Понятно. Разбираешься ли ты еще в чем-нибудь кроме автомобилей? Были ли у тебя какие-нибудь хобби, которым ты посвящал много времени?

— Я не совсем понимаю? — Честно признался я.

— Нас интересует твое внутреннее желание, душевное, заниматься тем, что приносит тебе радость и удовлетворение. — Пояснила женщина в очках.

— Ну, я любил друзьям мопеды ремонтировать. Разбирал собирал их по сто раз.

— Прекрасно, значит образование вы получили по своим душевным пристрастиям. Мужчины, задавайте вопросы юноше, оцените глубину его познаний в вашей технике.

По ее интонации я понял, что эта женщина главная в комиссии. На меня посыпался шквал технических вопросов. Все они были прикладного свойства, без всяких теоретических допущений. Я даже успокоился, так как был в этой теме, как рыба в воде.

В дверь постучали.

— Простите, коллеги за опоздание, на третьем насосе манжеты посрывало, песок пошел. Свод ни с того ни с сего обвалился. — В помещение вошел мужчина.

Что я ощутил в этот момент не передать словами. Этот мужчина был мой отец. Он ничуть не изменился. Ну, может седых волос прибавилось. Это был он, точь-в-точь тот самый, мой папка. Я встал со стула. У меня снова затряслись руки. Отец вдруг поймал мой взгляд и удивленно посмотрел. Комиссия затихла. Отец смотрел на меня и никак не мог понять, кого он видит перед собой. В этот момент я понял насколько сильно отличался от себя того, каким он меня помнил.

— Пап, пап это я, Сергей. — Сказал я сквозь слезы.

Он еще мгновение неуверенно меня рассматривал, а потом бросился ко мне через столы и стулья. Отец подскочил и обнял меня, оторвал от земли как пушинку. Отстранил от себя, чтобы разглядеть, а потом снова прижал. По его лицу текли слезы, он что-то бормотал про мою худобу и загорелость. Я тоже рыдал и говорил ему, что он хорошо выглядит. Комиссия встала и молча вышла, оставив нас вдвоем.

— Как же ты выжил, тогда, в лагере. Всех же покосили, а кого не подстрелили, те заразились? Я искал тебя, все обошел, но так и не нашел. Я все это время был уверен, что ты заразился. Всегда просил бога, чтобы он свел меня с тобой, чтобы я успокоился. Но как бы я тебя узнал через столько лет, если живого тебя узнать не смог. Бедный Сережка, через что же ты прошел?

— Я ведь тоже думал, что ты заразился. Меня там подстрелили в голову военные. Я потерял сознание. Когда пришел в себя, вокруг были одни трупы, людей и зомби. Я тоже ходил, тебя высматривал. Со мной еще девушка одна спаслась. Мы с ней в лагерь вернулись и прожили там месяца полтора.

Я рассказал отцу про свои приключения, и вместе с рассказом мои воспоминания унесли меня в недавнее прошлое.

Нам с Еленой пришлось немного побегать по лесам, от мнимых и явных неприятностей. Питались в основном распускающимися почками, да древесными грибами. Вскоре мы поняли, что находимся в окрестностях второго по величине города нашей области. Отсюда активность людей и зомби, была намного выше. Мы благоразумно решили удалиться из опасных мест.

Как-то, продираясь через густой кустарник, мне в спину раздался окрик.

— Стоять! Руки вверх!

Я выполнил приказ и обернулся. Молодой парень, по виду мой ровесник, держал меня на прицеле карабина. Вот так мы и оказались в банде протеза. Банда — это громко сказано. Вполне себе обычные парни и девушки, но их предводитель — Протез, настаивал именно на таком определении их организации. А себя он требовал величать главарем. Поначалу меня это немного забавляло, но потом я привык.

Протез, единственный член из нашей банды, кто участвовал в настоящих боевых действиях. Он имел опыт войны на Кавказе, где и потерял ступню. При всех его достоинствах сколотить организацию, сквозила в его характере какая-то мелочность, не позволявшая почитать его безоговорочно.

Лагерь нашей банды представлял собой несколько землянок, которые они обустроили прошлой осенью. Материал отделки везде был разный. Все что удавалось украсть шло в дело. В той землянке, где жил сам Протез был организован склад, доступ к которому имел только он. Никто, кроме главаря не жил в той землянке.

Банда организовалась из группы товарищей решивших отдохнуть на природе. Город уже жил в страхе от известий о надвигающейся эпидемии. Но молодежь как-то не зацикливалась на этом. Им важнее было хорошо провести выходные, чем сидеть на месте, ожидая неотвратимое. Получилось так, что в те самые выходные город захлестнула волна заражения. Трассы перекрыли. Их автомобили не пустили назад в город военные. Ребята созвонились с родными. По счастливой случайности ни в одной семье еще не произошло трагедии. Родители даже отговорили детей возвращаться. Никто особо сопротивляться не стал. Будущая банда решила вернуться на привычное место отдыха. По дороге они заехали в деревню, где немного обчистили магазин.

В праздном отдыхе они провели ровно неделю, и наконец решили вернуться домой, искренне надеясь, что все проблемы с эпидемией за это время были урегулированы. Они были шокированы тем, что увидели уже за несколько километров от города. Прострелянные легковушки с начавшими разлагаться в них трупами. Просто трупы у дороги. Связь уже не работала. Что сталось с семьями можно было узнать только попав в город.

Вот здесь их и ждал самый большой сюрприз. Страшные тощие люди атаковавшие их автомобили. Они выбегали из-за домов и подворотен и кидались на машины. Их лица с мертвым взглядом и неестественная для человека скорость внушили такой дикий страх компании, что они решили возвращаться назад и попытаться выжить в лесу.

Так появилась банда под управлением Протеза. Пять парней и четыре девушки. К нашему появлению в ней, там осталось семь человек. Парень и девушка погибли во время одного из рейдов за продуктами. Мы с Леной восстановили численность до прежнего уровня.

После небольшого допроса нас приняли в банду, и с тех пор у нас началась нелегкая жизнь в лесу. По характеру мы не были сорви головами, и поэтому не решались устраивать отчаянные рейды. Вскоре у нас стали наблюдаться проблемы с продуктами питания. Протез был не против взвалить эту работу на кого-нибудь, но сам отказывался лично участвовать в набегах. В итоге к зиме у нас почти ничего не было. Несколько заячьих тушек, пойманных в силки, какое-то просроченное печенье с прогорклым вкусом и немного пшена. Для нормального питания этого должно было хватить на пару недель, мы же растянули это на всю зиму. Как следствие, у нашего главаря появились мысли о каннибализме. Почему он выбрал меня в качестве основного блюда? Я думаю, что он чувствовал мою силу и хотел убить сразу двух зайцев. Обеспечить едой банду и убрать опасного конкурента.

— Вот так я и решил идти куда глаза глядят. — Сказал я отцу, все еще не веря, что вижу его перед собой живым и здоровым.

Он вытер ладонями с глаз остатки слез.

— Это чудо какое-то, божий промысел. Шансов, что тебя занесет именно сюда почти не было никаких. Семьсот верст по прямой. Надо же… — Он снова прижал меня к себе, как маленького. — Я уже давно свыкся с мыслью, что остался один.

Мы не заметили как летело время, рассказывая в подробностях обо всех событиях предшествовавших нашей встрече.

Во время нападения на лагерь отец находился на крыше, и вскочил вместе с первыми выстрелами. Ему хватило сообразительности схватить свою железку и с ее помощью спуститься вниз. Когда он подбежал к блок-посту на котором должен был быть я, то увидел, что там уже никого нет и почти весь народ бежит по дороге вместе с зомби. Отец вернулся в лагерь. Нашел автомат и патроны и двинулся следом за толпой. Не успел он выйти за ограду, как услышал активную стрельбу. Трассеры взлетали в ночное небо и отец понял, что не стоит идти в ту сторону. Через несколько минут стрельба утихла. Время от времени слышались одиночные выстрелы, или короткие очереди.

Отец дождался рассвета и вышел в поле, усеянное трупами людей и зомби. По его словам он обошел всех, но не смог ни в ком признать меня. Возможно виной тому была рана на моей голове, залившая кровью лицо. Отец подумал, что мне удалось бежать и пустился по предполагаемому пути за мной, в сторону города.

Скрываясь от зомби и военных он достиг окраины, где чуть не лишился жизни. Сразу три зараженных пустились за ним вдогонку. Отец спрятался от них на чердаке частного дома. Целый день и ночь они кружились рядом не позволяя выйти. Наконец их кто-то отвлек, и они бесшумно унеслись вдаль. Отец выждал паузу и двинулся в сторону своего дома.

Не все военные покинули город. Тяжелая бронетехника время от времени проезжала по улицам вращая башней и выискивая цели. Отцу повезло, по дороге он встретил машину с ключами в замке, и на ходу. Без раздумий он отправился к нашему дому.

Квартира была открыта и пуста. Отец ждал меня неделю, но надежд уже не питал. Сосед через балкон сообщил ему, что общался с родственниками в небольшом городке, который находится южнее, почти у самых калмыкских степей. Они поведали ему, что слыхом не слыхивали ни о каких эпидемиях. Немного подумав, отец предложил ему вместе отправится в те края, а мне оставил записку, уверенный что если я жив, то непременно вернусь в родной дом.

Дороги из города еще стерегли посты военных, не пропускающие ни одного транспорта. Отец мой, как нефтяник со стажем, знал все окрестные дороги вдоль и поперек. Они благополучно выбрались из города, и направились в тот самый городок.

К несчастью, эпидемия распространялась намного быстрее слухов. К тому времени в городе уже вовсю носились шустрые зомби. Но у города оказалось одно обстоятельство, позволившее жителям не погибнуть в большинстве, и не поддаться панике. Обстоятельством был обыкновенный человек, о котором мало кто знал до начала катастрофы. Звали его Терентьев Виктор Васильевич. Он смог быстро организовать людей и пока не началась массовая эпидемия изолировать их на территории районного элеватора.

Сейчас этот человек обрел статус легенды, которого боготворили жители «Элеватора» и боялись и ненавидели отбросы общества промышляющие подобно шакалам в окрестностях. Народ своего лидера прозвал Терентием, но звучало это прозвище в их устах очень уважительно.

Поначалу на «Элеватор» брали всех подряд, но когда стало ясно, что прокормить будет уже сложно, появился отбор. У Терентия был свой взгляд на то каким образом они смогут построить закрытое и самодостаточное общество в пределах забора элеватора. Его план работал, позволяя обходиться практически только своими ресурсами.

Отца взяли без вопросов, а вот соседа не пустили. Не нашлось ему места в их плане. С одной стороны это жестоко, но с другой не время было проявлять гуманизм. Отца назначили главным по добыче воды. Его знания устройства буровых вышек позволили создать глубинные насосы, поднимающие воду со стометровой глубины.

Само здание элеватора и вся прилегающая к нему территория находились на возвышении, и до залегающих пластов воды было очень глубоко. Вода была стратегическим ресурсом, позволявшим существовать автономно. Отец сразу вклинился в работу стараясь забыть обо всех семейных трагедиях. Ему удалось быстро запустить первый насос, а затем еще несколько. Они функционировали и по сей день обеспечивая «Элеватор» чистой водой в достатке.

Иерархии как таковой на «Элеваторе» не было. Сам Терентий не чурался целый день находиться среди людей, помогая им то здесь то там. «Сам то я не умею ничего, кроме как планы наполеоновские строить». — Часто приговаривал он. Отца за насосы очень уважали, и почти сразу избрали в отборочную комиссию.

Терентий организовал рейды в городок, для поиска оборудования. Постепенно на элеваторе появился цех со станками: фрезерными, токарными и прочими. Появилась своя мельница и пекарня. В бытность свою железнодорожником, Терентий умел прокладывать железнодорожные пути. Теперь на «Элеватор» вел не один путь, а множество. Все они были забиты цистернами с горючим, вагонами с углем и тепловозами. Часть тепловозов, цистерн, вагонов с углем, вагонов-рефрижераторов находились на территории «Элеватора». Тепловозы работали как дизельные электростанции, питая энергоемкие производства.

Но жизнь на «Элеваторе» это был не просто каждодневный труд. После первой зимы стали объявляться всякие отморозки, провозглашающие себя наместниками бога на земле. Появились первые жертвы их разбойных нападений. Терентий нашел выход на военную часть, с которой наладил по железной дороге взаимовыгодный товарооборот. Военные везли оружие, а забирали продукты питания в виде мяса, муки и круп.

Оружие помогло им отбить многократные нападения. Вскоре, о них знала вся бандитствующая и мародерствующая округа. Нападения прекратились после нескольких активных вылазок. Несколько банд, контролирующих городок, были разгромлены. Терентий не стеснялся применять мощное оружие, типа реактивных огнеметов, чтобы громко заявить о себе.

Наступило затишье, во время которого «Элеватор» бросил все силы на созидательный труд. Элеватор находился на возвышении и Терентий распорядился стесать края холма, чтобы получилась многометровая стена, переходящая в забор. Теперь элеватор еще больше походил на средневековый замок, построенный на недоступном утесе. Пологим был только подъезд с железнодорожными путями. На самой вершине здания находились легкие орудия. Там были оборудованы круглосуточные посты, и под контролем находилась вся территория на много километров. Именно они увидели меня бегущего к элеватору, и помогли отбить от преследовавших людей.

Наш разговор нарушила та самая женщина в очках, возглавлявшая отборочную комиссию.

— Петр Михалыч, там на третьем насосе никак не могут справиться без вас.

— Хорошо, Мария Генриховна, сейчас иду. Что решила комиссия по поводу моего Сергея?

— Берем, однозначно.

Её ответ словно поднял меня над полом, казалось, что я могу взлететь от радости.

— Тогда, пусть он у меня селится.

— Не вопрос, я провожу его к вам.

Мария Генриховна скрылась за дверью, чтобы дать еще немного на то, чтобы собраться.

— Ууу, строгая, одно слово — немка! — Сказал про нее отец. — Ну все, Сергей, селись у меня, пользуйся всем, чем захочешь. Мария Генриховна посвятит тебя в расписание. Вечером буду.

Мы вышли в коридор. Отец торопливо направился по делам, а мы с Марией Генриховной пошли в отцовские апартаменты.

Жилым зданием на территории «Элеватора» были две административные «двухэтажки», и непосредственно само здание элеватора, которое пришлось переделать под жилье.

После медленного и безмолвного существования в лесу, казалось что жизнь на элеваторе кипит как в муравейнике. Народ сновал с озабоченным видом туда и сюда. Мало кто их них был с пустыми руками. Молотил дизель тепловоза, наполняя атмосферу забытым запахом солярки. Отовсюду доносились стуки, лязги, мимо проехал грузовик пугнув нас громким сигналом.

— Как тебе у нас? — Спросила Мария Генриховна, следящая за моей реакцией.

— Я совсем отвык от такого. Я все время с начала катастрофы прожил в лесу. Признаться, немного одичал там.

— Ничего, быстро вклинишься. Нагрузим тебя работой, сразу вспомнишь про цивилизацию.

Свободной площади на территории «Элеватора» почти не было. Уверен, что многие здания появились здесь совсем недавно. Жители старались использовать каждый метр свободной площади, что даже на крыше некоторых зданий имелись теплицы.

— За то время, что мы поселились здесь, нами было создано столько рацпредложений по оптимизации жизни, сколько не было придумано за сто лет. Видишь, теплицы на крыше? Помидоры, огурцы, перец, лук, чеснок, картофель. А знаешь чем удобряем? — Спросила хитро моя спутница.

— Чем?

— Нашими фекалиями! — Сказала она торжественно, словно удобряли чистым золотом. — А все благодаря нашему микробиологу, предложившему одну дрожжевую культуру, способную очень быстро перерабатывать наши…дела. Побочным продуктом этого брожения является метан, который мы используем для обогрева теплиц.

— Невероятно! — Восхитился я.

— На самом деле это лишь маленькая часть, того что мы создали здесь. У нас есть еще грибные фермы под землей, прекрасный заменитель мяса. От разведения животных мы отказались. Кормить их получается дороже, чем получаешь с них. Если бы мы могли обрабатывать поля, то еще куда ни шло. Но враги среди людей и зараженные не дремлют. Все попытки наладить производство за забором провалились. Сейчас пользуемся только тем, что накопили раньше. Проблема выращивания зерна у нас самая острая. Терентий очень хочет найти человека способного ее решить.

По дороге с нами все здоровались и косились на меня. Я предположил, что каждый новенький у них на виду, поэтому они проявляют такой интерес ко мне. Мария Генриховна завела меня внутрь двухэтажного здания и провела к двери. Справа от двери висел список, написанный хорошим разборчивым почерком, на белом листе бумаги. В списке была фамилия отца и его инициалы.

Внутри нас ждало настоящее общежитие. Комната, служившая когда-то кабинетом работникам элеватора, была поделена на пять узеньких комнат, разделенных перегородками из ДВП. Каждая комната имела свою дверь. На дверях тоже висели списки фамилий, по две на каждой. Я нашел дверь с фамилией отца.

— Располагайся, Сергей. Туалет находится в конце коридора. Питаемся мы в столовой, два раза в день. Твоя столовая будет на первом этаже, расписание ее работы висит там же. Обживайся пока, а с завтрашнего дня начинаешь работать. Мы еще подумаем куда тебя определить.

— Спасибо большое, Мария Генриховна. Я очень благодарен вам за то что позволили мне остаться.

— Это обоюдовыгодная вещь.

Женщина закрыла за собой дверь. По коридору раздались ее удаляющиеся шаги.

Комната отца представляла собой узкое помещение, напоминающее купе поезда. В длину три метра и в ширину метра два. По левую и правую сторону имелись самодельные деревянные кровати. Над каждой из них были сооружены полки для всякого барахла, которым они и были забиты. У изголовья, между кроватями находился столик, делающий комнату еще более схожей с купе. В ногах находилась вешалка, и под ней небольшая тумбочка.

В прежней жизни такую обстановку можно было бы назвать аскетичной, но после землянок я считал эти апартаменты роскошью. Для начала я проверил комнату на предмет чего-нибудь съедобного. Напрасно, им даже и не пахло. У отца был небольшой набор запасной чистой одежды, предметы гигиены и множество технической литературы.

Я улегся на кровать. После долгой голодовки мой организм еще не восстановился полностью. Я быстро уставал. После перенесенного потрясения, вначале от страха перед комиссией, а потом, после встречи отца, я чувствовал себя уставшим. Кровать манила меня, и я ей поддался. В половину окна, которое мы делили с соседней комнатой светило весеннее солнце. Как хорошо было чувствовать себя в безопасности. Умиротворенная улыбка наверно застыла у меня на лице, когда я уснул.

Разбудил меня стук в дверь и голос.

— Эй, новенький! Вставай меня просили тебя предупредить, что в столовую пора.

Я подскочил, как ужаленный. Еда для меня — святое. В дверном проеме стоял парень, мой ровесник. Я протер глаза спросонья. В принципе я уже был готов к приему пищи.

— Здорова! Пошли тогда, раз пора.

Парень развернулся и пошел, а я за ним. Роста он был чуть ниже моего. Одет прилично, как в хорошие времена.

— Слушай, как тебя зовут? — Спросил я его.

— Родион.

— Меня, Сергей. Родион, а дверь не надо закрывать… ну там, на ключ, или еще на что-нибудь?

— Нет, у нас вообще замков нет. Воров не водится. За воровство — выселение. Даже самый генетический клептоман держит в узде свои желания.

— Хорошо, а я подумал, вдруг папка заругает.

Родион аж остановился.

— Петр Михалыч твой отец? — Родя смотрел на меня недоверчиво.

— Да. Это похоже на неправду, но я отмахал на удачу семьсот километров и попал к вам. И встретил своего отца.

— Везет тебе, а я один. Родных никого не осталось.

Мне показалось, что парень помрачнел.

— Не переживай так, обязательно когда-нибудь встретишь. — Я попытался немного обнадежить парня.

— Это вряд ли. Они все у меня на глазах обратились. Я их скалкой вырубил, связал и убежал из дома. До сих пор страшно, как вспомню.

В коридоре запахло едой и послышался характерный звук столовой. Едоки часто стукали ложками по дну тарелок. Мы вошли в просторный зал, отделанный кафелем и пристроились в конец очереди. Народ с любопытством посматривал на меня. На их холеном внешнем виде, я выглядел как узник концлагеря. Это сразу бросалось в глаза.

Повара каждому человеку клали в его поднос по два кусочка хлеба, плескали сероватый бульон в одну тарелку, а во вторую кашу, принадлежность к какому злаку по внешнему виду мне определить не удалось.

Факт, что где-то существуют еще столовые, в которых кормят людей, в таком количестве, регулярно и вкусно, казался неправдоподобным. Весь мир буквально превратился в каменный век, когда добывание пищи было насущным и смертельно опасным делом.

Я поднял ложку с горячим и пахнущим грибами бульоном к губам. До чего вкусным он был. А хлеб, мягкий и еще пахнущий печкой. У меня даже комок к горлу подкатился. Я вспомнил, что ел последние два с половиной года.

— Ты чего? — Родион заметил изменение моего настроения.

— Все нормально, не обращай внимания.

— Если хочешь, я могу провести тебе небольшую экскурсию по территории. Я в ночь сегодня. Ты сам-то когда на работу.

— Мария Генриховна сказала, что завтра меня отправят работать, но не сказала куда именно. Мне, в принципе все равно, любой труд будет за радость.

— О, Мария авторитетная женщина, пожалуй сразу после Терентия будет. А кто ты по специальности?

— Инженер автомобильного хозяйства.

— Ого! — Не знаю чему изумился Родион. — Элита! Вас технарей Терентий любит. У вас всегда работы по горло.

— А ты кем работаешь? — Спросил я парня.

— Я? У меня очень важная работа.

Мне показалось, что на щеках Роди показался румянец.

— Какая же? — Не унимался я.

— Я слежу чтобы люди, не за столом будет сказано, не переполняли туалеты. Ну понимаешь… все эти дела нужно вывозить в компостную яму, где они превращаются в удобрения, а если делать через край, то довезти будет очень трудно, не расплескав.

Мне было понятно его смущение. Работа не очень почетная, но наверняка совершенно необходимая.

— Брось, Родион, я не девочка перед которой надо хвастаться. Всего неделю назад я мог бы нырнуть в говно с головой, чтобы достать со дна подсолнечную семечку на ужин. Если меня поставят к тебе в помощники, я буду работать с таким же удовольствием, как и автомехаником.

Парень просветлел лицом. Мы как раз доели. Ужин я запил несладким напитком, чем-то напоминающим компот.

Первый раз я поел в полную силу. До этого мне давали какие-то порции, как для младенцев. Теперь я ощущал себя грузным, как бомбардировщик с полным боезапасом.

— Куда пойдем, Родион?

— Зови меня Родя, так привычнее. В принципе, без разницы, если мы собрались обойти всё.

— Тогда по часовой стрелке. — Предложил я.

Меня в который раз удивили чистота и порядок на улицах. Ко всем строениям вели пешеходные дорожки, находящиеся выше уровня луж.

— Это смотри… — Родя указал на железнодорожные пути и огромное количество вагонов разных мастей. — наш резерв. Все пропитание и горючее берется только из вагонов стоящих за забором.

— Почему? — Удивился я.

— Как почему? — Не меньше удивился мой провожатый. — На случай войны.

— На вас может кто-то напасть? Кому вы по зубам?

— На нас раньше часто нападали, и даже артиллерия обстреливала. Я могу тебе показать ее следы. Поначалу нам очень туго пришлось. Знаешь сколько людей мечтали отобрать у нас «Элеватор». Все, кто прослышали о нас в округе пытались на нас напасть. Даже объединялись друг с другом. Ладно Терентий с бойцами добрался до военной части и предложил им сотрудничество.

Тогда мы не доедали, но получали оружие. Как только мы почувствовали силу, сразу дали прикурить бандитам. Не представляешь какой для них был шок. Сперва Терентий агентуру разослал, а потом мочил их тепленькими, по наводке. Так мы за месяц разгромили всех в округе. Теперь на нас никто не нападает, но караваны иногда грабят, и очень жестоко.

— А что если у военных выменять БТР какой-нибудь, или БМП?

— В том-то и проблема. С военными связь оборвалась. Как отрезало. Может у Терентия и есть в планах навестить их, только мне об этом не докладывают. А я бы сгонял куда-нибудь подальше. Устал уже от этих тележек.

Мы шли дальше. Нам попались цеха из недр которых доносились характерные звуки работающих станков. На их крышах тоже высились прозрачные купола теплиц. З стенами сновали силуэты работников.

— Хватает еды на всех? — Я махнул в сторону теплиц.

— Весной лучше конечно, чем зимой. Зимой же теплицы не работают. Едим только запасы, но в принципе разницы не особенно заметно. Мяса иногда хочется, но я же понимаю, что свинья вагон зерна слопает, прежде, чем вырастет. Иногда на охоту выезжают, тогда бывает привозят, то коровенку, то лошадь. Некоторые умные люди у нас говорят, что численность дикой природы скоро сильно увеличится, в связи с сокращением людей. Вот тогда можно будет добывать мясо промышленным способом. Косуль, зайцев, лосей.

— А я волчатину ел по дороге сюда. — Вспомнил я в тему.

— Да ладно! А почему?

— Потому что они хотели съесть меня. Подстрелил парочку, и почти целый месяц ел.

Родион уважительно посмотрел на меня, но ничего больше спрашивать не стал. Да я и не хотел больше ничего рассказывать. Воспоминания затронули те струны души, за которые лучше было не трогать.

Территория «Элеватора» представляла собой прямоугольник. Мы прошли вдоль путей и уперлись в забор, после чего повернули направо. Огромное здание элеватора нависло над нами по правую руку. Его прямые величественные стены давали чувство сопричастности к великому.

— А что внутри этих зданий? — Меня заинтересовали его гигантские размеры.

— Зерно. В основном пшеница. Тоже стратегический запас. Но скоро вскроем наверно.

— Почему? По виду тут хватит на десятки лет.

— Мыши. Как не пытаются их извести, все равно откуда-то берутся. Если затянуть, то можем все зерно потерять.

— Интересно, а когда они опустеют, подо что их можно определить? — Я подумал, что в таком здании можно заселить не одну тысячу человек.

— Без понятия, но думаю, что у Терентия уже есть какой-то план.

— Надо же, вы верите в своего лидера, как в божество какое-то. Он правда настолько умный руководитель?

Мне показалось, что мои сомнения даже задели Родю.

— Твои шутки исчезнут, как только ты освоишься здесь немного больше. Тебе такого здесь расскажут, что ты сам будешь говорить о нашем Терентии с уважением. Попроси хотя бы отца рассказать. Он ведь у тебя почти с самого начала на «Элеваторе».

— Да нет, я верю. Просто непривычно как-то. А это что у вас? — Перевел я разговор, показывая на небольшое кирпичное здание о двух этажах.

— Раньше здесь лаборатория была, как впрочем и сейчас. Все кто у нас хоть каким-то боком относятся к ученым или лаборантам всяким, ну там пробирки, реактивы, чашки Пэтри, все они тут шаманят. Я, честно признаться не до конца понимаю, что они там делают. Из всех их опытов я знаю только что они каких-то микробов пускают в яму, в которую мы выливаем отходы. Микробы съедают все подчистую.

Мне подумалось, что вне социума любой человек оказавшись в одиночестве, в борьбе с навалившимися трудностями не имеет возможности проявить свои таланты, занимаясь каждодневной проблемой выживания. Общество давало человеку возможность проявить себя именно с той стороны, с которой тебя пометил Господь. Для выживаемости человечества как вида, социальная организация представлялась наиболее подходящей, чем индивидуальная. Сложность была в том, чтобы раскрыть человеческие таланты. Что было нашей банде от того, что я разбирался в железках. У нас кроме топора и не было других механизмов. Мысленно, я снял шляпу перед Терентием.

На обратной длинной стороне элеваторного двора находились старые здания складов и новые, только что построенные здания различных цехов. Жилых домов здесь не было. Одним словом — промзона. Грузовики и телеги на ручном приводе сновали между цехами и складами, перевозя запчасти. Я вспомнил про Китай. Наверно, там до катастрофы многие индустриальные зоны выглядели именно так.

— А где твоя работа? — Спросил я у Родиона.

— Ты точно хочешь на нее посмотреть?

— Почему бы и нет. Мне все интересно. — На самом деле мне было еще интересней, чем я показывал.

— Ну пошли, только близко подходить не будем, иначе прованяемся.

— Согласен.

Мы свернули с дорожки идущей вдоль забора и направились к основному зданию элеватора. Работа Роди находилась позади жилых зданий и была она под землей. Бетонные ступени вели вниз к металлической двери. Родя открыл ее и в нос ударил характерный запах общественного клозета. Темноту тоннеля разбавлял свет тусклых лампочек. По влажному полу вглубь тоннеля вела полоса рельс. Из темноты слышался металлический лязг и негромкие ругательства.

— Вот так выглядит моя работа. Романтики в ней нет, но кому-то делать ее надо. — Родион словно оправдывался за свой труд.

— Да брось ты, ассенизатор звучит гордо. Может пройдем?

— Не стоит, потом в душе мыться придется и одежду стирать.

— Тогда хоть расскажи, что ты тут делаешь? Интересно же?

— Ну, если ты настаиваешь. Слушай тогда. Все туалеты оборудованы накопительными корытами. Дважды в сутки их необходимо опорожнять. По рельсам мы подкатываем большую телегу и освобождаем в нее эти накопительные корыта. Как телега заполнится мы везем ее в яму. Она называется ямой, а на самом деле это огромная герметичная емкость в которой есть датчики температуры, косвенно указывающие на скорость разложения органики микроорганизмами, а также датчики метана. Газ постоянно отсасывается компрессорами и сжимается в баллоны, или идет в теплицы напрямую. В перспективе есть план подключения котельной к газу, но его пока мало вырабатывается. Вот, в принципе, и всё. Это моя работа шесть дней в неделю. И каждый новый человек в «Элеваторе» добавляет мне её. — Родя сказал последнюю фразу с нарочито серьезным видом.

— Хорошо, я буду стараться не добавлять тебе работы в твою смену. Принеси мне график. — Подыграл я.

— Непременно.

Мы вышли на свежий воздух. Он казался именно свежим, после мрачных внутренностей ассенизаторского тоннеля.

— Куда теперь? — Спросил я Родиона, которого уже начал считать своим товарищем.

— Мне уже пора Серега, к смене готовится. Но ты не заблудишься здесь. Не забудь вернуться к ужину, иначе следующий раз придется есть не скоро.

— Спасибо Родя, за познавательную прогулку. Пойду еще осмотрюсь. А насчет нерегулярного питания, то для меня нескоро, это дня три. Хотя пропускать ужин не хочется, хотя бы из-за гурманского удовольствия.

Мы попрощались. Родион пошел домой, а я с любопытством и восхищением продолжил рассматривать «Элеватор». Помимо строений и различных производств я отметил, что здесь много молодых девушек, и довольно симпатичных. Кто знает, может Терентий и отбирает сюда только молодых и привлекательных, чтобы лет через триста все считали потомков «Элеватора» богами. Девушки на меня реагировали не особо. Думаю, что моя неестественная худоба, закопченная на солнце, и обветренная кожа делали меня не очень привлекательным.

— Подождите девки, вот отъемся, побелею, держитесь тогда. — Впрочем, произнес я эти слова про себя.

Продолжая осмотр «Элеватора» я не переставал удивляться тому, как людям удалось организовать свое закрытое общество. Почти полная автономия. Все производства находятся на территории. Нужда может возникнуть в боеприпасах, если вдруг их обложит враг со всех сторон. Но я не думаю, что кто-то попытается напасть на «Элеватор». Мелким бандам под силу обдирать крестьян, и прочих спасшихся и пытающихся выжить своими силами людей.

Незаметно я дошел к огромным железным воротам. Они были немного приоткрыты. Над воротами возвышались две башенки, внутри которых стояли по человеку. В их руках было по пулемету, стволами направленными наружу. Один из них с любопытством посмотрел на меня, и что-то крикнул второму. Они оба стали меня разглядывать. Мне же очень хотелось выглянуть за ворота, но я не зная местных порядков опасался наглеть.

За воротами громко ухал мощным мотором тепловоз, пуская в небо черный дым. Я не стал выходить совсем, а просто выглянул, метров с десяти в приоткрытую щель. Метрах в ста от ворот стоял небольшой состав. На его тепловозе и вагонах сидели несколько вооруженных людей и водили оружием по сторонам. Остальные что-то перекидывали из одних вагонов в вагоны состава.

— Кто такой? — Крикнул мне мужчина с вышки.

— Я новенький! Сегодня только прошел комиссию! — Крикнул я ему.

— Понятно. Ты тот самый парень, сын Петра Михалыча?

— Да, это я!

— Как тебе у нас?

— Из того, что видел просто супер!

Мужчина со второй вышки прикрикнул на того, что задавал мне вопросы, и тому пришлось снова взяться за оружие и продолжить наблюдать территорию. Я же решил пока не мешать людям выполнять их обязанности. Круг по элеватору я сделал, можно было возвращаться к себе в комнату. Требовалось немного переварить увиденное.

На ужин я пошел самостоятельно. Меня все еще рассматривали исподтишка и отводили глаза, когда я встречался с людьми взглядом. Представляю, каким я убогим казался для них. Так было недолго и комплекс неполноценности заработать. Ужин ничем бы не отличался от обеда, если бы не салат из свежих овощей. Помидорки, огурчики, лук. Все полито растительным маслом, поперчено и посолено. Я проглотил салат и не заметил. В моем тощем организме уже давно не было никаких витаминов.

Поздно вечером пришел отец. Его лицо хоть и выглядело усталым, таким каким я помнил его когда он приезжал с вахты, но сияло счастьем. Как и моё, наверно. Мы снова стали вспоминать все обстоятельства с того момента как расстались с ним в лагере. Когда я дошел до того момента, когда мне посчастливилось подслушать Протеза и мою Елену, отец не выдержал и громко ругнулся. В стену постучали.

— Да тише вы, уже полночи прошло, а вы все бубните! — Раздался недовольный мужской голос за перегородкой.

Отец, спохватившись глянул на часы.

— Вот ведь, Сергей мы заболтались, уже четвертый час. Нам же завтра на работу обеим. Всё, ложись спать. — Сказал он беспрекословно, как маленькому.

— А куда меня определили работать?

— В гараж, пока. Надо машины хорошо подготовить.

— К чему?

Отец вдруг поднял голову и серьезно посмотрел на меня. Затем приложил палец к губам.

— Я тебе не могу сказать к чему. У нас тут режим строгой секретности. Я чуть не проболтался. Есть внешние причины делать некоторые вещи в секретности. Ты ничего не слышал. — Шепотом проговорил отец.

— Ладно, я понял.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Как это было непривычно просыпаться чуть свет. Два года бродячей жизни с отсутствием четкого расписания, приучили меня просыпаться тогда, когда выспишься. Отец дал мне зубную щетку, мыло полотенце и мы пошли в общий санузел. Вместо умывальника в стену была приделана распиленная вдоль двухметровая алюминиевая труба. Над ней торчало штук восемь кранов. Шесть из них были заняты. Люди бодро плескались в ледяной воде. Мужчина с каштановой бородой и добрыми глазами увидел моего отца.

— Привет, Михалыч! Этот что ли Кощей твой сын?

— Да, просто невероятно, что он попал к нам. Еще чуть-чуть и мог сгинуть в степях от голода. — Сказал отец.

— Поздравляю, от всей души, Михалыч. Твой случай многим вернет надежду.

— Спасибо, Алексей. У самого до сих пор в голове не укладывается.

Я чувствовал себя немного смущенным из-за всеобщего внимания, поэтому принялся чистить зубы. Первый раз за два с половиной года.

Люди подходили и поздравляли отца. Я полагаю, что народ уже знал о том, что мой отец чудесным образом вновь обрел сына. Сарафанное радио работало и здесь.

— Пап, а почему здесь одни мужики? — Спросил я отца, заметив, что женщин в нашем здании нет совсем.

— Мы с тобой живем в холостяцком доме. Точно такой есть и у женщин. А в смешанных у нас живут только семьи. Руководство решило, что так будет удобнее. Плотнее можно заселить и не париться с душами и туалетами. Я считаю, что в этом есть смысл.

— Наверно. А где-нибудь у вас тут встречается молодежь после работы.

— Конечно. На работе у тебя много будет сверстников, у них все и узнаешь.

Отец повел меня на работу. Я чувствовал себя первоклассником, которого ведут, на первую в жизни, линейку. У меня тряслись коленки, то ли от холода, то ли от волнения. Рядом с нами шли потоки людей. Они соединялись и расходились по своим местам. В воздухе уже слышались шумы моторов, свисты включающихся электродвигателей станков, гудки тепловозов. Я отвык от цивилизации. Повторное погружение в нее и вызывало у меня душевный трепет и дрожь в коленках.

Мы зашли в полутемное помещение, пахнущее выхлопными газами. Несколько человек в комбинезонах прохаживались возле больших грузовиков. Один их них отделился и подошел к отцу.

— Здравствуйте, Петр Михайлович. — Он протянул руку отцу.

— Привет, Саш. Вот мой сын, Сергей. Прошу любить и жаловать. Он неплохо разбирается в железках, но ты все равно начинай его эксплуатировать с самой черной работы. Пусть пока осваивается, а там видно будет.

Мой отец всегда был таким. Он считал что надо обязательно начинать снизу, чтобы хорошо разбираться в своей работе. В отличии от Саши, который наверно был начальником этого предприятия, я не удивился отцовской просьбе.

— Ладно, пап, теперь я как-нибудь сам. Давай до вечера.

— Давай, сын, до вечера.

За отцом захлопнулась дверь. Глаза уже немного привыкли к темноте. Человек десять разных возрастов уже ковырялись во внутренностях автомобилей. Саша подвел меня и познакомил с каждым. Народ охотно знакомился.

— Здесь у нас бытовка. У каждого свой шкафчик. Забирай этот. — Саша ткнул рукой в дверку шкафа, на котором коричневой масляной краской было выведена фамилия «Магомедов».

— А что с Магомедовым? — Спросил я, и по реакции Саши понял, что спросил зря.

— Пока тебе рано знать. Просто забирай его себе. Я тебе сейчас спецовку принесу.

Рабочая форма висела на мне мешком. Мне все еще не хватало килограмм двадцать до нормального веса.

— Сергей, видишь эти старые моторы? — Спросил меня Саша. — Вот тебе список с названием деталей, которые пригодятся нам для капремонта движков. Твоя задача достать эти детали, выбрать из них самые пригодные и разложить вон на том верстаке. Если понадобится помощь или какой инструмент обращайся к тому парню в смешной шляпе.

Саша показал на парня, сидящего верхом на моторе и самозабвенно вращающего торцевым ключом. От напряжения он высунул язык в уголок рта. На нем действительно была одета шляпа с полями, как у тирольских певцов.

— Он всегда ее носит? — Мне стало интересно.

— Я думаю, что он спит в ней.

Я приступил к работе. Постепенно руки вспомнили, как правильно держать инструмент и работа пошла. Я так увлекся ею, что поймал себя на мысли, будто снова нахожусь на автопредприятии в родном городе. Пневматический инструмент так же гремел «трещетками», молотки шарашили по заржавевшим рычагам, автомеханики, время от времени роняли ключи на пол и громко ругались на это. Я на минутку представил, что все так и есть, и меня окатила волна умиротворяющей ностальгии. Как счастливы мы были тогда, и как этого не понимали.

Не успел я как следует устать, а тем более проголодаться, зазвенел звонок и народ, как по мановению волшебной палочки сложил инструмент и двинулся к умывальнику.

— Отбой, Сергей. Война войной, а обед по расписанию. Иди за нами, иначе останешься голодным.

Я уже не стал им рассказывать, как это быть голодным. Мне определенно нравилось здесь работать, не успел устать, уже пора прерываться на трапезу.

Обед происходил на чистом воздухе, во временном строении, наподобие сельских станов. К нему стекались люди из нескольких смежных цехов. В воздухе уже стоял приятный аромат. Несколько женщин накладывали еду из бочков. Каждый мужчина подходящий за едой, считал своим долгом сказать комплимент или шутку. Казалось, что за просто так женщины его непременно обделят обедом. Когда дошла моя очередь получить свою порцию, я смущенно промолчал. Но в глазах накладывающей мне еду женщины я увидел столько жалости. Ясно, что она предназначалась моему тощему внешнему виду, усугублявшемуся висевшем на мне мешком комбинезоне. В общем, мне наложили больше всех, что не прошло незамеченным у моих новых коллег по работе.

— Будете возмущаться, еще меньше буду накладывать. — Грозно сказала сердобольная женщина. — Да об некоторые ваши хари поросят убивать можно, а вы все завидуете этому пареньку. Его же сейчас ветром сдует. Я ему и наложила побольше, чтоб к земле тянуло.

Все засмеялись, глядя на меня. Мне каша чуть поперек горла не стала, от такого внимания. Как я ни старался, но не смог доесть до конца. Мой усохший желудок не вмещал в себя такие объемы.

Все, кроме меня, несли назад пустые тарелки, а мне было так неудобно идти с остатками еды. Меня выручил тот парень в смешной шляпе.

— Тебя же Сергей зовут? — Спросил он.

— Ну да!

— А меня Яков, Яша, если ты забыл.

Я признаться не запомнил кого как зовут, да еще впотьмах все были на одно лицо.

— Сергей, я вижу тебе уже не лезет?

— Да уж, с непривычки не могу осилить. — Признался я.

— Давай я доем за тебя, а ты иди сдай мои тарелки. Хорошо?

— Спасибо, а то мне неудобно. Пожалели вроде, а я не доел.

— Да ладно, тебе спасибо. У меня аппетит хороший, постоянно голодный хожу.

 

Глава 5

Прошел месяц с тех пор, как я очутился на «Элеваторе». Время проведенное здесь шло мне на пользу. Я неотвратимо возвращался к своему весу. Загорелость и обветренность сошли, явив миру мой натуральный цвет лица. Повара уже считали, что выполнили свою миссию по возвращению меня к исконному виду и больше не перекармливали.

Мы по-прежнему жили с отцом в одной комнате. Но я стал замечать, что он стал опаздывать или вообще пропадать где-то до половины ночи. Я предположил причину его задержек, но не спрашивал, ожидая, что он раскроется сам. Мне было даже смешно, когда он отмазывался, как мальчик, хотя я не спрашивал его.

Наша встреча, наверно, встряхнула отца. Раньше он работал, чтобы забыться и не думать о своем несчастье. С моим возвращениям его жизнь снова наполнилась смыслом и невольно он оттаял для других чувств. Я был только рад. Все-таки мужик при женщине выглядит более счастливым и ухоженным.

Я не отставал от отца, позволяя себе устраивать небольшие набеги в женское общежитие. В неположенное время это было запрещено, но тем интереснее было нарушать правила. Родя, до этого сторонившийся девушек из-за надуманных комплексов, благодаря моей настойчивости, тоже стал посещать запретные места.

Пассией я пока не обзавелся. Мы больше встречались компания на компанию. Весело проводили время, шутили, смеялись, и все это без капли алкоголя. На спиртное было официальное табу. Три предупреждения и гуляй. Хоть опейся, но только там, за забором.

Чем дольше я жил на «Элеваторе» тем больше проникался и понимал его жизнь. Он как организм имел настроение и излучал эмоции. Я предчувствовал, что на «Элеваторе» готовится что-то тайное. Частенько, по ночам ведя нерегламентированную жизнь, я замечал как в ворота выезжают автомобили. Они не включали свет, но по звуку моторов я догадывался, что это не грузовики. Возможно, это было обычное патрулирование, но с чего тогда о нем все молчали и пожимали плечами. Отец вообще попросил меня не болтать лишнего и больше смотреть себе под ноги.

В нашем гараже тоже усиленно готовились грузовики. Мы должны были отремонтировать все три автомобиля к определенной дате. Я удивился, когда к нам в гараж пришли рабочие из цеха сварки и обварили каркасом из металлических уголков наши машины. Тогда я догадался, что задумывается большая вылазка. Отец на мои предположения утвердительно махнул головой.

— А чего столько тайны вокруг этого? «Элеватору» вроде никто не угрожает?

— Знаешь, Сергей, безопасность не в моей компетенции, у нас есть люди которые хорошо разбираются в этом, у них есть агенты и за пределами «Элеватора». Если они считают что нужно сохранять тайну, значит это действительно так. Тем более прецеденты были.

— А что было?

— В ноябре прошлого года, перед самым закрытием дорог на зиму решили мы съездить напоследок в Октябрьск. В городе много предприятий осталось. А жителей почти никого. Натуральный мертвый город. Очень много зараженных там было. Мы машины специально подготовили, отвалы спереди поставили, сетки специальные придумали, чтобы рабочие места накрывать, когда оборудование демонтировать будем. Думали что подготовились.

— И? — Мне не терпелось услышать продолжение.

— Колонна исчезла. Причем, произошло все мгновенно. Все грузовики были оборудованы связью. Все шло хорошо, судя по переговорам, а потом связь внезапно прервалась. Терентий велел выдержать сутки, а потом пустить по следу разведку. Часть разведчиков вернулась ни с чем. Они доехали до самого Октябрьска, не встретив ничего подозрительного. А одна группа так же бесследно пропала.

— Куда же они исчезли? Есть предположения?

— Сергей, я же не знаю всего. Моё дело чтобы вода всегда была. Раз задумали что-то, значит что-то знают. Но я предполагаю, что у нас по соседству завелась какая-то сила. Странно еще, что с военными внезапно прекратилась связь. Все было хорошо, мы активно обменивались по железной дороге, а тут бац, пропала связь и поезда перестали ходить с их стороны. Связано между собой это или нет, не знаю.

— А у нас в гараже я занял шкафчик какого-то Магомедова. Мне не рассказали о нем, но я понял, что там кроется какая-то тайна.

— Это с их гаража парень. О той экспедиции не принято болтать перед новичками. Хотя все знают о тех событиях, но делают вид, что это тайна.

По молодости и по горячности присущей этому возрасту, меня чрезвычайно заинтересовали эти истории.

— Пап, а из кого набирают людей в эту группу?

— Таак! Я чую откуда ветер дует. Ты только месяц как нашелся, чуть не помер с голодухи в пути, а тебя опять на приключения тянет?

— Я просто спросил. — Соврал я.

— Спросил он. Если спросил, значит уже в мыслях что-то кумекал.

— Да ладно пап, мне просто интересно. Я уже все видел у вас, кроме таких групп. Вот и подумал из кого их набирают?

— Смотря по какому делу едут. Если за продовольствием, то одних, если за оборудованием, то других. Группу прикрывает с десятка полтора бывших военных. Но оружие есть у всех. Раньше, это было совсем не опасно. Вся эта шелупень вдоль дороги разбегалась только завидев нас. До того момента.

На том мы разговор прекратили, но жажда к приключениям горела во мне нестерпимым жаром. Стараясь не подавать вида при отце, я начал пробивать информацию о том, как попасть в группу. Новая идея захлестнула меня настолько, что я на время забросил массовые забеги в женское общежитие.

На «Элеваторе» существовала определенная структура власти. Отличалась она от той что существовала до катастрофы тем, что представители этой структуры не имели кабинетов, а занимались работой, каждый по своей профессии. Мой отец был не последним человеком во власти, даже совсем наоборот. Но он каждый день одевал робу и шел к своим насосам. Это не мешало ему раздавать нужные распоряжения, и он всегда был в курсе даже самых мельчайших нюансов своей работы.

Меня интересовал Роман Григорьевич Старостин. Бывший работник ФСБ. На его плечах лежала тяжелая задача по внешней и внутренней безопасности лагеря. На «Элеваторе» существовал свой гарнизон. В их обязанности входило только несение службы. На расстоянии нескольких километров от «Элеватора» находились круглосуточные секреты. Поговаривали, что в разные банды, коих в округе было немало, внедрялись его агенты. По периметру забора стояли вышки, на которых тоже круглосуточно несли караул. Я предполагаю, что и среди жителей нашей общины имелись добровольные осведомители, помогающие Старостину всегда быть начеку.

Примерно в середине мая руководство «Элеватора» решилось на эксперимент, который заключался в том, чтобы высадить некоторые корнеплоды, в основном картофель, за территорией. Наш начальник цеха собрал всех работников на утренней планерке.

— На три дня нужен доброволец, садить картошку за забором? — Саша обвел нашу небольшую команду взглядом.

То ли я привык уже к дикой жизни, но ограничение в виде забора начинало на меня давить, и я решился поднять руку. Начальник критично посмотрел на меня.

— У тебя силенок хватит три дня копать? Там не зашаришь, как в гараже.

— Хватит! На неделю хватит! Пожалуйста, Александр Викторович? — Что называется без мыла влез. Никто так не называл нашего небольшого босса, и моя лесть явно понравилась ему. К тому же мои коллеги не горели желанием идти на сельхозработы и были благодарны мне за инициативу.

— Ну, хочет если человек, то пусть идет. — Высказался вслух Яков, держа в руках свою забавную шляпу и сдувая с нее пылинки.

Народ одобрительно поддержал его точку зрения.

— Понятно, отмазались значит. Дедовщину разводите. — Критически оценил единогласие коллектива начальник.

— Ни в коем случае, Александр Викторович! Мочи нету сидеть за забором. Это мое решение, и никто на меня не давил.

— Смотри, Сергей, если придет твой отец накручивать нам рога… — Начал было Саша высказывать свои опасения.

— Я с ним договорюсь. — Пообещал я.

— Тогда иди к КПП. Там сейчас должны формировать бригаду. Запишись, не забудь, что ты от нашего цеха.

— Хорошо! — Через пару секунд я уже мчался в сторону ворот.

Шумная толпа разномастно одетых людей громко собиралась на работу. Люди подходили к небольшому мужчине в ватнике и толстых очках, чтобы записаться. Мужчина выслушивал фамилию и место постоянной работы человека, затем всматривался в человека через увеличивающие стекла очков, как будто они помогали ему понять, насколько человек честен с ним. По всем повадкам я отнес его к бывшим кладовщикам или бухгалтерам. Обеим профессиям свойственна щепетильность в учете.

— Пастухов Сергей, шестой авторемонтный цех. — Мужчина уставился на меня увеличенными раза в два глазами. Под его взглядом я даже засомневался, а я ли тот человек, за кого сам себя считаю.

— Копать будешь, бери лопату. — Сказал мужчина.

— Что? — Я немного растерялся.

— Бери лопату и отходи в сторону, или ты глухой?

Он сказал это не грубо, но настойчиво. Я успел заметить, что у мужчины во тру не хватает зуба спереди, а те что есть имеют невероятную длину. В дополнение к мистическому взгляду, зубы делали его внешность совсем карикатурной. Я не сдержал улыбку, которую мужчина понял по своему.

— Они, что там только с весенним обострением на работу отправляют? То плачут, то лыбятся, как идиоты. — Его речь донеслась мне в спину.

Мне выдали лопату и отправили садится в вагон, в котором до катастрофы перевозили различные грузы. Оказывается, поле, которое присмотрело наше начальство было на расстоянии не меньше километра от элеватора. Маневровый тепловоз ухал мощным мотором. На его площадках стояли несколько вооруженных человек.

Мне подали руки из вагона и помогли залезть. Я осмотрелся и никого не встретил из знакомых.

— Откуда ты? — Спросила меня женщина, в цветастом платке.

— Авторемонт.

— Новенький наверно? Я раньше обеды возила к вам.

— Ага, новенький. — Согласился я.

— А я слышал, что у вас там парень объявился недавно, его чуть живого подобрали. Говорят он по дороге к нам волков стрелял и ел? — Пожилой мужчина отодвинул тетку в цветастом платке, чтобы задать мне вопрос. — Не ты ли это?

— Нет не я. — Мне стало неудобно.

Все, кто были в вагоне повернули в мою сторону головы, надеясь услышать сенсационную вещь, но я их разочаровал. Мне не нравилось быть на виду у публики.

Я протиснулся к стене, и присел опершись на нее. Пока народ забирался внутрь, я решил не тратить время зря, сомкнул глаза и сразу задремал.

Проснулся оттого, что вагон качнулся и поехал. Дверь не закрыли, и я занялся тем, что рассматривал мелькающие картинки. Проехали ворота и пейзаж заняли мелькающие ряды вагонов, тележек и цистерн. Мне быстро наскучило. Тогда я стал рассматривать людей с которыми ехал. В основном, они все объединились по группам и общались между собой.

Мой взгляд скользил по ним, пока не остановился на черноволосой девушке. Она сидела на перевернутом вверх дном ведре и равнодушно смотрела в дверной проем. Я видел лишь ее профиль. Смуглая кожа, прямой, но небольшой острый носик. Черные крутые брови, пухлые губы. От нечего делать, она крутила браслет на своем запястье, и не отрываясь смотрела в одну точку. Я подумал, что мыслями она далеко отсюда.

Есть у меня дурацкая черта, если мне кажется что у девушки нет настроения, и она хороша собой, то я непременно должен подарить ей счастье. Я почти решился подойти к ней. Девушка как-будто почувствовала мой посыл и повернулась в мою сторону. Она посмотрела на меня, как на пустое место, и мой пыл как-то сразу иссяк. Я снова откинулся к стене и продолжил рассматривать мелькающий пейзаж.

К счастью, мы доехали до места назначения очень скоро. Народ, помогая друг другу принялся вылезать из вагонов.

Местность представляла собой небольшую пойму. Пологий берег, недалеко от которого мы высадились, очень подходил для возделывания корнеплодов. Речка должна была питать подпочвенные горизонты близкой влагой, а противоположный высокий обрывистый берег, должен был защищать культуры от ветров. А может быть и от случайного взгляда. Метрах в пятистах от железной дороги уже были возведены временные беседки.

— Мужики, берем на горб по мешку и дуем к тем строениям. — Все тот же распорядитель в толстых очках отдавал приказы.

Я пошел брать мешок, но из головы у меня не шла холодная черноволосая красотка. Я поискал ее глазами в толпе. Она как раз выпрыгивала из вагона без посторонней помощи. Спрыгнула, отряхнулась и пошла вместе со всеми не примыкая ни к кому.

Мне показалось странным её обособленное поведение. Может быть она тоже новенькая и никого не знает толком? Я решил, что узнаю о ней больше.

Мне взвалили на спину мешок картошки. Вначале я не чувствовал его веса, но с каждым шагом, я все явственнее ощущал каждую картофелину воткнувшуюся в мою спину. Тем не менее я продолжал любоваться природными пейзажами, от которых успел отвыкнуть за месяц с небольшим. Ветер на природе имел более густой и естественный запах, чем на «Элеваторе». Почти все пространство окрест пестрело желтыми цветами одуванчиков. Над нами кружили сонмища насекомых, коих близ водоема всегда было много. Мужики под тяжестью мешков потели и пытались неловко отмахиваться от слепней, комаров и мух. Что касаемо меня, то я радовался тому, что снова на природе и старался не замечать назойливых насекомых.

Мимо нас, на всех парах, так же с мешком картошки на горбе промчался учетчик в мощных очках. Ободряющими фразами, типа «доходяги кривоногие», «Терентий, он все видит, как вы тут ноете», «моя мама, беременная мной и то быстрее бегала», стимулировал нас продолжать путь. Полкилометра с мешком картошки, который весил ровно столько, сколько я совсем недавно, это испытание. Но я выдержал его с достоинством. Пару раз мне хотелось остановиться, сбросить мешок и упасть лицом в одуванчики. Но внутренний голос, упрямство которого только усиливалось после пережитых мною испытаний, не давал мне потакать своей слабости. Я шел за мелькающим впереди ватником смешного мужика, постепенно проникаясь уважением к нему.

Наконец-то полкилометра испытаний закончились. Я сбросил мешок на указанное место и почувствовал себя пушинкой. Наверно так же чувствуют себя зараженные, когда гриб высасывает из них последний жирок.

Народ растянулся по всей дороге. Учетчик приложил ко лбу ладонь, чтобы закрыться от солнца и что-то проворчал, глядя на растянувшуюся колонну. Не представляю, что он мог видеть через свои очки.

— А ты молодец, новенький. — Неожиданно похвалил он меня. — Не деревенский, случайно?

— Нет, из города.

— Крепкий, не то что эти, доходяги, ети иху мать. Ползут как черепахи, а им еще весь день работать. Сейчас доползут и начнут просить отдыха.

— Но мешки-то на самом деле тяжелые? — Я хотел защитить людей.

— Да ладно, тяжелые. Знаешь сколько весил мешок пшеницы в дореволюционной России? Больше ста килограмм. Их так же на горбу люди таскали. С корабля по шаткому трапу. Весь день.

— Сергей Ильич, покажите нам делянки? — К учетчику подошла женщина с вопросом.

Они вместе пошли к размеченным заранее участкам. Надо же, еще и тезка мой. Я даже как-то перестал замечать его смешную внешность. Мне снова вспомнился красивый профиль девушки и я зашарил глазами в ее поисках. Ориентиром для меня была её выцветшая джинсовая бейсболка, из под которой спадал густой хвост блестящих черных волос. Масса женщин в пестрых одеждах колебалась, вызывая головокружение.

Кепка мелькнула и пропала. А может просто показалось. Сергей Ильич со списком в руках ходил по участкам размахивая руками и вымеряя длинными шагами какие-то наделы. Когда толпа женщин упорядочилась я увидел ее. Она скинула ветровку с плеч и повесила на пояс, обмотав вокруг него рукавами. Девушка наверно заметила, что я пристально смотрю на нее. Взяла и демонстративно отвернулась в другую сторону. Надо же какая высокомерная? Мисс Вселенная, не иначе.

Подошли последние мужики с мешками и к нам уже спешил Сергей Ильич. Он начал оглашать список и направлять каждого на свой участок. Мне очень хотелось попасть в ту же группу, где была строптивая красавица. Но как я и предполагал, мне досталась другая. Меня и еще одного мужчину, вдвое старше меня направили к двум теткам.

— Ширина в ряду между ямками, два штыка. Ряды прочерчены, смотрите не затопчите разметку. У кого будут кривые ряды, тот и будет их полоть летом. — Свирепствовал Сергей Ильич.

— Разошелся Полиграф Полиграфыч. — Негромко произнесла женщина из моей группы.

Я даже прыснул. Прозвище очень подходило ему.

Началась работа к которой многие были привычны и еще помнили с тех благодатных времен, как им приходилось попой кверху на дачах и огородах проводить свои дни. Моего напарника звали Миха. Так он мне представился. Женщин звали Лена и Виктория. Они не настаивали на том, чтобы произносить их имена с отчеством. Наверно, уважительное к их возрасту произнесение имени, постоянно напоминало им о возрасте. Называя их только по имени даже легче общалось, да и они чувствовали себя раскованнее в моей компании.

Мы шли с напарником параллельными курсами. Работа была монотонная, но единственное что меня отвлекало от нее это смуглая мордаха той самой девушки. Я, время от времени кидал взгляды в ее сторону. Но она была так далеко от меня, что я не мог понять, смотрит она хоть немного в мою сторону или нет. Незаметно для нас, закончился мешок картошки.

— Всё, больше нету. Пора идти за новой. — Сказал Миха заглядывая в пустой мешок.

— Что за издевательство на горбу таскать за тридевять земель. — Я представил снова себе это испытание.

— Давай, Сергей, ты сейчас сходишь за мешком, а потом я, в следующий раз.

Я посмотрел на солнце, давным-давно перевалившее через зенит. Миха наверно надеялся, что мы не успеем рассадить второй мешок до вечера. Следовало торопиться, чтобы напарнику жизнь медом не показалась.

— Ладно, я побежал, а вы тут тоже без дела не сидите, ямки копайте. — Я шутя отдал распоряжение своей группе.

К вагонам я выбрал дорогу так, чтобы пройти рядом с той девушкой. Когда я был на минимальном расстоянии от нее мне показалось, что она меня увидела и задержала на взгляд. Может я и сам себе это придумал, потому что очень хотелось в это поверить, но меня это очень приободрило. Я решил, во что бы то ни стало подкатить к этой смуглянке. Только потом. Я представил, что сейчас подойду к ней и попытаюсь познакомиться, у меня аж дыхание сперло и в ногах потяжелело.

Я так и прошел мимо. Мне так хотелось обернуться, чтобы посмотреть смотрит она мне в спину или нет. Дурацкая гордость, вместе с трусостью, так и оставили этот вопрос открытым.

Машин нам не полагалось по простой причине. Посадку нужно было произвести как можно скрытее от чужих глаз. Терентий считал, что нельзя создавать ажиотажа вокруг работ, иначе поля придется оборонять от изголодавшихся людей, которые непременно приведут за собой и зараженных. А было еще предчувствие, что где-то вокруг бродит сильный враг, и точит зуб на «Элеватор».

Вдоль натоптанной тропы, которая вела к поезду стояли несколько подчиненных Старостина. Они все время переговаривались по рации и осматривались по сторонам. Помимо автомата, в их экипировке обязательно присутствовал короткий меч. Опыт войны с зараженными подтвердил мои соображения насчет такого оружия. Оно было намного эффективнее чем огнестрельное. Зомби не стояли на месте и не ждали, когда в них попадут. Крепкие как стальные канаты мышцы зараженных спокойно выдерживали перелом кости, вызванный прямым попаданием пули в нее, и даже не хромали. Про внутренние органы вообще молчу. Нужно было несколько раз попасть в сердце, чтобы зараженный умер. Стрелять в живот или легкие было вообще бесполезно. От своих коллег в гараже я наслушался рассказов о том, когда в самом начале полчища зомби ежедневно испытывали «Элеватор» на прочность, многие, наконец убитые зомби, имели по три десятка попаданий.

Природа поведения зараженных была совершенно не изучена, но я склоняюсь к тому, что им свойственна некоторая сообразительность. Поняв бесплодность атаки на защищенную крепость зомби бесследно исчезли, просто одномоментно. Для всех это стало сюрпризом. С тех пор только одинокие зараженные, или небольшие группы периодически появлялись недалеко от крепости и погибали от пуль снайперов или мечей патруля. От отца я узнал, что споры гриба, жившие внутри человеческих тел, живут не более двух суток на открытой поверхности. Это если в тени, а на солнце, так вообще погибают за несколько часов.

Я подошел к вагону. Мужчина с покалеченной ногой подтянул мешок и положил его мне на спину.

— Устал? — Спросил он меня.

— Не очень, пока шел сюда отдохнул.

— Ты первый, кто за вторым мешком пришел.

— Ладно, давай, я пошел. — Я встряхнул мешок на спине, чтобы его содержимое распределилось по моей спине более равномерно.

— Пока.

Усталость немного давала о себе знать. Поясница, с непривычки, начала болеть. Ветер сменился и стал дуть со стороны обрывистого берега. Он колебал только вершины редких тополей, растущих вдоль русла. В низине установилось душное затишье. Пот заливал глаза. Чтобы не выпускать мешок из рук мне приходилось выкручивать голову и утираться о плечи.

Я остановился возле охранника и бросил мешок на землю.

— Есть попить чего? — Спросил я его.

Парень, чуть постарше меня вынул из рюкзака пластиковую бутылку и молча протянул ее мне.

— Один глоток.

— Спасибо. — Я сделал один большой глоток и отдал бутылку назад. — Сейчас, отдохну пару минут и пойду.

Парень ухмыльнулся.

— Да ладно, отдыхай, я же не надсмотрщик, одно дело делаем.

— А как ты попал в охрану, по каким признакам тебя взяли? — Я решил воспользоваться случаем.

— Хорошо проявил себя в те времена, когда от зомби приходилось отбиваться целыми днями. Тогда же все несли службу, не то что сейчас.

— Я считаю, что это правильно.

— Конечно. А чего ты интересуешься? К нам хочешь? Сразу предупрежу, что дисциплина у нас на первом месте, если ты зашариться от работы у нас хочешь, то ничего не получиться. Роман Григорич на раз вычисляет людей.

— Как тебе сказать, не то чтобы к вам. Я в авторемонтном цеху работаю и вижу, что готовится какой-то поход. Очень хочу в него попасть. Пусть не охраной, пусть по специальности. Мне уже невмоготу сидеть за забором. Привык что ли я к вольной жизни.

— А не тот ли ты парень которого в марте подобрали чуть живого? Про него еще говорили, что он волчатиной по дороге питался?

— Да, это я. — Признался я скромно.

— Из-за того что ты волчатину ел, оттого и тянет тебя на волю. — Заключил охранник.

— Ну ладно, пошел я дальше, приятно было с тобой пообщаться, и спасибо за воду. Помоги мешок закинуть.

Охранник убрал автомат и помог водрузить мешок на спину. Не успел я сделать и десятка шагов, как позади раздался скрипучий голос по рации.

— Тревога! Со стороны Одинцовки движутся не менее сотни зараженных в вашу сторону. Всем сворачиваться немедленно и возвращаться на «Элеватор».

Я не поверил своим ушам и обернулся чтобы убедиться что мне послышалось.

— Бросай мешок свой нахрен и беги к поезду! — Крикнул мне охранник.

Я опустил мешок на землю и посмотрел в сторону полей. Народ бросал свой инструмент и бежал навстречу мне. Я тоже побежал, но вдруг почувствовал себя трусом, который бросил девушку на произвол судьбы. В ее спринтерских способностях я не сомневался, были люди постарше и потяжелее, но так как я дал ей понять, что она меня зацепила, то не следовало сразу представать перед ней в худшем свете. Я принял в сторону, чтобы видеть бегущую толпу со стороны. Люди мелькали передо мной, но девушки все не было видно. Видимо она уже пробежала мимо меня. Я побежал вперед обгоняя толпу и высматривая в ней свою сердцеедку. Её не было и там. Значит она все-таки в конце.

Я развернулся и побежал назад. Навстречу пробежал «Полиграф Полиграфыч».

— Ты куда, через минут пять здесь зомби будут! Бегом назад!

Мне пришлось пропустить его предупреждение мимо ушей. Я уже начал переживать, что не вижу девушки в толпе. Вот уже хвост еле плетущихся теток показался и замыкающие их охранники. Вдруг одна из женщин крикнула.

— Ой! Мы же про глухую забыли!

Я посмотрел в сторону делянок и увидел фигуру девушки в голубой джинсовой бейсболке. Меня, как обухом по голове ударило и все встало на свои места. Вот почему она создавала неприступный вид. Я пулей полетел в ее сторону. Цепь из охранников пыталась меня удержать.

— Куда? Уже не успеете вернуться! У нас приказ!

— Мужики, мне похрену на ваши приказы, я не из таких ситуаций выбирался. Помогите лучше!

Знакомый охранник, с которым я недавно разговаривал отстегнул свой меч и протянул мне.

— Потом вернешь.

— Спасибо! — Крикнул я на бегу.

Фигура девушки маячила у меня перед глазами. Я видел как она докидав картошку в последние ямки обернулась и увидела, что осталась одна. Вместо того, чтобы кинуться за толпой она села на землю и уперлась в колени лицом. Наверно она ревела. Я представил себя на ее месте. Пятьдесят на пятьдесят, что я поступил бы так же. Она не видела, что я бегу к ней. Подбежав ближе я видел что ее плечи вздрагивали.

Я схватил девушку за руку. Она испуганно подняла на меня заплаканные глаза. Секунда у неё ушла на то, чтобы понять, что я не опасен.

— Побежали, мы успеем! — Я дернул ее за руку, призывая бежать в сторону поезда.

Неожиданно девушка отдернула руку.

— Нет! Я не хочу!

— Ты чего дура! Зомби рядом! — Крикнул я.

— Я не дура! — Крикнула она в ответ.

Я не понял, она догадалась по губам, или слышала немного.

— Про меня забыли, про меня всегда забывают, я никому не нужна! — Кричала девушка и я догадался, что у нее состояние близкое к истерике.

Мне пришлось сделать то, что я никогда бы не сделал по отношению к девушке которая мне нравится. Я сильно ударил ладонью по ее лицу. Девушка замолчала и вытаращилась на меня, не зная как отреагировать. Пользуясь заминкой я крепко схватил ее за руку и побежал к поезду. Девушка после таких доводов не сопротивлялась, даже наоборот, бежала довольно резво.

Но мы сильно отстали. Народ почти полностью погрузился в вагоны. Последние женщины пестрели цветными платками неподалеку от них. Охрана сжимала кольцо прикрывая последних людей. Вдруг раздались выстрелы, и мы увидели с десятка полтора зараженных бегущих в сторону поезда. Они стремительно приближались. Стало понятно, что нам не успеть. Я резко остановился. Девушка вопросительно посмотрела на меня.

— Не успеваем? — Крикнул я.

Грудь ходила ходуном. Я уже лет сто не бегал так много и с такой скоростью. Надо было искать убежище в другом месте. На первый взгляд мы находились на открытой местности. Одни посередине абсолютно ровной поймы. Речушка шла вокруг нас полукольцом, и только на ее противоположном берегу имелись заросли рогоза, в которых можно было спрятаться.

— Плавать умеешь! — Я показал руками понятные движения.

Девушка согласно махнула рукой.

— Тогда нам туда! — Я направил руку в сторону обрывистого берега, у подножия которого колыхались мохнатые метелки рогоза.

Мы побежали. В одной руке я держал руку девушки, в другой меч. Мне хотелось верить, что наши маневры остались не замеченными для зомби. Я глянул по сторонам. К поезду неслось еще с полсотни зараженных. Только они уже не успели. Состав тронулся. С крыши его вагонов открылся шквальный огонь по догоняющим существам. Нам было не подробностей. Народ с «Элеватора» умел постоять за себя. Я был совершенно спокоен за их судьбу. Но наша судьба пока висела на волоске.

Берег оказался топким. Мне хотелось узнать у девушки не знает ли она какова глубина речки. Я так и не догадался как это спросить жестами, и потому смело ринулся в воду. Девушка последовала за мной. Ноги тонули в илистом дне. Вода еще не успела нагреться до летних температур и продирала нас как следует. С другой стороны холод немного взбодрил меня и привел к некоторой ясности мысли.

Вода дошла мне до подбородка. Меч мешал плыть. Пришлось изловчится и бросить его на берег. Меч плашмя шлепнулся об обрывистую стену и скатился вниз, в кусты. Девушка уже гребла по собачьи, я пустился следом. Мокрая одежда немного тянула ко дну. Я энергично молотил руками не упуская из виду джинсовую бейсболку. Наконец под ногами почувствовалось дно. Мы оперлись и вскоре вошли в заросли свежего зеленого, смешанного с прошлогодним высохшим, рогоза.

Под ногами разбегалась в стороны ряска. Вода в кустах была стоячей и пахла болотом. Девушка шла впереди и громко продиралась сквозь кусты. Я хлопнул ее по плечу. Она обернулась. Я приложил палец к губам, а потом показал как надо тихо наступать. Она кивнула головой и стала ступать гораздо тише.

Поезд уже скрылся из виду, но выстрелы были слышны до сих пор. Ничего, возле элеватора у зомби нет никаких шансов. Если они нас не заметили, то в кустах можно отсидеться сколько угодно, ну по крайней мере, пока совсем не проголодаешься.

Мы выбрались из воды, но все еще оставались скрытыми в кустах. Я показал девушке чтобы она оставалась на месте, а сам пошел подобрать меч. Она не сразу поняла куда я направляюсь, и выразила свое удивление испуганным взглядом.

— Ну ты брось, разве я оставлю такую красавицу надолго. — Я взял ее холодную ладонь в свою руку и нежно так потискал. — Меч найду и приду. Ага?

— Ага. — Согласилась она. Наверно по губам поняла.

Меч лежал там где я и предполагал. С этого места открывался хороший вид на пойму. Я видел все. Брошенный инструмент. Мешки картошки вдоль тропинки. И полсотни зомби, удивительно организованно двигавшихся в сторону «Элеватора». Я поспешил назад в кусты, чтобы не быть замеченным.

Девушка сидела скорчившись и тряслась от холода.

— Снимай одежду, выжму и посушу, пока солнце не село. — Сказал я ей шепотом, без всякой уверенности быть понятым.

Как я и думал она не поняла. Тогда я снял свою и принялся выжимать. Девушка не осталась в стороне. Она взяла в руки край моей ветровки и показала, что будет крутить ее в одну сторону, а я должен крутить в другую. Вдвоем мы выжали гораздо лучше. Я снял с себя все, кроме трусов. Девушка поняла, что теперь ее очередь сушится. Немного смущаясь, она сняла майку, под которой, к моему разочарованию, оказался бюстгальтер. Мы выжали ее майку и брюки. Наша влажная одежда лежала на примятых стеблях рогоза. Небольшая полянка создавала ощущение некоторой изолированности от страшной действительности вокруг. Нам было тепло и как-то уютно. Мы находились близко друг к другу и я рассмотрел девушку гораздо основательнее.

Большие карие глаза с восточным разрезом очень вязались с ее смуглой кожей. Густые черные волосы, в этот момент были немного спутаны и среди них торчали листочки ряски. Небольшого роста, с тонкими запястьями, и в целом очень пропорциональной фигурой она заставляла невольно скашивать на себя глаза и любоваться. Мне не терпелось заговорить с ней, но мы могли привлечь внимание, если бы начали громко разговаривать.

Я присмотрел под ногами более менее чистый участок от травы, прихлопал его ладонями и соломинкой написал на поверхности свое имя. Девушка улыбнулась.

— Камила. — Произнесла она.

Не знаю почему, но имя ей шло на сто процентов. Именно Камила. Какое-то восточное и благородное, под стать ее красоте. Мне захотелось узнать про нее всё. Я стер свое имя и написал «Расскажи про себя».

— Зараженные могут услышать. — Шепотом сказала она.

— Я буду делать так. — Сказал я по слогам отчетливо артикулируя, и приложил палец к губам.

— Нечего особенно рассказывать. — Скромно начала Камила. — Слух я потеряла, когда в нашу машину выстрелил танк. Все погибли. Мама, папа, брат, а меня сильно контузило и я почти оглохла. Немного я слышу, когда громко говорят. Мою маму привезли из Афганистана ребенком, во времена когда там были советские войска. Ее афганские родители погибли и маму удочерили мои бабушка с дедушкой. Я похожа на маму, а брат был на папу.

Она замолчала. Я видел как Камила боролась со слезами. Ей наконец удалось.

— Меня подобрали добрые люди и привезли сюда. Я рада, что оказалась на «Элеваторе», но иногда скучаю по родителям, и жалею, что не погибла тогда. Сейчас мы все были бы вместе.

Из меня готов был вырваться поток ободряющих слов, но он стал комом в горле. Я просто взял ее руки в свои и заглянул в прекрасные карие глаза. Камила смущенно отвела их.

— Я очень стесняюсь своей глухоты. — Голос Камилы стал немного громче, видимо от волнения.

Я приложил палец к губам и девушка испуганно глянула на меня. До меня вдруг донесся шелест раздвигаемой травы и чавкание вытаскиваемых из грязи ног. Я схватил меч и показал Камиле, опуститься ниже. Нужно было установить причину звуков не обнаруживая себя.

На лицо я натянул еще влажную повязку, ношение которых за территорией «Элеватора» было обязательным. Выбрался ближе к обрыву и немного сверху взглянул на источник шума. К моему ужасу это был зараженный. Судя по остаткам одежды на нем — мужчина. По другому половую принадлежность их было тяжело определить навскидку, из-за невероятной худобы груди у женских зомби почти отсутствовали. Зараженный продирался сквозь кусты на противоположный берег. Мне показалось странным, что зомби появились именно здесь, и именно в это время, хотя о таких скоплениях уже давно не слышали.

Вдруг справа от меня мелькнула тень. Еще один зомби сиганул с пятиметрового обрыва в прибрежный рогоз. Он сразу поднялся и двинулся на тот берег. Оба зомби были в активной фазе, то есть споровые сумки были заполнены свежими спорами чудовищного гриба. Об этом можно было догадаться по их резкому вращению головой. Каждые пять секунд зомби резко дергали головой в разные стороны, на птичий манер. Гриб и здесь догадался как увеличить свою эффективность. Насколько хрупок оказался человек перед природой. Я смотрел на зараженных и понимал, что они у меня совсем не ассоциируются с людьми. Настолько они стали непохожими и самобытными.

Еще один зомби спрыгнул с обрыва недалеко от нас. И с беспрекословной устремленностью двинулся вместе с остальными, на противоположный берег. Мне стало страшно что это не последний и могут быть еще, которые начнут прыгать прямо над нами. У меня появился некоторый план.

Вернувшись, я показал Камиле, которая уже с тревогой ждала меня, что надо забраться под одежду, разложенную сушиться. Она оказалась сообразительной и последовала моему приказу. Не знаю как у зараженных с сообразительностью, но думаю, что они не заглядывают под каждый подозрительный «кустик». Я сам забрался под свою ветровку и свернулся клубком, чтобы ничего не торчало наружу. Из-под своего укрытия я видел глаза Камилы, которые смотрели на меня. Я понимал, что из-за своего недуга она не имеет возможности слышать опасность и потому будет ориентироваться по мне. Я скосил глаза к переносице и показал ей язык. Она улыбнулась мне, и улыбка делала её еще красивее.

Мои опасения подтвердились. Вскоре раздались еще несколько глухих ударов, а за ними шелест травы и чавкание вынимаемых из грязи ног. Совсем рядом, метрах в пяти за моей спиной. Я чувствовал эту опасность бегающими мурашками по спине. Мне нестерпимо хотелось повернуться к ней лицом. И я попытался. Лучше бы я этого не делал. Как слон в посудной лавке. Под моим весом захрустели стебли прошлогодней травы. Ветровка потянулась за мной и сползла. Я замер, как и шаги поблизости.

Затем шаги участились и направились в мою сторону. Я резко сменил позу, приготовившись подороже продать свою жизнь. В правой руке был зажат меч. Его тяжесть придавала мне уверенности. Надо мной раздвинулись кусты и из них выступил жилистый зомби. На долю секунды наши взгляды сошлись. Я почувствовал как меня проткнула ледяная стрела его мертвого взора. Мы одновременно ринулись друг на друга. Я со всего маху ударил мечом ему в лоб. Лезвие вошло на половину его черепа. Зомби продолжил двигаться по инерции. Я увильнул в сторону и бросился ему на спину, чтобы повалить. Зомби упал и забил конечностями производя невероятный шум. Я выдернул меч и не отпуская тела отрубил ему голову.

Шума получилось много. Теперь нужно было убедиться, что нас не обнаружили остальные. Камила испуганно переводила взгляд с меня на обезглавленное тело. Я приложил палец к губам, закрытым повязкой. Она понимающе кивнула.

Новости были неутешительными. Шум от нашей схватки привлек внимание зараженных. Даже те, кто успели пересечь речку возвращались назад. Больше прятаться не имело смысла, как и бежать. Тогда я решил принять огонь на себя.

«Лежи тихо, я отвлеку» написал я соломинкой по грязи. Камила поняла всю самоубийственность моего плана и схватила меня за руку.

— Нет, не надо, они быстрые, ты не успеешь убежать. — Громким шепотом, слышным на всю округу, упрашивала меня девушка, еще больше привлекая внимание.

Спорить с ней было бесполезно.

— Лежи здесь, я приду за тобой. — Мне пришлось сделать грозный вид и прикрыть ее одеждой насильно.

Убедившись, что Камила не пытается вылезти из укрытия, я побежал прочь, стараясь быть на виду у зомби.

— Эй вы, доходяги, ловите меня! — Кричал я им.

Зомби поддались на мою ловушку и двинулись следом. В грязи и по воде они не могли реализовать свой спринтерский потенциал. Пока у них не было преимущества, и мне следовало подумать каким образом не попасть в их лапы. Силы у меня кончатся однозначно раньше чем у зомби, следовательно измотать их не получится. Впереди, на противоположном берегу росли несколько деревьев. По виду довольно старых, потому что нижние ветки у них начинались метров с пяти от земли. Это был мой шанс.

Призывно дразня врагов я наискосок вбежал в заросли рогоза. Ноги вязли в грязи, я спотыкался и падал, но адреналин помогал мне не чувствовать усталости. Со всего маху я плюхнулся в речку и поплыл. Как только ноги коснулись дна я стал активно помогать себе ими. На берегу я позволил себе на секунду обернуться. Несколько зараженных хлопали по воде руками, как первые пароходы на Миссисипи. Еще пятеро продирались по кустам.

Мне оставалось одолеть метров двести по земле и пять вверх по стволу. Я бежал как антилопа от гепарда. Весь мой организм мобилизовался для этого дела. Первое дерево не имело наверху удачной ветки, только на третьем она показалась мне подходящей. Теперь мне требовалось проявить сноровку, которой обладали мои далекие предки, жившие на деревьях.

Меч мне мешал, но и бросить его было нельзя. В итоге мне пришлось втыкать его в ствол, подниматься на некоторое расстояние, снова вынимать и втыкать выше.

Поднимая пыль ко мне неслись семь фигур. Выглядело это очень страшно. Ведь они были по мою душу. А я еще был на полпути. Когда я ухватился обессилевшей рукой за ту ветку на которую собирался залезть, первый зомби с разбега прыгнул в мою сторону. Зомби гулко припечатался в ствол, и мог бы задержаться на нем, но я рефлекторно стал пинаться в его сторону. Мне удалось столкнуть его и самому залезть на ветку. Теперь я чувствовал себя гораздо увереннее.

Я посмотрел в ту сторону где пряталась Камила. Там было тихо и мне стало еще спокойнее. Следующий зомби подпрыгнул, пролетел под веткой, немного не дотянувшись руками, и закувыркался в пыли. Он вскочил как ни в чем не бывало и ринулся назад. В следующий момент сразу два врага попытались запрыгнуть ко мне. Один уцепился за ветку и чуть не залез на нее сделав мощный подъем переворотом. Я успел махнуть острым лезвием меча и перерубить одну руку зараженному «гимнасту». Он потерял равновесие и полетел вниз. Второй прыгнувший с ним в паре зомби уцепился за ствол и уже был вровень со мной. Чтобы эффективно махать оружием нужна была хорошая опора. Зомби совсем не беспокоили такие мелочи. Он ступил на ветку и смело ринулся ко мне. Я держался левой рукой за тоненькую веточку и боялся сделать лишнее движение чтобы не упасть. Зараженный вперил в меня мертвый взгляд и изготовился сделать бросок. Я уже представил как мы бухнемся на землю в объятиях.

В следующий момент, когда я уже приготовился принять неизбежное, голова зомби разлетелась как переспелый арбуз. Через мгновение долетел звук выстрела. Я повернул голову в его направлении. К нам ехали два самодельных броневичка. На крыше одного из люка торчал человек и целился из снайперской винтовки. Зомби под деревом не оставляли попыток дотянуться до меня. Меткий стрелок не оставил им шанса заполучить меня.

Три зомби лежали без признаков жизни, остальные бросились в сторону обидчика. Машины назывались подготовленными не зря. Водители прибавили скорости. Стрелок исчез в люке. Через несколько секунд зомби попытались пробить броню автомобилей своей крепкой, но бестолковой головой. В итоге, после соприкосновения с отточенными лезвиями, приваренными к корпусам автомобилей, несчастные больные приняли свою вторую смерть. Агонизирующих существ добил снайпер.

Оба автомобиля подъехали к дереву.

— Слезай, Тарзан, человек-обезьяна. — Крикнул тот самый снайпер, спасший мне жизнь.

— Я не могу! — Крикнул я с дерева. — Ноги не слушаются!

Они и правда стали как ватные. Я только чувствовал как у меня ходуном ходят колени.

— Давай ладно, зомби тебя не съели, значит и с дерева слезешь.

— Тогда страхуйте. — Попросил я снайпера.

Двери броневика открылись и оттуда вышли пара мужчин в камуфляже.

— Давай, слезай мы ловим. — Уверенно сказали они, и я поверил, что они поймают.

— Осторожно, я меч сперва брошу.

— Как же ты с ним забрался на дерево?

— Подробностей не помню. Залезть всегда проще чем слезть.

Я попытался обхватить ствол ногами, но ноги почти не подчинялись голове. В итоге я начал сползать, раздирая голый живот о кору дерева. Меня приняли и поставили на ноги.

— Ты как? — Спросил меня рослый боец.

— Нормально. Там в кустах я спрятал девушку, Камилу. Я хотел отвлечь от нее зомби. Пойду заберу ее.

— А мы не думали застать вас живыми. Здесь и спрятаться негде, а вы нашли.

— Вообще я специалист по критическим ситуациям, скромно признаюсь. — Пошутил я. — Подвезите меня вон к тому берегу.

Вода снова казалась мне холодной. Горячка спала и я снова воспринимал окружающее объективно. Не сразу нашел нашу «прятушку». Камила послушно лежала под своей одеждой. Я тихонько подошел и услышал как она шмыгает носом. Чтобы не испугать ее внезапным появлением я пощекотал ей ступню. Камила резко откинула одежду и увидев меня бросилась на шею. Я, признаться, не ожидал так скоро такой бурной реакции на себя. Она уткнулась мне в плечо и тихо заскулила.

— Все хорошо. — Я отстранил ее мокрую от слез мордаху и показал в сторону машин. — За нами приехали.

С того берега замахали.

— И никто из ваших прежних друзей не знает, что вы здесь находитесь? — В который раз за последние несколько часов мне задал этот вопрос мужчина средних лет с твердокаменным лицом. Как его зовут он так и не представился.

— Я же говорил, что сбежал от своих товарищей неожиданно для них, потому что подслушал их разговор о том, что они хотят меня съесть. Вы бы как поступили? Сказали им, что не будете терпеть такую несправедливость и уходите на «Элеватор» за это. О нем я тогда и не слыхал, кстати.

Мужчина вперил в меня свой жесткий взгляд. Он явно следил за моей реакцией, почешу ли я нос, скошу ли глаза вправо и вверх, или еще черт знает какое действие указывающее на то, что я лгу. Нос зачесался, как назло.

— Пока вы свободны, но если вдруг захочется что-то рассказать, вы знаете где меня найти.

— Спасибо, но я рассказал вам всё.

Нарочито громко хлопнул дверью и вышел на улицу. Чувствовал я себя так, словно меня выстирали и отжали в центрифуге. Только одна светлая мысль давала мне сил. Камила. Сейчас она была на работе в теплице, но я решил сделать круг, чтобы зайти к ней, перед тем как идти в цех.

Мой отец чуть не лишился рассудка, когда узнал, что я не успел на поезд. Он чуть в одиночку не побежал спасать меня. Его с трудом удалось отговорить от этой безумной идеи. К нашему счастью помощь отправили вскоре. Не знаю сколько бы я смог продержаться на дереве.

От отца я сперва получил подзатыльник, а потом немного обниманий. Чувствовал я себя тогда как плохой сын, не оправдавший надежд родителя. Но моё спасение омрачилось подозрениями в том, что атака зараженных была какой-то спланированной. Я и сам понимал что в этой истории слишком много совпадений, чтобы быть случайностью. А так как я был самой новой фигурой на «Элеваторе» очень много подозрений падало на меня. Признаться, меня это коробило.

Отец тоже отмочил. Недавно, перед сном он решил завести со мной разговор по душам и так незаметно, как ему казалось, спросил меня:

— Сергей, а не остались у тебя кто-нибудь, о ком ты жалеешь, что не можешь быть рядом?

— Ты о чем? — Не понял я.

— Может быть девушка твоя бывшая, Елена. Тебе наверно не безразлична её судьба?

— Может и не совсем безразлична, но после того как она согласилась убить меня во сне, не испытываю к ней особых симпатий. А к чему ты клонишь? Я же вижу, что ты не просто интересуешься?

— Понимаешь, хороший человек может предать, если это делается ради любви. Помнишь как у Гоголя в «Тарасе Бульбе», Андрий связался с полячкой и предал своих.

— Пап, я все понял, не продолжай. Тебя что спецслужбы заставили поговорить со мной? Скажи им, что я не Андрий, я Остап. Не поднимай этот вопрос больше со мной. Моя банда наделала бы в штаны от одного вида зомби, не то что гонять их как стадо в нужное место. Ищите в другом месте. Кто-то из вас, из стареньких сливает. Не знаю только что ему может быть нужно?

Камила заметила меня через запотевшую пленку парника. Махнула мне рукой и тут же скрылась. Через мгновение она бежала ко мне.

— Привет!

— Привет! — Я подхватил ее под попу и закрутил на месте.

Она изловчилась и поцеловала меня. Мою усталость как рукой сняло. Крылья отрывали меня от земли и хотелось немного полетать взявшись с Камилой за руки.

Я достал четвертинку шоколадки, которую мне удалось выменять по совершенно дикому курсу. Мне пришлось продать за нее свой выходной. Но радость девушки окупила сторицей мои жертвы. Камила отломила кусочек и смаковала его во рту. Потом поцеловала меня в губы и сделала так, чтобы шоколадка перешла ко мне в рот. Я не стал ей препятствовать. Все-таки и ей хотелось поделиться со мной, и к тому же эти забавы горячили мою кровь.

— Спасибо, вкусно. Остальное я спрячу, ладно?

— Как хочешь, я потом еще смогу принести.

Камила не разобрала мой ответ. Тогда я просто согласно махнул головой и поцеловал её. Я уже приспособился с ней общаться и у нас это получалось на автомате. Вопросы задавала она, а я просто соглашался или нет. Кричать ей в ухо я считал не очень удачным решением. Если же вопрос был неоднозначным и требовал более развернутого ответа, чем кивок головой, я начинал отчетливо артикулировать. Вообще у Камилы уже развились способности не свойственные хорошо слышащим людям. Она понимала настроение даже по спине. Можно было сколько угодно улыбаться но она точно знала, что я расстроен. Мне кажется, она даже издали, по походке видела, что я не в духе. Когда меня первый раз вызвали на допрос, и огорошили тем, что я считаюсь чуть ли не первым подозреваемым в предательстве, Камила за полкилометра увидела меня и бежала навстречу с таким выражением лица, будто меня ведут на расстрел.

Я понимал насколько важен для нее, и был уверен, что нравился Камиле не только из-за того, что на нее никто не обращал внимания. До меня парни тоже пытались наладить отношения с ней, но Камила говорила, что её недостаток всегда становился поперек отношений. Девушка поначалу считала, что со мной всё пойдет по тому же сценарию. Но обстоятельства проверили мои намерения.

— Ну скажи честно, я же тебе сразу понравился? — Спрашивал я девушку.

Камила прикидывалась, что не понимает о чем речь. Мне было ясно, что она не хочет в этом признаваться, но было хорошо оттого, что я ей нравился и без подвигов, и в будущем мне будет не обязательно время от времени совершать их, чтобы освежать чувства.

— Ну все, мне пора! И тебе тоже, а то огурцы завянут, или наоборот сгорят под солнцем.

Камила чмокнула меня в щеку и хлопнула ладонью под зад, отпуская на работу.

— До вечера!

— До вечера!

Камила постояла немного, смотря мне в след. Я тоже несколько раз обернулся. После знакомства с девушкой у меня появилась чувство, что жизнь моя стала намного интереснее и даже как-то цветастее.

Грузовики в нашем цехе почти были готовы к походу. Кабины были укреплены достаточно толстой сталью, позволявшей выдерживать автоматный выстрел со ста метров. Кузов был закрыт металлическим каркасом из тонкой листовой стали. Несмотря на это вес машины существенно увеличился, а ей еще нужно было перевозить грузы. И тут пригодились мои ценные советы. В свое время я увлекался раллийными грузовиками и досконально изучил их крепкую подвеску. Путем несложных переделок мы добавили прочности подвеске, за что коллектив перестал меня эксплуатировать на неквалифицированной работе.

Судя по тому, что мы стремились доделать машины к определенной дате, я мог предполагать, что начало похода тоже где-то рядом с этой датой. Меня неожиданно вызвали к самому Старостину. Я подумал что опять затянут старую песню про белого бычка и заранее расстроился.

Начальство местное как всегда не сидело на месте, поэтому мне пришлось искать его самостоятельно. По дороге мне встретился спешащий отец.

— О, привет, пап! А ты куда спешишь? — спросил его я, предполагая, что у него проблемы с насосами.

— К Роман Григоричу вызвали зачем-то.

— Надо же какое совпадение, и меня тоже. Никак не поверят, что я ни при чем здесь.

— Не может быть такого, я с ним недавно разговаривал, он меня убедил, что на тебя нет никаких подозрений.

— Чего тогда ему от нас надо?

Старостин и еще несколько инженеров крутились вокруг новеньких броневиков, построенных на шасси старых джипов. Основная ударная сила в походе. На каждом по два пулемета. Один управлялся стрелком напрямую, а второй дистанционно, из кабины.

— Здорово, Петр Михалыч! — Старостин пожал руку отцу и протянул свою могучую пятерню мне.

Я неловко пожал ее.

— Не буду пускаться в пространные речи, спрошу прямо тебя, отпустишь сына в рейд? — Старостин посмотрел на отца так, что тот немного стушевался. — Я понимаю, что он тебе сын, и у вас произошла встреча о которой ты и не мечтал. Но мы отбираем лучших. Сергей недавно доказал, что умеет мыслить нестандартно и действовать решительно. И товарища спас, в смысле подругу, и сам не погиб. А история его пути к нам вообще заставляет подумать что он сверхчеловек.

Мне показалось, что Роман Григорич хватил тут через край. Никаких способностей во мне не было, небольшое везение и только. Тем не менее мне было приятно это услышать.

— Хорошо, не стану же выгораживать своего ребенка, если он действительно будет полезен. На том и держится наш «Элеватор», что каждый человек на своем месте. Тяжело, конечно, отпускать его, но хуже будет держать ребенка, если он этого не хочет. Ты как, Сергей, смотришь на то, чтобы отправиться в эту опасную вылазку?

По взгляду отца я догадался, что он рассчитывает на то, что я откажусь, но по моим сияющим глазам он понял, что напрасно.

— Я согласен!

— Дата выхода держится в тайне, о нем ты будешь предупрежден за час до выхода, так что всегда будь наготове. Держи отца в курсе, где ты находишься в каждую минуту, и не болтай ни с кем о нашем разговоре, даже с друзьями, или подругами.

— Хорошо! — Во мне загорелась жажда приключений, как у паренька в давние времена, когда парусные суда бороздили моря и океаны.

Ожидание томило меня, и это чувство наверно отпечаталось у меня на лице. Камила догадалась, что я куда-то собираюсь. В один из вечеров, она преподнесла мне оберег. Сделанную из цветных нитей куклу, размером с полпальца. Кукла висела на плетеной из тех же цветов ниток веревочке. Девушка надела на мою шею оберег.

— Её зовут Камила, и она будет тебя оберегать. Разговаривай с ней перед сном, как со мной, а я буду видеть тебя во сне.

— Как ты догадалась, что меня взяли в поход?

— Я же вижу, как тебе неспокойно, как ты ерзаешь на месте, готовый сорваться. Про поход все знают, не знают когда он случится и кто поедет, поэтому я и догадалась. А еще после того, что ты сделал тогда, на картошке, я подумала, что такие парни пригодятся в опасном деле.

— От тебя ничего не скроешь, как на рентгене. Только никому не говори, что знаешь про меня и поход, а то подумают, что я болтун. — Я вдруг представил, что меня не возьмут.

— Да из меня слова не вытянешь, я только с тобой нормально общаюсь. — Камила вдруг погрустнела и поникла. — Обещай, Сереж, что не будешь проявлять героизм и лезть на рожон.

Я обнял ее за плечи и поцеловал в макушку. Горячая слеза упала мне на руку. Я приподнял ее мордаху и посмотрел Камиле в глаза.

— Все будет хорошо. — Сказал я одними губами.

— Я знаю, но мне грустно, что мы не будем видеться.

— Мне тоже, но представь, как мы соскучимся друг по другу? А еще я привезу тебе что-нибудь интересное. — Камила не поняла всего, что я сказал.

Она сделала умилительное выражение лица, собрав вертикальные складки посередине лба.

— Что тебе привезти, дочь моя любимая? — Разборчиво произнес я фразу из «Аленького цветочка».

— Себя, живого и здорового, всё остальное будет просто приятным бонусом, и для меня не имеет особого значения. — Камила горячо поцеловала меня в губы.

Машины были доделаны нами и сданы в цех покраски. Там их должны были покрыть в летний камуфляж, поставить некоторые модули для автономного существования: генераторы, средства связи, печи для обеззараживания.

Работы в цехе убавилось. Я дергался на каждого вошедшего, надеясь, что это пришли за мной. Но все произошло как всегда в самый неожиданный момент. Я пришел поздно ночью от Камилы. Отец пробурчал мне нотацию, как мне показалось, не просыпаясь. Сон уже сомкнул мне веки, когда в дверь раздался легкий стук. Я не сразу сообразил, что это стучат в нашу дверь. Отец вскочил вперед меня.

В темном коридоре стояла фигура.

— Кто? — Спросонья спросил отец.

— Я за вашим сыном, пора выдвигаться. Пусть собирается, я жду его на выходе.

Чуть слышный шепот резанул мой слух посильнее рева сирены. Я подскочил, создав слишком много шума. На меня цыкнули два голоса в унисон.

— Давай, Сергей, собирайся по-тихому. — Сказал отец, закрывая дверь.

У меня все было готово давно. Может быть от неожиданности, а может от того, что я не выспался меня посетило малодушное чувство отказаться от опасного занятия. Так хорошо было лежать в теплой кровати и строить планы на будущее. Намного проще, чем понять что оно уже наступило и требует от тебя действий. Взять и сказать всем, что я заболел?

Отец включил фонарь. Налил в стакан воды и бросил в нее шипучую таблетку.

— Витамины какие-то. Когда устаю, но силы еще нужны развожу таблетку, выпиваю. На полдня хватает. — Отец поднес мне пузырящуюся жидкость с запахом апельсина.

Я зажмурился и выпил махом. Приятный напиток прочистил голову. Малодушие забилось в дальний угол. Я готов был отправляться куда угодно.

— Спасибо, пап! Помогло.

— Присядем на дорожку.

Мы присели. Отец посмотрел на меня. В его глазах читалась родительская любовь и нежелание отправлять меня в опасный поход. Но мы оба понимали, что по другому нельзя. Я прошел школу выживания похлеще многих на «Элеваторе». В походе от меня будет больше пользы, чем здесь. А на «Элеваторе» считалось, что человек должен быть там, где он умеет больше всего. В этом, наверно, и была причина его процветания.

— Сергей, не лезь куда не следует. Командиров слушайся, действуй в команде. Помни, что героизм хорошо, но живым вернуться лучше.

— Хорошо, пап.

— Обещай мне, что поступишь так, как я тебя прошу?

— Обещаю, пап. Я же не только тебе обещаю, но и Камиле.

— Вот и хорошо. Двоих надуть уже наглость. С богом. — Отец встал, и мы оба вышли на улицу.

Стояла июньская звездная ночь. Легкий теплый ветер доносил запах близких лугов. Более мирного пейзажа и представить было трудно.

— Ну что, пошли? — Раздался голос из темноты.

— Не провожай дальше, пап. Иди спать, тебе же работать весь день.

Я протянул отцу руку. Отец пожал её, а потом не выдержал и обнял меня.

— Давай, сынок, береги себя. — Его голос слегка дрогнул.

— Пап, можно попросить тебя об одном одолжении?

— Конечно!

— Проведывай иногда Камилу. Вдруг ей нужно что-нибудь будет. Она гордая, у кого попало не попросит, а тебе она доверяет.

— Хорошо. Обязательно буду заглядывать.

Колонна машин тарахтела работающими моторами. Головной броневик стоял поперек всех и освещал фарами место на котором уже собирался народ.

— Строимся! Вы не в цыганских войсках. — Покрикивал мужчина с автоматом на плече и планшетом в руках.

Он поднял руку к глазам и посмотрел на часы.

— Через три минуты перекличка. Кто не успеет, того сами знаете что ждет!

Я встал в строй.

Мужчина с планшетом начал перекличку строго по таймеру. Меня определили в экипаж одного из грузовиков, в создании которого участвовал я сам. Еще пять человек со мной погрузились в металлическое нутро машины. Изнутри будка была дооборудована мешками с песком выложенными до уровня пояса человека и ящиками с оружием и боеприпасами. Сидячих мест не было, вместо них на полу лежали несколько матрасов, свернутых в рулон.

— Как вам там? — Раздался человеческий голос из не очень качественного динамика. — За моей кабиной на стене имеется переговорное устройство. Меня зовут Вадим, я командир нашей машины, если возникнут вопросы или какие-то потребности, жмите на кнопку и озвучивайте их. Я вас услышу. До связи!

Все, кроме меня были знакомы между собой. Судя по их браваде, они не в первый раз пускались в подобные мероприятия. Я невольно почувствовал себя салагой среди старослужащих.

— Как ты попал сюда? — Немного насмешливо спросил меня мужчина, представившийся Андреем.

Ему было отчего чувствовать свое превосходство. На голову выше меня, намного шире в плечах, с небольшой аккуратной бородой. Мне он напомнил русского витязя или американского рейнджера из последних стрелялок.

— Роман Григорьевич сам предложил мне участвовать в походе.

Андрей хохотнул и остальные поддержали его смехом.

— Нормально, нас отбирали по десять человек на место, а ему самому предложили. Не заливаешь парень? Не больно ты похож на крепкого парня, такого как мы?

Даже в полутьме рассеянного света идущего от потолочного фонаря я почувствовал, как моя новая команда критически смотрит на меня.

— Так я это, меня же не сражаться поставили к вам. Я по дороге истории смешные буду вам рассказывать, анекдоты травить, небылицы разные. Театр, так сказать на выезде.

Товарищи по оружию как-то неуверенно засмеялись, не поняв окончательно, шучу я, говорю серьезно или насмехаюсь над ними.

— Вот видите, вы уже попали в нестандартную ситуацию и не знаете, как реагировать, а я специалист по нестандартным ситуациям. — Я рисковал. Команда могла меня невзлюбить, но меня уже не пугали подобные мелочи.

— Карпенко! — Раздался голос нашего командира из динамика. — Установи смены дежурства, и можете отдыхать.

Карпенко оказался тот самый Андрей. Он встал, нажал кнопку коммутатора.

— Хорошо, командир!

Затем он обернулся ко мне.

— Ну что, артист, вот и проверим как ты умеешь нести службу. Бери из ящика автомат и сиди охраняй наш сон. Держал хоть раз в руках оружие?

— Кто его не держал сейчас? — На самом деле мне хотелось подколоть этого вояку, но я решил, что для первого раза я пошутил достаточно.

Команда раскатала матрацы и улеглась досыпать прерванный сон. Андрей открыл ящик и вынул из него автомат. Затем открыл второй ящик с патронами и пустыми магазинами.

— Пока делать нечего забивай патронами магазины.

— Хорошо.

Сквозь шум работающих моторов раздался звук открываемых ворот. Машина тронулась и затряслась, переезжая железнодорожные пути. Через несколько минут она выехала на более менее ровную дорогу. Под мерный рев моторов и шум колес мы удалялись из своей крепости. Впереди нас ждала неизвестность, которая манила и пугала одновременно.

 

Глава 6

Цели у нашего похода было две. Первая — добраться до Октябрьска и привезти то оборудование, за которым отправилась предыдущая колонна. Вторая — найти следы исчезнувшей колонны. Вторая цель была как бы не обязательной, но желательной. Внезапная потеря вооруженной и хорошо подготовленной колонны могла пролить свет на то, какой враг затаился в округе «Элеватора».

До Октябрьска было примерно триста километров пути по хорошей дороге. До катастрофы на дорогу ушло бы несколько часов, даже на грузовиках. Теперь же мы рассчитывали на двое суток в одну сторону. Почти сразу же, как мы отъехали от «Элеватора» колонна остановилась и командиры принялись тренировать нас отрабатывать разные типы угроз или нападения.

Команды были типа: «Зараженные на дороге». Нам нужно было успеть выдвинуть отбойники. «Подрыв машины на фугасе», по этой команде необходимо было эвакуировать раненых из подбитой машины, остальным надо было прикрывать. «Обстрел из засады». Нам нужно было занять бойницы и поливать огнем во все стороны. «Препятствие на дороге». Подразумевалось, что препятствие могут ставить те, кто задумал засаду на дороге.

Для каждой вводной у меня была своя роль и я должен был её хорошенько запомнить. Потому как мои сослуживцы очень сомневались в моих способностях, и мне казалось, они ревностно относились к тому, что я попал в поход без отбора.

Как говорил Суворов — «Тяжело в учении, легко в бою». За то время, что мы тренировались реагировать на различные команды, можно было доехать до города. Но с другой стороны, можно было и не доехать.

В итоге, к вечеру мы не проехали и ста километров. На ночлег расположились в своих машинах. Колонну поставили кольцом, выставили часовых и легли спать. Мне выпала очередь дежурить свои два часа посередине ночи. Только я задремал со смены, как объявили подъем.

— Сегодня постараемся достичь Октябрьска. Основная задача по безопасности маршрута ложится на плечи разведывательной машины. Предыдущий поход судя по последней радиосвязи закончился где-то в пятидесяти километрах от Октябрьска. Дозор идет от колонны на расстоянии пяти километров. Проверять все подозрительные места. Об остановках незамедлительно докладывать. Дистанция в пять километров должна быть постоянной. Если есть возможность, в бой не вступать. Все понятно? — Командир колонны вопросительно посмотрел на командиров всех экипажей.

— Так точно! — Раздались ответы.

— Мне нужен один доброволец в дозорный экипаж. Там одному плохо стало сегодня ночью, требуется заменить его?

Опытным бойцам из колонны было известно, что дозорная машина подвергалась наибольшей опасности, и бурной реакции за просьбой командира не последовало. Меня же как черти дернули, несмотря на то, что я обещал отцу не лезть на рожон.

— Я хочу! — Выкрикнул я с места.

Командир повел взглядом поверх голов.

Бойцы, что стояли передо мной обернулись. Они смотрели на меня как на слегка тронутого, но расступились, чтобы пропустить вперед.

— Новенький? — Удивился командир. — Надеюсь это твое решение, и никто тебя не заставлял?

— Моё, совершенно добровольное.

Командир посмотрел на меня так же как и бойцы из моего экипажа.

— Никто больше не желает на место больного? — Повторил командир свою просьбу.

Колонна безмолвствовала.

— Хорошо, так тому и быть. По дороге научите парня пользоваться турелью. — Обратился командир к моему новому экипажу дозорной машины. — По машинам!

Броневик оказался внутри комфортабельным джипом. Благодаря возросшей массе из-за дополнительного бронирования, машина ехала как корабль. Если не баловаться рулем машина шла тяжело и мягко. В поворотах заметно кренилась. Водителем джипа был стриженый наголо парень, который так и норовил испытывать машину на прочность. Никто кроме меня не обращал внимания на его манеру вождения. Мне не оставалось ничего другого, как успокоиться, положившись на опыт лихого водителя.

Весь экипаж дозорной машины составлял четыре человека. На заднем сиденье сидел я и боец, которому на вид было тридцать с гаком. Звали его Илья. Между нами торчали две рукоятки дистанционного управления пулеметом.

— Смотри вот курки для снятия пулемета с тормозов. Под левой рукой курок снимает с горизонтального тормоза, под правой — с вертикального. Под правой рукой есть еще второй курок, который собственно и является спусковым курком. Попробуй. — Илья предложил мне потренироваться в управлении пулеметом.

Я ухватился за рукоятки и припал к танковому перископическому прицелу. Рукоятки удобно легли в ладони. Большим пальцем левой руки я нажал на курок и почувствовал как пулемет обрел свободу. Ствол легко заходил вверх и вниз. Нажал на курок правой рукой и ствол завертелся во всех направлениях. С непривычки казалось, что оружие совсем не закреплено. Но стоило мне отпустить какой-нибудь из курков, как пулемет замирал.

— Попробуй найти себе цель: дерево, куст или еще что-нибудь, прицелиться и зафиксировать на нем прицел. — Наставлял меня Илья. — Набивай руку, заодно высматривай подозрительные вещи всякие.

Через час я уже мог чувствовать оружие. Еще издалека я выбирал себе приметную цель. Чаще всего это был какой-нибудь степной куст. Устанавливал по вертикали прицел и отпускал левый курок. Ствол мог вращаться только по горизонтали, и я вел цель постоянно удерживая на ней мушку. Это было удобно.

— Ладно, давай без фанатизма! — Илья постучал по мне, увлеченно играющему с пулеметом. — Держи свой обед.

Илья вывалил в мой котелок половину банку тушенки.

— Ого, какая редкость! Я думал, что такого добра уже нигде не осталось. — Удивился я.

Консервы были особой статьей охоты в постапокалиптическом мире. Я был уверен, что их уже давно все съели.

— Только в такие походы выдают, чтобы мы не отвлекались на приготовление еды. Если все пойдет по плану на нашем «Элеваторе» то скоро и сами будем тушенку варить. — Поделился оптимистическими мыслями мой напарник.

— А почему в тушенку переводить? Свежее мясо наверно питательнее и полезнее.

— А вот почему. Не вечно же нам жить на том «Элеваторе». Рано или поздно придется искать места для расширения и нового заселения. Техника к тому времени серьезно износится, электронику починить мы уже не сможем, бензин тоже когда-нибудь закончится. Сможем мы сами добывать нефть или нет, под вопросом. Если нет, то нам придется устраивать длинные походы пешком, или на лошадях, если они еще останутся. Вот тогда нам и пригодится тушенка, чтобы не тащить с собой ломти вяленого мяса, или вообще живых поросят, которых придется забивать по мере надобности.

— Веселые перспективы. Надежд на то, что мы сможем вернуться к прежней жизни никаких?

— Прежней жизни точно не будет. Все испытания нам даются когда мы упираемся в тупик или выбираем неправильный путь. В нашем случае более вероятен второй вариант. Мы стали губить планету на которой живем, вот она и решила снизить нашу популяцию до критического предела. Кто будет думать по-старому — умрет. Кто сможет придумать новый путь — выживет и продолжит новый виток человечества, основанный на других ценностях. Может быть более удачный.

— Слушай его больше! — Перекрикнул шум мотора и покрышек водитель. — Он у нас известный философ. Если ему поддаться, то потом всю жизнь придется слушать его теории.

— Вы там за разговорами не забывайте по сторонам смотреть. — Предупредил нас командир экипажа.

Илья отвернулся к окну, а я снова занялся пулеметом. Такие отдаленные перспективы, когда выйдут из строя вещи, которые мы не сможем произвести, раньше не очень занимали меня. А ведь нас ждет постепенное сползание к более примитивным устройствам, если мы не сможем сохранить знания.

По дороге изредка попадались деревни и более крупные поселки. Я чувствовал как весь экипаж напрягался, когда нам приходилось миновать населенные пункты. Тогда за пулемет хватался Илья и его опытный глаз старался выловить малейшую опасность. К счастью наши страхи ни разу не оправдались. Я думаю, что местные жители, пуганные разными бандитами, кормящимися вдоль дорог, наоборот, заслышав шум мотора старались не попадаться на глаза.

Наша машина, с двумя пулеметами на крыше должна была внушать уважение любому человеку, будь то смиренный крестьянин, или лиходей и душегуб с большой дороги.

Джип поднялся на затяжной подъем и нам открылась сверкающая в лучах солнца излучина реки. Мы проехали по мостку над рекой. Песчаные желтые пляжи напомнили мне о беззаботном детстве, когда я целыми днями пропадал на речке.

Пейзаж за речкой стал меняться. Все чаще попадались деревья, и небольшие лесочки. Мне такая природа нравилась намного больше голых степей. Илья даже догадался о моих мыслях по выражению лица.

— Чего радуешься, в лесу и засаду устроить проще.

— А сколько до города осталось? — Спросил я его, надеясь, что мы уже в окрестностях Октябрьска.

Командир молча глянул на карту лежавшую на приборной панели.

— Километров семьдесят. Въезжаем в опасную зону, усилить наблюдение. На болтовню не отвлекаться, только по делу. За ослушание прикладом в зубы. Новенький, отмечай все, что может показаться тебе странным.

— Хорошо!

Илья воткнулся в прицел пулемета. Он смотрел вперед и вправо. Мне досталось наблюдать за левой стороной. Третье лето за дорогой не было ухода. Самому полотну ничего не стало, но обочины начали зарастать молодой порослью. Еще лет пять и деревья будут расти вплотную к дороге. Новая поросль будет пробивать себе дорогу вверх через асфальт, и где-то лет через тридцать от дороги останутся одни воспоминания.

Дороги были как кровеносные сосуды в теле государства, обеспечивая питательными веществами и кислородом все необходимые органы. Но скоро этих сосудов не будет. Оставшееся в живых человечество, даже объединившись будет не в силах поддерживать огромной протяженности дороги в нормальном состоянии. Но человечество пока и не помышляет об объединении, ускоряя смерть организма.

Все чаще попадались леса у дороги. Деревья становились выше и стройнее. Такое изменение флоры наблюдается, когда выдерживаешь направление строго на север. Стайка берез опустила свои ветви, как красавица косы, до самой земли. Красивые деревья, настоящий символ русской природы.

Невольно залюбовавшись деревьями мне вдруг показалось, что среди листвы просматриваются какие-то железные конструкции. Даже отсвет солнечный пробежал по ним.

— Илья, поверни прицел на те березы, мне показалось, что я там что-то увидел. — Попросил я напарника.

Тот развернул пулемет в левую сторону.

— Чего там? — Не удержался командир, не получив от Ильи ответа.

— Видно плохо, солнце уже садится и засвечивает прицел. Давайте развернемся и проедем еще раз.

Командир достал рацию и доложи основной колонне.

— Остановитесь пока, мы сделаем разворот и проверим подозрительный участок. Парням мерещится что-то в кронах берез.

— Добро. — Раздалось из рации.

Командир, чтобы не доверяться полностью нашим страхам достал бинокль из бардачка.

— Давай, Семен на малом газу проедь еще мимо тех берез.

Я совсем не испытывал тревоги по поводу того, что мы увидели какие-то железки на деревьях. Может быть там были лежаки придорожных разбойников охотящихся на машины. Я бы на их месте был бы уже далеко.

— Что за хрень такая? — Удивленно сказал командир. — На антенны похоже.

Он потянулся за рацией, чтобы доложить основной колонне о своих наблюдениях. Вместо ответа рация начала свистеть и трещать на разные. Командир стукнул по танкетке несколько раз, но эффекта не было никакого.

— Твою мать! — Успел крикнуть водитель.

В тот же миг впереди машины раздался взрыв. Нас подбросило, ударило о землю. По кабине застучали пули. Машина покатилась в кювет. Я рефлекторно упал на сиденье и прикрыл голову руками. Пули часто ударяли в корпус машины и даже пробивали его.

Илья схватился за рычаги пулемета и припал к прицелу. Над головой загрохотали длинные очереди. Гильзы забарабанили по крыше. Переборов страх я поднял голову. Водитель лежал на руле. Лобовое стекло было выбито. Командир сидел в сиденье откинувшись и судорожно сжимал руку на шее. Из под руки хлестала кровь.

Я растерялся. Я был готов ко многому, но быть в гуще боя мне не приходилось. Что мне сейчас нужно было делать я не знал. Первое что пришло на ум, бежать в лес. Но я не мог бросить товарища отстреливающегося от врагов.

Пули продолжали ударять в машину. Нужно было действовать. С места командира имелся доступ ко второму пулемету. Я перелез между сиденьями и вылез в люк. Наш броневик скатился в кювет и дорога почти до самого верха защищал нас от неприятельского огня с той стороны леса. На нашей стороне засады не было.

Над головой пролетали трассеры. Солнце стояло на той стороне и светило мне в глаза, мешая обнаруживать стрелявших. Я дал длинную очередь над дорогой, затем еще. Над машиной пролетела реактивная граната и взорвалась в лесу. Затем несколько пуль ударили по крыше заставив меня спрятаться внутри.

Форма Ильи была в крови. Я понял, что он ранен, но Илья продолжал стрелять. Еще одна пуля прошила броневик и попала в грудь товарища. Илья присел, хрипя пробитым легким.

— Бери…бери автомат… и беги. Я их…дождусь. — Илья сорвал с разгрузки гранату и согнув усики выдернул чеку. — Беги! — Попытался он крикнуть, но закашлялся. Изо рта пошла кровь.

Мне действительно хотелось убежать, но чувство товарищеской взаимовыручки не давало мне этого сделать. Я попытался оценить свои шансы и свою пользу холодным расчетом, настолько насколько это было уместно в создавшейся ситуации. Выходило, что кроме героической смерти, от меня другой пользы не будет. Перед глазами встали отец и Камила и я понял, что еще хочу пожить.

Но время было потеряно на бесцельные сомнения. Я только успел открыть дверь, как машину сотряс взрыв. Меня выбросило взрывной волной наружу, сильно ударив головой о дверной проем. Тьма сразу поглотила меня.

Сознание приходило ко мне, когда меня тянули куда-то за ноги. Голова стукалась о неровности. Потом снова потеря сознания. Затем я почувствовал как меня заталкивают в жаркое нутро автомобиля. Голоса громко ругаются матом. Я чувствую страх и боль, но так будто они не мои, я мне просто дали немного почувствовать за чужого человека.

Сознание надежно вернулось ко мне в машине. Болела голова и сильно доставал свист в ушах. Руки у меня были связаны. Справа сидел вооруженный человек. Он дремал, обнявшись с автоматом. Впереди сидели двое, водитель и пассажир. Мы ехали между полей. Автомобили впереди нас поднимали страшную пыль. Древний автомобиль на котором меня везли никогда не имел кондиционера, а его пассажиры не решались открывать окна, чтобы не напустить пыли.

Меня мучили вопросы, куда меня везут и кто эти люди. Предчувствия были самые неприятные. Сквозь прикрытые веки я попытался оценить обстановку. Человек справа дремлет. Можно попробовать забрать его оружие и пострелять передних. Насколько я отсрочу свою смерть? Наверно ненадолго. Но плен, и издевательства там пугали меня сильнее. Я стал молиться, чтобы человек рядом со мной не открыл глаза.

Для начала я попробовал пошевелить ногами. Они повиновались мне. Понапрягал различные части тела, боясь что пока я был в шоке мог не почувствовать ранения. Боли не было. Вернее она была, но вполне ожидаемая, как от удара. В голове пронеслась раскадровка того, как я расправлюсь с людьми в машине. Мне хотелось действовать, пока не было упущено время.

Автомат который держал человек справа от меня стоял на предохранителе. Мне очень хотелось надеяться, что патрон в нем загнан в патронник, иначе мне придется замешкаться со связанными руками. Я сделал несколько глубоких вздохов, чтобы справиться с волнением. От выброса адреналина затряслись руки и заколотилось сердце громче контузионного свиста в ушах.

Мужчина словно почуял мое намерение и зашевелился. Это послужило сигналом к началу действий. Я ударил ему ботинком в шею, надеясь разбить кадык. Голова мужчины ударилась о голое железо кузова. Связанными руками я выдернул из его ослабевших рук автомат. Обеими руками ухватился за пистолетную рукоятку автомата и пальцами левой руки снял с предохранителя. Пассажир с переднего сидения уже наполовину обернулся в мою сторону. Я выстрелил в него прямо сквозь сиденье. Одна длинная очередь. Оружие сильно мотало в неудобном положении. Водитель держа руль одной рукой, второй достал пистолет и направил в мою сторону. Но он не мог так изогнуть руку, чтобы выстрелить в меня. Я выстрелил и в него. Водитель упал на руль.

Действовать нужно было очень быстро. Я повалил водителя в сторону, перебрался на его сторону и сел поверх него. Голова уперлась в потолок, а ноги почти не доставали педали. Под задницей дрыгалось тело в предсмертных муках. Я дернул руль влево и соскочил с проселка. Машина запрыгала на неровностях поля. Переключать скорость связанными руками не представлялось возможным, не выпуская руль. Длинной, пологой петлей я сделал разворот чтобы вернуться на дорогу. Пока я разворачивался пересчитал машины которые ехали вместе со мной. Помимо моей было две легковушки и два «УАЗика». Я видел удивленные моим маневром лица. Пыль мешала понять им, что произошло в машине.

Вдруг заработала рация убитого мужчины с переднего сиденья.

— Костян, что у тебя? Куда вы ломанулись?

Понятно, что если я не отвечу, они поймут, что с Костяном что-то не так.

— Костян, ответь. — Настаивал голос в рации. — Не дури, мы все на нервах.

Мне было глубоко плевать на моральное состояние говорившего. Все что мне хотелось, это оторваться от преследователей. Я уместно полагал, что если поеду в противоположную сторону, то смогу вернуться назад на трассу. А там и до своих недалеко.

Машина с ходу залетела на дорогу. Я ударился головой о крышу. Отключенный ударом ноги мужчина исчез из обзора салонного зеркала. Его состояние меня беспокоило больше всего. Не хватало, чтобы он пришел в себя.

Я прибавил газу. Старый автомобиль с наверняка изношенным мотором не сразу отреагировал на мои действия. Только немного подумав он начал ускоряться. За мной клубилась пыль мешавшая понять, началась за мной погоня или нет.

— Слушай, скотина! Если это твоих рук дело, то знай, что смерть моих товарищей будет на тебе. Костян, если ты жив, дай знак, или через пять секунд я открываю огонь.

А парни не шутили. Они готовы были пожертвовать своими товарищами, чтобы остановить меня. Не успел я додумать мысль, как заднее стекло прошила пуля и вошла в панель. Я принялся вилять по дороге, мешая целиться. Еще одна пуля прошла у меня возле уха и вылетела в лобовое стекло, проделав в нем большую дыру.

Труп подо мной здорово мешал управлять машиной. Без него я мог бы пригнуться, уменьшив свою проекцию, а так я занимал полмашины своей «могучей» спиной. Пули продолжали залетать в салон. Любая из них могла оборвать мою насыщенную приключениями жизнь в любой момент. Или могла попасть в жизненно важный узел автомобиля и обездвижить его, что могло немного отсрочить мою смерть.

Впереди показался участок дороги промытый весенним половодьем. Я не понаслышке знал о таких коварных ловушках сельских дорог, попавшись в нее на своем мопеде. Лететь через руль пришлось метров двадцать, а затем была не мягкая посадка. Причем ситуация была один в один, что и сейчас. Мои товарищи на мотоцикле ехали впереди и подняли пыль за собой. Я не успел вовремя заметить ловушки и со всего маху влетел передним колесом в яму.

Препятствие можно было объехать просто немного приняв в сторону поля, где мягкая земля не образовывала промоину и с крутыми краями. Я так и сделал. Машину немного подбросило и этим ограничилось. Чтобы понять что произошло за мной, я изогнулся как йог и заглянул в зеркало заднего вида. Пыль стояла ужасная и только очертания подлетевшего багажника поверх нее дали понять, что ловушка сработала.

Я несмело понадеялся, что моих преследователей сможет остановить череда несчастных случаев. Вернувшись к более-менее удобной посадке я снова прибавил скорости. Пули перестали попадать в мою машину. Может мои ожидания и оправдались, но я готов был их проверить только когда встречусь со своими.

Я не знал сколько меня везли, когда я был без сознания. Но исходя из того, что солнце все еще было над горизонтом, то не очень долго. Мне хотелось верить, что скоро проселок выведет меня на трассу.

Мой противник оказался не настолько мягкотелым, насколько мне хотелось. Случайно я увидел, как по полю, справа от меня поднимаются клубы пыли, и в косых лучах заходящего солнца на металлических кузовах играют блики. Две машины пытались перерезать дорогу. Я запаниковал. Мне и так приходилось ехать вслепую, интуитивно полагаясь, что еду в нужном направлении. Если меня сейчас заставят скакать по полям как зайца, то я могу потеряться совсем, если раньше не убьют.

Я решил попытать удачи, еще сильнее придавив педаль газа. Может и сумею проскочить раньше них. Мой «УАЗик» сопротивлялся тому, что я требовал от несчастной старой машины. Неровная дорога заставляла трястись его всеми потрохами. В поворотах казалось, что он готов свалиться на бок.

Дорога вошла в длинный пологий поворот и мне стало видно, что преследователи успевают на неё раньше меня. Я завертел головой, подыскивая удобное местно для съезда. До сближения оставалось совсем мало времени. Я притормозил и съехал по крутой обочине на поле. Под колесами чувствовалась старая пашня. Машина затряслась как в лихорадке. Преследователи, что ехали за мной появились из клубов дорожной пыли и завидев, что я удираю от них, повторили мой маневр.

Ситуация складывалась совершенно безвыходная. После того, как я пережил засаду, и смог перебить трех взрослых мужиков, погибать было особенно обидно. В плен сдаваться я не собирался. Перед глазами снова проплыла Камила, сияющая и жизнерадостная, затем суровое лицо отца, требующее от меня не лезть на рожон. Но я знаю, что под его суровостью скрывается совсем другое чувство, которое он не хочет показывать. Я снова понимаю, что время помирать еще не пришло.

Умереть легко, не то что выжить. Чтобы выжить требуется включать мозги. Я вспомнил, что когда очнулся солнце почти всегда светило либо в лобовое стекло, либо немного правее. Значит от трассы мы свернули вправо. Если держать солнце все время позади, то рано или поздно все равно выедешь на трассу. Пока это был мой единственный план.

Машина скакала по неровностям иногда так, что я боялся оторвать колеса. Преследователи не решались догнать меня и потихоньку отставали. Если все пойдет по моему плану, то я наконец смогу оторваться от погони.

К моей радости, мою дикую скачку по полям прервала старая дорога. Заросшая травой по колее, но намного более ровная чем старая пашня. Впереди показалась плотная лесополоса. За ней можно было скрыться от глаз преследователей. Достигнув её я с ходу завернул за первые деревца лесополосы, и уперся в колонну машин. Не сразу сообразив кому они принадлежат, я хотел дать газу, в прямом и переносном смысле. Меня обдало холодным потом, когда я увидел направленные на меня стволы пулеметов. Мгновение спустя я сообразил, что к производству некоторых машин я сам приложил руку.

Мой простреленный «УАЗ» остановился подняв вокруг себя облако пыли. Напряженные лица держа прицелы на моей машине не знали чего ждать от того, кто в ней находится.

— Не стреляйте, это я! Новенький! — Я постарался крикнуть громко, чтобы все услышали.

Я вывалился из машины, и понял, что не имею сил даже просто стоять. Ко мне подбежали товарищи и обступили машину.

— Ты чего, на трупе сидел? — Спросил кто-то из них.

— Куда деваться, времени у меня было немного. Там на заднем сиденье должен быть еще один, без сознания.

Мужики открыли дверцу и выволокли на землю человека. Один из них проверил пульс на шее.

— Живой.

— За мной гонятся. — Махнул я в сторону, откуда только что появился, обеими связанными руками. — Сейчас здесь будут.

— Всем по местам. Контуженного ко мне. — Раздал приказы командир колонны. — Сергей, ты тоже ко мне. Вопросы надо задать.

У вырубленного мной человека оказались и ключи от моих наручников. Как было приятно ощутить, что ты снова можешь владеть руками по отдельности.

Шум моторов нарастал. Преследователи правильно рассчитали, что я скрылся от них за лесополосой. Внутренне меня уже раздирало злорадное торжество, от того сюрприза, который их ждет.

Машины вылетели одна за одной и так же как и я, они не сразу сообразили, что им делать, проехать не сбавляя скорости мимо, или же остановиться и дать бой. Оба варианта были самоубийственными. Никто не стал бы отпускать их живьем.

Они выбрали второй вариант, который был более оптимистичным. Буквально сразу изо всех стволов по ним открылся огонь. Враг тоже пытался отстреливаться, высунув автоматы в окно. За несколько секунд с врагами было покончено. Простреленные, как дуршлаг, машины остановились.

Картина расстрела вызвала у меня даже жалость к врагу. Настолько у них не было шансов против нас, что их расстрел казался мне совсем ассиметричной мерой. Но пленные нам были не нужны, так же и как и помилованные враги, знающие о нас.

— Где-то ты точно заливаешь парень. — Тот самый Андрей, что в начале похода критически отнесся ко мне, уже не сомневался в моих качествах. — Как же ты смог махнуть ногой на заднем сиденье, когда там и сидеть-то тесно.

— Я сам не очень помню. Мне было страшно, а он начал просыпаться, ну думаю, сейчас проснется окончательно, увидит, что у меня глаза хитрые и поймет, что задумал что-то нехорошее. Вот и пришлось ногами махать. Руки-то у меня связанные были.

Эту историю я уже рассказывал несколько раз, но она все так же вызывала смех. Признаться, после тяжелого дня, я мечтал только об одном, быстрее лечь спать. В голове шумело, тело болело от усталости и ссадин.

— Товарищ командир, не ставьте меня сегодня в караул, у меня сил нет, все равно усну. — Решил я надавить на жалость.

— Не вопрос, Сергей. Никто не собирался тебя ставить. Иди отдыхай, заслужил.

Наутро я чувствовал себя значительно лучше. На подвиги еще не тянуло, но аппетит был хороший. Все кто был свободен от какой-нибудь работы завтракали одновременно. Таков был порядок.

— Что слышно? — Спросил Андрей командира нашей машины Вадима. — Колется?

Вопрос был о том человеке, которого я привез в бессознательном состоянии.

— Колется. Куда ему деваться. С «Элеватора» приказали привезти его живым, докалывать будут.

— Чё говорит?

— Говорит, что силы у них немерянные, и уже давно под «Элеватор» копают. Последнюю экспедицию в Октябрьск они порешили.

— Интересно, они случайно или знали, что наши поедут? — Спросил Андрей.

— Меня не посвящают во все детали допроса. Меньше знаешь — лучше спишь. Знаю только, что нас они ждали. Откуда у них информация, этот тип не знает. Ему приказали, он и поехал. Кстати, на тех березах, где вас поджидала засада висели антенны-глушилки. Они хотели вас пропустить, а напасть на основную колонну. Когда поняли, что их заметили, включили глушилки и расстреляли вас. Я был на том месте, от броневика ничего не осталось. Как же ты выжил, Сергей? — Обратился ко мне командир.

— Меня взрывом выбросило. Все погибли, Илью сильно ранило в грудь, он вынул чеку из гранаты и приказал мне взять оружие и бежать в лес. Я открыл дверь и в этот момент взорвалось. Очнулся я уже в машине на которой приехал.

— Хорошие парни были. — Горестно вздохнул Андрей. — А ты в рубашке родился.

Если верить пленнику, впереди больше засад не было. Однако исчезновение их группы непременно вызовет реакцию его организации. Пленник пытался нас напугать масштабами анклава, который он представляет. С его слов он была намного многочисленнее «Элеватора» и прекрасно вооружен. Именно они подкупом и обманом захватили воинскую часть с которой у «Элеватора» были торговые отношения. Так же при помощи глушилок они изолировали воинскую часть от внешнего мира и через подкупленных лиц проникли внутрь и учинили самую настоящую резню. Выживших отселили в бараки и теперь время от времени заражают и используют в своих целях. Если верить пленнику, то они научились управлять группами зараженных, направляя их в те места, которые им нужны для захвата или проверки готовности врага.

Во главе их организации стоит гениальный шизофреник. Под ним находятся несколько командиров из криминального мира прошлого, а вся армия состоит из зеков, которых бросили в тюрьмах на произвол судьбы, когда началась катастрофа. Есть и вольнонаемные, те кто согласились послужить за одни харчи, без всяких льгот, лишь бы их не убивали. Но они долго не живут, потому что суют их в каждое пекло первыми. А многих и заражают, если они по мнению руководства предпочтительнее именно в таком качестве.

Прошлую колонну искать было бесполезно. С людьми обошлись жестоко, заразив их спорами гриба, а всю технику забрали себе. Что же мешало такой сильной организации, в распоряжении которой теперь имелись танки и артиллерия сразу напасть на «Элеватор». Пленник сказал, что у них имеются проблемы с топливом, и он предполагает, что «Элеватор» им нужен целым, со всем имуществом.

Над «Элеватором» нависла тень войны. Мне абсолютно не хотелось воевать, но судя по тому, кем был наш противник — война была неизбежна.

Начались пригороды Октябрьска. Вначале были дачи. Заброшенные и заросшие. За ними потянулись коттеджи. Краса и гордость их бывших хозяев. Место для засады было идеальное. Плотный кустарник обочин мог скрывать группу людей любой численности. Головной броневик докладывал, что никаких признаков засады нет. На перерез им несколько раз выбегали зомби, которые погибли при соударении о броню машины.

Октябрьск, судя по прошлым походам был наводнен зараженными. Каждая миссия заканчивалась некоторыми потерями от них. В этот раз была придумана крепкая сеть накрывающая место работы. Нам предстояло испробовать ее в деле.

Основной целью нашего похода был завод по изготовлению полипропиленовых труб. Терентий замыслил создать водопровод и оросительную систему, для полива культур за пределами забора. Нас интересовало оборудование и сырье.

Завод находился на окраине и нам не было необходимости заезжать в город, который мог стать серьезным испытанием даже для наших подготовленных машин. Мимо проносились артефакты светлого прошлого. Сердце немного сжало ностальгическими воспоминаниями по своему городу. Давно умерший светофор, автобусные остановки с одинаковыми названиями для всех городов, придорожные рекламные щиты. Какая от них теперь польза? Они выглядели как насмешка над прошлыми устремлениями людей, мечтающими о финансовой независимости. Какой это был миф. Сам термин звучал вполне пристойно, убеждая людей в том, что чем больше они будут зарабатывать, тем независимее будут от денег. На деле же понятие «финансовая независимость» означало финансовое рабство. Вот сейчас настоящая финансовая независимость. Денег нет в принципе.

Раньше я никогда не смотрел на придорожную рекламу, мне не было до нее дела. А теперь она приятно радовала мне глаз. Была какая-то иллюзия, что мы едет по городу из счастливого прошлого, в котором до сих пор дают кредиты, торгуют сантехникой и машинами.

На глаза попался красочный плакат в виде разлетающихся нот стилизованных под цветы. На плакате была надпись «Симфония звуков — продажа слуховых аппаратов, Пр. Гагарина 7». Меня как током дернуло. Я уперся носом в стекло чтобы убедиться в том, что я прочитал. Все верно: слуховые аппараты на Гагарина семь. Это же был шанс, которого упускать было нельзя. Я подбежал к кнопке вызова командира.

— Вадим! Скажи у нас есть кто-нибудь в колонне из Октябрьска?

— Ты чего такой шумный, есть и не один. Чего задумал?

— Я… мне… как тебе сказать, мне на Гагарина семь надо, за одной вещью.

— Остынь, Сергей. По карте маршрута мы не имеем права его менять без уважительных причин. А она как правило одна, угроза жизни.

— Вадим, не нужно всей колонне туда ехать, может на одном броневичке снастаться?

— Сергей, я не решаю эти вопросы. Это только командира колонны нужно спрашивать. Но его ответ я уже знаю. Хочешь — попытайся.

Вадим отключился. Я верил, что смогу уговорить командира отпустить меня. Главное иметь проводника из местных, чтобы на скорости проскочить по городу. Новая идея настолько сильно заняла мой ум, что я ни о чем другом не хотел думать. В голове постоянно возникал образ Камилы, которая обрадуется подарку. Для меня это было самой сильной мотивацией.

За окнами-бойницами потянулись бетонные заборы промышленной зоны Октябрьска. Время от времени из-за забора выскакивали высушенные подобия людей. Словно повинуясь самоубийственному инстинкту они кидались на железные корпуса машин, разбиваясь на части о заостренные металлические пластины. Видимо, кордицепс бессилен был понять человеческие механизмы. А может остаток человеческого сознания заставлял зомби кончать свои муки подобным образом. В любом случае, нам этого было не понять, и экспериментировать с грибами я пока не собирался.

Вот и завод. Машины стали полукольцом перед входом, образовав барьер. Большие ворота открылись и в них въехал автомобиль с аэрозольным генератором на борту. Его задачей было по-быстрому очистить помещение от зараженных и их спор. Загудел мощный мотор, наполняя ядовитым туманом помещения.

Я чувствовал себя, как вша на гребешке. Мысль о том, что я могу раздобыть слуховые аппараты для Камилы, не давала мне спокойно сидеть на месте. Пользуясь временным бездельем я разыскал одного из жителей Октябрьска. Им оказался мужчина пятидесяти лет. Хмурый и неразговорчивый. Я чувствовал, что у него с этим городом связаны не самые лучшие воспоминания. Но мне нужно было так сильно, что я не обращал на это никакого внимания.

— Скажите, а отсюда, до Проспекта Гагарина далеко? — Спросил я хмурого мужчину.

— Далеко, конечно, мы сейчас на отшибе. — Ответил он нехотя. — Что за дело тебе?

— Есть у меня личный интерес, мне до дома номер семь надо попасть, вот я хотел бы узнать у вас дорогу?

— Не дури, кто по городу сейчас катается?

— Я знаю, что это опасно, но я не хочу об этом думать. Мне надо и точка. Вы просто расскажите мне как доехать до этого дома, а об остальном я сам позабочусь. — Моя настойчивость произвела на него впечатление.

— Как звать?

— Сергей.

— Меня Анатолий. Я понимаю, что времена такие, когда жизнь ничего не стоит, и потерять ее проще простого. Вот вы молодежь это принимаете как данность и рискуете ею, будто тремя копейками. Мне даже завидно немного твоей бесшабашности, может быть, если бы и я в свое время был бесшабашнее, то сохранил бы семью свою. — Анатолий сник, погрузившись в свои тяжелые воспоминания.

Я совсем не жаждал его рефлексии по утраченному, мне нужен был маршрут.

— Не стоит часто вспоминать прошлое, его не вернуть, нужно просто принять его таким, каким оно случилось и продолжать жить. — Это все, что я мог сказать в поддержку.

— Отсюда ведет одна дорога, держись ее и попадешь на объездную. На объездной повернешь направо и проедешь километра три, до виадука. Это конец проспекта Гагарина, а начало в городе, в самом центре. Седьмой дом, это старое четырехэтажное здание кирпичного цвета. Ты его сразу заметишь. Конторок разных в здании полно, где находится то что ты ищешь даже не подскажу.

— Спасибо, огромное. Как вернемся, обязательно к вам с Камилой придем в гости, тортиком угостить.

— Да не за что. Удачно съездить тебе.

Аэрозольный генератор через полчаса распылил деактиватор, и еще через полчаса команда техников вошла внутрь. Нашей команде поручили найти сырье, представляющее собой пластмассовые гранулы. Внутри висел едкий запах химических веществ.

Я смотрел, как техники четко работали. Все их движения были отработаны до автоматизма. Они быстро натянули купол над оборудованием и принялись его раскручивать. В помещении раздался шум человеческой деятельности. Стены здания наверно забыли, что это такое.

Линия по производству труб была конвейерной и сырье следовало искать в самом начале производства. Именно там оно и находилось. Огромные мешки с белыми и черными гранулами. Их здесь было столько, что не увезти и за три рейса. Андрей по рации сообщил о находке. Несколько грузовиков переехали к тем воротам, что были ближе к сырью. Началась погрузка. Нашелся даже электрокар, грузивший мешки внутрь машин. Я понял, что элеваторщики настоящие гуру мародерства.

Затем, за ненадобностью нас отправили на крышу здания, высматривать опасность сверху. Вид отсюда был довольно унылый, одним словом индустриальный. Я повязал на голову майку от палящего солнца, и подставил свое бледное тело под него. Судя по объему работ загорать нам придется еще и завтра.

Зомби не заставили себя долго ждать. Они были немногочисленны, но настойчивы. Чтобы не поднимать лишнего шума бойцы снизу ловили зараженных на пики и затем рубили их мечами. Всё происходило в полной тишине и смотрелось как немой фильм. Наше дело было только вовремя замечать опасность и направлять бойцов в нужную сторону. Время пошло быстрее. Мы с Андреем соревновались в зоркости за титул «мистер Соколиный глаз». Мой глаз пока был соколинее его.

— Ты извини, что я сомневался в тебе. Теперь-то я вижу, что ты способный боец.

— Да брось, до сих пор мне везло больше. — Поскромничал я.

— Я слышал, что ты собираешься в город сгонять, за подарком для подруги своей? — Спросил меня Андрей.

— Да, у нее слух слабый, вот я и решил ей сделать небольшой сюрприз — слуховой аппарат. Звучит, конечно не очень, как подарок старой бабушке, но ей с ним будет удобно. Она немного комплексует у меня из-за слуха.

— Да ладно, не объясняй. Я все понимаю. Короче, я с тобой. Если нам командир броневик не даст, попробуем машину угнать. Там возле проходной полно стоит. Прикурим от нашей, бензина плесканем и в город.

— Спасибо, Андрюх. Не буду отказываться от твоей помощи. Маршрут я уже узнал у местного, по улочкам петлять не придется. На скорости проскочим.

От того, что у меня появился напарник, на душе стало намного спокойнее. Вдвоем намного проще.

Как мы и предполагали, командир даже слушать не захотел о том, чтобы давать броневик.

— Парни, вы сдурели, если Терентий узнает, что мы рискуем казенным добром для своих целей, то попрет нас на все четыре стороны. И это будет правильно. Потому что дисциплина это залог нашего процветания. Я понимаю тебя, Сергей. У тебя возраст романтический, когда за даму сердца и жизнь положить не жалко, но ты должен отделять своих мух от общественных.

— Я все равно должен туда попасть, разрешите вы мне или нет. Другого шанса у меня может и не быть! — Я сказал это громко в запале.

— Какой ты горячий. Я же не отказал тебе совсем. Я сказал, что на казенной машине ты не поедешь. Вон, видишь, сколько техники брошенной стоит? Бери любую, приводи ее в рабочее состояние и у тебя на все про все, пять часов. Мы выдвигаемся по графику, ровно в четыре часа. Если с тобой, что-то случится, спишем на боевые потери.

— Спасибо! — Я подпрыгнул от счастья.

— Товарищ командир, разрешите подстраховать парня? — Предложил командиру Андрей.

— И ты туда же? Не навоевался что ли? Кого страховать еще вопрос. Я слыхал, про этого Сергея, что ему сам черт не брат. Иди, ладно.

— Есть! Разрешите приготовить транспорт?

— Давайте уже.

Из всего многообразия машин мы выбрали старую проверенную «шестерку». Иномарки не представлялось возможным завести из-за противоугонок. В шестерке стоял рычаг на руле, который всем видом говорил «Не доверяю я всей этой электронике, нет ничего надежнее крепкого механического запора». Рычаг сдался болгарке за две минуты. Мы плеснули в бензобак литров десять бензина, протянули его бензонасосом по системе. Кинули провода от грузовика. Я разобрал замок зажигания и замкнул нужные провода. Мотор ожил, зачихал, затроил. Из выхлопной пошел черный дым. Но постепенно мотор заработал все тише и увереннее.

Я сел за руль, Андрей рядом. Оружие и экипировка мешали усесться с комфортом.

— Готов? — Спросил я Андрея.

— Готов!

— Ну, понеслись!

«Шестерка» шлифанула асфальт задними колесами и понеслась по дороге. К моему удивлению всё в ней работало.

После катастрофы дороги опустели и из машины можно было выжимать всё на что она была способна. Андрей работал за штурмана, крутя головой как летчик-ас второй мировой.

— Слева, наперерез нам бежит, еще двое справа. — Только успевал он замечать зомби, обрадовавшихся признакам жизни в их городе.

Да, теперь Октябрьск был их городом, безраздельно.

Зомби выбежал нам навстречу. Я знал, что он не отвернет, ведомый примитивным инстинктом, он не мог поступить иначе. Значит вилять придется мне. Зараженный успешно парировал все мои попытки отвернуть в сторону, меня траекторию вместе со мной.

— Сбавь немного, я попробую его подстрелить.

Андрей не ожидая моей реакции высунулся в окно и принялся стрелять одиночными. Пару раз зомби дернулся, но для него это было, как слону дробина.

— Иди на сближение, а потом резко тормози и ставь моим боком к нему!

Я так и сделал. Когда до зараженного осталось всего ничего, я резко дал по тормозам и развернул машину боком. Андрей, почти в упор всадил длинную очередь в зомби. Пули сбили его с ног. Существо закувыркалось по асфальту.

— Погнали, а то новые набегут на шум.

Мы притопили и вскоре вылетели на объездную дорогу. Зараженных на ней не встречалось и до виадука мы доехали без приключений. Там мы повернули направо и въехали в город. Большой синий указатель сообщил нам, что мы на верном пути.

В конце проспекта находилась конечная остановка общественного транспорта. Целое стадо троллейбусов замерло неподвижно, безвольно опустив рога. Их запыленные окна производили унылое впечатление одиночества и забытости. Сам город производил точно такое же впечатление. Несмотря на солнечный летний день в душу закрадывался холод. Как-то тихо и тоскливо было вокруг. Незаметное присутствие смерти чувствовалось во всем. В неподвижных машинах, порванных рекламных растяжках, неработающих светофорах и полном отсутствии людей, населявших некогда это место. Я воспринимал город, как тело без души, то есть, как покойника.

— Смотри, вон трое бегут, давай на встречку. — Андрей вывел меня из транса.

Я выполнил маневр, не дав шанса зараженным проверить нашу машину на крепость. В зеркала я видел, как троица, развернувшись побежала за нами.

Нам приходилось постоянно лавировать, чтобы не зацепить зомби, с маниакальной настойчивостью пытающихся разбиться о наш автомобиль. К концу проспекта за нами уже бежала толпа в несколько сотен зараженных.

— Выпрыгивай из машины и беги в здание. Я делаю петлю, чтобы увести наш хвост, а ты за это время находишь все, что надо. Если я пойму что хвост слишком близко, пойду на второй круг. Если ты не выходишь после второго круга делаю еще один, а потом, Серега, считается, что ты уже умер. Так что если не уложишься во время, пеняй на себя.

— Хорошо, я понял. Но ты посигналь, если что.

— Хорошо.

Впереди показалось здание о котором мне говорил Анатолий. Все как он описал. Я даже вывеску нужной мне конторы разглядел издалека. Мы подъехали к самой двери. Я побежал к зданию, а Андрей пересел за руль и поехал уводить в сторону зараженных.

Дверь была закрыта. На окнах первого этажа решетки. Вот незадача. Искать решения не было времени. Я стал в сторону от двери, направил на замок автомат, так чтобы рикошет не отлетел в меня и выстрелил несколько раз. Пули разворотили замок, спрятанный за тонкой сталью. Я просунул меч в щель и открыл дверь. На проспекте показалась молчаливая толпа бегущих зомби. Очень хотелось надеяться, что они выбрали машину, а не меня.

Я прикрыл дверь и осмотрелся. Передо мной была мраморная лестница, а налево и направо коридоры. Я побежал в правый коридор, на бегу читая вывески на дверях. «Симфонии звуков» не было. Я снова выбежал к лестнице и тогда обратил внимание, что кругом висят таблички с указанием расположения фирм. Интересующая меня находилась на третьем этаже.

Я взлетел как-будто сам был зараженным. «Симфония звуков» на каждом пролете дублировала свою информацию. Еще никто не рисковал жизнью ради их продукции, так как я.

Белая официальная дверь с красивой вывеской была закрыта. Снова пришлось стрелять. Пули жужжа запрыгали по стенам внутри комнаты. Послышался звон разбитых стекол. Дверь открылась, и на меня пахнуло аптечным запахом. На небольшой стеклянной витрине лежали несколько образцов слуховых аппаратов. Мне было совершенно неведомо, чем они могут отличаться друг от друга. Я перемахнул через прилавок и стал шарить по всем ящикам. Разноцветные коробки аккуратными стопками лежали внутри них. Я нашел пакет с рисунком «Симфонии звуков» и принялся набивать его всем подряд. В спокойной обстановке разберусь какой аппарат подходит нам больше всего. Вдруг меня посетила мысль, что аппараты сами по себе работать не будут, и им нужны будут батарейки или аккумуляторы. Мне пришлось открыть одну упаковку вынуть слуховой аппарат и открыть отсек для батареек. Вроде «таблетки».

На витринах лежали упаковки с обычными на вид батарейками, только надпись на них гласила, что это специальные батарейки для слуховых аппаратов, воздушно-цинковые. Я набрал и этих батареек.

Спустился по лестнице на первый этаж и стал ждать когда приедет Андрей. Минут пять я не испытывал беспокойства. Но когда он не появился и после, мне стало тревожно. Незнакомый город мог подстроить ему ловушку. Рация у нас была только одна, и та осталась у Андрея.

Прошел час. За это время какие только мысли не посещали меня. Я начинал злиться за то, что так легкомысленно отправился в город. Ну подумаешь, не привез бы Камиле подарок в этот раз, привез бы в другой. Сам попал в неприятную ситуацию, так еще и товарища затащил, который скорее всего уже погиб.

Мне представилась картина того, как я останусь здесь навсегда. Долго не протяну. Из здания не выйти. А выходить все равно придется.

Прошло два часа. Я понял, что Андрей уже не приедет. Я посмотрел на пакет с подарками и бросил его в сторону. Что теперь от него толку. Намерение было прекрасно задумано, но криво реализовано. Снова вспомнил как обещал отцу быть осторожнее. Веселую мордаху Камилы, которая непременно сильно расстроиться, когда узнает, что я не вернулся. Я расстроился еще сильнее из-за того, что расстроится Камила.

Вдруг за дверью послышался характерный звук «жигулевского» мотора и визг резины. Я бросился к окну и увидел нашу шестерку стремительно приближавшуюся зданию.

Как мне стало легко. Машина подкатила и посигналила. Я схватил пакет и выбежал на улицу. Машина стояла ко мне пассажирской стороной с уже открытой дверцей.

— Давай быстрее! Наши уже выехали!

Я плюхнулся на сиденье, сжимая пакет.

— Что случилось? Ты где был?

— Сейчас расскажу. У тебя все нормально?

— Да, набрал всяких, не знаю что подойдет. Я подумал, что ты погиб. Уже собрался оставаться здесь навсегда.

— Бес попутал. Сам пожалел что поддался ему.

— Что за бес?

— Ну, когда я делал первый круг, чтобы увести зомби подальше, мне на глаза попался секс-шоп. Я вот и подумал, что сделаю сейчас с второй круг и у меня будет минут пять, чтобы помародерствовать в нем. Нам с парнями было бы интересно фильмы посмотреть или журнальчики полистать, особенно когда в караулке сидишь сутками. На втором круге у меня уже был план, как в него забраться. Короче, подъехал я к магазину, разбил стекло и залез внутрь. А там, чего только нет. У меня глаза разбежались, и видать с лимитом времени немного перебрал. Когда глянул в окно, а там уже зомби повсюду бегают. Тут я и понял, что попал. А рация осталась в машине. Не зря для нас уставы пишутся, а пишутся они кровью.

— И чем ты занимался два часа в секс-шопе. — Мне показалось, или Андрей немного покраснел.

— Не тем, о чем ты подумал. Искал выход. Мне пришлось сломать дверь, выйти во внутренний двор и устроить много шума на противоположной стороне здания. А затем надул куклу и бросил ее в толпу. Пока они забавлялись с ней, я вернулся, сел в машину и приехал за тобой.

— Трофеи взял?

— Да, кое-что прихватил.

— Теперь в караулку без стука не входить?

— Вот зараза!

Колонну догнали на последних каплях бензина. Командир молча выслушал наш рапорт. Про секс-шоп не было сказано ни слова.

— Молодцы, что выбрались. — Сказал он с недовольным видом.

В том месте, где наша машина попала в засаду, нас встретила группа специального назначения с «Элеватора». Они сами допросили пленника. Уместно решив, что противник начнет искать пропавшую группу, они решили сами устроить засаду на них. Могла попасться фигура и «пожирнее».

Колонна вошла на «Элеватор» так же ночью, как и вышла. Никаких оваций и рукоплесканий чудесному возвращению. Да и радость встречи омрачали три погибших товарища.

Я понял, как устал, когда вышел из машины. За несколько месяцев «нормальной» жизни я привык к спокойствию и определенности. За несколько дней похода я пережил два момента, когда считал, что моя жизнь заканчивается. Плюс — постоянное ожидание какой-нибудь гадости со стороны обнаружившегося противника.

Командир колонны построил всех нас, поздравил с завершением, раздал на завтра поручения и распустил. Дверь в нашу с отцом комнату была не заперта. Отец мог знать, что мы вернемся этой ночью. Я потихоньку вошел, чтобы не разбудить его.

— Здорово! — Сказал из темноты отец.

— Привет, пап!

— Как, всё нормально?

— Ага, устал немного, с непривычки.

— Ложись спать, утром расскажешь.

— Хорошо, спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Утро наступило чересчур быстро. Мне показалось, что я только лег на подушку, как отец начал тормошить меня.

— Вставай, Сергей, у нас не приветствуется, когда просыпают.

— Я и не понял, что уснул. — Я сел на кровать с закрытыми глазами.

— Чего это ты привез? — Отец кивнул в сторону пакета.

— Слуховые аппараты для Камилы. Ты, случайно не разбираешься в них?

— Не приходилось. Для того и пишутся инструкции к приборам.

— Ты же знаешь, что инструкции принято читать, когда понимаешь, что сломал.

На работе мои товарищи уже ждали меня, чтобы послушать рассказ о нашем походе. Нам же было запрещено рассказывать о всех подробностях, в особенности о той засаде. Мне пришлось представить наш поход как рутинное мероприятие, типа «ехали-ехали, приехали, загрузились и назад поехали».

— Мы тут почти неделю уши готовили, чтобы послушать о героическом походе, а ты нам все ожидания обломал. — Расстроился Яков.

Он снял свою шляпу, сел на капот очередного ремонтируемого грузовика и стал сбивать с нее пыль.

— Ну, там были моменты. Зомби бросались на броню, то и дело, а когда мы стали монтировать оборудование, тоже приходилось регулярно с ними драться. Чтобы не привлекать к себе внимание шумом, их не стреляли, а накалывали на пики и добивали мечами. Зрелище, признаюсь, не из приятных.

— Это мы и раньше слышали, но ты бы придумал что-нибудь интересное, а то мы годами из цеха не вылезаем. — Саша отер масляные руки ветошью, и посмотрел на меня с укоризною.

Я понял, что мужики из нашего цеха действительно нигде не бывают, и хорошая история может быть для них как открытая форточка в душном помещении. На мое приключение со слуховыми аппаратами никакого запрета не было и я рассказал его во всех подробностях, немного приукрасив. Мои коллеги ржали с полчаса, и постоянно требовали пересказать некоторые, особо выдающиеся моменты. К концу смены об этой истории знали уже все соседние цеха.

— Ну я понимаю, когда мужики рискуют жизнями ради женщин, но чтобы резиновая баба, отдала свою жизнь за мужика. — Саша утирал слезы грязной тряпкой, размазывая грязь по лицу.

Вечера я дождался из последних сил. Во-первых, мне надоело по сто раз рассказывать одну и ту же историю, во-вторых я не чаял быстрее вручить Камиле подарок.

После работы я побежал домой, схватил пакет и побежал дальше, к Камиле. Девушка уже ждала меня, стоя на краю теплицы и смотря в ту сторону откуда я обычно появлялся. Она сразу сбежала вниз и понеслась мне навстречу.

— Что это? — Поинтересовалась она содержимым пакета, после того, как мы достаточно «нарадовались» друг другу.

— Пойдем домой, я тебе покажу.

По дороге, Камила несколько раз пыталась заглянуть в пакет. А меня вдруг посетила мысль, что она может и обидеться моему подарку. Вдруг она посчитает, что я чересчур замечаю ее недостаток.

Уже не такой уверенный в том, что я сделал благое дело для Камилы, я вывалил все аппараты и пачки батареек на её кровать. Камила схватила первую попавшуюся упаковку и прочитала название. Затем взяла еще несколько. Я ждал реакции. Мое сердце застучало с пятикратной скоростью. Камила посмотрела на меня, и мне стало еще непонятнее и тревожнее.

— Сереж, я теперь смогу слышать как все?

— Да, конечно.

— А-а-а! — Взвизгнула Камила. — Давай будем их мерить.

Как гора с плеч. Мне очень понравилась реакция Камилы. Началась примерка. Аппараты были внутренние, вставлявшиеся непосредственно в ухо. Но они были для людей с небольшими проблемами слуха. Камиле подошел внешний аппарат, цепляющийся за раковину.

— Два плюс два. — Сказал я негромко в спину девушки.

— Четыре! Говори еще тише, я хорошо тебя слышу.

— Три плюс пять. — Сказал я шепотом.

— Восемь. А еще тише.

— Ты меня любишь? — Сказал я совсем тихо, искренне надеясь, что меня не услышат.

Камила повернулась и повалила меня на кровать. Посмотрела на меня глазами полными слез.

— Да. Я не могу даже выразить, как тебе благодарна. — Она положила свою голову мне на грудь.

— Да брось, я же не ждал от тебя благодарности, всё получилось по велению души. Я рад, что угодил тебе.

— Тебе не пришлось рисковать из-за них?

— Почти нет, пострадала только одна надувная кукла из магазина интимных товаров.

— Что ты там делал? — Камила сделала удивленно-строгое лицо.

— Меня там не было, честно. Давай, потом расскажу.

Пришел я от Камилы под утро. Следующая смена прошла у меня еще тяжелее, чем предыдущая. Я засыпал на ходу, роняя ключи. Коллектив только усмехался в мою сторону. Я им был благодарен по гроб жизни, когда они разрешили мне немного отдохнуть в бытовке. В итоге, они потеряли меня на полдня. Зато выспавшись я принес гораздо больше пользы, чем в аморфном состоянии.

 

Глава 7

На следующее утро я как обычно спешил на работу. Накануне вечером, я не стал задерживаться у Камилы допоздна. Она правильно отнеслась к этому.

Мне было интересно, как на ее работе отнеслись к тому, что она стала хорошо слышать. Камила схитрила и не стала рассказывать с ходу о том, что у нее теперь слуховой аппарат. Она решила послушать, что о ней говорят. Одна ее коллега сразу же попалась на эту удочку.

— Сергей?

Незнакомый человек окликнул меня, заставив остановиться. Он стоял и ждал когда я отвечу на его вопрос.

— Да, меня так зовут.

— Меня зовут Иван, я из отдела специальных операций.

По нему это было видно за километр. Типичная внешность бойца. Коренастый, крепкий лоб, ладони, как клешни. Меня снова неприятно кольнуло. Неужели меня снова в чем-то подозревают?

— У меня к тебе разговор на полчаса, но в управлении, и без посторонних ушей.

— Так я на работу опоздаю. — Я не горел желанием общаться с этим Иваном.

— Я предупредил твоего начальника. Пойдем?

Я чувствовал, что у меня других вариантов не было.

Управление находилось в подвальных помещениях элеватора. Прохладные сырые помещения живо напомнили мне средневековые темницы или застенки НКВД.

Мы вошли в помещение, являвшееся одновременно и тиром. Как и большинство местных жителей, наверно, я и не подозревал о существовании катакомб под землей.

Несколько бойцов отрабатывали стрельбу из разных положений. За ними следил сам Старостин и еще один пожилой мужчина с густой седой шевелюрой. Они давали оценки стреляющим и ценные указания.

Завидев меня, они оба поднялись и подошли к нам. Грохот выстрелов не позволял нам разговаривать. Старостин протянул мне руку и поздоровался, следом подал руку пожилой мужчина. Мы прошли в еще одно помещение, отделенное от тира дверью, обитой войлоком. Шум стрельбы здесь был намного тише и позволял нормально разговаривать.

— Ближе к делу, Сергей. Значит, зачем мы тебя позвали? Не догадываешься?

— Нет. — Честно сознался я.

— Есть у нас предположения, Сергей, что на другой работе ты будешь намного полезнее, чем в авторемонтном цеху. — Вставил свое слово седой мужчина.

— Да, именно так. — Подтвердил Старостин. — Мы проанализировали твое участие в походе и поняли, что нам нужны такие парни.

Предложение немного огорошило меня. Я, наверно стоял с выражением крайней потерянности на лице.

— Это точно о нем рассказывали? — Подшутил надо мной Старостин. — Спасти друга из секс-шопа и не остаться в нем самому это огромный подвиг.

Я понял, что моя история разошлась по всему «Элеватору».

— Я могу подумать?

— Можешь. — Сказал, как отрезал Старостин. — Но помни, что наше сообщество организовано по принципу наибольшей полезности. Ты боец, а не слесарь. Без опыта пока, но сообразительный. Первое придет, второе уже не отнять. Не поддавайся лени и трусости, они плохие советчики. В общем, у тебя сутки на раздумье.

Я пробурчал что-то маловразумительное. Иван вывел меня на свет божий, и я в большом замешательстве отправился на работу. Одно дело съездить в поход один раз, и совсем другое — работать в боевом подразделении, регулярно рискуя жизнью. Где-то, в глубине души мне было приятно, что меня оценили настолько, что не побрезговали пригласить к себе самые высокие чины. Но с другой стороны, сытая и спокойная жизнь тоже что-то значила. Свои переживания я отложил до вечера, до разговора с отцом. Он ведь сам принимал участие в становлении «Элеватора» и больше меня должен понимать в том, какие решения идут ему на пользу.

Отец вошел в комнату, устало снял с плеч брезентовую робу и сел на кровать.

— Пап. — Я решил не откладывать на потом важный разговор. — Ваш Старостин перетягивает меня к себе. Он говорит, что я больше нужен у него в бойцах, чем слесарем в авторемонтном цеху.

Отец поджал губы и покачал головой.

— Ты уже взрослый, Сергей, и сам можешь определиться, что тебе нравится больше. Я, как родитель твой, хочу видеть тебя живым и здоровым, но понимаю, что сейчас не то время когда есть из чего выбирать. Как говорил один мой знакомый «С умной головой и проще жить». Даже в солдатах не намного опаснее, чем на прочих работах. У меня, на насосах тоже бывали несчастные случаи, а вроде, куда уж безопаснее.

— А я не могу с уверенностью сказать, хочу я идти в бойцы или нет. Сейчас у меня стабильный график, знаю что могу каждый вечер сбегать к Камиле, могу припоздать чуток. А там дисциплина, муштра, дежурства. Из всех приятных вещей только вылазки.

— Не совсем так. За последние несколько месяцев у нас многое поменялось. У «Элеватора» появился реальный враг. Сильный, не в пример толпам зомби или дорожным бандам. Среди руководителей моего уровня — Отец снизил голос до шепота, чтобы соседи через стену не услышали его. — постоянно проводятся совещания по мерам противодействия угрозам. Я думаю, что у Терентия уже есть план. Зная нашего руководителя, я уверен, что он не будет ждать, а попытается ударить первым. Стало быть нужна армия. У нас же пока только небольшие мобильные группы, выполняющие иные задачи.

— Вон оно что. Тихая мобилизация.

— Я думаю, да, мобилизация. Но будь уверен, случайных не возьмут, поэтому тебе и предложили.

— Шанс прожить короткую, но яркую жизнь?

— А если некому будет защищать «Элеватор» то даже слесарь не проживет долго. Спокойная жизнь в наше время совершенная иллюзия. Мираж. Зашло солнце за тучи и он пропал, хотя секунду назад казался реальным.

— Убедил, про мираж. Пойду завтра к Старостину. А пока сбегаю к Камиле. — Я выскочил в коридор.

— Ей пока не говори! — Крикнул вслед отец.

При всей, кажущейся альтернативности предложения, выбора у меня не было. Через неделю я поступил на службу. Вначале, она напоминала учебку. Теория, ситуация в мире, который ограничивался примерно пятьюстами километрами в радиусе от «Элеватора». Знание оружия, стрелкового и всякой «карманной» артиллерии. «Немые» знаки используемые для раздачи команд. А так же большое количество тестов, которые по моему мнению, должны были раскрыть нашу способность к нестандартному мышлению. Была и стрельба. Тоже со своими закавыками. На полигоне размещались мишени имеющие разную степень значимости. Я стрелял исходя из собственных догадок. Никто о моих результатах не докладывал, хотя мне было жутко интересно узнать, каким критериям я соответствую.

Через целый месяц регулярных занятий и тренировок началось разделение по специальностям. Я попал в разведку. Если не считать, что это было наиболее рискованное подразделение, то я был рад попасть именно туда. Со мной оказался и Андрей, тот самый, из секс-шопа.

— Я хотел на тебя обидеться вначале, за то что ты разнес по всем о том случае, но потом понял, что так даже лучше. Старостин заметил меня, даже расспросил, как мне на ум пришло использовать куклу. Так что, Серега, продолжим вместе.

— Я рад, что мы вместе и что ты не сердишься. Это все из жалости к моим товарищам из цеха. Сидят безвылазно годами на работе, вот я и решил их немного развеселить.

— Забудь! — Андрей протянул мне руку. — Василенко моя фамилия.

— Тарасов.

— Чую, Серега Тарасов, что отправят нас скоро по степям и лесам скакать. Добывать ценную информацию.

— Согласен.

Процесс постижения новой специальности был нелегок, но интересен. С нами работали настоящие инструкторы, прошедшие не одну горячую точку. У меня в голове не укладывалось, как смог один человек собрать в своем «Элеваторе» каждой твари по паре. Натуральный ковчег на случай конца света.

Оружие нам выдавали соответствующее выполняемым заданиям. Я узнал, что в нашем арсенале имеются бесшумные «винторезы». Их было немного и ценились они на вес золота. Человек, которому они доверялись в бою, должен быть профессионалом с большой буквы. Мои результаты не дотянули до владения этой винтовкой. Мне по штату была положена обычная СВД или же простой «калаш» с подствольником, в зависимости от возложенных на подразделение задач. Андрею же доверили «винторез». Оказывается, что он и до катастрофы умел управляться с этой сложной штукой.

Помимо стрельбы и тренировок мозга было много физической подготовки. За территорией забора была оборудована скрытая от посторонних глаз полоса препятствий. На жарком летнем зное, нередко в дыму, до полного изнеможения сил приходилось бегать, карабкаться, прыгать, таскать на себе товарищей, изображавших раненых. Но я крепчал. Тело загорело и подсохло. Мышцы налились силой. Я все больше сам себе казался оружием. Профессиональные инструктора научили нас таким способам вывода человека из строя при помощи одних приемов, что я начал понимать, насколько опасным может быть это знание.

Теперь, редкую ночь мне приходилось ночевать дома. Добравшись из последних сил до Камилы, там я и оставался до утра. У отца тоже были какие-то амурные дела, поэтому нам обеим мое отсутствие было на руку.

Закончился август. Его беспощадное солнце выжгло степную траву до золотисто-белого цвета. Ветер сменился на северо-западный. По утрам на металлических поверхностях уже лежала роса.

Днем температура все равно еще стремилась к тридцати градусам, но ей все реже удавалось доползать к этой отметке. А потом начались дожди. Смена погоды совпала с моим первым заданием.

Группу из двенадцати человек отправили в предместья военной части, ныне занятую неизвестной группировкой. По прямой до места назначения было километров четыреста, а если ехать через Октябрьск, то и все пятьсот. Второй вариант был безопаснее. На всем протяжении пути до Октябрьска стояли наши секреты. За Октябрьском уже считалось, что дорогу контролируют враги.

Нам то и предстояло узнать, где, в каком количестве и качестве околачиваются враги. По возможности дойти до территории военной части и понаблюдать за всеми передвижениями неприятеля. Задание было очень опасным, но мне оно будоражило кровь.

Накануне выступления, нас разделили на четыре боевых тройки. В случае удачи каждой, мы должны были с разных сторон подойти к военной части и наблюдать каждая свою сторону. Были продуманы все пути отхода, возможность плена, возможность захвата «языка», и конечно же полная неудача. Я не верил в неблагоприятный исход. По молодости, да по неопытности я все еще был оптимистом.

По заверению нашего командования, дождь наилучшая маскировка секретной операции. Как-то они сумели договориться с богом и дождь лил не переставая. Броневики вывезли нас за Октябрьск, высадили в чистом поле и вернулись обратно.

Главный над всем нашим подразделением был Егор Турсунов. Бывший офицер, ветеран войны. Он попросил накрыть его непромокаемыми плащами. Развернул под зыбкой крышей карту и отметил наше местоположение.

— До этой деревни идем вместе. Главное — никому не попасться на глаза. Ни плохим, ни хорошим. О нас никто не должен знать. За три дня мы должны одолеть расстояние до военной части, а там разойдемся по плану.

Егор сверился с компасом, указал рукой правильное направление и наша группа выстроившись друг другу в затылок направилась на свое первое задание. Под ногами хлюпала жижа. К ботинкам липла грязь. Подошвы вскоре стали напоминать комья грязи, на которые было неудобно наступать.

Сторонясь любых дорог, мы заметили, что дикой фауны немного прибавилось. Несколько раз из пелены дождя на нас выбегали косули, останавливаясь на мгновение, чтобы убедиться в том, что мы не призраки, и убедившись молниеносно исчезали снова. Попадались нам и дрофы, и куропатки и даже зайцы. Было как-то приятно, что природа восстанавливала численность животных, компенсируя исчезновение людей. Пользуясь тем, что нас вел командир и можно было немного отвлечься от дороги я решил поразмышлять.

Если бы природа дала человеку второй шанс жить на планете, но в обмен он должен был пообещать жить в гармонии с природой, то как бы это выглядело? В природе существует цепь питания, кто-то кого-то обязательно ест. Если представить человека гармоничного, то он тоже должен питаться. На траве он долго не проживет, все таки желудок у него не четырехкамерный, как у коровы. Мясо тоже должно в нем присутствовать время от времени. Но человек не наделен быстрыми ногами, чтобы догнать мало-мальскую живность. Ему обязательно нужно придумать какое-то приспособление чтобы облегчить охоту. Сперва он придумает дубинку, потом лук, потом ружье, а там опять понеслась вся цивилизация под откос. Получается, что нет у нас другого выбора? Как-будто нет. Но я чувствовал, что он должен быть. Кто-то же запускал летающие тарелки.

По моим представлениям за техническим прогрессом обязательно должна была подтягиваться духовность. Не религии, не философии, а такое же научное познание природы вещей. Держа в одной руке автомат, в другой обязательно должен лежать в противовес мой духовный мир. Он должен быт настолько же развитие духовного мира какого-нибудь средневекового воина, как мой автомат совершеннее его топора.

Катастрофа, случившаяся с человечеством не была наказанием за технический прогресс, ибо он сам по себе благо, наказание было за слишком большой разрыв между техническим и духовным развитием.

Есть свидетельства того, что Землю, на заре человечества, не раз посещали инопланетяне. Есть предположения, что они несли знания примитивной цивилизации людей. Но что мы знаем? Цивилизация не смогла их удержать. А если представить, что инопланетяне просто взяли бы и дали тем людям свою технику, оружие. Я думаю, что конец мира наступил бы незамедлительно.

Тем кто выживет после катастрофы надо будет непременно это учитывать. Больше смотреть не под ноги, а вглубь себя. Слушать душу и меньше хвататься за калькулятор.

Небо немного разошлось перед ночлегом. Поужинав холодным и расставив посты мы улеглись под открытым небом. В свою очередь дежурить я постоянно отвлекался на высыпавшие на небе звезды. У горизонта ходили тучи и сверкали отблески молний, а над нами раскинулось безмятежное звездное небо. Я чувствовал себя пылинкой в этом космосе. Но не брошенной, забытой и никому не нужной, а пылинкой, которая была частью космоса. Без меня мир был бы не полным.

Странные мысли для бойца накануне опасного мероприятия. Мне они помогли поверить в то, что я являюсь частью грандиозного плана вселенной, согласно которого человечество обретет новую, более гармоничную жизнь. Прекрасная мотивация.

Утро разбудило каплями моросящего дождя. Я только пригрелся после смены. Наскоро позавтракав мы снова двинулись молчаливыми призраками.

К полудню мы внезапно наткнулись на деревушку. Командир сверился с картами и заключил, что мы немного сбились. Деревня должна была остаться в десятке километров от нашего маршрута.

Мы поспешили скрыться пока нас не заметили. Вдруг, сквозь шум дождя долетели крики и выстрелы.

— Тарасов и Василенко обойдите со стороны того оврага и понаблюдайте что здесь твориться.

Мы с Андреем скинули лишний груз. Я взял автомат, а Андрей свой винторез. Мы спрыгнули в овраг и двинулись в сторону деревни по мягкому дну из грязи и травы. Разросшиеся клены в конце оврага позволили нам приблизиться вплотную к источникам криков.

Несколько человек в камуфляже волокли сопротивлявшегося мужчину. Две женщины сидели на асфальте и ревели. У одной по лицу текла кровь.

— Вот сволочи! Вот гаденыши! — Причитала старшая с целым лицом.

Вторая плакала молча. Возле автобуса стояли человек двадцать деревенских. Люди в камуфляже подтащили бедолагу к приспособлению, напоминающем средневековые кандалы, в которых крепились шея и кисти рук человека. Приспособление было стационарным и мне оно напоминало место казни. Именно им оно и оказалось.

Человека заковали закрепив его лицом в сторону толпы. Мы увидели разбитое в кашу лицо. Мужчина с трудом открыл глаза.

— За систематическое укрытие продуктов питания, подлежащих изъятию в пользу «Армии Возрождения» житель села Родниковое Озеро Никаноров Александр Михайлович приговаривается к высшей мере наказания — обращению.

Один из людей в камуфляже воткнул в лицо обреченному на казнь какой-то предмет. Тот задергал головой насколько ему позволяли кандалы. Другой в камуфляже ударил ботинком в живот жертвы. Мужчина закашлялся в воткнутый в его лицо предмет. Кажется палачей устроила такая реакция.

— Сами убьёте или нам остаться? — Весело спросил толпу палач.

Народ молчал и смотрел исподлобья. Андрей поглаживал курок своей винтовки. Я видел как вздулись вены на его висках. Но поддаться слабости сейчас означало испортить всю операцию.

— Наше время придет, Андрюх. Успеешь еще нажать на курок.

— Я запомнил его рожу противную. Увижу еще раз, обязательно выстрелю, прямо в глаз.

Люди погрузились в автобус и уехали. Из толпы вышли женщины и направились к тем двум женщинам, сидящим на дороге, чьим родственником наверное являлся казненный мужчина.

— Застрелите меня, не хочу становиться уродом. — Просил Александр.

— Я не смогу выстрелить в человека, как обратиться, тогда легко. — Переговаривались между собой мужики.

— Пойдем назад. — Шепнул я Андрею. — Не то спалимся.

— Они назвались «Армия возрождения». — Повторил я командиру.

— Да, это они. Тот, первый «язык» из-под Октябрьска так же называл свою организацию.

Турсунов снова достал карту и сверился.

— До части еще километров семьдесят. Далеко они за едой ездят.

— А что им остается, если они там все с зон сбежали. Им всем неположняк руки марать работой. Привыкли баланду свою хлебать за счет государства, теперь вот люди обязаны их кормить. Эх, навалиться бы, да придавить их всех. — У нашего пулеметчика Марата, аж голос сменился от злости.

— Успеем. За тем мы и здесь. — Успокоил его командир.

Маршрут пришлось проложить по новой, с учетом ошибки. Мы шли молча. Каждый из нас в душе прокручивал произошедший в деревне случай и вырабатывал свое отношение к нему. Я представлял, как моим товарищам не терпелось спустить курок. Если бы не приказы, которые на «Элеваторе» привыкли выполнять беспрекословно, можно было бы устроить засаду на этот автобус.

В начале третьего дня, с самого утра Егор приказал разделиться. Каждой тройке он выдал по карте, с отмеченными на ней чекпоинтами. У каждой тройки был свой маршрут со своими целями. Еще раз проинструктировал на случай попадания в плен.

— Лучше не попадать, сразу скажу, но если возьмут, раненого, оглушенного или еще какого, в беспомощном состоянии, про другие тройки ни слова. Знайте, что информация о нас им очень нужна. Я не могу вам запретить молчать, далеко не всякий человек способен выдержать пытки, но мой вам совет, оставляйте один патрон, одну гранату для себя. А еще лучше не попадайтесь. Через двое суток встреча на этом же месте. Ждем сутки, а потом уходим самостоятельно. Всё понятно?

— Да.

— Ну, с Богом, расходимся.

В нашей тройке был я, Андрей и пулеметчик Марат. Насколько я сумел понять их, они были отчаянными парнями. За Андреем я уже успел заметить склонность к авантюрам, за Маратом еще предстояло, наверно. Интересно каким я казался для них. Сам себя с считал довольно уравновешенным человеком, не склонным к сиюминутным проявлениям эмоций. Может, поэтому мной и разбавили наш небольшой коллектив.

Командовал нашей тройкой Андрей. По нему было видно, что он понимает в своей работе. Он сразу вычислил вражеский секрет, подобно Шерлоку Холмсу, дедуктивным методом.

— Стопроцентная гарантия, что там кто-то есть. Смотри, единственное место откуда можно просмотреть всю округу, к тому же там растут деревья и кустарник. Если ты не идиот, то обязательно посадишь там наблюдателей. — Андрей достал сканер и проверил частоты.

Рация зашипела вначале помехами, но потом несколько раз споткнувшись поймала переговоры «Армии Возрождения». Можно было не сомневаться, что это они. Человеческая речь постоянно перемежалась блатным жаргоном. Шел дежурный обмен информацией. Пока всё было спокойно в стане врага.

— Обходим это место подальше и двигаемся вперед. К ночи надо успеть добраться до крайней точки. — Андрей отметил место на карте символом обозначающим вражеский пост.

— А вот и смена караула! — Марат присел на корточки и показал в сторону предполагаемого секрета.

Открытый «УАЗик» забрался на холм. Из него вышли несколько вооруженных человек и исчезли в кустах. Через минуту такие же вооруженные люди сели в машину и уехали.

— Ну как вам? — Победоносно осмотрел нас Андрей.

— Опыт не пропьешь. — Развел руками Марат. — Мы и не сомневались в тебе.

А я бы наверняка мог пропустить вражеский секрет. Мне стало не по себе оттого как можно легко попасться врагам. Впредь постараюсь смотреть во все глаза.

— Как не тужтесь, но опыт приходит с выходами. Пару раз в засаду попасть обязательно надо. Тогда ты ее не только видеть, но и чуять станешь. — Понял мои мысли Андрей.

— Хорошо, что ты с нами пошел, Андрюха. Как-то мне спокойнее с тобой. — Заключил Марат.

— Тьфу-тьфу. — Суеверно сплюнул Андрей.

Интенсивность «Армии Возрождения» возрастала по мере приближения к их логову. Все чаще мы слышали и видели военные грузовики. Чаще попадались посты на третьестепенных дорогах. Все свидетельствовало о том, что нам осталось совсем немного.

Возле одного из перекрестков висел плохо сработанный, но не потерявший от этого своих агитационных свойств, плакат. Он гласил: «Житель свободных земель, помни, тебя защищает «Армия Возрождения»! Они несут добро и свет в каждый дом, который сдает продовольственную норму!» На плакате был изображен солдат, держащий на руках радостную девочку. Художник явно перенял свой стиль с советских агитационных плакатов.

— Терентий бы сроду до такого не додумался! — Марат плюнул в сторону плаката.

Вечерело. Согласно карте мы были уже в предместьях военного городка. Андрей остановился и нам знаками приказал сделать то же самое. Он поднял свой винторез и посмотрел в оптику.

— На холмах целые укрепрайоны. БМП и танки врыли. Не проскочить, пока не стемнеет. Давайте парни схоронимся в этом овражке до темноты.

Мы спустились на влажное дно оврага. Андрей включил сканер. Сразу донесся тюремный жаргон. Была вероятность того, что к противнику уже могла попасть одна из наших групп. Но пока было тихо. Андрей отложил сканер в сторону, не выключая, взял в руки карту и отметил символом танка высоту.

— Какие воины из зеков могут быть. Они же только шкурные интересы понимают? — Высказал свою мысль Марат.

— Подлостью, изворотливостью. Военных они же захватили. Теперь шкурные интересы зеков напрямую зависят от «Армии Возрождения». Вне её они и пяти минут не проживут. — Сказал я.

— А теперь они могут и не воевать Будут держать семьи военных в заложниках, а тем и деваться некуда, будут стрелять по нам. — Очень даже правдоподобно предположил Андрей.

— Точно. Мужиков жалко.

Мы двинулись дальше, когда стемнело. Оптика снайперской винтовки помогала немного выхватывать пространство перед нами. Небольшими переходами мы поднялись на склон, за которым в кромешной тьме, редкими пятнами света лежал военный городок. Днем должен быть прекрасный обзор. Оставалось только дождаться утра.

Ночь снова расчистила небо от туч, но к утру снова заморосил нудный мелкий дождь.

— Шампиньоны на обратном пути можно насобирать. — Марат разглядел пользу в дожде. — Думал, никогда уже грибы не захочу, ан нет, привык.

— Я тоже, но как прижало, сразу забыл все фобии. Люди вообще в еде стали неразборчивы. Меня вот тоже хотели съесть, да я сбежал.

— Ух ты, расскажи. — Оживился Марат.

— Тихо, мужики. Давайте на обратном пути поболтаем. Сейчас в оба смотреть нужно. От нас сейчас зависит многое. — Нам ничего не оставалось как подчиниться. — Ты, Сергей, вон в ту ложбинку. Держи карандаш и бумажку. Записывай все передвижения и количество транспорта и боевых машин. Ты, Марат, под тот куст. Вот и тебе бумага и карандаш. Записывай всё. Я буду немного позади вас. Я страхую вас своим винторезом. Стрельбу поднимать только в крайнем случае. Если обнаружимся, первым отходит Сергей, за этот склон, затем я, Потом мы тебя прикрываем Марат, а ты отходишь. Усекли?

— Да, командир.

— Расползайтесь.

Когда я добрался до своей ложбинки, то стал совершенно одного цвета с окружающей средой. Я положил перед собой автомат и замер. Какой-то грач, я так подозреваю, привыкший питаться трупами некоторое время наблюдал за мной. Потом, видимо приняв меня за труп, сел неподалеку и стал бочком подскакивать ко мне. Я не шевелился. Грач настолько осмелел, что подпрыгнул к моему лицу и собрался уже своим могучим клювом попасть мне в глаз.

— Бу! — Негромко, но резко шуганул я наглую птицу.

Как мне показалось, грач мгновение смотрел на меня с удивлением, а потом улетел.

— Рано еще. — Произнес я вслед птице.

Прямо передо мной, на расстоянии полукилометра проходил серый бетонный забор воинской части. Перед частью была высажена тополиная аллея, сильно мешавшая наблюдать за происходящим по ту сторону забора. Я видел мельтешение людей, но чем они занимались мне было непонятно. Я примерно представлял чем будет заниматься организация набранная из уголовщины. Постигать военную науку им будет лень. Наверняка, в случае реального столкновения они бросят первыми военных, затем «шестерок» или как у них там называется низшее сословие.

Я был уверен, что самое продвинутое направление «Армии Возрождения» это мародерство и грабеж. Это их стезя, в которой они были профессионалами. Если бы не заложники военные, можно было бы прихлопнуть это осиное гнездо разом. Но так ситуация совершенно казалась неразрешимой. Ну, узнаем мы сколько техники и народа у врага, а дальше что? Нападать самоубийственно, не нападать — тоже.

Может и не настолько глуп противник. Может быть сейчас его агенты кружат вокруг «Элеватора» и мотают на ус всю информацию. Мне вспомнились те мужики на снегоходах, от которых я бежал, когда добрался до «Элеватора». Вспомнился случай на картошке, когда на нас напали зомби. И это было похоже на заранее спланированную акцию, что наводило на мысль о внутреннем осведомителе. Если это так, то противника не стоило недооценивать.

Было бы здорово внедрить своего агента к противнику, и быть всегда в курсе его планов. Мысль казалась здравой, но очень опасной. Я огляделся чтобы увидеть своих товарищей. Напрасно, они слились с окружающим миром, так же, как и я.

Время шло, а ничего интересного не происходило. Несколько грузовиков и одна БМП прокатились по дороге, один раз вышла группа человек в двадцать и направилась на холм, расположенный справа от меня. Через час то же количество вооруженных людей вернулось. Я записал время. Наверняка и мои товарищи сделали то же самое.

Мне вдруг стало понятно, что никакой особо ценной информации, имеющей стратегическую важность, лежа в кустах под вражеским забором, не раздобыть. Вот попав внутрь, можно было бы узнать многое. Эта идея настолько мне понравилась, что я заерзал в нетерпении поделиться ею с Андреем.

Гипотетически, я даже рассматривал свою кандидатуру на роль внедренного агента. Не знаю, откуда во мне бралась смелость? То ли из за молодого безрассудства, то ли времена настали, когда люди перестали считать свою жизнь чем-то ценным? Я готов был ответить «да», если бы командование предложило мне эту роль. Внутри меня даже загорелось чувство торжества, и в голове прокрутились ролики моего звездного часа.

Но жизнь прагматичнее. Она обязательно выравнивает последствия сильных эмоций. Пока я забавлялся мыслями о своем героизме, два вооруженных человека, со стороны холма спустились и уже были на расстоянии двухсот метров от меня. Так как я был к ним ближе всех, мне и предстояло встретить их в первую очередь. Я помнил, что Андрей контролирует нас своим бесшумным «винторезом», но мне все равно было страшно. Как же я собирался стать разведчиком в самом «осином гнезде»? Теперь мне казалось, что я еще не готов.

Я смотрел на приближающихся патрульных из-под непромокаемой ткани камуфляжного цвета, накрывшись ею с головой. Люди шли не торопясь, разговаривая между собой. Моя правая рука лежала на рукоятке автомата. Указательный палец поглаживал курок. Они шли не прямо на меня, а немного за меня. Мне стало совсем не по себе, когда они скрылись из глаз, и я какое-то время не мог знать, что происходит у меня за спиной.

Наконец патруль появились у меня слева. Они все также не напрягаясь разговаривали между собой. Из отдельных долетающих фраз я понял, что они не из бывших зеков. Наверно, местные военные. Мне показалось, что один из них посмотрел в мою сторону. По мне пробежал холодок. Но часовой отвернулся и продолжил жестикулируя, что-то рассказывать своему товарищу. Его жестикуляции привели к тому, что он что-то выронил, и совершенно не заметив этого пошел дальше.

Как порядочный человек, я должен был окликнуть его и сказать фразу, что вы типа что-то обронили, но я сдержался.

Патруль пошел дальше, и наверняка, так же не увидел Марата. Через минут двадцать дождь немного усилился, скрыв их далекие фигуры от наблюдения. Я прорисовал черту, и указал на ней время прохождения патруля. Надо же было нам выбрать именно то расстояние, на котором он ходит?

До вечера случилось еще пару патрулей. Но проходили они уже немного в стороне от нас. Я все исправно заносил на листок бумаги. Моросящий дождь успевал впитываться в иссохшую за знойное лето, почву, но я уже промок весь до нитки.

Стемнело. Андрей сам приполз ко мне и дал отбой.

— Ты, случайно не видел, никто из патруля ничего не ронял?

— Ты тоже видел это? — Спросил я Андрея.

— В смысле?

— Ну, как мужик потерял что-то? — Реакция Андрея меня немного удивила. — Или ты знал, что он должен уронить?

— Не время объяснять, покажи лучше это место. — Попросил Андрей.

Я точно знал где упал этот предмет, потому что самому не терпелось поднять его. Несмотря на темноту, я нашел небольшой квадратный сверточек, завернутый в полиэтиленовый пакет и перетянутый резинкой.

— Просто охренительно, что ты такой глазастый, Серега! — Андрей бережно спрятал сверток во внутренний карман куртки.

— Погоди, а наши наблюдения были только для отвода глаз? — До меня вдруг дошло, что вся наша операция по наблюдению была лишь историей для младшего состава.

— Я не могу рассказать тебе всего, да и тебе знать незачем, но раз уж ты все равно увидел, знай, теперь тебе живому сдаваться нельзя, иначе наши агенты пропадут, понял? — Андрей больше приказал, чем спросил.

— А то.

— Марату ни слова.

— Всё, понял, Андрей. А я ломал голову, чего мы тут лежим, машинки записываем, агента надо внедрять, хотел тебе уже рассказать о своих идеях.

— Молодец, в правильную сторону мыслишь. Так глядишь через пяток лет и мной командовать будешь.

— Чего это — пять, раньше гораздо. — Пошутил я.

— Ладно, хорош болтать, ползи за Маратом. Возвращаемся.

Опасаясь, что у противника есть мощные приборы ночного видения, мы ползком перевалили за небольшой склон и только тогда поднялись.

— Я весь день пролежал на пузе, раньше о таком только мечтать приходилось — Марат обстукал с себя грязь. — Задание можно считать выполненным?

— Пока нет. Как до дома доберемся, тогда. — Пояснил Андрей.

— Тогда пошли, грязь на ходу сама отвалится.

Сквозь непроглядную тьму, только на минуту останавливаясь, чтобы свериться с компасом, двигались мы к назначенной точке сбора. Останавливаться и не хотелось. Вся одежда на нас промокла, и только в движении было тепло. К утру тучи разошлись и стало еще холоднее.

— Может остановимся вздремнуть часа на три? — Предложил нам Андрей.

— Нет уж, давай, до обеда потерпим, когда солнце посильнее пригреет. — Я бы не уснул, стуча зубами.

— Тогда жуйте свой сухпай на ходу.

К обеду мы вышли к вражескому секрету, который наметанный глаз Андрея обнаружил в прошлый раз. Мы его снова обогнули стороной и сразу, заприметив удобную балку, заросшую кустарником, устроили привал. После съеденной баночки тушенки, одной на троих, организм сам сдался и потребовал сна. Мы поделились на смены по одному часу и я отключился в тот же миг.

После короткого сна, я не почувствовал себя достаточно отдохнувшим, но деваться было некуда, нужно было успеть к точке рандеву вовремя. Мы прошли остаток дня и всю ночь. Похоже, что антициклон, прикрывавший нас во время операции ушел окончательно. Ночью было звездно, а к утру на траву лег первый иней. Изо рта шел пар, мерзли ладони и уши.

К месту встречи мы пришли раньше всех. Мы снова поделили смены и стали ждать своих товарищей в горизонтальном положении. Следом за нами пришел Турсунов со своей тройкой. Командиры отошли пошушукаться, а мы поинтересовались друг у друга деталями похода. Оказывается группа Турсунова наблюдала за противником со стороны зданий военного городка, и им совсем не видно было, что творится на территории военной части. В городке все было оживленно, но ничего похожего к готовящимся военным сборам.

— Я тоже весь день на тополя просмотрел. Машины записал, смену караулов, и всё. Не знаю что важного в этой информации?

Я поддакивал, зная немного больше остальных. Не так просты были наши руководители, чтобы устраивать холостые вылазки.

В течении пяти часов подошли остальные группы. Вид у всех был грязный и усталый. Правда, это не мешало чувствовать себя удовлетворенными вылазкой. С темнотой мы выдвинулись полным составом.

Через двое суток мы были уже на «Элеваторе». Старостин поблагодарил нас за удачную операцию. Я понимал какой смысл он вкладывал в слово «удачную». Мои товарищи, которые были ни сном, ни духом про пакет, якобы случайно потерянный караульным, только удивленно переговаривались между собой. Им казалось, что собранная информация не имеет такого важного значения.

За самоотверженный труд и героизм, а по большому счету, за осмотрительность и удачное стечение обстоятельств нас всех наградили полуторасуточным отдыхом. По дороге я успел хорошо выспаться и теперь был готов к новым свершениям. Сдав оружие и часть обмундирования, я не медля сбежал домой. Принял душ и отправился к Камиле.

Камила трудилась в теплице. Она что-то творила с кустом томата. Мой старый трюк, когда я подкрадывался к ней и закрывал глаза, провалился с треском. Она услышала шуршание моих подошв и обернулась. Секундное недоумение в ее глазах сменилось радостью, а еще через секунду она прыгнула на меня, и обвила руками вокруг шеи.

Каждое новое время года на «Элеваторе» было для меня первым. Наступило бабье лето и воздух стал вокруг каким-то желтым. Природа затихла, став неподвижной. Казалось, что она задремала, приготовившись к большой зимней спячке.

Несмотря на то, что у природы был период спокойствия, у нас были одни тренировки. По их направленности я понял, что из нас пытаются сделать диверсантов. Оружие только бесшумное, ножи, «винторезы», старые «калаши» с приспособлениями для бесшумной и беспламенной стрельбы. Нас научили как быстро снять шкурку с суслика, как ощипать ворону без кипятка, как ориентироваться по мху на деревьях, а так же как сделать так, чтобы зараженные не проявили к тебе интереса.

Никто нам не объяснял для чего мы терпим такие лишения. Нам отвечали односложно — так надо. По мнению начальства ответ был исчерпывающим. Параллельно с нами, но совершенно не контача между собой, занимались еще несколько групп. Они уже ездили на несколько боевых выездов, а мы все томились, совершенствуя свое мастерство.

И вот в один из последних теплых дней бабьего лета нас собрали в подземном помещении. Мне сразу стало ясно, что пришло время получить боевую задачу. Наша группа из двенадцати человек собралась вокруг стола на котором лежала большая карта. Перерисованная с обычной карты России она имела совсем иные обозначения и цвета.

— Парни. — Начал Старостин. — Не секрет, что вас готовили к очень важной работе. Вас интересовало к какой? Но мы не могли вам рассказать об этом раньше, чем это было нужно. Теперь это время пришло. Подойдите к карте поближе.

Мы сгрудились вокруг карты. Роман Григорьевич взял указку и стал водить ею по карте.

— Вот наша территория. Вот «Армия возрождения». Видите насколько их территория больше нашей? Отчасти это вызвано тем, что мы существуем практически автономно и большие территории нам ни к чему. «Армии возрождения» напротив, постоянно требуются новые территории. Они подобно саранче съедают все на одном участке и перебираются на новые. По нашим сведениям, деревни в зоне влияния «Армии возрождения» уже истощены настолько, что следующий год уже не продержатся. Вот помеченные другим цветом территории контролируемые другими силами. Зеленая — это земли которые прибрали себе военные из Тоцкого гарнизона. Там более менее спокойно, хотя продразверстка тоже существует, но крестьян там по крайней мере защищают. Красная — это сброд, в хорошем смысле, каспийские моряки, народные ополченцы, военные. Живут на арбузах и рыбе. Синяя — это обширные территории некоего Панюшки. Кто он такой и откуда взялся нам неизвестно. Наши разведгруппы смогли установить, что это бандитская организация построенная на анархических взглядах и железной дисциплине. При всей кажущейся несостоятельности принципов их организации Панюшке удается процветать и расширяться. В основном на север, где отсутствуют сильные противники.

Нами был разработан план того, как сделать так, чтобы ослабить двух самых важных противников — «Армию Возрождения» и Панюшку. Мы решили, что эти противники должны начать войну друг с другом. Вам и предстоит внести раздор между этими организациями.

Территории «Армии Возрождения» и Панюшки соприкасались на небольшом участке. По идее, делить им было нечего и каждая организация могла расти совсем в других направлениях, более податливых и спокойных. Единственным вариантом по мнению нашего командования, за который противники могли схлестнуться был большой мост через Волгу. Им нередко пользовались более отдаленные области, организовавшие товарообмен с соседями. Мост принадлежал Панюшке, который нещадно обирал идущие через него караваны. Фактически «Армия Возрождения» имела более профессиональных военных и могла легко отобрать себе этот мост. Оставалось сделать это за них.

Самым сложным в нашей операции оказалось то, что никто из нас не умел правильно разговаривать на тюремном жаргоне. Наши противники по обе стороны в переговорах по рации вовсю пользовались им, вставляя понятия, о которых я не имел ни малейшего представления. А вести игру в эфире входило в наши обязанности. По одной легенде мы были военными, захваченными «Армией Возрождения». У нас имелась соответствующая форма с правильными нашивками. Имелись даже погоны и обращались мы друг к другу по званию. По молодости, меня назначили сержантом.

С другой стороны у нас была форма с нашивками бандитской организации Панюшки. Над вершиной горы парила птица, наверное орел. Выстраданный в творческих потугах слоган на них гласил — «Свобода — это рай». По мне так довольно обтекаемо. Как таковой формы единого образца у Панюшки не было. Главное, чтобы нашивки были на видном месте.

Мы себя и вели так, в зависимости от того чью форму надевали. Пока ходили в военной, у нас была дисциплина и строгое исполнение приказов. Когда одевали анархическую форму бандитов, то и дисциплина начинала хромать.

Мы приехали на усиление группы численностью в двадцать пять человек. Они мост пока не трогали устраивая провокации на дорогах, отстреливая малочисленные и чересчур самоуверенные в своей безнаказанности группы бандитов. На местах преступлений оставляли неопровержимые улики причастности к этим событиям организаций, которые «Элеватор» мечтал столкнуть лбами. В эфир вкидывалась дезинформация, которая должна была усугубить отношения между «Армией Возрождения» и Панюшкой.

— А я ведь из этих мест. — Сказал я Андрею.

Наша группа сидела возле костра и жарила на нем двух зайцев подстреленных из винтореза. Был уже конец октября. В воздухе пахло морозом, а по утрам так и вовсе был мороз. Из спальника нос не высунешь. Обстоятельства мне живо напомнили те времена когда мы с Еленой скитались по лесу пытаясь найти пристанище.

— Отлично, будешь идти впереди группы на правах проводника. — Шутя предложил Андрей.

— Ну, я не совсем отсюда, до моего города еще километров триста. Он по ту сторону Волги. Но по лесам мне пришлось побегать много. Я даже один раз убегал от панюшкиных парней. Хорошо, что зомби встали между нами. Загнали бы они нас тогда.

— Да уж, у каждого из нас есть история бегства от зомби. Я как сейчас все помню, так неожиданно всё началось. Я думал, ну вот скоро закончится, что-нибудь предпримут. А потом дошло, что некому уже предпринимать, каждый свою шкуру спасает, тогда и ломанулся. — Марат поворошил угли в костре. — Как вкусно пахнет. Повар проверь уже, может готово?

— Не готово, так вижу. — Ответил Олексей.

Украинец, настаивал чтобы его имя писали с «О». Немного угрюмый, но добродушный мужик. Приехал к родственникам незадолго до катастрофы, да так и застрял в России. Прекрасно готовил и имел недюжинную силу в руках. В группе был за специалиста по снятию часовых. Имея природную склонность к справедливости и доброте, люто ненавидел тех, кто жил как паразит.

Желудочный сок уже начал разъедать стенки желудка, глядя на коричневые тушки зайцев.

— Ладно, чтобы отвлечь вас от гипнотизирования несчастных тушек, расскажу вам вкратце о планах на завтра. Именно завтра будем брать мост. Группа Маркелова уже в окрестностях, бдит и собирает информацию. Они будут захватывать мост с восточной стороны, а мы с западной. То есть нам придется перебираться на тот берег. — Сказал командир.

— Ого, и как же?

— Есть тут один колхоз, там бойцы Маркелова уже не раз бывали и все их принимают за бойцов «Армии Возрождения». У них и катера и лодки есть. Главное, чтобы никто не усомнился, что мы это они. Сейчас все напуганы и если будет какое-то подозрение, сразу начнут сверяться с покровителями. Ведем себя немного нагло, хамим и шлепаем их баб под задницу. Короче, кто что умеет. Все бесшумные приблуды с оружия снять и хорошо спрятать.

— А они точно сейчас подозревают всех. После того, как мы угробили столько их хлопцев, по-любому движение должно начаться. — Предположил Олексей.

— Проверим лодки на предмет заложенной взрывчатки, возьмем весла, если в бензин подсыпят что-нибудь, короче бдим во все глаза. Можно отправляться по трое или четверо. Доплыли одни до того берега, вторые начинают плыть.

— Ладно, на месте сориентируемся.

Олексей проткнул заостренным прутиком тушку зайца и довольно хмыкнул.

— Всё, пора трапезничать, господа хорошие. — Он сам разломал тушки зайцев и раздал их всем по очереди.

Наступил долгий период молчания, нарушаемый довольными восклицаниями. Зайцы и в самом деле удались.

Прежде чем войти в село мы долго следили за всеми передвижениями в нем. Деревенские с утра пораньше загрузили сети в лодки и поплыли по реке. Рыба была более надежным источником питания, чем тот же хлеб, который могла сжечь еще на корню, какая-нибудь шпана.

— Всё, выходим. — Приказал Турсунов. — Василенко и Макаров, остаетесь прикрывать.

Наша группа в десять человек отправилась к дому деревенского старосты. По нашим сведениям человек он был ненадежный и чрезвычайно подозрительный. По имени его не знал никто, потому что был он поставлен в деревню «сверху», но прозвище у него было Карась. Можно было подумать, что это по роду деятельности его села, но Маркелов говорил, что его уже назначили с таким прозвищем.

Егор постучал в дверь старосты. Долгое время никто не отвечал. Мы заметили как дрогнула шторка. Наверное, Карась всматривался в нас через нее. Затем раздался шум открываемого замка, снимаемых цепочек, и сдвигаемых засовов.

— Кто такие? — Нейтральным голосом спросил Карась.

Я понял почему у него была такая кличка. Вылупленные из орбит белесые глаза действительно делали его похожим на рыбу.

— А то не видишь? — Спросил Егор. — Защита твоя и опора.

— Да вижу, а что так рано? По ночам сейчас опасно ездить, слыхали, что панюшкины братки чудят на дорогах? — Карась между делом останавливал свой взгляд выпученных глаз на каждом бойце по очереди. Он явно оценивал нас, пытаясь найти что-то подозрительное.

— Есть дела отец, не требующие отлагательств, если надо будет и среди ночи придем. — Егор напустил в голос железных интонаций. — Нам лодки моторные или катера нужны переправиться на ту сторону. Времени у нас в обрез.

Карась еще раз провел по всем нам рыбьими глазами. Видно, что тертый калач, и ему что-то здесь не нравится.

— Ладно, сейчас, куртку накину. Ждите здесь. — Карась закрыл за собой дверь и щелкнул замком.

— Зачем он закрылся? — Удивился Олексей.

— А что если он сейчас по рации своих спрашивать будет, посылали к нему кого-нибудь или нет? — Предположил Марат.

— Нам бы лодки получить, а там пусть кому угодно звонит. Короче, если через пять минут не выходит из дома, ломаем дверь. Я думаю, что под угрозой смерти он нам быстро лодки найдет.

Пяти минут не прошло, как Карась, снова щелкнув замком открыл дверь. Одетый и со связкой ключей.

— Только лодки не заправлены. Бензина у нас хрен да маленько, только на самые крайние случаи. Наши мужики все веслами гребут. — Говорил по дороге Карась.

В его поведении появилась даже какая-то учтивость и забота о нас.

— Вы там скажите своему начальству, пусть нам подкинут бензина маленько. Литров сто хотя бы. А то за рыбой ездят регулярно, а как помощь оказать какую так их нет никого.

— Хорошо, непременно передам, хотя гарантировать не буду, что меня послушают.

— Да если им постоянно по темечку стучать, то обязательно дойдет.

Что-то в этой сменившейся доброте Карася мне не нравилось.

— Мутный какой-то он? — Поделился своими подозрениями с Маратом.

— Да нет, вроде. Чего ему против нас переть, мы же и застрелить можем.

Карась подвел нас к подвалу овощехранилища. Возле нее стоял часовой из деревенских. Старый дед с двустволкой

— Всю технику держим здесь. Проходите, выбирайте себе любка. На одной пожалуй все не уедете, берите две. Литров по пять в каждую плеснем бензина не больше, вам до того берега должно хватить.

— Сергей и Марат останьтесь на входе, остальные за мной. — Скомандовал Егор.

Буквально на мгновение по лицу Карася пробежала тень раздражения. Её можно было отнести и на то, что человек просто раздражен нашей компанией припершейся чуть свет, но я был уверен, что Карась желал, чтобы все спустились вниз. Как можно было проверить, что он задумал?

К складу приближалась женщина в мужском ватнике. В руках она держала узелок. Когда она подошла ближе я обомлел. Это была Елена. Та самая с которой мы пережили столько лишений и которая так подло со мной поступила.

— Здорово дядь Миш! — Поздоровалась она с охранником.

Тот подслепо, сощурив глаза посмотрел на Елену.

— А это ты, Ленка, здорова!

— Мой там?

— Да там, с солдатиками лодки выбирает.

Лена повернулась ко мне и мелко замахала головой из стороны в сторону, словно предупреждала меня, чтобы я сделал вид, будто не знаю её. Мой выражение лица сменилось на более нейтральное. Она подошла ко мне.

— Ну как дела, солдатики?

Я видел, что время сильно изменило ее. Не знаю что она пережила, но испытания отпечатались на ее лице. Она словно стала старше лет на десять.

— Спасибо, хорошо.

Елена смотрела на меня во все глаза, в них было немного слез. Она показала взглядом вниз. Я последовал за ним и увидел торчащий листок бумаги из под узелка. Я осторожно потянул за него и спрятал в карман. Лена облегченно махнула головой и побежала внутрь подвала. За ней последовал невероятно притягательный и домашний запах печеных пирожков.

Марат удивленно смотрел на меня. Он понял, что девушка подходила ко мне не просто так. Я подошел к нему, чтобы старенький часовой не видел, как я буду доставать бумагу.

— Кто это? — Спросил Марат.

— Девушка знакомая.

— С каких это пор женщины Карася твои знакомые?

— Ну что ты, как жена допрос устроил, потом расскажу.

Я развернул листок, на котором торопливым почерком было написано: «Привет, Сергей! Рада видеть тебя живым и здоровым. Из наших общих знакомых осталась только я. Сейчас я жена нашего старосты. Предупреждаю, что он знает, что вы не те за кого себя выдаете. Ему приказали тянуть время, чтобы схватить вас. Действуйте, или погибнете. Еще раз, приятно видеть тебя живым и здоровым. Прости меня!»

Я еще раз пробежался по тексту. Время идет против нас. Из подвала выбежала Елена, бросила на меня мимолетный взгляд и улыбнулась. Я не успел ответить ей улыбкой. Она торопясь возвращалась домой.

— Не суди о человеке, пока не проходишь всю жизнь в его макасинах. — Сказал я вслух.

— Чего? — Не понял Марат.

— Пословица такая индейская. Я пойду командира предупрежу.

— Ты чего пост покинул? — Изумился командир моему самоуправству.

Сам того не желая, но я посмотрел на Карася, который на моих глазах сменился в лице. Я понял, что отводить командира в сторону уже и не нужно.

— Рация в подвале не берет, а наш патруль сообщил мне, что сюда едут два грузовика бойцов.

Командир странно посмотрел на меня. Он ведь знал, что у нас с Маратом нет никакой рации. Затем он заметил, как начал метаться Карась.

— А я думаю, что ты нас кружишь здесь, скотина. У этой движок заклинило, у этой насос, у этой дно дырявое. Сейчас у тебя башка будет дырявая. — Егор дал незаметный приказ одному из бойцов и тот ударил прикладом по голове Карася.

Не шибко сильно, чтобы не потерял сознание, но чтобы понял, что парни не шутят.

— Ладно, берите вот эту и эту. Бензин в бочке в углу.

Пока лодки вытаскивали на свет божий, командир спросил меня.

— Откуда узнал?

— От той девчонки, что принесла еду своему Карасю. Я ее знал, до «Элеватора». Не знаю каким образом она оказалась здесь, мы не разговаривали. Она только передала записку.

Я показал ее текст командиру.

— Вот старый упырь пристроился. Баба у него на сорок лет моложе.

— С нами поедешь на тот берег. — Приказал Егор Карасю.

— Пожалейте мужики, не убивайте. У меня жена беременна. Кто детей кормить будет.

— У Карася жена русалкой должна быть и размножаться ты должен икрой. Нахрен ты нам мертвый нужен. Лодки назад отгонишь.

К счастью лодки были в исправном состоянии и завелись как часы. Командир вызвал Андрея и Макарова. Нагрузившись по шесть человек в одну лодку мы поплыли на противоположный берег. Вода была всклянь по борту. Если бы на Волге были волны, то мы непременно нахватались бы воды.

— Хитрый Карась, надо стрельнуть ему вслед, чтоб на дно к своим товарищам отправился. Пусть они ему глаза его рыбьи съедят. — Погрозил Марат отчалившему от берега сельскому старосте.

— Не стоит. Ему сейчас ответ держать перед начальством. Он же упустил нас. Теперь ему не поздоровится.

— Интересно, а за кого они приняли нас? — Попытался догадаться Андрей.

— Да хрен его знает. За панюшкиных бойцов наверное, раз мы прячемся на его территории.

Мы скрылись в лесу. Командир достал карту.

— Мы здесь. Если марш-броском отправится, то через три часа будем у моста. Как раз будет два часа присмотреться к врагу.

Мы потуже затянули вещмешки и оружие, чтобы не бряцало на ходу и не стучало куда не следует и пустились бегом. Три часа марш-броска это примерно двадцать пять километров пути. На тренировках мы не раз наматывали такое расстояние.

Как мы знали из данных других разведгрупп бойцы Панюшки не имели понятия о блок-постах, секретах и прочих военных приемах. Его бойцы осуществляли исключительно полицейско-грабительские функции. Не встречая нигде на своей территории реального сопротивления, бойцы носились по дорогам не таясь. Это сыграло нам на руку. До моста добрались в срок, не встретив по пути ни одного анархиста.

Непосредственно перед мостом мы накрутили на стволы автоматов и пистолетов глушители. Густая поросль скрывала нас от тех кто охранял мост. Бетонные блоки и шлагбаум преграждали путь всем кто решался пересечь знаменитую реку. Я подсчитал количество людей охранявших мост с нашей стороны. Пятеро торчали возле шлагбаума. Один из них стоял за мешками с песком и держал в руках пулемет. В избушке виднелись еще двое. Андрей толкнул меня в плечо и показал на опору моста.

— Там еще снайпер сидит, на верхотуре. С него надо будет начинать, иначе он нас всех тут положит.

— Ты сколько насчитал? — Спросил я Андрея.

— Двадцать, как минимум.

— Ого, где ты их разглядел. Я с твоим снайпером насчитал только девять.

— Правильно. Ты посчитал только тех, кого видишь. Это же бодрствующая смена. Остальные где-то отдыхают. Не думаю, что они через Волгу ходят. Где-то здесь должен быть домик или палатка с печкой. О, чуешь? — Андрей потянул ноздрями. — Дымком запахло.

— Да, есть немного.

— Надо местонахождение источника дыма обнаружить.

Мы отползли вглубь леса и обрисовали ситуацию командиру.

— Да, парни, надо обнаружить где у них отдыхает вторая смена, иначе нам могут зайти в тыл.

Мы отошли немного назад от моста, перебежали на другую сторону дороги и снова подошли к мосту. Мы обнаружили не просто одинокую палатку где отдыхали бойцы после смены, а целый палаточный городок. С баней, столовой, с публичным домом, и прочими атрибутами сурового солдатского быта.

— Двадцать? — Я обернулся к Андрею. — Пятьдесят, не меньше.

— Ну я же не виноват, что они уставов не читали. Пойдем доложим.

Командир здорово удивился.

— Ладно, это не проблема. Делимся так. Четверо на мост, и восемь человек на лагерь. На мост пойдет Андрей, Сергей, Марат и Олексей. Я с остальными пойду в лагерь.

К назначенному времени мы все заняли места, которые нам определил командир. Андрей держал на мушке снайпера на опоре моста, я держал на прицеле пулеметчика, Марат парней с автоматами, а Олексей должен был блокировать двоих в небольшой избушке смотрителя. Сигналом к началу операции служила фраза для позывного Кабан: «Бабуля приехала, теперь всем носки навяжет».

Чтобы уменьшить тремор в руках от беспокойного ожидания начала боя, Андрей глянул на часы и когда стрелка стала подходить к назначенному времени стал отсчитывать от десяти к нулю.

…ноль. — Досчитал он.

В этот момент рация передала нелепое сообщение про бабулю. Андрей выстрелил. Его винторез негромко щелкнул затвором. Я успел увидеть как снайпер задергался на опоре, повис, но не выронил оружие. Я прицелился из своего автомата под обрез головы пулеметчика и выстрелил. Мой «калаш» с прибором бесшумной и беспламенной стрельбы выстрелил намного громче винтореза. Пулеметчик закинул голову и скрылся за мешками с песком. В то же мгновение Марат начал палить из своего пулемета длинными очередями.

Двоим удалось заползти за мешки. Они выставили оружие из-за них и принялись стрелять наугад. Двое в избушке тоже не пострадали от огня Олексея и отстреливались. Вряд ли они видели откуда ведется огонь.

— Марат, не давай им высунуться! — Я пытался перекричать его пулемет.

— Ты куда!

— Гранату брошу за мешки.

Я хлопнул Андрея по плечу.

— Ты чего? — Удивился он.

— Я пойду гранату за мешки брошу, а вы меня прикрывайте.

— Да подожди, может сами высунуться.

— Если не дадите им стрелять, то вообще никакой опасности нет.

— Хорошо, давай.

Огонь усилился, а я пригнувшись побежал к мешкам оставляя их на линии огня между мной и парнями из избушки. Думаю, что бойцы спрятавшиеся за мешками не ожидали такого сюрприза. Выдернув чеку и отбросив предохранитель, я подождал секунду. Затем бросил гранату на ту сторону. Взрыв последовал почти сразу. В ушах немного засвистело. Я перекинул автомат через мешки и мотая его из стороны в сторону выпустил весь магазин.

Проверять результат своей работы я не спешил. Были еще двое в домике. Как их оттуда выкурить я пока не придумал. В лесу шел бой намного более жестокий чем на мосту. Два пулемета вели огонь не смолкая, заглушая частые автоматные очереди.

Ко мне подбежал Андрей.

— Молоток, все получилось! Теперь бросай гранаты в ту сторону, стреляй, отвлекай короче. А я пошел под мост, со спины им зайду.

— Под наши пули не попади.

— Не боись, я под другим углом буду.

Он ушел, и через пару минут вернулся.

— Хорош стрелять, там уже все готовы.

— А эти, за мешками?

— Тоже, вроде.

Мы поднялись и резко выставили стволы через мешки. Два трупа, сильно поврежденные взрывом гранаты лежали в лужах крови.

— Мы со своей задачей справились. — Констатировал Андрей и махнул сидящим в кустах Марату и Олексею.

В лесу до сих пор шел бой. Шел он и на противоположной стороне моста. Но его с той стороны было почти не слышно.

— Может помочь нашим? — Спросил я Андрея.

Тот достал рацию.

— Бабуле не надо пряжи прикупить?

— Нет, она с собой взяла достаточно.

— Сами справляются. — Андрей отключил рацию. — Вообще соваться в бой в лесу, когда трудно разобраться где свои, а где чужие, бывает опасно.\

— Ну молодцы, герои, особенно Серега. — Олексей похлопал меня по плечу. — Я с тобой первый раз в бою, теперь вижу, что ты наш человек. В разведку я бы с тобой пошел.

Вдруг в пулемет Марата ударила пуля выбив его из рук. Мы резко обернулись и увидели, как из грузовика, откуда ни возьмись взявшегося на дороге, выпрыгивают вооруженные люди. Мы упали за мешки, прямо в кровь тех, кого совсем недавно убили.

— Бабуля, тут нам гостинцы привезли, штук сорок не меньше. Держим буханку в руках, сколько сможем. — Передал Андрей сообщение, похожее на бред, Егору.

Пули застучали по мешкам, по бетону и железным перилам моста. Они со свистом разлетались в разные стороны. Марат пытался дотянуться до своего пулемета, но град пуль не давал даже выглянуть.

— Вот попали, гадство. Что делать-то? — Спросил Марат. — Нас самих сейчас как вот этих гранатами закидают.

— Андрей, а под мост, можно забраться отсюда.? — Спросил я Андрея. — Под мостом по всей длине идет такая пешеходная дорожка, для обслуживания моста наверно. — Андрей посмотрел на меня прояснившимся взором. — А ты мудёр не по годам. Ну-ка, парни все за мной.

Прикрытые мешками с песком, мы безопасно спустились под мост. Марат позаимствовал автомат у убитого врага взамен выбитого пулемета.

— Теперь спускаемся под мост и через кусты заходим в лес. А там дальше сориентируемся. — Распорядился Андрей.

Мы спустились по плитке вниз и забежали в кусты. Кажется наш маневр остался незамеченным. Сделав петлю мы вошли в лес. Андрей снова достал рацию.

— Как дела у бабули? — В рации слышался близкий треск автоматов.

Рация ответила не сразу.

— Бабуля держится, вяжет носки. Для двоих уже связала на одну ногу.

Значит двое у Турсунова уже были ранены. Андрею очень хотелось бросить этот бредовый шифр и спросить открытым текстом, как лучше помочь товарищам.

— Как ваши подарки? — Спросил Егор по рации.

— Мы их не приняли. Хотим посмотреть на них с другой стороны.

Андрей задумался на мгновение.

— Так, наша задача снова пострелять парней на мосту, а потом спустимся и поможем Егору.

Мы достигли того места где стоял грузовик на котором приехала подмога. Возле машины стояли и курили три человека. Один держал рацию и постоянно кричал в нее приказы. Видимо это был командир всей группы.

— Я беру командира и правого, а ты левого. — Андрей раздал цели.

Мы выстрелили почти одновременно. Враг не успел ничего понять.

Мы бегло осмотрели машину и снова скрылись в лесу. Андрей прихватил рацию у убитого. Из нее доносился отборный мат.

— Вот почему нас могут быстро вычислить, ни одного нормального слова.

Мы вышли на то же место, где недавно организовывали засаду. Враги, в количестве пятнадцати человек, видимо только решились заглянуть за мешки с песком. Представляю их удивление, когда они обнаружили там только два тела своих товарищей. Бандиты забегали, стали заглядывать под мост. Один увидел наверху убитого снайпера и полез к нему. Наверно захотел себе винтовку.

— Я беру того типа на столбе, а вы долбите по толпе. — Неожиданно стихами заговорил Андрей.

Без лишних предисловий Андрей снял с лестницы парня, мечтающего о винтовке. А затем в четыре ствола мы ударили по толпе бандитов. Причем, именно по толпе, не обученной и не дисциплинированной. Прыгая друг на друга они пытались скрыться за мешками. Они мешали друг другу, отчего многие пали от наших пуль.

Предвидя, что бандиты попытаются повторить наш маневр, Андрей отправил меня и Марата взять под обстрел спуск под мостом. Противник не замедлил там появиться. Вряд ли в планы этих испуганных людей входило желание зайти противнику в тыл и уничтожить. Враг панически бежал с поля боя. А когда он паникует, то не видит ничего по сторонам. Мы с Олексеем методично расстреляли их всех. Да простит мне Господь такую жестокость, но на поле боя это выглядит, как работа.

Наверху грохнули два взрыва ручных гранат. Мы осторожно поднялись и увидели Алексея и Марата заглядывающего за мешки. Похоже, что там никого не было, кроме старых знакомых.

— Как? — Коротко спросил Андрей.

— Усих под ноль! — С родным акцентом сказал Олексей.

— Бабуля гостинцы приняла, все.

— А наша бабуля связала носки одному на обе ноги, и двум на одну, принесите ей немного пряжи, больно тяжело ей выцарапывать её из кустов.

Стало ясно, что кто-то из наших погиб, а Егор просит помощи.

Марат поднял свой пулемет и погладил его по ствольной коробке.

— Прости меня, я был с другой!

— Всё, собрались. От тех грузовиков потихоньку спускаемся и во все глаза смотрим. В бой вступать если вас обнаружили. А пока не обнаружили работаю я и Сергей, а вы прикрываете. Может и не разберутся враги откуда стреляют.

Пули то и дело жужжа пролетали над нами, срубая ветки и отскакивая от стволов деревьев. Андрей показал мне на еле заметные фигуры противника, лежавшие на старой листве. Он показал мне, что берет двоих справа, а я мне достается один слева. Я махнул в ответ, что понял приказ.

«Винторез» клацнул затвором, и боец противника уперся головой в листву. Его сосед ничего не заметил. Я сделал три выстрела для верности.

Внезапно Марат открыл непрерывный огонь по левому флангу.

— Обходят, суки! Прижмитесь! — Крикнул он нам.

Олексей прикрываясь складками местности, короткими перебежками решил сам зайти противнику сбоку.

— Серега, давай за Олексеем, а мы пока прижмем их. — Приказал мне Андрей.

Желтые сухие листья подлетали вверх вместе с влажными комьями земли. Я чувствовал, как меня выцеливают. Последние три метра до Олексея я преодолел на пузе.

— Плотный огонь. Их больше чем нас. Есть у тебя домашние заготовки, как нам порубать этих хлопцев. — Спросил меня Олексей.

— Нет, обычно я импровизирую, но сейчас даже выглядывать боюсь.

— Короче, я сейчас свою кепку на ветке подыму, а ты немного отползи в сторону и глянь, где они засели. Шмальнуть можешь, у тебя же бесшумный, не сразу тебя увидят.

— Ага, давай. — Я осмотрелся в поисках удобного места, чтобы выглянуть. Старый березовый пень идеально подходил для этого.

Когда я был готов, дал Олексею отмашку. Тот поднял на ветке свою кепку и дал из под нее длинную очередь. Тут же возле него поднялись в воздух десятки фонтанчиков.

Видимо, метрах в двадцати впереди нас была небольшая ложбина. С десяток голов смотрели в нашу сторону через прицелы своего оружия. Я мог бы кинуть гранату, но скорее всего попал бы в одно из деревьев, густо растущие между нами.

Пулемет Марата тарахтел не умолкая. Видимо и им хватало работы. Значит придется разбираться самим. Я выцелил наиболее любопытного противника, тянущего шею, чтобы разглядеть нас.

«Тук» — Ударил затвор. Голова пропала из поля видимости. Надеюсь, навсегда. Противник заметил потерю и стал перекрикиваться между собой. Головы попрятались. Я показал Олексею, что на одного противника стало меньше. Тот одобрительно махнул головой и показал, чтобы я поменял свою засаду. Только я пригнулся, как в пень ударила пуля. Судя по звуку выстрела, это была СВД.

— Спасибо. — Поблагодарил я товарища.

— Не за что, в следующий раз не залеживайся на одном месте.

Минут пять было тихо. В стороне шел бой, а на нашем рубеже все затихло.

— Обходят. — Решил Олексей. — Давай, ползи назад, а я тебя прикрою. Не то нас гранатой сейчас накроют обеих.

Я пополз в обратную сторону. Олексей открыл огонь короткими очередями. В ответ раздались выстрели из десятка автоматов. Я обернулся и увидел, как вокруг товарища взметнулись вихри желтой листвы. Вырванная из дерева щепа подлетала в воздух.

Олексея отбросило в сторону. Он схватился за плечо и сквозь пальцы потекла кровь. Его надо было спасать. Я снова нашел приличное укрытие и выглянул из-за него. Пятеро бойцов приближались к той позиции, где они подстрелили Олексея. Один уже выдергивал чеку из гранаты. Я сделал несколько выстрелов в него. Даже когда стало понятно, что попал, все равно стрелял еще. Остальные залегли и стали не прицельно стрелять.

Подстреленный мной бандит, видимо разжал пальцы и предохранитель отлетел. Раздался взрыв. Оставшиеся бандиты вскочили и побежали назад. Одного из них мне удалось зацепить. Он кувыркнулся, упал, но затем вскочил и скрылся за бугром.

Олексей лежал и матерился. Пуля прошила левое плечо насквозь. Рука висела как плеть. Он одной рукой пытался достать бинт, но у него плохо получалось. Автомат пришлось отложить в сторону и перевязать товарища. Олексей скрежетал зубами и на выдохе выдавал короткие ругательства.

— Пошли к нашим, а то нас добьют здесь.

Над нами снова подлетали листья и ветки, пока мы не скрылись из глаз. Марат и Андрей продолжали отстреливаться. Бой превратился в позиционную перестрелку. Марата немного задело. На правой щеке запеклась кровь.

— В голову? — Спросил я.

— В ухо, навылет. Давно хотел себе такую дырку сделать. Не пойму откуда столько крови.

— Что у вас там? — Андрей только мельком отметил ранение Олексея.

— Человек десять пытались обойти нас. Двоих насмерть, одного ранили. Они убежали и попрятались. — Сквозь зубы доложил Олексей.

— Ясно. Расклад такой. Немного завязли мы на этом мосту. Нашим врагам уже идет подмога. Нужно быстро закругляться и идти на ту сторону. Там у наших получилось гораздо удачнее. План такой. Вы, двое раненых сидите здесь и отстреливаетесь. Мы с Сергеем попытаемся обойти анархистов и постреляем их по тихому. Час ждете, а потом самостоятельно выбираетесь на мост и идете на ту сторону.

Марат и Олексей согласно кивнули. Мы с командиром не пошли по тому же маршруту, по которому я шел с Олексеем, сделав петлю побольше. Мы чуть не наступили на лежащих в засаде бандитов. Андрей резко присел и выставил руку назад. Я чуть не споткнулся через него. Андрей показал рукой вперед. Несколько человек привязав к голове ветки с листьями лежали под деревьями и смотрели в ту сторону где совсем недавно у нас с ними был бой.

— Бери трех ближних, а я тех, подальше.

Наше оружие клацнуло почти одновременно. Враги не сразу поняли, что случилось. Они стали поднимать головы и осматриваться, за что и поплатились. Только когда на их глазах из товарищей стали вылетать мозги с кровью, они поддались страху и побежали.

— За ними. — Скомандовал Андрей.

Враги, как и крысы, которых подожгли дети-садисты побежали в свое логово. Мы оказались прямо в тылу группировки численностью в двадцать человек. Эта группа вела бой с людьми Егора. Я воткнул новый магазин. Добежавшие бандиты принялись размахивать руками и показывать в нашем направлении. Они и выдали нам своего командира. Тихо клацнул затвором «винторез» и командир группы анархистов упал на землю, как подкошенный. Мы принялись методично отстреливать врагов.

Андрей достал рацию.

— Бабуля считает гостинцы с обратной стороны. Осталось немного.

— Спасибо бабуля, сейчас навалимся.

Огонь усилился и мечущиеся среди деревьев фигурки стали пропадать в лесной чаще. Через некоторое время там замелькали «камуфляжи» наших товарищей. Мы поднялись и пошли навстречу.

— У нас два легко раненых. Олексей в плечо и Марат в ухо.

— В ухо? — Переспросил Егор. Но в его лице не было и тени усмешки. — У нас Кравец и Челоян, и трое раненых.

— Толика Кравца убило? — Не веря своим ушам спросил Андрей. — Мы же в школе одной учились. А у Челояна дети маленькие — двойняшки.

— А что поделаешь. Их тут намного больше чем нас было, да еще подмога. — Егор осмотрел всех бойцов. — Пора выходить, а то все останемся.

Чтобы быстрее перебраться на другую сторону взяли вражеский грузовик. Андрей объяснил нашим чтобы не открывали огонь по машине. Тела Челояна и Кравца взяли с собой, чтобы нормально предать земле.

На противоположном берегу наши парни тоже потеряли в бою двоих, и раненых у них было шестеро. Захват моста дался нам тяжело и хотелось верить, что жертвы не будут напрасными. Свою задачу мы выполнили, теперь требовалось заставить наших противников поверить в то, что обе группировки имеют территориальные притязания друг к другу.

 

Глава 8

Война началась. Чтобы ее разжечь одного инцидента на мосту было недостаточно. Провоцирующая дезинформация и действия велись на всех уровнях. Внутренние агенты должны были подливать масла в огонь внутри вражеских группировок. Наша группа, устоявшимся составом успела еще дважды побывать на смежной территории. Таких боев, как на мосту уже не было, но эффект от вылазок был не меньший.

Более профессиональная «Армия Возрождения» давила бандитские бригады Панюшки по всем фронтам. Мы всегда находились где-то посередине воюющих сторон, прикидываясь то одной, то другой. Я заметил, что приобретаю способность чувствовать опасность. Всегда, когда в душе появлялось необъяснимое чувство тревоги, стоило ждать неприятных сюрпризов. Я стал полностью доверять новому чувству.

Грянули декабрьские морозы. Гудки тепловозов стали намного пронзительнее. Отовсюду шел пар, из неприкрытых плотно дверей, из теплиц, от техники и наконец, от людей. «Элеватор» жил и был не менее активен, чем в теплое время. Мне казалось, что наше сообщество есть какое-то маленькое подобие нового мира. Почему? Не только потому, что мы объединились против страшной катастрофы и всех пришедших вместе с ней бед. Другие тоже объединились, но у них не очень-то получается. Дело было в другом. Не знаю как это получилось у Терентия, но он смог создать правильную обстановку внутри нашего анклава. Каждый из нас чувствовал, что его усилия и умения необходимы для нормальной жизни всего сообщества.

У нас поощрялось новаторство и вообще все умные идеи. Благодаря такому подходу с каждой прожитой минутой наш «Элеватор» становился все более эффективным. В эту зиму была запущена теплоэлектростанция собственного производства. Сжигаемому на отопление углю нашли применение и в виде электричества, что оказалось намного удобнее изношенных дизельных генераторов. В домах по вечерам загорался свет. У детей снова появились ноутбуки, телефоны и прочие потребляющие ток приборы. Я сам раздобыл себе в Октябрьске ноутбук и кучу дисков с играми, и к жуткой ревности Камилы иногда изменял ей с ним.

Наши отношения с Камилой перешли стадию дружбы, и стали больше напоминать семейные. Я почти не бывал в комнате отца, все время проводя с девушкой и уже стал воспринимать это как само собой разумеющееся. Мне вскоре намекнули, что если у нас всё настолько серьезно, то пора бы и подумать о создании семьи. А там уже переехать в семейное общежитие.

Нам с Камилой эта идея пришлась по душе, и мы решили сделать небольшое мероприятие по случаю нашего бракосочетания. Дату выбрали за неделю до Нового года. Я даже нашел черный костюм, почти моего размера. Камиле, местные швеи-рукодельницы, пошили белое платье по её фигуре. Я его не видел, из-за дурацких примет, но каждый раз, когда Камила мерила его тайком, глаза у нее горели. Она обещала мне, что я потеряю дар речи, когда увижу её в нем.

Мы, наверно, очень сильно ждали это событие, поэтому оно и не случилось.

Одним из зимних вечеров, мы с Камилой лежали в ее кровати и предавались вслух мечтам. За окном свистела метель, а у нас тускло горел ночник, было тепло и уютно. Вдруг, по коридору раздались шаги. В душе неприятно кольнула догадка, что это за мной. В дверь постучали.

Я встал и открыл дверь намерено сузив глаза, чтобы показать как я глубоко спал до этого стука.

— Тарасов Сергей? — Спросил покрытый снегом посыльный.

— Да, это я. А в чем дело? — Спросил я голосом уставшего человека.

— Вас срочно вызывают. Пятый уровень. Распишитесь.

Посыльный сунул мне под нос листок на планшете. Прежде чем найти свою фамилию я пробежался по всему списку. Вся наша группа. Я чиркнул роспись.

— Сейчас буду. — Обнадежил я его.

Тот молча кивнул и скорыми шагами удалился.

— Что это пятый уровень? — Спросила Камила.

— Это значит, что нашу свадьбу не удастся сыграть в срок. Это значит, что сейчас я должен явиться с вещами, и нас куда-то отправят. А раз такая срочность, значит какое-то ЧП.

В глазах Камилы появились слезы. Мне хотелось её успокоить, но в душе застряла злость на обстоятельства перечеркнувшие наши планы. В итоге, я как-то холодно попрощался, совсем не так как было нужно.

По дороге в штаб появились первые неприятные предчувствия. Я списывал их появление на то, что все получилось скомкано и не запланировано. Так и раньше бывало, но как только мы пересекали ворота «Элеватора», оставалась только решительность и вера в успех.

— Опишу ситуацию вкратце. Группа Нигматулина пропала из радиоэфира три дня назад. Есть подозрение, что они попали в засаду и понесли потери. Но часть могла попасть в плен. Сами понимаете, чем это может грозить. — Старостин подошел к карте и обвел указкой участок. — Они последний раз докладывали из этого места. В округе пять деревень, расположенных близко друг от друга. Придется обследовать все, пока не нападете на след. По радиоперехватам можно предположить, что их взяли в плен бойцы «Армии возрождения». Если кто-то раскололся, то всем придется не сладко. Если анархисты и «Армия Возрождения» объединятся против нас, то это будет самый неблагоприятный расклад.

Сразу скажу, что надежд особых мы не питаем обнаружить группу живыми, но и бросить не можем. Полагаюсь исключительно на ваш профессионализм и удачливость. Жители деревень должны были видеть кто захватил наших парней, что с ними случилось, расстреляли или увезли.

Егор Турсунов поднял руку желая задать вопрос.

— Давай, Егор.

— А если их все-таки увезли, то что нам делать?

— По-большому — ничего. Если их увезли допрашивать, то нам остается только надеяться на крепость наших парней. Ваша задача узнать всё о группе Нигматулина. Если они до сих пор в деревне, попробовать отбить их у врага. Будьте очень осторожны, вас могут ждать

— Когда выступать? — Спросил Егор.

Роман Михалыч посмотрел на наручные часы.

— Через полчаса. Возьмите карту схронов на случай метели или сильного мороза.

Трехмостовый грузовик брал с ходу снежные переметы. Металлический отвал, навешенный спереди «морды» грузовика отводил снег в сторону. Тем не менее удары передавались по раме грузовика. Сквозь дрему я чувствовал эти удары и мне в голову лезли страшные сны. Я просыпался, видел мерцающий в буржуйке огонь, спящих товарищей, наваленные в углу лыжи и снова засыпал. Завтра нужно быть бодрым, чтобы одолеть приличное расстояние. Я снова засыпал и сквозь сон начинал чувствовать гулкие толчки. Кошмары снова брали меня за горло.

Из-за сложных погодных условий к Октябрьску добрались только к обеду. Метель уже прекратилась, но дороги все равно были малопригодны для езды по ним.

Городок искрился свежим снегом. Но он все равно не казался живым из-за безлюдья. Я заметил несколько дымков над городом.

— Неужели здесь еще живые есть? — Спросил я Андрея.

— Не местные. Говорят крестьяне подались в города на зиму. Подальше от всяких Панюшек и «Армий Возрождения». Зимой в городе, особенно если держаться вместе, намного безопаснее. Помарадерствовать опять же можно.

— Глядишь, они и зомби постепенно перебьют. Зимой их можно брать тепленькими.

Андрей хохотнул над моей шуткой.

— А мне как-то не смешно в этот раз. Не пойму только отчего? Предчувствия меня мучат, или переживаю, что свадьба сорвалась?

— Ты знаешь, у меня тоже немного на душе паршиво.

— Хорош там как бабы каркать. Всё будет хорошо. Легкая прогулка по заснеженному лесу, побеседуем с колхозниками, узнаем, что у парней рация сломалась и назад. Новый год скоро. Единственный праздник в году, когда разрешено выпить. Я не могу пропустить такое событие. — Николай Калядин, косая сажень в плечах, бывший десантник всегда был прямолинеен как его крупнокалиберный «Утес».

Грузовик остановился посреди снежного поля. Во все стороны, куда ни глянь только искрящийся на солнце снег и редкие лесочки, выделявшиеся темными стволами на белом. Бушевавшая до этого трое суток метель сравняла весь пейзаж.

— Приехали! — Раздалось из переговорного устройства. — Дальше пешком.

Минут тридцать у нас ушло на то чтобы экипироваться и встать на лыжи. Территория на которой мы находились считалась ничейной. Для местных жителей это было плохо вдвойне. Их грабила и «Армия Возрождения» и бригады Панюшки.

Наша, спевшаяся в боях, дюжина шла след в след друг за другом. В белых зимних накидках, с оружием, задрапированным белой тканью. Шлось легко. Морозец после метели крепчал. Путь предстоял не близкий. Если всё пойдет хорошо, то только к завтрашнему вечеру мы прибудем на место.

На стоянку стали в лесу. Палатки поставили на еловые лапы и немного припорошили снегом, чтобы тепло не отдавали так быстро. Забрались в спальные мешки и предались сну, чередуя дежурства.

Зубы отстукивали чечетку, что в спальном мешке, что на дежурстве. В ночь мороз стал еще крепче. Ветки и стволы в лесу начали потрескивать. То и дело приходилось вскидывать автомат с прибором ночного видения, принимая треск за крадущегося врага или зверя.

С утра, вся наша команда, так же как и я, промерзшая до костей, согревшись горячим чаем, бодренько двинулась к следующей цели. Снег хрустел под лыжами и этот звук разносился далеко по округе.

Зайцы и лисы уже успели нарушить девственную чистоту и целостность свежего снега. Их неровные дорожки все чаще пересекали наш маршрут.

— Когда все закончится, я построю себе дом в лесу и буду в нем жить, до самой смерти. Какое спокойствие вокруг, так бы и дышал им. — Олексей нарушил тишину.

— А что должно закончится? — Спросил Турсунов.

— Ну… всё. Зомби вымрут, вражда закончится между группировками, государства появятся какие-никакие, порядок наступит. Тогда я смогу с чистой совестью бросить оружие и жить в лесу.

— Думаю, Олексей, что даже те кто родился после катастрофы не доживут до тех времен счастливых. Есть ощущение, что всё только начинается. Поэтому можешь просто уйти в лес, в те места где и раньше людей было немного и осесть там.

— Носи только гранату на поясе всегда с собой. — Со смешком предложил Марат.

— Зачем это? — Удивился Олексей.

— Когда воды тебе подать никто не сможет, дернешь за колечко и прекратишь свои мирские страдания.

— А я чё, один что ли уйду. Бабу возьму с собой или двух, чтоб беременели по очереди. Пусть хохлята плодятся вдали от исторической родины.

— Через тысячу лет Украина будет где-то в Уральских горах. Фамилия только у всех будет одна. — Усмехнулся Калядин. — А как твоя фамилия, Олексей?

— А что?

— Интересно просто.

— Иванов. — Ответил Олексей.

— Да ладно заливать, скажи честно.

— Паспорт дома оставил, как вернемся покажу.

— А чего это ты вдруг Иванов? — Спросил Егор. — Кацапская же фамилия.

— У жены взял, после свадьбы. — Олексей ответил так, словно ему надоела эта тема.

— А свою куда дел?

— Сменил же, говорю!

— А мне интересно, Олексей, какая у тебя была фамилия до свадьбы? — Включился в разговор Марат.

— Перевернихата. — Скороговоркой произнес Олексей.

— Как, как? — Марат и остальные уже начинали смеяться.

— Всё, один раз сказал и хватит. — Олексей уже начал сердиться.

Солнце к полудню стало пригревать и я согрелся окончательно. Под мерное движение лыж, я даже задремал. С опытом приходит такая способность. Мои товарищи пользуясь случаем вспоминали случаи из прошлой жизни, шутили, смеялись, а мне как-то было не до смеха. В глазах до сих пор стояла Камила со слезами на глазах. Угрызения совести не давали мне вздохнуть свободно, забыть и подключиться к разговору. По приезде назад нужно было придумать для моей возлюбленной какой-то неожиданный подарок.

Если не вспоминать о том, что мы находимся на территории противника, то наш выход вполне можно было считать туристической прогулкой. Двигались мы с запланированной скоростью и на место назначения прибыли вовремя. Солнце только начинало прятаться за холм. Снег озарился красноватым отсветом, превратив окружающий пейзаж в марсианский. Егор сверился с азимутами оставленными прошлыми группами.

— Вон под тем деревом должен быть вход в землянку.

Мы быстренько подрулили к еле заметному холмику, побросали с себя все лишнее и принялись раскапывать. Карта не врала. Под руками появилась деревянная дверь, а точнее просто приставленный ко входу деревянный щит.

В землянке было темно и тепло, в сравнении с улицей. Пахло немного прелой листвой и землей. Мы разожгли «керосинку», чтобы по очереди разогреть свои мерзлые консервы. К бывшим запахам добавились новые, съедобные. Стало уютно и захотелось спать.

— Слушаем план. — Видя наше состояние заговорил Егор о делах. — Времени ждать у нас совсем нету. До трех часов ночи спим, а потом выходим. До каждой деревни по два часа ходу. Каждой группе по одной, а я беру две. Как только кто-то обнаруживает группу Нигматулина, или точную информацию о том где она находится связываемся условными сигналами по рации. В одиночку не отбивайте, ждите подкрепления. Если узнаете, что спасать некого, даете всем сигнал и возвращаемся к этому месту.

Разместиться лежа в землянке двенадцати бойцам с рюкзаками и оружием было совсем не реально. Я подстелил под себя спальник, оперся о земляную стену и уснул. Товарищи еще некоторое время тихо переговаривались, но тоже вскоре замолкли.

В эту ночь моего дежурства не было и я проспал часов семь без перерыва. Когда Егор стал всех будить, я понял насколько мне не хочется снова выбираться на морозный воздух, но вариантов не было. Со сна зубы клацали друг о друга. От клацанья начинало сводить челюстные мышцы. Говорить приходилось через сжатые зубы, иначе не получалось нормально выговаривать слова.

Всё, что могло нас скомпрометировать в глазах потенциального противника мы оставили в схроне. Накидки, чехлы, прицелы, бесшумные приборы. К деревне двинулись налегке.

Наша хроническая тройка припустила с места в галоп, чтобы быстрее согреться. К пяти часам мы почти наткнулись на первые дворы деревни. Ни единого пятна света не предупредило нас о том, что впереди деревня. Темные тени дворов на фоне чуть более светлого пятна ночи. Забрехали собаки. Мы прошлись по единственной улице в деревне, выбирая дом в который стоит постучаться.

— Стучаться надо в самый большой дом, там наверняка председатель живет, или как там они сейчас называются? — Предложил Марат.

— Я тоже так считаю. Он должен больше всех знать.

Я чувствовал как в черные окна на нас смотрят испуганные глаза местных жителей. Какого лешего вооруженная группа людей слоняется среди ночи в их деревне? Представляю, насколько они запуганы разными бандами недочеловеков, для которых забрать последнее, изнасиловать, просто поглумиться над человеком и даже убить, просто забава, за которую ни перед кем отвечать не придется.

— Смотри, вот у этого дома ворота самые большие и колонны на крыльце. — Марат махнул в сторону приметного дома.

— Ладно, начинаем с него. — Согласился Андрей.

Скрипнули петли не смазанных ворот. С задов поднялся собачий лай. Андрей приказал нам обойти дом вокруг. Я прошел мимо деревянных навесов, дошел до сарая. Возле него сидела здоровая овчарка и истошно лаяла на меня. Мне подумалось, что в других деревнях таких собак уже съели давно.

С Маратом встретились посередине длинного сарая.

— Зажиточно живут. Чуешь как скотиной пахнет?

— Нет, я не деревенский.

— Поверь, там корова точно есть, а может и не одна.

— Псина не подпустит к двери, а так можно было бы и проверить.

— Ну ладно, мы здесь не коров считать, пошли назад.

Андрей уже общался с хозяином дома через дверь.

— Я же говорю, что мы бойцы Панюшки, на задании мы. Машину в метель разбили, вот и шастаем пешком. Пустите обогреться, мы вас не стесним.

— Откуда мне знать, что вы не просто разбойники с большой дороги. Назовите из какой вы бригады, кто главный у вас. — Пробубнил голос из-за дверей.

— Черняховские, бригадира нашего зовут Мангал. — Согласно нашим сведениям в здешних окрестностях с Панюшкиной стороны командовал именно этот бригадир.

Голос некоторое время не отвечал. Мне показалось, что там шепчутся. Может он с женой обсуждал что делать.

— Отец! — Не выдержал Андрей. — Мы ведь тебя по хорошему просим. Сейчас подпалим твою шикарную избу, да пойдем других хороших людей искать.

— Хорошо, хорошо, не злись. Время сейчас такое, что никому веры нет. Боимся мы всех.

Лязгнули железные щеколды, коих с той стороны было наверное много. Свет ударил нам в лица и прошелся по одежде.

— Проходите, пожалуйста. — Пригласил хозяин.

Я вошел первым, за мной Марат, и последним Андрей. В коридоре было совершенно темно. Хозяин погасил фонарь.

— Держитесь левой рукой за стену пока не упретесь в дверь. — Посоветовал он нам.

Я так и поступил. Левая рука нащупала стену. Я осторожно двинулся вдоль неё. Впереди что-то громыхнуло. Я замер.

— Кошка наверно. — Предположил хозяин.

— Вы еще и кошек не съели? — Пошутил Марат. Хотя в других деревнях это уже не считалось шуткой.

Я двинулся дальше. Рука потеряла опору, заставив меня потерять равновесие. Я сделал несколько шагов вперед чтобы не упасть. Вдруг в нос ударил хорошо знакомый запах горелого пороха. Страх только успел немного сжать холодной хваткой мою душу, как тяжелый предмет ударил меня по голове. Я отключился.

Прежде чем придти в себя окончательно в моей голове долго кружился калейдоскоп никак не связанных между собой людей и событий. Я как бы подвис между явью и сном. Вроде слышал всё вокруг, но перед глазами скакали картинки, никак не относящиеся к тому, что я слышал. Ещё, ужасно болела голова, и боль усиливалась оттого, что я безуспешно пытался что-то понять из мелькающего перед глазами фейерверка.

В лицо плеснули холодной водой и мой разум на некоторое время всплыл над бурным потоком видений. Несколько человек в военной форме с нашивками «Армии Возрождения» стояли смотрели на меня и моих товарищей, лежащих перед ними. На их лицах застыла злорадная ухмылка.

— Что, не ждали уроды! — Меня пнули ногой в живот.

Я согнулся пополам и застонал. Не столько было больно, сколько не хотелось получить еще раз.

— Давай майор, сажай их на стулья будем им допрос чинить.

Меня схватили за шкирку и посадили на стул. Голова немного кружилась, подташнивало. В своем отражении в зеркале я увидел, что правая сторона головы и ухо в крови. Лицо у Андрея было разбито в кровь. Левый глаз затянуло синяком. Верхняя губа распухла и выглядела так будто в нее ужалила оса. Марат выглядел немного целее. Мы молча смотрели на прохажившегося перед нами майора. Командование «Армии Возрождения» наверняка разрешило военным сохранить свою иерархию.

— Итак, господа бандиты, было бы приятно услышать от вас настоящую цель визита в этот забытый богом аул. — Майор зыркнул на нас, как ястреб на мышь.

Я не собирался ни за кого отвечать, предполагая, что у Андрея есть какие-то указания на подобный расклад.

— Мы искали своих товарищей, которые пропали недавно где-то в этих краях. — Через изуродованные губы Андрея слова доносились с искажениями.

— Ты что ли тут главный? — Догадался майор.

— Да, я.

— Как звать?

— Андрей.

— Без клички?

— Без. — Андрей сплюнул на пол кровь.

— Странно как-то, Андрей. Сколько имел опыт общения с анархистами Панюшки, ни один не представился по имени. Всё погоняла у них были, и носили они их с гордостью.

— Не все у нас имеют погоняла. — Ответил Андрей.

— Во как. Что за категория не имеет погонял? Наемники? Элита? Или наоборот — опущенные?

Андрей зло посмотрел на майора одним глазом и ничего не ответил. Майор перевел взгляд на меня. Я отвел глаза, не желая ему отвечать.

— Не договорились между собой наверно, что врать, господа. А я вижу, что вы не простое мясо, а со специями. Спецмяс, так сказать. — Майор гоготнул своей шутке, его поддержали остальные. Даю голову на отсечение, что вы вынюхиваете здесь что-то, и вам придется рассказать об этом. — Майор снова осмотрел нас. — Иначе я поступлю с вами так же, как и с теми, что были до вас.

Майор уловил как резко дернулся Андрей на его последнюю фразу.

— У них, кстати тоже не было кличек, и воевали они не в пример лучше большинства анархистов. Нам пришлось применить невероятные усилия и хитрость, чтобы захватить их. К сожалению, тех, кто выжил забрали у нас туда, где умеют выколачивать правду. Мой вам совет, если не хотите пыток, расскажите обо всем здесь, и тогда мы гуманно пустим вам пулю в затылок.

Мне совсем не хотелось верить в то, что я попал в безвыходное положение, но никаких вариантов не просматривалось. Если наши товарищи не попались в аналогичные засады, то можно рассчитывать на их помощь. Однако, я не знал, сколько нас будут держать здесь, и как скоро мы расколемся.

— Я почему-то верил, что за предыдущей группой обязательно придут, хотя до сих пор не пойму, что они тут искали? Какие интересы здесь сошлись между нами? Вроде делить здесь нечего, мы уже прочно сидим в этих краях. Пора бы уже признать эту территорию за нами. Зачем гадать, когда рядом со мной есть осведомленные господа.

Майор на минуту вышел в другую комнату. Там он вполголоса поговорил с кем-то. Мне показалось, что он отдает какие-то распоряжения.

— Вам сейчас принесут чай. Когда вы допьете, тогда я думаю к вам уже придет зрелое решение рассказать обо всем.

Нам принесли чай. Сунули горячие чашки в непослушные руки, перетянутые наручниками и оставили нас одних.

Андрей посмотрел на нас обоих.

— Простите парни.

— Да ладно, Андрюх, нет твоей вины в этом. Попали в засаду, рано или поздно это случается. — Сказал я. — Было у меня чувство неприятное, но я думал, что оно совсем по другому поводу.

— Да уж, Серега, поменял ты свадьбу на… это.

— Что делать-то будем, времени у нас в обрез. Кстати, а сколь мы уже здесь вялимся? — Спросил Марат.

— Не знаю, часы сняли.

— Вот жулики.

— Интересно, что с остальными? У них надеюсь не было таких проколов. Надо было в крайний дом заходить. Глядишь всё бы обошлось. — Посетовал Андрей.

— Ничего не поменяешь уже. Надо думать как сейчас пулю не схлопотать. Было бы хорошо знать какая легенда была у Нигматулина?

— Я знаю! — Андрей даже повысил голос. — Но парни, если я скажу, что знаю, вас могут сразу пустить в расход.

— Скажи, что расскажешь только если нас оставят в живых. — Предложил Марат.

— До конца рассказа. — Я хмыкнул.

Обольщаться, что нас будут держать здесь как пленников не стоило. На заднем дворе сидела овчарка привыкшая доедать человеческие трупы.

— Положение мне видится довольно безвыходным. Реально продлить себе жизнь можно только тем, что не рассказывать ничего. Тогда одного из нас, скорее всего Андрея, потому что он знает больше, отвезут туда, где умеют добиваться признаний. — Подумал я вслух.

— А что это даст. Лучше получить пулю за компанию, чем ехать туда и бояться. — Решил Андрей. — Всё решено, рассказываю ту же легенду, что была у Нигматулина.

— И попроси, чтобы нас не расстреливали раньше времени. — Напомнил Марат.

Через минуту открылась дверь и зашел майор и еще двое.

— Минута обсуждения закончилась. Отвечать будет… — Майор уставился на Андрея.

— Я. — Ответил Андрей. — Но у меня условие, что вы не тронете моих товарищей.

Майор сделал вид, что задумался.

— Я давно никого не убивал, и у меня уже чешутся руки кого-нибудь пристрелить. Хорошо, я согласен.

Андрей откашлялся словно диктор прочищающий голос перед эфиром.

— У нас есть сведения, что вы умеете управлять зараженными людьми и делаете это для своих целей.

Майор поджал губы и покачал головой. По его жесту стало понятно, что Андрей попал в точку.

— Так же нам стало известно, что где-то в этих краях «Армия Возрождения» решила создать такую лабораторию и набирать в нее материал из местных жителей. Понятно, что зараженные будут направлены против нас. У нас был приказ разведать, выяснить как объект охраняется, а затем составить план его ликвидации.

Майор ни с того, ни с сего рассмеялся.

— Вы, уничтожить наш объект, вы серьезно…. — Майора даже начал душить кашель. — Ваши жертвы… напрасны. Они такие же бестолковые, как и ваши сведения. Мне будет еще долго смешно после того как вас расстреляют. Нет никакого объекта здесь, не знаю откуда у вас эти дурацкие сведения, может кроты наши у вас там чудят. — Майор отер глаза от слез. — Ваши товарищи оказались покрепче.

В соседней комнате захрипела рация. Майор поспешил выйти. Двое его помощников тоже вышли и закрыли дверь.

— Что ты так коротко рассказал? — Спросил Марат. — Мог бы растянуть на три главы.

— Я не умею растягивать.

— Как жить то хочется. Какое небо голубое, снег белый, а вода мокрая.

— Серега, ты что молчишь? — Спросил меня Андрей.

— Слушаю, там опять овчарка начала лаять.

Товарищи прислушались.

— Точно лает, а нам то чего. Может ей добавки пообещали, а она и ждет свежих потрошков.

Внезапно собачий лай прекратился и сменился скулением. Мы переглянулись. Одна и та же идея пришла в наши головы.

— Дверь! — Крикнул Андрей.

Мы вскочили и бросились к старому шкафу. Одним махом мы уронили его вплотную к двери. В шкаф уперли диван и еще положили сверху стол. В нашей комнате не было окон. Она была чем-то вроде кладовой и думаю, что она была в подвале.

Над нами началась стрельба. Близкие выстрелы сменялись еле слышными издалека. Про нас наверно забыли. Никто не ломился в нашу дверь. Через минут пять стрельбы над головой жахнули несколько взрывов. С потолка посыпалась побелка.

Постепенно стрельба сошла на нет.

— Не стреляйте, мы сдаемся! — Раздались голоса в доме.

Через некоторое время в нашу дверь толкнули, а когда она не открылась, постучали.

— Парни, вы там? — Раздался родной голос Егора Турсунова.

— Да, Егор, мы здесь, сейчас разгребемся и откроем.

Нашей радости не было предела.

— А мы уже ждали смерти, с минуты на минуту. Просто невероятно, что вы явились так вовремя. Как догадались? — Спросил Андрей.

— Ты же сам рацию включил, а там сплошные крякания и удары. Естественно, что мы догадались. Я сразу приказал всем вернуться и дуть в ваше село. Одну тройку отправил за «винторезами» в схрон. Взяли местного жителя из крайнего дома, он нам все и рассказал, что видел троих ночью, что они заходили в дом местного старосты. Он рассказал сколько там ночует бойцов из «Армии Возрождения», что вас скорее всего держат в подвале, как остальных. Оттого мы не стеснялись закидать дом гранатами.

— Ну спасибо парни! — Марат полез обниматься.

— Приглашение на свадьбу считай, что уже получили. — Предупредил я своих спасителей.

— Ого, а так мы могли бы пролететь?

— Не только вы, но и я.

В одной из комнат на коленях, сцепив руки за головой стояли трое бойцов. Майор лежал мертвый, в луже собственной крови.

— Мужики, не стреляйте нас. У нас строго, чьего мужика убило, того семью заражают. Мы выполним любое ваше приказание, только не стреляйте.

У говорившего мужчины мелко-мелко тряслась нижняя челюсть. Он еле сдерживался, чтобы не заплакать.

Андрей дал ему пинка под зад.

— Как самих прижало, так вспомнили про семьи свои.

— А что нам делать! — Заскулил мужик.

Егор взял за руку Андрея.

— Успокойся, Андрюх, их положение во сто крат хуже нашего.

Андрей выдернул руку и вышел в другую комнату.

— Что вы знаете о наших бойцах, взятых вами в плен? — Спросил Егор у пленников.

— Семеро погибли в засаде, а пятерых отправили в районный центр. Там у нас небольшая база.

— Для чего их там держат?

— Там зеки-садисты выбивают сведения. Мы их сами ненавидим, но у них наши семьи в заложниках. Так бы мы их давно всех перебили. — Голос у говорившего мужчины наполнился ненавистью.

— Сами бывали на той базе в районном центре?

— Да, конечно, мы там и базируемся. Здесь у нас вроде командировки.

— Что делали? Нас ждали?

— Да.

— Своим успели доложить, что на вас напали?

— Нет.

— Прекрасно. Значит, сейчас разработаем план по захвату вашего логова.

Егор позвал хозяина дома. Тот подобострастно, не разгибая спины вбежал в комнату.

— Принесите нам бумагу и карандаш. — Попросил у него Андрей.

Хозяин немного удивленно посмотрел на Егора, но поняв что тот не шутит мгновенно исчез.

— Какой-то мерзкий старикашка. — Подумалось вслух о хозяине дома.

Пока нам искали бумагу и карандаш Егор расспросил пленников об устройстве их организации. В основном все сведения были уже известными. Егор решил исподтишка узнать, что знают пленники об «Элеваторе».

— С других сторон вас никто не жмет? — Спросил он.

— Вроде нет, больше с нами никто не воюет, кроме Панюшки.

— А сами, как границы расширять не собираетесь?

— Нам об этом не докладывают. Мы ведь там почти как рабы, что скажут то и делаем. Один раз пытались взбунтоваться, но они такое устроили с нашими женами и детьми, что нам надолго хватило урока.

— Да уж, не позавидуешь.

— Может и готовят что-то. — Подал голос другой пленник. — С самого лета горючку возят. Наверняка, танки двинуть хотят. Есть у нас недалеко место такое «Элеватором» зовется, может слышали?

— Нет, ни разу. — Егор сыграл по Станиславскому.

— Говорят, что у них есть всё, как до катастрофы, но и сил у них много. Думаю, что следующим летом туда и двинут нас.

— Хорошо, что не против нас. — Выдохнул Егор, а сам украдкой глянул на меня.

— А у вас то чего ловить, после ваших грабежей и нам собирать нечего.

— Верно, надо сразу дичь покрупнее и пожирнее брать. А ваши зеки-то сами что, совсем не воюют.

— Воюют, у них там тоже иерархия тюремная есть. Но все они над нами. Как заградотряды в войну. В бой идут, если наши все полегли. Но воевать они не умеют. Команды не выполняют нормально, чуть что, ноги в руки и бежать с поля боя. Если бы не наше положение, извели бы их под корень.

— Как так получилось, что они смогли захватить целую военную часть? — Спросил Егор.

— Хитростью. У нас раскол начался. Комдив тянул всю власть на себя, его заместитель на себя. В этот момент и объявился человек, предложивший комдиву помощь. Тот как бык, которому красной тряпкой перед глазами махнули. Ему о людях надо было думать, а он только о том как власть спасать. Предложи дьявол ему свою помощь, он и от нее бы не отказался. Вот так в один из дней у нас оказалось три тысячи вооруженных зеков. Они разоружили сторонников заместителя комдива и устроили из этого публичную казнь. Заразили всех.

— С комдивом что стало?

— Его тоже в общую кучу.

— И что, у вас никаких вариантов скинуть зеков нет?

— Мысли бродят конечно, но мы никогда не бываем вместе в большом количестве. Нас постоянно отправляют в разные стороны, чтобы мы не смогли договориться.

— А чисто технически возможно осуществить переворот, имея на это силы? — Спросил я.

Пленник посмотрел на меня и наверно счел слишком молодым чтобы задавать такие вопросы.

— Ну? — Егора тоже интересовал этот вопрос.

— Не знаю, не в моих обязанностях думать об этом.

Мы оба с Егором поняли, что данная тема наверняка муссируется в рядах военных «Армии Возрождения» и является секретной. Когда-нибудь их чаша терпения переполнится и подобно Гераклу они восстанут. «Элеватору» не мешало бы знать, когда наступит этот момент, чтобы воспользоваться им.

Вошел хозяин дома и положил на стол перед Егором коротенький карандаш и тетрадный листок.

— Еле нашел, все дворы обегал, нет ни у кого сейчас такого добра. — Оправдывался старик.

— Свободен. — Холодно попросил Егор.

Старик согнулся и бормоча под нос извинения выбежал из комнаты.

— Поднимайся. — Попросил Егор одного из пленников. — Сейчас план составим вашей базы.

Мужчина поднялся и присел за стол. Через полчаса был составлен план со всеми зданиями, сменами караулов и расположением каждого из пятидесяти человек. Наших бойцов держали в отдельном бараке и был шанс обойтись малой кровью, если провести операцию молниеносно.

— Машина есть? — Спросил Егор.

— Да, микроавтобус.

— Тогда, едете с нами.

Пленников вывели и вместо них собралась вся наша команда, чтобы обсудить план освобождения своих товарищей. Операцию решили провести ночью, так как у нас были приборы ночного видения и бесшумное оружие. Если удастся избежать незапланированных моментов, то освободить товарищей можно не поднимая шума.

Мы пробежались по всем пунктам несколько раз. Каждый запомнил свое место и показал на карте свой маршрут. Когда Егор понял, что мы уяснили свои задачи, отдал нам приказ выдвигаться.

Один из пленников с капитанскими звездочками обратился к Егору.

— Старик выдаст нас. Его никак нельзя оставить.

— Поступай так, как считаешь нужным.

— Мне бы пистолет? — Попросил капитан.

Егор вынул магазин из ПМа, оставив один патрон в патроннике.

— Хватит?

— Вполне.

Через минуту послышался противный причитающий голос старика и выстрел. Капитан вернулся и отдал пистолет. Никто ничего не спрашивал.

— Будьте уверены мужики, ему и этого мало. — Оправдался капитан.

Старый раздолбанный микроавтобус страдальчески громыхал своими железными внутренностями на ухабах. Силенок его печки не хватало чтобы нормально отопить весь салон. Но после пешего перехода даже такой комфорт казался шиком. Я даже смог немного поспать.

Районного центра достигли засветло и решили отсидеться до темноты в крайнем доме.

— Осторожнее надо. Зомби любят на зиму по подвалам прятаться. — Предупредил нас пленник. — Там можно отсидеться пока холодно. А вы знали что зараженные могут замерзать и оттаивать не умирая.

— Нет. Но по мне они и так мертвые, а мертвые не умирают, они ожить не могут. — Пошутил Марат.

— В любом случае, соблюдайте осторожность и натяните маски. — Приказал Егор.

В зиму мы почти никогда не брали мечи, так как никакой нужды в них не было, только лишний вес. Выставив перед собой автоматы мы ввалились в дом. Только толстый слой пыли встретил нас.

Обстановка в доме, наверное, осталась нетронутой с того момента, как хозяева покинули его. Все лежало и стояло на своем месте. Посуда в шкафу, кровати заправлены, на столике лежит газетка. Мне вдруг так сильно захотелось почитать газету, пробежать глазами по черным строчкам и окунуться в прошлое. Я поднял ее, оставив на столе чистый прямоугольник.

Каким безмятежным было наше прошлое. Какие смешные проблемы нас тогда волновали. Прорванный водопровод подавался как начинающийся конец света. Что они знали о конце света тогда? Я жадно вчитывался в строчки и мне хотелось использовать их магические символы как заклинания позволившие мне вернуться в прошлое. Хоть на время.

Погрузиться удалось только в воспоминания. Упоминавшиеся события в газете напомнили о том, о чем самому мне было и не вспомнить.

— Сам почитал, дай и людям почитать. — Андрей протянул руку к газете. — Дай хоть половинку.

Я поделился, но магия исчезла. Газета снова стала просто газетой.

— Потом вернешь мне ее, Андрей, дома буду держать, на память.

— Ты как английский граф, будешь каждое утро пить кофе и требовать утреннюю корреспонденцию. — Марат подколол меня.

— Что у нас нового в мире Бэрримор? — Спросил хриплым голосом Андрей. — Зарегистрирован первый случай брака между здоровым человеком и зараженным. После девяти месяцев у них родился малыш со шляпкой на голове и на одной ножке. — Другим голосом ответил он сам себе.

— Слушайте, а у нас на «Элеваторе» типографии нету, пора бы уже раздобыть! — Громко произнес Калядин.

Повисла тишина. Егор посмотрел на Калядина так, что тому лучше было бы сейчас умереть. Пленники стали беспокойно пересматриваться. Тут до нашего громилы дошло, как он опростоволосился. Калядин прикрыл своей могучей ладонью рот.

— Язык тебе удалить золотой человек бы был. — Сказал Олексей.

— Мы ничего не расскажем, мы будем молчать. — Испугался капитан.

— Извините мужики, но нас это не устроит. Или вы поедете с нами, или мы избавимся от вас. — Егор пронзительно глянул на обреченных людей.

— Чёрт. — ругнулся капитан. — Тогда убейте, но только так, чтобы никто не догадался, что мы предатели.

— Это поможет вашим семьям?

— Над ними не будут издеваться, просто заразят.

— Да, мужики, я бы ни за что не хотел быть на вашем месте.

— Раз уж вы все равно нас убьете, скажите зачем вы здесь?

— Не скажу, вы и так слишком много узнали.

Я представил себя на месте этих обреченных людей. Отпустить под честное слово их было никак нельзя, слишком велик риск. Но и убивать их, хороших людей, было чересчур жестоко. Я попытался посмотреть на ситуацию под разными углами. Был шанс при котором пленники не решились бы выдать нас. Я отозвал в сторонку Егора.

— Что придумал? — Егор смотрел на меня с надеждой. Видно и ему мысль об убийстве была противна.

— Нам надо взять заложника из зеков. Он должен знать, что эти парни работают на нас, а они в свою очередь понимать, что если они проколятся, то мы вернем этого зека назад. Так мы сможем заставить их работать на нас, и у нас совесть будет чиста.

— Хм, я обмозгую эту идею со всех сторон, пока есть время. Но ты молодец, Серега. Мне совсем не хотелось стрелять в них.

Когда мы вышли, пленники пытались понять по нашим лицам свою дальнейшую судьбу. Егор сделал лицо непроницаемым, а я поспешил снова заняться газетой. Наверняка, такая неопределенность стоила пленникам дополнительных переживаний.

База «Армии возрождения» была организована на территории складов сельпо. На территории огражденной забором из оцинкованного профлиста, находилось небольшое двухэтажное здание, и два склада, уходящих под землю. В одном окне на первом этаже горел неровный свет, как от свечи.

— Там дежурный сидит. — Пояснил капитан. — А там возле ворот, вон того склада охранник должен быть.

Егор перевел бинокль, пошарил им в темноте. К нашей удаче, ночь была звездная, и замершая тень часового вскоре обнаружилась. Человек приплясывал, пытаясь согреться. Рядом с ним сидел пес.

— Часовые из ваших? — Спросил Егор капитана.

— Скорее всего, но могут быть и наемники.

— Кто это?

— Прибиваются иногда к нам те, у кого жизнь уже невыносима. Знают, на что идут, но выбирать им не из чего. За еду и ночлег готовы любой приказ выполнить.

— Мы ведь не станем спрашивать у него кто он, придется стрелять. — Предупредил Егор.

Капитан опустил голову.

— Мужики, я вижу, что вы нормальные парни, поэтому делайте так, как этого требуют обстоятельства.

Егор постучал капитана по плечу.

— Хорошо.

Двое остались присматривать за пленниками. Егор, Андрей, Марат и я двинулись поближе к территории базы.

— Андрей, ты у нас самый опытный стрелок, на тебе собака. Я и Марат берем часового, а ты Сергей следишь за дежурным, чтобы он не поднял тревогу.

Мы выбрали себе удобные позиции. Я видел свет в окне и дергающийся силуэт дежурного. Кажется он читал книгу. Раздались несколько сухих щелчков выстрелов из «винторезов». Я больше всего опасался, что раненая собака начнет скулить. Вроде обошлось. Силуэт не проявил никакого интереса к щелчкам.

Через пару минут пришел Андрей.

— Как все прошло? — Спросил я.

— Отлично. Наши в складе, выглядят неважно, но живые. Нам надо взять заложника. Сейчас еще трое подойдут, подстрахуют. Егор сказал, что доверит только нам взять человека по-тихому. Соображения есть?

— Не думал пока. Он там книжку читает. Вдруг это не зек, а военный?

— Сейчас капитан подойдет.

Снег предательски хрустел под нашими ногами. Приходилось выбирать куда ставить ногу. Дорожек протоптанных с этой стороны почти не было. Все движения происходили во внутреннем дворе.

Нам удалось благополучно подойти вплотную к зданию. Дежурный методично перелистывал страницу за страницей не реагируя на шум, который мы производили.

Андрей подвел капитана к месту в окне не закрытому шторкой и доверил определить к какому сословию относился дежурный.

— Хряк, из зеков. Здоровый скотина, вырубать надо сразу.

Андрей кивком головы задал мне немой вопрос означающий: «Придумал что-нибудь?». Я пожал плечами.

— Через дверь не попадете все равно. — Сказал капитан. — Со двора есть пожарная лестница. Можно забраться на крышу и через чердак попасть внутрь.

Выбора не было. Оставив одного из парней следить за окном, мы с Андреем обошли здание и потихоньку поднялись на крышу. Дверь на чердак закрывалась загнутым гвоздиком. Серьезный запор по нынешним временам. Чердак пах голубиным пометом.

Мы быстро нащупали люк. Я приподнял его, чтобы спуститься по металлической лестнице. Вдруг где-то скрипнула дверь и раздались шаги. Я снова прикрыл люк, оставив щель для наблюдения. Человек подошел почти вплотную к лестнице. Вспыхнуло пламя спички на мгновение осветив кисти в наколках. Человек прикурил от пламени и выбросил спичку в форточку. На чердак потянуло сигаретным дымом.

— Что делать? — Спросил я на ухо Андрея.

— Берем этого.

— Через чердак уходим или по лестнице.

— По лестнице, надорвемся эту тушу тянуть наверх. Сейчас, ты резко открываешь, я прыгаю вниз и вырубаю его, бежим по лестнице вниз.

— А Хряк?

— В расход, естественно. Готов?

— Да.

Я выдохнул, чтобы успокоить волнение и поднял крышку. Андрей, с несвойственной его габаритам пластичностью провалился в люк и глухо ударил.

— Давай уже. — прошептал он мне снизу.

У меня не получилось спуститься грациозно. Следом за мной посыпался помет. На наш шум никто не вышел.

— Иди вперед, стреляй во все, что движется. — Приказал мне Андрей.

Ступая на цыпочках, мы добрались до первого этажа. За углом уже сидел Хряк. Андрей держа на плечах тушу бессознательного зека обнадеживающе мотнул головой. Я вышел из-за угла держа перед собой винторез. Хряк тут же почувствовал мое движение и дернулся рукой за оружием. «Винторез» хлопнул, отбросив зека назад. Его падающее тело наделало шума. Мы поспешили на выход.

Отбежав метров на сто от базы Андрей остановился и перепоручил нести тело следующему. Вроде нам повезло и никто не поднял тревоги.

Собравшаяся компания еле влезла в микроавтобус. Я разглядел наших бойцов взятых в плен «Армией возрождения». Лица сильно разбиты, что трудно узнать кто из них кто. Но в глазах их светилась радость.

— Мужики, мы не ждали вас так скоро. — Нигматулин хлопнул Егора по плечу.

— Да ладно, Тимур, ни у кого даже мысли не было ждать благоприятных условий. Серегу вон из свадебного фрака выдернули.

Я немного засмущался, хотя сейчас уже понимал, что свадьба действительно могла немного подождать.

— Спасибо, Серега.

— Не за что. — Я не придумал ничего более умного.

В деревню вернулись когда еще не рассвело.

— Хорошо, что колхозники не видели всех наших движений. Они то точно молчать не будут. — Сказал про ситуацию Егор.

Капитан посмотрел на него и во взгляде его был вопрос об их дальнейшей судьбе.

— Вот что мы придумали, капитан, мы инсценируем ваше убийство.

— Это как? — Взволнованно спросил он.

— Мы вас закроем в подвале, где свяжем всех троих вместе. Между вами будет граната из которой мы выварили тротил. К двери будет вести растяжка. Когда за вами приедут товарищи все будет выглядеть как попытка изощренного убийства, у которого произошла осечка.

— Спасибо мужики, я честно говоря уже настроился умереть. — Сказал капитан.

— Успеешь еще.

— Я бы хотел вам сказать, что вы можете даже без этого заложника рассчитывать на нас. Мы уже на грани и если у нас будет союзник, то мы готовы начать восстание.

— Для начала, оправдайтесь перед своим начальством, если все проканает и вы продолжите службу, то наши непременно найдут способ связаться с вами.

— Не сомневайтесь в нас.

Я понял, что эти люди обрели надежду изменить свою жизнь, и ни за что не отступятся от этой затеи. Заложника можно было выбросить, но он мог пригодиться как источник нужной информации.

Микроавтобус пришлось забрать и проделать часть пути на нем. Потом наши пути с дорогой разошлись, мы снова стали на лыжи. Лыжи оставшиеся от группы Нигматулина никуда не делись. Плененный зек тоже ехал на лыжах. Вид он имел хмурый, смотрел на нас как загнанный волк и молчал.

Перед тем как пересесть на наш грузовик, одели ему на голову мешок. Калядину строго-настрого приказали не упоминать тех мест, откуда он приехал. Через сутки мы въехали во двор «Элеватора». В тот момент я понял насколько тяжелой была эта операция. Мне захотелось нырнуть в постель под бочок Камиле. Согреться и проспать целые сутки.

Вместо этого нас еще продержали у Старостина. Нам пришлось описать ему все детали операции. На это ушло часа четыре. Только после этого нам дали двое суток выходных.

 

Глава 9

Мы с Камилой стояли в начале красной дорожки. Я в слегка великоватом черном костюме. Она в ослепительно белом платье, со сложной прической, украшенной маленькими белыми цветами. Камила не спала ночь, волновалась. Как только прозвонил будильник, она вскочила и побежала готовиться к церемонии.

Вокруг нас стояло не так много народа. Мои товарищи из боевой группы, женщины с работы Камилы и немного свободных жителей нашего нового семейного дома. По моей просьбе Андрей стал свидетелем на нашей свадьбе. Со стороны Камилы свидетелем была Оксана, подружка с работы. Отец стоял со Светланой. Я предполагаю, что их свадьба будет вскоре после нашей.

Церемония проводилась в соответствии со всеми канонами прошлой жизни. Из динамиков магнитофона раздался марш Мендельсона. Мы с Камилой и свидетели двинулись по ковровой дорожке навстречу Марии Генриховне Керн, являющейся по совместительству кем-то вроде распорядителя подобных торжественных случаев.

— Сергей и Камила! — Начала она фразой, которую я ждал. — Наша община сердечно поздравляет вас с самым важным событием в вашей жизни — бракосочетанием. Сейчас, когда жизнь превратилась в опасное занятие, каждый стремиться найти себе опору в ней. Вы нашли её друг в друге. Любите, заботьтесь, уважайте друг друга и помните, что все проблемы в мире кажутся ничтожными, когда в семье мир и покой. И конечно же, любовь должна награждаться детьми. От любящих людей и детки рождаются красивые и здоровые. Наш вам совет не ждать когда удачно сойдутся звезды, а начинать прямо сегодняшней ночью. — Народ засмеялся над шуткой. Мария Генриховна дождалась, когда все просмеются и продолжила. — От имени нашей общины позвольте считать вас мужем и женой.

Снова заиграл вальс. Нам поднесли документ в котором за номером пятьдесят два значилась регистрация брака между мной и Камилой. Мы поставили подписи напротив своих фамилий.

— А теперь гости поздравьте молодых!

Отец подошел ко мне, чтобы поздравить. В глазах стояли слезы. Он пожал мне руку, а потом обнял. За ним подошла Светлана и поцеловала нас с Камилой по очереди. Потом нас поздравили все остальные.

— А теперь позвольте мне в честь появления новой пары сделать им свадебный подарок! — Мария Генриховна перекричала расшумевшуюся толпу.

Два мужчины вновь под марш Мендельсона внесли объемную упаковку перетянутую красной лентой.

— Это двухспальняя новая кровать послужит прекрасным ложем для наших красивых молодоженов. Меня заверили, что она изготовлена по антискрипучей технологии. У вас есть возможность проверить это. — Мария Генриховна до этого казалась мне сухой и чопорной, но она уже дважды рассмешила людей шутками с намеком.

В новой комнате семейного общежития было гораздо больше места, чем в той комнате, где мы жили с отцом. У нас бы кровать заняла место от стены до стены. Камила взяла меня крепко за руку. Наверняка, она порадовалась такому подарку. Женщинам очень нравится когда всё в дом.

— Дорогие молодожены и гости проходите в столовую на неофициальную часть.

В столовой, за тем столом где должны были сесть мы с Камилой стоял большой торт. Как его сделали и из чего, я не представляю. Выглядел он очень красиво. На голубой вершине торта, означавшей озеро плыли два лебедя, символизирующие нас с Камилой. На столах стояли графины с разноцветными напитками, скорее всего безалкогольными. Вокруг них блюда со ставшими экзотикой в наше время: пельмени, холодец, закуски на шпажках. Я не говорю про большой выбор салатов.

Только на нашем столе стояла единственная бутылка шампанского, и плитка шоколада рядом с ней. Для нас это было все равно, что получить на свадьбу билеты в Париж в те времена.

Рассевшись за столы я немного успокоился и понял, что такое изобилие еды возбудило мой аппетит. Глаза Камилы тоже горели глядя на стол.

Далее свадьба превратилась в непрекращающуюся череду тостов в нашу честь и криков «Горько». Шампанское, Мария Генриховна предложила оставить нам на первую брачную ночь. Это было правильно, учитывая, что гости пили морсы и кисели.

После столовой, я пригласил отца и Светлану к нам в комнату. К моему удивлению и облегчению, кровать нам собрали и застелили свежей постелью. В комнате осталось достаточно места и для журнального столика и двух стульев.

Мы открыли шампанское и выпили его вчетвером закусывая шоколадом. Было так приятно чувствовать как забытый напиток приятно расходится по телу. Я смаковал шампанское мелкими глотками. Оно было холодное и немного кислое. Сладкий шоколад прекрасно сочетался с ним.

До ночи было еще далеко. Мы проводили отца со Светланой домой. Немного посидели у них. Когда стало темнеть пошли домой, но не сразу, а медленным шагом сделали круг по территории всего «Элеватора».

Основательно подмерзнув, мы вернулись в свою новую комнату. Сбросив одежду мы спрятались под одеяло. Некоторое время мы просто согревались о тела друг друга, но потом как-то незаметно перешли к тесту, выявлявшему кровать на предмет антискрипучести.

Прекрасное было время — «медовый месяц», длившийся ровно неделю. За это время мы с Камилой почти нигде не появлялись. Уединения хотелось большего. Вместо тонких перегородок между комнатами хотелось оказаться в каком-нибудь отеле, с огромной кроватью и джакузи. Заказывать каждое утро свежевыжатый сок и по горячей булочке со сладкой начинкой. Никуда не выходить и никого не видеть кроме друг друга.

Из-за отпуска я не попал на следующую операцию нашей группы. Их снова отправили в те же места, откуда мы только недавно выбрались. Меня кем-то заменили, и я особо не жалел об этом. Ходил на тренировки каждый день, патрулировал окрестности, и каждый день возвращался домой, к жене. Мы как-то повзрослели с Камилой. Изменившийся статус словно наложил на нас ответственность.

Я до катастрофы часто задумывался о грядущей свадьбе. Глядя на друзей, которые рано женились, и даже тех, кто женился давно, я видел одну и ту же тенденцию. Счастливые браки постепенно становились всё более несчастными, и причина везде виделась только одна. Нехватка денег. Мои товарищи вскоре после свадьбы понимали, что тех денег, которые они зарабатывали то этого счастливого события, совсем не хватает. Жены на них смотрят, как на добытчиков, лелея в душе надежду, что их избранник где-то в душе скрытый Ротшильд. Но ничего не происходило. В лучшем случае мужья меняли одну работу на другую, и ничего существенно не менялось. Деньги, «дамокловым мечом» висели над каждым главой семейства. Я не защищаю этих парней, многие ленились, многие не поняли, что детство уже ушло и надо что-то решать. Но это явление задевало большинство семей, а это уже тенденция.

В моей семье такой проблемы не было, слава богу. Отец всегда работал на износ и почти не бывал дома. Мать никогда бы не посмела упрекнуть его в том, что он недостаточно зарабатывает. Но мы и не процветали. Все крупные вещи были куплены в кредит. Половина зарплаты исчезала в недрах банков, не успев побывать в руках.

Тогда я думал, что не буду торопиться жениться. Сначала уверенно встану на ноги, а потом заведу семью. Но страх был, что встать на ноги у меня просто не хватит ума, поэтому семейная жизнь мне виделась, как некое испытание от которого не отвертеться.

Катастрофа совершенно изменила мое отношение к этому вопросу. Не стало теперь у главы семейства ярлыка «добытчик». Не было денег, магазинов, рекламы, ресторанов. Каждый человек шлифовал свое умение в профессии. За это ему доставалась благодарность всех жителей общины. А дома его ждала жена, дети и им было все равно, что в карманах у отца ничего не гремит. Женщины быстро улавливают тенденции, и мне кажется они сами не понимают это. Даже в тех семьях, которые существовали задолго до катастрофы, климат стал намного душевнее и доброжелательнее.

Я был благодарен, как бы это не звучало эгоистично и дико, грибу Кордицепс, изменившему мир до неузнаваемости, за то что я не боялся будущего. Я легко мог погибнуть от пули или подхватить свежую спору гриба, но я не боялся, что через пять лет буду приходить домой, а меня будет встречать злая Камила, которая считает, что мы живем хуже остальных. Совсем другие ценности появились у нас, и они даже сближали, чем дальше, тем сильнее.

Возвращаясь с работы в одно и то же время, мы не заходили в дом, а ждали друг друга. Мне всегда было приятно видеть, как она скачет возле дверей, пытаясь согреться, но не заходя внутрь.

— Ты не жди меня больше так долго, отморозишь себе все, потом детей не сможем настрогать! — Журил я свою жену.

— А я загадала, что если не дождусь тебя на улице, значит я плохая жена.

— Больше никаких загадок. Если еще раз увижу тебя скачущей как сайгак возле подъезда, словишь ремня. Нам не только жена нужна, но и мать.

— Да всё нормально, я трусы теплые пододела.

Вот так мы жили. Я ни разу не выполнил свое обещание дать ремня, а Камила как мерзла возле подъезда, так и продолжала мерзнуть.

Меня еще раз проигнорировали, и не взяли на операцию. В этот раз куда-то на восток. Мне ничего не рассказывали. В последнее время секретность зашкаливала. Я чувствовал, что «Элеватор» готовится к чему-то, но не представлял в каких масштабах.

Позже я понял самостоятельно почему меня не взяли на операцию во второй раз. Причина была до смешного прагматичной. От нас ждали известий о беременности Камилы. Как только врач установила этот факт, мне сразу приказали готовиться к новой операции. Сразу вспомнились намеки Марии Генриховны на свадьбе, и кровать в подарок. Теперь, я волен был рисковать своей жизнью, зная, что оставляю за собой продолжение.

Группа вернулась только в начале марта. Теплые весенние ветра все чаще заглядывали за забор «Элеватора». Испачканный копотью тепловозов снег начал быстро таять. За забором всё еще была зима, а на территории стояли лужи. У нас на душе с Камилой было тепло, светло и радостно. Я в шутку прикладывался к ее животу, пытаясь услышать сердце малыша. Но живота-то еще не было видно.

Меня снова взяли в штат.

— Серега! — Сказал Андрей и хлопнул меня по плечу. — А нам не хватало тебя. Все-таки наша тройка должна быть в прежнем составе: ты, Марат и я. Мы чуть не засыпались с новеньким. Он не понимал нас. Мы рады, что ты снова с нами. Как у тебя дела?

— Спасибо мужики! И я рад. Не скажу, что мне было плохо без вас. Я тут не рисковал жизнью, совсем наоборот, делал новую.

— Сделал? — С совершенно серьезным видом громко спросил Олексей.

— Сделал.

— Мужик! — Похвалил он.

— Расскажите, если можно, куда вы гоняли в последний раз. Я слышал, что куда-то в Казахстан? — Раз я снова в группе, то имею право знать.

— Туда. Замерзли как цуцики. — Андрея аж передернуло от воспоминаний. — Степь, ветра, мороз. То еще местечко. И никого, на сотни километров.

— А что тогда делать там, или переезжаем? — Меня вдруг осенила догадка.

— Нет. Искали заброшенные военные части.

— Нашли?

— Можно сказать, что нет. Всю горючку на снегоходах сожгли, но кроме пары развалюх ничего не нашли. Дороги там не везде, машины бросили где пришлось. Следующий выход, кстати, снова туда. Сейчас немного обогреет, и снова попрем. Теперь то уж точно по дорогам поедем.

— Люди попадались?

— Нет, никого. У нашего командования на то и расчет, что там людей мало и можно разжиться серьезным оружием.

— Например? — Мне было интересно, что под этим подразумевалось.

— Танки, БМП, БТРы, самоходки, хоть что-нибудь.

— Я так полагаю задумывается настоящий поход?

— Да, но об этом, никому.

— А как же привезти оттуда технику, она же не дойдет своим ходом? — Поинтересовался я.

— А ты знаешь, что Терентий бывший железнодорожник? — Спросил меня Егор.

— Кажется слышал.

— А ты заметил, что его уже полгода никто не видел?

— Я его вообще ни разу не видел.

— Так вот, в ту сторону восстанавливаются пути. Городов по пути нет. Полотно проверят, восстановят где надо, и будет по этому участку регулярное железнодорожное сообщение.

— Вон как всё глобально задумано. — Меня действительно впечатлил размах.

— Расчет делается на то, что места безлюдные и пути должны сохраниться в более-менее приличном состоянии.

К должности стрелка-автоматчика мне добавили новую военную специальность — стрелка крупнокалиберной снайперской винтовки АСВК. Когда мне впервые показали это оружие я воскликнул:

— Это же противотанковое ружье, а не винтовка!

Длинный ствол, мощный дульный тормоз, крупный прицел и немаленький вес. В умелых руках она должна стать грозным оружием. Для этой винтовки имелись свои специальные снайперские боеприпасы, но подходили и обычные от пулемета «Утес», с которым у нас ходил гигант Калядин.

— Знаешь, почему мы берем эту дуру с собой? — Спросил меня Андрей.

— Ну и почему?

— Там степи, ни деревца. Если будет засада на нас, никто не будет сидеть в лесополосе у дороги и безнаказанно шмалять оттуда. Подорвут на фугасе, а потом будут добивать издалека. Если мы поедем с нашим обычным оружием, то не сможем им ничего проивопоставить. Даже мой «винторез» дальше четырехсот метров не стреляет. А твоя, на полтора километра бьет.

— По ней и видно.

Андрей приступил к моему обучению. Оказывается, снайперская стрельба, это не просто навести перекрестие на цель и выстрелить. Его научиться наводить нужно. Большие дистанции требовали высокой концентрации внимания и хладнокровия. Даже на сошках прицел не держался на месте. А выстрел был настолько громким, что я боялся стать глухим. Вот бы из нас с Камилой парочка получилась: «Ты в баню?», «Нет, я в баню», «А я думал ты в баню».

Я стрелял обычными пулеметными патронами. Но однажды мне дали три специальных снайперских патрона, тяжелые, с черными кончиками на острие пули. Тогда я понял разницу. Снайперский патрон был намного точнее.

— Их у нас совсем мало. Бережем на случай осады. На операцию разрешили взять немного?

— Сколько же?

— Пять штук.

— Не густо.

— Хорошему снайперу много и не надо, Серега. Если выбьешь троих из пяти, уже хорошо.

Прицел на моей винтовке стоял такой же, как и на СВД четырехкратный. Первый раз, когда мне показали АСВК там стоял более крупный прицел.

— Андрей, а почему меня учат стрелять с таким прицелом. Для дальнобойной винтовки и прицел нужен мощнее? — Спросил я.

— Не спеши. Научись видеть поле боя обеими глазами одновременно. Если мы сразу поставим мощный прицел, то из-за разницы изображения идущих к левому и правому глазу твой мозг взбунтуется и откажется правильно воспринимать окружающую обстановку. Одним словом, ты не сможешь держать поле боя и прицел одновременно. И вообще более кратный прицел тяжелее навести. Поэтому тренируйся пока на этом. Я пойму, когда тебе можно ставить более мощный.

В идеале за две недели нормального снайпера не подготовишь. Для стрельбы на дальние расстояния нужно учитывать массу нюансов. Самый существенный нюанс, это ветер. Он может отклонить пулю на весьма существенный угол, что было видно на примере трассирующих выстрелов.

Худо-бедно, но у меня стало немного получаться, и к моменту выезда Андрей похвалил меня.

— Молодец, в боевой обстановке доучишься.

— А? — Переспросил я, как будто не расслышав.

— На врагах, говорю, руку набьешь! — Громко сказал Андрей.

— Ладно, я прикалываюсь. — Я вынул из ушей самодельные беруши.

— Завтра с утра попрем, говорят.

— Что-то расслабился я как-то, привык у жены под титькой лежать, лень появилась.

— Это побочный эффект любого семейного мужика. Тяжелые на подъем становятся. Ничего, как на волю выйдем, сразу отпустит.

За то время, что я бездействовал, у меня появилась новая экипировка. Новый камуфляж, только начавший поставляться в войска перед катастрофой, новые бронежилеты, новые разгрузки. Я примерил на себя и остался доволен. «Броник» был гораздо легче, разгрузка удобнее, а на одежде было много удобных карманчиков.

— Откуда сей шедевр? — Поинтересовался я у товарищей.

— Выменяли у «Армии возрождения». — Просветили товарищи.

— Это как?

— Сами не знаем, но чую многоходовка какая-то. Через подставных наверно. Старостин, он же гений многоходовых комбинаций. Чемпион «Элеватора» по шахматам.

— Приятно слышать, что у нас такое командование. Как-то спокойнее жить.

Асфальт, по которому почти никто не ездил, держался намного лучше, чем в прежние времена. Поездка обещала быть долгой, но беспроблемной. Нам нужно было обнаружить расположение любой из военных частей, в которой была бронетехника. Если там еще проживали люди, установить с ними контакт и договориться насчет обмена. Если там остались только зомби, зачистить, взять под охрану и ждать Терентия и его поезда с платформами.

По не совсем проверенным данным, на картах которые нам выдали в дорогу были отмечены предполагаемые места военных частей. Информацию собирали по крупицам. Никто из всей общины не служил там. У некоторых были друзья и знакомы служившие или просто немного знающие, что где-то там имелась военная часть. Работать придется с местными, чтобы собрать более точную информацию.

Как и обещал Андрей семейная лень вышла из меня с первыми километрами дороги. Ожидание опасностей немного будоражило кровь. Не было никаких мрачных предчувствий, и за спиной не осталось ничего терзающего совесть.

Маясь бездельем я изучал свое новое оружие. Разбирал его, протирал, снова собирал.

— Одну бабу оставил дома, а другую взял с собой. — Произнес Марат глядя на мои манипуляции с винтовкой. — Видела бы Камила, устроила бы разборки.

— Точно, Серега, а какая тебе нравится больше, та или эта? — Спросил Андрей.

— Та, конечно. Эту я еще немного боюсь. Нет у нас пока взаимности большой. Бьет сильно в плечо и оглушает. Поэтому и глажу маслицем, подмазываюсь.

— Затвором активнее погоняй, глядишь и растает в твоих руках. — Отмочил Олексей.

Чтобы езда не слишком утомила нас Егор решил время от времени проводить внезапные тренинги. Неожиданно, наш грузовик засвистев тормозами, остановился. Из колонки донеслось:

— Подрыв бензовоза. Противник с двух сторон.

На каждый случай у нас имелось свое место, и после поступления сигнала тревоги нужно было занять его быстро и без суеты. Марат выскочил первым и открыл заградительный огонь, чтобы другие сделали это безопаснее. Я выпрыгнул со своей тяжелой винтовкой и чуть не упал из-за её приличного веса. Сбежал в кювет и залег. Беруши вставлять было некогда, да и опасно быть глухим в бою. Шмальнул пару раз наугад по ближайшим холмам. В ушах засвистело.

— Отбой! — Крикнул Егор. — Медленно парни, как черепахи. Придется оттачивать. Пока можете сходить в туалет.

Мы выстроились в линию по привычке. Природа прекрасна даже такой скупой красотой. Изумрудная трава на холмах колыхалась под порывами ветра. Ее приятный свежий аромат напоминал о возрождении природы. На таких просторах хотелось стать птицей, желательно орлом и парить в вышине.

— По машинам! — Прервал мои заметки натуралиста Егор.

Ночью ехать не стали, опасаясь, что дорога может устроить внезапный сюрприз, в виде размытого половодьем полотна. Благодаря сооруженным на крыше грузовика приборам наблюдения, совмещенными с пулеметом, несли караул не выходя на улицу. За два часа наблюдения мимо нас несколько раз пробежали какие-то сайгаки, лисы, зайцы. Эти животные скорее всего не видели человека и его громыхающие механизмы. Они останавливались и некоторое время рассматривали наши машины, пока их не спугивали естественные враги, которые, в свою очередь, тоже останавливались возле нас.

Чуть свет я услышал как хлопнула дверь грузовика и через некоторое время раздался голос Егора:

— С добрым утром, страна! Протирайте свои невыспавшиеся глазки, бегом на улицу и снова в путь.

На улице было морозно. На машине искрился иней. Солнце еще не поднялось из-за горизонта. Его первые лучи только слегка рассеивали ночной мрак и абсолютно не грели. Покончив с утренним туалетом, я скорее заскочил в теплое нутро нашего грузовика.

— Может немного протопим? — Предложил я товарищам.

Они согласились, но крайним топить печь сделали меня.

К обеду показался пограничный пункт государственной границы между Россией и Казахстаном.

— Особое внимание. — Приказал Егор.

Нас ждала тишина. Ни намека на то, что здесь еще может кто-то жить. Посеревшие и покосившиеся плакаты, грязные окна домиков, облупившаяся краска. Границу никто не стерег. На казахстанской стороне было то же самое.

— Добро пожаловать за границу! — Поздравил нас динамик.

Снова бесконечная дорога по бескрайней степи. Раза три мы останавливались по тревоге, и каждый раз по новой вводной. Села и поселки встречались нам по пути, но ни разу не видели мы признаков жизни в них. Погибли их жители или совершили массовый исход, нам было неизвестно. Каждый раз проезжая мимо мертвого поселения на душе становилось неуютно.

Степь становилась все ровнее и ровнее. Холмы ушли далеко к горизонту и скорее были иллюзиями, чем холмами, потому что я так и не заметил, что смотрю по сторонам сверху вниз. Сайгаки отрывались от поедания свежей травы, поднимали на нас головы и рассматривали. Они могли спокойно стоять и смотреть, а могли и сорваться с места и понестись вдаль.

— Это же сколько мяса вокруг бегает. Обязательно парочку подстрелим на обратном пути и на «Элеватор» привезем. — Размечтался Олексей.

— У них жеребята скоро должны быть, жалко стрелять. По осени надо на охоту сюда приезжать. — сказал Андрей.

— А кого же весной есть можно, все размножаются. Всех жалко. — Не унимался Олексей. — Самца подстрелим.

— Я за! — Громко поддержал Олексея Калядин. — Я во сне вижу мясо, нормальное такое, жареное.

— Кто-нибудь отличает у сайгаков кто мальчик, а кто девочка? — Спросил я. — С двухсот метров.

— С хорошей оптикой можно отличить. У девочек вымя наверно должно быть хоть какое-нибудь?

— А вдруг у нее вымя будет первого размера и ты подумаешь, что это мальчик?

— Тогда мы спасем её от насмешек подружек по стаду.

— Впереди зараженные! — Ни с того ни с сего произнес динамик.

Машина не остановилась. Я бросил все и приник к бойнице. То что я увидел шокировало меня. Группа зараженных, человек в пятьдесят загоняла сайгаков. Разделившись на две равные половины зомби гнали животных. В их действиях просматривалась определенная логика. Сайгаков брали в капкан. Надо признать, что скорость у зараженных людей была сравнимая со скоростью животных. Я думаю, что охота шла уже не первый час и сайгаки просто выдохлись.

На зомби уже не осталось одежды. Коричневые сухие тела, сквозь кожу которых просвечивала вся анатомия человека, бежали с легкостью только начавшего старт марафонца. Как и любое создание природы не стоило думать, что они не смогут иметь хоть какой-то интеллект. Вот, пожалуйста загоняют добычу. А через тысячу лет выйдут в космос.

— Ни хрена себе! — Удивился Андрей, вглядываясь в небольшое окно амбразуры.

Дорога повернула в сторону развернувшегося представления. На какой-то миг картина выпала из поля зрения, оказавшись где-то впереди автомобиля. Марат встал за верхний пулемет.

— Что видишь?

— Кажется они нас заметили. — Сказал Марат.

— Приготовьтесь! — Крикнул в динамик Егор.

Я снова приник к бойнице. Сайгаки испуганные еще и нашими грохочущими машина бросились в сторону. Часть зараженных последовали за ними, а часть наперерез нам. Все-таки их интеллект был на уровне сознания гриба. Первый зомби с ходу кинулся на машину. Он прыгнул метра на два вверх и ударился о борт. От удара его откинуло назад, завертев в воздухе. Он шлепнулся на землю и больше не поднялся. Его пример не был другим наукой. Остальные повторили его подвиг, гулко ударившись о наши стальные борта.

Только один зомби причинил вред переднему грузовику разбив и промяв часть лобового стекла. Удалившись километра на три от инцидента мы остановились посмотреть на причиненный ущерб. Я натянул маску по самые глаза и взял в руки насос-опрыскиватель с дезинфицирующим раствором.

— Как вам поведение таких зомби? — Спросил Егор. — Это уже не тупое беганье за всеми подряд. Налицо некоторые проблески разума.

— Голод не тетка. Самый верный способ поработать мозгами.

— Мне показалось, что сайгаки еле волочили ноги. Еще немного и они бы начали падать от изнеможения, а зомби держались огурцом. Сил хватало прыгать.

— Исследовать их надо нормально. Чтобы ученые разрезали их, под микроскопом посмотрели, поняли отчего они выносливые такие. Можно ведь и людям что-то прописать, чтобы они такие же крепкие были, но и ум сохранился.

— Сколько осталось, Егор до первой точки? — Спросил я.

Егор открыл дверь кабины и достал карту.

— Так, когда мы этот поселок проехали? Примерно час назад. Через час будет поворот на проселок, скорость немного упадет и еще часа три ехать. К вечеру будем на месте. Но это не гарантирует нам, что мы обнаружим там военную часть.

— Устроим там ночлег.

— Придется.

Три часа тряски в пыли по гравийной дороге не привели нас ни к чему. Пара деревень и все. Солнце начинало клониться к закату. Мы ехали в ореоле красной пыли, подсвеченной закатным солнцем. Бойницы были прикрыты, но в будке все равно висела пыльная взвесь.

— Здесь такие территории, что плюс минус пятьсот километров ничего не значат. — Сказал Андрей. — Ориентиров нету никаких, все одинаковое. Будешь кружить полдня по одной и той же дороге и не поймешь.

Через час наступила ночь. Егор приказал колонне остановиться.

— Ночуем здесь. Полчаса на вечерний моцион и отбой.

Мы высыпали из машин под звездную казахстанскую ночь. Снова выстроились в одну шеренгу и за справлением малой нужды стали рассматривать ночные красоты.

— Вам не кажется мужики, что ветер как-то потеплел и дождем пахнет? — Спросил я.

— Есть немного, но для дождей еще рано. — Сказал Андрей.

— Нет, не рано, смотрите. — Марат развернулся в другую сторону. — На молнии похоже.

Где-то у горизонта одна за другой вспыхивали огни. Они были еще очень далеко чтобы слышать гром, но по их интенсивности можно было понять, что гроза там случилась не шуточная.

— Может обойдет стороной? — С надеждой в голосе сказал Андрей. — Не хочется застревать посреди степей.

Очеред дежурить выпала мне во второй половине ночи. Андрей тронул меня за плечо.

— Серега, вставай, пора.

Вместе с сознанием до меня дошел грохот близкой грозы.

— Началась? — Спросил я о грозе.

— Совсем рядом, сейчас начнется.

Я протер глаза. Снял с печки теплый чайник с заваренной в нем сухой смесью трав. Глотнул прямо из носика и встал к установке. Установка представляла собой поворотный модуль подвешенный к крыше грузовика. Я становился на платформу и моя голова оказывалась вровень с окуляром прибора ночного видения. Правой ногой я мог крутить педальку отвечающую за поворот модуля. В руках я держал рычаг с кнопкой электроспуска. Рычаг отвечал за вертикальный поворот пулемета.

Я приложился к окуляру и стал потихоньку вращаться. Сверкнула молния, засветив на время прибор. Снова сверкнула молния, гораздо ближе, и сразу за ней шарахнул гром. Молнии сверкали одна за одной, почти не позволяя видеть, что происходит вокруг. Через несколько минут моего дежурства хлынул дождь. Все вокруг заполнилось его шумом. Молнии выхватывали на мгновение пространство вокруг автомобиля, но все остальное время я видел только стену дождя.

Дождь лил не переставая, а я без устали вращался. От моей службы особого проку не было. Ничего не было видно, и любой враг, если таковой имелся мог запросто подобраться к машине. Эти мысли привели меня к тому, что я стал клевать носом. Подсознание говорило мне, что время можно провести с большей пользой, если слегка вздремнуть. Я почти не сопротивлялся. Глаза на мгновение открывались, видели перед собой непроницаемый дождь и снова безмятежно закрывались.

В очередной раз приоткрыв глаза наполовину и увидев всё ту же картину, я хотел снова погрузиться в дрему, если бы не отпечатавшийся на сетчатке фрагмент человеческой фигуры. Первое что я подумал, что мне мерещиться. Лениво открыв глаза, я просто хотел убедиться что никого рядом с машиной нет. Лениво вращая педаль в обратном направлении и совершенно не ожидая ничего опасного я испытал легкое подобие электрического разряда. Меня словно самого молния ударила в темечко и вышла через пятки.

На фоне зеленоватой пелены дождя выделялся человеческий силуэт. Он стоял неподвижно. Мне стало жутко. Сверкнула молния и перед тем как ослепнуть прибору я увидел, что фигура смотрит прямо на меня. Какого лешего привело сюда этого зомби? Как он понимает что я смотрю на него через прибор? Силуэт не шевелился. Не знаю какие догадки роились у этого существа, занявшего человеческую оболочку. Что он пытался понять стоя неподвижно возле нашей машины? Оценить угрозу исходящую от неё, или понять насколько она съедобна?

На всякий случай я держал прицел на зомби. Стрелять я не собирался. Вдруг шум привлечет сюда остальных. Я ведь не знаю сколько их в округе. Может быть тысячи, и мы просто физически не сможем проехать сквозь такую толпу, да еще по так некстати раскисшей дороге. Сам не зная почему, я слез с модуля, вынул из подсумка магазин от автомата, выщелкнул один патрон и выбросил его в бойницу. На ту сторону, где стоял зомби.

Затем быстро заскочил назад и прижался к окуляру. Зомби стоял все так же неподвижно. Но он уже смотрел не на меня, а точнее мой пулемет, а на патрон вылетевший из бойницы. Что-то вертелось в голове этого существа. Гриб, занявший чужую территорию, учился ею пользоваться.

Зомби резко двинулся к машине, что он там делал я не мог видеть по причине того, что зомби находился в мертвой зоне, через мгновение его спина мелькнула во вспышке молнии и исчезла. Я был уверен, что вместе с моим патроном. Какой урок извлекло существо я не знал, но я понял, что зомби пытаются как-то пользоваться интеллектом. Из эволюции живого мира я знаю, что подобный процесс растягивается на тысячелетия, но мы имеем симбиоз венца творения природы человека и представителя не входящего в царство растений, и не входящего в царство животных — гриба. Что получится из этого коктейля?

Второй час пролетел незаметно. Пришло время будить Марата.

— Все тихо? — Спросил он первым делом.

— Гроза. Дождь льет, как из ведра.

— Да уж, попали.

Мне хотелось рассказать о том, что я видел зомби, который интересовался нашей машиной, но не стал. Ничего страшного не произошло.

Когда рассвело и объявили побудку, я одним из первых выскочил на улицу и пошел проверить следы. Дождь все смыл, но патрона не было. Значит унес ночной гость.

— Чего ты там высматриваешь? — Спросил Андрей.

— Да так, показалось ночью. Молнии сверкали наверно, вот и мерещилось.

— Я считаю, что ехать куда-то в такой дождь бессмысленно. Под носом не видно. Можно не только военную часть просмотреть, но и в засаду нарваться. — Озвучил свои мысли Марат.

— Да, дождемся когда закончится дождь, а пока тревога, нападение с тыла. — Приказал Егор.

К обеду кое-как растянуло тучи. Колонна тронулась. Гравий неплохо впитал влагу, но в отдельных низинах стояли целые озера. Подготовленный к форсированию водных преград грузовик погружался в воду и казалось, что он плыл. Вода полностью скрывала колеса. Затем поднялся ветер и дорожное полотно быстро обрело прежнюю сухость.

Указатели ко всем населенным пунктам были на двух языках, и ни один из них не указывал к военной части. Неудивительно, что зимой нашим парням не удалось найти её. Егор выбрал тактику поимки льва в пустыне. Он нарисовал на карте квадрат, разделил его пополам. Получились два прямоугольника: северный и южный. Решили начать с южного. Для этого двинулись по воображаемой линии раздела. К ночи достигли половины южного прямоугольника и направились строго на юг, чтобы поделить прямоугольник пополам еще раз.

Ночь прошла спокойно, и с утра мы снова поехали. Пейзаж постепенно менялся вокруг нас. Зеленые ковры свежей травы менялись на безжизненные участки белого или коричневого цвета. Вскоре на горизонте показались возвышения. Чем ближе мы подъезжали к ним, тем интереснее они выглядели. Возвышения представляли собой небольшие плато, отвесные стены которых имели слоистую структуру и разные цвета. Ни дать ни взять американские прерии, где-то в районе Большого Каньона. Я даже не представлял, что относительно недалеко от дома имеются такие красоты.

Природа становилась всё самобытнее и безжизненнее. Клочки травы и чахлые деревца терзаемые сильными ветрами встречались все реже. Зато каменистые поля различных оттенков занимали все пространство.

Ни один я с удивлением взирал на странный и чужой ландшафт. Внезапно машина остановилась.

— Всем — боевая готовность! — Скомандовал Егор.

Он вышел из машины и посмотрел вдаль, в армейский бинокль. Я проследил за направлением его взгляда. Впереди находилось такое же плато, какие встречались нам уже не раз за сегодняшний день. Я взял свою АСВК и просунул ствол в бойницу. Приложился к прицелу и посмотрел на плато. Даже в прицел со слабой кратностью было видно, что плато обитаемо. Какие-то сооружения просматривались на нем.

— Что там, Серега? — Нетерпеливо спросил Андрей.

— Кажись, людей встретили. На плато забрались.

— Охренеть, что придумали. Дай мне посомтреть.

Андрей бесцеремонно убрал меня от винтовки и сам улегся за прицелом.

Наша экспедиция немного затормозилась. Единственное живое поселение не стоило игнорировать. Возможно, они могли указать нам где находится военная часть. Но с другой стороны они могли оказаться агрессивными и напасть на нас. Сколько их могло там быть. По площади плато вполне могло вместить пять территорий «Элеватора». Егор собрал военный совет.

— Мысли есть какие, парни?

— Нам надо показать, что мы приехали с миром. — Предложил Олексей.

— А если они заманят. Скажут, что они вообще дети Солнца, милости просим на ужин. А что у вас на ужин? А у нас на ужин наивные путешественники. Давайте еще думайте.

— Можно джип дозорный вперед послать и рискнуть парой человек. — Предложил Андрей. — Привязать белую тряпку к трубе, что мы типа парламентеры.

— Да, пожалуй этот план подойдет. Есть добровольцы? — Спросил Андрей.

Все подняли руки.

— Еду я и Марат. — Охладил Егор единогласный пыл нашей группы. — Тарасов и Вануйто вашим пушкам будет работа. Следите за краем этой горы. Я буду при рации, и вы тоже. Заметите что-нибудь подозрительной — докладывайте. Всем ясно?

— Ясно.

— Тем, кто останется в грузовиках, не терять бдительности. Может их тут тысячи.

Марат спрятал под одежду пистолет, проверил как сидит бронежилет, кинул на заднее сиденье автомат. Егор сунул под сиденье пистолет, но с собой брать ничего не стал, кроме карты.

Джип, развевая белой тряпкой, двинулся в сторону плато. Покачиваясь на неровностях он замер на полпути между нашей колонной и горой. Я следил за тем, что происходит на ее краю. Почти в тот момент, как остановился грузовик, на краю началось шевеление. Четырехкратный прицел не позволял понять детально что происходит. Люди сливались с поверхностью горы. Вроде как они травили веревку. На фоне более светлых пород мне удалось разглядеть как вниз спускаются три человека.

Я прошелся по краю обрыва, но ничего подозрительного не заметил. Егор получил мой доклад. Три человека с белой тряпкой на палке подошли к нашему джипу. Я хорошенько их осмотрел. Бородатые тощие мужики, двое европейской наружности и один казах. В драных одеждах, остатках былой роскоши, в вязаных шапках. Вид у них был настолько жалкий, что мне показались наши тревоги сильно преувеличенными. По поведению людей я понял, что они испытывают неловкость. Вызвана она наверно была тем, что наши парни на их фоне выглядели откормленными бычками.

Беседа затягивалась. Егор вышел из машины и часто поглядывал на плато. Люди что-то объясняли ему, активно жестикулировали, указывая в сторону горы. Затем Егор достал карту и показал ее местным жителям. Те что-то показывали. Мне хотелось верить, что они знают где находятся военные части в этом диком краю.

Наконец Егор сел в машину и они поехали назад. Троица осталась стоять на месте. Лицо у Егора и Марата было чернее тучи, когда они выбрались из машины.

— Что случилось? Неужто все так плохо? — Спросил Олексей.

— Не у нас плохо, вон у этих полный аут. С голоду мрут потихоньку. — Сказал Егор. — Мужики! Эти люди на плато в очень затруднительном положении, я считаю, что мы должны им помочь. Их там сто пятьдесят душ. Говорят, что год назад была тысяча. С собой мы их взять не сможем, так что предлагаю часть пайка отдать им. Мы как-нибудь протерпим. И пару автоматов с патронами. Пусть начнут охотиться. Я им пообещал, что мы их обязательно перевезем в более удобное место.

— Конечно, мы согласны, Егор. Мы что нелюди? — Поддержал командира Олексей. — Про военную часть ты спросил у них?

— Спросил. Там двое туристов из России, они в картах хорошо разбираются и места знают отлично. Вот несколько частей, которые они знают. Тут и ПВО и мотострелки и прочие рода войск. Собственно, если их информация верна, то и искать ничего не нужно. Остается только доехать. Значит на еде сэкономим точно.

— А как они там живут? — Спросил я. — У них там палатки?

— Говорят в норах. Там наверху ветра сильные, дров нет, приходится зарываться поглубже.

— Подумать только, еще пять лет назад, все было нормально, а теперь люди живут в пещерах, как неандертальцы.

— Тысячи лет прогресса и за несколько лет снова на исходную.

— Хорош болтать, помогите. — Егор прервал наши философствования.

Мы загрузили несколько коробок с сухими пайками и самодельную, сделанную на «Элеваторе» солянку с грибами, калорийную и ужасно вкусную. Поверх коробок Егор положил два «Калаша» предварительно сняв с них весь обвес, и два цинка патронов.

— Этого им хватит на пару охотничьих сезонов, а то и больше.

— А как же они готовят мясо, если у них дров нету?

— Вялят на ветру, а потом жуют. На вкус напоминает солдатский ремень. — Сказал Калядин.

— Откуда знаешь?

— Читал когда-то.

Егор с Маратом снова запрыгнули в джип и поехали к трем бедолагам. Представляю, что было на душе у них, какая там теплилась надежда. Как хорошо, что я попал на «Элеватор» в свое время. Сейчас мог бы быть таким же тощим скелетом, а то и вообще, не быть совсем.

Бедолаги запрыгнули на ступеньки джипа и поехали в сторону своего дома-горы. На душе поселилось чувство торжества и печали. Торжества оттого, что мы помогли этим людям, печали — оттого что кто-то живет в совершенно нечеловеческих условиях.

Егор вернулся просветленным.

— Нормальные мужики, нам такие на «Элеваторе» нужны. Путешественники, ориентируются по всему, даже по заячьим говнам.

— А ты бы им предложил ехать с нами?

— А я и предложил, но они отказались. Они там за главных, не хотят бросать своих людей.

— Егор, а чего же они общину довели до такого?

— Говорят, что вначале патроны все кончились. Они исхитрились ямы-ловушки копать или камнями сайгаков забивать из засад. Но потом появились полчища зомби и угнали всех сайгаков. Спускаться вниз стало опасно. От зомби не убежишь. Вот так.

— Ладно мужики, не нам судить. Я до вас примерно так же жил как они, так что мне их проблемы понятны. — Сказал я.

Наша колонна развернулась и тронулась в обратный путь. В качестве первой цели выбрали военную часть расположенную у железной дороги. По новым сведениям здесь располагался полк ПВО. Сами зенитно-ракетные комплексы нам были не нужны, а вот техника прикрытия вполне могла и подойти.

На следующий день, с самого утра, мы выскочили на «большак». Неплохой асфальт, местами переметенный песком. Сохранилась даже разметка. Вдоль дороги гораздо чаще встречались населенные пункты и по следам оставленным на песочных переметах можно было понять, что жизнь здесь продолжается. Однако, себя она не торопилась обнаруживать. Наша колонна своим видом внушала страх. Обвешанные отбойниками грузовики с пулеметной турелью наверху могли показаться чересчур зловещими. Но и мы не спешили устанавливать со всеми контакты. Гораздо важнее было добраться до цели.

К вечеру, вытерпев в пути три условных нападения мы достигли точки отмеченной на карте. Миновав небольшой поселок в красноватых отсветах заходящего солнца показался белый забор военной части. Колонна остановилась. Егор собрал совет.

— Я считаю, что в темноте не стоит соваться в часть. Хрен его знает, кто там есть и за кого они нас примут.

— Согласен. Если там кто-то есть, они могут и сами выехать к нам на переговоры.

— Тогда становимся лагерем неподалеку. Бдим по полной. Если здесь до сих пор живут военные, которые умеют управляться с техникой, нам с ними не совладать. При первых признаках использования серьезной техники будить старшего и водителя. Вводная одна — бегство на безопасную дистанцию. Уяснили?

Разумеется, всем было понятно. Наши автомобили годились только на то, чтобы пугать плохо вооруженные банды да сшибать с дороги зомби. Никакого сражения с бронированной техникой они выдержать не могли. Мы отъехали в степь и прикрылись от военной части небольшим пригорком. Только приборы торчали над ним позволяя видеть, что происходит на пространстве между нами.

Егор взял меня с моей АСВК и Андрея. Мы залегли на гребне пригорка и стали наблюдать за территорией части. На первый взгляд вид она производила не жилой. Известка облупилась на заборе, колючая проволока места была порвана, а местами провисла на сломанных кронштейнах. За забором виднелись казармы, окна в некоторых из них были разбиты. Первое впечатление — запустение.

— Что думаете? — Спросил нас Егор.

— Я думаю, что часть атаковали зомби, поэтому колючка повреждена. И видимо успешно, раз никто не стал восстанавливать забор. — Высказал я свое видение ситуации.

— А я думаю, местные уже вынесли отсюда всё, что представляло ценность. Они ведь в курсе что здесь было. Так что завтра мы можем собрать только объедки с барского стола.

— Ну «Шилки» они вряд ли забрали, а вот «ЗУшки» могли. — Высказался Егор. — Дай мне, Серега глянуть в твой прицел.

Я передал Егору свою винтовку. Он приложился поудобнее и стал водить ею из стороны в сторону. Он замирал, на некоторое время. Мне даже казалось, что он готовился к стрельбе, и я рефлекторно открывал рот, в ожидании выстрела. Наконец, Андрею надоело ждать и он спросил.

— Ну? Что там?

— Что-что, люди живут там, и в данный момент наблюдают за нами. Вон на той казарме справа, на крыше пост. Там же и «ЗУшка» стоит. Насколько я помню, норматив для стрелка попасть из нее по семидесяти сантиметровому квадрату с полутора километров.

— Да уж, придется их убедить в наших добрых намерениях.

— Но я думаю, что они не станут нападать на нас. Если бы они были настолько сильны и организованы, то смогли бы загородиться нормально и организовать безопасное пространство внутри территории. — Предположил я.

— Не будем себя тешить напрасными надеждами, лучше перестраховаться. — Сказал Егор.

Мы вернулись к машинам. Егор обрисовал ситуацию и еще раз потребовал от всех быть внимательнее.

Наверное, эта ночь прошла беспокойно не только для нас, но и для людей по ту сторону забора. К счастью, ничего не произошло, что лишний раз дало нам повод считать людей за забором не агрессивными.

Егор взял с собой меня и Андрея на переговоры. Мы сели в дозорный джип, подняли белый флаг и двинулись в сторону железных ворот. Большие распашные ворота были слега приоткрыты. Левая створка ворот провисла на единственной проржавевшей петле.

— Я пойду открою. — Спохватился я.

— Сиди! — Приказал Егор.

Он подтолкнул еле держащуюся половинку ворот стальным «кенгурятником». Та заскрипела и рухнула на дорогу. Перед нами шла прямая асфальтированная дорожка метров на триста. Противоположный ее конец упирался в четырехэтажное здание. По обе стороны от дорожки росли деревья, смыкаясь кронами над ней.

Невооруженным взглядом была видна зенитная установка на крыше, направленная на нас. Егор проехал метров сто и остановился.

— Ждем. Если начнут обстреливать прыгайте резко в стороны и вразбег. — Приказал Егор.

— Надеюсь не понадобиться. — Сказал Андрей.

По его лицу было видно, что он волнуется. На лбу выступил пот. Он неотрывно смотрел на стрелка за зенитной установкой. Я же решил пока осмотреться, на случай если действительно придется бежать.

Справа от нас находилась территория автопарка, о чем гласила табличка на небольшом здании. Въезд закрывал шлагбаум. На открытой площадке стояли несколько зенитных установок. Далее по правой стороне находилась столовая. Слева от нас находились склады, а чуть дальше — стадион. Где-то еще должен быть плац, казармы и прочие инфраструктурные здания.

— Внимание! — Тревожно сказал Егор.

Я видел, как они нервно затеребили курки своих автоматов. Мне тоже стало немного тревожно. Из здания вышла группа людей держащих в руке белый флаг.

— Егор, подай машину вперед, может попадем в мертвую зону этой «зэушки». Я чувствую себя не очень, под ее прицелом. — Попросил Андрей.

Егор внял просьбе и медленно двинулся навстречу парламентерам. Вскоре я рассмотрел их подробнее. Хоть на них и была военная форма, выглядели парламентеры не по военному. Как-то цыганисто. Словно новобранцы, которых только одели в военную форму и сунули в руки автомат. Они подозрительно смотрели на наш автомобиль. Хотя, кто в этом мире доверяет незнакомым людям сразу?

Мы поравнялись.

— Уберите оружие и поднимите руки, чтобы они видели. — Приказал Егор. — Выходим.

Мы вышли из автомобиля с поднятыми руками.

— Здравствуйте! — С максимальным добродушием в голосе поздоровался Егор. — Мы небольшая экспедиция, которая ищет оружие для своих нужд. Мы не агрессоры, не ищем на кого напасть.

— Не агрессоры, а оружие ищете? — У парламентеров определился главный. Мужчина лет пятидесяти, с большими мешками под глазами.

— Мы хотим защитить свое.

«Главный» изучающе рассмотрел нас по очереди.

— На чем это вы приехали? Что за странные машины? — Спросил он.

— Мы сами переделали. Чтобы удобнее было кататься по дорогам в безопасности.

— Откуда вы. Что-то среди вас ни одного казаха нет? — Подозрительно спросил «Главный»

— Мы из России. Недалеко от границы основали свое поселение.

— Чего же вас сюда занесло? В России кончилось оружие?

— Нет, не кончилось. Просто с теми у кого оно есть мы находимся в состоянии конфликта.

Парламентеры отошли «пошушукаться». Они кидали на нас взгляды, по которым мне было не ясно, что у них на уме.

— Мне кажется, что они нам не очень верят. — Сказал я.

— Да, очень осторожные.

Парламентеры снова подошли.

— Откуда нам знать, что вы не замышляете против нас? — Спросил все тот же человек. — Вдруг вас подослали наши враги?

— Мы совершенно не в курсе того с кем вы воюете и нам нет дела до ваших разборок. Мы ищем взаимовыгодного сотрудничества. Вы же понимаете, как сейчас трудно выживать.

В лице «главного» метались сомнения. Видно было, что он хочет поверить, но привычка всего бояться не позволяла ему брать все наши слова на веру. «Главный» снова пошушукался с товарищами. Затем он оставил их с нами, а сам скорым шагом отправился в здание.

— Как поживаете? — Спросил Егор оставшихся людей.

— Нормально. — Холодно ответил один из них, всем видом показывая, что не намерен общаться.

Мы стали молча ожидать результата разговора «главного» со своим начальством.

Вскоре он вышел, и не один. С ним еще шел крепкий мужчина лет сорока. Вот по нему можно было сказать, что он военный.

Они подошли к нам. Крепкий мужчина сурово посмотрел на нас. Затем протянул руку Егору и представился.

— Максат.

— Егор.

Он пожал руку мне и Андрею.

— Какое оружие вас интересует?

— «Зэушки» двадцать третьи, ну и Шилки.

— Много надо?

— Пока не знаю, наша задача узнать есть ли в наличии.

— Что можете предложить на обмен?

— А в чем вы нуждаетесь?

— Известно в чем, как и все. Питание. Да и топливо на исходе.

— Не вопрос. Мы можем выйти на связь с нашей базой и с ними уже определитесь, по какому курсу и что им нужно.

— Звучит немного сказочно. Откуда у вас может быть такое изобилие?

— С начальством повезло. Вовремя подсуетилось и прибрало к рукам.

Максат недоверчиво посмотрел на Егора, силясь понять по взгляду не водит ли тот его за нос.

— А как вообще в России после катастрофы? — Спросил он.

— На первый взгляд народу у нас побольше осталось, против вашего. Но это может быть субъективно. Мы прошлись поверхностно по вашим землям. Но таких умных зомби как у вас у нас пока нету.

— Каких это? — Изумился Максат.

— Которые сайгаков по степи гоняют.

— Далеко видели? — Насторожился Максат.

— Очень далеко.

— Хорошо. В последний раз нам здорово досталось от них. Налетели на нас тысячами. Почти сотню наших задрали, да в своих обратили.

— А чего у вас защита такая квёлая. Для зомби это не препятствие.

— Да мы как-то и не считали их за угрозу. После самой эпидемии немного утихло все. Всех зомби, что были в округе мы постреляли и думали, что с ними покончено. Начали друг с другом войну вести. А тут вон что пришло из степей.

— Ну как, будем сотрудничать? — С надеждой спросил Егор.

Максат как-то хитро посмотрел на нас, словно мы предлагали ему заведомый подлог.

— Посмотреть на вас еще надо. Не могу я просто так согласиться.

— А что для этого нужно? — Спросил Егор, которого уже начала напрягать такая подозрительность.

— Поживите у нас сутки, а я за это время решу как мне поступить. — Предложил Максат.

— Знаешь, Максат, времени у нас в обрез, если мы будем с каждым потенциальным клиентом тратить на раздумья целые сутки, то наша экспедиция может сильно затянуться. Я считаю, что вы в нас нуждаетесь больше, чем мы в вас.

— Как хотите. А в какую сторону вы собирались ехать?

— Как это может повлиять на ваше решение?

— И все же, мне интересно куда вы направлялись.

— Дальше по трассе, а что?

— А то, что здесь все территории поделены. Вас обязательно остановят. А мы с соседями находимся в состоянии войны и вас могут заподозрить в сотрудничестве с нами.

— Не уверен Максат, что ты говоришь правду. До сих пор мы беспрепятственно ездили по вашим дорогам. А если нас кто и видел, то они старались спрятаться.

— А если мы с вашими соседями договоримся? Что если они будут не такие подозрительные и более сговорчивые? — Я не выдержал и вставил реплику.

Егор благодарно посмотрел на меня. Максат занервничал. Его пальцы нервно забарабанили по автомату.

— Не знаю почему, но я вам верю. — Хотя его слова можно было понять как: «Усиление врагов мне совершенно не нужно». — Давайте, мы вам покажем, что у нас стоит в гараже.

— Подвезти? — Предложил Егор Максату.

— Давай. — Согласился тот и скомандовал свои товарищам на казахском.

Те припустились бегом в сторону автопарка. Мы сели на свои места и поехали. Максат с интересом осматривал наши доработки автомобиля. Особенно пулеметную турель на крыше.

— Наверно часто приходится ездить? — Догадался он.

— Очень. — Кивнул головой Егор.

— А мы на жопе сидим. — Он вздохнул. — Поэтому и кончается все.

— Теперь все изменится.

Товарищи Максата подняли шлагбаум, открывающий проезд в автопарк. На асфальте стояло с десяток «Шилок». Егор припарковался возле одной из них.

Техника была в довольно неприглядном виде. Я провел рукой по броне. Песок набился во все углы и неровности. Металл кое-где замшел голубоватыми окислами. Моим товарищам пришли те же мысли, что и мне.

— Вид не очень товарный у вашей техники. Почему на консервацию в гараж не поставили? — Спросил Андрей.

— А кто же думал, что она понадобится? Солярку слили и бросили, больше с нее ничего не возьмешь.

Я запрыгнул на броню и осмотрел стволы пушек. Никто не удосужился их заткнуть или хотя бы смазать. Потенциальным пушкарям здесь на несколько суток работы шомполом.

— Как состояние, Серега? — Спросил меня Егор.

— Такое же. Чистить надо.

— Что в гаражах держите? — Спросил Егор Максата.

— Там почти везде пусто. Мы их для жилья планировали, для новых жильцов, но так и не использовали. Только в том крыле осталось немного.

— Буки.

— Это нам вообще без надобности. Самолеты не летают теперь. У вас же не вся техника здесь? — Спросил Егор.

— Ну да, есть еще в полевом ангаре, только ее никто не проверял с тех самых пор, как все началось.

— А там что стояло?

— Много чего. На консервации много техники было.

— А здесь «зэушки» остались? — Спросил Андрей.

— Мы часть продали, они хорошо ушли, а остальные себе забрали. Вы наверно видели на крыше? Есть еще окопанные.

— «Зэушки» нас могли бы заинтересовать. На машины можно было бы поставить. А далеко ваш ангар?

Максат сделал гримасу неудовольствия на лице. По всему было понятно, что зря он ляпнул про тот ангар.

— Послушай, друг, мы гарантируем вам, что вы не останетесь без продуктов на ближайшие год два. Что тебе стоит потратить немного времени, чтобы потом целый год жить и в ус не дуть?

Максат произнес что-то нечленораздельное, а может просто послал нас на казахском.

— Он просто боится ехать с нами. — Шепнул на ухо Андрей Егору.

Егор подумал немного и произнес.

— Максат, а выше тебя кто-нибудь есть?

Мужчина зыркнул острыми глазками на Егора и немного выпятив грудь ответил.

— Нет, я здесь самый главный.

— Тогда позволь нам, так сказать в качестве проявления серьезных намерений сделать вам небольшой аванс.

— Чем же?

— Соляркой. Сколько вам налить, чтобы у вас появилось желание показать нам свой ангар?

Максат покрутил в голове разные варианты и по-видимому выбрал максимально нереальный.

— Полтонны! — Произнес он гигантскую по современным представлениям цифру.

— Идет! — Легко согласился Андрей.

С нами в походе участвовал бензовоз с бочкой на восемь кубов. Там плескалось еще больше половины. Максат нам не поверил. Андрей достал рацию и проговорил в нее.

— Володь, загоняй бензовоз на территорию.

Максат попал в ситуацию, при которой попятной не могло быть. Он никак не мог потерять авторитет среди своей группы. К тому же наш щедрый презент позволил ему поверить, что мы действительно «зажиточные» люди и сможем щедро расчитаться.

Вместо себя он отправил другого человека, который так же служил в этой части до катастрофы. Когда мы собирались уезжать, то случайно узнали от местных, что Максат запустил дизельный генератор и устроил там просмотр кино. Мне кажется, что в этот момент даже часовые покинули свои посты ради фильма. Странный лидер.

Мужчину, которого отправили указать нам путь звали Жарас. Он всю дорогу бросал на нас удивленные взгляды.

— Что ты смотришь на нас, как индеец на Кортеса? — Спросил его Андрей.

— Я давно не видел нормальных людей.

— Что ты под этим понимаешь? — Спросил я.

— Ну, вот таких, как раньше. Обыкновенных, спокойных.

— А мы еще и вышивать умеем, и на машинке тоже. — Словами кота Матроскина ответил Андрей.

— У вас там правда жизнь такая спокойная? — Недоверчиво спросил Жарас.

— Была бы спокойная, не стали бы мы за оружием в такую даль ездить. Так же как и у вас, нет согласия между людьми.

— А почему так получилось?

— Царей много развелось, а у вас баев. Всякое говно вдруг поняло, что сможет создать в небольшом социуме абсолютную для себя власть. А так как таким социумов в округе множество, то возникает конкуренция за ресурсы. Вам же нужны ресурсы и вашим соседям тоже. Но никто из вас не хочет добровольно делиться. В итоге-война.

— Наш Максат не говно. Он добрый человек и справедливый. — Оскорбился Жарас.

— Прости, я совсем не имел ввиду вашего босса. У нас тоже руководитель золотой человек. Но большинство именно те, кем я их назвал. — Оправдался Андрей.

— Сколько еще ехать? — Спросил Егор.

— Еще километров пятнадцать.

— А не могли ваши конкуренты занять ту территорию? — Захотелось мне узнать.

— Не могу знать. Сама по себе территория там пустая. Ни дорог, ни поселков. Там казарма стояла роты охраны и ангары. Если только случайно кого встретим.

— А ГСМ там было?

— Да в первый же год все вывезли, и больше туда не ездили.

— А до железной дороги от ангаров далеко?

— Нет, шесть километров, до разъезда. Там и платформы специальные для погрузки были. Да они и сейчас там есть. Кому они нужны. А вы что, поезда подогнать можете? — Спросил Жарас недоверчиво.

— Можем. — Коротко ответил Егор.

Жарас и в самом деле посмотрел на нас, как туземец на белых богов.

Ближе к ангарам Егор обратил внимание, что на дороге имеются свежие следы. Мы вышли и осмотрели их. Ширина резины была примерно такой же, как и на нашем внедорожнике. Протектор был грубый, «шашечный».

— Внедорожник. — Егор остановил следовавший за нами грузовик с половиной группы. — Парни, перед нами недавно проехала машина, похоже что джип. Будьте бдительны.

Мы вернулись назад в машину и Андрей сразу занял место стрелка в пулеметной турели.

— Командир, впереди красный пикап с пулеметом в кузове. Видишь?

— Да, увидел. Пока не стреляй. Может просто узнать хотят чего мы колесим по их территории?

Но парни из пикапа ничего не спрашивали. Внезапно из ствола пулемета показались вспышки. Егор вильнул из стороны в сторону и ненадолго остановился. Андрей дал длинную очередь, за нашей спиной раздалась очередь из грузовика. Трассирующие пули подняли землю возле пикапа. Противник струсил и поднимая пыль из-под колес попытался скрыться. Андрей выстрелил вдогонку. Цепочка песчаных фонтанчиков пересекла пикап наискосок. Его это не остановило и он вскоре скрылся за холмом.

— Кто это был? — Спросил Егор Жараса.

— Не могу сказать точно. Может из города приехали. У наших ни разу не видел таких пикапов.

— Гастролеры бы не стали палить по превосходящим силам. Эти пытались отбить у нас интерес ехать в этом направлении. Сколько еще осталось?

— За тот пригорок съедем и уже будет видно.

— Внимание всем, тормозим перед пригорком. — Скомандовал по рации Егор.

Когда мы остановились он приказал мне взять свою АСВК.

— Бери свою балду, Серега, пойдем посмотрим кто нас ждет?

Мы упали в пыльную землю казахской степи и немного проползли на животе. Далеко внизу стояли несколько ангаров, огороженные забором из колючей проволоки. Справа, как и говорил Жарас, находилось здание казармы. Пыль, которую поднял пикап относило ветром в сторону. Ее шлейф прерывался где-то за ангарами. Следовательно враг спрятался там. Егор тоже заметил этот факт.

— Может, старым приемом, с белым флагом? — Предложил я.

— Не уверен, больно они агрессивные. Может прячут там что-то, чего нельзя другим видеть?

— Например?

— Вообще без вариантов. Техника нам нужна, значит попробуем наладить с ними контакт. А уж если не получится, будем действовать по обстановке.

— Территория слишком открытая, не сбежишь если откроют огонь. — Я засомневался, что стоит идти на такой рискованный шаг.

— Ты же у нас снайпер-профессионал, будешь прикрывать. Поправки на ветер делать умеешь?

— Умею, но на такие расстояния я не стрелял.

— Вот и постреляешь.

Груз ответственности немного напугал меня. Авторитет Егора, как командира был настолько непререкаем, что у меня мыслей не было отказаться. Но с другой стороны, если он погибнет, на моей совести будет его смерть.

— Не дрейфь, в меня тоже не сразу попадешь, чай не первый раз в перестрелках. Держи рацию, будешь меня предупреждать о том с какой стороны подбирается враг.

— Хорошо, Егор, но может придумаем еще какой-нибудь вариант, не такой опасный?

— Давай, считаю до пяти, раз, два, три, четыре, пять. Придумал?

— Нет, не успел.

— Тогда действуем по моему плану. Беги в грузовик и возьми снайперские патроны. И простых возьми побольше.

Я подбежал к грузовику. Навстречу уже вылезал Андрей с ПКМом и белой тряпкой.

— А ты куда? — Спросил я.

— Прикрывать смелую командирскую задницу.

По-быстрому снарядил пять обойм и взял штук сто патронов россыпью. Андрей ушел в сторону метров на сто и залег.

— Расклад такой, Серега. Я иду прямо по этому пути. Ангары будут прямо передо мной. Если у врага будет желание пристрелить меня, то вы с Андреем увидите их, так как им придется выйти из-за укрытия. Как заметите опасность, первым делом докладываете мне. С какой стороны, сколько и с каким оружием. Если поднимут оружие наизготовку, сразу стреляете, а я падаю лицом в пыль и жду когда меня убьет рикошетом.

— Не понял?

— Дип перпл, сынок. Если врагов много, прикрываете мое бегство, а если мало, попробуем задавить умением.

— Хотелось бы получить абсолютные значения много и мало.

— Много — больше десяти, мало — меньше.

— Понял.

— Всё, по местам. — Егор махнул рукой Андрею, тот махнул в ответ.

Егор поднял белую тряпку и пошел вперед. Невероятная смелость нашего командира наверно крепилась на его осознании того, что за ним крепкий тыл. Для пристрелки я вставил магазин с пулеметными патронами. С такого расстояния можно попасть только наудачу, но по трассеру можно было скорректировать отклонение по ветру.

Я всматривался в темные окна казармы, чтобы увидеть в них движение, но совершенно напрасно. На крыше тоже никого не было. Значит все прячутся за ангарами. Противник не выдавал своего присутствия. Наверняка они не ждали гостей и теперь лихорадочно соображали, что лучше — отстреливаться или принять парламентера. Если их там много, то они могут посчитать, что отобьются. Им ведь невдомек, что мы за противник.

— Тихо? — Спросил Егор.

— Тихо, на казарме никого, и в окнах тоже нет. — Доложил я обстановку.

Егор шел дальше. Не завидую я ему. Ожидание словить пулю — довольно неприятное чувство. Ангары шли немного лесенкой и были повернуты к нам широкой стороной. Между ними и казармой проходила дорога. Когда-то она преграждалась шлагбаумом, но теперь шла напролет, дальше в степь и за горизонт.

Так же у дороги, в районе ангаров рос кустарник. Когда-то он выполнял декоративную функцию, но теперь разросся и имел неопрятный вид. Но для маскировки какого-нибудь стрелка он годился неплохо. Я стал приглядываться к этим зарослям. И наконец, увидел. Человек, активно работая локтями мелькнул под кустом и скрылся за другим. Следом показался еще один.

— Егор, справа двое в кустах прячутся.

— Спасибо, понял. Как ведут себя?

— Не ясно пока.

— Не стреляйте первыми, может они страхуются.

— Понял.

Стрелок, прикрываясь ветвями встал на одно колено и опер автомат на ветку. Метров шестьсот до него, могу даже в куст не попасть. Егор уже прошел половину пути и был у врага как на ладони. Я не сводил прицел со спрятавшегося стрелка.

Для меня стало настоящим сюрпризом когда раздалась очередь крупнокалиберного пулемета. Я забыл про то, что поле боя надо осматривать обеими глазами. Пока я держал на прицеле стрелка, на дорогу выехал пикап и открыл огонь по Егору. Я заводил стволом выискивая в прицел пулеметчика. На это ушли драгоценные секунды. Наконец он попал в прицельную сетку. Я выстрелил второпях, затем еще раз. Пулеметчик и не заметил ведущегося по нему огня. Непрерывно стрелял пулемет Андрея, но пикап от него был скрыт ангарами, следовательно он стрелял еще в кого-то.

Я вдохнул и выдохнул, чтобы успокоиться. Взял немного левее стрелка. Жахнул выстрел. В горячке боя мне было совершенно наплевать на его громкость. Трассер пошел небольшой дугой и влетел в кабину пикапа. Неплохо. Пулеметчик пока не заметил. Я взял еще левее и чуть выше. Выстрел. Оранжевый шар пробил пулеметчика и полетел дальше. Несчастного стрелка сдуло из кузова.

У меня было несколько секунд, чтобы посмотреть на состояние Егора. Если бы не фонтанчики попадавших в землю пуль, я бы ни за что не разглядел его. Егор лежал неподвижно. Возможно он был уже убит.

— Егор, ты живой? — Громко крикнул я в рацию.

— Живой! Зацепило немного. Я видел как ты пулеметчика снял. Молоток.

Прошло несколько секунд боя, а на пригорок уже въехали грузовик и пикап. Пулеметы застрочили на разные лады.

— Серега, тебе видней где противник прячется, помечай трассерами, а мы туда долбить будем. — Попросил меня Марат, который в этот момент командовал турелью грузовика.

Я постреливал по кустам, по краям ангаров, откуда показывались вражеские стрелки. Пулеметы не давали им шанса прицелиться. Наконец, наш дозорный джип, поднимая пыль, на всей скорости, направился к лежащему Егору. Он объехал его прикрыв броней. Из кабины выскочил Калядин и своими могучими руками помог Егору подняться и забраться в кабину. Джип резво стартанул назад.

В это время я заметил как с торца ангара показался черный дым. Сначала я подумал, что мы нечаянно подожгли что-то внутри. Но нас ждал неприятный сюрприз. Из ангара выехала «Шилка». Она проехала немного и остановилась, направив на нас четыре ствола скорострельных пушек. Сноп пламени и дыма вырвался из их жерл. Степь в месте попадания снарядов в землю буквально вскипела. Целили враги в джип, еще не успевший перебраться за пригорок. Первая очередь прошла немного в стороне. Второй выстрел оказался более удачным и накрыл джип. Я вскрикнул от досады. Каково было мое счастье, когда джип выскочил из облака. Переднее левое колесо разлетелось в лохмотья, из под капота шел пар. Еще несколько секунд и джип ушел из под обстрела. Третья очередь прошла по гребню, не причинив вреда.

Враг оказался сильнее нас и теперь требовалось планировать операцию по новой. Андрей остался наблюдать за противником, а я побежал узнать состояние командира. Его ранило когда он уже лежал на земле. Пуля вошла с правой стороны в область ключичной впадины и вышла за правой лопаткой. Доктор сказал, что жизненно важные органы не задеты. Мне стало намного легче. Совсем не хотелось иметь на душе такой груз.

Егор был в сознании.

— С РПГ умеет кто стрелять на такую дистанцию? — Спросил он.

Калядин категорически покачал головой.

— Не попадешь, если только они решат подъехать ближе. А так только на удачу.

— Какие мысли у кого есть? — Спросил Егор.

— Какая толщина борта у этой Шилки? — Спросил я Жараса, и где у него находятся баки, а где мотор?

— У «Шилки» броня корпуса пятнадцать миллиметров, а башня и вовсе десять. Все жизнено важные органы, баки, газотурбинный двигатель с правой стороны. — Жарас нарисовал на земле схему боевой машины. — Вот здесь передний бак, здесь задний, здесь ГТД.

— А смысл? — Спросил Марат. — Для РПГ это все равно что фольга, куда ни попадешь дырка будет насквозь. Главное попасть.

— А вы забыли, что у меня есть винтовка и пять чудо-патронов из которых я смогу пробить эту штуку. Главное, хорошо попасть.

— А что, можно попробовать. — Егор перестал морщиться под руками врача, бинтующего его рану. — Давай, Серега, только не высовывайся.

Я козырнул по киношному, схватил свою «подругу» и понесся на пригорок. Тащить тяжелую винтовку, когда ты сам гребешь животом не очень удобно. Наконец я дополз. «Шилка» стояла на своем месте. Удобно расположившись, и присоединив магазин с «дорогими» снарядами я начал выбирать цель на корпусе машины.

«Зенитка» вращала башней, высматривая себе цель. Что ни говори, очень разрушительная вещь. Против зомби ей не было бы равных. Хотелось обездвижить ее с первого выстрела, иначе стрелок мог засечь вспышку выстрела и пальнуть в мою сторону.

Я выдохнул, сделал поправку на ветер и нажал курок. Ружье бахнуло. Я попал в корпус за башней. На рисунке Жараса там было много важных узлов машины. Башня «Шилки» начала вращаться с большей интенсивностью.

— Не нравится. — С мстительной радостью произнес я.

«Шилка» не увидела меня и решила пострелять по пригорку наугад. Её трассирующие выстрелы разрывали землю, но совсем в стороне от меня. Я снова прицелился. Выстрел. Только небольшой дымок по борту возвестил о том, что я попал. «Шилка» огрызнулась в обратную. Уже ближе. Я не был уверен пробивают ли мои пули борта зенитки. Для разнообразия хотелось еще выстрелить в башню, броня там тоньше, чем на корпусе. Чем черт не шутит, вдруг произойдет детонация. Но башня постоянно смотрела в мою сторону, а ее лоб из снайперки не пробить точно.

Снаряды легли совсем рядом со мной, оглушив разрывами и присыпав песком. Кажется меня заметили. Пора менять позицию. Снова на брюхе отполз от края и пригнувшись, побежал на новое место.

— Где же твоя ахилесова пята? — Размышлял я, разглядывая зенитку в прицел.

Но кругом была только сталь, и пята совсем не показывалась. Остались три патрона, которые мне дали на базе, под обещание не потратить их понапрасну. Первые два только раздразнили «Шилку». Не будучи особенно суеверным, я все равно решил пустить третью пулю в то же место. Выстрел. Попадание. Даже какие-то железки разлетелись в стороны. И снова машина вращала башней в поисках жертвы.

К моей радости третий патрон действительно оказался счастливым. По борту пошло темное пятно. Я мог попасть в бак с топливом, или пробить масляный шланг. Возгорания не произошло, но я хотя бы знал, что мои пули пробивают корпус. Внезапно меня озарило. В моей «котомке» имелось множество пуль, в том числе и бронебойно-зажигательных. При своем громком названии бронепробиваемость у них была гораздо хуже, чем у снайперских, не говоря уже о точности. Но зажечь вытекающее топливо ими стоило попробовать.

Я снова отполз и снарядил другой магазин патронами с черно-красными наконечниками. Перебежал на новое место и осторожно занял новую позицию. Оказалось, что защитники ангаров уже осмелели и вышли на открытое пространство. Одни тянули труп пулеметчика, другие пытались забраться в джип, а третьи высматривали меня. Я насчитал пятнадцать человек. Почти в три раза больше нас. Так что нападение было не по Уставу, в котором написано, что нападавших должно быть в три раза больше, чем обороняющихся.

Следы потеков на броне «Шилки» стали еще обильнее. Мне следовало попасть в это пятно. Бам. Пуля ушла куда-то в сторону. Совсем не комильфо. Противник упал на землю как подкошенный и пополз к ангарам. Андрей решил не дать им такого шанса и открыл огонь из пулемета, а заодно и отвлечь от меня. Так мне показалось. «Шилка» мгновенно отреагировала на его стрельбу. Она пустила короткие очереди каждым из стволов. Я увидел, как вокруг Андрея взметнулась земля.

Я прицелился точнее, учел больший угол отклонения от ветра и снова выстрелил. Яркими искрами разлетелась пуля о корпус машины. Топливо мгновенно вспыхнуло. Я бросил стрелять и кинулся к Андрею.

Тот лежал на боку и не шевелился. Я понял, что его зацепило.

— Андрюха! — Крикнул я, переворачивая товарища на спину и пытаясь разглядеть, откуда у него течет кровь.

Андрей открыл глаза и посмотрел на меня совершенно нормальным взглядом.

— Чего орешь! Испугался? — Спросил он.

— Ты чего, не ранен? — Все еще не поверил я.

— Вроде нет, а это тебе за то что рассказал про надувную куклу всем, давно мечтал свести счеты.

— Вот ты скотина! — Я разозлился и обрадовался одновременно.

— Но пулемет разбили вдребезги. — Андрей поднял разбитое оружие. — Да и хрен бы с ним. Как зенитка?

— Поджег, кое-как.

— Молодец, а я не сразу понял, чего это ты ломанулся назад со снайперкой. Теперь дожать их надо.

Но дожимать не пришлось. Враг ретировался на трех пикапах. Мы даже не стали стрелять им вслед. Они нам были даже не враги, так, просто конкуренты в новом мире, у которых принято решать вопросы оружием.

«Шилка» жарко горела оранжевым пламенем, переходящим в густой черный дым. Нам удалось затушить ее своим огнетушителем. Андрей рассмотрел отверстия, оставленные моей винтовкой.

— Сила! — Уважительно сказал он. — Копеечные затраты по сравнению со стоимостью агрегата.

Вблизи ангары показались намного крупнее, чем издалека, и вмещали они в себя невообразимое количество техники. Помимо «Шилок» были здесь и более современные «Тунгуски», а так же прочие комплексы вооружаемые ракетами. Но были здесь и допотопные зенитные системы, наверное еще со времен Второй Мировой. Стоит отметить, что техника здесь была сохранена не в пример лучше, чем та, что была на территории военной части. Стволы орудий были закрыты заглушками, сами стволы в смазке. Вид у техники был вполне готовый к применению.

К нашей радости, помимо зенитной техники в ангарах оказались и БМП, и даже немного старых танков Т-55. Находка оказалась стоящей. Было бы еще радостнее, если бы не ранение нашего командира.

— Сделайте всю опись имеющейся техники и боеприпасов. Поищите ремкомплекты на нее, траки, катки, стволы и всякое другое. Как сделаете, сообщите мне, я буду Терентию докладывать. — Сквозь зубы попросил нас Терентий.

Пока мы считали и делали опись, приехала еще одна наша машина, в которой привезли двадцать человек местных. Для усиления. Приехал и сам Жарас.

— Не знаешь, что за люди раскатывают на пикапах у вас? — Спросил его Егор.

— Точно не могу знать, у нас многие приезжают. Но в основном издалека, потому что у всех местных уже давно проблемы с топливом. Думаю из Уральска.

— Не уверен, что они оставят нам эти склады без боя, так что будьте готовы немного повоевать. — Сказал Егор.

Жарасу видимо не понравилось, что кто-то ему указывает.

— Мы сами решаем с кем нам дружить, а с кем воевать.

— Жарас, склад можно сказать, был ничей, и мы отбили его своими силами, зачем мы вам будем платить за технику?

Жарас поджал губы и ничего не ответил.

— Займите пока оборону по периметру.

— Хорошо. — Сказал Жарас и вышел.

Делать опись оказалось делом нудным. Меня постоянно клонило позевать. Если бы не радостные вопли товарищей обнаруживших еще какую-нибудь экзотику, можно было бы вообще уснуть.

К вечеру мы закончили подсчет, свели всю технику по видам, Егор соединился с Терентием. Детали разговора нам не дали послушать. Егор попросил всех подождать на улице. Говорил он долго. Сквозь металлические стены грузовика доносился его громкий голос.

Наконец, он открыл дверь и попросил всех зайти. На лбу его выступила испарина. То ли от разговора с начальством, то ли от раны.

— Задача наша меняется, парни. Дальше ехать не требуется, поступил приказ ждать поезд. Они где-то в пятистах километров от нас. Если все хорошо, будут через день. Наша находка устроила их полностью, и тот факт, что «железка» проходит недалеко, очень подходит. Чтобы не ждать без дела, выбираем наиболее исправные единицы техники. Список того, что интересно Терентию у меня есть. Завтра, с самого утра начинаем заводить, обкатывать и пристреливать. Всем понятно? А теперь располагаемся на ночлег и дежурим согласно штатного расписания.

— А про нас спрашивали? — Неуверенно спросил Жарас.

— А, да! Прости забыл, Жарас. Конечно спрашивали. На каждого жителя вам будет по три мешка пшеницы, по мешку пшена и один бензовоз солярки на всех. Если хочешь, можем немного медикаментами помочь?

Жарас поднял глаза к потолку высчитывая общий объем озвученной помощи. Кажется его вполне удовлетворило такое количество, а может быть оно было больше, чем он рассчитывал, но мужчина не подал виду.

— Что? А, да, мы не против, у нас кроме бинтов и не осталось ничего.

Утром, чуть свет, приехали последние наши машины. Все ждали бензовоз, потому что в большинстве техники топливо отсутствовало напрочь, а если и было, то полимеризовалось настолько, что стало киселем. Двигатели чадили черным дымом и напрочь отказывались заводиться.

Наши товарищи были поражены обнаруженными запасами техники. Начался второй круг восклицаний по поводу военных раритетов. Самыми неприхотливыми оказались Т-55. Они спокойно заводились с первого оборота двигателя. Мне пришлось в первый раз сесть за рычаги танка. В принципе, все было понятно, но отсутствие нормального обзора мешало управлять.

Расконсервировать боевую технику было так же трудно, как и законсервировать. Прежде, чем начать стрелять из орудий требовалось очистить их от смазки. Среди нас не было ни одного танкиста, поэтому нам пришлось прибегать к смекалке, чтобы забраться в глубь ствола.

Мы бы так и проявляли чудеса сметливости и гибкости ума если бы в ангар случайно не зашел Жарас. Он некоторое время со странной улыбкой смотрел на наши потуги разобраться с орудием, а потом взял и показал нам, как это нужно делать. Работа пошла быстрее, и к обеду, в степь выехали три Т-55. Их орудия были заряжены по одному снаряду. На случай если разорвет ствол, чтобы не вызвать детонацию оставшихся в башне снарядов.

Танки дали по залпу. Стволы достойно выдержали испытание и все три танка отставили в сторонку. Затем пришла очередь БМП. Старые БМП, вооруженные семидесятитрех-миллиметровыми орудиями неплохо показали себя. Только у одной после стрельб заглох мотор и напрочь отказался заводиться. Её отбуксировали назад в ангар.

Согласно списка, который утвердил Терентий нам требовалось пять танков, десять боевых машин пехоты или БТР, десять «зэушек», и всего две «Шилки». Так же требовалась база запасных частей, что по сути означало разобрать несколько машин до гайки. Хорошо, что это предстояло делать уже не нам.

Я взял некоторые уроки управления и стрельбы из танка у Жараса. Тот оказался хорошим учителем и быстро ввел меня в курс дела. Егор разрешил нам потренироваться немного, и я с удовольствием провел за этим занятием остаток дня.

Объезженная, пристрелянная и пахнущая порохом техника ждала своего часа в сторонке. К обеду поступил сигнал выдвигаться в сторону железнодорожного разъезда. Я попросил Егора залить немного солярки в БМП и поехать вместе остальными в колонне. Тот немного поколебавшись, согласился. Лишний ствол большого калибра не будет лишним в пути.

Вместе со мной поехал Андрей. Мы загрузили в боеукладку десять осколочно-фугасных снарядов и вместе с двумя грузовиками отправились встречать поезд с родного «Элеватора». Я сел за штурвал, а Андрей за пушку. На ходу, тяжелая бронированная машина вела себя как породистый лимузин. Если бы не шум от двигателя, гусениц и трансмиссии, можно было бы считать езду комфортной.

Мы ехали позади грузовиков. Нам тяжело было их догнать, но мы к этому и не стремились. Рация у Андрея затрещала и в ней раздался голос Егора.

— Парни, слева, на холме наши знакомые на пикапах. Шуганите их, чтобы мыслей никаких дурацких у них в голове не было.

— Понял! — Крикнул в ответ Андрей.

Электромотор вращения башни загудел.

— Серега, тормозни, я не умею на ходу стрелять.

Я остановился. Облако пыли обогнало нас. Андрей загнал снаряд в пушку. Раздался выстрел.

— Ну как? — Спросил я через секунду.

— Рядом, но им хватило. Драпают.

— Неплохо для первого боя. — Похвалил Егор по рации.

Вскоре перед нами показался разъезд. Одинокое здание с облупившейся красной звездой на двери и метров на сто бетонный пандус для погрузки бронетехники. Поезда еще не было.

Организовав посты, мы стали ждать прибытия поезда. Для всех нас, не говоря о Жарасе и его товарищах, прибытие поезда казалось невероятным зрелищем, сравнимым по ощущениям с событием запечатленным на первой пленке немого кино.

Я ощущал себя жителем дикого запада, когда стоял на забытом полустанке. Ветер гонял по степи пыль и какие-то шарообразные сухие колючки. Вокруг меня суровые парни с пушками и мы все смотрим на запад и ждем поезд.

Вместо него показался поставленный на рельсы «УАЗ». Он был настолько сильно защищен металлом, что его было сразу не узнать. Перед собой он толкал платформу, груженую мешками с песком. Машина поравнялась с нами и скрипя металлом о металл, остановилась.

— Здорова, мужики! — Дверь открылась явив нам лицо довольного мужика, густо заросшего бородой. За ним еще сидел один человек, лицо которого мне показалось знакомым.

— Серега! — Крикнул он через плечо бородатого.

— Родя! — Обрадовался я знакомому лицу. — А ты как здесь оказался?

Родя хлопнул дверью со своей стороны и обежав вокруг машины бросился ко мне здороваться.

— Решил немного сменить профессию, нашлась замена и я сразу сбежал. Первое время, правда, было страшно и я скучал по своим тележкам. Но теперь все нормально. А ты как здесь?

— А мы тут путешествуем, заодно оружие разыскиваем.

Егор, придерживая руку на повязке, поздоровался с бородатым.

— Егор. — Представился наш командир.

— Иван. — представился тот.

— Скоро поезд?

— Мы держим дистанцию в один час, или примерно пятьдесят километров. Стало быть, через час приедут. Из-за вас мы вчера гнали весь день, как угорелые. Чего такого вы тут нашли?

— Да технику, как и планировали. Надо брать, пока не растащили.

— Где тебя подранили?

— На складах с техникой, мы там оказались не первыми.

Через час, как и ожидали на горизонте показались клубы черного дыма.

— Там подъем. — Пояснил Иван. — Если скорость не набрать, идти приходится в натяг.

Вскоре из-за холма показалась «морда» тепловоза. Изуродованный бронелистами тепловоз имел какой-то фантастический вид. Причем выглядел он мощно и опасно, что казался неким монстром из прошлого. Усугубляла его монструозность пара скорострельных пушек, поставленных на крыше, одна за другой. Их тонкие длинные стволы хищно смотрели в разные стороны.

За тепловозом показалось остальные вагоны состава. Преимущественно пустые платформы чередовались пассажирскими вагонами, цистернами или товарными вагонами. Всего в составе было не меньше тридцати вагонов и платформ. На трех платформах стояли полевые орудия, уставленные по кругу мешками с песком. Жарас со своими людьми смотрел на приближающийся состав с видом человека узревшего снисхождение бога на землю.

Тепловоз дал продолжительный гудок. Мощные басы дизельного двигателя наполнили воздух. Поезд останавливался, свистя тормозными колодками. Слегка ткнув отбойником «УАЗик», поезд остановился.

На бронелистах имелись отметины, говорившие о том, что путешествие было не легким. Вместо двери вбок сдвинулся кусок металлической плиты. На землю спустилась лестница. Несколько мужчин в рабочей одежде, замасленной до невероятного состояния, начали спускаться по ней.

Родя ткнул меня локтем.

— Терентий. — Прошептал он мне на ухо. — Знаком?

— Нет ещё, который?

— Вот этот. — Он кивнул куда-то в гущу замасленных мужских фигур.

Но Егор знал, как выглядит человек сумевший сделать из «Элеватора» образцовое сообщество.

— Виктор Васильевич, наша группа подготовила к погрузке оговоренное количество бронетехники и орудий.

— Спасибо. — Терентий пожал Егору руку. — Молодцы. В вас я и не сомневался. Тебя ранили, Егор?

— Да, пустяки. Ничего важного не задето.

— Техника дойдет своим ходом до разъезда?

— Солярки надо с собой взять. Свою мы почти израсходовали. «Зэушки» возьмем на прицеп, и дозорный джип нам немного разбили.

Жарас кашлянул. Егор понял его намек.

— Вот, Виктор Васильевич, глава анклава который помог нам обнаружить технику.

— Жарас. — Поспешил глава пожать руку Терентию.

— Виктор. Мы с вами поступим, как и договаривались. Вам отгрузят по три мешка пшеницы и мешку пшена на душу.

— А солярку? — С тревогой в душе спросил Жарас.

— Ах, да и бензовоз солярки.

Жарас расцвел как майская роза.

— Иван. — Терентий обратился к бородатому мужчине. — Организуйте погрузку продовольствия, и пусть приедет бензовоз.

Машины остались под погрузку мешков, а все кому нужно было уселись на броню моей БМП и натолклись внутрь десантного отсека. Испытывая важность от перевозимой персоны, я старался ехать более-менее ровно. К счастью, дорога была не далекой.

Весь день до вечера, и следующий до обеда мы перегоняли технику и ставили ее на платформы. Часть персонала с поезда раскручивала бронетехнику в ангарах на запчасти. Когда вся техника стояла на платформах, мы принялись перевозить боеприпасы и запчасти. Оставшаяся половина дня прошла в трудах.

Когда совсем стемнело, мы поняли, что в состав уже больше ничего не вмещается. Ноги меня уже не держали. Единственной моей мыслью было упасть где угодно и уснуть.

— Грузим свои машины на платформы! — Приказал Егор.

Меня озадачила его команда.

— А мы что, не свои ходом назад?

— Нет. Обратно поедем плацкартой, с постелью и чаем в стаканах, как в старые добрые времена.

Мой сон еще никогда с начала катастрофы не был таким безмятежным и крепким, как в вагоне поезда. Я провалился в прошлое под стук колес.

 

Глава 10

Время, начавшееся после того, как состав с бронетехникой прибыл на «Элеватор» можно было назвать «Большими маневрами». О таких маленьких радостях, как выходной, отгул, отпуск можно было забыть. Все устремления и задачи нашего анклава сконцентрировались на одной цели — устранение угрозы нападения со стороны «Армии Возрождения».

Работа велась на нескольких уровнях. Причем та работа, что велась аналитическим центром была нам неведома. Результатом ее становились наши задания. Иногда с не совсем понятными целями. Я уже привык выполнять приказы безропотно, не задавая лишних вопросов.

С Камилой удавалось видеться совсем редко. Её животик рос. Каждый раз, возвращаясь из очередного задания я видел, что он становится больше. Я здоровался вначале с животиком, а потом с женой.

К счастью, беременность проходила спокойно. Не скрою, но иногда мне хотелось, чтобы Камила капризничала, как это говорят, бывает у беременных. Но она, то ли стоически терпела, то ли у нее действительно не было такого побочного эффекта.

Разговаривая с животом, я всегда подразумевал, что там находится мальчик.

— Почему ты так уверен, что это мальчик? — Спрашивала Камила.

На самом деле, я даже не допускал мысли, что это будет девочка. Я даже не представлял, как это могут быть девочки-малыши. Хотя, если родится девочка, мне будет так же радостно.

«Большие маневры» дали мне еще одну специальность — механика-водителя БМП. В одну из своих вылазок нам как раз пришлось разведывать короткий маршрут для бронетехники до территории контролируемой «Армией Возрождения».

Но большую часть времени мне приходилось наматывать километры пешком, в непосредственной близости от «Элеватора». Возросшая активность диверсантов требовала прочесывания окрестностей. При общей численности людей в районе трех тысяч, непосредственно занятых военным делом было около трехсот. С таким количеством народа не представлялось возможным создать большой периметр безопасности. Все высоты были заняты скрытыми и явными постами. Вся территория «Элеватора» на расстоянии пяти километров от стен просматривалась. Но дальше действовали только мобильные группы вроде нашей.

Мы все научились читать следы и видеть опасность издалека, что не раз спасало нам жизнь. Диверсанты объявлялись с заурядной частотой. В неделю один раз точно нашей группе приходилось применять оружие. Потерь у нас не было, но в других группах случались. Диверсанты тоже гибли и попадали в плен. Пока это были только военные. Понимая, какая участь ждет семьи взятых в плен диверсантов, нам становилось не по себе, но отпустить пленных мы не могли.

Диверсанты, по своему положению в «Армии Возрождения» не посвящались во все подробности грядущего конфликта. Так что их пленение не приносило нам особенных выгод. Почти все из них готовы были перейти на нашу сторону. Они быстро проникались духом «Элеватора» и готовы были посвятить себя новому обществу. Но от них пока ждали не этого. Где-то в собственных догадках я предполагал, что пленные вполне могли бы сгодиться во время боев на территории их собственной военной части.

Сильный степной ветер трепал мою панаму. Моя гордость, мое изобретение, как говориться хорошо забытое старое. Во время патрулирования жаркое июньское солнце и сильный ветер так сильно обветривали мое лицо и уши, что мне понадобился совсем другой головной убор. Вернувшись домой, я поделился своими проблемами с женой. Не долго думая, она потянула меня к той самой портнихе, что сшила ей платье на свадьбу.

— Оль, моему мужу нужна панамка! — Сказала она портнихе.

— Ну прям панамка, скажешь тоже. — Я совсем не хотел ходить в панамке, потому что с ней у меня еще ассоциировалось ведерко для куличиков и лопатка.

— Ты не понял, Сергей, военные в Средней Азии служат в панамах. Она лучше чем фуражка защищает от солнца. Уши закрыты, лицо.

Меня уговорили и на следующий день нам принесли панаму цвета хаки, с вышитым вместо кокарды силуэтом элеватора. Я надел форму и панаму. Смотрелось неплохо.

— Мне нравится. — Так оно и было.

Моя панама стала предметом зависти со стороны товарищей из нашей группы. Буквально через неделю все двенадцать человек были экипированы одинаковыми панамами со значком элеватора. С нас эта мода перешла и на остальные группы. Была у панамы одна особенность — подхватываться ветром. Но я поступил просто — перешил ремешки с каски.

Сквозь хлопки треплемой порывами ветра панамы донесся далекий крик. Мы мгновенно вжавшись в землю заняли оборону. Навстречу нам бежал мужчина в военной форме и развевал над головой белой тряпкой.

— Не стрелять! — Приказал Егор.

Метров с тридцати я узнал в бегущем человеке того самого капитана, которого мы отпустили во время зимнего рейда. Надо же, живой. Я не думал, что ему так повезет.

— Не стреляйте! У меня важная информация! — Сбивая дыхание, кричал капитан.

Мы поднялись вслед за командиром. Капитан поравнялся с нами и упершись руками в колени пытался отдышаться. Наконец он поднял голову. Он был удивлен не меньше нашего.

— Ого, мужики здорова! — Обрадовался он. — Снова судьба меня на вас посылает. А я боялся, что меня подстрелят ваши. Слава богу! — Он снова сбился и начал глубоко дышать.

— Здорово, капитан! — Поприветствовал его Егор. — Рад видеть тебя в здравии. Как все прошло тогда?

— Обошлось. Как-то само собой вышло, что мы не виноваты получились.

— Что за информация у тебя?

— Очень важная, мужики. Хочу, чтобы до вашего руководства дошла.

— У нас не принято, капитан, вот так запросто пускать всех подряд к начальству. Давай выкладывай, а я решу, насколько она важна.

Капитан замешкался.

— Я честно хочу отплатить вам за спасение, мужики. Вот представился случай. Жизнью рискнул, там с нами двух «псов» в нагрузку дали, еле ушел от их наблюдения.

— Кто такие «псы»? — Спросил я.

— Это из их, из зэков. Приставляют к нам следить, чтобы не кучковались, чтобы тихо не разговаривали. Жмут нас, а сами бояться. Времени у меня мало. Вода есть?

Я поспешил достать фляжку. Капитан сделал несколько судорожных глотков.

— Фух, ладно. — Он утерся рукавом. — Короче, через неделю подкатят к вашему «Элеватору» гаубицы и выставят ультиматум, или покидаете его налегке, или будете уничтожены. Они за первый вариант, но уйти вам все равно не дадут. Есть у нас дрессированные зомби, которые непременно нападут на вас по дороге, а может просто покрошат вас издалека пулеметами.

— Откуда знаешь?

— Откуда. — Хмыкнул капитан. — Стрелять-то нам придется. Зэки не искусны в этих делах. Солярки набрали ровно в один конец, до вас. Честно признаюсь, что нам поперек горла эта затея, но многие смирились с такой жизнью и будут тупо выполнять приказ. Если бы они знали, что у них есть союзник, то многие бы воспряли духом. А так… я молчу, боюсь, что сдадут.

— Да уж, нихрена себе новости. — Марат задумчиво оперся на свой пулемет. — А много войск? Техника будет?

— Нас осталось две с половиной тысячи и зэков три. Половина точно придет. Но зэки как всегда не полезут вперед. Сперва в тылу отсидятся, нас будут не пускать назад.

Марат присвистнул. Мы переглянулись. Все ждали начала боевых действий, но никто не ожидал так скоро.

— Маршрут выдвижения знаешь? — Спросил Егор.

— Примерно. Мы разведали все броды. Если карта есть могу показать.

Егор вынул распечатанную на принтере цветную карту.

— Ни хрена себе, у вас еще технологии остались. У нас от руки, или через кальку на стеклышке.

Капитан нагнулся над картой.

— Вот здесь мелко, здесь и здесь. Между переправами, я думаю, будем идти по прямой.

— Ты сам, где будешь в это время?

— Пока не знаю. Хотелось бы остаться, но скорее всего не оставят.

— А сколько на базе останется зэков?

— Да половина точно останется. Тысячи полторы.

Егор покачал головой.

— Быстро они по тревоге поднимаются? — Спросил Егор.

— Там у них хрен разберешь, кто подрывается, а кому не положняк. Я думаю, самые боевые будут здесь.

— Много у тебя еще времени, капитан?

— Полчаса точно есть.

Егор отошел в сторону и что-то сказал по рации.

Буквально через три минуты возле нас остановился броневик. Из кабины вышел взволнованный Старостин. Все вскочили на ноги, включая капитана.

— Этот капитан из тех, что был отпущен нами зимой. — Представил капитана Егор.

Старостин посмотрел на капитана взглядом заставляющим говорить правду даже против своей воли.

— Пойдем капитан в сторонку. — Старостин махнул головой, предлагая капитану последовать за ним.

О чем они говорили, нам не было слышно. Да и не для наших ушей был этот разговор. По окончании разговора Старостин положил руку на плечо капитану. По мне, так этот жест значил высокое доверие и сотрудничество. Наш начальник умел завербовать любого за короткий разговор. Капитан согласно кивнул головой, развернулся и пошел в сторону, откуда прибежал. Он махнул нам рукой на прощание и перешел на бег.

— Сегодня вечером совет. Егор, назначь кого-нибудь за себя и в шесть ноль ноль на командный пункт.

— Есть. Как думаете, Роман Григорьевич, ему можно верить? — Спросил Егор.

— Могу сказать, что он не врет, и не могу сказать, что это хорошо.

— Это почему? — Удивился наш командир.

— Если бы он врал, я бы понял, что они точно не сделают так, как говорят. А сейчас надо понять, не используют ли вашего капитана самого? Ладно, жду на совете. — Старостин резко открыл дверку броневика и сел. Машина, буксанув колесами, помчалась в сторону «Элеватора».

— А правда говорят, что главарь этой «Армии Возрождения» какой-то псих? — Спросил Калядин.

— Говорят, что так и есть. Я вообще слышал, что он играет в шахматы на жизнь. — Похвалился Марат неизвестно откуда добытыми сведениями. — Кто у него выиграет, может пустить ему пулю в лоб. Пока никто не выиграл.

— Отсюда мораль, учитесь не только стрелять, но и играйте в шахматы. — Сказал Егор.

— Лучше в плен не попадать. — Угрюмо сказал Олексей.

— Всё, парни, заканчиваем привал, враг у ворот, а вы валяетесь в степи и философией занимаетесь.

Мы сменились ближе к полуночи. Группа которая нас меняла была уже в курсе того, что решалось на совете.

— Мобилизация будет, завтра с утра вся техника поедет окопы копать, а нас говорят на тренировку отправят. — Поделился один из парней из другой группы.

— Что за тренировка? — Спросил я.

— Не говорят определенно. Тренировка и всё.

— Понятно, что ничего не понятно. — Покачал головой Марат. — Ну ладно, парни, удачной смены!

Мы распрощались и двинулись домой. Возможно Егор нам расскажет больше.

Наш командир встретил нас в оружейке.

— Сдавайте оружие, парни, и я вас жду на свежем воздухе.

Пока мы сдали оружие, на дворе уже стояла глубокая ночь. Невыносимо хотелось упасть на любую горизонтальную поверхность и уснуть.

— Короче, мужики. — Когда Егор применял слово «мужики», а не «парни», следовало понимать, что к его словам надо относиться более серьезно. — Командование обобщило полученные из разных источников сведения и пришло к выводу, что наступление врага начнется именно через неделю. Воевать с ними лоб в лоб самоубийственно. У них большой численный перевес. Поэтому, как всегда, будем брать хитростью. С завтрашнего дня у нас начинаются усиленные тренировки.

— В каком плане? — Спросил Алексей.

— Пока не знаю. Завтра все покажут и расскажут.

Ноги еле донесли меня до дома. Ополоснувшись из последних сил, я забрался под одеяло к Камиле.

— Пришел? — спросила она сквозь сон и привычно сложила на меня ногу, руку и живот.

— Угу. — Ответил я и тут же провалился в сон.

Её приятный голос настойчиво выцарапывал меня из сна.

— Что, уже утро? — Спросил я в надежде, что это не так.

— Да, сплюшка, уже давно утро, вставай, а то опоздаешь.

Я сел на кровати, помотал головой из стороны в сторону, как собака стряхивающая со своей шерсти воду.

— Камил, там у нас снова форс-мажор, теперь не знаю когда приду ночевать.

— Что случилось. — Спросила жена с тревогой в голосе.

— Какую-то тренировку нам придумали, сам толком не знаю. — Я сознательно не сказал про то, что мы на пороге войны с «Армией Возрождения». Камиле лучше не волноваться.

— Что-то случилось? — Камила уже достаточно хорошо изучила меня, чтобы понимать меня не по словам, а по интонации.

Отрицать не имело смысла. Все равно с утра объявят мобилизацию.

— Ну да. «Армия Возрождения» собирается выступить против нас.

— Когда?

— Через неделю, вроде

— Так быстро. — Голос Камилы упал. Она прижалась ко мне. — Береги себя.

— Не бойся, со мной все будет хорошо. Я должен увидеть сына. — Сказал я с напускной уверенностью в голосе и чмокнул Камилу в макушку.

По дороге в душе разгоралась ненависть к предстоящей войне. Как мне хотелось ходить на обыкновенную работу, крутить гайки, иметь законный выходной. Юношеская жажда риска заполнилась всклянь, и теперь мне хотелось жить спокойно.

Небольшой пятачок перед командным пунктом был уже забит народом. Мобилизация началась. Мужчины становились в очереди к столам, где их приписывали к разным подразделениям.

Я прошел мимо гомонящей толпы, к своему месту сбора. У нас тоже было людно. Многие группы были сняты с дежурства и находились здесь в ожидании приказа. Я поприветствовал своих товарищей.

— Прояснилось чего-нибудь? — Спросил я Андрея.

— Командир снова под землей, на совещании. — Андрей махнул головой в сторону спуска. — Думаю, что все наши предыдущие вылазки покажутся детскими шалостями перед тем, что нас ожидает.

— Может быть в последний раз, а потом наступит мирное время.

— Очень хотелось бы.

Народу прибывало. В ворота то и дело выезжала техника пригодная для рытья окопов. Ополченцев одевали в форму и выдавали оружие. Грузовики уже стояли на «пару», ожидая когда можно будет забрать их на стрельбище.

На верх поднялся Старостин, за ним шли командиры групп и пленные диверсанты.

— А этих-то зачем? — Шепнул на ухо Андрей.

— Не знаю, сейчас объяснят.

Набившись в грузовики, как селедка в бочке, нас повезли в неизвестном направлении. Ехать пришлось недолго. Грузовик свистнул тормозами и остановился.

Мы поспешили покинуть душное нутро грузовика. Удивительно, но нас привезли в то место, где в прошлом году нас с Камилой чуть не задрали зомби. Мы построились перед машинам.

Старостин вышел вперед, оглядел нас, человек двести бойцов.

— Друзья! — Начал он неформально. — Так получилось, что наши планы смешал активизировавшийся противник. Схему операции пришлось срочно перекраивать и менять. Вам предстоит самая тяжелая и ответственная часть операции, и я сейчас вкратце расскажу вам в чем она состоит. Ваша война начнется не в окопах, вы слишком умелы и профессиональны чтобы мы распоряжались вами так недобросовестно. Вам предстоит штурмовать военную часть «Армии Возрождения». Я понимаю, что сейчас это звучит немного фантастично и даже фатально, но как говорил Суворов — тяжело в учении, легко в бою. При помощи этих людей. — Старостин ткнул рукой на пленных. — Мы сделаем полноразмерный макет воинской части. За два дня, я думаю, мы справимся. Главное — правильно выдержать масштаб и размещение объектов. На два дня вы переходите в распоряжение нашего прораба, а затем на учения я приеду лично. Сейчас привезут еще немного строителей. Желаю вам терпения и удачи.

Старостин уехал, оставив нас в полном смятении. Вскоре подъехало большое количество строительной техники и дело пошло. Теперь я имел представление, как делались декорации к фильмам.

Вместо забора у нас была натянута веревка с колышущимися на ветру лентами. Для изображения асфальтированных дорожек просто снимали дерн. Зато каркасы зданий были у нас собраны из мелкого бруса и вместо стен была старая полиэтиленовая пленка. Пленные спорили между собой о том какие расстояния были между строениями.

К исходу второго дня, при помощи двух сотен рабочих, макет воинской части был готов. Общее представление о расположении строений на территории мы получили, осталось продумать тактику боя. Что мне нравилось в руководстве «Элеватора» так это щепетильность с которой они подходили к решению любых проблем. Я был уверен, что оказавшись на территории настоящей воинской части смогу мгновенно там сориентироваться.

Дым из трубы полевой кухни заставил нас рефлекторно собраться возле нее. Солнце уже опускалось за горизонт, отсвечивая красными отблесками на колышимой ветром пленке. Осознавая размах выполненных работ на душе появилась торжественная безмятежность, как после стиха поразившего в самое сердце своей гармонической точностью.

— Хорошо как-то, спокойно. — Сказал я Андрею, примостившемуся с котелком возле меня.

— Не говори, может сгинут враги по дороге.

— Было бы здорово. Воевать уже не хочется.

— Говорят, на войне не принято загадывать, что ты будешь делать после нее, но меня так и подмывает думать об этом.

— И о чем же ты думаешь? — Мне стали интересны мечты товарища.

— Во-первых, хочу велосипед. Привязать к раме удочки, и каждый день ездить на рыбалку. Сидеть на берегу, смотреть на поплавки и больше ничего не делать. Можно еще перекусывать время от времени чем-то таким: сало соленое, черный хлеб, картошечка вареная, лук или чеснок и бутылка самогонки, но только хорошая, как для себя.

— Ого, нормальные мечты, но больше ностальгические, хотя насчет еды не спорю, от сала с чесночком и картошкой я бы не отказался.

— А ты думал чем займешься после войны.? — Спросил меня Андрей, стукая ложкой по краям котелка.

— А я уже как-то свыкся с мыслью, что буду отцом семейства. По мне бы, чтобы война быстрее кончилась, чтобы за семью не переживать. А там чем бы ни заниматься лишь бы спокойно было.

— Во как, что семья с человеком делает, уже и мечты никакой нету. — Подколол меня Андрей.

— Но на твою мечту обещаю пару раз скататься. — Пообещал я Андрею.

С первыми петухами прискакал Старостин. Как всегда полный энергии и желания действовать.

— Для начала я введу вас в курс того, какие здания какую роль здесь выполняют. — Он начал перечислять нам здания, сверяясь с планом нарисованным у него на бумаге. — Как нам видится, штурм должен происходить в ночное время. Фактор внезапности и наше преимущество в специальном оборудовании сыграют нам на руку и позволят нивелировать численный перевес врага. Многие из вас были в тех краях и знают, что территория военной части контролируется со всех господствующих высот. В случае раннего обнаружения вся операция будет провалена. Бойцов у нас не много, поэтому одновременно выполнить две задачи не получится. Здесь мы будем действовать другими методами. — Какими именно Старостин не пояснил.

Весь первый день была сплошная муштра. В голову до автоматизма вбивались все шаги и действия на вражеской территории. Придумывались различные тактики боев в полной темноте. Мне было ясно, что лучше сейчас попотеть, зато в бою будет проще.

Воевали мы и до этого в полной темноте, но сейчас желательно было не обнаруживать себя как можно дольше. На территории части находились семьи военных. Первым делом надо было отделить их от охраны зеков. Затем нужно было заблокировать помещение в котором находились несколько сот зараженных. Они могли бы стать сильным препятствием для выполнения операции.

При идеальном выполнении первых двух условий должен был начаться штурм казарм в которых находились зеки. Военные и зеки жили в разных казармах, что облегчало нам удары по «площадям». Можно было не церемонясь расстреливать помещения из огнеметов и гранатометов.

Но какими бы не казались нам идеальными планы обязательно что-то случится не так, как планировалось. На этот счет были предусмотрены еще два плана. На случай позднего обнаружения засады — срочная эвакуация. На случай раннего обнаружения — на штурм идти не стоило совсем.

Первый день тренировки закончился часов в восемь вечера. Накормили ужином и сразу же объявили отбой. Посреди ночи, часа в три, нас подняли и устроили продолжение тренировки, уже в условиях больше соответствующих действительности. Мы поделились пополам. Одна половина нападала на лагерь, а вторая изображала зэков. Бесконечные монотонные действия утомляли, хотелось спать, но неугомонный Старостин, раз за разом выводил нас на исходную.

Когда горизонт просветлел и от прицелов ночного видения уже не было проку, тренировка закончилась. Старостин дал нам три часа на утренний сон, а сам отправился инспектировать строительство укреплений. Железный человек.

После завтрака начались стрельбы. В основном из гранатометов. Подствольных, противотанковых, из реактивных огнеметов. Стреляли в макет стены четырехэтажного здания. Вернее, нужно было попасть в оконный проем, в саму стену было тяжело не попасть.

Затем снова началась тактика. К вечеру, я и мои товарищи, действовали как роботы. Высунуться из-за стены, показать на пальцах сколько целей впереди, раздать цели и уничтожить. Мы усвоили язык жестов, и вполне могли изъясняться на нем друг с другом, не прибегая к речи.

Описывать все пять дней, что мы тренировались, устраивая себе короткие перерывы не имеет смысла. Все было одно и то же. Известие о том, что «Армия Возрождения» двинулась войском в нашу сторону мы восприняли почти, как благую весть. Мы были полны решимости остановить врага и совершенно измотаны тренировками.

К нашему лагерю подъехало семь грузовиков, два бронированных джипа и бензовоз. На двести человек, плюс большое количество оружия, не так уж и много.

Мне хотелось повидать Камилу перед операцией, но никто бы мне это не позволил. К счастью, моя жена хотела того же и смогла найти возможность повидать меня. Камила приехала вместе с моим отцом на автомобиле принадлежавшем его водному департаменту. Я не сразу поверил своим глазам, когда увидел ее продирающуюся сквозь солдат.

— Камила! — Закричал я, и бросился навстречу жене. — Я здесь!

Она услышала и побежала ко мне. Мы долго обнимались, под завистливые взгляды моих товарищей. Подошел отец. С тех пор, как мы нашлись друг у друга, он стал спокойнее воспринимать мои командировки. Сейчас в его глазах не было страха вновь потерять меня. Он смотрел на нас с отеческой доброй ухмылкой. Возможно, он считал, что уже имеет страховку в виде внука.

— Пап, мы пойдем с Камилой пошушукаемся. — Объяснил я отцу наше желание побыть наедине.

Я взял Камилу за руку и отвел ее в сторону.

— Сереж, у меня для тебя кое что есть, только ты не смейся. — Она вопросительно посмотрела мне в глаза.

— Обещаю, конечно.

Камила поднесла мне руку с зажатым кулаком. Она перевернула его и раскрыла. В руке лежала серебряная цепочка с кулоном в виде полумесяца.

— Это у меня от бабушки. Я его с детства ношу, сколько себя помню. Когда меня водили на прививки, бабушка говорила мне, чтобы я держалась одной рукой за месяц и тогда не больно будет. И мне помогало. Возьми с собой, прошу. Мне будет намного спокойнее. — У Камилы выступили слезы.

Я взял из ее ладони цепочку и молча повесил себе на шею.

— А мне спокойнее, когда тебе спокойнее.

Я поцеловал ее в губы и ощутил на них соленый привкус слез. Камила жарко ответила мне и на какое-то время мы ушли в астрал.

Колонна машин поднимая пыль неслась степными дорогами. Маршрут нами был разведан давно и неприятных неожиданностей не должно было случиться.

Старостин назначил Егора Турсунова командиром нашего подразделения в двести человек. Нам было приятно, что нашего командира отметили и спокойно, потому как мы понимали друг друга с полуслова. На последнем инструктаже нам объяснили, что операцию надо проводить в строго обозначенном временном коридоре. Не знаю какие преимущества нам это давало, но я привык верить командирам.

По дороге удалось хорошо выспаться. За все время нам не встретилось ни одного поселения, ни случайного попутчика. Что было не удивительно в мире, где осталось не более десяти процентов человечества. Только невероятно расплодившиеся суслики встречали нас возле своих нор замершими столбиками.

За пятнадцать километров от военной части мы спешились. Грузовики попрятали в пологие овраги. Было еще светло для начала операции. Время скоротали за ужином и чисткой оружия. Мне на операцию полагался штатный автомат с глушителем и прицелом ночного видения, куча ручных гранат, и три выстрела к ручному гранатомету, которые я нес за спиной в вещмешке. Хуже было тем у кого оказался станковый гранатомет. Пятнадцать километров тащить на себе тяжелую станину еще то испытание. Андрей был экипирован «винторезом», РПГ и тремя гранатами, Марат нес свой любимый ПКМ, а огромный Калядин нес крупнокалиберный «Утес» и две трубы «Мухи».

С нами были так же двое пленных диверсантов. Но так как они уже полностью перешли на нашу сторону уместнее было считать их такой же боевой единицей. Одного из них звали Славик, срочник, так и не успевший уволиться, и Анатолий — капитан, командир танка.

— Посты ослаблены видимо. — Сказал Анатолий после часового лежания в засаде. — Не меняются, хотя пора уже. Зэки сами ленивые, но за нами следили строго, чтобы все по секундам происходило.

— Сам был на этих постах? — Спросил Егор военного.

— Конечно, много раз.

— Хорошо с них просматривается пространство перед частью.

— Наверно, хорошо, но мы больше в поля смотрели, чтобы мышь не проскользнула.

— Плохо смотрели. — С ухмылкой сказал Егор.

— Это почему?

— Да мы пару раз подбирались к вашему забору.

— Да? — Удивился Анатолий. — Вы смелые парни. — Затем он немного помялся. — Ты извини меня, командир, но вы это зря затеяли.

— Что? — Егор с интересом посмотрел на военного.

— Ну это всё. Вас не так много, чтобы соваться в часть, где как минимум две тысячи бойцов. У них все пристреляно, мы же под дулами всегда ходили. На каждой крыше пулемет, да не один, все простреливается. Прожектора есть с резервным питанием.

— Не дрейфь, капитан, прорвемся. — Успокоил его Егор.

— Парни ведь полягут ни за что. Им самим эти зэки вот где. — Анатолий сделал «вилку» в область кадыка.

Егор покачал головой и ничего не ответил.

— Я понимаю, что своя рубаха ближе к телу, но ведь не по-людски получается.

— Хватит, капитан, раньше надо было думать. Скажи лучше, ваши люди ночью на территории части охраняют что-нибудь?

— Да ты что! Нам даже оружие не дают. У нас в казарме все окна заварены решетками, и как минимум пять пулеметов смотрят с одной стороны и пять с другой. Внутри части — мы никто.

Стрелка часов ползла чрезвычайно медленно. Отряд чувствовал растущее напряжение. Быстрее бы двинуться в путь, станет намного легче. Непонятно откуда налетела мошкара и стала лезть в лицо.

— Чего-то я трясусь, как перед экзаменом, аж зубы стучат. — Пожаловался Андрей.

— Я тоже. — Сознался я.

— Начальство сказало в два часа ночи выступать, а им видней. Они напрямую с космосом общаются, им там все дела уже рассказали. — Пошутил Марат.

— Внимание. — Негромко сказал Егор. — По подразделениям стройсь.

Народ задвигался, стал бряцать оружием, и через минуту уже стоял четырьмя подразделениями по пятьдесят человек.

— Мужики, помним свою задачу, героизм и креатив только в критической ситуации. Что-то пошло не так, немедленно докладываем мне. Чем дольше нас не обнаружат тем меньше вреда смогут нам нанести. И теперь самое главное, о чем я не мог сказать вам раньше. В два часа ночи, через наших агентов военные этой части будут уведомлены о начавшемся штурме. К моменту нашего вступления на территорию они будут знать об этом.

— Слава богу. — Раздалось из строя.

— Так же об этом узнают военные которые сейчас находятся недалеко от нашего «Элеватора» и направляют на него орудия. Для чего это надо? Как только военные поймут, что их семьи вне опасности, они смогут повернуть оружие против своих поработителей. Так что численного перевеса уже не будет на стороне противника.

— Молодцы! — Выкрикнул кто-то и его поддержали нестройными голосами.

У меня самого как-будто гора упала с плеч. До тех пор пока я был не спокоен за Камилу и боевого настроения не было. Я даже повеселел, несмотря на то, что нас ждало впереди. Теперь я был уверен, что все пройдет как надо.

— Подтяните экипировку и выдвигаемся. — Скомандовал Егор.

Егор нам объяснил, что военные на постах не смогут узнать вовремя о том, что они на нашей стороне, поэтому подойти к части незамеченными было очень важно. Важнее чем сам штурм, которого может не случиться, если засветится раньше времени.

Как я узнал потом, некая страховка была. Рискуя жизнью наш агент умудрился в ужин предназначенный для караула подмешать таблетки от аллергии, известные своим седативным эффектом. Не бог весть какая страховка, но для людей выполняющих свои обязанности из под палки, могла сработать.

Непонятно откуда взявшийся ветер затянул небо облаками и разогнал мошкару. Ладони вспотели из за напряжения. Постоянно казалось, что с ближайшего холма может начаться стрельба. Мы двигались четырьмя группами, идя на расстоянии двадцати метров друг от друга. Неровный топот напомнил мне картину из детства, когда приходилось встречать корову бабушки и дедушки из стада.

Из тьмы показался белый забор. Теперь группам предстояло разойтись и проникнуть на территорию части согласно боевого плана. Нашей группе предстояло ликвидировать посты на крышах возле казармы с военными. Другой группе предстояло освободить помещение склада, в котором сейчас находились зараженные, третьей группе предстояло заняться помещением, в котором жили семьи военных. Наверняка зэки первым делом бросятся брать их в заложники. Четвертая группа должна была зайти через центральные ворота, освободить оружейный склад и взаимодействуя с нами организовать коридор по которому военные смогут добежать и получить оружие.

Ну, а дальше должно начаться тотальное истребление спящих зэков из всех видов оружия. Так выглядел план в идеале, если нам удастся ни разу не поднять шум.

Пролом в стене был закрыт перетянутой несколько раз крест-накрест колючей проволокой. Кусачками, сделанными из штык-ножа, я перекусил проволоку и аккуратно раздвинул в стороны. Рассмотрел в ночной прицел ситуацию. Мне интересно было, смогу я понять, где нахожусь или нет. Насколько наша муштра была полезной. Пока я затруднялся ответить на этот вопрос. Передо мной весь обзор закрывали кусты и деревья.

Я махнул товарищам следовать за мной и сделал шаг на территорию военной части.

— Ты понял, где находишься? — Спросил меня Андрей.

— Пока нет.

— Анатолий. — Позвал «местного» Андрей. — В какую сторону из этих кустов выбираться?

— Направо. Надо вдоль забора шагов тридцать пройти, а там стадион.

— Все, я понял. — Сказал Андрей. — Больше рот не открывать, только жестами.

Мы подождали когда все пятьдесят человек пролезут в дыру. Замыкающий Калядин протиснул «Утес» и тихо чертыхаясь на размеры дыры, пролез сам. Группа двигалась вдоль забора пока не оказалась на стадионе. Дальше каждый боец знал свое место.

Слева от нас находился спортзал, на крыше которого находилось два пулеметных расчета. Один из них имел прожектор. Яркий луч, время от времени скользил по окнам казармы напротив, ненадолго отворачивался от них и пробегал по стадиону. Судя по тому, что на окнах казармы он оставался дольше было понятно кого пулеметчики опасаются сильнее. «Рабы» были опаснее, чем неведомая угроза из вне.

На крыше казармы тоже находились расчеты. Анатолий предупредил, что там могут оказаться снайперы зэков. Путь через стадион был закрыт.

Два снайпера с «винторезами» и два бойца прикрытия бесшумно исчезли под сводами деревьев. Огромное значение имела синхронность нескольких действий. Противник на крыше казармы не должен был заметить, что посты на крыше спортзала ликвидированы. Посты находящиеся по ту сторону казармы так же не должны были заметить, что их товарищи на крыше казармы уже отдали богу душу.

Группа двинулась следом за нашими бойцами. Я постоянно прикладывался к ночному прицелу чтобы не налететь на дерево или упавшую ветку, дабы не наделать шума раньше времени.

Андрей поднял руку. Все остановились. Раздались несколько сухих щелчков, растворившихся в трели сверчков. Немного громче, чем хотелось, упало тело убитого противника и загремело оружием.

— Что там у вас? — Крикнули с крыши казармы.

— Нормально всё! Споткнулся-на! — Ответил наш боец.

Мы замерли. Нештатная ситуация случилась на первых этапах операции. Я взял на прицел крышу. Но часовые зэков не удосужились проверить шум. Через мгновение раздался еле слышимый топот ног по металлической лестнице. Еще через минуту луч прожектора начал привычное движение, усыпляя бдительность противника.

Ликвидировать часовых на крыше казармы с земли всех сразу не представлялось возможным. Не все они были видны отсюда. По плану предусматривался штурм с прикрытием с земли. Я входил в штурмовую группу.

Чтобы не создавать лишнего шума нам пришлось разуться. Сбросить все лишнее, взять с собой автомат и несколько магазинов. В само оружие у меня были вставлены два магазина от ручного пулемета, перемотанные изолентой. Первым полез Андрей, за ним я, и еще два бойца из других групп, так же вооруженные бесшумным оружием.

Поднимаясь вверх сердце колотилось все сильнее. Очень важно было не дать врагу начать стрельбу. Я прижимал автомат, чтобы он случайно на зацепился за металлическую лестницу. Андрей достиг края крыши и выглянул. Секунд пять он изучал обстановку, а затем, держа автомат в правой руке поднялся на крышу и отошел влево, я последовал за ним и уже собрался перемахнуть на крышу, как раздался взрыв.

Вспышка сверкнула где-то в районе складов. Там наши бойцы должны были ликвидировать охрану склада с зараженными. Скрываться уже не было нужды. Я перемахнул через край стены, отбежал от лестницы вправо, чтобы не перекрывать огонь тем, кто последует за мной. И присоединился к стреляющему Андрею.

Противник кинулся к той части крыши, с которой был виден взрыв, фактически оказавшись к нам спиной. Мы не могли упустить такой шанс. Они так и не поняли откуда их настигла смерть. Возле складов раздавалась беспорядочная стрельба.

Бойцы, что остались на земле при помощи ручных гранат вырвали решетки на первых этажах казармы.

— Мужики, вяжите на рукава белые простыни, чтобы мы вас не постреляли и бегите к оружейному складу.

Немного раньше, чем нам хотелось наступила вторая фаза операции — штурм казармы в которой ночевали зеки. Пока я спускался вниз и одевал свои ботинки началась стрельба в районе в районе этой казармы.

Моё место было возле столовой. На углу ее должен был находиться расчет гранатомета, три заряда к которому я все еще таскал за плечами. Мимо меня пробегали растрепанные бойцы. Один хлопнул меня по спине.

— Спасибо мужики! — Крикнул он и побежал дальше.

Трассеры летели во все стороны. Ударялись о стены, о землю и визжа разлетались в разные стороны. Пролетела первая граната выпущенная из РПГ. Вспышка озарила окна казармы и сразу же раздался взрыв. На землю полетели стекла.

Я подбежал углу столовой. Несколько бойцов постреливали в сторону казармы. Оттуда тоже летели пули, не позволяя гранатометчику высунуться для прицельной стрельбы.

— Плотно бьют, не высунуться. Санька уже ранило! — Крикнул мне гранатометчик, показывая на прислонившегося к стене бойца.

Со стороны казармы заработал крупнокалиберный пулемет. С наскока взять казарму не получится. Нештатная ситуация на складах лишила нас возможности забросать казарму гранатами. Придется устраивать осаду.

Мы немного недооценили способности противника. Он смекнул, что мы пользуемся прицелами ночного видения и стал пускать в нашу сторону осветительные ракеты, которые засвечивали прицелы. Стрельба наугад не позволяла эффективно вести огонь. Военные, злые на своих «хозяев» предложили Егору организовать штурм.

— Нет, однозначно. Положим людей много. У вас же техника есть, может знаете где солярки осталось хоть немного? Сейчас бы подогнали танк и вопрос штурма отпал бы сам собой.

— Зэки всю технику покурочили, которую не смогли взять. Чтоб не досталась никому.

— По-быстрому восстановить не получится?

— Не знаем, нас к складам не допускали.

— Так, парни, сейчас быстро берете несколько самых головастых механиков, Сергей пойдешь с ними. — Приказал Егор. — Находите самый целый танк и восстанавливаете, а я пока дам команду бензовозу.

Я сбагрил выстрелы к гранатомету и налегке двинулся к с группой военных в сторону складов.

— Мы, честно говоря, не поверили Судакову, который среди ночи нам выдал, что сейчас начнется штурм. Даже на смех его подняли, и чуть в умалишенные не записали. Пока стрельба не началась. Мы даже подумать не могли, что где-то еще есть силы способные воевать с «Армией Возрождения». Мы слышали немного про ваш «Элеватор», у нас и торговля была раньше. Нам говорили, что вы слишком жирно живете, народу мало, а нахапали на сто лет вперед и не делитесь. Это так?

— Про «Элеватор» просто так не расскажешь в двух словах. Никто не хапал, просто жизнь у нас организована правильно, что мы все производим сами и никого не объедаем.

— Не верится. Сейчас все пытаются друг у друга отнять.

— Нет, не все. Мы вот пришли чтобы дать вам свободу.

— А если мы снова попадем в такую же зависимость, только с другим названием.

— Боишься? Пусти себе пулю в лоб и стань свободным. — Я не выдержал упаднического настроения военного, которому следовало радоваться, а не ждать очередного плена.

— Ну ладно, парень, не кипятись. Поживи с наше в страхе. — Военный постарше попытался заступиться за товарища.

— Хорошо, но давайте не будем больше заводить таких разговоров.

Впереди показались ангары. Ворота их были открыты. В непроницаемой темноте не было видно ни черта. Я достал фонарик с динамо и шурша рукояткой осветил помещение. Вдоль стены стояли танки.

— Что у них сломано? — Спросил я.

— Моторы, эти изверги не заморачивались, совали гранату в моторный отсек. Отремонтировать можно, конечно, но времени уйдет много. Блок, скорее всего целый, но магистрали все перебиты.

— Ясно. Давайте, кто у вас тут по моторам самый умный, начнем осматривать по порядку. Свет у вас тут можно как-нибудь получить? — Спросил я.

— Тут раньше бочонок с мазутом стоял, можно факел сделать.

— Давайте, делайте факел, как сделаете, начинайте осмотр навстречу нам.

— Хорошо.

Мне выделили мужчину лет сорока. Молчаливого, отвечавшего на вопросы только «угу» и «ага».

Повреждения у танков были схожими и надежд найти исправный узел на одном, чтобы переставить на другой таяли с каждым танком. Я заметил, что несколько танков не хватает, а на бетонном полу свежие следы от гусениц.

— А эти танки, которые стояли здесь недавно, они на постах стоят, наверно? — Спросил я молчаливого мужчину.

— Нет, те в ангарах давно не стояли. Их еще два года назад врыли в землю, так и стоят там.

— А эти где, интересно?

— Я думаю, что они поехали вместе со всеми. По крайней мере, они покинули нашу часть в один день.

— Подожди, подожди. — Меня кольнул холодок в сердце. — Ты говоришь, что отсюда выезжали танки недавно?

— Да. Сперва вышла колонна на грузовиках и с пушками. Там наших было около половины бойцов. А потом я заступил на пост, и через несколько часов выехало как минимум пять танков танков, десять БМП и БТРов, несколько автобусов с бойцами. Причем наших там не было. Я подумал, что это заградотряды в тыл нашим поехали.

Новость буквально ошарашила меня. Я был уверен, что наши ничего не знали про вторую колонну. Если это так, то мы явно недооценили врага. Я схватил рацию и связался с Егором.

— Егор, мне освобожденные военные рассказали только что, что на «Элеватор» двинулось две колонны. Первая с пушками, а вторая это танки и БМП. Ты знаешь что-нибудь о второй колонне?

В рации некоторое время были слышны стрельба и грохот.

— Информация проверенная? — Спросил Егор.

— Скорее всего да, здесь танков не хватает, и на полу свежие следы от гусениц. Мне кажется Егор, они нам пустили пыль в глаза. Военный говорит, что на танках уехали только зэки, военных среди них не было.

— Вот ведь гадство! — Ругнулся Егор. — Что у вас там, с танком?

— Пока ничего, ищем.

— Торопитесь!

На душе стало тревожно. Что если танки неприятеля с ходу преодолеют нашу жиденькую оборону. Им ничто не помешает с ходу взять «Элеватор», в котором уже не осталось никого способного держать оружие. Я представил свою беременную жену, над которой могут издеваться отмороженные бойцы «Армии Возрождения». В сердцах я стукнул кулаком по броне танка.

— А может БМП посмотреть? — Предложил Владимир.

— Их не взрывали что-ли? — Спросил я.

— Может и нет. Зэки их за технику не считали. У них же чем больше ствол, тем авторитетнее. Там, у нас ангар есть со старой техникой, может не добрались до него.

— Давайте, мужики бегом, времени у нас гораздо меньше чем планировалось.

Мы побежали в другой ангар. Слева от нас шла жестокая перестрелка. Небо озаряли вспышки взрывов и разлетающихся трассеров. Над нашими головами нередко свистели шальные пули. Ангар оказался закрыт, что немного обрадовало меня. Толстая железная пластина по диагонали держала закрытую дверь.

— Уйдите подальше! — Приказал я военным.

Достал ручную гранату, подсунул ее под пластину, закрепил понадежнее, выдернул чеку и отбежал за угол. Бахнул взрыв, а за ним лязг отлетевшей железки. Ворота были открыты. Мы вбежали в ангар. Старые БМП-1, какие-то открытые бронетранспортеры, и даже допотопный танк Т-26 стояли в два ряда, вдоль стен.

Из всей техники я понимал немного только в БМП, и мне она казалась наиболее боеспособной. Поэтому я и бросился первым делом к ней. С виду никаких повреждений не имелось.

— Егор, мы нашли нетронутую технику. Старье одно, но для штурма сгодится. Вызывай бензовоз.

— Хорошо, ждите. Загрузите пока снаряды.

— Егор! — Я поторопился спросить командира, пока он не отключился. — Чего там сказал штаб про танки?

— Они не знали. Ты не беспокойся, Серега, они что-нибудь придумают, делай свое дело спокойно.

— Хорошо.

Егор отключился. Я собрал волю в кулак. Совсем не думать не получалось, но я привык доверять своему руководству. В конце концов там еще оставалось пятьдесят бойцов с огромным опытом.

— Где снаряды для БМП? — Спросил я Владимира.

— На артскладе.

— Пока к нам едет бензовоз, носим снаряды сюда.

Дверь на склад была открыта. Видимо в спешке никто не вспомнил о ней. Владимир уверено подвел меня к стопке ящиков с надписью «73-мм ОФ снаряд».

Через полчаса из рации раздался голос водителя бензовоза.

— Мужики, направляйте меня, чтобы под огонь не попасть.

— Сейчас навстречу человека отправлю. У него на рукаве белая тряпка. — Сказал я.

— Добро.

Я отправил одного военного показать дорогу грузовику. То что бензовоз не обстреляли с высот говорило о том, что власть на них уже поменялась.

— А что если нам снять танк с высоты? — Спросил я у Владимира.

— Не получится. Трансмиссия у них разобрана. Как стационарные точки используются.

Подъехал бензовоз. Он осветил светом фар темноту ангара. Военные быстро нашли канистры и принялись заправлять БМП. Другие укладывали снаряды в внутрь машины. Через пятнадцать минут они доложили что БМП готова к работе.

— Дернуть надо, чтобы завести.

Тросом соединили бензовоз и БМП. Тяжелая машина с трудом, скрипя гусеницами, подалась за бензовозом. Мотор зачихал, забулькал и завелся, выпустив облако черного дыма.

Я сам забрался за штурвал машины и приказал военным готовить вторую машину. Доложил Егору, что выдвигаюсь на огневой рубеж.

— Корректируйте огонь.

— Давай, Серега, молодец.

Мы миновали все склады и выехали на прямой выстрел. Казарма терялась в темноте. Только вспышки выстрелов подсвечивали оконные проемы или крышу здания. Редкие взрывы гранат на долю секунды вырывали из темноты большие участки.

— Вначале бьем пулеметчиков и снайперов. — Приказал я стрелку.

Тот ничего не ответил. Снаряд вошел в ствол. Бум. В здании вспыхнул взрыв. Следом зашел второй снаряд. Бум. Второй взрыв. Противник вычислил нас и по броне несколько раз ударили пули. Еще выстрел.

Противник отвлекся на нас, позволив нашим гранатометчикам произвести несколько выстрелов. Особенно заметными оказались выстрелы из реактивного огнемета. Огонь со стороны казармы слабел.

Вторая БМП объехала казарму с другой стороны. Наш огонь быстро подавил сопротивление врагов. Вскоре штурмовая группа загрузилась в десантный отсек наших машин и подобравшись вплотную к казарме начала методично зачищать.

Враг, ни разу не сталкивавшийся с таким профессионализмом быстро потерял волю и выкинул белый флаг.

Мы подсчитали потери. Шесть убитых, двадцать раненых. Враг потерял больше сотни убитыми. Оставшиеся двести человек почти все имели ранения. Пленные зеки нас совсем не интересовали. У нас были указания оставить их на совести военных.

Я переживал совсем по другой причине. Не хватало как минимум тысячи человек. Егор то же переживал по этому поводу.

Военные же, в большинстве своем оказались не дееспособными. Они бросились к своим семьям, освобожденным из плена, и наконец-то переставшими быть заложниками. От их искренней радости слезы наворачивались на глаза. Дети бросались к отцам, лезли им на шею, жены плакали, да и мужики то же.

Егор нашел среди военных старшего.

— Я понимаю вашу радость, но у нас проблемы. Нам необходимо срочно возвращаться. Берите власть в свои руки, решайте проблему с пленными, организовывайте оборону. Мы возвращаемся.

— Как нам отблагодарить вас?

— Мы будем сотрудничать с вами, как и раньше.

Группа, неся раненых на носилках шла навстречу грузовикам. По дороге Егор рассказал оперативную ситуацию на данный момент.

— В той группировке, что выдвинулась в сторону «Элеватора» военным удалось захватить власть. Наши уже забрали пушки на трофеи и укрепляют ими оборону вблизи «Элеватора». Никакой колонны танков они еще не видели.

— Может зэки решили с нами не тягаться? — Предположил Олексей, держа одной рукой носилки.

— А куда они направятся? Это же такой народ, который не будет думать как им обустроиться. Им наша сытая жизнь глаза застила.

— К нам они направились. — Перебил спор Егор. — Я же допросил несколько человек. Одно и то же говорят.

— Что еще они говорят? — Спросил Марат.

— Не ждали они нас, совершенно. Даже подумать не могли, что кто-то решится на штурм.

— Надо сказать, что они быстро смогли придти в себя. — Сказал я. — Торопиться надо.

— У меня в голове не укладывается, если там целая тысяча зэков, то сколько им машин потребовалось. Тех что видел мужик на посту, явно не достаточно. — Размышлял Егор.

— Они догадывались, что за ними следят, вот и покидали часть по очереди. — Андрей высказал свою точку зрения.

— Думаешь, что часть ушла пешком?

— Наверно.

— Это же неделя ходьбы до «Элеватора».

— Значит, раньше на штурм они не пойдут. — Уверенно сказал Олексей. — Но пойдут обязательно. Мы им отход отрезали. Теперь у них одна дорога — на «Элеватор».

— «Элеватор» в современной трактовке звучит как Эльдорадо. — Подметил я сходство.

Первым, навстречу вылетел дозорный джип, а за ним и вереница грузовиков. Уставшие, запыленные и пропахшие порохом, мы полезли внутрь душных машин. Однако, поехали мы не домой.

Динамик громкой связи разбудил нас голосом Турсунова.

— Внимание, парни. Командование решило провести разведку местности на предмет наличия вражеских сил. Сейчас снова разбиваемся на прежние группы и разбираем сектора. К «Элеватору» возвращаемся пешком. В бой не вступать.

Грузовики, вместо прямого пути к дому свернули в бок и принялись описывать окружность вокруг «Элеватора», выбрасывая по дороге группы бойцов. Вздремнуть я немного успел. Но в голове еще остался шум от недавней перестрелки.

Егор не смог возглавить нашу группу, назначив командиром Андрея. Настроившись на возвращение домой никак не получалось поднять себе настроение.

— Чего приуныли, мужики? — Спросил нас Андрей. — Чтобы поднять настроение предлагаю поговорить о бабах, о тачках и спиртных напитках.

— Ты это, хочешь рассказать о том случае… — Начал было Марат.

— О каком, о том? — Напрягся Андрей, чувствуя подвох.

— Ну, о том, когда вы с Серегой в Октябрьск поехали, а ты там себе девушку присмотрел? — Марат знал, что Андрей всегда заводится когда ему напоминают об том случае, но не смог удержаться.

— Нет, не об этом. Хорош уже ржать сто раз над одной и той же шуткой. — Рассердился Андрей.

— Ладно, прости. Но одна вещь меня все же терзает.

— Какая?

— Ты как надувал эту бабу, ртом?

Группа разразилась смехом.

— Насос там был, ножной, как для лодки. Если еще раз окажусь в Октябрьске, специально для тебя, Марат, заеду в этот магазин и привезу куклу. Тебе блондинку или брюнетку?

— Обеих вези, чего выбирать. Какая будет ему люба с той и замутит. — Ввязался в разговор Олексей.

— Ладно, всё! — Андрей поднял руки в останавливающем жесте. — О бабах поговорили, теперь о тачках.

— А что тачки сейчас? Металлолом. Я даже не хочу и думать о их. Вспомню, как раньше ночь не спал, когда у соседа новая машина появлялась, лучше моей, тошно становится. Сколько мы им значения придавали. Все эти контроли-шмантроли, коже не кожа, автомат не автомат. Где они сейчас? Гниют под открытым небом. Значит и не нужны они были. Ездим вон на грузовиках и хорошо. У них и ресурс побольше и к топливу не такие прихотливые. — Разразился обычно не многословный Калядин.

— А я бы хотел сейчас посидеть в легковушке. Включить кондиционер, музыку и съездить куда-нибудь. Милое дело сейчас, ни фур на дороге, ни радаров. — Помечталось мне.

— Одни бандиты! — Хмыкнул Марат. — Ностальгия все это. Так часто бывает, когда скучаешь по старому. Но это только свойство памяти улучшать прошлое. Помните, когда берешь старую компьютерную игрушку, за которой провел не один год, и о которой у тебя столько теплых воспоминаний, ставишь ее на комп, минут двадцать поиграешь и понимаешь, что это уже не то. Так и с машинами. Хорошо было, но это тогда.

— Я вообще считаю, что старые легковушки нужно собирать. Смазать их солидолом и пусть хранятся. Лет через десять-пятнадцать уже не останется ни одной машины. Вряд ли мы сумеем восстановить весь процесс производства автомобилей, скорее всего снова пересядем на лошадь. А тут и наши легковушки понадобятся. Выбросить из них все лишнее, получится комфортабельная карета.

— Заманчиво. Я даже представляю каким будет тюнинг лет через пятнадцать. Бампера кленовые, из мореного дуба, кожа кругом, только плохой выделки и шерстью на одной стороне, тонировка бычьим пузырем. Черепа можно на капот крепить.

— Эхе-хе, как-то грустно становится от этих разговоров. — Вздохнул Олексей. — Просрали мы человечество и не заметили как.

— Да ладно тебе, просрали. Значит так было нужно. Вот сейчас я живу намного полнее, чем тогда. Вроде жили мирно, а все пугало. Где денег взять, чтобы кредиты выплатить, ребенка к школе собрать, чтобы не хуже других выглядела. Я постоянно в каком-то напряжении был. Спать ложился и перед сном не жену целовал и детей, а дебет с кредитом сводил. И просвета никакого в жизни не предвиделось. — Андрей говорил убежденно, резко размахивая свободной рукой. — Сейчас я спокоен как удав. Кругом война, смерти, а я уверен, что живу правильно и полно.

— Ты еще скажи, что катастрофа это благо? — Усмехнулся Марат.

— А что нет? Благо. Если до нас по другому не доходило. Вот пережитки прошлого такие как «Армия Возрождения» добьем и начнем новую жизнь, как на «Элеваторе». Смотрите, наш Терентий это человек нового склада. Место ему в прошлой жизни не было. Говорят, что он где только не работал, до катастрофы. А как случилось все, так сразу его способности обнажились. Я вообще думаю, что наш «Элеватор» это модель будущего мира. Более справедливая.

— Спорить и предполагать можно что угодно, лучший судья это время, оно и покажет. — Изрек мудрость Олексей.

— Считайте, как хотите, а мне сейчас лучше, хоть и под пулями хожу. — Не унимался Андрей. — А ты как думаешь? — Обратился он ко мне.

Его вопрос меня озадачил. По молодости лет я еще не успел вкусить всех прелестей взрослой жизни. Знал, конечно по друзьям, что меня ждет примерно, но глубоко не проникся. К тому же, из-за катастрофы я потерял мать.

— Честно не знаю, Андрей. «Элеватор» однозначно лучшее из того, что я видел после катастрофы, но я не могу твердо сказать, что если бы передо мной встал выбор прежняя жизнь или «Элеватор», я бы выбрал «Элеватор». Я уже склонен идеализировать прошлую жизнь. Вот если бы мне сказали выбрать жить с Камилой на «Элеваторе» или без, но в прошлой жизни, я бы не задумываясь выбрал с Камилой.

— Вот, видите, каждый выбирает свои ништячки. Андрей просто не хочет платить кредиты, и готов прятаться от них в аду. Сергей выбирает там где любимая. Так что вопрос закрываем. Давайте поговорим о напитках. Кому что больше нравится? — Марат закрыл спор.

Тема про алкоголь не вызвала таких же споров. Выяснялись предпочтения. Мужики постарше Олексей и Калядин считали что меньше сорока градусов, то уже не алкоголь. Они красочно описывали какие закуски хороши под водку, а какие под самогон, что я невольно пустил слюну. Андрей вообще не считал алкоголь темой достойной разговора. А я кроме пива и слабоалкогольных коктейлей в клубах, больше и не пробовал ничего. Если бы я сказал вслух о том, что я закусывал орешками и сухариками бывалые «алконавты» подняли бы меня на смех.

Степь от горизонта до горизонта была пустынна. Ветер причесывал выгоревшую на солнце траву. Перед закатом оно начало краснеть, обещая еще один ветреный день. Степной орел кружил над нами кругами. Где-то рядом, на вершине холма, у него должно быть гнездо с желторотыми птенцами. Как было бы здорово знать, что видно этой птице с такой высоты.

— Через час привал. — Сказал Андрей.

К нашей радости за следующим холмом обнаружилась небольшая речушка. Ее русло петляло по низинам. В прозрачной воде отражались красные закатные облака. По берегам рос кустарник и редкие деревца.

Я чувствовал себя набитым пылью и просто жаждал ополоснуться в воде. Наша группа приободрилась и прибавила шаг.

Берега речушки были песчаными. Вода промыла песок до белого цвета. Можно спокойно было полежать на берегу, среди лопухов мать-и-мачехи. Двое остались охранять, а остальные скинув с себя всю одежду погрузились в прохладную воду реки.

Олексий выбрался первым.

— Пойду, дров немного соберу, очень хочется горячим поужинать.

Я выбрался на берег. Вытряхнул из ушей воду. Мне стало намного приятнее ощущать себя чистым. Я взял в руки автомат и отправил тех, кто еще не искупался в воду.

Медленное течение реки, ее запах смешанный с дымом костра создавал такое мирное настроение, что совершенно не хотелось думать о войне. Олексий приготовил ужин, аромат которого уже некоторое время раздражал наше обоняние.

— У жизни на природе есть свои плюсы. Здесь гораздо спокойнее. Что не говори, а наш «Элеватор» это индустриальный мирок. — Поделился мыслями Олексей.

— Я как-то в одном журнале, задолго до катастрофы, читал статью об отдыхе в одной деревушке индейцев, где-то на Амазонке. Цивилизации там ноль. Всё как и тысячу лет назад. Так вот туристы, которые проводят там неделю и больше уже не хотят возвращаться в мегаполисы. Они чувствуют там умиротворение, которого в городе не сыскать. — Вспомнил я об одной статье.

— А как же прогресс, они же так и остаются дикими? — Спросил Марат.

— Ну да, получается, что жертва здесь одна — технический прогресс. Зато живут они в гармонии с природой. Не сосут из нее богатства. Рыба у них как водилась тысячу лет назад в реке, так и водится, фрукты как росли в лесу, так и растут. Лет через сто, когда забудется наша цивилизация, наши внуки-правнуки тоже будут жить в большей гармонии с природой. — Ответил я на вопрос. — Ничего страшного в этом нет.

Олексий проверил кашу на готовность. Удовлетворительно почмокал губами.

— Готовьте вашу посуду. — Сказал он.

Все разговоры мгновенно стихли. Народ застучал ложками по металлической поверхности своих котелков.

— А еще будет чай! — Пообещал Олексий.

Он первым доел ужин и принялся исследовать небогатую прибрежную флору. Олексий обнюхал несколько кустов, попробовал на зуб, удовлетворенно хмыкнул, сорвал и закинул себе в котелок.

— Уж не ведьмой ли была твоя бабка? — Спросил Марат, наблюдая как товарищ отбирает траву.

— Не ведьмой, но траву научила меня собирать.

— Не притравишь? — Не унимался Марат.

— Здесь чабрец, мята, девясил. Себя не узнаешь после такого чая.

— В смысле?

— В хорошем.

Олексий набирал котелком воды прямо из реки и цедил ее в большой котелок через чистую тряпку. Затем поставил на костер. Через полчаса вода закипела и он бросил в бурлящую воду ветки травы. Нас окутал приятный запах степных трав.

— Готово! Можете пробовать. — Сказал наш «кошевар» спустя десять минут и первым зачерпнул коричневой жидкости в котелок.

Чай, или скорее отвар имел коричневатый цвет, терпкий, но не горький вкус и сильный аромат мяты. На вкус он был приятен. Смакуя его маленькими глотками, я любовался последними минутами уходящего дня. Мне кажется, что процесс питья ароматной жидкости и любование природой усилили тонизирующий эффект. Усталость ушла и я вызвался в первую смену дежурства.

В заводях журчала вода. Мошки, коих возле воды было в избытке, лезли в лицо. Но в целом вокруг все было спокойно и умиротворенно. Бескрайняя степь укутанная звездным одеялом, спала. Дежурство прошло незаметно. Я разбудил Марата, когда закончилась моя смена. Уснул я быстро, не успев положить голову на свой вещмешок.

Проснулся я оттого, что кто-то настойчиво толкал меня вбок. Я открыл глаза и хотел уже ругнуться. Но рука прикрыла мне рот.

— Тихо, Серега, просыпайся. Зараженные рядом. — Шепотом сказал Марат.

Я присел. Спать хотелось неимоверно.

— Буди остальных. — Попросил он.

Я осмотрелся по сторонам. Кругом бескрайняя ночь, в которой ни черта не видно.

— Где они? — Спросил я Марата еле слышно.

— Там. — Он махнул рукой. — Как будто шли за нами.

Я поднял автомат и посмотрел в ночной прицел. Почти сразу я увидел движущуюся массу зомби. Их было много. Не отстреляться. А мечи с собой мы не брали, потому что не планировали вылезать из машин. Но даже с мечами нам не удалось бы справиться с таким количеством живучего и молниеносного врага.

Я растолкал Андрея. Тот тоже хотел начать возмущаться спросонья, но одно слово «зомби» быстро привело его в чувство. Через пару минут все были на ногах. Только что делать дальше мы не знали.

— Я вам говорю, что они по нашим следам пришли. — Убеждал всех Марат.

— Может это совпадение.

— А это очень важно, совпадение или нет. Потому что если это не совпадение, то нам от них не убежать. — Сказал Андрей.

— Я знаю как это проверить. — Меня вдруг осенила мысль. — Надо зайти в реку и двинуться по ней. Если они идут по нашим следам, то потеряют их у воды. Если у них интеллект не выше собачьего, то им не хватит ума двинуться вдоль реки.

— Звучит обнадеживающе. — Согласился Андрей. — Все в реку.

В воду заходить было зябко. Держа оружие над головой мы погрузились в воду. Кто по грудь, а кто и по самый подбородок. Двинулись по течению. Через десять минут я глянул в прицел на то место на берегу которые мы только что оставили. На нем толпились зомби. Сомнений не было. Они шли за нами.

— Вот и наши зомби научились загонять дичь. — Произнес я.

Открытие не сулило нам ничего хорошего. Мы могли оказаться между молотом и наковальней. Опасаясь погони, мы могли не разведать вверенный нам участок должным образом.

— И своих не предупредишь. — Посетовал на режим радиомолчания Андрей. — Насчет умных зомби.

Мы шли по реке до самого утра. Перед рассветом, от поверхности воды стал подниматься пар. Наших преследователей не было видно, что не могло не радовать.

— Наверно, выходим на берег. — Андрей с сомнением посмотрел в бинокль. — Там село. — Он указал рукой на восток.

Мы выбрались на берег. С одежды и из вещмешков текло. Зуб на зуб не попадал из-за утренней свежести. В реке было теплее.

— Как думаете, парни, стоит в село соваться, или обойти? — Спросил нас Андрей.

— Наверно, лучше зайти, можно узнать была тут «Армия Возрождения» или нет. — Поделился соображением Олексей.

— Я боюсь, что мы за собой зомби приведем.

— Тогда всем идти не обязательно. Двое пусть сгоняют в крайнюю хату, поспрашивают и назад. — Высказал Олексей умную мысль.

— Хорошо, так и сделаем.

Мы по-быстрому отжали свою одежду и продолжили путь. Уже не вдоль реки, а по направлению к деревне. Каждый из нас то и дело оборачивался назад, опасаясь увидеть преследовавших зомби. К счастью они так и не появились.

Наша группа осталась недалеко от села. Андрей и я пошли разузнать у местных обстановку. По мере приближения к деревне все явственнее ощущалась ее безлюдность. Мы зашли в первый дом. Никого. По виду дом не казался заброшенным, но людей в нем не было. То же самое ждало нас и во втором и в третьем доме.

Было ощущение, что деревню покинули в спешке. Зачем, пока не ясно. Все дома, встретившиеся нам на пути, пустовали. Затем мы вышли на площадь перед сельским клубом. Посередине асфальтированной площади, рядом с памятником ветеранам Великой Отечественной, на двух сколоченных крест-накрест досках висел человек. Вернее уже не человек. Тощее тело издалека выдало в нем зараженного. Мы с Андреем рефлекторно натянули маски на лицо. Андрей глянул в прицел «винтореза».

— Прикручен, кажется, проволокой к доскам. Серега, я подойду поближе, облегчу страдания несчастному, а ты прикрой меня.

Не дожидаясь ответа, Андрей по кошачьи двинулся в сторону распятого зомби. Я осмотрелся. Вроде тихо. Андрей, не доходя пятидесяти метров поднял винтовку и прицелился в зомби. Тихий щелчок. Зомби вскинул голову и обвис.

Андрей подошел ближе к распятию, и поднял из-под его основания лист бумаги прижатый куском кирпича. Пробежал по нему глазами и развернувшись, двинулся в мою сторону.

«Так будет с каждым селом не пожелавшим помочь Армии Возрождения» — гласил текст на бумаге.

— Они, что, все село уничтожили? — Я не мог поверить в такую жестокость.

— Мне кажется, что они их увезли с собой. Наверняка, чтобы обратить.

Мы прошлись по селу дальше и нашли следы техники и людей. Они уводили из деревни в противоположную сторону. Следовательно, мы шли в правильном настроении.

— Серега, а ты умеешь определять время по следам? — Спросил меня Андрей.

— Не особо. — Сознался я. — Сколько времени требуется на полное превращение?

— От суток до двух, примерно.

— Получается, что не меньше суток назад они уехали отсюда, а вероятнее всего, что двое.

— Значит, если они шли всю дорогу, то они от нас на расстоянии одного, двух дневных переходов.

— Ну если с ними были старики и дети, то и скорость у них не такая высокая, как у нас. Могут и полнормы в день делать.

— Так, ясно, идем по следам. — Решил Андрей.

Мы возвращались назад к своей группе, когда бахнул выстрел. У нас под ногами взлетела земля. Мы бросились в стороны ища укрытия. Раздался еще один выстрел не причинивший нам вреда. Я подкатился под забор и выглянул во двор, со стороны которого раздался выстрел. Я увидел как с чердака дома спрыгнул мальчишка и бросился на зады. Я бросился следом.

— Стой, мы не будем стрелять, мы ничего плохого тебе не сделаем! — Крикнул я вслед улепетывающему пацаненку.

Тот совершенно не отреагировал на мои слова. Через мгновение он уже скрылся в недрах сарая. Мы с Андреем пошли следом.

— Парень не дури, мы хорошие, мы не сделаем тебе ничего плохого. Скажи нам куда подевались люди, и когда это случилось? — Андрей не решился войти в темноту сарая, опасаясь получить заряд дроби.

В ответ была полная тишина.

— У него двустволка? — Спросил меня Андрей.

— Да.

Андрей взял в руки штыковую лопату, стоявшую у входа. Одел на нее свою панаму и выставил в дверной проем. Раздался выстрел. Куски косяка и глиняных стен вылетели на улицу.

— Приготовься. — Шепнул мне Андрей.

Он второй раз выставил «чучело» в проем. Снова бахнул выстрел, сорвавший панаму с лопаты. Андрей ринулся в темноту, я за ним. С непривычки глаза не сразу увидели Андрея, державшего в одной руке пацаненка, а в другой ружье. Пацаненок делал попытки вырваться из сильных рук Андрея. Я взял ружье. Андрей схватил парня в охапку и вынес на свет.

Мальчишка смотрел на нас зло, без тени страха.

— Ты чего злой такой? Зачем в нас стрелял? — Спросил его Андрей.

— Убить вас хотел.

— За что?

— За то что вы за мной пришли. — Он обвел нас ненавидящим взглядом, от которого мне стало не по себе.

— Парень, ты нас с кем-то путаешь. Мы не из тех, кто увел жителей из вашего села. Мы сами их ищем. — Я попытался убедить мальчишку.

Тот подозрительно посмотрел на меня.

— Врешь, ты так же выглядишь как они, только шляпа у тебя другая.

— Вот видишь, чем-то мы отличаемся. А еще у меня вот такой знак есть. — Я показал на вышивку «Элеватора». — У тех дядек такого не было.

— Я их близко не видел.

— А тебя не увезли потому что ты спрятался? — Спросил Андрей.

Мальчишка надулся и промолчал.

— Скажи нам, когда увели жителей из деревни. Для нас это важно. Может мы успеем их спасти?

Пацаненок смягчил взгляд. Видно, что такая перспектива ему была по душе.

— Не врете? — Спросил он с надеждой в голосе.

— Не врем. — Ответили мы хором.

— Позавчера вечером, собрали всех и погнали. Меня мамка спрятала. Сунула ружье и ушла. Приказала ждать, когда вернется.

— Так, ясно. Придется устроить марш-бросок. Пойдешь с нами, за мамкой? — Спросил Андрей мальчишку.

Тот просветлел лицом.

— Да!

— Не будем терять время.

Наша группа двинулась по следам угнанных из деревни людей. Со слов мальчишки, которого звали Павликом, мы узнали, что солдат было человек двадцать. Приехали они на одном грузовике и сразу принялись собирать людей на площади. Главу деревни сразу распяли и заразили. Остальных, под дулами автоматов погнали за собой.

По идее, за сутки марш-броска мы должны были догнать колонну двигавшуюся со скоростью самой медленной старушки. Павлик стоически терпел напряженный темп марш-броска. Но в этот день мы не смогли настигнуть колонну, хотя по некоторым признакам было заметно, что мы все ближе.

Утром, с первыми лучами мы снова двинулись дальше, и вскоре были вознаграждены за свои усилия. На стоянке, которую устраивала колонна были невысохшие следы мочи. Стало быть до колонны не больше двух часов.

Примерно к обеду, забравшись на очередное возвышение мы увидели пыль, поднятую колонной. Андрей рассмотрел её в бинокль.

— Человек сто деревенских, и человек двадцать солдат. Двое ведут колонну, остальные сидят в грузовике. На грузовике установлен станковый пулемет. — Андрей убрал бинокль от глаз. — Какие предложения?

— Штурм, однозначно. — Сказал Марат, и все его поддержали. — Опередить их и перехватить.

Мы свернули в степь и двинулись наперерез петляющей по дороге колонне. Опередить следовало хотя бы на полчаса, чтобы успеть как следует замаскироваться. Бежать по степи было тяжелее. Павлик стал сдавать и нам по очереди приходилось брать его на «прицеп».

Мы выбежали на очередной пригорок и замерли. Внизу, под нами, на расстоянии не больше одного километра раскинулся огромный лагерь. Стояли палатки, дымили костры, вокруг лагеря находилось несколько танков и БМП. Особняком от палаток находилась огороженная территория, внутри которой были люди.

А с другой стороны уже показалась пыль приближающейся колонны. Действовать надо было молниеносно.

— Парни, у нас нет времени на отработку тактики. Поэтому я предлагаю поступить так. Двое прячутся на удалении от основной группы. Ваша цель два бойца, что охраняют колонну. Остальные занимают позиции с двух сторон от дороги. Я беру на себя пулеметчика. Мой выстрел первый. Стреляем только с бесшумного оружия. В идеале надо не дать врагу шанса выстрелить. Иначе мы можем попасть в очень большие неприятности. Все по местам, прячемся.

Я лег на землю, предварительно покатавшись по земле и испачкавшись под цвет окружающего ландшафта. Мотор приближающегося автомобиля гудел все громче. Я видел согбенные фигуры людей, бредущие в пыли. Видел людей в камуфляже на борту грузовика. Они расслабленно взирали по сторонам, а некоторые даже клевали носом. Только пулеметчик держал на прицеле колонну захваченных людей и выглядел бодрым.

Я держал на прицеле вторую фигуру, потому что лежал вторым от края. В идеале, противник должен был погибнуть мгновенно, если никто не промахнется. Грузовик поравнялся с нами. Одним глазом я держал в поле зрения пулеметчика.

Вдруг, из его головы брызнуло розовое облачко и он исчез за бортом. Я выстрелил прицельно в свою мишень, которая тоже скрылась за бортом. Затем помог товарищам, а потом пострелял несколько раз через борта наудачу. Совсем без накладок не получилось. В кабине грузовика ехали трое, водитель и два пассажира. Водитель и крайний пассажир были убиты сразу, а вот находящемуся между ними повезло. Человек успел несколько раз выстрелить из пистолета через стекло, прежде, чем его удалось ликвидировать. Кабина немного приглушила звук его выстрелов. Мы очень рассчитывали, что в лагере их не услышали.

Я аккуратно заглянул в кабину. Тела лежали вповалку, по дну растеклась кровь. Несколько раненых зэков пытались подняться. Я милосердно застрелил их.

Люди в колонне замерли и смотрели на нас, как на призраков.

— Мамка! — закричал Павлик и бросился в гущу колонны.

Женщина попыталась броситься навстречу, но оказалась скреплена одной рукой наручниками с остальными. Она дернулась, но осталась на месте. Размазывая слезы по грязному лицу, она обнимала и целовала сына.

— Граждане! — Начал Андрей. — Там за бугром лагерь неприятеля. Они могут оказаться здесь очень скоро. Поэтому советую вам быстро и без суеты разворачиваться и идти в обратную сторону. Забирайте грузовик и все оружие. Посадите самых немощных на машину и скоренько возвращайтесь назад. Организуйте охрану вокруг села и не позволяйте кому попало издеваться над вами.

— А вы кто такие есть? — Спросил мужчина, по пыльному лицу которого трудно было определить возраст.

— Мы с «Элеватора», слышали?

— Нет. — Неуверенно сказал мужчина.

— Ничего, скоро услышите.

Наши бойцы нашли ключи от наручников на теле одного из солдат «Армии Возрождения» и помогли людям освободиться. Запыленная толпа никак не могла взять в толк, что они уже свободны. Они как-то неуверенно, искоса посматривая на нас, суетно и бесцельно двигались.

— Чего смотрите на нас, как солдат на вошь. Сажайте старух в кузов и езжайте, пока вас не догнали. — Марат подхватил первую попавшуюся старушку и подсадил ее в кузов.

Народ оживился. Мужики помогли старикам забраться в кузов и кабину. Нашелся водитель, который сел за руль. Грузовик развернулся прямо по телам убитых зэков и поехал в обратную сторону. Оставшиеся люди двинулись следом, снова утопая в пыли.

Мы провожали людей взглядом минут пять. Затем оттащили от дороги трупы и припорошили их землей. Теперь нам предстояло наблюдать за лагерем неприятеля.

Глядя на лагерь из засады я понимал, что основные силы «Армии Возрождения» здесь. Непонятно для чего был организован тот марш с артиллерией. Возможно, они не знали уровень нашей боевой подготовки и разведки. Теперь то они точно понимают с кем им пришлось столкнуться. Путь назад им закрыли, да он им теперь и не нужен. Впереди богатый «Элеватор», способный прокормить их года три. Саранча.

— Как думаешь, Андрей, для чего они людей свозят?

Андрей уже битый час не отпускал бинокль.

— Заразят и пустят против нас. Ты же слыхал, что зэки умеют как-то дрессировать зараженных. Представь, три тысячи зомби одномоментно прыгающих на наш забор. Нам не совладать с таким количеством.

— А что делать? Штурмом их не взять, да еще и люди в заложниках получаются?

— В штаб надо доложить. Пусть они принимают решение.

— Время потеряем.

— Надо сноситься туда бешеным кабанчиком.

— Дня два уйдет все равно, даже если бежать. Тут же километров сто осталось?

Андрей достал карту, на которой уже был обведен кружочком лагерь неприятеля. Он отмерил карандашом с линейкой расстояние от кружочка до «Элеватора».

— Восемьдесят километров. — Он задумался и через некоторое время изрек. — Нам нужно украсть машину.

— Как это?

— А так это, без шума и пыли. Запомни, лучше день потерять, а потом за пять минут доехать.

— Рискованно. Можем шум поднять раньше времени.

— Не дрейфь, Серега! Для этого мы и пялимся целый день на этот лагерь. Сделаем все чисто.

Я знал, что мой товарищ обожает безрассудные поступки. Но его обязательно надо уравнивать холодной головой. Придется идти вместе.

В лагере противника наблюдалась активность в течение дня. Сначала пришла колонна бронетехники. В ней было три танка и пять БТРов. Затем привели еще человек двести людей и загнали их в оградку. А к вечеру пришла еще одна военная колонна. Мы насчитали в ней больше тысячи бойцов. «Брони» у них почти не было. Грузовики, пикапы с установленными в кузовах пулеметами и автоматическими гранатометами. Армия неприятеля солидно пополнилась.

— Откуда у них взялась лишняя тысяча человек? — Недоумевал Андрей.

— Без понятия. Жажда легкой добычи заставляет воронье слетаться.

Прибывшие войска стали немного особняком. Они организовали свой лагерь, со своей кухней и прочим.

— Это не «Армия Возрождения», это союзники какие-то. Интересно, с кем они смогли договориться? — Вслух подумал Андрей.

— Дай бинокль, посмотрю. — Попросил я.

С такого расстояния сложно было разобрать принадлежность прибывших войск. Одеты в одинаковую камуфляжную форму. Техника тоже раскрашена зелено-коричневыми пятнами. Нас заинтриговал союзник «Армии Возрождения». С такими откровенными отморозками иметь дела проблематично, что и доказали военные, попавшие в рабство на несколько лет.

Вдруг возле самой большой палатки, на флагшток поднялось черно-красное знамя. Я присмотрелся внимательно.

— Ни хрена себе! — Искренне удивился я. — Это же Панюшка. Это его анархистское знамя.

— Да ладно? — Андрей вырвал бинокль из моих рук. — Да как же им удалось снюхаться? Столько сил положено, чтобы их рассорить, а они все равно объединились.

— Тысячей может и не ограничиться, у Панюшки людей гораздо больше. — Предположил я.

— Кажется, за нас взялись очень серьезно. По-любому придется «лететь» в штаб сегодня.

К вечеру от лагеря отделились четыре автомобиля, два от «Армии Возрождения» и два от лагеря Панюшки. Союзники решили выставить часовых. Машины отъехали на расстояние километра от лагеря и встали. Нам пришлось плотнее затиснуться в неровности рельефа и ждать темноты.

— Ну вот и машина. — Андрей повернул испачканное пылью лицо в мою сторону. — Подарок судьбы.

Ближе всего к нам стоял пикап анархистов. В кузове, за пулеметом на высоком станке стоял боец. Некоторое время он водил пулеметом в разные стороны, а потом плюнул и уселся на кабину.

— Неплохо бы «языка» взять с собой.

— Ага. — Согласился я с Андреем. — Опаснее только живого брать.

— Зато интереснее. Я думаю у них еще радиоперекличка будет с постами, поэтому кто-то должен отвечать в попад.

— Логично.

— Ну всё, ждем темноты.

Наступила ночь. Степь наполнилась стрекотом сверчков. Едва зародившийся месяц, отсвечивал на ночных облаках. В прицеле ночного видения фигура пулеметчика была хорошо видна. Тот клевал носом, а затем и вовсе скрылся а боротом. Водитель иногда выходил из машины, обстукивал ногой все колеса по очереди, будил пулеметчика и снова скрывался в кабине. Один раз пулеметчик сделал доклад по рации. Не очень-то их напрягали с проверками.

— Калядин. — Негромко позвал Андрей.

— Я здесь. — Откликнулся боец.

— Для тебя имеется работа, ползи ко мне, расскажу.

Андрей описал пошагово всю операцию. При идеальном раскладе жертв быть не должно. Я тоже участвовал в плане захвата. Мне отводилась роль страхующего Андрея, который в свою очередь должен был обезвредить водителя. Калядина страховал Марат. Остальная часть группы стояла в отдалении, и в случае провала операции по захвату автомобиля должна была немедленно бежать.

Ничто не нарушало звуки ночи. Двигаясь совершенно бесшумно и невидимо, мы достигли пикапа. Голова часового еле выглядывала из-за борта. Судя по ее неподвижному состоянию в течении последних пятнадцати минут, ее обладатель спал. Мы подошли вплотную. Часовой негромко храпел. Андрей сделал знак Калядину. Тот приготовился устранять часового. Андрей потянул дверную ручку на себя. Дверь оказалась заперта изнутри. Я заглянул в прицел через окно. Боец, положив автомат на колени, откинулся на разложенную спинку и спал. Андрей приказал повременить и обошел автомобиль. Дверца с другой стороны так же не поддавалась. Андрей вернулся к первой двери, поднял «винторез» в замахе, намереваясь разбить прикладом стекло.

— Давай. — Сказал он негромко и обрушил свое оружие на стекло машины.

Громкий удар в полной тишине и звон посыпавшихся осколков, казалось, раздались на многие километры вокруг.

— Тихо парень, не вздумай стрелять, сразу пробью башку. Автомат в сторону и вылазь.

Водитель таращился спросонья и никак не мог понять что происходит. Со стороны кузова послышалась пара глухих ударов и негромкое скуление.

— Мы тебе не причиним вреда, если ты будешь делать, что мы тебе скажем. — Андрей пытался пробиться сквозь затуманенный сном разум водителя.

Наконец до того дошло. Не притрагиваясь к оружию, боец спихнул его себе под ноги и вылез из машины. Нам очень пригодились наручники которыми были скреплены жители деревни.

— Топлива сколько в машине? — Спросил я водителя.

— Нннемного, меньше полбака. — Сказал тот, стуча зубами, как от холода.

Его голос, искаженный сведенными скулами, показался мне знакомым. Хотелось посветить ему в лицо фонариком, но можно было выдать себя.

— Хорошо. — Сказал довольный Андрей. — Марат, возьми пару бойцов и отвези «языков» в штаб. Мы, пока не поднялась тревога, будем наблюдать за лагерем. А потом двинемся в сторону «Элеватора». Всё ясно?

— Да вроде все. Нам не возвращаться?

— Нет. Скорее всего нас здесь уже не будет. Передай Старостину, что мы ждем от него приказов.

— Хорошо.

— Ну все, с богом, езжайте.

Марат завел двигатель, и не включая свет поехал по степи. Я ему немного позавидовал. Через несколько часов он окажется дома.

Мы отошли на некоторое удаление от лагеря неприятеля и устроились на ночлег. Насколько опасность стала уже моей второй натурой, можно было судить по тому, как скоро я уснул. Почти мгновенно. Меня не мучили кошмары. Я подложил под голову вещмешок и сразу же провалился в приятный сон. Наверное, из-за этого сна я никак не мог придти в себя, когда меня стали настойчиво тормошить.

— Проснись же Серега. — Тормошил меня за плечо один из бойцов нашей группы.

— Чего ещё, сегодня у меня нет дежурства. — мне хотелось поспать еще чуток.

— Снова зомби.

Я резко сел. Рука привычно натянула на лицо повязку.

— Где?

— С холма идут.

— Много?

— Много.

— Все проснулись?

— Да. Бери свое и дуй за мной.

Я только сейчас заметил, что вокруг никого нет. Быстро подняв все свои скромные пожитки и оружие, я припустил за бойцом. Вместе мы вскоре нагнали нашу группу.

— Ух, Серега, ты поспать. — Андрей сказал это немного с укоризной.

— Прости, разморило меня на свежем воздухе. А мы куда идем. Реки-то здесь нет? Нам не убежать.

— Пока ты спал, у меня появился план. — Гордо произнес Андрей.

— Какой?

— Мы идем в лагерь.

— В смысле? — Удивился я, потому что не знал здесь других лагерей, кроме неприятельского.

— В прямом. Если зомби идут по нашим следам, значит мы можем привести их прямо в лагерь наших врагов.

— Смело. Но мы же погибнем?

— Не исключено. Хотя это будет более достойная смерть, чем быть загрызенным в степи в одиночестве.

— А жить-то все равно хочется.

— Кому не хочется.

Слабо освещенный лагерь раскинулся перед нашим взором. Позади, метрах в пятистах, шла толпа зомби. Ночью они не бегали, как угорелые, поэтому и мы не бежали от них.

Те, кто отвечал за охрану лагеря относились к своей работе наплевательски. Один из постов уже несколько часов как исчез, а тревоги до сих пор никакой. Думаю, что такая расхлябанность более свойственна анархистам, чем «Армии Возрождения».

Мы подходили все ближе. Я держал прицел у глаз постоянно, чтобы не проморгать какую-нибудь неожиданность. На время бугор закрыл от нас приближающихся зомби, и я сосредоточился на палатках неприятеля. Расставлены они были правильными рядами. На некоторых перекрестках горели тусклые лампочки, выхватывая из темноты лишь небольшие пространства. Возле каждой лампочки имелся пост. Время было под утро и бессменные часовые поголовно спали, прислонившись к палаткам.

Несмотря на это мне было страшно. Жалкая горстка героев бегущая от одной опасности сквозь другую. Если зомби нас настигнут на территории лагеря все наши враги на время станут друзьями. Нет уж, не надо.

Мы достигли первой линии палаток. Палец лежал на курке. Я посмотрел себе за спину и обомлел. Зараженные прибавили скорости и находились от нас не более чем в ста метрах. Мы прибавили шаг.

Несколько рядов палаток прошли спокойно. Но к середине, какой-то беспокойный боец окликнул нас.

— Эй, чего бродите по ночам? Из какого подразделения? Быстро ко мне!

Он не входил в наш план. Я физически ощутил, как Андрей направил в сторону «помехи» винторез.

— Свои мы, анархисты. Хотели вот у наших товарищей обмен сделать, на водку что-нибудь выменять. — Я сказал первое, что пришло мне на ум.

— Я не ясно сказал, ко мне подошли! — Мужик начал нервничать. Он откинул полог на входе палатки и достал автомат.

Подходить не имело смысла. Он увидит наши нашивки с «Элеватором», или наше оружие, которого здесь ни у кого нет. Андрей зашел мне за спину. Я понял, что настойчивого мужика скоро не станет.

Вдруг, над лагерем пронесся дикий крик. Затем еще несколько и началась беспорядочная стрельба. Зомби дошли. Мужик, видимо свел эти два обстоятельства вместе и решил, что мы к этому причастны. Он вскинул автомат. У меня за ухом щелкнул выстрел. Мужик дернул головой и упал, как подкошенный.

— Бежим! — Приказал Андрей.

Крики и стрельба разрастались.

— Давай людей выпустим? — Я догнал Андрея.

— Хорошо.

Мы свернули вправо. Бойцы «Армии Возрождения» выбегали из палаток. На нас уже никто не обращал внимания. Через тридцать метров начался пустырь, а за ним, огороженная территория, внутри которой находились люди.

Возле ворот стояли несколько охранников. Они беспокойно топтались на одном месте, не решаясь покинуть вверенный им пост. Андрей решил не искать сложных путей.

— Давай Серега, постреляем их.

Мы стали так, чтобы люди не находились на линии огня.

Несколько негромких выстрелов и ничего не понимающая охрана отдала богу душу. Мы сбили замок с ворот.

— Люди! — Громко крикнул Андрей. — На лагерь напали зомби. Мы, ваши спасители. Бегите в сторону рассвета, а мы прикроем вас. Быстрее!

Как и всякий неорганизованный народ, узники лагеря имели некоторую инерцию. Пришлось немного наподдать пинков половозрелым мужикам, чтобы те активнее шевелились. Долгие десять минут пленники просачивались сквозь ворота.

Тем временем в лагере «Армии Возрождения» творился настоящий хаос. Стрельба шла во все стороны. Я боялся нечаянно попасть под шальную пулю. Несколько палаток занялись огнем и в их свете мелькали стремительные фигуры зараженных.

Из-за спасения людей пришлось поменять план. По первоначальному варианту мы должны были оказаться намного дальше от этих мест. Плетущаяся толпа сильно сдерживала. Но и бросить людей было нельзя. В конце концов защита людей и была нашим делом.

Тем временем из лагеря началось бегство. Многочисленные автомобили бросились в разбег. Думаю, что в панике не все из них были загружены товарищами. Многие просто спасали свои шкуры. Нам пришлось срочно искать какое-нибудь укрытие, чтобы не попасться на глаза разбегающимся воякам. И не попасть под колеса их машин.

В душе у меня появилось торжествующее злорадство. Многочисленная армия врага, собирающаяся паразитировать на теле «Элеватора», хорошо вооруженная, разбегается прочь от толпы зомби, которая раз в десять меньше ее. В этот момент я считал зараженных своими союзниками.

Как потом выяснилось, армия зараженных не прибавилась воинами «Армии Возрождения». Пока солдаты Панюшки в страхе разбегались, более опытные бойцы «Армии Возрождения» смогли взять себя в руки, вооружиться мечами и топорами на длинной рукоятке и покрошить грибную нежить.

На рассвете, пока мы уводили вглубь степей спасенных людей, в лагере началась тотальная зачистка только что зараженных людей. По негласному кодексу тюремного воинства ни один зэк не должен был стать зомби. Имеющих укус убивали сразу, остальных проверяли на реакцию крови. Все положительные были казнены немедленно.

Часть солдат Панюшки вернулась в лагерь, а часть разбежалась навсегда. Некоторых из тех, что вернулись, публично казнили в назидание. Вряд ли это смогло повысить боевой дух в среде анархистов.

Про нас, разумеется, не забыли. Люди были стратегическим оружием и от них никто не собирался отказываться. Никто не предполагал, что пленников кто-то освободил. Решили, что они сбежали в суматохе. За нами была выслана небольшая вооруженная группа на двух грузовиках. Однако, после того как по нашим следам были обнаружены два трупа зомби с дырками во лбу, группа была усилена вдвое.

Несколько сотен людей следили как стадо мамонтов. Не нужно было быть опытным следопытом, чтобы идти за нами. Можно было показать этим людям направление и отпустить их. Но это было равноценно решению отправить их на убой. Меня объял нешуточный страх, когда на горизонте показались несколько грузовиков. Сомнений не было, что они по нашу душу.

— Что делать? — Я спросил Андрея негромко, чтобы не поднимать панику раньше времени.

Андрей огляделся в поисках укрытия. Ничего подходящего для того чтобы укрыть несколько сотен человек не наблюдалось.

— Попали, блин! — Ругнулся в сердцах Андрей. — Сможем в ввосьмером отстреляться?

По моему выражению лица стало понятно, что я не уверен в удачном исходе перестрелки.

— У нас одно преимущество, они не знают наверняка, что среди нас есть вооруженные? — Предположил я.

— Уверен? А зомби, которых мы подстрелили по дороге, а охрана у ворот.

— Тогда предлагаю разделиться по флангам. Трое пусть уйдут налево, трое направо. К каждой тройке приставить еще человека по три мужика из этих. — Я показал на толпу. — Кто держал оружие. Я думаю, что грузовики не попрут на нас в лоб, а попытаются окружить. Тройки пусть устроят засаду на грузовики. Даже если мы захватим один грузовик, у нас уже будет чем отстреляться. Как думаешь?

— Вот за что я люблю Серега с тобой ходить на такие операции, так это за то что ты умеешь выкручиваться из безвыходных положений.

Я скромно потупил взор. Андрей немного помолчал. Думаю у него в голове складывались пазлы в целую картинку. Он посмотрел по сторонам, оценил рельеф.

— Короче, расклад такой. Я иду во главе основной группы, мы делаем вид, что спасаемся бегством и пытаемся спрятаться в той лощинке. — Андрей указал на неприметную низменность, выделявшуюся на фоне желтой степи зеленоватым цветом еще не высохшей травы. Я думаю, что зэки попробуют нас обойти примерно вон по тому месту, и по тому. Займите место там. Когда мы добежим до яра, я прикажу людям залечь в нем, чтобы хоть как-то не попадать под пули. Со мной останется Калядин. Будем его «Утесом» наводить ужас. На захват машины даю три минуты максимум. Поехали!

Я подбежал к Олексею, и еще одному бойцу, вкратце обрисовал ситуацию. Мы выдернули из плетущейся толпы трех мужчин наудачу. Они испуганно посмотрели на нас, но я пообещал им объяснить ситуацию по дороге.

От момента идеи до исполнения, то есть того момента когда мы лежали в засаде не прошло десяти минут. Грузовики один за одним въехали на бугор и им открылась картина бегущей толпы людей. Как и следовало ожидать грузовики разделились. Два решили объехать по сторонам, и два по центру. Мы правильно оценили неровности местности, чтобы грузовик идущий по правой стороне выехал прямо на нас.

Наша одежда уже давно слилась по цвету с раскраской степи. Я был уверен что совершенно невидим для врага. Олексей и боец из нашей группы лежали спокойно, как будто ожидали прибытие поезда на вокзале. Нервы давно превратились в стальные тросы. Олексей грыз соломинку и смотрел на приближающийся грузовик.

Я обернулся на трех мужчин, которым предстояло принять боевое крещение. Лицо одного из них удивило и напугало меня. Совершенно белое, без единой кровинки. Он вытаращенными глазами смотрел на грузовик, как грешник на святого Петра. Времени проверять на устойчивость у нас не было. Как бы он не спалил нашу засаду.

— Ах ты ж Дуня, поздно за честь бояться. — Олексей перехватил мой тревожный взгляд, и откомментировал бледного мужчину. — Манерный какой, как выжил до сих пор непонятно? — Он показал кулак бледному, но тот видимо находился в состоянии шока, и никак не отреагировал. — Вот же скотина, может подстрелить его?

— Ты чего, сейчас и эти побегут. Все не шевелимся, авось выдержит.

— Лучше бы он в штаны наделал, чем побежал.

По договоренности между нами, я должен был взять на себя водителя. Грузовик приближался. Он скакал на неровностях. Солнце отражалось на лобовом стекле, мешая правильно прицелиться. Указательный палец, лежащий на спусковом крючке немного увлажнился. Еще метров пятнадцать и можно стрелять.

Внезапно грузовик дал по тормозам и резко остановился. Клубы пыли поднялись вокруг него. Я обернулся. Тот самый бледный мужчина бежал со всех ног. Боковое стекло опустилось и оттуда показался автомат.

— Огонь! — Приказал я, и сам выстрелил.

Мой бесшумный автомат сделал несколько дырок в стекле напротив водителя. Мне показалось что я попал. Олексий молотил по пассажиру. Затем он вскочил и перебежал на новый рубеж, так как грузовик не доехал до точки запланированного обстрела. Второй наш боец обстреливал кузов не позволяя противнику стать за станковый пулемет. Враги полезли через борт на ту сторону, которая не обстреливалась.

Я посмотрел в ту сторону где находился Андрей и Калядин. Народ почти не было видно. Неглубокая низинка смогла укрыть их. Крупнокалиберный «Утес» гулко стрелял короткими очередями. С близкого расстояния его пули могли пробить блок цилиндров грузовика насквозь.

Чтобы бой не превратился в позиционную перестрелку требовалось его немного ускорить. За свой немаленький опыт боевых действий я знал, что не только стрельба и взрывы деморализуют врага. Выкрикиваемые в адрес врага угрозы, часто деморализуют его еще раньше.

— Сдавайтесь, суки! Останетесь живыми! Десять секунд на размышление! — Я бросил гранату в сторону грузовика. — Иначе всех раненых заразим и бросим.

Взрывом гранаты распахнуло пассажирскую дверь. Оттуда вывалился окровавленный человек. Он шмякнулся на землю. Видимо он был сильно ранен. Удар привел его в чувство. Человек встал и пошел. По виду он не понимал, что делал. Раненый обошел грузовик. Пуля выпущенная кем-то из наших ударила ему в голову, подняв кровавый фонтан. Человек упал.

Возможно эта картина и сыграла решающую роль в том, что противник принял решение сдаться.

— Не стреляйте-на, мы сдаемся! — Раздалось из-за машины. — Мы выходим!

Первый боец наверное был вытолкнут товарищами насильно, чтобы проверить насколько мы серьезны взять их в плен. Бедняга вылетел из-за машины и чуть не упал. Он сразу вскочил и поднял руки вверх, со страхом глядя на нас. Я приподнялся, показывая ему место в которое тот должен встать.

За ним вышел второй. Он поднял руки вверх, держа в одной автомат. По рукаву другой руки текла кровь. Человек бросил оружие на землю и подошел к первому сдавшемуся. Следом вышли еще трое.

— Подберите оружие. — Приказал я оставшимся двум «добровольцам».

Парни поднялись. По их испуганным лицам было видно, что пороха они не нюхали.

— Олексей, держи их на мушке, а я обшманаю.

Пока я искал у сдавшихся спрятанное оружие, второй наш боец нашел в кузове наручники. Мы застегнули им руки и затолкали назад в кузов. Пора уже было помочь Андрею отбиться.

Я сел за руль. Олексей встал за пулемет. Добровольцы вооружились трофейными автоматами и мы поехали на подмогу. Издалека, грузовики противника приняли нас за своих, и не особо отвлеклись на наш странный маневр.

Пленных мы оставили в кузове. Остальные спрыгнули на землю и заняли места для стрельбы, кроме Олексея. Он первым начал поливать врагов длинными очередями из станкового пулемета.

На время боя я воспользовался трофейным автоматом, который больше подходил для стрельбы на большие расстояния. Противник перегруппировался, когда понял, что по ним открыли огонь с фланга. Пули засвистели вокруг нас. Из кузова послышались отборные маты перепуганных пленников.

Олексей бросил пулемет, потому что пули стали ложиться очень близко, а его ростовая фигура была прекрасной мишенью. Он стянул зэков с машины и приказал им находиться там до конца боя.

— Лежите, не дергайтесь! — Олексей показал кулак пленникам и хотел уже броситься в бой.

— Постой! — Крикнул ему вслед зэк. — В том, дальнем грузовике, в кузове, три ящика с тротилом.

Олексей замер на секунду, переваривая информацию. Затем до него дошло зачем это было сказано.

— Ага. — Только и сказал он, и побежал дальше.

— Серега! — окликнули меня.

Я обернулся. Ко мне полз Олексей.

— Серега, во втором грузовике ящики с тротилом.

— Откуда знаешь? — Удивился я такой осведомленности.

— Да мне один из этих сказал.

Рядом взлетела земля заставив нас уткнуться в землю.

— Давай проверим.

Я прицелился в кузов второго грузовика и стал выпускать в него короткие очереди. Олексей последовал моему примеру. Испуганный противник понял, что мы пытаемся попасть во взрывчатку. Водитель грузовика, который мы расстреливали, прыгнул в кабину, собираясь прикрыться силуэтом первого грузовика. Но в этот момент нам удалось достичь цели. Мощный взрыв разметал на куски машину. Взрывной волной перевернуло второй грузовик, и он начал гореть.

Сейчас, для ликвидации остатков сопротивления очень бы пригодилась моя АСВК.

Вдали замолотил пулемет. Я увидел, как к позиции Андрея и Калядина приближается четвертый грузовик. Его пулемет стрелял на ходу. Получалось, что второй тройке не удалось остановить грузовик. Тут я вспомнил, что уже долго не слышал громкоголосого «Утеса».

Мы с Олексием переглянулись.

— Я за руль, ты к пулемету! — Решил я.

— Хорошо.

— Санек, ты с ополчением остаешься здесь. Не давайте этим уродам поднять головы. — Приказал я нашему бойцу, имея ввиду не давать поднять головы противнику.

Пробитое моими пулями стекло мешало смотреть. Я выбил ногами стекло.

— Готов! — Крикнул из кузова Олексей.

Мы понеслись наперерез последнему грузовику. Между нами находились люди спрятавшиеся в ложбине. Противник был гораздо ближе к ним, чем мы. Я надавил на всю «газульку». Машина скакала как грузовик подготовленный для ралли. Я боялся потерять Олексия, и искренне надеялся, что он крепко держится за свой пулемет.

Стрелять он не пытался. Можно легко было попасть и в своих. Например в меня. Грузовик неприятеля остановился. Там уже догадались, что в нем находятся не их товарищи. По нам открылся огонь. Я видел как впереди меня и сбоку подлетала земля. Но я уже имел план, по которому нам нужно было уничтожить противника с большой вероятностью. Я следил за их пулеметчиком. Плохо что я не мог рассказать о своем плане Олексею. Он вполне мог подумать, что я спятил.

Расстояние между нами сокращалось. Я сполз на сиденье, чтобы только мои глаза виднелись в проеме лобового стекла. Пуля ударила в крышку капота и пробив панель, залетела в кабину. Другая, просвистела у меня над головой. Что было бы, если бы я не сполз. Мне очень хотелось верить, что Олексий в кузове жив и невредим, иначе я сейчас разыгрываю театр одного актера, и финал представления будет чересчур предсказуем.

Пулеметчик противника поднял крышку ствольной коробки, чтобы вставить новую ленту. Ну, вот и антракт, которого я так ждал. Я резко дал по тормозам. Машина остановилась. Долю секунды ничего не происходило. Я услышал, как шумит кровь в моих ушах. Затем над головой раздался знакомый грохот ПКМа и звон падающих на пол гильз.

Олексей с пулеметом был на ты. Вражеский пулеметчик слетел с кузова, как осенний лист с дерева. Со стороны неприятеля доносились только редкие «тявканья» пары автоматов. Я поставил свой автомат на одиночный огонь и принялся не торопясь «ковырять червячков из дупла».

Оставшиеся бойцы «Армии Возрождения» на позиции Андрея и у нас сопротивлялись еще полчаса. Я достал одного, прятавшегося за колесом, второй поднял руки и сдался. У Андрея контингент сопротивлялся активнее. В кузове четвертого грузовика лежала труба РПГ и два «карандаша» осколочных выстрела. Благодаря применению карманной артиллерии удалось полностью сломить сопротивление обороняющихся. Все они были ранены.

— Ух ты ж блин! — Андрей развез по лицу рукавом грязь, смешанную с потом. — Отстрелялись. Поверить не могу.

— Да, жарко было.

Перед нами сидели на земле девять пленных зеков. Четверо из них имели ранения. Двое тяжелые. Двадцать один остался удобрять эти земли. Мы тоже понесли потери. Вторая засада погибла полностью. Они успели уничтожить пятерых, но все были ранены. Враги добили их выстрелами в затылок. Глумление над беспомощными удел паскудных натур. Теперь, единственный выживший из того грузовика зэк бросал на меня трусливый взгляд. Хотелось приставить автомат ему между глаз и нажать курок, но уподобляться каждой швали…

Калядин был ранен в плечо. Андрей рассказывал, как тот снаряжал ленту в пулемет, поливая ее кровью. Теперь наш здоровяк лежал в кузове грузовика под промедоловой анестезией.

Тридцать единиц оружия и патроны мы отдали в руки мужчин освобожденных из плена. Теперь они могли сами постоять за себя, а нам можно было спокойно вернуться домой. Соответствующий приказ уже поступил из штаба. Наверное, наша армия, усиленная военными перешедшими на сторону «Элеватора», решила немного продвинуться вперед.

Нас осталось пятеро. Один из сдавшихся зеков не хотел верить, что изначально нас было всего восемь. Как и всякому побежденному, ему хотелось верить, что против них была сила, намного превосходившая их.

Те два парня, что были в нашей засаде, напросились с нами. Учитывая, что сейчас «Элеватор» был в состоянии войны, лишние бойцы были совсем не лишними. Итого, всемером, плюс пленные зеки, мы отправились в сторону «Элеватора» на двух грузовиках.

Эта часть операции прошла намного легче всех предыдущих.

 

Глава 11

Километров за тридцать от «Элеватора» дорогу нам преградила БМП, развернув пушку в нашу сторону. Пришлось вылезти из-за руля и поднять руки вверх. Боевая машина остановилась рядом с нами, обдав меня и Андрея пылью и солярочным дымом. С брони спрыгнули два бойца.

— Серега! — Узнал меня один. — Здорова! Вы только с операции возвращаетесь?

Судя по вопросу, он не знал всего расклада на фронте.

— Ага. Только.

— Чего прихватили? — Боец, имя которого я никак не мог вспомнить, осмотрел наш грузовик, без лобового стекла, с дырками от пуль. Заглянул в кабину, сиденья которой были испачканы кровью. — Ни хрена себе.

Он посмотрел на нас, предполагая, что это наша кровь. Однако, ни на мне, ни на Андрее ничего кроме грязи не было. Боец встал на заднее колесо и заглянул в кузов. На него смотрели грязные, как шахтеры, пленные зэки.

— Это кто? — Спросил он.

— Пленные, разумеется.

Наконец боец сообразил достать рацию и доложить начальству. Ответ пришел незамедлительно. Нам было приказано срочно явиться в полевой штаб. Боец достал из недр БМП карту и показал на ней расположение штаба.

— Сейчас будет развилка, на ней повернете направо. Езжайте по этой дороге до тех пор, пока вас не остановят.

— Понятно, спасибо.

Я снова сел за руль. Махнул на прощание бойцу и тронулся дальше.

В палаточном лагере царило оживление, как в муравейнике. Помимо военной техники было полно гражданской. Люди грузились на машины и разъезжались по разным направлениям. Мне, до одури хотелось помыться. Я чувствовал, что у меня даже в суставах скрипела пыль и разъедала наждаком мягкие кости. Но Старостин безапелляционно приказал нам сделать доклад, а уж потом требовать чего-то еще.

Под монотонный рассказ Андрея, я стал отключаться, и один раз чуть не упал, провалившись в сон. Чьи-то руки подхватили меня, не дав опозориться. Я собрался поблагодарить человека поддержавшего меня и обернулся. Этим человеком оказался мой отец. Он улыбнулся мне, но кивком головы показал чтобы я обернулся и слушал доклад.

Нам объявили благодарность за то что мы спасли тех людей из плена и за смекалку, в результате которой лагерь неприятеля подвергся нападению зомби.

Когда Андрей закончил, нам задали несколько вопросов, после которых начался военный совет. Нас попросили выйти, в том числе и отца.

— Какими судьбами? — Первым делом спросил я его.

— Колодцы роем. Без воды армия быстро пересохнет. Возить тоже не с руки. Вот и бурим скважины. К тому же, всегда есть опасность заражения водоемов врагами. Как ты? Вид у тебя усталый.

— Так и есть, устал. Пришлось нам немного пострелять, и от зомби побегать.

— Слышал я, что Андрей рассказывал. Не могу поверить, что моему сыну приходится проходить через такие испытания.

— Да все нормально, пап. Работа такая. — Поскромничал я. — Когда Камилу видел в крайний раз?

— Два дня назад, когда за штангами ездил. У нее все нормально. Поправилась немного, но выглядит цветущей. Специально заходил к ней, проведать.

— Хорошо. Соскучился уже. Быстрее бы все закончилось.

— Да уж. Привыкли мы к миру на «Элеваторе».

Мои товарищи из группы шли позади. Отец вел нас к полевой бане. Впереди, особняком от остального лагеря, стояла большая палатка. Из стены вбок торчала железная труба. Из нее шел сизый дым.

— Ну, вот и баня. — Сказал он нам, а затем обратился ко мне. — Вечером я поеду на «Элеватор», расходники кое-какие привезти и прочее. Могу к Камиле заскочить. Может, передать что-нибудь?

— Больше всего мне хотелось бы поехать с тобой, но командование не отпустит.

— Не отпустит. Я слышал, что могут дать команду двигаться вперед уже сегодня.

— Тем более. Передай ей, что у меня все хорошо. Что я люблю и скучаю по ним обеим. Пусть бережет себя. — Я замолчал, не зная, что еще добавить. — Всё.

— Хорошо. Ну, все, Сереж, я поехал работать. После бани отдохни непременно.

— Хорошо, пап. Вдруг война, а я уставший.

— Точно.

Мы обнялись, похлопали друг друга по спине и разошлись. Отец на работу, а я в жаркое нутро бани.

Напарились мы славно. Кто-то насобирал и заварил кипятком полевых трав. Мы от всей души поливали камни ароматной водой. Ноги из бани нас уже не несли. Нам показали нашу палатку, в которой уже ждал Марат с товарищами. У нас хватило только сил поздороваться с ними и упасть замертво.

Разбудили нас, буквально пинками, на вечернюю поверку. Наши заспанные и недовольные физиономии открыто говорили об отношении к военному распорядку. Нас посчитали, зачитали какую-то директиву, смысл которой только отдаленно затронул мой разум, и распустили. Какой смысл был нас будить?

Я было снова собрался упасть спать, как в нашу палатку вошел Егор. В отличии от нас он был бодр и свеж.

— Так, парни, на время вам следует отойти от разведки. Теперь вы числитесь в составе мотострелковой роты, как разведывательно-диверсионный взвод. Старший всё так же Андрей Василенко. Чуете чем это пахнет?

— Чем? — Спросил Марат.

— А то, что начинается полномасштабная операция, с задействованием всех родов войск, кроме авиации, и в самое ближайшее время.

— Ну это мы и сами догадались. — Пробурчал Олексей, мечтающий поскорее уснуть.

— Прекрасно конечно, что вы такие догадливые, но только вы привыкли воевать в отрыве, так сказать, от основных сил, а теперь, как предвидит наше руководство придется воевать фронтами, а это немного не так, как привыкли вы.

— И что нам делать? — Спросил Андрей.

— Как я уже сказал, вы войдете в состав роты, и будете подчиняться ее командиру. Полностью. Я знаю вас, как смелых парней, отчаянных, привыкших к смертельному риску, но теперь нужно не это. Вы должны уметь слаженно действовать со всем подразделением. Именно это приводит к успеху, а не геройство отдельных личностей. Усекли?

— Так, командир, я чую, что вы нам что-то не договариваете? — Марат сел на нары, поджав под себя ноги. — Вы нас как будто уговариваете воевать в женском батальоне.

Егор вздохнул, обвел нас взглядом.

— Короче, парни, роту набрали из добровольцев. Опыта — ноль. Научили стрелять, чистить оружие и немного теории. Времени, как вы понимаете, подготовить лучше не было. Всё произошло очень быстро. Я заранее представил пренебрежение, с которым вы будете относится к этим добровольцам, поэтому прошу вас быть сдержаннее и мудрее. После пары боев придет опыт и к ним, так что проявляйте терпение.

— Да ладно, командир, что мы не понимаем что ли. — Марат привстал. — Не беспокойся. Потерпим, научим.

— Вот и хорошо. — Егор собрался на выход. — Завтра вам раздадут должности.

— Во как! — Марат снова бухнулся на нары, когда Егор ушел. — Из огня да в полымя.

— Нам что, придется всю роту на горбу тянуть? — Спросил Олексей так, словно сам себе ответил.

— Без паники, мужики! — Сказал Андрей. — Вам же сказали, что воевать фронтами, а это значит, сидеть в окопе и стрелять в сторону врага. На это большого опыта не надо. Глядишь, нас еще самих придется учить. Так что спите спокойно. Утро вечера мудренее.

В открытый люк тянуло пыль. На тренировочной трассе следуя друг за другом с небольшим интервалом катались несколько БМП, БТРов и танков. Они преодолевали различные искусственные препятствия, выезжали на огневые рубежи. Пыль поднятая тяжелой техникой долго висела следом, что мешало дышать и ориентироваться. Тем не менее наши командующие во главе со Старостиным были неумолимы. Круг за кругом мы выполняли одни и те же операции.

Перерыв на обед был воспринят нами, как божье благословение. Не успела рация БМП сообщить о том, что прибыл обед, как вся техника, явив небывалую синхронность повернула в сторону полевого стана.

— Андрей, а ты не в курсе, все группы вернулись с задания? — Спросил я Андрея с набитым ртом.

— Вообще-то меня никто не вводил в курс дела, но товарищ мой один сказал, что не видел группы Леонтьева. Они высадились гораздо севернее нас, и там вроде как должно быть спокойно.

— Странно, в тех краях про «Армию Возрождения» не слышали. Заблудились может. Слушай! — Меня вдруг посетило предположение. — А может это зомби, которые по следам научились ходить?

— Может.

Наши однополчане даже бросили стучать ложками прислушиваясь к разговору «ветеранов». Мы переглянулись. Зависшая в воздухе тишина намекнула нам, что народ ждет продолжения. И тогда нас понесло.

Отложив в сторону ложку и тарелку, Марат, как заправский комик из стендап-шоу, с совершенно серьезным видом стал выдавать небылицы. Он периодически обращался к нам за подтверждением его слов. Нам ничего не оставалось как соглашаться с ним, сдерживая смех. Судя по лицам наших новых однополчан, наш авторитет стремительно рос.

Внезапный сигнал тревоги едва не оставил главного рассказчика без обеда. Бойцы бросились по своим расположениям. По громкоговорителю уже раздавались приказы командования о всеобщем построении. На небольшом пустыре, размеченном белыми линиями известки и изображавшим из себя плац собирался народ.

Мне и моим товарищам, привычным к внезапным ситуациям, тревога казалась вполне рядовым событием. На лицах же новобранцев читалось беспокойство и волнение. Никто не сомневался, что тревога боевая.

Надо отдать должное дисциплине новобранцев, толчея быстро закончилась. Бойцы построились поротно, вдоль линии. Старостин и еще два военачальника «Элеватора» предстали перед строем.

— Командиры подразделений, ко мне. — Скомандовал Старостин.

Командиром нашей роты был назначен Седов Антон. Боец из такой же разведгруппы, как и наша. До этого я особо с ним не сталкивался, но новобранцы отзывались о нем неплохо. Роста он был небольшого, щуплый, но как и многие невысокие люди компенсировал недостаток роста чрезвычайной работоспособностью и неплохим интеллектом.

Командиры построились перед Старостиным. По выражению его лица мы поняли, что пришло время для серьезных дел. Роман Григорьевич раздал каждому командиру папку с картой. Поговорил с каждым индивидуально. Затем сделал под козырек и распустил командиров.

Честно признаться, я ждал от него, как во времена Суворова и Кутузова пламенной речи, поднимающей боевой дух войска. Но все прошло скромно. Командиры вернулись и отправили свои подразделения получать оружие и боеприпасы. Через час было назначено новое построение, с техникой и оружием. Наш лагерь выступал на новый рубеж.

Наша машина шла в голове колонны и потому пыль приходилось глотать тем кто следовал за нами. Впереди показались траншеи первой линии обороны. На брустверах, рядом с гаубицами сидели по пояс голые бойцы бывшей «Армии Возрождения», спасаясь от зноя накинутыми на голову куртками.

Старостин решил оставить на оборону «Элеватора» только половину из перешедшего на нашу сторону личного состава «Армии Возрождения». Вторую половину отправили назад в часть, охранять имущество, на которое могли покуситься зэки, оставшиеся без подпитки боеприпасами.

— Съезжай с дороги и поворачивай направо. — Раздался в шлемофоне приказ Андрея. — Держи курс на тот холм, с двумя вершинами, похожий на женские груди.

— Тебе мерещится, он похож на попу, на женскую.

— Тогда между вершинами БМП не ставим, не хватало нам в самой попе оказаться.

Наша БМП заехала на вторую вершину. На ней уже были выкопаны траншеи экскаватором. Их необходимо было немного приспособить под наши нужды, организовать блиндаж, отрыть капониры для двух БМП и двух орудий, замаскировать брустверы со стороны вероятного появления противника. Мне, как водителю, после того как машина будет закопана, полагалось стать снайпером, для чего требовалось сделать хорошо замаскированную точку, а лучше не одну.

Наш взвод, доукомплектованный до прежнего размера тремя новыми бойцами, принялся дружно копать капонир для БМП. Я, чтобы не мешать, взял лопату и отправился выбирать для себя наиболее удобные места для сооружения снайперских «гнезд».

Наиболее опасным я считал правый склон. Перед ним, из-за общего подъема ландшафта не было хорошего обзора вдаль. Если бы нас хотели обойти по флангам, то лучшего направления не придумать. Именно здесь я и решил выкопать первую «нычку».

Немного углубил траншею вперед, сделал конический бруствер. Позади траншеи снял дерн с пожелтевшей травой и наложил его на скаты бруствера. Отошел метров на двадцать и когда развернулся, то не сразу увидел свою засаду. Неплохо получилось для первого раза.

— Ууууххххх! — Громко прошуршало над головой, и сразу же раздался мощный взрыв метрах в ста от меня.

Я бросился к окопам и не успел добежать. Рядом раздался второй взрыв. Ударная волна сбила меня с ног, и я просто «щучкой» залетел в окоп. Сверху закидало землей. Я ничего не чувствовал. В ушах стоял звон. Третий взрыв раздался где-то поблизости. Стенки окопа дрогнули и осыпались песком.

— Ни хрена себе, боевое крещение. — Сказал я вслух и не узнал своего голоса.

Какой-то он был неестественный, будто говорил изрядно пьяный человек. Больше взрывов не было. Я сел на задницу. С головы посыпалась земля. Мотать головой было больно и я стряхнул землю руками. Легкую контузию я заработал.

Я встал. Перед моей позицией зияла воронка, со дна которой еще шел дым. Винтовку мою уронило на дно окопа, а всю маскировку снесло ударной волной. Слева, из окопов показывались головы. Они испуганно переглядывались, готовые исчезнуть при первых признаках опасности.

Я поставил винтовку на место и пошел проведать товарищей. Ко мне уже бежали Андрей и Марат.

— Живой? — Испуганно спросили они.

— Немного. Контузило слегка. Шумит в ушах. — Я снова слышал свой голос, который звучал очень странно.

— Мы подумали что тебя накрыло, жахнуло прямо там где ты копался.

— Не дождетесь.

Следом за товарищами прибежал командир роты Седов Антон.

— Как тут у вас, никто не погиб, не ранен?

— Все живы, Серегу контузило слегка, как у вас? — Спросил Андрей, но тут же поправился. — В смысле у нас, но на другом фланге?

— Пронесло, некоторых в прямом смысле, некоторых в переносном. Но все живы.

— Что это было? — Спросил я, имея ввиду обстрел.

— Не знаю пока, но для пристрелки снаряды легли очень точно. По мощности взрывов скорее всего это была ста двадцати миллиметровая гаубица. То, что это были не минометы, это точно. У миномета снаряд воет при падении, а у гаубиц шуршит.

— Неплохие у них пушкари. — Сказал Андрей.

— Ну, хорошо, что у вас хорошо. — Быстро проговорил Седов, развернулся и пошел в обратную сторону. — Не высовываться без надобности! — Крикнул он, чтобы вся рота слышала. — Не всех вас мама в колготках родила!

Обстрел имел скорее психологический эффект. Примерно каждый час прилетали снаряды на нашу или соседнюю высоту. Ложились они так точно, что просто чудом никто не погиб. До вечера я оборудовал еще три «гнезда». С разрешения командира сделал мишень за пятьсот метров от наших позиций и немного пристрелялся по ней.

Перед наступлением темноты к нашей БМП пришел Седов и еще один мужчина.

— Капитан Хруцкий, артиллерист. — Представил командир мужчину в форме, но без всяких знаков различия. — У меня для вас есть задание мужики, как раз по вашей специальности. Нужно разведать, где у врага находится батарея, и накрыть ее ответным залпом. Сей комрад большой специалист по баллистике, и он поможет вам максимально точно выйти на эту батарею. Капитан останется там, в качестве корректировщика, а вы вернетесь назад, не поднимая шума. Трех человек, я думаю, достаточно. Андрей, через пять минут я жду их у себя в блиндаже.

— Хорошо.

Седов ушел. Андрей посмотрел на нас.

— Кто пойдет?

Разумеется, пойти готовы были все.

— Хорошо. Серега, ты не пойдешь. У тебя контузия. Идет Марат, Олексей и кто-нибудь из новеньких, набираться опыта. Как просил командир, шум поднимать не надо. Возьмете бесшумное оружие и ночные прицелы. Будьте осторожны. Нутром чую, что перед батареями обязательно заграждения будут.

Я позавидовал своим товарищам, но понимал, что с моим гулом в ушах и немного отстраненным сознанием буду скорее мешать, чем помогать. Медик дал мне таблетку, от которой прошла головная боль, немного собрались мозги, но потянуло в сон. Я прошел к дальней «нычке», свернулся калачиком на дне окопа и уснул. Засыпая, я слышал, как на соседней высоте бахнули три взрыва.

Среди ночи меня разбудил часовой.

— Серега, вставай, твоя очередь.

Я продрал глаза. Ночную тишину тревожило сверчковое многоголосие. Интересно, откуда они берутся в таком количестве? Днем, степь хорошенько прожаривалась на солнце и сушилась ветрами. Из всей живности чаше всего попадались шары перекати-поля, гонимые ветром.

Лишний шум в ушах прошел. Я понял, что чувствую себя намного лучше и это меня приободрило. Я резко поднялся, встряхнулся.

— Разведчики не вернулись? — Спросил я часового.

— Еще нет.

— Ну, все, пост принял, иди спать. — Отправил я часового.

Сам взял в руки снайперку и оглядел округу в прицел. Темно, как у негра в гараже. За автоматом с ночным прицелом лезть в БМП было лень. Я дошел до ящиков с боеприпасами, и нашел несколько осветительных ракет. Пустил одну, и пока она подсвечивала, снова посмотрел в прицел. Ничего подозрительного.

С одной стороны, чего ради не обученному воевать ночью противнику пытаться начать ночной бой? Себе дороже. Если только языка захватить. Нужно быть осторожнее. Неплохо было бы собаку завести, чтобы брехала по любому поводу.

Вторая осветительная ракета на мгновение зависла в небе и набирая скорость, понеслась к земле. Никого. Оказывается, сидение в окопе тоже требует морального напряжения. Ты просто физически ощущаешь присутствие врага. Он где-то там, за холмом, думает о тебе, люто ненавидит и представляет себя на твоих похоронах. И вся эта корзинка чувств ощущается тобой. Когда же мир наступит?

Тонкая полоска рассвета осветила восточные холмы. Пора бы уже товарищам вернуться. Я знал, что они не придут, пока не выполнят задание, но светиться днем перед врагом не вариант. В душе поднялось легкое беспокойство за Марата и Олексея.

Утренний воздух посвежел, и я решил дойти до импровизированной столовой, чтобы набрать чайку. Минут десять назад я видел, как часовой ставил на костерок закопченный чайник. Видимо, тоже промерз.

— Уууухххх! — Пронесся над головой знакомый звук.

Метрах в пятидесяти за нашими позициями взорвалось. Я подумал, как и все, что враг решил снова нас напугать. Встал, отряхнулся и пошел дальше. Снова ухнуло, уже ближе. Комья земли попали в приготовленный для чая котелок.

А дальше начался сплошной ад. Снаряды стали рваться с секундной разницей, один за другим. Я упал на дно окопа. Земля подо мной тряслась и прыгала. По спине, и рукам, прикрывающим голову, ударялись комья. В душу стали закрадываться мысли о скором конце. А что оставалось? Лежать и ждать, когда тебя убьет прямым попаданием или рикошетом.

Объективно я не могу сказать, сколько длился обстрел. Субъективно — очень долго. Когда, наконец, установилась уверенная тишина, я решил пошевелиться. Руки и ноги поддались на команды головы. Ни боли, ни крови не было. Я глянул на часы. Прошло пятнадцать минут с тех пор, как я собрался попить чайку. По ощущениям должно было пройти намного больше.

Над окопами появились осторожные головы. Они испуганно озирались по сторонам. Чего ждать от новобранцев, если я сам прилично испугался. Позиции наши, изрытые воронками, стали выглядеть совершенно по-другому. В воздухе еще висела пыль и дым. Несколько снарядов зацепили окопы. Можно было не сомневаться, что у нас теперь есть погибшие.

Я поспешил проверить бойцов и помочь тем, кто в этом нуждался. Пробегая мимо «столовой» я заметил, что чайника там уже нет. Воронка рядом красноречиво говорила о том, что чайник унесло в поле. Из двух БМП один не пострадал совершенно. Рядом со вторым разорвался снаряд. Взрывом перебило гусеницу и подвалило землю под днище. Машина стояла «набок».

Впереди послышались крики раненых. Снаряд угодил прямо в окоп, разметав несколько человек в разные стороны. Раненые, не потерявшие сознание, голосили. Несколько человек лежали в крови молча. У двоих не хватало конечностей. Сначала я кинулся помогать тем, кто был в сознании. Промедол их немного успокоил. Когда я начал бинтовать рану первому раненому прибежали медики с командой и дело пошло веселее.

— Я пойду наверно, найду свою винтовку. — Сказал я медику.

— Хорошо, без тебя справимся. — Отпустил он меня.

По дороге встретился Андрей. Он спешил к командиру роты.

— Наши не вернулись? — Спросил он первым делом.

— Нет.

— Гадство. — Он плюнул под ноги. — Ты куда?

— Винтовку пошел искать.

— А. Наших соседей тоже обстреляли. Я думаю, сейчас атака начнется. Так что найди свою «дуру» обязательно.

Андрей побежал дальше, а я поспешил к своей «нычке» где оставил АСВК. Винтовку уронило на дно окопа откуда она торчала сошками из под присыпавшей ее земли. Я выдернул ее. «Снайперка» — тонкий хирургический инструмент, совсем не автомат. С песком в стволе стрелять не рекомендуется. Я разобрал ее, детали разложил на тряпице. Протер их ружейным маслом, обтер насухо. Шомполом прочистил ствол и собрал назад. Пять снаряженных магазинов тоже сбросило на землю. Я разрядил их, продул и снова забил патронами.

Затем поправил бруствер, поставил винтовку, чтобы пристрелять. Прицел наверняка сбился. Моя мишень стояла на своем месте. Первая пуля ушла далеко в сторону. Я подкорректировал настройки. Вторая легла намного ближе, но все еще не пределах естественного разлета. Третья пуля пробила мишень и срикошетив за ней от земли унеслась в небо. Если бы я не проводил рикошет взглядом, то мог бы и не заметить, как в нашу сторону неслась толпа зомби. Штук триста абсолютно голых, стремительных зомби.

— Зомбииии! — Закричал я.

Бойцы встрепенулись и стали вглядываться вдаль. Мне в оптику было видно гораздо лучше. Экипажи бросились к своим машинам и орудиям. Стрелки стали занимать свои места. Даже с такого расстояния было заметно как быстро сокращалась дистанция между нами и зомби.

— Уууухххх! — Снова раздался привычный звук летящего снаряда.

Я сдернул винтовку и сел в окоп, стараясь прикрывать ее от падающей земли. Раздался взрыв, за ним еще несколько. Враг решил не дать нам перебить зомби с дальнего расстояния. В этот раз снарядами нас утюжили минуты три. Досчитав до десяти, я поднялся из окопа. Зомби были ближе, чем моя мишень.

Я постарался унять волнение. Несколько раз глубоко вздохнул и приложился к прицелу. Мельтешащая масса фигур мешала сосредоточиться на конкретной цели. Наконец я выбрал одного, имеющего более светлую кожу, чем остальные. Может быть недавно обращенный. Приклад ударил в плечо. Пуля прошила беднягу в грудь. От удара тот упал и закувыркался в пыли. Второй выстрел ушел непонятно куда. Никто из первых рядов не упал.

Заработали наши БМП и пушки. Среди приближающейся толпы зомби поднялись облака разрывов. С соседней высоты ударили гаубицы военных. Эти взрывы были посерьезнее, чем от наших небольших орудий. Затарахтели пулеметы и автоматы. Стреляли длинными очередями, как обычно случается в панических ситуациях.

Эффективность моего огня была достаточно высокой. Крупнокалиберные пули наносили серьезный урон телу зомби, куда бы они не попадали. Но погибали не все. Позади быстро приближающейся толпы хромали раненые особи. Я их оставил на потом.

Надо отдать должное врагу, подставляться под пули он не спешил. Страшно подумать, если бы военная часть так и оставалась бы во власти «Армии Возрождения». Они бы не стали экономить снаряды и позволили зомби подойти вплотную.

Оставалось метров сто до первой линии зараженных. Я натянул на лицо маску и погладил рукоятку меча. Рукопашной не избежать. Цели я уже не выбирал. Стрелял навскидку, выпуская пули одну за одной.

В последнем магазине закончились патроны. До зомби осталось метров двадцать. Я не успею вставить патрон в магазин, как они будут уже здесь. Я убрал оружие в сторону и обнажил меч. Левой рукой нашарил на груди полумесяц, подаренный Камилой. Сжал его в кулак и подумал о его силе, оберегавшей мою жену и ее родственников.

Мертвые глаза словно пытались заставить меня потерять силу воли к сопротивлению. Словно за ними была не душа, а черный, бездонный, мертвый и холодный космос. По спине пробежала дрожь вызванная страхом помешанным с брезгливостью. Мое сознание не могло принять этих существ как равнозначных остальным существам на земле.

Главное, не дать себя укусить и не дать сорвать маску.

— Держись, Серега! — Слева от меня стоял Андрей, в маске и с обнаженным мечом.

— Ты тоже!

Вдвоем с товарищем и погибать не страшно.

Первый зомби прыгнул с ходу. Я рубанул его на лету. Меч застрял в нем, как в мокром полене, чуть не выдернув его из руки. Меня крутануло следом за телом зомби. Я пнул его, сорвав с меча, и расколол ему голову сильным ударом. Следующий зомби был уже на подлете. Я ударил его вскользь, позволив ему удариться о край окопа, а затем дорубил его.

У Андрея возник форс-мажор. На него напали сразу два зараженных. Причем один со спины. Он уже тянулся зубами к шее моего товарища. Я ударил его по спине, прорубив наполовину. Затем сковырнул его как клеща, просунув между спиной Андрея и зомби меч. Зомби потянул ко мне свои руки, но получил сверху удар, раскроивший голову. В воздухе запахло грибами. Видать мозги уже были заменены грибницей.

Андрей кивком поблагодарил меня и битва закипела с новой силой. Исступление вызванное приливом бешеного количества адреналина в кровь привело к тому, что я почти ничего не помнил, что было дальше. Кругом зомби, а я машу и машу во все стороны своим мечом. Кричу, ругаюсь, истерично смеюсь и несу смерть налево и направо. Хотя, почему смерть? Я просто лишал грибы возможности передвигаться.

Память ко мне вернулась, когда я сидел за пределами окопа, впереди своих позиций. Грудная клетка ходила ходуном, но маску я не снимал. Вероятность заразиться тогда была сто процентов. Андрей сидел рядом. С нас обоих пот тек ручьями, проделывая светлые бороздки по грязному от пыли и крови зомби, телу.

— Ты как? — Спросил я Андрея. — Не укусили?

— Вроде нет. Еще не смотрел. А ты?

— Тоже не смотрел.

Наши позиции были усеяны трупами зомби, но не только ими. Несколько камуфляжей лежали среди поверженных врагов. Будут еще и укушенные и надышавшиеся. Но атаку мы вроде отбили.

— Возвращаться надо, в окопы, а то обстрел может начаться. — Предложил Андрей.

— Пошли. — Согласился я.

Навстречу пробежали медики с бочками опрыскивателей. Территория и зомби нуждались в дезинфекции.

— Мужики, все тела нужно собрать в одну кучу.

Мы подчинились и пошли собирать тела. Руки тряслись. Меч не сразу попал в ножны. Истощенные тела зомби не имели веса. Я спокойно тянул за собой двоих. Пока мы стаскивали их в одну кучу, я, примерно подсчитал остатки нашей роты. Чуть больше половины. В нашем взводе не хватало двоих. Один погиб при обстреле, второго разорвали зомби.

Седов таскал трупы с перевязанной головой. Из под бинта кровь текла по лицу. Он матерился вполголоса, но тащил тела в общую кучу. Тех зомби, что погибли дальше пятидесяти метров от линии окоп, оставили лежать на месте. Ветер дул от нас, и лишние напряги нам были ни к чему.

После нас обработали из тех же опрыскивателей. Вначале одежду, а потом пришлось раздеться и обработать все тело. Раствор едко пах химией, но было приятно когда прохладная водяная пыльца ложилась на тело.

Вскоре на подмогу приехала машина с военными. К грузовику была прицеплена гаубица Д-30. В машине находился ее расчет и несколько ящиков боеприпасов. Военные с ужасом взирали на гору уничтоженных зомби.

— Мы вас похоронили, мужики. Когда я увидел сколько их добежало до высоты, подумал что всем вам кирдык. Мы хотели уже накрыть вас, чтобы всех заодно.

— Правильно сделали, что не накрыли. Видишь, чего мои хлопцы стоят? Один к пяти, не меньше. — Похвастался Седов, который сам в этот момент выглядел не очень.

Военные профессионально и быстро отрыли капонир для своего орудия. Накрыли его маскировочной сетью и расселись на ящиках с боеприпасами.

— А что с корректировкой, не получилось что ли? — Спросил один из них командира роты. — На связь не вышли?

Я на время боя успел забыть про то, что Марат и Олексей не вернулись с задания. В груди заныло от плохих предчувствий.

— Нет. — Сухо сказал командир, не желая вдаваться в подробности.

Отдых был не долгим. Я успел набить магазины патронами и сделать небольшой запас возле каждой «нычки».

— Таанкиии! — Раздался чей-то громогласный крик.

Я подскочил, как ужаленный. Крик напомнил мне фильмы про Великую Отечественную войну. К нам, наискосок, со стороны правого фланга приближались десять пылевых столбов. Я посмотрел на них в прицел. Шесть танков и четыре БМП-2. Перли они прямехонько на нас, уверенные, что здесь им не окажут серьезного сопротивления. А шли они наискосок, для того, чтобы орудия с соседней высоты не доставали их прямой наводкой. Снова вся тяжесть обороны ложилась на наши плечи.

От моей винтовки против танков проку было мало, поэтому я побежал в оружейный окоп, взять гранатомет и несколько выстрелов к нему. Несколько бойцов из нашего отделения оказались в этом окопе со схожими мыслями. Антон Седов заметил нашу активность.

— Мужики, вы бывалые парни и было бы хорошо разбавить вами новобранцев. Не дай бог побегут? У них и так уже глаза по пятаку. Разойдитесь равномерно по всей линии окоп, пусть они почуят ваше спокойствие и уверенность?

— Конечно, командир. — Успокоил его Андрей. — Пусть сидят в окопах до последнего. Мы берем танки на себя, а они пусть займутся пехотой, когда она подойдет поближе.

— Спасибо, мужики. Обязательно доложу командованию. — Седов поправил ставший уже грязным бинт, и направился раздавать команды новобранцам.

— Пусть мешков с песком добавят перед БМП! — Крикнул вслед Андрей.

Седов не останавливаясь махнул рукой в знак понимания.

— Ну что, парни, расходимся. — Андрей протянул руку словно для прощального пожатия. — Рядом с орудиями и БМП не становитесь, по ним лупить в первую очередь будут. Тянем до последнего, подпускаем ближе, чтобы наверняка попасть.

Мы по очереди пожали друг другу руки. На лице Андрея читалось беспокойство.

— Думаешь, не удержим? — Спросил я его, когда остальные разошлись.

— Нет, про Марата с Олексеем вспомнил. Неужели они не вернуться? Не могу представить нашу группу без них.

— Я тоже.

— Ну ладно. — Андрей вздохнул. — Я тут от тебя недалеко буду. Давай друг за другом присматривать.

— Давай. Так спокойнее как-то.

— У тебя снайперские патроны есть? — Вдруг спросил Андрей.

— Ну да. Штук десять есть. Берегу на всякий случай.

— Кажется, этот случай наступил. Попробуй попасть в прицелы на башне танков.

— Как они выглядят? — Спросил я, неосведомленный о внешнем виде танковых прицелов.

— Да хрен знает. Стреляй во всё что торчит и бликует на башне.

— Хорошо. А ты вообще по танкам из РПГ стрелял? Пробьет в лоб?

— Только по мишеням, на стрельбах. Но по опыту знаю, что в лоб взять танк тяжело.

— Давай долбить по одному танку? Нервы у них не железные, глядишь начнут вилять и подставят бока? — Предложил я.

— Давай, попробуем. — Согласился Андрей.

Мы разошлись по позициям. Вражеская техника скрылась из поля зрения в низине. Враг рассчитывал на то, что у нас не будет достаточного времени прицелиться по ним, когда они появятся перед нами на пригорке метрах в четырехстах от линии окоп. Шесть танков и четыре БМП со скорострельными пушками, против трех орудий и двух старых БМП, которые вряд ли смогут пробить танк. Есть еще гаубицы на соседней высоте, но только пара из них сможет выстрелить прямой наводкой, остальные будут за холмом, и смогут стрелять только навесом.

По мере ожидания танков, то начинал бить озноб, то становилось жарко, смелые мысли менялись на малодушные, уверенность в победе сменялась ожиданием неотвратимой смерти. Хотелось быстрее увидеть танки, чтобы начался бой, во время которого нет места дурацким мыслям.

Мне стало интересно, как переносит ожидание Андрей. Тот стоял, как суслик возле норки и смотрел вдаль приставив ладонь ко лбу. Я проследил траекторию его взгляда. Со стороны, откуда совсем недавно нас атаковала толпа зомби поднимался одинокий пыльный след. Я развернул винтовку, чтобы рассмотреть его источник. Я был удивлен, потому что им оказался мотоцикл, летящий к нам, на всех парусах. Через пару минут я смог увидеть, что на нем восседают двое мужчин, а еще через пару стало видно, что за рулем Марат.

— Это Марат! — Крикнул я Андрею.

Радости нашей не было предела. Пусть нам осталось пожить недолго, но факт, что наш товарищ вернулся живым и здоровым сильно прибавлял оптимизма и боевого настроения.

— Не стрелять! — пронеслось по окопам.

Когда мотоцикл стал еще ближе я разглядел и Олексея, держащего за пояс Марата.

Мотоцикл почти влетел в окопы. Марат спрыгнул и помог спуститься Олексею. Я заметил, что рука у Олексея была перебинтована.

— Ранен? — Спросил я запыхавшимся голосом.

— Укушен. — Негромко сказал Марат.

Олексей поднял к нам свой взгляд. В его мимике чувствовалось желание выразить на лице сожаление по поводу случившегося, но нечеловеческий взгляд отбирал все внимание только на себя.

— Да, мужики, не думал, что начну превращаться в одного из этих. — Горестно сказал Олексей.

От былой радости не осталось и следа. Все бойцы из нашей группы молча смотрели на зараженного товарища и молчали. Было ощущение, что ты ничем не можешь помочь смертельно раненому другу, умирающему на твоих глазах.

— Не смотрите так, без того тошно. — Попросил Олексей.

Прибежал Седов. Увидел глаза Олексея и замер. При том, что он был командиром роты и ему требовалось по приказу начальства застрелить зараженного самостоятельно или отдать такой приказ кому-то из своих подчиненных, авторитет нашего подразделения не позволил ему выполнить приказ.

— Доложите, что у вас там было? — Обратился он к Марату.

— Почти ничего. Вокруг засады из зомби. Они понатыкали их, как мин противопехотных. Не знаю, как у них получается, но только зараженные слушаются их. Лежат и ждут, когда рядом пройдут, а потом кидаются. А попробуй разгляди их в темноте, на земле. Вот и нарвались.

— Корректировщик где? — Спросил Седов.

— Съели. — Ответил Олексей. — А меня только за руку цапнули.

Седов заметался, не зная, что приказать.

— Андрей, это твой боец, поступай так, как знаешь. Но только с минуту на минуту появятся танки. — Выкрутился он.

— Танки? — Переспросил Марат.

— Да, с той стороны идут, скоро на бугор поднимутся. Мы тут по ходу, на самом острие прорыва. — Объяснил Андрей ситуацию товарищу.

— Охренеть! — Приствистнул Марат. — и много?

— Шесть танков и четыре БМП-2, с пехотой наверно.

— Слушайте, мужики, не хочу, чтобы вы в меня стреляли! — Олексей вдруг вскочил. Его взгляд заиграл ледяными отблесками. — Дайте мне гранатомет и несколько выстрелов, пойду схоронюсь на фланге, может подобью несколько, и вам грех на душу не брать.

Мы переглянулись. Мысль Олексей подал правильную, несмотря на начавший развиваться в организме мицелий. Мы переглянулись, и наши взгляды выражали одобрение.

— Хорошо, Олексей. — Андрей обнял товарища и похлопал его по спине. — На тебя всегда можно было положиться.

Каждый боец нашей группы обнял Олексея. Зараженный человек становился опасен своими спорами не раньше, чем на третий день с момента заражения. Ему вручили заряженный гранатомет и еще три заряда сунули в вещмешок. Олексей взобрался на край окопа.

— Прощайте. — Сказал он и развернувшись побежал.

Героизм обреченного. Была в этом некая торжественность. Олексей словно добровольно уводил Смерть к себе, чтобы у нас было больше шансов остаться в живых. Каждый из нас, смотрел ему вслед и понимал это.

Вначале ветер донес до нас рев мощных моторов и лязг гусениц, а затем первыми показались танки. Они шли в линию, держа дистанцию на расстоянии пятидесяти метров друг от друга. Танки дали залп. Окопы накрыло шесть взрывов. Были они пристрелочными и не совсем точными. Наши орудия и с соседней высоты ударили в ответ. Семь разрывов подняли огонь и землю, но ни один не достиг цели. Автоматическая зарядка танков позволяла им вести огонь с большей интенсивностью, чем орудия заряжаемые вручную.

Снова шесть выстрелов сотрясли наши окопы. Снаряды легли уже ближе. Орудийные расчеты, демаскировав выстрелами приняли основной огонь на себя. Танки выстрелили еще по разу, прежде, чем вокруг них подлетела земля. Я видел, как взрыв поднял одно наше орудие и опрокинул его колесами вверх. Расчет погиб на месте.

Накрывшие взрывы только забросали танки землей. Все шесть машин были на ходу. А из-за бугра уже показались боевые машины пехоты идущие вторым порядком. Их тонкие и длинные стволы задвигались в поисках цели. Из жерл их орудий показались вспышки выстрелов и наши позиции накрыли трассирующие снаряды.

Наши БМП переключились на обстрел вражеских боевых машин пехоты, против брони которых они были более эффективны. Я взял на прицел ближний танк. Пыль и дым мешали хорошо рассмотреть где у него находятся прицелы. Я выстрелил наудачу, в место, которое мне показалось наиболее подходящим для расположения прицела. Искры брызнули по броне, не причинив вреда танку.

Неожиданно, одна из вражеских БМП загорелась. Боезапас не сдетонировал одним взрывом, а просто выгорел в течении нескольких секунд. Столб жаркого пламени поднялся на десятиметровую высоту. Я взял правее и увидел стоящего на колене Олексея. Он победно согнул руку в локте. Враг, в горячке боя вряд ли мог заметить одинокого стрелка, находящегося во фланге.

Наши позиции продолжали утюжить. Фугас, выпущенный из вражеского танка, попал в башню нашей БМП. Выстрел прошел вскользь, но для такой машины с тонкой броней и этого было достаточно. Снесло прицел и сорвало крышку люка. Только чудом не сдетонировал боезапас. Командир экипажа был тяжело ранен, а экипаж контужен.

Потерь в живой силе считать было некогда. Медики носились по окопам, как угорелые. А я продолжал выискивать прицел на танке. Приблизительно я представлял, что он находится где-то в районе командирского люка. Туда и старался стрелять, пока мой огонь не привлек внимание. Близкий разрыв снаряда уронил меня на дно окопа. Винтовка полетела вслед за мной и больно ударила по лицу. В ушах засвистело и мир на некоторое время выпал в другую реальность. На до мной нагнулось обеспокоенное лицо Андрея. Я пытался сказать ему, что со мной все хорошо, но не слышал своего голоса.

Я попытался встать, но Андрей сунул мне кулак под нос, доходчиво объяснив, что не стоит этого делать. В руках он держал РПГ. Андрей согнувшись добежал моей позиции и осторожно выглянул. Почти сразу рядом с ним поднялись фонтанчики от пуль. Он пригнулся. Каким-то чутьем я понял, что танки уже совсем рядом. Наверное, я терял сознание на некоторое время.

Земля заходила подо мной ходуном. Края окопов стали осыпаться мне прямо на лицо. Я постарался прикрыть лицо руками, но когда я поднес их к лицу, увидел, что все они в крови. С виду руки были целыми. Может, это не моя кровь? Я набрался сил и поднял голову. Бронежилет на груди был рассечен большим осколком, который так и остался торчать из него. Всё место вокруг осколка было засыпано слипшейся от крови землей. Я вдруг испугался, что умру, и страх снова вернул мне слух. Взрывы, очереди, и лязг гусениц заполнили мою голову.

Я, с трудом сел. Картинка немного поплыла перед глазами и сфокусировалась на Андрее, который бил себя кулаком по каске, показывая мне, на количество оставшихся мозгов в моей голове.

— Все нормально. — Сказал я ему. Не уверен, что он услышал, но мои намерения продолжить бой стали ему очевидны.

Я выглянул за край окопа и сразу пригнулся. Впереди стоял танк и водил стволом в поисках цели. Одна гусеница у него была сбита. С этих позиций он не даст нам выстрелить, мы скорее всего уже под прицелом.

Я подошел к своей позиции.

— Отойди. — Попросил я Андрея, который с удивлением смотрел за моими действиями.

Сметенный взрывом бруствер присыпал приготовленный для боя гранатомет и засыпал выстрелы. Я разгреб землю и нащупал «трубу» РПГ. Осколок скреб по моим ребрам и сильно мешал двигаться. Я расстегнул застежки «броника» и снял его вместе с осколком. Рваные края осколка причинили боль при выдергивании его из тела, но меня это почти не беспокоило. В голове осталась только одна мысль — «я должен уничтожить танк», все остальное меня не касалось.

Я выдернул «трубу» и стряхнул с нее землю.

— Чего ты собрался делать? — Спросил Андрей. — С той стороны не обойти, там завал, все равно придется вылезать наружу.

Только сейчас я увидел что стало с нашими позициями. Один вражеский танк смог пересечь линию окоп, но далеко не ушел. Его обгорелое тело без башни коптило небо черным солярочным дымом. Рядом лежала башня. Этот танк и обвалил окоп, переезжая через него. Окоп, длинной в пятнадцать метров, это все, что у нас было для маневра.

Можно было выстрелить навскидку, и почти со стопроцентной вероятностью погибнуть потом от прилетевшего снаряда.

— А чего он нас не накроет парой выстрелов? — Спросил я товарища, более искушенного в боевых вопросах.

— Я думаю, что у него снаряды кончились, или пушку заклинило. Он как на гуслю встал, больше не стрелял. Но пулемет лупит исправно. Ты как?

— Нормально. Осколок, похоже, неглубоко вошел. Продержусь.

— Слава богу, Серега. Я чуть не подумал что ты богу душу отдал. Такая железяка из груди торчала. Значит, повоюем еще.

— Обязательно. Какой у нас расклад, а то я немного пропустил.

— Расклад такой. Ни одного орудия не осталось, ни одного БМП. Соседнюю высоту тоже отутюжили артиллерией. Так что осталось нас не густо, но и этих из «Армии Возрождения» почти никого. Олексий наш «беху» сжег одну и танк, а потом его… Царствие ему небесное.

В дальних окопах началась автоматная стрельба и взрывы ручных гранат. Танк, стоявший перед нами, забарабанил из пулемета. Мы с Андреем переглянулись как по условному сигналу. Андрей первым высунулся из окопа и вскинул гранатомет. Я поднялся следом.

Танк развернул башню влево и поливал свинцом наши окопы, в которые рвалась пехота «Армии Возрождения». Лучше цели, чем развернутая боком башня и не придумать. Первым выстрелил Андрей, затем я. Два выстрела переросли в третий, мощный взрыв взорвавшейся боеукладки. Башню отбросило в сторону.

— Теперь пойдем, нашим поможем. — Предложил Андрей. — Хотя. — Он с сомнением посмотрел на рану на моей груди. — Ползти ты не сможешь.

— А я сейчас винтовку найду и буду прикрывать тебя. — Я и сам понимал, что лежа стрелять не смогу.

Мы договорились, что Андрей поползет в сторону только что подбитого нами танка, а я буду прикрывать его из окопа.

Картина боя на данный момент выглядела так. Все танки врага дымили на различном удалении от линии наших окоп. Пара горела в непосредственной близости, подожженная гранатометами, остальные были подбиты еще на подходе. Три БМП так же догорали в поле. Но одна все-таки смогла не попасть под огонь и ее десант пытался занять наш правый фланг. Пушка не давала нашим бойцам поднять голову. Десант противника прячась за броней машины тоже стрелял.

Винтовка лежала в том же месте, в которое нас отбросило взрывом. В моем вещмешке еще оставалось с пяток снаряженных магазинов. Я сдул с оружия песок и водрузил на край окопа.

Андрей полз через воронки, которыми были густо усеяны наши позиции. Слева не затихала стрельба. Пушка БМП гулко выпускала короткие очереди по два снаряда, раздававшиеся разрывами в наших окопах. Наши бойцы не имели возможности отвечать прицельным огнем.

Наконец Андрей показал мне, что занял позицию и готов стрелять. Я махнул ему в ответ. Из-за подбитого танка стали раздаваться короткие автоматные очереди. Вражеская пехота залегла и стала отстреливаться в ответ. Я поймал в прицел стрелка с банданой на голове. Его свирепое выражение лица подтолкнуло выбрать именно его в качестве цели. Уж очень он хотел убивать.

Отдача отозвалась болью в грудной клетке. Несколько ребер у меня точно были сломаны или перебиты осколком. Пуля достигла цели. Испуганные страшным попаданием крупнокалиберной пули в голову, бойцы противника постарались не поднимать головы. Тут до экипажа БМП дошло, что ее десант отстал. Башня стала вращаться в поисках цели. Я дал выстрел под башню, затем еще один и скрылся в окопе.

Над головой взлетела в воздух земля и по ушам снова ударила взрывная волна. Но она была совершенно не сравнима с разрывом снаряда танка. Я даже не обратил на нее внимания. Позицию нужно было менять.

Снова застрочили автоматы. Вдохновленные бойцы из нашей роты наконец-то начали вести огонь. БМП должна была отвлечься от меня и начать стрельбу по другим. В то места где я был еще несколько секунд назад ударили снаряды. Это был контрольный выстрел, хорошо, что меня там уже не было. Я шел за своим гранатометом.

Выстрел к нему пришлось откопать. С заряженным оружием я стал думать из какого места удобнее выстрелить, чтобы не промахнуться и не попасть под огонь.

Левый фланг с моей позиции был скрыт от меня неровностями рельефа. Вражеская БМП двинулась именно в ту сторону. Пришлось выбираться из окопа. Я подал знак Андрею о своих намерениях. Он показал, что тоже начинает двигаться вперед.

Я перебрался через осыпавшиеся стенки окопа мимоходом заметив, что из под земли торчит чья-то рука. Двинулся дальше, в сторону не смолкающей стрельбы. Мимо просвистела пуля, вторая ударилась о край окопа. Я пригнулся пониже, потому что стреляли именно по мне. По всей длине окопа лежали тела наших бойцов. Даже блиндаж был разрушен. Я забрался в него, протискиваясь через обвалившиеся бревна. Командир роты Седов лежал под одним из бревен, прижатый им.

Я отложил оружие и бросился помогать командиру. Вместе, нам кое-как удалось сдвинуть тяжеленное бревно.

— Спасибо тебе. Кажись перелом обеих ног и мышцы раздавило. Ничего не чувствую.

Я попробовал оттащить командира из под завала, но в этот момент над нами раздался шум двигателя и лязг гусениц. На крышу блиндажа въехала БМП. Схватив в одну руку гранатомет, а в другую командира, я вытащил обеих из под завалов, которые грозили обрушиться еще сильнее под тяжестью боевой машины.

Привод поворота башни загудел вращая ее. БМП напоминала стального зверя охотящегося за людьми. Она высматривала жертву хищно вращая башней, как головой.

Ствол замер и через мгновение выстрелил вдоль окоп. В ответ прилетели несколько пуль, отрикошетив от брони они с воем унеслись в небо, или воткнулись в землю. Стоять рядом с машиной стало опасно.

Командир взял в руки мой гранатомет, а я двумя руками схватил его за шкирку и поволок, пятясь задом.

— Оставь меня здесь. — Седов указал на вырытое углубление пулеметчика.

Тяжелого командира пришлось усаживать в выемку, чтобы он не торчал наружу. Я сунул ему в руки первый попавшийся автомат, взял в руки гранатомет и…. Увидел как на меня смотрит ствол пушки БМП. Я наивно полагал, что еще нахожусь в ее мертвой зоне, но это было не так. Ствол опустился достаточно низко, чтобы сделать из меня кучу нестыкующихся останков.

Стрелок медлил. Я чувствовал как он смотрит на меня в прицел. Может быть он решил поиграть в ковбоев и ждет когда я сделаю движение, чтобы выстрелить. А может быть перед смертью всегда так. Время останавливается, чтобы насладиться последними мгновениями жизни. У меня был выбор: выстрелить из гранатомета или прыгнуть в сторону, прямо на командира роты.

Я глянул в сторону Седова. Его глаза по пятаку ясно дали понять, что он думает о моих шансах. Но тут мне в голову пришла идея. Нужно было резко прыгнуть вперед, «щучкой», как в речку. Наверняка стрелок не успеет опустить ствол так резко. Была-не была, думать некогда. Я сиганул и почувствовал ветерок от пролетевших над головой снарядов. Позади бухнуло. Меня не зацепило. Мотор БМП взревел, пытаясь уйти от неминуемой гибели, но с такого расстояния я не мог промахнуться.

Граната попала в надгусеничную полку. Все люки хлопнули выпустив из себя энергию взрыва. Машина заглохла. Боеукладка не взорвалась. Наверное, ее осталось совсем немного, поэтому и не зацепило кумулятивной струей. Из люка водителя показалась окровавленная голова. Водитель вылез наполовину из люка и потерял сознание.

— А у тебя стальные яйца. — Произнес Седов из своей «прятушки».

— Спасибо.

— Ты ранен? — Спросил он, только заметив кровавое пятно на моей груди.

— А, пустяки. — Сказал я и упал без сознания.

Пришел я сознание оттого, что кто-то возился у меня на груди. Я открыл глаза и ослеп от яркого света.

— Что, очухался боец? — Спросил меня добродушный мужской голос, лицо которого я не мог разобрать из-за яркого света.

— Да, а вы кто? — Яркий свет немного пугал меня, напоминая истории людей вышедших из клинической смерти.

— Не бойся, не апостол Петр. Врач я, хирург.

— Что со мной. Все на месте?

— Да как сказать…

Я немного напрягся и попытался двинуть конечностями. Они повиновались.

— Мозг выбило взрывной волной, но это относится к легким ранениям, даже без госпитализации.

Я сделал попытку посмеяться, но грудь заболела.

— Подожди, не шевелись пока, а то шов кривой будет. — Попросил меня хирург.

Я приподнял голову и увидел, как он вытягивает окровавленные нитки из моей груди, как рваные края раны тянутся на ниткой. Я снова чуть не отключился.

— Не смотри лучше. Давай просто поговорим?

— Хорошо. Кто из наших выжил, не знаете?

— К сожалению не знаю. Ранения все в основном в голову, тяжелые. С вашей высоты в нашей палатке шестнадцать человек. Ты наверное, самый легкий из них.

— Товарищи мои, какие-нибудь выжили?

— Я не знаю точно, кто были эти парни, которые помогали сгружать тебя, но только один из них сильно ругался, что ты его не выкопал, и просил вынуть у тебя сердце и зашить в грудь булыжник.

У меня перед глазами встал момент, когда я перебирался, через осыпь в окопе. Из под нее торчала рука. Может быть это и есть тот самый боец?

Врач поднес к моему носу комок ваты зажатый в пинцете. Я вдохнул резкий запах, голова закружилась и я оказался во власти причудливых картинок, обрывочных фрагментов и звуков.

Я пришел в себя, в очередной раз, ночью. За тканевой стенкой палатки пели сверчки, изредка слышались движения и негромкий разговор людей. Грудь и голова болели. Хотелось пить.

Под крышей палатки висела тусклая светодиодная лампочка, отдающая свет накопленный за день солнечными батареями. Дневальный поддерживал рукой свое уснувшее лицо. Я решил встать и найти воды. Но мои попытки не увенчались успехом. Организм, на попытки пошевелиться откликнулся сильной болью и головокружением.

— Дневальный! — Прошипел я на всю палатку. — Дай воды!

Тот вскочил, безумно озираясь.

— Чего? — Спросил он в пустоту.

— Я здесь! — Мне пришлось поднять руку, чтобы он меня увидел. — Принеси воды, пожалуйста.

Дневальный подошел ко мне, открыл свою фляжку и поднес ее к моим губам. Лежа пить не получилось. Вода попала не в то горло. Я закашлялся. Боль пронзила грудь, чуть не лишив меня сознания.

Дневальный подождал, когда я откашляюсь, осторожно посадил меня и напоил, как положено.

— Спасибо тебе. — Поблагодарил я дневального, с пониманием отнесшемуся к моему положению. — Теперь аккуратно клади назад.

— Да не за что. Поправляйся.

— Какие новости с полей, чего на фронте слышно? — Наверняка я уже многое пропустил, то и дело находясь в отключке.

— Откуда вас привезли, враг больше не пытался прорваться, а вот севернее Степановки, это где-то в сорока километрах отсюда, нашу оборону прорвали. Я слышал, что туда сняли много подразделений, бояться, что «Армия Возрождения» и анархисты могут успеть к Элеватору раньше нас.

— Как же так получилось? — Сказать что эта новость расстроила меня, значит ничего не сказать. Страх за жену и отца, но особенно за Камилу, наполнил меня.

— Наши считают, что враг намеренно сделал вид, что пытается прорваться через ваши высоты. Как только вам выслали подмогу, он попер в другом месте.

— Ясно. — Мысль о том, что я должен лежать здесь до полного выздоровления стала мне невыносимой. — Боевые подразделения здесь есть?

— Только охрана и легко раненые, которые могут держать оружие.

— А с нашей высоты бойцы есть?

— Вроде.

— В какой палатке?

— Да тут палаток не густо. Кажется, возле которой БМП трофейный стоит.

— Ну-ка помоги подняться. — Попросил я дневального.

— Ты куда? Рано тебе еще! — Запричитал он.

— Ничего не рано, а вот поздно может быть. Рана у меня легкая, доктор сказал, заживет, как на собаке.

Наверное из-за моего бескомпромиссного тона дневальный решился мне помочь. Злость к врагу и желание, как можно скорее отправиться на подмогу придали мне сил. Меня уже не шатало. Чувствовалась легкая слабость и боль в груди.

— Дойдешь? — Спросил он меня выведя под звездное небо.

— Не сомневайся. Куда идти?

— Туда. — Указал он в темноту. — Вторая палатка.

— Спасибо тебе за все, друг. — Я похлопал дневального по плечу.

— Удачи. — Напутствовал он меня.

Сквозь стенки палатки сочился слабый свет, отражаясь на металлическом корпусе БМП. Я сдвинул в сторону полог закрывающий вход.

— Ты кто? — Окликнул меня в спину знакомый голос.

Я развернулся. Направив в грудь автомат на меня смотрел Марат. Он не сразу узнал меня, потому что мое лицо было скрыто в темноте.

— Марат, живой! — Обрадовался я.

— Серега, скотина такой, на ногах уже! — Он закинул автомат за спину и кинулся обниматься.

— Осторожнее, у меня грудь пострадала. — Предупредил я его горячие обнимания.

— Ну ладно, не буду прижиматься к твоим сиськам. Как ты?

— Нормально. Последние новости быстро поставили меня на ноги.

— Да уж. Немного объегорили нас. А мы тут «беху» починили и утром собирались к нашим двинуть, к «Элеватору».

— С кем?

— Я, Андрей, и еще трое с нашей роты, с легкими ранениями.

— А ты сам-то ранен? — Я осмотрел товарища с головы до ног и не заметил ни одного бинта.

— А то ты не знаешь? — Спросил меня Марат с шутливой интонацией в голосе. — Через меня танк переехал. Я сидел с РПГ и ждал, когда через окоп переедет танк, чтобы выстрелить ему в корму. А он скотина прямо надо мной проехал. Меня засыпало и скрючило так, что я думал, что у меня все сломано. От боли я потерял сознание, и пришел только когда кто-то задел мою руку. Я попытался откопаться и увидел тебя с гранатометом. Хотел вскрикнуть, но даже вздохнуть не мог. Страшно стало, что помощь рядом была, а позвать не могу. Даже паника началась. Сейчас как вспомню… — Марата передернуло.

— Так это ты просил доктора зашить мне булыжник в грудь?

— Ну это я прикалывался.

— Андрей тоже ранен?

— В ногу, только мягкие ткани.

— Солярка и боеприпасы есть? — Я стукнул по броне.

— Солярка и ленты для пулемета. На пушку ничего нет.

— Слушай, Марат, может не стоит ждать утра. Душа не на месте, пока мы тут.

— Я понимаю, у самого такие мысли. Давай Андрея разбудим, ему решать.

Андрей резко открыл глаза, как только я прикоснулся к нему.

— О! Серега! Ты чего здесь?

— Выздоровел. Андрей. — Я решил брать быка за рога с ходу. — Мы тут подумали и решили не откладывать на утро выход. Каждая секунда дорога. Давай выступим прямо сейчас.

Андрей обтер лицо руками и потряс головой.

— Во как. А мы на тебя и не рассчитывали. Я думал, что ты еще полежишь, подлечишься.

— Какой лежать, Андрей? У меня там Камила беременная, а я буду валяться. На ходу заживет так же, как и на койке.

— Сам хочешь вести?

— Ну да.

— Дорогу в темноте найдешь?

— Дай карту посмотреть.

Андрей достал планшет с картой.

— Где мы? — Спросил я.

— Здесь. — Андрей указал на точку.

Я вышел на улицу и поставил карту по звездам.

— Направление будем держать в ту сторону. — Я указал на звезды, находящиеся в направлении «Элеватора».

— Хорошо. Марат сдай смену. Выдвигаемся.

Главным в лагере был начальник госпиталя. Сугубо гражданский человек. Когда его растормошили и доложили, что мужики собрались ехать на войну, он особо не сопротивлялся. Раз хотят, пусть едут.

Сборы были недолгими. Прошло не более получаса с того момента, как я разбудил Андрея. Сонные бойцы забрались в душное нутро боевой машины и пытались еще дремать сидя. Я уселся на место водителя, Марат на место стрелка, а Андрей за мной.

Часть десантного отсека была забита оружием, оставшимся от запасов нашей, уже не существующей, роты. В основном это были РПГ и несколько ящиков выстрелов к ним, а так же пара пулеметов, две снайперских винтовки, включая мою драгоценную АСВК.

Машина колыхалась на неровностях проселочной дороги. Привлеченные светом фар насекомые с упорством камикадзе пикировали на свет, промахивались и стукались о моё лицо. Ехать в темноте с закрытым люкам, пользуясь только прибором наблюдения, не позволял маленький опыт вождения БМП. Еще по последним сводкам объединенная армия врага использовала небольшие диверсионно-разведывательные группы. Передвигались они на пикапах или небольших грузовиках и вполне могли где-нибудь повстречаться. Я больше доверял своим глазам, чем различным приборам.

Занималась заря. Звезды таяли. В воздухе запахло сыростью, которая особенно чувствовалась, когда машина ныряла в низины. Пока я был занят дорогой, рана не давала о себе знать.

Справа от нашего проселка шла высокая гравийная насыпь, сходившаяся с ним через несколько сот метров. На перекрестке стоял указатель — «Семидолье -2км». Я остановил машину.

— Андрей, глянь там, от Семидолья до «Элеватора» сколько?

Андрей покрутил карту и наконец отыскал деревню с таким названием.

— Так, мы немного ушли вправо, но в целом вектор выдержали. Езжай через деревню, если увидишь кого, остановись спроси про обстановку.

— Ага.

С первого взгляда деревня казалась обжитой. На некоторых дворах стояли копна сена, во дворах брехали собаки, кричали петухи. Чувствовалось что деревня находилась в благоприятном поясе влияния «Элеватора» и понемногу возвращалась к нормальной жизни.

Никто из местных жителей не торопился попасться нам на пути. Я их прекрасно понимал. Настало такое время, когда добра от людей не ждешь. Однако, шестое чувство подсказывало, что мы под наблюдением. То шторка дернется в окне, то голова спрячется за углом дома. Ради собственной безопасности следовало остановиться и порасспросить деревенских о последних событиях в их краях.

Я свернул с дороги и подъехал к дому из белого силикатного кирпича, с крашеными в синий цвет рамами. Шторка в крайнем окне отодвинулась и резко задернулась. Добровольно никто на контакт не пойдет. — Чего там? — Спросил Андрей.

— Пуганные очень, никто не выходит. Надо приманить их как-то?

— Я когда маленький был, приезжал в деревню, к бабушке. И туда регулярно приезжала машина с мороженым. Я катался на велике, а сам прислушивался, когда заорет в мегафон продавец — «Морожено!» — Пустился в воспоминания Андрей.

— Не, не поверят, что на БМП мороженое возят.

— Да я просто вспомнил, навеяло что-то. Может во двор зайти?

— А вдруг стрельнут?

— Короче, надо сделать вид, что нам водички нужно набрать. — Предложил Марат. — Дайте фляжки, пойду схожу.

Мы отцепили свои фляжки и отдали Марату. Тот вылез через десантные дверки и подняв фляжки над головой вошел в калитку. Андрей повернул башню в сторону дома, чтобы у его жителей не было соблазна открывать огонь.

Марат прошел по дорожке и встал на углу дома. Мы не слышали, но догадались, что он с кем-то разговаривает. Марат отдал фляжки в руку, показавшуюся из-за стены дома. Нам он подал знак, что все хорошо, и что нам не стоит вылезать из машины.

Через пару минут ему вернули фляжки. С них капала вода. Марат не спешил возвращаться. Он оживленно беседовал, оборачивался в сторону дороги. Время от времени показывались чьи-то жестикулирующие руки. На мгновение из-за стены показался собеседник Марата. Им оказалась русоволосая девушка, лица которой не удалось разглядеть. Наконец, Марат откланялся и поспешил к нам.

— Какая милая девушка. — Первым делом сказал он, отдавая нам в руки холодные и мокрые фляжки.

— Ты про обстановку спросил? — Поинтересовался Андрей делая глоток студеной воды.

— Про дорогу? — Марат сделал нарочито растерянное лицо. — Конечно спросил. Если проселками, то от «Элеватора» до Семидолья километров двадцать пять-тридцать. Свататься вместе поедем, а то я робкий в одиночку с женщинами.

— Ладно, ловелас, кто-нибудь был в селе за последнее время?

— Был. Вчера несколько грузовиков с гаубицами на прицепе проезжали по деревне. Останавливались, собирали продовольствие. Обещали вернуться вскоре за добавкой. Расписали норму на двор. Местные проследили куда они уехали. Говорят что стали лагерем в пятнадцати километрах отсюда у Желтого Яра. Так что «Элеватор» наш скорее всего в зоне поражения их гаубиц. Народ настроен решительно. Оксана говорит, что больше никому ничего не отдадут. У них оружие есть кое-какое. Село зажиточное, смогли наменять на продовольствие. — Марат посмотрел в сторону дома. — Она… такая, какая-то необыкновенная. Обещайте мне, что вернемся сюда.

— Она не замужем? Никто нам не наваляет? — Спросил Андрей.

— Нет, сто процентов, по глазам видел. Они как бы говорили, что их хозяйка свободна.

— Ну ты прямо лирик. Я обещаю. — Сказал Андрей.

— Я тоже. — Присоединился я.

— А теперь парни вылазьте на броню. Начинается маршрут повышенной опасности. — Скомандовал Андрей. — И натяните маски.

Наша команда ловко расселась по броне и рыкнув мотором БМП понеслась в сторону противника.

Через десяток километров мы перестали выскакивать на пригорки, предусмотрительно выглядывая из-за них. Велик был шанс нарваться под прямую наводку гаубиц.

Перед очередным пригорком я снова осадил свою БМП. Андрей прихрамывая на раненую ногу решил самостоятельно провести разведку. Он взял «винторез» и поковылял к бугру. Мотор боевой машины мерно тарахтел и мы не поняли зачем вдруг Андрей упал на землю. Буквально через пару секунд на пригорок выскочил серый пикап, с пулеметом на крыше и тремя бойцами в кузове. Он пролетел метров двадцать прежде чем остановиться. Я увидел удивленные лица парней сидящих в кабине. Они не могли понять, кого видят перед собой, врагов или друзей. Помог им разобраться Андрей, направивший на них ствол.

— Тише, тише, не жмем на курки или всех положим. Поднимаем руки, без рывков, медленно.

Марат подсуетился и направил ствол пушки на пикап. Грозное оружие, пусть и без патронов, произвело должное впечатление. Бойцы подняли руки. Я увидел у них на рукавах шевроны анархистов.

— Не стреляйте, мы здесь по принуждению, нам война не нужна. Мы не из «армии Возрождения». — Это причитал маленький лысый мужичок вывалившийся на кривых ножках из кабины.

Его товарищи немного замешкались, но прикинув свои шансы молча вылезли из машины и стали рядом с поднятыми руками.

— Мужики! — Крикнул Марат бойцам в десантном отсеке. — Подсобите командиру.

Наши бойцы, все как один в бинтах на разных частях тела, выскочили наружу. Они подбежали к Андрею.

— Соберите оружие, и выньте ленту из пулемета. Проверьте, есть ли у них рация.

Рация оказалась у маленького мужика. Он и оказался главным в команде анархистов. Их экипаж ехал в село за продуктами, а мы им так не кстати попались.

Андрей первым делом просканировал эфир в поисках нашей частоты. Рация поймала понятные только нам переговоры штаба с одной из рот, обороняющих «Элеватор». Андрей оставил частоту и приступил к допросу.

— С какой целью подтянули пушки сюда? — Спросил он лысого.

— Мы не пушкари… — Начал оправдываться тот. — Мы в этом вообще ничего не понимаем. С нами бойцы из «Армии Возрождения», это их пушки.

— Я не спрашиваю, чьи пушки, я спрашиваю зачем они тут! — Повысил голос Андрей.

— «Элеватор», кажется, обстреливать. — Неуверенно сказал лысый.

— Так кажется, или точно!

— Точно… кажется. Мы ждали команды. Перед прорывом надо было прижать немного элеваторских. Ну…то есть вас. — Лысый втянул голову в плечи, словно ожидая подзатыльника.

— Когда прорыв?

Лысый поднял руку с часами к глазам.

— Десять минут осталось.

Андрей тревожно глянул в нашу сторону и пошел к нам быстрым шагом.

— Слышали?

— Да. — Ответили мы хором.

— Чего делать?

— Нужно в штаб сообщить, чтобы людей предупредили на «Элеваторе».

— Это я сейчас сделаю, а нам то что делать? — Нервно спросил Андрей.

— А много у них бойцов? — Поинтересовался я.

— На пять орудий, расчет из пяти человек, это двадцать пять, примерно столько же анархистов, итого — полста.

— А нас шестеро, и мы под броней.

— Хорошо, времени нет строить планы. — Андрей развернулся к трем нашим бойцам, державшим на прицеле анархистов. — Тащите оружие внутрь, выдвигаемся. А вы, господа анархисты, валите домой. Если узнаю, что свернули в деревню мародерствовать, за ноги подвешу.

На лицах анархистов изобразилось немое облегчение. В их среде человеческая жизнь ничего не стоила, потому они мысленно уже попрощались с ней.

Андрей забрался в машину и связался со штабом. Он вкратце объяснил всю ситуацию и доложил, что наш экипаж собирается в одиночку разобраться с батареей гаубиц. На связи был сам Старостин. Он немного промолчал. Видимо в нем боролись понимание целесообразности нашего поступка и желание сохранить наши жизни. Но на весах были неравноценные грузы. Шесть человек, против тысячи с гаком мирных жителей.

— Храни вас Господь. — Сказал он, как скомандовал.

БМП подняла пыль гусеницами и стремительно понеслась вперед. Бойцы выставили автоматы в амбразуры.

Враг, завидев нашу машину, несущуюся на всех парах к их позициям поначалу не поднимал паники. Они знали, что у нас только старые модели боевых машин, и вначале приняли нас за союзников. Это сыграло нам на руку и мы смогли приблизиться.

Первым ударил башенный пулемет. Я специально повернул машину боком, чтобы бойцы тоже могли стрелять. Орудия смотрели в противоположную сторону и мы могли в относительной безопасности стрелять по врагу. Враг попрятался во все неровности рельефа, и начал отстреливаться. Пули застучали по броне. Неожиданно передо мной пролетел белый хвост реактивной струи. Враг смог воспользоваться гранатометом. Хорошо, что неудачно. Но это была не последняя попытка. Необходимо было дико маневрировать, чтобы они и дальше промахивались.

Рядом бахнуло. Я почувствовал, как взрывная волна прошла по борту.

— Стреляйте гранатометчиков, остальные подождут своей очереди! — Прокричал Андрей.

Но в такой кутерьме, да еще и в маленькую амбразуру, было вообще тяжело попасть в кого бы то ни было. Панику навести у нас получилось, но вот дальше дело застопорилось. Град пуль по броне усиливался. Вражеские стрелки поняли, что стрельба на ходу не прицельная и осмелели.

Гранатометчик «Армии Возрождения» не торопясь поднял РПГ и прицельно выстрелил. Шестое чувство заставило меня развернуть машину, как раз в тот момент, когда граната должна была попасть в борт. В итоге, она приложилась по касательной, оплавив корму. Небольшая часть струи попала внутрь. Она не причинила вреда, но вызвала панику личного состава, почуявшего опасность.

— Уходи зигзагами на полном ходу! — Крикнул мне Андрей. — Будем тревожить их издалека.

Не знаю какое «издалека» он имел ввиду, когда у них были гаубицы, но я повиновался приказу. Закладывая левые и правые виражи в произвольном порядке мы пытались уйти из зоны поражения ручными гранатометами. Нам почти удалось. Граната попала в правую гусеницу. БМП развернуло на девяносто градусов и мы встали. Неподвижная машина — превосходная цель.

— Покидаем машину! Забираем оружие! — Кричал Андрей.

Я схватил АСВК и выскочил на улицу, укрывшись за машиной. Вокруг свистели пули, ударялись в землю и о железо. Бойцы дали мне выбрать позицию поудобнее. Грудь болела, когда я опирался на нее, но адреналин в крови снижал чувствительность.

Я забрался под БМП, спрятался за каток и просунул ствол в просвет между катками. Неприятель был как на ладони. Я выбрал гранатометчика. Тот встал на колено, и с чувством собственной неуязвимости стал прицеливаться. Выстрел дернул плечо и отдался в груди. Больно, но гранатометчику сейчас было гораздо хуже.

Огонь тут же ослаб. Я нашел следующую мишень. Боец, видимо, считал себя хорошо спрятавшимся. Его крупные формы изрядно выпирали над природным ландшафтом. Он копошился с пулеметом, пытаясь поставить в него ленту. Я выстрелил в торчащую задницу. Выстрел достиг цели. Боец подпрыгнул вначале, хватаясь за свои телеса, но затем упал и начал кататься по земле. Рука не поднялась его добить.

Все остальные бойцы успели спрятаться в капонирах, вырытых для гаубиц. Пусть они и были мелкими, но достать их из винтовки было невозможно. Мой прицельный огонь практически подавил вражеский. Редкая стрельба наудачу не причиняла нам вреда.

— Серега! — Услышал я тревожный голос Андрея. — Вылазь быстрее.

— Зачем?

— Сейчас по нам большим калибром вдарят.

Я посмотрел в прицел. Крайняя к нам гаубица разворачивалась в нашу сторону. Расчет не показывая голов наружу, разворачивал орудие. Выстрел такого калибра разорвет нашу БМП на куски. Закусив губу, чтобы не вскрикнуть от боли, я поспешил вылезти.

— Куда бежать? — Спросил я Андрея.

— В атаку. Умрем героями.

— Как-то не хочется пока. Давай другой вариант.

— Можно с «граника» попробовать попасть? Чем черт не шутит.

— Это мысль. — Идея пришлась мне по вкусу. — Мужики прикройте нас, мы из гранатометов шмальнем.

Трое бойцов залегли за гусеницы и открыли огонь. Я, признаться, в стрельбе из РПГ не был асом, да и расстояние до цели было приличным. Первым выстрелил Андрей. Он почти попал. Граната ударилась перед капониром, отрикошетила от земли и перелетев за него, взорвалась. Андрей ругнулся от досады. Следом выстрелил я, но промазал совсем непростительно.

Гаубица вышла на прямой выстрел.

— Отходите и ложитесь! — Приказал Андрей.

Не успел он договорить, как перед БМП раздался взрыв. Тяжелую машину подкинуло одной стороной и поставило на место. Бойцы не пострадали, но по лицам было понятно, что их слегка контузило. Второй выстрел должен был лечь точнее. Я чувствовал себя беззащитным щенком, которому только оставалось ждать.

Я мог бы сейчас выстрелить и убить кого-нибудь во время перезарядки, но дым и пыль закрыли от нас противника. Мысленно я видел, как он поворачивает все орудия в нашу сторону.

Раздался еще один взрыв. Но только не совсем там, где мы ждали. Он раздался там, где был противник.

— Смотрите, танк!

На холме стоял Т-55. Его ствол немного шевельнулся и выстрелил во второй раз. Затем еще три раза. Я набрался смелости и отполз в сторону, чтобы видеть результат его стрельбы. Стрелок сдал на отлично, пять из пяти. Все пять орудий были повернуты набок. Солдаты противника спешно запрыгивали в грузовики, пытаясь сбежать.

Стрелок хладнокровно дождался когда первый грузовик тронется и выпустил в него фугас. Машину разметало в щепки. Остальные, поняв, что сбежать им не светит, подняли руки.

Командир танка рассказал об оперативной обстановке. «Армия Возрождения» решила пробить нашу оборону одним крепким кулаком. Больше двадцати танков и столько же бронемашин, при поддержке артиллерии ударили полчаса назад в районе небольшой деревни, южнее нашей сегодняшней позиции.

Незадолго до начала, боя командира танка попросил лично Старостин оказать нам поддержку, которая оказалась как нельзя кстати.

— А как там наша оборона, выдержит? — Спросил я командира.

— Должна, иначе — крах. До «Элеватора» рукой подать. Не удержим, попадем в очень сложную ситуацию, такую же, как была с военными. Семьи окажутся в заложниках.

— Тогда не стоит медлить. Оставим пару человек на охрану пленных, зацепим гуслю и в бой. — Мне очень не нравился негативный вариант. Я не мог допустить мысли, что моя Камила окажется в плену.

Совместно мы зацепили гусеницу и вместе с танком отправились к месту решающего боя. В эфире уже никто не шифровался, приказы летели открытым текстом. Накал боя мы ощутили по количеству столбов черного дыма поднимающегося к небу.

Командир Т-55 попытался связаться с командиром своего подразделения, но ему не ответили. Он стал перебирать различные позывные, пока не получил ответ.

— Не удержали! — Говорил хриплый мужской голос и в голосе его было столько безысходности. — Не удержали! Прорвались, суки! — Хрипел он.

— Андрей! Поворачиваем вправо. Видишь подбитую БМП, перегрузите все снаряды себе и за мной, в сторону «Элеватора», ясно?

— Так точно.

Экипаж подбитой БМП покинул машину из-за боязни возгорания. Солярка растеклась рядом с машиной но не загорелась. На броне виднелись три отметины сквозного пробития. Боезапаса оставалось еще не меньше половины. Быстро, в восемь рук, мы перетаскали его себе и бросились вдогонку за Т-55.

Мы нагнали танк уже в прямой видимости «Элеватора». Он выцеливал одну из семи оставшихся вражеских машин, четыре танка и три БТРа, которые двигались вперед, повернувшись к нам кормой.

Танк выстрелил и откатился назад. Вражеский танк охватил вначале дым, а потом и огонь. Выстрел оказался удачным. Андрей попросил меня остановиться. Три секунды на прицеливание и несколько трассирующих бронебойных снарядов полетели к цели. Они легли рядом с бронетранспортером не причинив вреда.

Андрей что-то бубнил себе под нос. Еще очередь. Теперь точнее. Снаряд угодил в машину. Это было видно по разлетевшимся в сторону искрам. Но машина не остановилась и не загорелась. Она напротив, сделал разворот и ударила по нам из крупнокалиберного пулемета. Т-55 не дал ей разойтись. Прямое попадание вывело эту единицу из строя.

Андрей взял на прицел следующий БТР и несколькими очередями по два снаряда поджег его. Тем временем Т-55 успел подбить еще один танк. У противника остался один танк и два БТРа. Это было уже не так страшно. Тем временем вражеский танк начал разворачиваться. В лоб, более современный танк «Армии Возрождения» нашему Т-55 было не взять. Совершенный прицел и большая пушка Т-72 позволяла попадать снарядом в открытую форточку с трех километров.

Опытный экипаж нашего танку тут же дал задний ход и съехал с пригорка.

— Серега, быстро назад! — Скомандовал Андрей.

Он не успел договорить, а я уже туда ехал.

— Андрей, скажи командиру танка, что мы объедем сейчас простреливаемый участок по пойме, пусть подразнит, пока мы им во фланг не выйдем.

В том памятном месте, где я познакомился с Камилой был прекрасный объезд. Речка к концу лета мелела настолько, что открывалась ровная дорога скрытая от посторонних глаз.

Я чувствовал, что у танкового прорыва была одна цель, любыми путями добраться до «Элеватора» и в случае успеха, должна наступить вторая часть плана. Какая, мне было совершенно неизвестно.

Мы достигли небольшого железнодорожного моста, под которым протекала обмелевшая речка. Согласно моим представлениям, нам следовало ехать за железнодорожной насыпью до тех пор, пока не начнутся вагоны. Затем резко выскочить и посеять смерть и панику в рядах врагов. Командир танка все время был на связи и докладывал нам о раскладе на поле боя.

Вражеский танк пятился как рак, в сторону «Элеватора» прикрывая два БТРа. Ближе к воротам «Элеватора» пути расходились и сплошь были забиты вагонами и цистернами. БМП с ходу влетела на насыпь. Переползла через пути и остановилась. Над моей головой в открытый люк были видны движения тонкого и длинного ствола скорострельной пушки.

Загрохотали прерывистые очереди. Пучки трассирующих снарядов полетели в сторону ничего не подозревающего Т-72. Наши снаряды могли пробить его только в борт, в районе двигателя. Фонтаны земли вскинулись возле танка. Трассеры разлетелись в разные стороны. Андрей продолжал посылать короткие очереди, каждый раз все точнее и точнее. Наконец, танк загорелся. Экипаж подбитого танка выпрыгнул из него.

Андрей передал эту новость командиру Т-55. Наш танк выехал и не напрягаясь расстрелял оставшиеся БТРы. На меня накатила такая слабость, что мне показалось сознание можно удержать лишь силой. Андрей что-то докладывал штабу, а я сидел развалившись на маленьком стульчике механика-водителя и ничего не понимал. В голове кружилась только одна мысль — «не прошли», и сказана она была тем хриплым голосом.

Мне захотелось вылезти наружу и вдохнуть чистого воздуха. Победного чистого воздуха. Как-никак эта битва стала апофеозом нашей многолетней работы. Я сдвинул крышку люка и сел на броню. Пекло солнце, но было приятно. В поле горели танки и боевые машины. Из «Элеватора» на дозорном джипе выехали вооруженные люди. Экипажи противника тянули руки вверх.

Но где-то в груди у меня было неспокойно. Я не понимал зачем нужна была эта атака, похожая на атаку смертников. Позади нас скрипнули пути, как от приближающегося поезда. Я встал на броню, чтобы убедиться в этом. Солнце мешало рассмотреть, но готов поклясться, что к небу поднимался черный дым, как от тепловоза, давно не проходившего капремонт двигателя.

— Андрей, а ты не в курсе, у нас поезда не уходили часом, никуда?

— Не в курсе, а что?

— Там паровоз какой-то дымит, пока за посадкой не видно, только дым.

Андрей соединился со штабом и получил отрицательный ответ.

— Не наш, говорят.

— Может на путях встать, пусть представятся. — Предложил я.

— Я сейчас в прицел гляну, что за гости к нам едут.

Андрей скрылся в люке и повернул башню в сторону начинающегося показываться состава.

— Серега! — Крикнул он изнутри не своим голосом. — Съезжай с дороги! Быстро!

Я сразу понял, что поезд и есть вторая часть плана, но почему он так напугал Андрея.

— Валим, валим, отсюда! — Кричал он мне.

— Чего ты испугался его так? — Спросил Марат, удивленно глядя на товарища.

— На нем пушек больше чем на броненосце «Потемкине». — Андрей теребил рацию непослушными пальцами, пытаясь вызвать штаб.

БМП ухнула вниз с насыпи.

— Куда ехать? — Спросил я Андрея.

— За посадку, прячься за ней.

Мы проскочили посадку насквозь, подгибая под машину гибкую акацию и ломая клены.

— Теперь снова под мост, там он нас не достанет, а может и не увидит.

Через пятьсот метров мы встретились. Кое-где через пробелы в деревьях я видел вагоны покрытые листовым железом. Вместо окон, узкие бойницы, на крыше снятые башни от танков и БМП с орудиями. Настоящий бронепоезд. Вид он производил опасный и угнетающий. Мрачная машина возмездия. На бортах красовались эмблемы «Армии Возмездия». Никогда бы не поверил, что эта организация способна создать что-то подобное.

Ситуация была катастрофическая. Все наши войска были вдалеке, зализывали раны и не собирались возвращаться, так как окончание войны еще никто не объявлял. А тут под носом оказался совершенно неожиданный сюрприз, который мог в одночасье нанести урон несравнимый с недавним танковым прорывом.

Бронепоезд засвистел тормозами и стал останавливаться. Несколько башен одновременно изрыгнули огонь. Бронепоезд возвестил о своем прибытии. Нам пришлось снова встать под мост, чтобы не оказаться на прицеле пушек.

Весь наш экипаж выскочил из машины, чтобы подробнее разглядеть бронепоезд. Мы поднялись по насыпи. От бронепоезда в стороны разбегались вооруженные люди и занимали оборону. Андрей разглядел в бинокль горящий Т-55.

Ситуация на ближайшие несколько часов выглядела следующим образом. Небольшое число ополченцев с легким вооружением находящихся по ту сторону забора и одна боевая машина пехоты, неспособная причинить существенного ущерба железному «мастодонту».

Танковые орудия бронепоезда ударили по воротам и куда-то за забор, вглубь территории «Элеватора». У меня сжались кулаки от злости и заскрежетали зубы. Очень хотелось надеяться, что наше руководство уже прячет людей от огня.

— Вот уроды! — Марат стукнул кулаком по щебню. — Тащи Серега свою дуру, мы их по одному сейчас выщелкнем.

— Подождите, мужики, без горячки. Сейчас разозлим больше. У нас вон топливо и все припасы в вагонах. — Остудил эмоции Андрей. — Я думаю, что войска уже возвращаются.

— Но там же люди? — Не унимался Марат.

— Да они просто шуганули, чтоб не высовывались, больше не стреляют.

— А чего они сразу не проскочили внутрь. Ведь могли бы же забор снести? — Подал голос четвертый член нашего экипажа.

Вопрос был уместным. Несмотря на вооруженность бронепоезда, он все равно был уязвим для орудий. За забором ему было бы спокойнее. Вдруг, передний тепловоз рыкнул мотор и выпустил клуб дыма. Поезд расцепился на две половины. Передняя половина потихоньку отъехала и встала вплотную к воротам.

— Я кажется знаю почему. — Андрей передал мне бинокль. — Они наши вагоны цепляют.

Какой-то самоходный и самодельный с виду агрегат катался по путям и цеплялся к вагонам. Он подкатил вагон с зерном к бронепоезду и пристыковал его. Как муравей с соломинкой, которая была многократно больше него, так и этот агрегат таскал огромные вагоны.

— Может пути прострелим с пушки, чтоб не ушли? — Предложил Марат.

— Нет, нельзя. Им останется только отбиваться. Пусть забирают сколько унесут, и едут подальше. — Сказал Андрей и достал рацию.

Он связался со штабом и обрисовал обстановку. Старостин согласился с мнением Андрея, и посоветовал нам продолжать наблюдение не предпринимая никаких действий.

Состав формировался на глазах. Суетливый агрегат ловко катал вагоны по путям. У меня немного отлегло от сердца, похоже, никакого штурма не будет. «Армия Возрождения» банально тырила наши продукты. Было не удивительно, костяк армии состоял из зэков, которые умели только воровать. Создать свое им было не под силу.

Ближняя к нам половина бронепоезда то и дело сдавала назад, потому что тело поезда, прибавляемое новыми вагонами, росло. Я не верил, что у них получится так просто уйти с награбленным добром. Одно дело если бы они увезли три вагона, может никто и не погнался бы за ними. Хотя, вряд ли. Андрей насчитал уже сорок вагонов.

Началось движение бойцов из периметра охраны. Они возвращались в вагоны. Кажется, враг насытил свою алчность. Передняя половина бронепоезда снова пустила дым. Но вместо того, чтобы прицепиться к основной части состава, она ударила в ворота, снесла их и въехала внутрь. Мне хотелось вырвать бинокль из рук Андрея, чтобы увидеть, что там происходит.

Раздалась орудийная стрельба. Она была недолгой. Мне было непонятно, что преследовал враг — напакостить напоследок?

— Дай гляну. — Не выдержал я и протянул руку за биноклем.

Андрей протянул бинокль и как-то странно посмотрел на меня.

— Что? — Спросил я чувствуя тревогу.

— Эти уроды выгрузили зомби на территорию.

Я молча вскинул бинокль. Бронепоезд уже вернулся назад и в зияющую дыру ворот были видны стремительные фигуры зараженных.

— Вот, суки! — Вырвалось у меня.

В эту минуту я готов был голыми руками порвать любого из этой ненавистной организации.

Бронепоезд взревел всеми тепловозами и тронулся. Нам не терпелось быстрее попасть на «Элеватор», чтобы отбиться от зомби, но мы не могли выскочить под пушки бронепоезда.

Как только он скрылся за посадкой, я погнал машину к «Элеватору». Из-за забора слышалась беспорядочная стрельба.

— Серега, гони сразу к общагам! — Прокричал Андрей.

Но я и без его команд решил ехать сразу к ним.

Из-за плотной застройки, и скопления вагонов и прочей техники невозможно было взять быстрых зомби на прицел. Они резко выскакивали и также резко пропадали. Защитники крутились волчками, чтобы не просмотреть врага. БМП распугала бойцов и понеслась узкими улочками к семейному общежитию.

Я резко остановился, ударившись головой о край люка, совершенно не обратив на это внимание. В десантном отсеке вынул из кучи свою «разгрузку» с магазинами, автомат и меч.

— Я с тобой! — Андрей тоже выбрал себе оружие.

К нам присоединился Марат, а четвертый боец взял оружие и побежал к своей семье. Мы покинули машину и вбежали внутрь общежития. Наша с Камилой комната находилась на втором этаже. Я очень рассчитывал, что она дома.

Следом за нами прицепились два зомби. Они влетели в дверь, открыв ее своим телом. Навыки вежливого открывания руками исчезли напрочь. Марат остался прикрывать. За нашими спинами раздались несколько очередей. Я был уверен, что Марат справился.

Дверь в комнату была открыта. Камилы не было дома. По разбросанным вещам я догадался, что она покинула комнату в спешке. Наверно, когда начался обстрел их заставили спрятаться в другом месте.

— Комнаты все пустые! — Сказал Андрей, когда я появился в коридоре.

У меня на лице было написано большими буквами, как я расстроен, тем, что Камилы нет дома.

— Куда их могли спрятать? — Спросил я.

— Что у нас под землей? — Андрей задумался. — Штаб наш, да еще ассенизаторские тоннели.

— Точно, до них ближе всего.

Я бросился бежать на улицу. Марат сидел у окна на первом этаже и осторожно смотрел в него из нижнего угла.

— Стой, Серега, их там тьма-тьмущая.

— Ааааа! — Я закрутился от беспомощности на одном месте. — Изнутри в тоннель можно попасть?

— Только через туалет, наверно.

— И всё? — Не унимался я.

— Успокойся, Серый. Камила в безопасности. Нам сейчас надо в первую очередь зомби покрошить, а потом уже займешься воссоединением семьи. — Андрей привел весомые аргументы.

Но я только сейчас понял, насколько я чувствую себя сильным и готовым пускаться на всякие риски, когда точно знаю, что дома все хорошо. Пока я не был уверен в том, что с Камилой все хорошо, червоточинка постоянно напоминала мне об этом.

— Так, ладно, согласен, принимаемся рубить зомби. Откуда начинать?

— Если зомби сейчас нас увидят, то могут всем скопом вломиться внутрь и мы тогда точно не отмахаемся. — Марат оперся спиной о стену и сполз на корточки.

— Я уже бывал в такой ситуации, и моя смекалка помогла мне. — Сказал Андрей.

— Ты о том случае в секс-шопе. — Сразу догадался я.

— Да, и хватит ржать.

— Никто и не собирался, кого на этот раз надуем? — Пошутил Марат.

— Никого. План немного другой. Нам надо собрать зомби в одну кучу, чтобы я мог незаметно вернуться в БМП. Вы заберетесь на крышу и начнете шуметь, а я пролезу в машину и положу их всех из пушки.

— Уверен, что получится?

— Только если вы лучше надувной куклы.

Мы тихонько посмеялись.

— Вам сверху будет виднее, чем мне ситуацию, как только проход к машине будет свободен — кричите. — Попросил Андрей.

— Хорошо. Будь осторожнее.

Мы с Маратом побежали наверх, а Андрей остался ждать у двери. Толпы зараженных хаотично метались по территории «Элеватора». Возле семейного общежития их было достаточно много. Они, одним махом, спокойно перепрыгивали через БМП.

— Эээээй! Мы здесь! — Крикнул Марат.

Толпа замерла и устремила холодный взгляд на нас. Зомби были свежими. Одежда была на всех. «Армии Возрождения» аукнется эта жестокость. Десятикратно.

Мы шумели, стучали, обзывали зомби непотребными словами. Вместо того, чтобы собраться в одну кучу и протягивать в нашу сторону руки, в беспомощном желании насытиться свежей органикой, зомби замерли и смотрели на нас.

— Чего-то они какие-то вялые сегодня. — Сожалел Марат.

— Не вялые, у них грибной процессор подвис. Непосильная задача для их ума. Стоят наверно, просчитывают варианты.

— Так они, глядишь, откажутся от нас.

— Надо им облегчить задачу.

— Как? — Спросил Марат.

— Я сейчас по пожарной лестнице спущусь. — Я показал на железную лестницу, которая шла по внешней стороне стены. Она немного не доходила до земли.

— Серега, это опасно. Если зомби поймут, что по ней можно залезть, они тебя догонят в полпрыжка. А ты с такой раной больно не поскачешь.

— Есть другие варианты?

— Есть. Я сам полезу.

Я уступил. Марат оставил автомат на крыше и взял с собой только меч. Он спустился до третьего этажа и подразнил зомби. Никакой реакции. Они стояли, как завороженные, и ждали. Марат опустился еще на этаж. Постучал мечом по ступенькам, покричал разные обидные обзывательства типа: «Я твой мицелий труба шатал», «Я знал твою маму, той еще поганкой была», «Жарил я вас всех, жарю, и жарить буду». Зомби стоически терпели оскорбления и не двигались, пока Марат не свесил ногу с лестницы. Толпа зомби словно ждала этого сигнала. В одно и то же мгновение они кинулись к лестнице.

— Бегиииии! — Закричал я, имея ввиду вверх по лестнице.

Хорошо, что лестница имела полукруглый каркас из арматуры. Он был хоть и слабой, но защитой и не позволял находиться на лестнице плечом к плечу больше, чем двоим. Как обезьяны по веткам, зомби кинулись вдогонку за Маратом.

— Андрюха, давай! — Кричал Марат быстро перебирая руками и ногами.

Я взял автомат и принялся отстреливать зомби пытающихся ползти поверх каркаса. Лестница ходила ходуном, грозя выдернуть крепление из стены. Марат смотрел не вверх, а себе под ноги. Он остановился и принялся махать мечом, громко ругаясь. Я отбежал в сторону, чтобы подстрелить его преследователей. Мне это удалось.

Замолотила пушка БМП. Снаряды рвались в гуще толпы. Я скрылся за стеной, чтобы не попасть под осколки. Вскоре забрался и Марат. Он тяжело дышал.

— Ты как? Не ранен? — Спросил я.

Марат поднял штанину и показал на кровавый укус в области лодыжки. У меня невольно вырвался горький всхлип. Я не готов был потерять еще одного товарища, с которым мы прошли огонь и воду. Меня осенила невероятная идея, шансов у которой было мало, но это был шанс

— Задирай штанину! — Приказал я ему бескомпромиссным голосом.

Марат задрал. Я вынул из магазина патрон и вынул пулю. Обтер рану штаниной и посыпал на нее порох. Кровь успела смочить его. Я чертыхнулся и достал второй.

— Держи зажигалку наготове. Как только я высыпаю, сразу поджигай.

Марат обреченно махнул головой. Я насыпал дорожку, Марат поднес зажигалку. Я прижал его ногу к земле. Пламя вспыхнуло и побежало. Марат закричал и попытался выдернуть ногу. Мне стоило больших усилий дождаться когда пламя потухнет.

Как только я отпустил, он принялся хватать себя за лодыжку, дуть на нее и громко ругаться. Я оставил его наедине с мучениями и выглянул из-за края крыши. На земле лежало не меньше двадцати растерзанных выстрелами тел. Андрей уже высунулся из люка.

— Куда спрятались? — Крикнул он.

— Марата цапнули. — Крикнул я. — Лечили.

— Глянь сверху, нету зомби поблизости? — Попросил Андрей. Я прошелся вдоль стены заглянул за угол. Никого не было видно. Где-то слышалась стрельба, но поблизости никого не было.

— Нету!

— Иду к вам. — Крикнул Андрей.

— Давай.

Я развернулся к Марату. У того на лице выступил пот. Он побледнел и раскачивался держась за ногу.

— Больно? — Спросил я.

— Не больно, страшно.

Я помимо своей воли посмотрел Марату в глаза, боясь увидеть в них первые признаки холодного блеска, хотя понимал, что еще рано. Он почувствовал мой взгляд и отвел свой в сторону.

— Рано еще. — Сказал он.

— Марат! — Я вскочил на ноги. — У меня еще одна идея. Ты про химиотерапию слышал?

— Так, поверхностно.

— Это когда человека травят, чтобы вытравить болезнь в первую очередь. Обычно применяется в онкологии.

— И что ты предлагаешь?

— Тебе надо выпить фунгицид. Пока гриб не развился, у тебя есть шанс. — Я говорил уверенно, хотя на самом деле не был уверен. — Сиди здесь, я принесу тебе яда.

— Звучит успокаивающе.

На лестнице мне встретился Андрей.

— Как он?

— Рану прижгли сразу. Теперь хочу одну догадку проверить.

— Давай, если получится, на месяц в увольнение отправлю.

Я забежал в комнату, бывшую медицинским кабинетом. Там стояли канистры с препаратом, использовавшимся в сельском хозяйстве для протравливания зерна. Препарат был сильно концентрированным и разводился из расчета пять миллилитров на литр воды. Я хватил стакан, плеснул в него воду и на донышке пробки налил препарата. Вода сразу замутнела. Я брал на себя ответственность за жизнь товарища. Он мог и умереть если я неправильно рассчитал. Ну ладно, Марат парень крепкий, выкарабкается.

Марат с сомнением понюхал жидкость. Пахла она неважно. По своей воле такое в рот залить не просто.

— Давай, Маратка, за маму, за папу. — Подбодрил его Андрей. — Ты не поверишь, но без тебя нам с Серегой будет совсем не весело, пей, не расстраивай друзей.

— А помнишь ту девушку из деревни. Она поди уже все глаза проглядела, ожидая гостя дорогого. — Припомнил я новые обстоятельства.

— Ух, была не была. Прощайте если что. — Марат открыл рот и залил в него все содержимое стакана. Его лицо скривилось в брезгливой гримасе.

— Извини, но закусить нечем.

— Не, я думал будет противнее, терпимо.

— Что теперь? — Спросил я.

— Марата надо изолировать, и снова в бой. — Предложил Андрей.

— Закройте меня в туалете, чтобы по нужде не бегать.

— Марат, ты это… — Андрей замялся. — Если вдруг почувствуешь, что… того, меняешься, ты….

— Застрелиться. — Опередил его Марат.

— Ну типа того.

— Я понял, пошли.

Марата подперли столом под ручку двери. Я написал на столе фразу, что внутри может быть зомби. Пожелали Марату удачи и вышли на улице, держа мечи наготове.

Вход в тоннели начинался у следующего здания. Мне больше всего хотелось удостовериться что с Камилой все хорошо. Мы подошли к дверям. Они были закрыты изнутри. Я постучал. Дверь немного приоткрылась и оттуда выглянула знакомая физиономия Роди.

— Серега, здорова. Где зомби? — Спросил он шепотом.

— Все еще бегают, сидите пока. Я жену свою ищу, Камилу, она здесь?

— Не знаю. Здесь народу полно, как в автобусе в час пик, плотно очень. Заходи если хочешь.

— Конечно, хочу.

Мы зашли с Андреем в темное помещение, слегка подсвечиваемое тусклыми лампочками. Запах стоял здесь ужасный.

— Покричи, может отзовется.

— Камила! Камила! — голос утонул в переполненном помещении.

Я двинулся дальше, периодически выкрикивая имя жены.

— Она здесь! — Крикнули мне в ответ. — Она тебя не слышит.

Я двинулся на голос как ледокол сквозь арктические льды. Народ расступился и я увидел свою жену. Она отстраненно смотрела в сторону, так было, когда она не одевала слуховой аппарат. Я подошел и взял ее за руку. Камила от неожиданности вздрогнула, на мгновение глядела на меня немигающим взглядом, а потом вскрикнула и бросилась на шею. Подросший живот не давал ей прижаться ко мне как следует. Она плакала и смеялась, а я думал, что романтичнее места для встречи и не придумать.

— Я аппарат второпях, дома забыла. Чувствую себя без него, как неполноценная. Как ты? — Она округлила глаза, когда разглядела на моей груди повязку из грязных бинтов. — Ты ранен?

Я махнул рукой, показывая ей, что пустяк.

— Царапина. До родов заживет.

Она смотрела на мои губы, как раньше, когда мы только познакомились.

— Ты вернулся? — Спросила она с надеждой в голосе.

— Не совсем. Надо всех зомби пострелять. — Я четко проговаривал слова. — Мне надо идти. До вечера.

Я поцеловал ее в губы, пощупал за попу, и пошел на выход, время от времени оборачиваясь, чтобы помахать. Камила махала одной рукой в ответ, а второй вытирала слезы. Внукам рассказывать буду где мы с их бабкой встречались.

Первые отряды втянулись на «Элеватор» когда мы с Андреем вышли наружу из душного помещения. Работа пошла скорее. Вояки разбили территорию на сектора и принялись ее методично зачищать.

На душе у меня стало легко, оттого, что с Камилой все в порядке. Я словно отдохнул душой и телом. Мозг работал как часы, а в руках было столько силы, что я разрубал зомби пополам. К сумеркам, по сто раз проверив все закоулки, коих на «Элеваторе» было не меряно, работа была закончена.

Старостин построил всех, и через дезинфектор распустил по домам, до утра. Это было что-то вроде увольнения.

Мы с Андреем дошли до нашей общаги. Вначале мы проверили Марата. Он сидел, прислонившись к стене. Завидев нас он открыл глаза. Свет блеснул в его глазах, и на мгновение мне показалось, что он холодный.

— Хреново мне мужики, тошнит. Помогите до туалета добраться.

Мы схватили товарища и подтянули его к унитазу. По телу Марата прокатилась волна и его вырвало. Его рвало еще несколько раз, затем были одни холостые сокращения.

— Несите назад.

— Ты как? — Спросил я.

— Я пока еще Марат, которому херово с твоего яда.

— Покажи глаза. — Попросил я его.

Марат нарочно растопырил веки. Внешне, никаких изменений не произошло. Хотелось верить, что химиотерапия не только отсрочила, но и ликвидировала заражение.

— Давай, Марат, мы тебя отведем в БМП и закроем в ней до утра. Людям писать тоже надо. Мы пока командованию ничего не говорили, вдруг они не станут ждать. Утром придем и проверим твое состояние.

— Ведите, сам я не дойду.

Камила ждала меня. Я попросил ее помочь мне в душе, потому что не хотел мочить рану. А после душа, мы долго не могли разжать свои объятья. Я терпел, когда получалось задеть рану, потому что держать Камилу в руках было намного приятнее и ценнее.

В один прекрасный момент, я заметил как живот у Камилы встопорщился, словно кто-то изнутри ткнул в него пальцем. Камила заметила мой удивленный взгляд.

— Толкается, уже давно.

— Офигеть! — Я приложил ладонь к животу и тут же получил удар. — Дерется. Пацан, наверно. Егорка.

— Ни за что.

— Хорошее имя.

— Нет.

— А тебе какое нравится?

— Петр.

— В честь деда?

— Да, он мне очень помогал, и я решила, что обязательно назову сына его именем.

— Ну и ладно, пусть будет Петр. А когда будет хулиганить, я буду звать его Егоркой.

— Идет.

Я поцеловал Камилу и ей на руку с моей груди упал полумесяц. Осколок ранивший меня повредил талисман, срубив нижнюю часть полумесяца. Камила взяла его в руку.

— Это от него? — Она показала на рану.

— Да, осколком срезало.

— Помог все-таки.

— Еще как помог. Егорка вырастет, ему передам.

— Петя.

— Точно. Петя. А может еще и Егорка будет.

Камила ткнула меня в бок, а я чмокнул ее в лоб.

 

Эпилог

Теплый и влажный ветер, предвестник скорой весны раздул полы куртки. Напарник приложил электрод к железной заплатке, закрывающей дыру от прямого попадания бронебойного снаряда. Засверкала фиолетовая дуга. Я отвернулся в сторону и увидел, как Камила катит коляску с Сашенькой. Да, несмотря на ожидание того, что у нас непременно родится мальчик, у нас родилась девочка. Чтобы хоть как-то компенсировать надежды, мы назвали ее таким универсальным именем.

Но девочкой она была на сто процентов, с тонкими чертами лица и карими глазами, унаследованными от матери, но моим разрезом глаз. Она так мило распахивала свои большие глазищи, что ни у кого сомнения не вызывало ее девичье происхождение. Камила, начитавшись книг по воспитанию детей, выработала свою программу. В ней было несколько обязательных, и несколько не обязательных пунктов. Прогулка на свежем воздухе с посещением отца относилась к обязательным.

После разгрома «Армии возрождения» прошло полгода. Бронепоезд удалось отбить на границе Панюшкиных территорий. Руководство армии бежало, а мы получили в качестве трофея сильно потрепанный бронепоезд. Его отбуксировали домой и занялись восстановлением и усовершенствованием. Идея мобильной крепости пришлась Терентию по душе. Он решил использовать бронепоезд в качестве Ковчега: нести в мир модель «Элеватора». По его словам, дальше на «Элеваторе» ему находиться не имело смысла. Работа налажена до автоматизма, угроз, в ближайшем будущем, не просматривается. Построить где-то второй «Элеватор» было идеей правильной и необходимой. Мир катился в первобытную дикость семимильными шагами, и только наш «Элеватор» выглядел на этом фоне островком цивилизованности и благополучия.

По представлениям Терентия, которые впитали уже все жители нашего анклава, нам необходимо было не потерять уровень технического прогресса, имевшийся до катастрофы. Хотя бы на уровне начала и середины двадцатого века. Согласно нашим представлениям, человечество должно иметь некую критическую массу, при которой не происходит инволюции и деградации. Такой массы для сохранения микроэлектроники уже не существовало, однако добычу металла и металлообработку еще можно было сохранить, а также добычу нефти и производство топлива из него и прочих технологий имевшихся лет сто назад.

Видение Терентием того, чем должен был стать бронепоезд приводило к тому, что приходилось вносить множество новшеств и передовых идей. По сути, так же, как и «Элеватор» бронепоезд должен был стать полностью автономным. Он должен был уметь долгое время обходиться без пищи из вне, уметь постоять за себя, уметь восстанавливать разрушенные пути, и быть мобильным, то есть иметь транспорт.

В начале зимы был проведен отбор тех, кто поедет осваивать дальние дали на этом бронепоезде. За боевые заслуги, за специальность автомеханика, и за то, что у меня была семья, которая должна стать базисом для построения нового общества выбор пал на меня. Я бросил гонять разрозненные банды остатков «Армии Возрождения» и перешел на подготовку бронепоезда к дальнему путешествию. Андрей тоже участвовал в отборе, но не прошел его. Зато Марат, «воскрешенный» благодаря моей смекалке, прошел отбор. Теперь каждый житель анклава имел на поясе обязательный пузырек с фунгицидом, именовавшийся в мою честь «Тарасовские сто грамм». Марат вернулся в Семиполье, и женился на Оксане. Брак ценился руководством, как наивысшая добродетель. Все заслуги на фронте и работе не шли в сравнение с браком.

Одно время Терентий, засучив рукава, сам участвовал в модернизации бронепоезда. За его плечами было несколько лет работы железнодорожником и он имел некоторое представление о предмете. Судьба свела нас вместе на подготовке шасси утяжеленного бронеплитами тепловоза. Там мне удалось немного развести его на разговор.

«А кем я был до катастрофы? Никем. Сорок лет уже было, а так и не разобрался в жизни чего хочу и к чему стремлюсь. Жене надоели мои метания, и не задолго до катастрофы она бросила меня. Я остался один и чуть не запил. Вовремя остановился. Увидел по новостям, что появилась какая-то зараза, от которой никак не могут вылечиться, и в голове что-то щелкнуло. И все сразу стало на свои места. Я вдруг почувствовал, что нашел свою роль в жизни. Пока зараза бушевала в Европе, я составил план, что делать если эпидемия придет в наш городок. Причем, я сразу понял, что никакая существующая модель власти нам не подойдет, и придумал вот такую, почти коммунистическую модель, где на первом месте стоял профессионализм и социальное равенство. Никаких товарно-денежных отношений, никаких личных привилегий, никакой статусности. Статус вообще один — житель «Элеватора». Вот твой отец, он сразу принял нашу модель.

Затем, я поименно занес в список всех жителей, которые могли пригодиться. Я понимал, что после эпидемии, которая и не собиралась останавливаться, человечество отбросит на много веков назад. Мне пришлось собирать специалистов по цепочке, от тех кто занимается сырьем, до тех кто производит из него конечный продукт. Пришлось порыться в интернете, разместить тысячи объявлений. Не скрою, что меня часто принимали за сумасшедшего. При том, что масштаб эпидемии рос, никто в нашей стране особо не верил в нее.

Я объездил всю область в поиске удобного места для создания автономной общины, но лучше этого элеватора не нашел. На отшибе, на возвышенности, железнодорожные пути, зерна под крышу. Для первого времени лучше и не пожелать. А потом стал ждать и надеяться, что некоторая часть из получивших мое приглашение прибудет в указанное место.

Такие нашлись, что и позволило нам в первые дни наладить обустройство нашего нового общества, которое и стало именоваться от места которое нас приютило. Сейчас, я вижу, что все мои усилия были ниспосланы сверху. Действовал я как по указке, чувствуя новые идеи, как озарения. Думаю, что и Моисей, если он не был выдуман, действовал по тому же побуждению. С того момента, когда у меня щелкнуло в сознании, каждая мысль казалась мне такой кристально чистой и правильной, что я не мог сопротивляться ей. Так что Сергей, когда почувствуешь в голове такие же мысли, не сопротивляйся им, а претворяй в жизнь, даже если они какое-то время будут казаться тебе непонятными и ненужными в текущем моменте. Время покажет, что это не зря».

— Перерыв — пять минут. — Попросил я напарника. — Семья пришла, по папке соскучилась.

Я слез с «лесов» и подошел к Камиле, рефлекторно катающей коляску взад и вперед. Поцеловал ее в щечку и аккуратно отодвинул край белоснежного одеяльца, в которое была завернута маленькая Сашенька. Малышка спала крепким сном. Она, словно почуяв мои мысли, растянула беззубый ротик в улыбке, не просыпаясь. Отеческое сердце восприняло это, как комплимент в свою сторону и наполнилось теплотой. Такого сокровища у меня еще никогда не было, если не считать ее мать.

Бронепоезд получился длинным. В концепцию города на колесах пришлось втиснуть большое количество модулей без которых нельзя было обойтись. Вагоны путеукладчики, цистерна с горючим, боевые вагоны с орудиями по крыше, рефрижератор со скоропортящимися продуктами, платформа с техникой, жилые вагоны. Из экзотики, имелся даже воздушный шар, которому надлежало вести разведку во время стоянок, с большой высоты.

Я завел Камилу, с кульком на руках, в вагон, идя следом с двумя тяжелыми сумками нашего барахла. Сашулька, повела носом, учуяв непривычный запах железнодорожного вагона, и проснулась. Её глаза забегали по сторонам, не увидели привычной обстановки и мордаха стала сквашиваться в желании разреветься. Я показал Камиле наше купе, она присела на краешек дивана и дала грудь дочке. Малышка присосалась к ней и успокоилась.

На импровизированном перроне стояли провожающие, играл духовой оркестр. Для «Элеватора» этот день должен был стать таким же важным, как и отправка Колумба в поисках короткого пути в Индию, для Испании. Народ был на подъеме. Я нашел среди толпы отца со Светланой. В домашней обстановке мы уже попрощались, но они все равно пришли посмотреть на отправку поезда.

— Будьте осторожнее. — В который раз сказал отец банальную фразу.

— Обещаю, пап. Но вы не волнуйтесь. Мы же не в какую-то Тмутаракань едем. Кое-какая разведка была. Все будет хорошо.

— Меня и пугает, что кое-какая.

Терентий не любил пафоса, поэтому выступающих с речами не было. Все было оговорено ранее и много раз. Тепловоз завелся, выпустив клуб черного дыма, и заглушив музыку оркестра. По вагону прошлись вибрации. Мы с Камилой смотрели в окно, как в давние времена отъезжающие смотрели на перрон с провожающими. Светлана махала нам, отец просто смотрел. Я был рад, что у него появилась эта женщина. Будь он сейчас одинок, ему было бы намного тяжелее перенести расставание.

Перрон дернулся и поехал назад. Камила смахнула слезу со щеки. Колеса прокатились по первому стыку, словно дали отмашку нашему путешествию. Я взял ладонь жены в свою руку, и посмотрел ей в глаза. Мне хотелось, чтобы она увидела в моем взгляде уверенность в том, что впереди нас ждет только счастливое будущее. Она увидела это и улыбнулась.