Сопротивляясь сильному приступу агорафобии, я все-таки взобрался на вершину холма и огляделся. Мне не принципиально было в какую сторону идти, но хотелось просто увидеть ближайший ориентир, к которому предстоит проложить путь. За два с половиной года с начала катастрофы я так привык прятаться и бояться, что минута на открытом пространстве, лишила меня сил, как после многокилометровой пробежки. Наметив в качестве ориентира следующий холм, я поспешил спуститься в неглубокий овраг. Снег там был рыхлый, идти по нему было тяжело, но мне казалось, что там я в большей безопасности.

Солнце опускалось за горизонт. На темнеющем небе появились первые звезды. Примораживало. Я решил идти еще часа два, а потом озаботиться поиском удобного ночлега. Признаться, я уже порядком вымотался. Вынужденная диета, на которой сейчас пребывало большинство людей нашей планеты, не обеспечивала организм достаточным количеством энергии. Каждый шаг давался с усилием. Я знал, что если я оступлюсь, то сил подняться уже не будет.

На два часа меня не хватило. На глаза мне попались кусты, пригнутые к земле большой шапкой снега. Под ними должна была образоваться уютная пещерка, вполне подходящая для ночлега. Я осторожно очистил от снега вход и забрался внутрь. Под руками зашуршали сухие листья и мелкие ветки. Очень хорошо, хоть какая-то изоляция от промерзшей земли. Вход закупорил снегом, оставив отверстие для воздуха.

Временное пристанище показалось мне уютным и безопасным и под мерное урчание голодного желудка, к которому я уже привык, меня стало клонить в сон. Перед тем, как отойти в царство Морфея вспомнились события недавнего прошлого.

В сознание меня привел женский плач. Где-то рядом уже на протяжении долгого времени, не меняя тональности, раздавался плач. Голова болела неимоверно и этот заунывный плач отдавался в ней вибрациями камертона, готовыми расколоть мой несчастный череп.

Я открыл глаза. Вернее, только один. Второй залила запекшаяся кровь. Приподнялся, чтобы оглядеться. В голове забили колокола, и непроизвольно раздался стон. Светало. От земли шел туман. Военной техники не было видно и слышно. Когда я смог немного сфокусировать зрение мне предстала печальная картина. Все пространство вокруг меня было усеяно трупами. Выходит, военные не разбирали в кого стрелять. Да и как их в темноте разобрать, где человек, а где зомби? Тотальная зачистка.

Я сел. Голова кружилась и болела. Вспомнились события непосредственно перед тем как потерять сознание. Что-то сильно стукнуло меня по голове. Я осторожно притронулся к больному месту. Такое ощущение, что в голове у меня была дырка. Рваные края раны топорщились в разные стороны. Мне не было видно, но я живо представил, как это выглядит со стороны.

Не меньше получаса я сидел в исступлении, не зная что делать дальше. Рука непроизвольно трогала рану. Я смотрел на ладонь, каждый раз, как прикасался к голове. На ней была кровь. Рядом не прекращался женский плач. Он то и вывел меня из сомнамбулического состояния. Пошатываясь, как пьяный я пошел на звуки плача.

— Чего орешь? — Я хотел сказать строго и с раздражением, но голос меня подвел и выдал тихий шепот.

На земле лежала девушка в светлом платье, которе успело порядком замараться. Она закрыла лицо руками и в такт своему рыданию, трясла плечами.

— Хватит орать! У меня голова болит от твоего плача! — Наконец мой голос обрел некоторую громкость.

Девушка подняла на меня свои красные, припухшие глаза. Разум в них не читался совсем. Мне показалось, что меня она не увидела. Девушка снова закрыла лицо ладонями и продолжила плакать.

— Прекрати! Заткнись уже! — Я присел и отнял ладони от ее лица.

Девушка вздрогнула и посмотрела на меня немного осмысленнее.

— Живая, и радуйся. Посмотри кому не повезло больше чем тебе. — Я показал рукой на лежащие вокруг нас трупы.

Девушка замерла и долго смотрела на меня. Слава богу, ее взгляд не принадлежал мертвому взгляду зомби. Я никак не мог понять, в своем она уме или витает где-то. Наконец она протянула руку и показала на мою голову пальцем. Она попыталась что-то сказать, но не смогла.

— Меня Сергей зовут. — Я попытался установить с ней контакт.

— Голова. — Произнесла она первое слово.

Тут до меня дошло, что рана, жутким цветком распустившаяся на моей голове привлекла ее внимание.

— Ах, это! Я думаю, что мне повезло, и пуля только скользнула по моей крепкой башке. Выглядит ужасно, да?

Девушка закачала головой, подтверждая мои слова.

— Я бы посмотрел на нее. А с тобой что? Ты ранена?

Девушка снова замерла, как будто мой вопрос подвесил ее операционку. Видимых следов крови и ранения я не увидел. Наверняка, психологическая травма. У меня не было никаких планов, что делать дальше. Я нащупал респиратор, болтавшийся на шее и попытался натянуть его себе на лицо. Резинка касалась кожи головы рядом с раной. Это было больно. В итоге я просто прижал его левой рукой к носу и отправился осматривать трупы, втайне надеясь не увидеть среди них отца.

Трупы зараженных выделялись сразу. Из них обязательно торчали одно или несколько плодовых тел. А вблизи, они уже все были разложившимися и наружу торчали череп и кости конечностей. Тогда я впервые догадался, что гриб, лишившись способности передвигаться вместе с человеческим телом, попросту сжирает его, выращивая привычный нам гриб, с ножкой и шляпкой.

Почти вся первая линия трупов состояла из зомби. Мне представилось как они нагнали толпу паникующих людей, бегущих неизвестно куда. Военные не стали разбираться кто из них кто и стали косить всех подряд. Люди гибли сразу, а безумные зараженные, получив несколько пуль в тело, продолжали двигаться дальше. Найти отца среди зомби было проблематично. Если только по одежде, да и не мог он так быстро обратиться в них.

Мое состояние напоминало глубокий похмельный синдром. Мне приходилось постоянно одергивать себя, потому что я терял концентрацию и просто бродил среди погибших. Я обошел всех, и не по разу. Отца среди них не было.

Солнце начало припекать и к моей ране стали подлетать мухи. Я испугался, что они смогут отложить в мою рану яйца. Необходимо было разжиться бинтами и перевязать рану. Ближайший известный мне запас медикаментов находился в лагере, который мы покинули накануне. Возвращаться туда было страшно, но другого выхода я не видел.

— Что дальше? — Внезапно раздавшийся за спиной голос заставил меня резко обернуться. В голове потемнело и я чуть не потерял сознание. Снова забили колокола.

Девушка с распухшим лицом, взлохмаченными волосами и грязном платье вопросительно смотрела на меня. Я подождал когда немного утихнет боль.

— Мне нужно назад в лагерь. Видишь, на рану мухи пытаются сесть, нужно срочно перебинтоваться.

— Я боюсь туда идти.

— Я тоже, но куда деваться. Не хочу чтобы у меня в голове завелись черви. Полегчало?

— Немного. Ничего не помню. Как началось в лагере, помню и всё. Мама, папа, братик, все заразились. Наверно от той старушки с котом. — Девушка прижала ладони к лицу и тело ее снова заходило в плаче.

— Послушай, как тебя зовут?

— Лена. — Не отнимая ладоней от лица ответила девушка.

— Лен, у меня тоже вся семья пропала. Мать заразилась, и ее застрелили у меня на глазах, а отец пропал сегодняшней ночью в этой кутерьме. Успокойся. Нам всем тяжело. — Мне казалось, что общая беда немного ослабит личное горе каждого.

— Хорошо. — Не переставая всхлипывать согласилась Лена.

— Молодец, а то совсем распухла от рева.

— Ты на себя посмотри. Лохматы с головы свисают. Глаз не открывается. — Поддела она меня.

Хорошо, значит идет на поправку.

— Тогда нам с тобой одна дорога, в лагерь. Ты со мной?

— Да. Не оставаться же мне одной среди… этого? — Она обвела поле усеянное трупами.

— Пошли тогда и посматривай, чтобы мухи не садились мне на рану.

Не так далеко удалось нам убежать от лагеря. Минут через десять мы стояли у открытых ворот. Я зашел на блок-пост и взял свой автомат. Рядом нашел свою железку, со следами запекшейся крови и пучков волос на ней. На территории лагеря стояла гробовая тишина. Тела людей и иссохшие скелеты зараженных валялись то тут то там.

— Держись меня и не отходи. — Приказал я Лене. Та безропотно подчинилась.

Первым делом я обошел вокруг здания и забрался на крышу. Ни отца, ни следов его пребывания мне обнаружить не удалось. С высоты крыши лагеря можно было увидеть самые высокие здания в нашем городе. Отсюда они выглядели довольно мирно. Я спустился вниз и первым делом увидел своего товарища Артема. Его тело, съеденное наполовину, топорщилось кровавыми ребрами наружу. Мухи облепили его и сновали по разлагающимся внутренностям.

Мой желудок дернулся в спазме, но из-за того что в нем было пусто, меня не вырвало. Мухи напомнили мне о том, что пора бы забинтовать свою рану. Медикаменты лежали в комнате персонала, доступ к которой был у военных. Мне пришлось немного постучать прикладом автомата, чтобы в нее попасть. Дверь поддалась под моей настойчивостью. Мы зашли внутрь и закрыли дверь изнутри. В небольшой тумбочке находился весь набор необходимых компонентов.

— Бинтовать умеешь? — Спросил я девушку.

— Пару раз приходилось. Но тебе не красоваться, как перевяжу так и перевяжу.

— Отлично! Тогда бери перекись и полей там хорошенько на мои лохмотья.

— Бррр! — Лену передернуло. — Тебе неслабо досталось.

— Неслабо тем, кто уже не встанет, а у меня царапина. — Я храбрился. На самом деле я мог бы упасть в обморок, если бы увидел свою рану.

Лена полила сверху на рану. Перекись зашипела, пожирая мертвую ткань. Осторожно, ваткой смыла присохшую к лицу кровь. Мой глаз наконец-то открылся в полную силу.

— Твои лохмотья нужно отстричь или приложить к ране, может прирастут? — Предложила девушка.

— Я за то, чтобы прирастить. Не хочу плешивиной сверкать.

Лена начала манипулировать рваными краями моей раны. Было почти не больно. Она посыпала рану сверху стрептоцидной присыпкой.

— У тебя черепок проломлен. Прогибается, когда я прижимаю.

— Лучше не говори мне об этом, я могу и замертво упасть.

— Терпи казак, атаманом будешь.

Девушка достала бинты. Сделала тампон, приложила к моей ране и заглянула мне в лицо с улыбкой.

— Что? — Удивился я её реакции.

— А тебя придется бинтовать под челюсть, иначе повязка не удержится. Я просто представила тебя с этой повязкой. Красавчик!

— Меньше всего мне сейчас хочется пленять женщин своей красотой. Делай как считаешь нужным, я стерплю.

Она кропотливо, стараясь не сделать мне больно, наложила повязку. Я был похож на человека страдающего зубной болью. Впрочем, после того, что нам пришлось пережить, мне было глубоко наплевать на то, как я выгляжу.

В тумбочке были таблетки болеутоляющего. Я выпил две штуки и пару пачек сунул себе в карман. Затем присел на кровать и зажал ствол автомата между ног. Немного отпустившая боль позволила задуматься о ситуации в которой мы находились.

Куда нам надо было теперь идти? В город? Вряд ли. Наверняка он полон зомби. Люди если и есть, то попрятались по домам. Зачем им пускать к себе лишние рты. Если идти к военным, то это не меньше пятидесяти километров по полям. Но они мне ясно дали понять, что им никто не нужен. Да и рана на голове очень отчетливо напомнила о их приветствии. Что остается. Лагерь. Почему бы и нет? Здесь есть еда. На двоих ее должно хватить не на один месяц. Патронов и автоматов тоже в избытке. Не мешало бы обработать помещения внутри каким-нибудь фунгицидом и можно жить спокойно.

— Что надумал, Сергей? Вид у тебя был очень сосредоточенный. — Это было сказано с сарказмом. Явный намек на мою перевязанную несерьезную физиономию.

— Я думаю, что нам с тобой пока отсюда уходить не надо. Здесь есть стены, оружие и еда. Пока мы не знаем, что происходит вокруг, рисковать и лезть на рожон не следует. Не знаешь, как нам можно обеззаразить помещение?

Лена озадаченно осмотрела комнату.

— Вообще, я слышала что шашки бывают, которыми погреба обрабатывают. В принципе, всё.

— А как насчет задержаться здесь?

— В принципе, я согласна с тобой. Мне здесь спокойнее, чем снаружи.

— Вот и хорошо. Давай стащим в эту комнату оружие, еду, укрепим ее и будем жить.

Мне хотелось думать, что мой отец выжил, и подчиняясь той же логике, что и я вернется в лагерь.

Первым делом, я занес все ящики с патронами в нашу комнату. Получилось три целых ящика и пара начатых цинков. Забил магазин патронами, сунул за ремень железяку и вместе с Леной вышли во двор.

На улице щебетали птицы, спокойный ветерок обдувал тело, испаряя с него выступивший от напряжения пот. Вполне мирно, если бы не трупы людей, и проросшие грибами зомби.

— Лен, чтобы не случилось, при первых же признаках опасности, беги в здание.

Девушка кивнула головой.

За первую неделю жизни в лагере моя рана успела немного поджить. Теперь она начинала понемногу свербить, заставляя трогать ее руками. Мы с Леной немного обустроили территорию лагеря, стащив все трупы людей в высохший бассейн. Запах вокруг него стоял тошнотворный. К трупам зомби, на всякий случай прикасаться не стали.

Затем, в старом подвале, служившем овощехранилещем в те времена, когда пионерлагерь функционировал по назначению, нашли несколько фунгицидных шашек. Все здание лагеря на сутки было пропитано их дезинфицирующим дымом. После этой обработки мы спокойно разгуливали внутри помещения без респираторов.

Наши отношения с Леной постепенно перестали быть дружескими, что помогало нам не вспоминать родных, а наоборот зациклиться друг на друге. Она готовила еду из оставленных военными запасов, а я искал дрова и обеспечивал безопасность.

Через неделю нашего пребывания в лагере, закончилось бабье лето и начались проливные дожди. Температура упала и в здании стало холодать. Из железной бочки и труб я сделал печку, которая кое-как обогревала небольшую комнату, в которой мы поселились.

За все наше пребывание в лагере нас никто не беспокоил. У меня начало создаваться впечатление, что мы остались одни в этом мире. Мы с Леной часто говорили о своей миссии по возрождению человечества. Не всерьез, конечно, но какая-то мания величия, основанная на ощущении своей избранности появилась. Месяц одиночества еще больше убедил нас в том, что вокруг никого не осталось.

Дожди сменились сухой и морозной погодой по утрам. Теплой одежды у нас не было. Чтобы выйти на улицу мне пришлось сделать из одеяла самодельную одежду, прорезав в подходящих местах дырки для рук и перетянувшись проволокой вместо пояса. Вид у меня был, как у немца под Сталинградом. Покидать лагерь в поисках одежды или другого пропитания, было боязно, и мы наивно полагали, что сможем перебиться тем, что у нас есть.

Нашу идиллию нарушил шум моторов в одно морозное утро в начале ноября. Я проснулся от этого звука и мое сердце тревожно забилось. Вроде бы можно было и порадоваться тому, что вас нашли люди, но я не чувствовал никакой радости. Чувство опасности заставило меня схватить автомат и броситься к выходу.

Метрах в тридцати от ворот стояли три автомобиля. Первым стоял «УАЗик» в охотничьем обвесе. Позади него стояли две «Нивы». Возле первой машины стоял вооруженный мужчина в охотничьем камуфляже и смотрел на лагерь в бинокль. Мне не понравился этот кортеж. Ясно, что времена изменились и никто без оружия на улицу не выйдет, тем более в одиночку. Но я чувствовал, что от этих людей исходит угроза.

— Лен! Просыпайся! К нам гости пожаловали, не нравятся мне они! — Я растормошил подругу, которая спросонья никак не могла ничего понять.

— А? Что? Где? — Лена села на кровати и терла глаза.

— Собирайся, говорю! Там на трех машинах к нашему лагерю подъехали! Неприятные какие-то типы.

До нее наконец, дошло и Лена принялась одеваться, а я снова побежал к входной двери, через которую хорошо просматривались подъезды к лагерю. Возле машины уже суетились несколько человек. У каждого имелось оружие. Они обсуждали что-то друг с другом показывая рукой в сторону лагеря. Наверняка они уже увидели нашу трубу торчащую из окна и догадались, что в лагере живут. Тогда, какого лешего им обсуждать. Если место занято, пусть катятся дальше, ищут себе другое прибежище. У меня появился соблазн подстрелить одного из них. Но голос совести не позволил мне этого сделать. Я решил дождаться что они предпримут первыми.

Какое-то время вооруженные люди обсуждали, постоянно тыча стволами в сторону лагеря. Меня это сильно напрягало. Люди с добрыми намерениями уже давно бы озвучили цель своего приезда. Мне было невдомек, что на просторах страны человеческие отбросы уже сформировали мобильные банды с целью добычи продуктов питания у слабых. Засады на автомобили на дорогах, грабежи деревень стало для них основным занятием в условиях изменившегося мира.

Видимо вооруженные люди пришли к какому-то мнению. Они сели в машину и подъехали к воротам. Я закручивал ворота на толстую проволоку, и просто так их было не открыть. Из первой машины вылез мужчина и осмотрел мой запор. Второй стоял за открытой дверцей автомобиля и держал свое оружие стволом в сторону лагеря. Мне в голову вдруг пришла мысль, что они знают сколько нас здесь. Наверняка, они ведут себя так уверенно, потому что знают, что в лагере кроме двух клоунов, одетых в одеяла с дырками больше никого нет. Мне стало страшно. Я был не готов к этому морально. Что мне оставалось делать? Вступить в бой, защищая Лену и себя, и пасть в этом бою со стопроцентной вероятностью? Пустить людей к себе и отдать им продукты, Лену, а напоследок получить пулю между глаз, за ненадобностью? Или же дать деру, схватив все самое нужное? У меня были секунды на размышление и я выбрал последний вариант. Чтобы отсрочить проникновение вооруженных людей на территорию лагеря я несколько раз выстрелил одиночными в сторону машин. Мужчина, открывающий ворота, упал на землю и выстрелил в обратную. Из других машин выскочили остальные и тоже открыли стрельбу. Пули пробили дверь и завизжали рикошетами от стен.

— Валим отсюда! — Я забежал с дикими глазами в комнату.

У моей подруги глаза были не менее дикими.

— Я тут сумки собрала. — Сказала девушка негромко.

Я закинул автомат через плечо и схватив тяжелые сумки помчался в сторону запасного выхода. Нам предстояло пересечь стадион и пролезть под «колючкой», там где обильные дожди образовали промоину.

Лена бежала за мной. А на той стороне слышались выстрелы. Потом хлопнули распахнутые ворота и машины въехали на территорию лагеря. Когда «Нива» объехала наш лагерь с обратной стороны, мы уже добежали до опушки леса. Они поняли наш ход, но преследовать не стали. Зачем мы им нужны? Они дали несколько очередей в сторону леса, давая понять, что возврату нам не будет. Я бросил сумки и упал на землю, тяжело дыша. Лена упала рядом.

— Вроде обошлось. — Сказал я, и посмотрел в сторону лагеря.

— Куда мы теперь? — Спросила Лена.

— Без понятия, пока я наслаждаюсь тем, что живой.

Мне снился страшный сон, что я блуждаю в бесконечных мрачных ледяных лабиринтах, и заведомо знаю, что никогда не смогу найти выхода отсюда. Ветер мне бьет в лицо снегом, но я упорно продолжаю идти, заставляя себя сделать очередной шаг. И вот когда я почти сдался, в лицо мне ударяет свет. Божественный теплый свет, и я понимаю, что вознагражден за свое упорство, и протягиваю руки навстречу свету.

— Каррр! — Раздается с той стороны свечения и я открываю глаза. Уже наяву.

В том шалаше, который мне приготовила природа в качестве ночлега, наглая ворона проковыряла дырку в снежной крыше и смотрела на меня одним глазом.

— Пошла вон, дура! — Крикнул я ей и ворона тряхнув крышу, улетела, осыпав меня снегом. Я стряхнул с лица капельки растаявшего снега и проснулся окончательно.

Судя по обилию света попадающего через дырку в мою берлогу, на улице день был в самом разгаре. Хоть и члены мои затекли, но я чувствовал себя отдохнувшим. К тому же, к моей радости я понял какие кусты укрыли меня. В просвет я увидел коричневые сухие ягоды шиповника. В моем положении даже эти ягоды можно было воспринимать, как манну небесную. Солдатский котелок, ложка и прочие атрибуты походной жизни я всегда носил при себе. Следовательно, кое-какой завтрак я мог себе организовать.

Я выбрался наружу. Февральское солнце уже светило теплее и мягче. Где-то в вышине слышалось пение птиц. Настроение у меня было под стать погоде. Я стряхнул снег с куста, который еще недавно был мне домом, и принялся обдирать с него ягоды. Часть ягод ссыпал в рюкзак, а часть оставил в котелке, который наполнил снегом. Развел костер и повесил над ним котелок. Снег растаял в нем и превратился в воду. Вода закипела и до меня донесся тонкий аромат ягод шиповника. Вода превратилась в красноватый компот. Я был благодарен наглой вороне, разбудившей меня, но подарившей этот завтрак. Кто знает, может сон и был божьим промыслом, пославшим мне ворону для спасения от голодной смерти.

Я не смог долго ждать и снял горячий котелок с огня. Обжигая губы приложился к нему и отхлебнул ароматного напитка. Сладости в нем не чувствовалось, но человеку, который ест не каждый день и это казалось чудом. Я допил до дна и почувствовал как не привычный к такому объему желудок потяжелел. На дне оставались распаренные кипятком ягоды. Я жевал их, почти не сплевывая семечки. Казалось, что ничего вкуснее мне не приходилось есть.

Неожиданный завтрак придал мне сил и уверенности. Удивительно, но еще вчера я считал, что не смогу протянуть в одиночку и обязательно должен быть в составе какой-нибудь группы. Сейчас мне казалось, что я смогу многое. Хотелось хоть одним глазком посмотреть на то, что творилось в моей банде, после побега. Кто остался крайним, и на кого пал жребий стать спасительным «ягненком» на заклание.

Я встряхнулся, поправился, закинул карабин на плечо и отправился дальше, наметив ближайший холм в качестве ориентира. С хорошим настроением и идти по глубокому снегу было легко. Мои мысли снова соскочили на воспоминания недавнего прошлого.

Мы с Еленой шли сами не зная куда. Может быть, подсознательно, мы опасались погони, и нам все равно было куда идти, лишь бы подальше. Наконец, я упал, обессиленный тяжелыми сумками. Хотелось пить, но моя девушка не догадалась взять с собой воды, набив сумку одними крупами. Это было разумно, учитывая, что в лесу можно нарваться на более-менее чистый ручей, но никакой посуды в которой можно приготовить кашу она не догадалась взять.

— Все, привал, руки уже не держат. Сейчас отдохну немного, и пойду, поищу воду в окрестностях. — Объявил я Елене.

— Я с тобой! Я одна не останусь! — Перепугалась девушка.

— Как хочешь, пошли вместе.

Мы представляли собой две странные фигуры одетые в синие шерстяные одеяла. Вечерело, и воздух становился морозным. Я спрятал руки под одеяло. Так было теплее. Мы оставляли зарубки на стволах, чтобы вернуться к свои вещам. Как назло не попалось ни одного самого завалящего ручейка. Я собирался через десять минут завершить поиски и вернуться назад, чтобы не быть застигнутым ночью.

Неожиданно, мы вышли на старую тропинку. По ней даже когда-то ездили машины. Колея была устлана сухой листвой, сквозь которую кое-где торчали молодые деревца.

— Если есть дорога, значит она куда-то ведет. — Изрек я мудрость.

— Все дороги ведут в Рим. — Пошутила Лена.

— Сегодня уже поздно, поэтому предлагаю завтра двинуться по этой тропинке, авось найдем какой-нибудь заброшенный домик, где нас не смогут найти.

— Хотелось бы, а то я со страхом представляю себе сегодняшнюю нашу ночевку.

Мы вернулись к своим вещам перед наступлением полной темноты. Я наломал сухих веток, сложил костер и зажег его. В отсветах его пламени я нашел ветки покрупнее и старый поваленный ствол. Положил их в костер, чтобы он подольше горел. Вместо матраса мы использовали сухие листья, насобирав их толстым слоем. Сверху укрылись обеими нашими одеялами с головой. Лена легла лицом к костру. Я прижался к ней сзади, так что она обогревалась с двух сторон. В принципе, пока горел огонь было терпимо.

К утру костер прогорел полностью, но у меня не было сил вылезти из под одеяла на морозный воздух. Я еще плотнее прижался к подруге и ждал когда рассветет окончательно. Вылезать все-таки пришлось. Одеяла уже не спасали от проникающего под них холода. Мы стучали зубами, но никак не решались встать.

— Всё, встаем! — Сказал я решительно и откинув одеяло вскочил на ноги, и чуть не запрыгнул обратно.

Морозец был приличный. Сухая листва искрилась инеем.

— Разведи костер, или я не встану до обеда. — Раздался из-под двух одеял голос Елены.

— Хорошшшо! — Стуча зубами согласился я и принялся решительно ломать ветки.

Через несколько минут они затрещали, пожираемые пламенем. Лена показала лицо.

— Уже лучше, еще бы кофе в постель и было бы совсем прекрасно.

— Звиняйте, пани, но кофия нема. Не подумали мы держать наготове тревожный чемоданчик. — Посокрушался я.

— Я так перепугалась, что ничего умнее, как накидать гречки и ячки в сумки мне в голову не пришло.

— Да ладно, может это и к лучшему. Воду мы раздобудем, а еду вряд ли в лесу сможем найти.

— Сергей, а у нас есть какой-нибудь план на перспективу? Я имею ввиду, скоро зима, даже с этим запасом мы не сможем долго протянуть. Нам все равно придется идти куда-нибудь? Или в город, или в деревню? Да и одежда у нас с тобой, не зимняя, и даже не осенняя.

Честно признаться, я по малодушию гнал эти мысли от себя. Мне хотелось чтобы все устаканилось само собой. Ответа у меня не было.

— Давай, пока осядем где-нибудь, и будем потихоньку разведку проводить вокруг. Мне кажется, что сейчас доброжелателей, желающих накормить нас и обогреть не так уж и много.

— Хорошо. — Согласилась девушка и снова спряталась под одеялом.

— Вылазь уже, раньше выйдем, больше пройдем.

— У! Холодно еще.

Я не умею спорить с женщинами, поэтому подкинул еще веток в костер, чтобы Елена быстрее согрелась. Через час она кое-как с причитаниями и оханиями встала, укутавшись в оба наших одеяла.

Мы попытались позавтракать сухой крупой, но мне так хотелось пить, что слюны во рту почти не было. Я не смог нормально сглотнуть крупу, чуть не поперхнулся и мысленно плюнул на это дело.

— Всё, пошли дальше, пить охота, и одеяло отдай моё. Я все-таки не лягушка и мерзну немного.

Мы собрались и пошли дальше, по зарубкам оставленным накануне. Через час вышли на тропу и двинулись по её колее. По дороге попалось старое подгнившее дерево упавшее на дорогу. На ее влажной трухлявой древесине росла колония вешенок. Я несказанно обрадовался этой находке, хотя и думал раньше, что не смогу больше есть грибы. Однако, голод не тетка.

Дорога петляла по лесу. Судя по длине некоторых деревьев росших на месте самой дороги, ею не пользовались не менее трех лет, а может и более того. Я никогда не ездил по ней, поэтому не знал куда она нас приведет. Дорога долго не хотела нам открывать своей тайны. У меня уже застыл в ушах звук собираемой ногами сухой листвы. Руки болели от неподъемных сумок. Лена поняла мое настроение и шла молча. К вечеру небо стало заволакивать темными тучами. Если пойдет дождь, или снег, нам уже не удастся переночевать укрывшись одеялами. Я прибавил шаг, несмотря на усталость.

— Сереж, давай я помогу тебе. — Лена ухватилась за одну лямку хозяйственной сумки.

Когда нам показалось, что надежды найти что-то пристойное для ночлега уже нет, дорога сделала поворот и вывела нас на открытое пространство, метров двести на двести. Посередине этого пространства находился квадратный водоем, явно искусственного происхождения. Его опоясывала невысокая дамба. Справа от нас в дамбе имелись шлюзы выходившие в забетонированный желоб, наполовину засыпанный листвой. Рядом со шлюзами стоял домик из белого кирпича. Я вдруг вспомнил, то время, когда я был еще мальчишкой, администрация нашего города раструбила по всему свету о том что собирается открыть большое рыбное хозяйство, которое должно было удовлетворить потребности города в свежей рыбе дорогих пород. Проект оказался очередной профанацией, преследующей только одну цель — присвоение казенных денег. Никто в городе и не знал путем, где будет это хозяйство, им и не полагалось знать. Нам с Леной посчастливилось его найти.

— Стой здесь! — Приказал я девушке. А сам снял с плеча автомат и потихоньку пошел в сторону домика, прикрываясь дамбой. Признаков жизни вокруг него не наблюдалось, но я на всякий случай замирал, всматриваясь в темные окна. Представляю, если в домике были зрители, то они падали со смеху, глядя как человек, укутанный одеялом, с торчащими в прорези руками, пытается выглядеть агрессивно. Но мне было плевать на воображаемых зрителей. Погода портилась, и мы могли не пережить очередную ночь под открытым небом.

Я резко открыл дверь, чуть не сдернув ее с проржавевших петель, и повел стволом в полумрак помещения. Пахло затхлостью и нежилым. Прекрасно, нам подойдет. Я поспешил обрадовать свою подругу хорошей новостью.

— Все нормально, там сто лет никого не было. Может об этом месте и не знает уже никто. — Я схватил тяжелые сумки и не чувствуя их веса поспешил к нашему новому убежищу.

Наверняка эту избушку строили для сторожей и смотрителей шлюзов. Минимальный комфорт в ней был предусмотрен. Печка «буржуйка» стояла в углу помещения. Посередине стоял деревянный стол и пара табуреток. Слева от входа, под окном стояла тумбочка с раковиной. Над ней висела полка, сорвавшаяся с одного гвоздя. У дальней стены стояла старая железная кровать с панцирной сеткой. Матрац лежащий на ней истлел и частично просыпался под кровать. Но что мне сразу бросилось в глаза, так это кухонная утварь, беспорядочной кучей валявшаяся на полу. Теперь можно было приготовить нормальный ужин.

— Не пять звезд и олл инклюзив, но на время сгодится. — Я отстранился от двери позволил Елене пройти в дом первой.

— По любому лучше чем на улице, и печка есть.

Я поставил тяжеленные сумки на пол и присел на кровать. Ноги тряслись из-за тяжелого перехода. Был некоторой соблазн, плюнуть на все, упасть на кровать и лежать, пока не придут силы. Если бы не жуткая жажда, я бы так и сделал.

— Лен, я предлагаю сейчас распределить наши обязанности. Давай я займусь дровами, а ты помой в озере кастрюлю какую-нибудь и приготовь нам ужин.

— Я так устала, Сергей, я бы сейчас попила воды и бухнулась спать.

— Давай, последний рывок, и потом вознаградим себя отдыхом до завтрашнего обеда.

Лена, со страдальческой физиономией присела над кухонной утварью. Выбрала понравившуюся ей кастрюлю, бросила в нее пару ложек и пару кружек и пошла в сторону водоема. Я пошел за ней.

Берег порос осокой, и я намочил обувь ища место напиться. Но мне так хотелось пить, что я плюнул на этот дискомфорт и припал к поверхности воды. Поначалу я не понимал насколько холодной была вода. Потом мне нестерпимо заломило зубы и я почувствовал характерный запах стоячей воды.

— Уфф! — Утерся я рукавом. — Теперь только бы дизентерию не подхватить.

По животу растекся холод.

— Лен, ты если вытерпишь, попей лучше кипяченой воды.

Она молча махнула мне головой и продолжила мыть посуду. Я же отправился в лес насобирать дров. Нужно было приготовить ужин и протопить печку. Смешны дела твои Господи, надо же было кому-то устроить аферу с рыбхозом, историческим предназначением которого стало на самом деле укрытие от непогоды и прочих опасностей, двух несчастных человек.

За дровами далеко ходить не надо было. Лес рос вплотную к дамбе. Я приволок несколько крупных веток и наломал их. Из кирпичей, оставшихся от великой стройки, соорудил подобие печки. Елена поставила кастрюлю с водой на огонь. Я же пошел проверить печку на предмет пригодности. За много лет, что она простояла без дела, в ее трубе и голубь мог сдохнуть, и ласточки гнездо свить, да много чего.

В печке была зола. Я пошел искать чем выгрести ее оттуда и наткнулся на склад шанцевого инструмента, который находился под деревянным крыльцом. Там была и небольшая лопатка, удобная для выгребания золы, и топор, и даже ножовка. Состояние всего инструмента было довольно ржавым, но все равно это можно было считать подарком судьбы.

Я зажег мелкие ветки, чтобы проверить дымоход. Пламя бойко разбежалось по дровам и даже гудело от хорошей тяги. Прекрасно, с печкой проблем не будет. Я подкинул еще немного веток и пошел нарубить дров потолще, чтобы было чем скоротать ночь.

Лена пригревшись возле костра, по видимому задремала.

— С печкой все нормально. Ночью будет тепло. — Сказал я ей приятную новость.

Лена аж подпрыгнула от неожиданности.

— Блин, не заметила, как вырубилась. — Она хлопнула себя по щекам. Взяла ложку и проверила гречку на готовность. — Я соль нашла тут. Она немного окаменела от влаги.

— Хорошо, с солью гораздо вкуснее.

Я принялся пилить и рубить. Мне стало жарко, впервые с того времени, как мы сбежали из лагеря. Елена сняла кастрюлю с огня и через пару минут окликнула меня на ужин. Я насобирал охапку дров и вошел в дом. Запах еды и дыма создал атмосферу уюта, в этом маленьком и грязном помещении. Те дрова, что прогорели в печке, подняли температуру внутри. Зайдя с улицы разница чувствовалась ощутимо. Я затолкал крупные поленца и дрова в печь, а затем сел за стол, на котором уже дымились тарелки с кашей. Признаться, уминал я за обе щеки. До сих пор не могу поверить, что до начала катастрофы, я мог отталкивать тарелку с едой потому что мне в ней что-то не понравилось. Какой я был идиот.

Сон сморил нас сразу же после трапезы. Я подкинул еще несколько дровишек в печку и сразу же забрался под одеяло к Елене. Девушка уже не реагировала на мои телодвижения. Я и сам успел только отметить, что старый матрац пахнет сыростью, как тут же провалился в крепкий сон.

Спал я без сновидений. Разбудило меня частое постукивание по крыше нашего домика. Я открыл глаза и с удивлением отметил, что наступил новый день. На улице стояла пасмурная погода и похоже, что шел дождь. Мне пришлось встать, чтобы убедиться в этом. Действительно, шел дождь, но вперемежку со снегом. Меня зябко передернуло. Слава богу, что мы нашли этот кров. Дрова в печке давно уже прогорели и температура упала до некомфортного уровня. Со вчерашнего дня осталось немного дров, которые я сразу и забросил в печку.

Елена соизволила проснуться, когда стало гораздо теплее. Ее припухшая со сна мордаха, смотрела на меня одним глазом.

— Ты хоть спал? — Спросила она.

— Да уж поспал немного. Дождь разбудил. По крыше стучал. Слышишь?

Лена подняла мордаху к потолку прислушиваясь к частому стуку капель по железной крыше. Она просидела с полминуты в такой позе а затем снова упала на кровать и накрылась одеялом.

— Весной разбудишь! — Выкрикнула девушка из-под одеяла.

Мне следовало озаботится дровами на ближайшее время. Это было самое простое и легкое задание. Меня гораздо сильнее пугала перспектива поисков пропитания и зимней одежды. А с этим не стоило затягивать. Скоро ляжет снег и начнутся настоящие морозы. Одеяло уже не спасет. Я дал себе на то чтобы хорошо обдумать план поиска необходимых вещей три дня. В оставшееся время я занялся заготовкой дров, которая содрала мои ладони в кровь.

Благодаря стараниям моей девушки наше жилье преобразилось. В нем исчез запах нежилой затхлости и неуюта. Мы оба были счастливы, что нашли такое уединенное и спокойное место. Мы оба считали, что для нас наступил своеобразный медовый месяц. Не могу сказать, что я был влюблен в Елену, но пережитое нами как-то сплачивало нас. Нам было хорошо вместе, и это было главным в наших отношениях.

В тот день, в который я сам себе назначил отправляться на поиски дополнительного пропитания и одежды наконец-то выглянуло солнце. Это было очень хорошо, но я все равно волновался. Еще месяц назад мир вокруг казался дружелюбным, а теперь я мог испугаться собственной тени и бежать от нее без оглядки. В моем автомате осталось двадцать три патрона. Никому из нас, когда мы спешно сбежали из лагеря и в голову не пришло кинуть патронов в сумку. Это была моя вина. Все-таки я еще не был готов жить в таком экстремальном мире. Я пытался оставить автомат Лене, но она вскинув руки отказалась от этой идеи, сославшись на то, что она им все равно не умеет пользоваться. Я настоял, чтобы она всегда держала при себе топор, и не оставляла его на улице, если сама была дома.

Не имея никаких навыков выживания в на природе, я не мог понять где я нахожусь и в какую сторону мне лучше идти. По дороге идти я боялся из-за большей вероятности наткнуться на опасных людей или тем более зомби. А идти через лес? Я боялся, что не смогу вернуться назад. В итоге, я все равно выбрал идти через лес. Я забрался на старый дуб, и с его высоты осмотрелся, пытаясь углядеть заметный ориентир. Им оказалась высоковольтная линия, столбы которой шли гуськом в паре километров от меня, по левую руку. Лучше и придумать было нельзя. Я решил не лезть на просеку, а двинуться вдоль нее.

На первом столбе, от которого я должен был повернуть налево, в лес, я сделал заметку. Затем снова скрылся в лесу и двинулся вдоль просеки. Полдня я шел по однообразному пути, пока не почуял запах дыма. Пахло горевшими дровами, но к этому запаху еще примешивался аромат выпечки. Слюни потекли у меня по подбородку, а желудок судорожно сжался в предчувствиях вкусной еды. Чтобы ему было не так завидно, я достал небольшую кастрюльку с ячневой кашей с грибами и бросил пару горстей себе в рот.

Вскоре показалась окраина небольшой деревни. Я не стал выходить на открытое место, решив понаблюдать за ней из кустов. Собаки, видимо почуяли меня и стали брехать на разные лады. Из ближайшего дома вышел грузный мужчина в двустволкой и недобро посмотрел в сторону леса. Я не боялся его, считая что автомат в случае чего намного более эффективное оружие. Мне не хотелось обнаруживать себя. Я не хотел, чтобы кто-то знал где мы живем с Еленой. Так нам было спокойнее. С другой стороны я не представлял, как могу разжиться продуктами и одеждой не обнаружив себя.

Я решил обойти деревню по кругу, надеясь присмотреть что-нибудь интересное. По своей неопытности и наивности я чуть не попал в волчий капкан. В последний миг, я заметил, что листва в одном месте приподнята как-то неестественно высоко, словно под ней растет гриб. Я порадовался этому обстоятельству и хорошо, что полез проверять не руками, а схватил веточку. Железные челюсти капкана клацнули, переломив мою веточку пополам. Я от испуга упал на землю и попятился назад. Меня прохватил пот от осознания того в какой опасности я только что был.

Капкан был привязан проволокой к ближайшему дереву. Нам с Еленой этот трофей мог бы пригодиться, но я не хотел выдавать свое присутствие местным. Поэтому я снова привел капкан в рабочее положение и присыпал листвой, словно все так и было. Передвигался я теперь с десятикратной осторожностью. Это позволило мне увидеть еще несколько капканов и проволочных силков, как на зайцев. Что ж, крестьяне приготовились к неприятностям не в пример лучше меня. Что-то подсказывало мне, что и по-доброму я не смогу здесь ничем разжиться. Не дай бог еще и собак спустят.

Не солоно хлебавши я снова пошел в сторону просеки. День уже перевалил на вторую половину, и вернуться до темна, мне уже не светило. Мы с Еленой договорились, что меня не будет максимум четыре дня. Два дня на поиски и два дня на возвращение. Дров, за три дня, я заготовил на месяц, и еды у нее было еще на много дней, но как-то страшно было оставлять девушку одну.

Снова потянулись однообразные километры. Просека спускалась в низины, поднималась на небольшие холмы. Один раз дорогу мне преградил ручей с чистой и вкусной водой. Я напился из него впрок, что мне тяжело стало идти дальше.

За час до наступления темноты, я решил остановиться и устроить себе ночлег. Насобирал дров, развел костер, разогрел в нем кашу. Затем подкинул в него дров покрупнее и обнявшись с автоматом, уснул. Спал плохо. Постоянно мерещились какие-то звуки в темноте. Готов поклясться, что слышал звук автомобильных моторов пару раз. К утру прогорели последние угли, и мне стало совсем холодно. Пришлось встать, позавтракать и продолжить путь.

Вскоре я наткнулся на асфальтированную дорогу. Значит звук моторов действительно был ночью не слуховой галлюцинацией. Оставалось определиться, что для меня дорога, зло или благо. Невольно пришла мысль поразбойничать, которую я сразу отмел, как не согласующуюся с моим мировоззрением. Дорога была пустынной. Наверняка, простые люди опасались ею пользоваться из-за большой вероятности попасть в неприятность. Недаром все бандиты были с Большой дороги. Удобное место обчистить смелого или глупого путника. Возле дороги следовало быть осторожнее.

Меня уже начинали пугать открытые пространства и я решил не пересекать дорогу, а пройтись немного вдоль в обе стороны по очереди. Вскоре после того, как я пошел вдоль дороги послышался звук приближающейся машины. Я затаился в кустах и стал ждать ее приближения. На дороге появился серебристый джип. Он промелькнул мимо меня как серебристая молния. Я успел только заметить широкомордых мужиков на передних сидениях. У пассажира в проем опущенного стекла торчал ствол автомата. Наверняка, предупреждение тем, кто захочет покуситься на легкую добычу. Шум удаляющегося автомобиля стих. Я снова пошел вдоль дороги. Мне на глаза попался заросший травой съезд с дороги. Любопытство, а может интуиция заставили меня пройтись вдоль него.

Метров через пятьдесят я увидел след автомобиля, ведущий прямо в лес. Молодая поросль была сломана машиной и прямо указывала путь по которому она ехала. Я насторожился, когда увидел в просвет деревьев синий борт автомобиля. Снял с предохранителя автомат и двинулся в сторону машины. До меня не доносилось ни звука. Я не спешил, зная, что если люди находятся в испуганном состоянии, они сперва выстрелят, а потом спросят что я тут делаю. Минут пятнадцать, я как опытный разведчик сидел не шелохнувшись, ожидая, что люди выдадут себя. Напрасно, только птицы перекрикивались в лесу. Превозмогая страх, и согнувшись в три погибели подполз к автомобилю. Вблизи мне стало ясно, что я напрасно устраивал этот стелс-экшн. Машина была брошена давно. На передних сиденьях лежал ковер опавших листьев, попавший туда через открытую дверь.

Но машину не покинули в спешке. Рядом с ней был оборудован небольшой лагерь. На бревнышках лежала фанера, вокруг которой стояли два раскладных стула. На фанере, ставшей столом, еще лежала ложка и пустая консервная банка. Чуть поодаль, под листьями виднелись остатки костра, с двумя рогатинами. Получалось, что люди сознательно свернули сюда от людских глаз, но что-то помешало им насладиться отдыхом.

Я обошел вокруг машины, держа под наблюдением и все пространство вокруг. Мертвая тишина. Первое, что пришло на ум — это разбой. Бандиты убили людей, чтобы завладеть, их вещами, оружием, продуктами. Но трупов вокруг не было. Да и зачем сразу убивать, если можно просто отобрать. Ладно, это все равно гадание на кофейной гуще, я не Шерлок Холмс, мне достаточно понять, какую пользу я смогу извлечь из этой находки.

Я натянул на лицо повязку, защищающую меня от спор гриба. Стряхнул с водительского сиденья листву и сел за руль. В замке зажигания был вставлен ключ. Я повернул его, стрелки дернулись, а стрелка бензобака встала на середину. Я повернул ключ дальше, заработал стартер, и машина завелась. Шум работающего двигателя показался мне настолько громким, что я испугался и выключил зажигание.

Вот так находка. Теперь возвращаться можно было не пешком. Стоило проверить, что везли люди в этом автомобиле. Заднее сиденье почти не пострадало от листопада. Я почему то решил, что людей в машине ехало трое. Половина заднего сиденья, под самую крышу была забита баулами и сумками и вся эта куча была бережно пристегнута ремнем безопасности, чтобы не развалиться на ходу. Я проверил содержимое сумок. Там было все: посуда, одежда, бытовые приборы, и что мне очень пригодилось, это бритвенные станки. По своей молодости, я еще не приобрел мужественной щетины и щеголял жидкой бороденкой делающей меня похожей на молодого дьячка из гоголевских рассказов.

Хозяева автомобиля собирались куда-то переезжать всерьез и надолго. Я смог подобрать себе зимнюю одежду почти по фигуре. Пуховик висел немного на мне, но это было намного лучше одеяла и теплее.

Я открыл багажник и чуть не потерял челюсть. Он весь был забит коробками с едой. Крупы, консервы, растительное масло, сахар, и даже немного шоколада. Я не утерпел и достал банку тушенки. Вскрыл ее своим ножом и принялся уплетать. Было сказочно вкусно. Я остановился только когда нож застучал по пустому дну.

Нам несказанно повезло с Еленой. Мне не пришлось лезть на глаза людям, чтобы получить и продукты и одежду. Я не представлял, на сколько можно растянуть этот запас, хватит его на зиму или нет, но чтобы унести такое количество продуктов на себе пришлось бы сделать не меньше десяти ходок.

Я решил возвращаться на машине. Самым опасным было небольшое расстояние по дороге, до просеки. А на просеке мне уже вряд ли кто встретится. Не хотелось терять ни минуты. Я представил как обрадуется Елена этому разнообразию и количеству вещей и продуктов.

Мотор прогревался и тарахтел все тише. За это время я успел очистить салон от листвы. Протер тряпкой панель от грязных разводьев и потихоньку, задним ходом выехал на проселок. Сразу на дорогу выезжать не стал. Оставил машину за кустами, а сам сбегал к дороге послушать, не едет ли кто. Стояла полная тишина.

К счастью, отрезок метров в триста удалось миновать незамеченным. У меня даже ладони вспотели, пока я ехал по нему. Когда машина спустилась на просеку и затряслась на нем, я вздохнул свободно. Подгоняемый радостными мыслями и желанием похвастаться перед своей девушкой, я одолел расстояние, которое прошел за световой день, всего за час. Я сам был изумлен тем, когда вдруг увидел свою метку на столбе. Машину пришлось загнать в лес и там оставить. Я нагрузился на пределе своих возможностей, хотя идти еще было километра два.

Выйдя из леса я увидел на той стороне водоема Елену, готовящую что-то на костре. Она приметила меня, но не узнала сразу и схватилась за топор. Про себя я одобрил такое ее поведение. Когда же она поняла, что это я, то бросила все дела и бегом побежала ко мне.

— Сергей, откуда ты все это прешь, тяжесть какая. — Она пыталась помочь мне.

— А, не переживай, на машине привез. В кустах бросил, неподалеку. — Пока мы шли до дома, я рассказал ей все подробности обнаружения удачной находки.

Мы сбросили сумки в домике и пошли за следующими. Даже вдвоем нам не удалось принести половины всего запаса. Мы сходили еще два раза, что заняло у нас весь оставшийся световой день. Когда все оказалось дома, мы принялись не торопясь рассматривать содержимое коробок и баулов.

Хозяева машины оказались невероятно подготовленными к тяжелым временам. Не знаю, что с ними стряслось, но дай им Господи здоровья, если они живы, а если нет, то пусть земля им будет пухом. Ну а если они стали одними из тех кого заразил Кордицепс, то пусть мы никогда не встретимся.

В вещах обнаружились фонари и аккумуляторные батарейки к ним, зарядка от солнечных батарей, ручная зарядка с динамо, охотничьи спички, складной нож, цепная ручная пила. Я даже и представить не мог, что люди пользуются некоторыми вещами. Но самое большое впечатление на меня произвело мачете, которое я обнаружил под сиденьем водителя. Оно было изготовлено кустарным способом из автомобильной рессоры. Его рукоятка хорошо легла мне в ладонь, и я почувствовал себя намного увереннее, чем с автоматом.

В продуктах мы еще обнаружили растворимый кофе и сухие сливки. Которыми не преминули напиться перед сном.

— Вот и ваш кофий, что вы просили пятого дня назад. — Припомнил я девушке ее просьбу.

— Моя светлость польщена вашими заботами, и непременно возблагодарит по-царски. — Не осталась в долгу Елена.

Моя добыча произвела впечатление на Елену. Тревога перед неопределенным будущим отпустила нас. Впервые мы легли спать довольные собой.

Уже через две недели после моего путешествия лег устойчивый снег и начались морозы. От меня требовалось только своевременная заготовка дров. Лена пересчитала все наши запасы и поделила их на минимальный рацион суточного потребления. До весны должно было хватить.

От скуки я стал заниматься тем, что закрыл наш домик от любопытного глаза большими снежными сугробами. С той стороны водоема его можно было и не заметить, если из печной трубы не шел дым. Так до весны нам и удалось дожить в полной изоляции от мира, в полной неизвестности, о том, что происходит в нем. Признаться, особого желания и не было в этом. Нам с Еленой больше хотелось чтобы нас не тревожили посторонние люди, чем слонялись бы здесь всякие проходимцы со свежими новостями.

Примерно в апреле, примерно, потому что счет дням мы все-таки потеряли, случилась катастрофа снова лишившая нас удобного места. Весна, до этого терпевшая долгие морозы, вдруг начала давить неожиданным теплом, и в наш водоем пошла стремительным потоком талая вода. Она стала подниматься на глазах, и с каждым часом ее уровень становился все выше и выше.

Я пытался открыть шлюзы, чтобы стравить наполнение водоема. Но старые железки соржавели напрочь и совершенно не поддавались моим усилиям. В первую ночь мы еще надеялись, что поток талой воды остановится. К утру действительно немного приморозило и вода остановилась. После обеда солнце снова растопило снега, и грязная вода снова хлынула в водоем.

К вечеру вода подошла всклянь с уровнем дамбы. Толстый слой льда подняло, и он опасно наползал на берег. Времени ждать и надеяться на чудо уже не было. В отличие от прошлого побега мы успели приготовить все самое нужное, нагрузились сумками и покинули уютное гнездышко. За нашими спинами вскоре раздался сильный грохот. Льдины перевалили через дамбу и обрушились вниз, раскатав наш домик по кирпичикам.

Утопая в грязи, проваливаясь в воду, спрятанную от глаз не растаявшими сугробами мы кое-как добрались до того автомобиля в котором я привез выручившие нас продукты и вещи. Хорошо, что у нас имелся хотя бы такой запасной вариант. Синий автомобиль уже дважды выручал нас из непростых ситуаций. По-моему мы с ним колебались на одной частоте вселенской вибрации.

Прошла неделя, как я покинул свою банду. Я уже не шел вперед, а плелся. Велик был соблазн упасть и забыться. Шиповниковый отвар совсем не давал необходимых калорий организму, поэтому есть хотелось нестерпимо. Особенно мясо. Аромат жареного мяса мерещился мне повсюду. Когда я понимал, что меня начинает подклинивать на этом, я останавливался, кипятил снег с ягодами шиповника и напивался этим компотом до отвала. Помогало только на время.

Однажды я встретил на своем пути небольшой грузовик, наполовину заметенный снегом. В душе затеплилась надежда поймать ту же самую удачу за хвост во второй раз. Как дикий зверь, я полдня просидел в засаде, пытаясь понять насколько мне может быть опасна эта находка. Убедившись, что кроме меня на много километров никого нет, я приблизился к грузовику. Вблизи стало понятно, что те кто ехали на нем стали жертвами дорожного разбоя. На лобовом стекле дырки от пуль, колеса прострелены. В незакрытые двери намело полный салон снега. Надеясь поживиться хоть чем-нибудь, я выгреб весь снег, проверил бардачок, под сиденьями, в дверных карманах. Ничего съестного не было. В будке и вовсе гулял ветер. Хоть резину с колес жуй. Так я уже истосковался по нормальной пище.

А сегодняшняя ночь принесла мне новый сюрприз. Разумеется неприятный. Посреди ночи я проснулся от волчьего воя. Хищники в несколько глоток выли на луну, или же предупреждали меня о том, что скоро я стану их добычей. Впрочем, мне не привыкать. Это уже второй раз на неделе, когда меня собираются съесть. Но сейчас мне не сбежать от волков, как от своей банды. Эти упыри будут меня преследовать, пока не заполучат. Всю оставшуюся ночь я не сомкнул глаз, но волки так и не появились в поле зрения.

Утром мне пришлось подняться на вершину поросшего частым кустарником холма, чтобы увидеть метрах в трехстах от меня не менее десяти серых пятен. Придется идти дальше вместе с этой неприятной компанией. Волки так и шли рядом со мной выдерживая безопасный интервал. В наших лесах самый опасный враг волка, это человек. Будь я коровой, стая напала бы на меня немедленно. Спасибо тебе Господи, что я не корова.

Но только волки и против человека имели свои приемы. Ночью я почти не спал. Я забывался на минуты облокотившись на оружие, как волчий вой будил меня, и заставлял вглядываться в темноту. В итоге, через три дня я стал ощущать себя овощем. Усталость накопилась такая, что я готов был плюнуть на свою жизнь и отдать волкам то чего они хотели.

Почти так и случилось. Я уже шел не разбирая дороги. Волки кружились на расстоянии пятидесяти метров. Мне приходилось время от времени махать на них карабином. Но и это вскоре перестало их пугать. А потом я упал.

Я не сразу понял, что лежу лицом в снегу. Видимо снег и привел меня в чувство. В страхе я поднялся и увидел бегущих на меня волков. Они делали большие прыжки в высоком снегу. Их взгляд остановился на мне. Мысленно они уже наверно обгладывали мои кости.

В моем карабине оставалось три патрона. Стандартная норма часового в нашей банде. Хватит или нет их, на то чтобы усмирить волчью стаю? Я подвел прицел под первого волка, который был от меня на расстоянии меньше пятнадцати метров. Выстрел прозвучал тогда, когда волк оттолкнувшись передними лапами пытался сделать новый скачок. Пуля прострелила грудную клетку навылет. Волка подбросило, и он хлопнулся в снег навзничь. Бегущий за ним следом волк тоже словил эту пулю и заскулил, закрутившись на одном месте.

Остальные волки из стаи не остановились, но в лобовую не пошли. Они решили взять меня в кольцо. Три волка пошли слева, а четыре справа. Прекрасная тактика, чтобы заставить жертву метаться. С такого расстояния я не мог промахнуться, но я решил вычислить вожака, чтобы деморализовать стаю.

Я подумал, что вожак должен быть самым крупным волком. Такой имелся, из тех четырех, что пытались окружить меня справа. Я и по взгляду понял, что он главный. Какое-то высокомерие чувствовалось в нем. Вожак был не глупый и все время пытался закрыться от меня остальными волками. Помимо того, что мне приходилось в него целиться, я должен был еще оглядываться за спину, чтобы не пропустить атаку.

Я смог поймать тот момент, когда морда вожака показалась из-за спины молодого волка. Раздался выстрел и волк упал на снег, орошая его кровью из пробитой головы. Стая остановилась в нерешительности. Я берег последний патрон, не зная чего ждать от животных. Мы играли в гляделки минут двадцать. Я готов был выстрелить последний патрон и схватиться за нож, лишь бы прекратить эту игру нервов. Вместо этого на меня снизошло матерное красноречие. Упиваясь отборными ругательствами, я поносил своих врагов во всю глотку, пока не охрип.

К моей радости стая решила уйти. Волки озираясь двинулись в сторону леса. Меня отпустило и я сел в снег. Теперь я был с мясом, о котором так давно мечтал. Меня совершенно не беспокоило, что это волчатина. Брезгливость это понятие людей из прошлого мира. Я ем все что можно съесть и не умереть.

Я освежевал волка, как смог. Мясо сильно испачкалось в его шерсти. Но меня не беспокоила такая мелочь. Я не мог представить, когда же смогу наконец вонзить свои зубы в зажаренное на костре мясо.

Пока на костре жарилась волчья нога, я поделил тушу волка на куски и спрятал их в рюкзак. Подумал, над тем, чтобы разделать тушу и второго подстреленного волка. Из этой мысли родилась вторая мысль, которая шепнула мне задержаться на этом месте дня на три, чтобы как следует восстановить силы. Так я и сделал. Отчасти даже из-за того, что с непривычки мой желудок невероятно расстроился.

На четвертый день, я сварил мясо в котелке, и отправился дальше, прикладываясь по дороге к ароматному бульону. Жизнь снова наладилась на некоторое время. Как впрочем было все последнее время. Мои мысли снова отправились в прошлое, воспоминания о некоторых событиях до сих пор бередили душу.

Спасенных припасов нам с Еленой хватило до того времени, как подсохли проселки в лесу. Волей-неволей перед нами встала проблема дальнейшего поиска пропитания и жилья. Я отчетливо понимал, что больше такой удачи нам не светит. Придется прибиваться к кому-нибудь. Какой расклад в сегодняшнем мире мы не знали, из-за полугодовой изоляции. Где сейчас лучше, в городе или деревне, можно было только гадать.

Получалось, что в деревне с едой должно быть проще, но деревню сейчас могут грабить все кто не попадя. В городе должно быть наоборот: много народу и мало еды. К тому же количество зараженных там могло сильно ограничивать свободу передвижения. А сидя на заднице особо не прокормишься. Душа склонялась к деревенскому варианту. Елена была солидарна со мной.

В одно прекрасное солнечное утро, наверное уже майское, когда в воздухе только-только начал появляться горьковатый запах молодых листочков, наш синий автомобиль выскочил на асфальт и поехал в противоположную от города сторону. Буквально через пару километров мы наткнулись на следы новой суровой реальности. Ими были два обгоревших легковых автомобиля с черными скелетами внутри. Эта картина так впечатлила мою девушку, что она замолчала на долгое время.

— Как было бы хорошо еще раз найти такой уютный домик и какой-нибудь еды, и прожить в нем до самой старости. — После долгого молчания произнесла Елена.

Меня терзали те же мысли. За время изоляции мы успели отвыкнуть от мира и даже стали его бояться. Признаться, он в этом помогал нам сам. Когда мы увидели, что нам навстречу едет другой автомобиль, мои ладони вспотели и я готов был свернуть в лес, чтобы не попасться ему на глаза. Однако сворачивать было некуда и мы разъехались на большой скорости. Я не сразу заметил как судорожно жал на акселератор. За рулем я успел увидеть мужчину лет сорока. Он во все глаза смотрел на меня, а я на него. И оба держали перед собой оружие. Когда мы мирно проскочили мимо друг друга, я еще долго смотрел в зеркало заднего вида, опасаясь погони. Наверно тот водитель делал то же самое.

За два часа мы одолели больше полутора сотен километров. Стрелка указателя топлива уже клонилась к нулю и нам пора было принимать какое-то решение. Я свернул в первый попавшийся съезд, убедился что нас не видно с дороги и посмотрел на Лену.

— Бензин заканчивается, надо что-то думать?

— Я боюсь. — Елена посмотрела на меня умоляющим взглядом.

— Чего?

— Людей. Мне кажется, что нам нигде не будут рады.

— Мне кажется, что у нас все равно нет выбора. Вернее выбор есть, умереть с голоду, или попытаться пристроиться к кому-нибудь. Пока не испробовали второй вариант, я думаю не стоит зацикливаться на первом.

— Тогда не жди, что я тебе что-то буду советовать. Делай как сам решил, Сергей. Я уже привыкла надеяться на тебя, и пока не пожалела.

С одной стороны приятно когда тебя оценили, с другой стороны я рассчитывал на некоторую помощь девушки.

— Ну, раз ты мне так доверяешь, то я поеду по этой дороге и надеюсь, что она приведет нас к какой-нибудь деревне, в которой нам будут рады.

— Угу. — согласилась Елена.

Через пару километров показался синий указатель с названием деревни. «Черемушки» было написано на нем. Указатель был пробит в нескольких местах пулями. Мы переглянулись с Еленой, но планы менять не стали. Вскоре показался крайний дом. Я остановил машину поодаль от дома и вылез понаблюдать за ситуацией.

Дорога к деревне с боков была перерыта экскаватором. Посередине дороги стояли несколько бетонных блоков в шахматном порядке, чтобы враг не имел возможности проскочить на скорости. Позади этой конструкции стоял небольшой блок-пост составленный из бетонных колец. На дорогу смотрела небольшая амбразура, из которой в настоящий момент торчал ствол ружья. Судя по тому, что он торчал в небо, часовой или спал, или еще не приметил их автомобиля. От блок-поста до траншеи дорогу перегораживал массивный шлагбаум.

— Ну что, проверим гостеприимство здешних обитателей? — Спросил я девушку.

Она согласно кивнула мне в ответ.

Мы подъехали к первому бетонному блоку. Я остановил машину и нажал на сигнал. Ствол задергался, как в конвульсиях, и все-таки замер, уставившись на нас.

— Кто такие? Чё хотели? — Похоже часовой вел диалог только из своей крепости.

— Меня Сергей зовут, я со своей девушкой. Мы нуждаемся в защите и еде. Молодые, здоровые, могли бы вам пригодиться.

— Нет! У нас своих здесь молодых и здоровых полдеревни. У меня приказ разворачивать всех, кроме людей Панюшки. Езжайте отсюда, иначе стрелять буду.

— А кто этот Панюшка? — Спросил я.

Неудивительно, что я не знал многого о новом мире после полугодовой изоляции.

— Ты вообще чтоль? Панюшку все знают. Если ты издалека приехал, то тебя бы по любому на посту тормознули его люди, а если ты местный, то нечего прикидываться, Панюшку все знают.

— Я в лесу полгода прожил, и ничего не знаю, что в мире происходит, какие теперь у вас порядки?

— Не знай дальше, тебе это не поможет. Ищи себе другое место, или возвращайся опять в лес.

— А можно я с главным у вас поговорю, может он сможет что-то для нас придумать. Не стоит просто так разбрасываться ценными кадрами. У нас вот и машина есть и автомат у меня. — Я показал свое оружие. Часовой неожиданно заистерил.

— А ну брось немедленно ствол, или я сейчас всех вас порешу!

Я на всякий случай снова убрал автомат в салон.

— Все, не нервничай, убрал уже. Скажи мне, а для чего люди Панюшки к вам приезжают?

— Ты и впрямь видно из леса, придурок. Все платят Панюшке. Ну все, утомили вы меня, считаю до десяти, если не уберетесь начинаю стрелять! — Часовой начал отсчитывать.

— Подожди, еще один вопрос и уезжаем.

Часовой замолчал.

— Скажи, а что стало с эпидемией? Удалось ее как-то локализовать, что вообще в мире? Телефоны работают, или телевидение?

— Ну ты вообще парень, ты б еще спросил когда Пугачева к нам на гастроли приедет. Нету ни-че-го! Всему кирдык. Радио работает только, но им опять же, только Панюшка заправляет. Да и как его слушать? Электричества все равно нет.

— Ладно, спасибо. — Оборвал я монолог часового. — Скажи пожалуйста, кто нас может взять к себе.

— Да никто! Если хочешь, можешь попроситься в бойцы к Панюшке, но бабу свою придется сдать на общественное пользование. У них с этим строго.

Я посмотрел на Елену и понял, по ее глазам, что на такой вариант она не согласна.

— Поехали отсюда, не нравится мне эта деревня.

— Ладно, поехали. С традиционным деревенским гостеприимством стало что-то не так.

Я развернулся и не торопясь поехал обратно. Придется перебором искать деревню в которой мы сможем пригодиться. Лена угнетенно молчала. У меня самого остался жуткий осадок от разговора с часовым. Панюшка какой-то еще объявился. Судя по всему он держит всю округу. Не хотелось попадаться его людям на глаза.

Проселочная дорога шла через лес и постоянно петляла. Я вел машину медленно, погруженный в свои мысли. Вдруг из-за поворота внезапно выскочила черная легковушка, а за ней, почти бампер к бамперу тентованная «Газель». Я еле успел отвернуть в сторону, подмяв под бампер придорожную траву и мелкий кустарник. Люди в машинах мелькнули мимо меня, но я успел разобрать их бандитские стриженные физиономии. Рефлекторно я надавил на газ, чтобы быстрее скрыться из их вида. Взгляд в зеркала отметил как загорелись «стопы» у «Газели». Нужно рвать когти прочь от этой неприятной компании.

Мы вылетели на асфальт и помчались дальше. Я постоянно бросал взгляды в зеркало, но на дороге больше никто не появлялся.

— Так мы и будем поодиночке своей тени бояться. — Сказал я вслух появившуюся мысль. — Все равно нужно к кому-то примкнуть.

Елена ничего не ответила. Паршивая ситуация, к которой я принципе не был подготовлен жизнью. Похоже, настало время лихих людей. Я чувствовал, что еще не готов расстаться со своими моральными принципами, чтобы попытаться устроиться в боевые отряды к некому Панюшке.

Вдруг я вспомнил слова часового о том, что должно работать радио, которым заведует тот самый Панюшка.

— Лен, найди волну какую-нибудь. — Попросил я девушку.

Вскоре раздался мужской голос, не отличающейся хорошей дикцией, и умением правильно расставлять интонации.

«Всем жителям подконтрольной нам территории к первому июня собрать по пять килограммов картошки с каждого члена семьи, по два килограмма крупы, и килограмму мяса. Возможен дополнительный обмен на сигареты, алкоголь и патроны, по курсу который будет установлен на дату сбора. Дополнительно предупреждаем, что факты сокрытия зараженных будут жестоко пресекаться. Семьи, в которых будут выявляться факты сокрытия будут расстреливаться полностью. К людям сообщившим о факте сокрытия будут применены льготы. Приглашаем молодых и сильных парней на службу в наши ряды. Гарантируется регулярное питание и прекрасный досуг в свободное от работы время. А теперь предлагаем вам насладиться прекрасной песней.»

Из колонок раздался жуткий тюремный шансон. У меня в хорошие времена к нему было неоднозначное отношение, а сейчас, после такой жизнеутверждающей речи ведущего меня вообще тошнило от подобной лирики. Я ткнул кнопку выключения магнитолы.

Заморгала контрольная лампочка уровня топлива. Километров на семьдесят может и хватит. И тут меня вдруг осенило, нам нужно было ехать в другую сторону. Проехать мимо своего родного города и попытаться добраться до окрестностей военной части. Наверняка, такие лидеры как Панюшка не смогли бы там установить свою власть. Я даже остановился сраженный своей догадкой. Елена посмотрела на меня вопросительно.

— Не туда мы поехали, нужно было к военным ехать. А сейчас у нас бензина нет. — Сказал я с горечью в голосе.

— Хорошая мысля приходит опосля. — Наконец-то Елена проронила фразу. — Чего собираешься делать?

— Я в ступоре. Теперь не вижу смысла ехать ни взад ни вперед. — Я выключил мотор, чтобы не жечь топливо понапрасну.

— Раз уж мы все равно стоим, пойду в лес сбегаю по маленькому. — Сказала Елена.

— Мачете возьми и садись лицом к лесу а попой ко мне, чтобы я прикрывал твою…попу.

— У меня, что все остальное не котируется, только попа?

— Просто у меня на твою попу имеются гастрономические планы, зубы, знаешь ли уже не годятся кости грызть.

— Фу, извращенец. — Елена громко хлопнула дверкой и побежала в лес.

Я приоткрыл окошко. В салон ворвались звуки оживающей природы. В небесной вышине щебетали жаворонки, лес уже шумел на ветру зеленеющими листьями. На секунду я проникся природной благодатью. На душе стало светло и спокойно. Но только на секунду. Я случайно увидел в зеркале отблеск света. Высунув голову в окошко я увидел вдалеке два приближающихся автомобиля. В едином порыве я схватил автомат и сумку с последними припасами и побежал в лес. Лена уже выходила из кустов, когда я крикнул ей.

— В лес! Назад в лес!

Мы затаились на опушке. Два автомобиля снизили скорость и осторожно приблизились к нашей машине. Из всех окон у них торчали стволы автоматов направленные на наш синий автомобиль. Хлопнула дверца и один боец, держа нашу машину на прицеле подошел к ней.

— Никого нет! — Крикнул он своим. — Но мотор горячий. Они где-то рядом.

Хлопнули хором остальные дверцы и на дорогу высыпало с десяток бойцов. Они все были вооружены автоматами.

— По следам посмотрите куда они пошли? — Раздавал приказы самый крепкий из десятка. — И смотрите по сторонам, прыгунцы уже оттаяли, так что опасайтесь. Если из нас кто заразиться всем не поздоровиться.

Несколько человек спустились осматривать следы. Остальные держали опушку леса под прицелом.

— Тихо встаем и уходим. — Сказал я шепотом Елене и помог ей подняться.

Редкая растительность могла нас не скрывать полностью. Мы, пригнувшись в три погибели двинулись вглубь леса. Чем мы могли их так заинтересовать? Как долго они собираются преследовать нас? И собираются ли вообще?

Лена наступила на ветку и та предательски хрустнула на весь лес. Голоса преследователей смолкли. А затем раздались несколько очередей в нашу сторону. Пули подняли фонтаны прошлогодней листвы, оторвали куски коры с деревьев и визжа, разлетелись рикошетами. Слава богу нас не задело, но простимулировало. Мы побежали сломя голову. Паника не позволяла нам думать о маскировке и прочих вещах. Мы неслись как угорелые, не разбирая пути. Падали на раскисшей под листвой землей, снова поднимались и бежали дальше. За несколько минут наша одежда превратилась в прекрасный лесной камуфляж.

Какие виды имели на нас эти бандиты — неясно, но они решили преследовать нас. Их окрики доносились до наших ушей метрах в трехстах позади. Мы оставляли за собой очень четкие следы, которые мог рассмотреть не только Дерсу Узала. Если эти парни поспортивнее чем мы, то догнать нас лишь вопрос времени.

— Я не могу больше!

Лена села прямо на листву. Грудь ее ходила от частого и глубокого дыхания. Ее кроссовки представляли собой два земляных кома, на которые налипли листья. Вид был жалкий, совсем не боевой.

— Хрен с ним, к Панюшке, так к Панюшке. Будем живыми и ладно. Там может выкрутимся как-нибудь.

В отличии от Елены, я еще был готов сопротивляться.

— Лен, пойми, это минутная слабость, о которой потом ты сто раз пожалеешь. Вставай, пройдем еще немного. Может подвернется что-нибудь подходящее.

— Брось, Сереж, чего в этом лесу подходящего может быть.

— Я прошу тебя, еще немного!

Мне очень хотелось верить, что произойдет какое-то чудо позволяющее нам избежать неприятной участи. Я схватил девушку за руку и мы пошли быстрым шагом. Преследующие нас бандиты не торопились. Я думаю, они считали нас легкой добычей. Самоуверенность преследователей позволила нам продержаться еще какое-то время.

Дорогу нам преградил быстрый и мутный поток. Наверняка, летом от него оставалась лишь небольшая струйка, но сейчас он создал нам серьезное препятствие. Елена снова расклеилась.

— Ну все, теперь они нас точно поймают.

— Поймают только когда мы им это позволим. — Во мне появилась какая-то злость, не позволявшая остановиться.

Мы двинулись вверх вдоль потока. Я действовал интуитивно, совершенно ничем не руководствуясь. Голоса преследователей то приближались, то удалялись, заставляя наши сердца трепетать от страха. Больше всего не хотелось, чтобы нас обошли и прижали к водной преграде. Тогда придется или нырять, или сдаваться. Я бы выбрал нырять, но Лена едва ли на это решится. Поэтому и мне придется сдаваться, чтобы не бросить ее одну.

Наконец, Елена совершенно обессилев упала на, на прошлогоднюю листву.

— Все, Сереж, я больше с места не стронусь. Иди без меня. Может и свидимся еще.

— Брось, дура. Сколько раз мы с тобой бывали в безвыходных ситуациях, и до сих пор живы. Спасемся и в этот раз, я точно знаю.

Я попытался поднять ее, но Лена даже не пыталась отвечать на мои действия. Она прислонилась спиной к дереву и сидела с совершенно отрешенным лицом. Её слабость придавала мне сил. Я попытался поднять ее за шиворот, но чуть не вытянул из куртки. Лена бросила на меня злой взгляд.

— Чего ты не успокоишься! Иди один, я тебе сказала!

Она истерично стукнула меня по руке, в которой я держал ее куртку. Мне пришлось отпустить ее.

— Я без тебя не пойду никуда. Значит, остаемся.

Я бросил на землю сумку и автомат и присел рядом. Сдаваться не хотелось. Преследующие нас люди казались мне неприятными типами. Мне с трудом представлялось, что я смогу стать одним из них. Однако, мир уже не тот, может быть и придется стать кем угодно.

Прошло минуты три. Я почувствовал как устали ноги, как их бьет легкая дрожь от перенапряжения. Бежать дальше уже не хотелось совсем и я почти стал солидарен со своей девушкой. Она за это время не произнесла ни слова. Мне показалась, что она уже покорилась своей судьбе и молча переживает еще не наступившее несчастье.

Голоса раздавались эхом в пустом лесу и были все ближе. По правую сторону ручья, где я совсем не ожидал никого увидеть мелькнуло движение. Бандиты где-то нашли переправу. Так что мы бы не получили бы никакого преимущества если бы переправились на ту сторону. Я собрался встать и поднять руки, чтобы преследователи смогли нас увидеть, но замер в наполовину согнутой позе, как хронический ревматик. Движение по той стороне ручья производили три зомби. Я впервые видел их на охоте. Они двигались резко, но вместе с тем бесшумно. В их движениях чувствовались повадки хищников.

Лена заметила мою необычную позу и посмотрела в ту же сторону, что и я. Я еле успел закрыть ей рот ладонью, чтобы она не закричала. Глаза девушки были полны ужаса.

— Тише. — Прошипел я на грани ультразвука. — Они на голоса идут.

Троица подошла к ручью и совершенно не напрягаясь перепрыгнула через него. Она сделала это с той же легкостью с которой я переступаю через поливочный шланг на огороде. Термин «прыгунцы» подходил им больше, чем зомби.

Вдруг троица сорвалась с места и стремглав побежала в сторону наших преследователей. Через секунды раздались крики и стрельба.

— Побежали дальше, я отдохнула уже!

Лена вскочила вперед меня и быстро набирая скорость двинулась дальше, уже не обращая на налипшую на обувь грязь и прочие неудобства.

Благодаря внезапной помощи, погони нам удалось избежать. Но мы не знали, что делать дальше. Тот факт, что и в лесу можно встретиться с зараженными сильно беспокоил нас. Я боялся спать на открытой местности. Хотелось оказаться хоть в каких-нибудь стенах.

Ночь застала нас в лесу. Мы не стали разводить костер. Скромно поужинали остатками припасов.

— Сереж, ты меня извини. — Тихо произнесла Лена.

— За что? — Удивился я.

— Ну… я раскисла, как дура. Чуть не угробила нас обеих. В следующий раз, если я снова начну вот так ныть, бросай меня.

Я погладил девушку по волосам, скользнул рукой под куртку и ухватил ее за грудь.

— Не брошу, мне тоже надо держаться за что-то.

Лена благодарно положила свою руку поверх моей, подтянула ноги к животу и сразу уснула. Наверно она чувствовала себя в безопасности в этот момент. Чего нельзя было сказать обо мне. Я слышал все звуки ночного леса и пытался вычленить из них опасные. Но мне они все казались такими.

В конце концов и меня стала одолевать дремота. Я не заметил, как прикорнул к стволу дерева. Вдруг рядом заухал филин. Я подпрыгнул на месте, всполошив Елену. Холодный пот выступил на лбу.

— Что случилось? — Испуганно спросила девушка.

— Тише, тише. Это филин вроде. Я задремал, кажется, незаметно. Все нормально. — Я пытался успокоить девушку, а сам был зол на себя, за то что поддался слабости.

— Еще бы не уснуть, после такого тяжелого дня. Давай, Сереж, ложись спать. Теперь моя очередь караулить.

— Да ладно тебе, я до утра продержусь запросто.

— Хватит строить из себя героя. Я уже поняла что ты им являешься. Герои тоже должны отдыхать, иначе сил на подвиги не останется. Давай ложись, это приказ.

— Но, что ты сможешь если появятся зомби?

— Давай свой меч, если что буду им махать во все стороны не разбирая.

Я поддался на уговоры. Спать хотелось нестерпимо, что даже мой язык ворочался с трудом.

— Если что дергай меня, и смотри не заруби по ошибке. — Дал я последние наставления и отправился в небытие.

Представьте себе, за месяц скитаний я встретил по пути двенадцать деревень, три поселка, являющихся районными центрами, и ни в один из них не зашел. Не хватило духу. Я настолько одичал, что сам воспринимал людей как волк. Старался держаться от них подальше. Но у меня закончилась провизия. О волчатине напоминал только запах псины в рюкзаке. По дороге мне несколько раз попадались лисы и зайцы, но я боялся истратить впустую последний патрон.

Погода основательно повернулась на весну. На вершинах холмов обнажились проталины, которые обильно парили в солнечный день. Оттаивающая земля питала воздух густыми запахами начинающейся жизни. Но вместе с природой начинали оттаивать и «прыгунцы». Моему относительно безопасному путешествию мог прийти быстрый конец, даже если мне повстречается всего один зараженный.

Я здорово ослаб с голодухи. Я спал ночью, затем шел до полудня, и найдя укромное местечко снова засыпал часа на четыре. И с каждым днем все труднее давалось убедить себя продолжать путь. Ко всем проблемам добавился авитаминоз. Вначале, я почувствовал, как у меня ухудшилось зрение. Чтобы увидеть что-то вдали приходилось щуриться, как на яркий свет. Затем у меня взволдыряли пальцы. Когда волдыри лопнули, то остались незаживающие кровоточащие трещинки. Я сильно похудел. На ремне уже не хватало дырок, чтобы крепко держать на мне штаны. Я иногда подумывал, что издалека меня уже самого могут принять за «прыгунца».

Я совсем не представлял в каком месте нашей огромной страны я нахожусь. Я старался держать путь на юг, и так как погода в это время года была здесь теплее, чем в привычных для меня широтах, направление я выдерживал правильно. Леса поредели основательно. Мне приходилось больше лавировать между голыми холмами, чем скрываться в лесах. На что я надеялся? Не знаю. Просто шел, как можно дальше от того места, где мне все опостылело. Дружки мои трусоватые, решившие за мой счет решить свои проблемы с пропитанием. Елена, человек, которому я доверял на сто процентов, которая тоже не стала особо сопротивляться напору Протеза. Подсознательно, мне хотелось просто захлопнуть книгу, повествующую о самой неприятной части моей жизни, и начать новую, с чистого листа, в которой все будет не так, как прежде. В ней будет больше солнца, радости, настоящей дружбы и веселья.

Откуда все это возьмется, я не знал, но свято верил, что будет именно так. Если бы я тогда думал иначе, то так бы и сгинул где-нибудь у подножия очередного холма. Лег бы спать, да так бы там и остался. Сила, двигающая меня к цели бралась из веры, что я непременно достигну цель. Сейчас мне кажется странным, что у меня была такая нелогичная и чересчур неправдоподобная цель, но слава богу, она была.

С тремя передышками я смог взобраться на очередной холм. Осмотрелся по сторонам, и не имея больше сил стоять упал прямо на мягкую черную почву. Ноздри втянули приятный запах теплой и влажной земли. В голове пронеслась дурацкая мысль, что мне может и пора уже привыкать к земле. Тишину природного безмолвия нарушали птицы и легкий ветерок. Я лежал минут десять, нежась под теплыми лучами весеннего солнца.

Я может и задремал, потому что звук моторов услышал довольно поздно. Я хотел вскочить, но быстро сообразил, что ни к чему обнаруживать себя. Вместо этого я приподнял голову и посмотрел в сторону звуков. По снежному полю ехали два снегохода. На каждом было по два вооруженных человека. Снегоходы оставляли на мягком снегу следы гусениц. Пассажир первого снегохода периодически вскидывал бинокль к своим глазам. Мне показалось, что это какой-то патруль или охотники. Я собрался встать и начать махать руками. Наверное голод и отчаяние полностью лишили меня страха и инстинкта самосохранения. Почему то я не стал махать. Я решил пройтись вдоль их следа и посмотреть куда он приведет.

Подкрепившись заячьими шариками, в которые я свято верил, что они помогают мне насытиться я двинулся параллельным курсом вдоль полосы оставленной снегоходами.

Три дня я шел вдоль однообразной линии, и отчаялся уже увидеть, что-то важное для себя, и совсем уже засобирался свернуть в сторону. Когда я в очередной раз остановился и щурясь как древний старик мокрыми от слез глазами, всматривался вдаль, я увидел дым. Легкий дымок от костра. Судя по всему, горел он недалеко, потому что запах его доносился до меня.

Я решил, что если я сейчас не выйду к людям, то уже через несколько дней могу дать дуба. Если меня убьют, то лишь немного ускорят мою смерть, что совсем не критично. Более твердым шагом чем обычно я направился в сторону костра. Сердце немного трепыхалось, конечно. Для меня это событие было эпохальным.

Послышались голоса. Я немного замедлил шаг. Люди жгли костер в небольшом овражке. Там не было ветра и вообще казалось теплее, чем в открытом поле. Что-то меня остановило от внезапного появления на публике. Я решил немного подслушать их разговор. Для этого пришлось самому спуститься в овраг и под прикрытием его неровного рельефа подобраться к людям. Я на пузе подполз поближе и спрятался между сугробом и стеной оврага, в естественно образованную полость. Там было уютно и все слышно, что говорят люди.

— На сколько подойдем к элеватору? — спрашивал один голос.

— Не ближе пяти километров. — Отвечал другой. — У них там заслон, дай боже. Пострелять может и не постреляют, а если спалимся, они сразу поймут, что мы замышляем против них.

— Да, етит твою мать, крепко они там обустроились. Весь бизнес нам херят. — Жаловался третий голос.

— Найдем управу и на них. Говорят, что военные уже не помогают им оружием. Через некоторое время они сами начнут искать у кого его купить, а тут мы. Когда прижмет, они согласятся на любые наши условия. — Говорил второй голос.

— Не скоро это будет. Вперед мы сдохнем от шальной пули, или заразы.

— Только не ной, ладно?

— А что я не прав? Мы по сто раз на дню рискуем жизнями. Сколько наших друганов полегло только за этот месяц? А у них там все организовано. Одни работают, другие воюют. Им грабить и не надо, поэтому они и другим не дают, чтоб порядок был.

— Слушай, Сань, за твои разговоры, ты точно долго не протянешь. Забыл, как у Шохина семью порешили, только за то, что он предложил в союзники к элеватору податься?

— Да помню. Ладно, парни, вы это… забудьте, что я тут говорил.

Далее разговоры перешли на нейтральные темы, а я вдруг понял, что хочу попасть на этот самый элеватор, о котором говорили люди. Что-то меня зацепило в их завистливом и уважительном упоминании об этом месте. Стало быть выход мой в люди откладывался до самого элеватора. Я надеялся, что мужчины у костра не заметят моих следов, когда станут отправляться дальше в путь. С этими мыслями я и уснул.

Проснулся от рева моторов снегоходов. Минут пять экипажи их прогревали, а затем рванули по дну оврага. Выскочили в поле метров через двести на пологом подъеме. Хорошо, что они не заметили моих следов.

Я выбрался из своего укрытия и поспешил к кострищу в надежде найти остатки пищи. Возле тлеющих углей валялись пустые банки из под тушенки. Неслыханная роскошь в наше время. Я поднял одну из них и заглянул внутрь. На дне и стенках ее застыл белый жир. Я чуть не упал в обморок от своего счастья. Сначала пальцем, я собрал весь жир по стенкам. Как вкусно было. С каким удовольствием я обсасывал свой палец. Затем достал свою походную ложку и ею собрал весь жир со дна банки. Когда я закончил с четвертой банкой, я чувствовал себя уже немного сытым. Чувствовался прилив сил. Все-таки заячьи шарики это больше самообман. От них никогда не было такого эффекта.

Я пошел по следам, держась от них в стороне на безопасном расстоянии. Идти было намного легче чем раньше. Благодарный организм перерабатывал каждую калорию в энергию, радуясь прибавлению сил.

Ближе к полудню, я заметил, что люди на снегоходах уже не ехали по снежной целине, а выбирали дорогу по низинам. Значит, они уже начали чего-то опасаться. Мне хотелось верить, что я уже приближаюсь к цели своего путешествия.

Я шел до самих сумерек, пока не стал различать следы. К авитаминозу прибавилась и куриная слепота, которая наверно, тоже была следствием авитаминоза. Как только достаточно смеркалось, я переставал нормально видеть. А ведь раньше я мог спокойно кататься на своем мопеде по ночам без света, чтобы не попадаться на глаза «гаишникам».

Меня разбудило солнце, просвечивающее через веки. Утро, видимо началось уже давно. Я поднялся щурясь на отсветах солнца по чистому снегу, и замер. Вдали, на самом горизонте, возвышалось монументальное строение. Оно стояло одиноко, и выглядело как древний рыцарский замок построенный на скалистом уступе. Я сразу понял, что это элеватор, или же «Элеватор», как некое сообщество людей, объединенных местом проживания. Выглядело строение величественно, несмотря на расстояние. Ноги сами подняли и понесли меня в его сторону.

Две полосы, оставленные гусеницами снегоходов свернули в овраг. Я понял, что их наездники не желают попадаться на глаза тем, кто живет в элеваторе. Я продолжил свой путь прямо. Мне незачем было прятаться от жителей этого замка. У нас с ними не было никаких счетов, и внутренне я был совершенно уверен, что поступаю правильно.

Вскоре я подошел к дороге. Асфальтовое полотно местами было открыто совсем, а местами имело заледеневевшую колею. Что было странно. Я уже привык, что по дорогам мало кто ездит. «Элеватор» наверно жил более активной жизнью, чем весь остальной мир, прячущийся и крысятничавший исподтишка, не оставляя следов.

Я ступил на асфальт и ощутил тепло исходящее от нагретой поверхности.

— Малец, ты откуда взялся? — Раздался голос за спиной.

Я обернулся и увидел в двадцати метрах от меня мужчину с биноклем в руках.

— На элеватор что ли собрался?

Я замер от неожиданности. В мои планы не входила встреча со случайными людьми, тем более настроенными против «Элеватора». Пуститься в объяснения с ним, значило подвергнуть себя риску никогда не попасть туда, куда мне было нужно. И я побежал.

— Эй, придурок, вернись, чего испугался! — Крикнули мне вслед.

Я обернулся и увидел, что уже двое мужчин в белых маскировочных халатах пустились за мной в погоню. Я собрал всю свою волю и остатки сил в кулак и припустил бегом. Перед глазами мелькал то снег, то далекий силуэт здания. От недостатка энергии было ощущение, что у меня кружиться голова. Так бывает, когда пытаешься бежать в изрядном подпитии. Все вокруг мелькало, кружилось, я боялся упасть через эту карусель картинок. Голоса позади меня постоянно грозили и требовали остановиться. Я твердо знал, что они меня убьют. Я обнаружил их тайное присутствие, и свидетель им был не нужен. По той же причине, они не стреляли в меня, боясь быть обнаруженными.

Время потеряло свое ощущение. Может быть я бежал час, а может минут пять. Я слышал свое тяжелое дыхание и видел мельтешение картинок. В какой-то миг силы покинули меня полностью. Все резервы организма оказались истощенными. Удивительно, что их вообще хватило на столь долгий срок. Я упал, как подстреленный. Перекувыркнулся через голову, хлобыстнулся спиной обо что-то твердое, поднял карабин в небо, выстрелил и потерял сознание.