Матвею запала идея, про тоннели. Он взял зажигалку и незаметно ушел в противоположный конец пещеры.

Те тоннели, в которые уходила вода, можно было и не рассматривать. Вверх вода бы не пошла. Всего их было пять. Два были забиты грязью под самый верх, и в случае нового наводнения их пришлось бы раскапывать, иначе пещере могло грозить затопление. Один тоннель из трех оставшихся был забит грязью наполовину. Видимо он шел вверх, но вход в тоннель сильно затянуло грязью.

Матвей зажег перед ним зажигалку. Пламя вспыхнуло, ударив ярким светом по глазам. Матвею с непривычки даже пришлось зажмуриться. Спустя мгновение глаза привыкли. Пламя колебалось, словно само не могло понять, есть ли движение воздуха. Матвей прошелся вдоль стены к другому тоннелю. Он начинался на уровне одного метра от пола пещеры. Стены его обросли потеками и были похожи на кишку огромного животного. И здесь пламя вело себя неопределенно. Можно было подумать, что воздух в этом ответвлении двигался периодически то в одну, то в другую сторону.

- Матвей! - Под сводами пещеры раздался встревоженно-требовательный голос матери.

Матвей так и не успел, как следует проверить последний тоннель. Он зажег огонь, но пламя погасло, и привыкнув слушаться родителей он вернулся назад, так и не убедившись в наличие тяги.

- Ты почему сбежал молчком? - Мать строго посмотрела на сына.

В свете фонаря ее глаза блеснули адским гневом.

- Прости, мам. Хотел проверить теорию отца, про тягу в тоннелях.

- В следующий раз, будешь предупреждать, даже когда соберешься в туалет.

- Хорошо. Я понял.

На самом деле Матвей понял, только то, что нужно будет, как следует проверить последний тоннель. Но позже, когда мать будет чем-нибудь занята.

- Ты бы лучше Катюшку занял бы чем-нибудь, а то она сидит с камешками играет. Телефон ей дай свой что ли, поиграть.

- Не дам! - Категорично заявил сын. - Там заряда процентов двадцать осталось. А без моего телефона вы даже знать не будете, какой сегодня день, и какое время суток.

- Жадина. - Отозвалась Катюшка, слышавшая разговор.

- Не дам. Могу пересказать последний фильм про хоббитов. Хочешь послушать?

Катя оживилась. Сунула камешки в карман и присела ближе к брату.

- Хочу. Мы закончили в последний раз, когда гоблины чуть не съели гномов. - Напомнила она. - Помнишь, когда я за тебя пропылесосила?

Мать резко повернулась в сторону Матвея.

- Матвей. - С укоризной сказала она. - Чтобы в первый и последний раз я слышала об этом.

- Хорошо, мам. - Матвей виновато опустил глаза, тайком показав сестре кулак.

Катюшка поняла, что сболтнула лишнее и прикрыла рот рукой.

Монотонный рассказ Матвея вверг сестру в глубокий сон. Матвей и сам не заметил, как уснул. Когда он проснулся, оказалось, что все остальные члены семьи еще, или уже спят. Он включил телефон и посмотрел на время. Был вечер вторника. Трое с половиной суток не утихала стихия.

Матвей вынул зажигалку и высек из нее пламя. Ситуация идеально подходила для того, чтобы проверить тягу в последнем тоннеле.

Егор проснулся с чувством подсознательной тревоги. Он сразу не мог понять, вызвано оно было похмельным синдромом, отбитым пальцем или чем-то еще. Он огляделся. Тамара и Катюшка спали, прижавшись друг к другу. Отсутствие Матвея он заметил сразу, но не придал ему значения. Скорее всего, посчитал он, что сын отошел по нужде. Егор занялся своим пальцем. Дергающая пульсирующая боль простреливала от распухшего пальца по всей руке, до плеча. Егор боялся представить, какие его ждут бессонные ночи впереди. Захотелось до жути, чтобы быстрее все закончилось, вернуться домой, показать палец врачу, получить от него всезаживляющую мазь и наглотавшись обезболивающих, проснуться утром совершенно здоровым.

Сын что-то задерживался. Егор, чтобы немного отвлечься, решил пройтись по пещере, заодно найти Матвея. На входе в пещеру сына не было, да и делать ему было совершенно нечего. Слишком много грязи. Егор прошел всю пещеру по периметру, но безрезультатно. Решив, что они разминулись, Егор вернулся на «лежбище». Матвей там тоже не появился. Егора пронзила догадка. Он бросился к Тамаре.

- Тамара! Тома! Проснись!

Жена подскочила и испуганно уставилась на Егора.

- Что случилось?

- Матвея нигде нет. Не в тоннели он полез?

- Конечно, вот придурок. Он ходил, светил в них, тягу искал. - Тамара на ходу рассказывала Егору, почти бегом направляясь к последнему тоннелю. - Весь в тебя, если дурь в голову затесалась, не выйдет пока по башке не получит.

Егор промолчал. Не время и не место было меряться характерами. Воображение уже рисовало страшные картины предполагаемых вариантов трагедии.

- Я думаю, он сюда полез. - Мать встала перед последним тоннелем. - Я его отсюда согнала. Матвей! - Крикнула она в недра горы.

- Матвей! - Громким басом прокричал Егор. - Вернись, там опасно!

В ответ была тишина.

- Так, так. - Заметался Егор. - Мне нужен мел или фломастер, чтобы оставлять заметки на стенах, и запасной фонарь.

Матвей, пока в проходе тоннеля был виден огонек фонаря, чувствовал себя спокойно и уверенно. Тяга точно показывала ему в какой тоннель следовало идти. Пройдя несколько развилок, Матвей понял, что поступил опрометчиво, не отмечая пройденный путь. Все повороты выглядели совершенно одинаково, и вскоре паника стала холодными щупальцами стискивать последние здравые мысли ускользающего сознания.

Паника, плохой подсказчик. Вне себя от страха, Матвей то карабкался вверх, то проваливался вниз. Он окончательно выбился из сил. Ему все же хватило ума остановиться и попытаться поразмыслить над той ситуацией, в которой он оказался. Он находился в небольшом гроте, где-то в глубине горы. Куда нужно было идти, он не знал, даже примерно. Несколько узких ходов разветвлялись в разные стороны. Зажигалка показывала, что тяга есть в паре из них, следовательно, остальные тупиковые.

В этот момент, Матвей понял, что наличие острого ума, не подкрепленного жизненным опытом и твердым характером, может сослужить его владельцу очень дурную службу. Страх почти отнял способность нормально соображать, а остальных качеств молодой человек еще не нажил. Больше всего ему хотелось, чтобы за ним пришел отец и отвел назад. Пусть даст оплеуху, он ее честно заслужил. Но только пусть придет.

Егор решил ждать здесь. Его обязательно кинутся искать, и если он будет плутать по многочисленным тоннелям и пещерам, то его поиски здорово усложняться. В маленькой пещере он просидел около часа. Иногда ему казалось, что он слышит какие-то звуки. Он начинал кричать и звать отца. Но ответа не следовало, и приходилось списывать звуки на игру воображения или на силу стихии, генерирующей звуки в горе.

Примерно через час ему послышался писк. Вначале он подумал, что мерещится, но писк повторялся постоянно. Матвей обвел небольшое пространство пещеры лучом налобного фонаря. Он чуть не лишился дара речи, когда увидел отразившийся свет в десятках пар маленьких глаз.

Не помня себя от страха, Матвей бросился в первый попавшийся тоннель. Он полз, карабкался, где можно было бежать, бежал. Страх застил ему все остальные чувства. Он не сразу заметил, что впереди нет опоры. Нога ушла в пустоту. Потом резкий удар головой и сознание вместе со вспышками в глазах покинуло тело мальчика.

Егор кричал изо всех сил. Горло уже саднило, но сын не отзывался. Отец уже не испытывал раздражения к сыну, остался только страх за него. Стараясь в этом состоянии не натворить глупостей, Егор брал себя в руки и тщательно планировал маршрут.

Тоннели становились то уже, что можно было пролезть только боком, то расширялись, позволяя идти во весь рост не нагибаясь, то переходили в полноценные пещеры, в которые не ступала нога человека. Следов присутствия сына в них не было.

- Матвеееей! - Прокричал отец в миллионный раз и закашлялся.

Его голос разошелся по разветвлениям тоннелей. Ответа не последовало. Егор нарисовал ноль на том входе в пещеру из которого только что выбрался, и нарисовал единицу рядом с тем, в который собирался залезть. Секунду повременив, он ступил в узкий тоннель и почувствовал, какой сильный сквозняк был в нем.

Егор подумал, что сын мог выбрать этот тоннель и уверенно двинулся по нему вперед. Ответвлений и развилок у него не было. Сквозняк набирал силу и посвистывал в поворотах. Егор даже обрел уверенность, что именно этим путем и направился Матвей искать выход.

Путь прервался мгновенно, за очередным поворотом тоннель внезапно обрывался в горизонтальном расположении и резко поднимался вверх. Абсолютно вертикально, как печная труба. Егор посветил фонарем вверх. Гладкие стены, с потеками, за которые не зацепиться. Матвей здесь точно бы не залез. Укоренившаяся надежда, что он на правильном пути, рухнула. Егор ругнулся, пнул ни в чем не повинную стену и уныло побрел по обратному маршруту.

Матвей пришел в себя в полной темноте. Ему казалось, что он ослеп от сильного удара. Лоб саднило, и запекшаяся кровь коркой прилипла к веку. Но с открытыми и закрытыми глазами было одинаково темно. Мальчик ощупал налобный фонарь. Он был разбит. Зажигалку он потерял, когда падал. У него остался только телефон. Матвей со страхом нащупал его, боясь, что и телефон мог повредиться от удара.

На ощупь телефон был цел. Экран зажегся. Мальчик осветил им пространство вокруг. Вокруг только камень и непроглядная тьма впереди. Матвей дождался, когда загрузится операционка, чтобы включить фонарь.

Более яркий свет фонаря осветил перед мальчиком край бездны. На расстоянии вытянутой руки от того места где он лежал, находился обрыв, до дна которого не доставал луч фонаря. Матвея передернуло от мысли, что было бы с ним, если бы он пролетел еще немного.

Он посветил назад, туда, откуда свалился. Двухметровый уступ находился совсем рядом. Мальчик попытался зацепиться за его край. Пальцы скользили по холодному и мокрому камню. Каменная стена была ровной, ногам не было никакой опоры. Вместо того, чтобы залезть, можно было запросто свалиться в бездну. Матвей сел на корточки. В голове стучало. Не хотелось ничего, ни двигаться, ни возвращаться, ни пытаться залезть.

Сколько он просидел в таком положении Матвей не знал. Может быть час, а может быть и дольше. В какой-то миг ему показалось, что он слышит голос. Неясный, перебиваемый гулом горного «органа». Матвей прислушался. Тишина. Потом снова послышался, и снова минуту было тихо. В третий раз Матвей понял, что это не галлюцинация и не игра сквозняков. Он явственно различил голос отца, зовущего его по имени. Что было сил, мальчик закричал:

- Паааааап! - Его крик перешел в плач. - Папааааа! Я здесь!

Матвей трясущимися руками включил телефон и принялся махать фонарем в сторону тоннеля, откуда он упал.

- Матвей! - Отец услышал его. - Сынок! Ты где!?

- Здесь! Здесь! - Кричал Матвей, размахивая телефоном.

Из глаз слезы лились градом. Матвей увидел, как мечется по стенам свет фонарика. Спазмы рыданий сотрясали тело мальчика.

Егор увидел свет фонаря и направился в его сторону. Он слышал, как рыдает Матвей. Но сердце отца переполняла только радость, оттого что сын нашелся, и нашелся живым. Пробравшись сквозь узкий тоннель, он подобрался к краю уступа. Свет фонаря осветил лицо сына. Огромная рана на голове, лицо в запекшейся крови и частично размазанная по лицу вместе со слезами.

- Держи руку! - Твердо сказал отец.

Матвей протянул руку. Отец подтянул его как пушинку. Все-таки свое дитя не тянет.

- Ты как? - Спросил Егор.

- Нормально. - Матвей прикоснулся к ране на голове. - Болит немного.

- Пустяки, сейчас обработаем.

- Пап... - Трясущимся голосом начал Матвей. - Пааап, простите меня, что я полез в тоннели. Я думал..., я думал найти выход.

- Ты правильно думал, сын, но сделал это через одно место. Давай договоримся, как мужчина с мужчиной, никаких глупостей, без согласования друг с другом. Видишь, что из этого получается, у меня палец разбит, у тебя голова. Так скоро дееспособными останутся только наши женщины.

- Хорошо, пап, даю слово, что никуда не сдвинусь с места без твоего разрешения.

- Молодец. А я, кажется, нашел тоннель, который ведет наружу, в нем такой жуткий сквозняк. Надо будет его непременно обследовать потом. Вместе.

- Хорошо, пап.

Матвей, перенесший всю гамму переживаний, вдруг обрел такую внутреннюю радость, которую можно было сравнить с божественным блаженством. Он понял, насколько сильно любит свою семью, состояние себя внутри семьи, и даже строгость родителей в этот момент он любил безмерно.

Тамара вместе с Катюшкой сидели у входа в тоннель и молча ждали. Сколько жутких мыслей проскочило в голове бедной матери. Не хотелось верить в плохое, но оно само, настойчиво просилось в мысли. И только когда вдалеке по стенам замелькал свет, она обрадовано вскочила и крикнула в темноту тоннеля.

- Егор, это вы? - Она верила, что возвращаются оба ее мужчины.

- Мы. - Глухо донесся из тоннеля голос Егора.

Тамара прижала ладонь к лицу. Из глаз брызнули слезы. Катюшка прижалась к матери и уткнулась лицом в одежду. Через минуту, вначале Егор, а за ним и Матвей выбрались из прохода. Тамара кинулась обнимать сына.

- Осторожнее, у него ссадина на голове. - Предупредил ее муж.

Егор посветил на Матвея. Тамара увидела рассеченную голову, сгустки запекшейся и размазанной по лицу крови, и чуть не лишилась сознания.

- Как же ты так, зачем ты пошел туда? - Тараторила она скороговоркой.

- Ладно, Тамар, допросы устраивать, пойдем, обработаем ему рану.

Отмытая водой и обработанная спиртом рана уже не выглядела так устрашающе. Тамара успокоилась немного. Матвей поел и уснул, довольный тем, что ему никто не устроил нудных нравоучений.

- Бедняжка. - Мать с нежностью провела рукой по спине сына.

- Это урок, очень жестокий, но на всю жизнь. - Сказал Егор, надеясь, что сыну хватило ума его извлечь. - Матвей рассказал, что видел десяток крыс. У этих животных нюх лучше собачьего, как бы они не потянулись следом за нами.

- Вот напасть, одно за другим. Теперь я не смогу спать спокойно. Может заложить вход?

- Я думал об этом, но не придумал чем заложить. Если смешать мусор с грязью, то их это не задержит, камней здесь нет, да и палец свой не хотелось бы мочить. До сих пор дергает. Может быть нам смены организовать? Все равно ночь круглые сутки.

- А вдруг их тысячи?

- Ладно, как только вопрос перейдет из гипотетической фазы в практическую, так мы сразу и придумаем, как действовать.

- Хорошо, но спать теперь все равно боязно как-то.

- Спи, если хочешь, а я пока подежурю. Посижу возле тоннелей.

- Хорошо, Егор, спасибо, я так устала, столько нервов потратила, сил никаких нет.

Тамара поцеловала Егора в губы. Тот шлепнул ее под зад, взял с пола топорик и пошел к тоннелю, из которого совсем недавно выбрался.

В одиночестве мысли упорядочиваются. Сама собой пришла мысль о запаске, которую Егор вынул из машины. Крыс, если они и появятся когда-нибудь, можно было бы шугануть дымом горящей резины. Наверняка, этот запах напугает животных. Егор не представлял, на сколько времени можно было растянуть покрышку. На день или два, если порубить ее на небольшие куски. Тем не менее, идея Егору пришлась по душе. Она выглядела более практичной, нежели гонять топориком скопища шустрых животных по пещере.

Не откладывая дело в долгий ящик, Егор притащил запаску к тоннелю, выпустил из нее воздух и принялся рубить её топориком. За час, напряженного труда от запаски остались только мелкие куски. Егор решил сделать «тревожный набор», сложить в металлическую походную тарелку кусочки покрышки, положить рядом бутылку с жидкостью для розжига и зажигалку.

Немного подумал и решил проверить, как это будет работать. Словно готовя блюдо «а ля фламбе», Егор полил кусочки резины жидкостью для розжига. Выставил тарелку в проход тоннеля, поднес зажигалку к тарелке и чиркнул колесиком. Пламя сразу занялось. Через полминуты зачадила резина. Сквозняк уносил черный дым вглубь хитросплетений пещер и тоннелей. Дабы не допустить быстрого прогорания резины Егор прикрыл половину тарелки примятой жестяной банкой. Та недолго выполняла свою функцию. Под воздействием температуры банка начала скукоживаться и потекла.

Из ниоткуда, как тень, рядом появилась Катюшка. Она как зачарованная смотрела на пламя.

- Что делаешь? - Спросила она.

Егор не хотел пугать ее рассказами про крыс. Впечатлительный ребенок мог начать бояться больше, чем нужно.

- Да тягу проверяю. Думаю, может ветер закончился уже. - Соврал отец.

- Гудит, я слышу. Из-за него я и проснулась. Сон страшный видела, там все гудело. Я проснулась, сон ушел, а гудеж остался.

- Не бойся, малышка, мы сейчас в безопасности. Там, снаружи, сейчас гораздо хуже.

Егор сам не знал, насколько был прав. Дочь села ближе к отцу. Егор обнял ее и они долго сидели молча, глядя как пламя постепенно затухает. Когда оно потухло, Егор понял, что глаза снова ничего не видят вокруг. Только в глубине пещеры слабо светил фонарь, указывая им направление, как маяк.

- Есть охота, пап. - Пропищала за ухом дочь.

Егор посадил ее себе на закорки, чтобы Катюха лишний раз не месила грязь не приспособленной для этого обувью.

- Сейчас приготовим что-нибудь. - Пообещал отец, вспоминая, что из припасов у них еще осталось.

На импровизированной полке стояли в ряд три банки рыбных консервов и полпакетика крупы, воды оставалось меньше половины пятилитровой бутылки и наполовину израсходованный пакет сухпайка. Интуиция подсказала Егору, что пора бы уже начать здорово экономить припасы. Мысленно, он разделил оставшуюся еду и воду на пять дней. Выходило совсем по ничтожной порции. Воду еще можно было найти где-нибудь в пещерах, но с едой все обстояло очень плохо. Егор вспомнил про крыс. Отличный источник сбалансированного питания. Только как их найти и поймать Егор не представлял. Возможно, стоило наоборот, привлечь грызунов себе в гости.

Шел пятый день заточения в каменном склепе. Из-за того, что сон и бодрствование перестали подчиняться нормальному распорядку, ориентированному на световой день, Егор понимал, что через несколько дней они совсем потеряют счет дням. А может быть, уже потеряли. Сон стал частым и прерывистым, и по нему нельзя было отмерить продолжительность суток. Дети просили есть. Родительские сердца надрывались, но поддаться им означало, что в будущем их точно могла ожидать голодная смерть.

Первым не выдержал Егор.

- Всё, я беру Матвея и мы идем к той пещере, где на него напали крысы.

- Я не хочу крыс, я не буду их есть. - Закапризничала Катя.

Но голод заставлял и подошвы грызть. Егор взял многофункциональный топорик, встряхнул и повесил на одну руку рюкзак, дал в руки сыну пустую «пятилитровку» и решительно направился к тоннелям.

- Егор, а может скоро все прекратится, может, подождать немного? - Неуверенно начала Тамара.

- Не может. Идем, сын. - Матвей потрусил рядом. - Храните домашний очаг! - Через плечо крикнул Егор.

- Как скажешь, очаг, так очаг. - Вполголоса согласилась Тамара.

Егор шел по своим заметкам. Менее, чем через полчаса они оказались в той пещере, где Матвей увидел крыс.

- Я стоял здесь. - Матвей повторил события того дня. - И думал, куда мне пойти, потом услышал писк и посветил в эту сторону, а там глаза, как огоньки. - Его передернуло от воспоминаний.

Егор посветил фонариком туда, куда указывал Матвей. Опустил его почти к самому полу, пытаясь что-нибудь рассмотреть. Он нашел несколько небольших черных продолговатых комочка.

- Так и есть, крысиные говна. Тебе не померещилось.

Егор осветил пещеру, из которой пришли крысы. Она была узкой, но пролезть, согнувшись в три погибели, можно было. Егор написал букву «К» перед входом, что должно было означать «крысы».

- Пойдешь со мной, или останешься? - Спросил отец сына.

- С тобой. - С готовностью согласился Матвей.

Первым полез Егор. Судя по запаху, крысы часто пользовались этим тоннелем. Чем дальше они продвигались, тем явственнее в воздухе проносилось присутствие грызунов.

- Воняет. - Заметил Матвей.

- Воняет. - Согласился отец. - Мы где-то рядом с их жилищем.

- Пап, а что они едят в пещерах. Здесь же нет ничего?

- Это тебе кажется, что нет, на самом деле здесь полно насекомых, летучих мышей, да и выход на поверхность где-то есть.

- Зачем ты мне про насекомых сказал. Мне теперь страшно руками в темноту опираться.

- Не бойся, где ходят крысы никаких насекомых нет, одни крысиные какашки.

- Спасибо, теперь мне гораздо спокойнее.

- Тихо! - Отец замер. - Слышал?

- Нет.

- Писк.

Егор перехватил топорик поудобнее и уже гораздо внимательнее двинулся по пещере. Вскоре и Матвей расслышал крысиный писк, нехорошими воспоминаниями пробежавший в мыслях.

Пещера расширялась. Егор привстал, разминая уставшие ноги. Вонь тут была ощутимой, как и писк. Через несколько шагов отец остановился. Матвей выглянул из-за него и увидел отсветы в маленьких глазках. Его передернуло. Отец двинулся дальше. Вскоре показались и сами крысы.

Несколько животных, никогда не видевших свет, стояли, приподняв мордочки вверх и смешно дергая мордашками, нюхали воздух. Запах человека им был незнаком. Егор сделал шаг в их сторону. Крысы немного ретировались. Тогда Егор сделал рывок и с ходу ударил топориком ближайшую крысу. Кровь брызнула в стороны из разрубленного тела. Егор ударил по другой крысе, промахнулся, ударил еще, попал. Крысы смекнули, что чужак несет им смерть и быстренько исчезли из тоннеля. На полу осталось лежать три разрубленных тушки. Егор закинул их в рюкзак.

- Бррр, я не уверен, что смогу их есть. - Признался Матвей.

- Голод не тетка, и не такое люди едят, когда прижмет. Кажись, крысы поняли, что на них охотятся, как ветром сдуло.

- Я читал когда-то, что смертельно раненая крыса издает определенный звук, который другие сородичи понимают, как предупреждение.

- Да они и пискнуть не успели. Пройдем еще немного, посмотрим?

- Давай.

Крысиные говна, воспринимались под ногами уже как нечто естественное. Место было давно обжитое и напоминало чердак дома облюбованного голубями. Кругом одни продукты жизнедеятельности, и ни одной крысы.

- Сообразительные твари. - Егор остановился. - Думаю, что сегодня они нам больше не попадутся. Пошли назад, воду поищем.

Воздух снова стал пахнуть свежестью, когда мужчины вылезли из «крысиной» пещеры.

- А ты не помнишь, что было в той пещере, откуда я тебя вытащил?

- Ничего, вроде, я и не рассматривал. Обрыв был рядом, свет от телефонного фонарика до дна не доставал.

- Пошли туда, где я уже был, никакой воды не было.

Матвей дорогу не помнил. Шли по отцовским заметинам на стенах. Путь оказался намного длиннее, чем считал сын, проделавший его в беспамятстве.

- Вот мы и пришли. - Егор посветил фонарем в бездну.

Он обследовал края двухметрового обрыва, нашел камешек и бросил его в темную бездну. Камень гулко ударился о каменное дно.

- Не так уж и глубоко. Оставайся здесь, если, что подашь мне руку, а я попробую рассмотреть, где у этой ямы дно.

Матвей плохо представлял, как он сможет вытащить отца, весящего больше него раза в два, но подчинился. Рана на голове еще отчетливо напоминала о самостоятельном опыте.

- Хорошо, пап.

Егор осторожно спрыгнул с двухметрового откоса. Снял с головы налобный фонарь и на вытянутой руке опустил его вниз. Более яркий свет фонаря выхватил из темноты дно ямы. В самом низу, словно шипы в древней яме-ловушке на мамонтов, росли вверх островерхие сталактиты. Образованные растворами светлых минералов, они блестели в лучах фонаря, откидывая по стенам ямы тусклые «зайчики». Между сталактитами блестело дно. Егору очень хотелось, чтобы это была вода. Он нашел еще один камешек и прицельно бросил его в сторону блеска. Камень характерно хлюпнул, как от попадания в воду.

- Там вода! - Радостно сообщил Егор.

- Ух, ты, здорово! А как ее набрать?

Егор осветил стены. Они были неровными, но удобных выступов не было видно. Потеки воды, с растворенными в ней минералами, откладываясь на стенках ямы, слизали все грани. Без веревки и думать не стоило о том, чтобы опуститься на дно. В голове Егора уже был план, но для этого требовалось вернуться на базу.

Обратную дорогу Егор уже отчасти выучил, и многочисленные одинаковые проходы мог отличить друг от друга. На самом подходе к своей пещере он и Матвей услышали далекое пение. Тамара напевала колыбельную.

- Чего это она? - Удивился Егор. - Тут и без колыбельной спать все время хочется.

Они выбрались из тоннеля. В пещере стояла полная темнота. Слабый свет фонарика отсутствовал.

- Тамара! - Крикнул Егор. - Это мы!

Как будто это мог быть еще кто-то кроме них.

- У нас фонарь выключился. - Сказала Тамара, когда подошли муж и сын. - Катя испугалась темноты, попросила меня петь.

- Так гудеж не слышно. - Пропищала дочь.

- Вот незадача. И зарядить его нечем, и налобные фонари скоро сядут. Придется здорово экономить.

- Как сходили? - Спросила Тамара.

Егор вывалил из рюкзака три изуродованных крысиных тушки.

- Мамочка! - Катюшка схватилась за мать, увидев окровавленных крыс.

- Шкурку надо снять с них, да варить поставить одну. А консервы пока поэкономить.

Тамара почувствовала, как рвотный рефлекс подкатил к горлу. Она была голодна, но вид дохлой крысы напрочь убивал в ней аппетит. Она представила насколько ей нужно было голоднее, чем сейчас, чтобы захотеть съесть это омерзительное животное.

- Надо, Тома, надо. - Наставительно и иронично сказал муж, чувствуя эмоции жены. - А то пропадут. Мы с Матвеем нашли пещерку с водой, сейчас снова туда сходим, попробуем набрать воды.

Егор разобрал автомобильный набор первой помощи, и вынул их него ленточный буксировочный трос.

- Спускаться придется, немного вниз. - Объяснил он Тамаре.

- Осторожнее, мальчишки, и быстрее возвращайтесь. Нам без вас страшно.

Егор оставил Тамаре свой налобный фонарик, чтобы она смогла разделать крыс, а себе взял старый советский фонарик с динамо. Аккумулятор в нем давно не держал, так что приходилось постоянно тренировать динамо, разрабатывая кисть. Под энергичные «вжикания» фонарика, они с сыном снова удалились в темные тоннели.

Перед обрывом Егор снял с себя ремень. Свой любимый кожаный ремень, похожий на армейскую портупею и протянул его сыну.

- Зачем это? - Удивился тот.

- Затем, Матвей, что лезть придется тебе. Меня ты не удержишь.

Ремень немного болтался на щуплом теле сына. Егор пристегнул карабин к ремню.

- Это страховка, не надейся, что ремень тебя обязательно выдержит, держись за трос крепко.

Матвей немного растерялся от такого поворота дел. Ему казалось, что отец не совсем вправе отправлять его на дно ямы, что может быть опасно.

- Не трусь Матвей. В детстве для меня это было такой же привычной вещью, как для тебя вечное сидение в телефоне и компьютере. Просто держись, а я буду травить понемногу.

- Травить? - Не понял значения слова сын, воспитанный цифровой эрой.

- Опускать понемногу. - Пояснил отец.

Трясущимися руками, Матвей ухватился за трос и стал на краю. Отец уперся ногой в выступ, обмахнул в один раз вокруг себя трос и замер.

- Готов? - Спросил он сына.

- Готов, кажется. - Неуверенно сказал Матвей.

- Ложись на живот и спускайся. Ищи ногами опору, чтобы руки не уставали быстро.

- Хорошо, я попробую.

Матвей лег на краю обрыва, свесив ногу вниз. Егор видел дергающийся фонарик и шарканья ботинок по стене в поисках опоры.

- Тут ничего нет, пап, гладко всё.

- Тогда берись обеими руками за трос и просто спускайся.

Совершенно неподготовленный для этого ребенок, слишком много делал всего, чего не надо было делать. Он пыхтел на краю, не решаясь полностью опуститься вниз. Продолжал скрести ногами по стенкам, вместо того, чтобы просто повиснуть на тросе.

- Матвей, я начинаю травить, просто держись за трос.

- Сейчас, сейчас, я еще не готов. - Испуганно возразил Матвей.

- Соберись, Матвей, я начинаю.

Фонарик дернулся и исчез, выхватив светом край ямы.

- Ты как? - Спросил отец.

- Держусь. - С натугой произнес Матвей.

Егор принялся травить трос. Метр за метром он опускал сына вниз. Трос перестало тянуть, когда в руках еще оставалось не меньше метра.

- Я на дне! - Крикнул Матвей. Голос его немного дрожал.

- Осмотрись, как следует, точно на дне? - Попросил его отец.

Фонарик забегал по дну ямы.

- Точно. - Подтвердил сын.

- Отстегивай карабин и лови бутылку.

Матвей отстегнулся. Егор обмотал свободный конец вокруг себя. Потом он достал фонарик и посветил им в яму.

- Лови бутылку.

Пустая пластиковая бутылка стукнулась о дно. Матвей подобрал ее и пошел в сторону воды. Егор изо всех сил желал, чтобы эта жидкость оказалась нормальной питьевой водой. Матвей нагнулся над водой и утопил в ней бутылку.

- Попробуй, не соленая? - Попросил его отец.

Матвей нагнулся над водой по-собачьи и сделал глоток.

- Нет, нормальная, очень вкусная, как родниковая.

Камень с души свалился у отца семейства. В пещере жила еда и была вода, и смерть от недостатка того или другого пока им не грозила. Матвей набрал бутылку, но вместо того, чтобы сразу пойти к тросу немного прошелся по яме.

- Пап, здесь вещи чьи-то лежат! - Крикнул Матвей.

- Что за вещи? - Егор зашумел динамо, пытаясь достать светом до того места где стоял сын.

- Рюкзак и одежда.

- Тащи все сюда.

Матвей поднес находку к тому месту, где свисал конец буксировочного троса.

- Цепляй к карабину бутылку, одежду и рюкзак.

Матвей зацепил. Егор вытянул находку сына наружу. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, вещи пролежали здесь не одно десятилетие. Старый советский рюкзак из толстого брезента обветшал и с трудом выдерживал на весу свое содержимое.

- Цепляйся сам! - Крикнул Егор сыну.

Матвей поймал конец веревки, пристегнул карабин к ремню.

- Готов, тяни!

Подъем прошел проще. Матвей уже разобрался, какие от него требуются действия. Отец помог ему перевалиться через край ямы.

- Прогресс налицо, цифровая интоксикация постепенно покидает твой организм. - Подколол Егор сына.

Матвей не ответил на подколку.

- Что там лежит? - Кивнул он в сторону рюкзака.

- Еще не смотрел.

Отец нагнулся и попытался расстегнуть кожаные лямки. Неловко потянув, он оторвал их вместе с куском истлевшего брезента. На землю посыпалось содержимое рюкзака. Банки покатились под уклон. Матвей упал, как заправский голкипер в воротах, загородив телом падение.

Вместе с отцом они собрали банки. Бумажные этикетки на банках истлели и поблекли. Разобрать, что было внутри каждой из банок, не представлялось возможным. Этикетка рассыпалась от малейшего прикосновения. Кроме банок из рюкзака вывалился кое-какой инструмент. Раскладной нож, судя по нетронутому ржавчиной лезвию, из нержавеющей стали, пара металлических клиньев, для забивания в щели, старый железный фонарик, обросший окислами, так, что только по форме можно было признать в этом устройстве фонарь. Небольшой термос, с лопнувшей от старости, пластмассовой крышкой.

Крышка, от старости насмерть прилипла к горлышку. Егор попытался ее открыть, но она крошилась под пальцами. Егор разломал ее и понюхал содержимое термоса. Затем перевернул термос и потряс. К удивлению обеих из термоса вывалился бумажный цилиндр.

Егор поднял его и развернул. Бумага была обильно промаслена. Сквозь ее полупрозрачную поверхность проступал текст, написанный от руки.

- Похоже на послание из бутылки. Кто-то сквозь десятилетия оставил напоминание о себе. - Полусерьезно сказал Егор.

Он поднес бумагу ближе к глазам и прочел:

«Меня зовут Хомутов Игорь. Если вы читаете эту записку, значит мое исследование подводной реки окончилось неудачей. Согласно некоторым легендам башкиров именно в Черной пещере имелся проход глубоко в тело горы, где находилась огромная пещера, полная драгоценных самоцветов. Согласно их легендам, когда людей обуяла алчность, горные духи перекрыли доступ к пещере с драгоценностями подземной рекой. Смельчаки пытались проплыть под водой, задержав дыхание, но никто из них не вернулся. Я беру с собой кислородный баллон и маску. Надеюсь, мне повезет больше. 13.05.1974г».

- М-да, как видим дело было не в кислороде. По крайней мере, теперь мы точно знаем, что по реке из пещеры не выбраться. Покойся с миром Хомутов Игорь.

Еще в рюкзаке обнаружилась окаменевшая соль в спичечном коробке, коробок спичек с полностью растворившейся серой, пачка таблеток сухого горючего, комсомольский билет, журнал «Крокодил», взятый, наверное, для создания стола в походных условиях, но самым интересным и нужным в сложившихся обстоятельствах была литровая банка, залитая под верх парафином. Чтобы не разбить банку, Игорь обмотал ее пеньковой веревкой, которая могла служить фитилем. В парафин были запаяны с десяток охотничьих спичек. В том, что они сохранили свои свойства, можно было не сомневаться.

- Не зря мы за водичкой сходили, правда, Матвей?

- Правда, пап. А ты думаешь, консервы, которые старше тебя еще можно есть?

- Думаю, что с ними ничего не стало. Здесь ведь прохладно, температура как в холодильнике, консервы в таких условиях могут храниться вечно.

- Это хорошо, а то я как-то не хочу крысиный суп.

- Ладно, сын, отложим гурманский подвиг на потом, раз уж судьба сжалилась над нами. Поедим советских консервов. Они, кстати, абсолютно натуральные. Ты такого не ел, гарантирую.

После того, как Егор приказал экономить свет, девчата пользовались налобными фонарями только по необходимости. В пещере было темно. Гул в темноте казался немного громче. Может быть оттого, что органы зрения не были задействованы и мозг в качестве компенсации усиливал слух. Тамара услышала шум до того, как Егор выбрался из тоннеля.

- Пришли? - Крикнула она.

- Пришли, включайте свет, для ориентира.

Во мраке пещеры светляком вспыхнул и задергался свет. Матвей шел впереди, подсвечивая дорогу отцу, несущему рваный рюкзак.

Удивлению женщин не было предела, когда перед ними вывалили с десяток разнокалиберных банок.

- Откуда это? - Удивилась Тамара, считающая внутренности горы абсолютно необитаемыми.

- Спелеолог-одиночка один, сгинул здесь, а вещи его остались.

- Бедняга. - Пожалела его Тамара.

Но в душе у нее стало радостно оттого, что крысиный суп можно было и не готовить.

- А что в них? - Катюха брала в руки банку, вертела ее, трясла, пытаясь определить по звуку ее содержимое.

- Сюрприз будет. - Ответил ей брат.

- Семья, в качестве поощрения нас за то, что мы нашли этот схрон, предлагаю устроить небольшой праздник. Откроем самую большую банку и съедим ее. Кто за?

- Я за-за-за! - Запрыгала Катюшка, горя от нетерпения.

- За. - Подняла руку Тамара.

- И я, за. - Присоединился Матвей.

Егор выбрал самую большую банку, воткнул в нее нож и открыл крышку. Вслабом свете фонаря невозможно было разобрать содержимое банки.

- Что это? - Не удержалась первой дочь.

Егор осторожно лизнул нож.

- Повидло... сливовое, в садике такое ел.

- Урааа! - Воскликнула Катя. - Я уже по сладкому соскучилась. Дай попробовать.

Егор зачерпнул ложкой желеобразную массу повидла и отправил дочери, разинувшей рот как птенец.

- Так, семья, я предлагаю вскипятить немного воды и употребить её вместо чая с повидлом. - Предложил отец.

Детям трудно было ждать, но Егор настоял на этом. Пока вода закипала в котелке, он смастерил из парафина и веревки свечу. Когда свеча была готова, он поднес ее к синему пламени газовой горелки. Немного потрескивая влагой, свеча разгорелась, распространяя вокруг себя уютный теплый свет.

- Тушите фонари. - Приказал Егор.

Внутри желтой сферы создаваемой светом свечи было уютно. Неровное пламя гипнотизировало. Хотелось смотреть на него, не отрываясь. Каждого из членов семьи в этот момент посетило ностальгическое чувство домашнего уюта. Как мало им было нужно сейчас, чтобы почувствовать себя счастливыми, и каким недостижимым казалось счастье тогда, всего неделю назад. Тамара подумала о самой себе до этой поездки и вдруг поняла, что не понимает ту женщину, вечно сравнивающую себя со всеми, отчего в душе всегда было тянущее чувство, что у тебя всегда чего-то не достает для ощущения счастья.

Егор почувствовал исходящее ото всех чувство умиротворения и сам поддался ему. Оно физически присутствовало в границах освещаемых трепыхающимся пламенем свечи. В темноте пещеры умиротворения не было. Там притаилось леденящее чувство неопределенности, и пока горела свеча, этому чувству не было место в душах людей.

Вода в котелке закипела. Егор разлил кипяток по одноразовым стаканчикам. Кате разбавил холодной водой. Как торт на день рожденья, посередине импровизированного стола стояла жестяная банка с повидлом. «Чай» пили молча, причмокивая да шмыгая носами. У Катюшки кипяток почти не отбавлялся. Вскоре по дну банки застучали ложками. Отец с матерью оставили право детям доесть повидло до конца. Право облизать банку Матвей предоставил сестре. Катя осторожно возила по дну пальцем, собирая липкую сладость, а потом облизывала палец.

После праздничной трапезы всех потянуло в сон. Свет свечи и ее запах создали атмосферу привычности. Егор почувствовал, как внутри него все эти дни жило напряжение, а он и не замечал его, пока оно не исчезло. Ему смертельно захотелось спать. Из последних сил он встал, взял сухой спальник и забрался в него.

- Если ляжете спать, притушите свечку. - Отдал он последний приказ и тут же уснул.

Семья последовала его совету. Спать хотелось всем. Девчонки забрались на матрац и накрылись палаткой, Матвей, так же как и отец, забрался в спальник. Пещера на несколько часов превратилась в сонное царство.