В мае 2001 года Надежда осталась вдовой. Муж, поболев, скончался. Его похоронили на сельском кладбище, помянули, как поминают люди, мировоззрение которых сложилось при Советской власти, – поплакали, выпили водки за упокой усопшего, поговорили и разошлись.
Жила Надежда в селе Ельцовка. Это Алтайский край. Утром, проснувшись, оглядев вдовьими глазами пустую комнату, она, тяжело вздохнув, поднималась с кровати, умывалась, занималась домашними делами и шла на работу в пожарную часть, закрыв двери своего дома на замок. Работала она бухгалтером.
Однажды к Надежде пришел ее родной брат Василий. Войдя в горницу, он присел на табуретку, закурил папиросу и, выпуская изо рта и ноздрей густой дым, спросил:
– Ну как живешь, сестра?
Она, вздохнув, ответила:
– Какое мое житье? Трудно одной без мужика. Дров наколоть, за скотиной походить – на все сил не хватает. Вечером тоже тоска – поговорить не с кем, душу отвести. Одна радость… – она кивнула в сторону телевизора.
– Да, – сказал Василий, – понимаю, – и, хлопнув себя по колену, продолжил, – рядом с нами новый сосед поселился, Виктор Степанович. Он человек грамотный, работал учителем в школе преподавал черчение и труд. Жил он в Верх-Ине. Да вот какие то оглоеды стали к нему привязываться. Сначала избили его, а потом дом ему подожгли. Вот он от греха к нам и переехал. Мы как-то с ним выпивали. Он пожаловался, что живет один, без жены.
Хочешь, я тебя с ним познакомлю? – и Василий выжидающе посмотрел на сестру.
Она, услышав о Викторе Степановиче, как-то смутилась. Задумалась, чувствуя, что как-то неровно, болезненно забилось сердце. Ей вдруг захотелось увидеть учителя, оценить его достоинства и недостатки и после этого решить – стоит ли сходиться с ним или нет.
Она так и сказала брату:
– Увидеть бы его.
Василий проговорил:
– Чего проще. Пойдем завтра к нему. Я тебе покажу его…
Назавтра Виктор так и сделал, приведя сестру к Виктору Степановичу. Надежда, увидев учителя, подумала: «Какой приятный мужчина!» Виктор Степанович и в самом деле был обаятельный. Исходила от него какая-то непонятная сила. Он, улыбаясь, смотрел на Надежду своими пронзительными глазами, и она чувствовала, как земля уходит из под ног, кружится голова и сладко ноет сердце…
Через несколько дней Виктор зашел к Надежде в дом и сказал:
– Давай по хозяйству помогу!
Он был улыбчивый, добродушный, ласковый. Может быть, несколько приторный в своей ласковости, но Надежда этого не замечала. Она согласилась:
– Помоги! – и повела его во двор, показывая, что нужно сделать…
А потом они, сидя в доме за столом, пили чай. Виктор, прихлебывая из чашки, ласково, обворожительно глядя на Надежду, говорил:
– Хорошо у тебя, Надя! Так хорошо, что и уходить не хочется.
Она просто сказала:
– А ты и не уходи! Он остался…
Надежда, собрав своих родственников, стала с ними держать совет. Они сидели по-семейному вокруг стола, на котором стояли бутылки с вином, закуска. Выпили, закусили. Надежда, глядя на родных счастливыми глазами, сказала:
– Такое дело, мои дорогие! Хочу я сойтись с одним человеком, чтобы жить с ним вместе. Вдовья доля нелегкая. Зовут его Виктор Степанович. Он учитель…, – она помолчала, опустив глаза, – он Хороший! – она подняла голову и улыбнулась. – Что ж, дочка, – сказал отец, – я не против. Была бы ты счастлива. Ну, давайте выпьем, чтоб жилось тебе, доченька, хорошо! Разлили вино, чокнулись рюмками и выпили за будущую счастливую жизнь Надежды…
Виктор пришел на следующий день. Шумно, по-хозяйски войдя в горницу, он улыбнулся и проговорил:
– А вот и я! – обнял Надежду и сказал, – пойдем к нам. С матерью тебя познакомлю…
Мать Виктора звали Марией. Худая, согнутая, девяностолетняя старуха, с длинными сухими руками, она как-то недобро посмотрела на Надежду, опустила глаза и сказала глуховатым голосом:
– Угости, сынок, дорогую гостью, попотчуй!
Он усадил Надежду за стол, налил в рюмки водку и сказал:
– Выпьем за нас! – и лихо опрокинул рюмку в рот…
Надежда, морщась, выпила половину и поставила рюмку на стол, почувствовав, что словно жгучий огонь прошел по телу, в желудок, ударил в голову. Она раскрыла рот, выдохнула, вытирая слезы, навернувшиеся на глаза.
– Ты закусывай, закусывай, – Виктор подал ей груздок на вилочке…
Надежда почему-то быстро охмелела, разрумянилась. Виктор же, налив еще водки, протянул ей рюмку. Она не отказалась. Выпила. Она и дальше, сидя в гостях, пила и ела все, что предлагал ей Виктор, чувствуя, как тяжелеют ноги, как хорошо ей, так хорошо, что и уходить отсюда не хочется… Она осталась ночевать у Виктора…
Бедная, бедная Надежда! Разве могла она подумать тогда, что мать Виктора – старая колдунья, что сам Виктор – колдун, что пила она и ела наговорную водку и пищу, не помолившись, не перекрестив трапезу. Хотя крест на ней был, но веры-то не было, поэтому Господь попустил, чтобы она попала под власть сатаны. Виктор с матерью переехал к Надежде на жительство, перевез вещи, устроился на новом месте. Он был рад. Надежда глядела на него, и мысли у нее двоились. Одна убеждала: «Теперь есть хозяин в доме!» А вторая тревожила: «Зачем он тебе?» Она же, стараясь успокоиться, подумала: «Поживем – увидим!»
И началась у Надежды жизнь с Виктором. Оказалось, что он любит выпить. Частенько приходил домой пьяненьким. Но и в пьяном виде он не терял своей ласковости. Не скандалил, не ругался. Проходил в дальнюю комнату, где поселилась его мать, и ложился на кровать. Скоро он засыпал, громко всхрапывая, вскрикивая во сне. Надежда, прибравшись по дому, тоже укладывалась почивать. В доме наступала тишина…
Однажды, проснувшись среди ночи, Надежда услышала голос Виктора. Она приподнялась на постели, увидела, что за шторками горит настольная лампа. Ей стало как-то тревожно. Она прислушалась и поняла, что Виктор как бы разговаривает сам с собой, отдавая кому-то приказания, посылая кого-то на злые дела:
– Митька, пойдешь туда-то, сделаешь то-то. Филька, тебе такое-то поручение. Гришка, тебе…
В голосе Виктора теперь не было ни доброты, ни ласковости. В нем был холод, лед, сталь, злоба. Неожиданно гулко закашляла Мария. Откашлявшись, она сказала:
– Попляшут они теперь у нас, голубчики!…
Надежде стало страшно. Она поняла, что совсем не знает ни Виктора, ни его матери. Подумала: «А не поторопилась ли я, сойдясь с ним, не сглупила ли?» Она тяжело вздохнула, жалея себя.
Неожиданно, как будто огненное кольцо опустилось ей на грудь и сильно сдавило сердце. Она охнула, заметалась на постели, не зная, что делать.
Скрипнули половицы, послышались шаркающие шаги. Надежда закусила губы, повернулась на бок, сонно засопела. Старуха подошла к ней, наклонилась, что-то зашептала. Постояв, она вернулась к себе. Надежда лежала, чувствуя, как мертвеет у нее тело, сильно колотится сердце, звенит и давит на уши, словно через них входит к ней в голову темное облако…
Так началось для нее мучение. Она стала какой-то вялой, апатичной, у нее ухудшилась память. Она потеряла любовь к родным, любовь к ближним, любовь к жизни. Сидя на работе, она не могла сосредоточиться, чтобы начать делать отчеты, составлять ведомости. Мысли блуждали где-то далеко, душа маялась, томилась…
Приходя домой, Надежда присаживалась на табурет и сидела, не зная, что делать. Приходил Виктор, смотрел на нее, спрашивал:
– Ну что?
Она отвечала:
– Не знаю, тошнехонько что-то, – и начинала плакать.
Он обнимал ее, начинал успокаивать, говоря:
– Моя ты хорошая, успокойся! Делай как я, и все у тебя наладится, будет прекрасно!
Она, вытирая слезы, спрашивала:
– А что делать?
Он загадочно улыбался и отвечал:
– Подожди немножко. Еще рано. Я тебе после все объясню…
Шло время. Надежде становилось хуже. Она получила микроинфаркт, перестала спать по ночам, тоскуя, маясь…
Однажды ночью, когда она не спала, то услышала голос Виктора:
– Мам, ты помнишь тех парней из Верх-Ини, – он назвал имена, – они меня еще поколотили и дом сожгли?
– Помню, – сказала старуха.
– Так вот, двое из них уже упокоились, подохли, собаки! – в голосе Виктора слышалось злобное торжество, – Один на К-700 перевернулся, а второй на мотоцикле разбился, – и он противно, гаденько захихикал.
Надежду же, услышавшую такое, окатило ужасом с головы до ног. Она вспомнила ту ночь, когда Виктор посылал на кого-то Митьку, Фильку, Гришку, давая им поручение. Она-то думала, что он заговаривается спьяну, а оказывается, что нет, не заговаривается, что у него есть какие то невидимые служки, которые выполняют его приказания. Вот ужас то…
Вновь приходила ночь. Вновь Надежда укладывалась в постель, пытаясь заснуть. Но сон не приходил, словно кто-то отгонял его от нее, не давая покоя, наводил страх. Да, ей было почему-то неспокойно, страшно, муторно. Она крутилась на кровати, перекатываясь с боку на бок и все не могла заснуть.
Наконец, вздохнув, она садилась на кровати. Сидела, опустив голову, закрыв глаза. Было страшно. Болезненно колотилось сердце. Выступал едкий пот.
Но вот она ощутила, что в комнате еще кто-то есть, что она не одна. Надежда открыла глаза и подняла голову. Перед ней стоял огромный демон в образе черного человека, с горящими глазами. Головой он касался потолка. Стоял, злобно смотря на женщину.
Она сильно испугалась. Надо было бы перекреститься, прочитать молитву Честному Кресту «Да воскреснет Бог», но она только сдавленно пискнула:
– Господи, что это такое? Иди отсюда, навязался!
Демон вдруг стал меньше ростом, подпрыгнул и вылетел через окно в ночную мглу, Надежда облегченно вздохнула и вытерла пот со лба…
Как-то раз Надежда встретила знакомых. Остановились. Разговорились. Надежду спросили:
– Говорят, что ты с Виктором Степановичем сошлась?
Она ответила:
– Да, сошлась, вот живу.
– Как же ты могла? – удивились знакомые, – в Верх-Ине все знают, что он колдун, лечит людей заговорами, водит руками. К нему народ приходил. Он у тебя не лечит?
Она ответила:
– При мне никого не было. Может, в другом месте.
– Да, – пожалели Надежду, – вляпалась ты, девонька…
В эту ночь Надежда опять лежала без сна. Закинув руки за голову, она смотрела в потолок, чувствуя, как сердце сжимает огненное кольцо, как душу наполняет страх, как мертво тело, и сердце подобно куску льда. Ей стало горько. Она подумала: «Кто, кто мне поможет?» И неожиданно получила ответ. В голове появилась мысль: «Тебе поможет Господь!»
Надежда заплакала. Слезы, выкатываясь из глаз, словно горошины, капали на подушку. В душе у нее что-то сжалось и она зашептала:
– Господи, Ты видишь, как тяжело мне, силы на пределе. Господи, помоги мне!
Она, лежа на спине, все просила и просила Господа о помощи. И тут она почувствовала, что в животе у нее что-то сдвинулось. Она испуганно вздрогнула и увидела, что из живота, медленно выкручиваясь, вышло что-то, похожее на спираль. Какая-то сила вытолкнула ее из живота Надежды. Спиралька, посверкивая, вылетела из комнаты.
Надежде стало как-то легко. Она подумала: «Надо выпроводить Виктора и его мамашу. Завтра скажу ему об этом. И в церковь надо идти, в церковь». Надежда заснула…
Утром она сказала Виктору Степановичу:
– Витя, ты не обижайся, но вот я прожила с тобой восемь месяцев, а жизнь мне не в радость. Я не хочу делать так, как ты. И жить с тобой не буду. Нам нужно расстаться!
Он стоял, смотрел на нее ласково, улыбался, стараясь не показывать, что огорчен, что растерян. Молчал. Наконец он сказал:
– Хорошо, подыщем квартиру и уедем с мамой от тебя, хорошо, – в голосе Виктора не было ни злобы, ни угрозы. Только, может быть, сожаление. Но Надежда теперь знала, что он играет с Ней, притворяясь ласковым, а сердце и душа у него на самом деле– злые, беспощадные, черные…
Вскоре, подогнав к дому Надежды трактор с тележкой, Виктор с помощниками погрузил свои вещи. Вышла Мария, села в кабину. Виктор, прощаясь, сказал Надежде:
– До свидания, моя хорошая! Ничего, если я буду к тебе заглядывать?
Она, лишь бы поскорей отвязаться от него, сказала:
– Конечно, заходи!
Он вышел за калитку. Взревел мотор и трактор пошел по сельской улице, увозя Марию и Виктора прочь, словно страшный сон… Надежда, вздохнув, вошла в дом…
В то время в Ельцовке открыли в сельском клубе православный храм. В нем начал служить батюшка. Потом Епископ Барнаульский Максим назначил в Ельцовку другого священника. Надежда же, пережив насилие бесовское, решила пойти в церковь, решила стать православной христианкой, воцерковиться, чтобы избавиться от насилия бесовского.
Пришла Надежда в православный храм. Началось для нее время познания азов Православия – молитва, пост. Исповедь, Причастие, Соборование. Трудно ей все давалось. Когда она стояла в церкви, молилась, осеняя себя крестным знамением, тогда в сердце вдруг появлялся страх, начинало гореть тело, становилось душно, хотелось выбежать на улицу, чтобы постоять, подышать воздухом, успокоить трепещущие сердце…
Как-то раз Надежда попросила батюшку, чтобы он освятил ей избу. Он, взяв кадило, пошел с ней… Войдя в дом, он разжег кадило, помолился, поставил на стенах кресты, помазал освященным маслом, призывая Божие благословение на это жилище. Надежда, стоя рядом со священником, тоже молилась, радуясь, что благодать Божия выжигает нечисть здесь обитавшую, освящая дом…
Виктор первое время навещал Надежду. Пришел он, когда освятили дом. Стоя возле крыльца, он громко крикнул:
– Надежда!
Она, услышав его голос, покачнулась. Ослабели ноги, голова поплыла, страх закрался в сердце. Но, взяв себя в руки, она перекрестилась и вышла на крыльцо.
Виктор стоял перед ней, улыбаясь ласково, как прежде, а ей было нехорошо, сердце колотилось.
Он спросил:
– Можно войти?
Она ответила:
– Входи! – и пошла в дом.
Он, подойдя к порогу, остановился, словно встретил преграду. Постоял, потоптался, согнулся как-то, словно прыгун в воду, и, резко оттолкнувшись, влетел в дом. Постоял, тяжело дыша, присел на табуретку, сказал:
– Вот, шел мимо, решил зайти. Чайком угостишь?
Она пошла кипятить воду… Приготовив чай, она разлила его по чашкам, подала одну Виктору. Сидели напротив, говорили о пустяках, ни о чем. Ей было неуютно. Она думала о том, чтобы он поскорей ушел. Выпив чашку чая, Виктор встал из-за стола и сказал:
– До свидания! Спасибо за угощение.
Когда он ушел, Надежда, чтобы отвлечься, включила телевизор. Присела напротив, чтобы посмотреть телесериал. Неожиданно для себя она опустила глаза и увидела, что под телевизором лежит что-то завернутое в бумагу. Она встала, взяла бумажный пакет в руки, развернула и увидела другой пакет из целлофана, туго набитый землей. Запахло покойником. Надежда сразу же подумала: «Виктор! Его работа. Господи, помилуй»…
Виктор приходил еще несколько раз. Входил в дом, присаживался, также болтал о пустяках и уходил. И каждый раз после его посещения Надежда находила то гвозди в ведре с водой, то иголки, воткнутые в косяк, то землю с могилок. Он хотел извести Надежду, поэтому и подбрасывал ей наговорные предметы, в которых сидели бесы, готовые исполнять волю колдуна – вредить Надежде. Да, ей приходилось тяжело. Но она молилась, и молитва обессиливала силу вражию, разрушала козни бесовские.
Однажды, помолившись на сон грядущий, Надежда прилегла на кровать. Она, столкнувшись с таким наваждением, пребывала в угнетенном состоянии. Да, она молилась, исповедовалась, причастилась Тела и Крови Господа нашего Иисуса Христа. Но не имея опыта борьбы с духами злобы, она все-таки унывала порой.
Вот была у нее коровка – добрая, умная, послушная, хорошо доилась. А тут как-то вечером встретила она свою коровку, поставила в стойло и пошла за подойником… Когда она вернулась, неся ведро, то корова встретила свою хозяйку, наклонив рога, тревожно мыча.
– Что ты, что ты, голубушка! – ласково сказала Надежда и, похлопав коровку по тугому боку, успокоила ее, присела на скамеечку, поставила ведро и потянула за коровьи сосцы. Брызнуло Несколько молочных струй и все… Больше молока не было. Надежда была поражена и не знала, что подумать. А на следующий
день, вернувшись из стада, коровка словно взбесилась. Она, стуча копытами, мычала, не подпуская к себе хозяйку… Так и пришлось зарезать коровку. А такая была умница.
Надежда тяжело вздохнула. Еще одна беда – отец заболел раком. Сама она тоже болеет – ни памяти нет, ни сна спокойного
– снятся какие-то ужасы, и душа у нее, словно ледяная.
Неожиданно Надежда перекрестилась и взмолилась из глубины сердечной:
– Господи, Господи, Ты видишь, как мне тяжело жить! Помоги мне, укажи мне спасительный путь, не оставь меня!…
Помолившись, поплакав, она успокоилась, заснула и увидела такой сон: стоит она в каком-то храме, возле двери. Смотрит она по сторонам – внутри храма все оббито деревом, висят красочные иконы. Храм заполнен народом. Стоят лавочки. На них сидят люди. Другие стоят. Все держат в руках горящие свечи. Воздух в храме плотный, густой. Стоит батюшка, держа в руках Крест. Он читает заклинательные молитвы, борясь с силой вражьей…
Надежда проснулась. Ей очень и очень захотелось попасть в этот храм, помолиться вместе с людьми. Но что это за храм, где он находится, она не знала. Вздохнув, она встала с постели. Начинался новый день. Надо было жить…
12-го июля, на праздник первоверховных Апостолов Петра и Павла, она пришла в храм, чтобы помолиться на Божественной Литургии… Здесь, в храме, после службы она познакомилась со старым монахом Зосимой, приехавшим в Ельцовку из Коробейникове. Она рассказала ему про свои печали.
Отец Зосима, внимательно выслушав Надежду, сказал:
– В Новокузнецке, в храме Иоанна Воина, отец Василий Лихван служит молебны-отчитки, борется с нечистой силой. Вот бы тебе там побывать…
Надежда запомнила совет монаха. В Новокузнецке у нее живут родственники. Поэтому, собравшись, Надежда приехала в Новокузнецк… Узнав, где находится храм Иоанна Воина, она пришла туда в понедельник, чтобы помолиться на молебне-отчитке…
Дорога до храма закончена. Надежда поднялась на холм, тяжело переставляя ноги, и остановилась возле храма, чтобы отдышаться. Она стояла и смотрела по сторонам, на холмы, окружавшие храм, на сосны, на храм – такой красивый, такой благодатный
– и чувствовала, что душа наполняется покоем, долгожданным покоем, которого она давно не испытывала, неожиданно попав в ловушку, подстроенную дьяволом.
Отдышавшись, Надежда перекрестилась, поднялась на крыльцо, отворила дверь и, пройдя через притвор, вошла в храм. И остановилась возле двери, удивлению смотря по сторонам. То, что она увидела – иконы, висевшие в храме, лавки, стоящие рядами, людей, сидящих и стоящих, ждущих начала молебна, – все это показалось ей знакомым, уже однажды виденным.
«Где я могла все это видеть?» – в недоумении подумала Надежда. И вспомнила – сон, который послал ей Господь в ту ночь, когда она просила, чтобы Господь указал ей спасительный путь. Она была взволнована. Ей хотелось плакать…
Когда пришел отец Василий и начался молебен-отчитка, Надежда, стоя в храме, держа в руках: свечу, слыша благодатные молитвы, чувствовала себя плохо. Она была, словно замороженная, словно ледяная скульптура, лишенная эмоций. Но вот появились боли в ногах, в животе. Ее сильно затошнило и начало раздувать, словно воздушный шар… Такова была первая реакция Надежды на молебне-отчитке…
Совершив ошибку, сойдясь на жительство с колдуном, она была терзаема силой вражьей. Но покаявшись, причастившись Тела и Крови Господа нашего Иисуса Христа, приходя на молебны-отчитки, она почувствовала, что душа начала оттаивать. К Надежде вернулась любовь к ближним, к дальним, захотелось жить, чтобы оправдать оставшейся жизнью, теми годами, которые дарует ей еще Господь, то прошедшее время, когда жила она бездумно, словно трава, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь. Слава Богу за все!
Таково наше время… Когда 2/15 марта 1917 года изменники вырвали у благоверного русского Царя Николая II Александровича Романова отречение от Царского Престола, то, в это же день, по откровению, в селе Коломенском – вотчине Русских Государей – в одном из храмов, в каком-то темном углу, была обретена икона Пресвятой Богородицы «Державная». Царица Небесная восседает на троне, держа в руках атрибуты царской власти – Скипетр и Державу. Матерь Божья словно напоминала русским людям, что на небесах – Монархия, там – Царь Славы Господь Иисус Христос, а на земле Помазанник Божий – Русский Монарх, Царь. Нужно было покаяться и вернуть на Царство Государя Николая II. Но не услышал народ призыв Неба, и уже 6/19 марта в русских православных церквях священники служили, поминая о здравии и благоденствии не благоверного русского Царя Николая II, а Временного правительства, состоявшего сплошь из слуг дьявола – масонов.
Почему слуги сатаны боролись против монархий? Потому что они готовили дорогу царю иудейскому, человеку греха, сыну погибели – антихристу.
Пало Временное правительство. К власти в России пришли большевики-сатанисты и начали погром Церкви. Не было теперь у русских людей земного Стража Церкви – Православного Царя. Пролились, по грехам нашим, реки крови…
Теперь же, в наши дни, русские экуменисты, подпевая западным экуменистам и масонам, предают Христа, говоря, что на земле еще нет Истины, нет Истинной Церкви, все находится в стадии становления. Закономерно. Сначала был предан Царь земной, а теперь предается Царь Небесный – Господь наш Иисус Христос, проливший Свою Кровь во искупление первородного греха. Не Будда, не Магомет, не Лев Толстой, не Рерих, не Блаватская и прочие искупили падшее человечество, а Господь наш Иисус Христос. Господь же в день Пятидесятницы создал на земле Церковь Православную. Она есть! Не надо искать другого и что-то выдумывать новое. Это все будет от лукавого. Апостол Павел в послании к Ефесянам написал: «Один Господь, одна вера, одно крещение». Что еще нужно?
Преподобный Феодосий Печерский – один из великих святых Русской Церкви – писал Великому Князю Изяславу Ярославовичу в своем «Завещании»: «Господи, благослови! У меня есть слово к тебе, боголюбивый княже! Я – Феодосий, худой раб Пресвятой Троицы, Отца, Сына и Святого Духа, – в чистой и Православной Вере рожден и воспитан в добром научении Православным отцом и матерью. Берегись, чадо, кривоверов и всех бесед их, ибо и наша Земля наполнилась ими. Если кто и спасет свою душу, то только живя в Православной Вере. Ибо нет иной веры лучшей, чем наша чистая. Святая Православная. Живя в этой Вере, не только избавишься от грехов и вечной муки, но и сделаешься причастником вечной жизни, и без конца будешь радоваться со Святыми. А живущие в иной вере, не увидят жизни вечной. Не подобает также, чадо, хвалить чужую веру. Кто хвалит чужую веру, тот все равно, что свою хулит. Если же кто будет хвалить свою и чужую, то он двоеверец, близок ереси.
Итак, чадо, берегись их и всегда стой за свою Веру. Не братайся с ними, но бегай от них и подвизайся в своей Вере добрыми делами… О язычниках и иноверцах Бог в этом веке печется, но в будущем они будут чужды вечных благ. Мы же, живущие в Православной Вере, и здесь получаем все блага от Бога, и в будущем веке спасет нас Господь наш Иисус Христос.
Чадо! Если тебе нужно будет даже умереть за Святую свою Веру, со дерзновением иди на смерть. Так и Святые умирали за Веру, а ныне живут во Христе.
Если увидишь, чадо, иноверцев, спорящих с Православным и хотящих лестью оторвать его от Православной Церкви, – помоги Православному. Этим ты избавишь овча из пасти льва. Если же смолчишь и оставишь без помощи, то это все равно, как если бы ты отнял искупленную душу у Христа и продал ее сатане.
Если кто тебе скажет: «Ваша и наша вера от Бога», – то ты, чадо, ответь так: «Кривовер! Или ты и Бога считаешь двоеверным! Не слышишь, что говорит Писание: «Един Бог, едина Вера, едино крещение…»
Вот так. Если у русских людей будет покаяние, то Господь дарует России Царя – Стража Православия. А если нет, то нужно быть готовым к испытаниям, крепко стоять в Истине, чтобы не поклониться антихристу, и всегда помнить, что «Един Господь, едина Вера, едино крещение». Спаси, Господи!