Один человек, назову его Виталий, веровал во Христа, приходил на Богослужения в православный храм, исповедовал свои грехи и причащался Тела и Крови Господа нашего Иисуса Христа…

Но была у него одна неистребимая страсть – телевизор, этот магический кристалл, стоящий в одной из комнат, в углу, на почётном месте. Страсть к зрелищам – к новостям, к приключенческим фильмам, боевикам, фильмам ужасов и фантастике, к эротике, к спортивным состязаниям и прочему – преследовала Виталия, превращая его в жалкого раба телевизионных страстей.

Он всегда покупал в киоске программу телепередач, газетку поярче, потолще, в которой можно было прочитать об интимной жизни телезвезд, актеров, режиссеров, телеведущих, что-нибудь подленькое, грязненькое, с душком, прочитать историю создания известных фильмов, разгадать кроссворд и многое другое. С тайным удовольствием и радостью он пробегал глазами телепрограммы на неделю, начиная с понедельника, мысленно отмечая, что такой-то фильм он будет смотреть обязательно, а этот – нет, представляя наслаждение от будущего просмотра.

Проходил день, наступал вечер. Виталий, взяв пульт управления, присаживался на диван, стоящий напротив телевизора, нажимал на кнопку. Вспыхивал экран телевизора. Начиналось путешествие по телеканалам, поиск программ поинтересней, погрязней, покровавей, чтобы, следя за событиями, разворачивающимися на экране, испытать в душе и теле острые переживания, эмоции, наслаждение. Смотря боевик, ощущать, что ты тоже становишься участником боевых действий и всаживаешь пулю за пулей в противника, слыша предсмертные хрипы, крики, видя льющуюся кровь. Или, сопереживая какому-нибудь патологическому убийце, вместе с ним выслеживать жертву и всаживать острый, зазубренный нож в трепещущее тело. Или, став телевампиром, пить кровь жертв, вонзая зубы в нежную шею. Или, видя разврат и бесстыдство, предаваться ему вместе с телеизвращенцами. Многое можно увидеть на телеэкране, сопереживая увиденному, пропуская телестрасти через свой мозг, в котором они и остаются навсегда,

И здесь возникает одно большое «но». Телегрехи, которые человек, сидящий у телевизора, видит и сопереживает им, становятся его грехами. Бесы, стоящие в это время рядом с человеком, зорко следят за ним и записывают эти грехи в хартию, чтобы потом, после смерти, предъявить их душе того человека на мытарствах. Кроме того, смотря на грязь, принимая её в свою душу, человек выделяет энергию, которой подпитываются бесы. Поэтому неудивительно, что после телепросмотра люди чувствуют внутреннее опустошение и усталость…

Какое множество людей сидит по вечерам и ночам возле телевизора, смотря на светящийся экран, принимая в свою душу свет, льющийся с телеэкрана, который содержит в себе греховную тьму. Не про этот ли свет сказал Господь наш Иисус Христос: «Светильник для тела есть око. Итак, если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло; Если же око твое будет худо, то все тело темно. Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?»

Закончив просмотр телепрограмм, Виталий, выключив телевизор, устало вставал с дивана. Чувствовал он в душе какое-то нервное возбуждение и в то же время усталость. Ничего уже ему не хотелось, кроме одного – лечь в постель и побыстрей заснуть. Приходилось заставлять себя, делать усилие, чтобы подойти к святым иконам, перекреститься и прочитать правильце батюшки Серафима Саровского – три раза «Отче наш», три раза «Богородице Дево, радуйся» и «Символ веры». А потом, зевая, подойти к дивану и лечь спать.

Так шли дни. Виталий и не заметил, как превратился в теленаркомана. Он уже не мог жить без дозы жестоких и развратных фильмов, чувствуя в душе какой-то непокой, неуют, если он отказывал себе в удовольствии посмотреть телевизор. Например, наступал Великий пост – время покаяния и молитвы. Казалось бы, надо смирить себя, перестать смотреть греховные передачи, обратиться сердцем ко Христу, приходить в храм, исповедовать свои грехи, причащаться Тела и Крови Господа нашего Иисуса Христа, готовя свою душу к Празднику праздников – Пасхе, Светлому Воскресению Христову. Но Виталия хватало только на первую неделю, а потом он уже не мог перебороть себя и жил, как прежде, греша, смотря телевизор, думая, что в любой момент он может покаяться, а потом опять грешить, делая то же самое. Не думал он только об одном – примет ли Господь такое его покаяние? Без сердечного сокрушения, без желания исправиться, примет ли? Не про таких ли людей, как Виталий, сказано, что «вымытая свинья вновь идет валяться в грязи»?

Однажды, насмотревшись до одури фильмов ужасов и эротики, Виталий прилег на диван, накрылся одеялом и заснул. И привиделся ему для вразумления, для исправления, сон, который он запомнил до мельчайших подробностей. Этот сон он рассказал потом одному своему знакомому. Вот этот рассказ грешного Виталия…

–… Сплю я и вижу, – рассказывал он, – бесконечную, бескрайнюю равнину, покрытую серым, зыбучим песком. Небо затянуто серой мглой, сквозь которую еле-еле пробивается тусклый солнечный свет. Стоит невыносимая жара.

По этой безбрежной равнине длинными вереницами идут усталые люди. Они страшно измучены долгой дорогой, жгучим зноем, нестерпимой жаждой. Соленый пот заливает им глаза, растекаясь по лицу, капая на горячий песок. Люди понимают всю бессмысленность своего движения, которое ведет в никуда, но не могут остановиться, словно кто-то невидимый, сильный и жестокий, имеющий власть, гонит их бичом.

В строю несчастных, медленно бредущих по этой равнине, иду и я, грешный Виталий. Как я очутился здесь? Зачем? Куда я иду? Эти вопросы возникают в моем мозгу, но ответов на них нет. Я тоже измучен долгой дорогой, жарой, мне хочется пить. Но нет никого, кто бы объявил привал, отдых и подал бы мне стакан холодной воды. Среди этих людей, идущих к горизонту, я чувствую одиночество и отчужденность. Я вижу только затылок и спину человека, идущего впереди меня, и слышу тяжелое дыхание идущего за мной. Я оглядываюсь, стараясь увидеть его лицо, и встречаю взгляд, полный ненависти. Мне становится страшно. Я иду, обратившись к себе. Для меня теперь никто не существует, кроме меня, кроме моего страдающего я. Но что удивительно – я совсем забыл о Боге, о молитве.

Вдруг я чувствую, как медленно, а потом все быстрей и быстрей, начинает колебаться песчаная почва под моими ногами. Я понимаю, что сейчас должно случиться что-то страшное, неотвратимое, чему я не в силах помешать.

Чувствуя сильное колебание под ногами, люди, дико крича, начинают разбегаться в стороны, ища спасения. Я тоже пытаюсь бежать: куда? Зачем? Перепрыгиваю через какую-то канаву и неожиданно проваливаюсь по пояс в песок…

Люди, обезумев, ругаясь, матерясь, богохульствуя, бегут, толкаясь, падая, тоже проваливаясь в песок. Я, стоя в песке, начинаю ощущать, что меня медленно тянет вниз. С тоской смотрю на равнину, на мечущихся людей, страдание которых меня нисколько не волнует, потому что я полностью переключился на ощущение своей погибели.

Я проваливаюсь по грудь, по горло, запрокидываю назад голову, чтобы еще раз вдохнуть горячего воздуха. В мозгу промелькнула мысль: «Конец!» Песок поглотил меня с головой. И когда я готов был пережить ощущение удушья и превращения в ничто, случилось нечто иное: пройдя сквозь песчаный слой, я полетел в какую– то бездну по узкому тоннелю, чем-то напоминающим штольню.

Сколько времени я летел – не знаю. Наверное, долго. Справа и слева от меня полыхали электрические вспышки – то ярко-оранжевые, то фиолетовые. Падая в бездну, я испытывал неземной ужас. Наверное, такой ужас испытывали Адам и Ева, когда их, нераскаянных грешников. Господь изгонял из Рая.

Но внезапно скорость моего падения замедлилась. Пространство раздвинулось, и я влетел в какую-то сумрачную пещеру. Шлеп! – я по колени погрузился в жидкую, угольно-черную массу, издававшую отвратительный запах. От удара я присел и подался корпусом вперед, но не упал, а удержался на ногах.

Придя в себя, я огляделся по сторонам. Слева и справа от меня возвышались скалистые уступы, в которых были прорублены тоннели, ведущие в таинственную глубь. Воздух был подернут серой дымкой. Дышалось тяжело.

Вдруг на душу опустилась мучительная тяжесть. Страшная мысль ударила по сердцу: «Ты умер и за грехи, за страсть к телевизионным зрелищам, за нераскаянность, оказался в аду! Для тебя наступила вечность, в которой нет времени. И никто, понимаешь ли ты, никто не станет за тебя молиться, вымаливать твою душонку из этого жуткого места. Ты заработал его, живя на земле, и пребудешь здесь вечно!»

Когда я осознал это, то невыносимое отчаяние вошло в мою душу. Я застонал. Но кто услышал мои стоны, мои жалобы! У меня было время на земле, чтобы жить, исполняя волю Божию, Его заповеди, творя добрые дела. Я пренебрег этим. Сам виноват! Теперь поздно! Поезд, как говорится, ушел!

Я был один, совсем один в этой вонючей бездне. Но вот вдали появились два силуэта. Я пристально всматривался, стараясь определить – кто это? Неожиданно я понял, кто это, и крупная дрожь пробежала по моему телу – ко мне приближались два угольночерных беса, глаза которых горели красным огнем.

Когда я понял, кто это, мне захотел перекреститься, ограждая себя от опасности, перекрестить бесов и прочитать молитву «Да воскреснет Бог!». Но правая рука меня не слушалась, и я позабыл слова молитвы. А бесы, злобно глядя на меня, страшно расхохотались и визгливо закричали:

– Поздно, поздно, поздно…

Я вздрогнул и проснулся. Обвел глазами потолок, стены. Я дома, в своей комнате. Слава Богу, что это был только сон! Вскочив рывком с дивана, я бросился к святым иконам, висевшим на стене. Перекрестился, взглянул на любящий лик Христа, заплакал о своем окаянстве и, упав на колени, закричал:

– Господи, помилуй меня, грешного!

Никогда я не молился так искренне, с верой, как после этого убийственного сновидения, прося прощения у Господа…

От телевизора Виталий избавился. Чего и вам желает… Спаси, Господи!

2005 год