Сонный, отчаянно не выспавшийся сержант широко зевал, показывая желтоватые зубы и обдавая меня несвежим дыханием. Длинное, англосаксонское лицо кривилось в забавных гримасах.
— Четвёртый день без сна, поверишь ли, — доверительно сказал он, протирая глаза кулаками. Невольно обратил внимание на расплющенные костяшки полицейского.
— Боксёр?
— А? Да… сам занимаешься?
— Дзюдо занимался раньше, боксом недолго, тренера подходящего не нашлось в наших дебрях.
— В Нью-Йорке с этим попроще, — кивнул сержант, встав из-за стола к маленькой плитке, — Кофе сделать?
— Благодарю, не откажусь.
Ожидая неприятностей от убийства, пусть даже и при стопроцентной самообороне, такому вот дружескому отношению приятно поражён. Мелькает на мгновение мыслишка, что не будь убитые рецидивистами и тем паче — чёрными рецидивистами, дружелюбный немолодой сержант ломал бы мне сейчас рёбра ногами. Не исключено — так же сонно зевая и жалуясь напарнику на бессонные ночи.
А тут всё всем ясно — чёрные напали на белого и получили по заслугам. По некоторым оговоркам понятно, что дружелюбный сержант с коллегами те ещё расисты.
— Сейчас кофе попьём, да расскажешь детали. Покажешь заодно, какими приёмами уработал громил. Горилла Лэнс боксёром неплохим считался раньше, да и габариты у него как у шкафа. Парням интересно до жути, как это ты так ухитрился.
— Тренер был из отставных вояк, — откинувшись на спинку обшарпанного деревянного стула, выдаю полуправду, — тех, что всю жизнь по задворкам мира мотаются. В юности боксом и борьбой занимался, а потом нахватался всякой азиатчины. Всё мечтал свою школу открыть, да малярия, будь она неладна… Я у него всего полгода позанимался, и то… Правда, не с ноля.
Выпив кофе, заполнили документы и прошли в спортзал. Сержант с десятком любопытствующих коллег сгрудились в тесном помещении. Бедненько… я бы даже сказал, более чем.
В углу верёвками огорожен импровизированный ринг, причём видно, что верёвки эти убираются на раз и под ними обычный дощатый пол. Стандартный набор турников и шведских стенок, небогатый набор гирь и штанг — почему-то неразборных, образца девятнадцатого века, с круглыми шарами вместо привычных блинов. В углу несколько матов.
Скинув изрядно помятый после ночёвки за решёткой пиджак и несвежую рубаху, начинаю разминку. Полицейские глядят с любопытством, но присоединяться не спешат. Только сержант Ридджуэй сделал несколько вялых махов руками.
— Лучше разминка без тренировки, чем тренировка без разминки, — выдаю сентенцию заскучавшим копам, которые явно не поняли прописную истину. Тянуть резину не стал и через пару минут начал демонстрировать приёмы, с помощью которых убил гангстеров. Разумеется, показывал я и как должно, а не как было на самом деле…
— Интересно, — констатировал Риджуэй, — а если бы они такими болванами не были?
— Тогда так, — показываю разные варианты обезоруживания, — но всё это… сами понимаете, парни — от лютой безнадёги. Тренированный человек имеет шансы против алкаша с пистолетом, но не профессионального боевика.
— Хоть что-то, — хмыкнул капрал Ларсен, богатырь удивительных габаритов, не уступающий покойному Горилле. Разве что физиономия куда более благообразная, — или ты думаешь, что гангстеры все такие уж крутые мужики? Жёсткие, то да, и стреляют без особых раздумий. А что касается мастерства, так оно у одного на дюжину разве что.
— Вам видней, парни, — поднимаю примирительно руку, — вы с ними воюете.
— А ну-ка, — Ларсен снял обувь и вышел на маты, расставив руки. По местным меркам — здоровило невероятное, рост за мест девяносто и вес чуть за сотню. Но по местным меркам и я чуть ли не великан. Метр восемьдесят и выше у предков наблюдается не часто.
Поднырнув под руку, бросаю скандинава через плечо, после чего демонстрирую добивающий удар.
— Ещё! — Ларсен вскакивает с горящими глазами, но я не даю ему опомнится и прохожу в ноги, тут же делая болевой на ступню. Коп ничуть не расстраивается, всё ж таки я двух громил завалил, причём вооружённых. Проиграть такому ничуть не зазорно!
— Здоров! — Восхищается скандинав, — уж на что я силён, но и то… Сотню ведь от груди пять раз жму, а датчанин меня как ребёнка! Что значит наша кровь — кровь викингов!
С трудом давлю улыбку после хвастливого заявления Ларсена. Никогда не увлекался железом, всё больше турники да брусья, но выжать сотню могу… раз десять точно, хотя вешу где-то на тридцать килограмм меньше. Впрочем, спорт в этом времени не слишком распространён. В школе и колледже ещё занимаются, ну а после это удел почти исключительно профессиональных атлетов.
— Как насчёт потренировать нас? — Поинтересовался возникший в дверях невысокий капитан с умными и жёсткими глазами, резко выделяющимися на полном, немного бабьем лице.
— Тренер из меня так себе… — говорю неуверенно, — я боец-то средненький, только что ухваток немного знаю.
— Средненький он, — заржал Ларсен, смех подхватили остальные копы.
— Ну так что? — Повторил капитан, глядя колюче. Внезапно я осознал, что мой случай можно квалифицировать по разному… Вряд ли белые полицейские спрячут за решётку белого же парня, но помотать нервы могут. В конце концов я хоть и белый, но эмигрант! А убитые чернокожие — граждане США. И документы пока ещё в участке…
— Чем смогу, капитан, — киваю согласно, — ухватки и методику покажу, но много не ждите.
Кивнув, капитан ушёл и в помещении внезапно стало казаться свободней. Мощный дяденька, чтоб так давить одним присутствием, это уметь надо. Таких… дай бог памяти, человек пять припомню, а ведь не совсем хомячок, помотало.
— В настроении капитан, — выдохнул облегчённо Риджуэй.
— У ниггеров интересное нашли, — выдал упитанный капрал, стоящий в спортзале с огромным бутербродом и кружкой кофе, — вроде как ключики, а там и адреса размотали. Подробностей пока не знаю, только что висит на убитых много дерьма. Вряд ли сами столько наворотили, скорее боевиками в какой банде или ещё что… Да честно не знаю, Джок! Ясно только, что целую кучу висяков в ближайшее время участок закроет, вот капитан так хорошо к датчанину и отнёсся.
— Это хорошо? — Спрашиваю негромко у Риджуэя.
— Как родного! — Уверенно ответил коп, — он с сыном своим если так общается, то парнишка по три дня радостный ходит. Знаешь, как прозвали капитана Мэтью Скота? Айсберг!
— Тяжеловато вам с таким начальником, — бормочу негромко.
— Нам! — Хохотнул сержант, — нам! Привыкай, Дан, тебе с нами несколько недель как минимум жить. Пока не выжмет всё, что знаешь, не отпустит. Зато и прикроет твою жопку, если что случится. Да не переживай! Капитан мужик жёсткий, как та подошва, но ебать подчинённых только он имеет право!
Рвущуюся наружу фразу о сексуальной ориентации, очень смешную и яркую, предпочёл зажать за зубами. С таким-то капитаном…
Из участка ушёл ближе к вечеру. Пока оформили дело, пока познакомился с парнями, съездил на опознание, ещё несколько раз показывал приёмчики…
В гостиницу вернулся вымотанный донельзя, сразу отдав горничной костюм в чистку. Приняв душ, заказал ужин в номер и без аппетита съел недурной стейк, поковыряв прилагающийся к нему картофель и зелёный горошек. К сладкому даже не притронулся.
— Сколько там натикало? Полшестого всего?
Челюсти разорвала зевота, а на веки будто привязали грузики. Повесив на двери номера табличку Не беспокоить, разделся и лёг спать. Когда уже касался головой подушки, мелькнула мысль, что произошедшее, пожалуй, к лучшему. Обживаться намеревался как раз таки в Нью-Йорке и такой резкий старт может оказаться кстати.
Одно дело — безвестный мигрант — не нищий, но и не миллионер. Сколько таких высаживается с пароходов в порту города ежедневно? Тысячи, наверное. Попробуй пробейся наверх, заинтересуй инвесторов, банкиров… да любых потенциально полезных людей.
А теперь какое-никакое, а знакомство и покровительство. Будет немного проще… надеюсь.
* * *
Вживаться в новую реальность пришлось без раскачки. Школа в Германии заметно отличается от школы на постсоветском пространстве. Не хуже, не лучше… другая, совсем другая.
Ожидаемо иные учебники истории, в которых сильно покоробила подчёркнутое, резко преувеличенное превознесение Союзников и прежде всего американцев. Раздражала и постоянная, навязчивая тема вины нации перед всем миром, почему-то не столько перед славянами, сколько перед теми же Союзниками и прежде всего израильтянами. Причём я, потомок победителей, сломавших хребет нацизму, должен испытывать это самое чувство вины вместе со всем немецким народом!?
Сильно отличались уроки литературы. Большую часть немецких классиков уже успел прочитать и осмыслить, но даже подход к их изучению в Германии оказался иным. А ещё обществознание и прочие гуманитарные предметы…
Да даже математика преподаётся здесь иначе! Вроде бы те же примеры, те же дроби… но подход иной!
Первое время учителя не ставили оценок, давая возможность акклиматизироваться. Ближе к Рождеству вздохнул свободно и попытался оглянуться… и отец отвёл меня на тайский бокс.
— Вот, сынок, — с гордость сказал он, пожимая руку тренеру, — Михэль выигрывал чемпионаты Германии, хороший боец.
— Самое главное, — со смешком поправил отца молодой ещё совсем Михэль, — не то, что выигрывал сам, а что мои воспитанники выигрывают самые серьёзные турниры!
— Да-да! — Смутился отец, — тебе здесь хорошо будет. Михэль, я уже говорил, что он в цирковой студии занимался? Отлично!
— Ну, показывай свои таланты, — сказал тренер после ухода отца, — растяжка понятно! Мне важно знать, что ты вообще делать умеешь, вплоть до жонглирования и фокусов.
— Зачем? — Слегка удивился я.
— Это покажет общую тренированность организма, координацию, вестибулярный аппарат, — терпеливо ответил тренер.
Киваю и начинаю хвастаться, тренер приглянулся, и как выяснилось позже, я не ошибся — действительно прекрасный тренер и хороший человек.
* * *
Форму восстановил быстро, Михэль не успевает хвалить за растяжку и отменную реакцию. Но вот со спаррингом пока выходит не очень ладно. Вроде бы и не боюсь летящего в лицо кулака, но вбитая старшаками привычка мешала драться честно.
Постоянно то подтормаживал, пытаясь работать по правилам, то напротив — на автомате использовал подлянки, из-за чего злились другие мальчишки. Не критично, но… отношения пока не ладятся. Вражды нет, но и с дружбой как-то не очень.
Единственный русский немец здесь я, и это тоже сказывается. Отношение местных к нам несколько напряжное, относятся как к опасным животным. Мы резче реагируем на раздражители, легче ввязываемся в драку и скандал. Да и авторитет школьного учителя для нас не абсолютен — ты докажи ещё, что тебя уважать нужно!
В школе русские немцы есть, но как назло, это либо малышня, либо старшеклассники. Киваем друг другу при встречах, да перебрасываемся изредка короткими фразами. Потихонечку начинаю выстраивать отношения с одноклассниками.
С ними тоже не всё так просто. В теории все ученики толерантны, учителя призывают не обращать внимание на расу, религию, цвет кожи и национальность. В действительности же получается, что белым нужно подстраивается под цветных.
При прочих равных в драке или ссоре обвиняется немец, особенно если его противников выступает турок или не дай бог — чернокожий. К превеликому моему сожалению, понял я это не сразу.
Заступившись за одноклассника, зажатого в углу тремя турчатами, получил сперва вызов к завучу и направление к школьному психологу, а потом угрозу от Камиля:
— Вешайся, русский!