Неделя новичков в университет Нью-Йорка началась традиционно — с экскурсий и обзорных лекций. Несмотря на то, что с университетом знаком уже не понаслышке, посещаю мероприятия с удовольствием.

— Эрик! — машет профессор Шарнье, — рад тебя видеть! Решил всё-таки поступать?

— Ну а как же, — не обращая внимания на прислушивающихся к разговору студентов, обвожу руками, как бы охватывая территорию кампуса, — кто хоть раз побывал здесь, разве может отказаться от мечты?

Немного пафосно, но хорошо соответствует моменту, ну и небольшой плюсик в копилку отношений с профессурой университета не помешает. Да и кто сказал, что я вру? Нью-Йоркский университет прекрасен, что подтвердит каждый, кто хоть раз видел его!

— На кого учится решил? — Интересуется Шарнье, — так и не определился?

— Разрываюсь, проф! Написал список интересных для меня профессий, сел вычёркивать — знаете, как адвокат дьявола . То не то и то не это… так всё равно больше десятка позиций осталось. Сел тогда по профессорам, и знаете… — развожу руками, — ничего вычеркнуть не удалось!

— Загляни потом ко мне, — профессор кладёт ладонь на предплечье и заглядывает глаза, добавляя громким, театральным шёпотом, — с парой бутылочек токайского. Мы с Ланцером попробуем помочь твоей проблеме, вместе поработаем адвокатами дьявола.

— Спасибо, проф!

— Семья? — Негромко поинтересовался черноволосый худой парнишка, когда профессор отошёл.

— Нет, личные знакомства.

— С профессурой? — Парнишка слегка приподнял бровь, явно сомневаясь, что столь приятельские отношения у будущего студента с профессорами могли эволюционировать без посторонней помощи. Кастовость американского общества куда мягче европейского, но и здесь есть деление не только по имущественно-сословному признаку, но и возрастному.

Приподнимаю слегка бровь в ответ, но отвечать даже не собираюсь. Постояв немного, парнишка вспыхивает и отходит.

Жёстко? Враг на ровном месте? Нет… просто нежелание тратить время впустую. По одежде и по манерам это выходец из средне-низшего класса — мелкие клерки, учителя не самых престижных муниципальных школ и так далее.

По обрывкам разговоров, которые чутко ловлю, притворяясь беспечным наблюдателем, чернявый намеревается пойти по стопам родителей, став школьным учителем. Не совсем понятно, зачем ради карьеры школьного учителя рваться в далеко не дешёвый университет, когда достаточно провинциального колледжа… ну да это его дело. Возможно, мечтает получить место в школе классом повыше или иметь шанс вырасти до директора. Неинтересно…

Воспитание у меня в общем-то советское, пусть и отполированное жизнью в Германии. На классовое происхождение особо не оглядываюсь, был бы человек хороший, да воспитание соответствующее.

Этот ёжик бестолково-агрессивен. Правдолюб, докапывающийся до тех, кому в жизни повезло больше — родительскими ли связями и деньгами, характером, умом.

Пойти в реальную оппозицию или совершить поступок таким не хватает духа, с возрастом из них вырастают желчные сутяги, ханжи и сплетники. В Европе подобных ему более чем достаточно… а этот чернявый — типаж ярко выраженный, фактически эталонный.

В качестве врага… неинтересен, мелкокалиберный. В качестве друга или хотя бы знакомца тем более.

Судя по всему, так считал не один я, среди новичков полно парней за двадцать. Многие из них сами заработали себе на учёбу, и явно предпочтительней в качестве знакомцев.

— Грей Эллиот, — минуту спустя подошёл долговязый техасец с неистребимым акцентом, — в недавнем прошлом кавалерия США.

— Эрик Ларсен, вольный стрелок из Уругвая, датского происхождения и гражданства, — отвечаю в тон.

— Мы тут с парнями обнюхаться малость успели, — дёргает он подбородком на группу таких же жёстких молодых мужчин, — ты вроде как из нашей породы.

Ненавязчивое приглашение прозвучало, но сразу отзываться нельзя. Несколько секунд смотрю на них и наконец улыбаюсь слегка, склоняя голову.

— Я тоже успел… обнюхаться, — говорю весело, — с осени в Нью-Йорке, успел уже познакомиться с парнями из студенческих братств и кое с кем из профессуры.

Грей с еле уловимым облегчением чуть кивает и компания жёстких парней подтягивается к нам, негромко представляясь по одному.

Момент сейчас сложный, нужно изначально поставить себя как безусловного Альфу. Дать слабину, и всё — ты уже не первый среди равных.

Не то чтобы они мне остро нужны… пока. В будущем такие вот крепкие парни, прошедшие огонь и воду, могут оказаться кстати. Не знаю пока, зачем… но команду формировать нужно уже сейчас.

Согласившись на знакомство и озвучив, что в Нью-Йорке не новичок, я косвенно предложил им покровительство. Это не отменяет возможную дружбу, но дружба — это когда-нибудь потом, может быть. А отношения в стае лучше выстроить сразу, чтобы не было недопониманий в дальнейшем.

* * *

— В команду пробоваться будешь? — Поинтересовался Берти вечером, когда мы встретились в небольшом ресторанчике перед походом в театр, — парни в курсе, что ты в полиции борьбу преподавал, интересуются.

— Куда? — Вяло ковыряя бифштекс вилкой, интересуюсь у приятеля.

— А куда угодно! — Смеётся тот, — про полицию они и раньше в курсе были, ты ж особо не скрывал, да и с нами не раз пил. Команда по борьбе в тебе точно заинтересована.

— Не… рефлексы другие, — отвечаю так же вяло, — я скорее в стиле джиу-джитсу, бокс немного.

— Я так и сказал, — заулыбался Берти, отпивая вина, — но всё равно зайди, ладно? Им любопытно твои ухватки на себе ощутить, а тебе что — лишними такие знакомства кажутся? Кстати, что вялый такой? А… девица небось горячая попалась!

— Если бы. Перестрелка вчера была на Манхеттене, слышал?

— Все газеты… погоди-ка, ты каким боком?!

— Да никаким! Миссис Рошаль из девятой, дай ей бог здоровья и главное — ума побольше, решила почему-то, что сейчас беспорядки в городе начнутся. Вроде как по образцу знаменитых беспорядков времён Гражданской во время призыва. Дура-то она дура… но громкая! Не только меня с мистером Коэном подняла, но и половину жильцов. Они-то ладно, а я вот с оружием в холле сидел полночи, чтоб им спалось спокойней.

— В который раз уже? В третий?

— Третий после приезда, — уточняю, — думаю съезжать к чертям. Деньги есть…

— Погоди ты с деньгами! — Перебил меня Берти, задумавшись, — слушай… идея на миллион! Ты ж спортсмен не из последних, так? В университете тебя уже знают немного, я кое-что поведаю о нашей Латиноамериканской эпопее — своим разумеется, не всем подряд. Сюда же спортивные таланты и я не я буду, если за тобой братства не выстроятся.

— Братства, это конечно здорово, — тяну я в сомнении, — но думал присмотреться сперва и может быть — на будущий год вступать. Да и как мои жилищные проблемы связаны с Братствами?

— Дома Братств, — удивился Берти чуточку напоказ, — как же ещё? Сам же жаловался, что пристойное жильё за разумные деньги не найти. То просят слишком много, то соседи сомнительные, то далеко… А поживёшь у нас в Братстве, так и квартиру поищешь заодно. Ты не думай, у нас хорошо! Комнаты у каждого своя… нормально! Да и знакомства другие, может кто из парней чуть погодя сам тебе квартиру предложит.

— Гм… — кусаю губу, — так-то не против, но есть одно большое Но.

— Испытания новичков? — Понимающе заулыбался Берти, — не переживай! Ты что думаешь, мы к каждому с одними мерками подходим? Одинаково? Одно дело ты, привыкший первым делом бить морду и тянуться за пистолетом…

— Ножом, — поправляю его, — сперва нож, потом пистолет, а кулаки так… на ринге разве что.

— Тем более! И другое — Зак…

— Он что, тоже в Братстве?!

— В этом году будет вступать, — кивнул собеседник, — уже малость освоился в нормальном обществе. Видишь, какие люди разные в Братствах? Тебя вот на излом попробуешь, так и схлопотать по морде можно… если не ножом по горлу! А Зака так и сломать можно. Нет… у нас толковые Старейшины, к новичку каждому индивидуальный подход!

* * *

— Сразу оговорюсь, парни, — объясняюсь с борцами, разминаясь одновременно, — всё это лучшее-худшее единоборство считаю бредом. К борьбе лично я отношусь очень уважительно, она и как спорт хороша и на улице, случись что, выручит.

— Сам-то тогда зачем этими… — покрутил кистью здоровяк Мэттью, — штучками.

— Мне в юности не до спорта было, а все эти штучки, они как раз прикладные — для улицы и войны.

Кивают понимающе, американцы в этом времени в большинстве своём драться умеют и ничуть не боятся. Едва ли не любой мальчишка, за исключение редких тепличных особей вроде Зака, десятки и сотни раз дрался один на один и толпой — банда на банду. Драки и жестокие подростковые разборки с делением на своих и чужих — важная часть культуры.

— Многие приёмы у меня жёсткие, такие в спортивной схватке не применишь, — продолжаю объяснять, — так что давайте покажу сперва их, а потом обговорим правила.

— Всё понятно — пробасил Мэттью десяток минут спустя, — до первого удачного касания работаем. В торс ты меня не особо пробьёшь, а вот в горло или в коленку удивить можешь.

* * *

Полчаса спустя полицейскую систему рукопашного боя из двадцать первого века признали годной, лучше всяких там джиу-джитсу.

— Сразу видно, европеец придумал, — одобрительно гудел Мэтт, заботливо прикладывая к моему глазу завёрнутый в полотенце лёд, — никакой мистики хреновой, всё по делу. На ковре так не лучше борьбы или бокса, но на улице я бы на тебя поставил. Так, парни?

Парни отозвались одобрительным гуденьем, новую для себя систему оценили достаточно высоко.

— Да борьба и на улице немногим хуже, — с некоторым сомнением отозвался тяжеловес Рой, — не против ножа, понятно…

— Это тебе лучше, — задиристо сказал Ларри, — а мне с весом мухи самое то! И заметили, парни? Здесь не нужно быть силачом, этой… системой и в сорок лет заниматься можно, когда совсем уже стариком станешь!

— Ничего так, — вынес вердикт заглянувший на шум тренер Келсо, — для улицы годится. А ты… Эрик? Пройдём на стадион, глянуть хочу, на что ты способен.

Выразительно дотрагиваюсь до фингала, намекая на состоявшийся нокдаун и не лучшую форму для занятий лёгкой атлетикой, но тренер неумолим.

— Бегунами Маккормик занимается, но проверить тебя и я могу. Давай! Ясно, что на рекорды ты сегодня не пробежишь, потенциал глянуть хочу.

* * *

— Теперь с места, — без тени эмоций сказал Келсо, записав результаты забегов в блокноте. Подойдя к прыжковому сектору, пробую ногами поверхность — не скользит ли? Лёгкой атлетикой особо не увлекался, но когда всю сознательную жизнь занимаешься спортом, сложно не нахвататься по верхам.

Ноги для меня важнее всего — хоть в цирковой период, хоть позже — в период активных занятий единоборствами. Да и позже, когда единоборствами стал заниматься исключительно для поддержания формы, пришло увлечение паркуром . А там и бегать, и прыгать…

— Одиннадцать футов без двух дюймов , — странным голосом говорит тренер, — ещё.

Прыгаю снова и сам вижу, что результат сравним, пусть и чуть меньше первого.

— Занимался лёгкой атлетикой?

— Так… — пожимаю плечами, — немного. Всё больше единоборствами да паркуром.

— В футбол играл?

— Конечно! А… американский… нет, только в европейский. В регби ещё, но нечасто. Я больше в баскетбол.

— И хорошо?

— Тренер, — опускаю чуть голову набок, — я так понял, что впечатлил?

— Более чем, — вздыхает Келсо, ероша остатки волос на голове, — Ты хоть знаешь, что прыгнул почти на рекорд ?

Открыв было рот, медленно закрываю его… вот так и проваливаются шпионы. То, что было едва ли не нормой для хорошо тренированного физкультурника в двадцать первом веке — рекорды начала века двадцатого.

— Ты подумай, — продолжил тренер, не подозревающий о моих метаниях, — быть в команде университета — очень престижно. Конечно, заниматься нужно с отдачей, но и от университета отдача будет, ты уж поверь! Спортсменов знают и любят, им куда проще войти…

Мотнув головой верх, Келсо замолк, глядя выжидающе. Дилемма… спорт будет отнимать время, нужное для учёбы и врастания в местное общество, зато и врастание это будет идти значительно проще. Вроде как. Или нет?

— Я… мне нужно подумать, тренер.