Безработные мялись неподалёку от дома Зака с самого утра, держа визитки как щиты и нервно показывая их всем проходящим. Помылись где-то, почистились… серьёзные парни, не опустились. Молодые ещё, и тридцати нет. Но битые жизнью… ой как битые!

— Мистер, — нерешительно начал Джорджи, завидев меня на крыльце.

— Помню, как же. В дом, парни! Я как раз завтрак приготовил и что-то перестарался, помогите одолёть.

Нерешительно поглядывая друг на друга, мужчины вошли в дом, наткнувшись на зевающего Зака в халате.

— Твои друзья? — Ничуть не удивился он, — заходите.

— Давай на кухню, в столовую неохота тащить.

— Да я обычно там и ел, — отозвался Зак, зевая ещё раз, — горничную никак не могу найти, как ту черномазенькую за воровство уволил. То вертихвостка, у которой в глазах читается Хочу забеременеть от хозяина и подать на алименты, то суровая бабища, которую сам боюсь.

— А с рекомендациями?

— Да все с рекомендациями, — ответил тот с досадой, усаживая за стол на огромной кухне, — опять яичница?

— Ещё оладьи, — начинаю раскладывать по тарелкам, — нет у меня талантов к готовке! В отличии от тебя, к слову!

— Ты ж знаешь, я поздно встаю, — отмахнулся Зак, осторожно тыкая вилкой яичницу. Не то чтобы совсем не умею готовить… но не слишком хорошо, это точно. Да и привык всё больше к полуфабрикатам, к рецептам с тостером и микроволновкой.

— Я могу, — осторожно подал голос второй бродяга.

— Ты…

— Генри, Генри Морган, мистер.

— Громкая фамилия, — хохотнул Зак, просыпаясь потихонечку.

— К сожалению, только однофамильцы, — криво усмехнулся Генри, — я раньше на юге, в Джорджии, ресторанчик держал — маленький такой, семейный. А как народ начал разоряться, так и мне конец…

— Ресторан? — Оживился Зак, — ну-ка… кухня в твоём распоряжении! Южные блюда умеешь?

— Да, мистер…

— Закария Мартин. Ну так готовь, мы пока… — с сомнением оглядев оладья, — кофе попьём.

— А ты кем работал? — Спрашиваю у Джорджи, застеснявшегося от такого внимания и начавшего прятать за спиной большие, разбитые руки человека, тяжело работающего с самого детства.

— На все руки, мистер Ларсен — по мелочи всё умею, но в основном по строительной части. Сперва как подсобник начинал, значит… Потом водопроводчиком заделался, в электрике кое-что понимаю.

— Ну-ка, — Зак решительно поднял его со стула, — в ванной у меня…

— Считай, приняты на работу, — сообщаю крутящемуся на кухне Генри, у которого от такой новости аж руки задрожали, — я Зака знаю, он для себя всё уже решил. Мы в братство испытания проходим, так что надёжные люди на подстраховке нужны. Иначе, сам понимаешь, несладко придётся.

— Наслышан, мистер Ларсен, — выдохнув с нескрываемым облегчением, кивает Генри, что-то взбивая в глубокой миске, — привезти, отвести, что-то купить по-быстрому… и язык за зубами.

— Верно. Ну а потом пьянки-гулянки, уже как полноценные члены братства… здесь не горничные или суровые домоправительницы нужны, а крепкие мужики. Чтобы если что — вытурить излишне наглых гостей, да дотащить кого до такси. Так что на ближайшие пару лет работа вам обеспечена, а потом видно будет. Район наш интересный и если покажешь себя, без работы всяко не останешься.

* * *

Предсказание моё сбылось, парни остались при Заке на правах скорее вассалов, а не прислуги. Он будто даже повзрослел в одночасье, солидным стал…

Но Генри и правда хорошо готовит, а проблема с ванной решена. Поскольку семьями они ещё не обзавелись, жить будут здесь же, в полуподвале. При ненормированном рабочем графике так даже удобней. Не нужно тратить деньги на съём жилья, да и покатушки туда-сюда время отнимали бы. Жильё, конечно, не очень… ну так бесплатно!

* * *

В своё время довелось ночевать в десятках хостелов, а кое-где и подрабатывать. Европа, США, Канада, Индия, Юго-Восточная Азия… всё знакомо! Везде свои особенности, но есть и общие черты, которые требуется свести воедино и главное — приспособить к реалиям начала двадцатого века.

— Пылесосы? Не стоит — дорого пока, да и не слишком надёжны. В дешёвой гостинице такая техника не окупится. Ручками? Да, проще дать некоторым постояльцам оплатить свой постой работой, а не деньгами.

Потираю подбородок (бриться пора!) и вспоминаю реалии Великой Депрессии, озвученные Аркадием Валерьевичем и виденные в старых фильмах. Толпы людей на улицах, дети беспризорные…

— Уборщицы и горничные не нужны, — решительно вычёркиваю их из списка, — хотя может, одну оставить? Вроде как старшая, будет заодно присматривать за работающими постояльцами? Пожалуй.

Условия хостела получались жёстковатыми, любой правоверный коммунист обвинил бы меня в грабеже бедноты и был бы прав… и не прав одновременно. Дешёвых ночлежек полно, и всем давным-давно известно, что окупаемость у них крайне высока. Как в анекдоте — у бедных денег мало, зато бедных до хрена!

В пересчёте на метраж дешёвая ночлежка в несколько раз доходней пятизвёздочной гостиницы, если не считать вовсе уж помпезные отели. Не новы двухэтажные кровати, комнаты на десять-двадцать постояльцев.

А вот чистота и порядок, отсутствие воровства или сведенье его к статистическому минимуму — ново и непривычно. Отсутствие вшей, клопов… последние, к слову — настоящий бич в гостиницах США, даже самых престижных.

— Значит, дизайн помещений с минимум тканей и щелей, — бормочу вслух, — чтоб не прятались. Прачечная… да, при каждом хостеле непременно, для себя всё равно стирать придётся. Столовые…

Здесь серьёзно задумался — с одной стороны столовые Армии Спасения будут повсюду, с другой… а почему бы и нет? Возможность получить лишний цент.

Стыдно ли мне, что собираюсь зарабатывать на бедных? Не слишком, откровенно говоря. Дешёвые гостиницы-общаги с почти стерильной чистотой точно во благо. Меньше болезней, больше выживших.

Прибыль предполагается небольшой и огромной одновременно, порядка пяти, ну может десяти процентов… каждый день. Звучит чудовищно, но деньги нужны не только для расширения сети хостелов, но и как запас прочности. Пожары, вымогательства рэкетиров, взятки… проблем предвижу великое множество.

Нет никакой уверенности, что хостелы принесут мне прибыль. Вначале несомненно, а чуть погодя возникнут проблемы в виде мафии и прочей нечисти, ну и в финале наступит черёд финансистов. Не смогут они пройти мимо столь вкусного куска!

Развить сеть хостелов и заработать на этом, помочь беднякам во время Депрессии и… вовремя слить налаженный бизнес, продав его магнатам. Разыграю всё как по нотам — увеличу состояние минимум в три раза. Нет… не факт, что останусь хотя бы при своих.

* * *

В Нью-Йорке потихонечку разгорался новый виток мафиозных войн. После гибели Лански вместе с десятком влиятельных представителей еврейской мафии, позиции их сильно просели.

Гибель Лански дала неожиданный эффект — сместили Лаки Лучано. Он первый среди итальянцев пошёл на контакт с преступниками иных национальностей, этакий интернационалист от мафии. А раз идея провалилась, то вместе с ней провалился и инициатор.

Смычка мафии еврейской и итальянской в лице Лански и Лучано не прошла, как и целый ряд совместных проектов. Лучано понизили, а потом кто-то из своих же недоброжелателей убрал Счастливчика .

Убийство почему-то замолчали, не став раздувать — хотя казалось бы, какая удача для репортёров! Понятно только, что ситуация там явно не тривиальная и стоило бы покопаться в грязном бельишке… но вряд ли получится.

У итальянцев победу одержали традиционалисты, начав сгоряча чистить ряды от недостойных иных национальностей, взятых Лучано. Не желая умирать, те разбежались, но не все забились по щелям. Хватило желающих пойти на сотрудничество с полицией, хватило и тех, кто пошёл к ирландцам и евреям.

В короткие сроки Коза Ностра лишилась значительной части своего влияния, зато осталась традиционной. Передел власти приободрил ирландские банды, совсем было потерявшие влияние. Воспряли духом и чернокожие, ранее действовавшие почти исключительно на подхвате.

Прокатившись по Нью-Йорку, мафиозные войны перекинулись на все города Восточного побережья, а незадолго перед новым годом выстрелы начали звучать и в Сан-Франциско, на побережье Западном.

Родригес честно написал, что ещё не успел поучаствовать в веселье, но уже к концу зимы начал присылать отчёты. Анархисты действовали точечно, стараясь не столько уничтожить одиозных мафиози, сколько плеснуть бензину в разгоравшийся костёр войны. Поскольку им по большому счёту абсолютно всё равно, против кого воевать, получалось в общем-то удачно.

Несколько раз мне удавалось подкидывать им ценные сведения, полученные в основном из студенческих кругов. Народ в братстве всё больше из хороших семей и между своими ведут порой достаточно откровенные разговоры, хвастаясь уровнем знакомств, родственных связей и личной осведомлённости.

Дети, внуки и племянники судей, прокуроров, совладельцев адвокатских контор, они приносили порой пусть и обрывочные, но удивительно глубокие сведения. Не каждый лейтенант из мафиозной семьи владеет такой информацией.

Единственной проблемой был анализ, свести воедино кучу разрозненных и порой противоречивых фактов оказалось непросто. Поневоле пришлось влезть в эту компостную кучу, разгребая информацию.

Работёнка не самая интересная и уж точно не самая приятная, но справляюсь потихонечку, и даже лучше, чем ожидал. Оно, пожалуй, и к лучшему — умение ориентироваться в бандитском мире пригодится, если я не хочу стать законченным обывателем. А я не хочу… ладно, чего уж врать… хочу!

Только вот выбор передо мной простой — стану обывателем, пущу ситуацию на самотёк, и повторится история Второй Мировой. С учётом иных попаданцев — не факт, что изменившись к лучшему.

Да и… кто сказал, что в прошлое попали только мы трое? Не исключено, что по миру бродят выходцы из двадцать первого века. И куда они пойдут…

— Убит случайный прохожий, — зачитывает вслух утреннюю газету Зак, прерывая мои размышления, — Барни Сильвер…

— Это не тот упитанный мальчишка, у которого сестричка ещё такая… доступная, — интересуюсь вяло.

— Он, — машинально отвечает Зак, усмехнувшись похабно и тут же спохватываясь, — Эрик, как ты можешь! Погиб человек, которого мы знали!

— Можем на похороны сходить, — не понимаю причину волнения. С Барни я лично не знаком — так, пухлая физиономия в толпе, которую окликнули по имени. Несколько раз пересекались на вечеринках, да кивали друг другу, когда встречали в коридорах института. Раза два, кажется…

— Да, сходить надо, — грустно говорит Зак.

— Сестру утешить… что!? Я по-христиански!

* * *

— Сочувствую вашему горю, — говорю после похорон Марте Сильвер, — хороший был парень.

— А она ничего так… пухленькая немного, но вполне, вполне… Да и глаза блядские, недаром парни говорят — та ещё штучка! Не то чтобы парней как перчатки, но если уж дала, то — ух! ВСЁ в постели делает. Может, подкатить?

Голос приобретает хрипотцу, а участия чуть больше, чем следует.

— Спасибо, мистер Ларсен…

— Эрик, просто Эрик, — а вот это уже флирт.

— Эрик, — повторяет она, стрельнув глазами, — мы с Барни сводные и никогда не были близки, но всё же родня.

— А это значит да…

— Сочувствую вашему горю, — погладить по руке, властно и уверенно. Не отнимает…

— Всё-таки хороший ты парень, — подошёл ко мне после похорон расчувствовавшийся Зак, в глазах у которого ещё виднелись невысохшие слёзы, — хотя и притворяешься зачем-то чёрствым. Но я понял — ты же в Латинской Америке вырос, ты не умеешь по другому!

Вздыхаю чуточку напоказ — дескать, раскусил, на самом деле я чувствительный и сентиментальный, готов всплакнуть над судьбой Оливера Твиста , пока никто не видит. Приятель доволен своей проницательность и я добиваю его:

— Пройдусь наверное, тяжело как-то.

— Револьвер с собой? — Тревожно интересуется Зак. Вместо ответа хлопаю по кобуре под мышкой.

— И на щиколотке ещё.

Времена сейчас такие, что без оружия никуда. Гангстерские войны по какой-то причине всколыхнули низы общества, убивают сейчас удивительно легко.

* * *

Убийство Сильвера не затронуло ничего в моей душе, но натолкнуло на идею. Вопрос с Берти нужно решать, не слишком затягивая, так почему бы и не сейчас? Под шумок…