Мэнни по прозвищу Большой не слишком удивился записке, найденной в кармане пальто после прогулки по Бродвею. Чернокожий бандит слышал пару раз о подобных случаях и обычно они предвещали серьёзное дело.
— На прогулке подкинули, значит… Кто бы это мог быть? — Низкий лоб громилы пошёл морщинами от непривычных усилий — Мэнни думал. Едва грамотный, дураком он себя не считал, и не без оснований. Другое дело, что с детства привык больше полагаться на силу и чудовищную, совершенно животную интуицию.
Интуиция молчала и потомок африканских рабов с изрядной примесью крови белых господ, решил пойти на встречу в одиночку.
— С парнями-то оно конечно безопасней, — бормотал он, одевая стёганый жилет из хлопка, способный задержать револьверную пулю. В комплекте к жилету шли два револьвера сорок пятого калибра и изукрашенный индейскими орнаментами серебряный кастет чудовищного веса — едва ли не фунт! — Но так и спугнуть клиента можно. Центральный парк… ага, ага…
Ещё раз продравшись глазами через печатные буквы записки, запомнил-таки условленное место и вышел. Прохожие расступались перед могучей фигурой, шествовавшей с неотвратимостью ледокола.
Рост свыше шести с половиной футов , плечи едва ли не в половину роста, бочкообразная грудь и внушительный живот. Венчала сооружение голова, череп которой антропологи могли бы признать переходным звеном между обезьяной и человеком. Сходство с гориллой поразительное, лет тридцать назад Мэнни могли бы с некоторым успехом демонстрировать в цирке, как полуобезьяну.
Даже белые джентельмены из южных штатов, приехавшие в Нью-Йорк по делам, торопливо уступали дорогу хтоническому существу. Потом белым становилось неловко от собственного неподобающего поведения… и они предпочитали не вспоминать о воплощении Первобытной Африки.
* * *
В парк Мэнни пришёл к условленному времени, когда уже начало смеркаться. Усевшись на скамейку, чёрный широко раскинул руки. Не то чтобы прохожие горели желанием подсесть к нему, но вдруг найдётся какой-то неадекват?
— Ты и правда Большой, — послышался голос из-за стоящего рядом со скамейкой большого дерева, — не оборачивайся!
Мэнни отвернулся, успев заметить южный горбоносый профиль. Большего разглядеть в надвигающейся темноте не получилось.
— Евреи или итальяшки, — мелькнули мысли, и негр насторожился. Влезать в мафиозные войны желания не было… с другой стороны, именно сейчас можно сколотить капитал и обрести какую-то известность. Сейчас, пока они заняты междоусобными разборками, маленькая рыбёшка имеет шансы откормиться без пригляда хищников покрупней.
— Человечка надо одного наказать, — без обиняков начал южанин, — насмерть.
— Почему я? — Спокойно поинтересовался Мэнни, — в жизни не поверю, чтобы у вас не имелось своих специалистов!
— Есть, — ответил собеседник и замолчал так, что даже в молчании чувствовалось раздражение, — но так получилось, что и нет! Все эти поцы заняты сейчас такими важными делами, как игра в войнушку с мальчишками с других улиц! Некогда им отвлекаться на нужды маленьких людей, а мы тем временем терпим убытки.
— Подождать никак?
— Я так понимаю, тебе не нужны триста долларов, — язвительно поинтересовался еврей, — мне пойти-таки к другому гангстеру?
Но уходить, вопреки словам, не спешил, пояснив несколько нехотя:
— Время. Поц этот взял денежки, чтобы слить матч и не слил. Ладно, бывает… простили, тем более пообещал слить следующий матч. Дали ещё денег, так он снова нас кинул! Нет, ты понимаешь?!
— В итоге поцы теперь вы, — хрюкнул смешливо Мэнни, хлопнув в восторге ладонями по спинке скамьи, отчего та жалобно загудела.
— Понимаешь… — печально согласился наниматель, — и ладно бы… Студент этот из хорошей семьи, отошли бы в сторонку, не стали бы связываться. Ну… всё равно предъявили бы счёт к оплате, только позже. Нашли бы, на чём подловить — чисто из принципа.
— Это правильно, — закивал запутавшийся негр, — ну так…?
— Болтать начал, — уныло сказал еврей, — пока в своём кругу, но язык распустил сильно. Если эти мальчики будут считать, что смогут кидать букмекеров и им за это ничего не будет, нашему бизнесу конец. И возвращать позиции придётся большой кровью — не одного обнаглевшего студента наказывать, а десятки.
— Раз! И всё, — закивал Мэнн понимающе, — эт правильно! Я завсегда говорил, что лучше пару раз жёстко поработать, потом проблем меньше будет. Чтоб боялись! Пятьсот долларов, говоришь?
— Не мог я такое сказать! — Возмутился наниматель, — Да не оборачивайся ты! Триста, и то потому, что доплата за срочность!
— Это несерьёзно, — Мэнни сделал вид, что приподнимается со скамьи, приподняв массивный зад.
— Несерьёзно?! — Возмутился горбоносый, — вы его послушайте — триста долларов ему несерьёзно!
— Кто этот меня слушает? — Насторожился чернокожий, хватаясь за револьвер.
— Никто, молодой человек, никто! — Нервно успокоил его еврей, — присказка это такая.
— Аа… а то глядите!
— Хорошо… триста пятьдесят, из них сто пятьдесят авансом. И револьвер. Чистенький, мексиканский, даже номеров нет !
— По твоему, револьвер стоит сто пятьдесят долларов? — Возмутился Мэнни, — четыреста пятьдесят!
— Может и правда другого исполнителя найти? — Вроде как про себя сказал еврей.
— Четыреста и это моё последнее слово! — Твёрдо отрезал негр, напрягшись опасливо. Он согласился бы убить и за вдвое меньшую сумму… но раз уж прёт!
— Эх… ладно! Тогда пулю ему в голову и… язык отрезать — за болтовню, да руку — потому что деньги брал, а отрабатывать не хотел!
— Сперва пулю или язык? — Деловито осведомился чернокожий.
— Пулю, молодой человек! Конечно пулю! Нам не помучить его, а просто предупреждение вынести слишком наглым мальчикам.
— Даже так? — Приятно удивился Мэнни, — это несложно.
— Угу… вот досье…
— Что?
— Досье, говорю. Фотография парня, где живёт и всё такое.
— Аа… давайте. Ишь ты, досье!
— И это, Мэнни, — горбоносый слегка задержал пакет, — ты после акции поберегись. Получишь вторую часть суммы, как договаривались, тут не переживай… Просто сам видишь, некому сейчас работать, войнушкой мальчики заняты! Что-то мне подсказывает, что услуги решительного и неглупого парня понадобятся нам не раз. Адрес оставишь… не хочешь? Ну просто как связаться, если понадобишься.
— Гы! Идёт, — польщено согласился негр, приглашённый в серьёзную лигу.
Еврей с шуршаньем скрылся в кустах, с треском проломившись сквозь растительность, стряхивая с веток подтаявший снежок. Мэнни засмеялся негромко, прислушиваясь к удаляющемуся шуму и сдержанным ругательствам.
И почему он раньше евреев не любил? Нормальные же ребята, без гонора. Понадобился серьёзный парень для серьёзных дел, так нему подошли! Понятно, что сперва к своим… но такой подход негр одобрял. Всегда сперва к своим нужно! Это уже потом, если некому или дельце вонючее шибко, можно и чужаков пригласить — с опаской да оглядкой.
Выждав несколько минут, чернокожий встал и подошёл к дереву. Шляпа еврея аккурат у этого сучка…
— Пять футов и где-то десять дюймов, — пробормотал он оценивающе, — может даже девять, если шляпа на самой макушке. Обувь… ага.
На сырой земле отчётливо выделялись следы подошв, и Мэнни замерил их отломанной палочкой, отломив её по мерке и спрятав в карман. Дураком он никогда не был… подстраховался на свой лад.
* * *
Проломившись через кусты, оставил чёткий след и вышел на аллею, где уже загорелись фонари. Сбросив след, снова в кусты, переобуть слишком тесную обувь — шутка ли, меньше на два размера! Вроде бы и недолго гулял, а стесал ноги так, что кровь выступила через носки. Постоять в полуприседе несколько минут для тренированного человека несложно, а вот обувь маленького размера… жесть как есть!
— А ведь завтра бегать… эхе-хе… Может, больным сказаться? Не… тренер меня тогда с говном съест, злопамятная скотина. Ладно, помучаюсь…
Поменял несколько деталей в гардеробе и любой прохожий, считающий себя наблюдательным, уверенно опознает во мне южную кровь. Не итальянец или испанец, но возможно, возможно… или может быть, джентельмен из южных штатов, из креольской семьи? Ничего общего с недавним евреистым персонажем, а все-то несколько деталей.
Домой… к Заку пришлось возвращаться через съёмную квартиру, у меня таких две. Одна почти официальная — для любовниц из тех девушек, что боятся быть скомпрометированными. О её существовании знает Закария Мартин и парочка ребят из кандидатов вроде как догадываются.
Я им проговорился о существовании берлоги, о которой не знают старшие члены братства. С учётом психофизического прессинга новичков козырь немаловажный — скрыться иногда там, где тебя точно не найдут. Убежище… пусть скорее в теории, толку от него мало, но всё же.
Заодно посмотрю, что из моих будущих братьев умеет держать язык за зубами. Каждому проговорился по-дружески… половина проболталась. Остальные пока держатся и… будем поглядеть. Даже если кто и проговорился, со счетов не сбрасываю. Мало ли, в пиво что-то подлили или ещё что.
Есть квартира и на подставную личность, и это уже вполне серьёзно. Можно нанести и снять грим, хранить кое-какое оборудование.
Домовладелец нарочито нелюбопытен, за что и получает за аренду несколько больше реальной стоимости квартиры. А если вдруг что… трюк старый — пара меток, свидетельствующих о том, что квартиросъёмщик то ли гомосексуалист, то ли трансвестит… но однозначно поганый извращенец!
Наткнувшись на тщательно скрываемую тайну и убедившись в собственной проницательности, мало кто полезет дальше. Ну а на этот случай другие метки, говорящие о том, что квартиросъёмщик мелкий аферист.
* * *
Не успели мы попроситься под крылышко ультра-правых, как нами тут же заинтересовалась полиция. Шить дело не стали, но поставили на учёт как трудных подростков и взяли под крылышко, оберегая от опасных наци.
— Уроды, — зло смеялся Курт сквозь набегающие слёзы, когда мы сидели у него в комнате под Рамштайн, — на хрен не нужны были, когда нас мусульмане травили, а как к радикалам пошли, так сразу же нарисовались!
Пожимаю плечами, к полиции изначально настроен скептически, имел печальный опыт общения с полицией российской. Но и в Германии, зная на что смотреть… Коррупции много меньше, а профессионализма много больше, это да. А в остальном всё та же хрень — подчинение политиканам, причём не отечественным, а заморским.
— Взгляни на это с положительной стороны, — нарочито цинично говорю другу, — теперь, когда нами заинтересовалась полиция и поставили штампик трудные подростки в личном деле, исламисты будут обходить стороной.
— Штампик, — горько усмехается Курт, — знал бы ты, сколько судеб он поломал.
— А сколько вывел в люди… не знал? Если карту разыграть правильно… ну, оступившиеся подростки, юношеский максимализм, раскаявшиеся… Можно попасть под патриотические программы. Государственные чиновники любят выводить таких в люди, демонстрируя успехи как собственные, так и системные.
— А потянем? — Друг полон скепсиса, — психологи всё-таки недаром хлеб едят. Многократное тестирование никто не отменял, да и беседы вести они умеют.
Вместо ответа начинаю смеяться, — изучал этот вопрос ещё в Москве, не бросил и при переезде.
— Недаром? Ох, Курт… в то-то и дело, что в большинстве своём даром! Кто из психологов пограмотней, те всё больше при университетах подвизаются, да частной практикой занимаются. В корпорации идут, тренинги проводят. Кто на госслужбу пойдёт? Неудачники!
— Не скажи! — Курт уже забыл недавнюю истерику, вскочив с пола и яростным воробьём прыгая передо мной, — на госслужбе оклады неплохие, пенсии.
— Никакого творчества, — продолжаю в тон, — и главное — на поток всё поставлено.
— На поток? Гм… — друг сел, задумавшись.
— Думаешь, они будут нас как шедевр воспринимать? Возиться? Ха! Очередные мальчишки, коих множество. Первичное тестирование — галочка поставлена. Проведена беседа — галочка поставлена. Положительные результаты — галочка поставлена.
— С этой стороны да, сложности сами себе создавать никто не любит.
— А я о чём?! Если серьёзный психолог возьмётся, то расколет, конечно. Но кому мы нужны?! Да и по большому счёту, к радикалам мы пришли от безвыходности, верно? Так что несложно будет показать раскаяние и прочее… я тебе покажу потом, как это делается.
— А шероховатости?
— Что шероховатости? Ну, углядят… и что? Мелкие нестыковки в любом случае идут, это ж не идеальное уравнение из учебника. Держи хвост пистолетом, дружище! Вангую, мы с тобой ещё попадём в летние военно-спортивные лагеря, а там…
Подмигиваю, и Курт смеётся уже искренне, без надрыва. Оба мы парни спортивные, не понаслышке знакомые с рукопашкой и лёгкой атлетикой, да и от учёбы не отлыниваем. Даже если и оступились, качнувшись в правую сторону, то и оправдание хорошее. Не по дури юношеской, а в поисках защиты!
На фоне малолетних преступников, наркоманов и депрессивных фриков, коих подавляющее большинство в таких вот лагерях, показать себя молодцами несложно. Неуставняк? Вот уж чего не боюсь!
В таких лагерях отставных военных, полицейских и воспитателей-гражданских едва ли не столько же, сколько и подростков. А редкие стычки… пф! Вот уж ерунда!