Глава первая

Захват Дарданелл и Мраморного моря прошел на удивление легко. Святослав буквально «вынес» английскую эскадру, в очередной раз подтвердив славу лучшего флотоводца современности.

Затем были многочисленные попытки англичан и их союзников высадить десанты в ключевых точках… Но, несмотря на отдельные мелкие успехи, добиться чего-то серьезного британцам не удалось.

Регион остался за венедами, захваченной европейской территории былой Турции вернули историческое название «Фракия», сделав ее частью Венедии и тут же начав переселение славян, немцев и скандинавов.

К величайшему сожалению Померанского, ВСЮ Фракию вернуть не удалось: часть ее давным-давно принадлежала Болгарии, и жители считали себя болгарами. Но все равно, болгарский «пирог» несколько урезали: плевать на недовольство «братушек»! В этой войне они проявили себя никак, население маленькое, да и отдавать придется Романовым… Ну так на хрена усиливать чужое государство?

В Малой Азии продолжалась мясорубка: турки почти поголовно уходили от имперских войск, напуганные до полусмерти. Откровенно говоря, Рюген об этом не жалел… Пусть звучит цинично, но… зачем они ему?

Другая вера – еще ладно, это не столь критично. Казанских или белгородских татар он был бы рад видеть в качестве подданных. А вот турки, у которых отобрали Родину… И плевать им, что славяне просто возвращали СВОЕ… Плевать, что соседям надоела хищная империя, выросшая на крови и работорговле…

Поначалу турки и в самом деле сидели бы тихо, а потом? Потом пришлось бы делать их существами второго сорта, а как иначе, если их просто-напросто БОЛЬШЕ, и в противном случае они снова бы «перетянули одеяло» на себя… Но неприязнь к захватчикам-чужакам никуда бы не делась! И получила бы Венедия врагов – на много поколений вперед. Ассимилировать? Можно, но если их будет мало…

Так что кайзер приказал закрывать глаза на «излишества» греческих, болгарских, сербских и венгерских союзников, демонстрировавших порой просто невероятную жестокость. Приказал еще и потому, что попытки успокоить союзников не приводили ни к чему хорошему, а солдат ему сильно не хватало. Пусть воины из союзников были куда хуже венедов, но… для османов хватало. Да и территория, которую предстояло зачистить, отличалась достаточно внушительными размерами.

К резне османов присоединились и мусульмане: далеко не все из них были рады их недавнему владычеству. Курды, арабы, друзы, алавиты и прочие национальные и религиозные меньшинства решили урвать свой кусок территории. Они понимали, что именно сейчас у них есть такой шанс, а вот потом… Не факт.

Так что пришлось сесть за карту и очень аккуратно обозначить земли, которые отойдут Венедии. Затем Империи – будущим Имперским Рыцарям и прочим полезным личностям с прямым подчинением императору. И напоследок – выделить территории непрошеным союзникам-мусульманам. В последнем варианте контуры были обозначены очень небрежно – сами потом между собой разберутся. А быть арбитром в споре восточных народов… К чертям такое счастье.

На Фракию людей более-менее хватало (скорее менее, чем более), а вот на Малую Азию…

– Казаки… – задумчиво повторил Игорь слова Ивана Головина, работавшего послом Империи Российской в Империи Римской. Хотя вернее будет назвать венедской…

– Недовольных хватает, – повторил родич, – дескать, расказачивание и все такое… А вот понять, что казаки со своими привилегиями были уместны только на опасных границах, они не хотят. На хрена же России запорожские казаки, когда врагов в регионе просто не осталось… Да и Дон… Ладно еще Кубань – там в ближайшие полвека минимум будет неспокойно, все-таки кавказские племена не сразу набеги прекратят. Пусть потихонечку, но будут разбойничать.

– Значит, Павел предлагает мне казаков… – еще раз повторил Рюген. «Подарочек» был еще тот: они идеально подходили для жизни на беспокойной границе… Но проблема в том, что беспокойной эту саму границу делали не только «злобные соседи-вороги», но и сами казаки! Особенно сильно это было выражено у запорожцев, давно уже «переквалифицировавшихся» в грабителей, – именно поэтому их и «гнули».

Если донское казачество было сравнительно адекватным и его можно было «одомашнить», то вот запорожское… Хотя…

– А сколько казаков… ну или называющих себя казаками, готовы выставить запорожцы.

– Там не только запорожцы, но и слобожане, другие казачьи формирования, – поправил Иван.

– Да Бог с ними! – отмахнулся император. – Мне нужно знать, на сколько людей я могу рассчитывать и насколько те боеспособны.

Головин пожевал губами и сказал нехотя:

– Желающих переехать может быть достаточно много: все зависит от того, какие им будут предоставлены привилегии. Казаками там называют себя многие, но на деле они давно уже омужичились и поколениями не воюют. Так что даже приблизительно сказать не могу.

– Привилегии… Да особо не будет. Кто захочет переселяться на границу – тем да, отсутствие налогов на занятие сельским хозяйством, не более. Остальным… Да как и прочим переселенцам – столько земли, сколько могут обработать, десять лет без налогов, ну и конечно же селиться будут не по «землячествам», а вперемешку. Ремесленникам – отсутствие налогов на ремесло на десять лет, ну и… возможность выбрать пустующие дома, их в Малой Азии сейчас предостаточно…

– С домами, да без налогов на десять лет многие захотят, но вот какие из них будут ремесленники… Тут ручаться не могу, – честно сказал посол.

Рюген усмехнулся устало:

– Да пусть даже плохие. Я же не только на них буду опираться… Переселенцы пойдут еще из Греции, с Балкан многие захотят, из Франции едут. Пусть тамошние власти препятствуют отъезду мастеровых, но едут… Из Ирландии переселяются. Да много откуда. Так что будут плохими… Десять лет без налогов они протянут, а дальше… Да пойдут подмастерьями или разнорабочими… Всем работа найдется.

– И верно, – согласно кивнул родич.

С донскими же казаками ситуация была иной: переселяться хотели самые упертые, то есть староверы, не желающие расставаться с казачьими привилегиями… Вдобавок большая часть не желала и землю пахать! Тем более что к донским казакам опосредованно относились и потомки некрасовцев, некогда убежавших от репрессий под власть Турции и добежавших так далеко, что отдельные их поселения были аж на берегу Мраморного моря.

В минувшей войне с Венедией они почти не участвовали: султан возложил на них функции поддержания порядка. К чести потомков некрасовцев, те справились. Не идеально, но погромов христиан, и ответной резни мусульман, в зоне их ответственности не было.

Но все едино, смотрели на них искоса, служение султану считалось ныне несколько… неправильным. Так что начало всплывать… всякое. Что характерно, больше всего претензий предъявляли как раз те, кто и сам не без греха, – то есть греки, болгары.

Потому-то Игорь и пригласил пышно разодетую казачью старшину прямо в султанский… некогда султанский дворец Топкапы, где ныне квартировал сам император.

– Вот, – без лишних слов ткнул он в висящую на стене карту, – предлагаю новое переселение.

После минутного молчания один из ошарашенных бородачей осторожно выразился:

– Так далековато, Государь.

Расстояние, которое им предстояло преодолеть, и впрямь было существенным. Рюген ни много ни мало предложил им переселиться на территорию ЮАР.

Попаданец помнил, что по полезным ископаемым данная территория была одной из самых-самых, и только отсутствие нефти и газа не позволило в свое время стать ЮАР полностью самостоятельной. Да и земли плодородные, климат хороший…

Но не стоит думать, что император заботился о некрасовцах… Заботился, но так… чуть-чуть…

– Далековато, – согласился император, – но и земли там какие… Посылал людей на разведку, так все в полном восторге: почвы плодороднейшие, а климат просто восхитительный. Сами потом с ними поговорите. Нужны вы мне там… Да, собственно, особо и не нужны, внукам разве что пригодитесь. Застолбить землю хочу, все-таки пусть пока от нее казне толку и не будет, но место стратегическое: кто бы ни поплыл мимо Африки, а вас не минует.

– Так это… Государь, у океана там землица голландская, – нерешительно продолжил все тот же бородач. Афанасий, кажется? Точно…

– Так это пока, – усмехнулся Игорь, – голландцы мне мозоли оттоптали, заберу порт в отместку. Не сразу, конечно, так что не болтайте: вам его отвоевывать и придется, так что проболтаетесь, больше своей кровушки и прольете.

– То исть мы там сможем жить по своим законам? – осторожно уточнил Афанасий.

– По венедским. Веру вашу сменять не прошу, сами то знаете. С налогами тоже обижать не буду, первые пятнадцать лет вообще никаких, только на содержание пары десятков чиновников да школ с учителями. Но это для вашего же блага, сами понимаете.

Осторожное переглядывание казаков…

– А службу нам какую положишь? Дикари там опасные али что?

– Дикарей там почти и нет, хотя идти вам предстоит через неспокойные земли. А служба… Земли осваивать, станицы закладывать, чужаков отгонять. Просто не будет, но все полегче, чем недавно было, и сильно. Потом, опираясь на ваши станицы и хутора, начнут появляться города, а с ними и мастерские, заводы всякие.

Некрасовцы удовлетворенно переглянулись – работа первопроходцев их вполне устраивала, была понятной. Ну и перспективы: если им – сытость, достаток и сравнительная безопасность – после опасного, тяжелого перехода до пункта назначения, то у внуков будет шанс нешуточно разбогатеть. Строительство городов, оно дело такое… выгодное.

– Государь, – уже смелее обратился Афанасий после очередных «гляделок» со старшиной, – мы согласны, только того… помощи бы нам. Оружье, порох, повозки…

– Все дам, а еще могу и медикусов дать, если вы их возьметесь содержать за казенный счет, да не кривить носы – дескать, веры неправильной.

– Да мы никогда, – неискренне, но дружно «удивилась» старшина, – посреди басурман жили все ж.

Рюген хмыкнул скептически: знал он за некрасовцами неприятную черту – те порой лучше относились к мусульманам, чем к «неправильным» христианам. Причем лучше – потому, что недавно за мусульманами была сила…

– Пойдут с вами и донские казаки, да и не только, – продолжил Грифич, – в караване – с вами, а подчиняться никто из вас никому не будет, – успокоил он некрасовцев. – Станете отдельными куренями да чиновникам моим подчиняться будете, чтобы брехни да свар между вами не возникло.

– Государь, – снова начал Афанасий…

– Не бойтесь, гнуть в ярмо никого не буду – чиновники те поставлены для сношений с государствами иностранными, буде те там появятся, да для учета земель и войск, для организаций школ и прочих нужд. Потом уже и нормальная провинция будет, а не разрозненные хутора, но не скоро. А дети да внуки ваши… Кто захочет да сможет – приспособится жить по-иному, а кто не захочет – так Африка большая, будет государство раздвигать, да на границе оного жить. Ну а там требования привычные…

Снова переглядывания…

– Согласны мы, – склонила головы старшина, – но за всех не ручаемся. Верно, найдутся и те, кто не захочет под тебя идти.

– Не захотят, так путь чист.

 

Глава вторая

Истерика английских СМИ вышла на вовсе уж запредельный уровень. Они и раньше не жаловали Империю и тем более Венедию, называя их жителей «недочеловеками», и прочими «ласковыми» именами. А после разгрома Османской империи англы буквально взвились. Газеты, которые император вынужден просматривать «по долгу службы», было противно брать в руки – настолько мерзкие статьи и рисунки там печатались.

Истерию подхватили и в других странах: Нидерландах, некоторых италийских государствах, Швейцарии – горцы наконец-то определились, на чьей они стороне… некоторых французских газетах. Что характерно, те же Нидерланды числились пока нейтральными, да и на первый взгляд было непонятно – откуда столько храбрости или безумия у сравнительно небольшого и не самого сильного государства, расположенного к тому же по соседству. Но в данном случае секрет был прост: местная верхушка была сплошь масонской, и их капиталы по большей части уже перекочевали в более безопасные края. Так что ясно было: как все завертится, большая часть «элиты» просто сядет на корабли и уплывет в счастливое будущее.

Францию пока удавалось держать в относительном нейтралитете. Получалось это по большей части благодаря продуманной Игре спецслужб Венедии, уничтожавших всех мало-мальски адекватных лидеров Французской Революции. Только появится очередной претендент на кресло Диктатора… как приходила пора прощаться с ним под траурную музыку. Аналогичным образом «ломали» все попытки соблюдать хоть какое-то равновесие, так что во Франции шла ожесточенная гражданская война. Правда, война эта разбилась на десятки «Фронтов» и столько же партий, так что масштабных сражений почти не было.

Интересно, что гражданская война не мешала вести «Освободительные» войны в Италии, успешно грабя ее. Ну да итальянцы давно перестали быть воинами… И снова спецслужбы подсуетились, сделав все возможное и невозможное, чтобы трофеи шли не столько в казну Франции, сколько совершенно конкретным главарям банд – назвать ЭТО военачальниками было сложно. Банды эти быстро стали, по сути, интернациональными, и количество итальянцев в них было ничуть не меньшим, чем французов. Для жителей Милана жители Неаполя или Рима были не земляками, а подлыми чужаками, с которыми велись традиционные войны, так что совесть «Солдат Революционных Армий» была чиста…

В Испании у франков не заладилось, и идальго быстро выгнали революционеров, нанеся целый ряд крайне обидных, а местами так даже позорных поражений. Толку от этого было мало, поскольку испанцы все равно воевали между собой, разделившись на множество партий.

* * *

Несмотря на истерику СМИ, эмигранты в Империю шли… Не потоком, но множеством ручейков. Причем «страшилкам» про «Злобных венедов или «Жестокого Императора», намеревающихся уничтожить все Человечество», многие эмигранты верили. И… не боялись, в ход пошла «логика военного времени»: теперь мы станем венедами, и «Жестокий Император» будет нас защищать. Даже английским СМИ не удалось выставить Игоря дураком или чудовищем, тиранящим подданных – разве что чужих… Да и эмигранты, решившие «стать венедами», – большую их половину можно было назвать венедами… с большой натяжкой. Кельты, потомки германцев и славян, скандинавов… неплохой материал.

Особо ценным приобретением можно было назвать французских мастеровых и предпринимателей: Франция недаром еще недавно считалась самой передовой страной, уровень их знаний и умений был очень высок. Можно было бы и увеличить поток эмигрантов, но многих останавливало жесткое правило: никаких землячеств. Поэтому эмигрантов из одной партии разбрасывали в Венедии, Швеции, Норвегии, Дании, Фракии… Впрочем, постепенно потенциальные эмигранты приняли эти правила и реагировали на них более спокойно. Ну а куда деваться-то? За пределами Империи войны, войнушки, бесчисленные восстания с реквизициями и поборами уже всех достали, так что на запрет землячества смотрели уже без прежних «иголок».

Тем более что основная функция землячеств – помощь «своим», в Венедии и Унии не слишком-то работала, своими были все, за этим следили строго… Не нужна была и вторая функция – защита от чужих, ибо вокруг свои, и государство очень жестко реагировало на попытки построить отдельную иерархическую систему… Подходишь под определение «венед», пусть даже немного «криво», считаешь себя венедом, говоришь на венедском – свой. Хороший стимул ассимилироваться как можно быстрее…

* * *

К 1796 году Малая Азия, как большая часть Османской империи, была под контролем Империи, но контролем своеобразным… навести порядок на такой громадной территории войска были не в состоянии. Пришлось ограничиться «выдавливанием» турок из наиболее пригодных для земледелия мест, а также занятием стратегически важных городов и крепостей.

Турки, большая часть которых являлась гражданским населением, бежали, подгоняемые не столько войсками Империи, сколько собственным страхом. Свою лепту внесли и многочисленные банды, преследовавшие отставших. В бандах этих были не только религиозные и национальные меньшинства развалившейся Турции, но и соседи, решившие присоединиться к грабежу.

Египет, Сирия… Сравнительно недавно правители этих стран пытались остановить «Резню Креста и Полумесяца», а сейчас сами спровоцировали новую. Но виноваты в том были… сами турки.

Еще во время противостояния Османской империи с империей Римской, набранные в ополчение горе-вояки из внутренних областей страны повоевать не успели, а как только Стамбул пал, они бежали. Причем бежать они решили не с пустыми руками, и многие отряды «заглянули по-соседски» не только к иноверцам, проживающим в разваливающейся стране, но и в соседние страны. Ну и «оттянулись» напуганные, трусоватые по природе обыватели с оружием, пытающиеся заглушить страх насилием…

Вот теперь и пожинали плоды. Теперь черед «оттягиваться» пришел к соседям… Попытки серьезного сопротивления ломали имперцы, сопротивление несерьезное «взламывали» союзники, ну а потом настал черед соседей…

Получилось так, что Империя воевала, а соседи-мусульмане проводили зачистку местности… В живых оставались только те, кто успел спрятаться. Резня былых Хозяев Региона с бывшими вассалами и более слабыми соседними народами, велась с необыкновенным упоением. Турки в долгу не оставались – так, свыше двухсот тысяч вооруженных турок-мужчин (а назвать их войском было в принципе невозможно) вторглись в Сирию, где начали «мстить»… Выходило так, что вооруженные отряды воевали не столько с противниками, сколько с беззащитными женщинами и детьми.

Отдельные отряды вооруженных османов дошли и до других стран, так что вскоре огнем охватило весь мусульманский мир.

Началась череда эпидемий, докатившихся и до Персии, Индии, а чуть погодя и Китая. Войска Померанского Дома от них спасли жесточайшие санитарные меры и… наступившие холода, которые в Турции в эту пору были достаточно ощутимы. Но все равно пришлось даже покинуть некоторые территории, настолько велика была опасность, что зараза перекинется на войска. В более жарких краях климат не помог, так что население начало стремительно сокращаться, в сочетании с резней человеческие потери выходили страшные…

Часть османов принялась создавать новые государства из осколков Турции, императору почти каждый день приходили известия о новоявленных эмирах, шахах, халифах и прочих восточных «владыках». Ну а что, Османская династия канула в Лету, так что законных правителей просто не осталось… Время урвать свою долю!

В Российской империи дела творились не менее интересные – так, Армения решила отделиться от Российской империи – турецкой-то опасности больше нет… Поскольку она, собственно, толком в состав России и не входила, то Павел, весьма недовольный, отпустил армян «на волю», после чего они моментально принялись строить «Великую Армению». По представлению армян, территория новой страны должна была стать раз этак в двадцать больше, как во времена легендарные – «от моря до моря». Но тут Русский Самодержец успокоил армянские амбиции: не ими завоевано, так не им и распоряжаться… Недовольные и весьма громко высказывающие недовольство, те начали очищать свою территорию от других народов.

Чуть погодя Павел все-таки прирезал им земли, но не слишком много, зато весной 1796 года «лишил их милости своей». Если ранее армянские и греческие переселенцы пользовались на территории России некоторыми привилегиями, как и балканские народы… то теперь обиженный Самодержец лишил армян таковых и даже местами урезал права по сравнению с остальными гражданами. Обиделся…

По мнению Игоря – глупо, потому как многочисленные и весьма сплоченные армянские общины по всему миру держали весьма существенную долю торговли и могли как напакостить, так и помочь. Но по мнению самого Павла, хороший урок всем желающим получить что-то от России, «кинув» потом страну.

Много сил отнимала идеологическая работа: именно сейчас требовалось отвечать англичанам – причем не оправдываться, а переходить в атаку! Обосновать грекам: почему разделение Греции на несколько десятков государств им выгодно – вроде как. Добавить «негатива» венграм с их имперскими амбициями: пусть соседние государства вспоминают претензии к уграм, а у них накопилось! Аналогичные претензии подкидывали и болгарам – благо те и сами грезили о Великой Болгарии, не сделав для этого почти ничего.

Но справлялись потихонечку – благо грехов на англах накопилось множество, да и на масонов материалов хватало. Так что начало всплывать… всякое, в том числе и на самом Туманном Альбионе. Здесь помогали как многочисленные ремесленники-бунтовщики, так и сгоняемые с общинных земель крестьяне. Ну и конечно же валлийцы и прочие кельты, которые не забыли и не простили…

Но нельзя сказать, чтобы все было так уж хорошо… К примеру, действия Венедии и России, которые постепенно перестали продавать англам стратегическую коноплю для парусины и канатов, вынудили британцев развивать эту культуру у себя в колониях, что невольно способствовало их развитию…

Впрочем, в данном случае попаданец не был уверен – вроде бы поспособствовали, но с другой стороны – британцы совершенно точно потеряли намного больше солдат, чем ТОГДА. Сейчас они все-таки вынуждены были воевать не только чужими руками… Да и бунты… так что, наверное, тож на тож.

 

Глава третья

Великое переселение казаков на юг Африки пришлось проводить раньше запланированного. В принципе, ничего страшного – договоренность с мусульманскими правителями севера материка была достигнута заранее. Более того, людьми они оказались на редкость адекватными и дали в помощь переселенцам свои войска.

Впрочем, еще вопрос – кто кому помогал… Некоторые отряды турок решили завоевать себе новое «место под солнцем» и вторглись в Африку. Такое «счастье» не было нужно ни африканским мусульманам, ибо в таком случае материк становился сплошной «горячей точкой», ни Померанскому Дому – потому как вооруженные беженцы были явными распространителями ислама. Ну а что такое «черный ислам», попаданец успел узнать еще в двадцать первом веке.

Вроде как подействовало, и весть о переселении казаков стала для турок отрезвляющей. Во всяком случае, большая часть их отрядов из Африки пропала очень быстро. Меньшую вырезали уже местные властители, прекрасно понимая, что дай только османам возможность закрепиться, как в скором времени к ним на помощь прибудут сородичи, и вскоре они станут доминирующей силой в регионе. Все-таки как ни крути, но хоть по численности, хоть по уровню образования, турки в разы превосходили местных мусульман. Фраза же «Мы с тобой одной национальности – мусульмане», как-то «не пошла»… Более того, с этого времени разделение мусульман на нации пошло необыкновенно быстрыми темпами.

Казаки же шли спокойно, время от времени отрываясь на привычные сражения и грабежи вместе с союзными мусульманами, которые сопровождали громадные обозы. Именно обозы, поскольку в общей сложности переселялось больше тридцати тысяч человек – включая женщин и детей, потому шли переселенцы несколькими «потоками».

Примерно две трети из них можно было назвать казаками весьма условно… Ну, те самые «омужичившиеся» и решившие попытать счастья в далеких краях. Отношение к ним у настоящих казаков было достаточно пренебрежительным, так что быстро возникла иерархия, где «омужичившиеся» оказались в самом низу…

Впрочем, императору не было до этого никакого дела: проект с переселением был заделом на далекое будущее, отдача от которого предполагалась очень не скоро. Золото-алмазы? А на хрена? Сейчас выгодней захватить уже готовые, более-менее обжитые колонии с налаженной инфраструктурой, а там уже было или золото-серебро, или хлопок-сахарный тростник. Людей не хватит для контроля всех территорий… Да и с драгоценными металлами лучше быть поосторожней – вон вскоре после завоевания Америки конкистадорами оно обесценилось едва ли не в десятки раз, слишком много хапнули ценностей.

А казаки и «почти казаки»… Особо грамотных среди них было немного, а тем более, вряд ли кто-то разбирался серьезно в геологии. Так что пусть занимаются сельским хозяйством, строят станицы и разведывают территорию. Черед НАСТОЯЩЕГО освоения придет не скоро. А дело казаков – застолбить территорию и подготовить ее к заселению не первопроходцами, а обычными людьми, которые начнут создавать из пограничья окраины – часть Венедии.

* * *

– Североамериканские Соединенные Штаты потихонечку разваливаются, – доложил Олег, курировавший данное направление в секретариате Померанского. Сын одного из Старейшин староверов, он был блестящим примером того, что сочетать достаточно жесткие каноны классического старообрядчества и «грешной» жизни при Дворе вполне реально. По крайней мере – при Дворе Померанского Дома.

– И что там?

– Конкретного ничего, – отозвался Олег, – просто раньше их сдерживало опасение перед Англией да общая протестантская идеология. Англии сейчас не до них, протестантов там уже меньше, чем католиков, да и местные элиты очень уж разнородные. Вливание в эту среду французов стало, пожалуй, последним шагом. Там и немцев с ирландцами было предостаточно, а после приезда франков и их активного участия в Войне за Независимость на важных постах становится все меньше англосаксов.

– С чем связано?

– Раньше аглосаксы «давили» всех чужаков, стараясь всеми силами не допустить их к власти. Теперь ситуация стала обратной – представители других народов голосуют прежде всего за своих. Но если нет своих, будут голосовать за кого угодно, лишь бы не за англосакса.

– То есть «обратка» пошла, – пробормотал задумавшийся император, – натерпелись под властью англов, так что теперь не хотят подпускать их к власти в принципе… Ясно. А между собой франки с немцами да прочими голландцами не грызутся?

– Пока нет, Сир. Пока опаска остается перед англами: у тех разговоры пошли, что можно бы и назад к Англии вернуться… Немногие так говорят: жить-то после обретения Независимости все лучше стали… Но у некоторых уязвленная гордость играет – дескать, пусть хуже будем жить, зато англосаксонская раса будет в колониях снова главной.

– Скверно… Можно пресечь эти разговоры?

– Можно, Сир, но стоит ли?

– Поясни.

– Там все едино дело к развалу идет, так что нам же проще будет: придется иметь дело с разными штатами-государствами. А ведь влезть в Америку все равно надо будет, нельзя целый материк без присмотра оставить.

– А Англия? – ради интереса спросил Грифич, устраивая секретарю своеобразный экзамен. – Нет опаски?

– Ни капельки, Государь, – улыбнулся старовер, – пусть лезут туда. Взять власть назад они все едино не возьмут: люди там распробовали жизнь без парламента и Георга, и им понравилось. Нам же лучше, если полезут: сил-то у англов и без того поменьше стало, так что влезут там – меньше будет проблем здесь.

– Резонно. Ты вот что… Просчитай ситуации, чтобы в колониях Северной Америки людишки грызлись меж собой, но пока не разбегались. Чтобы копились обиды. Но пока что опаска была жить отдельно.

– Понял, Государь, – заулыбался Олег, – чтоб когда опасность минует, они разбежались да расплевались, тогда-то их и можно будет подобрать.

Чуть улыбнувшись, Рюген кивнул, он давно подумывал о продвижении Олега и устраивал ему порой такие вот экзамены-собеседования, подкидывая все новые, разноплановые задания. В конце концов, в Венедской Америке ему понадобятся умные губернаторы…

Англия же… Ее император не особенно боялся, хотя да – опасался. Благодаря русским, занявшим Персию, из региона Персидского залива европейцев постепенно выдавливали, так что доходы Британии резко упали. Стратегическое сырье… Тут тоже не все гладко: если коноплю, пусть и заметно более низкого качества, они начали выращивать в Канаде, то вот с качественной древесиной для флота было намного хуже. Из Северной Америки тащить? Не смешно, слишком длинным получается путь, да и неудобно. Строить там верфи – долго, дорого, да и… Многочисленные акты и законы препятствовали развитию колоний: развитие производства должно было идти исключительно в Метрополии. Так что дефицит материалов для флота на Альбионе был сильный. Пока выручали старые запасы Острова да частично колонии, но ясно было – это ненадолго.

Вариант, что англичане смирятся и начнут развивать колонии, был слишком сомнительным. В таком случае «сыпалась» вся структура Британской империи. Оставалось только идти в атаку и продолжать войну за господство на европейском материке.

Многочисленные высадки десантов на принадлежащее Империи побережье, препятствие морской торговле, постоянные попытки заговоров и отравлений… Вот с заговорами и отравлениями попаданца спасали только развитые спецслужбы. Дряни было выловлено… Зато можно было быть уверенным, что в Венедии и Унии не осталось достаточно значимых законспирировавшихся врагов… В Империи дела обстояли не столь блестяще, но и там – очень неплохо.

Масоны, иллюминаты, представители других тайных орденов, агенты вражеских спецслужб и агенты влияния… Были и представители католической церкви – она оказалась далеко не единой, и сторонники привычного миропорядка ожесточенно грызлись со сторонниками венедов. Венеды вычищали врагов, не слишком стесняя себя административными границами. Но, кстати, многие были только «за»… Так, преемник Старого Фрица, получивший в наследство сильно урезанную Пруссию, Фридрих Вильгельм, был только рад. Для страны со столь воинственным прошлым был он откровенно слабоват в коленках, и суды над «Врагами Рода Человеческого», как официально окрестили масонов, да с последующими конфискациями, воспринял очень благосклонно.

Мало того что его противники вычеркивались из жизни (не в буквальном смысле – чаще следовало пожизненное заточение в монастыре, где добрые монахи тщательно вытаскивали из подследственного грешника важные данные), так еще и имущество отходило в равных долях владыке данной Земли, императору, и венедской католической церкви. Именно венедской: Игорь уже сильно «ославянил» церкви в своих землях и не собирался останавливаться на достигнутом.

Виттельсбахи скрипели зубами – они крепко увязли в масонстве. Но поскольку были они владыками Пфальца, то прямо осудить их Игорь не мог, а точнее – не хотел. Поэтому суды шли над приближенными Виттельсбахов и дальними родственниками правителей – строго по имеющимся имперским законам. А уж как это пачкало Виттельсбахов, говорить не приходится… Ну да, план не хитрый – очернить их настолько, чтобы «восставший народ скинул злодеев с трона»… И что? Работает же…

В Мраморном море формировался мощнейший флот для действий в Средиземном море, и моряки уже проходили «практику»… Добрую четверть моряков здесь составляли греки и балканские славяне, прекрасно знакомые с «местом работы». Если учесть, что многие из них недавно плавали на турецких судах в качестве «гражданских специалистов» или занимались традиционной для этих мест контрабандой, то англичанам приходилось несладко.

Пусть британцы активно вербовали корсаров и каперов всех национальностей, на английскую службу те шли неохотно. Взять ценные призы здесь было сложновато, ибо торговля почти рухнула, а потерять свою голову – легко. Вопрос мог бы решиться, если бы Лорды Адмиралтейства платили наемникам достаточно щедрое жалованье, но… То ли денег в казне не было, то ли еще что – не срослось.

Постепенно Венедия брала под контроль всю некогда турецкую акваторию Черного моря. Сюда входила и территория будущего Азербайджана, которую Померанский выкупил достаточно дешево. Это столетие спустя регион может стать ценным из-за нефти, а сейчас – проблемная территория с практически отсутствующим населением и постоянными лихорадками, от которых гибли люди. И нет, Рюген не «обирал Россию», здесь у нее была нефтеносная Румыния и Чечня, так что все по-честному…

Павел попытался было «взбрыкнуть» и потребовать свою долю в разделе турецкого «пирога», но Игорь «показал зубы»: ему не слишком понравилась откровенная наглость бывшего ученика, с которой тот «подарил» Армении чужие земли, к завоеванию которых не имел отношения. Тогда Грифич промолчал, но не сейчас – давно было нужно объяснить Павлу, что отношения между Державами ныне равноправные и позиция Старшего Брата смотрится неуместно. Объяснил… но осадочек остался у обоих.

Императоры делили землю, строили города и переселяли людей. Но если у Павла проблемы ограничивались только этим, то Игорю приходилось готовиться к Большой Войне. К Последней Битве за Европу готовились две империи: Священная Римская и Британская. Но по сути, за Власть боролись не Империи, а народы: англосаксы и венеды. И кто победит в этом противостоянии, тот и будет диктовать свою волю остальным…

 

Глава четвертая

Мода в Венедии и Империи окончательно стала славянской. Ушли в прошлое не только парики и чулки, но и все, что хоть как-то напоминало о былом, так венедские патриоты решили подчеркнуть Великую Победу. Неожиданно инициатива кучки интеллигенции прошла, да лавинообразно! В славянские и псевдославянские одежды начали одеваться не только сами славяне, но и граждане Унии, германцы… Затем те же интеллигенты, воодушевленные такими успехами, начали проталкивать патриотические законы, некоторые из которых император счел преждевременными и даже откровенно нелепыми.

Если постепенный переход в университетах с латыни на венедский он в общем-то одобрял, ибо венедский и без того постепенно становился главным языком Европы, и к чему тогда латынь… то вот идея запрета на изучение иностранных языков вызвала у него оторопь.

– Это что такое? – швырнул он конверт с предложением чиновнику, отвечавшему за творческие порывы творческой же интеллигенции.

– Бред, Сир, – охотно и без боязни подтвердил тот, – у определенной части населения в голове мало мозгов, а в сердце мало решимости, так что на деяния выдающиеся они не способны. Войти же в Историю хочется до дрожи в коленках, вот и придумывают всякие прожекты.

– Ты бы их утихомирил, Юрий, – пробурчал Померанский, остывая.

– А зачем, Сир? – искренне удивился тот. – Трауб и фон Бо проверяют за мной, так? А тебе в… это глубоко не стоит погружаться, поверь – публика эта специфичная, и чтобы понимать их надежды и чаяния, нужно и самому быть немного с прибабахом.

– Ххе, вывернулся…

– Ага, – заулыбался толстячок, – я себя чувствую директором сумасшедшего дома… а иногда и пациентом. Но ничего, зато не скучно… Да и полезное от них порой бывает, признайте…

– Бывает, – кивнул Игорь, – но реже, чем хотелось бы.

– А это всегда так, – закивал чиновник, – публика такая. Но если держать их перед глазами да вовремя осаживать, то ничего, можно даже их дурь на пользу отечеству применять. Вон, недавно они начали широко обсуждать применение глаголицы среди людей образованных.

– Да она вроде как уже применяется, – озадачился император, – всякие там общества тайные и полутайные, любители венедской словесности изучают.

– Агась. Только сколько их? Тысяч пять от силы. А мои подопечные предлагают сделать два алфавита: кириллица для простой переписки и глаголица – для официальной. Слова их не буду тебе передавать, ибо велеречивы они донельзя, да и смысла в них особого нет. Ларчик сей просто открывается: хочется им оставаться «Избранными». Твои реформы по части образования, Сир, дали результат, и теперь почитай все в Венедии грамотные. А количество людей с университетским образованием растет как на дрожжах. Соответственно, влияние моих говорунов потихонечку теряется. Вот и хотят они снова поделить людей на «Избранных», которым ведомо что-то тайное, и «Обывателей», пусть даже эти обыватели и образованней «Избранных» будут.

– Гм… Не знаю даже, как быть, – озадачился Рюген, – с одной стороны, их предложение – бред безусловный. С другой – изучение глаголицы поможет лучше разобраться в исторических хрониках, да и вообще всколыхнет интерес к прошлому славян, что мне очень даже нужно. Твое мнение, Юрий?

– Да просто все, Сир, – без тени колебаний озвучил толстячок, который оброс жирком только после потери ноги в лихой кавалерийской атаке и последующего обучения на теологическом факультете, – я могу их разговоры перевести в более приземленные сферы и сделать глаголицу… да и руническую письменность, как и изучение древнеславянского… модным среди студенчества, особенно среди теологов да философов. По мне, так полезно будет – этакая прививка патриотизма, любви к своей истории. Ну а математикам и механикам, да корабелам будущим… Ни к чему, думаю.

– Давай, – задумчиво сказал Игорь, – давай…

Из-за вынужденного перерыва в активных боевых действиях, особое внимание уделялось укомплектованию потрепанных частей, тренировке вояк, снабжению гарнизонов оружием и порохом и прочим вещам, имевшим непосредственное отношение к обороне.

Однако и пропаганда была не забыта: так, помимо окончательного перехода на славянскую одежду, снова усилился нажим на прессу. Померанский вновь взял в руки кисти и карандаши и принялся собственноручно рисовать комиксы и шаржи. С одной стороны – эмоциональная разрядка для правителя огромной страны, слишком уж погрязшего в проблемах. С другой – художником он все же был хорошим, и главное – рисовал в очень необычной манере, да и некоторые идеи были совершенно неожиданными в восемнадцатом веке.

Так что серия ярких, необыкновенно красочных комиксов, рассказывающих о войне с Турцией и причинах ее возникновения, пошла на ура. Император изначально планировал сделать ее убыточной, лишь бы тираж разошелся максимально широко, и пропагандировал бы ЕГО взгляды на ситуацию в мире. Но не понадобилось: раскупали, и более того – пришлось допечатывать, причем неоднократно. Затем Светлана подала достаточно сомнительную идею, оказавшуюся, тем не менее, рабочей – печатать комиксы на других языках. Не только венедском, но и на французском, английском, итальянском, испанском, греческом…

Пошло… Пусть тиражи были сравнительно небольшие, рассчитанные скорее на любителей хорошей живописи… Но разве этого мало? Именно состоятельные люди обычно формируют «общественное мнение». Дочка предложила сделать еще и «бюджетные» варианты с иллюстрациями попроще, но – бесплатно. Учитывая, что для какой-нибудь бедной семьи ЛЮБАЯ иллюстрация в те времена считалась чем-то необыкновенным и вешалась на почетное место… Точка зрения Померанского Дома на происходящее в Европе должна была стать основной.

И раз уж взялся за карандаш… Рисунки к мемуарам тоже начали потихонечку появляться. Вроде бы мелочь, ан нет – чуточку шаржированный портрет какого-либо исторического деятеля, и вот он уже входит в Историю несколько, немного… или много… другим.

Была пропаганда и в логове у исконного врага – англичан. Опирались пропагандисты прежде всего на условия жизни в Англии: откровенно паршивые, нужно сказать. Их можно было условно назвать «социалистами», поскольку основной идеей было улучшение качества жизни простого народа. Благо как раз сейчас был расцвет всевозможных религиозных и философских учений, ищущих смысл жизни.

Другая часть пропагандистов опиралась на кельтов – любых. К ирландцам, правда, не лезли, тех и так осталось мало, англичане уничтожали их при малейшем подозрении на нелояльность. Оставались колеблющиеся шотландцы, валлийцы… О независимости… или хотя бы о равных… относительно равных… правах с англичанами, кельты мечтали давно. А между прочим, кельты очень талантливы, и очень злопамятны. Агитаторы Померанского, которые, собственно, в большинстве совсем даже не подозревали, что они работают на Померанский Дом, «раскручивали» их на национализм, сепаратизм и отделение от Британии. Кельты слушали охотно: власть английской короны не дала им ничего хорошего.

С Англией Игорь намеревался поступить достаточно просто: расчленить на десятки, если не сотни микрогосударств, не имеющих друг с другом ничего общего. В Империю не войдут ни англичане, ни кельты – проблем с ними больше, чем дохода.

О ситуации с Англией император размышлял достаточно часто и старательно гнал от себя мысли, что его планы могут и не выдержать столкновения с реальностью. «Технически» он имел все шансы выиграть Битву за Англию. Пусть у него меньше флот, но корабли гораздо лучше, а про людей и говорить не приходится… С армией дела обстоят еще лучше. Да чего там попусту говорить: привычное английское оружие – блокада торговли – оказалось оружием обоюдоострым и в данной ситуации принесло англам больше проблем, чем славянам.

Но проблема в том, что масоны и прочие тайные общества встали против него очень жестко, отбросив извечные междоусобные интриги. А это капитал, связи по всему миру, «спящие» агенты в самых неожиданных местах… По сути, Битва за Англию станет решающей, и противостоять ему будут не только англичане, но и немалая часть французов, итальянцев, венецианцев, голландцев и многих других.

Кто-то будет сражаться за некую условную «Родину», оболваненный масонской пропагандой и искренне считающий его Воплощением Зла. Другие будут сражаться за Образ Жизни: право грабить другие народы безнаказанно, иметь рабов, заниматься запрещенным в Империи ростовщичеством. Ну и конечно же – безликое и безынициативное большинство, которое можно просто поставить в строй, не спрашивая согласия.

Битва пока откладывалась, стороны копили силы. Напасть сейчас? Общество не получило пока должную дозу пропаганды, моряки не освоили толком захваченные турецкие корабли, как не освоили еще акваторию Средиземного моря, армия не восстановилась… Но, к сожалению, противник тоже не дремал.

Император боялся не столько вооруженных столкновений, сколько неожиданных ходов – эпидемии чумы, уничтожения его родных убийцами и всего в том же духе. Откровенно говоря… уверенности в Победе не было.

 

Глава пятая

Англия слишком уж увлеклась вмешательством в жизнь другого государства – настолько, что даже революционный угар Франции уже не заслонял этот факт, французы закономерно возмутились, и… количество английских агентов в высших эшелонах власти начало стремительно сокращаться. Разными путями: некоторых линчевал на улицах разгневанный народ, других вешали или гильотинировали после приговора суда, третьи «перекрашивались». Были и четвертые, пятые…

Нельзя сказать, что Британия потерпела окончательное поражение, но галлы заметно воспряли духом, и Померанский решил разыграть карту «Национального самосознания». Риск – поскольку он тоже заметно «откусил» от Франции… Но Англия – враг для галлов давний, можно сказать – проверенный. Тем более что Рюген забрал у французов Эльзас с Лотарингией, которые сами же французы не привыкли еще считать своими. Англичане же захватывали французские колонии, а это лишало прибыли великое множество акционеров; уничтожали французский флот без всякого объявления войны; перехватывали торговые французские суда и делали столь же привычные для себя вещи.

«Добил» галлов тот факт, что в Британии начали формировать части из эмигрантов-французов. Прямо об этом не говорилось, но особо и не скрывалось – эмигранты должны были пойти первым эшелоном во время английского десанта во Францию…

– Прямо так и обещают? Вернуть королевскую семью на трон, привилегии дворянам и себе почти ничего? О Франции пекутся? – недоверчиво спросил Богуслав после слов агента, лично прибывшего из Альбиона. Агент – симпатичный валлиец средних лет, очень улыбчивый торговец рыбой, без особого стеснения пожал плечами. Потомок одного из знатных валлийских родов, он имел «неоспоримые права» на один из многочисленных престолов Уэльса. Трон был потерян еще до прихода ненавистных англов, да и те потом не признали за его родом даже дворянских прав. Пятнадцать лет назад потомок королей почти не вспоминал о своем происхождении и в валлийские патриотические организации входил только «краешком». После того, как на него наткнулся один из самых лучших агентов Трауба, он быстро уверовал в свое особое, несомненно великое предназначение и теперь являлся одной из ключевых фигур валлийского Сопротивления.

– Могут и обещать, – отпустив агента, медленно сказал попаданец сыну, припоминая действия англичан в своем времени. – «Обещать – не значит жениться».

– Умом-то я это понимаю, – прошипел Богуслав, – как понимаю и то, что у них нет чести. Но неужели людям непонятно, что это ложь? Ведь англы постоянно предают своих союзников…

– Людям свойственно обманываться, – философски заметил император, – да и англичане… Они далеко не дураки и умело играют на эмоциях. Обещали, но не выполнили? Ну так ситуация изменилась… Понятно, что на одной лжи далеко не уедешь… но когда она подкрепляется английскими агентами при Дворах, военным давлением, шантажом…

Злой Наследник слушал рассуждения Игоря, крепко сжимая подлокотник кресла. Когда тот замолк, Богуслав ненадолго задумался и рассмеялся зло.

– Перестарались они с ложью – слишком много и слишком грубо, концентрация излишне высока, работать метода перестает.

– Не перестает, – вздохнул Рюген, – если только на время…

– А нам и надо на время! Вон, сам вспомни – переселенцы из Европы едут к нам, считая при этом, что ты настоящее чудовище. Перестарались… слова английские повторяют, ан веры им уже нет… Зато мы – ни разу ведь не солгали! Преувеличивали что-то, преуменьшали… Но никогда не лгали! В итоге теперь мы можем сказать, что луна квадратная, и нам поверят.

– Ты понял суть правильной пропаганды, – чуточку печально улыбнулся император.

На волне недовольства Жан-Франсуа Ребель перехватил власть над Конвентом и стал единоличным правителем. Его мало кто любил: слишком он был фанатичным, слишком ограниченным и не признающим компромиссов. Но в качестве переходной фигуры, для консолидации французов под одним знаменем, более подходящей личности просто не нашлось – одних выбили при бесконечных «чистках», другие имели потенциал, но были незнакомы широкой публике.

Ребель взялся за дело рьяно, прежде всего начав наводить порядок на флоте и в войсках – как умел, то есть казнями… Но тем не менее – справился, французский флот вновь стал боеспособным, хотя и не слишком, очень уж много специалистов было выбито благодаря англичанам.

Британцы тоже не сидели на месте, достаточно активно противодействуя возрождению мало-мальского порядка у галлов. Единственное – Лорды Адмиралтейства в данном случае решили прежде всего набить карманы и уже потом думать об Англии. Потому приоритет отдавался операциям по перехвату караванов, везущих трофеи из разоряемой Италии.

Лорды в итоге обогатились нешуточно, но настроили против себя буквально всю французскую верхушку: таких денег лишили!

К 1796 году начались уже не отдельные столкновения рот и батальонов на чужих территориях, а полноценные сухопутные и морские сражения. По результатам сражений было видно, насколько «просела» французская армия, которая сейчас при равных силах практически всегда проигрывала англичанам. Флот держался заметно лучше, и если бы не ранее проведенные британцами диверсии по уничтожению лучших французских капитанов и судов, то, пожалуй, термин «Владычица Морей» от Англии бы однозначно ушел. Но увы, постепенно флот Франции сдавал свои позиции – не в последнюю очередь потому, что экономика страны была далека от идеала.

Венедия, Уния и Империя выступили в данном конфликте на стороне франков, а точнее – против англичан. Поправка существенная, потому как какого-либо договора заключать не стали, помешала фанатичность Ребеля.

И тем не менее…

– Выдвигай время от времени балтийский флот на позиции, – приказал император Святославу, – в бой не вступай… Точнее – первым не атакуй, и не провоцируй.

– Ну и зачем? – недовольно спросил сын. – Могли бы вместе навалиться на бриттов да задавить их.

Игорь демонстративно закатил глаза – Святослав сегодня продемонстрировал вопиющее нежелание думать…

– А зачем – вместе? – ядовито спросил он. – Мы что, договор заключали с Францией? Нет… Постараются ли они обмануть нас? Безусловно – проверено временем… Да еще и Ребель – чокнутый фанатик, считающий, что всех королей нужно убивать… Так что пусть воюют, а мы будем руководствоваться английской тактикой – пожинать плоды чужих побед.

«Морской конунг» смущенно отвел глаза…

– Я это… вчера…

– Да вижу, – ворчливо ответил отец, – что ты «это». Что отмечали-то?

– Повышение Ганса Большого, я ему патент подписал. Ну а поскольку его сын – мой крестник, то и вот…

– Ладно уж… крестник… иди.

В мае 1796 года, воспользовавшись тем, что английская армия завязла в многочисленных противостояниях с французами, легионы Империи внезапным броском захватили Нидерланды. Каких-либо серьезных боев просто не было, бюргеры не успели вовремя отреагировать.

Звучит странно, но такова обратная сторона оголтелой масонской пропаганды: обыватели были твердо уверены, что Рюген «не посмеет». Частично надежда была на весьма сомнительный, ими же попранный нейтралитет, частично – на Британию, с коей Нидерланды связывали давние торговые и родственные связи.

Вялые попытки сопротивления в уже захваченных провинциях пресекались максимально жестко – виселицами. Поскольку при этом не было сопутствующих грабежей и насилия, жители достаточно быстро успокоились. Протестантская этика: если завоеватель не лезет к тебе в кошелек, религию и постель (именно в такой последовательности), то зачем сопротивляться?

Вообще, захват Нидерландов, где главную роль сыграл командующий легионами, однорукий Федор Головин, прошел на удивление буднично. В мае начались боевые действия, а к середине июня Нидерланды были не только полностью захвачены, но и «умиротворены», прекратив военное сопротивление как таковое.

Какая-то часть моряков ушла в Британию вместе с пассажирами, составив Вспомогательный Британский Флот. Но поскольку они выполняли аналогичные функции и при «нейтралитете», то император не слишком расстроился…

– Да скверно, конечно, – сказал он Богуславу, с которым и обсуждал сложившуюся ситуацию в кабинете Штральзундского дворца, – но куда деваться-то? Нейтралитет их… сам знаешь.

– Да уж знаю, – недовольно прогудел сын, не отрываясь от кружки с кофе, – сталкивался! Сколько раз было, когда они припасы доставляли нашим врагам или даже десант перевозили. Плохо, конечно… Но я думал, что больше к Георгу уйдут.

Рюген философски пожал плечами, и облокотился на спинку кресла, обитого шкурой собственноручно добытого медведя.

– Ушли те, кто с англами был тесно связан…

– Да таких там каждый первый! – запальчиво воскликнул Наследник.

– Не скажи… Те, кто очень уж тесно связан, они уехали еще раньше. Сейчас же большинство присматривается к новым реалиям. Вот сам посуди: Георгу путь в Индию перекрыт, и большей части доходов он лишился. С продовольствием у него тоже не слишком хорошо, да с припасами для кораблей. И тут мы – пусть тоже не все гладко – и проиграть можем… Можем-можем… Но в отличие от Англии, мы, даже проиграв, останемся на сегодняшних позициях. Разве что потеснимся чутка. Но Венедия, Норвегия, Дания, Швеция, большая часть земель германских – все равно нашими останутся, в любом случае. Так что… о переходе под покровительство Померанского Дома там сейчас многие думают. Тем более что масоны-то по большей части уехали и пропаганда резко прекратилась.

На деле ситуация в Нидерландах оказалась не настолько гладкой, как хотелось: если открытого Сопротивления там не оказывали, то диверсии пошли одна за одной. Горели склады с продовольствием, канатами и парусиной, верфи, легионеров травили в трактирах, взрывали… Ведомство Юргена буквально сбивалось с ног, и результаты были. Диверсантов практически всегда вылавливали, и по большей части еще до совершения диверсий.

Как и ожидалось, масоны и прочие тайные организации были весьма густо замешаны в этом. «Всплыла» масса «спящих агентов»; были обыкновенные уголовники, польстившиеся на вознаграждение; были диверсии из-за шантажа близких; были «потеряшки» со сломанным сознанием, плохо понимавшие происходящее. Ну да последнее – явление не новое – «шалости» с измененным сознанием и психологической обработкой были известны со времен едва ли не допотопных. Во всяком случае – византийским спецслужбам, исмаилитам, иезуитам и прочим серьезным организациям, включая масонов, иллюминатов, розенкрейцеров и прочую нечисть.

Их гребли сотнями, стараясь проводить затем открытые суды, – по возможности, поскольку обращение с ними было самое жесткое, и пытки применялись только так. Нидерланды бурлили: подробности во время судов всплывали порой такие пикантные… Граждане обсуждали, шумели… и потихонечку многие становились на сторону Померанского Дома. Не полностью, разумеется, но отношение к завоеванию стало более лояльным.

Но несмотря на захват территории, полноценной победы в общем-то не получилось. Из-за постоянных диверсий, облав и весьма вероятных английских десантов пришлось оставить легионы, обеспечивая какой-то порядок.

 

Глава шестая

В Англии формировался эмигрантский корпус под предводительством принца Конде, причем скрывать, что он нужен для десанта во Францию, англичане уже перестали. Французских эмигрантов в английских войсках вообще было на удивление много. Так, в корпусе Конде уже набралось свыше двенадцати тысяч человек, и набор шел полным ходом. Были и отдельные роты, батальоны и даже полки, не имеющие никакого отношения к Конде, – у эмигрантов были свои, достаточно серьезные разногласия. Вдобавок многие французы записывались в обычную английскую армию.

Нельзя сказать, что большая часть эмигрантов принадлежала к дворянству: хватало и горожан, крестьян, торговцев… Революция прошлась по стране паровым катком, и обиженных было много. Так уж сложилось, что «мстители» уезжали по большей части в Англию, «патриоты» в колонии, а «мирные» – в Империю.

Беда Франции была в том, что у нее не оказалось сильного, а главное – умного лидера. Да, Померанский «помог» немного, но откровенно говоря, помощь была не слишком нужна – Вожди Революции были теми еще пауками… Сейчас управление перехватил Ребель, но аналитики уверенно говорили – не удержится. Если не помочь.

Сейчас, пока французы понимают необходимость навести хоть какой-то порядок, его терпят, но потом… Энергичный, но ограниченный, совершенно не гибкий, а главное – не слишком умный. Вождем он стал скорее по воле случая, чем благодаря личным качествам. Ну и происхождение… Крещеный еврей-антисемит, активно вмешивающийся в дела христианских церквей… Не лучший кандидат.

Но пока справлялся, были даже кое-какие успехи. Так, начали наводить порядок в армии и флоте, в казначействе и интендантстве. Возрождалась промышленность…

– Беда в том, Сир… Точнее, я неправильно выразился, – поправился Людвиг ван Эйк, занимающийся Ребелем. – Беда Франции и наше счастье в том, что порядок там наводится виселицами, пытками и расстрелами. На какое-то время такие меры будут весьма действенны, но потом…

Людвиг пожал пухлыми плечами и поправил пенсне. Человек глубоко штатский, ранее он работал школьным учителем, пока на него не наткнулся Юрген. Бывший учитель оказался человеком на редкость умным и дельным, да и храбрости ему было не занимать. Так что обязательную «обкатку» на передовой он прошел, показав себя неплохим штабным работником, но остался совершенно отвратительным фехтовальщиком, стрелком и наездником.

Попаданец хмыкнул, выслушав аналитика: подростком он и сам думал, что только массовые расстрелы смогли бы разрешить ситуацию с коррупцией в России двадцать первого века. Сейчас же он понимал, насколько сложной там была ситуация и насколько неэффективны расстрелы. Необходимы – да, но уж не как главное лекарство…

– Значит, расстрелы… – задумчиво повторил Игорь, – а еще?

– Да почти сплошь карательные методы, – поморщился хозяйственный Людвиг, не одобрявший столь бестолковых методов, – пока помогает, как я уже сказал, но… чиновники заканчиваются.

Император поерзал в кресле и приподнял бровь, призывая собеседника продолжать.

– Воруют там, конечно, безбожно, вот только нужно понимать, что в некоторых случаях можно ограничиться конфискацией и предупреждением, а не сразу тащить чиновника или торговца на место казни. Во Франции несколько лет царил хаос, и нужно понимать, что полностью «чистых» людей в таких условиях осталось очень мало. Многие и сами были бы рады не воровать, не брать взяток… А куда денешься, если жалованье не выплачивалось месяцами, если начальники и коллеги воруют? В таких условиях остаться честным было просто опасно!

– Запас прочности имеется?

Людвиг наморщил лоб…

– Есть, но сложно сказать, насколько велик. С одной стороны, он сильно выбил чиновников, да и торговцев с ремесленниками… Но многое зависит от ситуации: если дела буду идти примерно таким же образом, то месяца на три, далее за Ребеля я не дам ни гроша. Хуже ситуация станет – так в любой момент толпа на гильотину потащит или приближенные яду подольют. Ну а лучше… Хм, даже сказать не могу… Если войска Революционной Франции начнут сейчас одерживать одну победу за другой, то Ребель и год продержится. Больше уже вряд ли, надоел он народу. Но за победы многое простят.

Рюген поднялся из-за стола, жестом приказав собеседнику не вставать, потянулся с хрустом и начал мерить кабинет любимого штразльзундтского дворца шагами, обдумывая ситуацию. По въевшейся привычке – бесшумным «охотничьим» шагом, не обращая внимания на то, что под ногами лежал толстый персидский ковер.

– Может ли сейчас Франция победить Англию, если вдруг найдется толковый лидер и полководец? – вслух рассуждал император. – Может, хотя простой эту задачу не назовешь. При некотором везении с этим справится и Ребель, особенно если офицерский корпус хотя бы частично встанет на его сторону. Так… Ребеля охраняют?

– Да, Сир, – с готовностью ответил Людвиг, – люди из полка Стражей Революции.

– А наши?

– Ээ… Не знаю…

Отпустив аналитика, Игорь вызвал Юргена и поставил ему задачу всеми силами охранять Ребеля, одновременно подталкивая того на более активные боевые действия с Англией.

– Чем больше они ослабят друг друга, тем больше шансов у нас на удачный исход операции. Сильная Франция под боком нам не нужна ни как враг, ни как союзник. В идеале, нужно добиться того, чтобы эти страны максимально ослабили друг друга, а выиграли в результате мы. И «мы» здесь – прежде всего Венедия, а не Империя.

– Понимаю, Сир, – согласился с ним родич, – к этому и стремимся. Другое дело, что и там не дураки сидят…

– А можно дураков посадить? – перебил император собеседника, схватив со стола лист бумаги и карандаш. – Смотри: лорда Кавендиша убираем, кто остается в Адмиралтействе?

Карандаш летал по бумаге, и потихонечку вырисовывалась схема перестановок в британских властных структурах. Перестановок на первый взгляд не критичных, мелких… Но если присмотреться, становилось ясно, что власть в итоге окажется у людей, не приспособленных к ней. Разведкой станут командовать люди, норовящие решать все проблемы одним махом; армиями – заботящиеся только о наживе и грабежах…

– А ведь может получиться, Юрген, – спустя два часа сказал Рюген, посматривая на схемы и идеи многоходовок, – может.

Гуляли на свадьбе Наполеона, который женился на дочери Покоры, приняв фамилию прославленного фельдмаршала. Родители корсиканца сидели со странными лицами: с одной стороны, их сын вошел в другую семью, что в те времена воспринималось крайне серьезно, а тем более на Корсике… С другой – карьера его складывалась исключительно удачно, так что и родственникам немало перепало от его славы. Нет, на государственную службу их не брали, ибо старшенький – Жозеф, прошелся «по краю» и едва-едва не вступил в свое время в масонскую ложу. Люсьен, несмотря на юный возраст, успел замараться в сомнительных сделках… В общем, по мнению Рюгена, все таланты семьи достались Наполеону, остальные были личностями вполне заурядными.

Мать и отец свежеиспеченного Покоры удовольствовались статусом родителей крупного помещика и проживанием на полном пансионе в одном из второстепенных поместий жены сына Елизаветы. Сестры Наполеона получили неплохое приданое, и старшие Элиза с Полиной уже успели достаточно удачно выскочить замуж за крупных балканских помещиков. Остальные… Младшие сестры были уже сговорены, а братьям предстояло вести сытную жизнь небогатых, но и далеко не бедных провинциальных помещиков. И на этом все: что сам фельдмаршал Покора, что император – оба дали понять Бонапартам, что благоволением пользуется ТОЛЬКО Наполеон, а им придется довольствоваться отблесками его славы и благополучия.

Там же, на свадьбе, к нему подошел Марк Гарц – тот самый командир «Шестого Железного» и бастард Рюгена. После того памятного сражения он не стал, как хотел бы, командовать всеми легионами – по политическим соображениям этот пост пришлось отдать Головиным. Впрочем, это ненадолго… Да и в общем-то Марк получил больше, чем мог рассчитывать: фамилию Гарц-Грифон, право официально называть императора отцом и… интересные перспективы.

– Отец, я тут подумал насчет политического устройства нашего государства после войны…

– Слушаю, – благосклонно кивнул Игорь, давно убедившийся в достоинствах внебрачного сына.

– Вспоминал империи – Римскую… ну, прежнюю… Ромейскую… И подумал, что все проблемы начинались, когда в империях побеждали чиновники. Способов бороться с ними много, но все они временные: рано или поздно иерархическая система чиновников находит лазейки, погребая под собой государство. Причем нередко сами чиновники могут считать, что работают на благо этого государства.

– Не ново…

– Вот! А если столиц будет несколько? Сам вспомни – когда Римская империя уже, по сути, развалилась, ее столицу перенесли в Византий, благодаря чему удалось еще немного потрепыхаться, хотя все тогда были уверены, что Римская империя развалится вот-вот.

Рюген поманил сына чуть подальше от толпы, понимая, что разговор становится серьезным.

– Продолжай, – приказал он, подойдя к окну.

– А если сделать несколько столиц не во время жестокого кризиса, а заранее? Скажем – одна столица будет у Венедии, вторая – у Унии, третья – уже у Империи. Ну и разумеется, все они будут на территории Венедии, чтобы сохранить единство государства.

– Ага… То есть бюрократы в разных столицах будут волей-неволей противодействовать друг другу, – медленно заговорил император, поняв суть идеи, – и тем самым будут САМИ искать неправильные и неудачные решения у соперников. Без корпоративной солидарности. Интересно…

Мозг работал на полную, перебирая предложение сына и выискивая недостатки. Были, как не быть… но достоинств больше. Действительно, если чиновничьих иерархий будет аж три, да на сравнительно небольшой территории… Соблазнительно звучит: чиновники во все времена борются за власть, за влияние, за ресурсы. Если сделать три столицы, да еще и Двор отдельно – этаким министерством, причем собирать туда самых-самых – честных, неподкупных и заслуженных чиновников со всех трех столиц… Получится тогда не просто три столицы и Двор, а соперничающие структуры в виде столиц, и этакий Имперский Контроль… Хм… надо продумать.

Постучав пальцами по эфесу шпаги, Игорь постоял так, бездумно глядя в окно, и повернулся к легату.

– Принято. Ну и раз уж подал такую идею, разработай ее более детально.

* * *

Ради того чтобы сильнее «раздергать» британскую армию, попаданец несколько помог Альбиону в колониях. Звучит похабно, да и… Но что делать… И пусть помогать им не было никакого желания, но Канада и так выскальзывала из рук Франции, революционеров здесь было мало. Правда, далеко не все были сторонниками королевской власти, хватало ссыльных, религиозных эмигрантов, и разумеется – их потомков. Однако даже те, кто резко отрицательно относился к Бурбонам, к самой идее Революции относился еще более негативно.

Как водится, Революционный угар долетал до провинции в изрядно ослабленном виде, да и масонов здесь было маловато… Мало было и салонов, либеральных интеллектуалов и прочей мутной публики. Так что канадцы пусть и подчинялись формально Парижу…

Неформально они полностью его игнорировали, даже налоги стали оставлять себе, в связи с чем там начало резко возрастать количество школ, больниц и прочих общественно важных учреждений. Не то чтобы северяне совсем не воровали… Но значительно меньше, чем парижане.

Сейчас же канадские чиновники работали демонстративно честно, ибо выхода другого не видели. Во-первых – суровые сограждане, уже пару раз прибегнувшие к суду Линча, пусть он и назывался по-другому. А во-вторых – чиновники хотели остаться чистыми перед метрополией, кто бы там в итоге ни захватил власть. И без того одна только неотправка налогов в Париж тянет на полноценный бунт…

Подкинув английскому парламенту идею присоединения Канады, а англоязычным канадцам… Да, были и такие – некоторые сторонники Георга после Американской Революции подались сюда. По разным причинам. И вот эти-то англоязычные канадцы весьма благожелательно встретили идею о том, чтобы сделать французскую колонию английской. Нашлись сторонники и среди франкоязычных канадцев: не то чтобы они любили англичан, но всем здравомыслящим людям было ясно, что самостоятельного «плавания» колония не потянет. Немаловажным был и тот факт, что среди северян хватало нормандцев, бретонцев и представителей других народов, тяготевших скорее к Лондону, чем к Парижу.

В итоге там запахло гражданской войной… Не то чтобы очень, не хватало толчка, вот Померанский и решил дать его.

Многие члены парламента не оправились еще после потери американских колоний, страдая из-за этого своеобразным комплексом неполноценности. Поэтому идею о новой колонии они восприняли очень оживленно.

На резонные вопросы «а зачем нам эти бесплодные пустоши?» нормальных ответов не находилось. В итоге парламент разделился на тех, кто полностью поддерживал идею аннексии, и тех, кто призывал ее отложить. Говорили, что Канада сможет заменить потерянные колонии в Северной Америке и, возможно, поможет их вернуть – в будущем. Вот только нужно закончить с Францией и Венедией, а сейчас пока она станет гирей. Другие были настроены более оптимистично и считали, что именно новая колония станет этаким толчком для возврата былых позиций.

Победили оптимисты, и в начале марта 1797 года к берегам Канады отправилась английская эскадра с десятью тысячами солдат на бортах. Высадка прошла удачно, и англичане сильно воспряли духом. Французы же пришли в ярость от такого унижения, и англо-французская война была объявлена Ребелем «священной».

 

Глава седьмая

Богуслав стал канцлером Империи. Эту ношу он нес и раньше, но полуофициально. Император тянул с этим решением, потому как ряд вопросов, которые ему нужно было провести, были достаточно непопулярны. Ну и опыт: пусть Наследник умен, образован и опытен, но метод «спихни его с лодки на середине реки, и пусть сам выплывает» Игорь не признавал. Сейчас же Богуслав «созрел», вот и началась передача власти от отца к сыну.

Попаданец никогда не был властолюбив, а точнее – не хотел власти ради власти. Главное – Дело, ну и разумеется, очень желательно, чтобы построенное им государство унаследовали его прямые потомки. Так что на Богуслава еще с детских лет он начал потихонечку перекладывать кое-какие обязанности. К настоящему моменту Наследник мог перехватить «руль» Государственного Корабля плавно, без резких переходов.

В дальнейшем Рюген планировал сделать сына официальным соправителем, были такие прецеденты в прошлом, так почему бы и нет? Не исключал он и возможность отдать ему большую часть власти, оставив себе функции советника. Но это чуть попозже, сейчас нельзя: венеды привыкли к «Вольге Руянскому» на троне, и пока кризис не разрешится, слезать с трона было нежелательно. А потом… было бы неплохо оставить на сына Венедию, Унию и Империю, взяв на себя только новые территории завоеванной Османской империи. Море, солнце, жизнь в бывшем султанском дворце и работа: не по шестнадцать-восемнадцать часов в день, а по десять-двенадцать, а иногда… – тут Игорь мечтательно зажмурился… – даже по восемь! И выходные! Хотя бы два раза в месяц…

Тряхнув головой и отогнав сладкие мечты, Рюген встал из-за стола и решительным шагом направился в манеж: недавно подписавший контракт фехтмейстера черкес-христианин из Дамаска показывал настоящие чудеса с саблей. Не лучше его самого, понятно – лучше он пока не встречал, только сыновья демонстрировали более-менее равный уровень…

Ситуация в Северной Америке тем временем накалялась: канадцы начали полноценную войну с английским корпусом и другими канадцами – сторонниками Лондона. На помощь как одним, так и другим спешили жители бывших колоний, а ныне – Северо-Американские Соединенные Штаты.

К середине 1798 года стало ясно, что Канада пусть и дает Англии кое-какие ресурсы в виде конопли и прочего, но и требует немало: прежде всего людей. В конечном итоге «выхлоп» от приобретения огромной провинции получился нулевой, хотя некоторые члены парламента сильно выиграли от ее приобретения: спекуляции с земельными участками и акциями, поставки для армии и так далее.

Франция продолжала вести «Священную войну» против Англии, потихонечку проигрывая, чему Рюген был откровенно рад.

– Продолжаем оказывать помощь Франции, но адресную, как и прежде – только командирам отрядов, дружественно настроенных к нам.

– Сир, – подал голос замотанный Федор фон Бок, занимавшийся непростым делом дипломатических сношений с Парижем, – Ребель начинает делать реверансы в нашу сторону.

– Серьезные? – заинтересованно повернулся к Федору император.

– Пока не слишком. Он не может отказаться от своих слов о том, что «всех королей нужно убить», ведь на этом построена вся его риторика при захвате власти. Но если МЫ первыми протянем ему руку, сделав красивый жест, то он непременно ухватится.

Игорь поморщился – Ребель был несимпатичен ни как правитель, ни как личность.

– К черту этого еврея-антисемита, мы этих самых «красивых жестов» уже десятки сделали, это если только значимые считать. То его полки наши корабли эвакуируют, то порохом делимся, то припасами… И снова нужен красивый жест, да с нашей стороны? То есть УЖЕ СДЕЛАННОГО ему недостаточно?

Фон Бок чуточку виновато разводит руками:

– Сир, я с вами согласен, но пока Ребель у власти, более адекватных предложений из Парижа мы вряд ли дождемся. Он фанатик, уверенный в своей избранности плюс по какой-то неведомой причине считает, что мы ДОЛЖНЫ помогать Франции – вроде как едва ли не по вассальной обязанности.

Рюген поморщился, Федор не сказал ему ничего нового, но… Пока Ребель был удобен – этакий Троцкий восемнадцатого века. Не лишенный полководческих и административных талантов, но главное – непонятно откуда набравшийся своеобразной харизмы и этакого чувства избранности, которое позволяет делать ему самые чудовищные вещи с легким сердцем. Есть ли у галлов более талантливые полководцы и правители? Да разумеется! Но императора вполне устраивал Ребель, который буквально заваливал противника «мясом». Не только на фронтах, но и в своем же тылу он действовал прежде всего террором. Свою задачу – потрепать англичан, Ребель выполнит. А то, что попутно будет разрушена экономика Франции и в стране не останется молодых здоровых мужчин… Ребелю, несмотря на всю риторику о «Величии Франции», на это наплевать, он все еще пытается распространить Революцию, а люди есть и в других землях… Да и Рюгену, откровенно говоря, плевать на французов, а точнее даже – чем больше их погибнет, тем лучше. Лишь бы они успели ослабить Англию.

– Помощь продолжаем оказывать, но уже более адресно: всевозможным полкам на основе землячеств, но только не из Парижа и не округа Иль-де-Франс. Гасконцы там всякие и прочие. Да не просто помощь, а чтоб вроде как потихонечку «по секрету всему свету» мои офицеры говорили – дескать, мы так вам сочувствуем, так сочувствуем… «Вам» – это именно представителям конкретной национальности, ясно?

Переждав согласный хор голосов, Рюген закончил:

– И чтоб посочувствовать не забывали: Ребель такими храбрецами затыкает все дыры, а жителей Иль-де-Франс бережет. Принцип ясен? Работайте!

* * *

– Флот готов, – спокойно отрапортовал ему Святослав при личной встрече.

– Даже так? – приподнял бровь император, знавший, – как много «мелочей» вскрывается после проверки.

– Даже так, – с нотками веселья ответил сын. – Отец, я же прекрасно все знаю, к подготовке подошел не только как Адмирал Флота, но и как твой сын. Какие-то мелочи, конечно, будут мешать, но уверяю тебя – именно мелочи. А так… суда готовы, экипажи подготовлены и имеют опыт боевых действий в разных условиях, запасов такелажа, пороха и пушек хватит с лихвой – даже с учетом диверсантов, которые будут жечь склады. С десантом тоже все в порядке: тридцать тысяч для первой волны и пятьдесят для второй – лично проверял.

– Это хорошо, – чуточку механически ответил Игорь и пожаловался внезапно: – Знаешь, меня что-то англичане беспокоят. Не схваток боюсь, а очередных подлянок от островитян. Если мы еще более-менее защищены, то вот Павел – гораздо хуже. Докладывают мне о происходящем при русском Дворе всякое… – тут Рюген неопределенно пошевелил пальцами, и сын нахмурился озабоченно – если уж отец не может толком объяснить свои тревоги, то лучше насторожиться и приготовиться к круговой обороне – проверено.

– А ты пытался Павла предупредить?

– Да как не пытался… – вздохнул Игорь, – пытался… И сам, и через Богуслава – он в курсе, кстати. Но мои тревоги к делу не пришьешь, и раз не можешь сказать ничего конкретного, то и веры особой тебе нет. Прислал вежливое письмо – дескать, спасибо за заботу, но все в порядке, все идет по плану. У тебя-то самого «чуйка» ничего не говорит?

Адмирал Флота нахмурился, вспоминая – интуиция у него была феноменальная, как и аналитические способности.

– Да есть что-то нехорошее с Романовыми-Воронцовыми, – нехотя сказал он, – но так… вяло. И даже не с ними самими, а с приближенными, с Дворами. Сам знаешь, Игроками сводные сестры русского императора так и не стали, а как только их опустили в «свободное плавание», так и завелись у них всякие фавориты. Думаешь, заговор?

– Несомненно заговор, – уверенно сказал Рюген, – заговоры при Дворах – норма. Другое дело – что за цели у заговорщиков, да насколько серьезные это люди, кто за ними стоит… Не тебя учить, что большой Заговор от излишне фривольных разговоров отличается порой очень мало. Вроде разговоры-разговоры… Ан смотришь – переворот. Бывает и наоборот – вроде люди серьезные, ан кроме разговоров там и не происходит ничего. Да подозреваю, что там не с одними Вороновыми проблема, недовольных хватает.

– Хватает, – согласился сын, – многие потенциальные заговорщики даже не понимают, что их действия могут помешать славянам стать доминирующей силой в мире. Хотя… может, и понимают: при русском Дворе хватает всяких англофилов-франкофилов, масонов там вычищали далеко не так серьезно, как у нас. Развалить Державу у них вряд ли хватит сил, Наследник Александр уже достаточно взрослый и неглупый парень, Румянцев с крестником очень дружен. Но вот притормозить в решающий момент могут, да и Румянцев не бессмертен. А пока Александр понадежней усядется на престоле, наворотить можно многое. Так может, Румянцева предупредить? Он к твоей «чуйке» относится куда как серьезно.

– Да только это и остается, – глуховато сказал Померанский. – Ммать! Ну не могут, не могут вражины пройти мимо и не попытаться нагадить как нам, так и России с помощью переворота какого или цареубийства! Не могут! Сама логика подсказывает, да и метода у англов с масонами одинаковая… Да собственно, они там так срослись, что и не отличишь – английская Палата Лордов, масоны или банкиры.

* * *

После отказа «Протянуть Руку Дружбы» Франции в лице Ребеля там начались нехорошие подвижки. Глава государства изволил обидеться и выпустил целую серию ядовитых статей на тему должного поведения с Великим Ребелем. Чуть погодя он опомнился и начал писать уже статьи о Величии Франции… но джинн был выпущен из бутылки, начались разговоры о том, что его пора менять. В ответ последовали репрессии и казни с весьма сомнительными судами, а то и без таковых. Накал страстей в тылу был сбит, но некоторые военные части отказались служить «тирану худшему, чем были все Бурбоны, вместе взятые», перейдя на службу Померанскому Дому.

Отношения с Парижем были окончательно испорчены, но здравомыслия не объявлять войну еще и Империи Ребелю хватило. Но не хватило ума не преследовать семьи «предателей», которые, как на подбор, в большинстве своем были из окраинных землячеств – то есть гасконцев, наваррцев, бургундов и иных. В результате в провинциях начались вялые волнения, подчинение Парижу стало ослабевать. Подчинить провинции и «выжечь их огнем и мечом», как писали парижские газеты, главе страны не хватало сил…

– Подготовьте представления на ордена всем, кто отличился в данной операции, – сказал император на совещании Кабинета Министров.

– Включать перешедших на нашу сторону французских военных в состав имперских войск? – деловито осведомился Богуслав.

– Пожалуй… нет. Как вояки они куда слабее даже не легионов, а обычных полков германских князей, а гонору куда как больше будет. Использовать их в качестве вспомогательных войск тоже не нужно – больше проблем будет, чем пользы. Так что подготовьте расчеты, будем делать из них Национальные Гвардии.

– Гвардии? – уточнил Трауб, прищурившись.

– Они самые. Сильно сомневаюсь в благополучном исходе войны для Франции. Нет, Англию-то мы разгромим, но вот целостность самой Франции… Она и раньше держалась на авторитете королевской власти да на многочисленных вассальных договорах. Сейчас же все порушено, экономика просела, беженцы миллионами исчисляются, а количество погибших… Так что скоро, как я полагаю, «восстановится историческая справедливость», и старинные государства вроде Шампани и Бордо, вновь обретут независимость.

Присутствующие переглядываются, не скрывая хищных улыбок, – Францию они не любят. Да и за что любить? Последние полтора века та активно вмешивалась в европейскую политику, причем весьма бесцеремонно. А когда ты лично водил полки… да хотя бы на тех же турок, которых поддерживал Париж золотом и военной силой… видел смерть родичей и товарищей, а потом брал из мертвых рук османских аскеров ружья с французскими и английскими клеймами…

Была у знати Венедии, Унии и Империи и другая причина не любить Францию. Как ни крути, но еще недавно та претендовала на мировую гегемонию, задавая тон всей Европе. Вторым номером шла Англия, затем Австрия… Померанский Дом сравнительно недавно стал претендовать на господство в Европе, и знати отчаянно хотелось стать Первыми.

Это не просто почет, но и уверенность в будущем своих потомков: ведь именно они станут править Европой, определять Правила Игры! Это возможность сохранить и приумножить колоссальные земельные владения, щедро раздаваемые императором на завоеванных землях.

 

Глава восьмая

Осторожные переговоры с испанцами принесли результаты. Гранды и раньше склонялись к Империи, и единственное, что их не устраивало, – это была НЕ ИХ Империя. Невероятный скачок в военном искусстве, позволивший в свое время завоевать половину известного мира, напрочь атрофировал чувство реальности, быть под кем-то испанцы отказывались категорически. А вот как союзники, пусть даже младшие… Лишь бы Померанский Дом подтвердил целостность испанских земель.

Гранды и представители крупных отрядов испанских республиканцев присутствовали в Ольденбурге-Стариграде инкогнито. Никого это не обманывало, но даже столь простые меры предосторожности помогали от случайных лазутчиков: до изобретения фотоаппаратов было еще далеко.

– Вы гарантируете права Грандов и целостность Испании? – суховато спросил «Дон Алехандро» – светловолосый мужчина, по комплекции напоминавший шпагу.

– Я ничего не могу гарантировать Грандам, – устало (не в первый раз!) произнес император, – у вас идет гражданская война, вмешиваться в которую не имею никакого желания. Испанцы – сильный народ, который не нуждается в опекунах.

Несмотря на отказ, ответ понравился «Дону Алехандру», у которого в реальности было с десяток титулов. Полыхнуло положительными эмоциями и от представителей республиканцев.

– Но сразу хочу сказать: Испания и сама должна сражаться за свои земли. Чем больше будет ваш вклад в победу над Английским Сатаной, тем проще мне будет объяснить моему народу, почему я не подбираю отпавшие от вас колонии.

– Ваши требования? – Реплика от республиканца «Хосе Мартинеса» – тоже Гранда, как ни странно.

– Гибралтар – мой.

Несколько минут возмущенных возгласов – в рамках, испанцы вообще вежливы, а уж когда это аристократы и перед ними сидит Первая Шпага Мира… Не страх, но уважение.

– Господа, – прервал Игорь гомон, – будем реалистами. По факту, Гибралтар нужен только затем, чтобы не выпускать какие-то европейские страны за пределы Средиземного моря. Не пропустить мои корабли… – Рюген пожал плечами, у окружающих его людей начало проступать понимание во взглядах.

– Для чего-то другого он просто не нужен, и будем честны, вы его не удержите. Стоп, господа, не шумите! Будьте честны перед собой: Испания стремится распасться на королевства, как и было раньше. Совсем недавно! В Империю ее вынудили собраться мавры, англичане и французы, от которых проще было отбиваться сообща. Французы сейчас… Ну, это не смешно, их могла бы одолеть одна только Кастилия или Арагон, прекрати вы гражданскую войну. Англичане – моя забота. Мавры перестали быть проблемой. Ах да, еще империи было проще захватывать новые земли! И ради чего жители провинций будут дальше терпеть друг друга? Сильных врагов почти не осталось, и скоро будет еще меньше, земель вы набрали столько, что удержать бы захваченное…

– По поводу распада страны на королевства хотел бы вас оспорить, но не могу, – с толикой грусти сказал «Дон Алехандро», – увы… Но кто даст нам гарантии, что испанские земли останутся испанскими?

Вопрос вроде как с подвохом – «А кто гарантирует, что нас не начнет захватывать Римская империя?» Игорь рассмеялся негромко…

– Я и так захватил уже больше, чем нужно! Не скажу, что остановлюсь на этом, но буду подбирать земли «про запас», если можно так выразиться. Ваши же… Соблазнительно, но нет. Земли в метрополии в принципе ваши, даже Чингисхан положил бы половину своего вой ска в попытках вас завоевать, а вторую половину – в попытках удержать их. А что касается Гибралтара и ряда других спорных земель… Поймите – большая часть проблем будет здесь не от меня или иного иностранного Государя, а от вас же самих. Ну хотя бы… Кто будет контролировать крепость? И учтите: чтобы Гибралтар стал крепостью и оставался таковой, расходы будут нешуточными. А доходы от него в нынешней ситуации не предполагаются. Молчу уже про то, что государство, владеющее крепостью, должно быть ОЧЕНЬ сильным, в противном случае его непременно начнут испытывать на прочность.

Снова шум, и снова император через несколько минут, давая выговориться, прерывает его.

– Не забывайте о том, что сейчас он находится во власти Англии.

На этом прения по Гибралтару и закончились, присутствующие признали за Померанским Домом право на его захват у врага.

– На какие еще земли вы претендуете? – осведомился «Дон Алехандро», которому как-то сама собой перешла роль вожака испанской делегации.

– Аргентина и Венесуэла.

От испанцев донесся отчетливый скрип зубов… Если Аргентина вполне резонно воспринималась как «чемодан без ручки», то Венесуэла была «лакомым кусочком».

– Ффу, – выдохнул император, – ну должны же вы понимать, что мне неинтересно возвращать ваши колонии за «спасибо». Кто их у вас отобрал? Англичане, французы, голландцы, португальцы, даже итальянские княжества отметились! Венесуэла же мне нужна как база для флота в регионе, расширять свои владения в Южной Америке я не собираюсь – «переварить» не смогу.

Испанцы замолкли, концепция «переваривания» заставила их задуматься… Померанский обменялся взглядами с Богуславом и Святославом. Сыновья выглядели свежими, хотя переговоры шли шестой час, и на Игоря накатил приступ гордости – экие они у него получились!

Переговоры шли несколько дней, но в конце концов предложения Померанского Дома прошли в полной мере. Кое-чем пришлось поступиться, но так – заранее подготовленными мелочами. Испанская сторона прекрасно это понимала, но «мелочи» выглядели достаточно внушительно, теперь они могли почти честно сказать своим сторонникам: «Мы сражались, как львы!»

Насчет того, что ему не нужны другие испанские колонии, Померанский даже не лукавил – врал. СЕЙЧАС у него планы на Аргентину и Венесуэлу. В долгосрочной перспективе из испанских владений еще и Мексика, ибо полезных ископаемых очень уж много. Но это задача для детей, а скорее даже внуков. ПОТОМ – планы разрабатывались на Аляску, Калифорнию и прочие американские владения России…

Нет, никакой агрессии и никакого захвата – Павел уже едва ли не прямым текстом стал предлагать Игорю свои американские колонии. Ныне это были земли с весьма неявными перспективами на ближайшие лет этак сто. Земли требовали притока людей, оружия, кораблей, денег, дипломатических усилий… И была недавно захваченная Персия, отдача от которой была на порядки больше – уже сейчас, а не через несколько десятков лет. Поэтому американскую программу русский самодержец потихонечку сворачивал.

– Ох и утомился! – протянул Святослав, когда переговорщики вышли. – Все все понимают, но из-за каких-то запятых столько копий наломали!

– Копий! – хмыкнул Богуслав. – Это еще цветочки.

– Да знаю-знаю, – замахал руками Адмирал Флота, – просто не мое.

– Не мое, – передразнил его отец, – как же! Сколько сам переговоров провел?

– Когда на вражеский город наставлены пушки моих кораблей, дипломатия резко ускоряется.

– Хм. Вся суть дипломатии…

«Подожгли» Канаду, теперь вот Испанию и испанские колонии… Осталось «поджечь» несостоявшиеся Штаты, и желательно бы – французские колонии, захваченные англичанами.

Особого «выхлопа» в виде отвлечения солдат на их «тушение» Рюген не ждал, но нарушение торговли можно было практически гарантировать. Англия в некоторых вопросах очень уязвима, и «сломанное» судоходство будет сильным ударом.

Достаточно неожиданным стал тот факт, что канадские индейцы выступили на стороне профранцузских канадцев. Не то чтобы англичане были сильно хуже… Но все-таки хуже.

Разница была во множестве мелочей. Так, французская колониальная администрация, даже если некоторые ее представители были протестантами, оглядывалась на Католическую церковь. А между прочим, «Права Человека» придумали как раз иезуиты… Да и сами канадцы: пусть они состояли по большей части из ссыльных, потомков ссыльных и вынужденных переселенцев, но Франция никогда их не бросала, тень Королевства всегда висела над колонией. Французские законы, равные… ну почти равные права индейцам…

И были английские колонии, которые основывали в значительной мере откровенные сектанты, которым не нашлось места в Англии. Вообще, многие колонии англичане основывали, по мнению попаданца, методом «сбрасывания с лодки». То есть высадили с корабля сброд и уплыли – выживайте сами. А как могут выживать религиозные фанатики, да вперемешку с каторжниками… Рюгена аж мутило при чтении некоторых документов: людоедство в английских колониях было делом рядовым, да и другие факты выглядели не слишком аппетитно.

Ну и как можно сравнить французские поселения, где властвовал Закон – один для всех, с незначительными поправками для индейцев, причем порой в их пользу! И английские, где индейцев уважали ровно до тех пор, пока те были сильнее.

Нельзя сказать, что поддержка французов индейцами была сколько-нибудь сильной, но она была, и это начало склонять чашу весов на сторону профранцузских сил.

– Активируем проект «Кризис», – коротко приказал император на совещании Кабинета Министров – благо все люди проверенные. Дав еще несколько установок и в дополнение побеседовав с каждым индивидуально, Рюген отпустил их, тяжело откинувшись в кресле, массируя грудь слева. Последние пару лет случалось так, что сердце… чувствовалось. От близких это тщательно скрывалось – незачем беспокоить зря. Это, кстати, было одной из причин, почему Игорь постепенно передавал бразды правления сыну: хотелось успеть насладиться плодами Победы, а не умереть на бегу.

Сердце быстро отошло – он вообще подозревал, что это скорее нервное, а не что-то серьезное, но… Встав с кресла в кабинете для совещаний, «Грифон Руянский» подошел к витражному окну, распахнул его и невидящими глазами уставился в небо. Сейчас наступила решающая фаза операции: поверят англы в аккуратно подсунутые им документы о тщательно замаскированном кризисе в Венедии или нет. Война начнется в любом случае, но, если поверят, что император отчаянно блефует, стараясь показаться королю Георгу намного опасней, чем есть на самом деле, крови славян прольется намного меньше.

 

Глава девятая

В газетах, выходящих на подконтрольных Померанскому Дому территориях, начали проскальзывать робкие статьи на тему мира. Дескать, хватит воевать, пора наслаждаться плодами Победы: эвона сколько завоевали, теперь для Венедии, Унии и Империи настала пора Всеобщего Благоденствия. Учитывая мощнейшую пропагандистскую машину Рюгена, для понимающих людей эти статьи выглядели как организованное сопротивление оппозиции.

Сперва статьи пошли робко, но затем, видя фактическое бездействие властей, завязались дискуссии на страницах прессы.

– Как же я устал поддерживать видимость оппозиции, – вместо приветствия сообщил фон Бо, вяло садясь на кресло.

– Что, совсем плохо? – сочувственно спросил император родича.

– А! – Усталый взмах рукой и молчание, но через минуту Юргена «прорвало…

– Это ж ужас какой, я даже не подозревал, какие идиоты есть среди «думающих людей». Еж в их мать! Считают себя думающими на основании того, что они «все подвергают сомнению». Скажет власть, что небо голубое, так назло будут твердить об опасности дождя, даже если на небе ни облачка.

– Да их вроде мало? – с вопросительной интонацией сказал Рюген.

– Да мало, кто спорит! Умные люди прекрасно понимают свою выгоду: если государство растет и развивается, давая своим гражданам все больше возможностей, так уже замечательно. А если это самое государство может стать гегемоном на половине земного шара, так нужно всеми силами поддерживать свою Родину: ведь от этого напрямую зависит будущее твоих потомков – их благополучие, безопасность, само существование…

– Что, совсем оппозиционеров нормальных нет? – заметив удивленный взгляд старого друга, виновато развел руками: – Ну да, подзапустил это направление. Сам знаешь, сейчас у меня другие задачи являются первоочередными.

– Да есть нормальная оппозиция. Точнее даже, не совсем оппозиция, а…

Юрген призадумался, подбирая слова…

– Есть люди, которые считают твою политику не идеальной. Не в смысле для Империи вообще, а конкретно для Дании, Норвегии, Баварии… Но здравый смысл у них имеется, они видят, что пусть твоя политика не идеальна для их маленькой Родины, в общем и в целом жить им стало гораздо лучше.

Попаданец здесь не удержался от самодовольной улыбки: одно только отсутствие постоянных войн между европейскими странами, фактическое отсутствие границ и таможен, расходов на содержание непомерно больших армий… Уже этого хватило бы на существенный рост благосостояния, а ведь это только малая толика…

Родич усмехнулся, без труда «читая» своего повелителя.

– Имею право на самодовольство, – ворчливо сказал Игорь.

– Имеешь, имеешь, – успокоил его фон Бо, – я тоже имею. Мы вообще молодцы.

Посмеялись и продолжили.

– Но это даже не оппозиционеры, а… люди, которые считают, что им надо прийти во власть на своих малых Родинах, дабы жизнь там стала вовсе уж сказочной. Претензий к тебе нет, люди просто считают, что с их неоценимой помощью можно было бы сделать ЕЩЕ лучше.

– Ну так в чем проблема-то? – все еще «тормозил» Рюген.

– Во-первых, противно, а во-вторых, мои подопечные – они такие идиоты!

Громкое ржание императора заставило влететь охрану с круглыми глазами и оружием наперевес. Жестом отпустив их, он наклонился к Бо…

– Не томи, продолжай!

– Идиоты – фактически на уровне диагноза, – устало заговорил тот. – Там у каждого первого с мозгами не в порядке: то мания величия, то еще что в таком же духе. Ну хочешь славы и внимания, хочешь почувствовать себя Избранным – так ведь есть куда силы приложить! Я не говорю про войну или даже чиновничью службу, это не каждому дано. Но кто мешает заниматься конкретными злоупотреблениями конкретных чиновников, торговцев или производителей? Только поблагодарили бы… Но тут ведь ДУМАТЬ надо, а главное – ДЕЛАТЬ. А им этого не хочется, проще обвинить всех скопом, вывалять в грязи. И ведь поганцы какие хитрые: прямо не говорят, а «по слухам», «по непроверенным данным» или еще что в том же духе… Глядишь, дельный человек как помоями облит, руки у него опускаются, общество с подозрением смотрит… А эти гордые – Власть обличают, правдолюбцы!

– Что, в оппозиции только дураки ленивые с большим самомнением? – не поверил Игорь.

– Да если бы… Тогда с ними легче было бы намного, – хмыкнул родич, – есть и просто подонки, для которых чужие неприятности слаще меда, есть желающие как-то сделать на этом «карьеру», есть дураки прекраснодушные… Последних вообще часто «втемную» используют – настращают, мозги замусорят… Ну ты знаешь эти масонские методы.

Юрген положил ногу на ногу, осторожно отхлебнул из кружки ледяного кваса, поморщился: остатки зубов остро реагировали на температуру.

– Ты даже представить не можешь, как это тяжело – изображать с такими болванами нормальную оппозицию.

– Раньше-то ведь была оппозиция, и вроде как серьезная. Я не говорю про оппозицию настоящую – дескать, «Я люблю свою Родину и считаю более верным иной подход к решению таких-то проблем». Имею в виду именно врагов, стремящихся развалить государство и затеять «Реформы» такого же разрушительного характера.

– Была, – закивал Юрген, – как не быть. Но сам вспоминай: там же все буквально пронизано было шпионами и вражескими агентами, многие напрямую жалованье получали в иностранных посольствах.

– Ладно… Я так понимаю, ты жалуешься на то, что некого поставить изображать Лидеров Оппозиции?

– В точку, я даже своих людей туда поставил, затеял одну долгоиграющую комбинацию, так все равно приходится контролировать буквально каждого «оппозиционера», чтоб они хоть как-то соответствовали.

Фон Бо поморщился…

– Понимаю, что мои жалобы даже звучат глупо: серьезных врагов в пределах государства почти не осталось…

Игорь весело закивал, скалясь, как деревенский дурачок на свадьбе.

– Ффу… – выдохнул собеседник, – сам понимаю. Просто именно сейчас мне нужно, чтобы англичане поверили в наши внутренние проблемы, все буквально на грани провала… Вот и пришел себе нервы успокоить, да тебе потрепать.

– Полегчало?

– Немного. Пойду я, через недельку-другую будет решающая фаза…

Англичане поверили. Да и как не поверить, если спецслужбы Померанского Дома сработали как никогда безукоризненно, показав им потрясающую по масштабу и мастерству исполнения фальшивку. А главное: островитяне ХОТЕЛИ поверить в существование проблем у врагов, претендующих на их место. Если постоянно твердить о Божественной поддержке всех начинаний Старой Доброй Англии, то волей-неволей сам начинаешь в это верить…

Войска Британии стали действовать значительно более активно, резко. Поверив, что если уж проблемы имеются даже в Венедии, то Священная Римская империя стоит на грани… Нет, в гражданскую войну англы вряд ли поверили бы, но сказочку о волнениях и необходимости держать там войска они прослушали с большим удовольствием.

В результате участились случаи десантов, на отражение которых бросали ополчение, – с соответствующими результатами. Ополченцев было жалко, но… реальной альтернативы просто не было. Разгорячившись локальными успехами в странах Унии, Георг несколько умерил пыл по отношению к Померанскому Дому после дебатов в парламенте, отправив дополнительные полки в Канаду и на удержание захваченных французских колоний.

Поступок нельзя было назвать глупым: в свете имеющихся у английского парламента данных, все было вполне логично. Да и в колонии шли полки откровенно второсортные, причем сильно разбавленные свеженаловленными бродягами.

Ядро профессиональной британской армии осталось в общем-то нетронутым, главное было сделано – резервы выбрали подчистую. Логика прослеживалась железная: будут захвачены колонии, будут и ресурсы – причем во много большем объеме. И не только товар, но и люди, ведь можно будет вернуть в Англию часть колониальных войск, да еще и пополнить их тамошними уроженцами. Раз уж сейчас Померанский Дом испытывает трудности, то нужно ими воспользоваться.

Проверив земли императора «на прочность» и поверив, что сейчас там достаточно серьезные внутренние проблемы, Англия… усилила свои действия против Франции. Знающие люди не удивлялись – это были естественные, многовековые враги, а Померанский Дом… Не он первый, не он последний: был период Великой Польши, Испании, оборвался взлет Австрии и Пруссии… Очередная Лоскутная Империя, которая уже начала разваливаться, именно такие впечатления создали венедские спецслужбы у англичан.

Еще больше усилий потребовалось, чтобы направить английские силы именно против Франции, не затрагивая Священную Римскую империю. Доводы приводились самые простые: при нападении у граждан Империи может взыграть патриотизм, они крепче сплотятся вокруг Рюгена. А если не нападать, то через десяток лет Империя сама развалится.

Война англов с франками началась жесточайшая, и сейчас помощи от Империи практически не было – так, «капельные» вливания провинциальным полкам, в которых были особенно сильны сепаратистские настроения. Франция осталась одна.

Качество французских солдат даже сейчас было заметно выше, чем английских, но это нивелировалось куда как лучшим снабжением британцев, хотя и они сидели на полуголодном пайке – очень уж много сил было брошено на захват французских колоний. Битвы шли ожесточеннейшие, уже к началу 1799 года счет убитых с каждой стороны перевалил на десятки тысяч.

Затягивать войну не хотела ни одна из сторон: с ресурсами было туго у всех. Свою лепту внесли и корсары-каперы-пираты, базирующиеся в Средиземноморье. Венедия без особого стеснения выдавала патенты, ведь формально страна продолжала воевать с Англией. Правда, случались и нападения на французские суда… Причем как бы не больше, чем на английские… Но власти Империи старательно закрывали на это глаза, скупая добычу, поставляя порох и пушки, ремонтируя поврежденные суда.

Основные силы пиратов базировались в Греции, и местные рыбаки-контрабандисты, знающие Средиземноморье лучше собственного огорода, буквально терроризировали торговцев. А то, что большая часть более-менее серьезных каперских капитанов была из военного флота Венедии и Унии, срочно взяв отпуска… так это мелочи.

Несколько серьезных операций провел и венедский флот, делавший вылазки из Мраморного моря. Но были они скорее ознакомительными: судов у Святослава в регионе Средиземноморья было в разы меньше, чем у англичан, и основная функция их была отвлекающей. Не «разбить врага в решающем сражении», а повредить вражеские корабли так, чтобы те оставались на ходу, но не могли толком выполнять свои функции.

С этим лучше справлялись «пираты», грабящие суда обеспечения и устраивающие налеты на вражеские стоянки. Показав британцам, что основная масса венедских моряков находится в Средиземноморье, Святослав вынудил англичан оттягивать свои силы из Северного моря, где и располагался «Домашний Флот» Англии, прикрывающий страну.

Адмирал Флота в общем-то и не лукавил особо: основная масса его подчиненных и правда находилась в районе Мраморного моря и Греции. Другое дело, в большинстве своем это были новички… Просто перебросить три-четыре сотни офицерского и сержантского состава из моря Средиземного в море Балтийское – немного проще, чем рядовой состав.

Нельзя сказать, что Святославу не хотелось нарушить приказ отца не проредить английский флот на Средиземном море… Благо возможности возникали не раз. Но он и сам прекрасно понимал, что такое «западня», и не имел желания дразнить опасного «зверя» раньше времени. Вот если бы появилась возможность уничтожить значительную часть вражеского флота… А сводить «на нет» все усилия ради десятка-другого кораблей не хотелось.

Поэтому даже пиратство, прикрываемое Империей, было обставлено как опасливое желание подпортить Британии нервы, причем так, чтобы давать как можно меньше поводов к обострению ситуации на официальном уровне. Ну и подзаработать на разваливающейся Франции, чего уж там…

К маю 1799 года английские и французские суда, находящиеся в Средиземном море, практически все нуждались в ремонте, причем виной тому были прежде всего действия каперов. На военные суда они редко рисковали нападать, но вот торговые и транспортные, идущие без серьезного сопровождения, редко добирались до места. Вдобавок агентура Померанского Дома сделала упор на диверсии… В общем, у военных судов просто не было возможности нормально ремонтироваться.

У французов ситуация с ремонтом выглядела намного лучше, они имели возможность опираться на родные порты. Но англичане имели заметное численное преимущество, уверенно сокращая число противников. Можно сказать, что к маю военно-морские силы Франции и Англии в данном регионе сравнялись.

Однако битый Святославом английский адмирал Берджес, подловил-таки не слишком умелого, зато «идеологически правильного» французского адмирала, которого толком и не знали на Родине, – очень уж быстро тот взлетел из самых низов. В ожесточеннейшем сражении неподалеку от Неаполя Берджес разгромил врага, фактически уполовинив галльский флот в регионе.

После этого ничего не препятствовало высадке десанта, и в июне этого же года пятьдесят тысяч «Псов Георга», собранных по большей части с оккупированной Италии, откуда уже были выдавлены французские войска, замаршировали по Марселю.

У самого Берджеса после блистательной победы суда нуждались в срочном ремонте, и даже трофеи не спасали положение. Дать ему время… Но Рюген не дал, приказав активизировать действия «пиратов» и Южного Флота, базирующегося в Мраморном море. Начались наглые налеты за трофеями, которые Берджес не мог толком пресекать. Английский Флот, Армия беззастенчиво грабились и… Лорды Адмиралтейства после долгих прений в парламенте послали туда часть «Домашнего Флота»: суда требовались спешно. Взамен для защиты Острова планировалось отозвать часть судов, требующих наиболее серьезного ремонта.

Дождавшись прибытия подкрепления в виде судов и новой партии английских солдат, кайзер безжизненным голосом приказал:

– Начинаем.

Через три дня в «Старой Доброй Англии» начали греметь взрывы – неожиданно мощные по нынешним временам. Парламент во время заседания, некоторые английские Клубы, резиденции монарха и его семьи… Целей было много, но и взрывов ничуть не меньше, больше дюжины только серьезных.

Ответственность за террор взяла на себя организация «Дети Артура», которая до этого считалась чем-то вроде координирующего центра у кельтского Сопротивления. Были ли в ней настоящие кельты? А как же… и некоторые при этом даже не имели офицерских званий Венедии…

Кельтам остро нужны были герои, причем не из древних легенд, а живущие по соседству. Да, большую часть «героев» разыгрывали «втемную», но были и циники, с которыми играли относительно открыто. И вот теперь героям со званиями и без предстояло сперва взять на себя ответственность за уничтожение доброй четверти высшей английской знати, а затем сплотить кельтов против неизбежных карательных отрядов англов.

Лорды отреагировали, как и предполагалось: да они и не могли отреагировать иначе. Кто-то был в ярости из-за гибели родных и друзей, другие спешили заработать политическую репутацию… В Уэльс, Ирландию, Шотландию пошли английские войска: карать «изменников». Вряд ли в Уэльсе и Шотландии дело зашло бы дальше показательных казней нескольких сот человек и вставших на постой войск. Но пример Ирландии, где сравнительно недавно была уничтожена большая часть населения, стоял перед глазами. «Подогрели» ситуацию и сами лорды: спеша заработать политический капитал, они писали статьи, где основными словами были: «Покарать», «Не оставить камня на камне», «До последнего человека» и прочие в том же духе.

Вяло, нерешительно поначалу, но кельты начали собираться в какие-то группы: обсуждать сложившуюся ситуацию, обороняться от расположенных по соседству правительственных войск… И тут выступили Вожди – с оружием, с подготовленными речами о Свободе, о Кельтском Мире…

Вспыхнуло, и всего через неделю появились многочисленные «Сыны Свободы», «Кухулины» и прочие боевые и не очень боевые отряды с громкими именами. А еще через неделю, в конце июня, из Балтийского моря выдвинулся объединенный флот под командованием Святослава. Курс на Англию.

 

Глава десятая

«Домашний флот» Англии встретил объединенные флоты Венедии, Унии и России 14 августа 1799 года, у Скагеррака: глупо было надеяться сохранить в тайне выход такого количества судов. Британский флот в этот раз не так чтобы сильно превышал Союзный по численности судов и тоннажу: не более чем в два с лишним раза по каждому из пунктов. Учитывая традиционное качество судов у славян и скандинавов и традиционно небрежное отношение к постройке кораблей англов, с их «У короля много» – это и правда не являлось заметным преимуществом.

Тем более что ранее венедские и русские моряки пусть и отличались отменной выучкой, но их было мало… Сейчас ситуация выглядела иной, англам противостояли профессионалы ничуть не меньшего уровня… Скорее даже, в смысле профессионализма моряки Союза могли бы дать фору британцам: если по качеству офицерского состава был относительный паритет, то вот рядовой и «сержантский» состав славян и скандинавов был намного выше классом.

Все-таки есть разница: набираются добровольцы, которым платят за это неплохое жалованье и предоставляются вполне приличные условия службы, или набранные по кабакам бродяги, условия службы которых ужаснули бы даже аскетов со склонностью к умерщвлению плоти. Достаточно сказать, что на британском флоте смертность от болезней из-за гнилого продовольствия, постоянных побоев и скотских условий содержания била все рекорды.

– Мой адмирал, – с улыбкой сказал флаг-капитан, – победа наша.

Святослав молча протянул руку, снял с того головной убор, постучав по лысеющему лбу под смешки окружающих.

– Не каркай, – сказал он, – нам не просто победить их надо, а победить так, чтобы наши суда остались целыми. Сам знаешь, что английский флот в нормальном состоянии, едва не в пять раз больше нашего, и нужно разбить его по частям, пока они не успели отремонтировать суда после боев с французами да нашими каперами. И разбить так, чтобы наш флот остался максимально целым!

Яровцев улыбнулся в ответ: он был доволен, что развеселил друга детства и нынешнего командира. Это было что-то вроде ритуала перед боем – ляпнуть что-либо, чтобы Святослав мог чуть-чуть «спустить пар».

– В линию строятся, – доложили Святославу.

– Они проиграли, – с железной уверенностью сказал тот с «волчьей» улыбкой, заражая уверенностью окружающих. Вскоре весь флагман, а затем и остальные суда объединенных флотов были уверены в этом: сигнальных флагов еще никто не отменял. Сам же адмирал такой уверенности не чувствовал…

Основание для уверенности в победе было самое серьезное: техническое превосходство. Пушки, отлитые на металлургических заводах Венедии, были куда лучше качеством, чем английские, а это позволяло ядрам лететь дальше и засыпать больше пороха, не опасаясь разрыва ствола, что еще сильней увеличивало дальность полета ядра. Намного более качественный порох: спасибо химикам под руководством Теодора фон Бо и его жены – принцессы Людмилы. Суда с прочными корпусами, проверенными в опытном бассейне Адмиралтейства, – невиданная по нынешним временам новинка, охраняемая на уровне ядерного оружия в будущем – от Трофима Ворона, мужа другой дочери, принцессы Светланы. И наконец – ракеты.

Усовершенствованные за годы экспериментов, теперь они летели немного дальше, намного точнее, были не столь «капризными». И что немаловажно, ракетчики научились сотням, если не тысячам, мелочам, которые сделали ракеты вполне привычным, удобным и испытанным в самых разных ситуациях оружием.

Проблема заключалась в том, что англичане тоже не сидели на месте. Ракеты, пусть и много худшего качества, у британского адмирала были…

Тактика, выбранная английским командующим Берджесом, была, по мнению Святослава, откровенно негодной. Суда Союза могли стрелять дальше, чаще и точнее, а намного более прочные корпуса позволяли значительно дольше выдерживать ответные залпы. И ракеты: достаточно нарушить линейную тактику англичан, как флот их превращался… Нет, не в стадо, но управляемость падала резко, да и не отрабатывали у Георга маневров на такие вот случаи. Достаточно было послать часть ракетных судов на фланги вражеского флота, и тогда ракеты, выпускаемые по длинной линии британских судов, находили свои жертвы в разы чаще…

Понятно, что «дьявол кроется в деталях», ну да Святослав был признанным флотоводцем, не проигравшим ни одного боя, если противник был сильнее его не более чем в три раза…

Берджес не был таким уж дураком, но… не был и гением: адмиралом он стал скорее благодаря «правильным» родителям, умению интриговать и держать своих подчиненных «в кулаке», чем серьезным флотоводческим талантам. Кроме того, принятые в британском флоте Уставы прямо говорили: по какому шаблону нужно действовать в каждом конкретном случае. И за нарушение этих шаблонов на рее могли повиснуть даже победители…

Союзный флот выстроился дюжиной широких клиньев – таких, чтобы большая часть «серьезных» кораблей могла использовать свои пушки и при этом сохранялась готовность пойти «ломать» линию врага. Но такое объяснение было скорее «для широкой публики», на деле Святослав в принципе не собирался идти на сближение с противником. Построение было прежде всего для маневренности – ракеты-то есть у обеих сторон… Главное сейчас – кто успеет первым.

Вести ракетный обстрел из своего расположения Грифич резонно опасался. Опасался и Берджес.

Но подход у них был диаметрально противоположный: если Святослав сделал ставку на многочисленные ракетные катера и маневренность, то англичане в великой тайне… ну то есть так они думали… построили прототипы броненосцев. Два сравнительно небольших судна были оббиты листами меди – вплоть до палубы. Палубных надстроек тоже не было, и даже мачты были поставлены съемные. Правда, скорость… Но если есть возможность встретить врага в определенной точке, то этот недостаток не является существенным. На первый взгляд.

В первых рядах английской линии «броненосцев» не было. Почему так и какой был план у Берджеса, Грифича уже не волновало.

– Все, – сказал он расслабленно Яровцеву, опуская подзорную трубу, – вот теперь мы точно победили.

Флаг-капитан молча кивнул, протянув адмиралу фляжку с ромом. Только друг детства понимал, какое страшное нервное напряжение таилось за недавним, внешне беззаботным поведением адмирала. Благодарно кивнув, Грифич подрагивающими руками взял фляжку, сделав несколько мелких глотков.

Бой начался банально, с «застрельщиков». Несколько юрких корабликов с обеих сторон выскочили из рядов, начав изображать такс, кружащихся вокруг медведя. Тактика достаточно типичная, но Святославу она была нужна только ради «связывания» этих самых скоростных корабликов.

Место боя быстро заволокло дымом, во фланг флоту англосаксов начали выходить ракетные катера.

Залпы ракет с флангов, на корабли Георга начал сыпаться огонь. Благодаря тому, что запускались ракеты вдоль линейно построенных судов, едва ли не каждая четвертая так или иначе попала в цель – хотя бы просто взорвавшись в воздухе, разбросав огненную начинку над кораблями англичан и их вассалов.

Ракеты, чего уж греха таить, совершенным оружием не были… Но для деревянных, просмоленных судов с парусной оснасткой врага страшнее придумать было бы сложно. Начали разгораться пожары, последовали взрывы – «спасибо» рассыпанному пороху у пушек и огню.

Ракеты начали вылетать из глубины английских позиций. Решение не самое умное, но… другого выхода, по-видимому, не нашли. Несколько ракет попало в такелаж впереди стоящих судов, десяток вылетело на простор, и только две из них упали в расположении Союзников.

Берджес издал единственный приказ, который мог хоть как-то сработать в такой ситуации: поднял сигнал «В атаку!» Поздно.

Если бы он с самого начала сделал это… Если бы он успел вытащить свои «ракетные крейсера» и первым дать залп… Если… У него остался бы шанс… Не на Победу, но на достойный проигрыш, а в данной ситуации для англов это было бы равнозначно победе – флоту Союзников пришлось бы вернуться домой, а там… кто знает…

А так… Огонь, паника, поврежденная парусная оснастка практически на всех кораблях и, соответственно, совершенно «никакое» управление судами.

Взорвался один из «крейсеров» Берджеса, полыхнул громадный огненный шар, и несколько близстоящих судов английских превратились в гигантские костры.

На отдельных английских кораблях, вырывающихся вперед из общей линии, которая уже перестала быть таковой, моментально сосредотачивали огонь Союзные суда. Благо что из-за воцарившегося хаоса на английской стороне таких было немного, да и взаимодействовать друг с другом они не могли.

Очень быстро, всего через три часа после сигнала «К бою!», английский «Домашний Флот» прекратил свое существование как организованная сила. Для морского сражения, которые длились иногда днями и неделями, срок небывалый…

Огонь, паника, сложности маневров с горящими парусами среди таких поврежденных, горящих и взрывающихся судов… Уйти удалось только нескольким второстепенным британским судам, которые по своему убожеству стояли «на заднем фоне» и капитаны которых не отличались выдержкой «офицеров и джентльменов». Да они и не были таковыми: мобилизованные вассалы Англии, и английские же торговые суда, которые можно было причислить к военно-резервным… Впрочем, далеко они не ушли: Святослав для такого случая выделил особую эскадру с кораблями «гоночного» типа, главным предназначением которых была как раз погоня и уничтожение беглецов. Ну или хотя бы задержка оных до подхода основных сил.

Славяне и скандинавы мстительно расстреливали даже отдельные шлюпки.

Ядро из маленькой пушки разнесло шлюпку с английскими моряками.

Следующий выстрел – всплеск волн, мимо…

– Давай, Ларс, давай, – подбадривали моряки канонира «Стерегущего», сжимая кулаки, – смерть англичанам!

Морская вода была густо покрыта обломками кораблей и людскими телами. Выжившие англичане держались за доски, но долго ли они так продержатся в холодных водах Северного моря?

Подбирать же врагов… Нет, за годы войны постоянные обстрелы городов Померанского Дома, в сочетании с высаживаемыми десантами, главной целью которых было разорение окрестностей… Счет к британцам накопился немалый. Жалости не было.

Отдельные выжившие все-таки были, особенно с корабля Берджеса. Фактически они-то и составляли большую часть выживших: специально подбирали только их. Они-то и рассказали, что адмирал застрелился почти сразу после ракетного обстрела, дальше командование принял его флаг-офицер. Но… не то чтобы это кого-то интересовало…

Потерь было мало, серьезно пострадали только ракетные и торпедные суда, где число погибших исчислялось сотнями. На «классических» же кораблях погибших и тяжелораненых было меньше полусотни, да те и в большинстве своем пострадали от щепы при попадании ядер в борта кораблей.

Суровое отношение к выжившим («Топи из всех, Бог узнает своих!»), диктовалось еще и необходимостью соблюдать секретность. Пусть даже англичане получили сведения о выходе Союзного флота из Балтики, сумев встретить их. Но дальше… на ближайшие дни это должно было стать «Тайной, покрытой мраком».

Святослав вел флот непосредственно к Лондону, надеясь одним ударом если не обезглавить английского дракона, то хотя бы так потрепать его, чтобы тот даже не задумывался о сопротивлении. А захват столицы Острова в сочетании с ракетным обстрелом… После этого можно было надеяться, что погибнет верхушка управленческого аппарата, что, по мнению Померанских, должно было сильно помочь в захвате страны.

Поэтому топились ВСЕ встреченные суда, включая рыболовецкие и очень редкие грузопассажирские. Можно было быть уверенным, что в пределах досягаемости английского Домашнего Флота, да еще и во время войны, друзей славяне здесь не встретят.

Ради этого по краям плывущего к Лондону флота были выстроены все те же быстроходные суда, вооруженные ракетами. Для гражданского или одинокого военного корабля их хватит «за глаза».

Сложностей хватило: неожиданный шторм, заметно их задержавший, был только частью проблемы. Так, были мысли идти стороной от проторенных маршрутов, ибо если есть возможность избежать лишних глаз, их стоит избежать. Не то чтобы в стороне от привычных путей не было кораблей вообще… Но Святослав решил, что скорость в данном случае важнее.

Утром 18 августа 1799 года флот Союза приблизился к Лондону.

 

глава одиннадцатая

Несмотря на все меры предосторожности, перед Темзой выстроились немногочисленные военные и многочисленные гражданские суда, преграждая путь Союзному флоту. Судя по построению, информация о ракетах до них все же не дошла: стояли плотно, так, чтобы пресечь высадку десанта, навязать абордаж.

В принципе, в другом случае и с другим флотоводцем у них могло бы получится, но Святослав…

– Ракеты к бою, – коротко приказал он, поморщившись, – малые противокорабельные ракеты на врага.

На левом фланге вражеский командующий разместил в основном мелкие торговые, и даже рыбацкие суденышки, более серьезные разместились в основном на правом фланге и в центре. Наверное, вражеский командующий сделал это не просто так… Но на его планы Святославу было плевать, это был ШАНС! Впрочем, у «Князя Моря» любое ухищрение противника оборачивалось в его пользу.

Вот и сейчас он отдал приказ:

– Напугайте их.

И венеды принялись демонстрировать купцам и рыбакам, что первый удар обрушится именно на них.

Ядра ложились в воду, не долетая до британских суденышек. Это было логично: вывести первым ударом самого слабого противника, без ненужного риска. Тем более что гражданские моряки прекрасно понимали – они нужны только как «мясо», как живой щит… И тут последовал новый приказ Святослава: поднять на мачтах сигналы «идите с миром!».

Дав несколько минут на осознание, к гражданским судам двинулась часть Союзного флота – медленно, демонстративно… И купцы дрогнули – кто-то развернул корабль назад, кто-то повернул штурвал в сторону военных английских кораблей…

Военные британские суда начали было обстреливать своих же гражданских, покидающих поле боя. Но после нескольких залпов обстрел прекратился. Судя по всему, у некоторых капитанов просто не выдержали нервы.

– Путь свободен! – выдохнул Яровцев, на что Святослав только улыбнулся едва заметно. Путь не то что был свободен… Но теперь не придется расчищать фарватер, чтобы пройти к британской столице.

Ракетные катера тут же ринулись в проход, сгоняя суденышки и расширяя пространство.

Ракеты летели не в глубь английского построения, а по краям. Вскоре британские суда начали непроизвольно «ужиматься». Не сразу, довольно медленно, но английские корабли становились все ближе и ближе друг к другу… А что самое приятное – военные и вооруженные гражданские суда в центре и на правом фланге НИЧЕГО не могли поделать. Были вялые попытки стрелять по ракетным катерам Венедии из весьма немногочисленных бомбических орудий – как выяснилось, из Арсенала выгребли буквально все, что напоминало пушки… Но толку от них не было.

Вот вражеские суда начали расступаться… и показался еще один «броненосный крейсер», обшитый медью.

– Оперенные снаряды, – резко скомандовал Святослав, – сконцентрировать огонь на ракетном судне противника.

Дорогущие экспериментальные снаряды, каждый из которых стоил больше, чем полсотни обычных ядер, полетели во врага.

Один из фрегатов получил крупную пробоину чуть выше ватерлинии и начал оседать. «Князь Моря» смотрел на происходящее молча, не показывая эмоции. Только рука, сжимающая приставленную к глазу подзорную трубу, побелела от напряжения… Святослав видел, что на палубе «броненосца» суетятся люди, что ведутся подготовительные работы…

Снаряд все-таки попал во вражеский ракетоносец. Почти минуту ничего не происходило, и…

… судно полыхнуло огнем, разваливаясь на части, огненные обломки полетели на соседей.

– Всем ракетчикам, циркулярно, – почти не разжимая зубов процедил Грифич, – овец в загон.

Приказ знакомый – заставить врага сбиться в кучу, в данном случае для освобождения прохода.

Попытки же военных судов англичан выйти из ловушки, в которую они сами себя загнали, также оканчивались ничем: паруса вспыхивали от одной искры, а когда в небо взлетают сотни ракет… Даже если твой корабль пока цел, то соседний, потеряв управление, уже таранит его борт.

Тем временем проход стал шире, и… суда Союза начали проскальзывать в него. Осторожно, очень осторожно: «сюрпризов» в виде утонувших или неуправляемых английских кораблей хватало… Но прошли, и вскоре по Темзе начали подниматься под охраной суда с ракетами и десантом. Не все, около трети Объединенного Флота, в основном корабли с большой осадкой, остались добивать врага.

Шли осторожно, но дальше сюрпризов не было, на такой поворот английская верхушка если и рассчитывала, то не успела подготовиться. Так что ближе к вечеру, с поразительной легкостью уничтожив стоявшие на пути город Саутенд-он-Си, а затем крепость Ширнес, где главные роли достались прежде всего диверсантам и уже потом – ракетам, флот Святослава приблизился к Лондону.

– А может… – с каким-то поскуливанием сказал Яровцев.

– Не может, – отрезал Адмирал Флота, – понимаю, что трофеев всем хочется, но поймите: нельзя нам разменивать свои жизни на трофеи, нельзя. Тем более что в любом случае это ВСЕ нам достанется.

Послышались смешки, и штаб начал расслабляться. Ну в самом деле… Если они почти без потерь уничтожили Домашний Флот британцев, то наспех собранное ополчение… не смешно. Ну а что Лондону предстоит сгореть… Жалели только о трофеях, к людям жалости не было.

Надоело. Надоела бесконечная война в Европе за британские и французские интересы, надоели островные банкиры… И пропаганда: за прошедшие годы каждый подданный Померанского Дома успел проникнуться ненавистью к англичанам. Пропагандисты использовали не только «классические» методы – «Англы убили твоего отца-брата-сына-племянника – нужное подчеркнуть», – но и косвенные. Им припомнили постоянные войны в Европе, торговые блокады, разоряющий европейских ремесленников демпинг, масонов…

Поэтому на взлетающие ракеты, обрушившиеся на Лондон, славяне и скандинавы смотрели с благоговением. Кто попроще, видели в этом Месть или Гнев Небес; кто пообразованней – умирающих от огня и дыма банкиров, членов парламента, королевскую семью, невозможность нормального Сопротивления из-за катастрофического отсутствия руководящего состава у островитян. Настроение было праздничным, поэтому никто не удивился, когда музыканты флагмана начали играть самые торжественные и веселые мелодии. Кощунственным или неправильным это не показалось никому из моряков Союза. Более того, чуть позже выяснилось, что инициатива была не единичной: уничтожение защищающего Лондон флота, как и самого города, было воспринято как праздник. Многие моряки плакали от счастья, подставляя щеки ветру и солнцу, и никто этого не стыдился.

Ракеты летели и летели, недаром аж восемь транспортных судов были загружены исключительно ими. В городе начали разгораться пожары, сперва редкие, горожане их достаточно успешно тушили. Позже за венедов сыграла сама застройка Лондона: дома здесь стояли очень плотно, фактически примыкая друг к другу. Огонь легко перекидывался с дома на дом, с улицы на улицу… И вскоре над городом начался огненный смерч. Начался он быстро, и потому вряд ли было много спасшихся.

Высадили десант только через сутки, когда пищи для огня просто не осталось. Все, что могло сгореть, сгорело от силы за пару часов – при такой-то температуре и ветре, но пришлось дожидаться, пока пожарища хоть немного остынут.

Передовой батальон десанта вел первенец Богуслава, Мстислав – по сложившейся уже традиции, членам Померанского Дома нужно было как-то «отметиться» в армии или на флоте. Тем более что именно ему в далеком будущем предстояло сесть на престол Венедии.

Высадились осторожно, поводя стволами ружей по сторонам. Вооружены были «Волки» и егеря нарезными винтовками и гладкоствольными ружьями, в пропорции пятьдесят на пятьдесят. Высаживались в стороне, в предместьях, но жар ощущался и здесь.

– Экий Армагеддон мы устроили… – негромко пробормотал молодой «Волк».

– Господь долго терпит, да сильно бьет, – с ирландским акцентом отозвался пожилой уже егерский сержант, мстительно щурясь на дымящиеся развалины. Покивали глубокомысленно, разойдясь веером, прикрывая высадку остального батальона.

Но сопротивления не было и, судя по всему, даже не намечалось: первого человека встретили аж в пяти верстах от Лондона. Разнорабочий на ткацкой фабрике, что выяснилось позже, когда увидел венедов, радостно завыл что-то нечленораздельное, бросившись на колени, выкрикивая молитвы. Английский в группе знали многие, но сочетание шотландского диалекта с отсутствием большей части зубов и явным опьянением затруднило общение. Переводчиком поработал валлиец из «Сынов Артура»…

– Благодарит, – с удовольствием перевел он, – сгинул Содом по воле Божией. Эм… Но он с ума сошел, – нервно сказал Брайан, оттягивая ворот, – говорит, что смерть Лондона была благом для всей Англии и что его… жена и детки теперь на Небесах, куда и он скоро отправится. Эм… Только вот убьет помещика, который согнал их десять лет назад с общинной земли, – вместе с семьей убьет и с детками. И сие… благое деяние ему непременно зачтется, ибо Благородное Сословие Англии – суть потомки Диавола.

Встреча подействовала тяжело на всех членов отряда, но дальше было еще хуже, такие вот полусумасшедшие и окончательно спятившие люди стали встречаться достаточно часто. Правда, не всегда встречи происходили столь благостно…

– Смерть детям Сатаны! – Из обычной деревенской церквушки на венедов пошли прихожане во главе с пастором. – Убьем дьявольское отродье!

Немолодой пастор с глазами сумасшедшего шел во главе прихожан, держа перед собой Библию, выкрикивая обрывки из молитв. За ним шли мужчины и женщины вперемешку.

– Стойте! – вышел из строя венедов сержант-ирландец. – Мы такие же люди, как и вы, такие же христиане! Против мирных людей не воюем!

– Аа! Ирландский пес! – взвыл один из хорошо одетых мужчин, сжимающий в руках большой, грубо сколоченный деревянный крест. – Мало я вас убивал, выжили все-таки!

– Смерть ирландцам, детям Сатаны! – истошно завизжала пожилая женщина, срываясь с места. – В огонь всех! В огонь!

– Залпом! Огонь! – давя неуместную жалость, скомандовал Мстислав.

В живых никого не оставили. Настроение после расстрела было тяжелым, но жалости… не было.

Ближе к Оксфорду начали попадаться зачатки военного сопротивления, и как ни странно это прозвучит – стало морально легче.

Оксфордские студенты и преподаватели были как минимум из зажиточных слоев, так что им было что терять. Вдобавок оружием владели практически поголовно, особенно огнестрельным. Так что начались первые потери.

– Полевые укрепления впереди, – доложил прибежавший боец командованию батальона, – скорее всего, оксфордские студенты. По крайней мере, почти все замеченные – хорошо одетая молодежь в гражданской одежде.

– Много? – поинтересовался один из ротных.

– Порядка пяти сотен заметил, точнее сказать не могу.

Зазвучали горны и флейты, забили барабаны – венеды начали выстраиваться в боевой порядок. К укреплениям подошли через полчаса.

– И правда студенты, – заметил Мстислав, глядя в подзорную трубу, – и ружей у них многовато… Я бы сказал, не меньше, чем по два у каждого.

Бой начался незамысловато – подтянули легкую полковую артиллерию, и на позициях англичан полетели комья земли вперемешку с кровью.

– Эк! С первого раза, – похвалил принц канонира.

– А то ж! Я у твоего дедушки уже десять лет служу.

Артиллерия потихонечку уничтожала укрепления и живую силу противника. Егеря в это время скрутили здоровенные фашины из прутьев и под их прикрытием начали движение в сторону англичан.

Время от времени раздавался выстрел, и очередной оксфордский студент падал убитым. Но бывало и наоборот… среди английской знати было немало метких стрелков.

Пока батальон Мстислава связывал противника боем, гонцы успели связаться с другими венедскими батальонами.

– Охват, – коротко предложил принц, – я связываю, вы в тыл бьете.

Быстро уточнили подробности и приступили, не мешкая.

– Время, – скомандовал Грифич через час, засовывая часы в карман, – имитируем атаку.

Артиллерия тут же удвоила свои усилия, а к прячущимся за фашинами отборным стрелкам начали перебегать товарищи.

– Святой Георг! – послышались крики у англичан, и студенты начали выходить из-за укреплений, выстраиваясь шеренгой.

Егеря до максимума увеличили темп стрельбы, стараясь выбивать тех, кто был похож на командиров.

– Англия и Святой Георг! – снова закричали англичане, и цвет британской молодежи, среди которых были и немногочисленные, пожилые в большинстве своем, преподаватели, начал движение в сторону славян.

Венеды ничего не кричали, просто выстроились в шеренги и взвинтили темп стрельбы. Единственное – начали пятиться егеря с фашинами.

Но вот англичане остановились, не дойдя сотни метров до славян. Начали подниматься ружья…

– Слава! – раздались крики сзади, и на британцев навалились подошедшие батальоны.

– Залп! – скомандовал принц, пользуясь растерянностью врага. Грохот выстрелов и…

– В штыки!

– Рраа! – отозвался батальон, маршируя на оксфордцев с выставленными вперед ружьями. Принц шел чуть сбоку, чтобы видеть происходящее чуть со стороны и при необходимости корректировать приказами. Но в бою он успел поучаствовать…

– Святой Георгий, смерть славянам! – прокричал крепкий молодой англичанин, отбрасывая ружье и выхватывая шпагу. Выпад!

Мстислав с легкостью отразил его круговым движением кисти и сам сделал выпад. Враг захрипел, выронил клинок и упал на землю, а на Грифича набросились товарищи убитого.

Выдернув пистоль, принц метким выстрелом убил противника. Тут же разряженное оружие перехватывается за ствол, после чего летит в лицо рыжеватому молодому парню с лошадиной физиономией. Тот уклоняется… но не успевает уклониться от еле заметного движения кистью, после чего на его горле возникает кровавая полоса.

Один из телохранителей, до того не влезавший в схватку подопечного, выстрелом уничтожил подбирающегося к Мстиславу здоровяка, размахивающего тяжелым кирасирским палашом.

Англичане дрались ожесточенно и на удивление метко стреляли, но студентам не хватало банальной военной подготовки, и некоторые ошибки были совершенно нелепые, «детские».

– Пленных? – подошел к принцу командир полка Любомир Варг.

– Не брать, – хрипло сказал подросток, вытирая потное лицо грязным платком. Бой уже заканчивался, остро воняло сгоревшим порохом, кровью и дерьмом из распоротых животов. Вдали виднелись здания Оксфорда.

– Что это они вздумали здесь бой дать? – с недоумением пробормотал Мстислав. – Дали бы в городе, так нет… Пленных не берем, – еще раз повторил он, – можно взять «языков», но потом кончаем.

Любомир молча кивнул и отдал распоряжение. Никто из присутствующих не увидел в произошедшем никакой двойственности: во время боя принц подчиняется командиру полка, как более опытному военачальнику, ну а вопросы политические – на Мстиславе. В политике его натаскивают с раннего детства, подросток прекрасно ориентируется в происходящем.

Жестокость? А зачем венедам пленные из английской знати? Самых нужных личностей сейчас отлавливают, чтобы выпытать позже всевозможные тайны. Ну а эти… По молодости никто из них не допущен к серьезным делам, а мелочи вроде гомосексуализма в Итоне никого не интересовали. Да, упустят в результате довольно много, но так ли важны передвижения банковских векселей или права собственности того или иного представителя английской знати на что-либо, если эту самую знать планировалось уничтожить, а их права собственности никого не волновали.

Настоящую картину происходящего знали только члены Померанского Дома и особо доверенные лица. Существующую систему будут ломать – всю. Не будет проигравшей английской аристократии и представителей Торговых Домов, поступивших на службу к победителям-венедам, – их вырежут. Всех. Поголовно. И не только в Англии.

Но если в Британии это будет замаскировано «превратностями войны» и «восставшей чернью», то в остальных частях света придется работать более аккуратно. Труд предстоит тяжелый: даже не на годы, а на десятилетия и века… Но надо. В конце концов, все эти Тайные Общества, строящие Новый Мировой Порядок…

Вторая волна десанта высадилась всего через тридцать часов – транспортным судам под весьма скромной охраной не было необходимости идти крадучись. Затем последовали уже второстепенные десанты: к Эдинбургу, Абердину, Йорку…

Серьезного… Да, собственно, никакого внятного сопротивления не было, армия просто разбежалась. Формируемая традиционно из отбросов общества, она держалась только на страхе неминуемого наказания. Да и процент «настоящих» англичан там был сравнительно невелик, очень много кельтов, немцев… Сборная солянка со всей Европы.

Ну и зачем будет сражаться среднестатистический «Томми» за Англию? Тем более добрая половина солдат была скорее «Фрицами» и «Падди», «Таффи» и «Санди», да еще и завербованными в армию с помощью «дружелюбных» трактирщиков и «особых» добавок в алкоголь, и не горела желанием умирать «За Англию и короля Георга!». Тем более сейчас, когда в их родных краях творятся такие интересные дела… Не желали умирать за короля и коренные англичане, пропаганда Рюгена успела донести, что народ поддерживает «Движение Справедливости». Пусть это «Движение» было очень аморфным образованием, с массой взаимоисключающих лозунгов, но были и общие. К примеру, возвращение общинной земли крестьянам. А к таковой особо рьяные причисляли ВСЮ землю, принадлежавшую знати…

Были и патриоты, причем в значительных количествах. Но им просто не дали собраться вместе, а незначительные размеры Острова саму идею партизанской войны сводили на нет. Да и… для партизанской войны нужна опора на народ, а на кого будут опираться английские патриоты? На крестьянские общины, которым Померанский Дом вернет отобранные, пусть даже тысячу лет назад, земли? Не смешно… Тем более что венеды повсюду говорили: они не собираются оставаться на Острове и уйдут с него очень скоро, передав власть «Представителям народа». Ну а что это будут «ручные» представители, и игра пойдет по тщательно разработанному сценарию…

К сентябрю 1799 года большая часть английских войск была разогнана или уничтожена. Уничтожена и большая часть знати, как и представителей среднего класса. Сами венеды в этом почти не участвовали, но сильно помогали «активистам». «Революционный пожар» в Британии, по замыслу императора, должен был гореть еще долго.

 

глава двенадцатая

После падения Англии британские войска начали интернироваться. Не все – некоторые решили продолжить борьбу, другие сменили гражданство и просто нанялись на службу к мелким властителям, коих в той же Италии было бесчисленное множество. Были и те, кто решил бежать в колонии.

Но был Лайонс с его пятидесятитысячным войском, победно марширующим по Франции. Революционные полки… а полноценными армиями назвать ЭТО было сложно: все они подчинялись разным командирам и подчас воевали между собой… сопротивление оказывали скорее символическое.

Адмирал встал в героическую позу и, судя по докладам агентов из его окружения, примерял на себя роль Спасителя Отечества, а заодно – родоначальника новой королевской династии – прежняя канула в Лету в полном составе.

Здесь сработали как «закладки» агентов, подававших информацию в нужном ключе, так и ограниченность самого адмирала. Интеллектом тот не блистал, на столь высокий пост попав по большей части благодаря своему происхождению. Свою роль сыграла удивительная даже для англичанина упертость, убежденность в своей исключительности.

Как ни странно, но именно это помогло ему воодушевить свои войска, так что британская Экспедиционная Армия во Франции воевала вполне успешно, разгоняя франков. К середине сентября Лайонс дошел до Парижа. После недолгой осады и короткого штурма взял город, захватив и уничтожив большую часть Революционных Вождей во главе с самим Реббелем.

Правда, логика командующего была не совсем понятна… если не знать об агентах Венедии, внедренных в окружение и нашептывающих англичанину нужные идеи.

Удержав за собой Средиземноморское побережье страны, Лайонс мог бы рассчитывать на прибытие подмоги из Италии, Португалии, Греции. Двинув войска на северное побережье, к Ла-Маншу, не ввязываясь в сражения, он мог бы рассчитывать на беглецов из Англии.

Но адмирал оставил на Средиземноморском побережье только символическое прикрытие для охраны судов, успев при этом разослать приказ о сборе, для разбросанных по Средиземноморью батальонов и рот. Прикрытие состояло исключительно из заболевших и раненых, так что остатки разбитых французских полков, не веря своему счастью, вернулись и разгромили ненавистного врага, в порыве энтузиазма уничтожив добрую половину британских кораблей. Ну и били потом по частям прибывающее подкрепление…

Когда английский главнокомандующий… поскольку других претендентов на этот пост не осталось… понял, что что-то идет не то, и двинулся к Ла-Маншу, от его армии осталась едва ли половина. Что характерно, дезертирства у него не было: британских солдат, отставших от своих, ждала смерть, обычно не самая приятная.

К этому времени Пролив и Средиземноморье полностью контролировал флот Союза… Да чего уж там – Померанского Дома. Русский флот сейчас вел войну с Великими Моголами за торговые пути, так что помощь от него изначально была достаточно скромной, скорее символической.

Британские суда начали бить по частям, не давая собираться в сколько-нибудь серьезные эскадры. Получалось по большей части благодаря диверсантам и шпионам, которые в этот решающий момент активизировались и начали применять вовсе уж запредельные методы. Ну и конечно же – потому, что британские корабли были сильно потрепаны постоянными переходами и стычками, а возможности на полноценный ремонт англам не давали. Да что там говорить, у них был дефицит ВСЕГО.

Нельзя сказать, что Святослав и его подчиненные побеждали без потерь. Были и потери, причем достаточно серьезные. Но тут в дело наконец вступили испанцы и португальцы, которые в уничтожении Англии и Франции видели ШАНС на возвращение Старых Добрых Времен. Подсуетились и голландцы… Впрочем, у тех особого выбора не было: с легионами-то, стоящими на голландской земле…

Упавших гигантов начали рвать даже самые мелкие хищники, и к войне… а точнее добиванию… подключились столь мелкие страны, что Померанский Дом даже не регистрировал их в качестве Союзников. Хотят урвать свое? Да ради всех богов… Вот то, что интересует нас, а на остальное можете разевать рты…

Для микровластителей даже один потрепанный захваченный фрегат мог стать причиной для нешуточной гордости: у соседей и того не было! Захватывались пострадавшие в боях корабли, склады с провиантом и амуницией… Но сражения были редки, большая часть новоявленных союзников просто подбирала все, что плохо лежит. Но и то польза…

Наконец в дело вступили давние закладки Померанского: Франция начала распадаться на части. Это с Францией идет война, а нас не трожь – мы Аквитания… Аквитания стала «первой ласточкой»… Но не последней: Рюген направил свои войска для защиты «нейтрального государства», и страна посыпалась…

Не сразу и не так чтобы очень быстро, но к началу 1800 года на месте Франции появилось аж восемнадцать государств. Не факт, конечно, что столько останется… Да и среди граждан свежеиспеченных Королевств, Республик и Директорий далеко не все были согласны на смену гражданства. Так что гражданская война разгорелась по новой, но на этот раз воевали с куда большим энтузиазмом.

Если ранее было ясно, что самые «вкусные» посты все равно будут в Париже и мелкотравчатым Лидерам из провинций все равно туда не добраться, то сейчас эти самые Лидеры почуяли реальную возможность стать Элитой. Пусть в куда более маленьком государстве, пусть… но Элитой. И у каждого были сторонники, друзья, родственники… как и у Лидеров оппозиционных партий, которые моментально расплодились до величин неприличных.

Разумеется, свою роль сыграло и то, что все пассионарии, сумасшедшие, фанатики и прочие люди из серии «Сперва делаю, а думать вообще вредно», выплыли на поверхность политической жизни и тонуть не желали.

По прогнозам аналитиков, гражданская война на территории Франции и передел земель должны были продлиться не менее десяти лет.

– Посуди сам, Сир, – вальяжно вещал одноногий Франц Чернов, нашедший свое призвание в качестве аналитика, после очередного ответного Балканского Рейда десять лет назад. Тогда рядовой драгунского полка потерял ногу и думал о самоубийстве. Но получил направление на учебу, где пересекся с представителем Кабинета Рюгена, и… неудачливый рядовой в отставке имел ныне майорский чин.

– Гражданская война, она вообще такая штука, что имеет свойства продолжаться годами и десятилетиями. Вон, что у франков некогда, что у англов – сколько они длились? А сейчас партий-то сколько, да и взаимных претензий по земельным владениям будет куда больше. Да Элиты эти новоявленные будут лодки раскачивать… так что пусть непостоянно, но что во Франции… да и в Англии, «веселье» растянется на несколько десятилетий, я сомнений не испытываю. Заглушить его, конечно, будет возможно, но мы же не станем?

Франц склонил голову чуть набок, ожидая ответа кайзера.

– Не станем, – чуть улыбнулся тот, – в целом я с тобой согласен. Только не надо мне общих слов, выкладки где? С графиками, цифрами?

– Гхм, – смущенно кашлянул силезец, – это да… Вот, Сир. В этой папке вкратце, ну а здесь уже детально расписаны. А вот – наши рекомендации к разным сценариям гражданской войны как во Франции, так и в Англии.

Отпустив аналитика и просмотрев папки, Игорь пришел в хорошее настроение. Не то чтобы ВСЕ было хорошо, но в основном – просто замечательно. Сейчас бы не налажать на радостях…

К лету 1801 года распад Англии и Франции на отдельные государства был зафиксирован окончательно. Это не значит, что там закончился передел власти: документы были нарочно составлены таким образом, что границы государств указывались нечетко либо вообще не указывались.

Выводить войска из Англии Рюген пока не спешил, но заменил их на легионы, которые контролировали ключевые порты, заодно скупая промышленное оборудование и любые ценности, которое им приносил «разгневанный народ». Ну и координировали действия этого самого «народа», время от времени помогая плебсу, уничтожая слишком уж большие отряды противников распада страны.

Вроде как получалось и… нет, союзным кельтам Померанский Дом не делал исключений. Что Ирландия, что Уэльс, что другие земли, заселенные по большей части кельтами, быстро поделились на микроскопические королевства. Короны по большей части получили «герои восстания» из «Сынов Артура» – организации, контролируемой спецслужбами Венедии. И… уровень жизни там резко подскочил.

Крестьяне получили назад свои общинные земли, и там, где некогда паслись стада овец, принадлежащих аристократии, все чаще стали распахивать землю. Да, не везде земля годилась под сельскохозяйственные культуры, кое-где она и в качестве пастбищ была не самой лучшей… Но при отсутствии арендной платы помещику, налогов королю… В общем, «жить стало лучше, жить стало веселее».

Но далеко не все выиграли от передела земель. Так, городские ремесленники совершенно обнищали. Наиболее активные сбивались в банды, а наиболее умные – эмигрировали. Но на Остров имели доступ только суда Венедии и Унии, поэтому выбора у нищих ремесленников просто не было. А император вел очень жесткий отбор… Только профессионалы, только подходящего происхождения, только здоровые, ибо тех же сифилитиков в Британии было предостаточно. Остальные? Их судьба была невеселой…

Англии… да и Шотландии с Ирландией, предстояло стать сонным захолустьем. Будут многочисленные государства, граждане которых занимаются сельским хозяйством, рыбной ловлей и добычей руды. Может быть, немного кустарных ремесленников. Флот, армия… Хватит, с начала девятнадцатого века Оловянные Острова объявляются демилитаризованной зоной.

По итогам гражданской войны во Франции, и весьма хитроумных ходов венедских спецслужб, к владениям Померанского Дома присоединилось Королевство Арелат. Древнее государство, в состав которого входили Бургундия, Прованс, Гренобль, часть Швейцарии и множество других земель, вновь получило право на существование. В земли королевства вошли сперва легионы, осуществляя карательные мероприятия и вычищая многочисленные банды, а потом и венедские полки.

Присоединять Арелат к Священной Римской империи или к Венедии император не стал.

– Незачем, – сказал он несколько лет назад сыновьям по схожему поводу, – пусть будет Священная Римская империя, отдельно Венедия, куда ныне входит и Фракия с частью греческих островов, земли Унии, просто земли Померанского Дома.

– А не проще ли объединить их?

Богуслав аж фыркнул – так, что клубника вылетела изо рта обратно на тарелку.

– Все равно править будет наш Род, – пояснил он, вытерев губы, совсем юному Ярославу, – а объединять их не стоит – так гибче, маневрировать можно. Специально сделать законы общими, но чтоб и отличия имелись. И так во всем. Если не сглупить, то можно провести так, чтобы все наши земли между собой соперничали, а мы, Померанский Дом, вроде как выше этой суеты – над ней, судьями и полубогами. Получится, что все раздражающие мелочи, которые неизбежны в любом государстве, будут принадлежностью этого самого государства, а Род Грифичей будет прежде всего источником всевозможных благостей и патриотических порывов. То есть воспитание детей и юношества, университеты…

– Не все университеты и не все направления наук, – поправил его отец. Богуслав задумался ненадолго…

– Да, ты прав. Математику да химию с медициной точно под себя подгребем, а вот всякие там теологии можно оставить на усмотрение местных властей – внешне. Так-то наши люди будут контролировать… Нам – образование, пропаганда, армия, благотворительность… Тогда граждане стран, принадлежащих нашему Дому, в случае кризисов будут смотреть не на местные власти, а на наш Род. Не стоит забывать и о должностях: слово «канцлер» звучит очень симпатично, даже если это канцлер какой-нибудь Нижней Баварии.

Ярослав кивает задумчиво…

– Да, с этой точки зрения я не рассматривал… О! – оживился подросток. – А ведь есть еще и должности придворные! Если будут Главные Дворы… Ну – Венедский и Империи, то ведь будут еще и Дворы провинциальные, так? Австрии там и прочих… А это тоже возможность влиять на аристократию, да и политика гибче будет. Интересно…

 

Глава тринадцатая

После распада Англии и Франции начался дележ Европейского Пирога. Войска Померанского Дома без какого-либо сопротивления заняли Италию и несколько ключевых точек в бывшей Франции: в основном портовые города. Начался грабеж франков, ничем особо не прикрываемый император просто пожал плечами и сказал:

– Сколько они у нас крови выпили как прямыми нападениями, так и поддержкой Османской империи… Так что пусть расплачиваются.

Впрочем, несмотря на жестокие слова, тотального грабежа не было: выгребали… начали выгребать… прежде всего золото, серебро и вообще все металлы… То есть поступали так, как некогда поступили с Австрией и Пруссией. Обычных крестьян и горожан не трогали. Почти не грабили и жителей тех областей, что поспешили объявить о своей самостоятельности и разорвать всяческие отношения с Парижем. Так что грабежа как такового, по сути, просто не получилось, войска Игоря разве что «сняли сливки» с Франции. Зато «разбежались» провинции с большой поспешностью и Договорами, сильно осложнившими жизнь потенциального «Собирателя Земель Французских».

С Италией поступили проще: просто поделили, причем местным феодалам, не замеченным во враждебности к Померанскому Дому, достался даже выкуп, если загребали их земли – из награбленного во Франции добра, или земли из недавно завоеванных.

К владениям Померанского Дома присоединился Рим, Неаполь, Флоренция, Лигурия, Генуя, Венеция, Римини и Бари, войдя в состав Священной Римской империи на правах отдельных курфюршеств. Ликование жителей этих городов было колоссальным: все они считали себя «особенными» и твердо были уверены, что уж они-то точно будут процветать, не то что остальные жулики и бездельники. Разумеется, курфюрстами в этих городах стали внуки Игоря. Особняком стояла провинция Тоскана: некогда звавшаяся Этрурией, она стала личным доменом короля Венедии… Как и другие земли Этрурии.

Сицилию, Сардинию и Корсику приняли под формальный, казалось бы, вассалитет Померанского Дома, даровав им парламенты и широчайшую автономию. На деле же острова по факту принадлежали если не самим Грифичам, то их приближенным: «священное право собственности» никто не отменял, а в руки спецслужб Рюгена попало немало интересных документов, которые без излишнего шума перешли в собственность к другим людям.

Собственность эта контролировалась Имперским Банком – прямым аналогом Сбербанка времен СССР, ибо допускать частные банки и ростовщические конторы на своих землях Вольга Руянский не собирался в принципе. Возиться же с нищими островами и вечно чем-то недовольным их населением, «подтягивая» уровень их жизни до стандартов Венедии-Унии-Империи… Да кому это нужно…

Куски Италии достались и другим европейским странам: приросла Австрия, от чего австрийцы ходили, довольно жмурившись – дескать, теперь они уже не завоеванные, а полноценные граждане Империи и Померанского Дома. На такой эффект от присоединения земель не рассчитывали даже самые оптимистичные аналитики.

Свою долю «Итальянского пирога» получили Словения, Хорватия, Сербия… Доли были небольшие, но сильно поднимали престиж стран, да и небольшие-то они небольшие… Но существование этакого «плацдарма» вне Метрополии очень удобно для торговли, славяне оценили.

Получили свои земли в Италии аристократы Севера – как раз вокруг Неаполя и прочих городов, ставших курфюршествами. Поместья в большинстве своем были не самые большие, но раздавались очень широко – практически всем безземельным офицерам и чиновникам. Близость городов, куда можно было поставлять сельскохозяйственную продукцию, заставляла их смотреть в будущее с надеждой… Получали их по большей части именно как поместья, а не как вотчины, так что в будущем они сами и их потомки будут ОБЯЗАНЫ служить, дабы земли не отобрали в казну. А раз обязаны, то и жалованье таких чиновников можно будет делать умеренным…

Проверенная временем метода: отслужить в армии, а потом заниматься поместьем, работая заодно «на полставки» чиновником в соседнем городе. Ненапряжно и достаточно престижно, да и дворянство при деле, а не заговорами мается. Между прочим – хорошо служат, ибо все твои достижения или недочеты моментально по службе становятся предметом обсуждения соседей, а от поместья далеко и надолго уехать нельзя…

В 1801 году началась целая череда коронаций: все законнорожденные потомки Рюгена получили свои королевские короны, в большинстве своем по несколько. Не остались обделенными и бастарды как самого императора, так и его сыновей: титулы князей, герцогов, маркграфов, баронов и прочих сеньоров, да с наделами. Преференции в данном случае имели прежде всего те бастарды, которые успели как-то отметиться на службе. Тем же, кто не успел исключительно по малолетству… Так впереди дележ Африки, колоний…

Свою долю «Пирога» получили имперские рыцари. Пусть это сословие формально не принадлежало аристократии, а было «всего лишь» дворянством, но прямой вассалитет императору Священной Римской империи значил очень немало, особенно теперь.

– Господа, вы с честью исполняли свой долг, – сказал Игорь на собрании рыцарей, – поэтому этот кубок с медом я поднимаю за вас – мою опору!

Восторженный рев в ответ оглушил императора, но рев этот прозвучал для него лучшей музыкой, и кубок был выпит до дна, после чего демонстративно перевернут – дескать, до капли. Восторг был не только из-за благодарственных слов: мед считался священным напитком, поэтому столь простой жест значил очень многое.

Благодарность была не только словесная: имперские рыцари официально становились еще одним сословием Империи, с некоторым расширением имеющихся прав и обязанностей. А главное – земли, много земель. Младшие сыновья, племянники, внуки… Все они получили хотя бы по небольшому поместью в разных уголках Империи. В разных, потому что таким образом это сословие станет выполнять заодно функции жандармерии-«лайт», собирая информацию о настроении людей по месту своего жительства. А поскольку оно было не слишком-то многочисленным, то имперскими рыцарями стали многие офицеры, преимущественно венедские.

После коронации ВСЕХ законнорожденных потомков и коронации Богуслава в качестве императора-соправителя, очень пышной и торжественной, была раздача поместий и вотчин СВОИМ подданным. А затем настал черед Греции…

– Афины республикой оставляем? – спрашивает Рюген на Совете с сыновьями.

Богуслав морщится, но согласно кивает и говорит:

– Жалко, конечно, но нельзя делить Грецию только на царства, пусть будут и олигархические республики.

– Согласен, – почти в один голос подтверждают Святослав с Ярославом.

– Лаконию Воронам отдаем?

– Да, пусть сестричка на троне посидит, да и запасная линия Померанского Дома как-никак, – говорит Богуслав, и остальные братья согласно кивают.

Македонию отдали Людмиле и роду фон Бо.

Затем так же незамысловато были поделены и остальные земли…

– Ахейю мне отдай, – потребовал Ярослав, – а еще Мегары и Локриду. Смотри, Коринфский залив они перекрывают со всех сторон, пусть и не полностью, но для контроля хватит.

– Логично, – соглашается отец, – но это не к Хорватии они присоединяются, понимаешь?

Младший фыркает…

– Да зачем к Хорватии-то? Мои и без того премного довольны, что у них теперь кусочек Италии есть. Да и греков незачем дразнить, подданство Померанского Дома напрямую они хорошо воспримут, а вот присоединение к какой-то другой стране, а тем более не греческой…

Игорь только кивнул довольно: такие вот проверки он устраивал регулярно, и надо сказать, что они заметно подстегивали сыновей.

– Мм… Кефалонию, Закинф, Левкаду… Арголиду тоже, – без тени сомнений сказал Святослав, – тогда Коринфский залив будет полностью наш.

Владения распределялись прежде всего стратегически – так, чтобы контролировать Грецию как на море, так и на суше.

– Ну а мне… – Богуслав с сомнением смотрит на карту, ведь ему предстоит унаследовать огромные территории Венедии, Империи и Унии, так что эта возня… Но надо, ибо баланс… – Фессалию себе подберу, пожалуй, и хватит.

– Я вот думаю, – несколько смущенно сказал Игорь, – а не выделить ли нам царство Марку Гарцу?

Сыновья задумались… Умелого легата, который стал командовать легионами после отставки Федора Головина, назначенного на этот пост скорее по мотивам политическим, они знали неплохо и ценили. Даже дружили с незаконнорожденным родичем, особенно Ярослав.

– Я за, – высказался младший, – заслужил, да и стимул-то какой для остальных!

– Фокиду, – без тени колебаний сказал Соправитель, – если его потомки вдруг забузят, она все равно между нашими землями зажата будет.

Федору Головину досталась Аркадия – весьма неплохое царство. Правда, у него не было выхода к морю, так что ему и его потомкам придется вести себя с соседями в должной мере дипломатично…

Мессению после долгого колебания все-таки решили отдать Бонапарту: пусть и не родич, но всем было ясно, кто будет новым командующим артиллерией, да и вообще – человеком он был крайне дельным. Мятеж и прочее? Нет, не боялись: основные владения Рода Покора были на материке, и владения эти заметно превышали по богатству Мессению. Ну и… Игорь с Богуславом решили добавить «оживляжу» в будущую политическую жизнь Греции: не было никаких сомнений, что корсиканец потащит туда свою семью и что те займут все «вкусные» места, оттеснив местных. Соответственно, «Точка напряженности» там возникнет сама собой, и волей-неволей новой династии придется особенно крепко держаться за Померанский Дом…

Эпир получил Иван Головин, отличившийся не столько на поле сражения, сколько в снабжении и дипломатии. Остальные исторические греческие государства… стали еще более «историческими» и были поделены на микроскопические республики, княжества и герцогства. Выделялись они как бастардам Померанского Дома, заслужившим право стать Младшими Ветвями и подчиняться в дальнейшем только королю Венедии, так и владельцам мелких германских княжеств. Местной греческой элите предоставили возможность «порезвиться», обменяв их микроскопические владения на земли в Германии.

Поскольку Рюген старался не играть с законом, то отбирать владения у таких вот микрогосударей он не мог, если только те не становились на сторону противников. Терпеть же подобные вкрапления на своих землях он не хотел, так что решение было именно таким – обмен. В большинстве своем микрогосудари весьма охотно меняли земли в Германии на земли в Греции: все-таки территориально размен был удачным для них, пусть даже сами земли были расположены не столь выгодно.

Стратегические места вроде Крита, Кипра, Родоса и ряда других островов Венедия оставила за собой, острова эти стали ее частью. Планировалось в дальнейшем начать выдавливание греческого населения и заселение островов славянами. План не столь уж и сложный: добрая половина Греции как раз и была славянами: кто-то из них жил здесь со времен доисторических, кого-то переселяли во времена Византии или Османской империи. В общем, реальная задача.

Останавливаться на достигнутом не стали: началась очень сложная, кропотливая работа по захвату некогда английских и французских колоний. Осторожная, потому что флот Венедии был не таким уж многочисленным, а английские и французские капитаны вовсю «шалили». Сейчас, в период Смутного времени, многие из них увидели свой ШАНС. Для кого-то – хапнуть кусок пожирнее и забиться в провинции, изображая добропорядочного буржуа; для кого-то – основание собственного государства. И конечно же – поведение в стиле «Все пропало – гуляй, рванина – однова живем».

Европа еще тлела, и пожар все еще имел шансы на новое возгорание, поэтому много сил на захват колоний Игорь выделить не мог. Было принято непростое решение…

– Делиться придется, – сообщил он на семейном совете, куда с недавних пор вошел и Трауб: его внук был помолвлен с одной из внучек императора.

– Колонии? – моментально понял Богуслав.

– Они самые, – вздохнул отец, – не потянем. Точнее – потянем, но тогда как испанцы будем – все более-менее толковые люди отхватили себе жирные владения в колониях, и работать в метрополии стало просто некому.

Помолчали…

– Не вижу особых проблем, – задумчиво сказал Наследник, – пусть некоторые колонии продолжают формально принадлежать Голландии или той же Франции, но в последнем случае их нужно будет поделить между новыми-старыми государствами. Если контролировать торговые потоки будем именно мы, то ничего страшного. Не вся прибыль будет нам доставаться, так и хрен с ней – спокойствие не менее важно.

На том и порешили.

Дележ новоявленными государствами колоний получился громкий, скандальный, и если можно так выразиться, «вонючий». Сил ни у кого из Республик, Королевств, Герцогств, Княжеств и Графств толком не было, а подгрести под себя колонии очень хотелось. Поэтому за немногочисленные оставшиеся корабли и моряков некогда французского флота шла настоящая грызня: с шантажом, убийствами и прочими «милыми» вещами. Капитанов кораблей, примкнувших к тому или иному франкскому государству, автоматически наделяли дворянством и прочими «вкусностями», лишь бы те помогали закрепить колонии за конкретным государством.

Не стоит забывать и о королевстве Арелат, которое некогда было частью Франции, а ныне – владениями Померанского Дома. В данном случае несколько непривычная, излишне гибкая политика попаданца оказалась кстати: многие французские моряки с готовностью шли на службу королевству Арелат. А ведь на службу Венедии, Унии или Священной Римской империи – отказывались!

Вообще же, формирование нового миропорядка шло непросто. С одной стороны, требовалось не раскачать лодку, не переусердствовать со славянизацией новой Империи. С другой – все-таки славянизировать ее…

Ясно было, что период «утруски» продлится долго, ведь необходимо было осваивать Русскую Америку, ставшую венедской (впрочем, колонисты разницы почти не заметили), и прочие колонии, решать вопрос с Римом…

Последнее, кстати, было серьезной проблемой: необдуманные слова императора во время торжественного занятия Вечного Города породили целую кучу слухов…

Въезжая в Старый Город, Игорь внезапно осознал – ВСЕ, он победил. На глаза его выступили слезы, и попаданец произнес чуточку переделанные слова из песни:

– Встречайте нас, верные, – мы вернулись домой! Встречай своих воинов, Родина, – мы вернулись домой!

И пусть это было не на публику, но… его услышали и передали дальше. А поскольку венедские ученые давно утверждали, что венеды и расены – разные имена одного народа, то… Слухов и легенд заходило много, теперь римляне ЖДАЛИ… Учитывая же, что прославленные времена Древних Царей Рима, некогда воплощенных в золотые статуи, многие связывали с правлением этрусков-расенов…

 

Глава четырнадцатая

Проблема с Римом разрешилась…. не сама собой, но близко к тому – город стал Храмовой Столицей Империи. В этом сильно помогла «Партия Грифона» в Ватикане, ратующая за изменения. Как высказался ее глава, кардинал Барберини:

«Верхушка Католической церкви почти целиком состоит из одних итальянцев, что раздражает остальные народы. Принесла такая политика счастье Католической церкви? Нет – именно в те годы, когда это закрепилось, началась печально известная Реформация. Принесли ли итальянцы в Ватикане счастье народу Италии? И снова нет – наша многострадальная страна постоянно раздираема гражданскими войнами и иноземными оккупантами. Так может, стоит отбросить нынешнюю политику, ведущую к гибели? Кто сейчас спасает Святую Католическую церковь? Славяне! Так может, пора их допустить в святая святых, а не оставлять постоянно на пороге как бедных родственников?»

Таких речей было довольно много… Барберини, откровенно говоря, был не столько сторонником славян, сколько обычным политиком, желающим удержаться у власти и помочь своей родне. Тем более что даже до самых тупых дошло, что если в Священной Римской империи командуют славяне, то выбора у Католической церкви в общем-то нет…

По Ватикану, Италии и Европе вообще прошла целая «эпидемия» смертей высокопоставленных священнослужителей, выкосив их почти наполовину. Огромное количество вакансий заполнили по большей части славянские аббаты и епископы. А еще немецкие, шведские, датские… К слову, эксперимент удался, многие жители традиционно протестантских стран начали потихонечку переходить в католичество.

Император же получил доступ в архивы Ватикана и… Грязи там было много – да такой… А еще больше – ТАЙН. Ушедшие цивилизации, трактаты по магии, чертежи совершенных машин, точнейшие карты Земли – даже тех мест, где нога человека официально еще не ступала… Нужно ли говорить, что архивы теперь стали работать на благо Венедии?

Рим потихонечку преображался: строились православные и протестантские храмы: Храмовая Столица должна представлять все ветви христианства, реконструировались старинные здания времен Древнего Рима. А еще попаданец вспомнил практику «сто первого километра», начав выселение откровенных люмпенов, коих здесь было удивительно много. Вой поднялся… но преступность упала на порядок, а городские трущобы начали разбирать, застраивая нормальными домами и высаживая деревья – с зелеными насаждениями в Вечном Городе было скверно.

Константинополь в качестве столицы Христианского Мира, пусть даже только Православного, возрождать как-то не хотелось, хотя были намеки, чего уж. Есть там Патриарх Константинопольский, взамен убитого незадолго перед взятием города озверевшими турками, и хватит. Вообще бывшей столице Византии не слишком повезло: Рюген в ней не нуждался – как в столице.

Город не будет бедствовать, все-таки расположен достаточно выгодно. Но былое величие если и вернется к нему, то очень не скоро: торговые пути сильно сместились. А с «сакральной» точки зрения… Павла он не слишком интересовал, тот давно уже проталкивал идею самодостаточности Русского Православия и Величия Святой Руси и Священной Москвы. Логично, кстати – рекламировать нужно свое…

Староверы же и вовсе относились к Царьграду с некоторых пор скорее скептически – считали, что некогда «Святой» город в свое время пал за грехи, перестав быть Святым. Тем более что у них были свои святыни: тот же остров Рюген-Руян, Ладога и ряд других, преимущественно русских и славянских городов. Ну да в это Грифич не вникал, без того забот хватало.

Возрождать ради греков? Так им в новой Империи уготовано место глухой, безнадежной провинции.

Тем не менее Иерусалим Грифич «подобрал»: город никто не охранял, подошедшие полки венедов не встретили сопротивления, да и жителей там было немного. Он уже давно стал по сути захолустьем, так еще и уничтожение Османской империи, с последующей эпидемией насилия, сказалось на священном городе очень печально. Так что подобрал и начал потихонечку наводить порядок в регионе.

После неосторожных слов императора теперь не только венеды, но и весь мир был уверен: этруски и славяне – один народ. Более того, нашлись историки, которые выводили родословную Грифонов к этрусским царям, вроде как даже без махинаций… Впрочем, покопавшись как следует в любой родословной, наткнуться на Великого Предка не слишком сложно – пусть даже колене этак в двенадцатом.

Разрешилась наконец и ситуация с Болгарией, которая получила своего царя. Второй сын Павла, Николай, которого готовили к этой роли, умер от холеры, так что на престол сел третий, младший из братьев – Михаил. Был он человеком неглупым, но достаточно болезненным и безвольным, вдобавок лишенным всяческого честолюбия.

Оно и к лучшему: для небольшого, откровенно небогатого государства без особых перспектив и врагов такого царя можно считать идеальным. Не свершит ничего великого, но и не наворочает… А стабильность имеет массу преимуществ перед «Эпохой Перемен».

Взамен Болгарии, Померанский Дом получил от Павла Шри Ланку и ряд островов в том же регионе. Начались было вялые переговоры о Шлезвиге и Гольштейне, но русскому императору сводные сестрички с мужьями и детьми были откровенно не нужны. Он вообще предпочитал делать вид, что их не существует. Поднятую же русским императором тему Кипра или Крита предпочитал «не замечать» уже Игорь: обстоятельства со времен давнего разговора изменились, причем нарушил их сам Романов. Так что хватит и Болгарии…

Приросла Венедия и некоторыми немецкими землями – без всякого насилия. Так, у Саксонии Верхние и Нижние Лужицы, исконно славянские земли, поменяли на куда более внушительные по размеру земли в Малой Азии, заранее обговорив, что новые владения саксонцев не относятся к Священной Римской империи. А то мало ли – через век-другой как пойдут оттуда смуглые переселенцы в Европу, со своим укладом и традициями.

Проблемы решались, но постоянно возникали новые – одна за одной, что и понятно. Правда, в большинстве своем они были пусть и достаточно серьезными, но ничем не угрожали существованию Померанского Дома. Так, к тысяча восемьсот третьему году были наконец-то захвачены английские и частично французские колонии, началось освоение Аргентины и Венесуэлы – капельно, потому как людей не хватало дико. Кто поедет в такую даль, если сейчас и рядышком можно устроиться очень неплохо? Немалая проблема: есть колоссальные территории, которые нужно «столбить», но нет людей для их освоения.

Соединение большей части Европы под властью одного Дома и уничтожение как таковой Османской империи невероятно благотворно сказалось как на промышленности, так и на сельском хозяйстве. Игорь строил дороги, плотины, мосты, крепости, города, флот… Рабочие руки, промышленные товары, продовольствие – все находило спрос. Ну а если не слишком везет дома, так, пожалуйста, – можешь переселяться в Малую Азию, Южную Америку… Но новых территорий было много, а людей – мало.

Северная Америка? Пока сохраняла формальную независимость, хотя власти Канады робко намекали, что хотят «под крылышко» большого и сильного государства… На это же намекали некоторые Штаты из так и не получившихся в этой истории САСШ, но пока шла торговля по поводу прав и обязанностей каждой из сторон. Игорь хотел достаточно жесткого контроля и постепенной славянизации земель, а представители американских колоний хотели побольше прав и поменьше обязанностей, а заодно и гарантий, все-таки масонов в верхах там было многовато… Только поэтому условия Грифича еще не приняли, несмотря на давление рядовых обывателей на колониальные власти.

Масонов потихонечку уничтожали по всему миру, не брезгуя при этом никакими методами. Уничтожали и представителей других тайных обществ – нередко вместе с семьями. Спастись могли только масоны «условные», вступившие некогда в Общество ради моды. Ну или как вариант – монастыри, причем достаточно комфортабельные. Особо подготовленные монахи «доили» постояльцев, которые ради безопасности и относительной роскоши выдавали тайны Лож и других посвященных.

Пока шла вялая торговля, но… формировался уже в глубокой тайне Кельтский корпус, собранный прежде всего из ирландцев-рабов, коих в бывших английских колониях было превеликое множество. Корпус этот был численностью свыше пятнадцати тысяч человек и нужно ли говорить, что к своим бывшим хозяевам его солдаты не питали добрых чувств? Ему предстояло стать карательным корпусом, как бы неприятно это ни звучало. А куда деваться, масонов давить надо? Надо. А то закрепятся в колониях, и не будет у венедов Русской Америки… Да и в дальнейшем без карательных отрядов не обойтись, а посылать на ТАКОЕ лучше всего формальных наемников, не имеющих отношения к венедам.

Аналогичный, но славянский в своей основе корпус уже был сформирован из освобожденных из плена гребцов-кандальников, «работавших» на турецких галерах. «Тухлыми» операциями он почти не занимался, но несколько лет исправно выполнял функции Пограничной Стражи на границах с мусульманскими землями.

По мере умиротворения границ и строительства там укреплений и военных поселений, славянский корпус перевели в Египет, где старый уже фельдмаршал Покора, оставивший командование артиллерией на зятя, строил Славянский канал. Да-да, Славянский – по договору с египетским правителем, город Суэц отошел Венедии, после чего был переименован в Славянск – с заменой большей части населения оного. Разрешение на проживание оставили только православным коптам – исконному населению Египта, в отличие от пришлых арабов-мусульман. Возможно, правитель был не в восторге, но обещанная треть прибыли от Канала манила, да и сопротивляться Померанскому Дому как-то…

Канал обещал стать «Лебединой песней» Покоры, достойнейшим завершением карьеры и памятником на века. Кстати, попаданец с удивлением констатировал, что в его Ветви истории никаких ужасов при строительстве не было. Видимо, сказалось отсутствие воровства, ну и личность другая.

Одной из типичных проблем стали те самые «посланные» в Африку казаки. Как выяснилось, они сильно переоценили свои силы – забыв, что с ними движется огромный «балласт» в виде жен, детей и «омужичившихся» казаков. Посылая их, император помнил покорение Сибири и прочие подвиги, но не учел, что велась она НЕБОЛЬШИМИ мобильными группами, а вот переселение тридцати тысяч человек – немного другое… Нет, до разговора со Старшиной сомнения были… Но Старшина тоже была уверена в своих силах… Как теперь выяснилось – зря.

С большой помощью местных правителей, спешащих избавиться от воинственных гостей, переселенцам удалось дойти до Эфиопии. И вот здесь-то начались проблемы…

– Да, Сир, смутил казачков Негус, – докладывал недавно прибывший чиновник, сопровождавший их в пути, – в Эфиопии сейчас много мусульманских княжеств, вот он и поднял казачков на их уничтожение. Дескать – православные мы, единоверцы, да напрямую от Соломона Род ведем… Пообещал немало, прямо скажем: звания придворные, земли… А эфиопы, Государь, пусть и чернокожие, но ничего так – не дикари. То есть дикарей там тоже хватает, но это на окраинах.

– Пошли казачки титулы добывать? – с толикой веселья спросил император.

– Пошли, Государь, – усмехнулся чиновник, знающий, что вины на нем нет, – омужичившиеся раскачали всех. Они ж шумные, да и… В большинстве своем ехали не работать, а ОТ работы. А тут – на тебе, дикарей повоевать, да садись на землю барином.

– Повоевали?

– А как же, Государь, – с достоинством ответил чиновник, – славяне все ж, да и в пути немало поднатаскались с оружием. Так что вырезали мусульман на раз, да и дикарей заодно. Ну и все: сказали, что им и тут хорошо, так что теперь дворянство эфиопское больше чем наполовину из славян состоять будет. Правда, последнее ненадолго, Негус быстро браками многих окрутил.

Чиновник, немолодой уже мужчина, давно знакомый императору, еще раз хмыкнул…

– Так что ненадолго они славянами останутся.

– Остальные? – Император не гневался, это тоже не худший вариант, будут у него теперь агенты влияния… пусть и хреновые.

– В Эфиопии мало кто из настоящих казаков остался, только омужичившиеся. Остальные говорили – стыдно под чужаками ходить, пусть эти чужаки и потомки Соломона. Дескать – под потомками Соломона пусть его единоплеменники и ходят. Им же, потомкам Руса, Рюрика и Святослава, можно только под природными князьями ходить или же атаманов из своей среды выбирать.

Савва помолчал, вспоминая…

– Но далеко все едино не ушли, Государь. Прошли чуть дальше, так там места благодатные. А еще чуть дальше – леса непроходимые. Мы и так-то намучились, а там… – Савва махнул рукой с тоской, – совсем плохо. Так что казаки снова поделились: одни хотят там остаться, но под твою руку просятся. Другие и не прочь дальше двинуться, но там ни проводников нормальных, ни дорог…

– Много последних?

– Да тысячи две, не больше. Правда, если бы на кораблях, то и побольше бы набралось…

– Хм. Будут им корабли, смогу выделить. СЕЙЧАС – смогу.

Забегая вперед – вывезти часть казаков на территорию несостоявшегося государства ЮАР все-таки получилось. Около трех тысяч человек в несколько приемов перевезли, и они начали обживать благодатные земли. Но и оставшиеся не чувствовали себя обделенными: захватив территории Кении и Танзании, казачьи хутора раскинулись очень широко. С местным населением серьезных конфликтов у них не возникло: по большей части из-за редкости этого самого населения. Но не было и взаимопонимания, так что никакого «прогрессорства» или хотя бы сотрудничества быть не могло в принципе. «Природные» казаки считали «настоящими людьми» только таких же казаков, с некоторым пренебрежением относясь даже к потомственным русским дворянам, которые тоже воевали из поколения в поколение. Отношение к «цивилам», пусть таким же славянам, было подчас откровенно презрительным. А тут – чернокожие…

В этой ситуации больше всех проиграли омужичившиеся казаки, ставшие эфиопскими дворянами. «Настоящие» казаки их так и не простили и позже не признавали за своих ни их самих, ни их потомков – даже если эти потомки остались славянами… Правда, к чести омужичившихся, те исправно отрабатывали новый дворянский статус, гоняя как соседей-дикарей, так и соседей-мусульман. Гоняли эффективно и умело, так что Эфиопия сумела выстоять, потеснив обнаглевших соседей.

Началось переселение иудеев, да не на историческую землю Израиля, а… снова в Эфиопию. Царство было православным достаточно условно, иудейских княжеств в его границах хватало, так что ехали евреи не на пустое место.

И снова забежим вперед: на Эфиопии они не остановились, вскоре на месте Сомали выросло государство Израиль, чье благополучие больше века было основано на торговле «Черным Деревом» с арабскими, индийскими и даже китайскими княжествами, отчего местность вокруг сильно обезлюдела. Справедливости ради нужно добавить, что казаки и белые переселенцы действовали ничуть не более гуманно, так что аборигены Черного Континента в этой ветви истории оказались в еще более плачевной ситуации, чем в истории реальной. К началу двадцатого века в Африке появились десятки мест, где чернокожих нельзя было встретить В ПРИНЦИПЕ на протяжении сотен километров пути.

Судьба американских индейцев оказалась куда более благоприятной, появились даже индейские государства. Правда, жили они в большинстве своем очень небогато, страдая от повального алкоголизма и потихонечку вымирая. Одним из немногочисленных исключений стали чероки – племя, отличающееся не только храбростью, но и работоспособностью со здравым смыслом. Но они-то как раз не держались за независимость, войдя в состав Русской Америки еще в середине девятнадцатого века.

Со Швейцарией, жители которой налились дурным упрямством и стали отстаивать свою независимость, попутно делая набеги на соседние страны, император решил вопрос весьма изящно – переселил на подконтрольные ему земли кантонов крещеных черкесов. Взаимная резня шла недолго: всего через пять лет сильно поредевшие швейцарцы стали самыми благонадежными подданными. Правда, тут сработали не столько черкесы – швейцарцы и сами не многим хуже, – сколько понимание, что в покое их не оставят.

Индия и Китай всего за несколько лет развалились на многочисленные княжества, с упоением занявшись междоусобной резней. Вся разница заключалась в том, что в Китае основой для нее послужили прежде всего национальные мотивы, а в Индии – религиозные.

Так что когда войска Павла помогли свергнуть «Неправедную Циньскую Династию» и щедрой рукой раздали оружие «на святую войну» всем желающим, предварительно капитально ограбив Китай, там полыхнуло. Дошло в итоге до того, что уже не Китай стал грабить соседей, как было ранее, а соседи – Китай.

В Индии полыхнуло раньше: после развала Османской империи под Великими Моголами зашатался трон… В данном случае заметно помогла последующая «помощь» России – конкурентная борьба за рынки сбыта и торговые пути… Правда, Моголы сами нарвались: столь грандиозных планов на Индию у Павла вначале не было, но агрессивная политика соседа привела его в полное озверение.

Проблем хватало, но все они постепенно становились все мельче. Славянские империи потихонечку осваивали новые владения, «нагибали» излишне резвых свежеиспеченных подданных, но… В июне 1807 года Игорю пришла срочная почта, в которой было сказано:

«Павел умер, по слухам, убит, Наследник Александр ранен. Точной информации нет, но войска волнуются, и в Петербурге есть все характерные признаки свершившегося заговора».

Заговор, как позже доложили Грифичам, был создан самим Павлом, который решил поработать приманкой и выманить последних противников нынешнего курса России и Дома Романовых вообще. Как водится – заигрался, заговор обрел форму, вождей формальных и реальных… по сути, удался. Во всяком случае, погиб сам Павел, а позже, от гангрены, Цесаревич Александр.

Далее последовали попытки перехватить власть, якобы от сестер Романовых-Воронцовых, от чего те впоследствии открещивались, но тандем Румянцев – Потемкин сказал свое веское слово и сумел удержать власть – не в последнюю очередь благодаря старенькому уже Суворову, который лично объезжал полки, успокаивая их.

Повесили в итоге много причастных к заговору, и дворянские Фамилии России заметно поредели, как поредели и все еще сильные сторонники иосифлян. Были вычищены остатки масонов и им сочувствующих…

Во главе Русской Империи встал Михаил, ради этого срочно отрекшийся от престола Болгарии в пользу сестры Елены: по давнему Договору, престолы Болгарии и России должны были занимать представители разных ветвей Романовых. У погибшего же Цесаревича наследников мужского пола не было, а по завещанию Павла, Русский Престол передавался только по мужской линии.

Михаил оказался не лучшим, но и не худшим правителем для страны. Единственно – Корона сильно изменила его, появилось болезненное самолюбие, даже гордыня. Из-за этого отношения Венедии и России сильно испортились. До вражды было далеко, но и былого сотрудничества не стало.

Через два года Рюген окончательно передал власть Богуславу, а еще через год – принял постриг. На следующих выборах Папы Римского пять лет спустя победил именно он, став вопреки всем традициям Игорем Первым.