Шепиловская колдунья жалобно ныла, пока я рассматривал её.

— Вредить моим не будешь, а по возможности и помогать. Сельчанам тоже не вредить.

Лицо её приняло обиженное выражение. Хмыкаю:

— Можешь, но только тем, кто заслужил — и в меру. Иногда буду проверять.

Ведьма велеречиво благодарит и смывается, видя, что на долгое общение не настроен.

Она "нехорошая" колдунья, как из сказок. Определённую черту такие… особи переходят редко, но пакости любят — сила их сродни вампиризму. Потенциальных ведьм и колдуний достаточно много. Просто многое зависит от характера: завистливая особа, любящая открыто или про себя винить окружающих в своих бедах и посылать "заслуженные" проклятия, часто обнаруживает, что они сбываются… Ну и поехало.

Быстро выясняется, что бытиё в качестве своеобразного вредителя имеет свои плюсы — тот же вампиризм, нежелание окружающих связываться и так далее. Начинается "прокачка" способностей, а поскольку на таких вот мелких ведьмочек Иные реагируют редко, то прокачка идёт на интуитивном уровне. Легче всего работать на эмоциях, а какие эмоции у такой вот бабы? Правильно — негативные. Постепенно привыкает и нередко считает себя вполне светлой, едва ли не святой. Начинают ездить люди — кодироваться от пьянства и лечить болезни…

Есть и светлые, но большинство из них даже не подозревают о своих силах, а если и подозревают, то стараются не "засветится", работая обычными воспитательницами в детском садике, нянечками и медсёстрами в больнице. Наконец — обычными жёнами, матерьми, бабушками… Но вот что интересно — настоящая светлая ведьма практически никогда не даст объявление в газетах и не станет принимать страждущих.

Практикующие экстрасенсы, ведьмы, колдуньи, "матушки" и прочие, дающие объявление в газетах, практически никогда не бывают светлыми. В лучшем случае — серыми.

Командировка на Кавказ была вполне дежурной. Нет, я не вояка — просто кому-то нужно "чистить" кладбища и места захоронений. Христианство, ислам, буддизм и прочие религии претендуют на "правильность" похорон и в чём-то они правы — в большинстве случаев этого вполне достаточно. Но — не всегда.

Погибшие в сражении часто оставляют такое количество остаточной энергетики, что её хватает на "подзарядку" самым разным сущностям. Сами души в большинстве случаев вполне благополучно отправляются по назначению, но порой какая-то часть души… копируется, что ли.

В результате появляются привидения, деревья частично обретают сознание, появляются гули, а сама земля на месте боёв может стать "нехорошей". Приходится "чистить".

Этим могут заниматься и представители религиозных конфессий, но не столь эффективно. Помимо этого, есть своя специфика — конфессии сильны на "намоленных" местах, причём чем дольше эта "намоленность" и шире область, тем эффективней.

А Кавказ? Здесь всё перемешано — христианство, ислам, язычество… Народы мигрировали, принимали новые религии, возникали секты и двоеверие. Тема невероятно интересная для историка, но мне важней последствия. А они просты — еду в БТР в сопровождении "федералов" с хмурым священником, нехорошо косящимся на меня. Сзади — точно такой же БТР, но уже с представителями местных, с муллой.

— Иван Сергеевич, приступайте, — скомандовал мрачноватый майор. Иван Сергеевич — это я, если что. Точнее — одна из моих личин для сотрудничества с правительством. Числюсь в одной из закрытых структур и даже имею звание — подполковника, если не ошибаюсь.

Время от времени приходится выполнять отдельные поручения правительства. Не все — далеко не все, но поручения/просьбы такого рода стараемся выполнять. Вроде как за это что-то платят — на счёт Ивана Сергеевича. Кстати, надо посмотреть — сколько же там скопилось…

Мулла начинает читать молитву, свирепо глядя на меня. Как по мне, так переигрывает — видно, что он циник и как бы не атеист, просто должен играть определённую роль. Затем в дело вступает православный священник. Они ходят, совершаю какие-то ритуалы…

Фигня всё это. Работаю сейчас я — и несколько солдат срочников. Я черчу посохом линии и знаки, солдаты же выкапывают канавки — узенькие и совсем неглубокие. На бритых черепах рядовых выступил пот, несмотря на вечернюю прохладу и тот факт, что работу тяжёлой никак не назовёшь.

Понимаю — ситуация сомнительная, мягко говоря. Вокруг федералы из Центра (которых дружно не любят ни ваххабиты, ни армия), священники двух религий и непонятный чувак. Смахивает на жертвоприношение…

В принципе — оно и есть. После начертаний, коротких выплесков Силы и столь же короткой медитации (совершенно не интересное зрелище — работаю по урезанному варианту — попы настояли) притаскивают баранов и начинают резать. Так, чтобы кровь стекала в канавки. Канавки должны заполниться — и только потом можно будет перейти к следующей стадии.

Кровь сперва впитывается и только насытившись, земля начинает её держать. Да, баранов требуется очень много — это один из недостатков варианта урезанного.

Они не пропадут — неподалёку стоит рефрижератор, куда и идёт большая часть туш. Не вся:

— Ташь офицер, — обращается ко мне один из осмелевших солдатиков, — можно часть мяса себе взять.

— Ни в коем случае. Мясо ОТСЮДА брать нельзя.

Тот вжимает голову в плечи — уж больно грозная интонация у меня была.

— Ты погоди — нажарим и вы поесть сможете — столько, сколько влезет. Но только здесь.

Звучит странно, но это тоже часть ритуала — все, кто принимал участие в "умиротворении" должны потом совместно пировать, причём желательно нажраться едва ли не до заворота кишок.

Такой совместный пир с духами помогает их умиротворить и самое главное — они потом не прицепятся к участникам — те будут уже как бы "свои". Баранина в рефрижераторах тоже не пропадёт — заморозки вполне достаточно.

— Тащь офицер, а такому… ну… учат? — Всё тот же инициативный солдатик. Мулла со священником едут сейчас в одном БТР, а сопровождающий офицер вылез на броню.

Понимаю, что он хочет спросит.

— Учат, конечно, но не любого.

— Подписки, — понимающе кивает.

— Талант. Подписки потом будут, да и не подписки, а… Неважно.

— А как определить — есть ли у тебя талант?

Смотрю на солдатика внимательно. Точнее — "смотрю". А ведь он что-то почувствовал… Вылезаю на броню.

— Майор, солдата ко мне прикрепишь до конца командировки — присмотрюсь.

Усатый, немолодой уже мужчины нехотя кивает — такие вот ситуации обговорены.

Поселили в отдельной палатке, прикрепив Диму в качестве денщика. Тот не в обиде — здесь ему лучше, чем в части. Ничего особенного, просто он "молодой". Оружие в руках? И что? Ерунда всё это — во время карантина солдат приучают повиноваться, выстраивая иерархию. Переступить настолько сложно, что даже если доведут до крайности, большая часть предпочтёт покончить жизнь самоубийством, чем убить обидчика.

Диму особо не обижают, но молодой есть молодой — чаще гоняют на неприятные работы, могут достаточно обидно разыграть. Мне же он, по сути, почти не нужен. Так — сбегать с каким-то поручением, до убирать в палатке. Парень блаженствует — безделье, сон и сытная еда до отвала.

— Как в отпуск сходил, — искренне говорит он мне.

Парнишка же интересный, хотя не могу толком разобраться — опыта не хватает. Скорее всего — из потомственных магов, а может и кровь Иных сильна. Сейчас пока просто смотрю — годится ли он в принципе, тестирую потихонечку на магические способности (есть, но какие конкретно — не понятно), интеллект, порядочность, силу духа и т. д. Понятное дело — поверхностно. Будет что-то интересное (и похоже, что будет), возьму координаты и передам Рэйвену.

"Прописка" в районе военного аэродрома — не самая лучшая. Необходимо — да, я то и дело отправляюсь в разные районы вместе с сопровождающими, но… Дело даже не в самолётах и вертолётах, а в разнообразном начальстве, которое очень любит командировки в "Зону Боевых Действий". Ага — все буквы заглавные.

Командировка для проверяющих офицеров из столицы практически безопасна — район аэродрома они если и покидают, то едут под тааакой охраной — и исключительно в безопасные места. Зато потом можно повесить на грудь ордена и медали, рассказывать о боевых ранениях и контузиях. Нет — ранения и контузии у таких вот проверяющих действительно бывают — но почти исключительно из-за собственного пьяного лихачества. Проще говоря — бытовые травмы по пьяной лавочке — с военным уклоном.

— Кто такой?! — Задало мне вопрос нетрезвое тело с погонами генерал-майора. Нетрезвое, с чудовищным выхлопом и красной заплывшей рожей, но достаточно твёрдо держащееся на ногах.

— Я повторяю вопрос — ты кто такой!?

Как назло — прикомандированный ко мне майор отсутствовал по каким-то делам вместе с заместителем, а прапорщики в такие минуты ничего не решают.

— Ты в курсе, что офицеры делятся на — "Эй, полковник" и "Господин полковник"? — Голосом Каа спросил я.

— Так вот — в нашем случае я — "Господин подполковник", а ты — "Эй, генерал!". Разжёвывать надо?

Тело постояло немного, развернулось и ушло излишне твёрдыми шагами. За ним (телом) последовала и свита, оглядывающаяся на меня.

Сияющий Дима (ещё бы — увидеть, как "опускают" генерала для солдата многого стоит) подошёл и:

— Тащ полковник, связисты на обед зовут — они там свинью одичалую подстрелили.

Со связистами я был дружен, потому как неоднократно защищал их от начальственного гнева, да и гостиницы из поездок порой привозил. Почему? А почему бы и нет?

— Сергеич, буш? — Протянул мне кружку спирта капитан Лёвин. Пью залпом. Нет — не любитель, да и не окосею от такой дозы (хотя играть опьянение буду), но с развлечениями здесь не густо, так что пьянка — один из самых популярных способов провести время.

Связисты забабахали не банальный шашлык, уже набивший оскомину, а нормальные отбивные, да с жареной картошкой на сале. Ну хохол готовил, хохол…

Дружное чавканье и несколько невнятные рассказы о происшествиях, бульканье разливаемой "настойки" (всё тот же спирт, но с водой и вареньем), время от времени сытая отрыжка.

— Да, бывают и на войне хорошие минуты…, — философски произносит прапорщик Володя.

— Они потому и хорошие, что здесь любую ерунду ценить начинаешь, — опровергает Лёвин. Разгорается философский спор "ни о чём", часто сопровождающий такие посиделки.

— Тащ полковник, — входит в помещение расстроенный Дима, — вызов вам — собираться надо.