Вера потихонечку "омосквичивалась", так что навещал я её не чаще раза в неделю. Так — показать, что дядя помнит, любит и бдит. Выгуливал её то по ресторанам, то по каким-нибудь презентациям/выставкам — приучал к светской жизни. Основное время занимался некромагией и нейробиологией.

Успехи в науках были — и очень неплохие, но… Возник своеобразный барьер. Чтобы перешагнуть его, требовались даже не знания, а банальное накопление информации. Строить такие-то теории не рисковал — с неполной информацией можно выдумать настоящую химеру, после чего потратить время без толку. В итоге, проект шёл ни шатко, ни валко, так что занялся уже "гражданскими" вариантами.

— Ну как? — просунулась в проём кудлатая голова Сёмы.

— Каком книзу, — недружелюбно отозвался я.

Сёму я не любил — это креатура руководства, причём не относительно порядочного Немоляева, а представителей другой группировки. Парень достаточно умный, умеющий играть словами, но научных "выбросов" от него почти не было. Зато было умение цепляться к чужому проекту в качестве соавтора.

В итоге, он ухитрялся проворачивать дело так, что становился в нём едва ли не главным, автор же растерянно стоял в сторонке. Причём все всё понимали, но проворачивались делишки так ловко, что невозможно было предъявить претензий.

В последние месяцы он начал было цепляться ко мне. Пока терпел, но всерьёз подумывал о банальном физическом устранении. "Подумывал" только потому, что был этот поц из числа посвящённых в мир Иных и обладал нехилыми родственными связями. О моей настоящей сущности он вроде бы не подозревал, но рисковать не хотелось.

— Вот одна из наших лабораторий, — раздался голос Сёмы и ко мне ввалились какие-то вальяжные, скользкие господа.

— Куда! Допуск предъявите! — Рявкаю я на них, крутя в руках тяжёлый прибор.

Господа недоумевающе смотрят на меня, но недоумение это напускное. Вижу, что они тут чужие и чувствуют себя неуверенно. То есть — какая-то афера.

— Это представители международного Фонда…, — патетически начал Сёма.

— Документов нет? На хуй съебались!

Вальяжные удивительно быстро съёбываются, напоследок окидывая испуганно-злыми взглядами.

Почему я такой резкий? Ну так лаборатория занимается серьёзными научными исследованиями, а понятие "Промышленный шпионаж" знакомо очень многим. Проскочить вот так вот, сфотографировать, взять какие-то образцы… — и для какой-то коммерческой лаборатории сэкономлены миллионы на исследования. Мы же, соответственно, лишаемся грантов, славы первооткрывателей и так далее.

Это распространено намного сильнее, чем может показаться человеку непосвященному. Ну а что — посадить за промышленный шпионаж достаточно сложно (по крайне мере, у нас), платят за него очень недурно и моральных терзаний мало кто будет испытывать. То есть примерно каждого десятого можно вербовать в открытую, без всяких предисловий.

Позвонил Немоляеву и ещё парочке человек из его "банды" — облом. "Вне зоны действия", отсутствует в городе и так далее. Хм, явно не случайное совпадение… Весьма вероятно, что пришествие скользких/вальяжных повторится, а кому я могу довериться в этом вопросе — понимаю не слишком хорошо. Охрана? Руководство там…, да и рядовые бойцы либо не блещут, либо откровенно мутные. Мда…

Плюю на всё и продолжаю заниматься рядовыми, рутинными исследованиями, которые при необходимости можно прервать в любой момент.

Примерно через полчаса влетает один наших "парадных" учёных — видный общественный деятель, либерал (ну куда ж без этого) и вообще душка. Правда — все его научные работы сделаны исключительно в соавторстве, но широкой публике это неизвестно.

Вместе с "душкой" влетает и небольшая свита, затем те самые скользкие господа и несколько крепких парней.

— Вы уволены! — С ходу орёт "душка".

— Как вы посмели, это представители международного…

— Допуск! — Ору я в ответ.

— Да как ты смеешь, я член…

— Мне похуй, чей ты член, — сознательно иду на конфликт, — допуск предъявляй.

"Член" как-то незаметно отходит в сторону и "на сцену" вступают те самые крепыши. Смотрю им в глаза, улыбаясь и слегка выпуская Зверя наружу. Парни тихо-тихо отходят в сторонку и делают вид, что они тут так…, на экскурсии.

— Вторжение в лабораторию без допуска, попытка выгнать персонал, привод совершенно посторонних личностей… Да тут промышленный шпионаж! — Громко заявляю я. Нажимаю на кнопку сигнализации и вытесняю гоп-компанию в коридор, но уйти не даю.

— Стоять, — затем короткий тычок в грудь одному из" скользких" и улыбка-оскал всей компании.

Скандал был большой — дело дошло до ГБР, а там ребята такие… интересные — функция "думать" на дежурстве отключается, зато функция "берцем в морду" резко усиливается. Меня не тронули — приняли за коллегу. Ну да — у "резких" ребят много схожего. Потом долго (и матерно) восхищались моими действиями:

— "Ну ты дал! А эти? Лошары педальные — стоит толпа, да в каждом весу за центнер — и все в штаны навалили. Члены, бля. Международные!"

Немоляев со своим кланом прилетели достаточно быстро — и скандал разгорелся по новой. Сперва были крики, затем разговоры об адвокатах и общественности (душка), профессиональной пригодности и промышленном шпионаже (Немоляев и Ко).

Свара длилась больше двух недель и я-Зоран вынужден был уйти в отпуск, причём после лишения какой-то премии (несколько сот рублей). Однако "мой" начальник не собирался сдавать подчинённого и лишение премии было чисто формальным — за мат. За всё остальное (пунктов он насчитал почти полсотни, ухитрившись некоторые из них посчитать по нескольку раз) была выписана официальная премия в размере годового оклада (небольшая даже по провинциальным меркам) и премия неофициальная — на порядок больше.

— Зоран, вы молодец. Всё было сделано абсолютно верно, разве что мат…

— Таких нужно резко осаживать, тогда они теряются. Так бы мы могли долго "плясать".

— Да пожалуй, — задумчиво произносит шеф, затем барабанит пальцами по столу и с несколько виноватым видом произносит:

— Понимаю, что у вас исследования, но работать всё равно не дадут — вызовы туда-сюда, проверяющие…В общем, вот вам путёвка на двоих — девушку возьмите или друга, да езжайте отдохнуть. Сочи в мае много лучше, чем в разрекламированном "бархатном сезоне". По крайней мере — народа поменьше и вода не как в горячей ванне.

Немногословно, с деланно невозмутимым видом, благодарю, однако невербально показываю, как я ему благодарен. Немоляев — жучара старый и сумеет такое прочитать на раз. Теперь всё — я официально в его команде.

Поездка в Сочи была не к месту, но… Личина Зорана — самая удобная и "официальная", так что ехать придётся. Манкировать не выйдет — с развитием интернета проверить моё присутствие не составит труда.

Сообщение о поездке Явор встретил оптимистично:

— Давненько я не бывал там, где отдыхают люди, — так "ненавязчиво" он присоединился ко мне.

Начав выяснять мелкие подробности вроде наличия паспорта и прочего, пришёл в ужас — паспорт был ещё советский… Ну да — Иные постарше не слишком хорошо вписывались в современное общество. А зачем?

Они уже достаточно известны и если можно так выразиться — "раскручены", так что мелкие бытовые проблемы решают ученики/подчинённые. Пройти по улице можно и под Отводом Глаз. Расстояние большое? Можно перелететь или пройти по Кромке… В общем, люди старшим Иным были не слишком интересны.

Не долго думая, оформляю его как своего родственника — контуженого беженца из Сербии. Сербский он знает, как и все (буквально) европейские языки, так что сойдёт. Если что — он контуженный, потерявший под бомбёжками семью и т. д. Отношение к сербам у большинства из наших сограждан — сочувственно-виноватое (дескать, не уберегли от америкосов), так что прокатит.

Летели на самолёте — Явор впервые за пятьдесят лет. Он громко восторгался комфортом, сравнивая его с военными самолётами. Лёгкий акцент и несколько вовремя пущенных фраз — и в итоге "братишки" (так и не понял — бандюганы это или десантура) напоили его до изумления. Учитывая, сколько может выпить оборотень…

Поскольку вели мы себя (да — мы, я тоже пил, пусть и заметно меньше — на уровне людей) тихо и нарушений не безобразничали, то всю компанию просто отсадили в пустовавшие задние кресла.

На выходе из самолёта едва не навернулся — с такой тушкой на плече ничего удивительного. Взглядом ищу таксистов — пусть и не хочется платить сумасшедшие (для небогатого Зорана) деньги, но с этой… пьянью в автобус не полезешь.

Наглый сын гор заломил несусветную сумму, но искать других не было смысла — здесь таксисты настоящая мафия.

Заселение в гостиницу было будничным — здесь привыкли к таким вот… контуженным. Гостиница, нужно сказать, была достаточно посредственной — советской ещё постройки и с советским сервисом. Правда, расположение достаточно удачное — море едва ли под окнами, да и необходимая инфраструктура имелась.

Явор проспался уже к середине ночи и пошёл на прогулку. Волей-неволей, гулять пришлось и мне — не отпускать же одного ворона, слабо ориентирующегося в современных реалиях…

— Здарова, камсамол! — Зорал он, приветствуя компанию гоповатого молодняка..

— Приветствуем большевиков, — отозвались ему. Надо же, а молодёжь пока не пропащая…

— Давно в Сочах? — не унимался старший (само-собой — с акцентом).

— С неделю.

— Во! Все злачные места облазили?

— Ещё не все, но мы старались! — отозвалась одна из девиц под одобрительный хохот.

Дальше было… весело — Явор таскался по городу влезал в скандалы (без драк), пел песни времён товарища Сталина, организовал профсоюз отдыхающих (и даже собрал членские взносы — по десятке с человека). В общем, контуженного серба запомнили многие.

Как ни странно, но особых проблем он не доставлял — так, несколько раз вовремя одёрнуть, но ворон быстро "въезжал" в обстановку. Через неделю мы с ним облазили едва ли не все злачные места и достопримечательности. Первые пару дней я держался несколько настороженно, но затем плюнул — в конце-концов, за нами стоит не самая слабая Стая и если что — выручат.