Губернатор Луизианы, освещённый полуденным солнцем, стоял у распахнутого окна, заложив руки за спину. Требовалось принять самое сложное решение в его жизни. Решение, способное перевернуть не только жизнь провинциального политика, но и пожалуй — всей Америки.

Шевеление вокруг себя Лонг заметил почти сразу. Кто бы что ни говорил про него, но даже враги не отрицали выдающегося интеллекта и потрясающей, почти абсолютной эйдетической памяти.

Память, способная воспроизвести давно увиденное едва ли не до мельчайших подробностей, и интеллект на зависть профессиональному математику, позволяющий провести глубокий анализ. Интеллект, благодаря которому он смог сдать сложнейший экзамен на право адвокатской практики всего через год после начала посещения университетских курсов.

Ещё — чутьё опытного коммивояжера и человека, профессионально занимающегося политикой. Политика радикального, идущего против крупного капитала и часто — против руководства собственной партии. И притом успешного, с колоссальной поддержкой народа. Непотопляемого.

Человек яркий и неординарный, он привык видеть в глазах других людей то зависть, то восторг на грани преклонения. Слишком умный, слишком целеустремлённый, слишком…

… взявший на вооружение принцип «Умеешь считать до десяти, остановись на семи».

Новых людей в своём аппарате Лонг заметил быстро и взял «на карандаш». Всех их объединяло нечто общее, какой-то свет в глазах… Свет веры, но не в Христа. Социалисты, притом тайные.

Что ж… политику, тем паче радикальному, не пристало быть чрезмерно разборчивым. Да и немецкая пословица «Отбросов нет, есть резервы», вполне подходила к этому случаю.

У русских есть хорошее выражение — политические попутчики. А что таятся… будешь тут таиться, когда сама принадлежность к социалистам может стать приговором — вплоть до тюремного. Да и внесудебные расправы не редкость. Взять хотя бы печально известный марш ветеранов, закончившийся в болотах Флориды!

Лонг не боялся ни коммунистов, ни тем паче социалистов. Социалистические идеалы во многом перекликаются с заветами евангельских христиан.

Ничего нового, просто вместо заповедей Христовых политэкономия от пророков коммунизма всех видов, социализма и анархизма… Дело вкуса, в конце концов. Лично ему ближе заповеди Христа, а не бородатых пророков от политэкономии, но почему бы и нет?

Губернатор не мешал социалистам расставлять своих людей. Так… корректировал иногда, улыбаясь в душе их наивной вере в собственные таланты к конспирации.

Обыграть агентов ФБР они, пожалуй, смогли бы. А вот его, Хью Лонга, не вышло.

Общий свет в глазах, желание казаться немного не тем, кем являешься на самом деле и… горение. Искреннее желание сделать жизнь людей лучше.

Немного, но этого хватило, чтобы приглядеться и начать анализировать. А когда ты губернатор и можешь двигать фигурки людей в своём аппарате подобно шахматным, анализ сильно упрощается.

Политик вёл свою игру, наблюдая, делая выводы и… восхищаясь. Какие люди! Какое высокое качество человеческого материала!

Очень похожи на искренне верующих времён становления христианства, но в то же время иные. Более циничные, готовые идти на преступления… ради идеалов! Идеалов более высоких, чем собственное Спасение.

Ищущие Спасение не себе лично, а всему человечеству.

Ставка на него социалистов немного испугала поначалу, но ряд случаев показал — его оберегают. Несколько сорванных покушений, вскрытые шпионы от монополий, перехваченные попытки шантажа.

Не революция, а эволюция? Что ж… таких социалистов он рад приветствовать. Ничего страшного, если в аппарате президента будут люди, искренне заботящиеся о благе простого народа.

Пусть даже немного фанатики, готовые пробивать стену бюрократизма и взяточничества ценой собственной жизни. Именно такие и нужны, чтобы уничтожить крупные монополии, протолкнуть законы о прогрессивном налогообложении, вырвать армию из-под влияния военно-промышленного лобби.

До поры можно было делать вид, что не замечаешь шевеления вокруг себя. До поры…

Пришла пора раскрыть карты, только вот… кому? Лонг видел, что внедрённые в его окружение социалисты не то что незнакомы друг с другом, но часто даже и не подозревают о существовании других агентов!

Немного параноидально, но отчасти оправдано. Каждый делает свою часть работы, а неведомый куратор осторожно корректирует, не выходя из тени. КПД такой работы снижается, но и риск провалиться минимален. Засветить сеть и вовсе почти невозможно.

Почти… хм, не для него. Невидимые кураторы вычислены… не один, что вовсе уж ни в какие ворота. С другой стороны, и на кону стоит слишком многое.

Вычислены, но наверное, не все. Не стоит недооценивать других людей… пожалуй, что паранойя в таком деле оправданна. Возможность двойных и тройных агентов исключать нельзя.

Как бы пренебрежительно он не относился к ФБР, даже среди этих бездарей встречаются люди достаточно талантливые. Да и мощь государственной репрессивной машины за спиной — дело не последнее.

Как же выйти не одного из кураторов, а на… дирижёра?

* * *

— … да будет слово ваше: да, да; нет, нет, а что сверх этого, то от лукавого…

— … своих соратников нужно знать не только по гербовым накидкам на доспехах, но и в лицо! Перед выборами, которые для нас ничуть не легче боя, я призываю всех своих союзников открыть забрала…

— Статья зацепила? — Поинтересовался Олав за утренним кофе, заметив мою реакцию.

— Интересная, — В задумчивости складываю газету. Читать между строк меня учили, и понять призыв Лонга превратно сложно. Встреча… рискованно, но пожалуй — необходимо. Как бы…

— В составе Молодой Гвардии? Почему бы и не да?

* * *

Отложив документы, Иосиф Виссарионович задумался, сжав зубами потухшую трубку.

В национальном вопросе он разбирался, как никто другой в России. Ещё в тринадцатом году его труд по национальному вопросу в стране стал каноническим, недаром после Революции Сталин получил пост наркома по делам национальностей.

Именно он провозгласил право на национальное самоопределение народов России. «Принцип самоопределения должен быть средством для борьбы за социализм и должен быть подчинен принципам социализма».

Тогда всё казалось простым и понятным. Казалось само собой разумеющимся, что народы России, получив право на самоопределение, возьмут курс на централизацию. Но… не ошибся ли он?

Попытавшись затянуться, Сталин негромко ругнулся на грузинском, и снова раскурил трубку. Сделав несколько затяжек, вернулся к тяжёлым мыслям.

Право на самоопределение и особое внимание к проблемам национальным меньшинствам привлекло к большевикам националистически настроенных лидеров этих самых меньшинств. Это позволило избежать рассыпания российских окраин на национальные анклавы. А ведь были предпосылки, были…

Тезисы он составил тогда таким образом, что вопрос национальный стал одновременно внешнеполитическим. Спорно… нарочито спорно, недаром Чичерин выступил с критикой, упростив тезисы до борьбы «слабых» народов против «сильных».

Критика в общем-то верная, но получилось ведь! Помимо внутренних сторонников, страна получила и внешних. Народы, борющиеся за право на самоопределение, за культурную и национальную автономию, получили моральную поддержку, и сами стали оказывать её молодой социалистической стране.

Так что не ошибся! Тогда не ошибся. А вот сейчас, похоже, пришло время для ревизии собственных убеждений.

— Перестарались, — Негромко сказал он вслух и встал, пройдясь по комнате, разминая затёкшие ноги, — заигрались с правом на самоопределение, да с национальным самосознанием.

Национальный вопрос в СССР встал остро. Русское большинство выказывало недовольство представителями национальных меньшинств, наводнивших властные структуры. И нельзя сказать, что недовольство это вовсе не оправданно.

Пламенный большевик Орджоникидзе… а копнули его окружение, так сплошь почему-то земляки-закавказцы. И не всегда эти земляки соответствовали своим постам. А ещё — не всегда были коммунистами. Вчерашние меньшевики, анархисты, эсеры… и почти все — националисты!

Много, очень много на Кавказе и в Закавказье националистов во властных структурах. Неоправданно много. Тогда пришлось опираться на тех, кто оказался под рукой, а теперь и не сковырнёшь так просто.

Десятки, сотни, тысячи людей, связанных националистическими идеями и круговой порукой. Всё это тесно переплетается с родственными и финансовыми интересами. Тронешь одного, в ответ можно получить что угодно — от саботажа и прямого неповиновения, до митинга и вооружённого восстания.

В Средней Азии и того хуже. Вчерашние баи и басмачи получили партбилеты и стали председателями колхозов и милиционерами.

А кого ещё!? Образованные люди, мало-мальски выделяющиеся из толпы забитых декхан, почти все из байского сословия, священнослужителей и купцов.

Да и с декханами не так просто. Выучишь такого, поставишь на пост… а он, сволочь такая, сам баем стал! С партбилетом.

Отыграв немного назад, выровняли ненормальное положение с положительной толерантность к национальным меньшинствам, получили колоссальный кредит доверия от русского большинства.

Меньшинства отреагировали по-разному.

На Северном Кавказе в большинстве своём с пониманием — национальностей там сотни, и им проще принять начальником заезжего варяга из Москвы. Особо ценятся русские, выросшие на Кавказе — как люди, понимающие местную специфику, но не связанные кровными узами с каким-либо народом и кланом.

Не каждого примут, далеко не каждого. И даже приняв, непременно будут ворчать. Но реальных альтернатив нет — либо московский варяг, либо вечные проблемы с кумовством.

В Закавказье ситуация куда хуже, именно там больше всего националистов у власти. Пришлось даже прибегнуть к таким мерам, как роспуск национальных воинских формирований. Волнения в народе сильные, и хуже всего ситуация в Грузии.

— Золотая середина, — Проговори Сталин вслух и задумался, слегка ссутулившись, — А если всё-таки не середина? До отказа, до абсурда довести ситуацию с национальными меньшинствами?

— Дать больше автономии кахетинцам, сванам, хевсурам — пусть играют в самоопределение внутри Грузии! Чем они хуже? Автономия и национальное самосознание… пусть играются.

— Пусть вспомнят, что абхазы и осетины имеют ничуть не меньшее право на самоопределение, что хевсуры мнят себя потоками крестоносцев.

Глубоко задумавшись, Иосиф Виссарионович уселся на стул. Тянуть время нельзя — или вводить войска с подавлением мятежей и испорченной репутацией страны на международной арене… То-то обрадуются капиталисты! И на поддержку тех же басков рассчитывать больше не придётся.

… или национальные автономии, доведённые почти до абсолюта. И оба варианта одинаково плохи.