Прикусив желтоватыми зубами бумажный фильтр папиросы, Артур Христианович мерил шагами просторный кабинет с потёртой ковровой дорожкой на полу и книжными полками у стен. Табачный дым стоял в помещении, несмотря на приоткрытое окно. Бабья осень в Москве выдалась жаркая, душная и безветренная, что сказывалось на работоспособности и настроении.

— Быть иль не быть? — Процитировал он и перекинул папиросу из одного угла рта в другой. Усмехнувшись, Артузов достал из кармана монетку и подбросил, ловко поймав в воздухе, припечатав к ладони.

— Решка. Ну значит, так тому и быть, — Пожал он плечами с видом фаталиста и запечатал бумаги, написав на конверте «Иванову лично в руки».

Несколько дней томительного ожидания, и вот она, долгожданная записка, переданная вульгарно накрашенной продавщицей вместе с горсткой липкой медной мелочи в хлебном. Мельком глянув время и адрес, Артур Христианович кинул монеты в карман, растёр бумажку влажными пальцами и бросил в лужу неподалёку от входа.

* * *

В обычной двухкомнатной квартире со скверным ремонтом, его встретил невысокий коренастый мужчина с лицом и повадками типичного интеллигентного рабочего. Впечатление несколько смазывалось из-за плавных движений, присущих опытному рукопашнику с серьёзным стажем, да взгляда, от которого по спине чекиста пробежали мурашки. Охлопав карманы, «рабочий» жестом пригласил пройти на кухню.

— Здравствуйте, Иосиф Виссарионович, — Негромко поздоровался Артузов, с любопытством поглядывая по сторонам. Бедненько. Даже по меркам небогатого Советского государства бедненько. Ни дать ни взять, коммунальная квартира, только что комнат мало. Но и такие бывают, чего уж…

Мало пока жилого фонда, отчаянно мало. Бывает, что и по две семьи в одной комнате живут, разделённые только раскладывающимися на ночь ширмами. А что делать? Индустриализация, вся мощь советской экономики направлена на строительство производственных мощностей, быт отстаёт, и сильно. Потом, всё потом…

— Здравствуйте, Артур Христианович, — Не вставая, ответил Сталин доброжелательно, — присаживайтесь. На товарища Белого внимания не обращайте, ему я доверяю более чем полностью.

— Начну немного не по порядку, — Артузов уселся на табурет, отчётливо скрипнувший под не таким уж и серьёзным весом чекиста, — Действую я через голову Мессинга, и основания на то имеются. При всех своих достоинствах, Станислав Адамович обладает, на мой взгляд, очень серьёзным недостатком — не умеет признавать свои ошибки.

— Сделай-ка нам чайку, — Негромко сказал Иосиф Виссарионович ближнику, — Кажется мне, разговор будет долгим.

— Насколько всё серьёзно? — Уже к Артузову.

— Более чем, Иосиф Виссарионович. Более чем. Мессинг обладает хорошим политическим чутьём и умением ориентироваться в политической обстановке. Недурён как администратор, а как организатор — плох.

Артузов не назвал Мессинга «товарищем», а это более чем серьёзный знак, который Сталин не мог пропустить.

— И, повторюсь, не умеет признавать свои ошибки. В результате…

Беленький поставил на стол стаканы в подстаканниках (не забыв и себя), блюдца, фарфоровый заварочный чайник со сколотым носиком и большой, несколько помятый чайник из меди, полный клокочущего кипятка. Чуть погодя на столе оказалась баночка с клюквенным вареньем и баранки. Разговор ненадолго прервался, пока мужчины разливали кипяток, разбавляя заваркой по вкусу.

… — в результате накопилась масса ошибок, — Продолжил Артузов, — Как я считаю — критических.

Сталин спокойно кивнул, и Артур Христианович понял, что недостатки Мессинга не новость для Вождя. Другое дело — политическая необходимость…

— В частности, — Артузов попробовал губами чай… горячий! — решения Мессинга часто опираются на сиюминутный политический момент. В этой связи долговременная политика ИНО ОГПУ оказалась под угрозой.

— Мы слышали другое, — Глаза Сталина полыхнули, на какой-то миг показавшись Артузову глазами крупного хищника.

— Умение ориентироваться в политической обстановке, — Спокойно кивнул Артузов, немного напоказ ломая баранку в кулаке, — качество полезное, но у руководителя должны иметься и другие таланты.

Взгляд Иосифа Виссарионовича стал насмешливо-одобрительным, он уважал сильных людей, способных отстаивать своё мнение.

— Вкратце, — Артур Христианович тронул пальцами лежащие на углу стола бумаги, — здесь. Кто, где, когда, где можно посмотреть весь набор документации по каждому случаю. Я продолжу?

— Продолжайте, — Кивнул Сталин, накладывая варенье.

— Проблем накопилось достаточно, но пока, — Выделил Артузов голосом, — ситуация не стала критической. Большую часть политических, сиюминутных решений Станислава Адамовича можно исправить.

— Что же стало последней соломинкой? — Осведомился Сталин, очень по домашнему облизав ложку.

— Фактический запрет на любые самостоятельные действия ИНО ОГПУ, — По лицу Артузова промелькнула тень раздражения, — «Трест» и «Синдикат 2» прошли успешно, и не в последнюю очередь потому, что отвечал за них непосредственно я, и я же принимал решения.

— В настоящее время… — Щека Артузова дёрнулась, — идёт операция «Тарантелла», и ситуация сложилась парадоксальная. Отвечаю за операцию я… а решения принимает Станислав Адамович!

— Действительно? — Неприятно удивился Иосиф Виссарионович, — Мне докладывали… впрочем, об этом позже.

— Решения принимает Станислав Адамович то самостоятельно, то… — Артур Христианович рванул ворот рубахи, — коллегиально! Ситуация складывается такая, что можно говорить о саботаже.

— Нет, Иосиф Виссарионович, не настаиваю, — Понял он взгляд Вождя, — Может быть, виной тому просто некомпетентность и желание примазаться к настоящему делу. Выслужиться.

— Может быть, — Задумчиво кивнул Сталин, — но это нехороший звоночек. Политический момент… значит, считает это правильным? Англичане? Пора, пора менять Максима Максимовича… Итак?

— Мировая Революция, товарищ Сталин, — Серьёзно сказал Артузов.

— Таак, — Протянул Сталин, — Не успокоились, значит?

Он начал привставать, вцепившись побелевшими руками в столешницу.

— Я договорю? — Внешне спокойно поинтересовался чекист.

— Давай, — Колюче посмотрел на него Сталин.

— Я прекрасно понимаю, что настоящая, — Выделил голосом Артузов, — Мировая Революция невозможна в ближайшие десятилетия. Религиозные, расовые, национальные предрассудки и особенности слишком велики. Но в настоящее время возможно точечное воздействие на США и Бразилию. Возможно — Мексику, но здесь не ручаюсь.

— Цель?

— Вывести из игры, — Откровенно сказал Артур Христианович, — это задача-минимум, где за результат могу ручаться. За несколько лет точно. В идеале — сломать складывающуюся банковскую систему, что сильно ослабит мобилизационные возможности мирового закулисья.

— Шени…— Начал было Сталин, но остановился и мотнул головой, — Мировая, понимаешь ли…

— По результатам — никак не меньше, — Уже спокойней ответил внутренне ликующий Артузов. После такой провокационной встряски Сталин к его словам отнесётся как минимум серьёзно… Нет, очень серьёзно! Риск немалый, но просчитанный.

Сталин, при всем своём интеллекте, вполне предсказуем. Можно быть уверенным, что дело Мессинга будет рассмотрено в самое ближайшее время, а решение принято максимально быстро.

Может быть, Иосиф Виссарионович и положит камень за пазуху после провокации с Мировой Революцией… но дело прежде всего! Нет сейчас времени на раскачку, в противном случае критическая точка уйдёт безвозвратно.

Мессинга отстранили через два дня, а на третий день Артузов уже официально прибыл в Кремль на встречу со Сталиным. Синяки под глазами Вождя показывали, что за прошедшие дни он спал едва ли несколько часов.

— Дело Мессинга рассматривается, — Без приветствия начал Сталин, вставая из-за стола, — но есть мнение, что Станислав Адамович отделается выговором по партийной линии и понижением с переводом на административную работу. Что вам требуется для начала… операции?

— Полномочия, — Выдохнул Артузов, — Максимальные! Отвечать готов головой!

— В такой ситуации иначе никак, — Жёстко усмехнулся Сталин, — так что могли бы и не добавлять… красивостей. План есть?

— Так точно! Для начала, — Артур Христианович открыл принесённый с собой тубус с картами, — Бразилия.

Карта с пометками легла на письменный стол, по углам чекист расставил пепельницу, пресс-папье и книги со стола Вождя.

— Станислав Адамович несколько ослабил вожжи, чем воспользовались товарищи из Коминтерна, начав масштабную, не одобренную в верхах авантюру в Бразилии, поставляя оружие бразильским коммунистам. Однако, — Артузов усмехнулся, — авантюра грамотная. Планировал её откровенный троцкист и можно даже сказать — вредитель, но человек безусловно умный.

— Главный её плюс… Можно? — Сталин кивнул и Артузов закурил, — втом, что коминтерновцы наладили канал поставок прямиком от складов армии США. Мы имеем возможность перенаправить этот поток во внутренние, проблемные районы Америки. В частности, шахтёрские посёлки.

— Глубинка? — Остро взглянул на него Иосиф Виссарионович, — Может, есть смысл направить оружие в города?

— А это следующая фаза операции, — Расплылся в злой улыбке Артур Христианович, — Насытив полноценным оружием шахтёрские и фермерские поселения, мы вынудим правительство США оттянуть часть войск от больших городов. Сперва, разумеется, на подавление бунтов отправятся служащие заводских полиций, штрейкбрехеры и фашиствующие добровольцы.

— Но шахтёры США уже доказали, что справиться с ними способна только армия США, — Глаза Сталина блеснули пониманием, — и отряды штрейкбрехеров станут топливом для народного гнева.

— Так точно, Иосиф Виссарионович. Далее отряды восставших громят штрейкбрехеров, в чём мы нисколько не сомневаемся. Появляются территории, неподвластные правительству США. С опорой на эти территории, начинают восстание прочие недовольные. Вторым быть легче, а нарыв так велик, что при малейшем успехе восставших появятся десятки и сотни подражателей.

— В случае, если правительство сразу бросает армейские части на подавление восстаний, — Продолжил чекист, — мы также ничего не теряем. Армия США невелика, и ослабление военных гарнизонов у крупных городов скажется на настроениях безработных.

Сталин задумался ненадолго, замерев перед картой с пометками.

— А сумеем ли перехватить города? Слишком много там проблем с национализмом, как показал нью-йоркский мятеж.

— Сразу точно не сумеем, — Артузов чуть сожалеющее пожал плечами, — и… пожалуй, не стоит даже и пытаться. Погромы тех же китайских и негритянских кварталов будут непременно, а предотвратить их мы не сможем при всём желании. Только репутацию левого движения замараем.

— Левого, — Пробурчал Сталин не слишком внятно, прикусывая пустую трубку, — Там не всегда и разберёшь — где там левые, а где — националисты самого крайнего толка. В голове не укладывается, как можно мешать марксистские теории с расовыми!

— Так точно, Иосиф Виссарионович, — Согласился Артузов, — Поэтому предлагаю на начальном этапе, подготовив революционную ситуацию, пустить мятежи фактически на самотёк. Позже левые, как наиболее организованная сила, естественным образом встанут во главе восставших. Эксцессы первых дней не будут связанны с социалистами всех мастей, и нам это на руку.

— На первый взгляд выходит многообещающе, — Согласился Сталин, чуть отмякая, — По соседям что?

— Мексику придётся притормаживать, — Чуть сожалеюще сказал чекист, — вплоть до крайних мер к некоторым лидерам левого движения. Есть там горячие головы… Выступление мексиканцев может оказать на американское общество эффект холодного душа. Вы правильно сказали, что в США некоторые левые какие-то излишне правые. Наличие угрозы со стороны Мексики может оттолкнуть часть националистично настроенных левых в объятия властей. Нужно избежать такой ситуации хотя бы на начальном этапе восстания.

Иосиф Виссарионович кивнул и погрузился в размышления, поглаживая усы.

— Жаль, — Наконец сказал он, — но боюсь, вы правы, вплоть до крайних мер. США важнее. С Бразилией что? Престос выглядит весьма многообещающе, не скажется ли нехватка оружия на судьбе восстания?

— Никак нет, Иосиф Виссарионович! — Вытянулся Артузов, — В прошлом колонна Престоса потерпела поражение только под давлением сил извне. Если США будут заняты своими внутренними делами, власти соседних с Бразилией государств начнут руководствоваться прежде всего своими интересами, а не интересами Большого Брата.

— Большого Брата? — Усмехнулся Сталин, — Метко.

— Исключив США из внешней политики, — Продолжил чекист, — мы получим отсутствие политического давления, что почувствуют не только политики, но и бразильская беднота. Чисто психологически легче брать в руки оружие, когда ты идёшь воевать против «родных» угнетателей, а не всего капиталистического мира.

— В той же Боливии, — Артузов для наглядности провёл пальцем по карте, — как и по всей Латинской Америке, народный взрыв сдерживает, по сути, только местная компрадорская элита, опирающаяся на США и Англию. Убрать одну опору, и революции не замедлят произойти.

— Революции, — Чуть усмехнулся Сталин, — Сколько их там было… Только что задницы на креслах правителей поменяются.

— Поначалу — да, — Согласился Артур Христианович, — но при отсутствии политического, финансового и военного давления со стороны, народам Латинской Америки проще будет сделать правильный выбор.

— Англия?

Артузов замолк.

— Здесь… — Начал он медленно, — есть два пути. Первый — действуем косвенно, через Германию и Францию. Напомнить старые обиды, бойкот товаров и прочее. Французское общество в настоящее время без опаски глядит в сторону Германии. Обид же на Англию там предостаточно — как мнимых, так и действительных. Нам достаточно раскачать французское общество ровно настолько, чтобы сотрудничество с Великобританией в ближайшие годы стало невозможным.

— Этого хватит, чтобы немного отвлечь Георга от ситуации в Штатах, — Сталин смотрел на чекиста не мигая, — но явно недостаточно.

— Второй вариант, — Артузов дёрнул ставший вдруг тесный отворот гимнастёрки, — Арестовать всех известных нам британских агентов влияния в МИДе. Но это — прямая конфронтация.

— Сделать нам, — Артур Христианович, нервничая, налил себе воды из графина и отпил несколько глотков, — в военном отношении они ничего не смогут. Максимум — попытки карательных экспедиций в район Мурманска и Архангельска, да блокада на Балтике. Блокада торговая нам также не страшна, в настоящее время весь список необходимых товаров мы получаем из европейских стран. В случае морской блокады товары будут отправляться по железным дорогам. Чуть дольше и чуть дороже, но не критично.

— А вот… — Голос сорвался на писк и Артузов прокашлялся, — а вот с точки зрения системы более глобальной последствия такого решения могут оказаться для нас намного страшнее. В частности, вся мировая финансовая система зависит от лондонского Сити, а это…

— А это нам понятно, — Закончил за него задумчивый Сталин, — Спасибо, Артур Христианович. Посидите пока.

— Александр Николаевич? — Поднял он трубку внутреннего телефона, — Политбюро на месте? Скажи, сейчас подойдём.

— Пойдёмте, Артур Христианович, — Сказал Иосиф Виссарионович, положив трубку, — пора вершить судьбы мира…