— Дорио, Дорио… — Прошелестело в толпе, и на основании Июльской колонны появился совсем ещё молодой, но авторитетный коммунист Жак Дорио, ставший недавно членом Парламента и главой ФКП.

Акцентировав внимание партии на своём персональном успехе — при том, что в целом для ФКП выборы оказались неудачными, Дорио поставил вопрос ребром, возложив ответственность за поражение на Тореза. Москва заколебалась… но всё-таки сделал ставку на Дорио.

За Тореза проголосовали коминтерновцы, но за Дорио высказался сам Сталин, и авторитет советского вождя оказался более весомым. Поддержка Сталина не только вознесла Дорио на Олимп ФКП, но и придала значимости в глазах большинства леваков.

— Сограждане! — Начал парламентарий, — Отечество в опасности! Тёмные силы, окопавшиеся в рядах нашего Парламента, хотят втравить нас в войну за чужие интересы, за интересы капитала!

— Нам говорят, — Продолжил он после короткой драматической паузы, — что это война за национальные интересы. Ложь! Ложь от первого до последнего слова! На минутку отбросим в сторону классовую солидарность трудящихся. Задайте себе вопрос: как стратегические интересы Франции могут пересекаться со стратегическими интересами Британии, нашего исконного противника?

— Та, Великая Война, — Опытный ритор раскачивал толпу, сплетая воедино геополитику, экономику и патриотизм, — ставшая трагедией для многих из нас, принесла много горя. Но она всё-таки понятна и отчасти оправданна — мы возвращали свои земли, завоёванные бошами. Сейчас же французам предлагают воевать за абстрактные геополитические интересы.

— Знаете, что стоит за этими словами? — Дорио сделал паузу, — Сговор! Сговор крупного капитала! Кризис во Франции осложнён зависимостью от импорта сырья. Сырья, поставляемого по большей части морским путём.

— Шантаж! — Дорио повысил голос, — Банальный шантаж британских деловых кругов, и наши капиталисты готовы задрать лапки за обещание поставок и возможный выход на британский рынок. Личности недальновидные могут возразить мне цитатами из проправительственных газет. Единая Европа, общее экономическое пространство…

— Ложь! — Дорио едва не срывает голос, — Ложь от первого до последнего слова! Британия никогда не держала своё слово! Вспомните историю, сограждане!

— Меня лично, — Голос чуть тише, — насторожили слова о Единой Европе. Как Франция может быть единой с той же Британией? Мирное сосуществование? Да! Сотрудничество? Безусловно! Но единство… знаете, когда в последний раз Британия начинала речи о Единой Европе? Во времена Революции! Нашей революции! Именно тогда из британского Парламента звучали речи о единстве перед лицом угрозы… нас с вами! Наших предков!

Короткая пауза, дабы собравшиеся на митинг могли осознать сказанное…

— Свобода! Против неё Британия готова выступить единым фронтом, скооперировавшись с кем угодно. История показала, что даже если наши политики и пойдут на поводу британцев, то воевать будет Франция, а выгоду получит — Британия! Как всегда.

— А теперь задайте себе вопрос… — Дорио чуть наклонился, — нужна ли нам эта война? В США прошли законные выборы, власть перешла к всенародно избранному президенту. Президенту, сказавшему решительное «Да!» социализму.

— В чём вина американцев в глазах капиталистов? В том, что президент Лонг и его сторонники пошли против ростовщиков и спекулянтов, сделав шаги навстречу чаяниям простого народа!

— Так в чём же интересы Франции? — Политик раскраснелся, несмотря на довольно-таки холодную погоду, — Их нет! Нам могут снова и снова втолковывать про геополитику и экономику, про импорт сырья… Шкурничество, как по мне! Но, чёрт побери, люди не обязаны гореть высокими идеалами!

— Вы думаете, я сошёл с ума? — Он засмеялся, — Нет и ещё раз нет! Специально для тех, кто не горит высокими идеалами Свободы, Равенства и Братства! Слушайте, французы!

— Франция, — Медленно начал он, — уже выкарабкивается из кризиса. Медленно, очень медленно… Почему так? Вопрос к капиталистическому правительству, которое и занимается экономикой. Плохо занимается, особенно если сравнивать с успехами Советского Союза!

— Выкарабкивается, — Снова повторил, — А знаете, почему? Благодаря СССР! Я не оговорился, граждане. Это не коммунистическая пропаганда и прочий вздор. Всё гораздо проще: СССР заинтересован в качественных французских товарах и готов расплачиваться за это сырьём!

— С Францией, граждане. Не с Британией и не с враждебным режимом бывшего президента США Гувера. С нами. СССР заинтересована в качественных товарах, произведённых французскими рабочими. В наших инженерах, учёных, деятелях культуры.

— Советы протянули руку Франции, но засевшие в Парламенте капиталисты плюют в неё! Выгода страны от сотрудничества со страной победившего социализма для них страшнее бушующего экономического кризиса! Правда в том, что они боятся возрастающей мощи левого движения — как коммунистов, так и социалистов всех направлений.

— Боятся того, что вы начнёте задавать неудобные вопросы. Почему русские стоят дворцы культуры и спорта, а у нас, во Франции, дворцы для жирующих богачей? Почему русские рабочие защищены законодательством и не могут быть выброшенными на улицу?

— Неудобные вопросы, не правда ли? Ради того, чтобы не слышать их, французские толстосумы готовы пойти на невыгодную стране сделку с дьяволом — с Британией.

— Франция — великая страна, пережившая не один кризис. Мы как феникс, способны воспрянуть из пепла. Древняя, но вечно юная нация, берегущая традиции предков, но готовая к обновлениям. Выстоим!

— Я призываю всех французов, независимо от их политических убеждений, к обновлениям. Капиталистам же, вместе с навязываемой нам войной за английские интересы, суждено остаться пеплом, послужив удобрением для новой, обновлённой Франции. Социалистической! Нет войне!

Свыше полумиллиона демонстрантов прошли по улицам Парижа, скандируя «Нет войне!», страшно напугав власть придержащих. Политический кризис, разгоревшийся в стране, оказался настолько силён, что правительство Фландена подало в отставку в полном составе. Премьером стал Эррио, а Дорио получил пост министра иностранных дел.

Крупный капитал начал вывод средств за пределы Франции, на что правительство, при полной поддержке народа, заявило о заморозке переводов и частичной национализации предприятий.

* * *

— Пятьдесят миллионов, — Повторил тоскливо Лонг, поставив подпись на последнем документе и провожая взглядом вышедшего из кабинета служащего.

— Рассматривайте это как вложение, сэр, — Посоветовал Лесли Фаулз, который в последнее время стал совершенно незаменимым. Подойдя сзади, он начал массировать шею и голову, отчего начавшаяся было головная боль начала проходить.

— Я бы даже сказал — как победу, — Чуть задумчиво добавил психолог, не прекращая массаж.

— Победу, — Фыркнул рачительный политик, который прекрасно знал, сколько больниц, школ, плотин и дорог можно было построить на эту сумму… Он и сам осознаёт, что временами сбивается на мышление губернатора, в то время как мыслить требуется более глобально.

— Именно, сэр, — Лесли фырканьем не испугать, — Подумайте — ВСЕГО за пятьдесят миллионов вы вывели из войны Францию. Воевать своими руками Британия не любит и скорее всего, уже и не будет. Будут пакости и попытка сколотить коалицию против нас, но несколько лет мы точно отыграли. Победа?

Лонг хмыкнул, расслабившись под руками Фаулза.

— Пятьдесят миллионов на счетах французских левых. Не такие уж большие деньги, но тем самым вы надёжно привязали их к США. Никаких расписок и тому подобных пошлостей, разумеется! Просто они будут помнить — кому обязаны приходом во власть. А лёгкое… я бы даже сказал — легчайшее давление время от времени, позволит продавливать нужную нам политику.

— Если она не будет в ущерб их собственным интересам, — Ворчливо, но уже успокаиваясь, возразил президент.

— Разумеется, сэр! Но образ США для них с недавних пор исключительно благой. Если же вы опасаетесь прихода во власть радикальных коммунистов с лозунгом «Отнять и поделить», то…

— Вот уж чего не опасаюсь! — Рассмеялся политик, — Во Франции слишком много рантье и мелких собственников, чтобы всерьёз волноваться по этому поводу! Иной за год получает дохода от ценных бумаг меньше, чем учитель в сельской школе за месяц, а туда же! Читает котировки акций и ведёт себя как… как взрослый!

— Метко! — Хохотнул Лесли, — Тут я с вами согласен, они радикалы больше на словах. Средний француз готов биться за свои права, но всегда ассоциирует себя с человеком более высокого положения. Рабочие и служащие, имеющие акций на несколько центов, примеряют на себя одежды рантье, имеющих возможность не обременять себя работой. Мелкий же рантье присматривается уже к жизни высшего света, будучи от неё бесконечно далёким.

— Так что, — Подытожил он, — биться-то они готовы, но не только с правительством, но и с излишне, на их взгляд, радикальными гражданами, обладающими более низким социальным статусом. Социализм такого рода нам не страшен. Думаю, сэр, вы окажетесь большим радикалом, чем некоторые французские левые.

Лонг только вздохнул… и этот туда же! Сперва Ларсен, теперь вот Фаулз… но долго откладывать решение нельзя. Ещё чуть-чуть, и станет поздно. Пока можно притормозить наступление войск, «раскачать» ожесточение на обеих сторонах…

Так и только так можно будет оправдать жертвы. Многочисленные. А если нет… то через несколько десятков лет — при идеальном раскладе (!), ситуация повторится. К власти снова придут ростовщики, и Америка окажется на краю пропасти.

Спасти страну, получив репутацию кровавого тирана, или поступить по совести… Лонг прикрыл глаза и начал мысленно листать Ветхий Завет, который знал почти наизусть.

Жестокий там бог… кровавый! Так может, это урок для будущих поколений — как нужно поступать в жестокие времена?!

Выдох… из-под прищуренных глаз на Фаулза посмотрело Нечто… что-то из времён Ветхого Завета.

— Пиши, — Ничуть не изменившийся голос Лонга отчётливо отдаёт кровью. Президент диктовал черновики указов, которые позже канцелярия оформит должным образом.

На бумагу ложились обыденные и где-то даже милосердные слова. В реальности же за ними стояло совсем иное…

Приказ о приостановке боевых действий, с целью подтягивания тылов и отдыха войскам. Обыденный, разумный… спорный.

Отдых получат и республиканцы. Подтянутся войска, соберутся забившиеся в щели, но так и не смирившиеся беглецы. Но…

… у них нет единого лидера. Получив передышку и намёк… только намёк на переговоры, они займутся излюбленным делом. Начнут делить власть.

Личная гвардия есть у каждого крупного политика и тем паче военного. Доверенные люди, лично заинтересованные в благополучии патрона.

Грызня. В условиях военного времени особенно жестокая. Время, когда убийства конкурентов можно списать на противника.

Лесли записывал, слушая краткие пояснения президента, и в глубине его души поселился червячок сомнения.

— Я породил ветхозаветного монстра, — Думал он с оторопью, — а сумею ли удержать?!