Edge of a Nupanian Forest (Mirkfield Town — 15 km from Coldness City) 20 December 2006: 22:30

Горячее пламя костра высоко поднималось вверх, освещая стройные деревья, заботливо укрытые снегом, после того, как у них отняли всякую одежду на самой заре осени. Звезды ярко светили на небе, хоть показавшееся было луна, мгновенно скрылась за одиноко — странствующим облаком. Ветра совсем не было и огромная пелена не спешила пропускать яркий свет на поверхность земли, где было столь холодно, что тело невольно сотрясала судорога и озноб, берущий начало где-то на поясе. Вокруг костра сидело четверо, четверо молчаливых и совсем разных людей. Образуя круг, они гордо взирали на пламя, не смея заговорить друг с другом. Уже долго сидят они здесь, радуясь теплоте их очага, хотя могут и обзавестись уютной комнатой с камином, будь на то желание. Первый из них, среднего роста юноша, облеченный в широкую мантию серо — белого цвета, достаточно великоватую для своего роста. От этого, подол слегка забрызган грязью и пылью, сильно въевшийся в ткань. Несмотря на двадцатиградусный мороз, подросток не носит головного убора: мантия скрывает его шею и защищает от простуды, лишь изредка он выдыхает облако пара, согревая руки, сложенные под одеждой. Он сидит на корточках… сидит и молчит, ровно, как и все, правда частенько улыбается, как-то загадочно и неясно, в этом многие читают злость, некоторые усмешку, многие находят это приятным. Когда его руки, вновь вылезают из-под мантии, они нарочно притягивают к себе внимание, поскольку на запястьях бренчат браслеты из чистого серебра, ярко вспыхивающие под игрой огня. Напротив этого человека находиться еще более удивительный подросток: не высокий, замкнутый, странно грустный и очень задумчивый, когда его взор обращается звездному небосводу. Он уже несколько часов занят тем, что точит небольшую деревянную палку, восседая на полу — срубленном дереве, лишенном ветвь. Крайне редко, его взор отрывается от неживого предмета и обращается к юноше напротив: носителю белой мантии, который загадочно улыбается в ответ. Подросток носит зеленую мантию, поверх странной кожаной жилетки, держит в руках нож, которым собственно он и творит свое дело. На ногах джинсы, совершенно обычные, и никак, не подходящие к верхней накидке. Более привлекает к себе внимание рукоять меча, её янтарный блеск потеснит отблеск браслетов первого участника собрания и намного обойдет её впереди. Кроме них присутствует девушка в грязно — зеленом походном плаще, чьи черные локоны ниспадают с плеч, касаясь земли, ибо сидит она на коленях, сложив на них руки. Большую часть времени она занята обращением к небу и поочередном закрытии очей, лишь изредка её взгляд уходит на право, встречаясь с доброжелательным взором носителем белой мантии. Напротив неё зрелый мужчина с белоснежно — седыми волосами, закрепленными диадемой у самых висков. Он сидит, опустив голову, положив правую руку на коленку правой ноги, не обращая никого внимания на окружающих. На нем одет плотный синий фартук, на поясе которого закреплены пять бутылочек с прозрачной жидкостью, за спиной свисает накидка из красного шелка. Левая рука держит посох, стоящий рядом, который вровень с костром, освещает опушку синим свечением, идущим из сферы, возглавляющей артефакт.

Далеко впереди мелькнула черная ниточка реки, бесшумно стекающей с гор, едва заметная полоска леса, окружающего русло, подобно крепостной стене, а на противоположном берегу — поселение, совсем маленькое, но видно процветающее; от опушки Нупанайского Леса отходил туда узкий проселок, рассекающий пополам сплошной массив сжатых полей, сейчас — заброшенных. Еще дальше, тропинка превращалась в широкую дорогу, мощенную черным булыжником, огороженную по бокам забором из обожженного кирпича. Она проходила через все селение и дальше, где скрывалась за поворотом, обтекая высоченный утес, обращенный к западному и бескрайнему океану. Горы окружали эти места, создавая их отрешенными и, погруженными в вечную тень: здесь практически всегда было темно и от этого грустно, печально тоскливо. Единственный доступ в долину та самая дорожка, вклинивающаяся в Южно — Болотный Тракт, уводящий еще выше в горы — в Колднесс Сити.

«Клянусь душой Фиранила, но что-то время слишком медленно плывет, еще медленнее, чем этот ментал стачивает свою палку, — подумал про себя «юноша в белом», откровенно вздохнув, — И зачем я подошел к ним, чего мне не сиделось в трактире? Сейчас бы отведал крепкого пивка, подумал о жизни, слушая песни местных сочинителей, а потом насладился игрой в кости, какой бы нечестной она не была. Эх, неужели меня привело сюда чувство одиночества и поиска равных себе характеров?! Да, нет, нет… Гореть им всем в огне Священного Феникса! Разве эта девчонка сильнее меня? Да она вот-вот порвется от долгого молчания, как натянутая струна, упадет и иссохнет под моими ногами! А этот старикашка? Может он заснул? Он смешен и слаб! Возможно он мудр, возможно и хитер, но куда ему тягаться с моими способностями? Ах… этот ментал! Ненавижу их спокойствие, в минуты, когда решаются вещи столь важные, что за них можно отдать душу. Все они психопаты, получившие в наследие древнюю силу! Впрочем, этот еще тупее, чем остальные. Я ожидал увидеть другого, такого, который пестрит на обложках журнала: радостного, волевого, хитрого, готового вести за собой, восхищаясь не только своим духом. А он…. Как он меня разочаровал, он напоминает цветок, который забыл сгинуть с наступлением зимы и теперь молчаливого тухнет, под общее негодование. Я приму за честь задание, целью которого будет его смерть, только, когда же мне его дадут…. Ха! Что я мечтаю — никогда, он слишком мелкая цель для нарушения современных законов. Он самый жалкий из троих, не готовый к настоящим испытаниям! Мне бы только выполнить задание мастера Халека, прославиться и стать сильнее, тогда я самостоятельно с ним разделаюсь и пускай это станет причиной войны между нашими орденами. Я уверен, это приведет Фиранил к вершине, еще большей, чем сейчас… Прекрасное чувство, — юноша плавно улыбнулся, хитро прищурившись, так, что это всеяло в душу человека напротив — страх и ужас, — Эта девушка, все-таки, симпатичная… она мне нравится. Думаю, если она побывает на Красной Горе, то станет достойной моего пристального внимания, а сейчас — она жалкая пешка в игре более сильных. Да, будет достойной», — подросток еще больше сощурился, буквально, пронзая пламя костра, которое все сильнее и сильнее прыгало на месте, отбрасывая жуткие блики на ближайшие деревья. Поленья громко потрескивали, словно звали на помощь, пытались что-то вымолвить и лишь старик в синем фартуке, поднял взгляд на их крики. Кажется он почувствовал что-то необычное, но мудрость прожитых лет не дала ответов на его вопрос и он, с досадой, опустил голову обратно.

«Правильно, правильно, — продолжал рассуждать юноша, заметив волнение человека по правую сторону, — Признай свою никчемность, ты негоден для современных стандартов и если ты не примешь правду, то тебя настигнет огонь Священного Феникса, а если не он, то я займусь тобой лично, треклятый серафим!!! Эх… нужно успокоиться, иначе мне не светит ничего хорошего. Посмотрим, что у нас есть. Посох Си — Кафа, древнейший артефакт, принадлежавший одному из самых могущественных некромантов запада в одиннадцатом столетии Эпохи Великого Вторжения, по мнению многих — он и есть праотец всех последующих малефицистических орудий. Во времена штурма замка, его хозяин воспользовался посохом и отогнал наступление далеко за пределы своего княжества. Позже серафимы, под предводительством неизвестного Белого Волшебника собрали первую армию монстров и сокрушили стены цитадели, оказалось, что на покемонов не действует магия посоха. Некромант впал в панику и был убит в дуэли с белым волшебником, так быстро, что даже не успел тому повредить. Многие посчитали, что проигравший прочитал заклинание переноса души, сохранив свою душу в посохе. Так сила артефакта трехкратно возросла и теперь она давала власть над монстрами. Совет серафимов посчитал необходимым уничтожить посох, но это никому не удавалось, до тех пор пока он не попал в руки Радьлову Фиранилу, великому некроманту, жившему уже в нашу эпоху. Он отказался от могущества магии, ему не понятной, разрушив чары. Полностью его уничтожить не мог даже он, но теперь Сфера и сам посох существовали отдельно, душа её создателя оказалась обреченной на сон, внутри сферы, что назовут Си — Кафа. Две части орудия будут надежно спрятаны: Сфера Си — Кафа обретет свой новый дом в Лунном Храме, где-то на севере, где долгое время будут её стеречь монахи Дигнатеру, а посох Радьлов отдаст настоятельнице Ордена Благословения… Сравнительно недавно, в 1972 году на землю упал крупный метеор, попавший прямо в Лунный Храм Вертании. Так Сфера Си — Кафа сгинула в небытие, но еще раньше исчез посох. Среди Серафимов произошел разлад, (Великий Спор 1888 год), многие откажутся от сохранения такой опасной и темной вещи в стенах храма и мнением большинства посох будет сброшен с Девственной Скалы в открытый океан. Глупо считать, что части были уничтожены! Великие чародеи веками бились над его неуязвимостью, и никакой метеорит, никакой шторм не сможет сломать ни посох, ни тем более сферу. Год назад, посох был обнаружен группой отдыхающих на побережье Черегров Сити… Эх, как я мог его упустить, — подросток злобно поднял веки глаз, превратившись в алчное и подлое создание, правда быстро успокоился, вновь став толи хитрым, толи задумчиво проницательным, — Впрочем, тогда я о нем ничего не знал. Посох будет сдан в последний ломбард за смехотворные гроши, а на следующую ночь украден группой экстремистов, у которых и сейчас находится. У них же находиться и Книга Си — Кафа, в которой изложена вся летопись создания и обращения с артефактом. Неизвестным остается местоположение Сферы Си — Кафа… при исследовании развалин святыни в Вертании — ничего найдено не было. Экстремисты — низший сорт противников, отнять у них собранное будет не трудно, но вот, что делать со Сферой? Видимо кто-то из Вертании нашел её и припрятал, кто-то знает о её силе… нет, только нам открыта её тайна. Видимо, нашедший обратился к кому-то за помощью, скорее всего это кто-то из ученых — историков. Следует навестить их: удостоить их вежливым визитом настоящего шамана, хоть и обездушенного… Что же, все-таки, так долго тянется время?»

«Мне следовало отступить, — с обидой, вспоминала девушка, вдыхая морозный воздух полной грудью, — Трус! Я поступаю, как последний трус, оправдывая себя…. И перед кем? Перед собой! Какое убожество, разве может быть мне прощение, после того, что я сделала? Лишила жизни такого же подростка, какой являюсь сама? Я не смогу жить с этим, мне нужно найти отца этой девочки и просить у него прощения или справедливого наказания… или, все-таки, сделать проще? Нырнуть в этот огонь, в пламя этого костра и отчиститься, как делали это раньше? Нет, это будет непростительно! Мне нужно набраться сил и погибнуть, лишь после того, как предстать перед тем, кто дал жизнь, которую я отняла. Эх… как же все-таки одиноко, даже в компании этих молчунов, хотя я и сама ничего не сказала, но как я могу…? Зачем же мне понадобилось лесть в Южный Ашерон, во время разгара гражданской войны, зачем пришлось пережидать осень в лесах Мелинеса и сражаться со Стражами Леса? Почему они все-таки на меня напали? Та девочка… видимо сочла меня за очередного посланника от экстремистов… Она сама напала, — девушка заметно, особенно для «юноши в белом» побледнела и едва удержала слезы: лишь неслышный стон скатился с её губ — она выдержала накат эмоций, — Видимо это судьба, её судьба погибнуть из-за меня. Будь проклят тот день, когда я решила стать шаманом! Пусть сгинет эта чертова Красная Гора, вместе с её корпусом благородных защитников!»

Внезапно, подросток заметил на себе любопытный, казавшийся приятным, едва ли не влюбленный, взгляд соседа. «Юноша в Белом» пристально изучал даму и ей на секунду, вдруг стало так страшно и холодно: вспомнилась боль в ногах, показалось, что она совсем одна и есть только этот загадочный мальчик по другую сторону огня. Миг пролетел и все вернулось в норму, сосед вновь изучал огонь, ментальный тренер по-прежнему точил деревянный обрубок, а старик напротив казался спящим. «Этот парень… этот взгляд…. Он шаман? Нет, но… откуда у него это все? Спокойно. Мне надо успокоиться, на нервах такое может показаться, что вовек не привидится! И все-таки его глаза мне кажутся знакомыми, может он его младший брат? Точно, вот откуда у него форма Фиранил, он брат Халека, или его близкий знакомый. Мало ли что, они очень похожи! Все понятно, теперь у меня есть повод нарушить молчание… Хотя, наверное не стоит. С какой стати я должна этим заниматься, мне и так не плохо, пусть вон… «зеленый ветер», пусть покажет свои познания в истории этих мест, а то я здесь еще не разу не была. Не была, а ведь он нас сюда привел, обоих… Обещал же, что о холоде вы забудете, что вид на бескрайний океан далекого Запада, что тень гряды холодных гор глубоко сядет в сознании. Он не врал, действительно не врал, даже тогда, когда говорил о том, что у костра будет спокойней, чем в трактире. Собственно, видимо он не один такого мнения, ибо зачем тогда, к нам пришел братик Халека? Действительно, здесь себя чувствуешь, как-то иначе, словно тебя совсем и нет, будто умер и попал в чистилище, где нужно замолить все грехи и только после этого придет свет. Эх, а он не приходит: ночью — мрак, днем — тень. Прекрасное место для неприступной крепости «Темноты и Тумана» Какой же ты хитрец, юный монах Хайте?н! Точно знал, что у меня есть грешки, раз привел меня сюда и не случайно ты тогда сказал: «Если вам есть, что скрывать, если вы запятнаны страшным грехом — ступайте за мной — по ту сторону гор, если вы чисты, ступайте за мной, чтобы не согрешить!» Почему же ты сейчас молчишь? Или ждешь, когда кто-то заговорит первым, сломается под температурой? Нет, не дождешься, я искуплю свой грех, я поняла это, и спокойно дождусь утра, вместе со всеми…»

Невысокий подросток, занимающий ствол срубленного дерева, слегка одернул ткань своей мантии, стряхнув на землю ненужные опилки, после чего вопросительно, для проверки, изучил всех сидящих взглядом, на него никто не смотрел, или ему так показалось. «Ви мандуэль маркундра, зи нериаль застин, уфон бель мати?н, маркундра эль Канон, — мысленно напевал ментал, слегка улыбаясь, — Только это все пустые мечты, обреченные на вечное исполнение! Мм, я наверно совсем, как дурак выгляжу с этим ножом и палкой?! Ну и пусть, немногие знают, что это за клинок. Устройство березового ножа столь древнее и совершенное, что никто из сидящих с этим не поспорит. Обе стороны лезвия — тупые, ими нельзя ни порезать, ни тем более убить, лишь на кончике опасного острия, есть небольшое отверстие, которое образует канал, уводящий глубоко в структуру, вплоть до самой рукоятки. Изначально, она прозрачно — серая, но стоит проткнуть древесный ствол, как она наполнится соком и примет янтарный оттенок. Превосходная вещица, только вот, точить ей что-то совсем невозможно». Вдруг, токарь остановился… он резко повернул голову направо, ему показалось, что кто-то простонал. Его соседи спокойно рассматривали работу огня, они точно ничего не услышали. «Показалось? — спросил сам себя юный монах и продолжил работу, — Показалось! А если нет, что я сделаю? Подниму панику, тогда какой из меня ментал? Я должен сохранять равнодушие, пускай даже не хладнокровие, пока не появятся вещи действительно важные для меня. Ух, почти закончил: скоро я дойду до центра, добыв ценный ингредиент для моих запасов. Без них будет трудно добраться до Вершины Рейквейзы во второй раз, весной, когда сойдут снега. Очень трудно. Хотя, если подумать, стоит ли рисковать своей жизнью вновь, ради какой-то сферы, купленной за сотню Индиго? Пускай это даже часть древнего артефакта, пускай от этого зависит куча жизней? Почему я должен заниматься общими проблемами? Может, стоит отдать её серафиму? Его святость не позволит ему причинить кому-то зло, а столь зловещий предмет он постарается уничтожить, с еще большим усердием, чем я? Или… отдать… Хотя он не может быть шаманом, а как бы он мне сейчас помог, если бы он им был! Да, не просто устоять перед легкой дорогой, когда кроме неё тебе предлагают невозможный путь. И, все-таки, я пойду к мастеру Менталю, возможно он мне посоветует что следует делать, или хотя бы расскажет что-то об этом артефакте. Конечно, больше информации я бы узнал, если бы навестил школу на Красной Горе, только опасно это — забираться в дом, охваченный пожаром. Для начала мне следует найти известного мастера меча из Мелинеса, из текущего центра всей преступности Нового Света. Что и говорить, мне нужен проводник через леса, из тех, кто уже бывал там….»

Совсем еще не старый мужчина, которого все называли серафимом, больно сглотнул и открыл глаза, в тот момент, когда трескотня поленьев стала особенно громкой. Взлетающие искры уносились высоко в небо, туда, где должна быть луна, скрытая за огромным черным облаком… Старик опустил голову, сбросив с плеч свои не длинные седые волосы, поправил посох и уселся поудобнее. Он вновь закрыл глаза, заскрипел зубами и незаметно оскалился, словно сдерживал огромной силы крик. «И чего только молодежь не придумает, — думал он про себя, — О каких грехах он говорит? Гора, как Гора, океан, поля, овраги, теснины… леса замечательные, также тихо, как и в Долине Роз, совсем нет покемонов…» Серафим незаметно открыл глаза. Он медленно повел взглядом против часовой стрелки, оглядывая сидящих тренеров, страдающих бессонницей: подросток в зеленой мантии аккуратно стряхивал опилки на землю, девушка слева от него равномерно вздыхала, не открывая взгляда… «юноша в белом» благотворил огонь, кажется он единственный кто следил, чтобы он не погас. «Грех… а ведь долго думал пред тем, как идти сюда, повернуть за тобой, когда ты предложил!!! Нет!!! Я не хочу принимать это за правду, я сам принял это решение, в этом месте, в этом пламени нет ничего особенного! Я сам пришел к этому, — мужчина вновь показал оскал и еще сильнее сжал посох в своих руках, — Сам! Месть не выход для меня, для меня — Праведника Доброты! Пусть этим занимаются другие, а я… я найду того, кто погубил мою дочь и спрошу по какой причине? За что он сотворил это страшное деяние? И возможно, прощу его, отпущу ему его грехи и, — впервые за долгие месяцы, серафим улыбнулся и перевел взгляд на ментала, — Приведу его сюда и скажу то, что сказал мне ты — посланник ордена Дигнатеру, возможно он осознает свою вину, найдет верное решение и поступит так, как следует. Но! О чем же я думаю!? Мне уже тридцать лет, детей у меня больше нет и не будет… никого не осталось. Род прерван. Да… теперь невольно понимаешь, что единственный, кто у тебя остался ты сам и убийца последнего из близких тебе людей! «Если нет семьи, всегда найдутся люди, заменяющие их — друзья!» — мужчина спорил, сам с собой. «Друзья? Этот парень… монах, такой же, как и я… девушка, уступившее мне место в автобусе… Ха! Она приняла меня за пожилого… я не обиделся. Это мои друзья? Пожалуй, что нет. Как я могу быть их другом, я ведь совсем их не знаю, а они — совсем не знают меня. Ах да! Я совсем забыл про этого юношу. Он был весьма вежлив, когда присоединился к нашему кружку. Судя по его покеболам, он тоже тренер, участник чемпионата. Тоже пришел сюда — сам, без чужого предложения. Брось, брось это, — ругал себя серафим, весьма откровенно, тряся головой, — В этом месте нет ничего особенного, как и в любом другом, духовную атмосферу создают сами люди!»»

 Вдруг, острая боль схватила старика за сердце, а в голове зазвучал голос, глубокий, отбивающий громкое эхо в самом сокровенном месте сознания… голос полностью копировал свой собственный, это становилось все страшнее, а боль лишь обострялась. Серафим раскрыл глаза, но даже не шевельнулся, он сдерживал боль, а в благодарность, сердце показало ему, навело на ответ… на этот взгляд, взгляд «юноши в белом»… сострадательный, но одновременно с этим истязающий, несущий с собой лишь смерть. «Ты ведь знаешь, что привело тебя сюда? Что мучает тебя каждую ночь. Что не дает спокойно говорить о доброте, о её пользе в современно мире. Ты ведь причинил зло многим людям, прежде, чем стал монахом Света…». Внезапно голос стих, боль отступила от несчастного, а где-то далеко у подножия гор прокатился железнодорожный гудок… все любопытно посмотрели на восток: «юноши в белом» пришлось обернуться. В нескольких лигах к востоку брала начало гигантская ложбина меж двух высоченных холмов. Прямо через неё проходила железная дорога, которая скрывалась в толще горы, заезжая в туннель. Холмы скудно порастали лиственными деревьями, все больше ивы и березки, они тянулись вплоть до самого подножия и даже выше: тренера сидели на опушке этого окраинного леса. Поезда не было видно, лишь густая струя белоснежного дыма быстро приближалась к ним: затем он и вовсе скрылся за склоном, видимо заехал в туннель, оставив за собой медленно рассеивающееся облако выхлопных газов. И вновь… все смолкло. Наступила та самая зловещая тишина, лишь костер скромно трещал, не привлекая к себе внимания. Казалось, что многие из сидящих, испытав радость какого-то совместного созерцания, теперь вновь загрустили… никто не решался заговорить… из троих, кто пришел сюда, ради церемонии, что монахи Дигнатеру называют: «Анри ен Патер» — «Огонь Троих».

«Юноша в белом» медленно поднялся, мило улыбаясь каждому из своих «собеседников»… Его мантия, только сейчас, показала все свое великолепие и истинную подлинность. Огромной массой она свалилась к земле, повиснув, чуть не доходя до земли. Руки подростка были уже скрыты под ней, но пред тем, как он их убрал, ментал заметил резной, зазубренный по краям, бокуто — деревянный меч.

— Да хранит вас Священный Огонь Феникса, Да Благословит Вас Динара, — юноша, чуть, склонил голову, как этому велит обычай, а затем медленно развернулся и зашагал по тропинке, в противоположную сторону от деревни. Едва заметная полоска тропы множество раз петляла, обходя опасные овраги и впадины, после чего уходила в горы, проходя через туннель, который обращался к железнодорожной станции в нескольких километрах от Колднесса. Ушедший скрылся во мраке, едва покинул влияние костра, белоснежность его плаща быстро уступила нахлынувшей темноте и он уже был недоступен для взоров сидящих.

В глухой полночный час неожиданно поднялся ветер… холодный и сильный: пламя едва устояло в вертикальном положении. Он дул с запада и все без исключения подняли головы, чтобы лицезреть появление Луны. Она уже заливала мертвым светом окружавшую их местность, когда ветер стал успокаиваться…. Было в этом что-то зловещее, непонятное для членов собрания: ментал вопросительно изучал направление ветра, а девушка, то молча ждала поддержки, то все радовалась появлению спутника Земли. Лишь плотно закрывший глаза Серафим слышал — не простым, а каким-то таинственным чувством, — как с вершин холодных гор, у подножия которых они сидели, полился слабый, едва уловимый, шепот; старик почувствовал приближение той несгибаемой силы и воли, что испытывал целое десятилетие, что мучило его ежедневно. Он согнулся, едва не уткнувшись носом в костер — подростки быстро подскочили к нему, схватив за плечи: обеспокоено смотрели на него, спрашивая что с ним, но даже в этом было что-то второстепенное. Ментал смотрел уже серыми глазами — в них читался лишь вопрос, призванный для того, чтобы понять, что происходит, а девушка пыталась успокоить сама себя, уняв волнения зачинщика паники. Теперь и они слышали зловещие, не различимые, нашептывания, словно кто-то вернулся из Другого Мира, испугавшись страшных, не представимых живым, страданий. И он все шептал и шептал, до тех пор пока старик не задергался в руках своих «хранителей» и рывками не рухнул за спину. Девушка схватилась за уши, в попытке прекратить странные звуки, но они улавливались вовсе не ушами, лишь ментал гордо поднялся, обратив свой взор на громаду Колдурстра, самой высокой пики этой горной цепи. Он медленно сложил ладони перед лицом и ответил наступающему мраку своим собственным шепотом: ветер стал менять направление, дул с севера, быстро побеждая запад и вдруг! Вершина вспыхнула алым взрывом красок, они переливались, принимали самые различные очертания, пока не сплелись в единый луч и не рассеяли небосвод на недоступной высоте… Ночь отступила… звезды стали столь тусклыми, что резали глаза на фоне алого небосвода… казалось, что в небесах произошла Великая Битва и теперь они залиты кровью. К счастью, это безумие продолжалось недолго, лишь мгновение спустя все стихло: земля и небо вновь стали черными — все вернулось в норму. Шепот исчез, наступила прежняя тишина, а костер восстановил свое положение. Ментал все еще стоял, гордо взирая на вершину, с которой сразился… его окликнул девчачий голос и он рухнул на землю, медленно открывая и, закрывая глаза.

— Научишь, как небо перекрашивать, — кокетливо подметила девушка, поднимая с земли седого мужчину…

— Это не я…, - все, что смог сказал ментал, прежде, чем потерять сознание и погрузится в глубокий сон.

— Мисс, это не монах Хайтен, — вдруг заговорил серафим, вставая на ноги, используя посох и плечо девушки, — «Алые небеса» — это способность Воинов Хаоса, только если бы она была закончена мы с вами бы могли лишиться рассудка, спасибо менталу — он прервал её, только лишился своих сил.

— Навсегда? — испуганно воскликнул подросток и подскочил к «больному», который все еще лежал, уткнувшись носом в морозную землю.

— Конечно нет, обещаю я его выхожу, — серафим одобрительно улыбнулся ребенку, чуть не спрятав глаза за нахлынувшими морщинами, все-таки он был стар, стар не по годам. Они уложили своего знакомого на небольшую койку, соорудив её из двух частей древесного ствола, на котором ранее сидел больной. Старик пожертвовал свою красную мантию и накрыл ей замерзающего, затем стал смачивать небольшую тряпочку жидкостью одной из своих бутылочек. Он нагревал ее над костром и снова прикладывал ткань ко лбу монаха, что-то приговаривая. Девушка сидела рядом и всячески помогала старику, когда он её об этом просил. Он замечал, как ей становилось все хуже: испытанный шок давал о себе знать. Понять, что держало её на ногах — мужчина никак не мог, он и не старался об этом думать. Все мысли были заняты произошедшем на Колдурстре…

Train Station (Another Side of Coldness Tunnel) 20 December 2006: 23:54

Гордые и нагие земли горного перевала, под ногами, все больше и больше уступали место пышным просторам, заботливо укрытых снегом; над ними расплывался голубоватый туман, от мороза, блистающий сотнями искр, радуясь появлению лунного света. Горы стали совсем высокими, и словно стыдясь этому, спрятали свои вершины за, обступившими их, облаками. В их направлении шел «юноша в белом», по колено в снегу — тропа на Миркфилд была давно заброшена и не пользовалась популярностью у путешественников. Луна была в зените, когда путник вышел на ровную асфальтированную дорогу, пересекавшую горный хребет, недалеко на западе. Асфальт, во многих местах, был покрыт трещинами, из них торчала гнилая растительность, больше похожая на гнилые корни деревьев. Редкий снег превратился в лед и самыми непонятными узорами покрывал полотно, вплоть до самого окончание. Эта автомобильная трасса, зимой, считалась аварийной и по ней не смела проехать ни одна пара колес, тем не менее — её использовали путники, чтобы добраться до Ледяного Королевства — Колднесса. Подросток медленно пересек трассу и нырнул в переулок между двумя огромными зданиями. Это была территория небольшой строительной фабрики, где в любое время суток, можно было застать трудолюбивых рабочих, обслуживающих железнодорожную станцию. Это не была конечная — дорога шла дальше и ныряла еще в один туннель, после чего пребывала на центральный вокзал города. Сейчас… поселок на десяток домов был окутан густым дымом паровоза «Восточный Экспресс», прибывшего из Екрутика. Состав уже отправлялся — маховики медленно и резко прокручивались. Здесь сходили самые отчаянные тренера, консервативные, чтящие традиции мирового тренинга. По обычаю, зародившемуся в Канто, перед турниром — мастер обязан, именно обязан, преодолеть последние километры до места, где может решиться его судьба. Эти километры обязательно должны быть опасны, нести риск для жизни, где необходимо применить все свои знания, чтобы добраться до финиша целым. Такие маршруты назывались «Дорогами Побед», и многие верили, что это на многое влияет…

Юноша, шагающий среди бревенчатых зданий, надменно улыбался: люди вокруг с интересом на него взирали, прерывая погрузку и упаковку свежих досок из белого дерева. Мальчик свернул налево и замер… его взгляд охватило безумие и ужас, по лицу прокатился холодный пот, он сглотнул и прислонил ладонь, тыльной стороной, к своему лбу, в попытке унять нарастающий пульс. Вершина Колдурстра ярко вспыхнула алым сиянием, по небу прокатилась волна яркого света и многие вокруг побросали ручную кладь, прислонившись к земле всем телом…

— Опоздал…?! Но как, — смог вымолвить испуганный тренер, когда свет на вершине гор потух, — Поезд только что прибыл, я не мог опоздать?!! Подросток сжал руки в кулак и развел их в стороны, яростно скрипя зубами. Крик наполнил станцию… громкий крик, безумный вопль, оглушающих всех взрослых, бессильно распластавшихся на земле. Юноша упал на колени и смолк, он тяжело дышал, с ладоней стекала кровь и падала на грязный снег, пред железнодорожным полотном. Но вдруг, он услышал чей-то голос, совершенно простой, просто невозможный после случившегося…

«А чего это там так красиво жахнуло?» Голос принадлежал невысокому парню, одетому в черную зимнюю куртку, достаточно короткую и узкую для него. Голова была скрыта капюшоном и широким меховым воротом. Это не прятало физиономии хозяина, но если тот, чуть наклонял голову при ходьбе, что делал он всегда — распознать его было проблемно. В голых руках он держал красивую банку с газировкой, которую он медленно, с каким-то божественным удовольствием опустошал. Не получив ответа на свой вопрос, он нисколько не удивился, и тем более не обиделся, а лишь совершил очередной глоток, после чего спокойно прошел мимо юноши, сидящего на коленях.

— Стой гад…

Грозный восточный акцент остановил Того, к кому обращался… Юноша поднялся в полный рост, его мантия вновь расправилась и приняла прежнее великолепие. Волосы, хоть и взмокли от испуга, оставались аккуратно собранными. Он мгновенно приготовил к битве свой бокуто, далеко вытянув свою руку*(это свидетельствует об оборонительной тактике, при фехтовании). Его не волновал внешний облик соперника, его волновали шесть призраков вокруг. Всем было известно, техникой сокрытия призраков владеют лишь одни — Команда «ДМ».

— Ты не уйдешь отсюда, жалкий даркмистер!!!

Люди быстро разбегались, оставляя ценные породы дерева без присмотра, когда оба противника встали лицом к лицу. Зачинщик повторил свою угрозу, а в ответ получил нечто… Соперник громко срыгнул, прислонив левую руку к сердцу, а правую подняв высоко в небо, со словами: «Певец Трубач Усиленный». Он опустил опустошенную банку с лимонадом и мгновенно раздавил её ногой, столь изящно и ровно, что юноша напротив — невольно загляделся. «Её найдет богодел и сделает нового…» Лишь после этого, обвиняемый распахнул широкую молнию на своей куртке и отбросил за спину. В руках блеснул танто и человек промолвил: «Афин Нур».