27 февраля 1824 года
Пароход "Долли Мэдисон" прибыл в Сент-Луис неделю назад. Он привез товары с Кубы: сахар, ром и сигары. Уильям Г. Эшли любил сигары и удивился, почему это толстая кубинская сигара не доставила привычного удовольствия.
Конечно, он знал, в чём крылась причина. Каждый день, выходя к реке, он искал не пароходы, груженные безделушками Карибского моря. Нет, он жаждал появления с далекого запада пироги, заваленной мехами. Где же они? Уже пять месяцев, как нет вестей от Эндрю Генри и Джедедайи Смита. Пять месяцев!
Эшли мерил шагами свой просторный кабинет в "Пушной компании Скалистых гор". Он не мог целый день сидеть сложа руки. Уильям вновь остановился перед огромной картой на стене. Карта была затейливо разукрашена, вернее, когда-то была.
Эшли исколол её булавками почище подушки для иголок, и толстым карандашом отмечал места рек, ручьев, торговых постов и других ориентиров.
Он пробежался глазами вверх по течению Миссури и вновь попытался избавиться от ощущения неминуемого провала. Эшли остановился, глядя на то место на реке к востоку от Сент-Луиса, где затонула одна из его барж с припасами на сумму в десять тысяч долларов. Он приколол булавку, отметив поселения арикара, где ограбили и убили шестнадцать его людей и где мощь армии США оказалось бессильной расчистить путь торговле. Остановился возле изгиба Миссури выше деревень манданов, где два года назад ассинибойны увели у Генри табун в семьдесят лошадей. Миновав Форт-Юнион, он проследовал по Миссури до Грейт-Фолс, где нападение черноногих заставило Генри отступить в низовья реки.
Эшли перевел взгляд на письмо в руке, последний запрос от одного из вкладчиков. Письмо содержало требования предоставить "свежие новости по состоянию дел предприятия на Миссури". Эшли понятия не имел, как обстоят дела. И конечно же, все состояние Эшли до последнего пенни отправилось вместе с Генри и Смитом.
Уильям чувствовал непреодолимое желание действовать, вступить в игру, сделать что-нибудь, что угодно, но он был бессилен. Эшли лишь недавно удалось выторговать ссуду под новую баржу и припасы. Баржа покачивалась у речной пристани, а припасы лежали на складе. Число желающих попасть в новую партию охотников за пушниной значительно превысило необходимое количество. Он провел несколько недель, тщательно отбирая сорок человек из ста подавших заявления. В апреле он лично поведет этих людей в верховья Миссури. Осталось немногим более месяца!
И куда же он пойдет? Когда в прошлом августе Эшли отрядил Генри и Смита, они сошлись на том, что встретятся на месте, обговорив точный пункт с помощью курьеров. Курьеров!
Его глаза вернулись к карте. Эшли пробежался по извилистой линии, изображавшей реку Гранд. Он помнил, как набросал эту линию и наугад изобразил русло реки. Был ли я прав? Выходит ли Гранд к Форт-Юниону?
Или она сворачивает в другом направлении? Долго ли она вела Генри и его людей к форту? Похоже, что долго, потому что им не удалось заняться осенней охотой. Живы ли они вообще?
Капитан Эндрю Генри, Хью Гласс и Черный Харрис сидели у тлеющих угольков в блокгаузе форта Бигхорн. Генри встал и вышел наружу, вернувшись с охапкой дров. Он подбросил поленья в угли, и все трое заметили, как пламя жадно лизнуло добавку.
- Нужно отправить курьера в Сент-Луис, - произнёс Генри.- Мне давно уже следовало его отправить, только я решил подождать, пока мы устроимся в Бигхорне.
Гласс незамедлительно ухватился за подвернувшуюся возможность. - Я пойду, капитан. Фицджеральд с Анстадтом находился где-то в низовьях Миссури. Кроме того, месяца, проведенного в обществе Генри, оказалось достаточно, чтобы напомнить Глассу о том мрачном настроении, от которого капитану так и не удалось избавиться.
- Хорошо. Я дам тебе трёх человек и лошадей. Я полагаю, ты согласен, что нам следует держаться подальше от Миссури?
Гласс кивнул. - Думаю, нам следует попытаться пройти вниз по течению Паудера к Платту. Откуда напрямую можно добраться до Форт-Аткинсона.
- А почему не по Гранд?
- На Гранде больше шансов наткнуться на ри. Кроме того, если нам повезёт, можем встретиться с Джедом Смитом на Паудере.
На следующий день Кабан узнал от траппера по имени Рэд Арчибальд, что Хью Гласс возвращается в Сент-Луис с донесением к Уильяму Эшли от капитана. Он немедленно разыскал капитана и вызвался идти вместе с Глассом. Как ни пугало его предстоящее путешествие вдали от уюта форта, перспектива остаться казалась ужасней. Кабан не был создан для жизни траппера и понимал это. Он часто думал о предыдущей работе помощником бочара. Кабан скучал по прежней жизни и её простым удовольствиям больше, чем представлял.
Рэд шел вместе с ними. Как и его друг, кривоногий англичанин Уильям Чэпмэн. Прознав новости про курьеров в Сент-Луис, Рэд с Чэпмэном вознамерились сбежать. Капитан Генри даже обещал добровольцам вознаграждение. Сопровождая Гласса, они избавят себя от необходимости бежать тайком. Теперь они могли дезертировать раньше срока и в придачу получить за это деньги. Чэпмэн и Ред не верили своей удаче. - Помнишь салун в Форт-Аткинсоне? - спросил Рэд.
Чэпмэн рассмеялся. Он прекрасно его помнил. Там они в последний раз отведали первосортного виски на пути в верховья Миссури.
Джон Фицджеральд не слышал ругани и криков в салуне Форт-Аткинсона. Он весь ушел в свои карты, поднимая их с замызганной столешницы. Туз... Возможно, мне повезёт... Пятёрка... Семёрка... Четвёрка... и тут - туз. Есть! Он окинул взглядом стол. Льстивый лейтенант с большой стопкой монет сбросил три карты и произнес: - Беру ещё три и ставлю пять долларов.
Маркитант сдал ему три карты. - Я пас.
Крепкий лодочник сбросил одну карту и придвинул пять долларов к центру стола.
Фицджеральд сбросил три и оценивал своего соперника. Лодочник был идиотом. Он, скорее всего, ждал одну карту для стрита или флэша. Лейтенант, по всей видимости, держал пару, но не выше, чем его тузы. - Принимаю и увеличиваю ставку вдвое.
- Это на какие же деньги ты увеличиваешь вдвое? - спросил лейтенант. У Фицджеральда кровь прилила к лицу и привычно застучало в висках. Он уже спустил сто долларов. Всё до последнего пенни из той суммы, что выручил за продажу пушнины маркитанту. Фицджеральд повернулся к маркитанту. - Ладно, старик, я продам тебе оставшуюся половину бобровых шкур. По той же цене - пять баксов за шкуру.
Никудышный игрок, маркитант был ушлым торговцем. - После полудня цена упала. Я дам тебе по три доллара за шкуру.
- Ах ты сукин сын! - прошипел Фицджеральд.
- Называй меня как хочешь, - ответил маркитант. - Но это - моя цена.
Фицджеральд вновь посмотрел на напыщенного лейтенанта и кивнул маркитанту. Маркитант отсчитал шестьдесят долларов из кожаного кисета, сложив монеты стопкой перед Фицджеральдом. Джон подвинул стопку в десять долларов к центру стола.
Дилер сдал карту лодочнику и по три Фицджеральду с лейтенантом. Фицджеральд взял карты. Семёрка... Валет... Тройка. Вот дерьмо! Джону не удалось сохранить бесстрастное выражение лица. Подняв глаза, он увидел, что лейтенант пристально смотрит на него. Уголок рта лейтенанта насмешливо подергивался.
Ах ты ублюдок. Фицджеральд подтолкнул оставшиеся деньги в центр стола. - Поднимаю на пятьдесят долларов.
Лодочник присвистнул и бросил карты на стол.
Взгляд лейтенанта медленно перешел от кучки монет в центре к Фицджеральду. - Это целая куча денег, мистер... как вас там, Фитцпатрик?
Фицджеральд едва сдерживался. - Фицджеральд.
- Ах, да. Простите, Фицджеральд.
Фицджеральд смерил лейтенанта взглядом. Он спасует - пороху не хватит.
Лейтенант держал карты в одной руке, а другой барабанил по столу. Он наморщил губы, отчего его усы опустились еще ниже. Лейтенант раздражал Фицджеральда, в особенности его взгляд.
- Принимаю вашу ставку, - произнёс лейтенант.
У Фицджеральда засосало под ложечкой. Лицо его напряглось, когда он вскрыл пару тузов.
- Пара тузов, - сказал лейтенант. - Что ж, они побили бы мою пару, - он бросил на стол пару троек. - Да вот только у меня ещё одна, - лейтенант кинул на стол третью. - Полагаю, вы закончили сегодняшний вечер, мистер Фитц-как вас там, если только добрый маркитант не купит ваше маленькое каноэ,- лейтенант потянулся к груде монет в центре стола.
Фицджеральд выхватил с пояса разделочный нож и вонзил его в руку лейтенанта. Тот завопил, когда нож прибил руку к столу. Фицджеральд схватил бутылку виски и разбил её о голову несчастного лейтенанта.
Он уже собирался вогнать разбитое горлышко лейтенанту в глотку, как два солдата внезапно схватили его сзади и повалили на пол.
Ночь Фицджеральд провел в караулке. Наутро он предстал в кандалах перед майором в большой столовой, которую приспособили под зал суда.
Майор пустился в пространные, высокопарные и утомительные речи, которых Фицджеральд не понимал. Тут же находился и лейтенант, держа руку на окровавленной перевязи. Майор допрашивал лейтенанта примерно полчаса. Затем он допросил маркитанта, лодочника и трёх других свидетелей из бара. Фицджеральд находил всю процедуру комичной, поскольку не намеревался отрицать, что пырнул лейтенанта ножом.
Спустя час майор приказал Фицджеральду подойти к судейскому столу, которым, как понял Фицджеральд, являлся стол, за которым сидел майор.
Майор вынес приговор. - Военно-полевой суд признает вас виновным в нападении. Вы можете выбрать из двух видов наказаний - пять лет тюрьмы или три года службы в армии США. В этом году дезертировала четвёртая часть личного состава гарнизона. Майор пользовался любой возможностью пополнить ряды своих войск.
Для Фицджеральда выбор был очевиден. Он уже видел караулку. Нет сомнений, что он оттуда сбежит. Но служба в армии - куда более легкий способ сбежать.
Позже в тот же день Джон Фицджеральд поднял правую руку и принес присягу на верность Конституции Соединенных Штатов Америки как новобранец шестого пехотного полка армии США. До тех пор, пока не подвернется возможность побега, Форт-Аткинсон будет его домом.
Хью Гласс привязывал к лошади тюк, когда увидел, что к нему через двор направляется Джим Бриджер. До сих пор мальчишка старательно его избегал. Но сейчас как походка, так и его взгляд были тверды. Гласс бросил свое занятие и смотрел на приближающегося парнишку.
Подойдя к Глассу, Бриджер остановился. - Я хочу, чтобы ты знал, я сожалею о содеянном, - он сделал паузу, прежде чем добавить: - Я хотел, чтобы ты это знал, прежде чем уедешь.
Гласс открыл было рот, но остановился. Он постоянно думал, подойдет ли к нему Бриджер. Хью даже думал о предстоящих словах мальчишки, отрепетировал в уме длинную лекцию. Но сейчас, когда он смотрел на него, тщательно продуманные слова ускользнули. Хью испытал неожиданное чувство, странную смесь жалости и уважения.
Наконец Гласс просто сказал. - Иди своей дорогой, Бриджер. И повернулся к лошади.
Час спустя Хью Гласс и три его спутника выехали из форта Бигхорн, направившись к Паудеру и Платту.