– Так дальше нельзя, – нахмурилась графиня Монкар, напряженно постукивая сложенным веером по ладони. – С нашим ненормальным величеством надо что-то делать. И срочно, иначе в ближайшие луну-две мы будем иметь такую же чокнутую королеву.

– Ты это о чем? – повела соболиной бровью великолепная Камилла Трезон. – Об этой новой переселенке? При чем тут она? Король по-прежнему встречается с Дорианой Бефолин, и должна сказать, ее успехи превосходят все ожидания. То ли у него резко возросла сексуальная активность, то ли он нашел, что искал, то ли она его поит чем-то возбуждающим, но он таскает ее в постель чуть ли не два раза в неделю, что для него вообще неслыханно. А, Дориана? Ты сама что скажешь? Чем ты таким напичкала его величество, что в нем проснулась такая бешеная страсть?

Виконтесса Бефолин недовольно дернула уголком рта, сдерживая гримасу. Ироничный тон Камиллы ее раздражал и похоже было, что подруга намеренно старается подпустить ей шпильку из зависти. Виконтесса гордо задрала носик, тряхнув белокурыми кудряшками, и произнесла:

– Ничем я его не поила. Смею надеяться, что он все-таки нашел, что искал.

– И напрасно. – Графиня Монкар поправила браслет, скорее по привычке, чем по необходимости, и продолжила: – То, что Шеллар стал трахать тебя чаще, чем обычно, еще не значит, что ты ему так уж дорога. И то, что ты его ничем не поила, еще не значит, что это не сделал кто-то другой.

– Кстати, уважаемые дамы, – снова усмехнулась Камилла. – Вы видели, какую вещицу подарил принц Элмар своей нимфе?

Это уже была шпилька в адрес графини, которая за последние два года всех достала своим невиданным красным браслетом. Графиню слегка перекосило, но она быстро овладела собой и продолжила:

– Не отвлекайтесь на всякую ерунду, я совершенно серьезно.

– А если серьезно, ты просто завидуешь, – сказала маркиза Ванчир. – Всем, кому только можно. Дориане, которую трахает король, нимфе, которой дарят заколки, даже той несчастной лахудре-переселенке…

– Селлия, ты дура и дурой останешься! – не выдержала графиня. – Если кому-то тут и стоит завидовать, то разве что тебе, потому что тебя король еще не трахал и у тебя есть шанс. Дадут мне сегодня сказать или нет? Мне, между прочим, есть что сказать, а у вас мозгов хватает только на то, чтобы препираться между собой.

– Ну, говори, – лениво потянулась герцогиня Дварри. – Ты у нас самая умная, у тебя папаша с самим Хаббардом дела имеет, ты всегда что-нибудь интересное знаешь… Рассказывай, почему ты думаешь, что нам грозит чокнутая королева. Ты же не Дориану имеешь в виду?

– Разумеется, нет. – Графиня Монкар уселась поудобнее и отложила веер. – Есть основания полагать, что его величество в ближайшее время все-таки соберется жениться. Чтобы не спрашивали почему, объясняю для непонятливых. Вы помните, как три года назад Элмар покалечился и король забегал, как подстреленный гоблин, в поисках невесты?

– А в чем тут связь? – не поняла Камилла.

– В том, что он лишился единственного прямого наследника – какой же наследник из парализованного калеки? А чувство долга у нашего короля имеется, поэтому он срочно задумался о новых наследниках. У меня есть достоверная информация, что он сватался к королеве Дане под предлогом военного союза. Но то ли она ему отказала, то ли еще что-то помешало, но они так и не договорились. А потом Элмар чудесным образом вылечился, и король тут же забросил свои поиски. Сейчас, по идее, он должен снова резко озаботиться поисками невесты, потому что ему опять понадобятся новые наследники. Вам все понятно?

– Понятно, – вздохнула до сих пор молчавшая Эльвира Люменталь. – Значит, это правда, что принц Элмар вляпался в золотую паутину?

– Чистейшая правда. Он свихнулся до такой степени, что разбил физиономию своей обожаемой нимфе. Его приковали к кровати, чтобы он не убежал. Сейчас, правда, отпустили, но… вы его видели?

– Я видела, – кивнула виконтесса Бефолин. – Ты совершенно права, Алиса, принц Элмар – не жилец. Не сегодня-завтра он наложит на себя руки, как это обычно бывает. Но продолжай свою мысль. Я поняла, по твоим расчетам, король женится не на мне? Это твои догадки или есть информация?

– Информация достоверная и из первых рук. Пока ты не помнишь себя от радости, что тебя трахают чаще других, твой августейший любовник шляется на сторону. А конкретно – в дом Элмара, к той самой лахудре-переселенке, о которой упоминала Селлия. Его видели там вместе с ней в довольно компрометирующей ситуации.

– А поточнее? – заинтересовалась любопытная Анна Дварри.

– Поточнее – девица была в чем мать родила. Так что в ту самую ночь, когда ты, Дориана, ждала его в его спальне, Шеллар развлекался с другой дамой в гостиной своего кузена. И помимо того…

– Не может быть! – вскричала Дориана. – На следующую ночь он опять был со мной! По-твоему, получается, что он каждую ночь с кем-то трахается? Да кто-нибудь когда-нибудь такое видел?

Графиня Монкар откинулась на спинку кресла, скривив алые губки в снисходительной усмешке.

– Девочки, поэтому я и намекнула на то, что его чем-то напоили. Причем, не Дориана, а кто-то другой. Много ли мы с вами знаем о переселенцах? А много ли мы знаем о нимфах?

Очаровательное личико Дорианы Бефолин жалобно сморщилось.

– Алиса, ты серьезно? Но если так… ни одна из нас не сможет тягаться с нимфой по части мужиков, хоть наизнанку вывернись!

– Успокойся, я не думаю, что король положил глаз на нимфу. Во-первых, она не заведет себе нового мужчину, пока не умрет Элмар. А во-вторых, король может трахать нимфу хоть до посинения, но не женится на ней, потому что ему нужен наследник, а не орава гулящих дочек. А у него, как я уже говорила, чувство долга. Нимфу я упомянула к тому, что они с этой Ольгой подружились, что неудивительно, и она могла просто бескорыстно помочь подружке. А может, и не бескорыстно. А может, и не помогала, эта девица сама на что угодно способна.

– Алиса, это абсурд. – Камилла Трезон вынула изо рта леденец на палочке, которым занималась все это время и посмотрела на графиню, как на больную. – Она же полная уродина. Ты ее видела? Плоскогрудая коряга с паклей вместо волос, причем коряга такая, что на ней любая одежда будет смотреться как на пугале.

– Как раз под стать нашему королю, – заметила маркиза Ванчир. – Может, именно это его и привлекло? Может, мы для него слишком хороши?

– Ты для него слишком глупа, – резко оборвала ее графиня. – Скажи, Дориана, какие знаки внимания ты получаешь от его величества в свободное от постели время? Задумалась? Не припоминаешь? Так вот послушай. Восемь дней назад король впервые провел ночь с переселенкой. Причем потрахались они мимоходом, а остальное время развлекались беседами, коньяком и совместным пением песен. Да-да, не корчите рожи, это с нами он такого не делает, а с ней они действительно пели песни дуэтом. Шесть дней назад его величество опять посещает дом своего больного кузена, где происходит веселая вечеринка, и во дворец он опять является под утро. Четыре дня назад король лично сопровождает Ольгу в оружейную лавку, где они совместно делают покупки, после чего отправляются в ресторан и вместе обедают. И все это время его величество шляется по городу без всякого сопровождения и даже без охраны. Просто так, полагаете? Жить ему надоело? Три дня назад он опять прибывает в дом Элмара, где дает своей красавице урок стрельбы. Два дня назад на ее имя открывается счет в банке, куда поступает триста тысяч золотых… Продолжать?

– Не надо. Ты меня убедила. – Камилла снова сунула в рот свой леденец и задумалась, мимоходом лаская его губами. Виконтесса, в мгновение ока ставшая несчастной и жалкой, горестно вздохнула.

– А что же теперь делать? Он же так и правда додумается на ней жениться. Он же совсем ненормальный, с него станется. На что он позарился, хотела бы я знать? Чем она такая особенная? Может, она дает как-то не по-людски? Может, у нее квадратная или полумесяцем?

Дамы дружно захихикали над пикантной шуткой.

– Давать не по-людски кое-кто из присутствующих тоже пробовал, – заметила графиня Монкар, выразительно покосившись на Анну Дварри. – Помогло?

– Не сказала бы, – вздохнула та. – Похоже, его величество был слегка удивлен, но не более. И не уверена, что ему понравилось.

– А как ты вообще до этого додумалась? – поинтересовалась Камилла, запихнув леденец за щеку. – Или посоветовал кто? Ну скажи честно, это тебе Жак посоветовал?

– Да, – сдалась герцогиня Дварри. – А как ты догадалась?

– Он мне нечто подобное советовал, но я не решилась попробовать, – объяснила Камилла, снова доставая леденец изо рта. – Мне показалось, что он шутит. Профессия у него такая, знаешь ли.

– Хотя должна сказать, что в постели он намного приятнее нашего короля, – заметила Эльвира Люменталь.

– Мда? – недоверчиво скривилась графиня Монкар.

– Нет, я серьезно. Он ласковый, как кошка, только не любит, когда его за ушами чешут.

– Он тебя тоже об этом заранее предупредил? – заинтересовалась Камилла.

– Похоже, он слишком уж сильно этого не любит, раз всех предупреждает… – заметила графиня Монкар. – Интересно, почему… Анна, как у тебя ума хватило ему поверить? Он же сволочь первостатейная, он нас всех за нос водил. И тебе, Дориана, не советую с ним связываться, он и тебя обманет.

– У тебя и на этот счет информация имеется? – усмехнулась Камилла. – От кого, интересно?

– От себя лично. Он перед всеми дурака валяет, шутом прикидывается, а на самом деле он не глупее короля и не глупее нас. Он, подлец, сразу же раскусил, что нам от него надо, всех трахал и всем врал. Только мне сказал правду, но не по-хорошему, а со злости. Чем-то я ему не понравилась.

– Плохо давала? – предположила Камилла, проводя розовым язычком по изгибам леденца.

– Не хуже, чем другим, – огрызнулась графиня.

– А что он тебе сказал?

– Дословно или грубости опустить?

– Опусти.

– Он высказался в том духе, что та загадочная женщина, в отличие от нас, жадных бессовестных самок, пришла к его величеству совершенно бескорыстно… Погодите смеяться, это не все… И наутро исчезла из его жизни, не оглядываясь и не облизываясь на его корону. Теперь можете смеяться.

– А откуда вообще взялась информация, что такая женщина существовала? – спросила виконтесса Бефолин. – Может, вы за призраком гонялись?

– Это сказала я, – подала голос Эльвира. – И Алиса со мной согласна. Если вы присматривались к его величеству, когда он раздет…

– Нашла, к чему присматриваться! – с отвращением перебила ее герцогиня Дварри.

– Вот и зря ты не присматривалась, – спокойно продолжила Эльвира. – Если бы ты присмотрелась, ты бы увидела, что среди амулетов, которые у него на шее болтаются, есть маленькая женская сережка на цепочке. Я его спросила, что это и откуда, он ее у меня отобрал с таким видом, будто я что-то святое лапаю грязными руками, и сказал, что это память. Причем сказал настолько… по-человечески, как действительно люди вспоминают о чем-то дорогом, с грустью и нежностью.

– Так может это от матери? – предположила Дориана.

– Нет, – возразила графиня Монкар. – Я на нее специально смотрела. У принцессы не могло быть таких дешевых сережек. Кроме того, если бы она действительно осталось от матери, он бы носил ее с детства и о ней бы все знали. А так мы имеем загадочную даму в дешевых сережках, которая бескорыстно трахается с этим уродом и исчезает. Хорошо бы навсегда… Но мы отвлеклись, вам не кажется? У кого есть идеи, что нам делать с нашей проблемой?

– Что касается меня, – сказала Эльвира, – то ваша проблема…

– Наша проблема? А тебя она не касается?

– Меня – нет. Лично мне корона не светит, с меня уже хватило любви его величества, а кто у нас станет королевой, мне без разницы. Хоть Дориана, хоть переселенка, хоть королева Дана, хоть ты, Алиса. Так вот, ваша проблема не имеет решения в принципе. Если даже вы отравите эту несчастную уродливую девицу, король не станет искать невесту среди вас. Скорее, он опять поедет к какой-нибудь Дане или вроде того. Или выберет себе принцессу в любом королевском доме континента, благо их хватает, только в Галланте три штуки подрастают. А на вас он крупно обидится, потому что он не дурак и поймет, чьих рук это дело. И пострадаешь в первую очередь ты, Дориана, потому что у тебя будут самые явные мотивы и он тебя вычислит моментально.

– Почему ты так думаешь? – недобро прищурилась Алиса Монкар. – Или тебе это тоже Жак присоветовал?

– У меня своих мозгов хватает, – обиделась Эльвира. – И сдается мне, Алиса, весь этот разговор затеян с единственной целью – устранить переселенку и подставить Дориану, избавившись одним махом от двух соперниц. А что касается Жака, то вовсе он не сволочь, и со мной он обошелся вполне честно.

– А что он сказал тебе? – тут же спросила Камилла Трезон. – Подожди, Алиса, потом возмутишься. Мне интересно, каков же был честный ответ.

– Он сказал, что такая женщина действительно была, но король никогда с ним не откровенничал на эту тему. Он даже знает ее имя, но мне не скажет, потому что это все равно ничем мне не поможет, а король может расстроиться. И еще сказал, что ни одна из нас такой не станет, как бы ни старалась, потому что класс не получишь за красивые глаза.

– Он тебе фиалок за уши насовал, – зло огрызнулась графиня Монкар. – А ты и поверила. То-то ты до сих пор к нему ходишь, все пытаешься раскрутить его на подробности. А он тебя использует, как подстилку последнюю.

– От подстилки слышу, – ехидно отозвалась Эльвира Люменталь. – Уж кто бы говорил! Тоже мне, христианка-послушница нашлась! Украшение рыцарской раздевалки! А к Жаку я хожу просто потрахаться в свое удовольствие, потому что мне с ним понравилось. Он действительно ласковый и с ним весело. Если бы он не носился так со своей больной на голову подружкой, я бы, пожалуй, его окрутила. Он в сто раз лучше, чем его величество.

– Мда? – Камилла критически осмотрела палочку от леденца и рассеянно бросила на пол. – А мне не понравилось. Размазня он, твой Жак. И маловат у него, как на мой взгляд. Вот король свое штурмовое копье как засадит, так и поймешь, что такое мужик… Но дело вкуса, конечно. А что ты мнешься? Устрани его подружку и окручивай.

– Не тот случай, – качнула головой Эльвира. – Да и не хочу. И никому не советую. Но впрочем, дело ваше. А скажи, Алиса, ты знаешь, за что тебя король отставил?

– А что, твой ненаглядный Жак тебе и это сказал? Так поделись, а то я до сих пор голову ломаю.

– Нет, он сказал, что не знает, но точно не из-за того, что ты с ним спала. А мне просто любопытно…

– Давайте о деле, – напомнила маркиза Ванчир.

– О деле… – графиня Монкар сосредоточенно нахмурилась. – Прежде всего, я не собираюсь никого подставлять и ни от кого из присутствующих избавляться. Просто потому, что мне корона не светит, как и большинству. В конце концов, даже нормальная принцесса любого королевского дома будет лучше, чем придурочная переселенка, которая покупает себе пистолеты. Король и так не вполне нормальный, а под ее влиянием вовсе рехнется. А чтобы на нас не пало подозрение, надо просто хорошо все обдумать и организовать. И еще хочу добавить, что в присутствии Эльвиры я ничего обговаривать не буду, иначе она завтра же расскажет все Жаку.

– Очень надо, – оттопырила губку Эльвира. – Да на здоровье, обговаривайте, сколько влезет, я могу и уйти, чтобы вас не смущать.

И, гордо выпрямившись, покинула беседку, где заседали придворные красавицы.

– Маргарита! Дорогая, я пришел! – Кантор дернул за шнурок выключателя и оглядел комнату. Что-то ему не понравилось в этой комнате, но он сразу не понял, что именно. Он прикрыл дверь и заглянул в комнату Саэты. И понял, что ему не понравилось. Тишина. Даже когда человек спит, можно услышать его присутствие. А Саэты не было. Кантор на всякий случай окликнул ее пару раз, прошелся по комнате, оглядывая мебель, вещи и обстановку, и заметил листок бумаги на трюмо. Сначала он подумал, что подруга разобиделась и побежала на поиски самостоятельно, и быстро пробежал глазами записку.

«Дон Альварадо, простите меня, я покидаю вас. Наш брак был ошибкой, в которой я жестоко раскаиваюсь. Богатство не может принести счастья, к сожалению я поняла это слишком поздно. Не ищите меня, я уезжаю навсегда, чтобы начать новую жизнь с человеком, которого я люблю. Простите и прощайте. Маргарита».

– Что за идиотизм? – сам себя спросил Кантор, оторопело уставившись на бредовый текст записки. Не сошла же Саэта с ума, в самом деле? Или это просто дурацкая шутка? А куда она на самом деле подевалась? Он открыл шкаф и оглядел вещи. Вещи на месте, ушла, в чем была. Потом залез в чемодан и достал небольшой ящичек с оружием, спрятанный под слоем белья. Ну, уж это был полный маразм. Саэта не могла уйти без оружия. Если только она действительно ушла сама. А если ее кто-то ушел, на кой она написала эту бредовую записку?

Кантор еще раз посмотрел на записку, и с ужасом осознал, что не имеет понятия, кто ее писал на самом деле. Он никогда не видел почерк своей напарницы. Как-то не обменивались они письмами. Вопрос только, знал ли об этом кто-нибудь еще?

Он вернулся в свою комнату, открыл небольшой секретер, в котором хранились особо ценные вещи, и осмотрел содержимое. Похоже, ничего не пропало… Да что происходит, в самом деле!

Он достал из секретера начатую бутылку, закурил сигару, сел на кровать и начал думать, периодически прикладываясь к бутылке для стимуляции мыслительного процесса. Ситуация получалась настолько идиотская, что без бутылки было не разобраться.

Итак, если сразу отбросить вариант, что боец Саэта основательно подвинулась рассудком и сбежала с трепетным поэтом, что у нас остается?

Вариант первый. Она отправилась в какой-то самостоятельный поиск. Полная чушь. Она бы вооружилась до зубов, выходя ночью на развеселые улицы Лютеции, это во-первых. И во-вторых, не оставила бы такой дурацкой записки. Саэта, конечно, может пошутить, но не в таких вещах. Во всем, что касается работы, она всегда очень и очень серьезна. Значит этот вариант тоже можно отбросить. Не вышла бы Саэта без оружия, если бы она выходила сама. Значит, остается вариант второй.

– Поздравляю вас, дон Альварадо, – сам себе сказал Кантор, со вздохом прикладываясь к бутылке. – Пока вы шлялись по злачным местам и пялились на голых баб, у вас украли жену.

Этот вариант давал приемлемое объяснение всему, даже нелепой записке. Разумеется, сама Саэта в здравом уме такого бы не написала. Это написал кто-то другой, не имевший понятия о том, кто они на самом деле и как нелепо будет выглядеть попытка убедить дона Альварадо, что его молодая жена сбежала с другим мужчиной. Но зачем кому-то понадобилось похищать иностранную туристку, молодую и привлекательную, но замужнюю и занимающую достаточно высокое положение в обществе, да еще из люкса шикарного отеля? Мероприятие опасное и дорогостоящее, обычные работорговцы не будут так напрягаться ради очередной добычи, в городе хватает женщин и попроще, и покрасивее, и гораздо доступнее. Они ходят по улицам одни, живут в дешевых отелях и пансионах, где до них никому нет дела. Рядом с ними нет ревнивого мужа-мистралийца с грозным взором, готового по два раза в день драться за честь супруги. Значит, маловероятно, что Саэта стала добычей торговцев женщинами, поставщиков живого товара в публичные дома всего континента и даже в гаремы восточных владык. Маловероятно, но все же… может быть и так. Да, конечно, работорговцы предпочитают добычу попроще, но в случае конкретного заказа клиенту доставят хоть мистралийскую аристократку, хоть хинскую принцессу, хоть молодую самку тролля. А хоть и самца, вопрос только в цене… Есть еще вариант, что Саэту могли похитить ради выкупа, но… это вряд ли. Тогда бы его ожидала совсем другая записка. Так что, остается одно. Кому-то безумно понравилась молодая мистралийка, и этот кто-то заплатил хорошие денежки, чтобы ее похитили и доставили в его распоряжение… Скверно, ой как скверно!.. Стоит клиенту попытаться реализовать свои эротические фантазии, и Саэта засветится, как праздничный фонарик. И что самое паршивое, разочарованный клиент и не подумает вернуть негодную покупку законному владельцу. Девушку либо продадут какому-нибудь извращенцу – любителю экзотики, как уникальный экземпляр, либо убьют за ненадобностью. Надо что-то делать, и срочно. Не тряхнуть ли монсира Бишо, приятеля-советчика, который так вовремя потащил его в этот притон с голыми танцовщицами и заставил бросить жену без присмотра? Или все-таки начать с обслуги отеля? Бишо можно хоть до утра по злачным местам вылавливать, а обслуга, по крайней мере, на месте…

Кантор залпом допил все, что оставалось в бутылке, снял экранирующий амулет и спрятал в шкафчик. Потом быстро переоделся, сменив выходной костюм на «рабочий», специально предназначенный для боевых операций. Тонкая кольчуга без рукавов, рубашка, жилет со вшитыми петлями для дротиков, пистолет на спину за ремень, большой боевой нож в ножнах на ремень, камзол с удобными карманами, в которые влезают второй пистолет, кастет и складной нож, а также шесть сюрикенов в специальных зажимах на рукаве, лента с метательными ножами через плечо, перчатки со вставками из шипастой кожи плюта в карман, небольшой нож за голенище сапога.

Прикрыв всю эту смертоубийственную роскошь обычным плащом и взяв в руки шляпу, Кантор вышел из номера, запер дверь и отправился по отелю, задавать вопросы, слушать ответы и пытаться принять хоть что-нибудь, что могло бы дать какую-то зацепку для дальнейших поисков.

… Мадам? Нет, мадам не выходила… Нет, мадам не видели… Что монсир желает? О, пардон, ничем не могу помочь… Мадам? Какая мадам? О, та милая девушка с такими чудными темными глазами? Очень сожалею, монсир, на видел… Нет, никто не проходил, не входила и не выходила… Простите, мне очень жаль, не знаю… Ваша супруга? Ай-яй-яй, какое несчастье! Не видела, уж простите. А коридорного вы спрашивали? Тоже не видел? Не может быть, он же постоянно на этаже, должен был видеть. А сменщика его не спрашивали? Они сменились четверть часа назад, вы наверное, говорили с Арно, он только заступил. Я найду вам Сержа, если он еще не ушел…

Кантор, в состоянии, близком к отчаянию, рухнул на диван в холле и стал ждать, пока отзывчивая горничная найдет этого Сержа, чтоб он провалился… Придется все-таки выбираться на поиски Бишо, эти засранцы как сговорились, никто ничего не видел и не слышал. И, как назло, принимать не получается, хоть сдохни на месте. Что за проклятие эти стихийные способности, как надо спать – так они работают, а как надо работать – так жди хоть до второго пришествия эльфов… Врут они все, что ли? Как она вышла, что ее даже швейцар не видел? В чемодане вынесли? Или через черный ход? Или телепортировали? Во сколько же она тогда обойдется заказчику? Да ни одна женщина столько не стоит, сколько одно телепортационное перемещение…

– Добрый вечер, монсир, чем могу быть вам полезен?

Довольно молодой, весьма смазливый и весь какой-то лоснящийся коридорный Серж не понравился Кантору сразу. То ли это было просто впечатление, то ли способности наконец заработали, разбираться было некогда. Кантор поспешно встал, продолжая нервно вертеть в руках шляпу, и стал жалобно излагать свою проблему. Причем на данный момент ему уже почти не приходилось притворяться – он действительно был очень близок к отчаянию.

– О, да, монсир, – охотно откликнулся Серж. – Я видел, как она покинула номер. В коридоре ее ждал молодой человек довольно подозрительного вида – как его вообще в приличный отель впустили! – они приветствовали друг друга, радостно обнялись и вместе удалились через черный ход. Сочувствую, монсир. Лютеция – это такой город, где пылкие чувства кружат голову даже самым порядочным дамам. Возможно, она вернется, когда чуть поостынет.

Кантор едва сдержал свою традиционную многообещающую ухмылку. Ребята явно перестарались, заметая следы. Разумеется, для настоящего обманутого мужа это было бы действительно лишним подтверждением неверности супруги, но для Кантора это был след, по которому можно было двигаться дальше. «Вот ты и попался, сволочь, – подумал он. – Вот и понятно, как они вошли и почему их никто не видел, и почему Саэта не смогла защититься. Она, наверное, спала или играла, и не услышала. Дверь открыл ты, засранец. А теперь ты мне, говнюк, расскажешь правду».

– Не могли бы вы пройти со мной в номер, присесть и рассказать подробнее? – умоляюще попросил он и демонстративно звякнул золотом в кармане. – Я буду вам очень признателен.

– Как пожелаете, монсир, – охотно согласился Серж.

Бедняга совершенно не догадывался, что его ожидает в ближайшие пять минут. Он, как и его лохи-приятели, оставившие записку в номере, полагал, что имеет дело с добропорядочным гражданином, который в подобной ситуации максимум, что может сделать – обратиться в полицию. Ах, как же он ошибался! Если бы он имел хоть малейшее представление о том, кто такой Кантор и на что он способен, если его разозлить…

Когда его вдруг без всякой видимой причины схватили за горло и одновременно очень больно ударили в промежность, Серж заподозрил неладное, но опять-таки, совсем не то, что было на самом деле.

– А теперь говори правду, – сказал Кантор, наклоняясь над лежащим на полу коридорным и связывая ему руки.

– Монсир! – взвыл тот, безуспешно пытаясь вырваться. – За что? Я сказал вам чистую правду! Я здесь совершенно ни при чем! Я не помогал вашей жене сбежать!

– Ты не понял, – зловеще усмехнулся Кантор, сбросил плащ и стал расстегивать камзол. – Я знаю, что она не сбежала. Ее похитили. И ты мне сейчас расскажешь подробно, кто, зачем, и где мне ее найти.

– Вы ошибаетесь! – закричал Серж, судорожно дергая связанными руками и с ужасом взирая на «рабочий костюм» добропорядочного дона Альварадо Раманьери. До него потихоньку начинало доходить.

– Это ты ошибаешься, – холодно перебил его Кантор и, ухватив за ногу, потащил за собой, как мешок.

– Куда вы меня тащите?

– В ванную, – так же холодно пояснил Кантор, даже не глядя на него. – Чтобы не заляпать кровью ковер.

– Помогите! – заорал коридорный, окончательно осознав, что мистралийцев не зря называют психованными.

– Кричи, кричи, – спокойно отозвался Кантор. – Номер звукоизолирован. По моей просьбе, чтобы не беспокоить соседей игрой на рояле. Давай рассказывай, и поскорее, у меня мало времени.

– Уверяю вас, вы ошибаетесь! – голос Сержа сорвался на визг от ужаса, он уже решил, что постоялец рехнулся с горя. – Мадам вышла совершенно добровольно! Неужели она не оставила вам даже записки?

Кантор сбросил жилет, закатал рукава рубашки и достал самый большой из своих ножей.

– Я тебе уже сказал, что это ты ошибаешься, – повторил он, присаживаясь на край ванны и наклоняясь над пленником. – И ты, и твои дружки, оставившие мне идиотскую записку, которую моя подруга никогда бы не написала сама. Ты до сих пор не понял, с кем имеешь дело, двойка ты сопливая? Но до тебя хоть доходит, что если ты не расколешься сейчас, ты не встанешь из этой ванны, а тебя вынесут по частям?

– Не надо… – прошептал Серж и расплакался. «Подруга»! Она ему вовсе не жена! И он никакой не турист, не кабальеро и может быть, даже не мистралиец вовсе! Вот попался!.. Вот подставили!..

– Ну? – поинтересовался Кантор и одним ловким движением вспорол ткань ливреи.

– Кувалда меня убьет! – всхлипнул пленник, полностью осознавший, наконец, свое положение.

– Опять ошибаешься. Тебя убью я. Медленно и очень больно. Если не скажешь. – Кантор нехорошо усмехнулся и осторожно потрогал лезвием ухо невезучего коридорного. – А если скажешь, можешь не бояться. Твой грозный приятель не доживет до утра. Так что… у тебя пять секунд.

Он сдался на второй.

Кантор внимательно выслушал, запомнил пять имен и два адреса, прикинул время, потом заставил повторить все еще раз и тщательно заткнул пленнику рот.

– Полежи пока тут, – пояснил он. – Вернусь, тогда выпущу. А то вдруг ты меня обманул.

Он сказал это просто так, чтобы припугнуть и без того перепуганного Сержа. На самом деле Кантор знал, что ему сказали правду. Он принимал только страх, панический страх и никакого намека на ложь.

Кантор зашнуровал плащ, надел шляпу и решительно шагнул в коридор. Была половина двенадцатого. Его ждала тяжелая трудовая ночь.

В двенадцать двадцать он снова вел задушевную беседу с очередным звеном своих долгих поисков. На этот раз беседа отняла гораздо больше времени – приземистый коренастый Кувалда, крепкий мужик с увесистыми кулаками и квадратной бандитской рожей, оказался крепче, чем прилизанный коридорный Серж. Кантору пришлось изрядно потрудиться, сначала, чтобы его связать, а затем – чтобы заставить говорить. Голых угроз для этого оказалось совершенно недостаточно, пришлось все-таки запачкать руки, но результат получился вполне утешительный. После первого же уха собеседник очень живо вспомнил молодую мистралийку, которую несколько часов назад унесли из отеля через черный ход. Потом он попытался начать врать, но, потеряв три пальца, стал честным, как христианский послушник, и подробно описал местонахождение особнячка монсира Гастона, в котором помещался перевалочный пункт и «склад готовой продукции». Правда, чтобы получить сведения об охране здания, пришлось содрать с него несколько полос кожи и оставить без глаза, но это было не столь существенно. Имени нанимателя Кувалда так и не назвал. Судя по тому, что от него осталось под конец, он действительно не знал.

Кантор аккуратно добил неразговорчивого собеседника, тщательно вымыл руки и нож, снова оделся и снова вышел на опасные улицы ночной Лютеции. Было пол-второго. Прошло уже больше пяти часов с момента похищения, а темпы поисков оставляли желать лучшего. Как быстро проворачиваются такие дела, Кантор не знал, и начал уже всерьез опасаться, что опоздает. Он представил себе, как будет смотреть в глаза Гаэтано, если вдруг вернется живым, и невольно сжал кулаки. Нет, он найдет ее. Чего бы это ни стоило. Даже если придется перебить половину населения этого насквозь протраханого города. Проклятье, везет же девчонке на извращенцев! Судьба у нее такая, что ли? «Черта с два, – подумал он, чувствуя, как в нем закипает знакомая холодная ярость. – Судьбы нет. Все в наших руках. Всех убью, сволочей. Глаза выну, руки переломаю, яйца поотрежу. Зубами рвать буду, но Саэту они мне вернут. А если будет поздно возвращать… Надолго запомнят все работорговцы Лютеции, что такое мистралийский убийца. В кошмарных снах меня будут видеть. Кто выживет, конечно…»

Особнячок монсира Гастона охранялся, помимо десятка мордоворотов, еще четырьмя здоровенными бойцовыми псами. Поэтому пришлось начать пальбу прямо у ворот, рискуя разбудить всю округу. Двух охранников у ворот он снял без шума, но собаки во-первых, подняли лай, а во-вторых, напали так быстро, что метнуть четыре ножа он бы просто не успел. И, разумеется, на грохот выстрелов сбежалась вся охрана. Ну, почти вся. Пришлось скакать по кустам, кланяясь каждой пуле и уворачиваясь от света фонарей, стрелять на свет, меняя укрытие после каждого выстрела, играть в прятки и всячески изгаляться, чтобы истребить шесть здоровых лбов, вооруженных не хуже него, и не пострадать при этом самому. Результат можно было назвать частично успешным – после того, как последний противник рухнул в траву с сюрикеном в переносице, у Кантора не осталось ни патронов, ни сюрикенов, только дротики и два метательных ножа. А в доме еще оставалось как минимум два охранника, не считая прочего персонала. Так что, пришлось разыскивать по кустам трупы и шмонать на предмет патронов, что тоже отняло уйму времени.

Наспех перетянув левую руку шейным платком, Кантор зарядил оба пистолета и направился в дом, из которого пока больше никто не выходил. Было без десяти три.

В три пятнадцать доме валялось еще пять трупов, из открытых комнат разбегались освобожденные девицы, а лично монсир Гастон рассказывал ненормальному мистралийцу, куда отправили его жену.

Монсир Гастон сопротивлялся недолго – достаточно было чиркнуть ножом по брюкам и поддеть лезвием нечто необходимое, как он тут же назвал заказчика.

«Сукин сын!» – подумал Кантор, ничуть не удивившись, когда услышал знакомую фамилию. Как раз его-то он и подозревал в первую очередь, но совершенно не думал, что общительный монсир Бишо окажется не просто соучастником, а именно тем самым заказчиком, добраться до которого у Кантора так чесались руки.

– Спасибо, – серьезно сказал он, отпустил осиротевшего на дюжину сотрудников работорговца, вытер нож о скатерть и спрятал в ножны…

– На здоровье, – выдохнул тот, подхватывая штаны и падая в кресло. – Непонятно только, чем она тебе так дорога? Или это ты ее и разделал? Чтобы на мальчика была похожа? А куда ты ее трахаешь?

– В ухо, – серьезно ответил Кантор и, быстро выхватив пистолет, влепил пулю точно в середину лба разговорчивому собеседнику. Как он и ожидал, Саэта все-таки засветилась. Перед передачей заказчику ее осмотрели… и хорошо, если только осмотрели. В каком она состоянии после такого осмотра, Кантор не рискнул даже представлять. Надеясь, что живых свидетелей осмотра не осталось, он сунул пистолет за ремень и поспешил покинуть особняк до приезда полиции. Было три двадцать восемь.

В четыре ноль пять он спускался с крыльца монсира Бишо, неся на руках завернутую в плащ свою пропажу. Саэта молчала и тихо тряслась, прижавшись к нему и обхватив его за шею обеими руками.

Сластолюбивому монсиру Бишо это удовольствие обошлось дешевле всех – в одну сломанную челюсть. В доме было полно прислуги, и Кантору недосуг было убивать Бишо и потом носиться по дому, разыскивая и устраняя такую кучу свидетелей. Хотя если по уму, то именно так и следовало сделать.

Кровать у Жака была ужасно скрипучая, она не просто скрипела, а прямо таки натужно визжала всякий раз, как дело доходило до критического момента, и всякий раз Эльвира всерьез пугалась, что это шаткое сооружение развалится. У Жака все было не как у людей, и кровать в том числе. Ее давно пора было либо выкинуть, либо починить, но у Жака, как всегда, до этого не доходили руки. Правда, они замечательно доходили до всяких других вещей. К примеру, в настоящий момент они скользили по ее бедрам, суматошно и беспорядочно, поскольку их хозяин пребывал в том состоянии экстаза, когда человек уже не соображает, что делает, полностью отдавшись вечному инстинкту размножения.

– О, Тереза… – простонал он, сделал несколько последних рывков и замер, тихо содрогаясь всем телом и судорожно прижимая к себе Эльвиру. – Тереза, я люблю тебя…

– Это похвально, – вздохнула Эльвира. Больше всего она терпеть не могла, когда любовники называли ее чужими именами. Это почему-то обижало ее до слез, хотя она прекрасно знала, что почти у каждого мужчины любовниц бывает несколько и почти все их периодически путают. – А ты ее правда так любишь?

– Ой… – виновато простонал Жак. – Эльвира, милая, прости пожалуйста… Я нечаянно. Говорил же я тебе – не туши свечу… Если бы я тебя все время видел, я бы не забыл…

– Ты это делаешь каждый раз, – с упреком сказала Эльвира, слезла с него и забралась под одеяло. – Ты же знаешь, что я этого не люблю. Терпеть не могу.

Жак вздохнул, поднялся и зажег несколько свечей в канделябре. Потом подполз к ней, виновато заглянул ей в глаза и осторожно поправил растрепавшийся локон.

– Прости. Пожалуйста. Я не нарочно, честное слово. Если тебя это так обижает… ну, тогда давай не будем трахаться. Будем друзьями, и все. Я не хочу тебя обижать, ты славная девушка и единственная нормальная в этом гадючнике. Не унижайся, оставим это и забудем. Если это у тебя так серьезно…

– Нет, не так серьезно… Я просто не люблю, когда меня называют чужим именем. Не беспокойся, это не любовь, мне просто приятно с тобой потрахаться, так же как и тебе. Но бывают вещи, которые раздражают. Ты что, не можешь запомнить, с кем ты в постели?

– Я больше не буду, – вздохнул Жак. – Постараюсь, во всяком случае… И почему я вечно влипаю в истории с женщинами!

Он выбрался из-под одеяла и дотянулся до сигарет.

– Это в какие истории? – поинтересовалась Эльвира. – И с какими женщинами? У тебя их что, много?

– Не то, чтобы много, но влипаю я со всеми. С Терезой в первую очередь. И ничего не могу с собой поделать, я ее действительно люблю. Сначала мне было просто ее жалко, а потом сам не заметил, как втрескался по уши… С тобой тоже, сама понимаешь… С Камиллой меня король застукал. Ему-то, конечно, начхать на то, что Камилла со мной спала, она вообще никому не отказывает, но получилось очень некрасиво. Алиса, стерва злобная, мне рассказала про вещий сон, после чего я теперь спать не могу. Милена, дурища, приревновала меня к Ольге и учинила позорную драку. Хорошо еще, что Ольга ей наклала по шее, а не наоборот, а то бы ой как стыдно было… На прошлой неделе две милые горожаночки столкнулись носами в моей гостиной, черти их принесли одновременно. Летом одну даму выследил муж и набил мне морду… Ольга в меня влюбилась до беспамятства и теперь тихо страдает, а Тереза тихо ревнует… А король мне регулярно прочитывает мораль и требует, чтобы я навел порядок и разобрался со своими женщинами. Разберись тут, как же…

– Ольга? – Эльвира заинтересованно приподнялась. – Это та переселенка, что живет у Элмара? А король знает, что она по тебе страдает?

– Король знает все, – невесело усмехнулся Жак. – И считает, что я сам виноват. Эльвира, скажи, за что я вам нравлюсь?

– О других не скажу, а мне – за то, что ведешь себя в постели как человек, а не как свинья. Если не считать твоих внезапных приступов забывчивости.

– Я же с ней не трахался, с чего же она-то?..

– Так потрахайся. Утешь бедняжку. Или она тебе настолько не нравится?

– Как женщина она мне ни капельки не нравится. А как человек она очень славная, и я ее так же, как и всех, не хочу обижать. И трахаться с ней я не буду. У нее это серьезно, и если я внесу ее, так сказать, в число моих соседок по постели, ей только хуже будет.

– А она предлагала?

– Она? Да она мне даже не призналась. Мне Азиль сказала. Мало того, она еще и Терезе сказала.

Эльвира тихо захихикала. О болтливости Элмаровой нимфы ходили анекдоты, и она как раз один вспомнила.

– Тебе смешно… – снова вздохнул Жак. – А мне не очень. Хорошо, хоть король вошел в мое бедственное положение и сам с ней занимается, пока Элмар не оклемается.

– А что, есть надежда, что Элмар поправится? – удивилась Эльвира.

– Да ты что, думаешь, нимфа не сможет отвести колдовство? Тем более, любовная магия – это же ее прямая специальность. Собственно, Элмар уже практически здоров, это он переживает совсем по другому поводу. Ты же знаешь, рыцарская честь, королевское воспитание, всякое такое… Он еще долго себе не простит, что ударил Азиль. Если вообще когда-либо простит. А с чего это ты учиняешь мне такой допрос с пристрастием? У тебя в этом деле какой-то интерес проснулся? Эльвира, мне будет очень обидно, если я в тебе ошибся и ты такая же, как твои подружки, только тоньше и коварнее.

– Это не корыстный интерес, – нахмурилась Эльвира. – Мне просто любопытно стало. При дворе болтают, что Элмар не жилец, поэтому король срочно ищет себе невесту. И в качестве вероятной претендентки указывают на вашу Ольгу, потому что король уделяет ей слишком уж заметное внимание. Вот мне и стало интересно, сколько в этом правды.

– При дворе, – проворчал Жак, – болтают что я трахаюсь с королем. Ты и в это веришь?

Эльвира расхохоталась.

– Нет, в это я не верю, потому что это неправдоподобно. Хотя придумано изящно и со вкусом. Но насчет внезапного романа его величества с переселенкой приводили убедительные доводы.

– Например? – поинтересовался Жак.

– Во-первых, пребывание наедине в компрометирующем виде.

– Это когда они в покер на раздевание резались? Ну и что? Наш король на голых женщин смотрит не страстнее, чем на мраморные статуи. Они пропьянствовали там всю ночь, и ничего более. Ольга и с Элмаром точно так же проводила время, только без покера и в одетом виде. А еще что?

– Совместный поход в лавку и урок стрельбы.

– Опять-таки, что из этого? Ни я, ни Элмар в пистолетах не разбираемся, а король разбирается. И стрелок он неплохой. И вообще, он просто очень любопытный, и всегда старается пообщаться с переселенцами. Ему с ними интересно, они ему всякие новенькие приколы рассказывают, а он балдеет. Так что полную фигню болтают при дворе. Поменьше слушай. Лучше давай еще пару раз кувыркнемся, я тебе одну занятную позу покажу… И знаешь что, ты не молчи, говори что-нибудь, тогда я точно не забуду, с кем я в постели.

– Постой, – Эльвира села и остановила его, поймав за руку. – Ты понимаешь, что это значит?

– Что именно?

– То, что при дворе ее определили, как возможную невесту короля и потенциальную королеву?

– Ой, мать… – тихонько охнул Жак. – Убьют ведь. Надо королю сказать, чтобы прекратил на время свои прогулки и посещения, а то ведь правда сожрут девчонку наши придворные стервы, и не подавятся…

– Молодец, – кивнула Эльвира. – А теперь можно и кувыркаться. Кстати, откуда ты берешь все эти позы? Сам придумываешь?

– Нет, – рассмеялся Жак, опрокидывая ее на спину. – Это мне когда-то Этель показала.

– А это кто такая? Тоже жертва твоего обаяния? Я ее знаю?

– Должна знать. Волшебница Этель, соратница Элмара. С ней я, помнится, тоже влип…

– Так же, как и со всеми?

– Нет, совсем иначе. Она меня так затрахала, что я от нее прятался в королевском кабинете… Ох, Эльвира… И за что я вас всех так люблю?..

– Это не вопрос, – промурлыкала Эльвира. – Гораздо интереснее, за что нас так не любит король?..

Жак остановился и посмотрел ей в глаза.

– А вы его любите? – очень серьезно спросил он. – Только честно? Думаете, он не знает, как Алиса его за глаза обливает дерьмом? Думаете, он не чувствует, с каким отвращением ему отдается Анна? Думаете, ему приятно, когда Камилла обсуждает со всем двором интимные подробности своих с ним похождений? А ты, Эльвира, думаешь он не видит, насколько тебе интереснее со мной, чем с ним? Да ты знаешь, я бы не удивился, если бы он действительно связался с Ольгой. Она от него в полном восторге и от нее только и слышишь, какой он умный и как с ним интересно.

– Это потому, что она с ним не трахалась, – так же серьезно ответила Эльвира. – Она бы резко изменила свое мнение, если бы он обошелся с ней так же, как со мной.

– Она и не станет с ним трахаться. И он с ней тоже. Чтобы не испортить хороших дружеских отношений. Хотя, знаешь… Мне кажется, если бы я так по-дурацки не влез между ними и он бы все-таки занялся ею всерьез… Он бы вел себя с ней совсем иначе. Потому, что ей он в самом деле нравится, и он знает это, и он бы это ценил, и приложил бы все усилия, чтобы не разочаровать ее в постели. И не только с ней, а с любой женщиной, которая бы бескорыстно приняла его таким, как есть. Я уж не говорю о любви и прочих возвышенных материях, но… а, ладно. Что-то я совсем уж в дебри заехал.

– Действительно. А почему ты думаешь, что она не станет с ним трахаться? Если он ей так нравится?

– А ей не нравится, что он король. Вот как раз то, что так манит вас всех, из-за чего вы готовы забыть о всех его недостатках, это-то ей и не нравится. А жаль. Представляешь, какая бы прикольная из них получилась пара?

– Ты что, смеешься? Мало того, что про него ходят анекдоты по всему континенту, представь себе, если у нас еще и королева такая же будет?

– Представляю! – рассмеялся Жак. – Я же сам парочку новых анекдотов и сочиню. Но это все шутки и хиханьки, а на самом деле ничего у них нет и не будет. Знаешь, у короля совсем другое представление о том, какая королева нужна для блага страны, и он честно пытается такую найти. Правда, не особенно усердно, но все же, если найдет, столь же честно женится.

– Если она его не пошлет куда подальше, как королева Дана.

– Что за ерунда! Кто тебе сказал, что она его послала?

– Так говорят. Ну, не точно так, но говорят, что она ему отказала.

– Им бы только говорить! Эльвира, слушай ты поменьше, что говорят при дворе! Вот уж люди, где не знают, там приврут… Не подошла она ему.

– Ну, это проще простого сказать – не подошла ему. Откуда ты знаешь, кто кому не подошел?

– Потому, что я при этом присутствовал. В отличие от некоторых, королева Дана оказалась удивительно порядочной женщиной, и честно призналась, что она ему не подходит. После чего они расстались хорошими друзьями.

– Жак! – рассмеялась Эльвира. – Неужели не понятно, что она ему просто очень вежливо и тактично отказала?

– Ты хочешь сказать, что она соврала? Не соврала. Сейчас это уже подтвержденный факт. Дана не может иметь детей. У нее какие-то генетические нарушения. А в остальном наш король ей понравился. У них там, у варварских народов, не уделяют такого внимания внешности, и вообще считается, что мужчине достаточно быть чуть красивее тролля. Это только вы тут харчами перебираете, избаловали вас королевские паладины.

– Жак, – спросила вдруг Эльвира. – А откуда король все знает, что мы о нем говорим? И откуда ты знаешь, что он знает? Это ты ему стучишь?

– Я? Да у меня бы язык не повернулся ему сказать, что Алиса называет его ненормальным уродом, а Анна вслух распространяется о том, как он ей противен. Это он сам мне как-то по пьяни пожаловался. А стучит… Я не знаю точно, но мне кажется, девочки, вы сами друг на дружку стучите. Да еще и привираете для красного словца.

– И думаешь, он нам верит?

– А он потом анализирует ваши доносы и сортирует, где правда, а где нет. Он же любит логические игры.

– Знаешь, такая игра что-то отдает скрытым мазохизмом.

Жак тихо затрясся.

– Ты чего? – спросила Эльвира.

– Да я вот подумал, если его новая болонка тоже придет ко мне за советами, посоветовать ей… – он снова затрясся в беззвучном хохоте. Эльвира представила виконтессу Бефолин с огромной плеткой в спальне короля, а затем реакцию его величества на подобное обращение, и тоже присоединилась.

– Посоветуй, обязательно! – простонала она, сгибаясь от смеха. – Только вряд ли она придет, ее Алиса предупредила.

– Ну и ладно, – махнул рукой Жак. – А то король мне за Анну в перьях уже высказал свое «фи», а за такое может и обидеться… Значит, не придет? Ох уж эта Алиса, тянули ее за язык… А что она за девчонка, эта кудрявая виконтесса?

– Такая же, как и все остальные. Не помнит себя от радости, что король ее таскает в постель аж два раза в неделю и думает, что это из особого расположения. А дамы думают, что короля чем-то напоили…

Жак опять захихикал.

– Скажи ты ей, чтобы не морочила себе голову. Это на него так действует пепел золотой паутины. Оно через пару недель попустит.

– Какой пепел? Разве золотая паутина горит?

– На нашем короле горит и еще как. Так что, девочки, я вам не советую соваться туда, где сломала зубы даже ведьма Арана. И поить ничем не советую, а то еще отравите ненароком.

– Раньше не мог сказать? – проворчала Эльвира. – Я на все эти дела несколько сотен золотых зря просадила.

– А я раньше не знал. Да и ты не спрашивала. Но ты не огорчайся, а лучше представь, сколько просадили твои подружки. О, вот видишь, сразу заулыбалась! Ох уж эта пресловутая женская дружба! Могу поспорить, что подружкам ты ничего не скажешь, чтобы они и дальше продолжали свою бесполезную деятельность.

– А это уж мое дело. Жак, тебе не кажется, что мы отвлеклись?

– Это ты меня отвлекла.

– Нет, ты сам отвлекся.

– Нет, ты и сейчас я тебя за это трахну самым извращенным образом…

– И немедленно!..

– Саэта, оденься. На, вот, хоть этот халат дурацкий набрось. Не сиди так. Простудишься еще. И вообще, я же на тебя смотрю, а ты сидишь, как ни в чем не бывало… Ну скажи хоть что-нибудь, не молчи! Не хватало, чтобы ты тихо помешалась! Что я скажу Гаэтано? И что я без тебя делать буду? И вообще, нам надо поскорее отсюда съезжать и убираться из этого города, я за сегодняшнюю ночь убил в общей сложности пятнадцать человек и везде наследил. Не хватало, чтобы нас тут полиция повязала… Саэта, ну что с тобой! Давай руку вот сюда… Надевай.

Саэта послушно сунула руки в рукава халата, продолжая молчать и отстраненно смотреть куда-то мимо него. Кантор завернул ее в халат и затянул пояс. Потом посадил на кровать и закутал в одеяло.

– Водки выпьешь? – с надеждой спросил он. – Может, тебе легче станет? А, Саэта? Водки принести? Может, ты курить хочешь? Ну скажи хоть что-нибудь! Может, мне тебя потрогать за где-нибудь, чтобы ты сразу очнулась и еще раз мне по яйцам заехала? Если честно, я бы попробовал, если бы знал наверняка, что поможет. А, Саэта? Ну хоть посмотри на меня. Что они с тобой сделали?

Саэта опустила глаза и натянула на себя одеяло. Все так же молча.

Кантор огорченно вздохнул и вышел из комнаты со слабой надеждой, что, может, она со временем отойдет, и направился в ванную, чтобы привести себя в порядок. И только тут вспомнил про Сержа, который терпеливо дожидался его возвращения. Развязав его и вытащив из ванны, Кантор поставил его вертикально и сказал:

– Теперь можешь тихо и незаметно идти домой. Если полиция тебя спросит, расскажешь им то же, что и мне. Надеюсь, у тебя хватит ума не рассказывать им правду о том, что ты соучастник похищения. Итак, ты видел, что моя жена сбежала с невысоким полным господином в зеленом камзоле и парике. У него небольшие бакенбарды, темные глаза и родинка на подбородке. Запомнил? Теперь дальше. Ты мне его описал, и я, узнав по описанию своего знакомого, пошел к нему и забрал свою жену домой. Все это время, пока я ходил, ты сидел здесь, потому, что я тебя об этом попросил на случай, если она вернется сама. Ты все понял?

Серж несколько раз поспешно кивнул, все еще не веря, что его отпускают живым. Кантор залез в карман, вытащил, не глядя, горсть золота и высыпал в дрожащие ладони галлантца.

– Это тебе за беспокойство. Иди и больше не путайся с уголовниками.

– Благодарю… – пролепетал Серж и моментально испарился.

Кантор нажал на рычаг горячей воды и, ожидая, пока наполнится ванна, занялся простреленной рукой. Рана была пустяковая, но пуля, видимо на излете или срикошетив от ограды, застряла внутри. Он попытался ее выдавить, но ничего не вышло. Шипя от боли и ругаясь сквозь зубы, он вернулся в комнату поискать что-нибудь вроде пинцета, чем можно было бы эту дрянь подцепить, а заодно универсальную бутылку с дезинфицирующим и обезболивающим препаратом. Кажется, в секретере еще оставалась одна или две.

Он покопался в чемодане и в нескольких шкатулках и ящичках, нашел несколько чистых бинтов и целебный бальзам, но ничего похожего на пинцет не обнаружил. Еще раз ощупал поврежденную руку, прикидывая, не проще ли вскрыть рану полностью или хотя бы сделать ее сквозной и выдавить проклятую пулю с противоположной стороны. Пожалуй, все-таки проще.

«Будет больно…» – констатировал он и принялся готовиться к предстоящей операции. Расстелил на столе пару чистых салфеток из шкафа, налил в стакан водки и бросил в нее нож. Потом отпил из бутылки несколько изрядных глотков, стиснул зубы и плеснул на рану и на место предполагаемого разреза. Застонал, громко выругался и отпил еще. Чуть отдышавшись, достал из стакана нож, примерился так и этак, все равно получалось неудобно. Снова выругался, поставил локоть на стол, сдвинув его насколько можно было вправо, еще раз прощупал пулю и наметил место разреза. Несколько раз глубоко вдохнул и полоснул ножом по руке. На этот раз он не удержался и громко вскрикнул от боли. Перемежая стоны со всеми матерными словами, какие только знал, бросил нож в стакан и прижал к разрезу смоченную водкой салфетку. Потом снова нащупал пулю и, продолжая свой непечатный монолог, выдавил на стол. Вот теперь можно было отдышаться, как следует, и подумать, как нормально перевязать себя одной рукой.

– Кантор, – тихо раздалось у него за спиной. Он оглянулся. В дверях стояла Саэта, вся поникшая и несчастная, но ее сочувственный взгляд, направленный на него, был полностью осмысленным. – Что ты делаешь? – так же тихо спросила она. – Ты ранен? Давай, я тебе помогу.

– Саэта! – с несказанным облегчением выдохнул он, моментально забыв о боли. – Ты в порядке? Я так испугался… Чего ты все время молчала?

Она подошла поближе, придвинула стул и села рядом.

– Давай, перевяжу. Тебе же неудобно одной рукой.

– Подожди, – остановил ее Кантор. – Пока не накладывай повязку, я собрался в ванне поваляться, она промокнет. Перетяни пока салфеткой, потом перевяжешь. С тобой все в порядке?

Она кивнула.

– Спасибо, Кантор.

– Не за что, – вздохнул он и тяжело поднялся, опираясь на спинку стула. – Как тебя угораздило?

– Я спала. Я даже понять ничего не успела, как у меня уже были связаны руки… Кантор, тебе что-нибудь нужно?

– Ничего. Если придет полиция, скажешь, что ты сбежала от меня к любовнику, а я пришел, устроил сцену ревности по-мистралийски, сломал бедняжке челюсть и ты с трудом умолила меня его не убивать. Все понятно?

– Понятно, – кивнула Саэта. – Кантор, а ты действительно убил пятнадцать человек?

– Я бы тебе врал? – усмехнулся Кантор. – Отвернись, я разденусь.

Саэта послушно отвернулась и стала прибирать со стола.

– Пулю выбрасывать или на память оставишь?

– Выбрасывай. Не хватало мне еще коллекцию пуль собирать.

Когда дверь ванной хлопнула, закрываясь, Саэта обернулась и увидела, что Кантор, как всегда, раскидал свою одежду по полу. Но почему-то это ее больше не раздражало. Она молча пособирала все и повесила на стул. И в это время в дверь постучали.

– Кто? – испуганно шарахнулась Саэта и ухватила первое, что попалось под руку – нож Кантора, лежавший на столе.

– Горничная, – донесся из-за дверей звонкий девичий голосок.

Это действительно была всего лишь горничная, и Саэта, устыдившись своей позорной паники, поспешно спрятала нож в карман халата.

– Добрый вечер, мадам, – пропела девушка. – А где монсир, ваш муж?

– В ванной, – неприязненно откликнулась Саэта. – А что вы хотели?

– Мне поручили вам передать, что дама, которую вы ищете, вчера поздно вечером отбыла телепортом в Белокамень, в Поморье.

– Спасибо… – растерялась Саэта. – А кто вам поручил?

Горничная лукаво улыбнулась.

– Один симпатичный господин, о котором ходят сплетни, что он ортанский шпион. Ваш муж в курсе, он поймет. Передайте ему. У вас все в порядке, ничего не нужно?

– Спасибо, ничего…

– Спокойной ночи, мадам. – Горничная чуть присела, склонив набок головку, и, уже взявшись за ручку двери, снова улыбнулась и подмигнула. – У вас потрясающий муж, мадам. С таким нигде не пропадете.

И исчезла с поистине профессиональным проворством.

Саэта посмотрела на часы, показывавшие четверть шестого утра, и принялась собирать вещи, размышляя между делом, что у нее действительно потрясающий «муж». Ведь нашел же. Пробегал по городу всю ночь, с кем-то дрался, подставлялся под пули, убил пятнадцать человек, и все-таки нашел. И принес на руках. Как в романе. С ним действительно не пропадешь. Вот только как бы ему с такой напарницей не пропасть…

Где-то через полчаса Кантор выбрался из ванной, оглядел, какой кавардак она навела в номере, и довольно кивнул.

– Правильно. Сегодня утром и отправимся. Телепорты начинают работать с восьми, у нас как раз есть время собраться и перекурить. Давай ты меня перевяжешь, и я тебе помогу укладываться.

– А ты слышал? – уточнила Саэта.

– Конечно, слышал.

– А ты что-нибудь понимаешь? Откуда эти сведения?

– Как – откуда? Девочка тебе ясно намекнула. Это привет от короля Шеллара. Он же мне обещал, что его агенты помогут нам информацией, если что узнают… Бинтуй потуже, не бойся… Как вовремя она отбыла, надо же! Я как раз думал о том, что нам надо сваливать поскорее, и вот, как по заказу. А в Поморье она так просто не затеряется, страна маленькая, старомодная, там такая птица будет на виду. Это не Лютеция, где и трехголовый дракон может потеряться… Хотя, конечно, там таких отелей нет, придется опять на одной кровати ютиться. Зато на снег посмотришь.

– Ничего, – отозвалась Саэта. – Приютимся. Так даже лучше, мне теперь одной страшно спать, а к тебе я все равно привыкла.

– Это ты зря, – серьезно сказал Кантор. – Я насчет страха. Нельзя позволять себе бояться, а то это может перерасти в пожизненную фобию. Но об этом потом поговорим, а сейчас давай собираться. Не будешь скучать по Лютеции?

– Скажешь тоже… – поморщилась Саэта. – Но если честно, я буду скучать по этому роялю.

– Я тоже, – кивнул Кантор. – А еще по театрам, концертным залам и мороженому.

– И мадам Алламе, – добавила Саэта.

Кантор грустно взглянул на нее и попросил:

– Саэта, пожалуйста, не шути больше на эту тему.

– Прости. Не буду. – Саэте стало стыдно, и она поспешила свернуть на другую тему. – А ты у меня действительно потрясающий муж.

– Спасибо, конечно, – ответил Кантор, все так же не сводя с нее печального и серьезного взгляда. – Но тебе не следует слишком ко мне привязываться. У тебя есть инструкции. И если ты не сможешь их выполнить, ты кончилась как убийца. Тебе останется только играть на рояле.

– Не беспокойся, – утешила его Саэта. – Пропади они пропадом, эти инструкции. Но просьбу твою я помню, и уж ее-то я выполнить смогу.

– Пойдем, я покажу тебе одно интересное местечко, – сказал Элмар, когда они с Ольгой вышли за ворота его дома. – Архитектурный памятник с призраками, природа вокруг изумительная, и мост, торчащий над пропастью. Хочешь? Или по городу потолкаемся? Только в городе сегодня праздник, толпы народу, давка и свалка и ничего не видно.

– А что сегодня за праздник? – полюбопытствовала Ольга, вертя головой.

Улицы столицы действительно имели более нарядный вид, чем обычно, и люди выглядели как-то празднично. И их действительно было намного больше, чем нужно для нормального перемещения по городу. Все куда-то торопились, причем все в разные стороны, что сразу вызвало у Ольги ассоциацию с киевским метро и напрочь отбило желание гулять по этим переполненным людьми улицам.

– День рождения короля, – неохотно пояснил Элмар.

– Серьезно? – удивилась Ольга. – А почему ты мне раньше не сказал? Я бы его как-то поздравила заранее, что ли… Сегодня же к нему не пробьешься, там, наверное, все шишки пособираются. А ты сам что, не пойдешь его поздравлять?

Элмар вздохнул.

– Не пойду. Он этого не любит. Потому я и тебе не говорил. Ну, куда пойдем?

– Пойдем лучше природу посмотрим, – решительно выбрала Ольга. – Не люблю я эти народные гуляния. Толпа людей слоняется по улицам, половина с утра пьяные, песни, пляски, драки и прочий разгул… Лучше уж достопримечательности смотреть… А почему король не любит, когда его поздравляют с днем рождения?

– Потому, что вот такой вот у нас король, – неохотно проворчал Элмар. – Постой здесь, я сейчас коляску поймаю… Или нет, лучше зайди вот сюда, в кафе, посиди, пирожное какое-то съешь или еще чего, не стой посреди улицы.

– А что, ты так долго будешь ловить коляску? – удивилась Ольга.

– А ты думаешь, просто найти свободную коляску в праздничный день?

– Элмар, так ведь проще вернуться домой и выехать на твоей собственной.

Элмар вздохнул.

– Если бы я вчера об этом подумал, то можно было бы. А сегодня уже поздно. Я слуг на праздник отпустил гулять. Так что, посиди, подожди. У тебя деньги есть?

– Есть, – кивнула Ольга.

– Вот и хорошо. Только не кури там, а то в праздники большой спрос на шлюх и у тебя отбою не будет от клиентов. В этом платье за воительницу тебя уже не примут.

– Надо было штаны надеть! – пожалела Ольга. Она проследила, как принц-бастард удаляется в направлении проезжей части, возвышаясь на голову поверх толпы и легко рассекая ее могучими локтями, завистливо вздохнула и вошла в кафе.

Заведение было чинное, опрятное, для избранной благопристойной публики, коей в честь праздника уже набилось столько, что свободных столиков практически не было. «Вот влипла…» – подумала она, представляя себе, как по-дурацки выглядит, стоя столбом в поисках места среди расфуфыренных дам в своем дешевом платье со шнуровкой спереди. Она купила его из чисто практических соображений, для удобства надевания, и только потом Азиль ей объяснила, что расположение шнуровки и застежек на платье является показателем общественного положения владелицы. Сама она застегивает эту чертову сбрую, или это делает служанка. Сначала Ольга огорчилась было, но потом подумала, что служанки у нее все равно никогда не будет, а корячиться и выламывать себе руки перед зеркалом ради того, чтобы пускать людям пыль в глаза – это полный маразм. И успокоилась.

– Эй, милочка! – раздалось где-то справа. – Иди к нам, тут есть лишний стул.

– Вы мне? – удивилась Ольга, оглядываясь на трех совершенно незнакомых дам, одна из которых приглашающе махала ей рукой.

– Тебе, тебе, – промурлыкала дама. – Присаживайся, познакомимся. А то его величество вечно настолько занят, что знакомить между собой своих дам ему некогда.

Ольга удивленно присела, не совсем понимая, что имела в виду эта странная женщина, но радуясь хотя бы тому, что ей не придется и дальше стоять столбом посреди зала.

– А откуда вы меня знаете? – спросила она, рассматривая соседок. Все три были роскошные красавицы, любая фотомодель от зависти бы позеленела. Обалденно красивые, ухоженные, в сногсшибательных дорогих прикидах и в брюликах с головы до ног.

– А тебя все знают, – ослепительно улыбнулась все та же дама, что ее пригласила, крупная, фигуристая, с откровенно блядскими зелеными глазами, чувственными полными губами и большим бюстом, выпиравшим из декольте. – Переселенцы – вообще люди заметные в городе, а особенно, если постоянно появляются в обществе короля. Тебя зовут Ольга, верно? А я Камилла. А это мои подруги, придворные дамы, как и я. Это графиня Монкар, – она указала на стройную брюнетку с лебединой шеей и глубокими темными глазами, в отличие от ее собственных, совсем не блядскими, а напротив, очень умными. – А это виконтесса Бефолин, официальная фаворитка его величества.

Ольга заинтересованно оглядела официальную фаворитку и ощутила некое неприятное разочарование. Обычная симпатюлечка с кукольной мордашкой, по-детски чистыми голубыми глазами и массой тщательно уложенных светлых кудряшек. Ничего выдающегося. Ольге почему-то казалось, что у короля должен быть более тонкий вкус. Будь она королем, предпочла бы графиню с умными глазами.

– Очень приятно, – вежливо ответила она. – Спасибо, что пригласили. А то я бы тут до завтра место искала.

– О, не за что, – улыбнулась графиня Монкар. – Тебе что-нибудь заказать?

– Да не надо, я сама… А что бы вы посоветовали?

– Мы все между собой на «ты», – заметила Камилла. – Так что, не стоит нарушать добрую традицию. А насчет посоветовать… Попробуй молочный коктейль и пирожные «Башня Тиан». Вот такие, – она ткнула ложечкой в свою тарелку.

– Ты куда-то собираешься или просто гуляешь? – поинтересовалась графиня Монкар. – Кстати, Камилла нас представила слишком официально. Зови меня просто Алиса. А это – Дориана.

– Элмар собирался показать мне какую-то достопримечательность, – пояснила Ольга. – Какой-то архитектурный памятник с привидениями и мостом.

– Замок Вианд? – уточнила Алиса. – Хорошее местечко. Обязательно мост посмотри. Очень интересно.

Ольга отвлеклась на минутку, чтобы сделать заказ, и в это время графиня почему-то поспешно смылась, наспех попрощавшись и сославшись на важное дело, о котором она вдруг вспомнила.

– Чего это она? – удивилась Ольга. – Может, я что-то не то сказала?

– Да ну, брось, – лениво протянула Камилла. – Она свидание кавалеру назначила, и забыла. Вот и переполошилась, что он сейчас придет, а ее нет, он развернется и пойдет трахаться с кем-то еще.

– А как здоровье принца Элмара? – вежливо спросила Дориана.

– Нормально, – пожала плечами Ольга, наблюдая, как Камилла натягивается губами на ложечку. – Иногда хандрит, но уже не так. Сегодня вроде с утра был в хорошем настроении.

– Мы все за него так переживали, – посочувствовала Камилла, попутно облизывая ложечку. – Ужасная история. Король прямо сам не свой ходил. Кстати, как тебе наш король?

– Классный у вас король, дамы, – честно ответила Ольга. – Мне понравился. Умнейший мужик и свой в доску. А чувство юмора у него вообще уникальное для короля.

Камилла чуть шевельнула бровью, но ничего не ответила, так как рот у нее был занят. Зато Дориана как-то вся передернулась и спросила:

– А в остальном?

– В чем – в остальном? – не поняла Ольга. Камилла завершила сложный процесс снятия сливок с верхушки пирожного и пояснила:

– Дориана имела в виду – как мужчина.

– Не знаю, – пожала плечами Ольга. – Я его в таком плане не рассматривала. Но интересный вопрос. Дориана, а почему ты меня спрашиваешь? Тебе же виднее, он же твой любовник.

– Я… хотела просто обменяться мнениями, – как-то неловко пробормотала официальная фаворитка и занялась мороженым. Подошел официант, и Ольга снова отвлеклась от разговора, чтобы расплатиться, но заметила, что дамы в это время обменялись странными взглядами.

– Можешь со мной обменяться мнениями, – предложила Камилла, когда официант ушел. – Почему обязательно с Ольгой? Может, она не любит обсуждать своих кавалеров. А я люблю.

Дориана чуть порозовела и быстро перебила подругу:

– С тобой я уже сто раз об этом говорила, и мне не интересно. Мне было интересно услышать мнение нового человека.

Камилла посмотрела на нее, как на младенца, но ничего не сказала.

– Не знаю, – повторила Ольга. – Наверно, как мужчина он тоже вполне ничего. Но мне трудно судить.

– А что тут трудного? – захлопала своими голубыми плошками Дориана. – Или у вас, в вашем мире, мужчины другие?

– Смотря в чем, – уклончиво ответила Ольга и вгрызлась в пирожное, чтобы уйти от этих дурацких вопросов.

– Дориана, оставь, – бросила Камилла. – Для нового человека твои вопросы могут показаться странными. Видишь ли, Ольга, у нас, в нашем тесном кругу придворных дам, принято делиться мнениями о наших мужчинах. Мы все подруги, все свои, так сказать… И поскольку официальными фаворитками побывали практически все, то и его величество тоже является у нас темой для обмена мнениями. Вот Дориана и спросила. У нас, знаешь ли, мнения настолько расходятся, что любое новое нам ужасно интересно. К примеру, Анна Дварри находит короля ужасно некрасивым, особенно в раздетом виде. Эльвира Люменталь считает, что как любовник король в подметки не годится своему шуту. А по моему мнению, член его величества – наша национальная гордость…

Дориана зарумянилась и, не удержавшись, толкнула подругу локтем в бок.

– Камилла, мы же в общественном месте. Что Ольга о тебе подумает?

– А что она обо мне подумает? – невинно приподняла брови Камилла. – Ольга, что ты обо мне подумаешь? Что я спала с королем? Так это же правда. Что мне нравятся мужчины с большими… не толкайся, Дориана! А то уроню крем тебе на платье!

Ольга не удержалась и захихикала, прикрыв рот ладонью.

– Камилла, – сказала она, отсмеявшись. – Я поняла суть вопроса, но ничем помочь не могу. Я, к сожалению, не видела ни короля в раздетом виде, ни его национальную гордость. Хотя мне теперь любопытно.

– Я это поняла, – промурлыкала Камилла. – Я задала столь прямой вопрос, чтобы получить столь же прямой ответ, так как до Дорианы некоторые вещи с трудом доходят.

Кукольное личико виконтессы залилось краской и раздраженно скривилось.

– Камилла, ты могла бы выражаться хоть немного повежливее?

– А ты могла бы быть попонятливее? – тут же отозвалась Камилла. – Девушка тебе четыре раза дала понять, что не трахалась с королем, а ты так и не поняла, пока тебе прямым текстом не сказали. Да и вообще, не думаешь же ты, что его величество изволит крутить романы с несколькими дамами одновременно? Это не в его стиле.

– Да не ссорьтесь, – поспешила вставить Ольга, боясь оказаться в центре небольшого домашнего скандальчика. – Ничего страшного. А что, король правда такой любитель прекрасных дам, что вы все у него в постели перебывали?

– Да не сказать чтобы любитель… – усмехнулась Камилла. – Но меняет нас регулярно. Я была официальной фавориткой четыре раза.

Виконтесса обижено поджала губы. Она явно была на столь почетной должности впервые, и ее давила жаба.

– А кстати, – вспомнила Ольга. – А почему он не любит, когда его поздравляют с днем рождения?

– А ты что, додумалась поздравить? – оживилась обиженная виконтесса.

– Нет, мне Элмар сказал.

– Это весьма печальная история, – сказала Камилла, в очередной раз нежно обнимая губами ложечку с кремом. Ольга немедленно попыталась представить себе короля на месте ложечки, но у нее не получилось. Как-то с большим трудом представлялся ей король за таким делом. Камилла положила многострадальную ложечку на тарелку и продолжила: – Вообще у каждого короля есть два основных праздника в году: день рождения, как у всех людей, и день вступления на престол. Это всенародные праздники, их испокон веков всегда праздновали шумно и весело. Сейчас народ по традиции празднует, как обычно, а король оба эти праздника проводит на кладбище. День рождения – на могиле матери, а день вступления на престол… Ну, тебе, наверное, рассказывали, что тогда произошло?

– Ага, – сочувственно кивнула Ольга. – Бедный король! Вот не повезло мужику по жизни…

– Не знаю, – пожала плечиками Дориана. – Довольно много женщин умирает от родов, и большинство королей занимают престол вследствие смерти родственника. Но почему-то только наш король сделал из этого такую трагедию. Все у него, не как у людей. Он, конечно, принимает официальные поздравления, но только из уважения к традициям и всякому прочему этикету. А неофициально очень этого не любит. Хотя его наглый шут всегда его поздравляет, ничуть не считаясь с его мнением. И несмотря на это, король его до сих пор не выгнал. А кстати, Ольга, как тебе королевский шут?

– Дамы, – вздохнула Ольга. – Это больной вопрос. Давайте не будем.

– О! – приподняла брови Камилла. – Я вижу, Эльвира не одинока в своих пристрастиях. Да и вообще он многим нравится. Но на мой вкус, там глянуть не на что, даже когда встает…

– Камилла! – одернула ее подруга. – Ты что, не можешь найти другой темы для беседы? О чем ни заговорим, ты все время съезжаешь на одно и то же.

А Ольга подумала, что глаза действительно зеркало души. По крайней мере, у Камиллы точно.

– А вот и Элмар! – улыбнулась Камилла, пропуская мимо ушей замечание высоконравственной подруги. – Кстати, Ольга, с ним ты тоже не трахалась? И не советую. Ни в какое сравнение с королем не идет. Вообще, если взять королевских паладинов, там только у Лавриса что-то более-менее достойное внимания. Хотя обнимают все крепко.

Ольга оглянулась и помахала Элмару, который остановился в дверях, оглядывая зал. Принц-бастард удивленно поднял брови и направился к их столику.

– Приветствую прекрасных дам, – провозгласил он с подобающим поклоном. Дамы заулыбались в ответ и немедленно поинтересовались драгоценным здоровьем его высочества, о котором они все это время так беспокоились, уж так переживали…

– Благодарю вас, хорошо, – сдержанно ответил Элмар и обратился к Ольге: – Ты готова?

– Сейчас, – Ольга поспешно сунула в рот остатки пирожного и вытерла руки салфеткой.

– А что же вы вдвоем? – поинтересовалась Дориана. – А где несравненная Азиль?

– Танцует, – кратко ответил Элмар. – Ольга, давай скорей, а то уедет.

– Я уже, – откликнулась Ольга, вставая из-за стола. – До свидания, дамы, приятно было познакомиться.

Дамы дружно попрощались и проследили, как они выходят вместе в обнимку. Когда за ними закрылась дверь, Камилла сказала:

– Мое мнение: Эльвира была права. Твое, конечно, дело, но Алиса тебя слегка обманула по нескольким пунктам. Она действительно не спит с королем, более того, у нее на лбу вот такенными буквами написано, что она вообще в жизни члена в глаза не видела. Ни королевского, ни какого другого. И она действительно без ума от Жака. А ты обратила внимание, как обращается с ней Элмар? Тебе это что-то говорит?

– Что она ему нравится? – осторожно предположила Дориана.

– Эх, молодая ты еще! – хмыкнула Камилла. – Все тебе объяснять надо! Он с ней обращается, как с подругой. То есть, женщину он в ней вообще не видит. Опять же эти уроки стрельбы с королем… В общем, не советую я тебе слушать Алису. Король эту нетраханую девочку воспринимает так же, как его кузен, и уж ни в каком случае не соберется на ней жениться. Тем более, что Элмар в полном порядке и заботиться о наследниках королю не так уж срочно нужно.

– А если они все-таки столкуются и он ее трахнет? И потом…

– Не смеши меня. Если он ее трахнет, она всей душой прочувствует, что такое смерть на колу и потом от него под кроватью прятаться будет. Он же ее на лохмотья раздерет, ему с его осадным бревном только девственниц вскрывать. Перепугает девчонку на всю жизнь, и больше она к нему на полет стрелы не приблизится. Но должна сказать, и у тебя шансов не больше, чем у остальных… Крутит что-то Алиса, самым дорогим местом чую, но не пойму что…

А Ольга в это время, усевшись напротив Элмара в закрытой коляске, спрашивала:

– Элмар, а мне показалось, или тебе было неприятно с ними встречаться?

– Как тебя угораздило с ними связаться? – ответил Элмар.

– Просто некуда было сесть, а они меня позвали. А что, ты их за что-то не любишь?

– А тебе они что, понравились?

– Да не знаю… – Ольга пожала плечами. – Камилла эта, королева минета, ничего, смешная. А вторая… Ой, Элмар, извини…

Принц-бастард залился краской похлеще королевской фаворитки и сам себе зажал рот ладонью, чтобы удержать смех. Видимо, ему показалось неподобающим смеяться над такими непристойностями.

– Я что-то слишком неприличное сказала? – переспросила Ольга. – У нас это вполне литературное слово… Я не хотела… Но ты бы видел, как она ела это пирожное и как издевалась над ложечкой…

Элмар не выдержал и скорчился пополам, закрыв лицо руками. Некоторое время они душевно ржали вдвоем, так что чуть не опрокинули коляску. Потом принц-бастард немного успокоился и сказал:

– Насчет Камиллы это ни для кого не секрет, она и это тоже делает, и, Лаврис говорил, весьма искусно… Только не ляпни этого при Шелларе, а то засмущаешь его величество так, что он со стыда сгорит.

– Хорошо, не буду. – Ольга снова хихикнула и продолжила. – А вторая мне не понравилась. Что, король себе получше найти не мог? Кукла куклой.

– Не знаю, – проворчал Элмар. – Хоть бы он женился наконец, а то эти придворные красавицы… Ну их к демонам.

– Элмар, а чего король вообще с ними связывается? Что, нормальных женщин мало? Или так положено, чтобы именно с придворными дамами?

– Король здоровый мужчина в расцвете сил, – пояснил Элмар примерно таким же тоном, каким Камилла просвещала свою непонятливую подругу. – Само собой, что ему нужна женщина. Но поскольку он вечно чем-то занят, то не занимается этим вопросом серьезно и вообще уделяет ему крайне мало внимания. А когда его молодой здоровый организм начинает настойчиво требовать своего и мой дорогой кузен вспоминает, что кроме государственных дел в мире существуют еще и дамы, то он, чтобы не терять времени и не забивать себе голову посторонними проблемами, просто хватает первую, какая подвернется. А эти красотки как раз всегда рядом и в полной боевой готовности, только и ждут момента, чтобы вовремя подвернуться.

– Они что, все такие потаскухи, как Камилла, или им всем король так нравится? – не поняла Ольга.

Элмар тяжело вздохнул.

– Эх, Ольга… сама ты чистая неиспорченная душа, и о других так же думаешь. Очень я сомневаюсь, что он им нравится, но у него есть два неоспоримых достоинства, которые в глазах наших дам перевешивают все возможные недостатки. Он король и он холост. И все они спят и видят себя королевами. А что они думают о нем на самом деле, ты, наверное, и так догадалась. Небось, перемыли косточки его бедному величеству, пока ты с ними сидела?

– Да, – согласилась Ольга. – Особенно Камилла. Я получила уникальные сведения по сравнительному анализу половых аппаратов нескольких известных лиц королевства, узнала, что думают о короле некоторые из его придворных дам, и заодно выяснила, почему он так не любит свой день рождения. Он что, действительно весь день сидит на кладбище?

– Не весь, – вздохнул Элмар. – Но все равно… Странный он, конечно, мой дорогой кузен Шеллар, но я его очень люблю и мне за него обидно, когда вот такие особи, как Камилла, устраивают публичные обсуждения его достоинств и недостатков, причем с трудом отличая одно от другого. Тебе понятно?

– Абсолютно, – согласилась Ольга. – А знаешь, я подумала… Помнишь, как они с Азиль спорили из-за портрета?

– Ты подумала, что Азиль права? А раньше ты что думала?

– А раньше я не знала, что думать.

– А теперь тебе рассказали некий трагический момент из его жизни, тебе стало его жалко, и ты сразу узнала, что думать. Нет, это совсем не то. Азиль, конечно, права, но дело в другом. И давай не будем об этом. Кстати, а что Камилла сказала обо мне? Ну скажи уж по-дружески, не стесняйся.

– Что ты не идешь ни в какое сравнение с королем, у которого прямо-таки национальная гордость. И что в вашем корпусе единственный достойный внимания… Э-э… аппарат у некоего Лавриса. Элмар, она что, весь корпус перебрала, что ли?

– А как же, – подтвердил принц-бастард, снова закрасневшись, как девица. – Вот уж, язык у этой Камиллы… Хорошо, хоть чего похуже не сказала… Давай лучше я тебе что-нибудь расскажу полезное, а то у нас такой разговор получается…

– Тогда расскажи что-нибудь полезное по географии. А то Жак сказал, что он сам ее толком не знает, а ты везде был и все видел… Кстати, а почему он скрывает, что он переселенец?

Элмар на некоторое время замолчал, оторопело уставясь на девушку, потом неуверенно выдавил:

– А почему ты так решила?

– Потому, что это видно. А он мне начал травить байки, что он из Поморья и все такое… Он просто шутит или у него какая-то серьезная причина это скрывать?

Элмар подумал, помялся, потом решительно сказал:

– Спроси у короля. Он мне башку оторвет за разглашение государственной тайны, несмотря на всю свою любовь.

– А это государственная тайна? Тогда молчу. Рассказывай про географию.

Кантор печально посмотрел на дуло пистолета, нацеленное ему в лицо, вздохнул и закрыл за собой дверь. Саэта опустила пистолет, поставила на предохранитель и спрятала под подушку.

– Здорово же тебя напугали, – покачал головой Кантор, складывая на стол какие-то мешочки и пакетики.

– Извини. Я тебя не узнала в этой шапке.

– В шапке? А, действительно, я про нее и забыл. У меня в шляпе уши замерзли, и я себе шапку купил… Ты как, отдохнула?

Саэта молча кивнула и спросила:

– Куда-то пойдем?

– Сегодня нет. – Кантор повесил на крючок плащ и куртку и стал копаться в своих пакетиках. – Мне что-то нехорошо. Я, конечно, могу одеться и пойти, но кому на хрен нужны такие подвиги? К тому же тут ходить особо некуда, а приглашение на королевский прием нам принесут завтра. Сам прием будет, видимо, послезавтра… Или тоже завтра? Сегодня четверг или пятница?

– Пятница.

– Значит, завтра. Вот завтра и пойдем. Все равно туда надо сходить, местные традиции требуют. А сегодня я напьюсь лекарств, я тут себе купил кое-что, хотя бы температуру сбить и немного воспаление снять, и посплю, наконец. Кстати, я тебе тоже купил лекарство, выпей обязательно.

– У тебя температура? – встревожилась Саэта. – Так может, тебе к врачу сходить? Или к мистику?

– Был я у того и у другого, – спокойно ответил Кантор, доставляя и расставляя на столе аптечные бутылочки. – Врач мне заново все разрезал и зашил и велел лекарства принимать. А мистик поколдовал в меру сил, сказал, за три дня заживет, но лекарства все равно велел принимать. Вот, возьми, это тебе. По двадцать капель через четыре часа.

– Спасибо. Это что?

– Успокоительное. Принимай обязательно. Максимум послезавтра мы до нее доберемся, ты должна быть в форме. А у тебя нервная дрожь и этакие приступы задумчивости.

Саэта вылезла из-под одеяла, взяла со стола кружку и принялась отмеривать предписанные двадцать капель.

– Где ты еще был, что видел? – поинтересовалась она.

– Много чего… – Кантор долил в свою кружку с лекарствами немного теплой воды из чайника и выпил залпом. – Во-первых, потолкался около телепортационной станции и выяснил, где поселилась наша незабвенная красавица.

– Да ты что? – восхитилась Саэта. – Какой ты молодец!

– Да ничего особенного, извозчик ее легко запомнил. – Кантор сбросил камзол, повесил его на стул и стал снимать сапоги. – А тут что, холодно? Я смотрю, ты одетая спишь.

– Не холодно, – нахмурилась Саэта. – Просто… не хочу раздеваться.

– Понятно, – вздохнул Кантор. – Отвернись. Во-вторых, я снял небольшой домик за городом в лесу.

– Зачем?

– Как – зачем? А где мы с ней разбираться будем? Прямо в гостинице?

– Понятно. А еще?

– А еще я взял напрокат сани и пару лошадей.

– Кантор, что такое сани?

– Это специальная поморская повозка на полозьях для передвижения по снегу. Сама потом увидишь. Можешь поворачиваться.

Саэта повернулась, подумала, чем бы заняться, и тоже нырнула под одеяло. Кантор чуть повернул голову и вопросительно посмотрел на нее.

– Я тоже полежу, – сказала Саэта. – Если тебе что-нибудь будет нужно, скажи.

Кантор усмехнулся и закрыл глаза.

– Мне просто позарез нужен рояль, – сообщил он.

– Как у тебя еще хватает сил шутить?

– О, это единственное, на что их еще хватает.

– А у тебя не хватит сил рассказать, как ты меня нашел?

– Пожалуй, нет. Давай в другой раз. – Он открыл глаза и повернулся к ней. – Но если у тебя есть желание что-то мне рассказать, у меня хватит сил выслушать и посочувствовать.

– Тебе это интересно?

– Я же сказал – если есть желание. Если не хочешь – не надо. Я, конечно, предпочел бы точно знать, что с тобой происходит, но если ты хочешь сохранить это в себе, я пойму. У меня тоже есть такие воспоминания, о которых я никому никогда не рассказывал.

– Что со мной происходит… – Саэта поежилась. – Ты помнишь наш разговор после драки? Насчет того, как я психую, когда ко мне прикасаются? Можешь себе представить, что со мной было, когда меня раздели догола и ощупали везде, где только можно? А потом долго смеялись и созвали толпу народу на меня посмотреть… А потом этот козел Бишо сделал то же самое и начал у меня допытываться, ты ли меня так разделал и как ты со мной такой занимаешься сексом…

– Забавно, – засмеялся Кантор. – У меня спрашивали то же самое. В том доме, где тебя осматривали. Я их всех убил, если тебя это хоть немного утешит.

– Спасибо, Кантор, – серьезно сказала Саэта. – Мне это действительно приятно. А насчет того, что я молчала… У меня была истерика. Потом все прошло. Когда я услышала, как ты стонешь и ругаешься в соседней комнате, я сразу опомнилась, и мне стало стыдно. Сейчас со мной все в порядке. Не переживай, спи спокойно.

– Хорошо, – чуть кивнул он. – Но лекарство все-таки принимай. А ты хоть помнишь, как ты меня обнимала, когда я вез тебя в отель?

– С трудом, – призналась Саэта. – Но вполне возможно. Я чуть не умерла от счастья, когда ты пришел. Я даже не надеялась, что ты сможешь меня найти. Ты бы себя видел в тот момент!

– Я себе представляю, – усмехнулся Кантор. – Как в дешевом романе. Врывается этакий герой с побитой мордой, красиво ломает злодею челюсть и на руках выносит прекрасную даму… Усраться можно.

– Да ну тебя! Ничего смешного там не было, все было действительно эффектно. Ладно, ты спи, ты ведь ночь не спал…

Кантор закрыл глаза и моментально затих.