Глава 1
– Что вы тут делаете? – поинтересовался Шеллар III, входя в учебную комнату принца. Мафей невинно похлопал глазами и ответил:
– Беседуем. Жак мне разные вещи рассказывает. Как тебе. А еще он тебе книгу принес, которую Ольга переписала, и я в нее позаглядывал немножко. Можно, я ее дочитаю, а потом тебе отдам?
– Посмотрим, – уклончиво ответил король и обратился к Жаку: – Жак, ты когда-нибудь видел живого дракона?
– Откуда?
– А хочешь посмотреть?
– А это не опасно?
– Вот уж трусишка! Не знаю, но вряд ли. Пойдешь со мной?
– Куда?
– Я собираюсь в Драконьи горы, побеседовать с драконами. Нашелся, наконец, человек, который там бывал и может меня туда телепортировать и быть переводчиком при разговоре. Ну, как, пойдешь?
– А они нас не съедят?
– Не съедят. Да не хочешь – не надо, это не обязательно.
– Пойду, – решился Жак. – Когда еще мне выпадет случай посмотреть живого дракона, да еще чтобы меня не съели при этом…
– Я так и думал, – засмеялся король, – что любопытство у тебя еще сильнее, чем страх. Тогда поскорее надень что-нибудь теплое, и пойдем.
– Прямо сейчас?
– Прямо сейчас.
– А мне можно? – попросил Мафей, умоляюще уставив на кузена свои огромные темные глазищи. – Шеллар, пожалуйста! Я тоже хочу посмотреть на живого дракона! Возьми меня! Я не боюсь! А если что, я вас назад телепортирую.
– Нет, малыш, извини, мне разрешили взять только одного сопровождающего.
– А почему Жака?
– А кого? Элмара нельзя брать ни в коем случае, он четырех драконов убил, вдруг у них к нему претензии. Мэтр мне тут же запретит рисковать моим бесценным здоровьем. Тебя я взять не рискну, я не знаю, как драконы отреагируют на эльфа, вдруг им это не понравится. А больше я никого взять не могу, потому что это очень секретное дело. Так что, мы отправимся с Жаком, а ты не переживай. У тебя впереди еще, по меньшей мере, триста лет полноценной и интересной жизни, и драконов ты еще увидишь. А вот Жак – вряд ли.
Мафей огорченно понурился.
– А где же я одежду возьму? – заметался Жак. – У меня все дома. А там очень холодно?
– Там мороз и ветер.
– А что, драконам не холодно?
– Не знаю. Мафей, смотайтесь быстро к Жаку домой и назад, пусть он оденется. И не дуйся.
Когда они оказались в гостиной Жака, Мафей испуганно спросил:
– Как ты думаешь, он нас не вычислил?
– Не знаю, – пожал плечами Жак. – Да мы ничего такого не делали. Ну, подумаешь, испортили пару кристаллов, что тут страшного? Он же все равно не поймет, для чего. Он в магии не смыслит. А мэтр тоже не поймет, он такую идею не воспримет, даже если ему прямым текстом сказать.
Они поднялись в спальню, где Жак принялся копаться в шкафу, добывая оттуда теплые вещи, а Мафей уселся на тумбочку с ногами и снова спросил:
– А может, такие кристаллы просто не годятся? Может, нужен принципиально новый вид кристалла?
– Я же в этом не разбираюсь, – вздохнул Жак. – Попробуй. Ты имеешь представление, как это можно сделать практически?
– Не очень. Я еще не проходил структуры кристаллов.
– А что ты сейчас проходишь?
– Сейчас мэтр что-то активно взялся за медицину. Не знаешь почему?
– Наверное, чтобы ты мог в случае чего ему помогать. Ты же знаешь, что король принципиально не желает иметь дела с придворным мистиком, потому что не доверяет ему. Бедный мэтр еще и медицинскими вопросами должен заниматься, как будто у него других дел мало. Хорошо еще, что наш король мужик здоровый и ничем страшнее соплей пока не болел, но всяко же бывает. Вдруг заболеет.
– Но он мне ничего не рассказывает о болезнях.
– А о чем он тебе рассказывает?
– Учит оказывать первую помощь, останавливать кровь, лечить раны, реанимировать… И еще очень подробно рассказывает о ядах и противоядиях, опять-таки с основами первой помощи. Жак, мне страшно.
Жак вздохнул.
– И в кого ты такой умный? Я и то догадался, только когда ты сказал, что тебе страшно. Мафей, ты не бойся, это он на всякий случай. Это не значит, что кого-то непременно хотят отравить. Давай назад, а то король ждет.
Мафей спрыгнул с тумбочки и подошел к нему.
– Не знаю… мэтр ничего просто так не делает, раз он меня так интенсивно учит, значит, у него есть основания опасаться, что кого-то могут попытаться убить. Либо его самого, либо Шеллара.
– Давай поговорим об этом потом, ладно? А то он что-нибудь заподозрит.
Король, вопреки опасениям Мафея, не затруднял себя вычислениями и подозрениями, а сидел в кресле, увлеченный толстым томом рукописи.
– Я готов! – объявил Жак. Его величество отложил рукопись и пожаловался:
– Ох, и почерк у Ольги! Глаза сломаешь! Неужели руны так сложны для написания?
– На родном языке она пишет еще хуже, – засмеялся Жак. – У нее просто такой почерк. С чего вам вздумалось подряжать ее на переписку книг?
– А кого? Тебя? Да и хотелось как-то дать ей возможность подзаработать, раз я больше ничем не могу ей помочь. Пойдем в кабинет.
– Так-таки и ничем? – поинтересовался Жак, когда они вышли в коридор.
– А чем еще? Если у тебя есть какая-то дельная мысль, поделись.
– Да нет, она вовсе не дельная, а просто по-человечески… Чего вы с ней перестали общаться? Мы с ней часто видимся, и я, и Элмар с Азиль, и Тереза, даже Мафей иногда заглядывает, а вы запрятались в своем дворце и носа не кажете. Что, так стесняетесь, или решили, что раз уж возможный роман накрылся некромантским проклятием, то в чисто дружеских целях не подобает его величеству водиться с особой низкого происхождения?
– Жак, прекрати нести чушь, – поморщился король. – Неужели ты действительно так обо мне думаешь?
– А что тогда? Разобиделись, ваше королевское достоинство не перенесло отказа? Так от предложения в такой свинской форме и я бы отказался, и обижаться у вас нет никакого морального права. А она, между прочим, по вас скучает. Она-то никогда не рассматривала вас как возможного кавалера, а так вот резко обрывать отношения из-за дурацкого проклятия для… э-э… просто друга – как-то странно. Гулять больше не водите, познавательных бесед за бутылкой не устраиваете, по охотам не таскаете, даже этот заказ на переписку книг через меня передали. Некрасиво получается, ваше величество. Ухаживали-ухаживали, а как попала дама в неприятности – сразу бросили. Кого-то мне это до боли напоминает… Ах, да, вспомнил, была такая девица по имени Альбиона, о которой вы отзывались с величайшим презрением и крайней обидой, когда она разорвала помолку с вашим кузеном…
– Давай об этом потом поговорим, – перебил его король. – Мне надо сосредоточиться и подумать кое о чем другом.
– Хорошо, – согласился Жак. – Будете должны.
– Что я тебе буду должен?
– Разговор.
– Как скажешь. Хотя я и не хотел бы это с кем-либо обсуждать, но ты же все равно не отцепишься… Познакомься, это мэтр Силантий.
Жак уважительно пожал руку пожилого поморца и представился. Тот величественно качнул косматой седой гривой, поправил широкий кушак, за который была засунута шапка, и приказал:
– Шапку сними, юноша. Драконы не любят.
– А почему? – полюбопытствовал король и тоже сунул шапку за пояс, так и не успев надеть.
– А не знаю. Не любят, и все. Ты, юноша, когда его величество будет говорить, постоишь в сторонке молча, чтоб не мешал. Ни в коем случае не орать, не визжать, не шарахаться и не падать в обморок. А вы, ваше величество, постарайтесь не упоминать в разговоре вашего кузена-героя, как будто его у вас вообще нет.
– Чего еще не любят драконы? – поинтересовался король. – Чтобы мы их нечаянно чем-нибудь не обидели.
– Не переносят малейшей непочтительности со стороны людей. Не любят, когда людей много, когда шумят, когда говорят глупости, когда пугаются… оружия очень не любят.
Король молча достал пистолет и положил на стол.
– Мы готовы, мэтр Силантий. Если что-то будет не так, предупреждайте, советуйте. Если я что-то не то скажу, поправьте при переводе.
– Обязательно, – пообещал маг и стал открывать телепорт. Жак поспешно зажал ладонью сокет, как он всегда делал при телепортации, чтобы не вывалиться из реальности, а другой рукой вцепился в рукав короля. “Ну на кой мне это надо? – успел подумать он. – Зачем я согласился? Вот проклятое любопытство, вечно меня на подвиги тянет…”. В следующий миг порыв ветра чуть не сбил его с ног, и он с трудом удержался за королевский рукав.
Они находились на огромном заснеженном плато, продуваемом ветром со всех сторон, и вокруг, насколько можно было окинуть взглядом, простирались только горы и снег. Справа белоснежные пики вонзались в ослепительно-синее небо, на котором не было ни единой тучки, ни единого облачка, только синее и белое, а слева в ясно-синем небе висело золотое солнце. Далеко впереди плато упиралось в отвесную скалу, а немного позади обрывалось в глубокое ущелье.
– Отойдите от края, – посоветовал маг. – Упадете еще. Подальше, чтоб ему было где приземлиться, а то придавит или сдует. И стойте покрепче, они как приземляются, сильный ветер поднимают.
Они отошли от края, как посоветовал мэтр Силантий, после чего король остановился в указанном ему месте, а Жак отошел еще метров на двадцать.
– А как они узнают, что мы их ждем? – спросил король, осматриваясь по сторонам.
– Нас хорошо видно на снегу, – пояснил маг. – Сейчас прилетит кто-нибудь. Мы с ними договаривались примерно на это время.
Жак тоже завертел головой, осматриваясь, чтобы не пропустить момент, когда появится дракон, но все-таки пропустил. Огромная золотистая туша легко взмыла над краем обрыва и, тормозя крыльями, стала садиться на плато почти рядом с людьми. Поднятый крыльями ветер швырнул Жака назад, и он, не удержавшись на ногах, мягко шлепнулся задницей в снег. Король все-таки удержался, только чуть попятился, прикрывая от ветра лицо. Скала гулко содрогнулась, дракон приземлился на задние лапы, оперся на хвост, как кенгуру, и сложил крылья. Жак, который только успел встать на ноги, невольно сделал пару шагов назад и снова приземлился на пятую точку. Больше он решил не вставать, тем более, что ноги его не слушались. Он с тихим ужасом наблюдал, как дракон встал на четыре лапы, вытянул шею так, что почти уперся мордой в короля, и что-то профыркал.
– Это Урр, предводитель стаи. Он вас приветствует, – пояснил Силантий.
– Я тоже его приветствую, – жизнерадостно откликнулся король. – Я что-то должен сделать для этого?
– Нет, я просто скажу.
Дракон выслушал ответное фырканье, качнул головой, приоткрыл пасть и высунул язык.
– Не бойтесь, он хочет вас потрогать, – предупредил маг. Король спокойно кивнул. Жак, оцепенев от ужаса, смотрел, как длинный раздвоенный язык дракона обвивает человеческую фигурку, совсем крошечную рядом с массивной золотой тушей, и боролся с желанием зарыться в снег с головой. Король с любопытством оглядел драконий язык и спросил:
– А мне его можно потрогать? Или это будет неуважительно с моей стороны?
– Можно, – ответил Силантий. – Они любят, когда их трогают. Только не за язык.
Король протянул руку и осторожно погладил золотистую чешую на морде. Дракон снова коротко фыркнул и втянул язык. Потом поднял голову повыше и громко что-то рявкнул.
– Он говорит, ваш спутник его боится, а вы нет. Почему?
– Наверное, потому, что все люди разные, – предположил король. – Он поймет, если выразиться так?
Маг пожал плечами и зафыркал по-драконьи. Дракон повертел мордой, снова рявкнул несколько раз и опустил голову почти до земли.
– Он понял. Он сказал, что к ним часто обращаются маги, иногда – герои, но человеческих королей он еще никогда не видел. Ему интересно. Излагайте свой вопрос, он слушает.
– Спросите его… скажите примерно так: мы знаем, что драконы мудрые волшебные существа, они живут вдали от людей и стараются не иметь с ними дела. Но почему-то иногда некоторые драконы прилетают к людям, нападают на них, и вообще ведут себя агрессивно. Почему?
– Он говорит, потому, что драконы тоже разные.
– А чем эти отличаются от других? Они не хотят жить со своими сородичами, или просто за что-то ненавидят людей, или они просто агрессивны от природы и им все равно, на кого нападать?
– Он сказал, ни один дракон не станет по доброй воле жить среди людей, кроме ненормальных извращенцев. Или изгнанников, которых отвергла стая и которым негде больше жить.
– А к какой категории относится тот, которому мы платим дань? Он себя называет Скорм Непобедимый и живет в Зеленых горах на границе Ортана и Мистралии.
Дракон заревел, зарычал, захлопал крыльями и несколько раз лупанул хвостом о снег, так, что скала содрогнулась. Жак представил себе, что сейчас он еще и огнем плюнет для полного комплекта, и ему стало нехорошо.
– Он обиделся? – спросил король. – Я что-то не то сказал?
– Нет, он просто терпеть не может этого Скорма. Если опустить нецензурные выражения, он говорит, что Скорм всегда был наглым самоуверенным мерзавцем и самым гнусным извращенцем, какого видел свет. Они пятьдесят лет не могли от него отделаться, и, когда он покинул стаю, это был всеобщий праздник. Урр не возражает, если люди убьют Скорма.
– Я благодарен ему за разрешение, но, может, он еще посоветует, как это сделать? Почему ни один герой до сих пор не мог его победить? В чем его сила, что даже его сородичи не могли с ним справиться?
Дракон снова помахал хвостом, на этот раз вполне мирно, хотя Жак успел себе живо представить две кровавые лепешки на белом снегу. Потом опять опустил голову на уровень лица короля и зафыркал.
– Он говорит, Скорм – мастер марайи, он побеждает хитростью. Что такое марайя я вам объяснить не могу, мне самому не объяснили, хотя я спрашивал когда-то. Урр тоже не объяснит, это понятие из области магии, а он воин, так что, можете его не спрашивать.
– Тогда спросите его, как с этой самой марайей можно бороться. Не обязательно знать что это такое, но может, он даст практический совет?
Дракон мурлыкнул, как кошка, и выпустил из ноздрей две струйки серого дыма.
– Он говорит, марайя действует не на всех, некоторые люди к ней устойчивы и их не удается обмануть. Если вы найдете таких людей, они смогут победить Скорма.
– Что ж, поблагодарите его. Все-таки, какую-то информацию он мне подкинул, над ней можно будет поразмыслить… Сяду, закурю трубку, и подумаю. Может, до чего-то и додумаюсь.
Маг и дракон в очередной раз обменялись серией фыркающих звуков, после чего переводчик обратился к королю с улыбкой:
– Он спрашивает, что такое закурить трубку.
– Он никогда не видел, как люди курят? – удивился король.
– Разумеется. Он не видел людей в их естественной среде обитания, а при общении с драконом никто не наглеет настолько, чтобы курить в его присутствии.
– Ему показать? Или объяснить принцип?
– Показать. Принцип я ему объяснил, он хочет посмотреть.
– С удовольствием, – засмеялся король и достал из кармана трубку и кисет. – Я как раз думал о том, что неплохо бы закурить, только вдруг дракону это не понравится.
– Они иногда ведут себя совершенно непредсказуемо. Видимо, он находит вас странным, и ему просто любопытно.
Король набил трубку и зашарил по карманам в поисках спичек. Дракон наблюдал, опустив голову и чуть склонив ее набок, словно присматриваясь.
– Если ему еще что-то интересно, пусть спрашивает, – предложил король. – Я охотно покажу и расскажу.
Первая спичка погасла немедленно, едва успев вспыхнуть. Король сложил ладони коробочкой и попробовал еще несколько раз, но ветер все равно задувал спички, едва они успевали загореться. Последовал очередной обмен фырканьем, и мэтр Силантий сказал:
– Если у вас не получается добыть огонь, он вам предлагает помочь.
– А не будет ли это слишком жарко? – поинтересовался король.
– Ну что вы, он же понимает, насколько мелкие и хрупкие создания люди. Он пустит самую тонкую струю чуть в сторону от вас.
– Спасибо, давайте, попробуем.
“У него что, совсем мульки выбило? – в ужасе подумал Жак, представив себе, что останется от его величества после такого экзотического способа прикурить. – Экстремал хренов! А потом я притащу домой горстку угольков и буду объяснять Мафею, что мэтр Истран был прав насчет вреда курения?” Он даже попытался встать, но не успел.
Дракон повернул голову чуть в сторону и выпустил из полуоткрытой пасти струю огня. Король быстро протянул к ней руку и поджег весь коробок, от которого и раскурил свою любимую трубку. Затянувшись несколько раз, он посмотрел на дракона, задрав голову, и подражая ему, выпустил дым через ноздри. Дракон сел на хвост, вытянул шею почти вертикально вверх, устремив морду к небесам, и протяжно взвыл.
– Он в восторге, – перевел Силантий. – Вы ему необыкновенно понравились. Поздравляю, ваше величество.
– Он мне тоже, – ответил король. – Он… красивый. Поразительно красивый. И величественный. Я тоже в восторге от такого знакомства.
– Он будет рад вас видеть, если вы еще пожелаете его навестить. Просто, как гость. Они любят, когда люди не боятся.
– Я буду счастлив как-нибудь воспользоваться его приглашением. Вы согласитесь сопровождать меня, если я соберусь в гости?
– Непременно, ваше величество. С вами легко и приятно работать. Вы не представляете, какие клиенты мне иногда попадались… – мэтр Силантий снова повернулся к дракону и порычал. Тот порычал в ответ.
– Он прощается.
– Постойте! – спохватился король. – Я забыл его спросить! Зачем же все-таки Скорму девушки?
Дракон выслушал вопрос, взревел, в очередной раз ударил хвостом и сделал пару шагов к краю. Затем мягко кувыркнулся с обрыва и спустя несколько секунд взмыл вверх и сделал круг в воздухе над головами людей.
– Он сказал – извращенец, он и есть извращенец, – перевел маг. Король помахал дракону рукой и крикнул:
– До свидания! Спасибо!
Дракон что-то рявкнул в ответ, сделал еще пару кругов, взмыл еще выше и направился в сторону снежных пиков, сверкая золотой чешуей на солнце.
– Жак! – позвал король. – Иди сюда! Задницу еще не отморозил?
Жак поднялся и побрел к ним, уговаривая себя, что бояться уже нечего и пытаясь унять бешеный стук сердца, которое колотилось, как горошина в погремушке.
– Неужели так страшно? – засмеялся король, взглянув на него. У его величества было счастливое лицо мальчишки, прикоснувшегося к заветной тайне.
– Ваше величество, – спросил маг, провожая взглядом удаляющегося дракона. – Скажите честно, вам действительно совсем не было страшно, или вы так превосходно владеете собой?
– Действительно, – пожал плечами король. – Я вообще не умею бояться. Тем более, он не представлял никакой угрозы. Большой, только и всего. А в остальном – приветливое и дружелюбное существо. И удивительно красивое. Жак, неужели он тебе показался таким страшным?
– Очень, – признался Жак. – Но и красивым тоже, это верно. А это все правда так секретно?
– В высшей степени.
– Навсегда?
– Нет, только пока не разберемся с нашим Непобедимым. И еще кое с кем, если ты понимаешь, о чем я.
– А потом можно будет рассказывать?
– А тебе хочется?
– Еще бы! Особенно о том, как он давал вам прикурить.
– Не вздумай! Мэтр Истран мне, как в детстве, штаны снимет и задницу надерет за такие вещи… Мэтр Силантий, а вы не могли бы узнать у кого-нибудь из ваших коллег, что же все-таки такое “марайя”? Это будет оплачено дополнительно.
– Я спрошу, но вряд ли. И, ваше величество… вы дадите мне знать, когда с этого дела будет снята секретность? Мне тоже очень хотелось бы поделиться с коллегами своими впечатлениями о нашем путешествии.
– Если вы так желаете, то обязательно. Возвращаемся?
В кабинете Жак немедленно бросился к камину и присел в кресло, вытянув руки к огню. Он с трудом дождался, пока король закончит расчет и обмен любезностями с поморским магом и пока последний исчезнет в сером облачке.
– Ну что, выпьешь? – спросил король, с усмешкой глядя на своего перепуганного шута.
– А как же! – отозвался Жак, который, собственно, именно этого и ждал с таким нетерпением. – Мне непременно надо что-то выпить. Вы же знаете, какой я нервный и впечатлительный. А вы подвергаете мою хрупкую психику таким испытаниям.
Король засмеялся и достал из сейфа бутылку, а из ящика стола – серебряный стаканчик.
– Ты хоть разденься. Бери, наливай. Ну что там такого страшного было, объясни мне?
– Как вам объяснить? Вы же этого не понимаете, потому и бояться не умеете. Я вам уже много раз пробовал объяснить… Вам наливать?
– Мне не надо. Я и так себя чувствую, как будто слегка навеселе. Подумать только, я собственными руками прикасался к живому дракону! Жак, ты полжизни потерял, сидя на своей заднице в снегу. Это надо видеть вблизи, рядом, чтобы прочувствовать полностью… А ты перепугался.
– Я и на расстоянии так прочувствовал, что чуть дуба не врезал. Но ничего, все-таки я на него посмотрел. Любопытство удовлетворил. И больше вы меня туда не заманите.
– Ну и ладно, – согласился король. – В следующий раз возьму Мафея… Нет, я же забыл спросить, как они относятся к эльфам…
– Ольгу надо было взять, – сказал Жак. – она бы не испугалась. Еще бы и проехалась начет того, какую блатную зажигалку вы себе заимели.
– Блатную – это что значит?
– Вот у нее и спросите. Она так выражается. Как увидитесь, так и спросите.
– Ты опять о том же? – нахмурился король.
– А вы мне остались должны разговор. Так что, не пытайтесь уклониться. А то дождетесь, что придет Элмар и со свойственной ему варварской прямотой скажет вам, что он о вас думает. На чем мы остановились? Ах да, на девице Альбионе, которую вы тогда так лихо презирали. А между прочим, у нее было гораздо больше оснований прервать отношения с вашим кузеном, чем у вас в данной ситуации. Что ж так, ваше величество? Правда обиделись? Так вы же сами хотели, чтобы вам отказали. Или я не прав?
– Прав, – неохотно согласился король. – Я не хотел, чтобы она согласилась. И совершенно не обиделся, откуда у тебя такие мысли? Мне просто перед ней стыдно до глубины души. Я более чем уверен, что она простила мне мою ошибку, которая ей так дорого обошлась, и от этого мне еще более стыдно. Если честно, я просто не нахожу в себе сил прийти к ней и общаться, как прежде. Даже если она по-прежнему этого хочет.
– Поищите, ваше величество. Я имею в виду, силы поищите. Вам не приходило в голову, как ваше внезапное исчезновение выглядит со стороны?
– Не имеешь же ты в виду, что она думает, будто я не желаю с ней общаться из-за ее бедности и низкого происхождения? Ты же знаешь, что я не страдаю сословными предрассудками.
– А она страдает, представьте себе. Вы разве забыли, как она не любит больших начальников? Так что, если не хотите, чтобы вашу стеснительность принимали за снобизм и высокомерие, берите бутылку, идите к ней в гости и миритесь.
– Но мы не ссорились.
– Тем более. Должен, кстати, высказать вам свое “фи!” по поводу того, как вы с вашим кузеном провели адаптацию. Вы ее поставили в совершенно дурацкое положение. Ее соседи падают в обморок каждый раз, как Элмар приходит к ней в гости, и все поголовно считают, что он ее любовник. И я тоже. Поскольку столь приближенные ко двору лица не могут посещать безродную горожанку по какой-либо иной причине. Так что, соседи относятся к ней, как к содержанке, имеющей двух любовников одновременно. Мужики не дают проходу, причем никого не пугает ее проклятие, они как зальют глаза с утра, так им никакое проклятие не страшно. Тетки ревнуют своих мужей и запрещают своим порядочным дочкам с ней общаться, а порядочные дочки тайком от матушек достают ее просьбами сосватать им такого же любовника, как Элмар, или хотя бы как я.
– Ну вот, – недовольно проворчал король. – Представляешь, что случится с ее соседями, если в один прекрасный вечер в ее скромное жилище заявится лично мое величество и проторчит там, как обычно, до утра? Она уже имела из-за этого достаточно неприятностей.
– Давайте, Мафей вас телепортирует. Он там был. И никто не узнает. Хотя… у нее там вечно бардак такой, что даже я пугаюсь, давайте лучше у меня. У меня бардак только в кабинете, а в доме у меня какая-то тетенька прибирается.
– Хорошо, давай у тебя. Только…
– Никаких “только”, ваше величество, а то вы прямо как русская интеллигенция, то туда, то сюда. Неужели предыдущая история вас не научила, что колебания до добра не доводят? Прикурить у дракона вам, видите ли, не страшно, а пообщаться с девушкой вы никак не решаетесь. Называйте время.
– Жак, ты кого хочешь достанешь. Завтра тебя устроит? Кстати, а почему это ей мужики проходу не дают? И Элмара не боятся?
– Так ведь она ни за что не пожалуется. Я сам случайно заметил.
– И что ты сделал?
– Я с ним поговорил. Примерно, как вы с Лаврисом. Пригрозил настучать Элмару. Но толку с того…
– Угрозы следует выполнять, тогда из них бывает толк.
– Так что, сказать?
– А скажи. Ну, свернет Элмар башку одному-двум, заплатит семье компенсацию, не разорится… Да и несчастная вдова, наверное, будет только рада избавиться от козла-супруга и не поиметь с этого финансовых проблем. Зато будут бояться. А вообще, Жак… Как она там?
– Вот у нее и спросите.
– Нет, меня интересует объективная информация. Она ведь и мне не пожалуется, если что не так.
– Объективная… Не сказал бы, чтобы ей там нравилось. У нее постоянные депрессии. Ей одиноко, она скучает по дому, у нее вечно полно каких-то мелких неприятностей… И друзей в своей среде она так и не завела. Пишет какие-то стихи, которые всем стесняется показывать. Курит по две дюжины сигарет в день и, на мой взгляд, многовато пьет. Мне кажется, вы с Элмаром сделали большую глупость, что все ей рассказали. Хотя она утверждает, что это ее нормальное состояние и что в своем мире она такая и была. А здесь ей поперву казалось, что она попала в сказку, вот она и вела себя иначе. А теперь освоилась, привыкла, окунулась в обыденную жизнь, и, как она сама выразилась, “сказка кончилась”. Оказалось, здесь так же паскудно, как и дома, только немножко хуже, потому что там у нее были родные, друзья, и какое-никакое образование, а здесь средние века, чепчики и переднички, утюги на углях и печка с дровами… А с мужиками ей не везет как там, так и здесь. Так что она опять вернулась в свое дежурное состояние. Не знаю, может быть и такое, но сомневаюсь. А еще она носится с идеей с кем-нибудь потрахаться. Ее жаба давит умереть девственницей, как она выразилась. Но все никак не найдет себе кавалера по вкусу. Придурочные пьяные соседи ее не привлекают. А я сказал, что проклятия боюсь. А Элмар – что это с его стороны недостойно. Может, хоть вы не откажетесь?
– Откажусь.
– Смотрите. А то ведь если она дотянет до самого отбора, то в качестве последней просьбы попросит у вас ночь любви. Будете знать.
– Это она тебе так сказала?
– Нет, это я ей посоветовал.
– Спасибо тебе, дорогой друг! Я ей со своей стороны то же самое посоветую, и могу поспорить, мой совет ей понравится больше.
– Не надо, ваше величество!
– Очень даже надо. А то ты совсем обнаглел. А еще я ей посоветую напоить Элмара до требуемого состояния и отыметь его на свое усмотрение, чтобы не выпендривался со своим “недостойно” и “не подобает”, охотничек хренов…
– Ваше величество! – ужаснулся Жак. – Вы представляете, что учинит наутро Элмар, если с ним так поступить? Вам что, не дорог ваш кузен?
– Не преувеличивай, ничего выдающегося он не учинит. Покричит, как он мог и как это недостойно, пострадает пару недель, и на том все кончится. – король посмотрел на часы, поднялся и убрал в сейф бутылку. – Допивай и выметайся, в четыре у меня деловая встреча.
– С Камиллой? – поинтересовался Жак.
– Нет, с Флавиусом. А с Камиллой у меня встреча в десять, если тебе так интересно. И тоже деловая. Я ей в очередной раз расскажу, что я о ней думаю и буду, наверное, искать себе новую фаворитку. Не выдерживаю я ее подолгу, хотя профессионалка она первоклассная.
– Лучше бы вы себе жену искали, – проворчал Жак и тоже поднялся. – Не забудьте, завтра на закате.
– Амарго, у меня к тебе будет очень личная просьба. – Предводитель повстанцев поправил красный бантик на нагрудном кармане и внимательно посмотрел на собеседника. Амарго, немолодой, сухощавый и совершенно седой человек с неожиданно синими глазами на смуглом лице, недовольно поморщился.
– Догадываюсь. Сорди пожаловался тебе на моих ребят, и ты хочешь, чтобы я их заменил. Не больно ли много чести его торговому агенту? Чем ему не угодили мои ребята? Недостаточно сильно зады на поворотах заносили? Они и не будут воздавать ему почести. Их дело охранять. А его дело – вести переговоры и не приставать к местным в каждом кабаке.
– Я понимаю… – Товарищ Пассионарио виновато вздохнул и одарил Амарго очередным просительным взглядом. – Этот Ромеро и мне не особенно нравится. Но он нам нужен, и Сорди очень просил. У них там вышел конфликт… Я не прошу заменить всех, Торо и Эспада – спокойные интеллигентные люди, к ним трудно предъявить претензии, хотя Сорди и пытался. Но Рико замени, я тебя очень прошу. Он со своим языком кого хочешь доведет до истерики. Они чуть не подрались там, Торо и Эспада их растаскивали. Да и как охранник он… не ахти какой. Вор, одним словом. Дай лучше еще одного воина, желательно стрелка. И не такого языкатого, как Рико.
– Хорошо, – недобро прищурился Амарго. – Я заменю Рико. Я дам тебе воина. Отличного стрелка. Молчаливого, как скала, если его не трогать. Не менее интеллигентного, чем Торо и Эспада, и столь же спокойного, опять-таки если его не раздражать специально. И если у Сорди опять будут претензии, пошли его подальше. Тоже, шишку нашли. Сегодня этот торгаш нам нужен, а завтра нет. И вообще, не нравится мне эта затея договариваться с голдианцами. Я бы лучше попробовал ткнуться в Ортан. Там можно спокойно договориться с короной и не опасаться, что тебя кинут.
– В Ортане нестабильно, – чуть качнул головой его молодой собеседник. – Там сейчас идет такая война интриг, что соваться страшно. Король с Комиссией друг другу всяческие козни строят, и встрять сейчас между ними – все равно, что попасть в жернова. Голдианцы, конечно, могут и кинуть, но в Ортане еще опаснее. К тому же его величество проявляет излишний интерес к нашей партии. Он, конечно, человек хороший, но ты сам говорил, что ему не следует знать лишнего. Впрочем, если ты передумал, я схожу к нему лично…
– И думать забудь. – Амарго достал из кармана сигару и откусил кончик. – Дай прикурить. Не разучился еще?
– Нет, – чуть улыбнулся Пассионарио, поднес руку к сигаре и прищелкнул пальцами, из которых моментально взвился небольшой огонек. – А кого ты дашь?
Амарго затянулся, хитро прищурился и сообщил:
– Кантора. – И довольно улыбнулся при виде резко вытянувшегося лица собеседника. – А больше некого. Ты же сам просил стрелка. Чем тебя Кантор не устраивает?
– У тебя что, для него другой работы нет? Такого специалиста в охрану – это все равно, что колоть орехи магическим кристаллом.
– Нет, – качнул головой Амарго. – Дело в том, что Кантор… Я его перевожу на другую работу. В полевой отряд жалко, это действительно будет, как ты сказал, орехи кристаллом, пусть побудет в охране. Тем более, он языки знает.
– Переводишь? А почему? Он в чем-то провинился или… сорвался?
– Можно сказать, почти сорвался.
– Почти – это как?
– Это так, что если он еще поработает, то в ближайшее время сорвется. Он неглупый парень, и сам это чувствует. Поэтому он пришел ко мне, рассказал все, как есть и попросил перевести его в полевой отряд. Убийца, у которого не в порядке нервы, это не убийца, а смертник.
– Нервы? А когда они у него были в порядке? И в чем это выражается? Он хоть на наркотики не присел?
– Я не замечал. А проблемы у него начались после той памятной охоты на ведьму. Что-то там произошло, о чем они с Саэтой умолчали. Хотел бы я знать, что именно, но Кантор же не скажет, а у Саэты теперь не спросишь…
– А что с ней случилось? Я как-то видел Гаэтано, и почувствовал, что он прямо сам не свой, что-то у него случилось, но спросить постеснялся.
– Что случилось… То же, что со всеми рано или поздно случается. То ли где-то ошиблась, то ли разведка подвела, но наткнулась на охрану. Первым же выстрелом – наповал. После этого Кантор окончательно сдал. Ты когда-нибудь видел, чтобы он плакал? Мои ребята тоже не видели. Они потом к нему подходить боялись… И после того он стал как-то странно себя вести… В общем, пусть пока в охране побудет, а там посмотрим. Может, придет в себя немного. А нет – так я ему найду работу.
– Он даже тебе ничего не рассказал?
– Почему “даже”? Он мне просто не рассказал. Ты что, думаешь я у него вместо жилетки для слез? Он ко мне приходит, только когда ему нужен совет. А плакаться он ни к кому не ходит. Даже к священнику.
– Он что, такой рьяный атеист или так не любит плакаться?
– Он просто узнал по голосу, кто у нас священник, и поэтому к нему не ходит. Одно дело изливать душу какому-то абстрактному священнику, и совсем другое – своему товарищу по группе, которому потом придется смотреть в глаза. Так что, никто ничего не знает. И ты не узнаешь, потому что он себе где-то за границей приобрел экранирующий амулет.
– Он вообще слишком замкнутый какой-то, – сказал человек с бантиком, доставая сигарету и прикуривая все тем же способом. – Я его мало видел с тех пор, как познакомился… заново, но у меня сложилось именно такое впечатление. Замкнутый, холодный… и опасный. Как пистолет.
– Ну, Пассионарио, ты и вправду поэт! – усмехнулся Амарго. – Осталось только сесть и балладу написать – “Товарищ Кантор – человек-пистолет”. Ты у нас любитель революционные стихи сочинять. Ты, помнится, и его собирался к этому полезному делу пристроить.
– Так ведь я хотел, как лучше. Я ведь знал его другим… Если честно, я не подозревал, что он таким станет. Когда он отказался работать в пропаганде а попросился в боевики, я думал это у него временное следствие тяжелого потрясения. Чего-чего, а злым он никогда не был…
– А я знал, что он не станет работать в пропаганде. Правда, я надеялся, что он просто пошлет нас куда подальше и уйдет в неизвестном направлении, а что он попросится в боевики, я тоже не ожидал… Ну что ж, я пошел, сообщу Кантору, что для него есть работа, и пусть приступает?
– Пусть. Может, этот Ромеро хоть теперь поумнеет и научится уважать товарищей.
– Непременно, – согласился Амарго. – Кантор большой любитель плевать на инструкции, и если Ромеро скажет ему что-то вроде того, что он сказал Рико, то и драки, как таковой, не будет. Не забудь предупредить об этом Сорди.
– А ты предупреди Кантора, чтобы не вздумал убивать. А то с него станется, а Ромеро нам все-таки нужен.
– Да прям-таки, невелика потеря, – Амарго недовольно поморщился и перевел разговор на другую тему. – Как твое ухо?
– Да ничего, все в порядке. Ты же знаешь, я умею регенерировать, так что у меня все быстро заживает. Даже следов не останется, вот увидишь.
– Да я-то знаю, но ты все-таки будь как-то поаккуратнее. Как можно было так обжечь ухо? Опять самостоятельно учиться пытался?
– Да нет, я просто гладил рубашку, а в это время меня москит за ухо укусил…
– Пассионарио, ты как маленький, честное слово! Вечно с тобой что-то приключается. Представляю себе, что бы от тебя осталось годам к сорока, если бы ты не умел регенерировать. Ты что, не мог утюгом гладить, как все нормальные люди?
– Но я же умею. Даже если бы это бедное ухо сгорело полностью, выросло бы новое.
– И на что бы ты был похож? Ты уж хотя бы уши как-то побереги.
– А ведь верно! – молодой человек звонко расхохотался. – Я и забыл, ведь новое бы выросло такое, каким оно должно быть от природы… Хорош бы я был, с разными ушами… Да ладно, не переживай. Ничего со мной не случится.
– Хотелось бы надеяться… – вздохнул Амарго и потянулся за шляпой.
– Ой! – испуганно сказала Ольга и остановилась на пороге. Меньше всего она ожидала увидеть здесь его, да еще одного, поскольку Жака видно не было.
Его величество сидел за столом, точно, как в первый день их знакомства, и задумчиво что-то чертил на листе бумаги. Увидев ее, он отложил карандаш, скомкал лист и сказал:
– Ну вот, опять “ой”! Жак что, не сказал, что я здесь? Вот уж, любитель сюрпризы устраивать!
Странный какой-то был у него тон, не то обиженный, не то недовольный. Ольга попыталась вспомнить, как же следует приседать перед королем согласно этикету, но, будучи в замешательстве, никак не могла собрать мысли в кучу, поэтому просто отступила на шаг, упершись спиной в дверь, и сказала с легким приседанием:
– Приветствую вас, ваше величество!
Его величество резко изменился в лице и встал из-за стола. Ольге показалось даже, что он пошел красными пятнами, но при таком освещении сложно было разглядеть.
– Ольга, ты это от неожиданности или в качестве маленькой мести? – уже откровенно обиженно спросил он. – Не хватало, чтобы ты еще тут реверансы развела. Позволь, я помогу тебе снять плащ.
– Извините… – пробормотала Ольга, не зная, что и думать. – Я… просто не ожидала вас встретить… и…
– И не знаешь, как себя вести, – закончил за нее король, подходя и помогая ей выпутаться из плаща. – Проходи, садись к камину, и давай поговорим. Чтобы между нами не было недоразумений.
Окончательно озадаченная Ольга послушно присела в предложенное кресло и тут же представила себе, как она выглядит в своем идиотском чепчике и платье с передничком.
– Можно, я сниму этот кретинский чепчик? – жалобно спросила она.
– Конечно, можно, – удивленно приподнял брови король. – А зачем ты его носишь, если он тебе так не нравится?
– Потому, что так положено! – проворчала Ольга, содрала ненавистный чепчик и злорадно швырнула через всю комнату. – Как он меня достал, этот дебильный чепчик! Я в нем на Золушку похожа! На умственно отсталую Золушку!
Король опустился в кресло напротив и внимательно посмотрел на нее. Как обычно.
– Причина твоего гнева – действительно этот несчастный головной убор, или тебя раздражает мое присутствие?
– А я думала, вы спросите, кто такая Золушка… – грустно ответила Ольга, стараясь говорить помягче, чтобы не вызывать у его величества подозрений, будто его присутствие ее раздражает.
– Я знаю это сказку, просто Жак не уточнял, что эта бедная девушка носила чепчик. Так все-таки? Если ты до сих пор на меня сердишься, я пойму и не стану тебе надоедать.
– Да нет же, – поспешила уверить его Ольга, пока он действительно не надумал удрать. – С чего вы взяли, что я на вас сержусь? Меня правда достал этот чепчик, чтоб он провалился! Что за идиотская традиция – ходить в чепчике, нравится тебе это или нет!
– Честное слово, это не я придумал, – вздохнул король, сразу как-то повеселев. – Я тебя прекрасно понимаю, наши традиции кого хочешь достанут. Ты бы видела, как я выгляжу в своей короне. Как умственно отсталый грабитель могил. Так мало того, она еще и уши натирает.
Ольга немедленно вспомнила бессмертные строки “Только сдвинь корону набок, чтоб не висла на ушах.” и невольно улыбнулась. Какие, оказывается, житейские проблемы бывают у королей!
– А как вы здесь оказались? – спросила она. – И где Жак? Он попросил меня прийти к нему, а сам смылся…
– Жак сейчас развлекается с Мафеем какими-то игрушками, и ночевать останется во дворце. А я пришел сюда специально, чтобы повидать тебя. Кто же знал, что Жак додумается сделать тебе сюрприз и не сказать, что я тебя жду.
“Странно, – подумала Ольга, – с чего это его величество вдруг обо мне вспомнил? Чего-то спросить нужно? Так ведь спросить и у Жака можно. Или сообщить что-то хочет? И с чего такая конспирация? Стесняется появляться в моем обществе с некоторых пор, или действительно какое-то секретное дело? Только бы не начал опять замуж звать, не дай бог…”
– А зачем я вам понадобилась? – осторожно спросила она. – У вас ко мне какое-то дело?
Король снова помрачнел.
– Дело? – медленно переспросил он, опуская глаза. – Ты полагаешь, это единственная возможная причина? Ну что ж, можно сказать, что это в некотором роде дело…
Он замолчал, сгорбившись в своем кресле и напряженно сцепив руки, и сидел так некоторое время, словно обдумывал что-то важное. Потом поднял глаза и посмотрел на нее в упор, как всегда.
– Прости меня, дурака, – неожиданно сказал он. – Я должен был сделать это сразу, но не мог собраться с духом. Может быть, теперь уже поздно, но все же я должен это сказать. Прости мне мою беспечность, мою нерешительность, мой дремучий эгоизм и мое предложение, сделанное в столь свинской форме. Прости мою трусость и не думай, будто я избегаю твоего общества из страха перед проклятием или из-за… разницы в социальном положении. Мне просто было стыдно показываться тебе на глаза. Если можешь, прости мне все это и пусть все будет как раньше. Я, конечно, сам виноват, но все же мне больно видеть, как ты делаешь передо мной реверансы и полагаешь, что я могу видеться с тобой только по делу.
Ольга едва сдержалась, чтобы не броситься ему на шею от радости.
– Да что вы! – воскликнула она. – Да зачем же вы… Я же не знала, что вы такой стеснительный, оказывается. Я думала, вы просто заняты или потеряли ко мне интерес…
– Ни в коем случае, – перебил ее король. – У меня не так много друзей, чтобы не находить для них времени или терять к ним интерес. Я смею надеяться, что мы по-прежнему друзья?
Он протянул ей свою огромную ладонь, и Ольга радостно по ней хлопнула.
– Ваше величество, ну конечно! Я так по вас соскучилась! Только почему такая конспирация?
– А что, надо было прийти к тебе домой? Чтобы твоих соседей Кондратий хватил?
Ольга засмеялась и щелкнула портсигаром.
– А про Кондратия – это вы от Жака подцепили?
– Да нет, это исконно наше выражение. Лет триста назад был в Поморье такой король, Кондратий Грозный, очень любил своих придворных посохом по головам лупить. А у вас оно тоже есть? Откуда?
– Не знаю… – Ольга лихо чиркнула спичкой, прикурила и продолжила: – Бывают же совпадения! А кстати, сейчас вам еще про одно совпадение расскажу. Азиль мне говорила, что к ней как-то заходил тот мистралиец, помните, который ведьму искал?
– Да-да, – оживился король, – А он к ней заходил? А она мне не сказала. Ну что, нашел он ведьму?
– Нашел и убил, еще вам спасибо передавал, но я не о том. Я о совпадениях. Помните песню “Красное на черном”? Я вам еще рассказывала, что у этого барда такое сочетание цветов не только в этой песне встречается?
– Да, конечно, – засмеялся король. – Это же цвета королевского дома Мистралии. Полагаю, товарищ Кантор слегка обалдел, услышав это. А что он еще говорил интересного? Или Азиль тебе не рассказывала?
– Она в основном восторгалась, что он подарил ей ромашки среди зимы, и еще сказала, что он очень хочет со мной познакомиться.
Его величество заинтересованно приподнял брови.
– Кантор хочет с тобой познакомиться? Зачем?
– Музыка ему понравилась, – пояснила Ольга. – Или вы с ним намереваетесь поступить, как с бедным Лаврисом?
– Ну что ты, Кантор – не тот человек, которого можно напугать двумя словами, он вообще реагирует на угрозы очень агрессивно, независимо от того, кто перед ним. Да и никаких сексуальных домогательств ты от него не дождешься, он в этом отношении такой… такой, что про него даже сплетни ходят, о которых я уже упоминал в тот вечер. Зато он может одним взглядом и двумя словами насмерть перепугать твоих любвеобильных соседей, что было бы очень полезно для тебя.
– А откуда вы знаете про соседей? – помрачнела Ольга. – Жак рассказал?
– А кто же еще. Почему молчала? Надо было сразу Элмару сказать, он бы посмотрел внушительно, поиграл бицепсами, и проблемы бы не стало.
– Да ну, вы как скажете… Не буду же я всю жизнь перевешивать свои проблемы на Элмара… И ну их вообще, эти проблемы, что мы все о проблемах. Расскажите лучше, как вы живете?
– Если опустить проблемы, то вообще никак. Как ты насчет немного выпить?
– Положительно, – засмеялась Ольга. К ней стремительно возвращалось хорошее настроение и ощущение, что все действительно возвращается на свои места – милые посиделки с его любопытным величеством, беседы о чем попало и его ироничная улыбка, все, чего ей так не хватало. – А что у вас за проблемы? Пожалуйтесь.
– Это государственная тайна, – отозвался король, выбираясь из кресла. – Так что, о моих проблемах говорить тоже не будем. Давай вести себя, как Жак. Будто никаких проблем нет.
– А расскажите тогда про вашу знаменитую Комиссию, – попросила Ольга. – А то кого ни спрошу, все только матюкаются. Даже Тереза.
– Договаривались же – о проблемах не говорить! – поморщился король, доставая из шкафа бутылку и два широких бокала. – Придется все-таки жаловаться, хотя мне тоже больше всего хотелось бы ограничиться парой непечатных выражений. Но раз уж больше некому тебя просветить… Держи, это тебе… А это мне. Что ж, слушай печальную и поучительную историю о том, что бывает из-за небрежного отношения к документам.
Ольга с умилением полюбовалась, как он усаживается в кресло – сначала складываясь, как плотницкий метр, а затем расправляясь и откидываясь на спинку – и приготовилась слушать.
– Испокон веков жертвы для дракона, буде таковой заведется, отбирались по жребию. Так было и в этот раз, пока не появился на нашу голову господин Хаббард. Его притащил не Мафей, он тогда этого еще не умел. По-моему, как раз в то время скончался один из магистров ордена Десницы Господней, вот с ним-то и произошел обмен. Должен сказать, обмен был равноценный, что магистр был негодник, каких поискать, что переселенец на его место прибыл, ничуть не лучше. Насколько я понял, он примерно твой современник, из какой-то страны, которая то ли воевала с вашей, то ли собиралась, но русских не любит со страшной силой. Что у вас там произошло, кстати? А то Жак, как обычно, ссылается на плохое знание истории.
– Да ничего, – ответила Ольга. – В мое время мы с ними уже помирились и дружим. А о наших странах долго рассказывать, давайте, вы закончите, а я потом расскажу, если вам интересно. Только учтите, это все политика, а я в политике, как Жак в истории.
– Ну что ж, тогда продолжим. Этот господин у себя на родине был преуспевающим юристом и был необычайно искусен во всяческом крючкотворстве. Таким образом он и обманул моего доверчивого дядюшку, пусть он спит спокойно, хоть и подложил мне свинью напоследок… Дядюшка Деимар был человек простой и правильный, вроде кузена Элмара, и никакого подвоха не ожидал. Как ты сама понимаешь, интерес к переселенцам во все времена был велик, тем более, тогда их не так много попадалось, как теперь, когда Мафей их таскает чуть ли не по два в год. Господин Хаббард воспользовался возникшим к нему интересом очень практично, в отличие от тебя. Он прибился ко двору, втерся в доверие к дядюшке и принялся давать ему всяческие советы. Этот господин Хаббард был… хотя, почему был, он и есть такой… Весьма неглупый и обходительный человек с прекрасными манерами, умеющий очень убедительно говорить. Все его обожали, в рот ему заглядывали, а он раздавал советы направо и налево. Только я его невзлюбил сразу. Я, как ты знаешь, сам юрист, и для меня он был понятнее, чем для остальных придворных. И мэтр Истран его тоже терпеть не мог, но у магов эти вещи интуитивны. Мафей вообще его до смерти боялся и даже конфеты из его рук не рисковал есть. По-моему, он его до сих пор боится, хотя с ним господин Хаббард всегда неизменно ласков и обходителен, даже пробовал как-то привлечь его на свою сторону. Недавно, когда малыш был уже достаточно взрослым. Занятная была интрига, господин попытался сыграть на обычных подростковых проблемах, ну, знаешь, как это делается? “Ах, твой наставник тебе запрещает? Ах, как же он не прав! Ты самый-самый, тебя просто не понимают и не ценят! Ах, твой кузен распорядился те пускать тебя туда-то и туда-то? Да он не понимает, никто тебя не понимает, только я понимаю!” Вот в таком духе. Он в некоторых вопросах до сих пор полный невежда, этот господин Хаббард. Разве можно столь нагло врать перепуганному эльфу? Они же все чувствуют. Мы потом с мэтром вместе утешали малыша и проводили с ним взрослую беседу о господине Хаббарде… На чем я остановился? Так вот, дядя Деимар этого господина очень уважал и прислушивался к его советам, давать которые тот был большой любитель. Не сказать, чтобы все они были плохи, некоторые вполне толковые, но некоторые просто неприемлемые для нашего общества. Вот этот-то господин Хаббард и предложил производить отбор не по жребию, а по каким-то критериям, которые сам вызвался определить. Он разработал законопроект и предложил дядюшке посмотреть и внести поправки. Момент он выбрал очень удачный, я в то время как раз только вступил в должность главы департамента и при дворе даже не появлялся, так как почти не вылезал из кабинета, заваленный работой. А дядя не додумался позвать меня и посоветоваться, просмотрел этот закон и подписал. В Законе об Отборе были оговорены критерии отбора, порядок церемоний, права и обязанности жертв и тому подобное. Все вроде по делу. Но критериев этих было столько, и все были такие расплывчатые, что под них можно было подогнать практически любую девушку, если она физически здорова, не замужем и не член королевской семьи. Я растолковал дяде, какую он сделал глупость и посоветовал больше не связываться с Хаббардом и его законопроектами. Но он меня не послушал, и, опять-таки по предложению господина Хаббарда, принял еще один закон – Закон о Комиссии, тоже состряпанный этим господином. Идея состояла в том, чтобы создать специальный орган, который бы занимался отбором и следил за соблюдением закона. А фактически получилось, что Комиссия получила право отбирать жертвы на свое усмотрение, поскольку, как я уже говорил, критерии можно было толковать в любую сторону. Кроме этого, господин Хаббард высказал опасение, что члены Комиссии будут подвергаться гонениям, преследованиям и попыткам отомстить со стороны безутешных родственников, так как даже при самом справедливом отборе все равно будут недовольные. И законом была оговорена пожизненная неприкосновенность членов Комиссии. А еще там был такой невинный, чисто формальный пункт: все вопросы о созыве, роспуске или изменении состава Комиссии решаются самой Комиссией. В результате оказалось, что король тут вообще ни при чем, и его участие сводится к тому, чтобы формально подписать список и выслушать последние просьбы. Ну, и обеспечить охрану для перевозки. И все. После этого я вдребезги разругался с дядей и хотел вообще покинуть его двор и уехать к родственникам матери в Лондру. Но тут как раз приехал Элмар, я отложил отъезд, чтобы с ним повидаться, мы с ним усердно видались три дня, обойдя за это время все городские кабаки и бордели, а дядюшка в это время совершил свою третью и последнюю глупость. Ты, наверное, никогда не слышала о магической поддержке законов? Разумеется, не слышала. Это крайне редкое явление, и такое делают только мистики с уставами своих орденов, да и то не всегда. Суть состоит в том, что после обработки закон становится нерушимым. В светской жизни такого не делают, потому что законы пишутся не для того, чтобы их соблюдать, а для того, чтобы в основном их соблюдали, но в случае необходимости можно было и нарушить. К примеру, если магическим способом запретить некромантию, она станет просто недоступна для магов. А иногда услуги некроманта действительно бывают нужны. Или тот же уголовный кодекс. Где мой друг Флавиус будет набирать шпионов, если все мои подданные будут не способны украсть? И где мои генералы будут брать солдат в случае войны, если ни один человек в стране не сможет убивать? Так что законы почти никогда не обрабатываются магически. А господин Хаббард сумел уговорить дядю на такое безумие. Поразительно, как можно без всякой магии так околдовать человека? Он и его собрат по комиссии, иерарх Хлафиус, высказали такую идею: вместо того, чтобы бедных девушек сразу после оглашения хватать и заточать за решетку, портить им последние дни жизни, охранять, чтобы не разбежались, и все такое, надо сделать так, чтобы они сами никуда не делись. Заколдовать Закон об Отборе, и они просто не смогут не явиться на отправку или разбежаться по дороге. Мой доверчивый дядюшка воспринял эту идею именно так, как это было преподнесено, и дал согласие. Группа мистиков ордена Десницы Господней поколдовала над Законом об Отборе, превратив его в нерушимый. А после церемонии оказалось, что хитрожопый господин Хаббард аккуратно подсунул под скрепочку и Закон о Комиссии, обеспечив себе и своим коллегам действительно полную неприкосновенность. Теперь ни один мой подданный или любой законопослушный человек любой страны, пребывающий в моем королевстве, не может причинить этим мерзавцам никакого вреда. Равно как и нанять для этого кого бы то ни было. А я не могу отдать их под суд, хотя уже давно есть за что… Что касается дядюшки, то он, обнаружив подлог, загадочным образом прозрел, разгневался и прогнал господина Хаббарда со двора, поскольку больше ничего с ним поделать не смог. А потом долго и громогласно передо мной извинялся и каялся… Ну, ты видела, как это делает Элмар? Его папа делал это точно так же. Мы помирились, и с тех пор уже восемь лет я изо всех сил ворочаю мозгами, пытаясь найти решение проблемы: как бороться с организацией, которая никому не подчиняется, практически неуязвима и имеет безотказные рычаги для давления на нужных людей. Сейчас они еще и разбогатели на взятках до такой степени, что им уже и давить не обязательно, могут себе позволить подкупать. – Король допил коньяк и поднял на Ольгу свои спокойные светлые глаза. – На данный момент дела обстоят так, что если я ничего не придумаю до осени, то где-то в конце Золотой – начале Желтой луны меня свергнут с престола.
Ольга, которая как раз тоже собралась допить свой бокал, чуть не захлебнулась.
– То есть, как – свергнут? – ужаснулась она.
– Как это обычно делается. Скорей всего, предложат добровольно отречься в пользу кого-нибудь… кого скажут, в общем, – его величество печально исследовал дно своего бокала и потянулся за бутылкой. – Не думаю, что меня станут убивать, от таких вещей бывают всякие недоразумения и с подданными, и на международной арене. Кроме того, если убивать меня, то придется убивать и Элмара, а это еще больше проблем… Так что, скорей всего меня просто выкинут хорошим пинком под зад и вежливо попросят больше не показываться в этой стране.
Он разлил коньяк, потом отставил свой бокал и бутылку и принялся набивать трубку.
– И ничего нельзя поделать? Совсем-совсем ничего?
– Я думаю над этим, – пожал плечами король. – Не первый год думаю. Может, до осени что-то придумаю. Но обсуждать эту проблему с тобой мне бы не хотелось, да и вообще говорить о ней вслух. Ну, а теперь, раз уж я тебе пожаловался на свои проблемы, пожалуйся и ты мне. Какие у тебя еще есть проблемы, кроме чепчика, соседей и тех, что ты имеешь по моей милости?
– Да ну, что у меня за проблемы? – отмахнулась Ольга, осознав масштабы проблем его величества. – Во всяком случае, это мелочи, которые не идут ни в какое сравнение с вашими. Давайте, я вам лучше что-нибудь расскажу.
– Что ж, если ты так не хочешь говорить о своих проблемах… – король снова ссутулился в кресле и уставился на огонь, зажав трубку в зубах. – Расскажи. А о чем?
– Еще не придумала. – Ольга в очередной раз полюбовалась профилем его величества и вспомнила первый вечер их знакомства.
– А вот сейчас чему ты улыбаешься?
– Вы так живописно выглядите с трубкой у камина… Вам никто не рассказывал о Шерлоке Холмсе?
– Нет. А кто это?
Ольга вдохнула поглубже и приступила.
Далеко заполночь, когда запас рассказов, которые она помнила, иссяк, его величество Шеллар III потянулся, выпроставшись во все свои пять локтей с хвостиком, и сказал с мечтательной улыбкой:
– Когда меня свергнут, я уеду в Лондру к кузену Элвису и займусь частным сыском. Это, наверное, необычайно интересно и совсем несложно. Я буду сидеть с трубкой у камина и размышлять. А Элмар будет моим доктором Ватсоном.
– А по Камилле не будете скучать? – засмеялась Ольга.
– Да ну ее! Что я себе, другую не найду? В Лондре я сойду за красавца, все местные дамы будут мои. Правда они там все страшны, как похмелье Элмара… Ты никогда не видела кузена Элвиса? Даже на портретах?
– Не помню. А это кто?
– Король Лондры, мой кузен по матери. Он славный парень, но на вид еще страшнее меня и на локоть ниже ростом.
– Вы не страшный, вы милый, – возразила Ольга. – Жак верно говорит, с вашими красавицами вы заработаете комплекс неполноценности.
– Трепло твой Жак, – беззлобно откликнулся король. – Психолог тоже нашелся! Рассуждать рассуждает, а объяснить толком, что это такое не может. Может ты можешь?
– Попробую… – Ольга развела руками и приступила.
– Путано как-то ты излагаешь… – вздохнул король, выслушав ее объяснение. – Хотя и понятнее, чем Жак. Я над этим обязательно подумаю, может в его словах и есть какое-то зерно истины. Но вряд ли это что-то изменит. Мне почему-то всегда нравились красивые женщины. То ли это случай притяжения противоположностей, то ли следствие комплексов, о которых ты рассказываешь. Если я правильно все понял, то они у меня появились еще в юношеском возрасте, и мои придворные дамы тут ни при чем. А как у тебя обстоит дело с этим вопросом?
– Как и у вас, – невесело усмехнулась Ольга. – Жак надо мной как-то посмеялся, что мне нравятся красивые мужчины. Это, конечно, неправда, мне и вы нравитесь. Может, и мой увечный супруг мне понравится, я как-то уже свыклась с мыслью, что он хороший парень и все такое… Только где же он шляется до сих пор? Небось, не успел опомниться, как тут же по бабам помчался. Азиль говорила, что он до этого дела был большой любитель.
– Вряд ли, – задумчиво заметил король. – Скорей, он увидел себя в зеркале и до сих пор не может отойти от потрясения. А ты его уже не боишься?
– Уже нет. Привыкла.
– Он тебе снился после того?
– Нет, ни разу. Это хорошо или плохо?
– Не могу сказать. Наверное, хорошо. Может, все-таки Кантор имеет какое-то отношение к этой истории? Может, он и есть то звено, которое тебя приведет к нему? Кто знает… И времени осталось всего ничего, вот что огорчает… До весны меньше двух лун, минус неделя на оглашение и церемонии, минус еще неделя перед оглашением, когда запрещено играть свадьбы… Остается луна с небольшим. Где он шляется, действительно? Единственное, на что я надеюсь, это на то, что Алисе не удастся вертеть Хаббардом так, как она хочет. Это вполне вероятно, Хаббард не тот человек, которым можно так просто вертеть. Да и вообще… есть у меня кое-какие мысли на этот счет. Так что, не отчаивайся, может все обойдется. Не позволяй страху убивать себя раньше времени.
Ольга поправила передничек, заглянула в бокал и вдруг спросила:
– А вам не страшно?
– Мне? Почему?
– А вдруг вас все-таки убьют? Не станут с вами договариваться, а возьмут и устроят несчастный случай, как мне.
– Я, такой умный, и не выкручусь? – усмехнулся король и уже серьезно добавил: – Я не боюсь умереть. Смерть страшна, когда она отнимает близких, а свою собственную не успеваешь даже осознать. Ты был – и тебя нет. Ты не знакома с доктором Кинг, наставницей Терезы? Познакомься. Она тебе об этом расскажет еще проще, с тем особым очаровательным цинизмом, который присущ только хирургам и палачам.
– Интересная мысль… – Ольга задумчиво потрясла пустой портсигар и спрятала в карман. – Только это если умереть быстро. А вы так и не узнали, зачем дракону девушки?
– Я спрашивал, – вздохнул король. – У одного… специалиста по драконам. Кстати, ты не знаешь случайно, что такое “марайя”? Нет? Впрочем, я и не ожидал, что знаешь, я на всякий случай спросил… Так вот, он дал мне не очень внятный ответ насчет того, что извращенец, дескать, и есть извращенец. А подробнее расспросить я не имел возможности.
– А как же это… анатомически возможно? – поразилась Ольга.
Король невесело усмехнулся.
– Люди – самые сексуально озабоченные существа в этом мире. Все мысли в одну сторону. У меня первая мысль была тоже об этом. А на самом деле, откуда мы знаем, что понимают под этим драконы? Может, есть человечину по их понятиям тоже извращение? А может, этот паразит из девушек украшения для своей пещеры мастерит? Или приглашает кучу мужиков и обхохатывается, глядя, как смешно люди это делают… Да что угодно.
– Да уж, умеете вы обнадежить… – грустно заметила Ольга.
– Извини, – спохватился его величество. – Это я теоретически. А ты действительно настолько боишься?
– Я не боюсь умереть, – проговорила она, опуская глаза. – Я боюсь умереть… больно.
– Если проблема только в этом, не бойся. Я дам тебе с собой на прощанье хорошего яду. И не переживай. Кстати, большинство девушек так поступает.
Она подняла глаза и посмотрела на него с некой одобрительной озадаченностью, как обычно, когда он выдавал какие-нибудь неожиданные выводы. И задала вопрос, который вдруг почему-то пришел ей в голову:
– А что бы вы сделали на моем месте? Если бы вас отправили… в жертву?
– Я? – теперь озадачен оказался его величество. Он даже подумал некоторое время, прежде, чем ответить. – Я… Ну, знаешь, я же все-таки мужчина. Пожалуй, я бы одолжил у Элмара его штурмовое копье, которое все равно ржавеет без дела, и постарался подороже продать свою жизнь. Я, в отличие от тебя, не боюсь умереть больно.
– А это разрешено? В смысле, брать с собой оружие?
– Насколько я знаю, это не запрещено, значит можно. В любом случае, последняя просьба – это один из тех вопросов, в которых мое мнение хоть что-то значит, и если кто-нибудь догадается об этом попросить, я непременно разрешу. Только ты же не поднимешь штурмовое копье. Я и то его с трудом удерживаю в равновесии.
– А как же вы с ним управляетесь?
– А никак. Я с ним вообще не умею управляться. С холодным оружием у меня те же проблемы, что и у тебя. Я удивительно бездарен в этом отношении. Меня много лет честно пытались чему-то научить, всех принцев обязательно учат хотя бы классическому фехтованию, и мои наставники приходили в отчаяние. И кузен Элмар тоже. Он не понимал, как можно не уметь владеть мечом. А что, тебе понравилась моя идея? Или все-таки предпочтешь порцию яда?
– А какая разница? – дрогнувшим голосом отозвалась Ольга и снова сунулась в пустой портсигар.
– А чего только не бывает на свете? Вдруг победишь? Вдруг этот извращенец не в состоянии сражаться с девушками или еще там чего? Вернешься домой и заживешь, как прежде.
Это “как прежде” доконало ее окончательно, и она просто не выдержала.
– А зачем? На кой оно мне надо? Опять возвращаться в эту квартиру с придурочными соседями, на эту работу с козлом-начальником, таскать этот конченый чепчик и передничек… Оно меня достало все! – она протяжно шмыгнула носом и продолжила срывающимся от слез голосом: – Меня достала эта вонючая печка, которую надо топить дровами и которая все время коптит! И эти сволочные соседи и их “порядочные” бабы, которых мне иногда пострелять хочется! И этот козел мой начальник, который так и норовит полапать! И мои ненаглядные сотрудницы, которые надо мной смеются! И ваши дурацкие традиции, по которым я не могу ни одеться, как мне нравится, ни пойти, куда мне хочется, ни закурить, когда мне надо! И это платье, в котором я путаюсь, и этот траханый чепчик, будь он проклят! Ну почему я не воительница, не волшебница, не бард в конце концов! Им хоть одеваться можно, как им хочется! Все то же самое дерьмо, что и дома, только еще хуже! Пусть меня лучше съедят или вернут домой, к моему дорогому маньяку, чем жить в этих ваших средних веках!
Голос отказался повиноваться окончательно, и она просто разревелась, спрятав лицо в ладони.
– Ну, вот так бы и давно, – сказал король. Он подошел, присел на подлокотник ее кресла и обнял за плечи. – С этого и надо было начинать, а не рассказывать мне увлекательные сказки о господине Холмсе. Поплачь, как следует, от души. Вот так. Могу даже подставить тебе плечо, если желаешь, только подвинься чуть-чуть. Мы с тобой ребята не толстые, отлично уместимся в одном кресле. Я, конечно, не такой мягкий и удобный, как Элмар, но в мои кости тоже вполне можно уткнуться носом и поплакать.
Ольга послушно подвинулась, уткнулась в королевский камзол и разревелась еще сильнее. Его величество терпеливо дождался, пока она притихнет, и протянул ей носовой платок, точно так же, как тогда, во дворе у Элмара.
– Не вытирай нос рукавом, – полушутя сказал он. – Что это у тебя вечно нет носового платка? Точно, как у Жака. Вы с ним не родственники часом? Должен сказать, мне давно не приходилось утешать плачущих женщин. Последний раз я утирал нос рыдающей даме лет пятнадцать назад, или даже больше, когда учился вести допрос потерпевших. Ты вытирайся, а я схожу в кабинет к Жаку, принесу тебе сигарет и заодно отолью у него самогона, а то коньяк у нас кончился. Ты будешь самогон? Я так и думал. А потом сядем и спокойно обсудим твои проблемы.
Он выбрался из кресла и направился к кабинету, легко перешагивая через две ступеньки. Ольга, старательно вытирая кружевным платочком зареванные глаза и распухший нос, следила, как он набирает код замка и скрывается за дверью. И думала о том, что ведет себя позорно и недостойно, развесив тут сопли в три ручья; что придворные дамы – круглые дуры, раз не могут по достоинству оценить этого удивительного мужика, своего короля; и о том, где бы себе взять хоть немножко такого же мужества и самообладания, как у его величества Шеллара III, с улыбкой ожидающего свержения в конце Золотой луны.
Король вернулся в свое кресло, протянул ей сигареты, наполнил бокалы и в очередной раз одарил внимательным взглядом.
– А теперь давай обсудим твои проблемы.
– Да не надо… – попробовала возразить Ольга. – Ну их на фиг, до весны дотерплю, а там и проблем не станет.
– Нет, надо, – настоял король. – А то и до весны не дотерпишь. Начнем по порядку. С печки. Это самое простое. Надо вызвать специалиста и разобраться, отчего она коптит. Может трубу надо прочистить, или еще что-то в этом роде. Это не проблема вовсе. Далее, перейдем к соседям. Эта проблема тоже решаема, об этом я уже говорил. Пусть с ними потолкует Элмар, и они тут же поймут, как подобает и как достойно вести себя порядочным горожанам. И нечего стесняться, для этого и существуют мужчины, будь они отцы, мужья, братья, любовники или просто друзья. Что касается смотрителя королевской библиотеки, он всех сотрудниц лапает, поскольку ни на что большее уже не способен. Разрешаю тебе наплевать на то, что он твой начальник, и огреть его каким-нибудь фолиантом поувесистее. А потом объяснишь, что это разрешил тебе лично я, передашь ему от меня привет. Он поймет, у нас с ним уже неоднократно были разговоры на эту тему, поскольку на него уже жаловались. Теперь о твоих коллегах по работе. Из-за чего они над тобой смеются?
– Из-за всего, – вздохнула Ольга.
– То есть, они тебя просто не любят, и поэтому находят повод посмеяться? А за что они тебя не любят? У вас были откровенные конфликты?
– Не было.
– А в глаза смеются или за спиной?
– За спиной.
– Тогда есть два варианта. Лучше всего – просто наплюй на них и не обращай внимания. Люди склонны смеяться над тем, что недоступно их убогому пониманию. Надо мной тоже всю жизнь смеются. Ты же анекдоты про меня слышала? Так что, из-за такой ерунды всю жизнь страдать? А если тебе хочется как-то отомстить, попробуй ответить тем же. Понятно, их много, а ты одна, посмеяться над ними в одиночку у тебя не получится. Договорись с Жаком, пусть он придет к тебе на работу и как бы невзначай заведет разговор о твоих коллегах. Вместе вы их высмеете так, что им стыдно будет на люди показаться. Жак это умеет, что-что, а свою профессию он освоил в совершенстве. Да и у тебя с чувством юмора все в порядке. А касательно одежды… Действительно, потерпи до весны. А потом, если все обойдется, я тебе королевским указом за какие-нибудь особые заслуги дарую право одеваться, как тебе нравится. Я придумаю, за какие. Если бы мы подумали об этом с самого начала, можно было сделать это луну назад за геройское спасение Эльвиры, а сейчас это уже дело прошлое, не годится. Ну вот, твои проблемы и решены. Если есть еще какие-то, излагай. Мы и с ними разберемся.
Ольга нервно дернула сигаретой и молча покачала головой.
– Ну что ж, – задумчиво протянул король, попыхивая трубкой. – А теперь позволь сказать тебе самое главное. Все твои проблемы доводят тебя до слез не из-за своей сложности, а из-за того, что ты их принимаешь так близко к сердцу. А поскольку ты так из-за них переживаешь и при этом не делаешь никаких попыток как-то их решить, я делаю вывод, что у тебя просто депрессия. Поэтому тебя так раздражают и угнетают такие мелочи, как чепчик и коптящая печка. Причин же твоей депрессии я вижу две. Первая состоит в том, что ты приготовилась умереть в первый день весны, потеряв всякую надежду и не пытаясь сопротивляться или искать выход. А вторая – в том, что ты одинока. И поэтому тебе плохо. Как бы пошло и банально это ни звучало, тебе нужен мужчина. Не друг, не товарищ, как мы с Элмаром или Жак, а мужчина. Любовник. И это тоже не такая уж проблема. Как я уже говорил, на свете полно отчаянных ребят, которые не боятся никаких проклятий. Если не рассчитывать на серьезные отношения, а насколько я тебя знаю, замуж ты не стремишься, такого мужчину можно легко найти. Ты девушка молодая, симпатичная, без предрассудков, у тебя не должно быть с этим проблем.
– У меня они есть, – вздохнула Ольга.
– Какие же?
– Как вам сказать… Я не могу просто так упасть в постель с совершенно чужим человеком. Мне надо либо почувствовать его близким, либо набраться до чертиков, как на охоте. Да и не нравятся мне ваши мужчины, если честно. И давайте об этом не будем.
– Что ж, если не хочешь… давай не будем. В конце концов, я сам терпеть не могу, когда кто-то лезет в мою личную жизнь, а еще берусь давать тебе советы. Однако должен заметить, что мужчины не нравятся тебе только когда ты трезвая. А стоит тебе выпить больше, чем следует, тебе и Лаврис нравится начинает. И напоследок все же посоветую решить в первую очередь эту проблему и ты увидишь, как все остальные сразу померкнут.
– Еще бы! – фыркнула Ольга. – Если я залечу или подцеплю какой-нибудь местный триппер, остальные проблемы точно померкнут.
– В нашем мире нет венерических болезней. Хотя до сих пор удивительно, как их не завезли переселенцы.
– А откуда вы про них знаете? Жак рассказывал?
– И очень живописно.
– Из собственного опыта?
– Именно. Должен отметить, у него была веселая юность.
– Ну и хорошо.
– Что именно?
– Что он вам рассказал. А то пришлось бы рассказывать мне, а это очень невкусная тема. Да и знаю я об этом мало.
– Что ты, я бы никогда не попросил даму об этом рассказывать. А в изложении Жака все выглядело очень смешно и совсем не страшно. Кстати, какие у вас сейчас отношения с Жаком?
– Как и прежде – ровные дружеские. А что?
– Ничего. Я просто спросил. Подумал, что в этом может заключаться причина того, что тебе не нравятся другие мужчины.
– Нет, не в этом. Мы с ним чудесно дружим, он у меня как подружка. С ним можно обо всем потрепаться, не заботясь о приличиях. И с ним весело и легко.
– Да, это верно, – призадумался король. – С ним весело и легко. А еще он очень любит людей разыгрывать. Одна из моих дам как-то обратилась к нему за советом, как меня половчее очаровать. Так он ей посоветовал нарядиться варваркой, разрисовать лицо, насовать перьев в волосы и в таком виде прийти меня соблазнять. И еще завывать, как кошка… Смеешься? А зря. Я это тебе говорю всерьез, чтобы ты поосторожнее относилась к его советам. Особенно в том, что касается меня. Меня он тоже любит разыгрывать.
– Это тонкий намек на последнюю просьбу? – догадалась Ольга. – А в чем прикол?
– В том, чтобы поставить нас обоих в дурацкое положение. Я тебе настоятельно рекомендую этого не делать. И даже прошу. Пожалуйста. Пообещай мне, что ты этого не сделаешь.
– Не буду, – улыбнулась Ольга. – Но и обещать не буду. Доживем до весны, там посмотрим. Тем более, я так и не поняла, в чем прикол, а вы меня только заинтриговали.
– Ольга, я на тебя обижусь.
– Обещаю, – засмеялась она. – Не просить у вас ночь любви, если придумаю что-то другое.
– А если не придумаешь?
– Да не переживайте, может и просить-то не понадобится. Сами же говорили, вовсе не обязательно меня снарядят в жертву. А почему вы так боитесь, что я у вас попрошу?… Вам это чем-то неприятно, или что?
– Или что, – вздохнул король. – Ладно, вернемся к этому вопросу после оглашения, что это я, действительно… А правда, что ты пишешь стихи?
Ольга вспыхнула и поспешно схватилась за шкатулку с сигаретами.
– Ну, не стесняйся. Это мне Жак сказал, так что не отпирайся. А почему ты их никому не показываешь? Стесняешься? Зря. Почитай мне что-нибудь.
– Вам? – Ольга совсем смешалась и долго не могла зажечь спичку, чтобы прикурить. – Но… зачем? Не надо…
– Я хочу послушать. Можешь не стесняться, я не умею отличать хорошие стихи от плохих, как мой поэтичный кузен. Мне просто интересно, о чем они. Как ты выражаешь себя, что у тебя в душе. Если, конечно, ты считаешь меня вправе этим интересоваться.
Ольга вздохнула, отпила для храбрости и опять приступила. В конце концов, ей давно хотелось хоть кому-нибудь прочесть сомнительные плоды своих бессонных ночей.