«…Интересно, каким образом светится эта лампа? Магические осветительные шары не работают. Электричество? Откуда они его берут? В моем дворце отродясь не было никаких источников энергии, не могли же они за одну ночь смонтировать в подвале маленькую электростанцию. Неужели за стенкой стоит примитивное динамическое устройство и кто-то крутит его вручную? И все лишь для того, чтобы посветить мне лампой в глаза? Да нет, вряд ли… Мощности не хватило бы…»

– Нет.

«Курить хочется, сил нет… Спать – нет, а вот курить… Отдам королевство за щепотку табака… Впрочем, у меня уже нет королевства…»

– И в мыслях не было ничего подобного.

«Который час, хотелось бы знать? Сколько времени я здесь стою? Когда я последний раз курил?

Боги, о чем я думаю? О всякой незначительной ерунде, вместо того чтобы воспользоваться моментом и проанализировать ситуацию! Сам ведь прекрасно знаю, с какой целью человека будят среди ночи пинками, волокут с завязанными глазами, избивая по пути и выкрикивая истерические угрозы, а затем допрашивают стоя, под ярким светом лампы… Сам сколько раз точно так же прессовал подозреваемых, а когда это случилось со мной – поддался давлению и утратил способность соображать!»

– Неправда. Клевета. Интриги врагов.

«Так, спокойно, думай, Шеллар, думай. Как раз сейчас, пока этот болван орет, пока не бьют, думай, не отвлекайся на глупости. Придется без трубки, ничего не поделаешь. Что происходит? Почему вдруг? Что это – стандартная проверка при вербовке или провал? Стоит лишь немного потерпеть и дождаться, когда удовлетворятся и отстанут, или же следует готовиться к худшему и искать другой выход?»

– А кто именно это сказал?

«Итак, что мы имеем в пользу первой версии? Если оценить ситуацию беспристрастно, не отвлекаясь на собственные болезненные ощущения, следует признать, что обошлись со мной относительно мягко. Незначительные побои, кабинет и лампа. Всего лишь. Когда могли бы быть подвал и палач. Впрочем, перейти к более жесткой обработке никогда не поздно. Возможно, это только начало и дальше будет хуже… Настолько хуже, что о табаке и думать забудешь…

Нет, не об этом! О деле думай! Мало ли, что тебе задают дурацкие вопросы, разве так уж трудно одновременно давать дурацкие ответы и думать о своем?»

– Вопрос некорректен. Внедряются шпионы, а я всего лишь предложил свою помощь…

«О-ох… надо было иначе выразиться… Да, легко вам говорить „вставай“, сами бы попробовали… Нет, встать все-таки надо… а то добавят…»

– Да, я понял…

«Харган не появился и ничего не сказал. Дознание идет своим чередом, а господина наместника как будто и нету вовсе. Пожалуй, это тоже к лучшему. В случае провала хвостатый товарищ поторопился бы узнать от меня как можно больше и как можно быстрее. Помимо того, что в этом случае со мной бы так не нянчились… что-то я повторяться начал, надо сосредоточиться… Да… так вот… помимо того, Харган обязательно явился бы лично, дабы взглянуть в мои бесстыжие глаза и сказать, что он обо мне думает. Возможно, пожелал бы собственноручно приложиться к моей физиономии, а может быть, и применить магию в помощь следствию… В Чистом Разуме он не силен, но любые заклинания бывают полезны, если их с умом использовать…»

– Никаких враждебных целей я не преследовал. Это неправда.

«Как долго это будет еще продолжаться?.. Теперь я представляю, что такое – болит спина… Бедный Элмар… У него, наверное, еще сильнее болит…

Не отвлекаться! Итак, тот факт, что Харган самоустранился от дознания, относим в плюс. Этот господин слишком прямолинеен, интриги у него получаются плохо, он и раньше-то их сваливал то на Алису, то на Хаббарда, то на Блая. У него все просто: или – или. Если я враг, раскрытый шпион – он обошелся бы со мной, как надлежит обращаться со шпионами, и не стеснялся бы при этом. Если я соратник, с которым ему еще работать, – он поручил неприятную процедуру проверки специалистам, а сам только ждет результатов. Чтобы потом с чистой совестью сказать: «Ну, ты же понимаешь, так было надо, перебежчиков всегда проверяют…» Скорей всего, так и есть, то-то он вчера странно себя вел, когда я строил планы на сегодняшний день. Он уже знал, где я буду сегодня. Значит, все-таки стоит надеяться…»

– Это неправда. Меня оклеветали.

«Нет, как раз надеяться – не надо. Это расслабляет. Вместо этого лучше подумать, что делать, если следующим этапом все-таки будет подвал. Я не выдержу. Даже сомневаться не стоит. Я слишком хорошо знаю, что это такое. Да, мне убрали из памяти то, чего врагу знать не следует. Но главное-то никуда не денешь! Если мне, как Кантору, припалят спину, я моментально сознаюсь, почему и с какой целью напросился к ним на службу».

– Я никогда не имел подобных намерений.

«Да они что, вовсе не думают меня когда-либо отпускать? Ждут, пока сам не свалюсь? Так ведь меня надолго хватит, вот ведь незадача, иногда плохо быть таким выносливым… Кстати, если дойдет до подвала, я об этом еще не так пожалею… Что можно сделать в данной ситуации? Нет, сейчас, пока я тут стою и общаюсь с очередным орущим болваном, плохо знающим ортанский язык, ничего не получится. А вот когда меня отведут в камеру – ну хоть когда-нибудь должно же это прекратиться? – вот тогда и надо будет заняться психологической подготовкой. Намертво вбить себе в голову несколько простых фраз, чтобы, когда от боли будет мутиться рассудок, именно они первыми пришли в голову, чтобы именно эти слова выкрикивать, когда не останется больше ничего и станет все равно, что кричать, лишь бы прекратить…

И зачем я во все это ввязался? Неужели ничего лучше нельзя было придумать?»

– Нет, никогда… Здравствуйте, господин советник.

«Так вот кто сейчас будет заниматься непосредственно делом… Эти все олухи – только предварительный разогрев, разминка. К приходу шеф-повара мясо должно быть надлежащим образом промариновано… Ну, это мы еще посмотрим… Если только не потащат в подвал… Если опять пойдет говорильня… Это будет даже интересно. Давно хотел посмотреть своими глазами на эту знаменитую личность. Сравнить, так ли уж сильно он похож на меня. Послушать, что умного он способен сказать. Понять наконец, чем же он так пугает людей. Проверить предположение, что советник Блай и брат Херонимо из ордена Небесных Всадников – одно и то же лицо… Жаль, что Орландо не смог опознать точно, действительно ли этот самый человек под другим именем вел с ним просветительские беседы…

Но почему никто – ни Кантор, ни Жак, ни товарищ Амарго – не сказали мне, что это хваленое чудовище такое… мелкое? Ладно, Жак – он сам невелик ростом, да и перепуган был насмерть. Но те-то двое? Сочли неважным? Или действительно не заметили?

Неужели он даже для усыпления бдительности не предложит мне закурить?

Так и есть. Впрочем, если все единодушно утверждают, что он садист, чего еще ждать…»

На вид хижина казалась совсем хлипкой, дырявой и полной сквозняков. На деле же, как только Ольга заткнула подушкой выбитое окно и затопила печь, крошечное жилище быстро прогрелось, наполнившись теплом и уютом. Правда, с печкой пришлось повозиться, но оно того стоило.

Добрейший Пако натаскал дров и воды, но от разведения огня в печи стыдливо отказался, признавшись, что панически боится. Видя Ольгино удивление, застенчивый гигант добавил, что все тролли боятся огня и он не исключение. Хотя он жил среди людей и с детства привык видеть огонь, природный инстинкт все же оказался сильнее. Смотреть он еще может, но приближаться или, упаси небо, совать туда руки – это свыше его сил.

Ольга сама растопила печку, втайне радуясь, что еще не разучилась за время замужества, согрела воды и с трудом отмыла тяжкие последствия транспортировки «еды» по пересеченной местности. Переодевшись в пеструю юбку и кофту с чужого плеча, перестирала свою одежду и развесила у печки. Пако благополучно искупался в том же ручье, из которого брал воду. Видимо, с холодом у троллей не такая катастрофическая ситуация, как с огнем.

Вернувшись после купания, простодушный Пако вытаращился на Ольгу, словно видел ее в первый раз, и удивленно отметил:

– У тебя волосы желтые!

– Ну да.

– А были серые…

– Это была грязь. Давай сюда штаны, я их тоже постираю.

– Правда? – Тролль обрадованно схватился за штаны, потом остановился и как-то сник. – Но… у меня других нету…

– Подумаешь, надень юбку. Кто тебя здесь увидит?

Поскольку саму Ольгу в юбки прежней хозяйки можно было завернуть трижды, троллю одежка пришлась как раз впору. Секунд пять постеснявшись, он быстро освоился и принялся шуршать по полкам и шкафчикам.

– Что ты ищешь? – полюбопытствовала Ольга, пытаясь определить изначальный цвет тролльих штанов. Ответом ей был полный вожделения стон:

– Еду! Здесь должна быть какая-нибудь еда.

– Думаешь, твои приятели что-то оставили? – засомневалась девушка.

– Они обязательно должны были что-то не найти! Если в доме живет человек, он что-то ест. Если что-то ест, значит, в доме должна быть еда. Гмыр и Мырра съели только мясо. Человека, козу и кошку. – Пако немного замялся, но все же признался: – Ну, если по правде, козу съел я. Вот. Но в доме должно быть что-то еще. Крупа, овощи…

– Ты голодный?

– Очень-очень. Я… – Тролль в который раз стыдливо потупился и сделал очередное чистосердечное признание: – Я не умею охотиться. То есть умею, но очень плохо. Я большой, неповоротливый, и меня хорошо видно. Дичь сразу разбегается. Поэтому я всегда голодный.

– Бедненький! – ахнула Ольга. – А как же ты в лесу зиму пережил?

– Ну, иногда попадается дичь хромая, или глухая… или очень смелая. Мне так повезло однажды, попался медведь. Не убежал, полез драться. Как было вкусно… И как много мяса…

– Понятно. Поищи в полу люк, овощи обычно хранят в подполе.

– А ты готовить умеешь? Я так давно не ел человеческой еды…

– Вообще-то умею… но это зависит от того, что именно ты найдешь.

Пако долго шарил по полу, приподнимая затоптанные половички. Потом усердно пытался протиснуться в подпол, но люк оказался безнадежно мал для его туши. Ольга не вынесла пассивного наблюдения за попытками разрушить дом, отослала горе-сыщика на ручей полоскать штаны и полезла сама.

Вскоре в печи соблазнительно пыхтел горшок с неким загадочным блюдом, в которое Ольга вложила всю свою фантазию, на столе настаивался чай из ромашки и мяты, а голодный Пако, позабыв о страхе перед открытым огнем, тянулся к печке и блаженно принюхивался.

Ольге есть совсем не хотелось. Уставшая и до сих пор испуганная, она пригорюнилась у печки, размышляя о странностях судьбы. Всего неделю назад у нее были муж, дом, работа, нормальная жизнь… насколько жизнь может быть нормальной у двух полоумных бардов. А сейчас маэстрина Ольга, хромая, побитая, чуть не съеденная троллями, да еще и беременная в придачу, сидит в какой-то избушке на курьих ножках, в глухом лесу у южных отрогов Зеленых гор, в одежках с покойницы, притом шестидесятого размера, мило беседует с голодным троллем в женской юбке, стирает ему штаны, готовит обед и, самое ужасное, – понятия не имеет, куда увезли Диего и ребят и как их спасти…

– Ольга, – робко позвал оголодавший Пако, – а оно скоро приготовится?

– Скоро. Потерпи немножко.

Тролль поерзал и в который раз заглянул в печку.

– А нам хватит?

– Золотце, это все тебе. Я не хочу.

– Не хочешь есть? – Судя по ужасу в голосе нового приятеля, отсутствие аппетита по его понятиям приравнивалось к инвалидности первой группы. – Ты не заболела?

– Нет, просто подташнивает. Но это не болезнь, не беспокойся. У многих так бывает. Через пару лун пройдет.

– А когда мы будем вместе думать? Люди могут думать, когда болеют?

– Если тебя не очень отвлекает запах от горшка, можно хоть сейчас.

– Вот я подумал… – начал тролль застенчиво, как скромный двоечник, впервые в жизни выучивший урок. – У тебя болит нога, тебе все время плохо, ты не можешь сама кого-то спасать. Ты не можешь драться, не можешь залезать на стены. Я могу драться, но я один, а врагов много. Только такой глупый тролль, как Гмыр, станет драться с толпой. И еще. Ты не знаешь, где живет враг, который украл твоих друзей. И я тоже не знаю. Значит, мы с тобой сами не сможем никого спасти. Надо, чтобы нам кто-то помог. У тебя есть еще друзья, чтобы позвать на помощь?

– Есть. – Ольга чуть оживилась. – Ты умница, Пако! Конечно, есть! Нам надо только добраться до столицы и найти мэтра Максимильяно! Пока Горбатый не захватил Мистралию, пленникам ничего не грозит, надо только успеть, пока не началась война.

Тролль сосредоточенно наморщил лоб, что-то высчитывая в уме.

– А сколько нас будет, если твой друг нам поможет?

– О, много, сколько угодно! Нам даже не придется самим драться. Король пошлет свое войско, и ребят освободят. Правильно, надо срочно бежать в Арборино и предупредить наших. Вот только… как-то нам надо так пройти… чтобы нас видело поменьше народу.

– Почему? – удивился простодушный Пако. – Ты стесняешься, что тебя увидят вместе с троллем? Конечно, если бы я знал, что ты такая знатная дама, я бы не просил тебя готовить… Но… ты же сама хотела подружиться…

– Да нет же, не в том дело! Вовсе я не знатная дама, а с королем Орландо познакомилась, когда он еще не был королем, а был… ну, вот как мы. А почему нельзя, чтобы нас видели… Вот представь себе. Ехали похитители в замок хозяина, везли четырех пленников. Ночью напали тролли, одну девушку унесли. Сейчас все думают, что меня убили и съели, поэтому не ищут. Но если вдруг кто-то расскажет, что там-то и там-то видели молодую иностранку вместе с троллем, они могут понять, что это я, что ты меня не съел, а пошел вместе со мной. Нас станут искать. Постараются поймать, не позволить, чтобы мы добрались до короля и все ему рассказали. Поэтому нам надо пробраться как-нибудь так, чтобы нас не заметили. Теперь понятно?

– Понятно… – Похоже, очарованный Пако уже не столь интересовался ее рассуждениями, сколь сгорал от любопытства касательно ее знакомств. – А какой он – король? Я никогда-никогда ни одного не видел.

– Я видела разных, – грустно вздохнула Ольга. – Ваш король Орландо – очень добрый и славный. Наш, ортанский король – очень умный и умеет думать лучше всех. Вот он бы обязательно придумал, как нам пробраться в столицу.

– Ты ведь уже придумала – так, чтобы никто не видел.

Н-да, это все равно что объяснять второгоднику Жеребцову разницу между настоящим неопределенным и настоящим совершенным временем…

– Тут понимаешь, что получается… С одной стороны, нам нельзя показываться на глаза людям. С другой – у нас нет ни денег, ни еды, ни места, где ночевать по дороге. Допустим, я могу и без еды обойтись, но если ночевать под открытым небом – замерзну и простужусь. Ты, наоборот, можешь спать где придется, но тебе надо что-то кушать. А самое главное – чем ближе к столице, тем труднее скрыться от людей. Там нет леса и везде, куда ни ткнись, люди. Я еще могла бы переодеться, но тебя так просто не спрячешь. Идти куда-то ночевать без тебя я боюсь, и тебя одного оставлять страшновато, и опять-таки денег нет…

Пако надолго задумался.

– А у тебя нет на примете какого-нибудь плохого человека? – выдал он после напряженного шевеления всеми мышцами морды. – Мы могли бы его ограбить. Очень плохого, чтобы не жалко.

– Так его тогда и убить придется. Он же всем расскажет, кто его ограбил.

– А может, напугать будет достаточно? – жалобно предположил добрый тролль.

– Это чем же можно так напугать?.. Впрочем, есть идея! Весьма перспективная! Хозяин той забегаловки, где мы в последний раз ночевали! Он очень плохой человек, опоил ребят какой-то наркотой и помог нас похитить. Его не жалко грабить. И заткнуть тоже есть чем: можно пообещать, что если он будет молчать, то и мы никому не скажем о его злодеянии. Кроме того, он оставил себе нашего Шарика, неплохо было бы собачку забрать. Вопрос только в том, как к этому дядьке подобраться. Он же меня в лицо знает.

Пако внимательно посмотрел на Ольгу и с надеждой предположил:

– А может, он тебя не узнает с синяками?

– Если бы в Мистралии на каждом шагу попадались блондинки, то, может, и не узнал бы. А так узнает. Да и Шарик меня немедленно выдаст, как только увидит.

Пако еще немного пошевелил мордой и объявил, что устал думать.

– Тогда отдохни и покушай, – решила Ольга и полезла в печь за горшком. – Должно было уже протушиться как следует. Осторожно, горячее… Куда лапами, ложку возьми! Ешь, а потом немного поспим.

– Так ведь на улице день!

– Вот и хорошо, днем поспим, а пойдем ночью, чтобы нас никто не видел. Может, если спать будем днем, так я и в лесу не замерзну… В общем, потом разберемся, а сейчас я спать хочу.

Дорога до Лондры оказалась вдвое длиннее, чем предполагал Элмар. По пути к ним прибивались все новые и новые беженцы – маги, спешащие на север, мистики, бегущие от возможных репрессий, просто перепуганные жители, по какой-то причине решившие искать спасения в дальних странах. Многие шли пешком, замедляя движение отряда, но бросить на дороге людей, которые попросили защиты, – в высшей степени недостойно. Ни один из паладинов даже не заикнулся о подобном. Даже в качестве теоретического рассуждения.

В Лютеции пришлось задержаться на целый день дольше, чем рассчитывали, и эти два дня до сих пор вспоминались как тяжелый бредовый сон с сильного перепою.

Агнесса упиралась и отказывалась ехать, объясняя, что бросить государство на Луи – это все равно что бросить его вообще. Одновременно ее величество пыталась спровадить на север всех своих детей, причем наследника навязчиво совала лично Элмару в руки, от чего доблестный герой пришел в ужас и быстро сунул младенца принцессе Люсиль, которая столь недальновидно отиралась под локтем его высочества в ожидании совсем иных знаков внимания.

Едва успели уломать Агнессу, закатила истерику принцесса Жасмина. Она безобразно рыдала и кричала, что «никуда не поедет, пока не…» Условий Элмар не уловил, так как девчонку быстро увели в ее покои, но ощутил желание перебросить упрямых дам королевского дома Галланта через седло, как принято у варваров, и увезти куда следует, не обращая внимания на возражения.

Вечером куда-то пропали все три принцессы. Искали их до ночи под причитания нянек, ругань стражников и фантастические гипотезы главы галлантской контрразведки. Элмар принял посильное участие, проверив палатку кавалера Лавриса. По логике вещей, там должна была обнаружиться блудливая Люсиль, но к своему изумлению и негодованию принц-бастард нашел в обществе Лавриса малолетнюю истеричку Жасмину. Шокированный и разгневанный первый паладин сгоряча обозвал приятеля падшим растлителем и съездил по физиономии. Лаврис первым делом обиделся и дал сдачи, а уже потом объяснил, что его неправильно поняли. В общем, неловко получилось, нехорошо как-то. Лаврис ведь ничего такого не сделал и даже не намеревался, просто девочка плакала, а ее никто не хотел выслушать. А у нее несчастье. Какая-то ненормальная ворона утащила у нее черепаху. Бедный ребенок неделю эту ворону гонял и просил взрослых о помощи, но никто не слушал и не верил. А кончилось все тем, что целеустремленная ворона все-таки улучила момент, открыла клетку и утащила бедную черепашку. Самое ужасное, опять никто не верит и все норовят уложить принцессу в постель и напоить какими-то лекарствами, хотя она совсем не больная.

Благородные паладины немедленно изъявили желание выслушать и по мере сил как-то помочь, о чем очень скоро пожалели. Как выяснилось, принцесса Жасмина своими глазами видела, как милый пушистый кролик самостоятельно открыл свою клетку, выбрался на волю и помог вороне выкатить черепаху за окно. После этого поведение жестокосердых взрослых стало для слушателей понятным и объяснимым. Дабы не расстраивать бедняжку лишний раз, они пообещали обязательно поискать пропавших животных, отвели принцессу домой и пошли пить за примирение.

Элмар на этот раз ограничился одним кувшином белого игристого, зато Лаврис набрался, как извозчик перед выходным, и долго, вдохновенно жаловался на жизнь. Повод, конечно, был, кто бы спорил. Элмар и сам бы обиделся, если бы дама, с которой он имел счастье быть в близких отношениях, в ответ на приветствие посмотрела на него свысока и сказала: «Извините, монсир, не припоминаю, чтобы мы были знакомы». Но с другой стороны, Лаврис тоже должен был соображать, куда лезет со своими приветствиями. Он что, ожидал, что королева ему в объятия бросится и попросит младенца признать? Как дитя малое, честное слово.

Пока принц-бастард утешал расстроенного друга, а затем тащил его на себе до палатки, остальные принцессы нашлись сами. Старшая, как правильно подозревал Элмар, околачивалась у рыцарей, а средняя – у магов.

Утром выяснилось, что настоящим королевам (и принцессам тоже, особенно с учетом ночных развлечений) одной ночи на сборы не хватает. Зато элитному войску этого же короткого срока вполне хватает для полного морального разложения. Рассерженный первый паладин с грехом пополам собрал разбредшихся товарищей, построил, пристыдил и в качестве наказания (а также, чтобы не дурели от безделья) строевым шагом погнал в парк на поиски пропавшей черепашки. Сам же споро оседлал коня и направился за город навестить Этель. Он в любом случае намеревался к ней заехать, даже если для этого всей процессии придется сделать немалый крюк, а тут такая возможность подвернулась, целый день свободного времени. Какая бы она ни была озабоченная и беспардонная, все же – боевая подруга, десять лет вместе, можно ли оставить ее на произвол судьбы в такое время? Если она тоже исчезла, как многие старые маги, – что ж, значит, судьба. А если состарилась, как мэтр Алехандро? Если лежит больная где-то в своей башне, не в силах даже на кухню спуститься, не то что уехать на север? Если ей помощь нужна?

На самом деле его опасения оказались преувеличены. Этель превратилась в довольно бодренькую и шуструю старушку, которая при желании вполне могла бы влезть на лошадь и уехать куда угодно. Могла бы, но почему-то не желала, и Элмару пришлось прибегнуть к неуважительным угрозам с упоминанием варварского обычая перевозить вздорных женщин. Тогда Этель вдруг расплакалась и призналась, что боится показываться на глаза мужчинам в нынешнем своем виде. Принц-бастард от души обругал застенчивую волшебницу, как может только давний и близкий друг, и поклялся никому не открывать ее имени. Никто не будет знать, что это она, если только Этель не начнет по своему обыкновению приставать к мужчинам.

Старушка, все еще всхлипывая, расторопно собралась, оседлала низкорослую пегую лошадку и, только выезжая за ворота, призналась:

– Я теперь ни к кому не пристаю. С того момента, как потеряла Силу, ничего не хочется.

– Все настолько плохо? – посочувствовал Элмар, решив, что у подруги обычные для ее возраста проблемы со здоровьем. Артриты, радикулиты и прочие болячки, которые лишают веселых бабушек всех радостей жизни.

– Да нет, – грустно пояснила Этель. – Просто не хочется. Это ведь у меня побочный эффект Силы, вроде как у дедушки Истрана.

– Вот уж не выдумывай, мэтр Истран никогда не страдал подобными «побочными эффектами»! – яростно возразил Элмар, с ужасом подозревая, что у бедной Этель еще и старческий маразм ко всему прочему. – Мы его не первый год знаем, и он всегда отличался благонравным поведением! Если бы даже он скрывал, Шеллар все равно узнал бы!

– Не только благонравным, – ухмыльнулась Этель. – Еще и трезвым. Не догадываешься, почему? О, если бы любознательный Шеллар попробовал поставить на любимом наставнике один занятный эксперимент, а именно капнуть ему в чай маленькую ложечку спиртного… Какие глобальные результаты он получил бы! Дедуля от пары капель становится абсолютно невменяемым. Тоже побочный эффект Силы. Это почти у всех бывает, только у всех по-разному. Сам ведь, наверное, замечал, что все маги отличаются каким-нибудь чудачеством.

Вспомнив о пропавшем наставнике, принц-бастард опечалился и на всякий случай спросил Этель, не знает ли она точно, что случается с магом, потерявшим Силу в четыреста лет?

Подруга сочувственно улыбнулась и спрятала седую прядь, выбившуюся из-под берета.

– За дедушку Истрана переживаешь? Не убивайся так, они точно не умирают. Раньше потеря Силы по иссякающему типу действительно заканчивалась трагически, в отличие от более распространенного блокировочного типа, который дает полиарг. В истории даже сохранилось упоминание о природном катаклизме, подобном нынешнему искусственному. В одной из восточных провинций Галланта неожиданно пропала Сила, примерно как сейчас. Всего на десять минут, но около десятка магов тогда погибли. Их коллеги обеспокоились, стали искать способы защиты и незадолго до исхода эльфов от подобных несчастных случаев нашли относительно действенное средство. Заклинание называется Убежище Аль-Рами, и владеют им только гранды пятой стихии. Каждый маг по достижении определенного возраста обязательно обращается к специалисту, и с той поры на нем лежит аварийное заклинание на всякий случай. Не спрашивай, как оно работает, я этого не знаю. Сам ведь видишь, у меня не сработало. Молодая еще, рано помирать. Одно могу сказать точно: если в мир вернется Сила, вернутся и все пропавшие маги.

К обеду они добрались до Лютеции.

В глубине души Элмар не сомневался, что отважные паладины отнесутся к его приказу без фанатизма и поиски черепашки продлятся ровно до того момента, как за отъехавшим командиром осядет пыль. Каково же было удивление его высочества, когда по возвращении он обнаружил вокруг дворца невероятно бурную поисковую деятельность. Не только паладины, но и весь магический спецкорпус в полном составе прочесывали парк, высматривая в траве злосчастную пропажу принцессы Жасмины. Но еще сильнее удивился отважный варвар, когда узнал, что во время его отсутствия командование захватила несравненная Азиль, и именно под ее руководством весь этот цирк и происходил. Внятно объяснить свое поведение она не смогла, но почему-то была уверена, что черепаху обязательно надо найти. Так будет правильно. Это нужная черепаха. Ее надо найти и взять с собой во что бы то ни стало. Потому что так надо и так правильно.

К сожалению (или к счастью?), ни черепаху, ни кролика все же не нашли. На следующее утро караван, разросшийся до размеров крупного кочевого племени, в сопровождении лучших галлантских войск выступил на север.

Азиль ехала рядом с плачущей принцессой и утешала ее непонятными утверждениями, что так тоже правильно. Если бы черепашку нашли, было бы быстрее и правильнее, но и так тоже сойдет. Ничего страшного с черепашкой не случится, и с вороной тоже, и с кроликом. Они все делают правильно. Так, как надо. Только теперь это будет очень медленно.

К вечеру первого дня Голубой луны они пересекли невидимую границу, разделявшую старый добрый мир и область катастрофы. Возвращение Силы ознаменовалось обмороками, истериками, дикими плясками, парой спонтанных фейерверков и одним случаем внезапного обретения веры в господа. С этого места продолжать путь пешком не было необходимости. В группе хватало телепортистов, и все они были готовы трудиться до последнего человечка, но массовую переправку все же отложили до утра, чтобы обретшие Силу мэтры успели успокоиться и вернуть необходимое душевное равновесие. А то ведь ошибка телепортиста в нынешнее время чревата не просто неприятностями, а настоящей катастрофой.

На следующий день Элмар с несказанным облегчением предстал пред светлые очи Элвиса II и сдал под защиту лондрийской короны своих подопечных. Он уже подсчитывал, успеет ли хоть разок сразиться в этой войне, если обратно можно будет вернуться телепортом, но вместо предложения собираться неожиданно услышал указание располагаться и ждать дальнейших распоряжений.

– То есть как? – переспросил принц-бастард, все еще надеясь на ошибку или недопонимание. – Зачем располагаться? У нас нет ни времени, ни необходимости в длительном отдыхе. Все паладины готовы вернуться в Даэн-Рисс немедленно.

Элвис сложил и спрятал письмо, шустро стрельнул глазками по сторонам и проворно спрыгнул с трона.

– Пойдем. – Он махнул рукой, приглашая Элмара следовать за собой. – Поговорим наедине.

Размеренно вышагивая по запутанным коридорам вслед за шустро семенящим коротышкой Элвисом, первый паладин уже понимал, что сейчас услышит что-нибудь не особенно приятное, но известие превзошло его ожидания.

– Вам нечего делать в Даэн-Риссе, – коротко и деловито сообщил Элвис, предварительно заперев дверь и пробежавшись по кабинету. – Шеллар подписал капитуляцию.

– Даэн-Рисс пал? – Жаркая кровь невыносимого стыда опалила щеки принца-бастарда при мысли о том, что враг захватил столицу, пока королевские паладины слонялись по дорогам, утирали сопли магам и искали пропавших черепашек.

Элвис бросил на него укоризненный взгляд и терпеливо, как туповатому ученику, повторил:

– Даэн-Рисс не пал. Шеллар сдал его без боя. Он сам вышел на Харгана и предложил условия капитуляции.

– А… а с ним самим… что? – спросил Элмар, мужественно продираясь сквозь комок в горле.

– По последним сведениям, еще вчера советник Шеллар водил нового хозяина по дворцу и разъяснял тонкости управления государством.

– Нет! Он не мог! Что угодно, но не…

– Я тоже так думаю. – Каким-то образом Элвису удалось перебить кричащего варвара, даже не повышая голоса. – Такой популярный порок, как трусость, никогда не был свойственен нашему кузену. Поскольку мне точно известно, что Киру он надежно спрятал и шантажировать его таким образом никто не мог, остается два варианта. Либо Шеллара околдовали, либо он затеял очередную авантюру. Пока я склоняюсь ко второму варианту, хотя меня немного смущает его излишняя скрытность. Я рассчитывал, что он все же поделится со мной планами и предусмотрит какую-то связь. В противном случае я теряюсь в догадках, как он потом собирается объяснять свои действия и доказывать, что он не изменник. Странно, но все же некоторые его поступки косвенно подтверждают мою догадку. Например, он отослал подальше всех, кто мог стать бессмысленной жертвой. Флавиус и большая часть его людей загадочным образом исчезли в самый подходящий момент. Корпус паладинов стоит у меня во дворе, вместо того чтобы повторить судьбу эгинских гоплитов…

– Ты полагаешь, последнее должно нас радовать? – угрюмо прорычал первый паладин, который уже и сам сообразил, зачем кучке магов понадобилась такая несоразмерная охрана.

На мгновение показалось, что маска холодного отчуждения на лице Элвиса дрогнула, что аристократическое воспитание отступило под напором естественного человеческого раздражения.

– Не сомневаюсь, вам всем куда приятнее было бы совершить коллективное самоубийство, защищая своего короля. Вы бы выполнили долг, сохранили честь и умерли, как подобает. Только видишь ли, Элмар, кроме вашего дурацкого воинского тщеславия на свете, хвала богам, существует еще и разум. Каковы бы ни были мотивы, побудившие Шеллара якшаться с завоевателями, у него все же хватило ума отправить подальше от себя отряд безбашенных героев. Ибо он, в отличие от вас, понимает: даже самая геройская смерть не должна быть бессмысленной. Не стоит так переживать, возможность сразиться у вас еще будет. Рано или поздно враг придет и сюда. И здесь мы дадим ему бой. Не поодиночке, как это вышло у Шеллара с Александром, а все вместе, надлежащим образом подготовившись, спланировав главную битву с учетом предыдущих ошибок, чтобы потеря магической поддержки не была решающим фактором. Вот там и проявите свою доблесть. Шансов геройски умереть у вас будет предостаточно, но тогда, по крайней мере, ваша жертва не будет бесполезной.

– Благодарю, – сквозь сжатые зубы процедил принц-бастард, едва сдерживаясь от высказывания вслух того, что подумал на самом деле. – Разрешите идти, ваше величество?

Маленький тщедушный Элвис долго и пристально всматривался в широкое лицо Элмара, все еще пылающее от возмущения, затем безнадежно махнул рукой. Придраться было не к чему – первый паладин молчал, а выражение лица и скрежет зубовный к делу не пришьешь.

– Ступайте, ваше высочество, и ждите дальнейших указаний.

Все так же молча принц-бастард коротко дернул подбородком, отдал честь и, круто развернувшись на каблуках, вышел вон из кабинета.

Кому случалось проснуться среди ночи от вопля перепуганного тролля, тот поймет всю глубину экстремальных ощущений, настигнувших Ольгу по пробуждении.

Вскочив в панике и, разумеется, не помня, что спит на печи, Ольга чудом не убилась и не сломала вторую ногу, но коленку ушибла так крепко, что сгоряча воспроизвела едва ли не дословно одно из мужниных высказываний, о переводе которого до сих пор только догадывалась. Пако продолжал орать, и в темноте было совершенно непонятно, что же могло так напугать гигантскую тушу, вооруженную неподъемной дубиной. Разве что пожар, но уж это-то Ольга и в темноте разглядела бы. Неужели этот недотепа еще и мышей боится?

Зажав под мышкой увесистый пестик и кухонный нож, которые с вечера были положены под подушку «на всякий случай», и продолжая тихонько ругаться сквозь зубы, девушка нашарила на столе свечу и спички.

Буквально через пару секунд ее визг присоединился к басовитому ору товарища Пако. Нет, вообще-то Ольга не боялась мышей и привидений, но последние несколько суток были так богаты событиями, что расшатанные нервы не выдержали.

– Вы думаете, что, если погромче заорать, так я исчезну? – сварливо произнесла призрачная тетка в белой ночной сорочке – родной сестре той розовой, которая нынче служила одежкой прожорливой Мырре.

– Да ну вас на фиг! – перевела дух Ольга, наскоро вспоминая все, что знала о призраках. В первую очередь – что призрак неспособен причинить какой-либо материальный вред живому существу. Во вторую – что лично она, Ольга, видеть призраков способна только в том случае, если они ей специально явятся. – Вот так пугать среди ночи! Так же и родить можно с перепугу! Пако, прекрати орать! Нас, наверное, на всю провинцию слышно!

Сирена выключилась, дрожащий тролль высунулся из-под стола и, заикаясь, пояснил, что это и есть та самая ведьма. Которую съели. Тогда не удивительно, что она умеет являться, – маги всех сортов и видов Сил наверняка должны это уметь без специального обучения…

– А под стол зачем прятаться? Ты же ее не ел!

– А она будет разбираться, кто ее ел, а кто только козу?

– Дурдом «Солнышко» на прогулке! – покачала головой Ольга. – Тогда там и сиди, только не кричи больше! Она тебе ничего не сделает.

– Ты точно уверена? – раздраженно поинтересовалась бывшая хозяйка хижины.

Ольга не стала отвечать, дабы не демонстрировать свою неуверенность. Она чинно уселась за стол, сложив перед собой руки, и как можно спокойнее поинтересовалась:

– Что вы хотели нам сказать, сударыня? Я вас внимательно слушаю.

– Надо же! К нам светская дама пожаловала! Минуту назад материлась, как солдат!

– Какая королева, такие у нее и дамы, – парировала девушка. – Вы явились только затем, чтобы учить меня манерам? Или стало жалко ношеной юбки, которая вам все равно не понадобится?

– Это не повод надевать ее на тролля!

– Если вам и вправду так жалко, он снимет. Пако! Вылезай из-под стола и снимай тетину юбку! Твои штаны уже высохли, а ее жаба давит.

– Пусть сначала уйдет… – боязливо донеслось из-под стола.

– Достали оба! Сейчас пойду спать дальше, и разбирайтесь между собой, как хотите. Сеньора, в последний раз вежливо спрашиваю: что надо?

– Это я должна бы у вас спросить – что вам надо в моем доме.

– А вы будто бы до сих пор не поняли. Мы тут полдня плескались, а вы как будто не видели. И не слышали, что мы собирались нынче ночью уходить. Уже, наверное, как раз пора. Хотела я прихватить вашу юбку на смену, но раз вам так жалко – оставлю.

– Да чего там, бери, – неожиданно смягчилась покойная ведьма. – Если тебе нравится ходить как пугало – на здоровье. Я тебе еще и книгу рецептов свою подарю, если окажешь мне одну услугу.

– Какую?

– Собери мои кости, да похорони меня как человека.

– Увы, рада бы помочь, но в эту пещеру, где меня саму едва не съели, я больше ни ногой.

– А меня Мырра и не пустит… – донеслось из-под стола. – А если и получится вломиться силой – как я в этой куче костей разбираться стану? Где чьи?

– Ты, пожиратель чужих коз, молчи, – строго сказала ведьма и опять обратилась к Ольге. На этот раз ее призрачный облик светился удивлением. – Разве книга не стоит того, чтобы вдохновить бестолкового тролля немного порыться в костях? Если боишься идти сама, пошли его.

– Да зачем мне ваша книга? – искренне удивилась Ольга в ответ. – Будь у меня возможность в самом деле вам помочь, я бы и даром помогла. Может, у меня еще получится сюда вернуться, тогда попробую. Но сейчас нет у меня времени на копание в костях, мне живых спасать надо.

Судя по долгой паузе, хозяйка была глубоко шокирована таким ответом и не сразу подобрала нужные слова.

– Послушай, ты что, не только иностранка, а еще и неученая?

– Ну, это смотря чему. А что?

– Нет, вы посмотрите на это необразованное недоразумение! Старшая коллега предлагает ей книгу рецептов, а она спрашивает «зачем?»! Да любая нормальная ведьма за чужую книгу не то что в кучу костей – дракону в пасть полезет, а эта спрашивает «зачем?»…

– Так ведь я не ведьма. – Ольге уж даже жаль стало тетку, эк ее достало призрачное существование – даже такой явный факт разглядеть не может. – Я ни к какой разновидности магии не способна, и Силы у меня по нулям. С чего вы взяли?

– Да как же… – забеспокоилась ведьма и, дабы лучше видеть, приблизилась к девушке напролом сквозь стол. – Я же видела… Не могла же я… О, горе мне! Как я могла спутать!

Она вдруг разразилась причитаниями, по-мистралийски бурными и цветистыми, и даже, кажется, сделала попытку рвать на себе волосы. Потом, слегка успокоившись, со слабой надеждой простонала:

– Ну, может, хоть для дочери постараешься? Вырастет, выучится – спасибо скажет.

– Да с чего вы вообще взяли, что это дочь, а не сын?

– Ай, детка, мальчик ведьмой быть никак не может. Дочь у тебя будет, это ее Силу я почуяла, да не различила сразу, за твою приняла. А раз так, у тебя должны быть в роду старшие ведьмы: мать, или бабушка, или тетка. Странно, что ты о ремесле совсем ничего не знаешь.

– Ага, щас… мама-бабушка… – До Ольги дошло, наконец, что происходит. – А папа-дедушка не хотите? Это у Диего в роду мужики – маги неклассические. Может, мэтр Максимильяно вашу книжку заценит, я ему скажу, чтоб наведался. Или, если хотите, первую ведьму, какую встречу, к вам направлю. Если у них чужие книги так ценятся, пусть пойдет у Мырры в пещере пошарит. Хотите?

– И на том спасибо, – грустно прошелестела толстуха и, сразу подобрев, посоветовала: – Вон там, на полке, возьми желтую коробочку с мазью. От ушибов и растяжений. А вон там, в сундуке, платок себе найди. Не так в глаза бросаться будешь. А пока вы не ушли, хоть поговори со мной, что ли… Скучно призраком быть, сил нет…

Этот дворец и этот город все больше нравились Харгану. Хотя изначально планировалось сделать его резиденцией Лютецию, наместник был близок к тому, чтобы передумать. Пусть Даэн-Рисс несколько южнее центра, зато здесь приятно находиться. Даже правая рука бога может позволить себе маленькие житейские удовольствия. Например, выбрать дом, в котором будет жить, и женщин, которых желает на свое ложе.

Впрочем, женщиной он пока обходился одной и не испытывал желания ни убить ее, ни сменить на другую. Подобный тип отношений – с живой женщиной по ее добровольному согласию – все еще ошеломлял Харгана бесконечностью непознанных тонкостей и разнообразием ощущений. В первый вечер он еще сохранял привычный, годами отработанный контроль над нечеловеческой частью своей сущности. На второй красавица Камилла проникновенно мурлыкнула, нежно поглаживая основание хвоста: «Ты такой сдержанный, зажатый, словно на тебе две сотни стоун железных цепей намотано… А мне говорили, что демоны славятся неукротимым темпераментом и безудержной страстью…»

И сделала нечто такое, от чего «железные цепи» беспомощно осыпались мертвыми змеями, и ученик Повелителя впервые за много лет с непреодолимой ясностью ощутил, что он – демон, что он очень, очень молод, полон дикой, не поддающейся контролю силы и сейчас либо разрушит парочку миров в окрестностях, либо его самого порвет на дюжину маленьких демонят…

Либо просто обрушит на легкомысленную красотку ту самую «безудержную страсть», о которой ей так мечталось…

«А ты ее выдержишь, глупая женщина?» – торопливо спросил он больше для очистки совести, так как остановиться все равно не смог бы. Нечто подобное он уже испытывал пару раз в бою, и заканчивалось это плохо как для врагов, так и для попавшихся под руку своих.

Камилла уверенно и даже с некоторым оттенком снисходительности качнула ресницами.

На третий день Харган и сомневаться не стал. Томительно долгие часы до вечера он прожил в странном болезненном ожидании, которое, казалось, путешествует внутри тела и рвет его изнутри острыми звериными зубами. Разъяснения духа Генри о ста шестидесяти с хвостом поправках полностью ускользнули от внимания наместника, донесения верных соратников о ходе обращения он выслушал вполуха, отчет о ревизии в казне подписал не глядя, о Шелларе даже не вспомнил.

Весь этот день был прожит лишь ради того, чтобы вечером ворваться в знакомую комнату на третьем этаже, швырнув на пол алый с золотом плащ, одним рывком смахнуть со стульчика у зеркала вожделенную женщину и прямо здесь же, у ближайшей стены, выпустить на волю истосковавшегося в заточении демона…

Когда безумная вспышка сменилась невесомой пустотой прострации и настало время куда-нибудь упасть… да вот хотя бы на вот этот мягкий, как трава, ковер, если станет лень добираться до кровати… Харгана внезапно вернуло в реальность вежливое покашливание над ухом.

Встряхнувшись всем телом, чтобы окончательно прийти в чувство, он оглянулся и первым делом увидел свое отражение в зеркале. Этой похожей на помятую маску рожей в сочетании с прической, превратившейся из просто щетки в щетку растрепанную, можно было успешно пугать упорствующих неверных.

Затем Харган разглядел расплывчатые очертания духа и первым делом обругал «дохлым извращенцем», после чего послал туда, куда принято во всех мирах.

– Кхм… простите, что побеспокоил, господин наместник… – ничуть не смутился дух, – но вас срочно ждут в департаменте Безопасности. Случилось кое-что, требующее вашего личного… гм… участия.

Затем добавил, наблюдая, как господин силится что-то сообразить:

– А подсматривать за вашим времяпровождением мне вовсе неинтересно. Думаете, будучи бесплотным духом, приятно видеть вот такое хард-порно? Только душу травить…

– Жить надо было немного иначе, – язвительно заметила Камилла, даже не выказывая намерения подняться с пола и одеться. – Кстати, драгоценнейший мой Харганчик, радость моя, прелесть моя… Ты порвал мне платье на совершенные лохмотья. В чем же я буду встречать тебя завтра?

– Оно что у тебя, одно? – не остался в долгу вредный дух. – Или ты хочешь, чтобы господин наместник тебе возместил материальный ущерб? Не успела переспать, уже доить начинаешь!

– Молчать… – тихо прошипел демон, не в силах сосредоточиться из-за их перебранки. – Завтра встречай меня голой. Иначе мы платьев не напасемся. Где моя рубашка?.. О-о… н-да… ладно, подай камзол… Дух, что там случилось?

– Сейчас расскажу. Не при ней.

Наместник бросил прощальный взор на покойную рубашку, вспоротую крыльями, набросил камзол и обнаружил рваные дыры на месте пуговиц. Покосился на единственную выжившую одежку, прикидывая, не будет ли смотреться глупо в нарядном плаще на голое тело. Пообещал себе впредь быть разумнее.

– Ну вы даете, босс… – хихикнул вредный дух. – Всегда так разрушительны в сексе?

– Заткнись… – прорычал Харган. – Камилла, быстро что-нибудь надень и сбегай в мои покои за одеждой. Как-то все же не подобает шляться голым и пугать подданных…

Когда дама испарилась с проворством хорошо вышколенной служанки, он неохотно пояснил, чтобы любознательный Генри не додумался обсуждать интимную жизнь босса с кем-то еще:

– Демоны так разрушительны во всем. Ты еще не видел меня в рукопашной, и не доведи тебя Повелитель увидеть. Думаешь, зря меня так боится советник Блай?

– Да, кстати, вот о советнике я и хотел вам сказать, – подхватил дух. – Тут небольшая неувязочка получилась… В общем, Шеллар его сделал… во всех смыслах… боюсь, дальше он продолжать работу… мм… не сможет…

– Если ты не перестанешь мямлить и не начнешь называть вещи своими именами, я тебя разжалую в дворцовые призраки без всяких прав на новое тело!

– Если называть все своими именами, то, кажется, он его убил.

– Кто – кого?

– Я же сказал – Шеллар… Правда, я не ручаюсь, вам лучше взглянуть, как специалисту, насколько там жив или мертв бедный советник, спасать ли его, поднимать ли – или сначала добить, потом поднять…

– Там что, врача нет?

– Откуда там врач? Охрана побежала за палачами, те хоть немного в медицине смыслят, а я – за вами.

– Ты-то что там делал? – ворчливо поинтересовался наместник. – Тешил свое чувство мести?

– В некотором роде. Не то чтобы мне было приятно видеть, как кого-то бьют, пусть даже Шеллара… но я решил смотреть с самого начала, чтобы не пропустить момент, когда он сломается. Ради этого момента я даже готов выдержать тошнотворные кровавые гадости, которыми славятся подвалы министерства… Я хочу видеть, как он будет стоять на коленях и просить пощады. Сколько же можно быть победителем? Должен же он когда-то… как это здесь называется… познать обратную сторону пути. Кстати, а зачем вы с ним так возитесь? Если вам надо его приручить, присадили бы на героин или что там в вашем мире есть из аналогов.

– Не твое дело, болтливый дух, но чтобы не задавал глупых вопросов… Шеллар нужен Повелителю с исправными мозгами. Понимаешь? Нужно сломать личность, сохранив интеллект. А от наркотиков деградирует и то, и другое. А теперь умерь свое любопытство и объясни вкратце, что случилось.

– Вкратце – ваш хваленый Блай сломался быстрее, чем его клиент. Там изначально трудно было понять, кто кого давит. Если обычно Блай обходится со своими жертвами, как паук с мухой, то тут мы получили двух пауков в банке. Эх, это надо было записывать! Какие перлы попадались с обеих сторон… Словом, кончилось все тем, что Блай не выдержал издевательства, набросился на Шеллара и стал его бить. Охранники отступили на пару шагов, чтобы не мешать. Тогда ваш опальный советник цапнул своего здравствующего коллегу одной рукой за остатки волос и два раза приложил мордой о край стола. Очень быстро и результативно. После чего спокойно опустил руки и без сопротивления позволил себя зафиксировать. Парни его немного поучили и увели в камеру.

– Они хорошо помнят, что я велел не калечить? – мрачно поинтересовался наместник.

– Я не спрашивал.

– А должен был! Если ему что-то сломали – накажу всех!

– Но я тут при чем? Я бесплотный дух…

– Будешь много болтать – таким и останешься! Тел мало, а вас, дураков, – много. Я еще погляжу, что там с Блаем… Может, ему тоже понадобится тело.

– Знаете, в следующий раз подберите ему тело повыше ростом, – не унимался ехидный дух. – В присутствии таких долговязых типов, как Шеллар, господин советник комплексует и теряется.

– Генри, заткнись.

– Как скажете, босс.

К моменту прибытия наместника бедняга Блай еще дышал, но видно было, что лечить его бесполезно. Более того, лицо покойника представляло собой сплошную кашу из костей и плоти, и Харган всерьез сомневался, что из этого тела получится хотя бы упырь, если запоздать с перерождением.

– Говоришь, всего два раза? – уточнил он, присматриваясь внимательнее.

– Совершенно точно, охранники подтвердят.

– Силен, мерзавец… Это надо же, двумя ударами – в лепешку! И это на вторые сутки! Долго тебе придется ждать, пока он сломается и запросит пощады. Я даже не уверен, кто из вас сломается раньше…

– Господин наместник, а с заключенным что делать? – осторожно поинтересовался новый глава департамента, назначенный только вчера. Словно ради смеха, этот министр был так же скуласт и раскос, как и его предшественник, ибо происходил из хинской общины ордена. Более того, он всюду таскался с той же самой папкой и при каждом удобном случае что-то в нее записывал.

– Как – «что»? Продолжать в том же духе. Только не повторять ошибок господина советника. И стоит, пожалуй, переместить мероприятия из кабинетов в подвал. Я вижу, одним психологическим давлением вы многого не добьетесь. В твоей конторе есть приличные палачи, которые умеют сломать человека, не нанося ему необратимых увечий? В идеале, чтобы через несколько дней он уже был готов работать?

– Из тех, что не разбежались, – есть один. Старая хинская школа, специалист высочайшего класса, развяжет язык глухонемому, не покалечив при этом. Но должен вас предупредить, у него проблемы с дисциплиной.

– Пьет, прогуливает? – уточнил Харган.

– Никогда не прогуливает, пьет очень умеренно, но делает это с заключенными. Причем именно со своими объектами. Ходит к ним в камеры, угощает спиртным, играет с ними в азартные игры. Имеет взыскания за это, но не кается.

– От моего имени запретить палачу угощать пытуемого спиртным, объяснить, что это повредит следствию. В карты пусть играет, если хочет. Я разрешаю. Но с одним условием. Обязательно доложить, если Шеллар ему хоть раз проиграет или откажется от игры под предлогом «плохо себя чувствую, не могу сосредоточиться».

– Слушаюсь, господин наместник. Кому поручить… дознание?

– Займись лично. Ты ведь в курсе, чего надо добиться? Раньше участвовал в посвящении необращенных?

– Доводилось.

– Вот и работай.