Солнце медленно поднималось над испуганно притихшим городом, над перепаханным и вытоптанным парком, над полуразрушенным дворцом и чудом уцелевшей Центральной башней. Честно говоря, Кира забралась сюда вовсе не для того, чтобы получше оценить масштабы разрушений и заново, с их учетом, изучить диспозицию. И даже не для того, чтобы поговорить с Кантором, – он все равно еще спал, и можно было ручаться, что, проснувшись, первым делом нашел бы ее величество независимо от того, какими окажутся новости. Ей просто хотелось побыть одной. Чтобы никто не лез ни с сочувствиями, ни с дурацкими вопросами, не говоря уж о чем похуже. Попытайся кто-то в такую минуту еще и предъявить ей претензии, весьма вероятно, что это оказались бы последние претензии в жизни неосмотрительного предъявителя.

На развалинах башни уже кипела работа. Гномы еще вчера смонтировали подъемные устройства и принялись разбирать завал. На ночь пришлось сделать перерыв, но едва в предрассветной серости стало возможно отличить доску от кирпича, работа закипела с новой силой. Сомнительно, чтобы им удалось отыскать кого-то живого, но, по крайней мере, можно будет точно выяснить, сколько людей там погибло и кто именно. Даже если у Кантора все получится с первого раза, Ольга с Шелларом были не единственными людьми в этой башне.

Кира невольно покосилась на Кантора, пытаясь уверить скребущих на душе кошек, что она все равно ничего не могла поделать. Когда вчера, едва лишь спустились сумерки, он без предупреждений и объяснений вдруг бросил работу и куда-то направился, игнорируя любые вопросы, пожалуй, только она поняла, куда и зачем. Но не остановила. И прочим велела не трогать и не вмешиваться. Да, она знала, что магический поиск – очень рискованное занятие, если не знаешь, жив искомый объект или мертв. И что, если не повезет, можно и вовсе не проснуться. Но что можно было сделать? Напомнить об опасности? Как будто Кантор сам не понимал, чем рискует, и не шел на это сознательно, решив, наверное, что если случилось худшее – то и жить не стоит. Запретить в приказном порядке, чтобы еще и послал прилюдно? Или связать и насильно не давать спать? Так ведь человек – не машина, все равно рано или поздно организм не выдержит и отключится. И все равно такое чувство, будто виновата.

Кира в который раз присмотрелась к спящему Кантору, ловя едва слышное дыхание и борясь с желанием разбудить его прямо сейчас. Просто чтобы удостовериться, что он не только жив, но и в своем уме и вообще способен проснуться. Ну и поскорей узнать, что же интересного он выходил в своих снах.

Пока она колебалась, не нарушит ли насильственное пробуждение какую-нибудь тонкую магию и вообще не будет ли это свинством с ее стороны, вмешалась судьба, приняв на этот раз облик толстенной балки, которая сорвалась с крюков и с оглушительным грохотом рухнула туда, откуда ее пытались поднять.

Кантор встрепенулся и сел, обводя ошалелым взглядом развалины с копошащимися гномами.

– О, ты уже здесь… – безрадостно произнес он, рассмотрев Киру и, видимо, вспомнив, что вокруг происходит. – Давно ждешь?

– Диего, не томи, – резко отозвалась королева. – Раз ты все же проснулся, значит, они не погибли под развалинами, но твой кислый вид подсказывает, что случилось что-то еще. Что именно?

– Я их не нашел, – с отчаянием поведал Кантор, уставившись в пол и начиная теребить серьгу. – И кто мне объяснит, что это значит?

– Например, что они не спят, – осторожно предположила Кира. – Ведь если бы с ними что-то случилось, ты бы не проснулся?

– Самое мерзкое, – безнадежно вздохнул Кантор, – что я не имею понятия, с какой вероятностью я мог бы проснуться или не проснуться в этом случае и значит ли это вообще что-нибудь… И папа, сволочь этакая, вместо того чтобы объяснить, закатил истерику, чтобы я, дескать, не смел и все такое. Я от него еле удрал. А теперь на душе кошки скребут – он сегодня какой-то рискованный эксперимент затеял, просил, чтобы я к нему не ходил больше, пока точно не выясню, выжил он или нет… А я вот так от него удрал, даже не попрощался… Кира, понимаешь, я всю ночь их искал, и в результате мы, как и вчера, ничего не знаем!

– Это еще не причина отчаиваться, – упрямо нахмурилась королева. – Мало ли где они могли оказаться, может быть, им действительно не удалось этой ночью поспать. Я уверена, что уйти они успели.

– Но в развалинах покопаться приказала. – Кривая усмешка Кантора, казалось, говорила: «Ну вот не надо меня утешать такими детскими глупостями, а?»

– Не поняла. – Кира намеренно сделала голос еще суровее. – Мне что, и дальше среди развалин сидеть? Если часть дворца разрушена, это место надо разгрести и восстановить. Независимо от того, есть кто-то под всем этим хламом или нет.

Кантора это не особо утешило, но крыть было нечем, поэтому возражать он не стал. Только вздохнул безнадежно.

– Ладно. Настанет ночь – еще раз попробую. Ну должны же они когда-то спать! Слушай новости.

– Ах да, ты упомянул, что виделся с мэтром Максимильяно.

– И не только с ним. Но я по порядку. Папа уверяет, что они там уже почти добрались до секретов Повелителя и, если этот опасный эксперимент у них выгорит, через день-два все эти излучатели им будут по барабану. Вот тогда они вернутся и наведут порядок. Хочется надеяться. Еще я заходил к нашим героям. Пробовал их вывести, но что-то не пускает. Ты сегодня не узнавала, как они там?

– Узнавала, – кивнула Кира. – Все по-прежнему. Ты не спросил…

– Ну конечно, спросил, неужели, думаешь, забыл? Виктор мне подробно изложил, как дошел до такого состояния, но чем тут можно помочь, не имеет понятия. Я, конечно, Терезе расскажу, но вряд ли ей от этого станет яснее…

– А что там случилось? Мне тоже расскажи.

– Сейчас… Главное – ничего не перепутать… Заодно проверю, все ли я запомнил. Итак, сначала его ударили электрическим разрядом – это примерно как небольшая молния. Потом ему дали некое хитрое зелье, чтобы допросить. Кроме того, он съел гномьих грибов, чтобы освободиться. Когда их действие закончилось, у него стали отказывать мышцы и начались нелады с сердцем, поэтому он принял какие-то сердечные лекарства – то есть ему так кажется, но он не уверен – и добавил еще своих иномирских стимуляторов, потому что надо было срочно ехать Элмара спасать. Потом повторил, потому что опять действие кончилось, а они с Флавиусом еще не доехали до места. А потом и в третий раз, потому что кончился второй, а ему грака некуда было девать. Что из всего этого его в итоге свалило, он не знает, просто голова закружилась и дальше он ничего не помнит. Что теперь делать, он сам не знает.

– Неудивительно, что теперь он лежит тряпкой и еле дышит. Странно, как он выжил вообще. Но врачам это обязательно расскажи, вдруг все же полезное что-то придумают. Или, если хочешь, я сама схожу.

– Да чего ты сама-то побежишь, можно подумать, тебе делать нечего. Я сейчас схожу. Только еще одну любопытную мелочь дослушай. Знаешь, что это был за звук, который поднял тревогу?

– Ваш приятель и это знает? – заинтересовалась Кира.

– Нет, это мне Элмар сказал. Это был ни много ни мало легендарный рог Деимара Основателя. Тот самый, с которым его похоронили и который до сих пор хранится в старой усыпальнице.

– А Элмар откуда знает, как он звучит, если этот рог невесть когда в усыпальницу заперли?

– Можешь не сомневаться, уж они с Шелларом точно знают лучше всех. Они однажды пацанами в эту усыпальницу залезли – у Шеллара какой-то научный интерес образовался, а Элмар с ним за компанию полез, за приключениями. Ну и нашли они там этот рог, и наш герой не удержался – захотел приобщиться к славе предков. И ка-ак вострубил со всей фамильной дури… За это ему перепало так, что он до сих пор помнит и звук этого рога, и неописуемое выражение лица Шеллара, с каким тот произнес: «Элмар, ты идиот!»

– Интересно… – задумалась Кира. – В этот раз тоже случилось нечто подобное?.. То есть это опять какой-то идиот забрался в усыпальницу и решил подудеть или причина была мистического характера?

– Не знаю, – мрачно ухмыльнулся Кантор. – Но точно уверен, какой будет официальная версия.

– Разумеется, – ничуть не смутилась королева. – Если выгодная версия сама напрашивается, зачем ею пренебрегать? В последний раз звук этого рога слышали всего два десятка лет назад, старые слуги тоже должны его помнить. Тут и слухи запускать не потребуется, сами поползут. Единственное, что нужно, – не опровергать их. – Она помолчала, затем негромко, словно кто-то мог подслушать, добавила: – Шеллар именно так и поступил бы.

– Не сомневаюсь. – Кантор кое-как пригладил пятерней растрепавшиеся во сне волосы и поднялся. – Схожу навещу наших героев. Здесь я все равно больше не нужен, пока патроны не подвезут.

Сначала Макс хотел провести сеанс наедине с Морриган, единственной, кто поймет все правильно и не станет мешать, что бы ни случилось, но надоедливый эльф опять вмешался – кротко моргая своими дивными глазами, попросил, чтобы его не лишали возможности присутствовать. Никто не смог отказать, точь-в-точь как это обычно бывало с Орландо. Почтенный мэтр Ушеб тоже попросил разрешения приобщиться к новым знаниям, безукоризненно вежливо и даже без единого непристойного слова. За ним и прочие мэтры возжелали присутствовать, да еще и куфти любопытствующие понабежали, а достаточно большого помещения, чтобы всех вместить, не нашлось, потому что из Дома Совета их поперли… Ну, то есть старейшины слезно попросили хотя бы кровью его не заляпывать…

В результате свой последний подвиг самоотверженному герою предстояло совершить почти что на помойке – ну, если точнее, то у болота. На том самом месте, где мстительный мэтр Кайден когда-то пытался соблазнить Шеллара веревкой и деревом, а чуть позже сражался с комарами наместник Чань.

Макс то и дело ловил себя на странном ощущении, что воспринимает происходящее как не совсем реальное. Будто все это происходит не на самом деле. Или на самом деле, но не с ним. Видимо, сознание не успело еще воспринять и переварить скоропалительное решение умереть и защищалось как могло.

– Удачи, – тихо пожелал Ален.

Морриган молча сложила пальцы от сглаза – на всякий случай, а вдруг мысленно тоже можно…

Эльф и мумия почему-то подошли вплотную и встали по бокам.

– Отойдите, – хмуро бросил Макс.

– Не обращайте внимания, – извиняющимся тоном попросил Феандилль. – Мэтр Ушеб хотел подробнее рассмотреть этот не известный ему ритуал. Мы просто постоим, мешать не будем.

– Поклянитесь, – подозрительно сощурился Макс. Не хватало, чтобы этот ненормальный праведник додумался испортить ему все, пытаясь спасти!

– Клянусь Создателем, мы не помешаем вам узнать все, что вы хотели.

Макс сгреб за шею обреченную курицу и поднял нож. Никакой торжественности момента он по-прежнему не ощущал. А может, так и должно быть? Вот так, буднично и деловито, – брызги крови на покрывале, мелькание ножа, знакомые, как азбука, куриные потроха, заученные до автоматизма слова, сто раз пережитое пронзительное ощущение падения…

Скаррон действительно никуда не делся – примчался на зов, как самый обычный покойник. Или, напротив, мог бы уклониться, но жажда поквитаться хоть с кем-нибудь из врагов оказалась сильнее…

Он стоял с той стороны, такой же бесстыдно голый, каким его нашли, даже без украшений – наверное, каким был в момент смерти, и смотрел через невидимую грань с затаенной надеждой. «Войди же, войди, дай мне тебя достать!» – умоляли его глаза.

Макс подошел ближе.

– Ну что, сам скажешь, как защищаться от излучателей, или мне все же войти? – произнес он, внимательно следя за противником. Не потому, что надеялся услышать ответ, – чтобы вызнать нужные сведения, их сначала требовалось вытащить наверх. Надо, чтобы источник об этом думал.

– Входи, – пригласил тот. – Входи, и все узнаешь.

– Конечно, узнаю, – спокойно согласился Макс. – Ты же не сможешь не думать об этом, верно? Ты знаешь, что мне нужно, – защита от излучателей и филактерий Нимшаста. И ты будешь изо всех сил стараться не думать о них.

– Я ничего тебе не скажу, – снисходительно усмехнулся некромант.

– Правда? А что именно ты мне не скажешь?

Бывший Повелитель злорадно оскалился.

– Ты не прочтешь мои мысли оттуда. Тебе придется войти.

– А ты уже думаешь? – с живейшим интересом уточнил Макс.

– Какая разница? Ты все равно не войдешь.

– Войду, если хочешь. Как только ты представишь себе то, что мне нужно.

Еще некоторое время они препирались, обмениваясь шпильками и подначивая друг друга. Сколько именно – трудно было сказать, течение времени здесь либо не чувствовалось, либо сильно искажалось. К тому же большая часть внимания уходила на поддержание должного сосредоточения и анализ поведения противника.

Вскоре Скаррон начал нервничать, его раздражение становилось все заметнее, а контроль над собой – все слабее. И когда он окончательно потерял самообладание, Макс резко, без предупреждения шагнул вперед, торопясь слиться с полупризрачной фигурой по ту сторону.

Ледяной холод сковал его в первые же секунды контакта, тело мгновенно отказалось повиноваться, но он не стал отвлекаться на ерунду. Сознание, еще живое и неподвластное смертному оцепенению, ринулось вперед и ворвалось в хоровод чужих воспоминаний, образов и мыслей. Нужный образ он нашел сразу – наверное, очень уж старательно пытался его враг не думать об этом проклятом ритуале. Запомнить увиденное и понятое заняло какой-то десяток секунд, и за это время неумолимая хватка холода добралась до сердца и легких. «Наверное, так умирают, когда тонут», – невольно подумал Макс и тут же оборвал лишние, ненужные мысли, отвлекающие от главного. Он еще жив и будет жив еще хотя бы минуту, нужно срочно найти… Запомнить будет легко…

Из последних сил борясь с мучительным удушьем, он словно сквозь слой зеленого желе с трудом рассмотрел место и отметил название. Затем что-то холодное и склизкое залепило глаза и набилось в нос, и больше он уже ничего не видел.

«Получилось?» – тревожно шепнул голос в глубине сознания, уже распадающегося под напором подступающей смерти.

«Да, – зачем-то ответил Макс, хотя это было уже никому не нужно. И добавил, словно сам себе в утешение: – Это будет недолго…»

Удушливая зелень вдруг вспыхнула красным, огненные разводы поплыли перед глазами, опять обретшими способность видеть. Или это зрительные центры мозга решили умереть красиво…

В следующий миг безумная вспышка боли пронзила сердце, и беззвучный крик увяз в горле, забитом зеленой жижей. А потом… потом сверху потек жидкий огонь. Он обжигал, как настоящий, и это было невыносимо больно, но в его объятиях плавилась и утекала мерзкая зелень и отступало леденящее дыхание смерти. Через несколько мгновений Рельмо смог сделать первый судорожный вдох, после чего с минуту стоял на коленях, надрывно выкашливая остатки зеленой слизи – скорее воображаемые, но организм ведь просто так не убедишь…

Занятый восстановлением дыхания, он не сразу понял, что ни огня, ни холода, ни беспросветной зелени больше нет, что он опять может видеть, слышать и двигаться, вот только глубоко в груди по-прежнему щемит и ноет. Он торопливо поднял руку, пытаясь себя ощупать, и наткнулся на торчащую из груди рукоять.

– Ну, может, ты встанешь наконец, столько можно ползать! – раздраженно произнес кто-то прямо над ним.

Макс отпустил находку, оперся ладонями о пол для устойчивости и поднял голову.

Над ним стояли божества из пророчества. Это ничего, что Карающий Меч Света был одет в форму Конфедерации, а его острые уши несолидно торчали из-под серебристых кудрей. Зато от него и в самом деле исходило сияние, а надлежащий волшебный меч можно было даже пощупать, потому что именно он сейчас торчал у Макса в груди. И пусть Повелитель Божественного Огня имел совершенно идиотский вид в красной хламиде по колено, из-под которой торчали тощие кривые ноги в плетеных сандалиях. Зато его ниспадавшие до пояса волосы в самом деле были огненно-рыжими, а тот самый огонь Макс ощутил на собственной шкуре не далее как минуту назад.

– Прошу меня извинить, – виновато произнес эльф, протягивая руку. – Позвольте мне забрать меч.

И, не дожидаясь разрешения, схватился за рукоять и рванул.

Макс невольно вскрикнул от боли и опять на время забыл, как дышать.

Его подхватили под руки и помогли встать.

– Поторопитесь. Вам нельзя долго здесь оставаться.

– А… разве я не умер? – выдохнул он первое, что пришло в голову, и тут же догадался, что сморозил глупость.

– Да ты выйдешь отсюда, или тебя пинком выкинуть?! – Хотя облик почтенного Ушеба здорово изменился в этой реальности, сварливый нрав остался прежним. И при всей его хамской беспардонности он был прав в одном: оставаться в туннеле нельзя ни единой лишней секунды.

Макс торопливо сделал несколько шагов назад и остановился у входа, как всегда.

– Но… как?

Эльф смущенно повертел в руках меч, состоящий, казалось, из чистого света, и улыбнулся.

– Не могли же мы вас бросить здесь одного.

– Как вы вообще туда вошли?

– С той стороны, – ухмыльнулся куфти, указывая себе через плечо.

– Мы ведь оба умерли, – добавил Феандилль. – И теперь можем ходить этим путем.

– А этот меч? Как получилось, что…

– Что он вам не повредил? Он и не может повредить живому.

– И священный огонь тоже, – добавил Ушеб.

– А почему вы не использовали свой меч против лича?

– Потому что он нематериален, – терпеливо пояснил эльф.

Макс перевел взгляд на его напарника, и тот даже не стал дожидаться вопроса.

– Да задери тебя кошки, что такого в моих волосах?! Неужели ты думаешь, что я всю жизнь ходил лысым?

– Нет, я не о том… Но… их цвет… несколько непривычен для куфти. Неужели в ваше время…

– Вот же тупой! – искренне изумился ископаемый мэтр. – В мое время приличные люди свои лохмы красили! В разнообразные приятные глазу цвета! Ты хоть узнал что хотел, трепло?!

– Да… – с трудом вспомнил Макс. – Спасибо.

– Да не за что! – хором рассмеялись герои пророчества. – Иди уж. Там ведь все волнуются.

Макс в последний раз оглянулся на их довольные ухмылки и побрел в сторону выхода.

Время завтрака давно миновало, и приближалась пора обеда, а шестеро мужчин так и сидели по лавкам в напряженном оцепенении, даже не пытаясь поискать на кухне еду. Впрочем, пятеро из них прекрасно знали, что поиски все равно ничего не дали бы, – все, что оставалось съедобного, они нервно догрызли еще ночью, а заниматься стряпней, когда за стеной, можно сказать, помирает хорошая знакомая, казалось всем кощунством.

Джеффри Стоунбридж мысленно клял себя за неосмотрительные слова, которые запросто могли оказаться сглазом. Могли и не оказаться, в конце концов, бывают и просто слова, но уж слишком явно все сложилось – стоило ему ляпнуть о всемогущей природе, как она тут же повернулась к ним задницей. Вернее, младенца повернула. И не задом, а спиной. Поперек.

Виконт Бакарри тоскливо посматривал на оружейный шкаф, последними остатками рассудка цепляясь за мысль, что еще один труп сейчас будет не к месту и только доставит всем лишние хлопоты. Пусть лучше его убьет Ольгин муж, может, ему от этого хоть немного полегчает…

Юный Роберто испуганно вжался в угол между стеной и печкой и не рисковал вообще раскрывать рот, получив еще два отцовских подзатыльника и гневное разъяснение, что его, болвана, покойная матушка точно так же рожала больше суток.

Старший Льямас нервно ломал пальцы и кусал губы. Мысли его беспорядочно метались между воспоминаниями о покойной жене и появлении на свет его собственных детей и Кантором, которого он слишком хорошо знал, чтобы сохранять спокойствие.

Торнгрим сумрачно разглядывал погнутую латную рукавицу и думал о том, что, пожалуй, рановато он задумался о женитьбе. И что маму давно не навещал.

Даже Гиппократ притих и непривычно посерьезнел.

О чем сейчас думает его величество, они боялись даже догадываться. Последний раз он появлялся почти час назад, шепотом, чтобы не услышала Ольга, объяснил ситуацию и еще раз горько посетовал на бесполезность теории. «Самое отвратительное, – сказал он напоследок, – я знаю, что надо делать в таких случаях. Но я не умею. Здесь нужен практический навык, а не теоретические знания». Нервно затянулся и еще тише спросил: «Кто-нибудь из вас хоть что-то смыслит в хирургии?» Оглядел одинаково вытянувшиеся лица, кивнул и убежал обратно, даже не загасив трубку. И больше не появлялся.

Что происходило за дверью с тех пор, невозможно было разобрать на слух – громкие стоны, иногда переходившие в крик, заглушали неразборчивую речь короля, а в них самих давно уже не содержалось ничего членораздельного. Герои молча слушали, тихо безумея от непривычного чувства беспомощности, и старательно избегали встречаться взглядами.

Стоны за стеной стихли, и спустя мгновение в наступившей тишине вяло и несмело раздалось тоненькое кваканье. Все как один вскинулись и с надеждой уставились на дверь. Кваканье не прекратилось, а постепенно перешло в мяуканье. Еще несколько томительных минут – и дверь наконец открылась.

– О боги! – не удержался темпераментный мистралиец. – Все-таки разрезал!

На лицах остальных отразился примерно тот же вопрос, ибо рубашка его величества была залита кровью чуть ли не до пояса, а руки выглядели так, словно он их по локоть засовывал в тот самый предполагаемый разрез. В сложенных чашечкой ладонях вертелось и попискивало что-то крошечное, синенькое и страшненькое.

В первый миг Шеллар, кажется, намеревался ответить чем-то из репертуара Кантора, на безукоризненном мистралийском и с надлежащим произношением. Но в последний момент овладел собой и обычным своим бесстрастным тоном процитировал главу из учебника, что-то насчет того, что объем кровопотери при нормальном течении родов составляет от трети до половины кварты.

– Она сама перевернулась, – пояснил он затем и протянул свою добычу навстречу привставшим с мест героям. – Представляете, когда я уже не знал, что делать, вдруг непонятным образом шевельнулась, скользнула головкой вперед и вышла за считаные минуты. Просто мистика какая-то. У вас вода не остыла? Младенца надо обмыть и запеленать. Скорее, я должен вернуться.

Мужчины осторожно переглянулись, затем дружно уставились на Льямаса.

– У тебя, по крайней мере, были свои дети, – как бы извиняясь, произнес Джеффри. – Ты хотя бы в руках их держал… когда-то.

– Но они были вдвое больше! – ужаснулся тот, на глазах теряя цвет лица.

– Нам подождать, пока она вырастет? – поинтересовался Шеллар.

Мистралиец мужественно подошел и подхватил хнычущий комочек под животик, как щенка.

– А вы чего рты разинули? – мстительно напомнил он соратникам. – Тащите давайте воду, тряпки, пеленки, что мы там еще готовили…

Герои дружно метнулись на кухню. Первым делом они опрокинули ведро с водой и начали было искать виновного, но мастер Льямас, так и стоявший посреди комнаты с новорожденной на руках, рявкнул на них примерно теми самыми словами, которых общественность так и не дождалась от воспитанного Шеллара. Потом с кухни послышался звон бьющейся посуды и грохот разлетающихся сковородок, после чего дружный хор потребовал от Гиппократа убраться отсюда к едреным демонам вместе со своей лошадиной грацией. Огорченный и сердитый кентавр вылетел с кухни пулей, споткнулся о лестницу и чуть не переломал себе ноги. И руки заодно.

Справившись с первым подвигом – то есть донеся до большого обеденного стола котел с горячей водой, ведро с холодной и пустой таз, герои занялись тонкой алхимией. Единственный признанный специалист по уходу за детьми одной рукой продолжал держать на весу несчастного младенца, а второй пробовал воду, гневно вопрошая соратников, не намереваются ли они заморозить несчастное дитя или же сварить живьем.

Дитя, видимо, почуяв, к чему идет, напряглось и выдало здоровый рев, не оставлявший сомнений в отцовстве великого Эль Драко.

В процессе купания неосмотрительно расстеленные на столе пеленки оказались щедро залиты водой. Пришлось бежать за другими и стелить на ближайшей кровати. И тут-то выяснилось, что пеленать детей не умеет даже признанный специалист, ибо не мужское это дело. Нет, он видел когда-то, как это делала жена, но в тонкости не вникал…

В итоге бедняжку запеленали коллективно, применив всем известный принцип портянки. Тем временем гость, чтобы не казаться совсем уж бесполезным, вызвался вынести на улицу грязную воду, но поскользнулся на разлитой ранее чистой и не донес. От расправы его спас только статус гостя – каждый из хозяев решил про себя, что виноват на самом деле не упавший, а тот, кто разлил воду первым, и тут же вспомнили, что виновного так и не нашли. Некоторое время герои обсуждали этот важный вопрос, а заодно достоинства и недостатки друг друга, ничего не выяснили, вовремя вспомнили, что ведут себя при детях неподобающе, и согласились, что кто бы пол ни залил, а помыть его теперь надо. Чтобы больше не ссориться, решили тянуть жребий, в результате мыть пол выпало Гиппократу, что вызвало всеобщее веселье, разбавленное отборной руганью избранника.

Из каморки выглянул Шеллар, заметил, что никогда не видел кентавра, моющего пол, и с удовольствием посмотрит, как это будет выглядеть. Только не будут ли господа любезны сначала вернуть ребенка матери, если, конечно, они уже управились. И кстати, как на их взгляд, вот этот участок плаценты можно считать целым или здесь все-таки не хватает кусочка? А то в учебнике сказано…

Его речь прервал глухой «шмяк» и треск сломанной лавки – это упал в обморок виконт Бакарри.

О том, что у виконта Бакарри есть два старших брата, честно зачатых в законном браке, Кира уже когда-то слышала от Шеллара. Вариант, что они объявятся в столице – то ли в надежде что-нибудь выгадать от внезапного возвышения младшенького, то ли просто из желания разобраться в происходящем, – тоже был предусмотрен все тем же Шелларом. Но чего она не ожидала, так это того, что оба старших Бакарри окажутся ростом ей по плечо.

На счастье, Бартин и Хойс отличались от красавца Гейрана не только внешностью, но и умом, и претензии свои высказали в высшей мере сдержанно и дипломатично. Попробуй они встать в позу и затеять скандал, видят боги, Кира без малейших угрызений совести приказала бы их арестовать и сдать Флавиусу для скорого свидания с Тедди и его коллегами.

– Мой ответ будет кратким и внятным, – сказала она, выслушав продолжительные виляния вокруг вопроса. – Вас обманули. А теперь я, в свою очередь, хочу спросить, кто именно. И получить на свой вопрос такой же четкий ответ.

Братья озадаченно переглянулись. Такой прямолинейной наглости они не ожидали и надеялись на хоть какие-нибудь объяснения.

– В таком случае, где наш брат? – произнес наконец старший.

– Там же, где и мой муж. Точнее я вам скажу, когда полностью разберем остатки Северной башни. И я не получила ответа на свой вопрос.

– Мы дали слово соблюдать конфиденциальность, – пояснил средний.

– Мы тоже не получили убедительных объяснений, – упрямо нахмурился старший.

– Объяснений чему? Тому, чего не было?

Дверь за спинами братьев Бакарри начала бесшумно открываться.

– Хотелось бы все же убедиться, что этого действительно не было…

– Вот как, – вкрадчиво произнес Флавиус, так же бесшумно подкравшись поближе. – Значит, слово королевы для вас менее убедительно, чем слово того, кто поведал вам обратное? Я ведь не ошибаюсь, он свои слова тоже ничем не подкрепил? Теперь я тем более жажду узнать имя этого выдающегося господина.

Братья нервно переглянулись.

Флавиус положил перед ее величеством вновь обретенную папку, почтительно раскрыв при этом, и встал чуть сбоку.

– Прошу вас ознакомиться с последними новостями и позволить мне пока самому пообщаться с этими господами.

– Да, конечно, благодарю… – отозвалась Кира, стараясь скрыть облегчение, и уткнулась в папку.

На первом листе четким крупным почерком было написано: «Делайте вид, будто внимательно читаете. Когда начнется, ваша задача – приказать, чтобы меня разместили в одной палате с его высочеством и Виктором. Когда закончится, этих двоих отпустите». Что именно должно начаться и зачем почти здорового Флавиуса запихивать в одно помещение с тяжелораненым Элмаром и медицинской аномалией из иного мира, в записке не разъяснялось.

– Итак, господа, – продолжал между тем глава департамента, – мне кажется, у вас создалось превратное впечатление касательно того, кто кому должен предоставить объяснения. Прежде всего я желаю – и имею право – знать, каким образом вы оказались в столице. Кто вас пригласил или же уведомил об аресте вашего брата. Имя, адрес.

– Уведомили нас сразу же после известных событий. Извещение было анонимным, – уверенно отозвался Бартин, и даже Кира поняла, что он врет. Джемайла прикрывает, не иначе. – Гонец передал его на словах и скрылся так быстро, словно опасался погони. Мы обеспокоились, послали в столицу верного человека с приказом все разузнать и, если понадобится, нанять для брата хорошего защитника…

– Этот человек может подтвердить ваши слова?

– Разумеется. – Хойс приподнял брови, словно его удивляло такое недоверие.

Флавиус не стал далее углубляться в вопрос – понятно же, что верный слуга подтвердит все, что ему прикажет господин, и проверять нет смысла.

– И вы наняли господина Джемайла? Вы подтверждаете?

– Разумеется, а что с ним не так? Еще наша покойная матушка вела с ним дела…

– Это он вам сказал?

– Мы сами видели, как он несколько раз наведывался в наш замок после смерти отца, – пояснил Бартин.

– Сейчас вы приехали в столицу по его приглашению?

– Он написал, что все усложнилось и может потребоваться наша помощь.

– Этот бред насчет тайных убийств вам поведал тоже он?

– Он перечислил все слухи, которые ходят по городу, – вмешался Хойс. – Это был лишь один из многих.

– И пока никто не потрудился их опровергнуть, – подхватил его брат. – Однако почему-то допрашивают нас, словно преступников.

Флавиус поскучнел и смерил взглядом сначала одного, затем второго.

– На данный момент вы подозреваетесь в соучастии, и я мог бы с полным на то правом допросить вас в несколько иных условиях, дабы вы могли воочию увидеть, как на самом деле допрашивают преступников.

В дверь громко постучали, и, не дожидаясь ответа, в кабинет ворвался взъерошенный Кантор.

– Ваше величество, прошу прощения, это срочно.

– Да? – устало отозвалась Кира, видя, что Флавиус не проявляет недовольства прерванным допросом, а даже заинтересовался.

– Виктор очнулся, – доложил мистралиец. – Вы просили сообщать немедленно, господин Флавиус хотел его сводить на опознание…

– На какое еще опознание? – недоуменно уточнила Кира, переводя взгляд на Флавиуса.

– Выслушав показания пленных, я заподозрил, что среди наемников были иномирские инструкторы. Вероятность мала, но, возможно, он кого-то узнает.

«Какого демона он все это вываливает при посторонних?» – забеспокоилась королева, но найти объяснение странному поведению министра не успела. Флавиус вдруг пошатнулся, закашлялся и медленно опустился на колени, прижимая ладони к лицу. Когда бросившийся на помощь Кантор подхватил его и попытался поднять, глава департамента на мгновение отнял руки от лица, чтобы опереться о стол, и Кира увидела, что они в крови. Флавиус опять закашлялся, сплюнул кровь и зажал рот рукавом.

– Его надо срочно отнести в лазарет, – забеспокоился Кантор, пытаясь расстегнуть на министре камзол. Флавиус судорожно вдохнул и с трудом прохрипел:

– Письма… В кармане… должны остаться… со мной…

– Хорошо, хорошо! – заверила Кира, вскакивая. Что происходит, она уже поняла. Такая необычная болтливость Флавиуса могла быть только намеренной. Но вот цель происходящего была ей все еще непонятна. – Я помню, что вы никому их не доверите, они останутся с вами. Охрана! Срочно отнесите господина Флавиуса на третий этаж. Пусть мэтресса Стелла лично осмотрит и сделает все возможное. И передайте, что я приказала положить его вместе с Элмаром. Она знает, последняя комната… Впрочем, я сама с вами пойду. – Она обратила взор на притихших братьев Бакарри и торопливо дернула подбородком вместо прощального поклона. – Господа, прошу простить, сейчас мне не до посетителей. Зайдите завтра. Или просто оставьте адрес – вам сообщат, если появятся известия о вашем брате.

Господа не настаивали на продолжении беседы. Кажется, они даже обрадовались ее окончанию и возможности покинуть это неприятное место свободными.

Добравшись до палаты и спровадив охранников, Кира узнала две новости – одну приятную, другую нет.

Насчет Виктора Кантор соврал – тот, как и прежде, лежал без памяти. Флавиус, как она втайне и надеялась, тоже соврал – едва избавившись от посторонних, он тут же выздоровел и попросил прощения за испорченный ковер. Кира хотела было сказать, что этот ковер испортили еще неведомо когда и под диваном скрывается прожженная дыра, но потом решила, что у нее есть и более важные темы для разговора.

– Что вы задумали, господин Флавиус? – спросила она, не особенно, впрочем, надеясь на ответ.

– Не хотелось бы сглазить, – уклончиво ответил глава департамента, старательно смывая с лица краску. – У меня к вам будет еще одна просьба, ваше величество. Любым способом убедите ее высочество не показываться здесь после наступления темноты.

– А она ходит сюда ночью? – удивилась Кира.

– Через каждые два-три часа.

– Но ведь уже известно, что с Элмаром все будет в порядке… Самый худший прогноз – глухота и головные боли до конца жизни, но у него ведь все равно есть Азиль…

– Вот именно, – многозначительно изрек Флавиус.

– Что – вот именно?

– Что с Элмаром все определенно, – криво ухмыльнулся Кантор. – Но он здесь не один.

Кира вдруг вспомнила, как рыжий верзила всякий раз начинал краснеть и мяться в присутствии принцессы-регента, а та, в свою очередь, из просто сдержанной становилась настолько скованной, что начинала походить на скульптуру, и тихо ахнула.

– Не может быть…

– А то у вас с его величеством было иначе, – фыркнул бестактный мистралиец.

– Вот не ври! Конечно, иначе!

– Ну да, вас пихали в спины с двух сторон всего пару лун, – согласился Диего. – Интересно, этим двоим сколько лет понадобится?

Астуриас мрачно поскреб трехдневную щетину – свидетельство тяжелого стресса и долгих мучительных переживаний – и ядовито произнес:

– А я-то наивно полагал, что больших идиотов, чем покойный патрон, не бывает в природе.

– На этот раз кто тебе не угодил? – мрачно огрызнулся Саня.

– Теперь к твоим подельникам, прозевавшим Элмара и его рыжего приятеля, присоединился и Борода со своей шайкой, – уточнил Астуриас. – О небо, уж его-то я считал надежным исполнителем! А этот лопух все-таки упустил Флавиуса! Мало того, он еще и прощелкал изъятие писем!

– Что доказывает, – язвительно заметил агент Сидоренко, – отсутствие связи между техническим прогрессом и тупостью.

– Господа, – поморщился Джемайл, – прекращайте ругаться. Я рассказал вам все, что принесли из дворца братья Бакарри, теперь не пора ли вам отсюда убраться? Я на сто процентов уверен, что Флавиус им не поверил. Как только он оклемается, первым делом возьмется за меня. Мне самому не помешало бы убраться подальше, а если тут найдут еще и вас…

– Успокойся. Легочное кровотечение удержит его в лазарете как минимум на несколько дней.

– Как будто ему некого послать, кроме себя самого!

– Вы правы, господин Джемайл, – вздохнул Саня. – Мы уйдем завтра утром. Я уже получил инструкции…

– В которых не учтено, что Флавиус смылся вместе с письмами, Элмар выжил, а новый агент вот-вот опознает среди убитых двух своих бывших сослуживцев по Каппе, которых вы так удачно завербовали. Местным он, скорее всего, не скажет, но кому надо доложит обязательно.

– Ну, доложить и я могу, а что толку? Здесь из наших только ты да я, и даже оружия нормального у нас нет.

– «Нормального»… – презрительно скривил губы Астуриас. – Как меня бесит ваш снобизм, ты бы только знал… Ну, была бы у тебя хорошая снайперка, и что, ты бы сумел застрелить трех человек, лежащих темной ночью в темной комнате?

– Ну хотя бы попытаться можно было…

– Попытаться можно и так, – в сердцах бросил мистралиец, уставившись на свой пояс с оружием, валявшийся на стуле. – Я бы даже попытался, если это чем-то поможет.

– Конечно, поможет. Все вернется на исходные позиции, когда у сторонников короля не было никаких доказательств и можно было распространять нужные нам настроения. Но толку мечтать, все равно добраться до Флавиуса и его писем невозможно.

– Для неумех вроде вас – и правда невозможно… – скорее задумчиво, чем язвительно подтвердил Астуриас. – Джемайл, у тебя план дворца далеко?

– Ты что, хочешь сам слазить? – испугался Саня, догадавшись, к чему идет. – Ты хоть представляешь, какая там сейчас охрана?

– Еще бы, – подтвердил вор, расстилая перед собой протянутый лист. – Они сказали, третий этаж, последняя комната? Взгляни. Там мост почти рядом. Только подняться на этаж.

– Мост перегорожен и заминирован. А на этажах полно охраны.

– Ну, если рассчитывать пройти по мосту парадным маршем, прогноз получится печальным, – опять ударился в язвительность Астуриас. – Но у него ведь есть еще перила. Не думаю, что их тоже заминировали. А что до стражи на этажах, то по ним никто шляться не собирается. Я понимаю, при таком высоком уровне развития цивилизации люди не просто теряют навыки лазанья по стенам, но даже забывают, что такой метод передвижения когда-либо существовал… Но хотя бы догадаться можно было?

– А ты сможешь? – обеспокоился господин Джемайл. – Я-то помню, что двадцать лет назад ты мог залезть куда угодно и вылезть обратно незамеченным. Но сейчас уже и возраст не тот, и специализацию ты давно сменил…

Астуриас чуть усмехнулся.

– Не сменил. Расширил. Не переживай, уж один этаж я точно одолею. Мне нужна будет веревка, костюм, стеклорез и… ах да, фонарик не нужен, у меня прибор ночного видения остался при себе.

– А где же взять глушитель? – запричитал Саня. – Ты ведь переполошишь всю охрану первым же выстрелом!

Мастер-вор в последний раз ухмыльнулся и любовно погладил ножны.

– Открою тебе великую тайну. Кроме пистолета с глушителем на свете уйма другого бесшумного оружия.

Это место Кантор узнал с первого взгляда – тот самый пустой пляж на эгинском побережье, где Ольга познакомилась с Гиппократом, а их величества смущали общественное спокойствие публичным исполнением супружеского долга. На этот раз король был один. Он тихо сидел на берегу с трубкой в зубах, бессмысленно таращился куда-то вдаль, где море сходилось с небом, и его нескладная долговязая фигура, традиционно сложенная втрое, маячила на фоне заходящего солнца, словно вырезанная из бумаги.

Сердце несчастного кабальеро подпрыгнуло чуть ли не до самого горла, и он ринулся напрямик через пляж, увязая в песке, чтобы удостовериться, что это не картинка, не чучело, не декорация, а действительно живой, настоящий Шеллар, который может точно сказать, где сейчас Ольга, что с ней и почему ее сон невозможно найти. Примерно на полдороге он не выдержал и заорал на весь пляж, так что гуляющие по песку чайки вспорхнули и заметались, переполошенно галдя.

Король чуть повернул голову и вскинул руку в безмолвном приветствии. Больше он не сказал ни слова и не пошевелился, пока между ними не осталось всего несколько локтей. Только тогда он обернулся и укоризненно произнес:

– Кантор, неужели это действительно необходимо – так орать?

– Где Ольга? – выдохнул Кантор, обессиленно падая рядом.

– С ней все в порядке. Успокойся, умоляю. Кстати, поздравляю. У тебя прелестная, очаровательная дочь.

– Так вот почему… – только и смог простонать Кантор, получив наконец ответ на мучивший его вопрос – где они были всю ночь.

– Почему ты не нашел нас прошлой ночью? – безошибочно догадался король. – Да, именно поэтому. Мы не спали. Извини, конечно, что тебе пришлось понервничать, но дети не спрашивают нашего мнения, когда им появляться на свет.

– Но я и сейчас не нашел Ольгу!

Шеллар устало сгорбился и опять уставился на море.

– Попробуй чуть позже. Наверное, малышка проснулась и Ольга ее кормит. А пока у нас есть немного времени, расскажи, что там у вас случилось, чем все кончилось и что с Кирой.

Кантор только сейчас сообразил, что бедный король точно так же, как и он, мучается неизвестностью, и почувствовал себя эгоистом и свиньей.

– У нас тоже все в порядке… ну, почти. Мы отбились, Кира цела и невредима, у нее все под контролем, Флавиус нашелся… Вот только Элмар ранен, но не смертельно, он выживет, все будет хорошо, доктора сказали, от пары переломов не умирают…

– Я так и знал! – безнадежно вздохнул король. – Он все же не усидел, когда все началось, и ринулся на подвиги.

– Все могло быть намного хуже. – Попытка утешить получилась слишком откровенной и довольно глупой, но промолчать Кантор не смог – слишком уж убитым выглядел король. Причем еще до того, как узнал. Уж не умалчивает ли он случайно о чем-нибудь… что могло бы слишком расстроить собеседника?

– Да я понимаю, но все равно… А, не обращай внимания, я просто устал, перенервничал и немного пьян. Ты виделся с отцом, с дядюшкой или еще с кем-нибудь? У них там что? Я имею в виду, есть ли новости от наших мэтров?

– Сегодня они должны были провести какой-то эксперимент, обещали, что если все получится, то в течение дня-двух они вернутся, но точно я выяснить не успел. Мы с папой разругались вдребезги, и я от него удрал. А Дэна искать побоялся, потому что от него удрать у меня бы не получилось, если что. Сегодня обязательно найду и расспрошу. Папа не велел искать его самого, пока его родственники не подтвердят, что он остался жив после того эксперимента, знать бы, что же они там наколбасили…

– Узнай у Дэна. Он должен быть в курсе. Что с Виктором? Он вернулся?

– Вернуться-то вернулся, – вздохнул Кантор. – Но в каком состоянии… У него там такая история вышла…

– Все же подстава… – догадался Шеллар. – Что с ним сделали? Он хотя бы смог сохранить рассудок? И что они успели от него узнать?

– Да ничего не успели. Только притащить его на одну из своих подпольных точек, себе же на беду. Он сказал, что связался со своей начальницей и передал все их коды и схему сети. Если на других точках не успели что-то заподозрить и перекрыть доступ, то Темная Канцелярия уже всех повязала. А даже если успели, кабины в Аррехо и Даэн-Риссе они по-любому потеряли вместе с людьми, которые там были.

– Молодец какой, – с искренним восхищением произнес король. – На такой успех я даже не рассчитывал. Значит, помимо того что им не удалось захватить дворец, они еще и кабины потеряли? Вот что, Кантор, ты обязательно навести своего дядюшку и выясни, не передавал ли Раэл каких-нибудь новостей. Точнее, меня интересует один конкретный расклад: удалось ли ему полностью устранить угрозу или же у противника остались возможности для маневра. Если верно первое, спроси об инструкциях для нас. Если же второе, передай, что я сливаю молоко, ибо далее ждать нет времени – новый удар постараются нанести в течение ближайших дней.

– Какое молоко? – не понял Кантор.

– Он знает. Это кодовая фраза. Если на этот случай Раэл предусмотрел другие варианты, выслушай и вернись ко мне. Если же других инструкций не поступит, ты должен будешь сделать следующее. Сразу после беседы с Дэном навестишь Элвиса, Пафнутия, Александра, Амарго, Агнессу и Лао и от моего имени передашь им все ту же кодовую фразу – время сливать молоко. Александру помимо этого передай, чтобы отослал Хрисса к вам. Когда проснешься, предупредишь Киру и Флавиуса, что я запускаю последний вариант. Они тоже в курсе.

– Прежде всего, – упрямо скрипнул зубами Кантор, – я собираюсь повидаться с Ольгой. А потом уж бегать по снам и разливать всем молоко. Вы где сейчас? Вас можно забрать домой или без телепорта это будет слишком далеко?

Король в очередной раз вздохнул.

– Без телепорта это будет вообще никак, да и с ним не очень… Мы в лесу, у Семерки. Именно поэтому я и прошу срочно вернуть домой Хрисса. Он будет нужен, чтобы как можно скорее забрать нас с Ольгой. Даже если маги все-таки вернутся, вряд ли кто-то, кроме Пьера, знает ориентиры этого забытого всеми богами места. И напоследок, если получится, забеги еще раз ко мне и расскажи, что в итоге получилось.

– Постараюсь, – пообещал Кантор. – Если только вы не вскочите ни свет ни заря, как обычно.

– Попробуй. Может быть, и не вскочу. Прошедшей ночью я не спал, поэтому вполне вероятно, что этой просплю дольше. Но на всякий случай долго не задерживайся, а то знаю я тебя – как увидишь Ольгу, так и засядешь с ней до утра любезничать… А время не ждет. И на еще один всякий случай, если мы все же не увидимся до завтра: разговоры о вмешательстве высших сил и вострубившем из могилы родоначальнике уже пошли?

– Не знаю, – признался Кантор, – но Кира уверена, что пойдут обязательно.

– Передай ей, что, если она хочет поддержать эту легенду, пусть позаботится о том, чтобы не всплыла правдивая история происхождения этого мистического звука.

– Шибануться об сарай! – не удержался Кантор. – Мы там все головы себе изломали, а вы, сидя здесь, уже все знаете?

– Знал бы и ты, если бы был чуточку наблюдательней. В усыпальнице прячутся трое бывших солдат Повелителя, которые вовремя догадались дезертировать. По ночам они выбираются наружу подышать воздухом и, по всей видимости, заметили угрозу раньше всех. Аман всегда отличался сообразительностью, и идея запереться в своем убежище и поднять переполох оттуда наверняка принадлежала ему. Поэтому пусть Кира позаботится, чтобы их не обнаружили раньше времени и при первой же возможности тайком отправили домой. Желательно не обижая при этом. Все-таки они спасли нас всех и заслуживают снисхождения.

– Я передам, – кивнул Кантор. – Если это все, то побегу дальше – чем раньше я всех обойду, тем больше вероятность успеть вернуться к вам еще этой ночью.

– Беги, конечно. – Шеллар опять отвернулся и уставился вдаль, словно избегал смотреть в глаза. – Я буду ждать здесь.

На этот раз отыскать Ольгу удалось быстро, хотя ее сон не показался Кантору подходящей обстановкой для радостной встречи и поздравлений. Бедняжка валялась под каким-то облезлым кустом в грязной луже и жалобно причитала о своем извечном невезении, одновременно пытаясь натянуть пониже подол. Рядом стоял на коленях лично его величество, норовя этот самый подол задрать, вокруг беспомощно топтались все мужчины Семерки, а чуть поодаль валялся в обмороке безмозглый претендент на престол. Вдали зловеще и плотоядно выли волки.

– А ну идите все домой, – решительно расталкивая зрителей, приказал Кантор. – И вы, ваше величество, тоже. И этого недоумка заберите. Дальше я сам.

Ольга прервала причитания, натянула все-таки юбку на колени и уставилась на него с опасливым удивлением.

– Это сон, – поспешил объяснить Кантор, присаживаясь рядом. – Тебе все это снится. На самом деле ты уже родила и все не так ужасно, как тебе кажется.

Ольга простонала что-то невнятное и бросилась ему на шею.

– Господи, это ты! Живой…

– Конечно, живой, что мне сделается? Только не плачь, ну не сейчас, я тебя прошу… Неужели все было так страшно, что тебе теперь подобное снится?

– Диего, ты не представляешь… – всхлипнула Ольга, привычно уткнувшись носом в его плечо и не ослабляя объятий. – Ты вообразить себе не можешь, какое это было чудовищное позорище…

– Ну все, все, ну не плачь, оно ведь уже закончилось, уже все в порядке… Если, конечно, король мне не соврал.

– Оно-то закончилось, но я этого, наверное, до самой смерти не забуду…

– Глупости, если надо будет – попрошу папу заблокировать тебе память, и всего-то. С тобой правда все в порядке? И с малышкой?

– Не знаю… наверное… Я же не разбираюсь…

– А что говорит Жюстин?

– Да ее там нет…

Вот тут уж испугался и Кантор.

– Как – нет? А кто же роды принимал?

– Лично его королевское величество собственной персоной… – прорыдала Ольга, бессовестно утирая нос о его камзол. – Я же говорю – позорище… Не представляю, как он сам это пережил…

Кантор понял наконец, почему Шеллар так странно вел себя и почему он «устал, перенервничал и немного пьян», но все же попытался хоть немного утешить рыдающую жену.

– Ой, да брось ты, его величество – человек без предрассудков, вряд ли его сильно потрясло то, что ему довелось увидеть. И тебе нечего стесняться, все происходившее – совершенно естественно и нормально.

– Может быть, но мне все равно было ужасно неловко. А уж видел бы ты короля… Каменную физиономию он делать умеет в любых обстоятельствах, но какого она была цвета…

– Да это все мелочи, это пройдет и забудется, лишь бы с тобой и с ребенком все было в порядке. Это главное. У тебя молоко хоть есть или как у Киры?

– Еще не знаю. Я вообще до сих пор будто в полубреду после всего этого. Диего, вы же нас как-то заберете, а? Я боюсь, вдруг там что-то не так, вдруг у меня и в самом деле молока не окажется, а тут глухой лес, ни врача, ни кормилиц, ни даже козы завалящей.

– Обязательно заберем, – заверил ее Кантор. – Если не получится с телепортом, я сам сяду на дракона и прилечу за тобой. Все будет хорошо, обещаю.

В ответ на это запросто можно было услышать весьма неприятное напоминание о том, что «самого лучшего доктора и мага, чтобы обезболил» он ей тоже как-то обещал, но Ольга то ли забыла, то ли проявила такт и великодушие.

– Вот, значит, как… – задумчиво покачала головой Морриган, изучая покрытый рунами лист бумаги.

– Да, представь себе, – развел руками мэр Вельмир. – А что еще мог придумать некромант?

– Так вы разобрались? – влез в разговор изнывающий от любопытства Ален. – Ну расскажите же далекому от некромантии законопослушному магистру, в чем состояла суть этой великой тайны, над которой мы бились целых полгода? И Силантию, наверное, тоже будет интересно, правда?

– Тебе известна разница между нежитью стабильной и призванной? – устало переступил копытами мэтр Хирон. – Ну хотя бы теоретически?

– Разумеется. Стабильная нежить автономна; будучи однажды создана, она не нуждается далее в магической подпитке и может существовать отдельно от мага. Призванная поднимается временно и держится на Силе заклинателя, а лишившись поддержки, немедленно самоупокаивается. Знаю, конечно, это основы теории магии. Этот принцип, кстати, не только в некромантии применяется.

– Вот принцип стабилизации нежити и был использован как основа для ритуала, – объяснил Вельмир. – Только вместо опорных связок стабилизируется сам канал Силы.

– Значит, вы сможете повторить ритуал и сделать нас всех такими же невосприимчивыми к излучению, как и маги Повелителя? – робко подал голос Мафей, которому не терпелось скорей приступить к практике, а теорию оставить до лучших времен.

– Именно этим мы сейчас и займемся, – пообещал наставник. – С вашего позволения, начать я хотел бы с себя…

– Нет, давайте начнем с меня, – заволновалась Морриган.

– Да бросьте монетку, что ли, а то вы до завтра будете взвешивать меру ответственности и выяснять, кто должен рискнуть первым! – сердито бросил мэтр Максимильяно. – По мне, так начать следовало с Мафея, чтобы, пока вы разберетесь с остальными, он слетал домой и привел Орландо.

– Ни за что! – хором отчеканили Вельмир и Морриган.

– Довольно этих глупых пререканий, – вмешался Хирон. – У кого есть монетка?

– А смысл подбрасывать монету, если любой из нас может ее пролевитировать, как ему угодно? – засмеялся Ален.

– А смысл в том, – сурово нахмурился кентавр, – что все остальные будут следить за чистотой эксперимента. Пойманный на жульничестве автоматически считается проигравшим.

С «чистотой эксперимента» все же возникли сложности. Монетка то повисала в воздухе, то вставала на ребро, то вовсе улетала под потолок, а определить проигравшего было невозможно, потому что жульничать пытались оба участника, и видно было, что отступать не намерен ни один.

Ален посмеялся и предложил тянуть спички, и тут же возник новый спор – кому тянуть первым, потому что и Вельмир, и Морриган прекрасно прозревали длину спички сквозь ладонь.

Попробовали писать номера на бумажках – почтенные магистры дружно вцепились в одну и ту же и едва не подрались. Кончилось все тем, что утратил терпение даже святой. Вырвав из рук мэтра Алехандро кастрюльку с бумажками, он сунул ее мэтру Максимильяно и велел тянуть. По одной, не глядя.

Тот поспешно запустил руку внутрь и вытащил сжатый кулак.

– Кому? – сурово вопросил эльф.

– Мафею, – упрямо заявил мэтр.

– Показывайте.

На бумажке оказался номер третий.

– Следующую!

– Вам.

– Открывайте.

– Девятый.

– Далее.

– Морриган. Пятый.

– Так не пойдет! – возмутилась мэтресса. – Должен быть первый или второй!

– Потом пересчитаем. У кого из вас двоих номер окажется меньше, тот будет первым, другой будет вторым, а остальная очередь сдвинется. Продолжайте.

– Мэтр Алехандро. Седьмой.

– Ну вот… – огорчился мистралиец. – Этак пока до меня очередь дойдет, давно за полночь перевалит!

– Ничего страшного, – уверенно успокоил его Вельмир. – Даже если придется работать всю ночь, обработаем всех.

Спрыгнув на балкон второго этажа, Астуриас остановился перевести дыхание и начал изучать стену, по которой ему предстояло взобраться. Задача не выглядела особо трудной, и он мимоходом подумал, что все эти дворцы и особняки словно нарочно приспособлены для того, чтобы хороший вор мог в них забраться и беспрепятственно перемещаться, – всевозможные карнизы, украшения, балкончики и прочие архитектурные излишества сводят на нет любое количество охраны в коридорах. К тому же наивная королева так мудро сосредоточила все охраняемые объекты в одном месте, что просто смех разбирает. Несколько минут несложной акробатики, аккуратная дыра в стекле, легкий поворот – и вот мы без проблем попадаем в особо охраняемый лазарет, где лежат в одной комнате сразу три главных свидетеля. Гениально до умиления. Надо только проверить, нет ли в комнате охраны…

Несмотря на то что все пока шло гладко, Астуриаса все больше одолевало смутное беспокойство, однако он не мог пока точно определить, нюх ли сигналит о конкретной опасности или всего лишь привычная постоянная готовность к неприятным сюрпризам судьбы играет с ним злую шутку. Вероятность наткнуться на засаду существовала, и отбросить ее было никак нельзя – когда имеешь дело с Флавиусом, надо всегда учитывать вариант с ловушкой. Из-за этого и не мог определить мастер-вор, чего больше в его ощущениях – сознательного расчета или мистического нюха. В любом случае, позаботиться о запасном варианте стоило, поэтому он привязал к перилам веревку, старательно отмерил такую длину, чтобы при необходимости можно было спрыгнуть и не долететь до земли каких-то несколько локтей, и обвязал второй конец вокруг пояса. Если даже его действительно ждут, эта нехитрая страховка поможет быстро ускользнуть. Но задача тогда останется невыполненной и жизнь сильно усложнится…

Добравшись до нужного этажа, он некоторое время постоял на карнизе под окном, прислушиваясь к происходящему внутри и пытаясь уловить возможные признаки засады. Группа захвата обязательно выдаст себя каким-нибудь движением, если прислушиваться и присматриваться достаточно долго, – люди дышат, двигаются, иногда даже переговариваются и курят…

Внутри было тихо, и тени от горящей внутри свечи не шевельнулись на занавеске.

Выждав еще немного, Астуриас взялся за стекло.

Он пришел. Расчет был верен. Каким бы подозрительным ни выглядел слишком удачный слив информации, как бы рискованно ни было в такую минуту лезть в самое логово врага, он все же пришел, потому что не мог не прийти. Едва слышный скрип стекла свидетельство тому.

Конечно же он пришел лично, потому что действовать надо срочно, а другого вора, равного мастеру по квалификации, под рукой не оказалось.

Сейчас он вынет вырезанный кусок стекла, бесшумно отодвинет щеколду и откроет окно. Осторожно заглянет между опущенными шторами и увидит, что в комнате чисто – никакой засады, никого постороннего, только три пациента смирно лежат в своих кроватях – кто спит, а кто и без сознания… Тогда он просунет голову дальше и осмотрит ближние углы, потолок над окном и пространство между шторами и стеной. И окончательно удостоверится, что посторонних в комнате нет.

Их ведь и в самом деле нет. Мастер Астуриас не единственный, кто предпочитает особо важные дела выполнять лично.

Коротенькая стрела карманного самострела чуть дрогнула, поднимаясь, и замерла, нацелившись на то место, где должны были появиться ноги незваного, но весьма ожидаемого гостя. Смазанный парализующим зельем наконечник застыл в ожидании цели. Конечно, яд был бы надежнее, но убить, не допросив, такой ценный источник информации – непозволительное расточительство…

Створки все-таки скрипнули – едва слышно, но прокол налицо. Нервничаете, мастер?.. Теперь дождаться, когда он опустит вторую ногу и сделает шаг, – а то еще выбросится в окно, и лови его потом… Но не затягивать, иначе успеет заметить, что дыхание доносится не с того места, где лежит предполагаемая жертва…

Вот он остановился… Наверное, что-то насторожило. Все. Ждать больше нельзя…

Стрела вошла четко в колено, чуть выше сапога. Астуриас, наверное, успел понять, что влип, рвануться в сторону окна, но даже если бы он и успел спрыгнуть, теперь это его не спасло бы.

В следующий миг он грохнулся об пол всем телом, выронил нож и внезапно исчез прямо на глазах.

Прежде чем охотник успел осознать масштаб и последствия своего поражения и найти ему объяснение, на соседней кровати приподнялась над подушкой растрепанная рыжая башка и слабый, но весьма недовольный голос поинтересовался:

– Что за фигня?

«А если он не ушел? – мелькнула паническая мысль. – Если только спрятался и продолжит свое дело, как только все утихнет? Надо срочно обыскать все с учетом возможной невидимости…»

Как бы нарочно, чтобы еще больше усложнить ситуацию, дверь открылась, и на пороге появилась мэтресса Тереза с лампой в руках. Совершенно не учтенная в планировании посторонняя величина, которая вообще должна сейчас спать!

– Что здесь за грохот? – строго спросила она, проходя внутрь. – Что упало? У вас все в порядке? А почему окно открыто?

Под туфелькой что-то звучно хрустнуло.

– Это еще что? – В следующий миг недоумение в голосе юной мэтрессы сменилось искренним негодованием. – Господи, да что за свинарник здесь развели! В палате интенсивной терапии ползают какие-то гигантские насекомые!

Неужели?

Не веря в такую удачу, он все же осторожно выглянул из-под кровати.

Да. Сегодня бог-покровитель оказался на правильной стороне. В задницу демона У всю потерянную информацию, чего она стоит в сравнении с тем, что свершилось несколько мгновений назад…

– Это не я, стопудово! – отозвался так не вовремя очнувшийся Виктор. – Я же полную дезинфекцию проходил, ну никак не мог я таракана с собой завезти!

– А это еще что за жмурки-пряталки? – еще пуще вознегодовала Тереза. – Господин Флавиус, вы должны лежать в постели, почему вы залезли под кровать? И кто лежит на ней?

– Прошу меня извинить, того требовала государственная необходимость, – пояснил Флавиус, разгибая спину и удовлетворенно разглядывая раздавленного скорпиона.

– А вот это откуда здесь взялось, вы можете объяснить? – не унималась госпожа доктор, обличающе указывая носком туфельки на свидетельство вопиющей антисанитарии.

Флавиус поразмыслил и решил, что истина в данной ситуации не принесет ничего, кроме огорчения и расстройства.

– Вероятно, влетело в окно, – с обычным непроницаемым видом предположил он и, хотя скорпион выглядел безнадежно расплющенным, все же для гарантии старательно додавил его каблуком. – Просто выбросьте его в мусор и не беспокойтесь. Я сию минуту вернусь в постель.

И направился к своей кровати, где трофейный зомби честно шевелил грудной клеткой, имитируя дыхание, как ему было велено. Через полтора шага глава департамента все же не выдержал – остановился и, тщательно подбирая слова, добавил:

– Кстати, мой нюх мне подсказывает, что очень скоро к нам вернется наш придворный маг, так что за жизнь кавалера Лавриса можно не опасаться.