если бы ты была мотыльком порхающим беззаботно я б стал сапогом кирзовым что подловит тебя на взлёте и размажет тебя всмятку если бы ты была Лебедем в окружении референтов я б стал вертолётом ми-восемь что рухнет с тобою вместе зацепившись за ЛЭП лопастями если бы ты была пешеходом форсирующим дорогу я б стал той самой девяткой что нахуй тебя раздавит за переход в неположенном месте

Идёшь ли домой с работы, смотришь ли теле, видео, либо прочую ерунду, типа тупой Масяни, — на самом деле нянчишь свою утрату, свою беду. Думаешь: пережить ещё день, неделю, месяц, другой, и время излечит, и будет гораздо легче, — на самом деле тёмные сны — твои и стихи — твои. Ищешь ли отвлечений в чужой постели, бурных забвений. Мнится: в один из дней станет светло и тихо. На самом деле всё, как и было. Даже ещё черней.

Представь, что ты по-прежнему живой. Обычный день. Типичные заботы. Дела, друзья, непыльная работа. Осенний дождь. В каморке угловой Холодной влажно. Сырость над Невой. Над Городом — промозглость небосвода. Идёт экспансия безрадостной погоды. Уродлив дом на набережной. Твой Безмозглый братец слушает хип-хоп, Листает комикс, морщит узкий лоб. Юнец тупой, но хоть не славит Кришну. Дрожит листва, редея на ветвях. Октябрь кончается. Зима торчит в дверях. …Как мне ни жаль, но ты в картинке лишний.

А в Вашем доме пахнет смертью, И это явно неспроста. Любезный, Вы уж мне поверьте, Уже заказаны места В аду для Вас и Вашей шлюхи. Уже продали тот КамАЗ, С которого однажды рухнет Бетонная плита. И вас Расплющит вместе с колымагой На трассе Петербург-Москва. — Тебя, с твоим ебалом наглым, И пассию твою. Слова Уже отпущены. Вы — жертвы Грядущей катастрофы. Вспять Не повернуть. И кто там первый Из вас подохнет — мне плевать.

ты чувствуешь себя нехорошо, точнее говоря, — совсем лажово, ещё точнее — так, что даже слова такого нет. надвинув капюшон, закрой глаза. вчерашний день прошёл. в мозгу туман. нутро бунтует. снова не вспомнить ничего. цветёт лилово под левым глазом бланш. чего ещё тебе расскажут про минувший праздник, что удался на славу, не иначе? ты ждёшь с тоской и думаешь: «ну вот, опять из жЫзни выпал литр последний, я что-то как-то разошёлся нынче». и вздрагиваешь: скоро новый год.

Я был с тобою нежен, ангел мой… Листаю памяти истёртые страницы — Юдоль моей души. Как говорится, Бреду воспоминаньями. Хромой Лирически-клинический герой Юродствует, ему опять не спится: «Ты так красива, что…», «Ты словно птица…», «Ей богу, ты…». Мне кажется порой — Будь я иным в каких-то проявленьях: Язвительнее, скажем, или злее, — Давно б затёр лицо, глаза твои. Увы, в покрытых изморозью стенах Растёт кристалл тоски и с губ не смеет Ангинно-сипло… расколоться… и…

гляди в окне вскрывает вены ленин и варшавянку ангелы поют горит в огне страна моя и тени согбенные так суетно снуют трубит труба пожар от ветра воет и гремлины беснуются в дыму трещит судьба по швам вопит шестое от ужаса и пищи нет уму умру ли я на то и крематорий чтоб мировой пожар не погасить любимая мне кажется порою что проще пить блевать и дальше пить

тони, тони, пакетик с чёрным чаем, в казённой чашке со следами от губной помады (фигли — общепит). день нескончаем, про печаль поёт корейский шансонье, точней сипит, бубнит под нос. поверхность изучаю застеленного скатертью стола. разводы, пятна, ты мне не дала позавчера, и вряд ли дашь сегодня. и в этой суете предновогодней терпеть ещё неделю или две — «семейный праздник» ибо. в голове зудит рефрен: я по тебе скучаю… тони, тони, пакетик с чёрным чаем.

Я твой нарисовал портрет В абстрактном стиле. Его на двери в туалет Повешу. Или Порву в клочки, под томный марш Шопена, ибо Таков сегодняшний кураж, Тебе спасибо. Пусть сточных вод девятый вал Твой фейс полощет. Порвал, что демона изгнал, И стало проще. И стало незачем гадать И хаять долю. Так обретаешь благодать, Покой и волю. Ничто не давит, не гнетёт Паскудным грузом. Так вычищаешь разум от Дурных иллюзий. ___ Когда ж наскучит мне покой, Жить станет плоско. — Я нарисую профиль твой В манере Босха.

…но розенкранц и гильденстерн мертвы. два проходных никчёмных персонажа — невелика потеря. (в скобках: даже смешно писать об этом). Головы не сохранил никто из них. увы, абсдача вышла, приключилась лажа. король был крут, и расторопна стража, зеваки оживлённо-нетрезвы… да и другим, что в этой самой драме не отличались здравыми мозгами, не повезло — вся братия мертва. в сюжете этом, муторном, едва ли отыщется хотя бы гран морали. её здесь нет. слова, слова, слова…

пути перроны перегоны санкт-петербург остался в прошлом талоны карточки жетоны жара стоянка две минуты ты удивляешься как будто и говоришь что я хороший мне улыбаясь полусонно пути перроны перегоны санкт-петербург остался впрочем моя смертельная подруга как это кончилось я знаю меня нашёл мой пятый угол вокзал оскалился фасадом сгустился мрак над ленинградом гуляет кукла заводная сырым промозглым летним садом чем это кончится я знаю

И сколько не гоняй туда-сюда, Дорогою короткой или длинной, Истерику свою — одна картина На всём пути. Закончилась среда. Авроры бледен лик. В Неве вода Хронически мутна. У Мнемозины Усохшее мурло: глядит сквозь тину, Игриво корчит рожи. Холода Отчётливо указывают, что Тут утром нехрен делать без пальто. Воистину, нет смысла в сих прогулках. Ан нет, гляжу, тебя опять несёт Ловить вчерашний день, в котором — всё. И голос глух. И сердце бьётся гулко.

догорай моя лучина, облезай моя личина, остывай мой капучино, зарастай прудок травой. нет кручины без причины, рождества без чертовщины, естества без матерщины, утро стынет над невой. плесневеет кофе в чашке, зябнет мусор на апрашке, бомж туберкулёзным кашлем клянчит денег на пропой. я сижу медитативно, мне не грустно, мне противно от клинической картины: «ты да я, да мы с тобой». чья-то бритва бредит горлом, кто-то тщится быть весёлым, а тебя прожечь глаголом — всё равно, что головой бить в дубовые ворота (по сизифу и работа). впору встать и крикнуть что-то типа: «фак ю, я не твой». только это будет ложью. труден путь по бездорожью. отдаются в сердце дрожью, болью, ноющей, тупой, эти стрёмные расклады. мне немного в жизни надо, но с тобою нету слада. «ты да я, да мы с тобой».

отвали моя черешня не маячь я убит тоской нездешней до утра воды вешние отходят тонет мяч в чёрной речке завершается игра у фатального дракона по весне открывается саркома хрен бы с ним перепончатые крылья на спине прорезаются и прорастает нимб что на фоне небелёного холста на рога похож из книжки про чертей зарастай моя тропинка вырастай вдоль хребтины гребень спинный новостей ожидаючи не выйдешь со двора в данном виде скажут бредит наяву я убит тоской нездешней до утра да и утром тоже вряд ли оживу