#404
1.
автобус сменил окрас, —
был рыжим, стал бело-синим.
маршрут, на котором нас
не встретить уже. Насильно,
как говорится, мил
не будешь, вот и не стали…
билет, не забудь, возьми,
остальное детали.
2.
я ли тебя не баловал, не носил
на руках, к дому не подвозил
на такси, не ставил на пьедестал?
всё — устал.
я ли тебя не воспевал, не пел
песен тебе под окнами, не болел
тобою до лихорадки, до тёмных снов?
всё — здоров.
3.
маршрут простой: от «автово» и далее,
с привычными за столько лет деталями, —
дома, деревья, люди по обочинам
и прочее.
за сорок пять минут поездки в прошлое
всё вспомнишь: и плохое, и хорошее.
все огорченья, радости, оплошности.
под нож, прости.
очнёшься: петергоф. считай, доехали.
ларёк, сберкасса, арка за аптекой, и
почти что дома. то есть, не пора ли нам
к реалиям.
4.
всё уже поздно,
даже сказать прости.
даже по звёздам
не отыскать пути.
вот и плутаешь,
кружишь без цели, да
изобретаешь
способ прожить и так.
вечность по кругу,
чёртово колесо.
вытяни руку —
что там? — вода, песок.
скоро ли пряжа,
нитка сойдёт на нет.
небо, как сажа,
пусто внутри, во вне.
«свет в окошке понарошку…»
свет в окошке понарошку —
кто-то пошутил.
заведу, пожалуй, кошку,
господи прости.
пусть встречает у порога,
трётся да урчит.
будем вместе понемногу
медленно влачить
бытиё своё смешное,
свой покой стеречь.
слушать звуки за стеною,
свет на кухне жечь.
«всё так трагично и печально…»
всё так трагично и печально
как будто чёрный пистолет
твой череп выстрелом нечаянным
разворотил и больше нет
ни этой женщины в сорочке
ночной ни девушки в трико
что танцевала так легко
как будто залепили скотчем
небрежным брешь в твоей башке
и закопали в землю впрочем
не где-нибудь в глухом леске
а на кладбище честь по чести
с музыкой прочей маетой
звездой гранитною плитой
и профилем эмаль по жести
«в своей печали пребывая…»
в своей печали пребывая
не забывай меня дружок
ходи с оглядкой на трамваи
ставь аккуратней сапожок
когда скользишь по тротуару
оледенелому в толпе
под наплывающие фары
навстречу проклятой судьбе
когда прохожих задевая
идёшь меня не узнавая
я тоже помню о тебе
всё время помню о тебе
«в гулких ладонях ладожского вокзала…»
в гулких ладонях ладожского вокзала
это не я придумал но ты сказала
в марте апреле мае уже не помню
да и не суть тем паче что ты никто мне
всё это было было но в прошлой жизни
в позапрошлой ты говорила пока не кисни
а в нынешней только письма и те по делу
но даже от них невольный озноб по телу
и в ночи отдаётся эхом твой голос давний
и сердце бьётся как будто каблук о камни
стучит по мраморным плитам пустого зала
в гулких ладонях ладожского вокзала
«Бредущий краем жизни пилигрим…»
Бредущий краем жизни пилигрим,
Летящий краем неба шар воздушный,
Язычник, виршеплёт прекраснодушный,
Останься до утра — поговорим.
Ты зря сюда явился. — Третий Рим
Величием своим и равнодушьем
Античному подобен. И не лучше
Людская участь в нём. — Необорим
И неподкупен город. Жрец пера,
Ударно выдающий на гора
Едва ли шедевральные творенья,
Бессмысленна неравная борьба.
Остынь, пока хранит тебя судьба.
Коснись руин, и — в путь, во мглу забвенья.
«отходит вагон от перрона…»
отходит вагон от перрона
вдоль чёрных обугленных крон
в процессе тягучем разгона
скрипит и качается он
и в коконе этом железном
под стук чугуна о чугун
ты едешь зачем неизвестно
исчезнуть в одной из лакун
извечная тяга к побегу
сорваться с насиженных мест
петлять словно заяц по снегу
скитаться пока не заест
тоска ностальгия неважно
как эту хандру ни зови
она разрастётся однажды
до внутренней язвы любви
войти в эту бывшую воду
отмыться от прошлой вины
махнуть на былую свободу
и выяснить что не нужны
твои добровольные цели
готовность осесть навсегда
что зря ты на самом-то деле
идёшь по обратным следам
и вот начинай всё сначала
мечтай о ничейной земле
уходит баркас от причала
скрывается город во мгле
и жить удивительно просто
когда за верстою верста
и в небе над тёмным погостом
холодная злая звезда
«теперь я знаю где тебя искать…»
теперь я знаю где тебя искать
холодными тугими вечерами
какими обоюдными словами
полосовать
я точно знаю сколько это ноль
помноженный на значимость момента
делить на бесполезность аргументов
плюс алкоголь
я слышу что скрипит пустой трамвай
на этом ежедневном повороте
о чём молчит звезда твоя напротив
скажи давай
«сугробы оседают ощутимо…»
сугробы оседают ощутимо,
в промозглом стылом воздухе весной,
грядущей, веет. обсуди со мной
нюансы бытия в окрестных риму
микрорайонах. снег, подобно гриму,
скрывает шрамы. коркой ледяной
покрыты тротуары. мир иной
мерещится, когда несётся мимо
поток, сплошной автомобильный, леты
подобие, — нырнешь в него, и, где ты
окажешься в итоге, не дано
предугадать. перебирай монеты
в кармане, в ожидании рассвета.
на остановке в семь ещё темно.
По чёрной ветке
1.
прыг — на рельсы.
вжик — голубой вагон, —
словно целился:
скрежет, кровища, гомон.
любопытные
с края платформы — вниз,
ненасытные
до зрелищ — «а что случилось?»
2.
по чёрной ветке мёртвого метро
туда где в клетке щурится хитро
в гардинном полумраке злая птица
пора тебе мой ангел возвратиться
она смеётся хрипло обо мне
не обращай внимания и не
грусти о том что в жизни не сбылось
я тоже всё прощу тебе авось
3.
уйдёшь в иное измерение,
придёшь к идее умирания,
к необратимости забвения,
к необходимости заранее
изъять решительно из памяти
былое, вычеркнуть из прошлого.
по новой выучиться грамоте,
и вот, глядишь, уже наброшена
на зеркало тряпица белая,
вода на угол дома вылита.
мы всё с тобой, как надо, сделали,
готовься: сорок дней до вылета.
«уже и не вспомнить, когда это было…»
уже и не вспомнить, когда это было —
месяц, число.
что ты конкретно мне говорила,
кого трясло
больше — тебя ли, меня — не помню —
забыл, заспал.
в угрюмой глуши коридоров, комнат
души пропал.
ангелы в белых, как снег, халатах —
все заодно.
войлочно, глухо в моих палатах.
темно. темно.
«а это лекарство от нашей с тобой тоски…»
а это лекарство от нашей с тобой тоски
от колыбели до гробовой доски
спать на ходу жить в непробудном сне
верить что истины нет и на самом дне
моря стакана тёмной глухой души
спи несмеяна нет её не ищи
«в прожорливом чреве вагона…»
в прожорливом чреве вагона
встречает лиловый рассвет
на полке, казённой,
капризный и томный,
великий, но русский поэт.
измучен нарзаном и колой,
бессонницей мается он,
рифмует глаголы,
уныло и квёло, —
типичный, кароче, гандон.
его волосатые ноги
сиротски в проходе торчат.
как будто бы строгий,
но в целом убогий,
ублюдочный, в сущности, взгляд.
он едет, допустим, с визитом
в далёкие, скажем, места.
он быть знаменитым
хотел, но корытом,
разбитым, накрылась мечта.
зато есть пальцовки да бзики,
да мутный укуренный бред. —
бездарный, безликий,
гнилой, безъязыкий,
хуйовенький, в общем, поэт.
в прожорливом чреве вагона
трясётся движению в такт
махины стотонной,
капризный и томный,
напыщенный, злобный мудак.