Англия

…Как-то в лесной глуши штата Кентукки встретились двое фермеров и остановились, чтобы поприветствовать друг друга. Вскоре разговор о погоде был исчерпан, и один из путников посетовал: жизнь так однообразна, что даже и поговорить-то не о чем. Его собеседник согласно кивнул, мимоходом заметив: «Вот разве что у Линкольнов родился мальчик, а больше ничего и не произошло».

Подумать только! Если бы говорящему дано было заглянуть в будущее, он понял бы, что только что объявил о поворотном моменте истории: в ничем не примечательном Кентукки появился на свет будущий прославленный президент Соединенных Штатов – Авраам Линкольн…

В одном из больших домов, расположенных в тихом уголке Калькутты, 15 августа 1872 года за час до рассвета родился мальчик. Трудно точно сказать, посудачили ли об этом событии соседи, хотя бы как те кентуккские крестьяне, 63 года назад мимоходом вспомнившие о рождении маленького Линкольна. Можно лишь предположить, что старшие дети в семье новорожденного, проснувшись утром и узнав о рождении младенца, на цыпочках входили в комнату и, вытянув шеи, старались в сумрачном освещении разглядеть малыша. А потом, удовлетворив любопытство, возвращались к своим куда более важным занятиям, которые так обожают все дети: сбору цветов или ловле бабочек. То же самое можно сказать и о взрослом населении Калькутты. В то утро, 15 августа 1872 года, и богатые набобы, и заминдары, и процветающие белые торговцы, не говоря уже о прочей безликой массе мужчин и женщин, как обычно, занимались своими делами, даже не задумываясь о том, что с рассветом занялся не просто очередной день, но день, которому суждено остаться на страницах истории. В тот день родился Шри Ауробиндо.

Однако пройдут многие годы, прежде чем этот поэт-провидец, патриот, философ и йогин начнет творить историю. В тот же день младенец, как и все младенцы, абсолютно беспомощный, безмятежно покоился рядом с матерью, не подозревая даже, что в пристальном, обращенном к нему взгляде матери, возможно, сквозило сожаление, что родилась не девочка – это и вполне понятно для женщины, уже имеющей двух сыновей. Однако в этом случае решать было не ей. Решение было принято на небесах, а потому в семье Шримати Сварналаты Деви и доктора Кришны Дхана Гхоша родился сын, названный Ауробиндо.

Здесь уместно вспомнить, что рождение человека – это не случайное событие и не обыденное явление; нельзя назвать его и просто появлением на свет еще одного живого существа. Нет, это очередное перевоплощение бессмертной души – той души, которая представляет собой не беспомощную сущность, какой является материальное тело, но нечто, наделенное на определенной стадии развития свободой выбирать место, время и обстоятельства для своего земного воплощения. Поэтому рождение Шри Ауробиндо нельзя считать обычным явлением: это не просто земная жизнь души, уже не в первый раз пришедшей в этот мир для совершенствования и развития; нельзя объяснить его и довольно редким явлением высокого духа, пришедшего, чтобы выполнить великую задачу, превышающую обычные возможности рода людского. Нет, это куда более исключительное событие: нисхождение Божества, аватара, явившегося, чтобы исполнить и воплотить задачу вселенского масштаба – Волеизъявление Мирового Духа. Традиции нашей страны утверждают, что подобное явление Божества происходит в критические моменты эволюции человеческого общества. Естественно, что этому божественному воплощению предшествуют особые приготовления – как в оккультном, так и в материальном мире. Вот и для появления Шри Ауробиндо, для исполнения им своего величественного предназначения в духовной судьбе Индии и всего человечества боги избрали самый подходящий период времени, место и родословную.

Дед Шри Ауробиндо, Раджнарайан Бос, был одним из высокочтимых людей своего времени. Человек выдающихся знаний, он представлял собой совершенное сочетание ведантической, исламской и европейской культур и был страстным патриотом своей страны. Позже он стал лидером индийского национального реформаторского движения «Ади Брахмо Самадж», и его стали называть риши. Приведем здесь цитату из книги Маджумдара «Очерки Бенгальского Возрождения»: «В 1861 году Раджнарайан Бос впервые распространил среди просвещенной части коренного населения Бенгалии план организации Общества по возрождению национального самосознания. Это была героическая попытка обратить мысли проанглийски настроенных и получивших английское образование бенгальцев к собственной культуре и традициям. Тех, кто до настоящего времени думал по-английски, говорил по-английски и даже мечтал по-английски, теперь просили говорить и писать по-бенгальски, носить дхоти и чадру вместо шляп и пальто, отказаться от европейской пищи и европейских отелей, придерживаться национальных традиций, пропагандировать индийскую систему физического совершенствования и здоровья и так далее. Этому поколению, слепо поклонявшемуся европейской и христианской этике и рационализму, Раджнарайан Бос, сам будучи порождением английской системы образования, страстно доказывал превосходство индийской религии и культуры над европейской и христианской теологией и цивилизацией… Его националистические настроения объяснялись глубокой любовью к родине, ее былому величию и верой в ее будущее».

Подчеркивая пагубное влияние иностранного правления на индийский народ, он говорил: «…Ваши искусства и ремесла, которые вызывали и продолжают вызывать восхищение европейцев, ныне увядают. Ваши умельцы, чьими руками создаются шедевры, голодают, оставшись без работы. Несметные природные ресурсы вашей страны, так же, как и ее деньги, уплывают за границу, в то время как мы зависим от Англии даже в такой малости, как спички или соль, которая придает вкус нашему рису… Сама почва Индии истощается год от года. Голод в стране достиг такого уровня, что даже в правительственных кругах признают: пятьдесят миллионов людей могут позволить себе питаться только раз в день…»

В те дни Раджнарайан Бос создал тайное общество борьбы за избавление страны от иностранного гнета. Приведем еще одну цитату из той же книги:

«Хотя Раджнарайан Бос говорил о «постоянных выступлениях, в которых содержалось требование принятия конституции и других не противоречащих закону мер», в то же время он был абсолютно убежден в законности применения силы против чужеземных правителей Индии, а также в необходимости создания для этой цели тайных обществ. В своих «Воспоминаниях» Рабиндранат Тагор рассказывает, как он вместе с братом Джиотиндранатом Тагором вступил в основанное Раджнарайаном Босом тайное общество, все члены которого поклялись уничтожать врагов своей страны».

Именно тогда Раджанарайана Боса стали называть «дедушкой индийского национализма».

Мать Шри Ауробиндо, Сварналата Деви, была милой и приятной женщиной; она получила начальное образование и обладала природным даром к сочинению рассказов и пародий. Ее любовно называли «Розой Рангпура». На протяжении всей своей жизни она была очень набожна. К сожалению, в поздние годы она страдала от тяжелого недуга, навлекшего много несчастий как на нее, так и на всю семью.

Сварналата Деви родила шестерых детей: сыновей Бино Бхушана, Моно Мохана, Ауробиндо, за которым последовало рождение сына, умершего в младенчестве, дочь Сароджини и сына Бариндру Кумара, который родился в Англии.

Кришна Дхан Гхош, отец Шри Ауробиндо, происходил из знатной семьи Коннагара – деревушки в нескольких милях от Калькутты. Судя по всему, все Гхоши были выходцами из Пенджаба, местности, расположенной на афганской границе. «Гхош» означает «слава», что говорит нам о принадлежности к одному из племен гордой касты воинов. Отец Кришны Дхана, Калипрасад Гхош, был человеком известным и влиятельным, а его мать, Кайласабасини Деви, отличалась глубокой религиозной благочестивостью. Юный Кришна Дхан решил посвятить себя медицине, сдал вступительные экзамены и стал студентом Медицинского колледжа в Калькутте. В девятнадцать лет он женился на Сварналате, которой в то время исполнилось только двенадцать лет. В те годы ранние браки были обычным явлением. Брачная церемония состоялась в соответствии с ритуалами «Брахмо Самадж». Но, судя по всему, матери Кришны Дхана этот союз пришелся не по душе.

Получив медицинский диплом, доктор Кришна Дхан служил помощником хирурга в Калькутте, а затем, в 1869 году, вместе с Кешавом Чандра Сеном уехал в Англию, чтобы продолжить там медицинское образование. Доктор Кришна Дхан оказался одним из первых бенгальских индийцев, учившихся в Англии. В то время у него уже было двое сыновей: Биной Бхушан и Моно Мохан. Их, как и жену, он оставил на попечение мисс Пейджет – няньки-англичанки. Перед тем как молодой Кришна Дхан отправился в путешествие, его тесть Раджнарайан Бос в качестве напутствия посоветовал ему держаться подальше от искушений и соблазнов западной жизни, направив все свои силы на приобретение знаний в области медицины, не теряя при этом собственного достоинства и оставаясь верным сыном своей страны.

Получив степень доктора медицины Абердинского университета, доктор Кришна Гхош в 1871 году вернулся в Индию уже другим человеком – с английскими взглядами на мир, всецело увлеченным европейскими идеями и идеалами. Его восхищало все, что имело отношение к Англии: английский язык, привычки, образ жизни. А поскольку любовь к Индии при этом оставалась неизменной, то Кришну Дхана глубоко волновал тот упадок, в котором оказалась его страна, и он свято верил, что спасение родины – в восприятии ею западной системы образования и культуры. До конца жизни доктор Кришна Гхош придерживался проанглийских взглядов, что, впрочем, не мешало ему всякий раз, столкнувшись с угнетением индийцев со стороны чужеземных правителей, выражать свое глубокое возмущение.

Дела доктора Кришны Дхана шли успешно. Он был хорошим врачом и отзывчивым и душевным человеком, который никому не отказывал в помощи. Доктор был предан людям и служил им всем сердцем, а они платили ему безграничной любовью и уважением. Он хорошо зарабатывал и легко, подчас даже безрассудно, тратил заработанное, ничего не откладывая ни для себя, ни для семьи. Куда бы ни призывал его долг гражданского хирурга – в Бхагалпур, Рангпур или Кхулну (после 1879 года он в основном работал в Кхулне), он везде активно включался в общественную жизнь города, в котором работал и жил. В Рангпуре его именем даже назван канал; в Кхулне благодаря именно его неустанному труду удалось ликвидировать вспышку малярии, и благодарный город назвал в его честь одну из школ его именем и украсил холл ратуши его фотографией.

В отличие от матери и жены, Кришна Дхан не был активным приверженцем религии или религиозных церемоний. Однажды, вспоминая своих родителей, Шри Ауробиндо шутливо заметил: «Обычно предков великого человека представляют людьми религиозными, благочестивыми и так далее. В моем случае это совершенно не так. Отец мой был закоренелым атеистом».

Вот у таких индийских родителей, хотя и с проанглийскими настроениями, родился Шри Ауробиндо. Все в доме, включая дворецкого и гувернанток, напоминало об Англии. Поэтому неудивительно, что даже ребенком Ауробиндо чаще лепетал своим братьям или слугам на плохом английском или хинди, чем на родном бенгальском. Лишь спустя много лет он практически самостоятельно изучил бенгальский язык.

Сохранилась запись одного эпизода, связанного с детством Ауробиндо. Однажды его дядюшка с материнской стороны Джогендра, держа перед мальчиком зеркало, решил подразнить его: «Смотри-ка, вот обезьянка!» Не желая уступать, малыш спустя какое-то время вернулся к дядюшке и, поднеся к его лицу зеркало, воскликнул: «Bado mama, bado banar» («Большой дядюшка – большая обезьянка»).

Когда Ауробиндо исполнилось пять лет, его вместе с двумя старшими братьями отправили в школу при монастыре Лоретто в Дарджилинге – учебное заведение для детей английских чиновников, служащих в Индии, которым заправляли ирландские монахи. Все в школе была построено на английский лад; языком общения был английский, да ученики в большинстве своем тоже были англичанами. Все это наилучшим образом соответствовало чаяниям доктора Кришны Дхана: дать своим детям не иначе, как истинно английское образование и воспитание, лишенное даже малейших признаков индийского влияния. О двухлетнем периоде, в течение которого маленький Ауробиндо обучался в этом пансионе, мало что известно, за исключением одного-двух забавных эпизодов, сохранившихся в памяти мальчика, которые он поведал позже в Пондичери.

Как-то ночью, когда все дети уже спали, в дверь спального помещения, примыкающего к школе, постучал какой-то запоздалый посетитель. Тогда старший брат Ауробиндо Моно Мохан, чья кровать стояла у двери, сонно отозвался: «Не могу, я уже сплю!». Другой случай произошел во время поездки мальчиков на каникулы к деду в местечко Деогхар. Однажды вечером они вместе с дедом вышли прогуляться. Вскоре, заметив, что пожилой человек отстал от них, ребята вернулись назад и – надо же! – обнаружили, что дед спит стоя! Но если эти воспоминания можно назвать забавными, то другой эпизод носит мрачную окраску. Речь идет о сне, который увидел маленький Ауробиндо.

«Я прилег отдохнуть, как вдруг почувствовал, будто бы на меня самого и на всю вселенную наползает, окутывая, великая тьма. С этого момента в течение всего времени пребывания в Англии я чувствовал, как интенсивный тамас, тьма обволакивает меня. Я был уверен, что эта тьма и охвативший меня тамас как-то связаны между собой. Я сумел освободиться от них, только вернувшись в Индию».

Чему научились сыновья доктора Гхоша за время двухлетнего пребывания в Дарджилинге, точно не известно, но совершенно ясно, что они привыкли к совместной жизни и общению со своими английскими сверстниками, а также научились жить вне дома. Между тем мечты доктора Гхоша дать сыновьям хорошее образование постепенно осуществлялись. У близкого друга доктора – мистера Глэзиера, судьи из Рангпура, в Англии был племянник – мистер Дрюитт – священник одного из храмов в Манчестере. Договорились, что мальчиков отправят в Англию, препоручив их там заботам мистера и миссис Дрюитт, которые должны будут проследить за тем, чтобы дети получили именно то образование и воспитание, о котором мечтал доктор Гхош, – то есть свободное от индийского влияния.

В 1879 году доктор Кришна Дхан Гхош вместе с женой и детьми (после Ауробиндо у них родилась дочь Сароджини) отправился в Англию. Ауробиндо в то время было семь лет. Прибыв в Манчестер, отец оставил мальчиков на попечении Дрюиттов. Спустя некоторое время Кришна Дхан Гхош вернулся в Индию. Во время краткого пребывания в Англии Сварналата Деви родила еще одного сына – Бариндру Кумара. Немного позже она также вернулась в Индию вместе с Сароджини и Бариндрой.

Таким образом, для юного Ауробиндо и двух его старших братьев начался период обучения на чужой земле. Как писал Ауробиндо в своих биографических заметках: «Шри Ауробиндо вырос в полном незнании Индии, ее народа, религии и культуры». Но одного не мог ни предвидеть, ни предположить доктор Гхош: его стремление – стремление любящего отца – воспитать юного Ауробиндо в истинно английском духе Провидение обернет совершенно неожиданным образом. Воистину боги знают все о слабостях рода человеческого и знают, как использовать их для решения своих вселенских задач!

Первые пять лет, проведенные в Манчестере, Ауробиндо получал образование дома, в то время как его старшие братья ходили в местную среднюю школу. Мистер Дрюитт сам был прекрасным преподавателем латыни и обучал ее знанию своего маленького подопечного, который добросовестно ее штудировал. Одновременно мистер Дрюитт обучил Ауробиндо французскому, арифметике, истории и географии. Поскольку в школу ходить было не нужно, свободного времени у Ауробиндо оказалось предостаточно, но, что особенно примечательно для столь юного возраста, мальчик использовал его с пользой для себя, читая Библию, Шекспира, Шелли и Китса. Он испытывал огромную тягу к поэзии и даже сам сочинял стихи, позже опубликованные в «Семейном журнале Фокса».

Хотя братья жили среди христиан и в семье священника, к религии они, казалось, оставались совершенно безразличны. Матушку мистера Дрюитта это обстоятельство беспокоило, она хотела обратить детей в христианство, однако мистер Дрюитт, понимая всю ответственность подобного шага, запретил ей это делать. Вначале он решил написать доктору Гхошу в Индию и вскоре получил ответ, в котором отец мальчиков просил оставить вопрос о религиозной принадлежности детей до того момента, когда они достаточно повзрослеют и сами смогут принять решение.

Вскоре из-за возникших разногласий с церковными настоятелями мистер Дрюитт сложил с себя обязанности священника и эмигрировал в Австралию, переложив заботу о детях мистера Гхоша на плечи своей матушки, госпожи Дрюитт, которая вскоре переехала в Лондон. В сентябре 1884 года Ауробиндо приняли в школу Святого Павла, где он оставался до декабря 1889 года. При поступлении в школу Ауробиндо держал экзамен перед директором школы мистером Уолкером, на которого знания мальчика в области латыни и других предметов произвели неизгладимое впечатление. Появление в школе Ауробиндо не осталось незамеченным со стороны мистера Уолкера, так как он всегда проявлял особое внимание к талантливым ученикам. Занимаясь с Ауробиндо греческим языком и видя, как быстро мальчик усваивает пройденное, мистер Уолкер вскоре перевел его в старшие классы.

Успехи Ауробиндо в изучении классических и современных языков были просто поразительными, а способности к поэзии поистине сверхъестественными. Занятия в школе давались Ауробиндо чрезвычайно легко, он уделял им совсем немного времени, занимаясь в свободное время чтением, главным образом, английской поэзии и литературы, а также древней, средневековой и современной истории Европы. Он выучил итальянский язык, а также немного немецкий и испанский, значительное время уделяя написанию стихов. И при этом учителя считали его ленивым, упрекая в том, что он не использует в полной мере своих исключительных дарований! Как-то, вспоминая дни своей юности, Ауробиндо сказал: «До пятнадцати лет в школе Святого Павла меня считали блестящим учеником. После пятнадцати лет эту репутацию я утратил. Учителя часто поговаривали, что я обленился и начал сдавать. Я все время читал романы и стихи. Лишь во время экзаменов мне приходилось немного заниматься. Но стоило мне только написать стихи на латыни или греческом, как учителя в один голос принимались сетовать, что из-за лени я не использую должным образом свои редкие способности».

Похоже, что занятия спортом не слишком привлекали Ауробиндо, хотя они были включены в школьное расписание. Он не был похож на мальчишек, предпочитающих большую часть времени проводить на улице. Очевидно, чтение и сочинение стихов доставляло ему больше радости, чем общение со сверстниками. Характер у него был дружелюбный, без самоуверенности или агрессивности; скорее его можно было назвать застенчивым и чаще всего погруженным в себя. Ауробиндо ценил красоту как в человеке, так и в природе, и был к ней чрезвычайно восприимчив, а проявление жестокости к ближнему или любому живому существу вызывало у него отвращение. С раннего детства он испытывал сильнейшую ненависть и презрение ко всем формам угнетения.

Во время каникул братья обычно отправлялись осматривать окрестности. Несмотря на сильную привязанность, они все же значительно отличались друг от друга по темпераменту, что нередко приводило к добродушным подшучиваниям и насмешкам. Вот, например, в каком тоне Шри Ауробиндо отзывался о поэтической лихорадке, внезапно охватившей Моно Мохана: «Однажды, гуляя по Камберленду, мы вдруг заметили, что он (Моно Мохан) отстал от нас чуть ли не на полмили и, едва передвигая ноги, с глубоким выражением завывает какие-то стихи. Впереди было довольно опасное место, поэтому мы крикнули, чтобы он поторапливался. Но он не внял нашему зову и, продолжая бормотать, все так же неспешно приблизился к нам. Однако по возвращении в Индию его игра в поэта быстро забылась».

Моно Мохан в свою очередь подшучивал над старшим братом, Биноем Бхушаном, человеком практичным и подчас лишенным фантазии. Сохранилось письмо, посланное им во время болезни своему другу-однокласснику Лоуренсу Биньону: «Наконец-то, к моей радости, брат (Биной Бхушан), который, как ты знаешь, весьма прозаичен и на мир смотрит с точки зрения коммерсанта, соизволил навестить меня. Он весьма бодро принялся меня утешать, приговаривая, что рано или поздно всем суждено умереть, и потому насколько удобно, что я живу неподалеку от кладбища (должен заметить, что из садов Кемсфорда просматривается Бромптонское кладбище, и мимо моих окон каждый день движутся похоронные процессии), радуясь, что владельцы похоронных бюро не затребуют слишком много, поскольку он почти полностью истратил последние деньги».

Но если оставить в стороне юмор, подчеркнутое упоминание Биноем финансовой ситуации и вправду было исполнено горечи, ибо братья в течение всего времени их пребывания в Англии были брошены на произвол судьбы и жили в крайней нищете. Порою жизнь была настолько тяжела, что братьям приходилось оставлять уже имеющееся жилье и подыскивать более дешевое. К тому времени миссис Дрюитт уже покинула их, выведенная из себя неуважительным отношением Моно Мохана, проявившего дерзость во время молитвы; почтенная леди заявила при этом, что не останется под одной крышей с еретиками, ибо стены их дома скоро обрушатся. Вспоминая о времени, проведенном в Англии, Шри Ауробиндо как-то сказал: «В течение года мы жили на пять шиллингов в неделю, которые удавалось зарабатывать старшему брату, в качестве помощника секретаря клуба либералов в Южном Кенсингтоне. Теплой одежды у нас не было. Обычно мы завтракали бутербродом с ветчиной и чашкой чаю, а вечером съедали немного колбасы. Моно Мохан, не в состоянии вынести этих лишений, перебрался в пансион, где ему удавалось раздобыть немного еды, хотя платить за нее было нечем».

Он также заметил по другому поводу: «Целый год единственной едой у нас были пара кусочков хлеба с маслом и чашка чая на завтрак да грошовая колбаса по вечерам».

Вот так, под несмолкаемый шум трамваев, гремящих под их окнами, и влачили братья свое жалкое существование, не имея возможности ни развести огонь в камине, чтобы согреть комнату, ни укутаться в теплую одежду, чтобы защититься от пронизывающего холода. Но юный Ауробиндо, не обращая внимания на тяготы жизни, продолжал учиться. Иногда им помогали друзья, но может ли случайная поддержка, пусть даже своевременная и желанная, одолеть бедность? Изменить тяжелое положение, в котором оказались братья, могли лишь регулярные денежные переводы от отца, но их не было. В действительности, на содержание трех сыновей в Англии доктор Гхош ежегодно посылал мистеру Дрюитту 360 фунтов. Однако с годами переводы эти поступали все реже, а вскоре прекратились совсем. В Индии у доктора было много других проблем: он вынужден был содержать под Деогхаром отдельный дом для жены, поскольку у Сварналаты Деви участились к тому времени приступы истерии; ему нужно было дать образование младшим детям – Сароджини и Бариндре; к тому же он всегда старался помочь всем, кто нуждался в его помощи и материальной поддержке. В результате три мальчика, постигавшие курс наук в далекой Англии, познали в полной мере страдания и нужду. И все же братьям даже в голову не приходило упрекнуть отца за холод, голод и безденежье, выпавшие на их долю на чужбине – столь велико было сыновнее почтение к отцу.

Юный Ауробиндо блестяще сдал школьные экзамены по классическим наукам и получил право на стипендию. Эта стипендия позволила ему поступить в Королевский колледж в Кембридже. В это же время, следуя желанию отца, Ауробиндо выдержал отборочные испытания для поступления в Индийскую Гражданскую Службу (ИГС), получив самые высокие оценки по классическим наукам. Его брат, Биной Бхушан, тоже принимал участие в испытаниях, но не выдержал экзаменов. Ауробиндо был принят кандидатом в ИГС, что давало ему право на временное денежное пособие. Это пособие, вместе с 80 фунтами стерлингов стипендии, ежегодно выплачиваемой Королевским колледжем, давали молодому человеку возможность содержать себя и время от времени помогать братьям. Ауробиндо мог бы даже оставить колледж, всецело отдавшись подготовке к ИГС, но он не мог себе позволить отказаться от стипендии.

Однажды старшему наставнику Королевского колледжа мистеру Протеро пришлось даже написать доктору Гхошу в Индию жесткое письмо, в котором он требовал, чтобы доктор перевел Ауробиндо деньги, в противном случае его сын предстанет перед судом по обвинению в неуплате по счетам. Перевод доктор Гхош прислал, но одновременно и упрекнул сына в расточительстве! Позже, уже в Пондичери, вспоминая об этом эпизоде, Шри Ауробиндо шутливо заметил: «На расточительность у меня просто не было денег».

Во время экзамена на степень бакалавра Ауробиндо получил первую категорию с отличием, и за один год ему вручили все награды за сочинение стихов на латинском и греческом языках. Обычно звание бакалавра присваивается после сдачи специального экзамена по истечении трех лет учебы, однако Ауробиндо сдал его к концу второго года. Он мог бы попросить и о выдаче диплома, но не стал: судя по всему, просто не придал этому значения.

Одним из самых известных лиц в Королевском колледже был Оскар Браунинг, который высоко отзывался о выдающихся способностях Ауробиндо. Вот что написал Ауробиндо отцу в 1890 году: «Вчера вечером один из преподавателей пригласил меня на чашку кофе, и у него дома я встретил досточтимого О.Б. – другими словами, Оскара Браунинга, – который является фигурой, достойной внимания самих королей. Он был со мной чрезвычайно любезен и, перейдя от пустяков к делу, сказал: «Полагаю, вы знаете, что прошли чрезвычайно сложное испытание. Я просматривал результаты тринадцати экзаменов и должен сказать, что не встречал столь прекрасных оценок, как ваши». Он имел в виду мои оценки по классическим наукам на выпускных экзаменах. «Что касается вашего сочинения, оно просто великолепно!» Эта работа (сравнительный анализ Шекспира и Мильтона) была выдержана в восточном стиле и изобиловала пышными и яркими образами, антитезами и эпиграммами, выражая мои истинные чувства, ничем не сдержанные и не ограниченные. Я и сам считаю, что это лучшая из моих работ, хотя в школе меня могли бы обвинить в чрезмерной азиатской напыщенности. Затем досточтимый О.Б. спросил, где я живу, и когда я ответил, он воскликнул: «В этой жалкой дыре?» И обратившись к Махаффи, сказал: «Насколько же мы жестоки со студентами! К нам сюда слетаются великие умы, а мы держим их в тесных казематах! Полагаю, чтобы усмирить гордыню».

Ну какой отец не возгордился бы таким сыном? Сохранилось письмо доктора Гхоша к Джогендре Босу, своему шурину, написанное им в 1891 году: «Всех трех своих сыновей мне удалось сделать великими людьми. Не знаю, доживу ли я, но ты наверняка будешь гордиться своими племянниками, которые прославят нашу страну и наше имя… Ара, я надеюсь, прославит страну еще и блестящей административной службой. Моей жизни не хватит, но ты, если доживешь, вспомни об этом письме. Сейчас он, благодаря своим способностям, учится в Королевском колледже в Кембридже».

Не имея возможности взять репетитора, Ауробиндо готовился к экзаменам в ИГС самостоятельно. Заключительные экзамены он сдал успешно, однако «провалился» на экзамене по верховой езде, за что был признан негодным к службе! Ауробиндо не мог брать достаточно дорогие уроки верховой езды исключительно из-за нехватки денег. Но все это лишь частично объясняло ситуацию, основная же причина крылась в отсутствии интереса к предстоящей службе у самого Ауробиндо. Судя по всему, так усердно он учился, главным образом, из чувства долга перед отцом, который больше всего на свете мечтал увидеть своих сыновей людьми известными, а в те времена это означало именно работу в ИГС. В Индии он уже присмотрел занятие для Ары и даже договорился о его назначении в местечко Аррах, под благосклонное попечительство своего друга сэра Генри Коттона.

Однако у юного Ары на этот счет были свои соображения. Работа в ИГС означала административную деятельность, абсолютно для него неприемлемую. Истинные интересы Ауробиндо таились в другом: он достиг подлинного мастерства во владении английским и питал глубочайшую любовь к английской поэзии, в которой ему суждено было проявить себя настоящим художником и поэтом-пророком. Но в то же время, как бы в противовес его поэтическим интересам, у него появился интерес к политике. Примерно в это же время впервые проявилась еще одна грань личности Ауробиндо – его безграничный патриотизм. На собраниях Индийского меджлиса – студенческой ассоциации в Кембридже – он выступал с пылкими речами, пропитанными духом индийского национализма и свободы. И тем человеком, на долю которого выпало пробудить в юном Ауробиндо чувства национального самосознания, стал именно его отец! Несмотря на свои проанглийские настроения, доктор Кришна Дхан Гхош писал сыну в Англию письма, обвиняющие Британское правительство в Индии в бессердечности и жестокости. Таким образом, сам того не подозревая, он пробудил в сыне чувство патриотизма. Обычно доктор Гхош посылал сыновьям в Англию газету «Бенгалец», которую издавал Сурендранат Банерджи, отмечая в ней статьи и абзацы, повествующие о случаях жестокого обращения англичан с индийцами. Ниже приводятся эпизоды, вполне возможно, изложенные не в «Бенгальце», которые расследовал сам лорд Керзон, вице-король Индии, и которые могут представлять интерес с этой точки зрения, хотя сегодня, с обретением Индией свободы и независимости, они и не имеют уже былого значения.

«Солдат на охоте, не соблюдая правил, убил индийца. Какой-то хозяин избил своего слугу, а коммивояжер сбил с ног носильщика на железнодорожной станции. Ни в одном из этих случаев закон не защитил слабого; напротив – стремился извратить само понятие справедливости. Лорд Керзон расследовал несколько самых вопиющих нарушений закона. Так, во времена его правления, солдат-европеец в форте Уильям убил индийского портного, против которого затаил злобу. Солдат в своем преступлении сознался, следствие шло своим ходом, неопровержимых доказательств было достаточно, а офицер подразделения, в котором служил солдат, подтвердил его вменяемость, как вдруг, на третий день разбирательства в суде, адвокат обвиняемого выдвинул официальное заявление о признании его невменяемым. За день до того сам солдат, совершенно здоровый, внезапно забыл свое имя и принялся изображать слабоумного. Когда дело это поступило в Верховный суд, обвиняемый, отвечая на вопросы трех врачей из Калькутты – занимающихся общей практикой, а не психиатрией, уже ранее видевших и даже в течение нескольких часов обследовавших его, – сумел обмануть их, и врачи засвидетельствовали, что он не может отвечать за свои поступки по состоянию здоровья. После этого солдат был освобожден из тюрьмы. Вице-король заподозрил, что это – потрясающий способ избежать виселицы. В другом случае какой-то солдат, безо всякой причины, швырнул камнем в индийского мальчика и «попал в ногу». Последняя фраза в отчете военных о случившемся показалась вице-королю несколько подозрительной, и он сам провел расследование. Камень и вправду попал в ногу, но при этом сломал ее. Еще в одном из инцидентов, когда солдат застрелил индийца, официальное объяснение привычно гласило, что ружье «выстрелило случайно». Не оставалось ни малейших сомнений в том, что «подчас имеет место почти преступная безответственность или же сговор с целью сокрытия преступления». Лорд Керзон писал Гамильтону, бывшему в те времена Государственным секретарем: «С того момента, как я приехал в Индию, ничто не удивляло и не разочаровывало меня больше, как отношение к делу и правонарушения высших военных чинов. Конечно, среди них немало людей достойных и решительных, зачастую никому не известных, однако добросовестных и честно исполняющих свой долг, но большая часть тех, кого я встретил, ни личными качествами, ни особыми талантами не блистают».

Безразличие Шри Ауробиндо к работе в ИГС можно подтвердить его же собственными словами: «Он не питал никакой тяги к ИГС и даже пытался найти способ избежать этого бремени. Вскоре ему удалось добиться своего, вроде бы не отказываясь от службы лично (этого его семья никогда бы не допустила): он был признан непригодным к ней за неумение ездить верхом».

К чести отборочной комиссии ИГС нужно заметить, что Ауробиндо предложили сдать экзамен по верховой езде повторно, но он на него не явился. В тот самый день и час, когда ему следовало быть в Вулвиче, где проходил экзамен, он бесцельно бродил по улицам Лондона! А посему, опоздав к назначенной встрече и обнаружив, что разгневанный экзаменатор, так и не дождавшись его, удалился, он вернулся домой и беззаботно отчитался перед братом: «Меня не взяли». После чего братья тут же забыли об этом эпизоде, увлекшись игрой в карты!

Однако друзья Ауробиндо и его доброжелатели не сдавались, безуспешно пытаясь найти для него возможность сдать этот экзамен. Сохранилось письмо Кембриджского наставника Ауробиндо, мистера Протеро, которое он с помощью Джеймса Коттона направил в правительственные службы: «Я с сожалением узнал о том, что Гхош не прошел заключительный отбор для работы в ИГС из-за неудачи в верховой езде. За те два года, что он провел здесь, его поведение достойно подражания. Он получил стипендию (еще до того, как сдал первый экзамен в ИГС), победив в конкурсе по классическим предметам. Получение стипендии обязывало его большую часть времени уделять изучению классических дисциплин, отчасти, за счет предметов, необходимых для работы в ИГС. Что касается учебы в колледже, он с честью выполнил условия договора, получив к концу второго года обучения высокую оценку на экзаменах на звание бакалавра. При этом он удостоился еще и нескольких наград колледжа, продемонстрировав отличное владение английским языком и проявив прекрасные литературные способности. То, что один человек сумел достичь таких результатов (даже одного из них достаточно для большинства выпускников), к тому же продолжая работать на ИГС, доказывает его совершенно необычное трудолюбие и способности. Помимо классических дисциплин он овладел знаниями по английской литературе в большем объеме, чем это принято для среднего выпускника колледжа, и освоил английский письменный стиль лучше, чем большинство молодых англичан. Поэтому известие, что человек таких способностей окажется потерянным для индийского правительства из-за того лишь, что не умеет хорошо сидеть на коне или опоздал на назначенную встречу, представляется мне своего рода чиновничьей недальновидностью, которую трудно объяснить.

Более того, этот человек обладает не только способностями, но и сильным характером. За последние два года на его долю выпали нелегкие испытания. Поддержка со стороны отца практически полностью прекратилась, и на плечи Гхоша легла забота не только о себе, но и о двух его братьях. Однако, несмотря ни на что, его мужество и упорство не ослабли. Я несколько раз писал от его имени отцу, но по большей части безуспешно. И лишь однажды мне удалось добиться от него небольшой суммы, чтобы уплатить торговцу, иначе тот подал бы на молодого человека в суд. При этом я всецело убежден, что финансовые проблемы вызваны отнюдь не расточительностью Гхоша: вся его жизнь, исполненная крайней бедности, тому свидетельство; это обусловлено обстоятельствами, с которыми он не в силах совладать. Но именно эти обстоятельства, должно быть, и стесняют его во многом, лишая в том числе и возможности брать уроки верховой езды. Я абсолютно уверен, что его отсутствие в назначенное время в Вулвиче объясняется нехваткой наличных денег.

В заключение хочу выразить искреннюю надежду на то, что ваши усилия помогут восстановить его кандидатуру в списке избранных, ибо если его окончательно вычеркнут из этого списка, то, смею уверить, при всей юридической справедливости этого решения по отношению к Гхошу, оно будет выглядеть аморально и обернется значительной потерей для индийского правительства…»

Однако это страстное обращение не возымело действия на чиновников ИГС, оставшихся непреклонными и отказавшихся пересмотреть свое решение в пользу Ауробиндо. Мистер Кимберли, бывший в то время Государственным секретарем, поддерживая позицию комиссии, многозначительно добавил: «В качестве obiter dictum должен добавить, что у меня есть основания сомневаться в том, что мистер Гхош стал бы столь желанным приобретением для ИГС».

Не трудно понять, что скрывается за obiter dictum мистера Кимберли: очевидно, от внимания Уайтхолла не укрылись откровенные политические взгляды Ауробиндо, которые с недавних пор он стал высказывать вслух. Так что провал с верховой ездой был лишь удачным предлогом для отборочной комиссии ИГС, чтобы отказать Ауробиндо. Члены комиссии были полностью уверены в своей правоте, и, похоже, само божественное Провидение оказалось на их стороне, правда, уже совсем по иным соображениям. Боги готовили Ауробиндо к совершенно иному назначению, ставя перед ним более величественную и более благородную задачу поистине вселенского масштаба – задачу, касающуюся не только судьбы Индии или Англии, но всего человечества. Если бы Ауробиндо был принят на работу в ИГС, и чаяниям его отца суждено было бы сбыться, со всей уверенностью можно предположить, что он закончил бы свои дни в качестве хорошо подогнанного винтика в колесе административной машины Британского правительства в Индии. Или же, как однажды заметил он сам: «…Даже если бы я был принят в ИГС, рано или поздно они бы меня уволили: если не за лень, так за недостатки на работе».

После отчисления из ИГС у Ауробиндо оставалась на жизнь лишь стипендия в 150 фунтов. Он получал ее в установленные сроки и тут же оплачивал просроченные счета, например, за аренду.

Пребывание Ауробиндо в Англии близилось к концу, и одним из последних событий этого периода стало его вступление в тайное общество «Лотос и кинжал». Членами этого общества были студенты-индийцы, жившие в Англии. Входили в него и оба старших брата Ауробиндо. Члены общества давали клятву служить делу освобождения Индии, отдавая ему все свои силы. Правда, организация эта оказалась мертворожденной: ничего достойного она не совершила. Ауробиндо относился к тому меньшинству, которое сверхсерьезно отнеслось к данной клятве; для большинства же членов она оказалась просто порывом энтузиазма, и, вернувшись в Индию, они нашли себе теплое местечко на правительственной службе или занялись устройством собственного дела и положения.

Будучи в Англии, Шри Ауробиндо не питал особого интереса к работам греческих или немецких философов, хотя и читал «Государство» и «Диалоги» Платона. Однако у него уже было некоторое представление об отдельных трудах по индийской философии и мистицизму. В Пондичери, вспоминая годы юности, он сказал, что впервые в Англии, читая перевод Макса Мюллера «Священные книги» из серии «Литература Востока», он столкнулся с понятием высшего Духа или Атмана. Тогда, еще почти ничего не зная о Йоге или духовности, он был потрясен этим и пришел к заключению, что за идеями Веданты стоят конкретные реалии, которые должны быть воплощены в жизнь.

Совершенно ясно, что Ауробиндо с раннего детства обладал глубоким внутренним чутьем, утонченной духовной восприимчивостью. Мы уже упоминали о том ощущении тьмы, наступающей на него и окутывающей со всех сторон, которое он испытал в детстве в Дарджилинге. Вот его собственные слова: «Уже в раннем возрасте, в одиннадцать лет, я осознал, что в мире наступает время великих революционных перемен и что мне предначертано судьбой сыграть в них особую роль. В то время все мои мысли были об Индии и ее освобождении. Однако «твердое убеждение» обрело окончательную форму только через четыре года».

И еще один вывод, сделанный Ауробиндо в возрасте двенадцати или тринадцати лет: «Я был страшным эгоистом и вдруг однажды почувствовал, что должен изжить в себе этот порок, и сразу принялся бороться с ним, правда, весьма несовершенным образом. Но все же это был своего рода поворотный момент в моей жизни».

Примерно в то самое время, когда Ауробиндо был отстранен от работы в ИГС и не вполне ясно представлял себе, чем будет заниматься в будущем, в Англии случайно оказался махараджа из Бароды. Друзья Ауробиндо переговорили от его имени с махараджей, попросив зарезервировать за ним место на государственной службе Бароды. На этот раз переговоры прошли успешно. Для начала Ауробиндо была предложена должность с окладом 200 рупий в месяц.

Итак, в 1893 году в возрасте 21 года Ауробиндо вернулся в Индию. Нельзя сказать, чтобы подобный поворот судьбы его слишком радовал или слишком печалил. Английский образ жизни, равно как и культура или политическая жизнь Англии его не привлекали. Он не врос еще корнями в английскую землю, как это произошло с Моно Моханом, старшим братом Ауробиндо, предпринявшим попытку обосноваться там навсегда. Наверное, если бы его спросили, в какой стране, после Индии, он хотел бы жить, Ауробиндо сказал бы следующее (что он и сделал позднее): «Если и существовала во мне привязанность к другой стране на европейской земле, то это была интеллектуальная и эмоциональная привязанность к Франции – стране, которую я никогда не видел и в которой никогда не жил в этой жизни».

Возвращение Ауробиндо домой обернулось для его отца истинной трагедией. Доктор Кришна Дхан Гхош с нетерпением ждал возвращения сына. Браджендра Натх Де вспоминал, что доктор Гхош взял даже отпуск на целый месяц, чтобы поехать в Бомбей встретить сына. Судя по всему, произошла какая-то путаница; он не знал точной даты приезда сына и вернулся в Калькутту в расстроенных чувствах. Из компании «Гриндли и Ко» он получил сообщение, что Ауробиндо отплыл из Англии, но пароход, на котором тот, предположительно, должен был возвращаться, потерпел крушение и затонул у берегов Португалии под Лиссабоном. Получив это известие, доктор Гхош решил, что его сын погиб. Этот удар обернулся для него сильнейшим сердечным приступом, и доктор скончался с именем Ары на устах. Его уход из жизни описал Браджендра Натх Де (бывший сотрудник ИГС): «Так случилось, что в ту самую ночь он (доктор Гхош) и старший инспектор полиции должны были ужинать у меня дома. Ужин был подан, инспектор уже пришел, но доктора все не было, хотя его летний дом находился неподалеку от моего. Немного подождав, я послал к нему ординарца, попросив напомнить, что сегодня вечером он обещал отужинать со мной. Вернувшись, ординарец доложил, что доктор очень плох. Я тут же узнал о полученной телеграмме и бросился к нему, найдя его без сознания. Я сделал все, что мог, но ничто не могло ему помочь, и через день-другой он скончался. Мне пришлось отвезти тело на кремацию и присутствовать при этом».

На самом деле, Ауробиндо не было на том злополучном корабле; он отбыл из Англии позже, на «Карфагене», который, хотя и попал в шторм, все же благополучно прибыл в Индию в начале февраля 1893 года. Едва Ауробиндо ступил на родную землю, произошло примечательное событие – так мать-Индия приветствовала возвращение сына: «В тот самый момент, в бомбейском порту Аполло, когда, впервые после долгого отсутствия, его нога ступила на индийскую землю, он почувствовал, как на него нисходит глубокий покой. Этот покой не оставлял его еще долгие месяцы после возвращения».

И тот глубокий тамас, окутавший его в далеком детстве в Дарджилинге теперь, казалось, рассеялся и отступил навсегда. Мать-Индия призвала назад своего сына.

 

Барода

Вскоре после возвращения в Индию Шри Ауробиндо поступил на службу в администрацию Бароды. Махараджа Сайаджирао Гаеквар был одним из немногих просвещенных правителей в княжествах. Получивший прекрасное образование и много путешествовавший, он отличался прогрессивными взглядами. В своем княжестве махараджа осуществил целый ряд преобразований: построил школы, колледжи и технические заведения, открывал библиотеки и содействовал образованию женщин и отсталых слоев общества. Более того, он знал, где и как найти нужных людей в администрацию княжества, и особое внимание уделял подбору своих личных советников. Для того чтобы дать Шри Ауробиндо возможность проявить себя, выбрать занятие по душе и начать службу, его в разное время назначали в различные ведомства. Вначале он служил в ведомстве по надзору за поселениями, затем перешел в департамент налогов и сборов. Позже на некоторое время его перевели в секретариат, где он должен был составлять официальные сообщения, и т. д. Условия жизни Шри Ауробиндо в Бароде были лучше, чем в Англии, чего нельзя было сказать о работе, которой ему приходилось там заниматься, часто скучной и монотонной, совершенно не соответствовавшей его характеру и не доставлявшей удовольствия. Позднее, в Пондичери, вспоминая это время, он говорил: «Я написал для махараджи массу меморандумов. Обычно он только намечал общее направление, а я уже развивал его. Однако лично меня административная работа мало интересовала. Мои интересы лежали за ее пределами – в области санскрита, литературы и национального движения».

Шри Ауробиндо работал уже около двух лет, когда ему неожиданно предложили несколько часов в неделю читать лекции на французском языке в колледже Бароды. Причем работа в колледже должна была стать дополнением к его основным обязанностям. Спустя еще несколько лет Шри Ауробиндо по его просьбе перевели в этот колледж профессором английского языка и литературы уже на полную ставку. В 1904 году он получил место проректора, а в течение некоторого времени даже исполнял обязанности ректора. Но даже когда Шри Ауробиндо работал в колледже уже на полной ставке, махараджа частенько посылал за ним, если требовалось написать какой-либо сложный документ или депешу или подготовить для него ответственное выступление. Как правило, в таких случаях махараджа приглашал Шри Ауробиндо во дворец на завтрак или обед. Однако нужно отметить, что Шри Ауробиндо вовсе не любил подобные приглашения: куда с большим удовольствием он оставался наедине с самим собой. Его самоуглубленность и застенчивость, склонность к предметам, выходящим за рамки администрирования и государственной службы, его откровенная нелюбовь к блеску и пышности двора едва ли способствовали установлению близких отношений между ним и махараджей. Очевидно, Гаеквар, человек чрезвычайно проницательный, вскоре по достоинству оценил Шри Ауробиндо: остроту его интеллекта, искренность и честность, отметив для себя границы его возможностей на поприще государственной дипломатии, и понял также, где в дальнейшем он может использовать этого молодого и способного служащего. Однажды правитель отправил Шри Ауробиндо в Отакамунд, чтобы подготовить подробное сообщение о так называемом деле Бапата. В следующий раз – взял его с собой в Кашмир в качестве секретаря, однако и эта поездка оказалась неудачной, поскольку между спутниками возникло немало разногласий, – после этого махараджа никогда больше подобных экспериментов не проводил. Известен интересный эпизод, подтверждающий независимый дух Шри Ауробиндо в его отношениях с махараджей. Как-то правитель счел необходимым ввести в администрации новые правила и обязал всех чиновников приходить на службу по воскресеньям и праздничным дням. Шри Ауробиндо не обратил внимания на эти нововведения, заявив: «Пусть себе штрафует сколько хочет. Я все равно не приду». Махараджа вынужден был уступить! Позже Шри Ауробиндо говорил: «Махараджа всегда отдавал должное моим способностям и уму, но одновременно ему не нравилось во мне полное отсутствие пунктуальности и четкости в работе».

Первые несколько лет жизни в Бароде были ознаменованы для Шри Ауробиндо интенсивной подготовкой к тем великим делам, которые ему предстояло совершить в будущем. Он поставил перед собой две задачи и приступил к одновременному их решению. Первая заключалась в том, чтобы изучить и продолжить развитие культурного наследия Индии; вторая – создать необходимые условия для широкомасштабного общенационального движения за освобождение любимой родины. Мы начнем с краткого рассмотрения второй задачи, затем перейдем к рассмотрению первой, а позже вернемся к детальному рассказу о второй.

Мы уже упоминали о связи Шри Ауробиндо с тайным обществом «Лотос и кинжал», в которое он вступил еще в Англии, будучи студентом Кембриджа. Совершенно очевидно, что большинство молодых индийцев, открыто заявлявших о своей принадлежности к этому обществу и поклявшихся всеми силами служить делу освобождения Индии, относились к этим клятвам довольно легкомысленно. Именно поэтому никакого реального воплощения деятельность этого общества не имела. Однако в случае с Шри Ауробиндо все было иначе. Он со всей серьезностью воспринял данную клятву и был преисполнен намерений сдержать ее. Свобода его страны значила для него очень много: не было жертвы, которую он посчитал бы непомерной, чтобы добиться ее. Даже в юном возрасте, в четырнадцать лет, он уже понимал, что судьбой ему предначертано сыграть важную роль в деле освобождения Индии. В одном из писем жене он говорил об этом предназначении следующее: «Я верю, что во мне есть сила, чтобы поднять эту поставленную на колени страну; это не физическая сила, я вовсе не собираюсь сражаться с мечом или ружьем в руках; мое оружие – это знание. Сила завоевателя – не единственная мощь в мире, существует еще и сила Брахмана, основанная на знании. Это ощущение не ново для меня, оно пришло ко мне не в одночасье. Я родился с этим знанием, оно коренится в самой глубине моего сознания. Бог послал меня на Землю именно для того, чтобы исполнить эту великую миссию. Семена этого знания дали первые ростки еще в четырнадцать лет, а к восемнадцати – уже прочно укоренились и окрепли».

Таким образом, вернувшись в Индию, Шри Ауробиндо, несмотря на свою занятость на государственной службе и занятия по самоусовершенствованию, находил время интересоваться политическими событиями, влиявшими на судьбу страны. Единственной из существовавших в то время общенациональных политических организаций был Индийский Национальный Конгресс, который начал свое существование с 1885 года. Одним из его основателей был Аллан Октавиан Хьюм, вышедший в отставку государственный служащий. Хьюм считал, что Конгресс сможет стать эффективным конституционным органом, способным выражать зарождающееся в стране общественное мнение. Однако лорд Дафферин, в то время генерал-губернатор Индии, способствовал превращению Конгресса в политическую организацию. Очень скоро Дафферин переменил свое отношение к Конгрессу, называя его «туземным парламентом… ассамблеей истериков» и т. д. Конгресс продолжал набирать силу, оставаясь в целом ассамблеей представителей интеллектуальной элиты среднего класса, получивших английское образование, но не имевших общих точек соприкосновения с народными массами. Хотя честность и искренность его лидеров не вызывали сомнения, их напыщенные суждения и слащавые резолюции по отношению к правящим кругам, относившимся к этой организации с плохо скрываемым презрением, были столь же поверхностны, сколь и малоэффективны. Еще в Англии Шри Ауробиндо понял, что ему не нравится политика, проводимая лидерами Индийского Конгресса; вернувшись же домой, он разочаровался в их деятельности еще больше. Скучные собрания членов Конгресса и еще более скучные и бесцветные резолюции, которые они принимали, были невыносимы. Шри Ауробиндо четко осознал: для того, чтобы пробудить нацию от апатии и безразличия, а заодно и придать жизнеспособность Конгрессу, необходимо приблизить его деятельность к реальной жизни. Вскоре такая возможность ему представилась. Его сокурсник по Кембриджу и близкий друг К.Дешпанде, который, вернувшись на родину, возглавил еженедельную бомбейскую газету «Инду Пракаш», попросил Шри Ауробиндо написать статью в эту газету. Ауробиндо согласился и отослал в редакцию несколько вдохновенных статей (не подписывая их своим именем) под общим заголовком «Старое в новом свете». В этих статьях, исполненных исключительной силы и страсти, он, не выбирая слов, обличал убогую политику Конгресса, чтобы выразить свое презрение к его руководству. Он резко критиковал умеренность их взглядов, их политику «просьб и прошений», которая выдавала в целом рабское преклонение перед правителями. Первая из этих статей появилась 7 августа 1893 года, когда не прошло еще и полугода с момента возвращения Шри Ауробиндо в Индию, а последняя – 6 марта 1894 года. Эти статьи представил читателям сам редактор газеты со следующим комментарием: «Не так давно мы обещали нашим читателям серию статей чрезвычайно способного и проницательного обозревателя, посвященных политической ситуации в стране. Сейчас мы с огромной радостью представляем вам первую публикацию этой серии. Этот материал появится под названием «Старое в новом свете», – хотя это и метафора, но она наводит на размышления. Этот комментарий распространяется и на следующий выпуск. Взгляды, которые высказывает автор этих статей, значительно отличаются от тех, которых привычно придерживаются наши политики, и именно поэтому они чрезвычайно важны. Мы считаем, что политическая ситуация носит случайный характер и всегда нуждается в энергичном стимуле. Мы убеждены, что наша политическая агитация постоянно грешит лицемерием. Сегодня в моде уклончивость, в то время как необходима деловая и честная критика. Наши организации не имеют под собой прочного фундамента и все время находятся под угрозой разрушения. В подобных обстоятельствах бесполезно, более того – преступно хранить безмолвие, тогда как вся энергия политической жизни направлена по неверному руслу. Основной спорный вопрос сегодня чрезвычайно важен. Это вопрос созидания или разрушения нации. И среди нас есть человек, обладающий огромным литературным дарованием, образованный и имеющий богатый опыт, к тому же блестяще владеющий пером, готовый в ущерб себе быть неверно понятым, но твердо и уверенно высказать свои убеждения, в своем собственном стиле и понимании действительности. Мы просим читателей отнестись со вниманием к его работе и уверяем, что эти статьи не оставят равнодушными их исполненные патриотизма сердца».

Приведем несколько отрывков из первых политических сочинений Шри Ауробиндо, которые раскрывают прямоту и решительность его взглядов, его точный анализ политической ситуации, удивительный дар самовыражения и, в первую очередь, его пламенный патриотизм. Вначале он говорит о главной надежде страны – Конгрессе: «Как отыскать слова, достаточно выразительные, чтобы передать все оттенки пробудившихся надежд и великолепие этого восхитительного энтузиазма? Конгресс был для нас тем самым возвышенным, дорогим и священным делом, каким только может быть для человека: животворным родником в пустыне, более засушливой, чем Сахара, гордым знаменем в битве за Свободу, святым храмом Согласия, где встречаются и общаются меж собой различные народы». Сожалея о том, что деятельность Конгресса не оправдала этих высоких надежд, Шри Ауробиндо замечает: «Я достаточно осведомлен, чтобы порицать орган, который одним представляется средством выражения мыслей и чаяний народа; другим – драгоценным сосудом, в котором покоятся наши самые яркие и великие надежды; а третьим – путеводной звездой, которая сквозь непроглядную тьму поможет отыскать дорогу к далекому раю; и если б я не был полностью убежден, что это западня и обман, скорее, готовый обернуться самыми пагубными последствиями, я просто оставил бы при себе свои сомнения и не стал бы ничего говорить. Однако я убежден в своей правоте и надеюсь убедить в этом некоторых своих соотечественников; если же мне это не удастся, то я хотя бы заставлю их глубже задуматься над моими словами».

И далее продолжает убежденно и уверенно обличать руководство Конгрессом: «Я говорю о Конгрессе, о том… что его задачи ошибочны, что дух, которым он руководствуется в их достижении, далек от искренности и чистосердечия, что избранные им методы неверны, а лидеры, на которых он полагается, – далеко не те люди, которые способны возглавить руководство; короче, все мы сейчас ведомы слепцом, или, в лучшем случае, человеком, который плохо видит».

И далее: «Наш главный враг – это не внешние силы, какими бы они ни были, а наша собственная слезливая слабость, наша трусость, наш эгоизм, наше лицемерие, наш недальновидный сентиментализм. Право же, я не понимаю, почему нужно столь яростно восставать против англо-индийцев и на все лады называть их оскорбительными словами. Да, я признаю, что они грубы и невежественны, плохо управляют страной, им чужды великие и благородные чувства, что их поведение – это поведение узкого круга господ, управляющих нацией рабов. Но говорить так – значит утверждать, что все они – самые обычные люди, оказавшиеся в совершенно особом положении. Конечно, было бы прекрасно и очень благородно с их стороны, если бы они смогли умерить свои собственные интересы и поставить ближайшей целью не собственное выдвижение и обогащение, а исключительно благополучие индийского народа. Но подобного мы ожидать не вправе, разве что от людей наиболее возвышенного и великодушного склада; большинство же из тех, кого присылает сюда Англия, этими свойствами, как правило, не обладает, более того, они скорее являются носителями прямо противоположного начала. И вправду, это совершенно обычные люди, и даже не просто обычные, а заурядные представители среднего сословия, или обыватели, как называют их сами англичане, с мелкими душами торговцев и складом ума, присущего этой категории людей. Так что чистое безумие ссориться с ними из-за того, что они не в силах превзойти самих себя. Не будь мы ослеплены искусственным блеском английского престижа, мы бы тотчас признали, что эти люди не стоят того, чтобы на них сердиться; и коль скоро это так, то не стоит придавать значения тому, что они о нас думают».

И далее: «Наш призыв, призыв каждого народа, наделенного высокой душой и чувством собственного достоинства, не должен быть обращен к мнению англо-индийцев, как не обращен он и к британским нормам справедливости, вовсе нет; наш призыв – к своему собственному возрождающемуся самосознанию, к своему собственному искреннему чувству солидарности – пока еще его называют искренним – с безответным и многострадальным народом Индии… Когда мы перестанем подчиняться диктату скрытого корыстолюбия и обратимся к людям истинного и неподдельного патриотизма, когда мы прекратим с нетерпением ждать жалких подачек, которые Англия бросает нам со своего стола, тогда мы достигнем того понимания зрелости, того искреннего чувства солидарности, к которым так страстно взываем».

Первостепенной задачей того времени, задачей, не терпящей отлагательств, было пробуждение от спячки народных масс, пролетариата.

«Наш всенародный порыв должен приобрести массовый характер, прежде чем можно будет надеяться на какие-то ощутимые результаты… Наш пролетариат подавлен и погряз в невежестве… но именно с этим пролетариатом, нравится нам это или нет, связана наша надежда на будущее… Именно пролетариат – реальный ключ к решению данной ситуации. Даже бездеятельный и инертный, далекий от того, чтобы быть реальной силой, он тем не менее таит в себе огромный потенциал, и тот, кто сумеет распознать и выявить его мощь, превратится в хозяина положения. Сегодняшняя ситуация и вправду чрезвычайно сложна и запутанна, и все же совершенно очевидно одно: единственно правильная политика, гарантирующая успех, должна опираться на искусное управление пролетариатом. Именно он должен разбудить и сплотить все силы страны, умножив, таким образом, свою силу и влияние и достигнув социального и политического превосходства. Именно так он сможет занять законное положение – не привилегированного класса, а лидера нации и одновременно ее направляющей силы».

Первые статьи этой серии были столь откровенны и прямолинейны, что напуганный лидер «умеренных» Махадев Говинда Ранаде предупредил К.Г.Дешпанде, редактора «Инду Пракаш»: если публикации и впредь будут носить подобный характер, он определенно будет привлечен к уголовной ответственности по обвинению в подстрекательстве. Предупрежденный таким образом, К.Г.Дешпанде попросил Шри Ауробиндо умерить тон статей, но продолжить серию. Шри Ауробиндо уступил, заметив позже: «Тогда я стал писать о философии политики, оставив в стороне практическую часть. Но вскоре мне это надоело».

Шри Ауробиндо определенно опережал свое время; однако еще не настал час для признания его политических взглядов, не говоря уже о том, чтобы использовать их на практике. Он вынужден был снова на несколько лет уйти от активной политической деятельности, деля время между службой и занятиями литературой. Однако это вовсе не означало, что он отказался от своих политических убеждений. Напротив. Какое-то время он воздерживался от выступлений, всецело занявшись организацией и подготовкой революционных выступлений, которые, со временем, должны были перерасти в вооруженное восстание. Одновременно он углубился в изучение индийской культуры, очистив свою душу, сердце и разум для восприятия животворных истин культурного наследия Индии.

Прозападные взгляды отца и долгие годы, проведенные в Англии, привели к тому, что Шри Ауробиндо «вырос в полном незнании Индии, ее народа, ее религии и культуры», а потому для него было чрезвычайно важно проникнуться истинным духом Индии.

Таким образом, первые несколько лет жизни Шри Ауробиндо в Бароде ушли на восполнение пробела знаний индийской культуры. Все свободное время и все силы он отдавал изучению индийской философии и культуры, как древней, так и современной. Казалось, будто это накопление знаний – единственная цель его жизни. Он приступил к изучению санскрита и других индийских языков, занимаясь самостоятельно, без помощи учителей. Его знакомство с родным бенгальским языком было очень слабым. В Англии, готовясь к службе в ИГС, он изучил его основы с помощью ушедшего в отставку английского судьи мистера Тауэрса, которого называли еще пандит Тауэрс. Познания мистера Тауэрса в бенгальском языке были не слишком обширны, но вполне достаточны, чтобы его ученики могли сдать экзамен. Однажды Шри Ауробиндо принес отрывок из Банкима Чандры, и пандит Тауэрс, внимательно прочитав его, с удивлением воскликнул: «Но это же не бенгальский!» Теперь же, в Бароде, Шри Ауробиндо настолько усовершенствовал свои познания в бенгальском языке, что вскоре мог уже понять и оценить поэзию Мадхусудана и Банкима Чандры. О творчестве последнего он даже написал несколько статей для «Инду Пракаш». По мере того, как совершенствовались его познания в санскрите, он открыл для себя подлинную сокровищницу знаний в Упанишадах, Гите, Рамаяне, Махабхарате, а также в трудах Калидасы, Бхавабхути, Бхартрихари и других авторов. Поистине это был процесс открытия самого себя заново «посредством естественного влечения к индийской культуре, образу жизни, национальному характеру, а также отдавая предпочтение всему, что является истинно индийским».

Шри Ауробиндо был благодарным и ненасытным читателем и мог целыми днями просиживать над самыми разными книгами – поэтическими (самый любимый предмет), художественной литературой, историческими, философскими и т. д., причем на разных языках – французском, немецком, русском, греческом, латинском, не говоря уже об английском. Во всех углах его квартиры, а также на стальных полках громоздились книги, в том числе бесчисленное количество романов, «Илиада» Гомера, «Божественная комедия» Данте, Рамаяна и Махабхарата вместе с другими классическими произведениями индийской литературы, а также книги русских писателей. Помимо тех книг, которые он часто покупал в «Басумати Пресс» в Калькутте, Ауробиндо делал постоянные заказы у двух известных в Бомбее книжных торговцев: Атмарамы Радхабхаи Саггоны, а также в «Таккер Спинк и Ко». Книги, к великому изумлению его друзей, часто присылали ему в ящиках. Он постоянно откладывал определенную часть жалованья – рупий пятьдесят-шестьдесят, а иногда и более – на оплату счетов за книги. Ауробиндо мог засиживаться за чтением допоздна, при свете керосиновой лампы, не обращая внимания на роившихся вокруг москитов, а подчас и забыв о дожидавшемся его ужине. Утром, наскоро перекусив, он снова погружался в чтение или сочинение, пока не наступало время умываться, обедать или отправляться на работу. Долгий период жизни в Англии, похоже, не внес заметных изменений в его жизненные устои, касалось ли это еды, одежды или других привычек. Он был прост во всем – подчас даже настолько, что это граничило с рядом неудобств. Его не волновало, если над головой протекала крыша, а на скрипучей железной кровати не было даже матраца – он чувствовал себя повсюду дома.

Шри Ауробиндо вернулся из Англии один; двое его старших братьев, Биной Бхушан и Моно Мохан, остались там еще на некоторое время. Первым вернулся Биной Бхушан, который начинал изучать в Англии медицину, но впоследствии от этой затеи отказался и, вернувшись в Индию, поступил на службу к махарадже Кучбехара. Ему удалось послать немного денег Моно Мохану, который смог таким образом возвратиться в Индию, где он стал профессором английского языка и литературы сначала в Дакке, затем в Патне, а потом и в Президентском колледже в Калькутте. Биной Бхушан оказался щедрым и практичным, с ним легко было найти общий язык. Моно Мохан был абсолютно другим человеком. Можно сказать, это был мечтатель и фантазер. В качестве профессора английского языка он пользовался весьма почетной репутацией. Про него говорили, что он создает в аудитории поэтическую атмосферу, и послушать его лекции о поэзии с удовольствием приходили даже студенты из других колледжей.

«Часто можно было видеть его, снующим по лестницам Президентского колледжа – со шляпой в руках и потупленным взглядом, серьезного, самоуглубленного, а подчас даже задумчиво-печального. Он не поднимал глаз даже для того, чтобы взглянуть, кто проходит мимо. Но оказавшись на кафедре, он преображался. Воодушевленный любимым предметом, он создавал поэтические образы редчайшего узора и красоты, наполняя аудиторию выразительной от природы чувственно-напевной речью».

Джордж Сэмпсон в своей книге «Кембриджская краткая история английской литературы» так писал о Моно Мохане: «Мэнмохан (1867–1924) – наиболее выдающийся индийский поэт, пишущий на английском языке. Он получил образование в Оксфорде, будучи современником и другом Лоуренса Биноя, Стефена Филлипса и других выдающихся деятелей английской словесности. Творчество его настолько проникнуто духом и тональностью того места и времени, что читатель, открывший «Песни о Любви», «Элегии», «Песни Любви и Смерти», с готовностью воспримет их как творения английского поэта, воспитанного на традициях классики».

Впервые с тех пор, как в 1879 году он семилетним ребенком покинул Бенгалию, и спустя примерно год после того, как обосновался в Бароде, Шри Ауробиндо навестил родные края. Он поехал в Рохини, небольшое село примерно в четырех милях от Деогхара, где встретился с матерью Сварналатой, сестрой Сароджини, которую очень любил, и младшим братом Бариндрой. Оттуда Ауробиндо отправился в Деогхар, где повидался с дедом по материнской линии Риши Раджнарайаном Босом и другими родственниками, проведя с ними несколько дней. Похоже, что мать сначала не узнала его. В ее сознании запечатлелся образ юного Ары, с которым она простилась в Англии пятнадцать лет назад. К счастью, она все же признала сына, благодаря старому шраму, полученному Ауробиндо в далеком детстве от разбитой бутылки. Сестра Ауробиндо Сароджини так описывала своего брата: «Седжда (Шри Ауробиндо), с тонким лицом и длинными, подстриженными на английский манер волосами, казался очень застенчивым».

Первая поездка домой после столь долгих лет отсутствия, приятные часы, проведенные вместе с любимыми людьми, вызвали у Шри Ауробиндо чувство ностальгии. Вернувшись в Бароду, он вынужден будет написать Сароджини: «Не знаю, за какое ужасное преступление я приговорен к Бароде. После того радостного мига, который я пережил рядом с вами в Бандьянатхе (другое название Деогхара), Барода кажется мне еще во сто крат больше Бародой».

Сохранились и воспоминания кузины Шри Ауробиндо Басанти Деви о его приезде: «Ауро Дада обычно приезжал с двумя-тремя сундуками, и мы считали, что в них полно дорогих костюмов и прочих предметов роскоши, например благовоний ипр. Когда он открывал их, я обычно старалась оказаться поблизости, с любопытством заглядывая вовнутрь. И что же? Немного обычной одежды, а все остальное – книги. Ничего, кроме книг! Неужели ему нравится все это читать? Мы все любили в минуты отдыха просто поболтать и поразвлечься; неужели же он намерен даже это время потратить на чтение книг? Правда, страсть к чтению вовсе не означала, что он откажется принять участие в наших беседах и развлечениях. Речь его обычно была исполнена остроумия и юмора».

На второй год своего пребывания в Бароде Шри Ауробиндо пережил значительное в духовном плане происшествие. У него была конная повозка. Однажды, отправившись на этой повозке в город, он оказался на грани несчастного случая, избежать которого, казалось, было невозможно. Тогда усилием воли он попытался предотвратить неизбежное несчастье. И в то же мгновение он ощутил в себе Божественное Светоносное Существо, которое своим вмешательством чудесным образом предотвратило несчастный случай. Это был второй раз после возвращения в Индию, когда он ощутил соприкосновение с Божеством. Это переживание произвело на него глубокое впечатление, и в 1939 году он написал сонет «Божество».

В 1895 году появился первый сборник стихов Шри Ауробиндо под названием «Песни Миртилле» (в него вошли и стихи, написанные им в Англии), изданный для «личного пользования». В Бароде же были написаны более крупные поэмы «Любовь и Смерть», «Урваши», а также задумана величественная эпическая поэма «Савитри». Существуют доказательства того, что многие произведения Шри Ауробиндо, опубликованные в более поздние годы, например, «Васавадатта», перевод «Викраморваши» и «Мегхадуты» Калидасы, а также пьесы «Визири из Бассоры» и «Персей-освободитель», частично или полностью были написаны в тот же период жизни в Бароде.

Профессор колледжа в Бароде Шри Ауробиндо пользовался у студентов большой любовью. Они любили и уважали его не только за мастерство и умение преподать свой предмет, английскую литературу и поэзию, но также и за благородство характера и праведность его поведения. Ему были чужды бесцеремонность и напыщенность. Спокойный, добрый и уверенный в себе, он старался держаться в тени и словно излучал мир и добро для всех, кто оказывался рядом, будь то студенты, коллеги или кто-то еще. Он был живым примером, гуру для студентов в том самом традиционно высоком смысле, который вкладывают в это понятие мудрецы и риши Индии. Покойный Шри Мунши, в то время один из студентов колледжа в Бароде, писал о нем: «Мое общение с Шри Ауробиндо началось в 1902 году, когда, сдав вступительные экзамены, я стал студентом колледжа в Бароде. Прежде мне лишь случайно приходилось общаться с ним, но легенда об Ауробиндо, существовавшая в колледже, вызывала у меня такое к нему почтение, что, когда он читал свои лекции, я благоговейно внимал каждому его слову».

Покойный доктор Редди, занявший пост проректора колледжа в Бароде после того, как Шри Ауробиндо оставил его, сказал: «Я имел честь быть знакомым с ним, пусть и недолго, в его Пурвашраме. У нас было несколько общих друзей. Мистер Кларк, ректор колледжа в Бароде, заметил как-то: «Итак, вы познакомились с Ауробиндо Гхошем. Вы обратили внимание на его глаза? В них горит мистический огонь. Они способны проникнуть за пределы видимого… Если Жанна Д’Арк слышала божественные голоса, то Ауробиндо, возможно, видит божественные образы». Кларк был закоренелым материалистом. Я так и не мог никогда понять, как этот практичный и удивительный человек мог угадать, что на самом деле представляет собой Ауробиндо?»

Замечание мистера Мунши о том, как он «внимал каждому слову» Шри Ауробиндо, напоминает о том, что говорил сам Шри Ауробиндо о своей преподавательской деятельности: «Я не привык заглядывать в свои записи, а подчас мои лекции и вовсе с ними расходились. Я был профессором английского языка и литературы, а иногда читал лекции и по французской литературе. Но что меня удивляло, так это пунктуальность, с которой студенты обычно записывали на лекциях каждое мое выражение и заучивали его наизусть. В Англии подобное было бы просто невозможно…Там (в Бароде) студенты кроме моих конспектов обычно брали конспекты лекций и у других профессоров из Бомбея, особенно если эти профессора принимали потом экзамены…Однажды я читал лекцию о «Жизни Нельсона» Саути. Лекция моя отличалась от конспекта. Студенты заметили это. Тогда я ответил: «Я не читаю конспектов… В них одна чепуха». Я прочитывал конспекты только один раз, не вдаваясь в подробности, дальше всю остальную работу мой разум проделывал самостоятельно».

Если лекции Шри Ауробиндо в аудитории услаждали слух, то его выступления с трибуны можно было назвать грандиозными. Обычно он принимал участие в дискуссионном клубе колледжа, и все его речи воспринимались с восхищением и вниманием.

Вот что вспоминает о нем Шри Паткар, один из его студентов: «Еще большим наслаждением, чем лекции в колледже, было слушать его выступления с трибуны… Когда ждали его выступления, огромный центральный зал колледжа заполнялся до отказа. Он был, скорее, не оратором – он был лектором высочайшего уровня… Говорил он спокойно, не жестикулируя, а из уст его струилась простая, мелодичная и чарующая аудиторию речь».

В качестве практических занятий в изучении санскрита Шри Ауробиндо перевел на английский язык отрывки из «Рамаяны» и «Махабхараты», а также некоторые сочинения Калидасы, Бхавабхути и других авторов. В 1899 году в Бароде Шри Ауробиндо познакомился с ученым-филологом Ромешем Чандрой Даттом, чьи переводы Эпоса на английский были опубликованы в Англии, и ученый захотел ознакомиться с переводами Ауробиндо. Внимательно просмотрев их, он был так восхищен, что воскликнул: «Какая жалость, что я даром потратил столько времени на свои труды! Если бы я прочитал раньше ваши переводы, я не стал бы публиковать свои. Сейчас мне кажется, что мои переводы по сравнению с вашими – лишь детский лепет».

Мы уже говорили, что Шри Ауробиндо самостоятельно настолько хорошо выучил бенгальский, что мог читать труды Мадхусудана и Банкима Чандры. Однако в 1899 году ему удалось с помощью молодого бенгальского литератора Динендры Кумара Роя продолжить изучение бенгальского языка. Динендра прожил у Шри Ауробиндо в Бароде около двух лет и помог ему усовершенствовать знания бенгальского языка настолько, что он мог разговаривать на нем. Со своей стороны, Динендра Кумар с помощью Шри Ауробиндо старался выучить немецкий и французский языки. Кстати, Динендра оставил свои воспоминания о жизни Шри Ауробиндо в Бароде. Ниже мы приводим отрывок из его книги «Об Ауробиндо», изданной на бенгальском языке, которая раскрывает некоторые стороны его личности и освещает отдельные моменты его частной жизни: «Еще до встречи с Ауробиндо я представлял его примерно таким: крепкого телосложения, одетый в безукоризненного покроя европейскую одежду, твердый взгляд из-под очков, легкий акцент и чрезвычайно резкий характер человека, который педантично следует принятым нормам и правилам. Стоит ли удивляться, что я был разочарован своей оценкой, когда впервые встретился с ним. Кто бы мог подумать, что этот смуглый молодой человек с мягким, задумчивым взглядом и длинными, тонкими слегка вьющимися волосами, разделенными на пробор и спадающими до плеч, одетый в грубое ахмедабадское дхоти и плотно прилегающий индийский китель, в старомодных ботинках, с лицом, слегка изрытым оспинами, – кто бы мог признать в этом человеке самого господина Ауробиндо Гхоша, который был живым источником французского, латыни… греческого? Едва ли я был бы поражен больше, если б мне указали на холмики за Деогхаром, заметив при этом: «Смотри, вон Гималаи». Однако не прошло и двух дней с момента нашего знакомства, как я понял, что в сердце Ауробиндо нет места низости или земной суете. Смех его был безыскусен, как у ребенка, так же мягок и сочен. Хотя в уголках его губ чувствовалось некоторое напряжение, в сердце его не было и намека на амбициозность или обычный человеческий эгоизм; напротив, в нем проглядывало лишь неодолимое стремление, редкое даже для богов, к беззаветному самопожертвованию ради облегчения людских страданий. Шри Ауробиндо еще не говорил на бенгальском, но насколько сильно было его желание говорить на своем родном языке! Я проводил рядом с ним дни и ночи, и чем больше узнавал его, тем больше крепло во мне убеждение, что он – не земное создание, а существо высшего порядка, бог, изгнанный с небес чьим-то проклятием… Мальчиком, почти ребенком, которому впору еще было сидеть на коленях у матери, он уехал в Англию и лишь спустя долгие годы, уже зрелым юношей, вернулся обратно на родину. Но что поразило меня более всего, так это его благородное сердце, ни в коей мере не затронутое роскошью и мотовством, блеском и очарованием западного общества с его мнимыми ценностями, дурным влиянием и холодной расчетливостью. Шри Ауробиндо мало интересовали деньги. В Бароде он получал неплохое жалованье. Жил он один, без особой роскоши, и уж совершенно не был расточителен. Но к концу месяца всегда оставался без гроша в кармане.

Во время разговора Шри Ауробиндо обычно тихо посмеивался. Он не любил излишеств в одежде. Я не помню, чтобы он сменил привычную одежду на праздничную, даже отправляясь ко двору. У него не было ни дорогой обуви, ни рубашек, ни галстуков, ни модных льняных или фланелевых костюмов, шляп или кепи. Такой же скромной, как и одежда, была его постель. Железная кровать была такая старая, что даже самый обычный служащий счел бы ниже своего достоинства спать на ней. Шри Ауробиндо не привык к мягким матрацам. Барода находится на краю пустыни, и климат там довольно суровый как летом, так и зимой; но даже в январские холода я не помню, чтобы он пользовался теплым одеялом – обычно его заменяла какая-нибудь дешевая ткань. Все то время, что я прожил с ним, он казался мне санньясином, затворником, забывшим о себе, аскетичным в собственных привычках и обостренно восприимчивым к страданиям других. Казалось, что единственная цель его жизни – это приобретение знаний. И в достижении этой цели он был безудержен, соблюдая строжайшую самодисциплину даже в самой гуще шумной, суматошной и суетной жизни.

Никогда прежде я не встречал человека, столь страстно влюбленного в чтение. Утром он поднимался довольно поздно, поскольку любил засиживаться допоздна за книгами или сочинением стихов. Он писал стихи на английском языке, используя различные стихотворные размеры. Он мастерски владел английским языком. Стихи изпод его пера выходили благозвучными и простыми, описания ясными, чуждыми цветистости. Он владел редким даром выразительности слова, всегда используя его с удивительной точностью. Стихи он писал на темно-серой бумаге практически сразу набело, редко зачеркивая уже написанное. Мгновения раздумий над листом бумаги – и строки легко и свободно лились из-под его пера. Я не помню, чтобы он когда-либо терял терпение. Казалось, он был неподвластен никаким страстям…

Он был совершенно непрактичным человеком, и его часто обманывали. Но тот, кого не интересуют деньги, не горюет и по поводу их утраты. В Бароде он общался с людьми из разных слоев общества и пользовался у всех огромным уважением. Просвещенное общество Бароды высоко ценило его за необычайные способности.

Шри Ауробиндо одинаково спокойно относился и к радости и к горю, к победам и неудачам, к похвалам и нареканиям. Любые невзгоды он переносил спокойно и стойко. И тот, кто прожил с ним под одной крышей хотя бы день, помнил его всегда. Мне необычайно повезло – я прожил рядом с ним более двух лет».

Чтобы полнее осветить бескорыстный характер Шри Ауробиндо, приведем здесь цитату из Шри Паткара: «Он (Шри Ауробиндо) обычно получал жалованье за три месяца и складывал деньги в мешок, который потом вытряхивал на поднос, стоявший на столе. Ему и в голову не приходило спрятать их куда-нибудь подальше, под замок. Не вел он и записей того, сколько тратил. Однажды я полюбопытствовал, почему он держит деньги в таком виде. Он засмеялся и ответил: «Ну, мой мальчик, это доказывает лишь, что мы живем среди честных и хороших людей». «Но вы же никогда их не пересчитываете, чтобы убедиться в честности окружающих», – заметил я. На что он невозмутимо ответил: «За меня это делает Бог. Он дает мне столько, сколько я хочу, оставляя остальное Себе. В любом случае, он не оставил меня в нужде, так о чем же беспокоиться?»

Кстати, если говорить об отношении Шри Ауробиндо к деньгам, то уместно заметить, что его старшие братья не помогали матери и сестре материально, Шри Ауробиндо же регулярно посылал им деньги. Когда кто-то из друзей заговаривал с ним о равнодушии его братьев, его всепрощающая душа старалась оправдать их: «Дада (старший брат Биной Бхушан) находится на государственной службе в Кучбехаре, и это обязывает его поддерживать свой высокий статус в обществе. Моно Мохан женат, а женитьба – это большая роскошь».

Сам Шри Ауробиндо тоже позволил себе эту роскошь в 1901 году. Ему в то время исполнилось 29 лет, а его невесте, прелестной Мриналини Деви, – 14. Она была дочерью Бхупалы Чандры Боса, правительственного чиновника высокого ранга. Свадьба состоялась в индуистских традициях. Среди почетных гостей были лорд Синха, мистер и миссис Джагдиш Чандра Бос. После свадьбы молодожены решили провести свой медовый месяц в Найнитале (высокогорный курорт в горах Кумаона в штате Уттар Прадеш). Вместе с ними поехала Сароджини. Вскоре все трое вернулись в Бароду, где чуть позже к ним присоединился Бариндра, младший брат Шри Ауробиндо. Таким образом в доме Ауробиндо в Бароде обосновались он сам с женой, сестра и брат. Женитьба не стала главным событием в жизни Шри Ауробиндо, а семейная жизнь была не богата событиями. Мало кто пожелал бы оказаться в положении его жены. Неопытной юной невесте пришлось отказаться от всех радостей семейной жизни, из-за того что она вышла замуж за гения. Шри Ауробиндо понимал, что его юная жена страдает, но мог предложить ей лишь слова утешения в письмах, да еще немного денег, поскольку сам вскоре с головой ушел в йогу и политику. С точки зрения историка, его отношение к жене было проникнуто сердечностью и возвышенными словами, с которыми он обращался к ней в своих немногочисленных письмах, чтобы как-то облегчить ее печаль и одиночество.

Позже мы еще вернемся к этим письмам, представляющим большую историческую ценность.

Один из близких учеников Шри Ауробиндо как-то в шутку попрекнул его женитьбой, заметив, что непонятно, зачем таким людям, как Конфуций, Будда или Шри Ауробиндо, вообще жениться и почему окончательное обращение к духовному образу жизни у таких людей происходит вскоре после свадьбы? На что Шри Ауробиндо ответил: «Совершенно естественно, что они женятся до обращения к духовной жизни. Потом происходят перемены, и женитьба относится уже к старой, прежней части твоего существа, а не к новой».

Ученика этот ответ не удовлетворил, и он продолжал настаивать: «Если женитьба – это препятствие на пути к духовности, тогда лучше вообще было бы не жениться».

Вот что ответил на это Шри Ауробиндо, как всегда с присущим ему чувством юмора: «Без сомнения. Но когда они женятся, рядом не всегда оказывается такой всезнающий осел-биограф (как у Конфуция), который сумел бы объяснить им, что они превратятся в дхарма-гуру, или в дхарма-сумасшедших, или же в одержимых еще какой-нибудь другой дхармой, как его подопечный. Ну, а уж если биограф Конфуция может быть таким абсолютным ослом, то и Конфуцию позволено разок-другой совершить глупость… Так что пока вы обладаете обычным сознанием, вы ведете обычную жизнь. Когда же происходит пробуждение и приходит новое сознание, вы отходите от нее – что в том удивительного?»

 

Политика

Мы видели уже по публикациям Шри Ауробиндо в «Инду Пракаш», насколько далеки были его политические убеждения от «умеренной» позиции Конгресса. Его чувство национальной гордости и мужества восставало против рабской позиции, занимаемой его лидерами. Он понимал, что подобной нищенской политикой руководители Конгресса обманывали самих себя и весь народ; эта политика не могла ни тронуть, ни воздействовать, ни обмануть чужеземных правителей, господствовавших в стране. Их совершенно не заботил Конгресс, к которому они относились отрицательно. Поэтому основной темой статей Шри Ауробиндо стал вопрос о том, как помочь самим себе. Он выступал за насильственное свержение правительства, считая это вполне возможным, и верил, что Индия обретет свободу только тогда, когда на борьбу поднимутся широкие народные массы при поддержке, если потребуется, вооруженных сил. Недаром он изучал историю и культуру Европы, историю революций и восстаний французов против англичан в средние века, а также историю войн, приведших к освобождению Америки и Италии. Шри Ауробиндо черпал вдохновение в исторических движениях и их лидерах, таких как Жанна Д’Арк и Мадзини. Он также прекрасно понимал психологию британского характера и политические устремления англичан. По его словам, «хотя они (британские правители) будут сопротивляться любым попыткам, предпринятым народом Индии для своего освобождения, и решатся, в конце концов лишь на небольшие уступки, типа реформ, не подрывающих основ имперского правления, все же назвать их позицию несокрушимой и несгибаемой нельзя; если они поймут, что народные восстания и сопротивление приобретают массовый и постоянный характер, то в конце концов пойдут на компромисс, дабы спасти то, что можно, от своей империи, или же, в крайнем случае, предпочтут гарантировать Индии независимость, нежели позволят силой вырвать ее из своих рук».

Однако Шри Ауробиндо предпочитал решать этот вопрос с правительством на своих условиях и в качестве последнего средства, если потребуется, прибегнуть даже к вооруженной борьбе. Он лучше всех осознавал, насколько важно привести в исполнение это смелое заявление, как, впрочем, понимал и то, насколько это трудно. И все же он не впадал в уныние и не жалел о том, что при сложившемся положении дел эта борьба с правительством может оказаться неравной и безнадежной. Страна была абсолютно демилитаризована, индийские военные формирования, входившие в состав британских вооруженных сил, по большей части состояли из наемников; князья-регенты, в чьем владении находилась почти вся страна, прекрасно знали, кто их кормит; проанглийски настроенный средний класс больше волновало сохранение своих постов и должностей в правительстве, а народные массы пребывали в оцепенении, не в силах пробудиться от сна. Что же касается традиционной индийской религии… разве не было предсказано, что Индией будут править варвары, и разве не мусульмане стояли у власти до прихода англичан? А что ждет страну в будущем? Да стоило ли об этом беспокоиться? Когда станет совсем худо, на земле воплотится Аватар и все уладит. Вот и еще одно оправдание тому, чтобы спать спокойно или преспокойно читать священные писания, Шастры, в точности исполняя их древние предписания!

К счастью, не все так плохо в мире даже в худшие времена. Не всегда счастье улыбается противнику; другим тоже иногда везет. К тому же не перевелись еще мужчины и женщины, способные подняться над привычными обстоятельствами и целиком посвятить себя правому делу, например, независимости своей страны. Такие личности встречались во все времена как среди людей науки, военного сословия, представителей торговли и коммерции, так и среди простого люда. Даже те, кто вначале смирился с привычным положением дел или оказался слишком робок, чтобы связать свою жизнь с борьбой за свободу, даже они в глубине души были истинными патриотами и в решающий час можно было бы прямо или косвенно обратить их патриотизм на благо родной страны. Именно здесь был сокрыт источник силы народа, которая под верным руководством пошла бы по правильному пути и одержала бы победу над противником, полагающимся на дипломатию, лицемерие или на силу своего оружия.

Таким образом, перед Шри Ауробиндо стояла задача преодолеть неравенство в будущей борьбе с англичанами, придав смелости и решительности пассивным народным массам, и именно этой задаче он посвятил себя со всей присущей ему целеустремленностью. Нужно признать, что он вовсе не жаждал броситься без оглядки в пучину активных революционных действий, к чему были склонны некоторые из его бенгальских соотечественников. Как позже заметил он сам, «моя деятельность сводилась вовсе не к тому, чтобы готовить и планировать что-то заранее, моей задачей было придерживаться точной цели, наблюдать за ходом событий, собирать силы и начинать действовать только в тот момент, который я сочту подходящим». Никогда ни один шаг его не был продиктован ненавистью или враждебностью по отношению к политическим оппонентам. Он «никогда не вносил в политику элемента озлобленности; свое требование свободы для Индии основывал на ее незыблемом праве на суверенитет, а не на обвинении англичан в плохом правлении или репрессиях; если же я яростно и критиковал кого-либо, то критиковал за политические взгляды и действия, а не по каким-то другим мотивам».

Все эти идеи, которые еще не оформились полностью в сознании Шри Ауробиндо в первые годы его пребывания в Бароде и которым после появления его аргументированных статей в «Инду Пракаш», не суждено было воплотиться, как он этого хотел, в нечто большее, обрели свои конкретные зримые формы примерно в 1902 году. До этого он вел неприметную работу «на задворках сцены» и готовил: «во-первых, тайную революционную пропаганду и организацию, главной задачей которой являлась подготовка вооруженного восстания; во-вторых – публичную пропаганду, призванную внедрить в сознание народа идеалы независимости, которые большинством индийцев воспринимались как неосуществимые и не возможные, почти бредовые… И в-третьих – прочную общественную оппозицию, способную подорвать основы иностранного правления посредством всеобщего отказа от сотрудничества с властями и пассивного сопротивления им».

Ранее Шри Ауробиндо посещал Бенгалию лишь изредка, во время праздников Пуджи, чтобы повидать родных, теперь же его поездки по большей части были связаны с созданием в родной провинции тайных групп, которые могли бы превратиться в передовые отряды массового революционного движения. Первым заметным шагом в этом направлении стало поступление молодых бенгальцев на военную службу, чтобы получить там необходимую подготовку и обучиться военной дисциплине.

Эти подготовленные молодые люди могли бы стать надежным ядром вооруженных сил и в нужный час развернуть в массах революционную пропаганду. В связи с этим Шри Ауробиндо помог одному молодому бенгальцу, Джатиндранату Банерджи, вступить в армию в Бароде. Это произошло ориентировочно в 1898-99 годах. В те дни бенгальцев в армию не брали под тем предлогом, что они были изнежены и не отличались стремлением к военной службе… Джатиндра был тоже признан непригодным к службе, но с помощью Кхаширао Джадхава – высокопоставленного чиновника из администрации Бароды и друга Шри Ауробиндо – был зачислен в кавалерийский полк. За проведенные в Бароде годы он получил прекрасную военную подготовку, продвижение по службе и одновременно подробные инструкции по революционной деятельности от Шри Ауробиндо. После окончания службы Джатиндра вернулся в Бенгалию в качестве эмиссара Шри Ауробиндо для организации революционного движения, подбора людей и мобилизации средств. Таким был сделан первый практический шаг Шри Ауробиндо на шахматной доске индийской политики.

В те дни идеи создания тайных обществ и революционных групп витали в воздухе. Одно из таких обществ, созданное барристером П. Митрой и миссис Сарала Гошал, племянницей Рабиндраната Тагора, и поддерживаемое Бэроном Окакура из Японии, уже существовало в Бенгалии. Другое общество, возглавляемое Тхакуром Сахебом, потомком княжеского раджпутского рода, было создано в Махараштре. Совет пяти, сформированный в Бомбее, значительно помог Тхакуру в организации движения в штатах Махараштры. Усилия Тхакура были сосредоточены на индийской армии, несколько подразделений которой перешли на революционную сторону. В это общество вступил и Шри Ауробиндо, предпринявший даже поездку в Центральную Индию для встречи с солдатами и офицерами этих подразделений. Существовали еще и более мелкие объединения, например, «Хинду Дхарма Сангха», основанная братьями Чапекар, или «Тарун Сангха», созданная по указанию Шри Ауробиндо. Эти мелкие образования позже объединились с тайным обществом Тхакура и избрали своим президентом Шри Ауробиндо.

Обосновавшись в Калькутте, молодой Джатиндра установил связь с П. Митрой и другими членами его группы, с которыми уже ранее сотрудничал Шри Ауробиндо. Главная трудность тех дней заключалась в существовании разбросанных по всей стране небольших юношеских объединений и сообществ, как правило, плохо организованных, не имеющих четкой политической направленности и руководства. План Шри Ауробиндо состоял в том, чтобы объединить все эти разрозненные революционные группировки под единым центральным руководством и, снабдив их ясной и четкой политической программой, направить их патриотический и революционный энтузиазм на конкретные и эффективные действия. Молодые люди прежде всего нуждались в военной подготовке, включающей строевую подготовку, верховую езду, гимнастические упражнения и другие дисциплины, которые, чтобы отвлечь подозрения правительства, можно было бы скрыть под невинным предлогом гимнастических упражнений, например, игрой в лати ипр. Задача Джатиндры сначала сводилась к тому, чтобы установить контакт с наибольшим числом молодежи, воодушевить их на революционную деятельность и убедить поступить на военную службу. А после этого собрать средства для революционных организаций от тех, кто сочувствует им, но не может вступить в ряды революционеров.

Несколько слов скажем о Бариндре, младшем брате Шри Ауробиндо, который сыграл ведущую роль в революционном движении, охватившем Бенгалию несколькими годами позже. Бариндра был смелым и отважным юношей. Казалось, будто революционный огонь пылал в его жилах с самого рождения. Можно ли было сомневаться в том, что за время ежегодных приездов Шри Ауробиндо в Деогхар, где жил Барин, последний не станет верным приверженцем революционных идей старшего брата? Бариндра прожил богатую событиями жизнь. Сдав вступительные экзамены, он поселился у своего брата Моно Мохана в Дакке. Однако учеба мало привлекала его, и он попытался заняться сельским хозяйством, а затем открыл чайный магазин в Патне. Однако, не добившись успеха ни в одном из этих начинаний, он как-то утром 1901 года взлохмаченный и грязный явился в Бароду, представ перед Шри Ауробиндо. Дальше события развивались, как в известном романе «Дэвид Копперфильд»: его отправили в ванную, после чего наряду с самим Шри Ауробиндо и его женой Мриналини и сестрой Сароджини он стал членом этой семьи.

Авантюрный дух Бариндры был под стать его честолюбию; юноша был импульсивен почти до безрассудства и безмерно великодушен. В революционном движении в Бенгалии ему принадлежала ведущая роль со всеми вытекающими отсюда последствиями. Редко кто, поддавшись его обаянию, не оставался верен ему до конца. Шри Ауробиндо лично принял у Бариндры революционную присягу. Держа в одной руке вложенный в ножны меч, а в другой – «Гиту», Бариндра произносил слова торжественной клятвы: «До тех пор, пока во мне теплится жизнь, и до тех пор, пока Индия томится в оковах рабства, я буду служить делу ее освобождения. Если же когда-нибудь я произнесу хоть слово, предающее деятельность общества или грозящее причинить ему вред, то готов заплатить за это собственной жизнью».

Среди тех, кто разделял откровенное презрение Шри Ауробиндо к «просьбам и мольбам» «умеренных», был Гангадхар Тилак, который со временем стал известным всей Индии политическим деятелем. Тилака восхищали откровенные публикации Шри Ауробиндо в «Инду Пракаш». Познакомил их мистер Мэндевейл, один из членов тайного общества в Махараштре. Они подружились, и Шри Ауробиндо видел в Тилаке одного из возможных лидеров революционной партии. В 1902 году Шри Ауробиндо довелось поехать на сессию Конгресса в Ахмедабад, где он стал свидетелем унылого выступления «умеренных». Позже в Пондичери он вспоминал об этом так: «Там, на сессии Тилак встретил меня (Шри Ауробиндо), и в течение часа излагал мне основы своей политической позиции, выражая презрение к реформистскому движению и объясняя свой собственный порядок действий в Махараштре».

И еще одно знакомство произошло у Шри Ауробиндо в 1902 году – с Сестрой Ниведитой, английской ученицей и последовательницей Свами Вивекананды. Когда она приехала в Бароду с курсом лекций, Шри Ауробиндо встретил ее на станции. Это была их первая встреча, хотя Шри Ауробиндо слышал о ней и даже читал ее книгу «Кали, Мать». Сестра Ниведита тоже была наслышана о нем как о Kali upasaka, тоесть революционере. Между ними установились дружеские отношения на почве политических убеждений, и несколько раз Шри Ауробиндо просил Сестру Ниведиту помочь ему, что она охотно делала. Мы еще вернемся к этому знакомству в другой части книги. Сестра Ниведита, искренняя и бесстрашная, неутомимый работник, и сама была революционным лидером. Миссия Рамакришны, имея в виду ее политические пристрастия, даже просила ее не смешивать политическую и миссионерскую деятельность. Во время визита Сестры Ниведиты в Бароду Шри Ауробиндо по ее просьбе организовал ей встречу с махараджей, во время интервью с которым она тотчас же обратилась к правителю с просьбой присоединиться к революционному движению! Хитрый махараджа отвечал уклончиво, заметив, что подумает об этом и даст ей знать через Шри Ауробиндо. Конечно же, он этого не сделал. Более того, должно быть, его немало удивил тот факт, что Шри Ауробиндо интересовался революционной деятельностью. Не стоит забывать, что Шри Ауробиндо в то время работал тайно, а не в открытую.

Как мы уже говорили, в семье Шри Ауробиндо одним членом стало больше – присоединившийся к ней Бариндра, начитавшись разнообразных книг по этим вопросам, увлекся спиритическими сеансами. Шри Ауробиндо нередко присутствовал во время этих сеансов. Однажды во время одного из них материализовался дух их отца, Кришны Дхана Гхоша, напомнив братьям, как доказательство, одно-два реальных события. На одном из подобных сеансов случилось присутствовать Тилаку; дух Гхоша, снова пришедший к ним, сказал о Тилаке следующее: «Когда вся ваша работа превратится в руины и многие из вас низко опустят головы, этот человек по-прежнему будет жить с гордо поднятой головой».

Вызывали даже дух Шри Рамакришны, но когда он пришел, то не стал отвечать на предложенные ему вопросы и только, уходя, начертал: «Mandir gado, mandir gado» («Стройте храм, стройте храм»). В то время это послание было истолковано как одобрение и благословение программы Бхавани Мандир, которая занимала в то время умы Барина и Шри Ауробиндо. Однако позже Шри Ауробиндо понял, что они сами должны стать храмом для Матери, тоесть речь шла о внутреннем, духовном храме, а не о внешнем сооружении. Эти спиритические сеансы, как ничто другое, доказывали их участникам существование сверхъестественных явлений и сверхъестественного сознания, контакт с которым вполне возможен.

Бариндра вынашивал идею возведения где-нибудь в отдаленных горных районах Западной Индии храма и создания ордена саньясинов, жизнь и деятельность которых будет посвящена служению Матери Индии. Возможно, вдохновил его на этот замысел известный роман Банкима Чандры «Anandamath». Этот роман, написанный в 1882 году, в котором приведен известный гимн «Банде Матарам», был вдохновлен историческим восстанием и партизанской войной, которую вели отряды саньясинов во второй половине 18-го века против британской эксплуатации и мусульманского гнета. По настоятельной просьбе Бариндры Шри Ауробиндо написал статью, где в общих чертах представил программу, известную впоследствии как Программа Бхавани Мандир, на которую впоследствии ссылался Роулатский комитет и отрывки из которой были приведены лордом Роналдши в его книге «Сердце Арьяварты». Вот что писал Шри Ауробиндо: «Бхавани Мандир была написана Шри Ауробиндо, но идея в большей степени принадлежала Барину. Главным в ней было не подготовка кадров для политических убийств, а подготовка революционной ситуации по всей стране. Что касается Шри Ауробиндо, то вскоре он забыл об этой программе. Выбор места для храма и его настоятеля всецело решался Бариндрой. Он путешествовал по горам в поисках подходящего места, но, подхватив горную лихорадку, был вынужден прервать поездку и вернуться в Бароду». Стоит упомянуть здесь, что с самых первых шагов своей политической деятельности Шри Ауробиндо почувствовал, что революционному движению нужно придать прочную религиозную основу, хотя эта точка зрения и не разделялась некоторыми членами тайного общества, например, уважаемыми Харибхау Модаком и Какасахебом Патилом, которые считали, что религиозную составляющую необходимо было опустить, перенеся основной акцент на политическую деятельность. Однако другие, например, С.С.Датт и К.Дж. Дешпанде, поддерживали эту идею. Для ее осуществления Шри Ауробиндо вместе с К.Дж. Дешпанде и С.С.Даттом посетили несколько ашрамов, расположенных по берегам реки Нармада, где встретились с йогами. В одной из школ, которой руководил Кешавананда Махарадж, они обратили внимание на занятия, предназначенные для мальчиков, – физические упражнения, командные игры, борьба, строевая подготовка, которые проводил отставной сержант. Ученики устраивали шуточные сражения, и не один из них не стонал и не хныкал, если получал ушиб или травму. Шри Ауробиндо считал подобные занятия необходимой частью духовной садханы и включил некоторые из них в Программу Бхавани Мандир. Нужно сказать также, что Шри Ауробиндо поддерживал отношения с одним из членов правящей верхушки саньясинов, который дал ему мантру Кали и, совершив ряд йогических обрядов, благословил его на дальнейшую политическую деятельность.

Однажды на обратном пути из Бенгалии в Бароду к Шри Ауробиндо присоединился Барин. Вскоре он сошел с поезда, чтобы продолжить путь в горы Виндхья и выбрать место для сооружения Бхавани Мандир. После странствия по горам и лесам Амаркантак в Виндхья, он вернулся с горной лихорадкой, не поддававшейся лечению никакими лекарствами. Тогда, чтобы помочь ему, обратились за помощью к Нага Саньяси. Увидев в каком состоянии находился больной, он немедленно послал за сосудом с водой и, получив его, он приказал Барину выпить воду, предварительно проделав над ней священнодействия и прочитав мантру. Вскоре лихорадка исчезла навсегда.

 

Бхавани Мандир

[85]

ОМ Намас Чандикайаи [86]

Храм решено было построить в горах и посвятить Бхавани, Матери. Ко всем истинным сынам Матери был обращен призыв помочь в священной деятельности.

Кто есть Бхавани?

Кто такая Бхавани, Мать, и почему мы возводим храм в ее честь?

Бхавани – это Бесконечная Энергия

В нескончаемых изменениях, происходящих в мире, когда колесо жизни неотвратимо и властно следует своим курсом, Бесконечная Энергия, изливающаяся из Всевышнего и заставляющая вращаться это колесо, предстает человеческому взору в различных образах и очертаниях. Каждый образ знаменует собой эпоху. Подчас Мать предстает в облике любви, подчас в образе знания, иногда в образе самоотречения, иногда в образе сострадания. Эта Вечная Энергия и есть Бхавани, Она наша Мать и Создательница всего сущего.

Бхавани – это Шакти

В нынешнем веке Бхавани проявляется в образе Матери-Силы. Она – чистая Шакти.

Весь Мир развивается, исполненный Матерью-Шакти

Давайте пристальнее посмотрим на мир, который нас окружает. Куда бы мы ни обратили свой взор, перед нашими глазами предстают огромные сгустки энергии, величественные и молниеносные, неумолимые гигантские очертания стихийных сил, ужасающие мощные смерчи, сметающие все на своем пути. Все вокруг становится большим и сильным. Шакти Войны, Шакти Богатства, Шакти Науки в десять раз могущественнее, в сотни раз яростнее, энергичнее и эффективнее в своих проявлениях, в тысячи раз богаче своими источниками и средствами, чем когда-либо прежде в истории. Повсюду заметна деятельность Матери; из ее могущественных и преобразующих рук рождаются и нисходят в мир чудовищные формы Ракшасов, Асуров и Девов. Мы наблюдали медленный, но могущественный подъем великих империй Запада, мы видели неодолимый и резкий рывок Японии; некоторые из них представляют собой проявление темных сил, окрашенных в цвета тамаса или раджаса; черные или кроваво-красные; другие представляют собой проявление светлых сил Шакти, в очищающем пламени самоотречения и полного самопожертвования; но все они – и те и другие силы – принадлежат Матери на новом этапе творчества и преобразования. Она одухотворяет собой старое; Она врывается в жизнь в виде нового.

Все неудачи Индии происходят из-за недостатка Шакти

Однако в Индии все процессы идут медленно, а вдохновения приходится ждать слишком долго. Индия, эта древняя Мать, и вправду изо всех сил стремится к перерождению, прилагая усилия, омытые слезами и мучениями, однако все они тщетны. Что же гнетет ее – ее, столь обширную, ее, способную стать столь сильной? Несомненно, в нас есть какой-то чудовищный дефект, какой-то жизненно важный недостаток – и разве так уж трудно нащупать это больное место? У нас есть все, но нам недостает силы, в нас нет энергии. Мы отошли от Шакти и тем самым оказались оставленными Шакти. Матери нет в наших сердцах, нет в наших умах, нет в наших руках.

Чем мы владеем в изобилии – так это желанием возродиться. В этом нехватки нет. Сколько было сделано попыток, сколько начато движений – религиозных, общественных, политических! Но одна участь была уготована всем им. Они лишь на мгновение расцветали, чтобы тут же увянуть, лишиться животворящего огня, и даже если и выжили, то превратились в бесплодную оболочку, в формы, которые сам Брахма либо покинул вовсе, либо скрылся в них под наслоениями тамаса или инерции. Наши начинания многообещающи, однако у них нет ни продолжения, ни плодов.

Сейчас мы предпринимаем новую попытку в новом направлении; мы начинаем великое созидательное движение, призванное заново обогатить и возродить опустошенную землю. Полученный опыт не пошел нам впрок, и мы не видим, что это движение закончится тем же, что и предыдущие, пока мы не поймем, что в жизни главное, и не обретем силу.

Все наши Знания мертвы, если в них нет Шакти

Быть может, нам недостает знаний? Мы, индийцы, рожденные и воспитанные в стране, где с самого начала рода человеческого скапливалась и хранилась Джняна (Знание), несем в себе наследие многих предшествующих тысячелетий. И даже сегодня среди нас нередки великие мыслители, способные приумножать эти знания. Наши способности не скудеют, острота нашего интеллекта не притупляется и не мутнеет, его восприимчивость и гибкость ни в чем не уступают прежним. Но все это – мертвые знания, ноша, сгибающая наши плечи, отрава, разъедающая нас, – и это вместо того, чтобы быть опорой для наших ног, служить посохом в наших руках; ибо такова природа всех великих вещей: когда их не используют или используют не по назначению, они оборачиваются против их обладателя, ведя его к гибели.

Наши знания, таким образом, задавленные огромным грузом тамаса, несут в себе проклятие бессилия и неподвижности. Мы сегодня склонны воображать, что стоит только постичь Науку, как все будет в порядке. Но давайте сначала спросим себя, что мы сделали с теми знаниями, которыми уже владеем, что сумели сделать для Индии те, кто постиг Науку? Подражатели, не способные к собственным начинаниям, мы попытались скопировать английскую систему, но нам не хватило сил; теперь мы решили скопировать систему японцев, народа более энергичного; разве похоже, что нам удастся это? Могущественная сила знаний, которая сокрыта в европейской науке, – есть оружие для рук гиганта, булава для Бхимасены; что может сделать с этим оружием слабое существо, разве только сокрушить самое себя в попытке хотя бы удержать его в своих руках?

Наша Бхакти, Любовь, не может жить и работать, если в ней нет Шакти

Быть может, нам недостает Бхакти – любви, энтузиазма? Эти чувства вкраплены в саму природу индийцев, однако при отсутствии Шакти мы не в состоянии сконцентрировать, направить или сохранить их. Бхакти – это пламя, Шакти – дрова для этого костра. Если же запасы дров скудны, долго ли гореть пламени?

Когда сильная личность, просветленная знаниями, достигшая внутренней самодисциплины, наделенная недюжинной силой кармы, поднимается в любви и обожании к богу, то именно Бхакти помогает душе объединиться с Божественным и сохранить это единение. Однако слабая натура слишком немощна, чтобы выдержать импульсы столь мощной субстанции, как совершенная Бхакти; человек на мгновение как бы отрывается от земли вместе с пламенем, которое все выше и выше возносится к небесам, оставляя его внизу изможденным и еще более слабым, чем прежде. Любое движение души, основанное на энтузиазме и обожании, непременно потерпит неудачу и исчерпает себя, если человеческий материал, послуживший ему источником, слаб и неустойчив по своему существу.

Следовательно, Индия нуждается только в Шакти

Чем глубже мы задумываемся, тем яснее осознаем, что единственное, что нам необходимо, к чему нужно прилагать усилия прежде всего, – это сила; сила физическая, сила умственная, сила моральная, но превыше всего – сила духовная, которая одна является неистощимым и неиссякаемым источником всего остального. Если мы обретем силу, все прочее достанется нам легко и просто. Без силы мы уподобляемся человеку во сне: руки у него есть, но он не может ни взять ими что-либо, ни дотянуться. У него есть ноги, но он не может ими двинуть.

Индия, ветшающая и дряхлеющая в Волеизъявлении, должна возродиться

Когда бы мы ни пытались что-либо сделать, тотчас же, едва проходит первый порыв энтузиазма, нас охватывает парализующая беспомощность. Мы часто можем наблюдать у наших старцев, обогащенных годами опыта, что сам переизбыток знаний, похоже, затормаживает силу их действия и силу воли. Когда в силу необходимости или душевного порыва они должны действовать, они начинают колебаться, размышлять, обсуждать, делать робкие попытки и тут же отказываться от них, и вместо того, чтобы действительно действовать, ждут, пока подвернется легкий путь решения проблемы, и тем самым упускают время. Наша нация превратилась именно в такого старика, исполненного знаний и не лишенного способности чувствовать и желать, но парализованного старческой медлительностью, робостью, немощью. Если Индия намерена выстоять, она должна вернуть себе юность. Необходимо влить в ее жилы стремительные и бурные потоки энергии; душа ее, как это было в прежние времена, должна уподобиться морю – огромному, могущественному, спокойному или волнующемуся, по усмотрению, должна стать океаном деятельности или силы.

Индия может возродиться

Большинство из нас во власти тамаса – темного давящего демона инерции – говорят сегодня, что возрождение невозможно, потому что Индия ослаблена, обескровлена и безжизненна, слишком слаба, чтобы выздороветь, что наша нация обречена на угасание. Все это праздные и пустые разговоры. Никто, ни нация, ни человек, не могут впасть в слабость, разве что по своему выбору; ни нация, ни человек не могут исчезнуть с лица земли, если только сознательно не выбрали для себя этот путь.

Что такое Нация? Шакти миллионов

Ибо что есть Нация? Что есть Родина? Это не клочок земли, не образное выражение, не фантазия. Это могучая Шакти, состоящая из Шакти миллионов отдельных людей, которые и образуют нацию, подобно тому, как Бхавани Махиша Мардини обретает живую форму в Шакти миллионов богов, сплоченных в единую массу силы и единства. Шакти, которой мы называем Индию, Бхавани Бхарати, это живое единение Шакти трехсот миллионов людей; однако она бездейственна, заключена в магический круг тамаса, эгоцентрической инерции и невежества ее сынов. Чтобы избавиться от тамаса, мы должны пробудить Брахму внутри себя.

Мы сами делаем свой выбор: превратиться в Нацию или исчезнуть

Что же хотели сказать нам опытом всей своей жизни тысячи святых людей, садху и саньясины? Какую весть несло нам сияние личности Бхагавана Рамакришны Парамахамасы? Что придало силу красноречия львиному сердцу Вивекананды, которому удалось потрясти мир своим выступлением? Это то, что есть в каждом из трехсот миллионов людей, начиная от раджи, восседающего на троне, и до последнего кули, погрязшего в трудах, от брахмана, погруженного в свою сандхью, до парии, живущего в стороне от людей, – все это Бог. Мы все – боги и творцы, поскольку в нас горит Божественная искра и поскольку любая жизнь – его творение; но не одно лишь создание новых форм есть творение, и сохранение – тоже творение, и разрушение – творение. То, что нам предстоит воплотить, сокрыто внутри нас, ибо мы вовсе не марионетки, подчиненные судьбе и Майе, если только не выбрали этот путь сами; мы – форма и проявления Всемогущей Силы.

Индия должна возродиться, поскольку Будущее Мира требует ее Возрождения

Индия не может погибнуть, наша нация не может исчезнуть навсегда, поскольку из всех наций рода человеческого Индии надлежит сохранить высочайшую и блистательную судьбу, жизненно важную для будущего всего человечества. Именно она в будущем должна стать источником мировой религии, Вечной религии, призванной привести к гармонии все другие религии, науки и философские системы и превратить человечество в Единую душу. Подобным же образом ее предназначение в области нравственных устоев – очистить род человеческий от варварства и облагородить мир. Но чтобы сделать это, ей необходимо прежде всего облагородить себя.

Именно для того, чтобы начать эту работу, самую великую и прекрасную, когда-либо выпавшую на долю нации, пришел в наш мир Бхагаван Рамакришна, и эти же идеи проповедовал Вивекананда. Если эта работа не будет продвигаться вперед, как это когда-то предполагалось, то только потому, что мы вновь позволили мрачным тучам тамаса сковать наши души страхом, сомнением, нерешительностью, медлительностью. Мы, некоторые из нас, восприняли Бхакти, которая излилась на нас от одного, и Джняну, которой наделил нас другой, однако из-за недостатка Шакти и кармы мы не в состоянии превратить наше Бхакти в живую сущность. Но мы будем помнить, что Бхавани – это Кали, Мать силы, которой поклонялся Рамакришна и с которой стал единым целым.

Однако судьба Индии не остановится из-за нерешительности и неудач индивидуумов; Мать требует, чтобы люди поднялись для Поклонения ей и сделали это поклонение всеобщим.

Чтобы обрести Силу, необходимо поклоняться Матери в ее образе Силы

Сила, сила и еще раз сила – вот что необходимо нашему народу. Но если мы так жаждем ее, то как же можно обрести ее, не почитая Мать в образе Силы? Она требует поклонения не ради себя самой, а чтобы помочь нам, отдать нам себя. Это не фантастическая идея и не религиозный предрассудок – это общий закон Вселенной. Боги не могут отдать нам часть себя, если их об этом не попросить. Даже Предвечный не нисходит на людей внезапно. Каждый посвященный знает по опыту, что нужно обратиться к Нему, возжелать и возлюбить Его, прежде чем Божественный Дух снизойдет на нашу душу во всей своей несказанной красе и вдохновении. Все, что относится к Предвечному, относится и к Ней, так как Она – Его часть.

Религия – путь Истины

Те, кто, под влиянием западных идей, подозрительно смотрит на возврат к древним источникам энергии, вполне могут принять во внимание некоторые основополагающие факты.

Пример Японии

I. В истории нет более чудесного и яркого примера расцвета нации, чем современная Япония. Какие только теории не приводились, чтобы объяснить этот подъем, и вот теперь японская интеллигенция рассказывает нам, в чем сила этого могущественного пробуждения, где секреты этой неистощимой энергии. Истоки ее кроются в религии. Именно ведантийские по духу учения Ойомеи и возрождение синтоизма с культом национальной Шакти Японии в образе Микадо сделали возможным для маленькой островной империи овладеть западными знаниями и науками так же легко, как Арджуна овладел Гандивой.

Превыше всего Индии необходимо Духовное Возрождение

II. Потребность Индии черпать энергию из религии значительно выше, чем у Японии, ибо японцам необходимо было только оживить и усовершенствовать силу, которая уже существовала. Мы же должны заново набраться сил, которых у нас никогда не было, мы должны изменить свою природу, стать новыми людьми с новыми сердцами, родиться заново. Для осуществления этой цели не придуманы еще достижения научного прогресса, не изобретены специальные механизмы. Силу можно черпать из внутренних и неистощимых ресурсов Духа, из Адья-Шакти Предвечного, которая является источником жизни каждого нового существа. Родиться заново означает всего лишь оживить Брахму внутри нас, а процесс этот чисто духовный – никакое усилие тела или интеллекта не поможет его осуществлению.

Религия – естественный путь к самосознанию Нации

III. Во времена великих преобразований Индия черпала энергию из первоисточника – глубокого религиозного чувства. И если оно отличалось полнотой и величием, то создавало сильную и могущественную национальную энергию; если же религиозное движение оказывалось незначительным и узким, то и национальное движение было сломленным и его последствия были несовершенными и носили временный характер. Устойчивость такой закономерности доказывает, что она коренится в характере нации. Если вы попробуете воспользоваться другими методами или позаимствуете их со стороны, то будете продвигаться к достижению цели с утомительной медлительностью, болезненно и несовершенно, либо не достигнете ее вовсе. Для чего отказываться от простого пути, избранного для нас Богом и Матерью, зачем искать окольные и несовершенные пути?

Дух внутри нас – истинный источник силы

IV. Брахма, скрытый внутри нас, – единственный неисчерпаемый источник силы, из которого берет энергию все живое, материальное и духовное. Это начало начал, признанное как ведущими западными мыслителями, так и восточными. Если это так, то духовная энергия есть источник всех прочих сил. Существуют источники бездонные, глубокие и неистощимые. Конечно, мелкие поверхностные ручейки более доступны, но скоро пересыхают. Так зачем же брать крохи, лежащие на поверхности, когда в глубине нас ожидают истинные сокровища? Результат сторицей окупит затраченные усилия.

Три необходимых условия

Нам необходимо выполнить три условия, отвечающие трем основным законам.

1. Бхакти – храм Матери

Мы не сможем обрести Силу, пока не станем чтить Мать в образе силы.

Таким образом, мы построим храм белой Бхавани, Матери в образе силы, Матери Индии, и возведем его в месте, удаленном от суеты современных городов, а значит, мало оскверненном человеком, в чистом высокогорном воздухе, погруженном в покой и энергию. Этот храм станет центром, откуда поклонение Ей будет изливаться на всю страну, ибо здесь, среди гор, окруженная почитанием, Она, подобно огню, будет проникать в умы и сердца боготворящих ее. Именно так указала Мать.

2. Карма – новый Орден брахмачаринов

Поклонение будет безжизненным и бездеятельным, если оно не будет закреплено в карме.

Следовательно, у нас будет Матх, новый орден кармайогинов при храме, с людьми, которые отказались от всего, чтобы служить Матери. Некоторые, если захотят, могут стать полными саньясинами, большая часть – брахмачаринами, которые затем вернутся снова к мирской жизни, но все же они должны придерживаться самоотречения.

Почему? По следующим причинам:

(1) Потому что, насколько мы отрешаемся от желаний и чувственных наслаждений, вожделений и страстей, от бренности материального мира, настолько мы сможем возродить в себе духовные силы.

(2) Потому что для развития Шакти необходима полная концентрация; сознание всецело должно быть подчинено одной цели, оно подобно копью, взметнувшемуся к нужной отметке; если же прочие заботы и пристрастия отвлекают ум, копье отклонится от прямого курса и не попадет в цель. Нам необходима организация, ядро из людей, в которых до крайних пределов развита Шакти, в ком ею заполнена каждая частичка души и которая изливается оттуда, чтобы оплодотворить землю. Эти люди, хранящие в сердцах и умах огонь Бхавани, разойдутся по всей стране и донесут это пламя в каждый отдаленный уголок земли нашей.

3. Джняна, великое послание

Бхакти и Карма могут быть совершенными и прочными только тогда, когда в основе их лежит Джняна.

Таким образом, брахмачарины Ордена научатся наполнять свои души знаниями, опираясь на них в своих трудах, как на гранит. Что должно быть в основе их знаний? Что же, как не великая формула Веданты «Я есть Бог», являющаяся древним провозвестием и обогащенная Кармой и Бхакти, избавит человека от страха и слабости, которая дойдет до сердца нации.

Послание Матери

Поэтому, когда вы спрашиваете, кто такая Бхавани Мать, Она сама отвечает вам: «Я – бесконечная Энергия, изливающая на этот мир и на Божественное существо, которое вы несете в себе Всевышнему, я – сама Вечность. Я – Мать Вселенной, Мать всех миров, а для вас, детей Священной Земли, Арьябхуми, сотворенных из ее глины и закаленных ее солнцем и ветрами, я – Бхавани Бхарати, Мать Индии».

Если же вы спросите, для чего нам возводить храм Бхавани Матери, то услышите ее ответ: «Потому что я так повелела и потому что, возведя центр для будущей религии, вы способствуете непосредственному волеизъявлению Всевышнего, создавая кладезь достоинств, вы станете сильными в этой жизни и великими – в другой. Вы помогаете сплотить нацию, положить начало новой эпохи и облагородить мир. И эта нация – ваша, эта эпоха принадлежит вам и вашим детям, а этот мир – не просто клочок земли, границы которого очерчены морями и горами, а вся земля с миллионами ее обитателей».

Так прислушайтесь же к призыву Матери. Она уже в наших сердцах, Она только ждет удобного случая заявить о себе, чтобы мы пришли и поклонились Ей, бездеятельная, поскольку Бог в нас сокрыт тамасом, обеспокоенная Своей бездеятельностью, скорбящая о том, что дети Ее не обращают к Ней свои призывы о помощи. Вы, кто ощущает в себе Ее присутствие, сбросьте с себя пелену черного эгоизма, разрушьте тюремные стены праздности, помогите Ей проявиться, кто чем может – кто своим телом, кто – интеллектом, кто – словом, кто – богатством, кто – молитвой и поклонением; каждый по мере своих сил. Не отступайте от избранного пути – ибо против тех, кого Она призвала и кто Ее не услышал, Она обратит гнев Свой в Час Своего прихода, тем же, кто хоть в малой степени способствовал Ее проявлению, откроется лицо их Матери во всем сиянии красоты и добра.

Приложение

Деятельность и правила нового Ордена саньясинов приблизительно сводятся к следующему:

I. Основные правила

1. Все те, кто готов вести образ жизни брахмачаринов ради Матери, должны будут дать обет служить Ей в течение четырех лет, после чего они вольны либо продолжить свое монашеское служение, либо вернуться к мирской жизни.

2. Все средства, поступившие к ним как пожертвования во имя Матери, должны будут использоваться только по назначению. Им же полагаются, по необходимости, только кров и питание, и ничего более.

3. Из того, что они смогут заработать сами, например за публикацию книг, по меньшей мере половина должна пойти на служение Матери.

4. Во всем, что связано с их монашеским служением, они должны полностью подчиняться Главе Ордена и одному-двум его помощникам.

5. Они должны строго соблюдать дисциплину и подчиняться правилам Ордена.

6. Им будет предоставлено время для отдыха или для религиозного самосовершенствования, когда они смогут оставаться в монастыре, но большую часть года они будут проводить в работе за его пределами. Это правило касается каждого, за исключением немногих, кто будет обслуживать храм и выполнять административные функции.

7. Среди работников не будет разделения на звания и ранги, никто не должен стремиться выделиться или искать для себя личной славы, но должен преумножать силу и совершенствоваться в самоотречении.

II. Работа с низшими слоями населения

8. Основной задачей в этой части является массовый инструктаж и помощь бедным и невежественным.

9. Добиваться этого можно разными путями:

(1) Лекциями и демонстрациями, рассчитанными на подготовленных людей

(2) Занятиями в классах и вечерних школах

(3) Религиозными учениями

(4) Уходом за больными

(5) Благотворительной деятельностью

(6) Любой работой, которая им подвернется и которая будет одобрена Орденом.

III. Работа со средним классом

10. В соответствии с указаниями, они могут осуществлять в больших городах и в других местах разнообразную деятельность на пользу обществу, особенно связанную с образованием, религиозной жизнью и просвещением среднего класса, а также с другими общественными потребностями.

IV. Работа с классом богатых

11. Они сближаются с заминдарами, землевладельцами и другими богатыми людьми и стараются:

(1) Содействовать взаимопониманию между заминдарами и крестьянами и разрешать все разногласия.

(2) Создать связующее звено для всех классов между единым и живым религиозным духом и общей приверженностью к великому идеалу.

(3) Способствовать тому, чтобы богатые бескорыстно работали на благо общества и занимались благотворительностью, не надеясь на общественное признание или любую другую компенсацию за свою деятельность.

V. Деятельность на благо страны

12. Если позволят средства, следует посылать людей в другие страны, для обучения прибыльным искусствам и ремеслам.

13. На период обучения они остаются саньясинами, хранящими традиции чистоты и самоотречения.

14. По возвращении при поддержке Ордена они создадут фабрики и мастерские, ведя при этом жизнь саньясинов, и всю прибыль будут отдавать на то, чтобы все больше и больше подобных студентов могло уехать учиться за границу.

15. Другие будут отправлены пешком в другие страны в качестве миссионеров, чтобы своей жизнью и поведением вызвать в европейских народах симпатию и любовь к Индии и ее людям, подготавливая почву для распространения в Европе арийских идеалов.

После возведения и освящения Храма деятельность Ордена должна развиваться настолько эффективно, насколько возможно или насколько позволяют симпатии и поддержка общества. С благословения Матери мы с этим справимся.

Примерно в 1902 году Шри Ауробиндо послал в Калькутту Бариндру, чтобы помочь Джатиндре продолжить успешно начатую им работу. С появлением на бенгальской сцене Бариндры революционное движение получило новый импульс. Джатиндра установил с ним тесные связи, пользуясь симпатией и поддержкой юристов, врачей, педагогов и т. д., Бариндра же вошел в контакт с учениками и студентами. В движение начали вливаться свежие силы, а в самых различных районах Калькутты стало возникать все больше и больше организаций поддержки революционного движения.

«Едва появившись, эта идея стала набирать силу и объединять вокруг себя уже существующие небольшие группы и ассоциации молодежи, которые не имели еще ясной идеи или четкой программы революционной деятельности, а с теми немногими, которые уже ясно представляли себе революционную цель, были установлены контакты, а впоследствии налажена и организационная связь. Число организаций с каждым днем возрастало».

Назревал раздел Бенгалии. Под давлением неистовствующей оппозиции, протестов и петиций лорд Керзон решил осуществить ряд реформ. Вся Бенгалия кипела и бурлила, ярость бушевала в ней, как никогда прежде. Шри Ауробиндо понимал, что раздел – это дарованная небесами возможность пробудить народ ото сна. И тогда из Бароды он обратился к революционным рабочим Бенгалии:

«Это прекраснейшая возможность. Продолжайте ваши выступления против раздела Бенгалии. Таким образом мы привлечем на свою сторону большинство рабочих».

Одновременно Шри Ауробиндо написал на эту тему памфлет, дав ему название «Никаких компромиссов». Вот что вспоминает об этом Абхинаш: «Он (Шри Ауробиндо) прислал буклет «Никаких компромиссов». Публиковать его никто бы не взялся. В конце концов мы купили строкоотливную машину, верстатку, наборную кассу и прочие типографские аксессуары и в частном порядке с помощью молодого маратха Кулкарни, который был тогда с нами, набрали памфлет. За одну ночь мы изготовили несколько тысяч экземпляров и распространили их среди редакторов газет и прочих известных людей из просвещенных кругов. Мы с Барином доставили памфлет Сурендранату Банерджи, бенгальскому лидеру партии умеренных. Он попросил оставить ему текст памфлета на время для прочтения. Но мы настаивали на том, чтобы он прочитал его немедленно. Он, пролистав брошюру, уже не мог от нее оторваться. Он читал ее с все возрастающим интересом, а прочитав, спросил нас в удивлении, кто автор, «ни один индиец, пусть даже бенгалец, не может так писать по-английски, не умеет так удивительно четко излагать факты и аргументы», – именно такое заключение он сделал. Когда же он услышал, что автор памфлета Ауробиндо Гхош, он сказал: «О да, он единственный, кто может так написать».

Конечно же, работа, которую вела революционная организация в Бенгалии, не всегда проходила гладко. Неожиданно то там, то тут возникали разногласия и сложности. Когда Шри Ауробиндо отправлялся в отпуск в Бенгалию, в его задачу входило сглаживать эти разногласия, способствуя эффективности движения и его прогрессу. Например, Джатиндра, человек чрезвычайно импульсивный, прекрасный организатор, не ладил с некоторыми своими сотрудниками. Слишком требовательный в отношении дисциплины, а возможно, и не всегда тактичный, он вызывал недовольство у многих членов организации, и особенно у Бариндры. И однажды противоречия между ними обострились настолько, что Шри Ауробиндо пришлось срочно взять месяц отпуска (предположительно это случилось в феврале 1903 года) и отправиться в Бенгалию, чтобы примирить двух неуступчивых молодых людей. По приезде он обнаружил, что оба прекрасно справляются со своими обязанностями, а у Бариндры есть даже последователи. В конце концов, выслушав обе стороны, он решил создать комитет из пяти человек, включая сестру Ниведиту и барристера П. Митру, который должен был направлять деятельность всей организации. Позже в Пондичери Шри Ауробиндо заметит: «Деятельность общества под руководством П. Митры значительно расширилась и под конец насчитывала уже десятки тысяч молодых приверженцев, а среди юного поколения чрезвычайно популярной стала газета «Югантар», издаваемая Бариндрой, однако за время моего отсутствия комитет прекратил свое существование, поскольку сохранить согласие между множеством групп было трудно».

Однако само движение от этих разногласий не пострадало, «поскольку основная идея была выработана, а деятельность множества групп, пусть даже и разобщенных, вела к более широкому и мощному распространению революционного наступления».

Когда после создания в Калькутте совета по организации революционной деятельности Шри Ауробиндо вернулся в Бароду, его попросили съездить в Кашмир в качестве секретаря махараджи. Хотя во время путешествия между правителем и Шри Ауробиндо возникло немало трений, поездка эта оказалась весьма примечательной еще одним духовным опытом, который пережил Шри Ауробиндо. По дороге к горе Шанкарачарьи (Тахт-и-Сулеман) он неожиданно и очень явственно ощутил пустоту Бесконечности. Этот опыт оказал сильное воздействие на его сознание, и позднее он описал свои переживания в сонете «Адвайта».

Так мы подходим к решающему периоду жизни Шри Ауробиндо – 1904–1905 гг., во время которого его политическая деятельность, прежде не носившая активного характера, влилась в основной поток индийской политики, с головой погрузив его в водоворот исторических событий. Именно в это время у него появился все возрастающий интерес к йогической садхане. Было время, когда Шри Ауробиндо отвергал любое занятие, уводившее его от реальной жизни или же нацеленное на личное спасение, которое «вовсе не представлялось ему высшей целью и не стоило того, чтобы любой ценой добиваться его ради него самого; более того – личное спасение при том условии, что мир останется предоставленным своей собственной судьбе, воспринималось им как нечто отвратительное». Нельзя сказать, что в его взглядах появились какие-то перемены, но, как говорил он сам: «Я решил, что йога, призывающая оставить мир, не для меня. Передо мной стояла задача освободить свою страну. Я воспринял эту задачу в новом свете, когда узнал, что та же самая тапасья, которую налагают на себя, чтобы уйти от мира, может быть использована для накопления энергетического потенциала и эффективного действия. Я узнал, что Йога дает силу, и подумал, почему бы не овладеть силой, чтобы затем использовать ее для освобождения своей страны?».

В 1904 году Шри Ауробиндо был назначен проректором колледжа в Бароде. В этом же году по настоянию махараджи ему пришлось совершить поездку в Оотакамунд, чтобы представить исчерпывающий отчет о так называемом «деле Бапата». Скорее всего это была его первая поездка на юг.

Шри Ауробиндо присутствовал и на состоявшейся в Бомбее в 1904 году сессии Индийского Национального Конгресса. Председательствовал на ней мистер Коттон, с горечью отозвавшийся об акции правительства, приведшей к разделу Бенгалии.

 

Йога

Таким образом, Шри Ауробиндо обратился к духовным исканиям, чтобы обрести высшую духовную силу и использовать ее для освобождения страны. Получив некоторые инструкции от одного из местных инженеров по имени Деогхар, Шри Ауробиндо начал практиковать пранаяму, которая в те дни считалась первым шагом на пути к духовному прогрессу. Мы уже ссылались на несколько случаев сверхъестественных ощущений, которые Шри Ауробиндо испытал еще задолго до того, как решил обратиться к йоге. В его жизни случались даже и такие периоды, когда он не слишком верил в Бога, однако вера его укреплялась на основе личного внутреннего опыта. Он писал: «В те годы я со своим европейским складом ума не верил в Бога. Однажды будучи в Карнали (неподалеку от Чандода), где было несколько храмов, я зашел в храм богини Кали. Когда я смотрел на ее образ, я почувствовал вдруг ее живое присутствие. Так впервые я поверил в “Божественное Присутствие”».

Шри Ауробиндо написал по этому стихотворение «Каменная богиня».

Все эти и им подобные ощущения (например дух Шри Рамакришны Парамахамсы, попросивший его «воздвигнуть храм») окончательно подтолкнули Шри Ауробиндо к занятиям йогой. Он заметил по этому поводу: «Великие люди не стали бы гоняться за химерой, и если уж существует некая сверхчеловеческая сила, то почему бы не воспользоваться ею и не привлечь ее на благо нашему делу?»

Это простое и бесхитростное начало занятий йогой, которое в итоге привело Шри Ауробиндо к духовным вершинам, заставило его однажды заметить:

«Эта идея пришла откуда-то извне; разум оказался лишь сторонним наблюдателем».

Стоит еще раз подчеркнуть, что единственной и главной целью его жизни было освобождение его родной страны от оков иностранного правления, и занятия йогой он начал исключительно с этой целью. Позже мы еще вернемся к тому, как со временем его мировоззрение вышло далеко за пределы этой задачи, охватив не только независимую Индию, но и все человечество, весь мир. О результатах же занятий пранаямой Шри Ауробиндо отозвался так:

«Я почувствовал вокруг головы концентрацию электрических зарядов. Передо мной возникали какие-то сцены и образы. Я испытывал мощный приток поэтического вдохновения, потенциал которого казался неистощимым. Позже, в период занятий пранаямой я начал набирать вес, хотя до этого был человеком худым. Кожа стала гладкой и светлой, а во рту, в слюне, я ощутил какое-то новое вещество, с которым, похоже, и связаны были эти изменения. Еще одно любопытное открытие заключалось в том, что едва только я устраивался для занятий пранаямой, как ни один москит не кусал меня, хотя вокруг их вилось огромное количество. Именно в это время я перешел на вегетарианское питание. Оно дало мне ощущение легкости и своеобразного очищения».

В действительности, судя по тому, что Шри Ауробиндо сказал спустя годы одному из своих учеников, он не слишком преуспел в результате этих опытов:

«После четырех лет самостоятельных занятий пранаямой и йогой единственным результатом стало улучшение здоровья и приток энергии наряду с другими психофизическими явлениями; однако никакого другого значительного прогресса я не достиг, и это приводило меня в недоумение».

Он стремился к более высокой и значительной духовной реализации и духовной силе.

В этот период Шри Ауробиндо принял на свои плечи нечеловеческий груз: он занялся созданием тайной революционной партии, продолжая исполнение своих обычных обязанностей в колледже Бароды, плюс к этому – постоянные обращения к нему махараджи с просьбой выполнить ту или иную работу, да еще немало времени занимала Йога, к которой он испытывал все большую тягу. Чтобы лучше понять его состояние в то время, мы приводим здесь письма Шри Ауробиндо к своей молодой жене Мриналини. Эти письма раскрывают всю глубину его любви и заботу о ней, и вместе с этим его страстный патриотизм, растущее устремление к духовному росту и к Божественной реализации и полное всего своего существа Божественной Воле. В этих сокровенных письмах, адресованных любимой жене, он раскрывает свое сердце, и нам представляется редкая возможность заглянуть в лучезарную душу Шри Ауробиндо.

 

Письма к Мриналини

30 августа 1905 г.

Драгоценнейшая Мриналини!

Держу в руках твое письмо от 24 августа. Какое горе, что твои родители опять понесли тяжелую утрату, правда, ты не написала, кто именно из братьев умер, но если печаль постигла тебя, чем тут можно помочь? Сама попытка обрести счастье в этом мире оборачивается страданиями, ибо страдания неотделимы от счастья. Этот закон относится не только к желанию иметь детей, страдание – это неизбежный итог всех земных желаний.

Вместо «двадцать рупий» я прочитал (в твоем письме) «десять рупий», поэтому и написал, что посылаю тебе десять рупий; если тебе нужно пятнадцать, конечно же, я пришлю пятнадцать. В этом месяце я послал деньги Сароджини, за ту одежду, что она купила для тебя в Дарджилинге. Откуда мне было знать, что ты сама лично одолжила еще денег. За стоимость одежды я перевел пятнадцать рупий, она, может быть, стоит на три-четыре рупии больше, я переведу их тебе в следующем месяце. На этот раз (т. е. в следующем месяце) пошлю тебе двадцать.

Ну а теперь поговорим о деле. Возможно, ты уже поняла, что тот, с кем ты связала свою судьбу, – человек очень странный. Мой склад ума, жизненные цели и сфера деятельности не совпадают с теми устремлениями, которые в настоящее время характерны для большинства людей нашей страны. Во всех отношениях я не соответствую общепринятым нормам. Наверное, тебе известно, как люди обычно отзываются о тех идеях, поступках и чаяниях, которые не укладываются в их понимании. Все это принято называть безумием; однако стоит лишь этому сумасброду преуспеть в своей деятельности, как вместо того, чтобы называть его сумасшедшим, они величают его великим, гением. Но только многим ли удалось преуспеть? На тысячу человек едва ли найдется десяток людей необычных, из них только одному удается достичь успеха. В моей сфере деятельности успех исключен; я не в состоянии отдаться ей полностью, так что иного прозвища, как сумасшедший, мне не заслужить. И конечно же, несчастна та женщина, которая выйдет замуж за сумасшедшего, ибо все надежды женщины связаны с радостями и печалями семейной жизни. Сумасшедший не может подарить жене счастья – он в состоянии только навлечь на нее страдания. Основатели религии индуизма прекрасно это понимали, проникались огромной любовью к людям необычным, их чаяниям и свершениям и высоко ценили таких людей – не важно, гении они или безумцы. Но какое утешение в этом для ужасной женской судьбы? Риши находят такие слова утешения для женщины: «Для тебя, как ни для кого другого, муж твой – это Гуру», которые звучат как единственная мантра для женщины. Жена – это соратница мужа в его Дхарме. Она помогает ему в той деятельности, которую муж избрал для себя в качестве Дхармы. Она помогает ему советом и вдохновляет его, относится к нему, как к Богу, и его счастье, как и его страдания, воспринимает как собственные. Обязанность мужа – найти для себя поле деятельности, обязанность жены – помочь и подбодрить его. Теперь я задам тебе вопрос: что выберешь ты? Путь традиционной индуистской Дхармы или Дхармы в новом, современном понимании? То, что ты вышла замуж за сумасшедшего, – это плоды неправильных поступков в твоей предыдущей жизни. Лучше всего прийти к согласию со своей собственной судьбой, но вот к какому именно? Подчиниться мнению других и тоже принять его за сумасшедшего? Но сумасшедший, скорее всего, последует своим безумным курсом. Ты не сумеешь удержать его – его натура сильнее твоей. Значит ли это, что ты предпочтешь тихо всхлипывать в своем уголке или пойдешь в ногу с ним, – попытавшись стать сумасшедшей женой – под стать безумному мужу, как королева, жена слепого короля, которая прикрыла глаза тканью, прикинувшись тоже слепой? Несмотря на образование, полученное в школе Брахмо, ты все-таки происходишь из индуистской семьи, и кровь индуистских предков течет в твоих жилах, а поэтому я не сомневаюсь – ты изберешь второе.

Я – трижды сумасшедший. Во-первых, я твердо убежден, что какими бы достоинствами, талантами, образованием, знанием и богатством ни наделил меня Всевышний, все это принадлежит Ему. У меня есть право тратить ровно столько, сколько необходимо для поддержания семьи и на самые крайние нужды. Все, что остается, следует возвратить Божественному. Если же я потрачу все на себя, на личные удобства и наслаждения, значит меня следует называть вором. Согласно индуистским священным книгам, тот, кто получает деньги от Божественного и не возвращает их Ему, – вор. До сего дня я возвращал Богу только малую толику, тратя девять десятых на собственные нужды, – таким образом я получил уже все сполна и погряз в мирской суете. Половина жизни уже потрачена впустую; испытать удовлетворение, накормив себя и семью, в состоянии даже животное.

И я наконец понял, что все это время вел жизнь животного и вора. Осознав это, я чувствую раскаяние и отвращение к самому себе; но все, об этом достаточно: я отрекаюсь от этих греховных деяний во имя добра. Отдать же деньги Божественному – значит использовать их на правое дело. Я не сожалею о деньгах, которые отдал Сароджини или Уше, потому что помощь другим – это составная часть Дхармы, защита тех, кто зависит от тебя, – это великая Дхарма; однако долги не оплачены, если человек отдает только братьям и сестрам. В эти тяжелые дни, когда вся страна подобна нищему, ждущему подаяния у дверей, у меня в этой стране триста миллионов братьев и сестер – и большинство из них умирает с голоду, а многие, ослабленные страданиями и горем, едва влачат жалкое существование. Им необходима помощь. Ну что ты на это скажешь: станешь ли мне женой, готовой вместе со мной делить эту Дхарму? Мы будем одеваться и питаться, как простые люди, покупать только насущно необходимое, отдавая остальное Божественному. Именно этому я намерен посвятить жизнь. Если ты согласна со мной, если принимаешь принцип самопожертвования, тогда мое решение может осуществиться. Ты жалуешься, что не идешь вперед. Вот путь к прогрессу, который я тебе указал. Согласна ли ты вступить на него?

Еще одна глупость овладела мной сравнительно недавно и заключается в том, что любыми средствами я должен достичь непосредственной Божественной реализации. Современная религия сводится к повторению имени Господа в молитвах к Нему в присутствии других и в высказывании своей религиозности перед другими. Я этого не хочу. Если Бог есть, значит нужно найти способ почувствовать Его существование, постичь его присутствие; как бы ни был тяжел избранный мною путь, я пришел к твердому решению неотступно следовать ему. Индуистская Дхарма утверждает, что этот путь нужно искать в самом себе, в своем сознании. Мне дарован и закон, позволяющий следовать этим путем; я соблюдал все предписания и в течение месяца смог убедиться, что слова индуистской Дхармы истинны. Я испытал все признаки, о которых говорилось. Мне бы очень хотелось, чтобы ты выбрала именно этот путь; конечно, ты не сможешь подняться на один уровень со мной, поскольку не владеешь еще всеми знаниями, но ничто не может помешать тебе следовать за мной. Каждый способен достичь совершенства, избрав для себя этот путь. Но чтобы ступить на него, необходимо сделать свой выбор самому. Никто не может принудить тебя силой. Если захочешь, я напишу тебе обо всем подробнее.

И третья глупость: в то время, как другие рассматривают нашу страну как застывшее пространство, скопление долин, полей, рек, лесов и гор, я воспринимаю ее как мать. Я боготворю и поклоняюсь ей, как боготворю и поклоняюсь матери. Как должен поступить сын, видя, что на груди его матери пригрелся демон, сосущий из нее кровь? Будет ли сын сидеть сложа руки, довольный сытой едой и радостями, дарованными женой и детьми, или же бросится на спасение своей матери? Я знаю, что у меня хватит сил, чтобы поднять, возвысить поникшую нацию; но это не физическая сила. Я вовсе не собираюсь сражаться с мечом или ружьем в руках, мое оружие – это сила знаний. Сила завоевателя – не единственная сила, есть еще и сила Брахмана, основанная на знании. Это не новое открытие для меня, я пришел к пониманию этого не вчера – я с ним родился и проникнут им до самого мозга костей. Бог послал меня на землю, чтобы исполнить его великое предначертание. Еще в четырнадцать лет я почувствовал в себе первые ростки этого знания, а к восемнадцати они полностью окрепли и укоренились. Ты слышала рассказ тетушки Н. и поверила, что какой-то злой человек увлек твоего простодушного мужа на путь зла. На самом деле этот твой простодушный муж привел на эту тропу и того человека, и сотни других – будь то к добру или злу – и все еще продолжает уводить с собой тысячи новых людей. Я не говорю, что за годы земной жизни мне удастся успешно завершить начатую работу, но рано или поздно это непременно произойдет. Итак, я снова спрашиваю тебя: «Что ты намерена делать? Жена – это Шакти – сила своего мужа. Ты предпочтешь последовать за Ушей и преклоняться перед европейцами? Останешься равнодушной, уменьшив этим самым силу мужа? Или же удвоишь своей поддержкой силу его устремлений и деяний?» Ты можешь ответить мне: «Что могу сделать я, всего лишь слабая женщина, в решении этой великой задачи? Мне не хватит ни осознанной решимости, ни столь необходимых знаний, я даже помыслить боюсь о всех этих высоких материях». Но и в этом случае есть простое решение: искать убежище в возвышенном, ступить на путь постижения Божественного. Очень скоро это избавит тебя от всех твоих недостатков, ибо страх постепенно оставляет того, кто нашел утешение в Божественном. И если ты веришь мне и прислушиваешься к тому, что говорю я, а не другие, я смогу передать тебе часть своей силы, которая от этого (от передачи) не уменьшится, а напротив только умножится. Мы говорим, что жена – это Шакти мужа, а это значит, что муж видит в жене свое отражение, находит в ней отголоски своих собственных высоких устремлений, удваивая тем самым свою силу. Неужели ты навсегда хочешь остаться тем существом, которое мечтает об одном: одеть красивую одежду, вкусно питаться, смеяться, танцевать и получать всевозможные наслаждения? Такую жизнь трудно назвать прогрессом. Сегодня в нашей стране предназначение женщин сведено к очень узким, нежелательным формам. Оставь все суетное и следуй за мной. Мы пришли в этот мир, чтобы исполнить Божественное предназначение, так давай же приступим к его осуществлению.

В твоем характере есть один недостаток – ты слишком наивна. Ты слушаешь, что тебе говорят другие. А в результате душе твоей нет покоя, ум твой не развивается, и ты не можешь ни на чем сконцентрироваться. Это необходимо исправить; тебе предстоит набраться знаний, прислушиваясь только к одному человеку, настроиться на достижение лишь одной поставленной перед тобой цели, научиться не слышать злословия и насмешек людей и придерживаться избранного пути твердо и спокойно.

Есть, правда, еще один недостаток – не в твоем характере, а в самом времени. А времена в Бенгалии нынче такие: люди не способны прислушиваться к мудрым и дальновидным словам; они смеются над ними и все превращают в забаву – Дхарму, филантропию, высокие устремления, великие начинания, освобождение страны. Легкомысленно усмехаясь, они готовы отвергнуть все серьезное, все, что есть высокого и благородного. В тебе тоже есть этот недостаток, порожденный долгим контактом с школой Брахмо; есть он и в Барине – да и в каждом из нас в той или иной степени, однако в жителях Деогхара он достиг небывалого размаха. Крайне важно с железной решимостью вырвать из сознания этот порок, ты легко сможешь справиться с этим, а едва только научишься мыслить, как раскроется твоя истинная сущность; в твоем характере есть тяга к альтруизму и самопожертвованию, единственное, чего недостает, – так это силы сознания, но эту силу ты обретешь в Боге. Твое служение Богу придаст тебе сил.

Вот в этом и состоит моя тайна. Не посвящая в нее посторонних, поразмысли над сказанным мною спокойно и решительно. Бояться тут нечего, а вот подумать есть над чем. Для начала достаточно полчаса в день посвящать медитациям о Боге, облачив в форму обращенной к нему молитвы свое решение. Сознание твое постепенно окрепнет. Лучше всего всегда обращаться к нему со следующей молитвой: «Позволь мне ступить на путь божественного познания, избранный моим мужем, и разделить его идеи; позволь мне стать его помощником и инструментом в его руках». Согласна ли ты с этим?

23 Скотт лейн,

Калькутта

17 февраля 1907 г.

Дорогая Мриналини,

Моя вина в том, что я давно не писал тебе писем. Если ты по доброте душевной не простишь меня, тогда ничто мне не поможет. От того, что вошло в плоть и кровь, в один день не избавишься. Боюсь, мне может не хватить и жизни, чтобы искупить свою вину.

Да, мы заранее договорились о встрече 4 января, но я не смог приехать; поверь, это произошло не по моей воле. Я должен быть там, куда посылает меня Всевышний. В тот раз я не смог следовать своим желаниям – я исполнял Его волю. В настоящее время склад моих мыслей совершенно изменился: большего в этом письме я сказать не могу. Приезжай, тогда я о многом смогу рассказать тебе. Единственно, что с уверенностью могу утверждать в настоящий момент, – отныне и впредь я себе не принадлежу; мне придется послушно следовать туда, куда укажет мне Всевышний, и послушно исполнять то, что он прикажет. Наверное, тебе трудно понять, что скрывается за этими словами. Однако я должен сказать об этом – в противном случае мои действия могут стать причиной твоих жалоб и страданий. Ты можешь решить, что я пренебрегаю тобой, с головой погрузившись в свою работу. Пожалуйста, не думай так. Конечно, я и так повинен во множестве грехов перед тобой, поэтому, вполне понятно, ты не довольна мною; однако я более не свободен – с этого момента и впредь ты должна помнить, что мои поступки зависят не от моего желания, а совершаются по указанию Свыше. Если приедешь, то сможешь лучше понять смысл моих слов. Надеюсь, Всевышний явит и перед тобой свет своей безграничной милости, который он даровал мне, но на все Его воля. Если ты хочешь быть моей женой, раздели со мной мою Дхарму, ты должна сконцентрировать волю, постараться и приложить усилия, дабы Он указал тебе путь Его милости. Никому не показывай это письмо, поскольку все, что я написал в нем, – тайна. Ни с одним человеком я больше об этом не говорил. Это запрещено. Пока все.

P.S. Я написал Сароджини о наших семейных делах, когда увидишь ее письмо, поймешь, что нет необходимости писать тебе о том же отдельно.

6-е декабря 1907 г.

Дорогая Мриналини!

Твое письмо пришло позавчера; шарф послал в тот же день – не понимаю, почему ты его не получила?

Сейчас у меня нет ни секунды свободной: на мне лежит ответственность за статьи, сложные организационные вопросы по работе Конгресса, устройство дел «Банде Матарам». Я едва справляюсь со всем этим. И в довершение ко всему, у меня есть еще и моя собственная работа, которой нельзя пренебречь.

Можешь ты выслушать мою просьбу? У меня сейчас очень беспокойное время, давление со всех сторон такое, что в пору сойти с ума. А если еще и ты будешь расстраиваться, то это лишь усилит мое беспокойство и тревогу: подбадривающее и успокаивающее письмо может придать мне новых сил, и с легким сердцем я смогу справиться с любыми препятствиями и опасностями. Я понимаю, что тебе не легко жить одной в Деогхаре, но если ты проявишь стойкость духа и укрепишься в вере, тогда страдания не смогут взять над тобой верх. Эти страдания стали твоим жребием с тех пор, как ты вышла за меня замуж. Время от времени нам придется разлучаться, поскольку я не могу, подобно обычным бенгальцам, единственной целью своей жизни считать счастье родных и близких. В подобных обстоятельствах моя Дхарма – это твоя Дхарма; и до тех пор, пока ты не станешь относиться к моим успехам как к своим собственным, выхода не будет. И еще одно: большинство тех, с кем ты сейчас живешь, уже не молоды и даже если подчас они говорят нелестные вещи, если делают несправедливые замечания, не сердись на них. Более того, не считай, что они говорят именно то, что думают, либо говорят это с целью обидеть тебя. Гораздо чаще слова срываются в гневе, а не нарочно – не стоит за них цепляться. Если ты решишь все же, что оставаться там тебе совершенно невозможно, тогда я попрошу Гириш Бабу организовать приезд твоего дедушки – пусть он побудет с тобой до моего возвращения с сессии Конгресса.

Сегодня я уезжаю в Миднапор. По возвращении сделаю здесь все необходимое и уеду в Сурат примерно числа 15-го или 16-го. Вернусь 2-го января.

1905 год. Черный год для Бенгалии, а значит и для всей Индии. В тот год, не смотря на жесточайшую оппозицию, когда либо известную в Индии, произошел раздел этой провинции. Всего один шаг, предпринятый лордом Керзоном, стал спусковым крючком, приведшим к вспышке всеобщего восстания, толчком, необходимым для всплеска националистического движения. О реакции Шри Ауробиндо на раздел Бенгалии написал в своей книге «Новый дух Индии» Генри Невинсон, член английского парламента, который во время поездки по Индии в качестве корреспондента лондонской «Дейли Ньюс» взял у него интервью: «Он (Шри Ауробиндо) воспринял раздел Бенгалии как величайшее благо, когда либо выпадавшее на долю Индии. Никакая другая мера не задела бы национальные чувства индийцев так глубоко и не пробудила бы так быстро от летаргии предыдущих лет… Он сетовал на долгий мир, ведущий к вырождению и расслаблению нации. В такое время обычные люди жаждут лишь процветания и материальных благ, а люди мыслящие проводят время в эстетических кружках, восхищаясь Шелли и Суинберном, либо подражая им. Чем более «англизирован» был человек, тем скорее он считал себя преуспевающим и тем слабее проявлялся в нем дух национализма. И вот все это оцепенение и самодовольное благополучие в один момент были грубо нарушены благодаря ошибке лорда Керзона – разве нет в этом тайного благословения? Возмущение вновь пробудило патриотизм, казалось, уже почивший и сама политика партии была нацелена на завершение работы, столь успешно начатой лордом Керзоном, – возрождение национального характера и духа».

Позиция лорда Керзона вызвала резкую критику как среди английских лейбористов, так и среди либеральных кругов. Вот что сказал в палате общин Джон Морли, новый государственный секретарь: «трудно представить себе действие, которое бы шло в разрез с чувствами и настроениями большинства людей». А Рэмси Макдональд, ставший позднее премьер-министром Англии, написал в своей книге «Пробуждение Индии» (1910 г.): «Это просто было уголовное дело. Личные чувства лорда Керзона были замешаны в этом самым предосудительным образом. Он задумал это, и тому есть убедительные доказательства, чтобы свести счеты». Даже умеренные, например, Сурендранат Банерджи и Гокхейл были возмущены. Сурендранат Банерджи сказал: «мы почувствовали, что нас оскорбили, унизили и обвели вокруг пальца. Мы понимали, что вопрос стоит о нашем будущем и что это преднамеренный удар, нацеленный на растущую солидарность и самосознание бенгало-говорящего населения… Раздел оказался бы роковым для нашего политического прогресса и для тесного согласия, гармонии, единения между индусами и мусульманами, от которого в огромной степени зависела перспектива индийского прогресса».

Последнее предложение оказалось поистине пророческим!

А Гопал Кришна Гокхале, председательствующий на сессии Индийского Национального Конгресса в Бенаресе в 1905 году сказал следующее: «Насколько верно выражение, что всему приходит конец! Вот и пришел конец правлению лорда Керзона! За примером такого правления мы должны, я думаю, вернуться к временам Аурангзеба. Жестокая несправедливость нанесена нашим бенгальским братьям. Программа разделения, состряпанная в тихую и осуществленная на виду у оппозиции, которая принимала в штыки каждое предложение правительства в течении последних пятидесяти лет, всегда останется наглядным примером самых худших черт настоящей системы бюрократического правления… Трудно говорить с должной сдержанностью о позиции лорда Керзона в этом деле».

По всей стране прокатилась волна митингов протеста, общее число которых достигло двух тысяч. Прошел такой митинг и в Бароде: Шри Ауробиндо присутствовал на этом митинге, но выступать не стал. Националисты воспользовались растущим недовольством среди молодежи и пополнили свои ряды, как верно предвидел Ауробиндо. Раздраженное массовыми митингами и демонстрациями, правительство запретило студентам участвовать в этих демонстрациях. Тогда тысячи студентов и школьников вышли на улицу, открыто протестуя против введенного порядка. Угрозы и запугивания правительства, как ответная мера вызвали лишь демонстративное неповиновение. Новые репрессии вызывали новую волну неповиновения. Здесь уместно процитировать отрывки из речи Шри Ауробиндо: «Странно думать, будто нация, призванная Богом восстать, поднявшись однажды, может быть остановлена просто физическим подавлением. Такое никогда не случалось ни в одной истории народов, не будет этого и в Индии… Подавление – это нечто иное, как молот Богов, придающий нам форму, чтобы превратить нас в могущественный народ, лишь инструмент, необходимый для этой работы. Мы – железо на его наковальне и град ударов, который сыплется на нас, не разрушит, а заново воссоздаст нас. Без страдания невозможно развитие…».

Для осуществления своих планов Шри Ауробиндо отправил в Англию своего друга и соратника Мадхаврао, чтобы он прошел там военную подготовку и научился изготавливать бомбы ипр. В одном из своих писем Мриналини он упоминает об этом: «Мне необходимо собрать денег, чтобы послать их Мадхаврао. Он в Англии со специальным заданием. Я много потратил на движение Свадеши, да еще у меня есть дело, которое потребует целого состояния».

Отчасти из-за того, что он был занят на службе ИГС, а по большей части из-за свойств его характера, политическая деятельность Шри Ауробиндо до сих пор продолжала оставаться «в тени». Однако приближался решающий момент, требующий действовать открыто и принять на себя руководство движением. Он присутствовал на Бенаресской сессии Конгресса, состоявшейся в декабре 1905 года. На открытых заседаниях он не принимал участия, он только инструктировал и помог националистским лидерам из Бенгалии и других провинций. Во время сессии националисты настояли на том, чтобы программы Свадеши и программа бойкота, инициаторами которых как ответных мер на правительственные репрессии в Бенгалии были они, следует распространить на всю страну. Президентствовал мистер Гокхейл, и, будучи в согласии с «умеренными», он не во всем был согласен с националистами. Самое большее, что он мог допустить, – это поддержать программу Свадеши; Что же касается программы бойкота, он намеревался признать ее как политику, пригодную только для Бенгалии, но не для других провинций. Принятие даже этих частичных изменений в отношении «умеренных» – считалось уже не малым завоеванием; а для Шри Ауробиндо и националистов это была значительная победа.

Движение Свадеши и бойкота стали важной частью националистской программы и пропаганды. Повсюду был объявлен бойкот английским товарам, включая фабричные ткани, медицинские препараты, химикаты, обувь и т. п. Это движение бойкота за короткий срок стало настолько действенным, что даже выходящий в Калькутте англо-индийский журнал «Англичанин» осторожно заметил, что действительно, Калькуттские склады забиты товарами, которые невозможно продать, и предупредил, что с бойкотом ни под каким видом нельзя соглашаться, иначе он скорее, чем вооруженное восстание, разрушит связи Англии с Индией.

Примерно в это время выдающийся писатель из Маратхи Сакарам Ганеш Деускар, долгое время проживавший в Бенгалии опубликовал на бенгальском языке книгу «Дешар Катха», в которой привел душераздирающие эпизоды эксплуатации Индии англичанами, как в промышленности, так и в экономике и как следствие, – полное обнищание индийского народа. По словам Шри Ауробиндо, «эта книга имела огромный резонанс в Бенгалии, она захватила умы молодых бенгальцев и помогла, таким образом, в подготовке движения Свадеши».

Не удивительно, что книга сразу же была запрещена правительством.

В начале 1906 года Шри Ауробиндо взял двухмесячный отпуск, прибавив к нему еще и летние каникулы и отправился в Бенгалию, чтобы приступить к организации тайного революционного движения. Он побывал на сельскохозяйственной выставке в Миднапоре, а 14 апреля принял участие в Бенгальской районной конференции в Борисале. Эта конференция была объявлена правительством незаконной. В знак протеста участники и руководители конференции вышли на демонстрацию. В первых рядах демонстрантов шел Шри Ауробиндо, Бепин Чандра Пал, Б.С.Чаттерджи, а за ними, выстроившись в колонну по четыре человека в ряду, остальные делегаты. Процессия была остановлена полицией и дальше двигаться не смогла. Тогда участники остались стоять на шоссе, отказавшись расходиться. Полиция разгоняла их палками и многие получили увечья. После того, как работа конференции столь беспрецедентным образом была остановлена полицией, Шри Ауробиндо вместе с Бепином Чандрой Палом объехали районы Восточной Бенгалии, чтобы лично поднять людей на борьбу и еще больше сплотиться с передовыми группировками в Конгрессе.

По истечении отпуска в июне 1906 года Шри Ауробиндо вернулся в Бароду, но вскоре попросил годичный отпуск без сохранения содержания и вернулся в Калькутту. Перед поездкой в Калькутту он нанес визит Чандоду в Мадхья Прадеш и встретился со Свами Брахманандой. Он уже и прежде бывал в этих местах в компании К.Дж. Дешпанде и других. Свами Брахмананда был великим йогом. Как правило, он никогда не смотрел на человека, с которым разговаривал, однако встретив Шри Ауробиндо, он поднял глаза и посмотрел ему прямо в лицо. Шри Ауробиндо посетил также несколько храмов на берегах Нармады, в т. ч. и храм Богини Кали, где, как мы уже говорили, он почувствовал явное ее присутствие, которое произвело на него глубокое впечатление.

Влияние революционной пропаганды на народные массы, особенно на молодое поколение, приобрело огромный размах и чужеземное правительство, управлявшее Индией, было вынуждено искать другие пути для разрешения конфликтов, стараясь избегать репрессий. Но чем больше оно использовало оружие подавления, тем больше оно ударяло по ним самим. Банде Матарам стал боевым гимном бенгальцев, и как только правительство запретило петь эту песню, она эхом отозвалась по всей Индии, подхваченная миллионами людей. Как писал Шри Ауробиндо: «прошло уже тридцать два года с того момента, как Банким написал эту великую песню, которую слышали лишь немногие; но неожиданно кто то запел Банде Матарам. Гимн превратился в мантру и в один день уже весь народ был обращен в веру патриотизма. Сама Мать проявила свое присутствие. И как только этот образ предстал перед людьми, уже никто не хотел знать ни сна, ни отдыха, ни покоя, до тех пор пока не будет завершено строительство храма и не будет воздвигнут божественный образ, не будут совершены жертвоприношения. Великий народ однажды имевший это видение, уже никогда впредь не склонит головы в покорности перед ярмом завоевателя». Полностью гимн Банде Матарам приведен в известном романе «Анандаматх» Банкима Чандры. В центре романа – первое восстание в Бенгалии, организованное группой бесстрашных саньясинов против британской и мусульманской тирании. Для этих аскетов Индия Представлялась в образе Божественной Матери и восхваляя ее они пели Банде Матарам: «Мать, я преклоняюсь пред тобой». Великий Банким, примерно в 1875 году во внезапном приливе вдохновения задумал этот гимн, а когда спустя семь лет, т. е. в 1882 году написал «Анандаматх», то соответственно включил его в роман. Кажется, будто Банким предчувствовал, какое влияние окажет этот гимн на пробуждение национального самосознания. Сисир Кумар Митра так писал в «Либерейторе»: «Когда он передавал гимн управляющему «Бангадаршана», то он попросил Банкима написать роман, поскольку гимн не займет в нем много места. Банким ответил: «Пока еще вы не можете понять всего значения этого гимна. Но если вы проживете еще двадцать пять лет, то увидите, какой восторг он вызовет в Бенгалии». И это пророчество вскоре сбылось.

В 1896 году, когда Рабиндранат Тагор впервые спел Банде Матарам с трибуны Конгресса, он прошел почти не замеченным. Но уже спустя несколько лет, а именно 7 августа 1905 года, когда на Колледжской площади в Калькутте собрались тысячи студентов; огромная процессия направлялась к зданию муниципалитета, и собравшиеся выкрикивали слова из Банде Матарам и другие лозунги. На митинге в муниципалитете, который был созван, в знак протеста против акта о разделе и в поддержку бойкота, кто-то запел Банде Матарам. В раскаленной атмосфере митинга эта песня перестала быть просто песней, она стала мантрой, настоящей мантрой. Сколько юношей погибли с ее словами на устах! В апреле 1906 года в Барисале, когда полиция разогнала Районную конференцию совсем юный Читтараньян продолжал выкрикивать слова Банде Матарам, даже когда его сбили с ног и он истекал кровью. Один из студентов Президентского колледжа по имени Улашкар Датта, ударил профессора философии, англичанина, ботинком за то, что он пренебрежительно отозвался о бенгальцах. После чего сотни людей принялись скандировать Банде Матарам, так что даже ректор не мог ничего сделать.

Для того, чтобы представить, какие перемены произошли в мировоззрении людей по сравнению с тем временем, когда просто присутствие простого англичанина вызывало у среднего индийца трепет и чувство страха, а так же чтобы увидеть, как люди научились ценить и уважать себя, приведем случай, о котором рассказал своим ученикам в Пондичери Шри Ауробиндо: «Однажды я отправился проводить своего друга Дешпанде на станцию. Едва только Дешпанде занял свое место, один из англичан сказал: «Если не уберешься отсюда, мы тебя вышвырнем». «Давайте, попробуйте», – отозвался Дешпанде. И те не решились его тронуть».

Вспоминал Шри Ауробиндо и другой случай. Однажды на станции Хоурах какой-то англичанин сказал что-то резкое молодому индусу. В ответ индус прокричал Банде Матарам, его слова сразу же подхватили все находящиеся в вагоне люди и англичанин испугался».

Одной из главных политических задач Шри Ауробиндо была пропаганда народного образования. Он чувствовал отвращение и часто выражал презрение к английской образовательной системе, доминирующей в индийских школах, колледжах и университетах – к системе, о которой, будучи профессором колледжа в Бароде, он имел полное представление. Он считал, что эта система является «наиболее искусной и совершенной машиной для уничтожения не только человеческого тела, но и человеческой души, того священного огня неповторимой индивидуальности в человеке, которое ценнее и дороже его бренной жизни».

Чтобы воплотить в жизнь идеи Шри Ауробиндо в области народного образования, его ближайший соратник по тайному движению, а затем и по работе в Конгрессе Раджа Субодх Муллик внес на образование Бенгальского национального Колледжа крупную сумму денег, оговорив при этом, что Ауробиндо будет предоставлена там преподавательская должность с жалованьем 150 рупий в месяц. Это предложение имело целью раз и навсегда вернуть Ауробиндо в Бенгалию и лично возглавить националистическое движение. Шри Ауробиндо согласился принять это предложение. Итак, после того, как он взял годовой отпуск без сохранения жалованья в Бародском колледже и в июле 1906 года вернулся в Калькутту, его уже ожидало новое назначение, поскольку Национальный Колледж открылся в августе 1906 года. Стоит отметить, что в Бароде Ауробиндо мог получать в пять раз больше, однако долг перед страной и возможность возглавить революционное движение в своей родной провинции пересилило все другие доводы. По его словам, «это было время, когда на первом месте была страна, за ней – люди, для всего другого не оставалось места».

Однако очень скоро он с головой ушел в политику, почти не оставлявшую ему времени на то, чтобы заниматься организационными вопросами только что созданного колледжа. Эти вопросы перешли в ведение Сатиша Мукерджи, известного деятеля просвещения, близко сотрудничавшего с «Дон Сэсайэти» (Общество Рассвета) и Национальным советом по просвещению.

За несколько месяцев до основания Национального колледжа Шри Ауробиндо разрешил своему брату Бариндре начать издание революционного патриотического журнала на бенгальском языке «Югантар». Деятельность этого журнала в качестве еженедельника началась 13 марта 1906 года. Редакционную сторону представляли Бариндра и Абхинаш Бахаттачарья, – оба преданные революционеры. Для первых выпусков несколько ведущих статей написал сам Шри Ауробиндо, впоследствии осуществлявший главное руководство журналом. «Югантар» стал рупором экстремистской партии и открыто призывал к восстанию против британского правления в Индии. Он добивался ведения партизанской войны. За короткое время это издание приобрело широчайшую известность. По словам соратника Бариндры Упендранатха Бандопадхайя, приведенным в его книге «Галпха Бхарати», «Югантар» «расходился как горячие пирожки. Тысяча, пять тысяч, десять, двадцать тысяч экземпляров каждую неделю – так вырос тираж всего лишь за один год. В одной типографии отпечатать все было невозможно, и нам приходилось тайком допечатывать его в других типографиях».

Казалось бы, все шло прекрасно. Но каково было финансовое положение? Вот здесь-то все было плохо.

«… Наши коммерческие дела были безнадежны. Сломанный ящик для сбора денег всегда стоял в редакции в углу. Он никогда не закрывался на замок. Мало кто беспокоился о поступлениях и расходах, поскольку наша цель была вовсе не сбор денег».

Редакция «Югантара» была, вне сомнений, центром вербовки революционеров.

Однако, молниеносный, подобный комете взлет «Югантара» оказался недолговечным. В середине 1907 года правительство ввело жестокую политику преследования печатных изданий и «Югантар» пришлось закрыть.

Здесь следует привести отрывок из беседы Шри Ауробиндо с учениками, состоявшейся год спустя в Пондичери: «Движение тайных обществ стало настолько запретным, что в любой другой стране с политическим прошлым это привело бы к французской революции. На нашей стороне были симпатии всего народа. «Югантар» читали даже лавочники».

Через несколько месяцев после выхода на бенгальском языке еженедельника «Югантар», вышло в свет другое издание – ежедневная газета на английском языке «Банде Матарам». Газета была создана 6 августа 1906 года Бепином Чандрой Палом, близким другом Ауробиндо и известным писателем, блестящим оратором и выразителем идей политики самообеспечения. Он начал издание этой газеты, имея в наличии мизерную сумму денег – 500 рупий, тоже пожертвованных Харидасом Халдаром. Пал попросил Ауробиндо стать соредактором, и тот радостно согласился. Это была прекрасная, богом данная возможность начать публичную пропаганду революционных идей, как он и планировал. Он созвал на встречу молодых, с передовыми взглядами, представителей конгресса и предложил им открыто сформировать новую партию под предводительством Тилака с тем чтобы под единым знаменем, объединившим не только Бенгалию, но и Махараштру и Пенджаб и другие области, они могли дать решительный отпор «умеренным» членам Конгресса и вытеснить их с насиженных мест. Предложение это было принято, и «Банде Матарам» стала официальным органом новой партии, т. е. националистической партии. Газета стала предприятием с акционерным капиталом и Советом директоров. Редакционная ответственность возлагалась на Совет, так что правительство не могло преследовать какого-то одного отдельно взятого человека. Если правительство возражало против статьи, кто-то один брал на себя авторство и готов был ответить за последствия. Истинный мозговой центр, скрывающийся за всеми публикациями, был ни кто иной как Ауробиндо, мог продолжать писать редакционные статьи. Помимо Шри Ауробиндо и Бепина Чандры для «Банде Матарам» писали еще три выдающиеся личности: Шиям Сундар Чакраварти, Хеемендра Прасад Гхош и Биджой Чаттерджи. Шиям Сундар и Биджой Чаттерджи прекрасно владели английским языком, а первый – выдающийся пародист и сатирик, – чем-то напоминал по стилю Шри Ауробиндо, так что нередко написанные им статьи выглядели так, как будто их автором был Ауробиндо.

Если карьера «Югантара» была подобна метеору, то карьера англоязычной «Банде Матарам» была не менее выразительной. Некоторые из опубликованных в ней статей сегодня так же актуальны, как и в момент написания – семьдесят лет назад. Будучи официальным органом националистической партии, она выдвинула в качестве главной политической цели – получение Индией независимости; а средства и методы для достижения этой цели сводились к следующему: отказ от сотрудничества, пассивное сопротивление, Свадеши, бойкот, национальное образование, разрешение юридических споров через народный арбитражный суд идр. вопросы, разработанные Шри Ауробиндо. Влияние этой газеты на мировоззрение интеллигенции было огромным и далеко идущим. Редакционные статьи Шри Ауробиндо, несмотря на уравновешенный тон, были написаны страстным, едким языком и обличали с одной стороны британское правление, за «выхолащивание, застой или едва заметные сдвиги, бедность, экономическую зависимость, отсутствие богатой промышленной деятельности и другое зло, как результат иностранного правления», с другой – в своих безжалостных атаках на партию «умеренных» за то, что они сохраняют благочестивую веру «в британскую справедливость и преимущества, дарованные иностранным правлением в Индии», а также за «веру в британские суды и в достаточную компетентность образования, которое дают школы, и университеты Индии».

Каждую неделю в лондонской «Таймс» появлялись отдельные отрывки из «Банде Матарам». Когда «Таймс» горько сетовала на то, что националисты проповедуют расовую ненависть и разжигают недовольство против касты правителей, «Банде Матарам» на это ответила так: «Наши побуждения и наши цели не менее возвышенны и благородны, чем у Маццини или Гарибальди, чье столетие «Таймс» с такой страстностью отмечала так широко несколько дней назад. Получение нашей страной статуса независимого государства как равного среди равных, ее возрождение к былой славе, величию, могуществу, равенству превосходству и великолепию – вот наши цели; и мы берем на себя решение этой задачи, в которой лично мы, как нация индивидуалы, рискуем всем – покоем, богатством, свободой, даже самой жизнью, но не из ненависти или враждебности по отношению к другим народам, а по твердому убеждению, что мы работаем как в интересах всего человечества, включая и Англию, так и в интересах нашего народа. То, что борьба за осуществление наших идеалов должна сопровождаться временными разногласиями, непониманием, враждебностью и беспорядками, – короче, что она обернется именно борьбой, а не воркованием и нежностями политических голубков, мы никогда и не пытались отрицать. Мы убеждены, что господство над тремя стами миллионов индийцев чужеземной бюрократией, не несущей ответственности перед народом, – это противоестественный, угнетающий характер и мы не претендуем на то, что можем убедить наш народ в его нежелательности, не раздражая при этом бюрократию с одной стороны, и не вызывая сильного недовольства существующей системой – с другой. Однако, наша цель конструктивна: это создание нашей собственной нации, а не разрушение другой. Если Англия решит оскорбиться этим воссозданием нации и станет препятствовать этому самыми несправедливыми, насильственными и деспотичными методами, тогда она станет агрессором, повинным в раздувании нашей ненависти и самых низменных чувств».

Следует подчеркнуть, что идеи, разработанные Шри Ауробиндо, и разработанные им практические шаги, представленные широкой общественности на страницах «Банде Матарам», позднее широко распространились внутри движения и стали готовым и мощным оружием в руках Гандиджи и других. Не будет преувеличением сказать словами Радха Кумуда Мукерджи, приведенными в его предисловии к книге Харидаса Мукхерджи и Умы Мукхерджи «Шри Ауробиндо и Новая мысль в индийской политике»: «Движение за свободу в Индии началось с движения Свадеши в Бенгалии с его более широкой программой, включающей в себя тройной бойкот: английских товаров, школ и судов».

В статье, опубликованной в «Банде Матарам» 7 августа 1907 года под заголовком «Наши правители и бойкот», говорилось следующее: «Часто парадоксальным образом утверждают, что следует тщательно избегать каждого политического шага, который не способствует добрым взаимоотношениям между правителями и угнетенными, эксплуататорами и эксплуатируемыми, как, одновременно, аморального и аполитичного. А поскольку бойкот задумывался не как умиротворяющий напиток для правителей, то находятся люди елейной гуманности, которые смотрят на него с тревогой и недоверием… Мы не раз уже говорили о том, что бойкот – это не проповедь ненависти. Это просто утверждение нашей независимости, нашего национального самоопределения. Но мы также и не надеемся что правители преисполнятся чувством благожелательности. Бойкот принят нами не для того, чтобы принести мир, но меч. И это неизбежно. До сего дня все недовольство, враждебность и страдания накапливались на одной стороне. Но когда один подавлен, несчастен и обездолен, а другой преуспевает, воспользовавшись этими несчастьями и страданиями, когда один не может проявить себя, а другой процветает, тогда неизбежно возникает недовольство, антагонизм, борьба, гнев и злоба. Никакие благочестивые или этические увещевания от этого не спасут. Когда жестоко отказывают в элементарном равенстве, когда исключается сама возможность равенства возможностей и достоинств, то о каких добрых чувствах или любви может идти речь, кроме, разве что, тех, которые возможны между людьми и некоторыми животными, стоящими на несколько ступенек ниже. Если по одну сторону находится безразличие а по другую – чрезмерная властность, тогда появляется оскорбительное покровительство и унижающая верноподданность; это, скорее, чисто животные чувства, а вовсе не высокие нравственные чувства. Только там, где процветают свобода и справедливое равенство, возможны истинно добрые отношения. Те же, кто отрицает свободу, не имеют права и взывать к высоким чувствам или нравственности, поскольку стремятся увековечить, из эгоистических соображений, по существу, аморальный порядок вещей. Пока отрицается свобода, будет процветать ненависть, которую раб всегда вынашивает против своего господина; когда же будет предпринята попытка сбросить это ярмо, тогда вспыхнет с еще большей силой ненависть господина к восставшему рабу. Таким образом, отрицание свободы вдвойне безнравственно, в то время, как установление истинной свободы – непременный залог мира и доброй воли… Англичане долгое время бойкотировали нас в нашей собственной стране. Они бойкотировали нашу промышленность до полного ее исчезновения, бойкотировали наши благородные устремления, сведя их к нулю, не давая нам никакой возможности участвовать в более высоких сферах жизни страны, они бойкотировали нас, не давая управлять собственными делами, защищать страну, создавать свои законы. И Индия, обнищавшая, деградировавшая, деморализованная, с ненавистью поглядывала на поработителя. Но сегодня бойкот объявлен другой стороной, и это не просто акт мести; это во много м распутывание английской паутины… Должны ли мы соглашаться вечно жить полузадушенными роковой паутиной, поскольку освобождение от нее должно вывести из себя господина-паука? Нет, проклятие иностранного правления должно быть изжито. Когда будут установлены естественные отношения, Англия и Индия могут существовать как равные, товарищи и союзники в мировой деятельности, но пока этого нет, то глупо и лицемерно предполагать, что мы можем избежать Божественного закона, который делает борьбу и вражду кратчайшим путем к миру и единству. Любой спаситель или спасительная сила всегда на первых стадиях своей миссии вынуждены заявить: «Я пришел к вам не с миром, а с мечом».

Обращаясь к причине потери Индией своей независимости, «Банде Матарам» писала 29 апреля 1907 года: «Великой слабостью Индии в прошлом была политическая депрессия и отсутствие национального самосознания в народных массах. Индия была завоевана моголом или британцем не по вине народа, а по вине небольшой группы привилегированного класса. С другой стороны, силой и успехом маратхи и сикхи в восемнадцатом веке обязаны политике Шиваджи и гуру Говинде, призвавшими в ряды борцов весь народ. Они проиграли лишь потому, что маратхи не могли сохранить согласие, которое Шиваджи придал их национальной силе, а сикхи – дисциплину, которой гуру Говинда научил Хальсу… В тот момент, когда нация обрела политическое самосознание, обреченность чужеземного государства была предрешена. Правящая нами бюрократия не просто чужеземна по происхождению, но и чужда нам – она тянет из нас всю жизненную силу своими щупальцами, которые простираются на тысячи миль. В естествознании ее можно назвать не паразитом, а спрутом. Самоуправление будет означать устранение щупалец и пресечение как захвата, так и питания… Думать, что иностранное правление будет намеренно готовить нас к независимости либо позволит нам самим к ней готовиться, равносильно ожиданию чуда».

Шри Ауробиндо полностью не устраивала попрошайническая политика «умеренных» и их лоялистские взгляды. Он не выбирал выражения, критикуя их основные позиции. Вот что писала «Банде Матарам» в номере от 27 апреля 1907 года под заголовком «лоялистская проповедь»: «Свобода – это первая необходимость для крепкого здоровья и силы нации. Иностранное государство есть само по себе есть не естественное условие, и, если будет позволено, должно повлечь за собой другие нездоровые и неестественные условия для подчиненного народа, которые приведут к его роковому упадку и дезорганизации. Иностранное правление не может создать нацию – только сопротивление иностранному правлению может сплотить разрозненные людские ресурсы в неделимое целое… Таким образом, иностранное правление создано для того, чтобы ему сопротивляться; а если молча соглашаться с ним – значит не выполнить задачу, предначертанную самой природой.

…Однако в этой стране есть класс мудрецов, которые рассматривают господство британской бюрократии как волеизъявление Провидения не только для того, чтобы создавать сплоченность, но и сохранить ее. Они, таким образом, проповедуют веру в иностранца, недоверие к своим согражданам и молчаливое подчинение иностранному господству как посланной богом формы высокого и необходимого условия для мира и процветания. Даже те, чьи сердца восстают против столь рабской доктрины, настолько морально находятся под ее влиянием, что не могут всем сердцем принять националистов, Пытаясь найти компромисс между подчинением и независимостью – промежуточный этап между жизнью и смертью. Их искренность обнаруживает промежуточное состояние, в котором блаженство свободы будет гармонично сочетаться с добровольным повиновением; и вот этому-то дворцу в стране чудес они дали имя колониального самоуправления. Если бы не ради этого мнения «умеренных» и не их странное половинчатое заблуждение, мы бы не стали тратить время на то, чтобы вернуться к первоначальным принципам и показать фальшь лоялистской проповеди молчаливого соглашательства. Однако заблуждение «умеренных» – это побочный продукт лоялистского заблуждения; а потому изначальная ошибка должна быть устранена прежде, чем придется исправлять ее последствия.

Каковы же изначальные идеи, из которых исходит проповедь лоялистов? В их основе тройная ошибка. Первая исходит из постулата, что разобщение и слабость – это неотъемлемые черты индийского народа и для того, чтобы судить, сохранять мир и охранять страну от опасности окружающих нас более могущественных народов, необходима посторонняя сила. Из этой же точки зрения, подкрепляя ее, исходит второй постулат: необходимое всецелое стирание и устранение всех различий, как то: аристократ и крестьянин, брамин и шудра, бенгали, пенджаби и махаратта, – все должны забыть о том, что их разделяет, прежде чем предпринимать какое-то сопротивление иностранному господству, даже если это сопротивление желательно для всех. И третий постулат гласит, что здоровое развитие возможно и при иностранном господстве и что, подобное развитие должно быть осуществлено, прежде чем мы сможем мечтать о свободе или даже стать нацией. Если принять все эти три постулата как должное, то кредо лоялистов неопровержимо; если же они окажутся несостоятельными, то не только кредо лоялистов, но и точка зрения «умеренных» потеряет под собой всякую основу и станет просто пустой болтовней. Точка зрения лоялистов сводится к тому, что все эти три постулата – столпы политического безрассудства и не имеют под собой прочного основания ни в историческом опыте, ни в окружающих нас реальных фактах, ни в природе вещей. Они противоречат самой основе природы иностранного господства; они игнорируют опыт всех других подчиненных народов; они не принимают во внимание человеческую природу и условия развития человеческого общества. Проповедь лоялистов лжива и постыдна».

Приведем здесь еще одну редакционную статью, написанную Шри Ауробиндо и опубликованную в «Банде Матарам» 26 апреля 1907 года, чтобы проиллюстрировать непоколебимую прямоту, с которой он представил перед страной идеал полной независимости.

«Новое движение – это не только протест против плохого правительства, это протест против продолжающегося английского контроля; а насколько это хорошо или плохо, справедливо или несправедливо, – это уже второстепенный вопрос. Контроль появился не из разочарованных ожиданий разрешения на английское гражданство, – он рожден убеждением, что пришло время, когда Индия может, должна и станет великой, свободной и сплоченной страной. Это вовсе не негативное течение разрушения – это положительный созидательный порыв к созданию современной Индии. Это вовсе не вопль отчаяния и протеста – это убеждение в национальной вере и надежде. И куда вернее назвать его не экстремизмом, а демократическим национализмом… Националисты придерживаются точки зрения, что индийцы, как и любой подчиненный народ, имеют право на свободу, а их недостатки – это всего лишь результат рабства, которые можно устранить лишь борьбой за свободу; что у них достаточно сил, и, если на то будет их воля, смогут найти средства, чтобы завоевать независимость. Они считают, что выбор предстоит сделать не между автономией и «домашним правлением» провинций, или между свободой и независимостью, но между свободой и национальным упадком и смертью. И наконец, они убеждены, что прошлая история нашей страны и сегодняшние обстоятельства таковы, что тенденции к объединению, которым до сего времени препятствовали непреодолимые преграды, наконец-то обрели реальные возможности на успех. Они верят, что пробил священный час для объединения и свободы Индии. Короче говоря, они убеждены, что Индия должна приложить усилия, чтобы стать свободной, и что она, под влиянием прошлого и настоящего, неизбежно придет к попытке достижения национальной самореализации. Кредо националистов – это священное писание веры и надежды».

Среди облеченных властью английских чиновников должны были найти по меньшей мере, хоть несколько дальновидных людей, для которых приведенный выше стиль напористого письма «Индия должна быть свободной» явился бы потрясением, если бы они смогли предвидеть, что готовит им будущее. Но среди правящих кругов не было недостатка в людях, у которых подобные публикации вызывали лишь усмешку как образцы бессмысленной болтовни, родившиеся потому только, что автору хотелось так думать. (как результат принятия желаемого за действительное). Джон Морли, государственный секретарь Индии, например, придерживался точки зрения, что Индия по-прежнему останется под английской опекой.

Таким образом, «Банде Матарам» стала выразителем философских взглядов воинственного материализма. Ее целью было не просто увеличить ряды бенгальских националистов, а в равной мере убедить людей и лидеров других провинций взглянуть на ход событий глазами националистов и отказаться от поддержки вялой политики «умеренных». С твердой убежденностью она разъясняла политику и программы новой партии и необходимую для их осуществления тактику. Чувствовалось, что это единственный путь изгнания «умеренных» и захвата инициативы в Конгрессе в свои руки. Газета использовала в качестве поддержки своих аргументов культурно-историческое наследие Индии. Поистине ее редакционные статьи, большинство из которых было написано Шри Ауробиндо, явились гласом пробудившегося духа Индии.

Приведем еще одно воспоминание: «Шри Ауробиндо сидит у себя дома на Скотт с Лейн. К нему пришел Шиям Сундар Чакраварти и попросил написать передовицу. Тогда Шри Ауробиндо извлек из груды бумаг, скопившихся на столе какую-то старую упаковочную бумагу и начал писать на одном ее конце. Через пятнадцать минут статья была готова – ни одной помарки, ни одной правки, ни момента раздумий! На следующий день эта статья разожгла патриотическое пламя в сердцах националистов по всей Индии».

К несчастью, за свое недолгое яркое существование «Банде Матарам» испытала немало сложностей. Бепин Чандра Пал, исполняющий обязанности главного редактора, разошелся во мнениях по вопросу политики с другими членами Совета директоров. Возможно, этого можно было бы избежать, если бы в то время Шри Ауробиндо серьезно не заболел, и с ним нельзя было посоветоваться. Он едва ли даже знал о том, что произошло. В его отсутствие барьер между спорщиками стал непреодолимым. Пал подал прошение об отставке. Когда он покинул свой редакционный пост, другие на это место выдвинули кандидатуру Ауробиндо и даже выпустили один номер журнала, не посоветовавшись с ним. Когда Ауробиндо узнал об этом, он категорически возразил против этого и убрал свою фамилию со следующего выпуска. Формально он все еще находился на государственной службе в Бароде и не хотел, чтобы его имя официально связывали с «Банде Матарам».

Шри Ауробиндо заболел в октябре 1906 года, спустя два месяца после того, как принял на себя совместное руководство редакцией «Банде Матарам», и на несколько недель оказался прикованным к постели. Однажды его состояние ухудшилось настолько, что появились опасения, что он не выживет. Из-за занятости в политических делах он прекратил занятия пранаямой, что отчасти послужило причиной болезни. Потом состояние его улучшилось, но в декабре произошел рецидив. И все же вскоре он выздоровел окончательно и отправился в Деогхар. После того, как здоровье его полностью восстановилось, он посетил Кхулну и другие места. Напомним, что Кхулна – это место, где отец Шри Ауробиндо, доктор Кришна Дхан Гхош, проработал много лет, и великий город разглядел в Шри Ауробиндо благородство и величие его отца. Жители оказали ему восторженный прием с превосходным угощением из, как позднее вспоминал Шри Ауробиндо, семи рядов разнообразных блюд, до которых я даже не мог дотянуться, а если и дотягивался до тех, что стояли рядом, то мог съесть совсем немного». Вскоре он вернулся в Калькутту, чтобы присутствовать на 22-й сессии Конгресса, состоявшейся 26 декабря 1906 года.

Эта сессия Конгресса имела историческое значение, поскольку именно на ней произошел первый положительный, обнадеживающий перевес голосов в пользу националистов в их затянувшейся борьбе с «умеренными». Ранее Шри Ауробиндо созвал митинг националистов, на котором предложил избрать их лидером Тилака. Сам от принял активное участие как в Рабочем Комитете, так и в Организационном и во многом благодаря его усилиям была принята резолюция, в которой было сказано, что ничто, кроме Пурна Сварадж – полной независимости – не сможет полностью оправдать чаяний всей страны. На открытых заседаниях сессии эта резолюция, которая включала в себя Свадеши, бойкот и отказ от сотрудничества на всеиндийской основе, получила одобрение Шри Ауробиндо, Тилака, Ладжпата Рай и других националистов, и, в свою очередь, яростную оппозицию в лице таких «умеренных», как Пхерозешах Мехта, Гокхэйл, Сурендранат Банерджи и других членов этого лагеря. По этому вопросу в конгрессе произошел неизбежный раскол, но эксцессов удалось благополучно, хотя бы на время, избежать благодаря прозорливой политике президента Дадабхоя Наороджи. Он почувствовал всеобщую поддержку этой резолюции и провел ее с незначительными изменениями. Принятие резолюции было выдающейся победой Шри Ауробиндо и страны в целом, поскольку только после калькуттской сессии Конгресс признал независимость своей непосредственной целью. Тем не менее, единство, достигнутое на сессии, было еще очень непрочным; «умеренные» оставили за собой массу оговорок и недомолвок, которые вскоре и проявились, и, как мы увидим позже, на следующей сессии Конгресса в Сурате, произошел новый раскол – наподобие тому, свидетелями которого мы были в 1969 году.

Но проследим за дальнейшей судьбой «Банде Матарам». Эта газета стала головной болью для правительства. Шри Ауробиндо в редакционных статьях старался не давать властям повода обрушиться на газету с суровыми преследованиями и подавлением. В искусстве, так сказать, «безобидного поношения», позволявшего держать правительство сторожевой собакой на безопасном расстоянии, Шри Ауробиндо добился совершенства. И правда, редакционные статьи были настолько откровенны и в то же время настолько осмотрительны, что англо-индийский «Стейтсмен» сетовал, что газета попахивает подстрекательством к мятежу, явно просматривающимся между строк, однако призыв этот изложен так мастерски, что юридически невозможно предъявить к ней никаких претензий. Длинные отрывки из этой газеты появлялись в лондонском издании «Таймс». Эта лондонская газета, гневно обличавшая зародившийся индийский национализм, была все же вынуждена признать, что «Банде Матарам» редактируется «с литературными способностями, редкими даже в английской прессе». Правительство оказалось в затруднительном положении. Куда легче было справиться с другими революционными изданиями, например с «Югантаром» или «Сандхья», редакционные статьи в которых можно было обвинить – что и было сделано – в подстрекательстве к мятежу, а потом уничтожить. Другое дело – «Банде Матарам»: ее не удавалось ни на чем подловить. Необходимо было что-то предпринять. 8 июня 1907 года «Банде Матарам» получила предупреждение. 30 июля на редакцию газеты был совершен налет и часть тиража конфискована. А 16 августа появился ордер на арест Шри Ауробиндо. В обвинениях газете говорилось, что в выпуске от 28 июля в статье одного из читателей прозвучал призыв к мятежу, а также и то, что в ней публиковались изобличающие переводные статьи из «Югантара». Шри Ауробиндо пошел сдаваться в полицию сам, но вскоре был освобожден под залог.

Предъявить ему обвинения было легко, но вот как доказать его вину перед лицом закона, как заполучить обвинительный приговор на человека, которого они так старались «вывести из обращения»? Это с любой точки зрения было непросто. Годом позже, когда Шри Ауробиндо был арестован в связи с делом об Алипорской бомбе, президент бенгальского правительства м-р И.Ч.Гейт заметил следующее: «У нас было мало прямых доказательств связи Шри Ауробиндо с тайным обществом, и главным объяснением тому, как и в случае с редактированием его газеты («Банде Матарам»), было то, что он вел себя чрезвычайно осторожно, избегая действий, которые позволили бы выдвинуть против него весомые обвинения. Однако никаких сомнений в его тесной связи с ними у нас не было…».

В суде дело о судебном преследовании разбиралось на основании показаний одного из главных свидетелей, а именно Бепина Чандры Пала. Правительство во время полицейского налета на редакцию «Банде Матарам» 30 июля 1907 года захватило циркулярное письмо.

Этот циркуляр был написан лично Бепином Чандрой Палом редактору «Банде Матарам» после того, как он написал прошение об отставке. Все, в том числе и правительство, знали, что истинным редактором являлся Шри Ауробиндо, однако это необходимо было подтвердить показаниями. Если Пал, который до этого был связан с «Банде Матарам», назовет Шри Ауробиндо редактором газеты, значит повод для судебного преследования будет установлен. Призванный в суд для дачи показаний Бепин Пал решительно отказался назвать редактора «Банде Матарам», заявив: «Я искренне убежден, что подобное судебное разбирательство по делу «Банде Матарам» рассчитано на то, чтобы удушить свободу мысли и слова в нашей стране и служить помехой процветанию нашего народа… Именно поэтому я отказываюсь от принесения присяги и от выступления свидетелем в деле о «Банде Матарам».

За этот отказ он был обвинен в неуважительном отношении к суду и приговорен к шести месяцам тюремного заключения, или, как писала об этом «Банде Матарам» в номере от 12 сентября 1907 года, «к максимальному наказанию, допустимому законом за преступление высказываться по совести». А вице-губернатор сэр Эндрью Фрейзер в тот же день написал Минту следующее: «Мы не можем поймать его (Пала), однако индийский судья приговорил его к шести месяцам за молчание!». Поскольку никаких свидетельств против Шри Ауробиндо не последовало, судебное заседание не состоялось и с него были сняты обвинения. Правительству нужна была жертва, на которую можно было бы излить бушевавшую в нем ярость, и оно нашло ее в печатнике – Апурбе Босе. Его обвинили во всех грехах и 23 сентября приговорили к трем месяцам тюрьмы. В дополнение к общей растерянности правительства главный президентский судья Мистер Кингфорд, к которому индийцы не испытывали особой симпатии, сказал: «В основном тон «Банде Матарам» вовсе не был подстрекательским!».

Это дело, которое «началось с показательной шумихи» и закончилось «самым полным и унылым фиаско, которое индийское правительство никогда прежде не испытывало в деле о подстрекательстве к мятежу», имело очень забавное продолжение. Рабиндранат Тагор сочинил в честь Шри Ауробиндо стихотворение, боясь того, что он будет осужден. После его оправдания Тагор поспешил поздравить его, сказав при этом: «Что! Вы обманули нас (не попав в тюрьму)». На это Ауробиндо улыбнулся, ответив: «Не очень долго вам придется дожидаться этого». Эти его слова оказались пророческими.

Когда Шри Ауробиндо был арестован по делу «Банде Матарам», он подал в отставку со своего поста в Национальном колледже, чтобы не компрометировать колледж. Стоит привести здесь вдохновенное послание к студентам, когда его попросили выступить на митинге преподавателей и студентов колледжа, созванном в его поддержку в «трудные для него времена»: «Я считаю, что все то уважение, которое вы продемонстрировали мне сегодня, относится не ко мне и даже не ко мне как директору колледжа, а ко всей нашей стране, к Матери, которая есть во мне, ибо то малое, что мне удалось сделать, было сделано ради нее, а те небольшие страдания, которые мне предстоит испытать, я готов принять ради нее… Когда мы создавали этот колледж, оставив все прочие занятия, забыв обо всем, чтобы посвятить свою жизнь начатому делу, мы надеялись, что этот колледж станет основанием, ядром нации, новой Индии, которой предстоит начать свое восхождение после этой ночи, полной печали и несчастья, ко дню ее славы и величия, когда Индия станет служить миру. Мы хотели не просто дать вам здесь крупицу знаний, не просто предоставить вам возможность заработать себе на жизнь, но создать достойных сыновей Матери, готовых служить ей и страдать во благо ее…

В истории народов бывают времена, когда Божественное провидение ставит перед нами одну цель, одну задачу, ради которой стоит пожертвовать всем, даже самым высоким и благородным. Настало время и для нашей родины, когда самое дорогое – это служба во благо ее, и все прочее должно быть подчинено лишь этой цели. Если вы решили учиться, вы должны учиться ради нее; совершенствуйтесь физически и духовно на благо ее… Работайте, чтобы она процветала, терпите, чтобы она могла радоваться. В этом одном единственном пожелании сокрыто все».

Чего добилось правительство своей несправедливой акцией против Шри Ауробиндо (или же следует снять с них ответственность за этот шаг, переложив ее на волю судьбы, которая играет людьми и их судьбами)? Они выносят на общественное обозрение какую-либо фигуру, предпочитающую оставаться в тени. Как позднее заметил Шри Ауробиндо: «Я совсем не ищу славы и не стремлюсь, чтобы мое имя звучало в каком-либо благословенном месте. Даже занимаясь политикой, я меньше всего думал о славе, предпочитая держаться «в тени» и оттуда незаметно руководя людьми и организационной работой. И только английское правление, сбитое с толку, испортило мне игру, устроив процесс, заставляя меня открыто выступать в роли «лидера».

С того самого момента Ауробиндо стал тем, кем он негласно и являлся – признанным лидером. Вот что писала о нем «Индиэн Пэтриот»: «В тот самый момент миллионы его соотечественников воздали должное его гению. Они произносили его имя с почтением и признательностью… Если о величии личности можно судить по богатству жертв, которые она приносит ради свободы и правды, то м-р Гхош воистину велик. Возможно, это и не принесет тебе власть и злато, однако деяния твои не будут забыты. Твое мужество будет жить, вдохновляя людей. Имя твое останется не в золоте и мраморе, а в гимнах и песнях, которые бывают более долговечны. Ты останешься сиять в грядущем дне».

А вот что писала «Кесари» Тилака: «Бабу Ауробиндо Гхош, привлеченный к суду в качестве редактора «Банде Матарам», был освобожден… Его знания и патриотизм так велики, что в его освобождении просматривается рука Провидения».

Самое время привести здесь и те впечатления, которыми поделился м-р Генри У.Невинсон, член английского парламента и журналист, после того, как он взял интервью у Шри Ауробиндо. (Выше мы уже цитировали его мнение о разделе Бенгалии.) Итак, вот что он писал: «М-р Ауробиндо Гхош, почти определенно, не был связан с «Югантаром», но вот его связь с издаваемой на английском языке «Банде Матарам» никем серьезно не отрицалась, хотя эта газета тоже была признана нелегальной. Когда я подошел к дому, расположенному на большой площади (дом Субодха Муллика), где должен был состояться митинг, я обнаружил, что в доме темно и, судя по всему, никого нет. Слуга-индиец впустил меня в дом, и вскоре появился м-р Ауробиндо Гхош, он был один. Видимо, он не ожидал увидеть меня, потому что письмо о моем приезде было задержано, без сомнения, почтовыми шпионами, как и, по словам м-ра Ауробиндо, почти все его письма. Особого повода жаловаться на это у него не было, да он и не жаловался, поскольку недавно стало известно, что в Бомбее прочитывались письма даже одного из самых уважаемых английских общественных деятелей, адресованные одному из членов Королевского Совета, да и другие англичане, дружившие с индийцами из Калькутты, рассказывали мне, что их письма были вскрыты подобным образом.

Ауробиндо выглядел достаточно моложаво, ему можно было дать менее тридцати лет. Внимательные темные глаза смотрели, как казалось, с тонко очерченного лица с непоколебимой серьезностью, однако внешний вид и манера держаться выдавали английское воспитание, были явно английские. Прослужив какое-то время в отделе образования Бароды в этом прогрессивном штате, он переехал в Калькутту и стал лидером националистов, или молодых экстремистов, которые даже м-ра Тилака считали приверженцем партии «умеренных» в прошлом. Один из его братьев, довольно заметный в Англии поэт, был профессором английской литературы в Президентском колледже при Калькуттском университете, где он вел английскую грамматику и литературу. Еще один брат, предположительно, принадлежал к другому крылу партии экстремистов… Его выступлениям, которые отличаются приподнятостью духа, присущ религиозный фанатизм сверхъестественной религии, его можно было бы назвать фанатиком. Он был одержим особой проницательностью и безоглядной преданностью. Как лошадь в шорах, он мчался вперед, не обращая внимания ни на что вокруг, кроме узкого полотна дороги перед собой. Но в конце этого пути ему открывалось видение, более одухотворенное, чем открывалось взору любого другого фанатика, устремившегося на смерть с образом Рая перед собой. Национализм для него был куда больше, чем просто политическая цель или средство для достижения материального благополучия. Для него национализм был окружен ореолом славы, сияющим нимбом, которые средневековые святые видели вокруг голов великомучеников. Серьезный до глубины души, безразличный к славе и к чужому мнению, он был одним из самых молчаливых людей, которых мне довелось встречать, и словно был сделан из какого-то особого материала, из которого делают мечтателей, но только тех мечтателей, которые добиваются осуществления своих мечтаний любыми средствами».

И тем не менее дни существования «Банде Матарам» были сочтены. Оглядываясь назад, на первые двенадцать месяцев существования газеты, он писал по случаю ее первой годовщины: «Она появилась в ответ на настоятельные нужды общества, а не только для того, чтобы удовлетворять чьи-то личные амбиции или личную причуду; она родилась в великий критический час для всего народа, чтобы донести до него послание, которое ничто не могло помешать ей донести… Она заявляла, что является выразительницей воли народа и с величайшей преданностью рисовала его идеалы и чаяния».

Газета не дожила до своей второй годовщины. С учетом быстро сокращавшихся фондов она не могла продолжать выходить, тем более в отсутствие Шри Ауробиндо, арестованного в связи с так называемым алипорским делом и содержавшегося под стражей. Прочие члены редакционного совета продолжали еще какое-то время издавать газету, но когда деньги закончились совсем и издавать газету стало не на что, они заказали кому-то подстрекательскую статью, намеренно провоцируя ярость властей. Что и не заставило себя ждать. Правительство успело уже принять акт о запрещении прессы, который облекал исполнителей властью конфисковывать и закрывать любое издание, которое казалось ему неподходящим, а тем более опасным. Этот акт и обрушился со всей силой на «Банде Матарам», и газета с честью и достоинством встретила свой славный конец.

Сейчас мы подошли к моменту проведения Конгресса. Вначале с 7 по 9 декабря 1907 года в Миднапоре проходила трехдневная конференция. Во время заседаний разгорелась словесная баталия между националистами и «умеренными», последние, похоже, попросили помощи у полиции, и между президентом К.В.Даттом и Сурендранатом Банерджи посадили начальника полиции. Видя, что все их даже самые незначительные предложения отвергаются, а «умеренные» так или иначе отказываются принять резолюцию, одобренную в прошлом году на сессии Конгресса в Калькутте, группа националистов в полном составе покинула заседание, призвав собраться отдельно под руководством Шри Ауробиндо и принять резолюцию, поддерживающую их программу всеобщей Свадеши и бойкота, и послать ее на сессию в Сурат.

События на суратской сессии Конгресса, состоявшейся 26 декабря 1907, года достигли наивысшего накала в тот момент, когда националисты и «умеренные» выступили друг против друга и пришли к конфронтации: на одной стороне – Тилак, Шри Ауробиндо и прочие сторонники национализма, а на другой – «умеренные» во главе с Ферозешахом Мехтой, Гокхале идр. Националисты требовали, чтобы была приведена в действие резолюция, принятая в прошлом году на калькуттской сессии Конгресса и ратовавшая за Свадеши, бойкот, национальное образование и полную независимость, в то время как «умеренные» отказывались ее признавать. Проверка сил произошла в момент избрания президента. «Умеренные» голосовали за Раша Бехари Гхоша, прекрасного юриста и политического оратора и кроме того надежного их сторонника. Националисты же выдвигали на это место Лала Ладжпата Рая, уже имевшего опыт тюремного заключения и депортации. На открытой сессии Тилаку не позволили выступить с речью. Давайте посмотрим, как все было, со слов Шри Ауробиндо: «Националисты прибыли туда (в Сурат) отовсюду в большом количестве и провели общественную конференцию под моим председательством; так что некоторое время было неясно, на чьей стороне окажется большинство, однако в этом «умеренно»-ориентированном городе партия «умеренных» сумела привлечь на свою сторону так называемых делегатов числом в 1300 человек, в то время как националисты сумели собрать вокруг себя только 1100 человек. Было известно, что лидеры «умеренных» подготовили для Конгресса новую конституцию, которая делала практически невозможным для экстремистской партии получение большинства голосов ни на одной из предстоящих ежегодных сессий. Молодые националисты, особенно из Махараштры, намеревались любыми средствами воспрепятствовать этому и решили сорвать Конгресс, если не смогут получить в нем большинства голосов. Ни Тилак, ни другие лидеры, за исключением Шри Ауробиндо, об этом решении ничего не знали. На заседании на трибуну поднялся Тилак, чтобы предложить резолюцию о руководстве Конгрессом. Выдвинутый «умеренными», президент не дал ему слова, однако Тилак, продолжая настаивать на своих правах, начал зачитывать резолюцию. Поднялся страшный шум: молодые добровольцы из Гуджарата стали размахивать стульями, угрожая ему. Это вывело из себя маратхов: один из принадлежащих им ботинков со свистом пролетел через весь зал, явно нацеленный на председательствующего, д-ра Раша Бехари Гхоша, попав при этом в плечо Сурендре Натху Банерджи. Один из молодых маратхов нацелился на трибуну, лидеры «умеренных» бросились врассыпную; после короткой схватки у трибуны со стульями сессия прекратила свое существование без права возобновления работы. Лидеры «умеренных» решили приостановить Конгресс и заменить его общенациональной конференцией со своей конституцией и договоренностями, которые обезопасили бы их партию. В это время к Тилаку подошел Ладжпат Рай и сообщил, что правительство решило, в случае если в Конгрессе произойдет раскол, сокрушить экстремистов самыми безжалостными методами. Тогда Тилак пришел к выводу – и время доказало его правоту, – что страна не готова еще успешно противостоять всякого рода репрессиям, и предложил расстроить планы как «умеренных», так и правительства присоединением к конференции националистов и подписанием заявления о признании новой конституции, требуемой «умеренными». Против этого соглашательства выступили Шри Ауробиндо и ряд других руководителей; они не верили, что «умеренные» допустят националистов на свою конференцию (так и произошло), и предложили, чтобы вся страна выступила против репрессий. Таким образом, на некоторое время Конгресс прекратил свое существование; однако и конференция «умеренных» не имела успеха: на нее собралось лишь очень небольшое число людей, которое все больше сокращалось. Шри Ауробиндо надеялся, что страна окажется достаточно сильной, чтобы противостоять репрессиям, по крайней мере в Бенгалии и Махараштре, где энтузиазм масс был очень сильным и почти всеобщим; однако он также понимал, что, даже если и будет временное крушение, репрессии вызовут заметные перемены в умах и сердцах людей и что весь народ примкнет в едином порыве к националистам и идеалам независимости. В действительности так и случилось, и когда Тилак вернулся после шести лет заключения в тюрьме в Бирме, он сумел совместно с миссис Безант не только вдохнуть в Конгресс новую жизнь, но и сделать его истинным представителем народа, преданным делу национализма. Партия «умеренных» сократилась до весьма небольшого числа либералов, но даже они в конце концов подписались под идеями полной независимости».

Таким образом, партия «умеренных» была мертва и окончательно похоронена.

Представляет интерес следующая переписка между Шри Ауробиндо и его близким учеником в Пондичери много лет спустя, причем надеемся, что читатель не пропустит нотки замечательного юмора Шри Ауробиндо.

Ученик: Вы как-то написали, что прожили опасную жизнь. Но мы знаем только, что у вас не было денег, когда вы жили в Англии, – да вначале и в Пондичери тоже. В Бароде вы получали уже приличное жалованье, а в Калькутте стали, можно сказать, богачом.

Шри Ауробиндо: Я был настолько изумлен этой моей сжатой, полной и непогрешимо точной биографией, что даже начал было писать ответ! Но потом подумал: зачем жить более суровой жизнью, чем положено? Так что я все стер. Вот мой единственный ответ!!! Благодарю вас за безопасную, состоятельную, удобную и лишенную приключений жизнь, которой вы меня наградили. Я также заметил, что единственная истинная опасность, подстерегающая человека в этом мире, – это отсутствие денег. Даже сам Карл Маркс не мог бы дать более экономическое описание этому миру. Я только спрашиваю, действительно ли это означает опасную жизнь, как ее понимал Ницше?

Ученик: С прискорбием узнал, что вы стерли все, что написали, и что мои попытки вызвать вас на откровенность обречены. Все говорят, что пока мы этого не сделаем, мы ничего не сможем узнать о вашей жизни. Поэтому я осмелился на это рискованное утверждение – простите меня. Конечно же, я вовсе не хотел сказать, что недостаток денег – единственная трудность, которая может подстерегать. Как бы то ни было, разве не правда, что бедность – одна из самых великих трудностей, как и самая побуждающая? Примером тому – жизни многих великих людей. А значит, жить бедно – означает для меня вести трудную жизнь. Я знаю, что мое убеждение содержит в себе очевидные заблуждения, но разве в целом оно не верно?

Шри Ауробиндо: Ни в коей мере. Вы пишете, как Сэмюел Смайлз. Бедность никогда не казалась мне ужасом, как никогда и не была вдохновением. Похоже, вы забыли, что я оставил свою безопасную и «приличную» службу в Бароде вовсе не по необходимости, как и отказался от 150 рупий жалованья за руководство Национальным колледжем, оставшись без гроша в кармане. Я не смог бы так поступить, будь для меня деньги главным стимулом в жизни. Если вы до сих пор не поняли, что моя деятельность по подготовке революционного движения в течение десяти лет за независимость страны, абсолютно к тому не подготовленной, – была опасной, то какой смысл внушать вам это в надежде, что вы что-то поймете. Что же касается йоги, то разве не вы сами разглагольствовали во всеуслышание о ее ужасных, патетических и трагических опасностях? Так что…».

Из вышеизложенного следует его собственный вывод, сделанный при других обстоятельствах: «Я занимался политической деятельностью и продолжал ее с одной-единственной целью: довести до сознания людей прочное желание свободы и необходимость борьбы для ее достижения, вместо бесполезных робких шагов в этом направлении, впустую предпринимавшихся ранее».

* * *

Что же произошло с занятиями Шри Ауробиндо йогой за эти неспокойные годы? Мы уже видели, что он занялся ею в 1904 году без формального посвящения в нее кем-то из гуру. Он получил некоторые наставления от одного из друзей, ученика Брахмананды, и начал усердно заниматься пранаямой по четыре-шесть и даже более часов в день. Хотя он был знаком с некоторыми йогами и саньясинами, такими, как Брахмананда, Сакхар Баба, Нага Саньяси и другие, ни одного из них он не вспоминал как своего гуру. Мы говорили также о первых результатах его занятий пранаямой – обретение внутреннего видения, поток поэтического вдохновения, улучшение здоровья, энергии… Но кроме этого, никакого прогресса не было, а под давлением круговорота его лихорадочной деятельности он прекратил занятия пранаямой.

Теперь же он осознал необходимость более интенсивного и серьезного занятия йогой, почувствовав, что ему потребуется помощь того, кто уже шел по духовной тропе. Именно в это время ему довелось встретиться с Вишну Бхаскара Леле, йогом из Махараштры. Леле был гуру друга Бариндры и находился тогда в Гвалиоре. Бариндра послал ему сообщение с просьбой приехать в Бароду. Таким образом, когда после Суратского погрома Шри Ауробиндо приехал в Бароду, Леле уже ждал его. В первый раз они встретились на полчаса в доме Кхасирао Джадхава. Леле согласился совершить обряд посвящения Шри Ауробиндо при условии, что тот на время оставит политику. Шри Ауробиндо согласился. Тогда они закрылись вдвоем на три дня на верхнем этаже дома Сардара Маджумдара Вады, и Ауробиндо, не стараясь понять, куда его ведут и куда он идет сам, всецело, с полной преданностью доверился своему духовному учителю – учителю, которого прежде ни разу не видел и не знал и который был определенно ниже его как по интеллектуальному уровню развития, так и по образованию, – «бхакта с ограниченным сознанием, но с определенным опытом и силой».

«Сядь, – приказал Леле Шри Ауробиндо, – смотри – и ты увидишь, что мысли твои приходят в тебя извне. Отбрось их прежде, чем они успеют войти в тебя».

Шри Ауробиндо последовал совету Леле и «увидел, к моему изумлению, – вспоминал Шри Ауробиндо, – что это и вправду так; я увидел и реально почувствовал приближение мыслей, словно они проходили сквозь голову или над головой, и сумел отбросить их прежде, чем они вошли в меня. Через три дня – а практически через день – мой разум погрузился в абсолютную тишину. Первым результатом такого опыта стала серия чрезвычайно сильных ощущений и радикальных изменений в моем сознании, которые Леле и не предполагал вызвать во мне, таккак они вписывались в рамки Адвайты и Веданты и противоречили взглядам Леле и моим собственным; то, что я увидел, заставило меня воспринять с поразительной ясностью весь мир как кинематографическую ленту, лишенную реальной жизни, за которой стоял безличный универсальный Абсолютный Брахман». «…С того момента мое ментальное существо превратилось в свободный интеллект, слившись с Универсальным Разумом, не ограниченным узкими мыслями отдельной личности, как маленького винтика; мой разум стал поглощать знания из бесчисленных сфер бытия, свободно отбирая то, что ему требуется в этой безграничной империи образов и мыслей».

Полное и безоговорочное подчинение Шри Ауробиндо воле своего наставника поразило и самого Леле, который позже скажет, что никогда прежде не встречал человека, способного на столь полную самоотдачу. «Завершающим результатом этого опыта, – продолжал Шри Ауробиндо, – стало то, что Внутренний Голос Леле заставил его передать меня в руки Божественного, открывшегося во мне самом, воле которого я полностью подчинился и ощущал его в дальнейшем как внутренний могучий импульс, который вел меня, как путеводная звезда, через все лабиринты йоги, не связывая меня и не ограничивая отдельными правилами, стилями, догмами или шастрами, который ведет меня сегодня и будет направлять мою жизнь всегда».

Шри Ауробиндо так описывает свое переживание Статического Сознания Брахмана или Нирваны: «Оно пришло непрошено и неожиданно, хотя и было очень желанным. До этого у меня не было ни малейшего представления о нем и никакого стремления к нему; на самом деле я стремился совсем к противоположному, к духовной силе, которая была нужна, чтобы помочь миру и исполнить в нем мое предназначение, и вот оно пришло, даже не спросив позволения. Это случилось просто и естественно, прочно обосновавшись навечно, словно всегда было там.… Внезапно я оказался как бы над или вне потока мыслей, не затронутый ни мыслью, ни чувствами; во мне не было ни эго, ни реального мира – как будто что-то внутри меня, глядя на мир сквозь неподвижно застывшие чувства, воспринимало все окружающее как царство безмолвных теней, лишенных реальной сущности и жизни. Не было никого и ничего реального кроме Безличного, Свободного, Чистого, Неописуемого, Немыслимого и Абсолютного, но тем не менее самого реального и единственно реального. Это была не ментальная реализация и не внезапное прозрение высших миров и не отвлеченная абстракция, это была реальность, единственно подлинная реальность, не пространственный физический мир, но всепроникающий, захватывающий или, скорее, наводняющий и заполняющий это наше подобие физического мира, не оставляя ни малейшего места ни для какой другой реальности, кроме нее самой, не позволяя ничему другому казаться более действительным, реальным или вещественным».

Вспоминая об этом опыте, но уже по другому поводу, Шри Ауробиндо писал: «Это было абсолютное молчание мыслей и чувств, всех привычных импульсов сознания, сохранялось лишь восприятие и ощущение окружающих вещей, которые уже не вызывали никаких реакций или ассоциаций. Ощущение это исчезло, а проявления обычной жизни, речевой реакции и действий – продолжались на уровне рефлекторной деятельности Пракрити, которая как бы не затрагивала и не имела ко мне отношения. Однако сохранившееся автоматическое восприятие окружающего фиксировало все происходящее; и это ощущение нереальности было всеобъемлющим и абсолютным. Одна лишь неизреченная реальность воспринималась как истинная, она лежала за пределами времени и пространства и не была связана с космической активностью, но оказывалась повсюду, куда бы вы ни взглянули. Это состояние сохранялось в течение нескольких месяцев, и даже когда чувство нереальности мира исчезло и произошел возврат к участию в мировом сознании, внутренний мир и покой, явившиеся результатом этой реализации, постоянно присутствовали и сохранялись за внешними поверхностными движениями, и суть этой реализации никогда не исчезала и не покидала меня».

Таким образом, эта статическая сторона безличного Брахмана стала первой из четырех главных духовных реализаций, пережитых Ауробиндо. Вторую реализацию динамического аспекта Брахмана, Ишвары, он пережил, находясь в Алипорской тюрьме. Позже мы подробнее остановимся на рассмотрении как этой реализации, так и двух других, более глубоких и всеобъемлющих. В состоянии полного внутреннего безмолвия и покоя, которое было результатом пережитого сознания Безличного Брахмана, Шри Ауробиндо вместе с Леле отправились в Бомбей. Там его попросили выступить на митинге. Он обернулся к Леле за указаниями. Леле посоветовал ему помолиться, но Шри Ауробиндо был не в настроении, чтобы молиться, и сказал об этом. Тогда Леле ответил, что это не имеет значения; он, Шри Ауробиндо, должен просто пойти на митинг и сделать перед собравшимися Намаскар, представив перед собой Нараяну вместо аудитории.

«Я точно так и поступил, – рассказывал Шри Ауробиндо. – По дороге на митинг кто-то дал мне почитать газету. Когда я поднялся, чтобы выступить, в голове моей мелькнул газетный заголовок и вдруг речь полилась сама собой. Это был мой второй духовный опыт, на который натолкнул меня Леле».

Даже учитывая прошедшее с тех пор время и изменившиеся условия жизни, редкий человек останется равнодушным, услышав речь Шри Ауробиндо, произнесенную экспромтом 19 января 1908 года, отрывки из которой мы приводим ниже: «Бог располагает всем. Мы же – ничем. Когда Он возлагает на нас страдания, мы страдаем, ибо страдание необходимо, чтобы дать другим силу. Когда Он отворачивается от нас – это означает, что мы Ему больше не нужны. Если дела пойдут еще хуже, мы можем не только попасть в тюрьму, но и расстаться с жизнью; и если те, кого вы считали лучшими среди нас и абсолютно незаменимыми, погибают, то нам следует знать, что это необходимо, так как это предопределено Богом, и что на место погибших Господь приведет много других. За нами стоит сам Бог: Он сам – и наша работа, и тот, кто ее выполняет. Он бессмертен в сердцах людских… Наше националистическое движение не руководствуется корыстными интересами ни в коей мере… Это наша религия, которую мы пытаемся претворить в жизнь. Это религия, при помощи которой мы пытаемся познать Господа, воплощенного в нашем народе, в наших соотечественниках; мы стараемся раскрыть Бога в трехстах миллионах наших сограждан…Когда молодой бенгальский рабочий приговаривается к тюрьме, когда он обречен на страдания, он не чувствует в этом страдании никакой боли, он не боится этих страданий. Он с радостью устремляется вперед. Он говорит: «Пробил час моего посвящения, и я должен благодарить Бога, что пришло время положить на Его алтарь мою жизнь, и я благодарен Ему за то, что именно я избран Им для страданий во благо моих соотечественников. Это час величайшей радости для меня, час исполнения моего предназначения».

Что происходит в Бенгалии? Вы видите развитие великого движения, которому не могут помешать никакие преграды и никакие силы, вы являетесь свидетелями Аватара в народе, и если вы обрели Бога в самих себе, если обрели его силу, вы увидите, что Бог в самый кратчайший срок изменит все в Индии, поскольку сила эта уже устремлена вперед и заявляет о себе, а заявив о себе однажды, будет продолжать работу с поразительной быстротой. Воплощенная в нации сила Божественного будет выполнять свою преобразующую миссию до тех пор, пока весь мир не увидит и не признает Нового Аватара, пока Шри Кришна, который сейчас скрывается в Гокуле, пребывает среди бедных и презираемых на земле и среди пастухов Бриндабана, раскроет свою Божественную сущность, и тогда поднимется вся страна, весь народ этой великой страны, исполненный Божественной силы, исполненный наитием Всемогущего, и никакая сила на земле не сможет противостоять ему, никакие опасности и трудности не смогут остановить его в его движении вперед… Бог снова родился, чтобы совершить предначертанное, он воплотился в вас не для того, чтобы вы походили на другие народы, и не для того, чтобы вы утверждались в этом мире за счет более слабых, но потому, что вам предстоит спасти весь мир. Знание, которым обладали древние Риши, должно возродиться сегодня снова, чтобы явить себя всему миру; чтобы Бог мог воплотиться в мире, вы должны прежде всего открыть Его в себе, должны перестроить свою жизнь и сформировать жизнь этой великой страны так, чтобы Божественное смогло раскрыть себя здесь, вот тогда ваша задача будет выполнена и вы поймете, что то, что вы сегодня делаете, это не просто политическое восстание, политические перевороты, вы призваны, чтобы выполнить Божественное предначертание».

Спустя несколько месяцев Леле встретил Шри Ауробиндо в Калькутте. К тому времени Шри Ауробиндо всецело посвятил себя медитации, то есть медитировал все время, независимо от того, какой внешней деятельностью он занимался. Когда Леле узнал, что Шри Ауробиндо занимается медитацией не в специально отведенное время, он проявил беспокойство по этому поводу. Он почувствовал, что Шри Ауробиндо отклоняется от традиционного пути. Он сказал, что им овладел дьявол, и ему необходимо проинструктировать Шри Ауробиндо. Однако Шри Ауробиндо не прислушался к советам. Он освободил Леле от ответственности за последствия, которые могла иметь подобного рода садхана, ибо к тому времени он черпал духовные наставления в себе самом и не нуждался в гуру-человеке. Он быстро продвигался по пути дальнейших реализаций и знания, которое выходило за пределы понимания Леле. Шри Ауробиндо так сказал о роли Леле в его садхане: «От Леле я получил три вещи: 1) опыт сознания безличного Брахмана с его безграничной широтой – конкретное переживание; 2) возможность говорить и писать без посредства человеческого разума; 3) привычку отдавать себя во власть Силы, превосходящей силу разума».

В середине 1906 года Шри Ауробиндо практически покинул Бароду. В декабре следующего года он вернулся туда на непродолжительное время (после суратской сессии Конгресса), когда и встретил Леле и пережил решающую духовную реализацию. Во время своего короткого пребывания там он встретился с махараджей Бароды по его просьбе. Когда махараджа захотел встретиться с ним еще раз, Леле запретил эту встречу, и Шри Ауробиндо, таким образом, не смог еще раз увидеться с правителем. Этот этап его жизни в Бароде завершился; пробудившаяся Бенгалия звала его к себе, и он ответил на этот призыв, погрузившись с головой в истинную жизнь, полную бурь и волнений.

 

Калькутта

Из Бомбея Шри Ауробиндо отправился в Калькутту, делая по пути короткие остановки. Где бы он ни появлялся, повсюду его ожидал взволнованный прием, каждое его слово воспринималось с особым вниманием. В Нагпуре он выступил с обращением к огромному числу собравшихся – нескольким тысячам человек, в том числе и крестьян, и его речь была переведена на хинди доктором Муунджи. Даже по возвращении в Калькутту его все время просили выступить с речью по актуальным вопросам современности. Все устные и письменные выступления Шри Ауробиндо того времени представляли собой вариации на одну основную тему – национализм, с той лишь разницей, что теперь они содержали еще один новый элемент – обращение к национальным духовным корням. Национализм с этого момента перестал быть для него просто убеждением, пропагандой или программой действий и превратился в нечто большее. По его собственным словам, «национализм – это религия, ниспосланная нам Богом… Это не просто наша работа, но нечто более великое, что побуждает нас к действию, – пока все препятствия не будут сметены и Индия не предстанет миру свободной». Отныне письменные и устные выступления Шри Ауробиндо подкреплялись особой убежденностью, особым умонастроением или же, если говорить точнее, ниспосланным ему более высоким замыслом. В нем говорило, писало или действовало уже не внешнее «я» Шри Ауробиндо; внешнее оказывалось лишь посредником, инструментом Божественной Души, который необходим ей для исполнения своей задачи поистине космической важности. Подобный духовный подход к насущным проблемам нельзя назвать абсолютно новым или чуждым индийскому духу; однако находилось немало людей, подвергавших Шри Ауробиндо резкой критике за то, что он смешивает духовность с политикой; среди них были и такие, кто считал, что он скатывается с пьедестала высокой культуры, и те, кто жаловался, что Шри Ауробиндо с его сентиментальным национализмом уже исчерпал все свои возможности. Однако «Банде Матарам» сумела противостоять и критикам, и клеветникам, выступив с краткой отповедью их аргументам.

Примерно в 1907 году Бариндра и двенадцать или четырнадцать его соратников переехали в Маниктола-Гарденз, фамильную собственность Шри Ауробиндо. Расположенная в самом центре города и все же отделенная от него, территория эта занимала около двух с половиной акров земли, включая сад, пруд, несколько манговых деревьев и одноэтажное строение, частично разрушенное. Молодые люди превратили это место в миниатюрный Бхавани Мандир, сделав его центром тайной революционной деятельности. Обосновавшись в Маниктола-Гарденз, они вели там по-спартански простую жизнь, и в программу их ежедневных занятий входили медитация, изучение Гиты и революционной литературы, занятия по стрельбе и изготовление бомб! Если «Югантар», помимо вербовочного, был их издательским центром, открыто проповедовавшим насилие и печатавшим статьи о современных принципах ведения войны, то Маниктола-Гарденз фактически стала тайным испытательным полигоном для военных действий. Этот центр революционной деятельности в Маниктоле напрямую не подчинялся Шри Ауробиндо; главным здесь был Бариндра. Однако Шри Ауробиндо был осведомлен о том, что там происходит. Нельзя сказать, что сам он не признавал насилия ни при каких обстоятельствах. Он вовсе не был приверженцем Ахимсы, вошедшей в моду во времена Гандиджи. Он подчеркивал, что порабощенная нация имеет все права воспользоваться любыми средствами ради защиты своей свободы. Доказывая, что он не является ни бессильным моралистом, ни слабаком-пацифистом, Шри Ауробиндо однажды сказал: «Правило ограничения политических действий пассивным сопротивлением на той стадии национального движения было признано наилучшей тактикой, но вовсе не было ни составной частью проповеди, призывавшей отказаться от насилия, ни пацифистским идеализмом. Мир – это составная часть высочайшего идеала, однако этот идеал должен быть духовным или по меньшей мере психологическим в своей основе; без изменения природы человека он не приведет к желанному завершению. Если же попытаться достичь его на любой другой основе, на принципах морали, проповеди Ахимсы или на какой-либо еще, это закончится провалом или усугублением положения дел… Шри Ауробиндо никогда не скрывал своего мнения, считая, что нация, если возможно или если нет другого варианта, имеет право добиваться свободы насильственным путем, а вот стоит или нет решаться на этот шаг – зависит от того, какой вариант с политической, а не этической точки зрения является наилучшим. Позиция Шри Ауробиндо по этому вопросу и его практическая деятельность совпадала с позицией Тилака и других лидеров национализма, которых никак нельзя было назвать пацифистами или приверженцами Ахимсы». Однако концепция вооруженного восстания, которой придерживался Шри Ауробиндо, и его готовность к этому шагу представляли собой две совершенно разные вещи. Он выступал за вооруженное революционное восстание по всей Индии, но в точно определенный момент, на подготовку которого может уйти еще тридцать или больше лет; то же, чем занимались тогда некоторые группы экстремистов, попросту было ребячеством, например, избиение судей, покушение на отдельных должностных лиц и тому подобное. Позднее эти действия оборачивались актами терроризма и бандитизма. Однако в качестве частичного оправдания деятельности экстремистов следует указать здесь, что разгулу терроризма в немалой степени способствовала грубая политика репрессий, проводимая правительством, его потворство хулиганским действиям во многих районах Восточной Бенгалии. Судя по тем диким приговорам, которые некоторые законодатели налагали на политических лидеров и их соратников, было похоже, что они просто были вне себя от ярости. Взять хотя бы случай с юношей Читтараньяном, безжалостно избитым полицией, причем побои не прекратились даже тогда, когда он упал на землю, истекая кровью, – вся вина которого сводилась к тому, что, корчась от боли, он продолжал выкрикивать: «Банде Матарам!» Приведем и другой пример, с неким Кингсфордом, окружным судьей Калькутты, который приказал пороть в суде в своем присутствии пятнадцатилетнего мальчика Сушила Сена, пока тот не потерял сознание. Вина последнего сводилась к потасовке с полицией. Взрыв негодования, вызванный подобной жестокостью, легко понять, из чего неизбежно напрашивался вывод, что бюрократическое правительство само провоцировало беспорядки. Двое молодых людей, Кхудирам Босе и Прафулла Чаки, принадлежавшие к одной из революционных групп, решили принять вызов и ответить теми же методами сторожевым псам правительства. Их выбор пал на судью Кингсфорда, который, словно почуяв опасность, добился своего перевода в Музаффарпур. Юноши отправились следом, и 30 апреля 1908 года Кхудирам Босе бросил бомбу в коляску, отъезжавшую от клуба в Музаффарпуре. Он был уверен, что рассчитался с намеченной жертвой, но, к несчастью, в коляске оказались две совершенно невинные женщины, жена и дочь местного адвоката Кеннеди. В результате взрыва бомбы госпожа Кеннеди и ее дочь погибли. Это событие мгновенно распространилось по всей стране, подобно огню по сухостою, все европейское землячество пришло в панику, дав тем самым повод правительству, давно уже поджидавшему такого удобного случая, разразиться бурей репрессий. Когда о трагедии стало известно Шри Ауробиндо, он попросил Бариндру вместе с друзьями собрать все детали взрывных механизмов и взрывчатые вещества и немедленно покинуть Маниктола-Гарденз. Бариндра подчинился, но не совсем: когда в ночь на 2 мая 1908 года полицейские, действуя по наводке шпиона, ворвались в Маниктола-Гарденз и перевернули все поместье вверх дном, им удалось обнаружить и бомбы, и взрывчатые материалы. Бариндра и несколько проживавших вместе с ним соратников были взяты под стражу. Среди революционеров, находившихся в Гарденз и арестованных вместе с другими, оказался Шри Нолини Канта Гупта, который позже в своей книге «Воспоминания» описал происходящее следующим образом: «По прошествии некоторого времени все мы стали замечать одну вещь: когда и куда бы ни отправлялся кто-либо из нас, будь то выход за покупками или визит к друзьям, нам стало казаться, что кто-то следит за нами – на некотором расстоянии, конечно, – но так, чтобы не выпускать нас из виду. Мы обсудили это между собой и пришли к выводу, что это, должно быть, и есть слежка, а поэтому нам следовало быть сверхосторожными. До сих пор мы ни с чем подобным не сталкивались. Наше общество было тайным только по названию, во всем остальном мы действовали открыто. Любой человек в любое время мог свободно проникнуть на территорию Гарденз и свободно там находиться, поскольку территория эта даже не была обнесена оградой. Именно поэтому в ночь ареста вместе с нами забрали еще двоих юношей, проживавших по соседству. Они принялись умолять полицейских: «Мы ни в чем не виноваты, мы просто пришли сюда прогуляться». Вот бедолаги! В тот вечер, накануне ареста, уже стемнело, и мы собирались ложиться спать, как вдруг до нас донеслись какие-то странные голоса, а в темноте стали видны перемещающиеся огни. «Кто там? Что вы здесь делаете?» – спросил чей-то голос. Мы что-то уклончиво ответили им. «Хорошо, тогда мы вернемся утром и получше все разузнаем». С этими словами незнакомцы, казалось бы, удалились. Было ли это предупреждением? Несмотря на всю нашу тупость, мы, по крайней мере, смогли понять, что дело принимает серьезный оборот и что нужно быть осторожными и предусмотрительными. Прежде всего мы решили покинуть это место еще до рассвета и постараться рассеяться по городу. В тот же час мы принялись за дело: стали уничтожать следы своей деятельности, сжигая или пряча все, что могло вызвать подозрения против нас. Это было первое, что пришло нам в голову. В доме Шри Ауробиндо было два-три ружья. Их охранял Абинаш Бхаттачарья, живший с ним вместе и управлявший его делами. Ружья нужно было немедленно унести, их ни в коем случае нельзя было оставлять в доме. Если бы полиция обнаружила их в доме Шри Ауробиндо, было бы невозможно добиться его освобождения. Ружья, а также несколько револьверов, которые были у нас, и необходимые для изготовления бомб материалы мы упаковали в два ящика, скрепленные железными обручами, и закопали в землю… Сделав все, что могли, мы отправились спать в надежде, что успеем убежать на рассвете. Однако побегу не суждено было состояться. В ранние предрассветные часы нас разбудил странный, наводящий ужас шум. Мы вскочили с постелей. Что там происходит? По всей территории мелькали какие-то тени, мы слышали скрип сапог и топот ног. Внезапно из темноты до нас донесся разговор.

– Вы арестованы. Ваше имя?

– Бариндра Кумар Гхош.

– Ауробиндо Гхош?

– Нет, Бариндра Кумар Гхош.

– Ну ладно, сейчас увидим.

Дальше я помню, как чья-то рука опустилась мне на плечо.

– Пошли! – приказал чей-то голос…

Нас всех отвели в полицейский участок. Полицейские заставили нас выстроиться в ряд, оставив сурового вооруженного охранника приглядывать за нами. Они продержали нас на ногах целый день, не дав ни крошки еды. Только к вечеру кто-то из них, сжалившись над нами, принес немного сухофруктов с рынка. Глотки наши к тому времени настолько пересохли, что мы были бы рады глотку воды даже из того нашего пресловутого пруда.

– Пошли за нами!

Но куда? У меня появилось чувство, что это конец… настал День Великого Отбытия. В тот момент я еще не понимал, что против нас должно быть возбуждено дело, что должен состояться суд и что у нас должен быть адвокат. Напротив, я был уверен, что нас сразу же отвезут в форт Уильям, где и прикончат, расстреляв. Я и вправду уже приготовился к этому. Однако все произошло не так, как я себе представлял. В конце концов британское правительство оказалось не настолько безжалостным. Нас поместили в камеру при полицейском участке в Лал-Базар. Там нас продержали двое суток. Пожалуй, это было самое утомительное, самое тяжелое время. Мы не могли ни вымыться, ни поесть, ни даже немного вздремнуть. Нас всех вместе, стадом, как животных, загнали в подвал и закрыли там. Полицейские показали, насколько они умеют быть грубыми и жестокими. Вечером, после всех этих мучений, нас перевели в алипорскую тюрьму. Там нас со всей любезностью и добротой принял дежурный, заметив при этом:

– Здесь вам не будет докучать полиция. Увидите, что здесь вполне сносные условия.

И тут же принес нам горячего рису. За последние три дня мы впервые поели, и еда показалась нам настолько вкусной и приятной, что мы и вправду почувствовали себя почти что на небесах».

В сегодняшней Индии, в изменившихся условиях ее жизни эти предосудительные убийства и взрывы заслужили бы суровое осуждение, однако стоит перенестись воображением в те бурные дни, когда на Бенгалию обрушились тяжелые репрессии, а дух юных националистов пытались сломить любыми средствами, подчас напоминавшими средневековое варварство, – и сразу станет понятным, почему юное поколение тех времен относилось к столь постыдным актам, как спуск поездов под откос, взрывы бомб или покушение на полицейских и судей, как к проявлению героизма и отваги. Ауробиндо не имел ни малейшего отношения ни к убийству семьи Кеннеди, ни к покушению на судью Кингсфорда. Как мы уже видели, он готовил страну к массовым восстаниям и вооруженному выступлению, а потому с неодобрением относился к отдельным лицам, объявившим вендетту. Однако правительство считало иначе; с их точки зрения Шри Ауробиндо был главным виновником, молчаливым подстрекателем и тайным лидером молодых. Если они и искали возможности приговорить его к пожизненному тюремному заключению, то теперь им представился именно такой случай. Маниктола-Гарденз частично принадлежала ему; его родной брат был арестован на ее территории, и там же обнаружены взрывчатые вещества – какие еще доказательства требовались, чтобы вывести Шри Ауробиндо из игры? И вот ранним утром 3 мая 1908 года отряд полицейских прибыл к дому Шри Ауробиндо. Испуганная Сароджини побежала наверх, чтобы сообщить брату о нежданных посетителях. Почти следуя за нею по пятам, в небольшую комнатку, которую занимал Ауробиндо, ворвались полицейские. Дальше рассказ ведет сам Шри Ауробиндо: «Это была разношерстная толпа людей, среди которых оказались и суперинтендант Краеган, офицер полиции Кларк, изящный и очаровательный Шри Биноде Кумар Гупта, человек весьма известный, несколько инспекторов и полицейских, следователей и свидетелей, приглашенных для обыска. Держа в руках пистолеты, они с героическим видом ринулись в комнату, словно на штурм хорошо укрепленной крепости. Я сидел в постели, полусонный, когда г-н Краеган спросил меня: «Где Ауробиндо Гхош? Это вы?» – «Да, это я». И тут же последовал приказ полицейским арестовать меня. Несколько грубых выражений, которые употребил г-н Краеган, вызвали между нами короткую стычку. Я попросил его предъявить ордер на обыск, прочитал и подписал его. Поскольку в ордере было упоминание о бомбах, я понял, что появление полиции связано с убийством в Музаффарпуре… В ту же минуту по приказу Краегана меня связали, и Краеган, обращаясь ко мне, сказал:

– У вас ведь высшее образование? Не стыдно вам, человеку образованному, спать на полу в этой голой комнате и в таком убогом жилище?

– Я беден и живу, как бедный человек, – ответил я и тут же получил в ответ от англичанина язвительный укол:

– Значит, вы разыграли эту жуткую трагедию, чтобы разбогатеть?

Понимая, что пытаться вдолбить этому тупоголовому англичанину представление о величии патриотизма, самопожертвовании или благодати сознательно избранной бедности – дело пустое, я воздержался от этой попытки».

Затем начался обыск, длившийся почти шесть часов. По правде, это скорее напоминало грабеж, чем обыск. Полицейские забрали несколько эссе, стихотворения и письма, не забыв при этом прихватить велосипед и железный сейф. Часть рукописей, в том числе и письма Шри Ауробиндо к Мриналини, позже были представлены в качестве вещественных доказательств. Во время обыска офицер полиции Кларк обнаружил в ящике стола кусок глины. Он тут же насторожился: может, это сырье для взрывчатки или сама взрывчатка? На самом деле это была земля из святых мест Дакшинешвара, которую привез молодой человек из миссии Рамакришны и которую Мриналини решила сохранить как святыню. Наконец, обыск закончился, и Шри Ауробиндо увели. Далее следует «интервью» со следователем Шамс-ул-Аламом, который развлекал Шри Ауробиндо рассуждениями о сходстве индуизма и ислама, а в процессе старался вытянуть из заключенного признания. Однако успеха он так и не добился. Ауробиндо перевели в тюрьму Лал-Базар, где поместили в одну камеру с арестованным Сейленом Босом, расположенную на первом этаже, где они пробыли вместе до тех пор, пока не приехал комиссар полиции Холидей и не накричал на дежурного сержанта, требуя немедленно развести заключенных по разным камерам и не позволять никому ни видеться, ни говорить со Шри Ауробиндо. После этого Холидей обратился к Ауробиндо:

– Вам не стыдно быть замешанным в этом подлом злодеянии?

– Какое вы имеете право предполагать, что я в нем замешан? – ответил Шри Ауробиндо вопросом на вопрос.

– Я не предполагаю, я точно знаю, – отозвался Холидей.

– Вам лучше знать, что вы знаете, а что – нет. Я же полностью отрицаю, что имел отношение к этим убийствам, – резко ответил Шри Ауробиндо. Холидей удалился ни с чем».

Этот и следующий день, воскресенье, Шри Ауробиндо провел в камере. В понедельник он вместе с теми, кто был арестован в Маниктола-Гарденз и в других местах, предстал перед комиссаром. Некоторые из арестованных, в том числе и Шри Ауробиндо, отказались давать показания, другие заявили, что не знают, какие им предъявлены обвинения, и лишь немногие, в числе которых оказался Бариндра, полностью признались в преступлении, объяснив его одним мотивом – желанием «спасти партию путем самопожертвования ряда ее членов, дабы вместо того, чтобы умереть всем вместе, часть ее членов продолжала жить и исполнять намеченное». Заключенные предстали перед г-ном Т. Торнхиллом, главным окружным судьей, который решил передать дело в Алипор. Из алипорского зала суда Шри Ауробиндо вместе с другими доставили в алипорскую тюрьму. Прежде чем поместить их в камеры, заключенных вымыли и выдали им тюремную одежду.

Каждого до отведенной ему камеры сопровождали охранники. По словам Шри Ауробиндо, «я тоже вошел в свой одиночный подвал. Дверь за мной захлопнулась. 5 мая началась моя тюремная жизнь. Освободили меня лишь через год, 6 мая».

Арест Шри Ауробиндо вызвал по всей стране бурю протеста. Сама форма ареста, примененные методы наказания – например, накинутая ему на грудь веревка, – вызвали ярость газеты «Амрит Базар Патрика», которая назвала оскорбительные действия полиции служащими «одной-единственной цели: безмерному надругательству над чувствами народа».

Арестованным было предъявлено два вида обвинений, под первый из которых подпадали Шри Ауробиндо и его брат вместе с 33-мя другими заключенными; под второй – 9 заключенных. В нижнем суде дело было передано на рассмотрение г-на Л. Берли, молодого районного судьи Алипора, и 19 мая 1908 года, то есть спустя почти две недели после ареста Шри Ауробиндо, начались затяжные предварительные слушания. В освобождении под залог ему было отказано. Все заключенные обвинялись по статьям 121-а, 122, 123, 124 ИНК в «организации банды с целью ведения боевых действий против правительства при помощи преступных сил».

Кингсфорд, предполагаемая жертва покушения, приглашенный в суд для дачи свидетельских показаний, заявил: «Я был главным окружным судьей Калькутты с августа 1904 по март 1908 года. Мне много раз приходилось рассматривать случаи подстрекательства к мятежу… И я вынес столько же оправдательных приговоров, сколько и обвинительных». Предварительные слушания тянулись до середины августа, пока Берли не сформулировал, наконец, обвинение и не передал дело Шри Ауробиндо и других в суд. Были опрошены и подвергнуты перекрестному допросу около 200 свидетелей, в качестве вещественных доказательств было предъявлено 400 документов и 5000 предметов, включая бомбы, револьверы, детонаторы, кислоты и т. п. В первые несколько месяцев Шри Ауробиндо и другие обвиняемые содержались в отдельных камерах, но позже их поместили всех вместе в одну большую. Один из обвиняемых, Нарендранатх Госсайн, в процессе разбирательства сознался в преступлении, выдав своих сообщников. Естественно, что его соратники сочли это предательство ударом ниже пояса. Двое молодых заключенных Каньялал Датт и Сатьендра Басу решили заставить его замолчать. Притворившись, что тоже готовы дать показания в пользу обвинения, они вошли в доверие Госсайна и при первом же удобном случае застрелили его. После этого случая обвиняемых снова изолировали друг от друга и поместили в отдельные камеры. Каньялал и Сатьендра поплатились жизнями ради того, чтобы заставить замолчать предателя: они были повешены. Знаменитый судебный процесс над Шри Ауробиндо и другими начался в стенах Алипорской тюрьмы 19 октября 1908 года, председательствовал на нем судья Бичкрофт. Для того чтобы гарантировать по этому делу жесткий обвинительный приговор, правительство пригласило известного прокурора по уголовным делам г-на Эрдли Нортона. Необходимо было организовать адекватную защиту Шри Ауробиндо. Для этого его сестра Сароджини обратилась к народу со следующим воззванием:

«Мои соотечественники знают, что мой брат Ауробиндо Гхош обвиняется в совершении тяжких преступлений. Однако я, как и вы, мои соотечественники, уверена в его полной невиновности. Я считаю, что если его будет защищать опытный адвокат, он непременно будет оправдан. Но поскольку он дал обет бедности во имя своей Родины, у него нет средств, чтобы прибегнуть к услугам известного адвоката. Таким образом, я вынуждена, с болью в сердце, взывать к общественному сознанию и великодушию моих соотечественников и просить их поддержать его. Я знаю, что далеко не все из вас придерживаются тех же политических взглядов, что и мой брат. Мне не хочется говорить о том, что среди нас могут найтись люди, которые не испытывают признательности к его великой преданности, самопожертвованию, к его целеустремленной деятельности на благо страны и к высокой духовности его характера. Все эти качества придают мне, женщине, смелости обратиться ко всем сыновьям и дочерям Индии с просьбой помочь защитить моего и вашего брата».

Этот призыв достиг сердец многих индийцев, и отовсюду, от богатых и бедных, и даже из-за границы стали поступать пожертвования.

Приведенные ниже отрывки, взятые из вступления Эрдли Нортона к книге Биджоя Кришны Боса «Алипорский судебный процесс о взрыве бомбы», могут представлять для читателя немалый интерес. Г-н Бос был одним из тех, кто представлял в суде интересы обвиняемых.

«Мне довелось выступать в защиту Короны на процессе, о котором пойдет речь в этой книге, во всех трех судебных инстанциях: перед магистратом, на заседании суда и перед высоким судом. Зачинщиком был молодой человек необычайных дарований. Ни один адвокат не смог бы оправдать действий Бариндры, ни один государственный чиновник не одобрил бы их. Тем не менее Бариндра Кумар Гхош был искренен и в высшей степени благороден. Одержимый верой в несправедливость политики, направленной на раздел его родины, он был убежден: единственное, что может заставить признать точку зрения, представляющуюся ему патриотической, это обращение к насильственным методам. Пропитанный пылким рвением истинного военного реформатора, Бариндра заразил своим злосчастным энтузиазмом и огромное число молодых приверженцев. Проповедь револьвера и бомбы как единственного метода борьбы распространялась в открытую, с вызывающим тревогу успехом; огромная организация пронизала своими нитями всю страну; подстрекательские статьи открыто распространялись талантливой и недовольной правительством прессой, и мир в стране, несомненно, оказался под угрозой. Правительство слишком долго попустительствовало распространению революционной литературы, брожение в массах нарастало, люди не задумывались о последствиях, пока откровенные действия не вынудили власти к ответным мерам. Их атака была осуществлена уверенно и молниеносно. Проведенные повсеместно 2 мая 1908 года рейды взяли под стражу огромное число людей, бывших оплотом этого движения… Среди последних оказались и два брата – Ауробиндо и Бариндра Кумар Гхош… На судебном заседании всех обвиняемых поместили на скамью, обнесенную проволочной сеткой, по всему залу были расставлены полицейские с примкнутыми к винтовкам штыками, и я весь процесс ощущал тяжесть пятизарядного револьвера, лежащего на моем портфеле… Ауробиндо Гхош был выдающимся ученым в области английской литературы. Он был лучшим в Сент-Полз-Скул и получил стипендию Королевского колледжа в Кембридже. Он учился там в одно время с г-ном Бичкрофтом из ИГС, допрашивавшим его в Алипоре, который был лучшим в Регби-Скул и тоже получал стипендию в Кембридже. Оба являлись гордостью университета, а на заключительных экзаменах при поступлении в Индийскую Гражданскую Службу Ауробиндо, заключенный, превзошел в греческом Бичкрофта, своего судью! Что до меня, то я считал достойным сожаления, что такой человек, как Ауробиндо, был отвергнут ИГС на том лишь основании, что не мог или не хотел ездить верхом. Его недюжинные способности могли бы стать ценным приобретением для государства. Найдись для него место в отделе образования Индии, я уверен, он многого достиг бы не только для себя лично, но и в установлении более прочных связей, соединявших его соотечественников с моими…».

Первые несколько дней тюремной жизни обернулись для Ауробиндо величайшими страданиями, как физическими, так и духовными. Однако вскоре ему удалось обрести самообладание и хладнокровие. Он писал: «Спустя довольно короткое время мне удалось отрешиться от ощущения неприятности, трудности, огорчения и приобрести иммунитет к страданиям. Именно поэтому, когда в памяти всплывают дни, проведенные в тюремных застенках, воспоминания эти скорее вызывают улыбку, чем раздражение или скорбь». Первое время Шри Ауробиндо был вынужден обходиться без книг и прочих привычных вещей. Позже ему было разрешено взять из дома несколько необходимых вещей. Дядя по материнской линии послал ему немного одежды и несколько книг, среди которых были Гита и Упанишады.

Предварительные слушания, проводимые Берли, продолжались 76 дней, а судебные заседания в сессионном суде длились 131 день: они продолжались с 19 октября 1908 года по 13 апреля 1909 года. Члены судебной комиссии высказали свое мнение 14 апреля, а судебный приговор был объявлен 6 мая.

Бариндре и Улхашкару был вынесен смертный приговор. Другие были приговорены к различным срокам тюремного заключения. Шри Ауробиндо вместе с несколькими революционерами был оправдан. Обвинительная сторона не смогла доказать его вины. Нашлось кому позаботиться о его защите! На первый взгляд, им оказался знаменитый Читта Раньян Дас, который, отложив в сторону все другие дела, целиком посвятил себя защите Шри Ауробиндо. Ораторское искусство Эрдли Нортона нашло достойный отпор со стороны Читты Раньяна Даса. Но одно несомненно: в процессе участвовала еще какая-то сила, скрыто управляя не только действиями Шри Ауробиндо, но и адвоката; что это была за сила и кто скрывался за ней, мы вскоре узнаем со слов самого Шри Ауробиндо. А пока обратимся к отрывку из заключительного слова Читты Раньяна на суде. Касаясь выдвинутого обвинения, согласно которому Шри Ауробиндо был главой заговора, Читта Раньян сказал следующее: «…Сама природа тайного общества имела такой характер, что невозможно даже предположить, что Шри Ауробиндо, хотя бы в мыслях, мог допускать его успех. Мой просвещенный друг ссылался на тысячу и одно последствие этого заговора и отрицал, что для того, чтобы подтвердить наличие этого всеобщего заговора, он, не колеблясь, вынесет обвинение в заговоре людям, против которых нет ни малейших свидетельств, подтверждающих, что они хоть как-то связаны с этим делом. Прошу вас не принимать этого во внимание; заговор – всего лишь плод воображения моего просвещенного друга. Я допускаю, что он всецело убежден в существовании заговора, что и вынес на обсуждение суда, но единственное, чем я могу объяснить это, единственное предположение, которое я могу выдвинуть, заключается в том, что он слишком долго находился под влиянием полицейских, которые обрабатывали его в течение десяти месяцев. А потому он искренне поверил в заговор и вынес это свое убеждение на рассмотрение суда.

Однако мой призыв к вам сводится к следующему: этот человек, обвиненный в противоправных действиях, которые ему приписаны, предстал не только перед нашим судом, он предстал перед судом Истории, а потому я взываю к вам: пройдет много времени, успокоятся все эти споры, улягутся бушевавшие вокруг страсти и волнения; и через много лет после того, как он сам покинет нас, – его образ будут воспринимать как образ поэта, патриота, пророка национализма, возлюбленного человечности. Пройдет много времени после того, как он покинет этот мир, и его слова эхом отзовутся не только по всей Индии, но достигнут далеких морей и земель. Именно поэтому я говорю, что человек этот предстает не просто перед этим судом, но и перед великим судом Истории».

Здесь уместно привести отрывки из судебного заключения, сделанного судьей г-ном Бичкрофтом: «Теперь я обращаюсь к делу Ауробиндо Гхоша, главного обвиняемого на этом процессе. Да, он обвиняемый, которого сторона обвинения стремится признать виновным более, чем кого-либо другого, и не будь его на скамье подсудимых, нет сомнения, что дело давно уже было бы завершено. Отчасти поэтому я оставил эту сторону дела напоследок…То, что он человек глубоко религиозный, может служить доводом как в пользу обвинения, так и в пользу защиты, в действительности же представитель Короны построил свое обвинение на том, что его религиозные идеи в сочетании с желанием добиться независимости Индии превратили его в фанатика. Однако представитель защиты возражает, заявляя, что обвиняемый является последователем Веданты и обращается к доктринам Веданты, чтобы сформулировать свои политические убеждения; а поскольку доктрина, в применении к отдельному индивидууму, призывает искать Бога в себе и таким образом осознавать лучшее в себе, то то же самое касается и нации в целом: она может развиваться, лишь познав лучшее в самой себе; ни один иностранец не может дать ей того спасения, которое может быть достигнуто национальными методами, присущими этой стране. Его доктрина – это не пассивное сопротивление, а осознание спасения через страдание. Если закон несправедлив, не подчиняйся ему и прими последствия. Не прибегай к насилию, однако если закон несправедлив, то морально ты не обязан подчиняться ему: откажись подчиниться и страдай. Он говорил людям, что они не трусы, призывал их поверить в себя и достичь спасения не прибегая к посторонней помощи, но полагаясь на собственные силы. Вот в чем, по словам г-на Даса, разгадка его дела…Проблема в том, достаточно ли показательны его труды и выступления – которые сами по себе защищают не что иное, как возрождение его страны, – рассмотренные вместе с фактами, свидетельствующими против него в этом деле, чтобы подтвердить его соучастие в заговоре. Собрав воедино все свидетельства, я пришел к выводу, что именно такого доказательства, которое бы позволило признать его виновным в столь серьезных преступлениях, в них нет…»

Приведем здесь несколько отзывов прессы, которыми она откликнулась на оправдание Шри Ауробиндо.

«…Оправдание Бабу Ауробиндо не только сняло тяжелейший груз беспокойства и подозрения с плеч каждого индийца, но и, мы абсолютно уверены, порадовало многих англичан. Выступления самого судьи ясно доказали, что он не мог не питать уважения к этому одаренному человеку и испытал великое облегчение, найдя возможность признать его невиновным. Однако газета Чоурингхии («Стейтсмен») никак не могла успокоиться! Вместо того, чтобы найти слова сочувствия к тем страданиям, которые выпали на долю невинного Бабу Ауробиндо, она выплеснула в его адрес поток непростительных инсинуаций: «Он (Бабу Ауробиндо) не может быть полностью оправдан в тех непреднамеренных последствиях своего мистического учения, которое столь мрачным и скорбным образом было истолковано его фанатичными учениками». Так вот, утверждение, что в его учении кроется какой-то опасный мистицизм, – абсолютная ложь. И еще большая ложь – утверждение нашего англо-индийского оракула, что будто те, кто решился бросить бомбу, были его учениками… Выступления, подобные тем, которые позволила себе «Стейтсмен», чреваты последствиями настолько пагубными, насколько они взывают к пагубным страстям определенного класса европейцев в нашей стране.

И далее, какова реальная позиция г-на Нортона как государственного обвинителя? Это позиция полусудьи-полузащитника. Частью его священного долга в качестве председательствующего на процессе является умение любым путем сохранять свой ум независимым от всяческих предрассудков и следить, чтобы восторжествовала истинная справедливость как в отношении обвинителя, так и обвиняемого. Полицейские же должны быть заинтересованы в обвинительном приговоре человеку, которого они арестовали; однако обвинитель Королевского суда должен быть выше столь недостойных чувств. Он должен не просто олицетворять высшую справедливость в обращении с обвиняемым, но должен также указать на ошибки, если они будут допущены защитой. Однако, как заметил г-н судья, все мы знаем, что обвинение, то есть г-н Нортон, заинтересовано в признании Ауробиндо Бабу виновным и таким образом допускает по отношению к нему и другим обвиняемым величайшую несправедливость, угрожая их защитнику и отказывая в освобождении под залог… Против же Бабу Ауробиндо не только нет ни малейших доказательств, подтверждающих его вину, но при необходимости вполне можно было бы представить поручительства в его защиту. И все же он вынужден был гнить в застенках почти целый год! Нужно ли напоминать читателю об ужасах тюремной жизни индийца, находящегося под следствием?».

Следующий отрывок был опубликован в «Басумати» под заголовком «Приди, о Богоподобный Ауробиндо»: «Ауробиндо! Со скорбью отмечая острую нехватку еды в доме твоей Матери, в домах твоих сестер и братьев, ты с улыбкой отведал жалкой тюремной пищи. Видя нужду в одежде твоей Матери, твоей родной страны, ты принимаешь рваные тюремные обноски как украшение. Обнаружив, что твоя возлюбленная Мать лишена права говорить, ты дал обет молчания. Кто еще так, как ты, всем сердцем и всей душой служит своей Матери? Ауробиндо, приди! О, сын Матери-Родины, более любимой, чем сама жизнь, приди, приди! О, преданный слуга Матери, позволь сегодня нам от лица Матери служить тебе! Приди же, о преданный сын, вкушающий сейчас тюремную пищу, позволь нам поднести к твоим губам самые лучшие блюда, приготовленные Матерью. Приди! О, суровый аскет, одетый в рваные тюремные лохмотья, позволь нам исполнить свой братский долг и облечь твою сияющую золотом фигуру в прекраснейшие одежды, сшитые Матерью. Приди же, о ты, прославивший тюремные оковы, великий герой, давший клятву Свадеши и водрузивший на свою главу лучезарную корону славы, которой коснулась святая пыль с ног Матери и на которую мы призываем всех богов ниспослать тебе благословение. Приди же, о молчаливый аскет; позволь в благосклонном приветствии тебе протрубить в миллионы раковин и пропеть миллионами уст песни во славу твою, так чтобы звуки их донеслись до всех стран света! Приди же, о Ауробиндо, торжественный избранник новой патриотической веры, приди! О святой Ауробиндо, познавший истину! Приди! О Ауробиндо, уподобившийся Богу! Приди, о ты, плоть от плоти Индии! Приди, приди, позволь сегодня миллионам братьев и сестер в один голос приветствовать твое возвращение домой!».

Как же вели себя во время этого затянувшегося судебного процесса другие заключенные, арестованные вместе со Шри Ауробиндо, молодые люди в возрасте от шестнадцати до двадцати лет? Посмотрим, что рассказывает об этом сам Ауробиндо: «…Позвольте мне рассказать о мальчиках – моих товарищах по несчастью, моих сокамерниках. По тому, как они держались на суде, я уверовал, что в Бенгалии выросло новое поколение, что на коленях у Матери взлелеяны дети новой закваски, нового склада… Один взгляд на этих мальчиков порождал уверенность, что в Индию вернулись люди совершенно иной культуры, высокие духом, неукротимые герои другой эпохи. Эти открытые, бесстрашные взгляды, этот беззаботный, бодрый смех, эти мужественные черты, исполненные силы духа, непоколебимой даже в столь мрачных обстоятельствах, эта добросердечность, отсутствие печали, беспокойства и признаков страданий были приметами не тех индийцев, что погрязли в невежестве и апатии, – а предвестников нового века, новой расы, нового образа действий. Если они и были убийцами, то очевидно, что чудовищный образ убийц не затмил их истинной природы; в них не было ни намека на жестокость, фанатизм, бессердечие. Не заботясь о будущем, не беспокоясь о результатах, которыми закончится процесс, они проводили дни в заключении как играющие дети, в веселье и радости, в учениях и размышлениях. Очень быстро они установили дружеские отношения с тюремными властями, сипаями, осужденными, охранниками-европейцами, следователями и судебными представителями; они рассказывали друг другу какие-то истории, обменивались шутками, не делая различий между великими и малыми, друзьями и противниками. Часы судебных заседаний бывали им скучны, поскольку они не питали никакого интереса к слушаниям дела. У них не было книг, чтобы читать, им не разрешали разговаривать, чтобы хоть как-то скоротать эти часы… Даже те, кто занимался йогой, не научились еще медитировать среди гудящей массы людей. Для них эти часы тянулись особенно тяжело. Сначала кто-то из них пытался брать с собой книги; этому примеру последовали другие. Возникла странная сцена: идут слушания, решается судьба тридцати или сорока обвиняемых, результатом может стать смертный приговор через повешение или пожизненная каторга – и несмотря на это, они сидели и читали: либо романы Банкима, либо Раджа-йогу Вивекананды, либо Науку религии, Гиту, Пураны или Европейскую философию».

Давайте обратимся к нескольким фразам из книги «Мемуары революционера» Упендранатха Бандхопадхьяя, который проходил по одному делу со Шри Ауробиндо и тоже находился в тюрьме: «…Почти годовое слушание наконец подошло к заключительной фазе, и мы услышали свои приговоры. Улласа и Барина должны были повесить… Уллас открыто ликовал. Он вернулся просветленный, с улыбкой на лице и сказал нам: «Слава Всевышнему, это проклятое представление наконец-то закончилось». Его слова заставили европейца-охранника обернуться к своему товарищу: «Посмотри только, этого парня собираются вздернуть, а он смеется!» – «Да, я знаю. Они всегда смеются над смертью». Можно ли было сделать больший комплимент? Во время одиночного заключения Шри Ауробиндо двум тюремным чинам удалось завести с ним знакомство – очевидно, из гуманистических соображений. Они почти ежедневно заходили к нему, чтобы немного поговорить. Как-то один из них, г-н Дейли, сказал: «Через помощника тюремного суперинтенданта я попросил разрешить вам прогулки за пределами камеры, чтобы не страдали ваша душа и тело». Это была приятная перемена, и начиная со следующего дня Шри Ауробиндо от одного до двух часов прохаживался туда и обратно по территории тюрьмы: от тюремной мастерской в одном конце до хлева – в другом.

«Вышагивая от коровника до мастерской и от мастерской до коровника, я либо повторял вдохновляющие меня мантры Упанишад, которые наполняли душу неиссякаемой силой, либо, наблюдая за передвижениями других заключенных, старался осознать извечную истину, заключавшуюся в том, что Нараяна есть в сердце любого живого создания и в любой вещи. Мысленно повторяя мантру, что все окружавшее меня – деревья, дома, стены, люди, животные, птицы, металлы, земля и т. д. – есть истинный Брахман, я обычно проецировал это осознание на всех и каждого. Это приводило меня в такое состояние, в котором тюрьма переставала более быть тюрьмой. Высокая ограда, железные решетки, белые стены, залитые солнцем деревья, разодетые зеленой листвой, – обычный материальный мир не казался более неодушевленным; мне открылось, что все это как бы стало живым, обладало всепроникающим сознанием, все это словно проникалось ко мне любовью и готово было заключить в свои объятия. Люди, коровы, муравьи, птицы двигались вокруг меня, летали, пели, разговаривали, но все они, казалось, были игрой Природы, и внутри меня великое, чистое, отрешенное «я» воспринималось погруженным в преисполненное покоя блаженство. Иногда мне казалось, будто кто-то обнимает меня, покачивает на своих коленях. Не могу передать, какой трансцендентный покой овладевал моим рассудком и сердцем по мере развития этого внутреннего состояния. Плотный панцирь, прикрывавший мое сердце, словно рухнул, и из глубины устремился навстречу всем творениям мощный поток любви. Одновременно с любовью мою душу, наполненную раджасом, заполнили такие саттвические чувства, как доброта, сострадание, непричинение зла, Ахимса и т. д., которые быстро развивались и росли. И чем более они развивались, тем заметнее усиливалась наполняющая меня изнутри радость и тем глубже становилось ощущение чистого покоя, уравновешенности. Беспокойство по поводу полицейского преследования полностью исчезло, и в сознании обосновалось совсем противоположное чувство. Я стал абсолютно убежден, что все деяния Бога – во имя добра, он бросил меня в тюрьму ни за что, но все это во благо мне, а потому мое оправдание и освобождение несомненны. С тех пор ни разу за все долгие дни я не почувствовал тяжести тюремной жизни – я стал невосприимчив к ней».

Как-то однажды заносчивый охранник толкнул Шри Ауробиндо. Заключенные, в основном молодежь, едва сдержали ярость от подобного оскорбления, однако Ауробиндо в ответ лишь жестко взглянул на тюремщика. Испуганный охранник бросился к надзирателю с жалобой, что Шри Ауробиндо оскорбил его «непочтительным взглядом». Надзиратель, человек мудрый и религиозный, успокоил толпу словами: «У каждого из нас свой крест», и молодежь поутихла.

В тюрьме Шри Ауробиндо заболел лихорадкой. Он принял хинин, но это не помогло. «Жар был настолько сильный, что я с трудом добрался до двери камеры, чтобы попросить охранника принести немного воды. Он принес воду, но очень холодную, почти ледяную. Я выпил ее залпом, а потом, испытывая страшную слабость, прилег на постель. Через десять минут лихорадка прошла. С тех пор я никогда больше ею не болел».

Говоря о восприятии искусства, Шри Ауробиндо вспоминал такой эпизод из тюремной жизни: «По правде говоря, истинный вкус к живописи я приобрел в алипорской тюрьме. Я медитировал, когда пред моим взором вдруг представали различные живописные картины – в цвете, а потом я обнаружил, что обладаю и критическим даром. Я понял это не умом – мне удалось постичь истинный дух живописи». Даже красные муравьи приводили его в Божественный экстаз! Многие годы спустя он писал одному из учеников: «…Удар по голове, ноге или еще куда-либо мог вызвать физическую ананду или боль, или же боль и ананду, или же чисто физическую ананду – поскольку я часто и непроизвольно проделывал этот эксперимент сам и выходил из него с честью. Кстати, началось это давно, в алипорской тюрьме, когда в камере меня искусали очень красные и очень злобные на вид полчища вторгшихся муравьев и я, к своему изумлению, обнаружил, что боль и удовольствие – всего лишь условность наших ощущений. Но это дано почувствовать далеко не каждому. И здесь тоже существуют пределы».

Однажды в Алипорскую тюрьму приехал губернатор Бенгалии; после встречи со Шри Ауробиндо он заметил, обращаясь к Чару Чандре Датту: «Вы видели глаза Ауробиндо Гхоша? У него глаза сумасшедшего». Г-ну Датту стоило больших усилий объяснить ему, что Шри Ауробиндо не сумасшедший, что взгляд его глаз был типичным для занимавшегося карма-йогой.

Сохранилось описание опыта левитации Шри Ауробиндо, сделанное им самим: «В тюрьме я переживал интенсивную садхану на витальном уровне; однажды, будучи в состоянии сосредоточения, у меня возник вопрос: «Возможны ли такие сиддхи, как уттхапана, левитация?» И в тот же момент я вдруг обнаружил, что поднялся в воздух явно без помощи своих собственных усилий. В легком контакте с землей оставалась только часть моего тела, другая же поднялась вдоль стены. Я знал, что даже если бы захотел, я не смог бы привести свое тело в подобное состояние, к тому же оно оставалось как бы подвешенным без всяких усилий с моей стороны… В тюрьме у меня было много подобных необычайных и, можно сказать, аномальных опытов. Поскольку я переживал интенсивную садхану на витальном уровне, я подумал, что это – результат йогических занятий… Потом я стал пытаться поднять вверх руки и стараться удержать их в подвешенном состоянии без мышечного контроля. Однажды я заснул с поднятыми вверх руками. Увидев меня в таком состоянии, охранник сообщил, что я умер!»

Во время пребывания в алипорской тюрьме Ауробиндо постился в течение одиннадцати дней. За это время он потерял десять фунтов веса и все же никакого неблагоприятного эффекта не почувствовал. Он занимался истинной, настоящей йогой. Суперинтендант тюрьмы не знал, что Ауробиндо выбрасывает еду; об этом знал только надзиратель, который сказал другим: «Этот человек, верно, болен. Долго он не протянет». Однако, несмотря на потерю в весе, Шри Ауробиндо легко мог поднять над головой ведро воды, чего обычно сделать не мог. Находясь в тюрьме, Шри Ауробиндо слышал голос Свами Вивекананды, наставлявшего его в тех или иных аспектах садханы. Много позже он скажет: «Первым, кто дал мне ключ к супраментальному сознанию, был Вивекананда. Его подсказка помогла мне увидеть действие и проявление Сознания-Истины во всем сущем… Он не говорил слова «сверхразум», слово «сверхразум» принадлежит мне. Он просто говорил: «Это есть это, а то есть то» и т. д. Именно так он и действовал – указывая и показывая. В алипорской тюрьме он посещал меня в течение пятнадцати дней и, пока я не постиг сути полностью, продолжал учить меня, демонстрируя работу в целом Высшего Сознания – Сознания-Истины, – которое ведет к Сверхразуму. Вивекананда оставался со мной, пока не вложил все это в мое сознание».

Другой опыт общения с Вивеканандой испытал Шри Ауробиндо, когда занимался Хатха-йогой. Он чувствовал его присутствие и его взгляд у себя за спиной.

И еще один эпизод из своей тюремной жизни вспоминает Шри Ауробиндо: «Мне хотелось избавиться от жестокости и насилия, используя общепринятый метод йоги. В результате все обычные мысли и самскары – впечатления прошлого – были полностью стерты. В течение восьми или десяти дней во мне как бы возникали побуждения к самым разным формам жестокости и насилия, спровоцированные извне. Когда же разум прекратил на них реагировать, они исчезли».

Сохранились воспоминания и о светлых сторонах тюремной жизни. Одним из соучастников по делу проходил Хем Сен. Обычно он поддерживал себя передачами с воли, пряча их на ночь под подушку. Когда он засыпал, его товарищи по камере подбирались к запасам съестного, деля их с теми, кто не спал. Бедняга Хем Сен, которому никак не удавалось поймать виновников, жестоко ссорился с ними. Однажды, уже прихватив спрятанное, воришка заметил, что проснулся Шри Ауробиндо. Взяв парочку печений, он протянул их Шри Ауробиндо, и тот тут же их съел!

Все вокруг считали, что Шри Ауробиндо пользуется маслом для волос, иначе как было объяснить их удивительное сияние? Может, он прячет масло, как Хем Сен – печенье? Заключенные обыскали все, но найти масло так и не смогли. Тогда один из них, Упендранатх Бандиопадхьяя, решил спросить самого Шри Ауробиндо. Ауробиндо ответил, что никаким маслом не пользуется, а волосы сияют благодаря садхане. В то время в тюрьме находился выдающийся исследователь санскрита Панчанан Таракчудамани вместе со своими учениками. Однажды Абинаш Бхаттачарья попросил Шри Ауробиндо объяснить ему некоторые отрывки из «Упанишад». Абинаш пересказал полученное от Ауробиндо объяснение Панчанану-бабу, и тот, выслушав его, сказал: «Что ж, Абинаш, я бы не сумел объяснить эти отрывки так просто, как Шри Ауробиндо».

После оправдательного приговора Шри Ауробиндо выразил признательность своим согражданам, вставшим на его защиту в ходе процесса. В его выступлении, появившемся в газете «Амрита Базар Патрика» 15 мая 1909 года, говорилось следующее:

«Сэр!

Позвольте мне выразить через вашу газету глубокое чувство признательности всем тем, кто помог мне в час испытания. Я не могу даже узнать имен тех бесчисленных друзей, знакомых и незнакомых, кто свой последний грош перечислял в фонд, созданный для моей защиты, а потому прошу их принять публичное выражение моих чувств как личную признательность; с момента моего освобождения я получил множество писем и телеграмм – так много, что невозможно ответить на каждое письмо в отдельности. Та любовь, которую мои сограждане питают ко мне, в ответ на то малое, что мне удалось для них сделать, с лихвой оплачивает любые несчастья или беды, которые, возможно, навлекла на меня общественная деятельность. Свое освобождение я отношу прежде всего не к человеческой помощи, а к защите со стороны нашей Матери, никогда не покидавшей меня, и укрывавшей от скорби и бедствий, и, во-вторых, – к тысячам молитв за меня, устремленных к Ней, с момента моего ареста. Если любовь моей страны навлекла на меня опасность, то любовь моих соотечественников помогла выдержать испытания, оставшись невредимым.

 

Йога

Этот год, проведенный Ауробиндо в тюремных застенках, которые он сравнивал с жизнью в Ашраме, коренным образом изменил его взгляды. Его жизнь настолько изменилась, что можно утверждать: из тюрьмы он вышел совершенно иным человеком. Именно в тюрьме он испытал Божественную благодать, которая явилась в образе Васудевы, Кришны в Гите, Нараяны. Этот опыт переживания динамического аспекта Брахмана, Ишвары, явился второй основной реализацией Шри Ауробиндо в дополнение к первой, к переживанию статического, или неперсонифицированного аспекта Брахмана, которое он испытал несколькими месяцами ранее, будучи вместе с Леле. Эта вторая реализация не была шагом назад по сравнению с первой. Как заметил Шри Ауробиндо, «не было возврата к зависимости от чувственных ощущений или какого-то регресса по сравнению с высшим опытом; эта реализация явилась скорее результатом расширения и углубления Истины; это был дух, созерцавший не ощущения, а сами объекты, это был Мир и Безмолвие, и свобода Бесконечности, пребывавшая извечно в мире или во всех сущих мирах – которые были все вместе ничем иным, как беспрерывным эпизодом безвременной вечности Божественного». Цель и значение его прихода в мир людей теперь открылись ему с полной ясностью. Каждый эпизод его жизни, как самый тривиальный, так и самый значительный, неумолимо направлял его к Божественному и привел к этой высшей реализации, к познанию Бога. Таким образом, его рождение и происхождение, образование и воспитание, служба вдали от родной земли, глубокое изучение восточной и западной литературы, культуры и философии, его первые духовные озарения, его непоколебимый патриотизм и полное посвящение себя делу освобождения родины, его пламенные речи и еще более пламенные статьи – «мое перо могущественнее, чем мой язык», – его приобщение ко всем тяготам и страданиям бессловесного и обнищавшего народа Индии, его крестовый поход против чужестранной тирании и правления, его изначальное неверие в Бога и последовавшее за этим обретение веры и признание Бога, его погружение в садхану для того, чтобы обрести силу Духа, необходимую для политической деятельности, – привели к кульминации, к наивысшему результату, к Божественной реализации. Ему была открыта реальная цель его жизни, он оказался на том этапе, откуда нет обратного пути, отныне ему предназначалось полностью отойти от прежней деятельности и всецело посвятить себя духовной жизни, чтобы открыть новые истины в духовном опыте прошлого, достичь новых вершин духа и донести оттуда их ценности до подсознательных глубин материи. Его духовный опыт стал его духовным завещанием, верой, которую он оставил нам и потомкам в известнейшей речи, произнесенной в Уттарапаре, а потому нет нужды объяснять, почему мы приводим ее в этой книге полностью.

 

Речь в Уттарапаре

(Речь, произнесенная Шри Ауробиндо при содействии Дхарма Ракшини Сабха сразу после его оправдания по делу «об алипорской бомбе»)

«Когда меня попросили выступить перед вами на ежегодной встрече вашего Сабха, я намеревался сказать несколько слов о предмете, предложенном сегодня на рассмотрение, – об индуизме. Сейчас я не знаю, исполню ли это намерение, ибо в то время как я сидел здесь, ко мне пришло слово, которое я должен сказать вам, слово, которое должен донести до всего индийского народа. Впервые я услышал его в тюрьме, из которой вышел, чтобы донести его до всех вас. Последний раз я приезжал сюда более года назад. Тогда я был не один: со мной вместе был один из крупнейших пророков современного национализма. Он прервал свое вынужденное затворничество в одиночной камере, ниспосланное ему Богом, дабы он мог услышать Его глас. Именно навстречу ему вы устремились огромными толпами, выкрикивая приветствия. Сейчас он далеко, за тысячу миль отсюда.

Нет и других моих соратников, с которыми я работал плечом к плечу. Буря, обрушившаяся на нашу страну, разметала их в разные стороны. На этот раз с вами я, вышедший из заточения после проведенного в тюрьме года и увидевший, как все изменилось. Тот, кто всегда был со мной, кто был связан со мной общей деятельностью, ныне заключен в тюрьму в Бирме; другой – на севере, томится в изгнании. Когда я вышел, я огляделся по сторонам – огляделся в поисках тех, к кому привычно обращался за советом и вдохновением. Но я не нашел их. Более того. Когда я попал в тюрьму, страна жила с девизом «Банде Матарам», в ней жила надежда, надежда миллионов людей, только что пробудившихся от спячки. Когда я вышел из тюрьмы, я думал вновь услышать этот призыв, но вокруг царила тишина.

Безмолвие обрушилось на страну, а люди казались сбитыми с толку; ибо вместо сверкавших над нами Божественных небес, исполненных видений будущего, теперь, казалось, нас давили свинцовые тучи, извергающие социальные громы и молнии. Казалось, никто не знал, в какую сторону двигаться, повсюду слышался один вопрос: «Что же будет дальше? Что мы можем сделать?» Я тоже не знал, куда идти, не знал, что дальше делать. И все же в одно я верил твердо: поскольку тот клич, те надежды были порождены Всемогуществом Бога, значит, и это безмолвие было ниспослано нам той же самой силой, и тот, Который живет в каждом призыве и в каждом действии, присутствует в тишине и в молчании. Он ниспослал на нас безмолвие, чтобы народ на мгновение остановился, взглянул на себя и познал Его волю. Я не впал в уныние от этой тишины: я привык к ней, находясь в тюрьме, и хорошо помнил, что именно из безмолвия и бездействия долгого года заключения я вынес важные для себя уроки. Когда Бепин Чандра Пал вышел из тюрьмы, он принес с собой вдохновенное послание. Я помню речь, с которой выступил он в этом зале. По смыслу и содержанию ее скорее можно назвать не политической, а религиозной речью. Он говорил о божественной реализации, пережитой им в тюрьме, о Боге внутри нас, о Всевышнем внутри нации, и во всех последующих речах говорил о более великом, чем обычные силы, способствующие движению, о более великих, чем обычные стоящие перед ним цели. Теперь я снова встретился с вами. Выйдя из тюрьмы, я снова получил от вас в Уттарапаре приглашение, но не на политический митинг, а на собрание общества защиты нашей религии. То же послание, что Бепин Чандра Пал получил в буксарской тюрьме, Бог ниспослал мне в алипорской. День за днем, в течение двенадцати месяцев заточения, он наделял меня этими знаниями и приказал поведать об этом вам, когда выйду на свободу.

Я знал, что скоро буду на свободе. Год заточения означал только год уединения и подготовки. Разве есть силы, способные удержать меня в тюрьме дольше, чем необходимо для исполнения Божественного предназначения? Он дал мне слово, чтобы говорить, дело, чтобы действовать, и пока это слово не будет услышано, я знал, что никакая человеческая сила не заставит меня молчать; пока не будет исполнена эта работа, никакая человеческая сила не сможет воспрепятствовать Богу, избравшему меня своим инструментом, как бы ни был немощен или ничтожен этот инструмент. Теперь, когда я вышел из тюрьмы, мне даже в эти несколько минут были ниспосланы слова, произносить которые я сам не собирался. Слова, что я приготовил заранее, Он перечеркнул, и вложил в мои уста то, что я говорю сейчас. Когда меня арестовали и спешно переправили в Лал-Базар, я был поколеблен в своей вере, поскольку не мог проникнуть в суть его намерений. Да, я засомневался и всем сердцем воззвал к Нему: «Что же со мной случилось? Я верил, что мое предназначение – это работать для людей моей страны, и пока работа эта не будет завершена, надо мной простирается Твоя защита. Так почему я нахожусь здесь, и в чем меня обвиняют?» Прошел день, за ним другой и третий, как вдруг я услышал в себе голос: «Жди!» Тогда я успокоился и стал ждать. Меня перевели из Лал-Базара в Алипор, где на целый месяц поместили в одиночную камеру. Там, в ожидании, проводил я дни и ночи, надеясь услышать в себе голос Бога, понять, что хочет Он сказать мне и что я должен делать. В этой изоляции я пережил первую Божественную реализацию – то был мой первый урок. Я вспомнил вдруг, что за месяц до моего ареста я слышал призыв отказаться от всякой деятельности, уйти в затворничество и заглянуть в самого себя, чтобы установить более близкий контакт с Ним. Я оказался слаб, не смог ответить на тот призыв. Моя работа была дорога мне, и в глубине души я считал, что если меня не станет, от этого пострадает, а то и вовсе остановится работа; а значит, мне нельзя оставлять ее. Затем мне показалось, что Он снова заговорил со мной, сказав: «Я разрушу ради тебя те оковы, которые ты сам разрушить не в силах, поскольку у Меня нет ни желания, ни намерения, чтобы это так продолжалось. Я уготовил тебе иную миссию и именно ради нее привел тебя сюда: дабы научить тому, чему ты сам научиться не сможешь, и подготовить тебя для исполнения Моей воли». Потом Он дал мне в руки Гиту. Его сила вошла в меня, и я сумел воспринять садхану Гиты. Мне нужно было не просто понять умом, но воплотить то, что потребовал Шри Кришна от Арджуны и что он требует от тех, кто стремится исполнить Его волю: стать свободным от ненависти и желания, служить Ему, не требуя награды, отказаться от своей воли и стать послушным и преданным инструментом в Его руках, одинаково ровно относиться к возвышенному и низкому, друзьям и врагам, успеху и неудаче и в то же время с усердием следовать Его указаниям. Я понял, в чем смысл индуизма.

Мы часто говорим об индуизме, Санатан Дхарме, но мало кто из нас знает, что это такое на самом деле. Другие религии – по преимуществу религии веры и обетов, но Санатан Дхарма – это сама жизнь; это нечто, во что нужно не столько верить, сколько ею жить. Это Дхарма, которая во имя спасения человечества с древних времен сохранялась в уединенности этого полуострова. И именно благодаря этой религии Индия возрождается. Да, она возрождается, но не так, как другие страны – ради себя самой или ради того, чтобы, став сильной, подавлять слабых. Она возрождается, чтобы излучать вечный свет, который ей дан. Индия всегда существовала ради всего человечества, а не для себя самой, и именно во имя человечества она должна стать великой.

Затем произошло следующее. Он указал на меня – Он заставил меня осознать главную истину индуизма. Он обратил ко мне сердца моих тюремщиков, и они сказали англичанину, управлявшему тюрьмой: «Он страдает от заключения; разрешите ему хотя бы на полчаса утром и вечером выходить за пределы камеры». Вот так это произошло, и именно во время этих прогулок я вновь ощутил присутствие в себе Его силы. Я видел тюремные стены, изолировавшие меня от людей, но я уже не томился в ее застенках: нет, меня окружал Васудева. Я прошел под ветвями дерева, стоявшего напротив моей камеры, но это было не дерево. Я понял, что это Васудева, что это Шри Кришна, которого я видел стоящим там и простиравшим надо мной свою тень. Я взглянул на решетку камеры – решетку, служившую дверью, и снова увидел Васудеву. Нараяна охранял меня, стоя в карауле у дверей камеры. Или же, лежа на грубой циновке, служившей мне постелью, я ощущал вдруг руки Шри Кришны, руки моего Друга и Возлюбленного. Это был первый результат глубокого прозрения, которым Он наградил меня. Я смотрел на заключенных, томившихся в тюрьме, на воров, убийц, мошенников – но, глядя на них, я видел Васудеву, а в их темных душах и запущенных телах находил Нараяну. Среди этих воров и бандитов было немало таких, кто посрамил бы меня своим чувством сострадания, своей добротой, человечностью, торжествующей над столь тяжкими обстоятельствами. И особенно один, показавшийся мне святым, крестьянин – мой земляк, не умевший ни читать, ни писать, грабитель, приговоренный к десяти годам строгого режима, один из тех, на кого мы в своей ханжеской классовой гордыне смотрим сверху вниз, как на неприкасаемого. Однажды Он опять заговорил со мной, заметив: «Смотри на людей, в гущу которых я бросил тебя, чтобы частично исполнить здесь Мою волю. Вот сущность нации, которую Я поднимаю, и причина, по которой Я это делаю». Когда дело поступило в Нижнюю палату суда и мы предстали перед судьей, та же проницательность не оставляла меня. Он сказал мне: «Когда тебя швырнули в тюрьму, разве не дрогнуло твое сердце, разве не воззвал ты ко Мне, вопрошая, где же Моя защита? Так смотри же сейчас на судью, смотри на прокурора». Я взглянул на них и понял, что вижу не судью, а Васудеву, что на скамье сидит Нараяна. Я перевел взгляд на государственного обвинителя и понял, что вижу не юриста, готового вынести обвинительный приговор, а Шри Кришну: мой Друг и Возлюбленный сидел там, улыбаясь. «Ну что, ты и теперь еще в страхе? – спросил Он меня. – Я – во всех и в каждом, и Я направляю все поступки и все слова человека. Так что Моя защита по-прежнему с тобой, и бояться тебе нечего. Дело, которое возбуждено против тебя, – предоставь его Мне. Это не твоя забота. Я привел тебя сюда вовсе не ради суда. Этот процесс – всего лишь средство для достижения Моей цели, и ничего более». После этого, когда дело слушалось уже сессионным судом, я даже стал писать указания для своего защитника, объясняя, что в показаниях против меня является фальшью и по каким пунктам следует провести перекрестный допрос свидетелей. А потом произошло то, чего я не ожидал. Случилось так, что адвоката заменили. Мой новый адвокат был моим другом. Его появление было совершенно неожиданным. Вы уже знаете имя этого человека, оставившего свою практику и все другие дела, просиживающего день за днем до глубокой ночи, подорвавшего свое здоровье, чтобы только спасти меня, – это Сриджут Читтараньян Дас. Когда я увидел его, я обрадовался, но все же подумал, что необходимо инструктировать его. Потом все эти беспокойства вдруг оставили меня, и я получил следующее послание свыше: «Вот человек, который спасет тебя от тенет, опутавших твои ноги. Отложи в сторону эти бумаги. Не ты должен инструктировать его. Я сделаю это сам». С этого момента я не сказал ни слова своему адвокату в отношении моего дела и не написал ни слова указаний, когда же мне задавали вопрос, я понимал, что мой ответ делу не поможет. Я предоставил все своему защитнику, и он взял инициативу в свои руки. О результате вы знаете. Я знал все время, что Он задумал для меня, ибо слышал об этом снова и снова от голоса, исходившего изнутри: «Я руковожу всем, так что не бойся. Займись своей работой, ради которой Я привел тебя в тюрьму, а когда выйдешь из нее, помни: никогда ничего не бойся, никогда не поддавайся сомнению. Помни: Я все решаю, не ты и не кто-то другой. Так что, какие бы тучи ни закрывали небо, какие бы страдания и опасности, какие бы трудности ни возникали на пути – нет ничего невозможного, ничего невыполнимого. Я – в народе и в его возрождении, Я – Васудева, Я – Нараяна, исполнится то, что пожелаю Я, – а не то, чего хотят другие. То, что вознамерюсь сделать Я, никакая человеческая сила не сможет остановить».

Между тем Он освободил меня от одиночества и поместил среди тех, кто проходил по одному делу со мной. Вы сегодня много говорите о моем самопожертвовании и преданности моей стране. Я уже слышал эти слова, как только вышел из тюрьмы, но они озадачили меня и даже причинили мне боль. Ибо я знаю свои слабости, знаю, что я – жертва своих собственных недостатков и заблуждений. Я заблуждался и раньше, когда же в заключении все мои слабости проявились с особой силой, я почувствовал их острее. Тогда я понял, что я как человек являюсь воплощением слабостей, греховным и несовершенным инструментом, сильным лишь тогда, когда на меня нисходит высшая благодать. Затем я обнаружил себя среди молодых людей, во многих из которых ощутил силу и мужество, силу самоотречения, по сравнению с которыми я – попросту ничто, встретил одного-двух человек, которые превосходили меня не только по силе или характеру – таких было довольно много, – но и по интеллектуальным способностям, которыми я так гордился. Он сказал мне: «Вот юное поколение, новая и могущественная нация, которая появилась по моему повелению. Они более величественны, чем ты. Чего же тебе бояться? Если бы ты отошел в сторону или уснул, работа все равно была бы завершена. Если завтра тебя отбросят – вот молодежь, которая подхватит начатое тобой дело и сделает это более уверенно, чем сделал бы это ты. У тебя есть слово, которое ты получил от меня, чтобы передать его этим людям, – слово, которое поможет народу подняться». Таково было Его второе обращение ко мне. Затем что-то произошло, и через мгновение я снова оказался в одиночестве своей камеры. Я не склонен говорить о том, что же произошло со мной в тот период, скажу только, что день за днем Он демонстрировал мне свои чудеса, заставив осознать абсолютную истину индуизма. До этого меня терзало множество сомнений. Я был воспитан в Англии на чуждых мне идеях, в абсолютно чужой атмосфере. Ряд моментов индуизма я был склонен считать плодами воображения, находя, что в них слишком много фантазии, слишком много заблуждений и Майи. Теперь же день за днем я всем своим разумом и душой и телом познавал истины индуизма. Они стали для меня живым опытом, мне открылись вещи, которые невозможно объяснить никакой материальной наукой. Когда я впервые постиг Его, я сделал это и не как Бхакта и не как Джняни. Я пришел к Нему давным-давно, в Бароде, за несколько лет до того, как началось движение Свадеши, когда я оказался втянутым в общественную деятельность. В то время, когда я обращался к Богу, едва ли во мне была живая вера в Него. Во мне жил агностик, атеист, скептик, и я не был абсолютно уверен в Его существовании вообще. Я не ощущал Его присутствия. И все же что-то привело меня к истине Вед, истине Гиты, истине индуизма. Я чувствовал, что должна существовать великая истина Йоги, великая истина этой религии, основанной на Веданте. А потому, когда я обратился к Йоге и решил заниматься ею и выяснить, насколько верна моя идея, я обратился к Нему с вдохновенной молитвой: «Если Ты есть, значит, Ты читаешь в моем сердце. Ты знаешь, что я не прошу у тебя Мукти, я не прошу ничего такого, чего просят другие. Я прошу только дать мне такую силу, чтобы она помогла мне возродить этот народ. Я прошу лишь позволить мне жить и работать для этих людей, которых я люблю и которым, молю, разреши мне посвятить мою жизнь». Я давно стремился к реализации в Йоге, и наконец, в какой-то мере мне это удалось, однако того, чего я желал более всего, я не получил. Тогда в тюремной изоляции одиночной камеры я снова обратился к Нему с просьбой. Я сказал: «Яви мне свою Волю. Наставь меня. Я не знаю, что мне делать и как. Укажи мне». В ответ я получил два наставления. Первое гласило: «Я дал тебе дело, и дело это – помочь твоему народу подняться. Уже недолго ждать того часа, когда ты выйдешь из тюрьмы, поскольку сейчас в мои намерения не входит, чтобы ты был осужден либо обречен на страдания ради своей страны подобно другим. Я призвал тебя исполнить Мою волю – это и есть твое предназначение». Затем пришло второе наставление: «За год ты кое-что узнал, и твои сомнения по поводу индуизма рассеялись. Именно эту религию я уготовил для человечества, именно ее совершенствовали и развивали риши, святые и Аватары для того, чтобы исполнилась Моя воля среди других народов. И Я благословляю этот народ быть моим провозвестником. Это Санатан Дхарма, это вечная религия, которую на самом деле ты прежде не знал и которую Я сейчас открываю тебе. Агностик и скептик, притаившиеся в тебе, теперь получили ответ, ибо Я явил тебе доказательства – в тебе самом и вне тебя (как физические, так и субъективные, которые тебя успокоили). Когда ты выйдешь, донеси до своего народа мое слово, ибо именно ради Санатан Дхармы он и поднялся; поднялся он не ради самого себя, а ради всего мира. Я даю Индии свободу служить миру. А значит, когда услышишь, что Индия поднимается, знай – это поднимается Санатан Дхарма. Когда скажут, что Индия стала великой, знай – это величие Санатан Дхармы. Когда заговорят о том, что Индия возвысилась и завладела миром, знай – это возвысидилась и завладела миром Санатан Дхарма. Индия живет Дхармой и ради Дхармы. Превозносить религию – значит, превозносить страну. Я показал тебе, что Я существую во всем, в каждом человеке и в каждой вещи, что Я есть и в этом движении; Я проявляюсь не только в тех, кто прилагает усилия на благо страны, но и в тех, кто противостоит им, кто служит преградой на их пути. Я есть в каждом, и что бы ни думал и ни делал человек, он не в силах помешать Мне, не в силах осуществить то, что не соответствовало бы Моим целям. Он тоже исполняет Мою волю, он не враг мне, он – инструмент в Моих руках. Чем бы вы ни занимались, знайте, что вы идете вперед, хотя и не ведаете, куда. Вы думаете, что делаете одно, а делаете совсем другое. Вы добиваетесь одного результата, а ваши усилия способствуют совершенно другому, а то и равно противоположному. Это Шакти, сошедшая на людей. Давно уже Я готовлю это возрождение, и вот наконец-то пробил час».

Вот что я должен был вам сказать. Название вашего общества – «Общество защиты религии». Что ж, защита религии, защита и возвышение над миром религии индуизма – это и есть предстоящая нам работа. Но что такое индуизм? Что такое религия, которую мы называем Санатан – вечная? Это и есть религия индуизма, поскольку именно ее исповедуют индусы, она возникла на этом полуострове, в уединении морей и Гималаев, поскольку на этой древней и священной земле она была передана на попечение народу Арья, чтобы он пронес ее сквозь века. Однако она не ограничивается рамками одной страны, не принадлежит безоговорочно и на века одной лишь части света. То, что мы называем индуизмом, – это воистину вечная религия, поскольку она универсальна и охватывает все другие религии. Если религия не универсальна, она не может быть вечной. Религия, загнанная в узкие рамки, сектантская религия, недоступная религия живет лишь ограниченное время и служит ограниченным целям. Индуизм – это единственная религия, которая может торжествовать над материализмом, охватывая и признавая открытия, сделанные учеными, суждения, сделанные философами. Это единственная религия, которая внушает человеку идею близости Бога ко всем нам и признает весь арсенал средств, с помощью которых человек может приблизиться к Богу. Это единственная религия, которая каждое мгновение настойчиво повторяет истину, признанную всеми религиями, – что Он есть во всех людях и всех предметах, что к Нему мы идем и в Нем обретаем самих себя. Это единственная религия, при которой возможны не просто понимание этой истины и вера в нее, но осознание ее каждой частичкой нашего «я». Это единственная религия, показывающая миру, что он есть на самом деле, это Лила Васудевы. Это единственная религия, которая учит нас, как наилучшим образом сыграть свою роль в этой Лиле, учит ее тончайшим законам и благороднейшим правилам. Это единственная религия, которая нисколько не разъединяет жизнь и религию, которая знает, что такое бессмертие и полностью исключает для нас реальность смерти. Вот те слова, которые были вложены в мои уста, чтобы донести их до вас. То, что я сам собирался сказать, ушло, стерлось, и мне нечего больше добавить кроме того, что было велено вам передать. Теперь я все сказал. Столь страстно я говорил лишь однажды, и тогда я заметил, что это движение – не политическое, а национализм – не политика, а религия, кредо, вера; сегодня я еще раз повторяю это, но только другими словами. Я не утверждаю больше, что национализм – это религия, кредо или вера; я говорю, что Санатан Дхарма для нас – это национализм. Индийский народ был рожден с Санатан Дхармой, с нею мужал и с нею рос. Когда наступит закат Санатан Дхармы, тогда наступит закат и для всего народа, а если бы Санатан Дхарме было суждено погибнуть, вместе с нею погиб бы и народ. Санатан Дхарма – вот что такое национализм. Вот то послание, которое я должен был донести до вас».

Среди миллионов людей, ликовавших по поводу освобождения Шри Ауробиндо из тюрьмы, была и сестра Ниведита – бесстрашная, неутомимая революционерка, последовательница Свами Вивекананды. В то время она руководила школой и по случаю освобождения Шри Ауробиндо разукрасила ее, как на праздник. Вот что пишет ее биограф Лизель Реймонд в книге «Посвященные»: «Она (Ниведита) считала, что он (Шри Ауробиндо) полностью изменился. Казалось, на его лице, смуглом и худом – кожа да кости, – остались только пронизывающие насквозь глаза. Он обладал несокрушимой властью, которой наделило его духовное откровение, снизошедшее на него в тюрьме. Во время этого тяжкого испытания он видел перед собой лишь Божественного Кришну… Он был, как поняла Ниведита, преемником духовного Владыки прошлого, предлагающим всем и каждому напиться из источника йогического вдохновения. С момента его заключения в алипорскую тюрьму Шри Ауробиндо был уже не борцом, а йогом».

После выхода из тюрьмы Шри Ауробиндо выступал несколько раз в Калькутте и других районах Бенгалии. Эти выступления, собранные позже в одной книге, займут прочное место в истории индийской национальной литературы. Его выступления были не просто политическими речами пламенного патриота, но высказываниями провидца, богочеловека, чьи пророческие слова полностью доказали, как мы убедились с течением времени, свою правдивость. Естественно, что для враждебно настроенных индийских властей, которые даже мысли не допускали о том, чтобы ослабить железные тиски, в которых держали Индию, слова Шри Ауробиндо о надежде, вере, мужестве, активной деятельности, самопожертвовании и Божественном Волеизъявлении представлялись пустыми словесами фанатика-мистика, который лишь будоражит умы людей, побуждая их на крайние действия. Правда, подобные речи заметно беспокоили правящие круги как Англии, так и Индии, о чем свидетельствует дошедшая до нас переписка; и все же тот факт, что Шри Ауробиндо открыто высказывает свое мнение, казался им менее страшным. Молчащий Шри Ауробиндо мог оказаться куда опаснее! Пока он говорил, всегда оставалась надежда, что он оступится, и правительственные чиновники сумеют отыскать пару слов или фраз, которые можно назвать подстрекательскими и за которые можно будет снова отправить его в тюрьму либо надолго депортировать в Мандалай. На деле правительство Индии вовсе не радовало оправдание Шри Ауробиндо, и оно тешило себя надеждой об апелляции в Верховный суд: «доброжелателей», подталкивающих его к этому решению, было достаточно. В конце концов победу одержали здравомыслие и забота о собственной репутации, и идея апелляционной жалобы в Верховный суд была отвергнута. Самые рьяные англо-индийские издания, такие, как «Стейтсмен», тоже не могли смириться с оправданием Шри Ауробиндо; они подняли такую шумиху и дошли до того, что позволили себе открыто усомниться в правильности решения судьи, ведущего процесс, и недоброжелательно откомментировать сам процесс. Позволь себе хоть малую толику индийские газеты, им тут же предъявили бы обвинения в неуважении к суду.

Выступая на митинге, состоявшемся 13 июня 1909 года на Бидонсквер, Шри Ауробиндо сказал: «Что такое, в конечном счете, репрессии? Одних людей бросают в тюрьмы, других ссылают, проводят повсеместные обыски, вводят запреты, ограничивающие свободу прессы и политических платформ. Разве можно все это сравнить с той ценой, какую приходится платить за свободу другим народам? К тому же, прежде чем отвоевать хоть шаг на пути к намеченной цели, им приходится страдать куда больше. Таков закон Божий: вовсе не правители требуют от народа этой цены, этого требует Бог. Его закон гласит, что падшей нации не дозволено подняться без очищающих душу бесконечных страданий и значительных усилий… Над Индией взойдет солнце, наполнив светом всю страну и согревая своими лучами земли за ее пределами – всю Азию и весь мир. Каждый шаг, каждое мгновение лишь приближает нас к сиянию этого дня».

23 июня 1909 года Шри Ауробиндо поехал в Барисаль, где произнес речь на проходившей там конференции Джхалакати. В этой речи он сказал: «Мы необычные люди, мы столь же древний народ, как наши горы и реки, и у нас за плечами – величественная история, превзойти которую не дано никакому другому народу: мы – потомки тех, кто по своей собственной воле совершил тапасью и неслыханные подвиги аскетизма во имя духовного роста и испытал все страдания, которые только уготованы человечеству. Мы – дети тех матерей, которые с улыбкой на устах восходят на погребальный костер, чтобы последовать за своими мужьями в другой мир. Мы – народ, который приветствует грядущие страдания и который полон духовной силы, более величественной, чем любая физическая, мы – люди, избранные Богом, чтобы заявить о Себе в самые великие моменты нашей истории. И именно потому, что Бог избрал нас для Своего самовоплощения и вдохнул Божественное волеизъявление в сердца Своего народа, мы вновь сегодня поднимаемся единой нацией». Говоря о репрессиях, он еще раз подтвердил: «Нация будет спасена лишь тогда, когда сумеет открыто и храбро взглянуть в лицо невзгодам и стойко и мужественно противостоять им. Именно этого требует от нас Мать, именно этого требует от нас Бог».

«Невзгоды могут обрушиться на нас снова и с большей силой. Тогда вспомните эти слова и мужественно встречайте их натиск, почувствуйте свою силу, закаляйте ее в борьбе с трудностями и с помощью этой силы сохраните прочные своды над храмом Матери».

Целью этих речей, а также статей, которые написал Шри Ауробиндо, и убеждений, которые он высказывал, было возрождение национального духа; давая свежее дыхание надежды и устремлений тем, чья вера переживала упадок, Шри Ауробиндо пытался найти новое в движении за свободу. «Есть единое пространство, объединяющее всех нас, и это наша общая Мать. Это не просто почва. Это не просто отрезок земли, это живая сущность. Это Мать, к которой вы стремитесь и в ком обретаете себя. Осознайте Бога в народе, осознайте Бога в братьях своих, осознайте Бога во всей человеческой сообщности. Это идеал, которым руководствуется человечество во всем мире, тот идеал, который является Дхармой Кали-юги… Ибо веление, с которым Бог обратился к индийскому народу, гласит: «Объединяйтесь, будьте свободными, едиными, будьте великими».

Друзья просили Шри Ауробиндо вдохнуть новую жизнь и в «Банде Матарам», запрещенную во время его пребывания в тюрьме. Обращались к нему и с предложениями стать главным редактором «Бенгалии», которая продолжала выходить. Шри Ауробиндо отверг оба предложения. Ему хотелось возделывать свежую почву, основав собственное издание. Поэтому он основал два новых еженедельника: «Дхарма», выходящий на бенгальском, и «Кармайогин» – на английском. Издания эти процветали, не испытывая тех финансовых трудностей, с которыми столкнулась «Банде Матарам». «Кармайогин» сохранял высокий профессионально-журналистский уровень, особое значение уделяя литературным, философским и духовным вопросам, хотя не обходил стороной и политическую жизнь. Основными моментами, которым стойко следовал «Кармайогин», стало провозглашение принципов живой Веданты, Санатан Дхармы, и применение их в каждом аспекте повседневной жизни. «Кармайогин» стал не просто еженедельной газетой, не просто изданием, которое читают на досуге, в воскресенье за завтраком, а затем отбрасывают в сторону. В этом еженедельнике постоянно публиковались переводы на английский Иша, Кена и Катха Упанишад, сделанные Шри Ауробиндо, его стихи «Баджи Прабху», «Богоявление» и др. Там же были опубликованы блестящие переводы Шри Ауробиндо «Риту Самхара» Калидасы, «Ананд Матха» Банкима, а также его статьи «Система национального образования», «Интеллект Индии», «Ценности национального искусства», «Идеал Кармайогина» и многие другие. Еженедельник отважился даже на политическую полемику на злобу дня, нередко с тонким юмором и сарказмом разбивая не выдерживающие критики позиции и аргументы своих оппонентов. Одна враждебно настроенная англо-индийская газета посоветовала ему заниматься вопросами литературы и религии и воздержаться от высказываний о Свадеши и бойкоте. На это Шри Ауробиндо остроумно ответил: «Он (Шри Ауробиндо) уже посвятил себя литературе и религии. Он пишет, как и писал прежде, о движении Сварадж и Свадеши, и это есть литературная форма. Он говорит о Сварадж и Свадеши, и это есть часть его религиозных убеждений». Во всех выступлениях, как устных, так и письменных, Шри Ауробиндо неустанно подчеркивал, что Индии необходимо обрести свою сущность, осознать свою высокую миссию в мире, познать Божественное волеизъявление в самой себе и действовать на основе прочного духовного фундамента. «Бог возжелал, чтобы мы оставались самими собой, а не Европой. Мы пытались обрести новую жизнь, следуя чужим законам, а не собственным. Теперь мы должны оглянуться назад и поискать источники жизни и силы в самих себе. Мы должны познать свое прошлое и вновь обрести его, используя на благо будущему. Наша первая задача – познать себя и подчинить все закону вечной жизни и природы Индии». Самое основное – это обрести прежде всего и превыше всего внутреннюю империю, внутреннюю Сварадж, поскольку «мы предвещаем духовную революцию, материальная же есть всего лишь ее тень и последствие». Проповедь, с которой он обращался к людям и которая и сегодня несет в себе столько же добра, сколько в тот момент, когда прозвучала впервые, как уже говорилось выше, заключена в призыве: «Объединяйтесь, будьте свободными, едиными, будьте великими».

Что же до самого времени, то в воздухе витали идеи реформ Минто– Морли, и индийскую политическую атмосферу будоражили надежды и размышления. Уместно напомнить, что лорд Минто, заместивший в 1905 году лорда Керзона, был представителем консерваторов. Однако вскоре после его отъезда в Индию британские избиратели низвергли его партию, приведя к власти либералов, и Государственным секретарем по делам Индии стал г-н Джон Морли. Таким образом, в период с 1905 по 1910 год, т. е. в самый расцвет яркой, но недолгой политической карьеры Шри Ауробиндо судьбой Индии заправляли либерал Морли и консерватор Минто. Англичане, либералы и консерваторы, постоянно ссорившиеся между собой в родной стране, проявляли удивительное единодушие в вопросе управления Индией, объединенные единым желанием: чтобы над Индией вечно развевался Британский флаг. Правда, Морли направил лорду Минто, своему подчиненному-тори, пребывающему в Индии, массу благочестивых банально-либеральных указаний, однако последнему удавалось благополучно игнорировать политические пристрастия своего шефа, провоцируя их практическое применение и подтверждая таким образом правильность и даже заслуги собственной политики. Так, Морли был недоволен диким приговором, вынесенным режимом Минто Тилаку, а также ссылкой Ладжпата Райя, Аджита Сингха и других, но Вице-король не только доказал законность своих действий, но и позлорадствовал по поводу того, что судьей оказался замаскированный военачальник. Несмотря на болтовню и пустые угрозы, реально правителей беспокоила не столько деятельность горстки террористов, сколько опасность потерять Индию – эту жемчужину в короне империи. А по тому, какой оборот принимали события в Бенгалии, Махараштре, Пенджабе и других регионах, а также судя по успеху, которым пользовались движения Свадеши и бойкот, они поняли, что если не ввести хотя бы подобие реформ, то в результате силовых действий потеряют больше, чем готовы отдать. Более того, они ясно понимали, что политика репрессий, к которой они вынуждены прибегнуть, приведет к еще большему разрыву с индийским народом, а потому, свято веря, что сумеют удержать за собой сокровище короны Востока, все же искали пути дать хоть какую-то власть небольшой группе политически мыслящих граждан. Первый пробный шар закинул Морли, отправив 16 мая 1906 года письмо к Минто: «Не стоит ли нам сделать первый шаг по пути реформ в отношении народа? Если нет, то разве не очевидно, что требования будут расти, приобретая «национальный» характер, в связи с чем у меня возникают по меньшей мере сомнения и подозрения…» Получив подобный намек от шефа, Минто выпустил для членов исполнительного совета тайный циркуляр, до последнего оставляя, однако, за собой право на оговорки. Этот циркуляр, яркий пример того, как извлечь пользу из необходимости, гласит: «…Я уверен в том, и мои коллеги поддержат меня, что дела Индии и методы индийской администрации никогда не привлекали такого внимания общественности как в Индии, так и дома, как в настоящий момент. За объяснениями далеко ходить не приходится. Рост образования, чему в огромной степени способствовало Британское правление, дает свои плоды. Основные слои населения начали осознавать свое положение, оценивать свои интеллектуальные возможности и сравнивать свои требования гражданского равенства с теми, кто принадлежит к правящим классам, при этом направляющее воздействие политической жизни дома полностью согласуется с развитием политической мысли в Индии.

Насколько народ Индии способен работать в различных областях администрирования, в какой мере он индивидуально имеет право на свою долю в политическом представительстве страны, насколько возможно объединить веками сложившиеся симпатии и антипатии различных рас и различных вероисповеданий и в какой мере наследные правители туземных княжеств будут содействовать имперской политике – все это проблемы, которые сможет разрешить один лишь опыт будущих лет. Однако мы, правительство Индии, не можем закрывать глаза на сложившиеся обстоятельства. Политическая атмосфера полна перемен, время ставит перед нами ряд вопросов, которые мы не вправе игнорировать и на которые должны попытаться ответить; и мне представляется крайне важным, чтобы подобная инициатива исходила именно от нас, чтобы правительство Индии не оказалось в том положении, когда вынуждено будет раскрыть карты под давлением из дома или в результате волнений в стране; мы должны первыми оценить сложившуюся ситуацию и представить на суд правительству Ее Высочества рекомендации, право следовать которым дает нам личный опыт и ежедневное соприкосновение с жизнью и бытом Индии».

Дабы слегка успокоить волнения в стране, Минто публично заявил, что назначает комитет, призванный рассмотреть вопрос о реформах, которые он надеется провести. Комитет этот и вправду вскоре был создан, но тут же столкнулся с бесконечными трудностями, возникшими в результате несовпадения точек зрения Вице-короля Индии, с одной стороны, и Государственного секретаря по делам Индии в Англии – с другой. Споры, переговоры, обмен письмами, разногласия сменяли друг друга. Только индийские «умеренные» тешили себя надеждами по поводу этих реформ. Националисты же сразу разглядели в них правительственную игру. Поскольку конечной целью их борьбы была полная независимость, они не хотели касаться так называемых реформ, суть которых Шри Ауробиндо коротко охарактеризовал как «бруммегенский товар» – пустое содержимое под яркой оберткой. Реформы эти были порождены отнюдь не искренним желанием передать власть, хоть в сколько-нибудь ощутимой мере, в руки индийцев. Совершенно очевидно, что пока правительство громогласно трубило о реформах в «Новом Духе Времени» и других звонких понятиях, политика репрессий продолжалась. А для осуществления этой политики требовалось устранить с политической сцены Шри Ауробиндо, которого оно считало преградой на своем пути. Сестре Ниведите стало известно о намерениях правительства, и она посоветовала Шри Ауробиндо покинуть Индию, уехать в более безопасное место, откуда он смог бы руководить движением, ничем не рискуя. Но вместо того, чтобы покинуть арену борьбы, Шри Ауробиндо придумал иной план, как успокоить правительство. Со страниц «Кармайогина» он обратился с открытым письмом к своим согражданам, дав в нем подробную инструкцию националистам, какого курса следует держаться в случае его ареста или ссылки. Письмо, датированное июлем 1909 года, открывалось следующими словами: «Позиция общественного деятеля, который исполняет сегодня свой долг в Индии, слишком рискованна, чтобы он мог позволить себе с уверенностью говорить о своем будущем. Совсем недавно я вышел на волю, проведя почти год в отрыве от работы на благо страны, в изоляции, куда меня бросили по обвинениям, не имеющим под собой ни крупицы весомых доказательств, однако и мое оправдание – не гарантия безопасности, оно не защищает меня ни от новых обвинений, ни от произвольного решения о депортации, которое вполне возможно и без соблюдения таких формальностей, как предъявление обвинения или, что еще менее удобно, доказательства вины… Ходят упорные слухи, что полицией Калькутты уже представлен на рассмотрение правительству вопрос о моей депортации, и ни мир в стране, ни безупречная законность нашего судопроизводства не гарантия против всесильного приказа правительственных чиновников успокоить угрызения совести советников в Симле. В подобных обстоятельствах, подумал я, хорошо бы адресовать письмо о нуждах текущего момента и будущей политике моим соотечественникам, особенно тем из них, кто открыто признает принципы националистической партии. В случае моей депортации оно поможет выбрать направление тем, кто не определился еще в своих симпатиях и сфере деятельности; если же я не вернусь, можете воспринимать эти слова как мою последнюю волю и завещание соотечественникам». Подчеркивая неколебимый моральный фундамент, на котором основана националистическая партия, и взывая к своим последователям ни в коем случае не подрывать его, Шри Ауробиндо писал: «С нами – вся моральная сила страны, с нами справедливость, с нами Природа. Закон Божий, который выше любого из законов человеческих, оправдывает наши действия; на нашей стороне – молодые, значит, за ними – будущее. Именно на эту моральную силу мы и должны полагаться, чтобы выстоять и добиться в конечном счете успеха. Не следует поддаваться нетерпению, опрометчиво толкающему нас к тому, чтобы отказаться от почвы, придающей нам силу, и ступить на землю, которая нас ослабляет. Наш идеал не противоречит никакому закону; избранные нами методы таковы, что ни одно современное правительство не в состоянии преднамеренно объявить их незаконными, не лишившись при этом права называть свое правление цивилизованным. Именно этого идеала и этих методов мы должны твердо придерживаться и полагаться в дальнейшем успехе только на них одних».

В открытую возлагая ответственность за террористические акции на тех, кто был их зачинщиком, Шри Ауробиндо сказал: «Мы не имеем никакого отношения к покушениям, которые потрясли страну, и, ясно и четко отмежевавшись от них однажды, не намерены обращаться к ним и в дальнейшем. Эти покушения – зловонные и пагубные плоды зловонной и пагубной политики, и до тех пор, пока творцы этой политики не исправят своих ошибок, никакая человеческая сила не сможет помешать ядовитому древу приносить ядовитые плоды». И снова он указал идеал и цель националистической партии. «Наш идеал – это Сварадж, или абсолютная автономия, свободная от контроля иностранцев. Мы заявляем о праве каждой нации жить своей собственной жизнью, действовать своими силами сообразно с собственной природой и идеалами. Мы отвергаем попытки чужеземцев навязать нам цивилизацию менее развитую, чем наша собственная, или же лишить нас нашего наследия, выдвинув малоубедительный довод высшей целесообразности. Признавая, что долгое подчинение обернулось ржавчиной, разъедающей способности и энергию нашего народа, мы в то же время ощущаем способности и энергию, в нас возрождающиеся… Мы ни в чем не уступаем своим предкам. У нас достаточно ума, мужества и разнообразных национальных способностей. Единственное, что им необходимо, – это поле деятельности и возможность действовать. Эту возможность, это поле деятельности могут обеспечить нам только национальное правительство, свободное общество и великая культура Индии. И пока мы этого не добьемся, мы будем использовать ум, мужество и способности для непрекращающейся борьбы за их достижение». Однако было немало и других людей, иного калибра – недальновидных, но занимающих высокие посты, – которые боялись, что претворение в жизнь идеалов национализма невозможно, к тому же они могут вызвать ненависть властей предержащих. Проясняя свою точку зрения и отвечая на их обвинения, Шри Ауробиндо от имени порабощенных и угнетенных народов всего мира произнес следующие слова, эхом отозвавшиеся во многих сердцах: «Наш идеал Сварадж не влечет за собой ненависти ни со стороны других народов, ни со стороны правительства, установленного законом в нашей стране. У нас бюрократическое правление – мы бы хотели превратить его в демократическое; у нас чужеземное правление – мы бы хотели превратить его в местное; у нас иностранный контроль – мы бы хотели передать его индийцам. Поэтому лжет тот, кто считает, что наши устремления неизбежно влекут за собой ненависть и насилие. Наш идеал патриотизма основан на любви и братстве, он выходит за пределы, определяющие единство нашего народа, и предусматривает в качестве окончательного результата единство всего человечества. Однако мы стремимся к братскому единству, единству равных и свободных людей, а не к единству господина и крепостного, мучителя и жертвы. Мы требуем признания нашего корпоративного существования как индивидуальной расы и народа, поскольку это единственный путь, посредством которого может быть достигнуто братство всех людей: не через отказ от индивидуальности нашего народа и стирание внешних различий, а через устранение внутренних препятствий на пути к единству, источника ненависти, злобы и непонимания. Борьба за наши права не означает ненависти по отношению к тем, кто по ошибке их отрицает. Она означает лишь намерение страдать и бороться, храбро говорить правду, не щадя никого, использовать любое легальное средство давления и любой источник моральной силы для укрепления собственной силы духа и ослабления устоев, которые отрицают законы прогресса». Подведя итоги этого выступления, Шри Ауробиндо обратился к националистам с призывом: «Политика националистской партии, которую я предлагаю, коротко может быть сведена к следующему:

1. Четкое соблюдение законов и последовательное проведение мирной политики самоопределения и пассивного сопротивления;

2. Урегулирование отношений с правительством по принципу: «Нет – контролю, нет – кооперации»;

3. Сближение с партией «умеренных», где это возможно, и воссоздание объединенного Конгресса;

4. Упорядочение движения бойкота для того, чтобы сделать как политический, так и экономический бойкот более эффективным;

5. Объединение если не всей страны, то хотя бы областей, согласно нашей первоначальной программе;

6. Система кооперирования, которая не нарушая закона, помогает рабочим энергично и успешно, пусть не столь продуктивно, как прежде, продвигаться по пути самоопределения и национальной независимости».

Как подтвердила позднее сестра Ниведита, эта программа, состоявшая из шести пунктов и опубликованная в «Кармайогине», немедленно возымела действие. Правительство отказалось от идеи депортировать Шри Ауробиндо – по крайней мере, на какое-то время. Из открытого письма Шри Ауробиндо, опубликованного в «Кармайогине», мы видим, какое значение он уделял объединенному Конгрессу как фактору, способствующему борьбе страны за свободу; поэтому, естественно, он использовал любую возможность, которая бы могла помочь сближению националистов и «умеренных». Одна из подобных попыток была предпринята на региональной Бенгальской конференции, состоявшейся в Хугхли в сентябре 1909 года. В проведении этой конференции ведущую роль сыграл Шри Ауробиндо. «Умеренные» восторженно встретили реформы Минто-Морли, в то время как националисты осудили их, как не отвечающие требованиям и нереальные. В подкомитете конференции националисты одержали победу, добившись поражения резолюции «умеренных» и проведя свою резолюцию. Однако на открытых заседаниях националисты вынуждены были уступить требованиям «умеренных», грозивших расколом, если их резолюция будет провалена. Единственный выход из создавшегося положения националисты видели в своем отсутствии в момент принятия резолюции «умеренными». Видя, что за ними большинство, националисты, естественно, не хотели упускать такой возможности, поэтому на открытии конференции вели себя очень активно. Пришлось вмешаться Шри Ауробиндо, который попросил делегатов-националистов, то есть представителей своей собственной партии, сохранять спокойствие во время дебатов или же покинуть Конгресс. Подчинившись воле лидера, националисты в полном составе спокойно покинули Конгресс. После этого конференция продолжила свою работу без помех, и «умеренные» получили возможность высказаться откровенно. Однако позиция националистов, проявившаяся в послушании Шри Ауробиндо, поразила «умеренных», а готовность народа следовать за молодым лидером, каким был Шри Ауробиндо, игнорируя старых и проверенных из числа «умеренных», привела в замешательство. Так благодаря мудрому руководству Конгрессом со стороны Шри Ауробиндо на какое-то время было сохранено единство «умеренных» и националистов.

Бенгальские «умеренные», претендовавшие на роль «джинджер групп» внутри индийской партии «умеренных», собрали свою собственную конференцию в Барисале. Лидер этой группировки Сурендранатх Банерджи пригласил Шри Ауробиндо и некоторых других людей встретиться, чтобы обсудить пути и средства, с помощью которых можно было объединить бенгальских националистов с бенгальскими «умеренными», с тем чтобы единым фронтом выступить на предстоящей сессии в Бенаресе. На деле это означало слияние националистов с партией «умеренных», которые позволили бы националистам сохранить «свое лицо» и в то же время скооперироваться с «умеренными» в вопросах общей политики и плана действий. По этому вопросу не было достигнуто соглашения, и переговоры были сорваны.

Поскольку слияния двух партий не произошло, Шри Ауробиндо стал обдумывать план дальнейших действий: либо возродить националистическое движение, либо примкнуть к движению за «внутреннее самоуправление», начатому Анни Безант. Первое – неизбежно привело бы к усилению репрессий, второе – означало бы отход от идеалов независимости. Одновременно он рассматривал возможность организации мощного пассивного сопротивления в том виде, который позже будет принят Гандиджи. При этом Шри Ауробиндо понимал, что не должен становиться лидером этого движения. Шри Ауробиндо по-прежнему занимался общественной деятельностью, используя для этой возможности как устные, так и письменные выступления. К тому времени в нем полностью возобладало новое сознание, превосходящее все пределы ментального уровня, и его политические убеждения и духовные устремления объединились в этом новом сознании: духовные устремления объясняли политическую ориентацию, а политика находила воплощение в духовности. Индия должна была стать политически свободной, поскольку именно в этом прежде и превыше всего заключалось ее духовное предназначение, требующее своего воплощения. Она должна была заново обрести духовную силу, возродить национальную душу не столько на благо самой себе, сколько на благо всего человечества – на то была воля Божья. Шри Ауробиндо писал: «Поставленная перед нами задача не механистическая, но моральная и духовная. Наша цель – не перестройка форм управления, а духовное возрождение нации. Частью этой задачи является политика, но не больше, чем частью. Мы должны посвятить себя не одной лишь политике, не одним социальным вопросам, не теологии, философии, литературе или науке самим по себе; нет, мы должны объединить все эти аспекты в единое целое, представляющееся нам сверхважным, в Дхарму, национальную религию, которая тоже, мы в этом убеждены, станет всеобщей. Таков могущественный закон жизни, великий принцип человеческой эволюции, комплекс духовных знаний и опыта, стражем, образцом для подражания и миссионером которых судьбой уготовано стать Индии. Такова Санатан Дхарма, вечная религия».

Он провозглашал: «Наша цель, таким образом, – помочь воссоздать Индию на благо человечеству». Поскольку «Индия – это Гуру всех народов, врачеватель души человеческой от самых тяжких недугов. Судьбой ей предназначено заново перестроить жизнь и восстановить мир в душе человека».

Однако Шри Ауробиндо не суждено было продолжить свою политическую деятельность. Видение Бога и Его призыв к работе, которую ему предстоит совершить, открылись ему в тюрьме не случайно. Любовь Шри Ауробиндо к родной стране и борьба за ее освобождение уготовили ему еще одну политическую ловушку, из которой ему еще раз предстояло выбраться. Что еще могли использовать боги для этой цели, как не имеющийся под рукой инструмент в образе правительства Индии? Бенгальские власти усмотрели в одной из статей Шри Ауробиндо, опубликованной в «Кармайогине», подстрекательство к бунту. Это касалось его второго открытого письма, появившегося в еженедельнике 25 декабря 1909 года. Мы уже касались ранее некоторых аспектов его предыдущего послания. К моменту написания своего второго открытого письма Шри Ауробиндо трезво взвесил и оценил ситуацию в стране, задумавшись, не стоит ли ему на время немного отойти в тень, серьезно заняться политической деятельностью. Удобным предлогом для этого могло оказаться движение за «внутреннее самоуправление», однако Шри Ауробиндо решил, что не стоит становиться во главе его, лучше вернуться к движению за независимость. В своем втором открытом письме он снова отвергал грядущие реформы как неадекватные и выступал за продолжение и реорганизацию националистического движения. Письмо это стало предметом пристального внимания со стороны правительства; бюрократические силы готовились к атаке.

В последние месяцы уходящего 1909 года Шри Ауробиндо и несколько его коллег обычно встречались в офисе «Кармайогина» и полностью погружались в работу над еженедельником. Подчас эти встречи заканчивались далеко за полночь, когда уже не ходил транспорт, и Шри Ауробиндо приходилось возвращаться домой в конной повозке. Однажды в самом начале февраля 1910 года, когда Шри Ауробиндо был в редакции, кто-то из сотрудников вбежал туда и сообщил, что узнал от своего отца о готовящемся обыске в редакции и об аресте Шри Ауробиндо. Среди присутствующих разгорелись бурные споры о том, что предпринять, и один из них, Рамачандра Маджумдар, приготовился уже дать отпор полиции, едва только та нагрянет. В самый разгар споров Шри Ауробиндо услышал вдруг раздавшийся свыше голос: «Нет, отправляйся в Чандернагор». К тому времени Шри Ауробиндо уже привык к голосам свыше и принял за правило безоговорочно им подчиняться. Он тут же покинул редакцию и вскоре был уже на берегу Ганга. На некотором расстоянии за ним следовали его друзья, внимательно посматривая по сторонам в поисках полицейских агентов, которые обычно несли наблюдение у редакции «Кармайогина», но именно сейчас их на месте не было! Оказавшись на берегу, они наняли лодку, и Шри Ауробиндо вместе с двумя друзьями – Биреном Гхошем и Сурешем Чакраварти – спустился в нее. В скором времени они уже были в Чандернагоре. Поскольку визит этот заранее не планировался, их там никто не встретил; Бирен и Суреш отправились в город в поисках друзей, которые могли бы принять у себя Шри Ауробиндо. Им удалось найти лишь Чару Чандра Роя, но он отказался помочь, очевидно опасаясь впускать в дом революционера. И все же им повезло: на их просьбу приютить выдающегося гостя с готовностью откликнулся Мотилал Рой; он сам отправился к лодке, лично пригласив Шри Ауробиндо в свой дом. Если не считать записки, спешно начертанной Шри Ауробиндо сестре Ниведите, в которой он просил ее позаботиться о «Кармайогине», пока он будет оставаться в подполье, отъезд его держался в полной тайне. В отсутствие Шри Ауробиндо Ниведита взяла на себя руководство еженедельником и продолжала эту работу до того момента, пока выпуск еженедельника не приостановили.

Трое суток Шри Ауробиндо провел в доме Мотилала Роя, хотя одну ночь ему пришлось провести у одного из друзей хозяина. Позднее Мотилал переправил его на некоторое время в северную часть Чандернагора, в дом Балая Чандра Де, где он был недосягаем для любопытных глаз и ушей.

В Чандернагоре Шри Ауробиндо пришлось провести почти полтора месяца. Для Мотилала Роя это время оказалось поистине благословенным, ибо он многое приобрел, беседуя с Шри Ауробиндо о различных аспектах йогической садханы. Вот как описывал Мотилал Рой Шри Ауробиндо: «Это был человек, полностью предавший себя в руки Божественного – когда он говорил, складывалось впечатление, что его устами говорит кто-то иной. Я поставил перед ним тарелку с едой, но даже во время еды он выглядел полностью поглощенным чем-то своим; обычно он медитировал с открытыми глазами, видя перед собой тонкие формы и духовные образы». Во время пребывания в Чандернагоре Шри Ауробиндо постоянно медитировал, и во время этих медитаций ему виделись силуэты богинь. Уже позже он узнал, что это ведические богини – Ила, Бхарати, Махи и Сарасвати. Правительство оказалось в тупике: жертва ускользнула у них из-под рук. Однако оно не отступало. На калькуттский адрес Шри Ауробиндо шла масса анонимных писем, провоцируя его выйти из подполья. Шри Ауробиндо интуитивно чувствовал подвох и отвечал, что пока не получит ордера на арест, он не выйдет из подполья. Должно быть, читателю интересно, чем все это закончилось. Сначала Морли и Минто обменялись короткими посланиями относительно ареста и следствия над Шри Ауробиндо. Губернатор Бенгалии написал Минто: «В досье о прошлом Ауробиндо Гхоша нет абсолютно ничего, что могло бы оправдать исключительную сдержанность по отношению к нему. Напротив, хотя ему и удалось избежать обвинительного приговора в Алипорском деле по соучастию в тайном заговоре, нет никаких сомнений в том, что его влияние оказалось чрезвычайно опасным. Ни в коей мере нельзя считать его слепым или неразумным орудием, он – активный генератор революционных чувств и идей. Он насквозь пропитан религиозным фанатизмом, который является мощным фактором в привлечении к его делу сторонников; и распространение подстрекательских идей я в огромной мере отношу к нему лично, а не к кому-либо другому в Бенгалии, а возможно, и во всей Индии».

Однако Морли счел недостаточным официальное обращение минтовского агента. Он требовал фактов. Краткий отчет о статьях Шри Ауробиндо в «Кармайогине», появившийся в «Таймс», не давал оснований усмотреть в них подстрекательство. Минто, когда по своему обыкновению решил добиться своего, упрекнул Государственного секретаря в излишнем расположении к Шри Ауробиндо. Ответ Морли был достаточно резким: «По моему разумению, возбуждение судебного преследования против него (Шри Ауробиндо) было просто глупой и грубой ошибкой со стороны полиции. Я всегда понимал, что дело о подстрекательстве можно начинать только при действительно веских обвинениях. А можно ли назвать достаточно вескими обвинения по этому делу? Я решительно считаю, что нет, и надеюсь, что нет».

Минто, задетый этим, ответил так: «Что касается пресловутого Ауробиндо, признаюсь, совершенно не понимаю Ваших надежд на то, что нам не удастся выдвинуть против него обвинений! Могу только повторить… что он – самый опасный человек из всех, кого мы в настоящий момент должны держать в поле зрения, он – один из подстрекателей убийц из Маниктолы, он, к несчастью, имеет огромное влияние на студенчество, а те из индийцев, кто хорошо его знает, говорили мне, что он совершенно неисправим. Уверен, Вы едва ли можете считать, что такой человек должен оставаться на свободе». Пока между маразматиком-шефом из Лондона и его подчиненным в Дели шла подобная полемика, Шри Ауробиндо от греха подальше уехал в Пондичери. Однако с его отъездом проблема не отпала. Правительственные чины как в Индии, так и в Англии предполагали, что он может отправиться во Францию, чтобы помочь Кришне Верме и другим борцам за свободу за рубежом и начать свою кампанию в Англии. Но поскольку Шри Ауробиндо не находился в пределах досягаемости, судебное преследование было возбуждено против издателя «Кармайогина». Он был признан виновным нижней палатой суда, однако Верховный суд отменил приговор, признав, что рассматриваемые статьи не носят подстрекательского характера! Таким образом, сбылось пророчество астролога Нараяна Джйотиши, сделанное еще в то время, когда Шри Ауробиндо не был известен в политических кругах, который утверждал, что Шри Ауробиндо трижды избежит судебных преследований, начатых против него иноземцами.

Будучи в Чандернагоре, Шри Ауробиндо получил еще одно послание свыше. Он писал: «Кое-кто из друзей поговаривал о том, чтобы послать меня во Францию. Я задумался, что делать дальше. И тогда я получил указание – ехать в Пондичери».

Существовало немало противоречивых мнений, пытавшихся объяснить мотивы, которые побудили Шри Ауробиндо покинуть политическую сцену. Некоторые считали, что он питает отвращение к политической атмосфере в целом, другие – что он боится ареста и заключения. Приведем собственные объяснения Шри Ауробиндо по этому поводу: «Могу добавить, что я оставил политику не потому, что почувствовал, будто ничего больше не могу в ней сделать; подобные мысли не приходили мне в голову. Я отошел в сторону, поскольку не хотел никаких препятствий в занятиях йогой. Я полностью обрубил все нити, связывающие меня с политикой, но прежде чем решиться на этот шаг, почувствовал в самом себе твердую веру в то, что работа, которую я начал, должна быть продолжена другими в том самом направлении, которое я наметил, и что торжество политического движения, основанного мною, неизбежно и без моего личного участия или присутствия. Ни в малой степени мой отход не объяснялся отчаянием или осознанием тщетности усилий. Что касается остального, то не припомню ни единого случая, чтобы мое намерение относительно любого важного события, касающегося вопросов мирового масштаба, не осуществилось, хотя для осуществления его космическим силам и могло потребоваться немало времени».

И позже Шри Ауробиндо добавил следующее: «Однако это не означало, как полагает большинство людей, что я удалился для постижения духовных высот, утратив интерес к судьбам мира или Индии. Этого не могло быть, ибо сами принципы йоги требовали не просто реализации Божественного и достижения всей полноты духовного сознания, но и охвата всей земной и космической жизни этим духовным осознанием и придания духовной основы любому проявлению жизни. В период своего отхода от политической деятельности Шри Ауробиндо продолжал пристально следить за всем, что происходило в мире и в Индии, активно включаясь в события, если была необходимость, но лишь на уровне использования духовной силы и безмолвного духовного действия; ибо опыт тех, кто достиг значительных высот в йоге, свидетельствует о том, что помимо обычных сил разума, жизни и тела, действующих в Материи, есть и другие силы, которые могут воздействовать свыше на наши обычные уровни сознания; существует еще и духовная динамическая сила, доступная лишь тем, кто в значительной степени овладел духовным сознанием, хотя к этому и стремятся далеко не все и не все могут использовать эти силы; и сила эта превосходит любую другую силу по своим масштабам и действенности. Именно этой силой, едва обретя ее, и пользовался Шри Ауробиндо, сначала лишь в узких рамках личной деятельности, а затем в своей работе по воздействию на события мирового уровня. У него не было оснований быть недовольным результатами, и он не искал другого способа действия. Однако в двух случаях он счел возможным обратиться к общественной деятельности. Впервые это произошло в связи со Второй мировой войной. Вначале война не слишком его беспокоила, но едва возникла угроза, что Гитлер может сокрушить все противостоящие ему силы и в мире восторжествует нацизм, он решил вмешаться. Он публично заявил, что принимает сторону союзников, сделал денежный взнос в ответ на призыв о пожертвованиях и напутствовал тех, кто обращался к нему за советом о вступлении в армию или о каком-либо другом участии в военных действиях. После Дюнкерка, когда все вокруг опасались скорого падения Англии и победы Гитлера, он обратил внутренние духовные силы на поддержку союзников и способствовал тому, что победоносный бросок немцев был остановлен и военные события приняли иной, нежели прежде, оборот. Решение Шри Ауробиндо мотивировалось тем, что за нацизмом и Гитлером он видел влияние темных асурических сил и понимал, что их успех означает порабощение всего человечества и установление тирании зла, что человечество будет отброшено назад с пути эволюции, особенно эволюции духовной. Торжество этих сил привело бы к порабощению не только Европы, но и Азии, а значит и Индии, порабощению куда более трагическому, чем какое-либо из прежде известных этой стране, перечеркнув все, что было сделано ранее для ее освобождения. Именно эти причины побудили его высказаться в поддержку предложения Криппса и добиться его принятия руководителями Конгресса. По разным причинам он не обращал духовные силы против японской агрессии, пока не стало очевидным, что Япония намеревается совершить нападение на Индию, вторгнуться на ее территорию и даже поработить ее. Он предал гласности несколько писем, написанных в поддержку войны против гитлеровской Германии, которые подтверждали его точку зрения об асурической природе и неизбежных последствиях гитлеризма. Он поддержал предложение Криппса, поскольку, приняв его, Индия объединилась бы с Великобританией, чтобы противостоять асурическим силам, а предложение Криппса могло стать шагом к достижению независимости страны. Когда переговоры провалились, Шри Ауробиндо снова прибег к использованию духовной силы против агрессора, обратив победное шествие японцев, до того сметавших со своего пути все живое, в быстрое, необратимое, а в конце концов полное и сокрушительное поражение. Спустя некоторое время он вновь имел возможность видеть, как сбываются его предсказания о будущем Индии и она становится независимой, несмотря на трудности внутри страны».

В конце марта 1910 года Суреш Чакраварти получил указания из Чандернагора отправиться в Пондичери, чтобы подготовить там все необходимое для пребывания Шри Ауробиндо.

Все было готово к приезду Шри Ауробиндо, который прибыл туда на пароходе «Дуплекс». Чтобы ввести в заблуждение полицию, на имя двух подписчиков «Сандживани» были куплены два билета до Коломбо. Отъезд Шри Ауробиндо из Чандернагора в Калькутту, а затем из Калькутты паромом на корабль, готовился очень тщательно. К сожалению, не обошлось без проблем и плану не суждено было осуществиться, как задумывалось. Два человека, которые должны были доставить из дома багаж Шри Ауробиндо, встретить его на пристани и препроводить на корабль, замешкались, и когда Шри Ауробиндо прибыл из Чандернагора, в условленном месте неподалеку от пристани его никто не встретил. В конце концов сопровождающие появились, но было уже слишком поздно, чтобы получить медицинское свидетельство, без которого невозможно было взойти на корабль. С помощью кули им все же удалось добраться до домика врача. Спокойное, не омраченное морщинами лицо Шри Ауробиндо почему-то навело кули на мысль, что Бабу нервничает, и он попытался его успокоить: «Бабуджи, чего ты боишься? Врач – человек добрый, не надо бояться». И даже потряс Шри Ауробиндо за руку, чтобы успокоить. Заметив странное поведение кули, действующего из лучших побуждений, спутники Шри Ауробиндо обменялись улыбками. Шри Ауробиндо тоже одарил его своей блаженной улыбкой. На лице его не было и тени беспокойства. Вскоре его пригласил к себе врач, чтобы провести осмотр. Врача поразило, что этот простоватый на вид пациент блестяще говорит по-английски, и еще более он удивился, узнав, что тот получил образование в Англии. Было уже около одиннадцати часов вечера, когда путники наконец-то попали на корабль и вошли в каюту. Несколько друзей, пришедших проводить Шри Ауробиндо в этот исторический момент, попрощались с ним и ушли с тяжестью на сердце. Рано утром 1 апреля 1910 года корабль вышел из Калькутты и 4 апреля прибыл в Пондичери.

Таким образом, разлученный с друзьями, родными и соратниками, удалившись от политической деятельности, руководствуясь наставлениями Всевышнего, которому, ко благу или к несчастью, он подчинился, не задумываясь, Шри Ауробиндо наконец-то прибыл к месту назначения – Пондичерри, которому суждено было стать его «местом уединения, пещерой тапасьи».

 

Пондичери

СУрешчандра Чакраварти, он же Мони, приехал в Пондичери несколькими днями ранее, чтобы подготовить все необходимое для пребывания там Шри Ауробиндо. Пондичери, находившийся в те времена под французским правлением, служил убежищем для нескольких политических деятелей из Британской Индии. Там жили Субраманья Бхарати, известный тамильский поэт, а также Шринивасачари, Кришнамачари, В.С.С.Айер и другие, бежавшие из Британской Индии от преследований или ареста. Эти изгнанники, среди которых были и экстремисты, издавали тамильский националистский еженедельник. Мони представился Шринивасачари, предъявив рекомендательное письмо, которое привез с собой. Поначалу Шринивасачари с соратниками не могли поверить, что Шри Ауробиндо уже в пути, что он едет на Юг в поисках политического убежища. Опасаясь повсюду британских шпионов, они заподозрили и Мони, решив, что он – политический агент, приехавший в Пондичери, чтобы спровоцировать их. Если Шри Ауробиндо и вправду приедет в Пондичери, заявили они, ему окажут горячий прием, достойный политического лидера такого уровня. Мони выпала нелегкая задача: во-первых, убедить их в своей bona fides и, во-вторых, умерить их пыл относительно громкого приема, который явно не обрадовал бы Шри Ауробиндо: последний ехал в Пондичери инкогнито и предпочитал держаться обособленно. В конце концов им удалось достичь взаимопонимания, и в день прибытия Шри Ауробиндо они все вместе отправились в порт. 4 апреля 1910 года, во второй половине дня пароход бросил якорь в гавани, и хозяева радушно приветствовали выдающегося деятеля, а затем в конной повозке отвезли его в дом знатного местного жителя Калве Санкара Четтьяра.

В доме Четтьяра Шри Ауробиндо гостил около полугода. Его компаньонами в те времена были Мони и Биджой Наг. В октябре того же года к ним присоединился Сурин Бос, а в ноябре – Нолини Канта Гупта. Заботу об их пропитании взял на себя сам хозяин. На обед, как правило, подавался рис с соусом и овощами и приготовленный по рецепту южноиндийской кухни суп. Вечером Шри Ауробиндо обычно посылали чашку молока. Хозяин был строгим вегетарианцем; самое большее, на что могли рассчитывать соратники Шри Ауробиндо, – это яйца, которые подавали нечасто. Шри Ауробиндо занимал комнату на верхнем этаже дома и большую часть времени посвящал садхане. Вниз он спускался лишь для того, чтобы принять ванну. К великому разочарованию приходивших навестить его посетителей он наотрез отказывался принимать участие в любом виде политической деятельности. Правда, одно исключение из этого правила он все же сделал, встретившись со знаменитым французом Полем Ришаром, приехавшим в Пондичери в середине 1910 года в связи с выборами. Пользуясь содействием своего политического соратника Зира Найду, Полю Ришару удалось добиться от Шри Ауробиндо согласия на интервью. Они встретились дважды и помимо прочих предметов, немало времени уделили беседе о йоге и садхане. Поль Ришар сам находился в духовных исканиях, а его жена Мира Ришар, ныне глубокочтимая Мать Ашрама Шри Ауробиндо, славилась своими духовными познаниями. Она отправила с мужем набросок мистического символа и дала наставление искать в Индии йога, который сможет интерпретировать духовное значение этого символа; именно этот йог станет ее истинным учителем и наставником. Шри Ауробиндо поведал Полю, что этот символ, лотос, олицетворяет собой божественное Сознание. Богатый духовный опыт и знания Шри Ауробиндо произвели на Ришара глубокое впечатление. В своей книге «Рассвет над Азией», написанной позднее, он назвал Шри Ауробиндо будущим лидером азиатского континента. Выступая перед японской аудиторией, он сказал следующее: «Грядет час великих свершений, великих событий, а также великих людей – божественных людей Азии. Всю свою жизнь я искал этих людей по всему миру, ибо всю жизнь чувствовал, что они есть, должны быть в этом мире, в противном случае мир погибнет. Ибо эти люди – источник света, тепла и жизни. И именно в Азии я встретил величайшего среди них – лидера, героя грядущего дня. Он индус. Зовут его Ауробиндо Гхош».

Находясь в доме Четтьяра, Шри Ауробиндо провел двадцатитрехдневное голодание. Это было уже второе голодание: первое, как мы уже знаем, он выдержал в алипорской тюрьме. Во время второго голодания, предпринятого по духовным соображениям, Шри Ауробиндо не прекращал своих обычных занятий – писал, медитировал, гулял и т. д. Приведем здесь цитату из его бесед с учениками в более поздние годы: «Проживая в доме у Четтьяра, я выдержал двадцатитрехдневное голодание, во время которого практически разрешил эту проблему (как жить без еды). Как обычно, я мог гулять по восемь часов ежедневно. Как и прежде, я продолжал интеллектуальные занятия и садхану и обнаружил, что к исходу двадцать третьего дня не стал ни на йоту слабее. Правда, я похудел, и мне не удалось найти решения, как восстановить материальную массу, которую потеряло тело. Прервав голодание, я также не стал следовать правилам, которых принято придерживаться после долгого воздержания, например, начинать с малых объемов пищи, и т. д. и т. п. Я начал есть так же, как прежде».

Интересно заметить, что прибытие Шри Ауробиндо в Пондичери было предсказано саньясином из Южной Индии, йогом Нагай Джапата, который задолго до этого поведал своим ученикам, что великий йог с Севера придет на Юг. Один из учеников, К.В.Р.Айенгар, встретившись позже с Шри Ауробиндо, узнал в нем того самого Уттара Йоги, о котором говорил гуру. К.В.Р.Айенгар часто оказывал Шри Ауробиндо финансовую и другую поддержку, что в те времена было непросто, тем более для человека, который не хотел привлечь к себе враждебного внимания со стороны настороженного британского правительства. Он же способствовал публикации книги Шри Ауробиндо «Йогическая садхана», написанной в течение нескольких месяцев после приезда в Пондичери и полностью приковавшей к себе интересы Шри Ауробиндо. Однако в 1927 году он отошел от этой книги, поскольку, как признавался он сам, во время работы над нею, с начала и до конца, постоянно видел перед собой образ Рам Мохан Роя. А значит, можно сказать, что это была «навязанная» ему книга, а не его собственная.

Казалось бы, что еще предстояло осознать Шри Ауробиндо? Он уже достиг двух основных реализаций, каждая из которых, будучи кульминацией долгих и трудных усилий, считается сиддхи или осуществлением традиционных духовных учений. Мы видели, что он постиг статическое, или Ниргуна, Сознание Брахмана, т. е. достиг высоты ведического осознания, открывшегося ему благодаря Шанкаре; находясь в Алипорской тюрьме, он постиг также Сагуна, или динамическое Сознание Высшего Васудевы. Можно подумать, что для него не осталось ничего непознанного и предстояло лишь консолидировать духовные завоевания, чтобы остаток лет земного существования провести, погрузившись в состояние единства с Высшим Сознанием, стать маяком, который дарит свой свет восходящим душам, спешащим ему навстречу в поисках духовной поддержки, помощи и совета. Вопрос этот вполне закономерный, однако детальный ответ на него будет дан в следующей главе. Здесь же достаточно сказать, что Шри Ауробиндо рассматривал две эти реализации Статического и Динамического аспектов сознания Брахмана не как конечную цель, а как начало нового, более высокого и обширного осознания, которое он называл сиддхи Сверхразума. Вспомним его собственные слова по этому поводу:

«Осознание высшего «я» еще не все. За его пределами остается очень многое. Божественный Наставник во мне подталкивал меня вперед, добавляя опыт за опытом, поднимая все выше и выше, ни на чем не останавливаясь окончательно, пока я не постиг понимания Сверхразума».

Таким образом, тот высокий уровень, которого достиг Шри Ауробиндо и который мог бы стать предметом зависти для наиболее отважных в своих духовных исканиях последователей, для него был всего лишь «предварительным и подготовительным». При каждом новом витке он не уставал спрашивать себя: «Что, в конечном итоге, есть этот опыт? Что последует за ним?», оставаясь, при всем многообразии пережитых им исключительных духовных открытий, приверженцем наиболее рационального взгляда как на внешний мир, так и на самого себя. В этих экспериментах, как и во многих других, Шри Ауробиндо был наиболее реалистичен. Однажды он написал одному из учеников: «Позволю себе напомнить, что я и сам был интеллектуалом, не чуждым сомнений… Думаю, имею право сказать, что в течение долгих лет днем и ночью я проверял себя более скрупулезно, чем любой ученый, проверяющий свою теорию или свой метод на физическом плане». В другом письме он написал: «…Мне интересна земля, а не мир за ее пределами сам по себе; я ищу реализации на земле, а не полета к отдаленным высотам». Истинность точки зрения Шри Ауробиндо в этом контексте становится очевидной, если вспомнить цель, с которой он предпринял духовные поиски в первом случае. Мы видели, что его привлекали не личные сиддхи. На путь йоги он ступил, чтобы обрести духовную силу и использовать ее во благо Индии, для ее освобождения. Индия для него – живая Мать, а не просто географические просторы, однако по мере того, как он продвигался вперед в садхане, накапливая опыт, его любовь к родной стране уступила место более высокому чувству – любви ко всему человечеству; он жаждал Божественного Света и Блаженства для всех людей, для всего человечества, а не только для себя или своей страны. И вскоре ему открылись метод и практика, способные призвать динамическую Силу и Сознание с высот Высшего Духа и трансформировать обычное человеческое сознание в Божественное Сознание. Он сказал: «Я ничего не делаю ради себя самого, поскольку я лично ни в чем не нуждаюсь, ни в спасении (Мокша), ни в супраментальном сознании. Если я ищу сверхразум, то лишь потому, что именно он необходим для земного сознания».

В октябре 1910 года Шри Ауробиндо переехал из дома Четтьяра в небольшой домик, который снял в южной части города. Жизнь, которую он вел в те дни, была чрезвычайно трудной, напоминающей дни его детства в Англии. Несмотря на то, что обитателей дома Шри Ауробиндо было всего пятеро, а жизнь была дешевой, все же им с трудом удавалось свести концы с концами. Они постоянно испытывали трудности с деньгами и единственное, на что могли рассчитывать, это на добрую волю друзей Шри Ауробиндо в Чандернагоре и Калькутте. Приготовлением еды обитатели дома занимались по очереди. Если позволяли скудные доходы, в доме появлялась и не вегетарианская пища. Понятно, что такую роскошь, как прислуга, они себе позволить не могли. Спустя полгода они переехали на новое место, отыскав более дешевое жилье в доме Рагхава Четти, где и прожили около двух лет. Электричества в доме не было, приходилось пользоваться двумя лампами, одна из которых, со свечой, стояла в комнате Шри Ауробиндо, другая, маленькая керосиновая лампа – на кухне. Во время трапез на кухню приносили лампу со свечой, чтобы немного усилить слабый свет керосинки. На всех жильцов приходилось одно полотенце, и даже на любимые книги Шри Ауробиндо не мог себе позволить истратить больше десяти рупий в месяц. И это после ящиков книг, которые присылали ему в годы службы в Бароде!

Помимо неукоснительной садханы Шри Ауробиндо находил время для занятий с учениками греческим, французским и латынью. Занятия эти были уникальными, поскольку он пользовался оригиналами основных произведений классиков и вел урок на языке обучения, стараясь не слишком часто прибегать к посредничеству английского.

В трудные годы жизни в Пондичери значительную помощь и поддержку Шри Ауробиндо оказывал Мотилал Рой. Мы уже знаем, какой случай свел этого человека со Шри Ауробиндо. Когда последний, повинуясь приказу, ниспосланному свыше, приехал в Чандернагор, именно Мотилал Рой, до того ему не знакомый, принял Шри Ауробиндо в своем доме на полтора месяца, предоставив ему кров и убежище. Эта встреча стала полезной и для Мотилала Роя: он стал учеником Шри Ауробиндо. Сердечные отношения между гуру и его учеником как в сфере духовной садханы, так и во внешней деятельности сохранились в течение долгих лет. В 1911 году Мотилал приехал в Пондичери, где пробыл полтора месяца. Он поселился в отдельном домике и, чтобы не вызывать подозрения властей, пробирался в дом Шри Ауробиндо через черный вход.

Недавно в Калькутте издательство «Прабартак Паблишерз» выпустило замечательную книгу, озаглавленную «Видение Высшего Света». В книгу вошло более двух десятков писем, по большей части не публиковавшихся ранее, которые Шри Ауробиндо написал Мотилалу Рою в период с 1912 по 1921 год. Содержание этих писем, имеющих историческое значение, проливает свет на малоизвестный период жизни Шри Ауробиндо: первые годы его пребывания в Пондичери. С изумлением и грустью мы узнаем, в каких жалких условиях приходилось существовать Шри Ауробиндо долгие годы, какому серьезному риску он подвергался, оказавшись на чужой земле в результате правительственных гонений либо грязной игры интриганов, кормящихся из рук правителей. К счастью, эти письма раскрывают также и внутренние процессы, этапы великой садханы Шри Ауробиндо и его духовного обогащения, а также рассказывают о тщательной самоподготовке к тому, чтобы открыть людям новый Супраментальный Свет и Силу и приблизить новую эру божественной жизни на земле.

На самом деле Шри Ауробиндо начал переписку с Мотилалом Роем еще в 1910 году. Между 1910 и 1912 годами эта переписка, касавшаяся вещей секретных и запрещенных, велась на языке шифра. Поскольку и Чандернагор, и Пондичери были французскими территориями, естественно, приходилось пользоваться и французской почтой, не гарантирующей безопасность. Однако в 1916 году, накануне обыска в жилище Мотилала Роя, произведенного комиссаром полиции Калькутты Шарлем Тегаром, эту зашифрованную корреспонденцию пришлось уничтожить. Сохранились лишь незашифрованные письма.

Ниже мы приведем отрывки из письма Шри Ауробиндо Мотилалу Рою (с пометкой «письмо № 1») от 5 июля 1912 года.

«Ваши деньги (отправленные в письме и телеграфом), а также одежда благополучно прибыли на место. Здешняя французская почта имеет обычай (ничем не объяснимый) доставлять письма только по пятницам. Только поэтому мы телеграфировали вам, решив, что на этой неделе вы не выслали денег. Не знаю, что все это означает – раньше мы, как правило, получали ваши письма по вторникам, потом по средам, четвергам и вот, наконец, по пятницам. Вполне возможно, что это естественная эволюция французского республиканства. А может, и что-то другое. Я не обнаружил никаких признаков, что печать пытались взломать, хотя понимаю, что это не является еще абсолютным доказательством сохранения тайны переписки. Не исключено, что почтальону платит полиция. Лично я склонен верить в республиканскую теорию администрирования – Республике нравится идти в ногу со временем. Все же, если хотите, можете посылать важные сообщения по любому другому здешнему адресу, который вы знаете (конечно, через французскую почту и по адресу в Мадрасе). Все прочее направляйте по прежнему адресу – я думаю, можно быть уверенным, что ни одно письмо здесь не перехватят. Кстати, сообщите нам, получил ли мистер Баномали Пал письмо от Ачари, отправленное по французской почте, вместе с приложенным к нему письмом Партха Саратхи».

«Я не писал только потому, что в течение некоторого времени мне было запрещено брать в руки перо, – вот и все. Прилагаю письмо к нашему маратхскому другу. Если он передаст вам что-либо для меня, пожалуйста, перешлите мне не откладывая. Если же нет, должен просить вас достать для меня взаймы – своими силами или посредством любой другой земной или небесной силы – 50 рупий. Если вы не знаете, где их взять, почему бы не обратиться к Бариду Бабу… Ситуация такова, что сейчас у нас едва ли наберется 1,5 рупии… Без сомнения, Бог не даст нам умереть, но у Него есть плохая привычка выжидать до самого последнего момента. Остается лишь надеяться, что Он не вознамерился научить нас, как прожить, вовсе ничего не имея, как Бхарати-Кали».

Некто мистер Анандрао, чья личность полностью не установлена, хотел узнать, как Шри Ауробиндо стал саньясином, сколько времени потребуется, чтобы осуществить его сиддхи, а также сколько времени ему потребуется для завершения своей работы, с тем чтобы постараться собрать для него сумму от 600 до 1000 рупий. Приведем ответ Ауробиндо, данный им в «письме № 2».

«…Не могу понять, почему людям необходимо выдумывать, будто я стал саньясином! Я же совершенно ясно и открыто заявлял повсюду, что не принял саньясы, а занимаюсь йогой, причем как обычный человек, даже не как брахмачари. Йога, которой я занимаюсь, не имеет ни малейшего отношения к саньясе. Это йога, предназначенная для жизни, и только для жизни. Предметом ее является нравственное совершенствование, трансформация ментального и физического существа с обретением одновременно определенной силы – истина, которую я постиг в процессе постоянных практических экспериментов, – а также исполнение определенной миссии в дарованной мне Богом жизни. Будь я саньясином, у меня не было бы неразрешимых проблем с деньгами. На вопрос, касающийся сиддхи, довольно трудно ответить точно. В сиддхи можно выделить четыре составляющие, которые, грубо говоря, сводятся к нравственным, ментальным, физическим и практическим аспектам. Если считать с декабря 1908 года, совершенствование нравственного аспекта потребовало три с половиной года и в настоящий момент эту стадию можно считать завершенной. Совершенствование ментального аспекта потребовало двух лет регулярной садханы, и для нынешних целей эту стадию тоже можно считать завершенной; физический аспект пока отстает и приближается к завершенности лишь в плане приобретения иммунитета против болезней – последнего я в настоящее время успешно достиг и проверяю, подвергаясь воздействию аномальных условий. Физический аспект также мало что значит для практических целей, в то время как нравственного, ментального и определенного количества практических сиддхи вполне достаточно. Именно эти практические сиддхи и являются причиной задержки. Прежде всего мне пришлось доказать самому себе их наличие и пользу; далее я развил их в себе до такой степени, чтобы можно было превратить их в действующие силы и, наконец, сделать их действительно эффективными для жизни и наделить ими других. Эта стадия развития, надеюсь, завершится через два месяца, однако использование ее в жизни и организация помощников потребует некоторого времени – поскольку мне придется преодолеть более мощную оппозицию, чем в чисто просветительском плане. Полное воплощение сиддхи в жизнь, по-моему, займет еще три года, но в это время внешняя помощь потребуется мне, я уверен, только на год (если не меньше)…

Коротко я могу сказать, что мне отведена религиозная и философская миссия заново истолковать Веду и Веданту (Упанишады) в древнем их значении, которое открылось мне благодаря подлинному опыту йоги, а также популяризировать новую систему йоги (новую как по своему методу, так и по цели), которая открылась мне и которой, по мере продвижения, я делился с молодыми учениками, бывшими рядом со мной, а также с другими жителями Пондичери. Мне приходится также разъяснять определенные идеи о Боге и жизни в литературных работах, речах и на практике, имея целью вызвать определенные социальные перемены и, наконец, предстоит проделать значительную работу для моей страны в особенности, как только в моих руках окажутся необходимые средства. Все это возможно только с помощью Бога и начнет осуществляться не раньше, чем обстоятельства и я сам окажемся к этому подготовлены.

В настоящее время, когда, заброшенный судьбой в Пондичери, я переживаю самый сложный период – долги, отсутствие средств к существованию, а те, кто мог бы помочь мне справиться с временными или постоянными трудностями, отсутствуют или находятся в недосягаемости, – я, основываясь на прошлом опыте, воспринимаю происходящее как знак свыше, доказывающий, что я приближаюсь к концу испытаний. Прошу вас, если вы не можете сделать ничего более, помочь мне продержаться по меньшей мере еще один-два месяца. После этого по ряду причин будет легче изыскать средства, если они не будут уже изысканы для меня. – А.Г.»

Правители Индии ничего не забыли и не простили Шри Ауробиндо. И хотя его не было поблизости, они не чувствовали себя в безопасности, вынашивая планы как избавиться от него навсегда. Существуют доказательства, что вице-король лорд Минто заявил, будто он не сможет спать спокойно до тех пор, пока не покончит с Ауробиндо Гхошем. Ранее правительство выдало ордер на его арест, однако Шри Ауробиндо проигнорировал его, написав в мадрасском «Санди Таймс», что уезжает в Пондичери, «повинуясь духовному призыву», а поскольку ордер был выдан после того, как он достиг французской территории, то не обязан являться в Калькутту. Мы уже знаем, каким преследованиям власти подвергли издателя «Кармайогина» в отсутствие Шри Ауробиндо. В низшей палате суда издатель проиграл дело, но его друзья уговорили его – он боялся, что приговор может быть еще строже! – обратиться с апелляцией в Верховный суд, в котором судья Холмвуд и судья Флетчер, не считаясь с приговором нижнего суда, не признали подстрекательским открытое письмо Шри Ауробиндо, вызвавшее такую ярость правительства. Потерпев поражение, но не отступив, индийское правительство попыталось воздействовать на французские власти, требуя, чтобы те выслали Шри Ауробиндо из Пондичери. Однако проиграв и здесь, они наняли еще несколько местных агентов. Таким образом, в 1912 году некто Нандгопал, местный купец и политический интриган, поддавшись уговорам, дал согласие участвовать в заговоре, имевшем целью обманом вывезти Шри Ауробиндо за пределы французской территории, на которой арестовывать его было нельзя, и задержать там. Однако сподвижникам Шри Ауробиндо каким-то образом удалось вовремя узнать о заговоре и подготовиться к отпору любому провокатору, который осмелится переступить порог их дома. В итоге зло обернулось против самих заговорщиков! Нандгопалу был предъявлен ордер на арест за злоупотребления в проведении местных выборов, и он, будучи гражданином французской Индии, был изгнан из Пондичери и вынужден был искать убежища в британской Индии.

В Пондичери проживало насколько служащих ИГС, от которых правительство Индии требовало сведений и рапортов о политических изгнанниках, таких, как Бхарати, Шринивасачари, В.В.С.Айер, Нагасвами Айяр и другие, в том числе, конечно, и о Шри Ауробиндо и его сподвижниках. Вот эти-то правительственные «угодники», желая доказать преданность хозяевам, и задумали заговор. Они собрали подстрекательскую литературу, сложили книги в контейнер и спустили его в колодец во дворе дома В.В.С.Айера. Затем вынудили подданного французской Индии, некоего Майерезона, сообщить властям, будто Бхарати с соратниками занимается опасной деятельностью, поэтому необходимо провести обыск в его доме и на участке. Однако заговор не удался. Контейнер с революционной литературой случайно извлек на поверхность слуга В.В.С.Айера, черпая воду из колодца. Бхарати сообщил о находке Шри Ауробиндо, который предложил ему тотчас же сообщить о случившемся во французскую полицию. Контейнер перешел к французским чиновникам. Заговорщики попытались навести тень подозрений на Бхарати и его сподвижников, якобы ведущих нелегальную переписку с индийскими революционерами, проживающими в Европе: Шьямджи, Кришна Верма, Мадам Кама и т. п., таким образом создав прецедент для их изгнания. Некто Нандо явился в дом Шри Ауробиндо вместе с шефом полиции и общественным прокурором. Они проверили содержимое нескольких чемоданов, но не нашли ничего запрещенного или предосудительного. Вместо этого они обнаружили труды на греческом языке! Нандо не мог поверить, что Шри Ауробиндо владеет греческим, латинским и другими европейскими языками. Потрясенный, он воскликнул: «Il sait du latin, Il sait du grec!» («Он знает латынь, он знает греческий!»). Его восхищению личностью Шри Ауробиндо не было предела, и последние подозрения рассеялись полностью. Он потребовал от жалобщика Майересона рассказать правду либо испытать на себе последствия, к которым ведут наговоры. После чего Майересон также исчез в британской Индии.

Конечно, Шри Ауробиндо не был так уж невинен. Хотя открыто он и не принимал участия в современной политической деятельности и не давал возможности своим недругам обвинить его в хранении нелегальных материалов или в подстрекательских высказываниях в речах или статьях, он все же поддерживал отношения с некоторыми революционерами и даже помогал им «из-за кулис». Вот, например, что писал Мотилал Рой в работе «Йога-пуруша Шри Ауробиндо»: «В те времена Пондичери был свободным портовым городом, куда ввозилось немалое количество товаров из других стран. Революционеры из Чандернагора решили вывезти из Пондичери шесть револьверов и поручили выполнение этой задачи мне. Я вынужден был рассказать об этом деле Шри Ауробиндо и написал ему, попросив купить эти револьверы. Шри Ауробиндо не оставил без внимания мою просьбу. Однако из соображений предосторожности он, когда револьверы были доставлены, спрятал их в землю. Довольно долго не представлялось никакой возможности переправить их в Чандернагор. У Шри Ауробиндо в Пондичери было много друзей, но он убеждал всех, что прибыл туда лишь для занятий йогой. Ни в коем случае он не мог позволить им узнать, что поддерживает какие-то отношения с бенгальскими революционерами. Прошел год, прежде чем появилась возможность с большими предосторожностями переправить оружие в Чандернагор, воспользовавшись услугами Сачиндры Натха Санньяла. Однако, пролежав почти год в земле, револьверы стали практически непригодны к использованию».

Далее Мотилал Рой пишет следующее: «В те дни Шри Ауробиндо не только пользовался шифровым кодом для передачи секретных сообщений, но и само революционное движение считал Вирачари Тантрой, или Шакти-садханой индийской политики, и единственную цель видел в достижении Мукти и Бхукти – освобождения и счастья – не только для отдельного человека, но и для спасения и счастья всего народа. Как и многие другие, в те дни я не вполне понимал все значение его великих усилий, которые он прилагал для достижения той цели, к которой стремился, однако я был полон намерений следовать его руководству и делать то, что он мне скажет».

Из-за не прекращающихся финансовых трудностей Шри Ауробиндо с учениками еще раз пришлось сменить жилье. За новое, расположенное на Мишен-стрит, они платили всего 15 рупий. Там они прожили до октября 1913 года, а затем переехали в более просторный и более обустроенный дом на Рю Франсуа Мартин. В этом доме, который сегодня принадлежит Ашраму и в котором расположена гостиница, Шри Ауробиндо прожил до 1922 года. Как-то из Кхулны в Пондичери прибыл Нагендра Кумар Наг, родственник Биджоя Нага. Он отличался слабым здоровьем и хотел быть рядом со Шри Ауробиндо, надеясь получить от него духовную помощь. Вместе с ним приехал слуга по имени Бирендра. Очень скоро он стал управляющим и поваром в хозяйстве Шри Ауробиндо. Какое-то время дела шли гладко, и, возможно, компаньоны Шри Ауробиндо даже почувствовали облегчение, освободившись от кухонных обязанностей. Приезд Нагена в некоторой степени облегчил их экономическое положение. Однажды Бирендра узнал, что Мони собирается наголо обрить голову, и принялся пылко разубеждать его – якобы из самых невинных побуждений, за которыми, однако, скрывался скрытый умысел. Бирендра выбрил свою голову, но отчаянно не хотел, чтобы так же поступил и Мони! На самом деле Бирен оказался агентом полиции, который вошел в доверие к Нагендре Нагу и через него попал в дом Шри Ауробиндо. Прослужив в Пондичери месяцев восемь-девять, он вскоре должен был передать свои обязанности новому человеку, прибывающему из британской Индии, чтобы продолжать шпионить. Но как новобранец, прибыв в Пондичери, мог познакомиться с Биреном, не вызвав подозрений? Было условлено, что новоприбывший обратится к бенгальцу с наголо выбритой головой. Но тут возникла угроза, что голову обреет и Мони. Значит, будет уже двое бритоголовых, причем оба бенгальцы, а следовательно, никакой надежды, что приехавший выберет именно того, кто ему нужен. Бирендра заподозрил, что Мони каким-то образом узнал о его тайне, а потому вознамерился выбрить голову из своих личных соображений, и страшно перепугался, решив, что возмездие не за горами.

Шпион, который до того был человеком бодрым и веселым, вдруг сделался мрачным и подавленным. Долгие разговоры с Мони и неспокойная совесть лишь подтверждали его подозрения, что тому известна его тайна и он просто морочит голову, прикидываясь, что ни о чем не подозревает. На самом же деле Мони понятия не имел ни о тайне Бирена, ни о его гнусном замысле. Как-то однажды обитатели хозяйства Шри Ауробиндо собрались вместе, пребывая в веселом расположении духа. «Вдруг, – рассказывает Нолини Канта Гупта, – поднялся Бирен и закричал: «Вы знаете, кто я такой? Вы не поверите, но я шпион, шпион британской полиции! Я не могу больше держать это в себе. Я должен выговориться, должен сделать признание!» С этими словами он рухнул к ногам Шри Ауробиндо. Все застыли, буквально онемев от потрясения. Пока мы пытались понять, правда это или выдумка, плод больного воображения или что-то в этом духе, Бирен продолжал: «Вы мне не верите? Тогда смотрите!» Он вышел из комнаты, открыл свой сундук, извлек оттуда банкноту в сто рупий и показал нам. «Вот вам доказательство. Откуда у меня могут быть такие деньги? Это вознаграждение за мои злые деяния. Никогда, никогда больше я не буду заниматься этой работой! Даю вам слово… И прошу вас простить меня…» Мы не смогли найти слов, чтобы ответить ему, застыв неподвижно и безмолвно». Шри Ауробиндо не произнес ни слова, но атмосфера оставалась напряженной. В скором времени Бирен покинул Пондичери и, как стало известно, подался в Месопотамию на военную службу, чтобы избежать ареста и расправы со стороны революционных группировок в Бенгалии».

 

1914 год

Мать – Арья

Итак, мы подошли к 1914 году, году определяющему в духовном отношении как для Шри Ауробиндо и самой Индии, так и для всего мира. 24 марта этого года Шри Ауробиндо в первый раз встретился и беседовал с Мирой Ришар, которую мы называем Матерью. Вместе с мужем Полем Ришаром она находилась в поисках духовного учителя, и эти искания увлекли их в продолжительные поездки на восток и запад. Наконец, они обрели духовного учителя в Индии – в лице Шри Ауробиндо. В тот год Матери шел тридцать седьмой год, и она прошла уже значительный путь по тропе духовных исканий. Несмотря на то, что она родилась на Западе, в одной из самых богатых семей Франции, она оказалась прирожденной йогиней. Ее встречи со Шри Ауробиндо имели важное значение. Один духовный адепт встретился с другим, равным ему. Приведем ниже запись из дневника Миры Ришар, сделанную после того, как она впервые встретилась и поговорила со Шри Ауробиндо: «Он, которого мы видели вчера, существует; само его присутствие доказывает, что недалек тот день, когда тьма обратится в свет, и когда царствие Твое утвердится на земле воистину». Мать написала также, что аура, исходящая от Шри Ауробиндо, простирается на многие мили вокруг, и что она лично ощущала ее, когда корабль, на котором она путешествовала, был еще за многие мили от Пондичери.

Ни одну биографию Шри Ауробиндо нельзя считать завершенной без соответствующего упоминания о Матери. Самая первая встреча двух великих душ – югаватаров для их учеников – привела к синтезу их идеалов, а также вылилась во внутренние устремления и неустанный труд, направленные на достижение этих идеалов. Та, что родилась на Западе, принесла с собой – помимо оккультных и духовных знаний и силы – богатое наследство в виде того великого и достойного, что есть на Западе, динамическую энергию, возможность и способности к организационной работе, умело подхваченные и дополненные «восточным вкладом»: твердой верой и беспримерным покоем и самообладанием – краеугольными камнями, на которых только и может быть возведено прочное духовное здание. Для Матери Шри Ауробиндо всегда оставался неизменным Аватаром, чьим трудам и жизни она посвятила себя целиком и полностью. Что касается Шри Ауробиндо, то для него появление на духовной сцене Матери возвещало завершающую перемену в его садхане. Он признал ее духовную помощь с благородной скромностью и объявил всем своим последователям, кем она на самом деле является – Адья-Шакти, воплощенной Сознанием-Силой Высшего Божества. И правда, для последователей Шри Ауробиндо его образ неразрывно связан с образом Матери.

Первый визит Ришаров в Пондичери продлился почти год. За этот недолгий период времени полностью и прочно определились их отношения со Шри Ауробиндо, их участие в его великом духовном подвиге. Поль предложил Шри Ауробиндо начать издание философского журнала, посвященного толкованию на рациональной основе духовных истин, познанных и открытых Шри Ауробиндо. Шри Ауробиндо согласился. Решение об издании журнала было принято 1 июня 1914 года, а уже 15 августа 1914 года, в день его рождения, вышел первый номер. Журнал назвали «Арья». Он издавался на английском языке, но для тех, кто говорил по-французски, было выпущено французское издание, названное «Ревью де ла Гранд Синтез». Журнал «Арья», вместе с его французской версией, редактируемый Шри Ауробиндо и Ришарами, ставил перед читателями следующие задачи и цели:

1. Систематическое изучение высших проблем бытия.

2. Обширный синтез знаний, гармонизация разнообразных религиозных традиций человечества, как восточных, так и западных. Метод – реализм, одновременно рациональный и трансцендентальный, реализм, объединяющий интеллектуальные и научные дисциплины с интуитивным опытом.

К несчастью, издание журнала на английском и французском языках совпало с началом Первой мировой войны, а потому французское издание после семи выпусков было прекращено: Полю и Мире Ришар пришлось вернуться во Францию. Однако английская версия журнала «Арья» продолжала выходить. Ведя отсчет с 43-го дня рождения Шри Ауробиндо, т. е. с 15 августа 1914 года, журнал продолжал выходить до 1921 года. Не было нужды приостанавливать публикацию, поскольку издание оказалось безубыточным. С другой стороны, как сказал Шри Ауробиндо, «на самом деле «Арья» в финансовом отношении оказался успешным предприятием. Свое издание он окупал с лихвой». Издание прекратилось, по словам Шри Ауробиндо, поскольку «кому-то приходится временно прекращать свои действия – для других это вовсе не обязательно. Лично я постоянно работал в «Арья», как и в других направлениях. Я прекратил выпуск «Арья», когда обнаружил, что слишком овеществляюсь, слишком конкретизируюсь во внешней деятельности. Вторая причина крылась в том, что я чувствовал потребность в самоотчуждении, чтобы добиться определенных реализаций и использовать энергию для внутренней работы». Та Мысль, что дала жизнь тысячам страниц «Арья», свободно струилась с пера Шри Ауробиндо. Как признавался он сам, даже если бы все семьдесят лет он каждый месяц писал по семь эссе для «Арья», то все равно не исчерпал бы всех знаний, которые передавались ему свыше. По его словам, с 1910, а еще вернее, с 1914 по 1921 год он «находился под давлением огромной силы, ощущая в себе непрекращающийся напор, натиск универсального сознания, громадную силу и свет супраментальных уровней… И лишь немногое из этого потока света, исходящего из высших миров, обретало форму на страницах «Арья».

«Арья» внесла значительный вклад в мировую литературу по йоге, в философию, социологию, политику и т. д. Вот некоторые из основных трудов, публиковавшихся в журнале из номера в номер, которые позже были выпущены в виде книг: «Жизнь Божественная», «Тайна Вед», «Очерки о Гите», «Психология социального развития», «Поэзия Будущего», «Основы индийской культуры», «Синтез Йоги», «Идеал человеческого единства». Менее крупными, но не менее важными были следующие публикации: «Иша и Кена Упанишады» (дополненное издание), «Гераклит», «Ренессанс в Индии», «Идеалы и Прогресс», «Сверхчеловек», «Эволюция», «Взгляды и Обозрения», «Мысли и Озарения» и т. д. Кроме этого материала, имевшего основное значение, журнал публиковал переводы, обозрения, разнообразные очерки, заметки о ходе войны и перспективах прочного мира, рецензии на книги и прочее.

«Арья» издавался не для обычного читателя. Масштаб, глубина, широта и подбор тем, которые в нем освещались, выходили за пределы уровня сознания обычного человека. Признавая это, Шри Ауробиндо однажды дал следующее объяснение: «Многие люди не в состоянии этого понять. Для того, чтобы читать «Арью», требуются две вещи: первое – это основательное знание английского языка, которым владеют лишь очень немногие индийцы. И второе – это наличие проницательного и всесторонне развитого интеллекта. Говоря откровенно, я писал в «Арью» для себя. Я хотел дать выход тому, что владело моим сознанием. Я писал не для других, а потому и не заботился о том, как будет восприниматься это другими. Чтение «Арьи» требует острого и оригинального мышления. И, конечно, далеко не все люди отвечают этим требованиям».

И еще: «Позвольте мне также напомнить вам, что когда я писал для «Арьи», а также когда писал эти письма и ответы, я не задумывался над тем, как выразить мысль, и не заботился о стиле; когда я пишу, мой разум умолкает, и все написанное нисходит на меня свыше уже в готовой форме. Даже когда я что-то правил, я делал это не из соображений улучшения стиля, а лишь потому, что эти исправления также были ниспосланы свыше».

Шри Ауробиндо сам читал журнал и делал корректуру и каждый месяц отсылал ее в журнал. Печатался журнал в Пондичери, в «Модерн Пресс». Нередко статьи рождались в тот момент, когда Шри Ауробиндо садился их печатать.

Режим дня Шри Ауробиндо в те дни складывался следующим образом: чтение газет – до 9 часов утра, прием посетителей – от 10 до 11; обед – между 12 и 12.30; вечера обычно отводились для бесед с Бхарати, Шринивасачари и другими людьми.

После обеда, как правило, Шри Ауробиндо навещала Мира Ришар, которая обычно подавала ему какао, нередко им составлял компанию Поль. Каждое воскресенье обедали все вместе: Шри Ауробиндо с коллегами и чета Ришар.

Поль Ришар выдвигал свою кандидатуру на выборах во французский парламент 1914 года представителем от французской Индии. Его политическими соперниками были Блюсе, Лапорте и Лемэр. Шри Ауробиндо написал подробную инструкцию Мотилалу Рою, попросив его собрать голоса в поддержку Ришара. Сохранилось письмо, предположительно написанное в первую неделю апреля того года, в котором он написал: «Посылаю тебе предвыборную декларацию М.Поля Ришара, одного из кандидатов на приближающихся выборах во французский парламент. Эти выборы очень для нас важны, поскольку существуют два кандидата, в наибольшей мере выражающие наши взгляды, это Лапорте и Ришар. Ришар не просто мой близкий друг, брат по йоге; он, как и я, стремится и по-своему работает на благо всеобщего обновления мира, посредством которого на смену существующей ныне европейской цивилизации придет цивилизация духовная. В этих переменах жизненно важный момент – возрождение азиатских народов и особенно индийского. Они вместе с мадам Ришар являют собой редкие экземпляры европейских йогинов, которых не увели в сторону теософские и прочие помрачения. Последние четыре годы я поддерживаю с ними материальную и духовную связь… Если Ришар станет депутатом от французской Индии, практически это будет означать то же самое, как если бы этим депутатом стал лично я».

Однако способы ведения политических игр во французской Индии оказались настолько прогнившими, а практика выборов настолько коррумпированной, что Поль Ришар потерпел поражение. В письме Мотилалу Рою от 5 мая 1914 года Шри Ауробиндо писал: «Выборы, точнее, то, что они называют выборами, позади, и в результате большинство голосов получил тот человек, за которым реально было наименьшее число голосов. Что касается голосов в поддержку мистера Ришара, то в Пондичери и Карикале им удалось от него избавиться простейшим путем: всюду, где стояло имя Поля Ришара, они зачитывали имя Поля Блисьена. Даже в Карикале, когда он сам привел на избирательный участок своих избирателей, результат голосования все равно был оглашен следующим образом: «Ришар – 0». В Виленьоре людям просто не давали голосовать за него или кого-либо еще. Что же касается результатов голосования, то еще вечером накануне выборов они были подтасованы мистером М.Гэебелем, чтобы собрать нужное количество голосов…»

Финансовые проблемы по-прежнему не оставляли хозяйство Шри Ауробиндо. Они задолжали плату за жилье, да и других проблем хватало. В письме Мотилалу Рою от 5 мая 1914 года Шри Ауробиндо написал следующее: «Мое настоящее положение таково: я потратил все деньги, включая и те 60 рупий, которые заставил меня принять Ришар, и все еще остался должен 130 рупий за аренду. Мне не хочется снова брать деньги у Ришара, поскольку он уже продал четвертую часть состояния жены (и так не слишком большого) ради возможности приехать сюда и работать для Индии, и этих денег ему хватит лишь на те два года, которые он намерен здесь оставаться. Таким образом, взяв у них что-либо, я доведу их до нищеты. Конечно же, они уверены, что деньги появятся, как только это станет необходимым, но наши представления о том, настало это время или нет, не всегда совпадают с представлениями Всевышнего».

Можно не сомневаться, что Мотилал Рой сделал все от него зависящее, чтобы обеспечить гуру деньгами, одеждой и другими необходимыми вещами. Но дело в том, что он и сам жил в стесненных обстоятельствах: его семейная жизнь не сложилась, он вынужден был отойти от семейного бизнеса, а значит, и от семейного кошелька. Жить ему приходилось на ничтожную сумму, 12 рупий в месяц, которые посылал ему преданный друг. И все же Мотилал Рой сумел основать небольшую фирму и после долгой борьбы начал даже преуспевать. Трудно было найти более счастливого человека, когда ему удалось увеличить сумму, перечисляемую Шри Ауробиндо, – в знак признательности последний написал:

«Какое огромное облегчение для нас, что вы в состоянии послать нам на этот раз 80 рупий и в марте – 85! Лишенные всех прочих средств поддержки, мы оказались в затруднительном положении. Я приветствую это как некий знак удачи, предвещающий вашу эффективную помощь нам в дальнейшем; до сих пор все было против нас, но сегодня ваша успешная деятельность есть одно из доказательств того, что все идет к лучшему».

Ему был задан вопрос: следует ли искать помощи исключительно от тех людей, кто поддерживает духовное начинание Шри Ауробиндо. Он ответил на него следующим образом:

«Что до того, чтобы ограничивать просьбы о денежной помощи к тем, кто всецело разделяет наш образ мыслей, то это правило хорошо соблюдать вам, но оно не может связывать меня, когда я начну более широкое движение. Откуда бы ни приходила ко мне финансовая или иная помощь, она исходит от Бога».

Так как Шри Ауробиндо продолжал испытывать трудности, он послал письмо Читтараньяну Дасу, попросив Мотилала Роя связаться с ним и обратиться к нему за финансовой поддержкой. Ссылаясь на этот визит к Дасу, Мотилал Рой написал в своей книге «Йога-Пуруша Шри Ауробиндо»:

«Шри Ауробиндо в письме снова попросил меня обратиться к Читтараньяну Дасу за денежной поддержкой для него (Ауробиндо). Я отправился с этим письмом к Дасу. Шри Дас какое-то время сидел задумавшись, затем попросил зайти к нему на другой день. В назначенный срок я отправился к нему. Он достал свою книгу стихов «Сагар-сангит» и сказал мне: «Если Шри Ауробиндо переведет их на английский, я заплачу ему за работу тысячу рупий».

Судя по всему, со стороны Даса это было мудрое решение, поскольку в подобных отношениях «дал-взял» они со Шри Ауробиндо наименьшим образом навлекали на себя подозрение в глазах чужеземного правительства.

Когда предложение Даса передали Шри Ауробиндо, он попросил прислать ему копию книги. Известно, что он сделал два перевода: один рифмованный, другой нет. Дас выплатил обещанную сумму частями. Похоже, что Шри Ауробиндо закончил перевод за два-три дня.

Мони, Саурин и Нолини после четырехлетнего перерыва вернулись в Бенгалию, но когда началась Первая мировая война, они поспешили обратно в Пондичери, чтобы избежать ареста и тюремного заключения. После их возвращения Биджой тоже захотел съездить в Бенгалию. Но в тот самый момент, когда он пересек границу французской территории и ступил на землю британской Индии, был арестован уже поджидавшей его полицией. Полицейские надели на него наручники, и последующие пять лет, т. е. все время войны, он провел в заключении.

Во французской Индии существовал закон, согласно которому все индийцы не французского происхождения, остающиеся на французской территории, имели так называемый сертификат благонадежности, который подписывал ответственный чиновник того правительства, которому подчинялся тот или иной гражданин, например, магистрат в британской Индии. Если у человека не было такого сертификата, он должен был предъявить письмо, подписанное пятью достойными и почитаемыми гражданами Пондичери. Естественно, что Шри Ауробиндо и его соратники попадали под действие этого закона, но не могли прибегнуть к первому способу, чтобы получить сертификат благонадежности. В качестве альтернативы необходимо было найти пять человек, которые могли бы поручиться за Шри Ауробиндо и его соратников. По словам Нолини Канта Гупты, «мы выбрали второй путь, и теми пятью почтенными гражданами, кто поставил свои подписи, стали следующие: 1) Рассендрен (отец нашего Юлиуса Рассендрена), 2) Де Зир Найду, 3) Ле Бье, 4) Шанкер Четтьяр (в доме которого Шри Ауробиндо остановился по приезде), 5) Муругеш Четтьяр. Имена этих пяти человек стоило бы записать золотыми буквами. В той ситуации они проявили воистину недюжинные мужество и великодушие. Именно благодаря их подписям мы смогли продлить свое пребывание здесь без особых сложностей».

Индийское правительство в той или иной форме продолжало преследовать Шри Ауробиндо. Поскольку шла война, власти предчувствовали, что он может попытаться разжечь революционное движение в Бенгалии и других местах. Губернатор Бенгалии лорд Кармишель в 1915 году при поддержке Кришнакумара Митры, известного лидера «умеренных» и родственника Шри Ауробиндо, сделал первый шаг. Он уверил Шри Ауробиндо, что если тот захочет вернуться в Бенгалию, то запрет на его въезд туда будет тотчас же снят. Шри Ауробиндо отказался. Следующий шаг был еще более откровенным. В Пондичери приехал правительственный чиновник высокого ранга и прямо из железнодорожного салон-вагона послал эмиссара к Шри Ауробиндо, предлагая встретиться с ним. Шри Ауробиндо не ответил. Посланник явился снова с предложением от правительства, заверяющим, что если Шри Ауробиндо оставит Пондичери, они создадут ему все условия для проживания в очаровательном местечке Дарджилинг, предоставив возможности для занятий и духовных исканий. Основная цель, которую преследовало это предложение, сводилась к тому, чтобы держать Шри Ауробиндо под постоянным полицейским надзором. Поскольку эта попытка также провалилась, британское правительство в Англии вынудило Министерство иностранных дел французского правительства в Париже изгнать Шри Ауробиндо и других лидеров, нашедших убежище на территории французской Индии. Бхарати и некоторые другие люди однажды уже рассматривали возможность эмиграции в Джибути, в Африке или в другие регионы Индо-Китая, поскольку боялись, что французы могут уступить британскому давлению и передать их индийскому правительству. Когда Бхарати явился к Шри Ауробиндо, тот твердо заявил ему: «Я с этого места не сдвинусь». Он утверждал, что с ним ничего не случится, а Бхарати и прочие могут решать за себя сами. Однако план индийского правительства не удался; высокопоставленному французскому чиновнику, который знал Шри Ауробиндо и который возглавлял Министерство колоний, хватило храбрости не подчиниться акции британского правительства. Однако надзор за Шри Ауробиндо в том или ином виде продолжался и ограничения были сняты лишь в 1937 году, когда Индийский Национальный Конгресс обосновался в автономных провинциях.

В сентябре 1916 года при финансовой поддержке Ришаров в Пондичери был открыт магазин, названный «Арьян Стор». Во главе него стал Соурин, один из сподвижников Шри Ауробиндо. Магазин процветал. Однако спустя несколько лет Соурин уехал в Бенгалию, и магазин был продан одному из местных купцов.

22 февраля 1915 года Поль Ришар с женой уехали из Пондичери во Францию. Приведем здесь несколько писем, имеющих важное значение и касающихся вопросов садханы, которыми обменялись Шри Ауробиндо и мадам Ришар (Мать).

 

Письма Шри Ауробиндо к Матери

6.5.1915.

«Все всегда происходит к лучшему, но иногда на первый взгляд к нелучшим образом организованному лучшему…

Вся земля ныне подчинена одному закону и живет в ритме одних и тех же событий, и я сомневаюсь, что можно найти какое-то место, где бряцание оружия не будет преследовать нас. В любом случае мне не грозит отход от дел. Я должен оставаться в контакте с миром до тех пор, пока не справлюсь с неблагоприятными обстоятельствами или не уступлю им, или не уйду в дальнейшую борьбу между духовным и физическим настолько глубоко, насколько мне предназначено это судьбой. Таков мой обычный взгляд на вещи и таким он и останется. Что же касается неудач, трудностей или откровенной невозможности заниматься своим делом, я слишком к ним привык, чтобы излишне поражаться их постоянному давлению, за исключением случайных моментов…

Необходимо иметь умиротворенное сердце, уравновешенную волю, полное самоотречение и взгляд, устремленный за рамки происходящего, чтобы в подобные времена, которые и вправду представляют собой период всеобщего распада, жить спокойно и беззаботно. Что до меня, то я следую Голосу, не оглядываясь ни влево, ни вправо. Результат принадлежит не мне, и сегодня едва ли это даже результат моего труда».

20.5.1915.

«Мы обрели Небеса, но не землю; но полнота йоги сводится к осуществлению формулы Вед: «Небеса и Земля равны и едины».

28.7.1915.

«Все сокровенное обладает зрелостью или находится в процессе созревания, но есть еще и особый вид замкнутой борьбы, в которой ни одна из сторон не может достичь сколь-нибудь ощутимого успеха (что-то наподобие окопной войны в Европе), духовная сила преодолевает сопротивление, отвоевывая каждый дюйм и проводя более или менее эффективное контрнаступление… И не будь внутри нас силы и Ананды, этот процесс превратился бы в изнуряющий и отвращающий от себя, однако око знания проникает за пределы видимого, убеждаясь, что это всего лишь затянувшийся эпизод».

 

Письмо Матери к Шри Ауробиндо

26 ноября 1915 г.

«Все сознание погрузилось в божественное созерцание, все существо наслаждалось высшим и безграничным блаженством.

Затем и физическое тело, сначала в направлении снизу-вверх, а потом и все полностью, было охвачено священным трепетом, который мало-помалу устранил все личные ограничения даже в наиболее материальном ощущении. Все существо последовательно, методически набирало величие и силу, преодолевая любые барьеры, разбивая любые препятствия, которые могли возникнуть, проявляя силу и власть, которые крепли в своей безграничности и интенсивности. Это было подобно постепенному расширению физических клеток тела, пока не произошло их полного слияния с сознанием земли: телом пробужденного сознания стал весь земной шар, гармонично движущийся в эфирном пространстве. И сознание ощущало, как его мировое тело передвигалось таким образом в руках универсальной Личности и отдало ей себя, забыло себя в ее экстазе покоя и блаженства. Затем сознание почувствовало, что его тело поглощено вселенским телом и едино с ним; сознание превратилось во вселенское сознание, громадно-неподвижное в своей внутренней бесконечной сложности. Вселенское сознание в едином порыве совершенной самоотдачи устремилось к Божественному и увидело в сиянии чистого Света сверкающее Существо, стоящее на многоглавом змее, обвивавшем своим бесконечно длинным телом всю Вселенную. Лучезарное Существо извечным жестом торжества одновременно побеждало и сотворяло и змея, и Вселенную, порожденные им; стоя на змее, Существо повелевало им во всей своей победной мощи, и тем же жестом, который сокрушал гидру, Существо охватывало всю Вселенную, давая ей вечное рождение. Затем сознание стало этим Существом и увидело, что его форма снова меняется; его поглотило нечто, что уже не было формой и в то же время вмещало в себе все формы, нечто, остававшееся неизменным и обладавшее видением – Око Предвечного, Свидетель. И все, на что ни бросит Око свой взгляд, пробуждается к бытию. Затем исчезло и это последнее ощущение подобия формы, и само сознание растворилось в Неизреченном, Непередаваемом.

Возвращение к сознанию Индивидуального физического тела происходило постепенно и очень медленно и сопровождалось постоянным неизменным Светом, Силой, Блаженством и Поклонением без последовательного прохождения через вселенские и земные формы в обратном порядке и было такое ощущение, что скромная телесная оболочка стала прямым и непосредственным вместилищем Всевышнего и извечного Свидетеля».

 

Письма Шри Ауробиндо к Матери

31.12.1915.

«Описанный вами опыт является поистине ведическим, однако его бы не признали современные системы Йоги как йогический опыт. Это союз «Земли» в понимании Вед и Пуран с божественным Принципом на уровне сознания, который находится над уровнем земным, где наше физическое существо и сознание представляют собой всего лишь образы сознания высшего. Но современные системы Йоги едва ли признают возможность соединения с Божественным на материальном уровне».

26 июня 1916 г.

«Трудности, которые встретились вам на духовном пути, знакомы всем нам. В этой йоге прогресс всегда сопровождается подобными периодическими возвратами к обычной ментальной деятельности, пока все существо не будет настолько преобразовано в новую форму, что перестанет подчиняться приземленным тенденциям нашей собственной природы, впечатлениям, полученным от противоречивого внешнего мира, а также ментальным состояниям тех, с кем мы наиболее близко соприкасаемся в йоге. Обычная йога как правило концентрируется на одной избранной цели и таким образом наименее подвержена подобным рецидивам обычного сознания; наша же йога настолько сложна и многогранна, включает в себя такое множество задач и целей, что мы не можем ожидать равномерного последовательного духовного прогресса, пока не приблизимся к завершающему этапу, особенно когда все враждебные силы в духовном мире находятся в постоянной оппозиции и противостоят нашим усилиям – ибо полная победа каждого из нас означала бы всеобщее поражение для них. На деле мы не можем надеяться на успех без посторонней помощи, опираясь только на собственные усилия. Лишь в той степени, в какой мы приходим к единству с Всевышним, мы можем надеяться победить окончательно. Что до меня, то мне так часто приходилось возвращаться вниз и назад с высоких уровней сознания, на которых я, казалось, надежно утвердился, что лишь весьма условно я могу сказать о какой-то части своей йоги: «Это уже достигнуто». И все же я постоянно обнаруживаю, что стоит мне только преодолеть одно из этих состояний возврата к обычному сознанию, как это всегда сопровождается новым духовным завоеванием, которое могло бы быть упущено или не замечено, останься я в том состоянии частичного духовного удовлетворения. Поскольку я давно уже вижу перед собой четкий план своего продвижения вперед, мне особенно легко оценить прогресс каждого своего шага, и частичные потери компенсируются ясным осознанием достигнутого в целом. Конечная цель далека, но прогресс, достигнутый несмотря на столь упорное и мощное сопротивление враждебных сил, – это гарантия того, что в конце концов будет достигнута и она. Увы, время нам не подвластно. И тем не менее я гоню от себя как можно дальше нетерпение и неудовлетворенность.

Абсолютное беспристрастие разума и сердца, а также истинная чистота и спокойная сила, наполняющая все мое существо, давным-давно стали важнейшими условиями, соблюдение которых требовала действующая во мне сила, одновременно с неистощимым терпением и незыблемым постоянством воли, отвергающей любые попытки всех прочих сил предать забвению эти насущные потребности. Едва они ослабевали, как воля возвращалась вновь и подчиняла себе снова и снова все слабые звенья, подобно мастеровому, исправляющему погрешности в своей работе. Мне это представляется основой и условием всего прочего. По мере того, как эта основа становится прочной и завершенной, все существо обретает способность последовательно и живо придерживаться достигнутого восприятия Единого во всех и во всем, во всех качествах, силах, событиях, в мироощущении, а также в понимании Его действий. Это есть основа единения с Божественным, которое служит источником глубокого удовлетворения и непреходящего восторга. Именно этому и сопротивляется наша натура, которая требует разделения, двойственности, скорби и неудовлетворенной страсти; ей трудно привыкнуть к божественной неизмеримости, радости и гармонии, особенно в том, что касается витальной и материальной сфер нашего существа, которые отягощают разум даже тогда, когда он познал радость и покой от единения с Божественным. Именно потому, я полагаю, религии и философии склонны к осуждению Жизни и Материи и нацелены на бегство от них, а не на победу над ними. Однако победа должна быть достигнута; мятежные элементы должны быть успокоены и преобразованы, а не отвергнуты или отброшены в сторону.

Когда единение с Божественным обретет прочный фундамент, то половина нашей работы будет сделана; но остается другая половина. В Едином нам предстоит увидеть Господина и Его Силу – Кришну и Кали, как я их называю, используя терминологию индийских религий; Силу, полностью овладевающую мной и моей природой, которая становится Кали и ничем иным, и Господина, использующего, направляющего и наслаждающегося этой силой в своих, а не в моих личных целях, поскольку я превращаюсь всего лишь в центр его безграничного бытия и воспринимаю его, как душа индивидуальная – Душу универсальную, вживаясь в образ, пока не останется ничего, кроме Кришны и Кали. Вот тот уровень, которого я достиг, несмотря на все трудности неравномерного пути вперед, и пусть достигнутое мной несовершенно с точки зрения постоянства и глубины состояния, но в целом – довольно неплохо. Когда пройденный этап уже позади, появляется надежда на утверждение в Его божественном Знании, управляющем действием божественной силы. Все остальное – это полное постижение многочисленных планов его мирового замысла и подчинение Материи, тела и всего материального мира закону высшей истины. Эти открытия, к которым я, пребывая в неведении, устремлялся столь нетерпеливо, не создав прежде прочного фундамента, – что тоже было необходимо, поскольку обеспечило подготовку внешних материальных инструментов, – представляются мне теперь неизбежным завершением моих усилий, от которого меня отделяет лишь время.

Основная задача, над достижением которой работает сейчас Сила, – надежно овладеть Светом и Силой супраментального уровня сознания. Однако остатки старых привычек интеллектуального мышления и ментальной воли настолько упрямо борются за свое существование, что продвижение вперед затруднено, носит неустойчивый характер и связано с постоянными отступлениями от тех скромных достижений, которых удалось добиться. Эти пережитки не принадлежат больше мне; они слепы, глухи, механистичны и неисправимы, даже если и осознают свою некомпетентность; они кружат вокруг меня, влияя на мое сознание, как бы оно ни старалось остаться открытым только супраментальному Свету и его Силе, так что знание и Воля достигают моего сознания в смешанной, искаженной и зачастую ложной форме. И все же это лишь вопрос времени: осада невечна и в конце концов падет».

Приведенное выше письмо – одно из тех немногих откровенных письменных высказываний Шри Ауробиндо, на примере которых мы можем ощутить отблеск его внутренней жизни, почти непреодолимые трудности его садханы, с которыми ему приходилось сталкиваться, чрезвычайную стойкость, которую он проявлял в борьбе с ними, и его непоколебимую веру в окончательную победу. На какую бы высоту он ни поднимался, его не удовлетворял лишь сам процесс восхождения. Низвести с небес на землю высочайшие духовные богатства и преобразовать невежественную земную природу в Природу Божественную – вот та задача, которая занимала его главным образом. Мы можем вспомнить здесь его замечание: «Меня не волнует ни земля, ни миры за ее пределами сами по себе, я ищу реализации на земле, а не полета к отдаленным вершинам». Отголоски этих мыслей мы находим и в словах Матери: «Внутреннее озарение, которое не затрагивает физического тела и внешней жизни, само по себе не представляет большой пользы, поскольку оставляет мир таким, каков он есть. Именно так все и происходило до настоящего момента. Даже те, кто достиг великих и глубоких реализаций, отошли от мира, дабы жить непотревоженными во внутреннем покое и мире; миру же оставалось следовать своим путем, жалким и глупым; Смерть и Неведение продолжали беспрепятственно править материальным уровнем бытия… Подобный идеал хорош лишь для тех, кого он устраивает, но он не имеет отношения к нашей Йоге. Ибо мы хотим покорения этого мира Божественным, подчинения Божественному всех его проявлений и реализации Божественного на земле».

 

Посетители

Среди друзей, регулярно навещавших Шри Ауробиндо, был Бхарати. Близкий друг Шри Ауробиндо, изучавший под его руководством Веды. Когда в 1917 году в Пондичери с визитом прибыл Капали Шастрияр, известный ученый, специалист по Ведам и искренний искатель духовных истин, Бхарати организовал ему интервью со Шри Ауробиндо. Капали Шастрияр был приятно удивлен, когда Бхарати процитировал Ведических Риши. Сам Шри Ауробиндо до приезда в Пондичери Веды не изучал. Книгами, ставшими для него источником вдохновения и духовного наставничества, были Упанишады и Гита. В Пондичери под влиянием исторических и духовных потребностей он занялся изучением Вед. Он писал: «Это было вдвойне интересно, поскольку впервые я занялся Ведами в оригинале, пусть сперва и без намерения тщательно и серьезно изучить их… Прежде всего я обнаружил, что ведические мантры разъясняют в ясном и точном свете мои собственные психологические переживания, достойного объяснения которым я не мог найти ни в европейской психологии, ни в учениях Йоги или Веданты, насколько мне были они доступны; и второе: что они проливают свет на непонятные места и идеи Упанишад, точного значения которых я не мог определить…».

Пока британское правительство ломало голову, как выслать Шри Ауробиндо из Пондичери, лишив общения с людьми и заточив его в одной из далеких колоний, чтобы вице-король, губернаторы и правительственные чиновники в Индии могли спокойно спать по ночам, индийские националисты, с другой стороны, по диаметрально противоположным причинам, усердно старались уговорить Шри Ауробиндо прервать добровольное заточение, выйти из подполья и вновь принять на себя действенное руководство страной – руководство, которое вынудило бы чужеземных правителей покинуть Индию. Однако Шри Ауробиндо отверг как первый, так и второй варианты. И действительно, многие из его близких друзей, соратников и единомышленников были убеждены, что он отошел от дел, подчинившись духовному приказу свыше; другие искали его духовного наставничества в своей садхане; однако были и такие, кто, подобно правительству, верил, что отход Шри Ауробиндо от политики – это точный маневр, продиктованный обстоятельствами и нацеленный на предупреждение акции правительства о его депортации. Они чувствовали, что после успешной организации подпольного движения он в скором времени выйдет из подполья и с удвоенной силой и целеустремленностью примет на себя руководство. Примерно в это же самое время, тоесть в 1917 году, в воздухе витали идеи движения за «внутреннее самоуправление», которое поддерживала Анни Безант, известный теософ и добрый друг Индии. Один из ее последователей, тоже сторонник этого движения, мистер Б.Шива Рао приехал в Пондичери и пару раз встретился со Шри Ауробиндо: видимо, чтобы заручиться поддержкой и попросить его вернуться в политику. Вот что пишет он о Шри Ауробиндо: «Движение за внутреннее самоуправление» в те времена, в основном в результате интернирования, быстро набирало силу и пользовалось широкой поддержкой. Те из нас, кто работал в штате «Новой Индии», отправились в поездки по стране, чтобы начать организационную компанию. Одна из таких поездок и привела меня в Пондичери, где после отъезда из Бенгалии в 1910 году поселился Шри Ауробиндо. Даже в те далекие дни вокруг него уже сложилась атмосфера великого покоя и чистоты, которая произвела на меня глубокое и неизгладимое впечатление. Говорил он тихо, почти шепотом. Он считал, что миссис Безант абсолютно права, проповедуя идею «внутреннего самоуправления» в Индии, так же, как права и в своей поддержке союзников в Первой мировой войне с Германией…».

Движение за «внутреннее самоуправление» не достигло большого успеха, разве что вынудило, впрямую или косвенно, британское правительство принять декларацию, обещавшую новые реформы, которые получили известность как реформы Монтэгью-Челмсфорда. По настоятельной просьбе миссис Безант Шри Ауробиндо написал статью, подписавшись «Индийский националист», в которой называл реформы «китайской головоломкой» и «великим призраком». Это вовсе не означало, что ему были безразличны реформы или что он не принимал их. Это означало лишь, что реформы не отвечали стремлениям националистов, а потому, даже приняв то рациональное, что в них заложено, он выражал свой протест и требовал большего. Не вызывало сомнения, что новые реформы были шагом вперед по сравнению со старыми и пришли им на смену. В этой прогрессивной уступке властей Шри Ауробиндо видел черты британского характера, склонного к тому, чтобы постепенно освободить индийский народ от своего гнета, одновременно с пеной у рта возражая против любого решительного ускорения этого шага. Помимо этого психологического понимания ситуации, духовное прозрение Шри Ауробиндо предсказывало, что Индия заслуживает свободы, поскольку этой стране предстояло исполнить огромную духовную миссию, и не только ради самой себя, но ради всего мира. Он ни секунды не колебался в своей вере в грядущую свободу Индии, что ясно подтверждается беседой с одним из посетителей, который позднее стал его учеником. Этот человек переписывался со Шри Ауробиндо с 1914 года и впервые встретился с ним в декабре 1918, когда и произошла приведенная ниже беседа.

Посетитель: Садхана – это прекрасно, но трудно так долго концентрироваться только на этом, когда Индия остается в рабстве.

Шри Ауробиндо: Возможно, для освобождения Индии нет необходимости прибегать к революционной борьбе.

Посетитель: Но как тогда убрать из Индии британских правителей?

Шри Ауробиндо: Это другой вопрос; но если Индия может стать свободной без революционной борьбы, то зачем осуществлять ваш план? Лучше сосредоточиться на йоге – духовном совершенствовании.

Посетитель: Но индийская земля в самих жилах своих несет садхану. Когда Индия станет свободной, я уверен, тысячи людей посвятят себя йоге. Но кто в сегодняшнем мире станет прислушиваться к истине или духовным откровениям рабов?

Шри Ауробиндо: Индия уже приняла решение стать свободной, а потому непременно найдутся руководители и силы для достижения этой цели. Однако призыв к йоге слышат далеко не все. Поэтому, если вы слышите этот зов, не лучше ли сконцентрироваться на нем? Если вы намерены осуществлять программу революционных преобразований, это в вашей воле, я же не могу дать на это свое согласие.

Посетитель: Но именно вы одарили нас вдохновением и начали революционную деятельность. Почему же сегодня вы отказываетесь дать согласие на проведение ее?.. Дело в том, что я лично остро чувствую, что должен что-то сделать для освобождения Индии. В последние два с половиной года я не могу спокойно спать. Конечно, усилием воли я могу заставить себя успокоиться. Но все во мне взывает к свободе Индии. И я не смогу спать, пока эта свобода не будет достигнута.

Несколько минут Шри Ауробиндо молчал. Пауза тянулась довольно долго. Потом спросил: «Предположим, вас заверят в том, что Индия будет свободной?»

Шри Ауробиндо: Кто может дать мне такие заверения?

Шри Ауробиндо (снова помолчал, затем взглянул на посетителя): Скажем, я?

Посетитель (с минуту помолчав и задумавшись над услышанным): Если вы, то я приму эти слова на веру.

Шри Ауробиндо: Тогда примите мои заверения, что Индия станет свободной.

В то время посетитель не мог в полной мере осознать всю важность слов Шри Ауробиндо. Он хотел гарантий, и несмотря на полученные заверения, сомнения его полностью не рассеялись.

Шри Ауробиндо стал вдруг очень серьезным. Взгляд его устремился в небо, которое виднелось за окном. Затем, переведя взгляд на посетителя и опустив на стол кулак, он сказал: «Можете не сомневаться: это так же определенно, как то, что завтра снова взойдет солнце. Приказ уже дан, ждать осталось недолго».

Интересно добавить, что Мать предвидела независимость Индии еще в 1914 году и сказала об этом Шри Ауробиндо. В 1927 году в Ашраме состоялась ее беседа с одним из учеников, которую мы приводим ниже.

Ученик: Каким образом Индия обретет свободу?

Мать: Слушайте! Это не англичане завоевали Индию. Вы сами передали ее в их руки. Точно так же англичане сами передадут обратно страну в ваши руки. И сделают это в спешке, так, словно корабль, на котором они уплывут, вот-вот отчалит от берега.

Ученик спросил, когда это произойдет.

Мать: Когда японский военный корабль подойдет к Индийскому океану, Индия обретет свободу.

Повторяем, это было сказано Матерью в 1927 году.

В 1918 году умерла Мриналини Деви, жена Шри Ауробиндо. Мы уже говорили, что вся ее жизнь представляла собой долгую разлуку с мужем, даже когда он жил в Бароде и Калькутте. Но она стойко перенесла ее, как и положено индийской женщине. После отъезда ее мужа в Пондичери и вступления на путь йогической садханы, вопрос о ее воссоединении с ним отпал полностью. Она много раз просила разрешения приехать в Пондичери, но безуспешно. Наконец, Шри Ауробиндо пообещал ей, что позволит приехать, но судьба распорядилась по-своему. Во время путешествия Мриналини Деви тяжело заболела гриппом и вскоре умерла в Ранчи. Доктор Сисир Кумар, брат Мриналини и практикующий врач, засвидетельствовал следующее: «Сестра стойко и даже с удовлетворением переносила разлуку, поскольку понимала, что хотя муж высоко ее ценит, она не сможет помочь ему на его жизненном поприще, настоятельно требуя его общества, как поступила бы любая нормальная и преданная жена». Позднее, в Пондичери, Шри Ауробиндо скажет следующее: «Мне дали понять, что ее (Мриналини Деви) увезла к Шри Шарада Деви сестра Дебабраты Судхира Боса. Я услышал об этом значительно позже, в Пондичери. Я рад был узнать, что она нашла себе столь серьезное духовное убежище, но не я был тому причиной».

Шри Ауробиндо страдал воспалением глаз. Однажды его правый глаз сильно покраснел и кто-то высказал мнение, что причиной тому курение сигар. Шри Ауробиндо возразил, сказав, что через пару часов избавится от воспаления. Он принялся ходить взад-вперед по комнате, медитируя. Вскоре глаз пришел в норму.

Шри Ауробиндо и вправду в те дни много курил. Однажды он увидел список того, что необходимо в хозяйстве, и заметил, что в него включены и сигары. Нет, сигары не должны быть предметом первой необходимости! Он вычеркнул их из списка и с этого момента больше не курил.

После заключения перемирия в 1919 году из тюрьмы был освобожден Барин, где он отбывал пожизненное заключение, вскоре он связался со Шри Ауробиндо, подняв важные вопросы духовного обучения. Приведенный ниже отрывок из ответа Шри Ауробиндо брату проливает свет на цели и направление Супраментальной Йоги.

«Прежде всего о твоей йоге. Ты хочешь возложить на меня заботу о твоей йоге, и я намерен принять ее, то есть передать ее Ему, который с помощью своей божественной Шакти и наяву, и тайно управляет как мной, так и тобой. Но ты должен знать, что неизбежный результат этого – необходимость следовать тем особым путем, который Он предначертал мне и который я называю интегральной йогой.

То, с чего я начал и что открыл мне Леле, – это лишь поиски тропы, блуждание в разных направлениях, впитывание того или другого опыта прежних, неполных систем йоги.

Потом, когда я приехал в Пондичери, это неустойчивое состояние прекратилось. Верховный Гуру, который пребывает внутри нас, указал предначертанный мне путь, дал все теоретические знания, десять составляющих йоги.

Все эти десять лет он заставлял меня совершенствовать йогу на опыте. И этот процесс еще не завершен.

Брахман, Дух, Бог – вездесущи. Бог хочет от человека, чтобы тот воплотил Его в личности и в обществе, раскрыл Бога в жизни.

Если человек не может подняться до супраментального уровня сознания, то он едва ли способен постичь сокровенную тайну мира. Проблема мира остается неразрешенной.

Пять уровней духа – это физическое тело, жизнь, разум и интеллект, Сверхразум и Ананда. Чем выше мы поднимаемся, тем ближе оказываемся к состоянию высшего совершенства духовной эволюции Человека. По достижении уровня Сверхразума, доступнее становится уровень сознания Ананды. Состояние полной и безграничной Ананды заключает в себе прочную духовную основу. Акшара Брахман не только вне времени, но он присутствует и в теле, в жизни, в проявленном мире. Бытие, Сознание и Ананда во всей своей полноте раскрываются и обретают форму в жизни. Вот ключевой момент моей йоги, ее основа основ.

Достичь этого было непросто. Мне понадобилось пятнадцать лет, чтобы подняться на низший из трех уровней Сверхразума, и теперь я пытаюсь поднять до него всю свою низшую природу. Но когда я достигну сиддхи этого уровня сознания, то я абсолютно уверен, что тогда Бог через меня ниспошлет другим сиддхи Супраментального уровня сознания с минимальными для них трудностями. Тогда и начнется моя настоящая работа. Я не сгораю от нетерпения добиться успехов. То, что должно произойти, произойдет в назначенное Богом время. Я не склонен набрасываться на эту работу, полагаясь на силу своего ничтожного эго. Даже если я и не добьюсь успеха, это не станет для меня потрясением. Это работа не моя, а Бога. Я буду глух к любым призывам, и если Бог не подвигнет меня, я не стану действовать.

Все это признак несовершенства и незрелости.

Это, по крайней мере, младенчество или зачаточное состояние. Всего лишь первый намек, это даже еще не начало.

Я не хочу, чтобы общество было основано на разделении. Мне нужно братство, Сангха, которое является образом духовного единства и в основу которого положен дух. Ты можешь спросить: «Для чего нужна Сангха? Я буду свободен и останусь в каждом существе. Давайте все соединимся с единым, не имеющим формы, и пусть все, чему суждено случиться, произойдет в лишенной формы безбрежности». Все это так, но это лишь одна сторона правды. Мы имеем дело не с бесплотным духом. Мы должны поддерживать жизнь. А жизнь без формы невозможна. Воплощение бесплотного в материальной жизни, принятие на себя имени и формы – это не каприз Майи. Это необходимость. Мы вовсе не хотим отвергнуть какую-то часть проявленного мира; Политика, Промышленность, Общество, Поэзия, Литература, Искусство – это все останется. Но нам предстоит придать им новый дух и новую форму.

Сегодня люди говорят об одухотворении политики. Результатом этого станет, если вообще возможен какой-то устойчивый результат, своего рода индонизированный большевизм. Против этого у меня тоже нет возражений. Пусть каждый человек занимается делом, которое его вдохновляет. Но реальность заключена не в этом. Если вы вольете духовную силу во все эти несовершенные и нечистые формы, воду океана жизни в необожженные глиняные сосуды, то либо необожженная глина не выдержит и вода расплещется и пропадет, либо духовная сила испарится и останутся лишь примитивные и несовершенные формы. И так во всем. Я могу что угодно наделить духовной силой, но эта сила будет потрачена на создание обезьяны и возведение ее в храм Шивы. Если же эта обезьяна станет сильной благодаря жизни, которую в нее влить, она может сыграть роль преданного Ханумана и сделает много полезного для Рам ы – настолько, насколько хватит силы и жизни. Но в храме Индии нам нужен не Хануман, а Бог, сам Аватар Рама.

Я могу принять все, но лишь для того чтобы вывести это «все» на верный путь, оставив неприкосновенным дух и форму нашего идеала. В противном случае мы потеряем правильную ориентацию, и реальная работа не будет сделана. Если мы будем участвовать везде и во всем как просто отдельная личность, можно достичь каких-то результатов, но если выступать в качестве составной части Сангхи, то можно сделать в сотни раз больше. Но это время пока не пришло. Если мы будем действовать поспешно, то можем не получить желаемых результатов. Вначале Сангха не будет иметь четко определенных форм. Объединенные общим идеалом, люди будут работать в разных местах. Затем, приняв форму духовной общины, Сангха обретет свой совершенный облик, который будет соответствовать потребностям времени и не ограничиваться жесткими рамками. Это будет гибкая форма, которая распространится повсюду, подобно морю, заполняя собой все, что встретится на пути, поглощая одно, захлестывая другое, вбирая в себя все сущее. В дальнейшем на основе наших усилий будет создано духовное сообщество. Такова моя идея в настоящее время. Поскольку она еще не получила окончательного развития, все в руках Божьих, мы же будем делать то, что Он от нас потребует.

Ты пишешь о Дева-Сангха; я не Бог, я всего лишь выплавленный и очищенный металл. Никто не может назвать себя Богом, но Бог есть в каждом человеке, и цель Божественной жизни – способствовать его проявлению. Вот к чему все мы должны стремиться».

Самое время процитировать здесь письма, которыми обменялись Шри Ауробиндо и Джозеф Баптиста. Мистер Баптиста был известным барристером и одним из лидеров Националистической партии Тилака, набравшей к тому времени силу и пользовавшейся признанием. Тилак через Баптисту обратился к Шри Ауробиндо, попросив его прервать уединение и взять на себя руководство новой газетой, которую решено было издавать при поддержке Социал-демократической партии Бомбея. В связи с этим Баптиста написал Шри Ауробиндо письмо. Ниже мы приводим полный ответ Шри Ауробиндо.

«Пондичери,

5 января 1920 г.

Уважаемый Баптиста!

Ваше предложение весьма соблазнительно, но я, к моему сожалению, не могу ответить на него согласием. Вы ждете объяснений, поэтому мне следует предоставить четкое обоснование своего отказа. Во-первых, в настоящий момент я не готов вернуться в британскую Индию. Это не имеет ничего общего с какими-то политическими мотивами. Я понимаю, что вплоть до сентября прошлого года правительство Бенгалии (а возможно, также и правительство Мадраса) противилось моему возвращению в британскую Индию и что, практически, это нежелание моего присутствия означает, что если я вернусь, то буду интернирован или брошен в тюрьму в соответствии с тем или иным удобным пунктом закона, призванным содействовать вступлению в новую эру доверия и сотрудничества. Я далек от мысли, что и правительства любых других территорий испытают особый восторг при моем появлении на их земле. Возможно, некоторое разнообразие может внести Королевская прокламация, но и она ненадежна, поскольку, когда я ее читал, то не нашел там гарантии амнистии, а всего лишь акт милосердной уступки и благодеяния, продиктованный осмотрительностью вице-короля. Сегодня у меня слишком много работы, чтобы тратить время на праздный покой невольного правительственного гостя. Но даже если бы мне предоставили гарантию свободы действий и передвижений, все равно сейчас я не смог бы никуда уехать. Я приехал в Пондичери, чтобы обрести свободу и покой для предназначенной мне цели, не имеющей ничего общего с настоящей политической ситуацией, в которой я не принимаю прямого участия с момента моего прибытия сюда, хотя все, что я могу сделать для страны, я всегда делал и делаю, и пока я не завершу начатого, не собираюсь возобновлять никакую политическую деятельность. Если же я окажусь в британской Индии, то мне придется окунуться в деятельность совершенно другого рода. Пондичери – место моего уединения, где, подобно аскету, я совершаю тапасью, но мой тапас – не аскетический, это нечто новое, придуманное мною самим. Я должен завершить начатое дело; прежде чем уеду отсюда, я должен быть внутренне во всеоружии.

Нижеследующее касается самой сути работы. Я вовсе не смотрю свысока на политику или политическую деятельность, считая себя выше этого. Но я всегда делал особый акцент на духовной жизни, а сейчас – особенно, хотя моя идея духовности и не имеет ничего общего с аскетической отрешенностью, презрением или отвращением к вещам мирским. Мирское для меня не существует отдельно, любая человеческая деятельность является для меня неотъемлемой составной частью, без которой невозможна полноценная духовная жизнь; а политика сегодня играет очень важную роль. Однако моя позиция и мои воззрения в политике в значительной степени отличаются от того, что происходит сейчас в этой области. Я пришел в политику в 1903 году и оставался в ней до 1910 года с одной единственной целью: взрастить в умах людей волю к свободе и понимание необходимости борьбы для ее достижения в противовес популярным до того времени, но бесполезным и ленивым попыткам Конгресса. Сегодня об этом можно говорить как о свершившемся факте, и Конгресс в Амритсаре – тому доказательство. Волевые усилия нации не отличаются эффективностью и целенаправленностью, им также не хватает организованности и настойчивости, однако проявление национальной воли очевидно, равно как и наличие направляющих ее сильных и способных лидеров. Я считаю, что несмотря на неадекватность проводимых реформ, стремление к самоопределению – если в стране сохранится теперешнее состояние духа, в чем я не сомневаюсь, – восторжествует очень скоро. И меня сегодня занимает вопрос, как Индия собирается поступить со своим правом на самоопределение, как она распорядится своей свободой, как намерена строить свое будущее?

Вы можете спросить меня, почему я не хочу помочь и возглавить национальное движение, коль скоро это в моих силах? Однако моему разуму свойственно самым неподобающим образом, опережая время, забегать вперед – можно даже сказать, за пределы времени, в мир идеала. Вы говорите, что ваша партия будет социал-демократической. Сегодня я верю в нечто, что можно назвать социал-демократией, но не в той форме, как она существует сейчас; и мне, признаться, не по душе и европейский вариант социал-демократии, каким бы великим прогрессом он ни казался по сравнению с прошлым. Я убежден, что Индия, обладая собственным духом и национальным характером, достойным ее культуры и цивилизации, должна как в политике, так и в других областях придерживаться своего собственного пути, а не плестись в хвосте у Европы. А как раз это ей и суждено, если она приступит к осуществлению своего права на самоопределение, пребывая в нынешнем хаотичном и незрелом состоянии ума. Нет сомнения, люди говорят об Индии, развивающейся по своему собственному пути, но похоже, никто не имеет точного и полного представления о том, каким должно быть это развитие. По этому поводу я сформулировал свои собственные конкретные идеи и представления, которые в настоящее время я разделяю лишь с немногими единомышленниками, практически не готовыми к тому, чтобы следовать этим идеалам, поскольку ими управляет бескомпромиссный духовный идеализм нетрадиционного типа; к тому же многие из моих идеалов остаются непонятыми, а для большинства – камнем преткновения. Но сегодня у меня нет ясного и четкого представления о направленности практических действий; у меня нет четко сформулированной программы. Словом, я для себя уже все решил и не собираюсь заниматься ни пропагандой, ни политической деятельностью. Но даже если бы я и решил заняться политикой, я бы пошел своим собственным путем. В качестве же редактора вашей газеты я буду обязан обнародовать мнения других, скрывая при этом свое собственное. И хотя я симпатизирую прогрессивным партиям в том, что касается их основных идей в области стратегии и тактики в настоящее время, и всячески старался бы им помочь, если бы продолжал заниматься политикой, – я все же не в состоянии, в силу своей природы, ограничить себя только этим занятием, по меньшей мере, в той степени, которая необходима.

Извините за столь пространное изложение своих взглядов. Я счел необходимым подробно объяснить свою позицию, чтобы у вас не сложилось впечатления, будто я отклоняю ваше предложение из-за каких-то пристрастий или в силу духовного отчуждения, или из желания уклониться от призыва страны, или из-за отсутствия симпатии к делу, которым вы и ваши сподвижники отдаются столь самозабвенно. Повторяю, мне очень жаль, что я вынужден разочаровать вас.

Приведем еще одно важное письмо, написанное Шри Ауробиндо д-ру Муньи.

«Пондичери,

30 августа 1920 г.

Уважаемый д-р Муньи.

Как я уже сообщал вам в телеграмме, я не считаю возможным для себя принять ваше предложение о руководстве Конгрессом в Нагпуре. В политической сфере есть определенные обстоятельства, которые в любом случае встанут на моем пути. Во-первых – я никогда не поддерживал и не собираюсь поддерживать позицию Конгресса, поскольку у меня есть своя собственная отличная от Конгресса позиция. Во-вторых: после отъезда из британской Индии мое мировоззрение и убеждения претерпели сильные изменения и сейчас в значительной мере расходятся с теми, коих я придерживался прежде; и поскольку они далеки от современной реальности и не согласуются с создавшейся политической ситуацией, я совершенно не представляю, что могу сказать Конгрессу. Я всецело поддерживаю все, что связано с освобождением Индии, однако не могу полностью согласиться с политической программой ни одной из партий. Президент Конгресса – это в действительности его рупор, и если с президентского кресла прозвучат прокламации личного характера, не имеющие ничего общего с тем, что думают и делают члены Конгресса, это окажется по меньшей мере неуместным. Да и не только в этом дело. Сегодня президент ответственен за связи с Всеиндийским Комитетом Конгресса, за политику, проводимую Конгрессом в течение года, и за множество других безотлагательных дел, чего я – даже оставив в стороне свои конституционные возражения и свою неспособность исполнять официальные обязанности любого рода, которые будут для меня непосильным ярмом, – не в состоянии выполнить, поскольку для меня немыслимо отказаться от предначертанного мне пути и тотчас же обосноваться в британской Индии. Вот те причины, которые рано или поздно помешают мне принять ваше предложение.

Но основная причина в том, что я больше не являюсь политиком до мозга костей, поскольку углубился в другого рода деятельность, имеющую духовную основу, деятельность почти революционного характера по духовной, социальной и экономической реконструкции общества, и в настоящий момент провожу – или, по меньшей мере, слежу за проведением – своего рода практического или лабораторного эксперимента, требующего всего моего внимания и энергии. Сочетание политической деятельности в современном ее понимании и моей собственной духовной работы для меня в принципе немыслимо. Мне практически придется отложить свою работу в сторону, а этого я не могу себе позволить, поскольку воспринимаю ее как миссию, возложенную на меня на всю оставшуюся жизнь. Вот истинная причина, которая делает ваше предложение для меня неприемлемым.

Могу только добавить, что, на мой взгляд, приглашая меня занять освободившееся место Тилака, вы в любом случае сделали неверный выбор. Никто сегодня в Индии, по меньшей мере из тех, кого я знаю, не в состоянии занять это место, и я – меньше всего. Я – идеалист до мозга костей и могу принести пользу лишь тогда, когда нужны радикальные действия, когда необходимо совершить кардинальный или революционный поворот (я не имею в виду революционное насилие), вдохновить и организовать движение, имеющее перед собой высшую цель и оперирующее конкретными методами. Политика «ограниченного сотрудничества» Тилака, предусматривающая контролируемые демонстрации и акты неповиновения там, где это необходимо – а в современных условиях это будет случаться все чаще, – эта политика, без сомнения, является единственной альтернативой некоторым формам отказа от сотрудничества или пассивного сопротивления. Но для того, чтобы эта политика была действенной, во главе должен стоять человек, совмещающий в себе гибкость, мастерство и решимость Тилака. У меня же нет ни мастерства, ни гибкости, по крайней мере в нужной степени, и я могу предложить со своей стороны только решимость, случись мне вернуться в политику, чего на самом деле я никогда не сделаю, руководствуясь соображениями личного характера, и ничто не заставит меня снова заняться общественной деятельностью. С другой стороны, гигантский размах движения отказа от сотрудничества с единственной целью – наказать нескольких пенджабских чиновников или возродить турецкую империю, которая мертва и принадлежит прошлому, потрясает меня как своими масштабами, так и отсутствием здравого смысла. Я мог бы принять это движение лишь как способ «поставить правительство в тупик» или как первый попавшийся предлог, оправдывающий борьбу за автономию по образцу Ирландии или Египта, только, естественно, без элементов насилия. И все равно «отказ от сотрудничества» возможен только как составная часть программы, предполагающей полное изменение позиции, деятельности, организации и политики Конгресса и превращение его в центр по национальной реконструкции, а не исключительно политической агитации – только на этих условиях, не говоря о других причинах, которые я приводил ранее, я мог бы вернуться в политику, но, к сожалению, политический ум и привычки, сформировавшиеся под влиянием прежних методов Конгресса, в настоящий момент ни к чему. Думаю, вы поймете, что, придерживаясь подобных идей и взглядов, я не могу даже вмешиваться в политику, не говоря уже о том, чтобы занять кресло президента.

Хочу заметить, что успех Конгресса едва ли зависит от присутствия в его рядах конкретной личности, тем более столь долгое время пребывавшей в безвестности. Навещающие меня здесь друзья ошибаются, полагая, что без меня Конгресс в Нагпуре будет лишен вдохновения. Национальное движение сегодня достаточно окрепло, чтобы черпать силы в своих собственных идеях, особенно в такое напряженное время, как сегодня. Жаль разочаровывать вас, но я раскрыл вам причины, которые вынуждают меня к отказу, и я не знаю, как их обойти.

Здесь уместно вспомнить слова, которые приводит Шри Субхас Чандра Бос в своей книге «Индийский пилигрим»: «В мои студенческие годы Арабиндо Гхош был наиболее популярным лидером в Бенгалии, несмотря на его добровольную ссылку, начавшуюся в 1909 году. Он был очень популярен… В конгрессе он выступал поборником левых взглядов и бесстрашным защитником идей независимости в те времена, когда большинство политических лидеров осмеливались говорить лишь о колониальном самоуправлении. Сочетание духовности и политики носило оттенок мистицизма… Когда я приехал в Калькутту, Арабиндо уже был фигурой легендарной. Нечасто можно было видеть, чтобы люди говорили о политическом лидере с таким восторгом и энтузиазмом… Единственное, чего недоставало, на мой взгляд, Арабиндо, чтобы стать идеальным гуру всего человечества, – это вернуться к активной мирской жизни».

В 1920 году в доме Шри Ауробиндо укоренился новый обычай. По вечерам обитатели дома и немногочисленные гости собирались вместе. Начинались беседы и споры о самых разнообразных вещах – иногда поверхностных, а иногда и очень серьезных. Шри Ауробиндо принимал участие в этих беседах и именно в это время разъяснял многие сложные аспекты садханы. Записи бесед позднее были собраны и изданы отдельной книгой.

24 апреля в Пондичери из Франции окончательно переехала Мать, и с ее приездом в доме Шри Ауробиндо произошли значительные перемены. Сначала она жила какое-то время в местном отеле, затем переехала в отдельный дом, а позже поселилась по соседству со Шри Ауробиндо. Как-то после сильнейшей бури, закончившейся проливным дождем, крыша ее дома стала сильно протекать, а одна из опор угрожающе осела. Из соображений безопасности Шри Ауробиндо распорядился перевести Мать в его дом. С того времени Шри Ауробиндо и Мать стали жить под одной крышей.

Много знаменитых людей и соратников по политической борьбе приезжали в 1920–1921 годах в Пондичери, чтобы повидаться со Шри Ауробиндо. Назовем некоторых из них: Уильям Пирсон из Шантиникетана, Джеймс Казинс, Сарала Чоудхури, д-р Муньи, Авинаш Бхаттачарья (из «Банде Матарам»), полковник Джошуа Веджвуд, Мриналини Чаттопадхяя, Камаладеви Чаттопадхяя и другие. Когда однажды в дверь дома Шри Ауробиндо постучал садху, назвавший себя Свами Кевалананд, это стало приятным сюрпризом для всех его обитателей. Из-за копны спутанных волос, металлических вериг и посоха его никто не узнал. После короткого обсуждения, впускать его или нет, садху окликнул Натварлала, одного из обитателей дома, и назвал себя. Оказалось, что это не кто иной, как Амарендра Чаттерджи, соратник Шри Ауробиндо по революционной борьбе, человек, имя которого значилось в розыске у правительства. Однажды он неожиданно исчез, ускользнув от строгого правительственного надзора, и какое-то время вел спартанский образ жизни, зарабатывая деньги продажей яиц и домашней птицы на причалах рек Восточной Бенгалии. Позднее он надел рясу саньясина, обосновался на юге в ашраме близ Танджоре и назвал себя Кеваланандом. Вокруг него стали собираться ученики. После выяснения у дверей Ашрама личности садху «Кевалананда» провели в комнату Шри Ауробиндо, которому он представился как Габриэль. Это имя ему дал в дни революционной деятельности Шри Ауробиндо. Увидев садху, Шри Ауробиндо воскликнул: «Боже правый!» Затем последовали радостные объятия. Амарендра остался обедать, а затем ушел ночевать в лагерь, разбитый группой садху, с которыми он прибыл. Еще раньше до Шри Ауробиндо доходили слухи, что из Пенджаба на юг пришли несколько садху, которые проповедуют философию Шри Ауробиндо. Кто они такие, тогда оставалось тайной. Теперь же стало ясно, кто проповедовал его учение, – конечно же, Кевалананд. Вскоре Кевалананд снял с себя оранжевую рясу, вернул свое настоящее имя – Амарендра и открыл в Бенгалии магазин тканей. До конца своих дней он оставался учеником и страстным последователем Шри Ауробиндо и Матери.

Распорядок дня Шри Ауробиндо строился в то время следующим образом:

7 утра – чай и хлеб с маслом.

11.30 – ванна.

12 дня – обед.

15.30 – чай, который по очереди готовили члены его хозяйства.

21.30 – ужин, состоявший из рыбы, карри, риса, сыра и хлеба.

В те дни рядом со Шри Ауробиндо и Матерью жило примерно человек десять. Некоторые из его учеников, уехавшие ранее в Бенгалию и там женившиеся, вернулись вместе с семьями. Естественно, что с увеличением числа обитателей возникал вопрос, как удовлетворить их разные вкусы в пище. Вопрос был деликатный, и Шри Ауробиндо как-то заметил: «Лучше всего вовсе не иметь никаких пристрастий в еде. Правды в них все равно никакой нет. Вам дано ваше тело, и вы должны содержать его в добром здравии. Плохое качество продуктов или однообразие пищи губительно для телесного здоровья, а значит, питаться нужно хорошо. Но хорошее питание – это употребление необходимой вашему телу пищи, а не той, которая удовлетворяет ваши вкусовые потребности».

Примерно в это же время «Правартак Сангх» в Чандернагоре начал издание некоторых книг Шри Ауробиндо.

Приведем ниже эпизод, исполненный оккультного смысла.

Поваром в доме Шри Ауробиндо служил некто Ваттал. За какой-то проступок ему было отказано от места. Разозлившись, он пригрозил, что «устроит Шри Ауробиндо веселенькую жизнь». Ваттал связался с факиром-мусульманином, занимавшимся черной магией. Используя в качестве проводника невинного мальчика-слугу из дома Шри Ауробиндо, факир вызвал град камней, обрушившихся на дом. Далее повествование ведет уже сам Шри Ауробиндо: «Сначала какие-то камни упали на кухню дома для гостей – казалось, их швырнули с террасы напротив, но на ней никого не было. Началось это с наступлением сумерек и продолжалось около получаса, но с каждым днем камни стали падать все чаще, с большей силой и больших размеров, а также увеличилась продолжительность этих атак, подчас не прекращавшихся по нескольку часов, а под конец длившихся почти до полуночи; это были настоящие регулярные бомбардировки, причем теперь уже не только на кухне, но и в других местах, в частности, на открытой веранде. Поначалу мы отнесли эти явления к деяниям рук человеческих и послали за полицией, однако следствие продолжалось очень недолго, и когда очередной камень со свистом пролетел между ног одного из констеблей, полицейские в панике бежали. Мы провели собственное расследование, но в тех местах, откуда, предположительно, могли прилететь камни, никаких злоумышленников не обнаружили. Наконец, словно для того, чтобы избавить нас от последних сомнений, камни стали падать внутри одной из комнат, и один из них, огромный – я увидел его сразу же после того, как он упал, – оказался прямо посреди плетеного столика, словно лежал там вечно. Так продолжалось до тех пор, пока камнепад не стал опасным для жизни. До этого момента он казался относительно безвредным, за исключением того, что камни ежедневно колотили в дверь Биджоя. И наконец, – я наблюдал за этим явлением вплоть до последней ночи – камни появились в воздухе, в нескольких футах над землей; они не прилетали издалека, но появлялись внезапно, и, судя по направлению полета, их могли швырнуть с близкого расстояния – от ограды гостевого дома или с самой веранды; но все эти участки были ярко освещены, и я видел, что там нет и не может быть никого. Наконец, глуповатый мальчик-слуга, ставший объектом этих атак и искавший укрытия и защиты в комнате Биджоя, оказался настолько серьезно поколочен камнями, что истекал кровью от ран, полученных при камнепаде, внезапно возникшем в закрытой комнате. Я бросился в комнату Биджоя на зов последнего и увидел, как очередной камень попал в мальчика: они сидели с Биджоем бок о бок, а камень в них словно швырнули откуда-то спереди, но никого, кто мог бы это сделать, опять же не оказалось; в комнате, кроме них, не было ни души. Разве что уэллсовский человек-невидимка!..

Поначалу мы просто наблюдали за происходящим или рыскали вокруг дома, но этот случай переполнил чашу терпения, ситуация становилась опасной и необходимо было что-то предпринять. Мать, основываясь на своих знаниях о природе подобных вещей, решила, что должна быть связь между мальчиком-слугой и домом, так что если нарушить эту связь и удалить мальчика от дома, прекратится и камнепад. Мы отослали мальчика в дом Кришикеша, и тут же все прекратилось: ни один камень больше не упал под нашей крышей, и в доме воцарился покой».

Любопытны последствия этих событий. Вскоре после прекращения камнепада к Шри Ауробиндо прибежала жена Ваттала, умоляя его о снисхождении и спасении мужа, который находится при смерти. Стоит ли говорить, что повар испытывал страдания за содеянное. Черные силы, к которым он обратился, получив отпор со стороны Матери и Шри Ауробиндо, ударили по нему самому. Одна из истин оккультизма состоит в том, что вызванные к жизни силы, если не могут нанести удар по жертве, обязательно возвращаются к тому, кто их накликал. Из сострадания Шри Ауробиндо сказал: «За содеянное он не умрет». И повар выздоровел.

С 1920 по 1925 год многие известные люди посетили Пондичери, чтобы встретиться со Шри Ауробиндо. Среди них был и К.Дж. Дешпанде, приятель Шри Ауробиндо по Кембриджу, который управлял делами ашрама неподалеку от Андхери, Бомбей. Приезжал в Пондичери и Читта Раньян Дас – просить Шри Ауробиндо благословить новую политическую партию Сварадж, которую он создавал в те годы. Поскольку Дас не мог полностью оставить политику и всецело посвятить себя духовной жизни, Шри Ауробиндо посоветовал ему сочетать, сколько возможно, эти два вида деятельности.

Встречался со Шри Ауробиндо и Капали Шастрияр. Это была их вторая встреча: в первый раз они виделись и беседовали в 1917 году. Они обсуждали тогда вопрос о нисхождении Божественного сознания на уровень физического сознания и о трансформации низшей природы. В связи с этим Капали Шастрияр обмолвился об удивительном свечении кожи Шри Ауробиндо, обретенном в результате садханы.

В июле 1922 года Шри Ауробиндо переехал на новую квартиру по адресу: Рю де ла Марин, 9.

Вот что рассказывает Дж. В.Субба Рао о впечатлениях от встречи со Шри Ауробиндо: «Впервые я встретился со Шри Ауробиндо в октябре 1923 года, в его Ашраме в Пондичери… Он ослеплял своим обликом. Говорил он низким голосом, но очень отчетливо, речь его была быстрой и музыкальной. Изъяснялся он просто и ясно; язык его был чист, как хрусталь, и свидетельствовал об аналитическом складе ума. После пятнадцатиминутной беседы он в двух словах изложил мне суть своей философии. Держался он просто и любезно, в разговоре был чистосердечен и свободен. Казалось, будто он может распознать человека с первого взгляда или прочесть его мысли, взглянув на его фотографию».

Среди прочих посетителей можно назвать д-ра Муньи, Лала Ладжпата Раи и Пурушоттамдаса Тандона. Приведем ниже несколько отрывков из записей, сделанных Шри Ауробиндо в то время:

«Жажда власти будет всегда. Ее невозможно преодолеть, отстранив человека от должности, от власти, наши люди должны к этому привыкнуть. Они должны научиться работать ради страны. Когда вы примете Сварадж, эти проблемы только усугубятся. Это происходит даже в Европе. Европейцы ведь точно такие же, как и мы. Единственная разница – в том, что у них есть дисциплина, которой нам недостает, и острое чувство национального достоинства, отсутствующее у нас вовсе… все, что нам нужно, – это дисциплинировать наш народ и привить ему чувство национального достоинства».

Когда умер великий Тилак, редактор «Индепендент» Бепин Чандра Пал попросил Шри Ауробиндо написать некролог. Шри Ауробиндо написал следующее: «Ушел выдающийся лидер большого ума и великой воли. Локаманья Тилак был воплощением национального духа Индии и его неотъемлемой частью, ибо явился живым выражением прошлых побед и сегодняшних устремлений в борьбе за свободу и счастливое будущее. Заслуги и личные качества Тилака поставили его в один ряд с выдающимися людьми в истории человечества. Он был одним из тех, кому, основываясь на малом, удавалось за короткий срок достичь многого; он создавал великое из первозданной природы. Ему мы обязаны духом самодостаточной национальной независимости, пробудившимся политическим сознанием и общественной жизнью, волей к свободе и действию, стремлением к великой национальной цели. Он привносил в свою деятельность такие редкие качества, как: смиренное, непоколебимое мужество, целеустремленность, гибкость ума, дар предвидения, острое ощущение конкретного момента, чувство реальности, прекрасные способности демократического лидера, дипломата, не терявшего из виду основной цели и стремившегося к ее достижению даже в самые трудные исторические периоды, самоотверженный патриотизм, стремящийся к власти и к политическому влиянию лишь как к средствам служения на благо Родины и ее освобождения. Он многим пожертвовал ради нее и много выстрадал, не выставляя напоказ свое самопожертвование и страдания. Вся его жизнь – это постоянная жертва, принесенная на алтарь служения Родине, и смерть застала его в самый разгар этого непрекращавшегося служения и труда…

Для Индии сейчас необходимы две вещи: определенность и уверенность в будущем страны, гарантирующая свободу души, жизни и действия, нужных для той миссии, которая возложена на Индию во благо всего человечества, а также понимание ее сынами смысла и назначения этой миссии и ее истинного духа. Первая задача представляет собой смысл и насущную потребность текущего момента, вторая – неразрывно связана с первой, но в то же время остается самостоятельной великой задачей. От того, в каком духе мы будем принимать решения сегодня, будет зависеть правда, жизнеспособность и величие нашего будущего как нации. Это начало нашего великого Самоопределения не только во внешней жизни, но и в духовной. Именно этими двумя задачами и составляющими мы должны руководствоваться в наших действиях. Только так работа, начатая Локаманья Тилаком, найдет верное продолжение и увенчается положительным результатом».

 

Вечерние беседы

В те дни обитатели Ашрама вместе с гостями по вечерам усаживались обычно вокруг Шри Ауробиндо и вели разговоры на различные темы – от простых до самых сложных. Каждый день проводились также групповые медитации, однако они нередко прерывались, начинались снова и вновь прерывались, поскольку Шри Ауробиндо все больше и больше погружался в себя, подчиняясь своей садхане. Для малочисленных учеников Шри Ауробиндо того времени (которых он, скорее, считал своими помощниками и собеседниками) эти вечерние беседы были тем же, чем, по словам одного из них, были Араньяки для древних искателей истины. В поисках духовного Света они приходили к дому своего Гуру и превращали его в духовную обитель – обитель их духовных родителей, ибо Мать в то время уже была вместе со Шри Ауробиндо, участвуя в его великой миссии. Если такие беседы и не ограничивались исключительно духовными темами, как в древности, то лишь потому, что изменилось само время, человеческие проблемы стали более сложными, и человек вынужден был искать их духовного разрешения и применять полученные решения в каждодневной жизни. «Нередко беседа начиналась с обсуждения промелькнувшей в газете новости, распространившегося по городу слуха или же какого-нибудь интересного письма, полученного кем-то из учеников; это мог быть чей-то вопрос, а порой даже отдельное замечание или сомнение, высказанное Шри Ауробиндо. Вся обстановка носила настолько неформальный характер, что никто не взялся бы предсказать, какое направление получит тот или иной разговор. Весь дом, по этой причине, был преисполнен радостным настроением в предвкушении встречи с неизведанным. То и дело то там, то тут слышался смех или легкий разговор, шутки и критические замечания, направленные в адрес друг друга, – исполненные серьезности и откровенности».

Но чем могли быть полезны такие беседы самому Шри Ауробиндо? «Он получал столь необходимый для него контакт с ментальными и витальными настроениями его учеников, что давало ему возможность воздействовать на общую атмосферу в целом и на отдельного человека в частности. Таким образом он мог помочь ученикам трансформировать их ментальное сознание, ликвидировав наслоения предвзятых и укоренившихся мнений и настроений. Таким образом, эти вечерние беседы, по крайней мере, способствовали созданию атмосферы, благоприятной для проявления Высшего Сознания».

Как правило, эти беседы проходили после медитаций, в 4–4.30 пополудни. После 24 ноября 1926 года они стали смещаться на более позднее время, а в декабре того же года совсем сошли на нет: Шри Ауробиндо удалился в уединение, и вечерние беседы прекратились.

Ниже мы приведем несколько отрывков из «Вечерних бесед», поскольку и сегодня они так же интересны, содержательны и актуальны, как и раньше.

«Шри Ауробиндо:…Отличительной чертой Индии было то, что ей приходилось впитывать в себя элементы самых разнообразных культур и ассимилировать их. Это все осложняло.

Ученик: Если назначение Индии – ассимилировать все противоречивые элементы культур, то можно ли говорить об ассимиляции и магометанской культуры?

Шри Ауробиндо: А почему же нет? Индия ассимилировала элементы культуры греков, персов и других народов. Но ассимиляция происходит лишь тогда, когда высшая Истина, присущая другой культуре, признается воспринимающей стороной, и процесс ассимиляции протекает так, что те элементы, которые усваиваются ею, не воспринимаются как чужеродные, а становятся частью ее самой. Например, мы впитали в себя элементы греческой архитектуры, персидской живописи и т. д.

Ассимиляция магометанской культуры тоже в значительной степени уже произошла в нашем сознании, и не исключено, что этот процесс будет продолжаться. Но для того, чтобы он носил завершенный характер, необходимы изменения и в магометанском менталитете. Противоречие между двумя культурами кроется во внешних проявлениях жизни, и пока мусульмане не научатся терпимости, никакая ассимиляция невозможна.

Индус по своей природе терпелив. Он открыт всем новым идеям, и его культура приобрела удивительную способность к ассимиляции, но лишь в том случае, если признается ее собственная высшая Истина и идеалы.

Ученик: Была ли у Индии национальная идея в современном смысле слова?

Шри Ауробиндо: «Национальной» идеи у Индии никогда не было. Я имею в виду политическую национальную идею. Это типичный продукт современности. Однако у Индии всегда была культурная и духовная национальная идея.

Ученик: Возможно ли развить современную национальную идею на основе продолжения древних традиций?

Шри Ауробиндо: Современное политическое осознание национальной идеи пришло в Европу совсем недавно. Оно возникало и формировалось постепенно, как это было в Англии и Японии – в известной степени за счет их островного расположения, либо в ответ на давление внешних факторов, как во Франции, которая обрела ее после того, как была завоевана бриттами. Фактически Франция стала национальной державой лишь после появления Жанны Д’Арк. До этого времени Англия всегда находила среди французской знати своих союзников. Италия обрела национальную идею не более столетия тому назад, а немцы – во времена Бисмарка.

Национальное самосознание носит скорее политический характер, чем какой-либо другой, и имеет своей целью создание национальных вооруженных сил для нападения и обороны. Если вы принимаете за идеал те нации, что никогда не прекращают воевать и разрушать, тогда вам придется отказаться от свободного культурного и духовного роста нации и пойти по стопам европейских государств.

Ученик: В Америке – в США – каждый штат издает свои собственные законы; там центральная власть не деспотична.

Ученик: Однако государство осуществляет законодательную власть во всей стране. Америка в действительности – это страна закона, а не свободы.

Шри Ауробиндо: Современный национальный дух и централизованная механистическая организация государства – есть логическое следствие, вытекающее из понятия «государство», или «вооруженное государство»; как только вы ступили на этот путь, вы все больше и больше будете стремиться к централизации. Однако нет оснований полагать, что современный идеал агрессивно-оборонительного государства будет жить вечно. В противном случае, нужно распрощаться со всеми лучшими надеждами человечества. Тогда человечество может спасти только катаклизм.

Ученик: Если европейские страны покончат с духом национализма, то каких принципов они будут придерживаться?

Шри Ауробиндо: Вы хотите от меня пророчеств? Похоже, что современная тенденция заключается в стремлении к своего рода интернационализму.

Ученик: А что вы думаете об идее Тагора о том, что Индия должна стать той землей, на которой встречаются Запад и Восток?

Шри Ауробиндо: Что вы имеете в виду под встречей Востока и Запада? Встречу ягненка с тигром?

Ученик: Нет, встречу братьев, встречу равных.

Ученик: Зачем встречаться в Индии? Мы можем встретиться с братьями и в Лондоне. (Смех).

Шри Ауробиндо: Нам в Индии требуется время, чтобы ассимилировать и претворить в жизнь эту новую национальную идею Запада. Другие азиатские народы, например японцы или турки, смогли воспринять ее. Существует огромная разница между менталитетом японца и индийца. У японца строгая ментальная дисциплина и организаторские способности. У нас, индийцев, нет такого организованного и практического ума. В Японии все живут ради

Микадо, и Микадо является символом нации; он олицетворяет собой дух нации. Каждый готов умереть за него. Ничего подобного в Индии никогда не было; Япония в прошлом была в большей степени феодальной, чем любая другая азиатская страна.

Ученик: Есть ли какое-то подобие между политическим укладом Средних веков и эпохой Чандрагупты в Индии?

Шри Ауробиндо: Есть лишь поверхностное сходство. У нас не было феодализма в том виде, в каком он существовал в Европе.

Ученик: Была ли в древней Индии исправительная система?

Шри Ауробиндо: Таких тюрем, как сейчас, тогда не было.

Ученик: Не было тюрем!

Ученик: А что же делали несогласные?

Ученик: Являются ли законы Ману уголовным кодексом древности?

Шри Ауробиндо: Манусмрити – это компиляция, составленная браминами относительно недавно. Эта система относится, я уверен, к первому веку. Конечно, необходимо было включить в нее и предшествующие законы. В те дни существовали такие меры наказания, как штрафы, телесные наказания, отсечение конечностей и даже смертная казнь.

Ученик: Если у нас все это было, то почему мы, индийцы, оказались в теперешнем положении?

Шри Ауробиндо: Современные индийцы не сохранили ничего из своего прошлого, чем можно было бы гордиться. Индийская культура сегодня находится в наиболее жалком состоянии, наподобие форта Джинджи – одна колонна здесь, кусок крыши там, и еще какие-то руины в другом месте!

* * *

Ученик: Можно ли заниматься Супраментальной йогой, ведя обычный образ жизни?

Шри Ауробиндо: Это правда, что Супраментальная йога принимает жизнь во всех ее проявлениях, но не такую жизнь, какой она является в настоящее время, поскольку Супраментальное сознание требует совершенства, а жизнь сегодня от совершенства далека. Во многих сферах жизни сегодня господствует неведение. Мы хотим изменить саму форму жизни. Мы хотим достичь Супраментального уровня сознания в эволюции человека, который является следующим, более высоким уровнем по сравнению с Разумом. Сегодня, когда налицо признаки приближения Супраментального сознания, мы должны попытаться воплотить его на физическом плане. Сравнительно просто подняться к Супраментальному уровню. Но те, кто следует этим путем, обычно уходят от жизни.

Человечество – вот единственная сфера проявления Супраментального сознания, и все духовные завоевания должны быть воплощены в этой плоскости, то есть в сфере обычного сознания. Для осуществления этого вы должны желать лишь Истины, и ничего более, в противном случае вам удастся достичь чего-то на ментальном, эмоциональном или витальном уровне и удовлетвориться этим. До сегодняшнего момента человечеству были доступны лишь отблески Истины. Всякое духовное стремление было обращено к Истине и в определенной степени способствовало ее реализации. Религия вайшнавов стремилась привнести Истину в витальное и эстетическое существо человека и останавливалась на этом. Можно сказать, вайшнавы развлекали себя духовно. Чистота духовного усилия тоже была утрачена. Ведические Риши обладали Истиной, но в тех условиях она не могла быть донесена до человечества. Упанишады тоже владели Истиной, но всего лишь констатировали ее, а это далеко от привнесения истины на уровень земного сознания. Упанишады главным образом апеллировали к интуитивному ментальному существу. Затем появились философские системы интеллектуальной направленности – но не более чем интеллектуальной, – а за ними уже Пураны.

Если супраментальное привносится на физический уровень, то Материя приобретает свойство устойчивости, поскольку Материя, несмотря на свои ограничения, является самым определенным и ощутимым фактором в этом мире. Если определенное число людей сможет достичь этого состояния, тогда со временем оно может стать постоянной силой, проявленной в роде человеческом. Несомненно, это повлечет за собой изменение настоящего соотношения сил во вселенной.

За пределами Сверхразума может быть много других уровней сознания, но они могут проявиться в этом мире не иначе как посредством Сверхразума. Поэтому Супраментальное сознание должно прочно утвердиться в человеке.

* * *

Ученик: Говорят, что жизнь человека определяется звездами – это правда или же это своего рода символическое иносказание?

Шри Ауробиндо: Нельзя сказать, что человеческая жизнь полностью определяется звездами. Соотношение небесных светил является определенным индикатором сил, особенно витальных и физических. Они оказывают некоторое воздействие на человека и течение его жизни. Видимо, халдейские оккультисты заметили скрытую внутреннюю основу этой связи. Сегодня сохранилась всего лишь традиция. Астрология еще не является точной наукой: нельзя назвать ее и чисто ментальной дисциплиной. Только человеческий разум способен проникнуть за пределы звезд и постичь те силы, которые скрыты за ними, чтобы сделать затем правильные предсказания. Но для человека важнее всего внутренняя жизнь, на которую звезды влияния практически не оказывают.

* * *

Шри Ауробиндо: Истинное смирение – это когда вы готовы признать ваши собственные недостатки, но это не должно быть причиной, чтобы чувствовать себя адхам – падшим. Вы ощущаете, что подвержены всем недостаткам, присущим универсальной природе, и что вы лично не превосходите никого другого. Но когда недостатки устранены, нет необходимости придерживаться этих чувств, повторяя: «Я ничто, я вместилище греха», а также не стоит ломать над этим голову. На самом деле это, скорее, отсутствие высокомерия – смирение здесь не самое точное слово.

Ученик: Какова роль чувства юмора в духовном самосовершенствовании?

Шри Ауробиндо: Если тот, кто обладает сиддхами, не смеется, то он несовершенен.

* * *

Речь зашла о центре в Бхаванипоре, откуда давно не поступало никаких сообщений от садхаков.

Ученик: X даже и раньше никогда не имел привычки писать. Его теория сводится к тому, что все произойдет в свое время без всяких усилий с нашей стороны. Как приходит сон, которому вы не можете помешать, так же приходят и йогические сиддхи, и вы не можете воспрепятствовать этому.

Шри Ауробиндо: Все не так просто. Йога, надеюсь, сон не вызывает.

Ученик: Возможно, он имеет в виду, что сон нельзя контролировать, точно так же, как и садхану.

Шри Ауробиндо: Но со сном вы не связываете никаких мыслей о «достижении чего-то». Вопрос лишь сводится к тому, чтобы прекратить что-то. К тому же сон приходит к вам совершенно естественно, чего не скажешь о йоге. Иногда может показаться, что первое духовное пробуждение происходит без всяких усилий с вашей стороны, но потом садхана дается медленным и упорным трудом.

Ученик: Возможно, люди полагаются на высказывание Рамакришны о том, что если зажечь одну спичку в темной комнате, то все в ней сразу будет освещено?

Шри Ауробиндо: Ну а что же будет потом?

Ученик: Ничего. Все будет освещено, и тьма рассеется.

Шри Ауробиндо: Ничего подобного. Спичка догорит.

Ученик: Вы воспринимаете метафору слишком буквально.

Шри Ауробиндо: Метафора неверно передает существо вопроса. Во-первых, спичка не может зажечься сама по себе – вам придется ее зажечь. Отсюда расхождение с идеей X о том, что йога будет делаться сама по себе. Второе, спичка освещает только небольшое пространство, а в комнате полным полно темных углов. И третье, спичка слишком быстро прогорает.

Ученик: Итак, метафора рухнула. Еще принято говорить, что когда приходит знание, то все действия полностью прекращаются.

Шри Ауробиндо: Не стоит принимать эти высказывания буквально. Они всего лишь передают определенный духовный опыт.

Ученик: Х искренне восхищался Сохам-Свами и обычно раз в год приезжал в Бхаванипор. Возможно, будь он жив, Х не пришел бы к этой йоге.

Шри Ауробиндо: Кто такой Свами?

Ученик: Один йогин, последователь Веданты.

Шри Ауробиндо: Но Веданта не утверждает, что можно освоить йогу в один момент, что однажды вы проснетесь и обнаружите, что все уже сделано.

Ученик: Было бы слишком хорошо, если бы йогу можно было освоить таким образом.

Шри Ауробиндо: Да что же хорошего в том, что садхана требует долгих лет упорного труда? В Бхакти-йоге – йоге самопосвящения Божественному – все может быть достигнуто через Имя и Бхаву, через чувство и эмоции. Легок ли путь или нет, зависит от того, какой именно йогой вы занимаетесь. В обычной Бхакти-йоге необходимы определенные условия эмоционального подъема и интенсивность внутренних усилий. Если вы сможете обрести их, вы достигнете желаемого результата.

Ученик: Вы считаете, что такую эмоциональную интенсивность можно поддерживать в себе постоянно?

Шри Ауробиндо: Это уже другой вопрос.

Ученик: Если вы не можете поддерживать ее, значит, это для вас слишком большая нагрузка.

Шри Ауробиндо: У вас также может возникнуть вираха-бхава – чувство отрешенности, которое может привести к состоянию напряженности.

Ученик: Но ведь строгие последователи Чайтаньи, такие, как Харидас, выдерживали достаточно долгую садхану.

Шри Ауробиндо: Да, конечно, я не говорю о тех людях, которые занимаются настоящей, подлинной Бхакти-йогой, им приходится работать систематически и постепенно.

Ученик: Бывают очень дешевые йоги – те, что за пять рупий обещают наделить вас брахма-даршана, видением Брахмана. Некоторые просто надавливают вам на глазное яблоко, заставляя вас видеть «свет»!

Шри Ауробиндо: Вот и Гаеквад из Бароды так считал. Он сказал мне: «Люди говорят, что Брахман – это Свет, но я вижу его, если надавливаю на глазное яблоко. Так в чем разница между этим светом и Брахманом?»

В то время я ничего не знал о йоге, но ответил: «Это совсем не тот свет».

Ученик: Это физиологическое объяснение.

Шри Ауробиндо: Каким бы физиологическим ни было объяснение, совершенно ясно, что если надавить на глаз – можно даже и не надавливать, а сконцентрировать разум на центре духовного видения, – то вы увидите свет, сияющий шар света, который все больше усиливается. Это не физическое явление. Это свет, исходящий от аджня чакры – центра воли, – и соединив его с брахма-рандхра чакрой, расположенной в верхней части головы, можно сделать свет очень ярким и сильным.

Ученик: Все ли органы чувств связаны между собой – как глаза с внутренним центром видения?

Шри Ауробиндо: Да. В конечном счете все различия, которые мы проводим между ментальным, витальным и физическим существами в человеке, не совсем верны; это не разрозненные части – это все единое целое. И я считаю, что ведические риши открыли великую истину, когда говорили о физическом Солнце как о едином с высшим духовным Солнцем. Ведь физический мир в той же степени является проявлением высшей Силы, как и все другое, и я не понимаю, почему в физическом мире не может быть проявления высших сил.

Я сам пережил замечательный опыт духовного видения. Я был в Бароде; мое психическое зрение еще не было развито в полной мере, и я старался развить его, вызывая зрительное восприятие виденного ранее образа, а также пытаясь поймать состояние на грани между пробуждением и сном. Тогда я стал видеть сияющий круг света, а когда начал практиковать пранаяму, эти ощущения еще больше усилились.

Ученик: Хатха-йогины тоже умеют пробуждать эти чакры.

Шри Ауробиндо: Хатха-йогин может достичь совершенного контроля над витальными силами, оперирующими телом, и при этом управлять физическими функциями своего организма. Это тоже оказывает косвенное воздействие на сознание. Но я не думаю, что можно достичь реализации Бога исключительно и только посредством хатха-йоги.

Ученик: Я знаю одного хатха-йогина, который делает все крия – позы и движения, – но который говорит, что, несмотря на то, что он в совершенстве постиг хатха-йогу, Бога он не видел. Он даже сказал следующее: «Я не верю, что Бог есть, поскольку мне так и не удалось увидеть Его, даже после стольких усилий».

Шри Ауробиндо: Это потому, что он ограничился только хатха-йогой; ему следовало идти дальше.

Ученик: Какой смысл продлевать жизнь тела?

Шри Ауробиндо: А что в этом плохого?

Ученик: Но это ведь всего лишь попытка продлить срок своей жизни. Какая в том польза? Вивекананда говорил, что даже деревья могут жить долго.

Шри Ауробиндо: Ну, это не ответ. Это сентенция. Не понимаю, почему он не признает ценности достижения самого по себе.

Ученик: Но в чем же идея хатха-йоги?

Шри Ауробиндо: Почему мы не должны ценить достигнутое просто ради самого достижения? Даже продлить жизнь дано не каждому.

* * *

Каждый год, начиная с 1912 года, несколько учеников, живших вместе со Шри Ауробиндо, отмечали 15 августа день его рождения. С течением времени увеличивалось число как его учеников, так и посетителей. 15 августа стало днем Даршана, когда и ученики и посетители, один за другим, шли к Шри Ауробиндо за благословением. В этот день обычно ждали от Шри Ауробиндо речи – она стала своего рода непременной составляющей, и он должен был провести с собравшимися беседу. Обычно Шри Ауробиндо разъяснял в этой беседе некоторые сложные моменты своей йоги либо давал практические советы и указывал направление, в котором надо было следовать. К примеру, 15 августа 1923 года он закончил свою речь следующими словами: «…Все эти годы я работал для того, чтобы выявить возможные препятствия и устранить их, облегчив таким образом ваш духовный путь и способствуя решению стоящих перед вами задач. Что же касается моей непосредственной помощи, то все зависит от вашей способности воспринимать ее. Вы получаете мою помощь ровно в том объеме, в каком можете ее усвоить. Так, существует мнение, что сегодня каждый садхак приобретает новый опыт. Здесь многое зависит от вашей способности воспринимать Истину в самих себе. Конечно же, настоящее духовное самоотречение – это совершенно другое; но если кому-то из вас удалось пусть даже в малейшей степени испытать это, ощутить хотя бы слабый отблеск этого переживания, то цель, которую преследует 15-е августа, можно считать достигнутой».

Многие сходились во мнении, что йога Шри Ауробиндо не носила новаторского характера, новыми были только термины, которыми он пользовался, например, «Супраментальное», и что провидцы древности давным-давно осознали все это. Корректируя это мнение, 15 августа 1925 года Шри Ауробиндо сказал следующее: «Существует мнение, что в прошлом к этой йоге уже обращались бесконечное число раз, что Свет уже не однажды нисходил на эту землю, но затем отступал снова и снова. Это неверно. Я считаю, что супраментализированное физическое тело никогда еще не было ниспослано на землю; в противном случае оно бы здесь и осталось. Поэтому мы не должны преуменьшать значения наших усилий и чинить препятствия на пути достижения нашей цели».

 

Сиддхи

24 ноября 1926 года

Итак, мы дошли в своем повествовании до 1926 года – года, имевшего величайшее духовное значение не только для Шри Ауробиндо, но и для всех, кто, открыв свои сердца свету его Идеала, стал следовать учению, которое он проповедовал. Ибо 24 ноября того года Шри Ауробиндо одержал крупную победу в истории покорения духа как для себя лично, так и для всего мира. Он пережил решающую реализацию, прямое нисхождение высшего Сознания, сулившее возможность нисхождения на землю Супраментального уровня сознания. Позже он писал: «24 ноября 1926 года произошло нисхождение Кришны в физическое сознание. Кришна – не супраментальный Свет. Нисхождение Кришны означает нисхождение Высшего божества из мира Верховного Разума, готовящего нисхождение сюда Сверхразума и Ананды. Кришна – это Анандамайя, он способствует эволюции к Ананде через уровень сознания Верховного Разума».

За много месяцев до этого события ученики Ашрама почувствовали необычное напряжение и давление как в атмосфере, так и в своей садхане. Они приближались к интуитивному предчувствию неизбежного нисхождения, а постоянные ссылки Шри Ауробиндо на Супраментальное сознание и речь, которую он произнес в день своего рождения в тот год, только усиливали и подкрепляли это предчувствие. Надеждам суждено было сбыться 24 ноября. Давайте посмотрим записи, сделанные одним из учеников в Ашраме в тот исторический день.

«Наконец-то настал великий день. С самого начала ноября давящее воздействие Высшей Силы становилось нестерпимым. День, которого Мать ждала так долго, наступил 24 ноября. Солнце почти уже село, все были заняты своими делами, кто-то прогуливался по берегу моря, когда Мать попросила всех учеников как можно быстрее собраться на веранде, где обычно проходили медитации. На сборы ушло не много времени, и к шести часам почти все были на месте. Начинало темнеть. На стене веранды, примыкавшей к двери Шри Ауробиндо, висел черный шелковый занавес с витиеватой золотой вышивкой, изображавшей трех китайских драконов. Драконы были вытканы так, что хвост одного касался пасти другого, и все три полностью занимали собой пространство ткани. Позже мы узнали, что в Китае существует пророчество, согласно которому Истина получит воплощение на земле, когда встретятся три дракона (дракон земли, дракон разума и дракон неба). Сегодня, 24 ноября, Истина снизошла на землю и вывешенный занавес с вышивкой имел особое значение.

Когда все ученики собрались вместе, воцарилось глубокое молчание. Многие видели поток Света, подобный океану, устремившемуся с небес на землю, каждый присутствовавший ощущал нечто вроде давления на голову. Воздух казался пронизанным электричеством. В тишине, в атмосфере, насыщенной напряженным ожиданием и страстным устремлением, за входной дверью вдруг послышался привычный, но в тот особый день показавшийся необычным звук. Напряжение достигло своего предела. За полуоткрытой дверью мы увидели Шри Ауробиндо и Мать. Мать одним лишь движением глаз предложила Шри Ауробиндо выйти к нам первым. Шри Ауробиндо так же, лишь взглядом, уступил ей дорогу. Медленно, торжественно первой появилась Мать, за ней – Шри Ауробиндо, шествовавший своей величавой поступью. Маленький столик, обычно стоявший перед креслом Шри Ауробиндо, сегодня был убран. Мать села на небольшой стул справа от него.

Тишина абсолютная, живая тишина – не просто живая, но исполненная божественным. Медитация продолжалась примерно минут сорок пять. После этого ученики один за другим поклонились Матери. Мать вместе со Шри Ауробиндо благословили их. Когда очередной ученик совершал поклон перед Матерью, Шри Ауробиндо следовал своей правой рукой за рукой Матери, словно благословлял его через нее. После благословения в полной тишине снова прошла короткая медитация.

В интервале между медитацией и благословением многие пережили отчетливый внутренний опыт. Когда все было кончено, ученики почувствовали, будто пробудились от божественного сна. Только тогда они ощутили все великолепие, поэтичность и абсолютную красоту этого события. Это было не просто благословение горстки учеников Учителем и Матерью в одном из крошечных уголков земли. Важность этого события была куда больше. Не оставалось сомнений: на землю спустилось Высшее Сознание. В глубокой тишине, подобно побегу древа Баньяна, зародилась новая жизнь, символизирующая начало великой духовной работы. Божественный смысл тишины этого торжественного момента придавал неземное величие, великолепие и совершенную красоту любому, даже самому незначительному действию. Глубокая печать Божественного, которую ощущал каждый присутствовавший, явилась для нас бесценным сокровищем.

Шри Ауробиндо с Матерью вернулись в дом. Тут же почувствовала прилив вдохновения Датта. В полной тишине она произнесла: «Всевышний снизошел сегодня в физическое сознание».

И поэтому совершенно справедливо, что тому дню, 24 ноября, следовало придать значение, равное дню рождения Шри Ауробиндо и Матери, поскольку именно в тот день произошло нисхождение Высшей Силы, символизирующее предназначенную ей победу. Сознание Блаженства Верховного Разума, воплощенное Кришной как Аватаром, в тот день снизошло в физический мир, символизируя возможность нисхождения Сверхразума в Материю».

Понять истинное значение сиддхи, достигнутого Шри Ауробиндо 24 ноября 1926 года, и всю важность этого события можно лишь в том случае, если вы усвоили основные принципы и ключевые понятия, лежавшие в основе садханы Шри Ауробиндо. В этой книге невозможно дать детальный обзор всех идей и переживаний: мы можем позволить себе лишь привести их краткий очерк.

Йога Шри Ауробиндо начинается там, где обычно заканчивается любая другая йога. То есть сиддхи других систем йоги явились точкой отсчета или первым условием его йоги. В этом утверждении нет ни преувеличения, ни недооценки прошлых духовных переживаний или реализаций, вовсе нет. И действительно, когда кто-то из учеников написал о традиционных системах йоги в осуждающем тоне, Шри Ауробиндо ответил ему следующим образом: «Откуда у вас это странное отношение к старым школам йоги и йогинам? Разве мудрость Веданты и Тантры – всего лишь пустая безделица? Разве достигли вы, садхаки нашего Ашрама, Божественной самореализации, разве стали ли вы освобожденными дживанмуктами, свободными от эго и неведения? Если нет, тогда почему вы говорите, что «это не столь уж трудный этап», «их цель не возвышенна», «такой ли это долгий путь»? Я называю эту Йогу «новой», потому что она нацелена на единство Божественного проявления в этом мире, а не только за его пределами, и на супраментальную реализацию. Но это вовсе не оправдывает презрительного отношения к духовной реализации, которая является целью нашей Йоги в той же степени, как и любой другой?»

В то же самое время Шри Ауробиндо прекрасно понимал, какую грандиозную задачу поставил перед собой, не переживая по поводу нескорых результатов, трудностей, разочарований, и меньше всего – по поводу непонимания другими его высокой цели. Он писал: «Не ради личного величия я добиваюсь нисхождения Сверхразума. Для меня мало что значат величие или ничтожность в том смысле, какой придают им люди. Я стремлюсь привнести в земное сознание определенную сущность сокровенной Истины, Света, Гармонии, Покоя… Сделать возможным для нее проникновение в человеческую природу, все еще пребывающую в полусвете и полутьме. Я убежден, что нисхождение этой Истины откроет путь к развитию божественного сознания на земле и станет завершающей реализацией земной эволюции. Если люди, более великие, чем я, были лишены видения этого идеала, это еще не означает, что я не могу придерживаться своего собственного восприятия и видения Истины. Если человеческий ум за попытку сделать то, чего не делал Кришна, сочтет меня глупцом, меня это нимало не обеспокоит. Пусть даже все человечество глумится надо мной, если захочет, либо преисподняя обрушится на меня за мою самоуверенность – я буду продолжать начатое, пока не добьюсь победы или не умру. Вот что вдохновляет меня на поиски Сверхразума, а вовсе не собственное или чье-то еще величие».

Шри Ауробиндо шел по пути, проложенному древними йогами, и достиг вершины их реализации. И только оказавшись на вершине, он увидел оттуда более далекие перспективы, «озарившие мое сознание», и продолжил восхождение к новым открывшимся ему духовным высотам, а достигнув их, старался донести во всей полноте богатство их величия в долины, простиравшиеся у подножия. Важность его работы первопроходца в этом направлении вместе с Матерью поставила его в авангард эволюционного движения мира, вписав славные главы в духовную историю человечества.

«У меня нет намерения достичь Сверхразума исключительно ради самого себя – я ничего для себя не делаю, поскольку мне лично ничего не нужно, как не нужно ни освобождения (Мокши), ни супраментализации. Если я добиваюсь супраментализации, то лишь потому, что именно она необходима для земного сознания, и если я этого не сделаю, то этого не сделает никто. Моя супраментализация – это всего лишь ключ, открывающий врата супраментального всему земному сознанию; сама по себе она не может быть самоцелью, иначе все усилия будут тщетны. Но из этого не следует вовсе, что если я стану супраментальным существом, то и все люди станут супраментальными существами. На эту ступень сможет подняться только тот, кто готов к ней и только когда он будет готов к ней, – хотя, нужно признать, достигнутое мной станет хорошим подспорьем для других на этом поприще. Однако никому не возбраняется стремиться к достижению этой цели при соблюдении следующих условий:

1. Нельзя превращать свою цель в слишком личную или эгоистическую, делать из нее ницшеанское или подобное ему устремление к сверхчеловеческому идеалу.

2. Нужно быть готовым вынести любые испытания и пройти все этапы, необходимые для достижения этой цели.

3. Нужно быть искренним и рассматривать свою цель как составную часть поисков Божественного, имеющих своей задачей кульминацию Божественного Волеизъявления в себе самом и не требующих ничего, кроме проявления этого Волеизъявления в любой форме: психологизации, спиритуализации или супраментализации. Эти достижения следует воспринимать как исполнение на земле Божественного замысла, а не как личные успехи».

Что же касается новизны его Йоги, то Шри Ауробиндо писал следующее:

«Ничего подобного или похожего на этот метод (в целом), в старых системах йоги не было. В противном случае я не стал бы попусту тратить время, прокладывая путь заново, и тридцать лет заниматься внутренним созиданием и поисками, вместо того чтобы устремиться навстречу цели по пути, уже изведанному, проложенному и нанесенному на карту, – пути, который успели выровнять, исходить и превратить в безопасную проторенную дорогу».

Гениальность Шри Ауробиндо и уникальность его Йоги кроется не только в новизне его целей и подхода, но и в универсальности избранного им метода – в привнесении на землю новой силы, Силы Супраментального Сознания, до сих пор не организованной или не имеющей прямого влияния на земную природу. В этом смысле его Йога действительно представляет собой не «отступление от старых истин, но духовное открытие».

Уместно процитировать в этой связи слова Шри Ауробиндо о предшествующих йогических попытках, направленных на достижение Сверхразума.

В день своего рождения, 15 августа 1925 года, он сказал: «Существует мнение, что к этой Йоге бесчисленное число раз обращались в прошлом и что Свет нисходил на землю, но снова и снова отступал. Мне представляется это не совсем верным. Я считаю, что Супраментализированное физическое тело еще не появлялось на земле, иначе оно бы здесь и осталось. Поэтому мы не должны преуменьшать значения своих усилий или возводить преграды на пути к достижению нашей цели. Мы еще не знаем, какова будет природа окончательной трансформации. Йоги старых школ всей своей жизнью прежде всего демонстрировали контроль над витальным существом и физическими функциями организма. Наша же цель – вовсе не достижение витальных сиддхи, контроля над витальной силой, физической субстанцией и ее функциями. То, к чему мы стремимся, – это полная трансформация всего нашего существа в целом на всех уровнях его проявления. Старые системы йоги не ставили своей целью трансформацию или победу над физическим существом. Они не занимались непосредственно этими проблемами.

Поскольку существует мнение, что все сущее – это Единое целое, то и нам необходимо лишь достичь реализации Единого Сознания и воплотить его на различных уровнях нашего бытия. Это ошибка, к которой приводит одержимость идеями Веданты. И действительно, есть только Одно Сознание, которое нам необходимо реализовать, но вовсе не нужно ограничиваться только этой реализацией. Необходимо, как я только что говорил, полностью трансформировать все свое существо… Наша йога – это попытка осуществления разумной эволюции. Дух уже заложен в Материи и оказывается ей подчиненным. В процессе эволюции витальное и ментальное существа ясно заявили о своем существовании. Наша попытка – осуществить эволюцию от разума к Сверхразуму.

Тайттирия Упанишада говорит о физическом существе, поднявшемся до сознания витального, ментального и Супраментального уровня и Сознания Ананды. В другой Упанишаде говорится о том, что человек, достигший Сверхразума, уходит через «врата Солнца». Здесь отсутствует идея о сознательном нисхождении Сверхразума в нашу жизнь после нашего восхождения на этот уровень сознания.

Но ведь можно рассматривать этот процесс и как обратное развитие – инволюцию воплощенного существа в Истинное Сознание Сверхразума, которое нисходит в ментальное, витальное и физическое существо».

В другом контексте Шри Ауробиндо сказал следующее: «Ведические риши никогда не стремились к Сверхразуму ради земной жизни, а возможно, даже и попытки такой не предпринимали. Они пытались в одиночку подняться на супраментальный уровень, но не стремились воплотить его на земле и превратить в неотъемлемую часть земного сознания. В Упанишадах даже есть строки, в которых содержится намек на невозможность пройти сквозь врата Солнца (Символ Сверхразума), сохранив при этом земное тело. Именно поэтому духовные поиски Индии достигли своей кульминации в Майяваде».

Духовные поиски в традиционных системах йоги главным образом направлены на достижение духовного сознания. Другими словами, йогин в традиционных системах стремиться к духовному восхождению. Когда его усилия начинают приносить плоды, то определенная часть его существа рано или поздно соприкасается с Высшим Сознанием и в конечном счете переходит к бытию на новом, более высоком уровне сознания. Такой частью может оказаться разум, очищенный и утонченный, который достигает реализации Божественного Сознания, либо же это может быть очищенное и озаренное витальное существо; те же человеческие существа, которые не достигают непосредственной реализации, несомненно, тоже в большей или меньшей степени подвергаются преобразованию – благодаря косвенному воздействию той части человеческого существа, которая воспринимает Высшее Сознание непосредственно. Таким образом, Покой, которого достигает одухотворенный разум, может распространиться на витальное и физическое существо, однако в то время как одухотворенный разум обретает свободу в Духе, витальное и физическое все еще остаются под властью ограничений Неведения и по-прежнему управляются низшей земной природой. Прежние школы йоги не ставили перед собой задачи восхождения к высшему Супраментальному Сознанию-Истине и одновременного нисхождения его динамического Покоя, Света, Истины, Гармонии, Ананды на ментальный, витальный и физический уровни сознания, а также на более низкие подсознательные и бессознательные уровни с целью полного освобождения и трансформации этих уровней сознания. Именно освобождение, Мокша, было целью духовных учений прошлого, и для достижения Мокши разуму достаточно было приобрести определенный духовный опыт, а витальному существу нужно было оставаться в контакте с освобожденным разумом. В результате великое множество духовных учителей приходило на эту землю и покидало ее, оставляя после себя неизгладимый след в духовной истории земли, но при этом природа земли продолжала оставаться тем, чем и была всегда – оплотом Неведения, Инерции и Лжи.

Шри Ауробиндо не остановился на одном восхождении к Высшему Сознанию, он не мог ограничиться достижением Высшего, объятием Необъятного или погружением в самые глубины духовного сознания, хотя каждая из этих реализаций сама по себе могла бы по праву рассматриваться как сиддхи. Его садхана предполагала двойное движение – восхождение и нисхождение. Не просто подниматься к высшим уровням сознания, но одновременно привносить присущую им силу на уровень разума, жизни и, наконец, физического тела – вот та задача, которую он перед собой ставил. Он знал, что достижение поставленной цели им одним во многом облегчит путь тех, кто рано или поздно пойдет следом за ним. Какова же природа той силы, которую он хотел привнести в земное сознание? Определенно, это было не сознание Возвышенного Разума и даже не сознание и сила Верховного Разума, но сила, превосходящая их и более динамичная, чем сила Верховного Разума. Он дал ей название Супраментальной силы. «Мы не можем довольствоваться лишь восхождением к Супраментальному сознанию. Мы должны вслед за восхождением сознательно привнести Супраментальный Свет, Истину и Гармонию в нашу природу – то есть на уровень разума, жизни и тела, чтобы Супраментальное Сознание управляло ими и трансформировало их. Таким образом происходит эволюция низшей силы – восхождение к Истине, от которой Дух нисходит в Материю, и Истина затем проявляет себя во всей природе».

Трансформация – это один из ключевых терминов Йоги Шри Ауробиндо. Он говорил: «Под трансформацией я не имею в виду изменение определенных свойств человеческой природы – например, достижение святости или этического совершенства, или же йогических сиддхи (например, тантрических) или же обретение трансцендентального тела (чинмайя). Я вкладываю в термин «трансформация» особый смысл – радикальное и полное изменение сознания таким образом, чтобы это привело к новому этапу в духовной эволюции человеческого существа и к созданию более совершенной расы, во всех отношениях превосходящей все возможности и достоинства ментального существа, некогда появившегося в витальном и материальном животном мире. Если же мне не удастся достичь своей цели во всей ее полноте или, по меньшей мере, заложить основу ее реализации и добиться значительного прогресса в этом направлении, то тогда мою задачу можно считать неосуществленной. Частичная реализация, некий компромиссный вариант не отвечает моим требованиям к жизни и к йоге».

Не стоит забывать, что садхана нисхождения столь же трудна, как и садхана восхождения. Даже на примере фигуры такой титанической духовной мощи, как Шри Ауробиндо, мы видим, что ему потребовались многие годы интенсивной садханы, чтобы привнести сознание Сверхразума, его Силу, Свет и Покой на уровень сознания разума, жизни и тела, хотя сам он достиг главной своей реализации почти в самом начале садханы. Дело в том, что нисхождение не обязательно следует за восхождением, как нечто само собой разумеющееся; если это и происходит, то нисходит лишь та часть Высшего Сознания, которая необходима для освобождения воплощенного существа через Знание или Любовь к Божественному, или через бескорыстный Труд, но не для трансформации его внешней природы. Пуруша может быть освобожден от участия в деятельности Пракрити, внутреннее существо, возможно, будет полностью свободно, но внешняя природа, низшая Пракрити, может при этом измениться очень незначительно или же не измениться вовсе. Даже если нисхождение произошло случайно в связи с предшествовавшим восхождением или в результате сознательной садханы, это всего лишь частичное нисхождение, а не высшее сознание во всей его полноте с присущим ему Покоем, Силой, Знанием, Любовью и Анандой. Шри Ауробиндо утверждал, что лишь нисхождение Супраментального сознания и Силы во всей их полноте может эффективно воздействовать на низшую природу и трансформировать ее в Природу Божественную. Он признавал, что за Супраментальный уровень сознания можно ошибочно принять проявления более низких уровней бытия, однако этого будет недостаточно, чтобы земное сознание сделало свой окончательный шаг, который ему рано или поздно предстоит. Садхана на физическом и низшем уровне подсознательного и бессознательного чрезвычайно трудна и опасна. Подсознательное абсолютно инертно. Свет Разума или Верховного Разума практически не имеет на него влияния. Шри Ауробиндо называл сферы подсознательного и бессознательного неисследованными континентами. Прежние школы йоги не ставили себе целью проникновение за пределы витального мира. «Когда моя садхана проходила на ментальном уровне, – писал Шри Ауробиндо, – все шло очень легко и просто. Это напоминало детскую игру. На уровне витального существа уже было труднее, но все же интересно. А вот на физическом уровне – страшно тяжело. Древние йоги предпочитали эту сферу не затрагивать вовсе и пренебрегали ею. Конечно, это не означает, что не предпринималось вовсе никаких попыток в этом плане, однако сферой физического и витально-физического сознания пренебрегали. Именно этим и объясняются все накопившиеся трудности. И любая попытка справиться с этими трудностями на уровне физического существа оборачивается тяжелым кропотливым трудом». По поводу другого случая Шри Ауробиндо написал следующее: «Единственная реальная сложность, устранение которой потребовало многих десятилетий духовных усилий, это воплощение духовного знания на уровне нашего мира, поверхностной психологической и внешней жизни, ее трансформация как на высших планах проявления Природы, так и на обычных витальном и физическом уровнях от подсознания и Несознания до высшего Сознания-Истины Сверхразума, которое одно только способно осуществить абсолютную и интегральную трансформацию».

Из вышесказанного следует, что сложности, связанные с привнесением Истины в земное сознание, сопряжены не столько с внешними физическими планами бытия, сколько с грубой материей, с наиболее материальной сферой. Это проблема изменения закона земли и создания новой атмосферы. Вопрос заключается не в том, чтобы просто достичь знания, силы и т. д., а в том, чтобы привнести их вниз на землю, в этом вся сложность – добиться их нисходящего потока. «Люди имеют очень отдаленное представление об этих вещах, которые совсем не так просты, как кажется. Это очень сложное явление. По мере роста вашего сознания вы поднимаетесь все выше и выше, к Истине, которая находится над нами, но это вовсе не означает, что Истина готова к нисхождению. Она нисходит лишь тогда, когда к ее приходу все подготовлено. Если бы Истина могла однажды стать законом земной жизни, наш мир преобразился бы. Сложно добиться нисходящего потока Истины, пока наше сознание столь несовершенно».

Как же преодолеть или устранить эти несовершенства? Один из афоризмов Шри Ауробиндо гласит: если сделано не все, то полностью не сделано ничего; «нельзя говорить о совершенстве, пока оно не всеобъемлюще». Достижения исключительно на уровне разума, не затрагивающие витальное существо, означают, что работа не сделана полностью; достижения на уровне разума и витального существа, не затрагивающие физического тела, являются примером несовершенства. На уровне Материи эти сложности во много раз увеличиваются. Ибо «Материя инертна и бессознательна. Она не хочет изменяться. Ее устраивает то, что есть. Это единое правило для всего материального мира. Природе потребовались многие тысячелетия, чтобы в Материи произошли самые незначительные изменения. Но даже и в этом случае изменения в Материи произошли в результате воздействия с высших уровней сознания, то есть с ментальных и витальных, а не в результате проявления собственно материальных сил или готовности Материи к изменению».

В своей речи от 15 августа 1926 года, которая часто цитируется, Шри Ауробиндо изложил суть процесса трансформации. Разум не может быть трансформирован, прежде чем будет полностью трансформировано витальное, а витальное, в свою очередь, не может быть преобразовано, пока не изменится и не трансформируется физическое существо. При этом недостаточно трансформировать лишь внутреннее или тонкое физическое существо, оставив без изменений грубое физическое тело. Таким образом, трансформация каждого высшего элемента зависит от полной трансформации нижестоящего существа, а все низшее трансформируется только под давлением высшего. Поэтому необходимо трансформировать все в целом, чтобы произошли необратимые изменения.

Существует много планов бытия или уровней сознания, расположенных выше уровня разума. (Сознание едино, по сути, и вездесуще, но различается по форме проявления, образу и условиям действия). Над уровнем разума расположен Возвышенный Разум, над ним – Озаренный Разум и еще выше – Интуитивный Разум, и т. д. Выше Интуитивного Разума находится Верховный Разум, а еще выше, над Верховным Разумом с его собственным диапазоном планов бытия, возвышается Супраментальный уровень сознания. Именно боги, или силы, Верховного Разума господствуют сегодня на земле, поддерживая эволюцию в нашей вселенной, где мы существуем на уровне Материи. И лишь Сверхразум, супраментальное Сознание-Истина, абсолютно свободен от ошибок. Верховный Разум все еще принадлежит к сфере Неведения, в том смысле, что, находясь над нами в постоянном контакте с превосходящей его Единой Истиной, он является источником проявления многообразных аспектов Единой Истины, получающих свое воплощение на низших уровнях бытия. Это высшая граница низшей полусферы Неведения. Прежде чем будет возможно нисхождение Сверхразума, необходимо достичь и привнести в наше сознание уровень Верховного Разума, ибо Верховный Разум это необходимый промежуточный этап при восхождении от разума к Сверхразуму. Именно Верховный Разум, занимающий промежуточное положение между разумом и Сверхразумом, снизошел 26 ноября 1926 года в физическое сознание земли и сделал возможное нисхождение Сверхразума неизбежным.

 

Ашрам

Вскоре после знаменательного дня сиддхи Шри Ауробиндо прекратил всякое общение с учениками и посетителями и ушел в уединение. Мать, которая до сих пор оставалась в тени, приняла на себя заботы об Ашраме и руководство учениками. По существу Ашрам был целиком и полностью детищем Матери. Именно ее организаторскому таланту, ее духовному видению обязан Ашрам своим существованием и развитием. Она создавала его с неторопливым спокойствием духовной силы, продуманно и заботливо формируя многочисленные службы и подразделения Ашрама, предоставляя при этом ученикам неограниченную свободу для роста и развития. Можно с уверенностью сказать, что Шри Ауробиндо не утруждал себя заботами, связанными с развитием Ашрама. «Если бы мне пришлось заниматься тем, что взяла на себя Мать, – сказал он однажды, – у меня бы вряд ли осталось время на свою собственную работу; кроме того, это потребовало бы огромного труда». Труда? Несомненно. Ибо, с одной стороны, он стремился уйти от общей атмосферы сознания, что он и сделал, а с другой – это означало бы, что он должен был вернуться на уровень сознания садхаков, дабы помочь им подняться к высшим планам бытия. К подобному самопожертвованию была готова только Мать, которая пошла на это самозабвенно, с открытым сердцем, не боясь трудностей и не отступая перед опасностями и разочарованиями, которые неизбежны в подобной работе, связанной непосредственно с проявлениями низшей природы садхаков. Она не только заложила прочный фундамент Ашрама, но и вникала в малейшие детали его жизни и деятельности, проявляя личный интерес к каждому его обитателю. Духовная помощь, которую она оказала ученикам, неоценима. Шри Ауробиндо признавал, что именно Мать воплотила в жизнь его идеалы и что без нее была бы невозможной никакая организация. «Все мои реализации – Нирваны и прочего – остались бы лишь в теории, никогда не получив своего воплощения во внешнем мире».

До 1926 года только несколько женщин могли посещать Мать – обычно они вместе медитировали, в то время как Шри Ауробиндо больше участвовал в беседах и дискуссиях. Однако уже в начале 1926 года, словно в преддверии своего ухода в уединение, он стал ежедневно присылать для медитации больше учеников к Матери. Большинство садхаков, которые были в то время рядом со Шри Ауробиндо, обычно устраивались у его ног, постигая теорию и практику Интегральной Йоги. Они видели в Шри Ауробиндо друга и соратника, и их отношения были скорее дружескими и меньше всего напоминали отношения гуру с учениками. Да и сам Шри Ауробиндо никогда не стремился к иному обращению с обитателями Ашрама. Его девизом была полная свобода для каждого. Один из учеников вспоминал: «Каждый раз, когда я представал перед ним, я ощущал его безграничное величие и активную деятельность сознания, намного превосходящего наш обычный уровень. И в то же время насколько приятно было чувствовать его доступность для нас – в любой момент, когда возникала в этом потребность! В те дни он просил, чтобы мы садились на стулья наравне с ним. Я никогда не видел, чтобы он кому-то что-то приказывал: ни во времена его политической деятельности, ни в то время, когда он занимался йогой. Если нужно было послать телеграмму, он обычно записывал суть дела и, держа в руках лист бумаги, говорил: «Полагаю, нужно отправить это». И десятки рук устремлялись к нему, спеша исполнить то, что нельзя было назвать ни приказом, ни просьбой».

Поэтому, когда после дня сиддхи Шри Ауробиндо решил уйти в уединение, многие садхаки восприняли это решение почти как катастрофу. Они не просто были глубоко обеспокоены, но почувствовали себя как будто покинутыми. Одному из них, написавшему письмо Шри Ауробиндо по этому поводу, тот ответил, уверив его и других, что ограничения, которые он наложил на себя, были продиктованы требованиями его садханы и что прогресс, которого он намерен был достичь в этом направлении, также был в интересах его учеников. В любом случае, в будущем он не намерен был отказываться от общения. И со значением добавил: «Вы считаете, что Мать не может заменить меня… Если вы не можете извлечь пользу из общения с ней, то от общения со мной вам будет еще меньше толку. В любом случае, я не намерен отменять свое указание, которое дал для всех учеников без исключения: им следует воспринять свет и силу, исходящие от нее, а не только от меня, и следовать ее руководству в своих духовных поисках». Это указание не просто отвечало временным задачам, но это был единственный возможный и эффективный путь для учеников, если они, конечно, были внутренне открыты к восприятию (принимая во внимание возможности Матери и ее силу). Отвечая на вопросы о духовных возможностях Матери, он написал замечательную работу, которая позже была опубликована под названием «Мать». Эта чудесная небольшая книга, которая выдержала несколько переизданий и была переведена на большинство языков Индии, а также на французский, остается и по сей день основным руководством по Интегральной Йоге Шри Ауробиндо. Каждая строка его учения, оптимистичного и ясного, обладает силой мантры, исполнена дыхания духовной атмосферы, силы и убежденности. В этой книге Шри Ауробиндо говорит о той устремленности, которая необходима каждому в садхане, и реализации Интегральной Йоги, о роли Матери – Адья Шакти – с ее четырьмя Силами и Ипостасями, во плоти явившейся на земле среди нас, и о том, что каждый из учеников должен всего себя, все свои поступки и помыслы отдать в ее руки. В книге затрагивается также проблема власти денег. При этом деньги рассматриваются как Божественная Сила, узурпированная враждебными сущностями, у которых эту силу надо отвоевать, чтобы вернуть ее Божественной Матери.

И Шри Ауробиндо, и Мать знали, что для эффективной трансформации земной природы недостаточно было бы нисхождения Супраментальной силы только на них двоих. Они были убеждены, что для восприятия на земле Супраментального Света и Силы необходимо было хотя бы несколько человек, образующих небольшую группу и способных воспринять Супраментальное Сознание, когда оно снизойдет на землю. Исходя из этого Мать начала принимать все больше и больше учеников, стремясь к тому, чтобы в ее духовную работу вовлекалось как можно большее число желающих. Это соответствовало и ее собственным устремлениям, возникшим еще в раннем возрасте, о чем она рассказывала следующее: «На земле должно быть место, которое ни одна нация не сможет объявить своей исключительной собственностью, место, где все люди доброй воли, искренние в своих устремлениях, могли бы жить свободно как граждане мира, подчиняясь одной-единственной власти – Власти Высшей Истины; это будет прибежище покоя, согласия и гармонии, в котором все агрессивные инстинкты человека будут использованы исключительно для победы над страданием и несчастьями, для преодоления слабости и невежества, ограниченности и несостоятельности; там будет отдано предпочтение потребностям духа и устремленности к прогрессу, а не удовлетворению желаний, страстей или поискам материальных удовольствий и наслаждений. Там будут расти и всесторонне развиваться дети, не утрачивая контакта со своей душой. Образование они получат не для того, чтобы успешно сдать экзамены, обзавестись аттестатом и занять высокие посты, но для совершенствования своих природных способностей и приобретения новых. Взамен титулов и должностей придет реальная возможность служить и созидать. Всем и каждому в равной степени будет обеспечено удовлетворение насущных потребностей. Интеллектуальное, моральное и духовное превосходство отдельных личностей найдет свое выражение не в увеличении удовольствий или жизненных благ, а в росте обязанностей и ответственности тех, кому от природы дано больше, чем другим. Искусство во всех его формах: живопись, скульптура, музыка и литература – будет доступно всем в равной степени; возможность разделить радость переживания прекрасного будет ограничиваться лишь способностями каждого, а не социальным или финансовым положением в обществе. Ибо в этом избранном прибежище деньги не будут больше играть роль высшего божества. Истинная ценность человека будет определяться его индивидуальными качествами, а не материальным или социальным положением. Работа превратится из средства заработка на жизнь в средство и способ самовыражения и реализации своих способностей и возможностей, поставленных на службу всему сообществу, которое, со своей стороны, обеспечит каждому средства к существованию и область для применения его сил. Другими словами, это будет место, где обычные отношения между людьми, основанные исключительно на соперничестве, исчезнут и вместо них придут другие отношения – отношения истинного братства, суть которых – в стремлении к сотрудничеству и к совершенству».

Каждый из садхаков, для кого Ашрам был домом, и каждый из учеников Шри Ауробиндо, независимо от того, где он находился и каково было его призвание, прилагал все силы к тому, чтобы мечты Матери осуществились.

Ашрам был также и тем идеалом, к которому стремился Шри Ауробиндо. В 1926 году он сказал: «Поскольку мы все свое время отдаем служению одной истине, то мы достигли своего рода единения, когда сообща, объединив наши усилия, можем способствовать прогрессу или замедлять его».

После ухода в уединение в 1926 году Шри Ауробиндо (до 1930 года) мало переписывался и, за редким исключением, не встречался с людьми. Среди тех немногих, с кем он встречался в этот период, были поэт Рабиндранат Тагор (в 1928 году) и известный французский художник Сильвейн Леви (в 1929-м). После встречи со Шри Ауробиндо Тагор писал: «С первого взгляда я понял, что он искал свою душу и обрел ее, в результате длительного процесса реализации аккумулировав в себе безмолвную силу вдохновения. Лицо его излучало внутренний свет, и весь его безмятежный облик со всей очевидностью свидетельствовал о том, что душа его вовсе не изуродована и не стеснена никакими деспотическими доктринами, которые испытывают удовольствие от того, что навязывают жизни свои условия… Я слышал, как слова древнеиндийских риши слетали с его уст, вещая о той беспристрастности, которая дает душе человеческой свободу приобщения ко Всеобщему. Я сказал ему: «Вы владеете Словом, и мы хотим принять его от вас. Вашими устами Индия обратится ко всему миру и скажет: “Внимайте мне”…». Многие годы назад я видел Ауробиндо в дни его героической юности и приветствовал его словами: «Ауробиндо, примите поклон от Рабиндраната».

Сегодня он предстал передо мной в другом обличье, в сдержанном великолепии мудрости, и вновь я про себя восславил его: «Ауробиндо, примите поклон от Рабиндраната».

 

Переписка

Уход от мира, продиктованный внутренней потребностью Шри Ауробиндо, особыми условиями его напряженной садханы, в то же время положил начало новому периоду его деятельности во внешней жизни. Мы уже знаем, как он успокаивал учеников, заверяя их в том, что не собирается полностью замыкаться в духовной скорлупе. И довольно скоро он подтвердил это, установив новый вид отношений с учениками – посредством переписки. До этого он в основном переписывался лишь с теми, кто жил вне Ашрама, излагая в письмах свои личные взгляды и суждения в ответ на настоятельные просьбы друзей или бывших политических соратников, которые ждали от него ответов на вопросы, связанные с государственными и общественными делами, и искали его духовной помощи и руководства. Но с 1930 года Шри Ауробиндо начал переписываться и с учениками, жившими в Ашраме. С большой радостью ученики увидели, что, несмотря на отсутствие возможности непосредственного общения, открывалась перспектива общения другого рода, которая могла доносить до них ослепительные лучи его духовного света. Они с готовностью воспользовались предоставившейся возможностью, возвестившей начало долгого периода переписки. Этот период длился без перерывов без малого восемь лет, и вскоре объем переписки настолько возрос, что Шри Ауробиндо вынужден был проводить ночи напролет, отвечая на эти письма! Ученики того периода вспоминают о горах исписанной бумаги и записных книжек и о том, как Шри Ауробиндо и Мать сосредоточенно, изо дня в день, но больше по ночам, в течение долгих лет трудились над их чтением, а утром ученики с нетерпением ожидали «божественной почты»; когда же ее приносили и раздавали адресатам, они с трудом сдерживали свою радость, получая в руки заветную «почту».

Да и какие это были письма! Изданные в полном объеме, они составили три огромных тома, насчитывающие более 1700 страниц, в которые вошли даже не все из них. Трудно было переоценить и содержание этих писем. Казалось, не было такого предмета, который не нашел бы в них отражения: религия, наука, политика, социология, искусство, поэзия, мистицизм, метафизика, психология, философия, йога – вот далеко не полный перечень. Эти письма несли в себе квинтэссенцию философской мысли Шри Ауробиндо и раскрывали практические аспекты его йоги. Он признавался, что свои главные труды, такие, как «Жизнь Божественная», «Синтез Йоги» идр., писал скорее для самого себя, чем для других. Эти работы были рассчитаны на серьезного читателя, обладавшего солидной интеллектуальной подготовкой, тогда как в письмах к ученикам Шри Ауробиндо ориентировался на конкретных людей, которым они предназначались, и в результате практически заново излагал свои фундаментальные труды слогом, являющим собой образец простоты, живости и четкости. Казалось, что Учитель спустился с небесных высот в повседневный мир и шел рядом со своими учениками рука об руку, как человек с человеком, как отец с сыном, пролагая путь сквозь тернии йогической премудрости, раскрывая умы и сердца своих учеников и поднимаясь с ними в заоблачные выси. В этих письмах раскрывается вся суть Интегральной Йоги во всем ее многогранном великолепии, во всем богатстве ее возможностей, во всей ее уникальности по сравнению с другими школами йоги. В этих письмах получили отражение ее методы, закономерности, философское обоснование и трудности, которые ожидают ищущего, решившего идти по этому пути, а также психологические и духовные способы преодоления этих трудностей. Письма эти исполнены доброты и сочувствия к ищущей душе, устремленной к духовному восхождению; начинающие находят в них ободрение, неразумные – предупреждение; они излучают обращенные в слово мощь и силу, которые мгновенно рассеивают сомнения и отчаяние и наполняют все существо садхака решительной отвагой и уверенностью.

А сами ученики… Они обращались к Шри Ауробиндо, пребывая в любых возможных состояниях души. Один из них, находясь в состоянии витальной экзальтации, написал ему, что находится всего лишь на одну ступень ниже самого Шри Ауробиндо, а в следующий раз, попав уже в состояние глубокой депрессии и отчаяния, признался, что был готов поддаться настроению Арджуны «na yotsye». Некоторые из учеников обращались в письмах к Шри Ауробиндо регулярно, другие же писали по мере необходимости. К тем немногим, с кем поддерживал близкий контакт, Шри Ауробиндо проявлял безграничную терпимость и позволял им проявлять свободу, подчас граничившую с вольностью. Это говорит о смелости тех немногих отважных душ, которые решались писать Учителю по любому мыслимому и немыслимому поводу, вовлекая его в бесконечные споры и дискуссии, жарко оспаривая его взгляды и убеждения. По прошествии многих лет сегодняшний читатель задается вопросом: почему такая смелость владела учениками, столь несдержанно выражавшими свои мысли, что не каждый гуру мог бы позволить им продолжать в том же духе. Они не упускали возможности поспорить с Учителем по всякому поводу. Шри Ауробиндо позволял им с собой спорить, критиковать себя со всех сторон и даже «класть на лопатки». Однако, в конечном счете, в проигрыше все же оказывались сами ученики, сконфуженные, запутавшиеся в собственных доводах и посрамленные в вопросах как литературы, так и йоги. Шри Ауробиндо разъяснял им многие сложные вопросы, давая понять, что разум не в состоянии познать то, что лежит за его пределами; каждого ученика он наставлял на истинный путь – при этом не унижая их чувства собственного достоинства.

В этих письмах также затронуты и все стороны чисто человеческих отношений. Можно смело сказать, что не было такого вопроса, который ученики не задали Шри Ауробиндо, как не было и такого вопроса, на который их Гуру не дал бы ответа. Подтверждая свою позицию, согласно которой «вся жизнь – это йога», Шри Ауробиндо в этих письмах касается всевозможных аспектов и проявлений жизни, от самых повседневных до самых глубоких и сложных; в жизни нет вещей незначительных, так же, как и нет не заслуживающих внимания вопросов.

Шри Ауробиндо придавал большее значение своим письмам, чем сами ученики, которым они были адресованы. Письма не просто давали ответы на ментальном уровне, помогающие преодолеть сомнения ума. Они были пронизаны духовной силой и светом, и часто ученики ощущали это, когда неожиданно их ментальное или эмоциональное существо открывалось свету Истины. Было множество примеров, демонстрировавших воздействие духовной силы на восприимчивых учеников: даже те, кто не отличался интеллектуальными способностями, каким-то образом усваивали философию и метафизику Шри Ауробиндо; у учеников, плохо владевших словом, вдруг расцветал поэтический дар, а многие ощущали даже воздействие силы на физическом плане, когда застаревшие болезни и недуги либо полностью исчезали, либо наступало их облегчение.

Письма Шри Ауробиндо вовсе не похожи на проповеди, в них нет ни малейшего оттенка нравоучения. Они преисполнены, как заметил один из учеников, «сочувствующей рассудительностью, предельной ясностью и естественным пониманием и сопереживанием чаяний и страхов человека ХХ столетия. Шри Ауробиндо как будто заключал учеников в свои заботливые объятия, заставляя человеческие сердца ощущать тепло и любовь божественной Милости. Его письма не только наполнены духовной атмосферой, но и излучают ее; они пронизаны добротой и учтивостью, полны сострадания, а подчас изобилуют остротами, забавными историями и искрящимся добрым юмором. Их цель – облегчать участь человека, возвышая его дух.

«Я начал писать о сомнении, – обращался он к одному из учеников, чья садхана была одним долгим отчаянием и сомнением, – и в этот момент «усомнился» сам: способно ли слово или что-то другое развеять в человеке сомнение разума, которое есть не что иное, как неизбежное наказание за прирожденное неведение? Во-первых, ответить адекватно – значит написать трактат объемом от шестидесяти до шестисот страниц, но даже и шести тысяч страниц не хватит, чтобы побороть сомнение».

Другому ученику, который считал, что духовный опыт должен пройти испытание разумом, Шри Ауробиндо ответил: «Я бы задал один простой вопрос тем, кто считает интеллект мерилом духовного опыта. Превосходит ли Божественное Разум или Разум стоит выше Божественного? Может ли слепое ментальное сознание с его бесконечными рассуждениями, вечными сомнениями, прямолинейной логикой превосходить Сознание Божественное? Если да, то нет никакого смысла в достижении Божественного. Если Божественное сознание равнозначно ментальному, тогда духовный опыт абсолютно излишен. Но если Божественное сознание превосходит ментальное, то как ментальное сознание может подвергать сомнению Божественное или судить о нем, или исследовать его как насекомое, насаженное на булавку, под микроскопом?»

По поводу индуизма Шри Ауробиндо писал следующее: «Мое отношение к индуизму отличается от взглядов на этот предмет Джавахарлала Неру. Религия всегда несовершенна, поскольку представляет собой попытку соединить духовное начало человека с темными устремлениями его низшей природы. Индуизм представляется мне кафедральным собором, наполовину разрушенным, но все еще величественным, нередко причудливым в своих отдельных деталях, но всегда фантастически прекрасным – местами в развалинах и устаревший, но все же собор, в котором до сих пор продолжается служба незримому».

Один из учеников в отчаянии написал: «Мы не достойны такого Учителя! Жаль, что вы не нашли учеников более одаренных и способных…» Шри Ауробиндо ответил ему: «Что касается моих учеников, я с вами согласен. Но если бы я нашел способных, одаренных, то они слишком сильно отличались бы от общего человеческого уровня. Общение с небольшой горсткой избранных едва ли может быть решением проблемы. Да и захотят ли они идти моим путем – это еще вопрос. А если приглядеться повнимательнее к этим предполагаемым совершенным ученикам, то очень может оказаться, что они сделаны из самого обычного человеческого материала. Вот вам еще один вопрос».

В те дни слово «супраментальный» употребляли очень часто, хотя мало кто понимал его значение и смысл. Мать же говорила об этом весьма неохотно. Один из учеников написал Шри Ауробиндо довольно сердитое письмо, характеризуя Супраментальное как «нечто суровое и мрачное, как жестокого Диктатора, внешне творящего добро, но на самом деле безжалостно топчущего сокровенные мечты о вольной, приятной жизни, а возможно, и заставляющего нас презирать эту прекрасную землю как самое неподходящее место для его Царства грома и молний».

Шри Ауробиндо спокойно ответил и на это письмо: «Любопытно, что вы признаете свое невежество относительно того, что есть Супраментальное, и все же при этом вы не просто осмеливаетесь давать ему определение, но и однозначно отвергаете мой опыт в этом вопросе как не представляющий практического интереса или не имеющий никакой ценности ни для кого, кроме меня самого. Я не делал никаких утверждений, я ответил лишь между делом, поскольку не жду от вас, что вы станете сверхчеловеком или божественным существом, и еще меньше – супраментальным; но коль скоро вы постоянно возвращаетесь к этому вопросу в своих нападках, превращая его в свою основную позицию – или, по меньшей мере, в основную причину вашей депрессии, – я чувствую себя обязанным ответить. Супраментальное отнюдь не есть нечто грандиозно отчужденное, холодное и суровое; оно вовсе не противоречит и не противостоит полноценному витальному и физическому проявлению; напротив, оно несет в себе всю возможную полноту витальной силы и физической жизни на земле. Именно потому, что это совершенно для меня очевидно, а не по каким-то иным причинам, я попытался достичь Супраментального уровня сознания и продолжал работать, пока не соприкоснулся с ним и не смог привнести на землю хотя бы малую часть его силы и влияния. Меня интересует земля, а не миры за ее пределами, Божественная реализация на земле – вот моя задача, а не полет к отдаленным высотам. Все другие школы относятся к этой жизни как к иллюзии или к переходному этапу; одна лишь супраментальная йога рассматривает жизнь как Божественное творение и его манифестацию и признает своей целью реализацию всех возможностей жизни и тела. Супраментальное сознание – это просто Сознание-Истина, и его нисхождение на землю привносит полноту истины в жизнь, полноту правды сознания в Материю. Чтобы достичь супраментального уровня, действительно необходимо подняться очень высоко, но чем выше вы будете подниматься, тем больше можете привнести на землю. Без сомнения, жизнь и тело не должны пребывать в неведении, несовершенстве и бессилии, как это происходит сегодня; но почему переход к более полноценной жизненной силе, более совершенной силе физического тела должен рассматриваться как нечто абстрактное, холодное и нежелательное? Максимальное блаженство, доступное сегодня жизни и телу, – это мимолетное возбуждение витального разума, нервов или клеток, ограниченное и несовершенное; в результате супраментальной трансформации все клетки, нервы, витальные и воплощенные ментальные силы преисполнятся в тысячу раз большей анандой, способной к такому непреходящему напряжению блаженства, которое не поддается описанию, и все это действительно выглядит отчужденно, отталкивающе и очень непривлекательно! Супраментальная любовь есть нерасторжимый союз души с душой, ума с умом, жизни с жизнью и наполнение материального сознания физическим ощущением единства; ощущением присутствия Возлюбленного в каждой частице, в каждой клеточке тела. Это что, тоже нечто далекое и нежелательное? Супраментальная трансформация делает возможным и реальным и ощутимым то, на чем вы настаиваете, – свободное физическое единение воплощенного Божественного с садхаком, без конфликта противостоящих сил и без нежелательных реакций. Я полагаю, это тоже подходит под определение далекого и нежелательного? Я бы мог продолжать и дальше, страница за страницей, но на сегодня хватит и этого».

Один из учеников был настолько тронут неизменной любезностью, состраданием и любовью со стороны Шри Ауробиндо, что в порыве самокритики написал: «Достаточно сказать, что я в конце концов пришел к осознанию, что Асур, о котором я так много слышал, это не мифический образ с множеством голов и рук, но реальный обитатель и желанный гость, живущий в каждом из нас, которому мы безмерно рады».

Даже когда ученики впадали в заблуждения и совершали ошибки, то стоило им обратиться к Шри Ауробиндо, как он уже спешил им на помощь. В ответ на проявленное непонимание он писал: «В прошлом письме я возражал не против устремленности, а против требования покоя, наслаждения или Ананды как непременного условия для занятий Йогой. Это условие нежелательно, поскольку в таком случае вы окажетесь полностью во власти витального существа, а значит, будете не застрахованы от беспокойства, волнений и депрессии, которые смогут овладеть вами в любой момент, так как присущи самой природе витального; Витальное не может постоянно пребывать в покое и радости, поскольку для ощущения драматизма жизни, оно нуждается в противоположных чувствах. Но стоит лишь появиться беспокойству или депрессии, как витальное тут же начинает стенать: «За что я так страдаю, какой же смысл заниматься йогой?» Или же витальное превращает несчастья и невзгоды в норму жизни и тогда возникает теория, согласно которой путь к реализации преисполнен трагизма, как путь странника через пустыню. И именно из-за того что в нас очень сильно сказывается влияние витального, этот переход через пустыню все же неизбежен. Если бы психическое всегда было на поверхности вашего существа, то пустыня покрылась бы цветущими розами…».

Йога Шри Ауробиндо опирается на три основных принципа – внутренняя устремленность к Божественному, отвержение всего ложного и самоотдача Божественному. Соблюдение двух первых принципов неизбежно приводит к третьему, а третий подкрепляет собой два первых. Все три успешно сочетаются друг с другом. Самоотдача, без которой Йога Шри Ауробиндо становится невозможной, нередко неверно трактуется лишь как желание самоотдачи или же как общая позиция, ориентированная на самоотдачу. Самоотдача должна быть полной, всеобъемлющей и исходить из различных частей существа. Самоотдача – это активный процесс: пассивная самоотдача не приводит к успеху в йоге. По сути инертная, тамасичная самоотдача – это не самоотдача вовсе. Кроме того, истинная самоотдача требует длительного времени, поскольку стремление к самоотдаче – всего лишь первый шаг на этом пути. Ум, сердце, физическое тело – все это должно навсегда отрешиться от своей собственной воли, без давления или принуждения с их стороны. Для достижения этого ученику поначалу, да и потом приходится затрачивать много усилий. Внутренние усилие и самоотдача, таким образом, зависят одно от другого и идут рука об руку. Самоотдача кажется самым простым действием, но в действительности она дается с огромным трудом. Шри Ауробиндо написал о внутренней самоотдаче: «Ядром подобной внутренней самоотдачи является вера и доверие Божественному. Ваша внутренняя позиция сводится к следующему: «Я хочу Божественного и ничего больше. Я хочу всецело посвятить себя Божественному, и коль скоро моя душа стремится только и исключительно к этому, то я непременно достигну Божественной реализации. Я не прошу ничего, кроме этого, чтобы приблизиться к нему с помощью его содействия, тайного или явного, скрытого или проявленного. Я не прошу, чтобы это произошло в назначенное мною время и тем путем, который я избрал, – пусть Оно это сделает, когда захочет и так, как сочтет нужным. Я буду верить в него, подчинюсь его воле и буду неуклонно стремиться возвыситься до его света, его присутствия и радости, преодолевать любые трудности, полагаясь лишь на него и никогда не сдаваясь. Что бы ни случилось, я не оставлю этой устремленности и самоотдачи и буду двигаться дальше с непоколебимой уверенностью, что это осуществится».

Ссылаясь на трудности, которые пришлось преодолеть ему самому в его садхане, Шри Ауробиндо писал: «Что касается меня и Матери, нам пришлось испробовать все пути, все методы, чтобы преодолеть многочисленные трудности, вынести куда более тяжкий груз, чем выпадал на чью-либо долю как в Ашраме, так и за его пределами; столкнуться с несравненно более сложными условиями, одержать победы над враждебными силами, терпеливо вынося боль от полученных ран, проложить путь сквозь непроходимые дебри, леса и болота и выполнить работу, какую, я уверен, никому до нас делать не приходилось. Ибо Первопроходец, в таком деле, как наше, должен не просто привнести, выразить и воплотить Божественное, но сполна ощутить весь тяжкий груз человеколюбия и испытать на себе в полной мере со всей беспощадной откровенностью любые трудности, сопротивление, борьбу и преграды – в неимоверно тяжелой работе, не сулящей скорого успеха и мгновенной победы, единственно возможной на нашем Пути».

Безрассудная и противоречивая человеческая природа, не желающая выполнять необходимых для прогресса условий, в то же время требует от Божественного сотворения чуда. Трудности, с которыми сталкивается тот, кто хочет в своей жизни воплотить Божественное, гораздо более реальны, чем любое чудо, но этот факт остается незамеченным. По этому поводу Шри Ауробиндо писал одному из учеников следующее:

«Существует правило, которое все вы, похоже, полностью игнорируете, – трудности, связанные с физическим воплощением Божественного сознания, с реализацией на физическом плане. Для большинства, похоже, это просто вопрос выбора: либо Божественное нисходит на землю в полной силе, и дело сделано – при этом нет никаких трудностей, никаких необходимых условий, никакого закона или процесса развития, одно только чудо и волшебство; или же, в противном случае, если чудо не происходит, это не Божественное. Опять же все вы (или почти все) настаиваете на том, что Божественное должно принимать человеческую форму, пребывать в человеческом сознании, и при этом протестуете против любой попытки превратить человеческую природу в Божественную. С другой стороны, едва ощутив малейшее напряжение, столкнувшись с обычными человеческими трудностями, с поражениями в борьбе с враждебными силами, препятствиями, болезнями, тут же впадаете в разочарование, замешательство, недоверие, а подчас и негодование, жалуясь: «О, в этом нет ничего Божественного!» – будто бы можно витально и физически оставаться в нетрансформированном человеческом сознании, жить в нем, отвечать его требованиям и в то же время при любых обстоятельствах и в любых условиях быть неуязвимым для болезней, напряжения и борьбы! Если же я хочу обожествить человеческое сознание, привнести в него Супраментальное Сознание-Истину, Свет, Силу – в физическое существо, с тем чтобы трансформировать его, чтобы создать в нем великую полноту Истины и Света, Силы, Блаженства и Любви, то я сталкиваюсь с сопротивлением, страхом или нежеланием, а иногда и с сомнением. С одной стороны, вы хотите преодолеть болезни и прочие страдания, а с другой – яростное неприятие одного единственного условия, соблюдение которого делает все это возможным. Я знаю, что это объясняется природной непоследовательностью человеческого витального разума, который жаждет одновременно двух совершенно несовместимых вещей; именно поэтому необходимо трансформировать человеческую природу, привнеся в нее немного света».

А вот наставление ученику, поглощенному страданиями и отчаянием: «Не берите в спутники своего противника (вероломного господина Сомнение), не впускайте его в свой дом и не предлагайте ему уютное местечко. Но самое главное – не прогоняйте от себя Божественную Милость мокрым носовым платком печали и отчаяния! Или, другими словами, усвойте раз и навсегда, что трансформация неизбежна, и это единственное, что осталось вам на земле. Во внешней жизни – землетрясения и гитлеры, крушение цивилизации или, короче говоря, – всемирный потоп. Поэтому у вас есть все основания стремиться к единственной необходимой вещи, к тому, ради чего вы пришли в этот мир. На что вы можете возразить и сказать, что это трудно и долго и нет стимула. Ну и что же? Почему вы решили, что такое великое дело должно быть легким, а успех – или скорым или никаким? Трудностям нужно смотреть в лицо, и чем увереннее вы их встречаете, тем быстрее с ними справитесь. Единственное, что необходимо, – это твердая уверенность в успехе, решимость к победе и внутренняя убежденность: «Я должен и я смогу». Вы скажете, что это невозможно? Невозможного нет ничего; бывают трудности и то, что longue haleine, но только не невозможное. То, что вы намерены осуществить, будет когда-нибудь сделано – рано или поздно, но так будет».

Теперь обратимся к диалогу между Шри Ауробиндо и одним из его учеников.

«Ученик: В этом мире, включая йогу, все кажется странным. Когда человек старательно учит французский, изучает медицину, старается усовершенствовать то, чем он занимается, и самого себя и таким образом служит Божественному, это плохо. Слишком пристальное сосредоточение и медитация еще хуже. Если же руководствуешься правилом: «Ешь, пей и веселись» – хуже некуда. Я склонен разделять мнение м-ра Х, что ваша йога годится только для вас.

Шри Ауробиндо: Первый раз слышу, что заповедь «ешь, пей и веселись» имеет какое-то отношение к йоге, если не считать путь Чарваки йогическим. Вовсе не моя йогу трудна для понимания, а ваше и м-ра Х. представление о йоге выглядит причудливо и удивительно. Если человек демонстрирует прекрасные знания французского или санскрита, вы считаете его прекрасным йогином, но в таком случае все, получившие в Калькутте дипломы с отличием, были бы великими йогами. Если человек не желает тратить всю свою энергию и силы на беседы за чашкой чая, вы говорите: «Что за странные люди эти гуру и какие странные у них идеи!», как будто светское общение – это основа Брахмана; или, напротив, вы считаете, что каждый йог должен наглухо запереться в темной комнате, ни с кем не видеться и быть на грани помешательства от недоедания и недосыпания; а услышав возражение, отмахиваетесь: «Ну кто же поймет эту йогу?» Вы когда-нибудь слышали афоризм Будды: «Ни в чем никаких крайностей» или наставление Кришны: «Не ешьте слишком много и не воздерживайтесь от еды, не забывайте о сне, но и не спите лишнего; не терзайте свою душу жестоким тапасом – занимайтесь йогой с твердостью, не предаваясь унынию. Не уклоняйтесь от работы и не предавайтесь безделью, но не считайте, что обретете спасение в работе. Посвятите свой труд Божественному, выполняйте всякую работу как жертвоприношение Божественному, достигните осознания, что не вы являетесь исполнителем действия, и т. д. и т. п. При помощи медитации, посвящения своих действий Божественному и бхакти – утвердитесь в божественном сознании и живите в нем». Явление Будды и Кришны никак нельзя считать абсурдными нелепостями, и тем не менее, когда мы говорим о том же самом, вы впадаете в негодование: «Это что еще за неслыханное изобретение?» Я считаю, что это результат общения с современно мыслящими учениками, которые знают все обо всем и берутся судить лучше любого гуру, однако самые простые требования йоги кажутся им чем-то странным, далеким от жизни и причудливым. Кисмет!»

Шри Ауробиндо однажды написал, что в Царстве Небесном есть место смеху, хотя там не может быть свадьбы. Сам он, обладая тонким чувством юмора, никогда не упускал случая посмеяться. Больше склонный по характеру к уединению, он раскрывался полностью в общении с теми, кто составлял тесный круг его единомышленников, ослепляя собеседников искрящимся юмором и остроумием. В его йоге нет места пессимизму и преувеличенной серьезности; большое место в ней отводится юмору. С теми, кто был ему близок, он мог позволить себе добродушное подшучивание и легкий сарказм.

Однажды, рассуждая о глупости ослов, Шри Ауробиндо заметил: «Даже осел, который обычно считается очень глупым, оказывается умен. Как-то лошадей и ослов заперли вместе в одном загоне и плотно закрыли ворота, чтобы проверить, сумеют ли они выбраться наружу. Лошади оказались беспомощны в такой ситуации, а вот ослы повернули задвижку и открыли ворота».

Однажды ученик рассказал ему в письме притчу: «Давным-давно, – писал он, – жил-был осел, а по соседству с ним – мудрый йог. Как-то внезапным наводнением размыло берега протекающей неподалеку реки и затопило округу. Йог, будучи мудрецом, бросился бежать, пока не достиг вершины холма, в пещере у подножия которого он обычно медитировал все дни напролет. А осел, будучи глупым и не привыкший медитировать, был унесен течением. «Увы, – воскликнул осел, – весь мир идет ко дну!» «Не будь идиотом, – высокомерно упрекнул его йог с высоты холма. – Тонешь только ты, а вовсе не весь огромный мир.» «Но, сэр, – возразил осел, – если я утону, то как узнаю, что мир спасся?» И йог лишился дара речи, возможно, впервые задумавшись над тем, кто был мудрее – человек или осел. И тогда я принялся размышлять о самом себе, гуру! А теперь обращаюсь к вам: скажите, кто в более жалком положении – йог или осел? И кстати, объясните, не схожу ли с ума я сам, поскольку довод глупого осла представляется мне не менее убедительным, чем довод мудрого йога?»

В ответ Шри Ауробиндо написал следующее:

«Ваш не глупый, но и не слишком мудрый осел затронул вопрос, на который в двух словах не ответишь. Позвольте, однако, заметить – в защиту несправедливо приниженного осла, – что он очень умное и сообразительное животное, а злонамеренное обвинение его в глупости демонстрирует лишь человеческую глупость во всей ее полноте. Лишь потому, что он даже под ударами палки не спешит делать то, что хочет от него человек, его обвинили в глупости.

На самом деле поведение осла свидетельствует, во-первых, о чувстве юмора, поскольку ему нравится провоцировать двуногое животное на безрассудные выходки, а во-вторых, о его глубоком убеждении, что требования человека к нему смехотворны и нелепы, так как просто стыдно требовать такое от уважающего себя осла. Заметьте также, что осел – настоящий философ. Когда он кричит, то он выражает таким образом свое глубокое презрение как к миру в целом, так и к глупому человеку в частности. Я уверен, что на ослином языке слово «человек» имеет то же значение, что на нашем – «осел». Мои глубокомысленные и оригинальные рассуждения призваны намекнуть вам, что ваши сомнения по поводу относительной ценности человеческой мудрости вовсе не столь уж тревожный симптом».

Один из близких учеников Шри Ауробиндо как-то спросил его, почему, достигнув духовных высот и добившись контроля над всеми высшими планами бытия, являясь источником вдохновения для других, ему самому приходится так много трудиться. В состоянии внутреннего безмолвия ему достаточно лишь прильнуть к источнику истины, чтобы вызвать нисходящий поток вдохновенных слов, образов и идей. В ответ Шри Ауробиндо терпеливо объяснил ему следующее:

«Высшие планы сознания вовсе не так доступны. Иначе почему так трудно привнести на землю Cверхразум и сделать его органичным физическому сознанию? Что вы за бесшабашный невежда, ткущий причудливую паутину фантазий! Вы толкуете о безмолвии, сознании, о Верховном Разуме, о Сверхразуме и т. д., словно это всего лишь множество электрических кнопок, на которые стоит лишь нажать – и вы там. Это может произойти однажды, но пока мне необходимо получить полное представление о принципах действия разных видов электричества, изучить все их законы, возможности, связанные с этим опасности и т. д., смоделировать способы контактов и коммуникаций, полностью «обезопасить систему» – и все это в течение одной человеческой жизни. И мне приходится заниматься этим, в то время как мои благословенные ученики a priori и с полной безответственностью неустанно изливают на меня потоки своих радостных и мрачных рассуждений, ожидая, что я в подробностях все им растолкую. Господь Бог в одном томе!»

Один из садхаков обратился к нему за советом, спрашивая полушутя-полусерьезно, что можно успеть за час-полтора, которые он может посвятить литературному образованию? Учитель ответил ему со свойственным ему легким юмором: «Боже Всемогущий, что человек может создать за час-полтора? Если бы у меня было ежедневно столько времени для бессмертных творений! Через три года «Савитри», «Илион» и не знаю, что еще, были бы переписаны заново, завершены, доведены до совершенства.

Ну, ладно, я хотел сказать лишь, что пора прекратить бесполезные споры… и заняться делом. Если вы чувствуете потребность концентрироваться – концентрируйтесь, если вам хочется упорядочить космический хаос – займитесь этим. И не тратьте впустую время на угрызения совести по этому поводу. Раскаяние – занятие неблагодарное, угнетающее и истощающее. Даже если вы убьете кого-нибудь или, что еще хуже, напишете стихи, равнозначные убийству Музы, раскаяние будет неуместно. В первом случае надо подумать о том, как захоронить труп, а во втором – поискать вместительную мусорную корзину для вашего неудавшегося произведения или постараться исправить дело, создав нечто лучшее».

Один ученик попросил Шри Ауробиндо разъяснить, что такое Сознание Брахмана. И снова Шри Ауробиндо с юмором ответил ученику: «Боже мой! Вы даже не знаете, что такое Брахман! В следующий раз вы спросите меня, что такое йога или что такое жизнь, или что такое тело, разум или садхана! Ну нет, сэр, я не собираюсь объяснять азбучные истины, которые составляют основу йоги. Вот Амаль даже не знает, что такое сознание!

Брахман, сэр, это имя, которым испокон веков индийская философия называет Единую Реальность, вечную и бесконечную, которая есть Дух, Божественное, Всеединое, более, чем все и вся, которое пребудет, даже если вы сами и все сущее или вообразившее себя сущим погибнет в огне, – даже если исчезнет сама вселенная, Брахман пребудет вечно и в нем ничего не убудет. На деле, сэр, Брахман – это вы, и вы претендуете на роль Нирода; когда Нишиканта переводит стихи Амаля на бенгальский, на самом деле это Брахман переводит Самого Себя на Свой собственный язык. Когда Амаль спрашивает меня, что есть сознание, то это Брахман спрашивает самого Себя о том, что Он есть на самом деле. Надеюсь, сэр, моим ответом вы удовлетворены».

Другой ученик поинтересовался общим уровнем духовного развития учеников в Ашраме. Приведем ироничные, хотя и соответствующие действительности комментарии Шри Ауробиндо: «Они (ученики) не парят на супраментальном уровне сознания – некоторые сумели достичь возвышенного разума, другие, стремительно взлетевшие ввысь и свалившиеся вниз в подсознание, болтаются между небом и преисподней, то взмывая вверх, то снова падая в преисподнюю, и так до бесконечности, причем кто-то из них с довольным или недовольным видом увязает в грязи, другие в ней попросту живут, погрузившись в мечтания и предаваясь видениям, у некоторых увязли лишь ноги, а взгляды устремлены к небесам, и т. д. и т. п., бесчисленное множество вариаций, в то время как большая часть учеников вообще нигде не находится. Однако утешьтесь – подобное, судя по всему, неизбежно в процессе великих преобразований».

Рассуждая о нисхождении Супраментального, Шри Ауробиндо следующим образом развеял высказанное одним из учеников сомнение: «Я никогда не говорил и не думал, что нисхождение Супраментального автоматически сделает всех бессмертными. Нисхождение супраментального сознания может лишь создать наилучшие условия для тех, кто открывается ему и сразу же или через какое-то время достигает супраментального уровня сознания со всеми вытекающими из этого последствиями. Однако достижение этого уровня сознания вовсе не отменяет необходимости садханы. В противном случае логично было бы предположить, что однажды вся земля, все люди, собаки и черви проснулись бы и почувствовали себя супраментальными существами. Зачем тогда нужны Ашрам и Йога?»

Говоря о «больших людях», пришедших в Ашрам или покинувших его, Шри Ауробиндо внес некоторую ясность. Он писал: «Ваше сравнение с Рыбаком совершенно неуместно. Я никого не ловлю, людей сюда не тянут и не зазывают, они приходят сами, повинуясь зову своего психического существа. И уж ни в коем случае я не забрасываю сети на «больших», известных или преуспевающих людей. Люди могут быть выдающимися в ментальном или витальном отношении и обычно они довольствуются этими «успехами» и не думают о вещах духовных, а если и думают, то их «величие» препятствует им в этом, а уж никак не помогает. Закидывать на них сети – это идея Х-а; ему хотелось ухватить одного, другого, потом третьего и т. д., но эти люди, решись они на подобный шаг, оказались бы чрезвычайно трудными и беспокойными садхаками. Все это – идеи от неведения; Дух нимало не заботит слава, успех или «величие» тех, кто приходит к нему. У людей сложилось странное представление, будто мы с Матерью стремимся привлечь сюда учеников, и если кто-то из них уходит отсюда, для нас это тяжелый удар, страшное поражение, жуткая катастрофа и природный катаклизм. Многие даже считают, что их пребывание здесь – огромная честь для нас, которую мы не ценим по достоинству. Все это вздор… Неужели вы и вправду считаете, что успех или неудача той работы, которую мы на себя взвалили, зависит от присутствия или отсутствия Х-а, его «заманивания» или его ухода отсюда? Все это имеет значение лишь для души самого Х-а, и ни для чего более».

Обсуждая проблему Аватаров, ученик задал следующий вопрос: «Мы надеемся, что садхаки станут супраментальными существами. Поскольку это состояние сознания, превосходящее Верховный Разум, следует ли из этого вывод, что садхаки превзойдут Кришну, который был Аватаром уровня Верховного Разума? Логически это так, но, глядя на себя и на других, я начинаю сомневаться в возможности практического осуществления этой теории? История не дает тому подтверждения. Во времена Кришны никто из его учеников не поднялся в духовном плане выше предшествующего Аватара Рамы, хотя сам Кришна был Аватаром более высокого уровня».

В ответ Шри Ауробиндо заметил: «Откуда эти навязчивые идеи о том, кто больше, а кто меньше? В йоге мы не стремимся к величию. И проблема не в учениках Шри Кришны, а в земном сознании. Рама был человеком ментального уровня, его дела и высказывания не отмечены непосредственным влиянием Верховного Разума, но все его деяния носят на себе отпечаток величия Аватара. Однако после него были люди, которые действительно жили в контакте с высшими сферами разума – верховным разумом, озаренным разумом, интуитивным разумом. И дело не в том, что они были более «великими», чем Рама, или менее; они могли быть и «менее великими», но они способны были жить на новом уровне сознания. А открытие Кришной Верховного Разума, определенно, сделало возможными попытки привнести на землю Супраментальное сознание».

Помимо всего прочего, йога требует безграничной веры и твердости в избранном духовном пути. Необходимо стойко придерживаться принятого решения и не изменять поставленной цели, невзирая на сомнения, препятствия, отчаяние и трудности. Нужно быть упорным, как само упорство. Шри Ауробиндо много писал ученикам об этом и о других аспектах садханы, рассказывая о бесчисленных трудностях, которые ему самому пришлось преодолеть на этом пути. Показывая ограниченность человеческого интеллекта, он писал:

«Похоже, вы снова забыли, что человеческий интеллект – очень удобный и услужливый инструмент, который действует только в пределах своих собственных интересов, пристрастий и предубеждений. Так, хотя суждения политиков ошибочны и неискренни, но они обладают властью и могут настоять на своих решениях, что приводит к неприятностям в мировых масштабах; интеллектуалы в своих суждения далеко не всегда отражают истину, ибо они продиктованы обычно интеллектуальными склонностями и врожденным умом или уровнем образования, – но даже если они и видят Истину, они лишены необходимой силы, чтобы претворить ее в жизнь. Поэтому мир движется между слепой силой и зрячим бессилием, достигая предначертанного в интеллектуальной неразберихе».

Однажды один из садхаков, будучи в мрачном настроении, написал Учителю следующее: «У вас есть по меньшей мере одно преимущество, на которое мы, ваши подопечные, не можем претендовать: это ваша божественная природа. Не удивительно, что вы настолько терпимы по отношению к нам: в конце концов, страдаем-то мы, а не вы. Видимо, поэтому, я думаю, ваше лицо всегда предстает перед нами столь величественным, audessus de la meleе и невозмутимым: ведь за вами стоит Супраментальное сознание! При таком характере, как ваш, это неизбежно, ибо оно является нишей, уберегающей вас от «сурового мира реальности», как любил говорить Расселл!»

На что Шри Ауробиндо ответил: «Ну что опять за странная идея – будто бы я родился с супраментальным складом характера и ничего не знаю о тяготах жизни! Боже правый! Да вся моя жизнь – это борьба с суровой реальностью, начиная от лишений и голода в Англии, постоянных опасностей и непреодолимых трудностей, до куда более сложных моментов, как внешних, так и внутренних, постоянно возникающих здесь, в Пондичери. Вся моя жизнь – это борьба; и тот факт, что сегодня она проходит в комнате наверху и ведется духовными методами наравне с прочими, внешними, ничего в ее характере не меняет. Но поскольку мы не кричим об этом, то люди, естественно, думают, будто я живу в величественном, пленительном царстве грез и изобилия, не зная трудностей реальной жизни или природы. Что за иллюзии, право!»

Учитель и вправду был само воплощение сострадания. Однажды пробудившееся сомнение ученики обсуждали и возвращались к нему сотни раз. Одни и те же трудности, одно и то же отчаяние и депрессия вновь и вновь выносились на суд учителя. Как-то Шри Ауробиндо написал следующее: «Я никогда не говорил, что легко преодолеть сомнения; это трудно, поскольку природе физического ума человека свойственно терзаться сомнениями ради сомнений. Совсем непросто одолеть мрак, уныние, печаль и страдания, поскольку человеческая витальность требует и, можно сказать, нуждается в этом, как в неотъемлемой части жизненной драмы. Поэтому, увы, я никогда и не говорил, что это легко, поскольку эти отрицательные импульсы присущи человеческой витальности, и даже если удается от них избавиться, они возвращаются снова – либо в силу привычки, либо в результате вторжения Природы в виде отголосков и рецидивов прошлого. Ваше мнение относительно того, что мои трудности отличаются от тех, с которыми сталкиваются все люди, всего лишь ментальная конструкция или вывод, не имеющий никакого реального основания. Если мне неведомы человеческие проблемы и я, как следствие, нетерпим к ним, то откуда же берется моя терпимость, которую вы не можете отрицать? Почему в течение долгих лет я терпеливо обсуждаю с вами все ваши сомнения, тратя на это так много времени, чтобы пролить свет на истинную природу ваших трудностей и показать вам истинное положение вещей, дабы убедить вас в истинности знаний, добытых в результате долгого и бесспорного опыта? А письма, что я пишу вам по вечерам, – это тоже от отсутствия сострадания к обуреваемым сомнениями и трудностями ученикам? Почему я терпеливо помогаю и пишу успокаивающие и ободряющие письма женщинам, решившимся на голодную забастовку и грозящим раз в две недели покончить с собой? Почему мы принимаем на себя все проблемы садхаков, их сопротивление и критику, почему терпим таких людей, как В., Н. и другие, если мы лишены понимания и сочувствия к трудностям человеческой природы? Не потому ли, что я всегда призываю вас к непоколебимой вере и отказу от сомнений как к единственному средству достижения духовной реализации? Но как иначе может поступить духовный наставник, преданный истине?»

В другом его письме мы читаем: «Что касается веры, то вы в своем письме пишете так, будто я никогда не знал никаких сомнений и проблем. Я прошел через все худшее, что можно только себе вообразить. И дело не в том, что я просто игнорирую проблемы, а в том, что вижу их с предельной ясностью, испытал их сполна и в большей степени, чем кто-либо из живущих ныне или моих предшественников, и это дает мне основание, учитывая масштабы трудностей, быть уверенным в результатах моей работы. Но даже если бы я все же видел, что это может ни к чему не привести (что исключено), я бы невозмутимо продолжал начатое мной дело, поскольку намерен как можно лучше выполнять свою миссию, чтобы послужить всеобщей гармонии мироздания. Но почему я должен считать, что мои усилия ни к чему не приведут, когда я предвижу наперед каждый свой шаг и знаю, к чему он ведет, и каждая неделя и каждый день – (когда-то это было с каждым годом и месяцем, а отныне – с каждым днем и часом) приближают меня все ближе к цели? На пути, озаренном высшим светом, каждая трудность вносит свой вклад и приближает момент реализации, ибо мрак ночи скрывает в себе непреходящий Свет.

Кто-то из учеников критиковал Шри Ауробиндо за то, что он по десять часов в день тратит на написание «тривиальных» писем ученикам, и выразил сомнение в том, что таким образом удастся создать новую человеческую природу. Приведем ответ Шри Ауробиндо: «Не понимаю, что вы имеете в виду под «созданием новой человеческой расы» путем сочинения «тривиальных» писем по десять часов в день». Этого нельзя добиться никакими письмами, ни тривиальными, ни важными; даже если бы мне пришлось тратить свое время на сочинение прекрасных стихов, новую расу таким образом не создать. Каждый вид деятельности хорош на своем месте – электрон, молекула или зерно хотя и малы, но на своем месте они необходимы для построения мира, который не сможет состоять из одних живописных горных кряжей, закатов солнца и сияния утренней зари, хотя всему этому есть в нем место. Все зависит от того, какая сила стоит за этими явлениями и какова цель их действия – а это известно одному Космическому Духу, занятому своей работой; и могу добавить, что Дух руководствуется не разумом или человеческими мерками, но всеобъемлющим сознанием, которое на основе электрона может построить целый мир и сделать сплетение нервных клеток исходным базисом для деятельности Разума и Духа в Материи, породить Рамакришну, Наполеона или Шекспира. Разве жизнь великого поэта сводится только к большому и великолепному? С какими заурядными вещами приходится иметь дело, прежде чем на свет появится «Король Лир» или «Гамлет»!… Творец знает и уважает тот материал, с которым он работает, равно как и то, почему нужно заниматься мелочами и «пустяками» и каково их истинное место в его творчестве».

Как много потерял бы литературный мир в целом и искатели духовных истин в частности, если бы Шри Ауробиндо не написал своих писем!

Объем переписки все возрастал, как увеличивалась и нагрузка на Шри Ауробиндо по написанию писем, что очевидно из его ответа на одно из писем: «Милостивый государь, если б вы видели, как целыми днями с полудня до полуночи я сижу, зарывшись в бумаги, разбирая и расшифровывая написанное и составляя бесконечные ответы, то дрогнуло бы даже каменное сердце, и вы бы не толковали о печатании на пишущей машинке и спячке. Я уже не пытаюсь (по крайней мере на сегодня) сократить поток корреспонденции; я смирился со своей судьбой, подобно Рамана Махарши – с бесконечным прасадом и почитателями, но, по крайней мере, не собираюсь добивать себя разговорами о печатании на пишущей машинке».

Однако ученик на этом не успокоился и написал следующее: «Какая польза в ваших жалобах? Вы совершили серьезную ошибку, придя в этот исполненный скорби мир с всесильным волшебным пером поэта. Шри Кришна, я полагаю, с целью смягчить наши сердца, мог бы пожаловаться на нездоровые легкие из-за непрерывной игры на флейте». В ответ Гуру отшутился следующим образом: «Вот это мысль! Странно, что никто из поэтов об этом не вспомнил – модернист сразу бы за нее ухватился. «Флейта и легкие», или «бронхит у Кришны».

Как бы то ни было, переписка отнимала массу драгоценного времени у Шри Ауробиндо, не говоря уже о его энергии. Тем более, что не было никакой пользы от такой переписки. Поэтому в 1937 году Мать сочла нужным вмешаться, резко ограничив объем переписки, которая практически прекратилась к концу 1938 года. Однако трем или четырем ученикам было позволено писать письма Учителю, хотя тема переписки была ограничена несколькими предметами, такими, как искусство, поэзия, литература и т. д.

В конце 1938 года, а если говорить точнее, в канун Даршана – 24 ноября, с Шри Ауробиндо произошел несчастный случай. В тот день в два часа ночи он споткнулся о голову лежавшей на полу шкуры тигра и упал. На помощь он не позвал, оставшись беспомощно лежать на полу, но, к счастью, Мать, почувствовав во сне вибрацию беспокойства, поняла, что со Шри Ауробиндо что-то случилось, и поспешила к нему в комнату. Увидев Шри Ауробиндо лежащим на полу, она позвонила в колокольчик. Прибежавшему на звонок служителю она сказала: «Шри Ауробиндо споткнулся и упал, немедленно пошлите за доктором Манилалом». Частый гость и последователь Шри Ауробиндо и Матери, доктор Манилал, обследовав травмированную ногу, заподозрил перелом. Оказав пострадавшему помощь, доктор послал за специалистом из Мадраса. Программу проведения Даршана пришлось отменить, и огромное число посетителей, прибывших вечером специально по этому случаю, ограничилось встречей с Матерью, после чего все отправились по домам, молясь о скорейшем выздоровлении Учителя. Прибывшие специалисты-ортопеды поставили диагноз: перелом правого бедра над коленом с захождением костей. Шри Ауробиндо, выслушав диагноз, не сказал ни слова. Однако Мать «обрушила на врача массу сложных вопросов о прогнозе заболевания, способах лечения, необходимых действиях и т. д., так что тот не уставал поражаться объему ее познаний в области медицины. Шри Ауробиндо, со своей стороны, сидел в постели, не вмешиваясь, и внимательно слушал разговор, переводя взгляд с одного на другого, но так и не произнес ни слова!»

По совету врача на ногу наложили гипс. Пострадавшему пришлось несколько недель провести в постели.

Оккультное значение происшедшего лучше всего определил сам Шри Ауробиндо: «Враждебные силы много раз пытались помешать такому событию, как Даршан, но мне удавалось отражать все их нападки. В тот момент, когда произошел несчастный случай, я думал лишь о том, как защитить Мать, и забыл о самом себе. Я не предполагал, что враждебные силы могут атаковать меня. В этом была моя ошибка».

Но нет худа без добра. В результате этого несчастного случая несколько учеников и врач снова получили возможность близкого общения со Шри Ауробиндо после почти двенадцатилетнего перерыва. До этого свободный вход к Шри Ауробиндо, за исключением Матери, имел только один служитель. Если в комнату нужно было войти кому-то еще – что-то прибрать, починить, установить или исправить, – это можно было сделать лишь в тот момент, когда Шри Ауробиндо находился в примыкавшей к ней ванной комнате. Крайне редко одному-двум ученикам удавалось мельком взглянуть на него или услышать его медоточивый голос. Однако после случившегося, когда он на долгое время, пока не срастется перелом, оказался прикован к постели, некоторым ученикам-помощникам было разрешено входить к нему для оказания необходимой помощи. Таким образом шесть-восемь человек получили возможность ежедневно собираться вокруг Шри Ауробиндо и беседовать с ним. Эти беседы касались самых разнообразных тем и вопросов.

Во время этих бесед, по словам учеников, «…Мы забывали о почтительных отношениях, которые должны быть между учениками и их Гуру – превращаясь в старых и добрых друзей. В эти часы Шри Ауробиндо казался совершенно другим. Казалось, что высокие, прозрачные и молчаливые снега гималайских вершин устремлялись вниз спокойными, прохладными, журчащими потоками. Возьмите в пригоршни эту чистую священную воду, плесните ею на свое тело, отпейте ее или просто забавляйтесь с ней, как дитя. Она полна неувядаемой свежести, неисчерпаемого богатства и искрится мудростью и юмором Учителя!»

 

Вторая мировая война

Настали дни, когда разрушительные силы перешли в наступление и над Западным горизонтом нависли зловещие тучи. В Индийском Национальном Конгрессе не затихали разногласия между Мусульманской Лигой и Хинду Махасабха. Нерешительные лидеры Конгресса были не в силах противостоять неистовому и непримиримому спикеру Мусульманской Лиги. Внутри самого Конгресса возник разлад и нависла угроза неминуемого раскола между так называемыми правыми и левыми. На международной арене дела обстояли еще хуже: воинствующий Гитлер с ордами нацистов угрожал всей Европе. Малодушный и слабовольный премьер-министр Англии и столь же нерешительный премьер Франции, не подготовленные в военном отношении к решительным действиям, затягивали время, делая значительные уступки диктатору. Однако вскоре подобная политика доказала свою несостоятельность, и 1 сентября 1939 года Гитлер, воспользовавшись первым удобным предлогом, ввел свои войска в Польшу. Англия и Франция, загнанные в угол, объявили Германии войну. Это произошло 3 сентября 1939 года. Началась Вторая мировая война. В течение определенного времени она ограничивалась боевыми действиями на море, при регулярных потерях с обеих сторон, в то время как на суше боевые действия ограничивались разбрасыванием листовок и ожесточенной пропагандой по радио. Однако уже в первые месяцы 1940 года в ходе войны произошел драматический перелом: нацистская военная машина прошлась по Бельгии и Голландии, обойдя грозную «линию Мажино» во Франции, и в течение нескольких дней бронетанковые дивизии Гитлера вторглись на земли Франции. Французское правительство смалодушничало, как, впрочем, и французская армия, и, стремясь уберечь Париж от разрушения, капитулировало, устлав коврами дорогу завоевателям.

В результате предательства Франции отборные силы британской армии, сражавшиеся с немцами на французской земле, оказались в серьезной опасности. Под жестоким натиском нацистов, при отсутствии полевой связи отступающая британская армия с боями прокладывала себе путь домой и, переправившись через узкий Ла-Манш к берегам Англии, завершила свой ратный подвиг разбитая, но сохранившая высокий моральный дух. На смену старому лидеру пришел новый: премьер-министром Англии стал Черчилль, сформировавший Национальное правительство. Своему народу он откровенно признался, что не может ничего ему обещать, кроме «крови, слез и пота».

Ситуация для Англии действительно складывалась мрачная, поскольку нацистский диктатор, воодушевленный легкими победами, хвастливо заявлял, что война с Англией продлится недолго и уже 15 августа 1940 года он будет вести прямую трансляцию по радио из Букингемского дворца. (Знаменательно, что это день рождения Шри Ауробиндо).

Поначалу Шри Ауробиндо мало интересовался войной, хотя знал, что слабое руководство Англии и Франции по меньшей мере отчасти повинно в жестоком и агрессивном поведении Гитлера. Однако с капитуляцией Франции и отказом потерпевшего поражение французского правительства откликнуться на призыв Черчилля к «Англо-французскому Союзу», он решил воздействовать на ход войны с помощью духовной силы. К счастью, в лице Черчилля он нашел благодатную почву для действия этой Силы.

Помимо безмолвной духовной Силы, Шри Ауробиндо вместе с Матерью открыто заняли сторону Союзников, призывая к тому же самому и других. Он сделал денежный взнос в фонд войны, и 19 сентября 1940 года в письме к губернатору Мадраса, подписанному им и Матерью, заявил следующее: «Мы понимаем, что это не просто битва в защиту народов и против угрозы мирового господства Германии и нацистского образа жизни, но это сражение в защиту цивилизации и самых высоких общественных, культурных и духовных ценностей, ею достигнутых, а также в защиту будущего всего человечества. Наша поддержка и симпатии всегда будут на стороне правого дела, что бы ни произошло; мы с нетерпением ожидаем победы Британии и, как результат, воцарения мира и единства между народами, а также лучшего и безопасного мирового порядка».

А 6 мая 1941 года Мать написала следующее: «Необходимо ясно и настойчиво заявить, что все те, кто помыслами и надеждами поддерживает победу нацизма и призывает к ней, одним этим фактом оказывают содействие враждебным асурическим силам в их борьбе против Божественного».

В те дни немногие индийцы разделяли подобные убеждения, поскольку большая часть населения Индии яро ненавидела англичан, как своих поработителей, хотя это и не означало, что индийцы питали особую любовь к Гитлеру или как-то рассчитывали на его помощь; им было прекрасно известно о его предубеждении и ненависти к индийцам, нашедших свое выражение в автобиографии Гитлера «Майн Кампф», однако в унизительном поражении англичан со стороны превосходящей их силы многие в Индии находили тайное удовлетворение, надеясь при этом, что неминуемый крах Великобритании принесет Индии независимость. Естественно, в Индии не могли понять, почему именно Шри Ауробиндо, постоянно выступавший против британского господства в Индии и едва не поплатившийся за это головой, так открыто и недвусмысленно заявил о поддержке Союзников и всеми своими помыслами и действиями способствовал их победе. Но Шри Ауробиндо был дальновиднее, чем большинство его соотечественников. Его видение охватывало не только судьбы Индии или Великобритании – оно простиралось на весь земной шар. Он понимал, что победа нацизма означает порабощение всего человечества и многовековой застой всего мирового процесса развития. Если Союзники не смогут отстоять все, что дорого человеческому сердцу, то свобода, безопасность, культура будут утрачены навсегда. Его позиция по этому вопросу четко изложена в письме к ученику:

«Не следует рассматривать это как войну одних народов против других или как войну за освобождение Индии; это борьба за идеал, который должен восторжествовать в жизни людей на земле (ибо Истине еще предстоит полностью воплотить себя), борьба против мрака и лжи, стремящихся в недалеком будущем поработить весь мир и человечество. Нужно уметь видеть силы, стоящие за схваткой, а не отдельные поверхностные обстоятельства… Можно нимало не сомневаться, что в случае победы одной стороны придет конец свободе и всем надеждам на торжество света и правды, а работа, которой мы отдаем свои силы, будет поставлена в такие условия, которые сделают ее выполнение невозможным для человека; наступит царство лжи и мрака, а большинство народов подвергнутся такому жестокому подавлению и деградации, какие не снились нашим согражданам. Если же восторжествует другая сторона, провозглашающая свободное будущее во благо человечества, тогда этой страшной опасности удастся избежать и можно будет создать все условия для развития Идеала, для осуществления Божественной работы и реализации духовной Истины, ради торжества которой на этой земле мы и работаем. Те, кто сражается на этой стороне, сражаются на стороне Божественного против угрожающего воцарения Асура».

Главная задача, которую ставили перед собой Шри Ауробиндо и Мать, это спасти мир от господства асурических сил, поскольку победа нацистов или фашистов означала бы конец всем надеждам и чаяниям, взлелеянным человечеством. Она обернулась бы господством четырех сил преисподней, как назвал их Шри Ауробиндо, – мракобесия, лжи, страдания и смерти.

Духовной Силе Шри Ауробиндо и Матери предстояло пробиться сквозь плотный мрак отчаяния и пораженческих настроений, с которыми столкнулись героические защитники Британских островов. И это свершилось. По причинам, не ясным даже по сей день, за исключением того, что духовная Сила одержала верх над Асурами, Гитлер решил провести бомбардировку Великобритании, а не массированное вторжение, которое в данной ситуации неминуемо привело бы к его быстрой победе. Маршал Геринг, командующий Люфтваффе, послал на Великобританию бомбардировщики, и 12 августа 1940 года началась жестокая бомбежка. По словам Черчилля, 15 августа стало для англичан самым критическим днем: на Англию обрушилась мощь почти ста бомбардировщиков и восьмисот истребителей, полностью отрезав страну с юга. Но, несмотря на отчаянную атаку, Англия не сдавалась и в свою очередь нанесла ответный удар по немецким воздушным силам, уничтожив 180 истребителей противника. Бесконечные бомбардировки Лондона не прекращались в течение пятидесяти семи ночей.

Это было началом конца гитлеризма. Асурические силы, превратившие Гитлера в марионетку, получили сполна и испытали на себе возмездие со стороны духовной Силы, воздействовавшей на них через представителей Божественного – Шри Ауробиндо и Мать. Направляемый асурической силой, Гитлер отменил план вторжения в Великобританию, обратив свой взгляд в сторону Российской земли, где он, процитируем строки из стихотворения Шри Ауробиндо о Гитлере:

«… встретит на пути своем

Сильнее демона – иль Божий гром».

Без сомнения, Гитлера на смертоносном пути поджидали и демон, и громовой удар свыше: демон в образе Сталина, а громовой удар – объединенной мощи Великобритании и Соединенных Штатов.

В черные для Великобритании дни 1942 года Черчилль, у которого не было четкой позиции в отношении Индии, согласился с единодушным мнением Кабинета и лидеров английской общественности о том, что необходимо предпринять радикальные шаги, чтобы заручиться поддержкой Индии в военных действиях Союзников. Англия, как правящая Индией страна, имела открытый доступ к ее ресурсам – и людским, и природным. Этим своим правом Англия, не задумываясь, воспользовалась в полном объеме. Однако, учитывая, что отношения с Индией становились все напряженнее и грозили вылиться в волну протестов и беспорядков, Британский кабинет выступил с новыми инициативами, известными под названием «Предложений Криппса», согласно которым Англия брала на себя обязательства по окончании войны создать новый Индийский Союз на правах полностью независимого доминиона. Одновременно предполагалось разработать новую конституцию, предусматривающую выборность представителей. Сэр Стэффорд Криппс, член английского кабинета, выехал в Индию, чтобы провести переговоры с индийскими лидерами, убедить их принять предложения Англии, оказать всестороннюю поддержку и внести свой вклад в военную победу над врагами. Шри Ауробиндо обратился к индийским лидерам с искренним призывом принять предложения англичан, невзирая на то, что они, возможно, не отвечали их требованиям. Через м-ра Шиву Рао он обратился с посланием к Ганди и Неру, убеждая их принять предложения Англии на любых условиях. Он даже направил личное письмо сэру Стэффорду Криппсу, чтобы выразить в нем поддержку его предложений. Письмо звучало следующим образом: «Я слышал ваше выступление по радио. Как один из тех, кто некогда был лидером националистов и трудился на благо независимости Индии, я – хотя сегодня сфера моей деятельности не политика, но духовность – хотел бы выразить вам свою признательность за все, что вы сделали для выдвижения своих предложений. Я приветствую их как возможность, предоставленную, чтобы определиться, обрести – при всей свободе выбора – свою собственную свободу и единство и занять достойное место среди других свободных народов. Я надеюсь, что ваши предложения будут приняты и использованы во благо, невзирая на все разногласия и расхождения во мнениях. Я также надеюсь, что дружественные отношения между Англией и Индией придут на смену противоборству и станут шагом вперед навстречу великому мировому союзу, в котором духовная сила Индии как свободной нации внесет свой вклад в дело созидания лучшей и более счастливой жизни для всего человечества. Именно в этом плане я публично заявляю о своей поддержке, если это пойдет на пользу вашему делу.

31.03.1942 г.

Однако предложения Криппса были отвергнуты индийскими лидерами, и Криппс, близкий друг Неру и Индии, скоро вернулся домой разочарованным. Вот яркий пример Божественной Милости, ниспосланной индийским лидерам, которую они отвергли. Бесполезно развивать теперь точку зрения о том, что, будь эти предложения приняты, Индии удалось бы избежать в дальнейшем массы трудностей и сохранить политическое и географическое единство.

Тем самым человеком, на котором Шри Ауробиндо и Мать сконцентрировали свою духовную силу, был Черчилль, оказавшийся, пусть и неосознанно, единственным политическим лидером, наиболее открытым для влияния, направленного свыше. В комнате Шри Ауробиндо стоял радиоприемник, и он регулярно слушал выступления Черчилля и новости Би-Би-Си. Не меньше его беспокоило и здоровье Черчилля, и когда тот заболел пневмонией, Шри Ауробиндо не пропускал ни одного сообщения о состоянии здоровья английского Премьер-министра. Военные действия продолжались и шли с переменным успехом; наконец-то безрассудная затея Гитлера с вторжением в Россию или, если можно так выразиться, божественно спланированная авантюра, привела к тому, что войска его были разбиты и непобедимая немецкая армия вкусила горьких плодов поражения. Вступление США в войну на стороне Англии и России окончательно определило судьбу нацистской Германии: вскоре немецкая армия, наголову разбитая, распалась, и война в Европе закончилась заслуженной победой Союзников.

В то время, как военные действия в Европе достигли своей кульминации, Индия пережила немало тревожных минут перед лицом угрозы вторжения японцев, выступивших на стороне Германии. Английские и американские военно-морские силы несли тяжелые потери. Шри Ауробиндо поначалу не обратил особого внимания на японцев, но когда эта новая враждебная сила пересекла границы Китая, Малайзии, Сингапура и Бирмы и оказалась на пороге восточных рубежей Индии, он пришел к выводу, что и эту асурическую силу необходимо остановить, иначе той миссии, к выполнению которой стремились они с Матерью, будет нанесен безжалостный удар, а надежды Индии на независимость будут отброшены или же полностью сведены к нулю. Новоиспеченный империализм Японии мог оказаться куда страшнее старого английского империализма, переживающего период угасания. И вновь духовная сила Шри Ауробиндо в немалой степени способствовала окончательному разгрому и крушению Японии. Война вскоре закончилась поражением Японии, и мир наконец-то смог с облегчением вздохнуть. Бесконечному кошмару пришел конец, хотя он и породил новый кошмар – борьбу за мир и безопасный мировой порядок.

 

Индия обретает свободу

После войны первостепенной заботой Индии стало ее политическое будущее. Люди государственные выражали сомнение: будет ли победившая Англия считаться с чаяниями индийцев. Словно в подтверждение этих опасений Черчилль высказал свою позицию: «Не для того я стал первым премьером Королевства, чтобы возглавить ликвидацию Британской Империи… Мы не намерены расставаться с самым драгоценным сокровищем королевской короны». Однако боги распорядились по-своему; британский электорат привел к победе на выборах лейбористскую партию во главе с Клементом Эттли. Это произошло в 1945 году. Новое правительство рассматривало индийский вопрос как задачу первостепенной важности, и спустя два года после того, как лейбористы заняли в правительстве Англии ключевые места, англичане ушли из Индии, предоставив бразды правления самим индийцам. Уходили они в спешке, так, словно «их дожидался корабль, готовый к отплытию», как образно описала их уход Мать.

Божественному промыслу было угодно, чтобы Индия получила независимость 15 августа, в день рождения Шри Ауробиндо. Это не было простым совпадением и имело духовное значение. Давайте обратимся к посланию Шри Ауробиндо к миру, которое он сделал по этому историческому поводу: «15 августа 1947 года – день рождения свободной Индии. Этот день знаменует собой конец старой эры – начало новой эпохи. И мы всей своей жизнью и деятельностью, как свободный народ, можем превратить этот день в важнейшую дату новой эры, открывающейся для всего мира, для политического, культурного и духовного будущего человечества.

15 августа – мой день рождения и, понятно, мне особенно приятно, что он приобрел еще и такое важное значение. Я воспринимаю это совпадение не просто как случайность, но как поддержку и печать той Божественной Силы, которая направляет каждый мой шаг в моей работе, как гарантию увенчания ее полным успехом. И, действительно, в этот день я вижу, как почти все мировые процессы, осуществления которых я хотел дождаться при жизни, хотя они и казались нереальными мечтами, приближаются к своему завершению или успешно развиваются. И во всех этих мировых движениях свободная Индия может занять ведущее положение и сыграть полноправную роль.

Моей первой мечтой было революционное движение, которое привело бы к свободной и единой Индии. Сегодня Индия свободна, но единства она еще не достигла. В какой-то момент даже казалось, что самим актом освобождения она будет отброшена назад, к хаосу разобщенных мелких государств, предшествовавшему английскому завоеванию. К счастью, похоже, что этой опасности удастся избежать, и утвердится огромный и мощный, хотя и не полный союз. Вдобавок, мудрая, решительная политика Учредительной Ассамблеи сделала возможным разрешение проблемы угнетенных классов без резких надломов и расколов. Однако старое разделение общества на индусов и мусульман сегодня, как нам кажется, превратилось в постоянное политическое разделение страны. Остается надеяться, что эта ситуация является временной и будет рассматриваться лишь как переходный этап на пути к достижению цели. В противном случае Индия окажется в значительной мере ослаблена и силы ее подорваны: на почве религиозной вражды возможны вспышки гражданских волнений и даже новое иностранное вторжение и завоевание. Замедлятся темпы внутреннего развития и процветания Индии, ослабнет ее позиция среди других народов, судьба страны изменится к худшему или будет полностью разрушена. Этого нельзя допустить; разделение необходимо устранить. Будем надеяться, что это произойдет естественным путем, с помощью растущего осознания необходимости не только мира и согласия, но и сотрудничества, направленного на создание прочной основы для достижения общей цели. Таким образом, единство может быть выражено в любой форме, которая имеет лишь прагматическое, но не фундаментальное значение. Но любыми средствами и любым способом разделение общества необходимо преодолеть; единство должно быть и будет достигнуто, поскольку это необходимо для великого будущего Индии.

Другая мечта связана с пробуждением и освобождением народов Азии и возвращением ее великой роли в деле прогресса человеческой цивилизации. Азия воспряла, огромные пространства ее ныне совершенно свободны или начинают освобождаться; те же регионы, что все еще полностью или частично находятся в зависимом положении, переживают этап борьбы за свое освобождение. Осталось сделать немногое, и это немногое будет сделано – сегодня или завтра. У Индии здесь своя роль, и она начинает исполнять ее с энергией и способностью, которые уже демонстрируют меру ее возможностей и то место, которое она может занять в единой семье народов мира.

Третья мечта – это мировой союз, представляющий собой основу более справедливой, светлой и достойной жизни для всего человечества. Объединение стран и народов идет полным ходом; оно еще несовершенно организовано и преодолевает огромные трудности. Но первый шаг уже сделан, и начинание это неизбежно укрепится и победит. Здесь Индия также играет заметную роль, и если она сумеет достичь более совершенного искусства управления государственными делами, не ограниченного текущими проблемами и непосредственными перспективами, а смело устремленного в будущее, то именно Индия может способствовать тому, что на смену медленному и сдержанному развитию придет более быстрое и уверенное. Прервать или нарушить то, что сделано, может лишь катастрофа, но даже и в этом случае конечный результат очевиден. Ибо объединение – это природная необходимость, неизбежное движение. Необходимость объединения очевидна для всех народов, ибо без него свобода маленького народа в любой момент может оказаться под угрозой, а жизнь даже крупной и сильной страны – в опасности. Таким образом, объединение отвечает интересам всех народов, и только человеческая ограниченность или глупая самонадеянность могут ему помешать; но даже и они не смогут вечно противостоять природной необходимости и Божественной Воле. Однако одного внешнего основания недостаточно; для этого должен созреть дух международного сотрудничества и интернационального подхода; должны проявиться интернациональные формы и институты, допускающие, возможно, такое проявление, как двойное или многостороннее гражданство, национальный взаимообмен или добровольное слияние культур. Национализм выполнит предназначенную ему роль, потеряет свою воинственность и больше не будет считать эти вещи несовместимыми с целостностью и самобытностью своей позиции. Человечеством будет править новый дух единения.

Следующая мечта – духовный вклад Индии в мировой прогресс – уже начала осуществляться. Духовные достижения Индии все больше проникают в Европу и Америку. Эта тенденция будет расти и развиваться; среди катаклизмов и бедствий нашего времени люди все больше и больше устремляются к Индии с надеждой – надеждой не только на ее учение, но и на ее духовную практику.

И, наконец, последняя мечта – это достижение нового этапа в эволюции, который поднимет человека на более высокий уровень сознания, что поможет людям приступить к разрешению проблем, которые веками не получали своего разрешения, с тех самых пор, как он научился думать и мечтать о совершенствовании своей личности и общества. Пока все это остается на уровне личных надежд и устремлений, которые уже начинают оказывать влияние на передовые умы как в Индии, так и на Западе. На этом пути существует гораздо больше препятствий, чем в любой другой сфере человеческой деятельности, но препятствия и трудности для того и существуют, чтобы их преодолевать, в особенности, если есть на то Высшая Воля. И если этому эволюционному процессу развития духа и внутреннего сознания суждено увидеть завершение, то инициатива здесь может исходить от Индии, и хотя этот процесс будет иметь всеобщий характер, Индия будет очагом этого движения.

Вот какой смысл я вкладываю в эту дату – день освобождения Индии; а насколько оправдаются эти надежды и в какой степени – всецело зависит от новой, свободной Индии».

Приведем ниже обращение Матери по поводу этого исторического события:

«О наша Мать, о Душа Индии, о Ты, не оставлявшая детей своих даже во времена самой мрачной депрессии, в те дни, когда они не хотели слышать твоего голоса, служили другим господам и отрицали тебя, – теперь, когда твои дети восстали и лицо твое озарилось лучом утренней зари освобождения, теперь, в этот великий час, мы приветствуем тебя. Веди нас к открывшемуся перед нами горизонту свободы, чтобы он мог превратиться в идеал твоего подлинного величия и твоей истинной жизни для содружества народов. Веди нас к достижению великих идеалов, открывая людям свое истинное лицо, – будь лидером на стезе духа, другом и помощником всех народов.

* * *

Шри Ауробиндо был человеком не очень открытым. В Бароде он обычно занимался бхаитак и данд. В Пондичери его единственным физическим упражнением стала прогулка: он часами прохаживался вдоль веранды или по комнате. В еде, как и во всем другом, он не был привередлив и легко приспосабливался к любым обстоятельствам или обстановке. Только после того, как Мать создала Ашрам, жизнь Шри Ауробиндо стала немного комфортабельнее и удобней.

Шри Ауробиндо подчеркивал, насколько важна для осуществления духовной садханы хорошая физическая форма. Вспомним, что говорил он сам по этому поводу: «Я рассматриваю тело прежде всего как инструмент, дхарма садхана, или, если говорить точнее, центр воплощенной личности в действии, основу духовной жизни и деятельности всей жизни и деятельности на земле, но также и потому, что для меня тело, как и ум и сама жизнь, есть часть Божественного целого, форма выражения Духа, и, следовательно, его не следует игнорировать или недооценивать как нечто неисправимо вульгарное и неспособное к духовной реализации или духовному предназначению. Материю, которая представляет собой скрытую форму духа и должна раскрыть себя в этом плане, можно пробудить к сознанию, к проявлению и осознанию Духа, Божественного внутри нее. На мой взгляд, тело наравне с разумом и жизнью должно быть одухотворено или, можно сказать, преобразовано настолько, чтобы стать инструментом и вместилищем для реализации Божественного… Это не означает, что тело нужно ценить и оберегать ради него самого или что созидание божественного тела в будущей эволюции интегрального человеческого существа должно рассматриваться как завершающий этап, а не как средство для достижения цели, – это было бы серьезной и недопустимой ошибкой».

Когда Мать приняла на себя заботу об учениках, она взяла на себя ответственность за их духовную жизнь, равно как и за их физическое благополучие. Можно привести бесчисленное количество примеров того, как Шри Ауробиндо и Мать исцеляли застаревшие физические недомогания обитателей Ашрама и людей со стороны; даже те заболевания, перед которыми врачи оказывались бессильны, поддавались воздействию Силы и Благодати Шри Ауробиндо. Для многих вошло в привычку постоянно писать Шри Ауробиндо и Матери, рассказывая о своих проблемах, как физических, так и душевных или духовных, и искать у них поддержку или разрешение своих трудностей; так было тогда, так есть и сегодня.

Поскольку Шри Ауробиндо занимался исцелением других, то его собственное здоровье ученикам казалось безупречным. Он сказал как-то, что с помощью йогической силы избавился от хронических заболеваний, которыми страдал раньше. Подробный отчет о состоянии своего здоровья он представил в письме к ученику, написанному в беззаботном тоне: «…Давным-давно уже меня ничто не беспокоит, кроме легкого недомогания в виде чихания или случайных приступов ревматизма и невралгии. Ах, да, еще бывает жар, но за последние годы он почти что сошел на нет. Иногда возникает что-то вроде головной боли, но она наблюдается где-то над головой, пытаясь проникнуть внутрь, а затем отступает. То же и с головокружением. Больше ничего и не припомню. Вот такова правда об «отсутствии болезней». Что же касается вывода, вы можете сделать его сами – либо на йогическом, либо на медицинском уровне знаний, в зависимости от того, что для вас проще.

 

Уход

Первые явные признаки ухудшения здоровья Шри Ауробиндо появились в 1949 году, когда приглашенный из Калькутты врач, близкий ученик Шри Ауробиндо, осмотрев его, забил тревогу. Однако тревожных опасений он не высказал, предупредив лишь, что следует внимательно следить за состоянием здоровья. Предупреждение врача помогло Шри Ауробиндо, поскольку, точно зная источник проблем, легче было приложить Силу в нужном месте. По всей видимости, Шри Ауробиндо так и поступил, поскольку, встретившись с хирургом спустя несколько месяцев, заверил его: «Меня это больше не беспокоит: я вылечился». Понятно, что окружающие вздохнули с облегчением. Однако улучшение здоровья оказалось недолгим, и вскоре тревожные симптомы возобновились. Буквально за одну ночь Шри Ауробиндо как бы замкнулся в себе и отдалился от всего. Говорил он все меньше и меньше, по сути сведя разговор к отрывочным «да» или «нет». В лучшем случае, если ученик настойчиво пытался заговорить с ним, он одаривал его блаженной улыбкой сочувствия. Однако привычных занятий Шри Ауробиндо не прерывал: «Ежедневное чтение газет, внимательное просматривание множества журналов, еженедельников, ежеквартальников и т. д., которые редактировали связанные с Ашрамом люди, а также статей, написанных на четырех-пяти языках, стихов, очерков, писем, диктовка ответов на вопросы и, в довершение всего, подготовка собственных книг и книг других авторов, внимательное отношение к рукописям и корректурам ипр. – такова была его каждодневная работа».

Первый шок испытал на себе ученик, который был личным секретарем Шри Ауробиндо, когда тот вдруг произнес: «Займемся «Савитри»: я должен скоро закончить ее». «Савитри»? – ученик был изумлен и озадачен. Этот великий эпос, начало которому было положено еще в дни работы Шри Ауробиндо в Бароде, и по объему и величию был соотносим лишь с духовным восхождением самого Шри Ауробиндо. В процессе создания этой великой Поэмы он поднимался все выше, достигая новых духовных вершин, и по мере этого восхождения в духовном сознании переписывал и переосмысливал свой труд с позиций достигнутого им самим нового уровня духовного сознания и опыта. Одни черновики сменяли другие, у каждой песни существовало четыре-пять вариантов, как позднее написал ученик: «Какое переосмысление! Каждое слово должно было быть mot juste, каждая строка совершенна, даже знаки препинания расставлены безупречно. Один предлог изменялся по пять раз; а чтобы исправить какой-то знак препинания, подчас приходилось перечитывать целый раздел».

«Мы знаем, насколько глубоки и обширны были исправления и переосмысления в «Савитри». Можно только изумляться тем невероятным усилиям, которые он предпринимал, чтобы довести «Савитри» до совершенства… Поразительно, как ему удавалось так диктовать стихи, словно открыли водопроводный кран и оттуда полился поток, но не мощной струей, а медленным, очень медленным течением. Иногда приходилось перечитывать целые отрывки, чтобы не нарушить связь или последовательность, но когда наступала очередь «Книги Йоги» или «Книги Вечного Дня», строки слетали с его губ одна за другой, подобно легкому и ровному течению ручья, и уже на следующий день он дорабатывал созданное, чтобы не упустить звено в цепи продолжения. Утром в небольшой тетради, которую он называл «блокнот», он набрасывал несколько новых строк, не вошедших в первоначальный текст. В наибольшей степени это касалось «Книги Судьбы». Иногда появлялись два или три варианта одного и того же отрывка. Когда зрение его стало ослабевать, буквы тоже постепенно становились менее разборчивыми, и мне приходилось расшифровывать написанное и зачитывать ему вслух. У меня было хорошее зрение, но что еще важнее – благодаря предварительной подготовке, которую я получил, ведя объемную переписку еще до несчастного случая, – способность расшифровывать его иероглифы. Иногда, когда я запинался, он мне подсказывал, но случалось, что мы не справлялись оба. Тогда он обычно говорил: «Дай мне, разреши, я попробую». Он брал очки с большими увеличительными стеклами и сосредоточенно впивался глазами в написанное, чтобы вскоре признаться: «Нет, не могу разобрать». Я эгоистично фыркал про себя при каждой тщетной попытке, бормоча: «Если я со своим зрением не могу ничего разобрать, то на что же рассчитываете вы, сэр?»

Тем не менее, работа продолжалась неспешно и величаво. И тут вдруг такая спешка – «Займемся «Савитри». Я должен скоро закончить ее». Безмолвный вопрос, застывший во взгляде ученика, остался без ответа.

Затем произошла еще одна странная вещь. Шри Ауробиндо упорно не позволял фотографам делать снимки – ни себя, ни Матери. Но в 1950 году по случаю Дня Даршана один известный француз-фотограф вдруг получил разрешение сфотографировать и Шри Ауробиндо, и Мать, и даже Даршан! И этот вопрос – почему вдруг сделано исключение – тоже остался без ответа.

Переработка «Савитри» началась со всей серьезностью и вскоре была завершена. Предполагалось, что Эпическая поэма будет включать в себя 12 книг и Эпилог. Переработано было все, кроме 8-й книги и Эпилога. Когда была продиктована последняя строка и поставлена последняя точка, Шри Ауробиндо, довольно улыбнувшись, сказал ученику: «А все-таки закончили!» и потом добавил: «Что еще осталось?» – «Книга Смерти и Эпилог», – был ответ. «Ах, это?» – воскликнул Шри Ауробиндо. – Насчет этого посмотрим позже». Восьмая Книга и была «Книгой Смерти», а Эпилог, который представлял картину рождения нового мира, на самом деле был ее продолжением. Только победа над Смертью возвещала о новом мире, а Смерть требовала великой жертвы – Шри Ауробиндо. И он позволил Смерти взять над собой реванш как последнюю плату за победу его Идеала – проявления Супраментального сознания на земле.

Болезнь безжалостно прогрессировала, и ученики только беспомощно переглядывались, не зная, что предпринять. В мозгу каждого бился вопрос, на который не было ответа: «Почему болезнь прогрессирует? Почему он не воспользуется Йогической Силой, чтобы остановить и отвести болезнь?» Он, излечивший сотни людей, подаривший надежду тем, кто, казалось, навеки ее лишился, – почему он позволяет Враждебным силам восторжествовать над собой? Долгое время никто не решался задать ему этот вопрос, пока один из близких учеников не собрался с духом и не спросил его об этом, чтобы в ответ услышать: «Не могу объяснить; вы не поймете».

Приближался ноябрьский Даршан. От одного из астрологов пришло письмо, предупреждающее об опасности, которая грозит жизни Шри Ауробиндо. Ученики посмеялись над предсказанием, но Шри Ауробиндо попросил: «Не могли бы вы узнать, что именно там написано? Я чувствую, что он знает правду». «Его вопрос озадачил нас, – записал один из учеников. – Известный астролог из Калькутты однажды предсказал, что в возрасте 63 лет Шри Ауробиндо серьезно заболеет, но при этом заметил, что с помощью йогической силы он преодолеет опасность и доживет до глубокой старости». Сейчас ему было только 78 лет, до глубокой старости он еще не дожил.

Даршан закончился. Несмотря на боль и неудобства, Шри Ауробиндо долгие часы Даршана провел сидя, озаряя духовной любовью и благословением каждого, кто проходил мимо него. Но сразу же после Даршана болезнь обострилась. Послали за учеником-хирургом в Калькутту: было ясно, что по его прибытии будет проведено энергичное лечение. Едва приехав, врач прошел к Шри Ауробиндо, который встретил его неизменной улыбкой.

Первые два дня декабря Мать оказалась чрезмерно загружена: ей пришлось присутствовать на большой спортивной программе и других мероприятиях в Образовательном Центре ашрама. В эти два дня, как по заказу, в состоянии здоровья Шри Ауробиндо наметилось некоторое улучшение. Однако 3 декабря 1950 года оно опять ухудшилось: появились лихорадка и признаки нарушения дыхания. Врачи настаивали на антибиотиках и переливании крови, но Мать сказала, что ортодоксальные методы лечения для Шри Ауробиндо непригодны и принесут больше вреда, чем пользы. «Он может добиться чего угодно, если будет необходимо», – сказала она, но увидев его состояние 3-го декабря, призналась врачам: «Он в полном сознании, но потерял к себе всякий интерес». И снова повторила спустя несколько часов: «Не знаю, но он потерял к себе всякий интерес».

Утром 4-го декабря Шри Ауробиндо выглядел немного лучше. Он сел в постели, и Мать помогла ему принять легкий завтрак. Врач сидел рядом с постелью, делая Шри Ауробиндо легкий массаж. Шри Ауробиндо открыл глаза и спросил, который час. Было 10 часов утра. Он немного поговорил с врачом. Мать снова зашла в его комнату в час дня и, понаблюдав за ним, сообщила помощнику, находившемуся в соседней комнате: «Он уходит».

В 5 часов дня наступило некоторое улучшение. Шри Ауробиндо помогли встать с постели и пересесть в кресло. Спустя какое-то время он снова вернулся в постель. Признаки нарушения дыхания усилились. Когда Мать вернулась со спортивной площадки, врач вновь попросил разрешения сделать внутривенное вливание. Спокойно и твердо Мать ответила: «Я же говорила, в этом нет необходимости. Он потерял к себе интерес. Он уходит».

Примерно в 11 вечера Мать снова вошла в комнату Шри Ауробиндо с чашкой томатного сока. В полночь она вернулась еще раз, встала в ногах Шри Ауробиндо, несколько мгновений не сводя с него пристального взгляда, затем ушла.

В час ночи (5 декабря) она опять вошла взглянуть на Шри Ауробиндо. Приведем далее слова врача: «Никаких признаков страдания, страха или беспокойства на ее лице не было. Ни единой мысли, ни единого чувства я не мог разобрать в его выражении. Глазами она сделала мне знак удалиться в другую комнату и пошла следом за мной. Она спросила: «Что вы думаете? Могу ли я на час отойти?» Это был знаменательный час: Мать уходила – ее сознание покидало ее тело, и никому не позволено было входить в ее комнату или звать ее. Такова была ее воля. – Я пробормотал: «Мать, это не в моей власти». Она сказала: «Позовите меня, когда пробьет час».

Я встал позади Учителя и принялся поглаживать его по волосам. Нирод и Чампаклал сели по обеим сторонам кровати, разминая ему ступни. Мы все смотрели на него, не произнося ни слова. Теперь мы знали, что это может произойти в любую минуту, и спасти нас и весь мир может только чудо. Я почувствовал легкую, почти неощутимую дрожь его тела. Он приподнял руки и сложил их на груди крест-накрест – и потом все кончилось…

Почти в ту же секунду в комнату вошла Мать. Она встала в ногах Шри Ауробиндо… Ее взгляд был исполнен такой энергии, что я не мог смотреть в ее глаза. С этим горящим взглядом она простояла там… более получаса».

Наутро потоки народа стекались в Ашрам, на последний Даршан тела Учителя. Они не могли поверить, что Шри Ауробиндо больше нет. Тело казалось спокойным и безмятежным. «Оно сохранило свой прекрасный золотисто-белый оттенок, отличавший его при жизни, и тление не коснулось его». Назначенный ранее час похорон был отменен, поскольку Мать объявила: «Сегодня похороны Шри Ауробиндо не состоятся. Его тело настолько исполнено супраментальным светом, что нет никаких признаков тления, а потому оно останется на одре столько, сколько будет возможно».

Тело Шри Ауробиндо хранило Супраментальный свет более 111 часов.

9 декабря Мать заметила, что Свет стал отступать, и дала разрешение на похороны. Церемония похорон была простой, без религиозных обрядов, и золотое тело Золотого Пуруши вечером 9 декабря было опущено в склеп.

Мать сказала: «Люди не знают, какую огромную жертву принес он миру. Примерно год назад, во время какого-то разговора я заметила, что чувствую, как будто покидаю тело. Он проговорил очень твердо: «Нет, этого не может быть никогда. Если это необходимо для трансформации, то уйду я, а тебе придется довести до конца нашу йогу супраментального нисхождения и трансформации».

«Наш Господь всецело пожертвовал собой ради нас… Никто не принуждал его оставлять свое тело, он сам предпочел сделать это, руководствуясь соображениями, недоступными для человеческого разума… А если человек не в состоянии что-либо понять, единственное, что ему остается, – хранить почтительное молчание». (26.12.1950).

* * *

«Мы пребываем в Присутствии Того, кто пожертвовал своей физической жизнью ради более полного воплощения своего дела трансформации». (18.1.1951).

* * *

«Главная ответственность за то решение, которое Шри Ауробиндо принял относительно своего тела, кроется в недостаточной восприимчивости земли и людей. Но одно определенно: то, что происходило на физическом уровне, ни в малой степени не сказывается на истинности его учения. Все, что он говорил, – это совершенная истина, каковой и останется. Время и ход событий докажут это».

* * *

«Предаваться печали – значит оскорбить Шри Ауробиндо. Он с нами – понимающий и живой».

* * *

«Когда я попросила его вернуться к жизни, он ясно ответил: «Я оставил тело намеренно. Я не вернусь к нему. Я проявлюсь снова в первом супраментальном теле, сотворенном супраментальным образом».

* * *

«Господи, сегодня утром Ты дал мне уверенность в том, что пребудешь с нами до тех пор, пока не свершится дело Твое, не только как сознание, которое направляет и озаряет, но и как Динамическое Присутствие в действии. Ты недвусмысленно обещал, что весь Ты пребудешь здесь и не покинешь земную атмосферу, пока земля не будет трансформирована. Сделай так, чтобы мы были достойны этого Присутствия и все в нас впредь сосредоточилось на исполнении Твоей возвышенной Работы». (7.12.1950).

* * *

«Тебе, который стал материальным воплощением нашего Господа, Тебе наша бесконечная благодарность. Перед Тобой, кто сделал для нас так много, кто столько работал, боролся, страдал, надеялся и терпел, перед Тобой, кто наставлял нас во всем, подготовил и достиг для нас всего, перед Тобой мы низко склоняем голову и молим: не дай нам никогда, ни на мгновение, забыть о том, чем мы обязаны Тебе».

 

Мать – Ашрам

Написать полноценную биографию Шри Ауробиндо – задача не из легких, ибо он был не просто поэтом, патриотом и философом, но, прежде всего, выдающимся йогом. Что бы ни делал Шри Ауробиндо – писал или выступал с речами, – вся его внешняя деятельность обнажает пусть значительную, но все же лишь одну из граней его глубочайшей личности. Большая же часть его внутреннего мира, как у айсберга, оставалась скрытой. Именно поэтому он постоянно останавливал тех, кто пытался составить описание его жизни: Шри Ауробиндо слишком хорошо понимал, что его образ, невзирая ни на какие благие намерения его создателей, всегда будет неполным и односторонним. К счастью, он сам описал несколько основных событий и случаев из своей жизни, а его ученики, сидя вокруг него и впитывая каждое произнесенное им слово, сохранили записи этих бесед. Кроме того, сохранились письма Шри Ауробиндо тем, кто часто обращался к нему с самыми различными вопросами по всевозможным темам, чтобы получить ответы, связанные со многими аспектами его садханы. Все эти материалы обеспечивают биографа необходимыми фактами, важность которых трудно переоценить. Что касается Матери, то о ней читатель, конечно, хотел бы узнать больше, поскольку ее жизнь неразрывно связана с Йогой Шри Ауробиндо, и сама она, фактически, стала основательницей Ашрама, носящего его имя; но с нею дело обстоит сложнее. Мы почти ничего не знаем о ранних годах ее жизни, связанной с внешним миром. Что же касается жизни внутренней, то сохранились некоторые описания Матери ее собственного опыта, а также отрывки из ее дневника «Молитвы и Медитации», исполненные духовных устремлений и реальных фактов ее биографии, которые беспристрастный искатель истины может использовать для своего духовного роста. Мать также часто беседовала с детьми – воспитанниками Ашрама, и эти беседы были записаны, а затем изданы отдельными книгами или опубликованы в журналах, которые выпускались в Ашраме. Из этих фрагментов и отрывков можно воссоздать, пусть хотя бы частично, историю, отражающую образ и деятельность Матери, обожаемой и глубоко почитаемой тысячами ее духовных последователей во всем мире. Мы уже знаем, что впервые Мать приехала в Пондичери в 1914 году; пробыв там около года, накануне Первой мировой войны она уехала во Францию и навсегда вернулась в Индию 24 апреля 1920 года. Во время своего долгого отсутствия она переписывалась со Шри Ауробиндо. Некоторые из писем того периода времени уже приводились нами в предыдущих главах. Мать была прирожденной оккультисткой. Известно, что когда ей было всего 12 лет, она уже увлекалась оккультизмом. В столь раннем возрасте, когда дети, как правило, боятся всевозможных домовых и страшилищ, Мать была абсолютно бесстрашной. Страх несовместим с оккультизмом, ибо в оккультной практике человек, покидающий свое собственное тело, остается связан с ним лишь тончайшей нитью. И если эта тончайшая связь окажется прерванной, человек подвергается смертельному риску.

Шри Ауробиндо нередко упоминал об оккультном опыте и знаниях Матери. Так, он однажды заметил: «Х, возможно, ссылается на тот случай, когда Мать, которая в то время была в Алжире, воочию предстала перед кругом своих друзей, собравшихся в Париже, взяла в руку карандаш и написала несколько слов на листе бумаги. Удовлетворившись сознанием того, что такое возможно, она не стала развивать этот опыт дальше. Событие это относится к тому времени, когда она занималась оккультизмом с Теоном в Алжире. Явление материализации возможно, но оно трудно достижимо, поскольку требует редкой, предельной концентрации сил либо оккультного взаимодействия с витальными сущностями, способными осуществлять материализацию предметов подобно тому, как было с камнями, которые каждый день падали в доме для гостей, где мы жили. Ни в первом, ни во втором случае это не было чудом. Однако заниматься этим каждый день так, как предлагаете вы, едва ли возможно и бесполезно с духовной точки зрения, поскольку эти способности принадлежат не духовному плану сознания, а оккультным ментальным и витальным силам. Подобное превратило бы Йогу скорее в демонстрацию оккультизма, чем в процесс духовного преобразования».

Возможно, здесь самое время привести рассказы самой Матери о некоторых ее экспериментах и опытах:

«В возрасте семи лет я не умела ни читать, ни писать, поскольку никто меня этому не учил. Но я уже с четырех лет начала предаваться самосозерцанию, то есть заниматься своей йогой. У меня был небольшой стульчик, на котором я обычно усаживалась неподвижно, погружаясь в медитацию. Я чувствовала, как сверху на меня изливается ослепительный свет, вызывая некоторое смятение в моей голове. Понятно, что я тогда ничего не понимала: я была еще не в том возрасте. Но постепенно начала осознавать, что мне предстоит совершить грандиозную работу, о которой никто еще не знал… Однажды, когда мне было семь лет, я шла по улице со своим старшим братом и, заметив огромную вывеску, спросила его, что там написано. Он удивился: «Ты что, сама не можешь прочитать?» Я ответила, что не могу, не умею. Брат высмеял меня. Вернувшись домой, я тотчас же уселась за изучение алфавита. Спустя какое-то время меня отправили в школу, и через три года я уже показывала лучшие результаты на экзаменах, получая награды за отличную учебу. В 14 лет я стала ходить в студию, чтобы обучиться рисованию. Я была замкнутой, неразговорчивой девочкой. Друзья считали меня справедливой, а потому с каждым спорным вопросом обращались ко мне за беспристрастным решением. В возрасте 12 лет я часто гуляла одна в лесу Фонтенбло неподалеку от Парижа. Лес был старый, некоторым деревьям было по 2000 лет. Я любила садиться под деревом, погружаясь в глубокую медитацию. В эти моменты я ощущала глубокую связь с этими деревьями, наделявшую меня ощущением радости. Мое сознание сливалось с деревьями, и даже птицы и белки, прячущиеся в ветвях, спускались вниз, подкрадывались ко мне и, не страшась, разгуливали по мне… Как-то я услышала разговор о том, что одно из деревьев собираются спилить, и однажды, когда я сидела в тени этого дерева, то ясно почувствовала, что оно осознает грозящую ему опасность и умоляет меня как-то предотвратить эту жестокую расправу над ним.

В начале 20-го века я отправилась в город Клемсель в Алжире (Северная Африка). К северу от городка начиналась территория Алжира, к югу – пустыня Сахара, к западу – Марокко и к востоку – Тунис. Летом там стояла невообразимая жара. Я изучала там оккультизм под руководством монсеньора Теона, по происхождению, очевидно, польского еврея. Каждый день в жаркий полдень я устраивалась под оливковым деревом и медитировала. Жару я переносила неплохо. Однажды во время глубокой медитации я вдруг почувствовала беспокойство и, открыв глаза, увидела перед собой огромную кобру с раздувшимся капюшоном, испускавшую свистящий звук; она застыла в полутора-двух метрах от меня. Местные называли таких кобр нага: их яд убивает человека мгновенно. Поначалу я не поняла, чем вызвала такую ярость кобры, но потом подумала, что, возможно, я оказалась на ее пути к норе или убежищу: как раз над тем местом, где я сидела, в стволе дерева я заметила дупло. Что делать? Если я хотя бы пошевельнусь, она тотчас же совершит свой смертельный бросок. Я не двигалась и не чувствовала при этом ни капли страха. Я смотрела не мигая в глаза кобры, мобилизовав всю свою силу воли. Спустя какое-то время свист прекратился, и змея как будто отступила. Я тихонько подобрала под себя ноги, по-прежнему не отрывая взгляда от змеи и напрягая всю силу воли. Наконец нападавшая змея убрала свой капюшон, мгновенно отвернулась от меня и быстро скрылась в воде расположенного поблизости водоема. Позже я рассказала об этом случае Теону, на что он сказал мне: «Эта кобра живет здесь в дупле, ты загородила ей дорогу, поэтому она и вела себя так агрессивно. Дай ей молока – и вы станете друзьями». С того момента я никогда больше не испытывала страха перед змеями. Раньше от одного вида змей я внутренне сжималась, испытывая острое отвращение, с которым не могла совладать. С тех пор оно полностью исчезло.

…Когда я во второй раз возвращалась из Клемселя (местечка, где жил мсье Теон), Теон поехал вместе со мной, чтобы посетить Европу. Во время морского путешествия поднялся сильнейший шторм. Море вздыбилось, огромные волны швыряли судно из стороны в сторону: предчувствие неминуемой катастрофы не покидало нас. Пассажиры нервничали, кто-то даже заплакал. Да и капитан не скрывал своего беспокойства, заметив: «Пассажирам грозит опасность». Тогда Теон обернулся ко мне со словами: «Прекрати все это». Капитан удивился, он не понял, что означали эти слова. Мне же все было ясно. Я пошла в каюту, легла на койку и, покинув свое тело, отправилась в открытое море. Там я увидела бесчисленное количество бесформенных сущностей, в безумстве скачущих по волнам и создававших хаос. Приблизившись к ним, я смиренно и почтительно попросила их прекратить бурю: «Зачем вам нужно терзать этих бедных людей? – сказала я. – Прошу вас, успокойтесь и спасите их». В течение получаса я продолжала увещевать их и наконец они угомонились. Море успокоилось. Я вернулась в свое тело и вышла из каюты. Счастливые пассажиры на палубе радостно о чем-то переговаривались».

Как Мать пришла к отождествлению себя с мировой скорбью и насколько счастлива была, используя свою врожденную способность целительства, станет ясно из следующего отрывка, описывающего события, относящиеся к ранним годам ее жизни:

«Еще в детстве, когда мне было лет тринадцать, мне в течение целого года каждую ночь, едва я ложилась спать, казалось, будто я покидаю тело и поднимаюсь высоко вверх, сначала над домом, потом над городом. Я видела себя в сверкающих золотых одеждах, которые были слишком длинны для меня, и по мере того, как я поднималась, одежды эти становились все длиннее и шире, как бы образуя огромный купол над городом. Затем я видела, как со всех сторон собирались мужчины и женщины, дети и старики, больные и несчастные; все они толпились под этим огромным куполом, моля о помощи, перечисляя свои страдания, несчастья и болезни. В ответ на эти мольбы туника, мягкая и живая, устремлялась к каждому в отдельности, и люди, едва коснувшись ее, тотчас же утешались и выздоравливали, и возвращались в свои тела счастливые и сильные. Никогда я не видела ничего прекраснее, никогда не чувствовала себя более счастливой; любые дневные занятия в сравнении с этими ночными путешествиями, ставшими для меня истинной жизнью, казались скучными и бесцветными, лишенными всякой реальности. Нередко в этих полетах я видела слева от себя пожилого человека, молчаливого и неподвижного, который смотрел на меня по-доброму, вдохновляя меня своим присутствием. Этот человек в темно-фиолетовых одеждах, как я узнала позже, был воплощением того, кто носит имя Человек Скорби».

Мать, будучи еще ребенком, пришла к осознанию – не с чьих-то слов, но в результате собственного реального опыта, – что ей предстоит сделать открытие духовного плана в глубинах своего существа. Она вспоминала: «Между восемнадцатью и двадцатью годами я достигла сознательного и постоянного единения с Божественным Присутствием, достигла совершенно самостоятельно, не зная никого вокруг, кто мог бы мне помочь, даже не имея нужной литературы…». Позже она встретила индийца, рассказавшего ей о Гите, а впоследствии написала следующее: «Существует довольно слабый перевод Гиты на французский, но и английские переводы не лучше: Шри Ауробиндо еще не сделал своего перевода. Тот индиец посоветовал мне прочитать Гиту и указал ключ к пониманию этого писания; он сказал: «Читай Гиту и прими Кришну как символ имманентного Божественного, Бога внутри тебя». Вот и все, что он мне подсказал. Однако этого было достаточно, чтобы моя внутренняя работа полностью завершилась в течение одного месяца».

Когда и как Мать осознала свое предназначение на земле? Как и когда она встретилась со Шри Ауробиндо? Вот ее собственный ответ на эти вопросы:

«Что касается осознания своего предназначения, трудно сказать, когда оно пришло ко мне. Казалось, будто я родилась с ним, и с расширением и развитием сознания полнота и четкость этого понимания тоже возрастали.

…Между 11 и 13 годами серия психических и духовных опытов открыла мне не просто существование Бога, но и возможность человека встретиться с Ним, проявить его всесторонне, в сознании и действии, воплотить и выразить Его на земле в божественной жизни. Это осознание вместе с практическим обучением, необходимым для его претворения в жизнь, было дано мне во время сна несколькими учителями; некоторых из них я позже встретила на физическом уровне. Затем, в процессе внутреннего и внешнего развития, духовное и физическое родство с одним из них становилось все более и более очевидным и исполненным глубокого смысла, и хотя в то время я мало что знала об индийской философии и религии, я самостоятельно пришла к тому, чтобы назвать его Кришной, и с тех пор уже не сомневалась, что именно вместе с ним (с тем, кого я однажды должна встретить на этой земле) мне предстояло выполнить божественную работу…».

Спустя много лет, в 1914 году, Мать встретила того, кто в ее представлении был Кришной:

«Едва я увидела Шри Ауробиндо, я узнала в нем своего давнего знакомого, того, кого я обычно называла Кришной… Этого довольно, чтобы объяснить, почему я всецело убеждена: мое место и предназначение – быть рядом с ним в Индии».

Признательность Божественному за то, что эта встреча стала возможной, высказана Матерью в ее дневнике следующими словами:

«Не важно, что бесчисленное множество существ погружено в пучину глубочайшего неведения. Он есть, он на земле – тот, кого мы видели вчера. Его присутствия достаточно, чтобы доказать: настанет день, когда тьма превратится в свет и на земле воистину пребудет царствие Твое.

О Господи, Божественный Создатель этого чуда, – едва я задумываюсь над этим, как сердце мое преисполняется радостной благодарности и безграничной надежды.

Мое восхищение и преклонение невозможно выразить никакими словами, но только безмолвием».

Не удивительно, что Мать, с ее врожденной духовной чуткостью, во время первой же поездки в Индию отчетливо ощутила ауру Шри Ауробиндо, когда ее судно находилось еще в нескольких милях от порта Пондичери. «Я находилась на борту судна в море, как вдруг, совершенно неожиданно (понятно, что меня занимала внутренняя жизнь, но физически я находилась на судне), в одно мгновение, примерно в десяти морских милях от Пондичери, воздух, я бы даже сказала, физическое качество атмосферы переменилось настолько, что я поняла: мы вошли в сферу влияния ауры Шри Ауробиндо. Ощущение было чисто физического характера, и я убеждена, что любой человек, обладавший достаточно пробужденным сознанием, почувствовал бы то же самое».

В каком внутреннем состоянии Мать впервые встретилась со Шри Ауробиндо? Что она испытала при этой встрече?

«Я пребывала в состоянии глубокого сосредоточения, позволявшем видеть вещи в свете Супраментального сознания – то, что должно было быть, но по каким-то причинам не получило своего проявления. Я рассказала Шри Ауробиндо об этих видениях и спросила его, получат ли они свое воплощение. Он ответил просто: «Да». И в тот же момент я увидела, как Супраментальное сознание коснулось земли и началась его реализация!

Таким образом я впервые воочию убедилась в возможности превращения истинного в реальное».

С того момента, как она окончательно обосновалась в Пондичери в 1920 году, и до конца 1926 года Мать в основном держалась в тени, углубившись в свою садхану. В то время окружающие и посетители имели возможность свободно вступать в беседы и обсуждения со Шри Ауробиндо. Ашрама еще не было, но Мать взяла на себя управление хозяйством Шри Ауробиндо. С ее участием дела пошли значительно лучше, а тяготы и лишения, преследовавшие Шри Ауробиндо и его соратников, постепенно отступили. Затем, в 1926 году, вскоре после дня сиддхи Шри Ауробиндо ушел в уединение, и Мать заменила его в активной деятельности. Она основала Ашрам и занялась организацией и координацией различных служб, и вместе с этим взяла на себя и руководство учениками в их садхане. Стоит ли удивляться, что Ашрам стал всецело творением Матери? В нем осуществилась ее мечта:

«С самого начала моей нынешней земной жизни мне приходилось встречать многих людей, признававшихся в том, что они ощущали сильное внутреннее устремление, потребность в чем-то более глубоком и истинном, однако не могли отдаться этой устремленности, были целиком и полностью подчинены и порабощены жесткой необходимостью зарабатывать себе на жизнь, и эта необходимость лежала на них непосильным грузом, забирала так много времени и энергии, что не оставляла возможности посвятить себя никакой иной деятельности – внутренней или внешней. Я слышала такие слова очень часто. Я видела очень много этих бедных людей – «бедных» не с точки зрения денег, но потому, что они ощущали себя как бы скованными мелкой и умерщвляющей материальной потребностью.

В те годы я была очень молода и часто говорила себе, что однажды, если бы я могла, то создала бы свой особый мир, очень небольшой, где люди стали бы жить, не обременяя себя заботами о еде, одежде, жилище и всех прочих неизбежных жизненных потребностях, – с тем, чтобы посмотреть, сможет ли вся эта энергия, освободившись от довлеющего материального бытия, непроизвольно обратиться к божественной жизни и внутренней реализации».

Если Мать видела в Шри Ауробиндо воплощенного Кришну, которому она вверила себя целиком и полностью, то и Шри Ауробиндо признавал в ней воплощение Божественной Личности и Силы. Мало кого оставит равнодушным книга Шри Ауробиндо «Мать», в которой он описывает четыре ипостаси Божественной Матери – Махешвари, Махакали, Махалакшми и Махасарасвати. Эти ипостаси в трех их проявлениях – Трансцендентальном, Универсальном и Индивидуальном – суть воплощения Божественной Матери, Адья Шакти, которая приняла земное тело и жизнь именно в данный момент, дабы вывести человечество из бессознательности, неведения, скорби, зла, страданий и смерти и привести его к Супраментальной Истине, Свету, Миру, Гармонии, Счастью. Во многих письмах к ученикам Шри Ауробиндо пространно объясняет важность и значение прихода Матери на землю, ту роль, которую она играет в личной и коллективной садхане, а также пути и средства, помогающие открыться ее направляющему свету и силе. Он писал:

«Божественное принимает человеческий образ, внешнюю человеческую природу, чтобы проложить путь и указать его человеку, но не перестает при этом оставаться Божественным. Мы имеем дело с манифестацией Божественного сознания, а не с человеческим сознанием, превратившимся в божественное. Мать внутренне была выше всего человеческого еще в детстве… Мать пришла для того, чтобы привнести на землю супраментальное сознание, и именно это нисхождение супраментального бытия делает возможным ее полное проявление на земле… Ее воплощение – это возможность, предоставленная земному сознанию, чтобы воспринять Супраментальное бытие и осуществить трансформацию, необходимую для того, чтобы это стало возможным».

И далее: «Существует единая божественная Сила, которая одновременно действует в космосе и индивидууме и превосходит их. За всем этим стоит Мать, но она действует здесь в земном теле, дабы привнести сюда нечто, еще не проявленное в этом материальном мире, чтобы трансформировать жизнь, – поэтому следует воспринимать ее как Божественную Шакти, действующую на земле ради осуществления этой цели. Она имеет телесное воплощение, но в своем сознании тождественна всем прочим аспектам Божественного».

Обратимся к словам самой Матери: «Я с тобой на всех уровнях сознания, на всех планах бытия, начиная от высших и кончая грубыми материальными. Здесь, в Пондичери, все пропитано моим сознанием. Оно почти естественным образом пронизывает атмосферу в тонком физическом плане и простирается вплоть до озера, что в десяти километрах отсюда. Далее, мое сознание ощущается на материальном витальном плане, затем на ментальных планах и других более высоких уровнях сознания, повсюду».

Говоря о своих отношениях с другими людьми, Мать однажды сказала следующее, обращаясь к детям Ашрама: «Существует особая личная связь между вами и мной, между всеми, кто обратился к учению Шри Ауробиндо и к моему учению, – разумеется, расстояние здесь не имеет значения: вы можете находиться во Франции или на другом конце света, или жить в Пондичери – эта связь всегда остается живой и истинной.

Что же касается тех, кого я приняла в качестве своих учеников, кому сказала «да», то с ними у меня больше, чем связь: они мое порождение.

На самом деле я считаю себя в ответе за каждого, даже за тех, кого видела всего лишь в течение одной секунды».

Один из посетителей Ашрама был поражен духовной атмосферой этого места; он был очарован чистотой и аккуратностью повсюду, куда ни падал его взор. Успокаивающие и радующие глаз цветы, рассаженные с удивительной заботой по всему Ашраму и на Самадхи; ангельские лица детей, возникавшие как бы ниоткуда, застывавшие на мгновение в молчании около Самадхи и снова исчезающие в никуда; звонкие переливы смеха юношей и девушек, входящих и выходящих из строений Ашрама; спокойная целесообразность и порядок, с которым и молодые и старые занимались многочисленными делами Ашрама, – все это находило счастливый и гармоничный отклик в уме и сердце посетителя. Он изумлялся тому, что можно так эффективно управлять организацией, насчитывающей почти 2000 мужчин, женщин и детей различных возрастов и характеров, пришедших сюда с самым различным жизненным опытом, из разных стран, тогда как далеко не каждый умеет справиться даже с небольшим хозяйством. Как удалось, задавался вопросом посетитель, сохранить неизменную преданность и согласованное сотрудничество столь громадной организации, особенно в современных условиях, когда повсюду проявляется стремление к разрушению и распаду? Коротко ему можно было бы ответить так: подобное возможно, поскольку Мать не просто прекрасный организатор и созидатель, не просто великий духовный наставник, не просто спиритуалист-практик, который на духовных высотах задумывает то, что затем реализует на физическом плане, подавая пример всем, кого ведет за собой от тьмы к свету; Мать больше, чем все это вместе взятое, она – само воплощение ЛЮБВИ. Именно божественная Любовь Матери объединяет обитателей Ашрама, словно связывая всех воедино невидимыми нитями. Кто сможет противостоять любви, к тому же Любви Божественной? «Вот какова Она, Воплощенная Любовь, Владычица наших сердец, единственного взгляда которой достаточно, чтобы поднять нас на героические подвиги самоотречения и возвышенного самозабвения. Высочайшая привилегия, дарованная нам жизнью, – служить Ей любыми способами, которые она укажет. Стоит лишь увидеть ее, услышать от нее хотя бы слово, как наша душа исполняется чувством глубокой удовлетворенности».

Приведем здесь слова одного из садхаков о своем опыте: «Первое, чему меня научила Мать, – это то, что сила Любви безгранична; сила Любви способна изменить вселенную. Повсюду я видел торжество Любви Матери. Ее Любовь неизбывным потоком изливалась на страждущих, слабых и озлобленных людей; очищающая сила ее Любви заставляла виновных признаваться в своих прегрешениях, и при этом они были счастливы, получив ее благословение. Никаких наказаний, никаких резких слов – только одна Любовь. Кто возьмется подсчитать, сколько унылых жизней наполнила она своим светом, сколько сокрушенных сердец – блаженством, сколько мятущихся душ – покоем? Второе, что я узнал от Матери, – это то, что возвышение человеческой жизни, ее обращение от мрака к свету происходит не посредством учения и не с помощью принуждения, но в результате устремления к более высокому уровню бытия. Но кто может способствовать эволюции человеческого сознания? Только тот, кто сам достиг истинного единения с Божественным. И третье: терпение Матери не знает границ. Она преодолевает любое препятствие, любой беспорядок или насилие, противостоит любому запутанному обстоятельству как самовоплощенное Терпение, не знающее сомнений. И никакая сила не может устоять перед этой непоколебимой твердостью. В конце концов всякое противостояние и бунт карают самое себя; торжествует только ее Терпение. Это не философское учение. Это живое учение, руководство, которое дает нам Мать для повседневной жизни; учение, покоряющее умы и сердца».

Таким образом, рост и развитие Ашрама и его обитателей можно понять и оценить только в контексте возвышенной Любви, Сострадания и Милости Матери. Там, где изливается Любовь, нет места принуждению, давлению, жестким установкам или ограничениям, четким предписаниям относительно того, что можно и чего нельзя. «Именно это я имела в виду, – признавалась Мать, – когда говорила, что если в управлении Ашрама можно обходиться без строгих правил, то я со своей стороны не буду их устанавливать. Поэтому я всегда была против введения всяких правил, за исключением самых элементарных общих правил поведения и общежития».

И далее: «Я верю больше в силу воздействия общей атмосферы и в силу примера, чем в суровое обучение. Я более полагаюсь на то, что пробуждается в человеке под воздействием личного контакта, а не дисциплинарной меры воздействия. Возможно, в человеке подспудно что-то зреет и подготавливается, чтобы однажды вдруг вырваться наружу и проявиться».

Много лет назад число обитателей Ашрама было невелико; семьи с детьми, как правило, туда не допускались. Старшие садхаки рассказывали о том времени как о золотом веке, когда Мать занималась садханой каждого из учеников гораздо с большим вниманием и интенсивностью, чем теперь; и прогресс в духовном развитии был тогда более ощутим. Сама Мать в 1955 году вспоминала о том времени так: «В прежние времена мы начинали с тридцатью пятью или тридцатью шестью учениками, и я обычно занималась с ними особым образом, от которого не отступала даже тогда, когда в Ашраме насчитывалось уже около ста пятидесяти учеников. Все ученики находились как бы внутри скорлупы, огражденные и защищенные моим сознанием, так что я постоянно могла направлять как внешние, так и внутренние их движения; день и ночь все было под моим неусыпным контролем. Поэтому, естественно, в то время они добивались значительного прогресса. И действительно, всю их садхану делала за них я!»

Одна из причин, по которой это положение вещей изменилось и пришлось отказаться от столь пристального контроля за учениками, объясняется Шри Ауробиндо в письме к ученикам: «Если бы Мать смогла проявить в своем теле и физическом существе Божественные Личности и Силы, что она и делала несколько лет назад без сна и отдыха в течение многих месяцев – это был ярчайший период в истории Ашрама, – все оказалось бы много проще, и со многими атаками враждебных сил, которым мы сегодня подвергаемся, можно было бы расправиться значительно быстрее или же они попросту прекратились бы. В те дни, когда Мать медитировала вместе с садхаками или работала и целые сутки напролет проводила в глубокой концентрации, не зная сна и забывая о пище, она была неподвластна болезням и усталости, и дела продвигались с быстротой молнии… Позже, поскольку низшее витальное и физическое существо в садхаках не поспевало за общим уровнем развития, Матери пришлось оставить работу с Божествами и Божественными Силами и низойти на физический уровень человека, действуя там согласно его правилам и условиям, а это означало возникновение трудностей, неизбежную борьбу, болезни, неведение и инерцию».

С годами в Ашрам стали принимать и семьи с детьми. Число их все возрастало, а с появлением детей атмосфера строгости, господствовавшая в Ашраме, несколько смягчилась. Мать начала общаться с детьми: давала им уроки, рассказывала разные истории, пробуждая в них интерес к занятиям спортом и учебе. Она начала вести записи, отмечая достижения молодежи, мальчишек и девчонок, и большую часть своего времени уделяла ежедневному общению с ними.

Однажды кто-то из детей спросил Мать: «Почему мы не извлекаем максимальную пользу от нашего пребывания в Ашраме?»

Мать ответила следующее: «Это очень просто! Потому что вам все дается слишком легко. Когда приходится бродить по свету в поисках наставника, отказывая себе во всем, дабы получить начальную крупицу знаний, тогда духовное учение, цель, к которой вы стремитесь, становится драгоценной, как и все то, что постигается трудом, и для достижения чего вы прилагаете все свои силы.

Большинство из вас пришло сюда в том возрасте, когда вопрос о духовной жизни и духовном учении еще не стоит; на этом этапе вашей жизни он преждевременен. Вы действительно живете в особой атмосфере, но не воспринимаете ее как нечто особенное, вы привыкли видеть меня, слышать меня, я говорю с вами, как принято говорить с детьми, я даже играю с вами, как играют с детьми все люди; вам остается только прийти, сесть и слушать меня, задавать мне вопросы и выслушивать мои ответы; я никогда не отказываю никому в беседе; это так легко и просто. И этого достаточно, чтобы жить, спать, есть, делать физические упражнения и ходить в школу. Вы живете здесь так же, как жили бы в любом другом месте. Эта жизнь стала для вас привычной…

Но однажды вы скажете: «Я здесь уже столько времени, я мог бы узнать за это время и научиться очень многому, над чем я даже не задумывался…»

Вот в этот-то день вы и почувствуете, что такое развитие, вы сделаете огромный шаг вперед».

Какова главная цель жизни? И даже духовной жизни? Вернуться к Источнику, из которого мы все вышли? Или освободиться от этого видимого мира, раствориться или слиться с безличным Божественным? Однажды Мать сама сформулировала этот вопрос следующим образом: «Каков прок от этой тяжкой борьбы и этих тягостных страданий, от созидания того, что, по меньшей мере, во внешнем проявлении, полно трагедии и драматизма, если цель всего этого – просто научить вас справляться с этими трудностями? Лучше уж вовсе не начинать!»

И сама же дала себе ответ: «Но если вы обратитесь к сути вещей, если, избавившись не только от всеобщего эгоизма, но и от своего эго, посвятите себя полностью, всецело и безоговорочно познанию Промысла Всевышнего Господа, тогда вы поймете, что это не глупая шутка, не тропа испытаний, по которой вы вернетесь, набив синяки, к исходной точке. Совсем напротив, эти усилия необходимы, чтобы все проявленное могло познать восторг бытия, красоту бытия и его величие, волшебное очарование тонких планов бытия, извечное стремление к совершенству, блаженству, красоте и величию».

Интегральной Йоге Шри Ауробиндо Мать дала следующее определение: «Интегральная Йога – это не бегство от физического мира, которое оставляет мир на произвол судьбы. Но это и не принятие материальной жизни в том виде, как она есть, без всякой надежды на решительные перемены, и не восприятие мира как окончательного изъявления Божественной Воли.

Интегральная Йога имеет целью восхождение по всем уровням сознания, начиная с обычного ментального уровня и кончая супраментальным и божественным; и когда восхождение будет завершено, произойдет возвращение к материальному миру, которое будет сопровождаться привнесением сюда супраментальной силы и сознания, дабы эта земля могла постепенно трансформироваться в супраментальный и божественный мир.

Только те, кто стремится к непознанному и к самосовершенству, кто терзает себя мучительными вопросами и не находит на них ответов, именно они готовы к Интегральной Йоге.

…Первое, что вы должны понять (и это имеет первостепенное значение): нельзя путать Интегральную Йогу с другими духовными реализациями, которые могут быть достаточно высокими, однако касаться лишь ограниченной сферы, поскольку имеют лишь сугубо внутреннюю направленность. Если же вы стремитесь трансформировать все свое существо, если вы хотите участвовать в созидании нового мира, то одномерность и узкая устремленность старых школ йоги недостаточна. Необходим всеобъемлющий подход, позволяющий заключить в себе все целое, вместить его в свое сознание».

 

Рост и развитие ашрама

Шри Ауробиндо покинул свое физическое тело, но тем не менее он по-прежнему с нами. И это не эвфемизм, не образное выражение, означающее, что он живет в своих книгах, в своем учении и в нашем сознании или в вечном воздействии на наши умы. Все это так, и в то же время он существует реально. Как говорит Мать, он обрел «вечное пристанище в тонком физическом мире (сфере, непосредственно примыкающей к земле), доступ в который открыт всем, кто хочет Его увидеть. В тонком физическом мире Его образ подобен тому, какой Он имел в земной жизни, осененный, однако, необыкновенным покоем бессмертия». И действительно, есть люди, которые его видели, слышали и ощущали его присутствие. Та работа, ради которой он пришел на землю, которой положил начало и интересам которой был предан до самого конца, эта работа не просто продолжается – она продолжается с удвоенной энергией и настойчивостью его неутомимой соратницей и помощницей, Матерью. Здесь вполне уместно вспомнить слова Шри Капали Шастрияра: «Учитель и Мать не есть нечто раздельное и друг от друга независимое. Мать – это часть самого Шри Ауробиндо. Она – это проявившаяся динамическая часть его души. И каждый, кто всецело посвятил себя Садхане Шри Ауробиндо, знает, что именно Мать не просто возглавляла Ашрам, но была надежным и верным наставником для учеников, вобравшим в себя весь свет и силу Шри Ауробиндо и передававшим их сотням садхаков, сообразно с их потребностями и запросами. Общепризнанным подтверждением ее опыта служит тот факт, что исходящая от нее помощь всегда адекватна растущим потребностям садхаков».

Бурный рост Ашрама, расширение его многосторонней деятельности, возрастающее значение, которое он приобрел в сфере духовности, – все это делает бездоказательными высказывания и молчаливые опасения по поводу того, что с уходом Шри Ауробиндо та великая работа, которой он положил начало, будет остановлена или замедлена. В связи с этим нелишне повторить, что уход Шри Ауробиндо, представляющий собой высший акт самопожертвования, имел своей целью сломить последнее сопротивление Материи, препятствующей нисхождению Всевышнего, и ускорить превращение земной жизни в жизнь божественную. Нисхождение Супраментального Сознания и Силы на физический уровень бытия, ради которого Шри Ауробиндо и Мать долгие годы, как первопроходцы, подготавливали почву, произошло 29 февраля 1956 года, когда Супраментальное сознание снизошло в тело Матери – с тех пор этот день со всей торжественностью отмечается в Ашраме как День Господа. В тот день, 29 февраля 1956 года, согласно словам Матери, произошло следующее: «Сегодня вечером Божественное Присутствие, конкретно ощутимое и материальное, пребывало среди вас. Я обрела форму живого золотого монолита, превосходящего Вселенную по своим размерам, и оказалась перед огромными и тяжелыми золотыми воротами, отделявшими мир от Божественного. Едва я взглянула на эти ворота, как в едином порыве сознания поняла, что «время пришло», и, подняв обеими руками огромный золотой молот, нанесла удар – всего лишь один удар по этим воротам, – которые тотчас же разлетелись от удара вдребезги.

И тут же на землю хлынул непрерывный поток Супраментального Света, Силы и Сознания».

По другому поводу она заметила: «Только потому, что вы живете на земле в данный момент – независимо от вашего желания и осознания, – вы с каждым глотком воздуха впитываете в себя новую супраментальную субстанцию, которая распространяется в земной атмосфере и подготавливает в вас нечто, что внезапно проявится в вас, как только вы сделаете решающий шаг».

24 апреля 1956 года Мать сказала следующее о Супраментальном нисхождении, имевшем место 29 февраля 1956 года: «Проявление Супраментального сознания на земле – перестало быть отдаленным обещанием и стало живым фактом, реальностью. Сейчас оно выполняет здесь определенную работу, и однажды настанет такой день, когда все незрячие, невежественные и не желающие признавать этого факта вынуждены будут признать его».

И действительно, после ухода Шри Ауробиндо в 1950 г. начался небывалый рост и развитие Ашрама, о чем свидетельствовало: 1) увеличение числа учеников, 2) расширение служб Ашрама, 3) ускоренный прогресс в области образования; 4) создание большого числа подобных духовных центров как в Индии, так и за ее пределами; 5) увеличение темпов роста предпринимательской и торговой деятельности Ашрама; 6) организация Международных форумов, подобных «Мировому Союзу»; 7) реализация идеи о Городе Новой Жизни – Ауровиле.

О постепенном росте числа обитателей Ашрама в течение ряда лет свидетельствуют следующие данные.

Вначале число учеников, живших вместе со Шри Ауробиндо, не превышало четырех-пяти, и до 1922 года существенного роста численности учеников не наблюдалось. В 1923-м их было уже 11–15 человек, и эта цифра продолжала постепенно расти, пока в 1926 г. не достигла 25 человек. К концу 1927-го число учеников составляло 36, в 1928-м – 80. В 1942 году число обитателей Ашрама резко возросло до 350, а в 1952-м – до 800 человек. В 1962 году их было уже более 1200, в 1964-м – 1300–1400. В июне 1967 года в Ашраме насчитывалось уже 1426 человек, а в начале 1973-го – 1600. Тот факт, что все больше и больше людей по всему миру откликаются на зов души, стремясь подчинить ему свои земные дела и заботы, профессиональные интересы и экономическую независимость и вступить в Ашрам Шри Ауробиндо, дабы обрести ценности духовные, доказывает растущее влияние учения Шри Ауробиндо и Матери на умы людей. В этой гигантской работе одинаково важно и количество, и качество. Хотя, конечно же, качество важнее, о чем не раз говорил Шри Ауробиндо: «Один человек, искренне преданный Йоге, обладает большей ценностью, чем тысячи именитых людей». Однако верно и то, что из тысячи людей, занятых духовными поисками, лишь единицы достигают цели. Но это взгляд с позиции быстротечной человеческой жизни, а если посмотреть на проблему с точки зрения вечности, то ни одна душа не потеряна, если однажды она ступила на путь духовных исканий. Несмотря на все препятствия, ошибки и отклонения от намеченного пути, она все-таки находит верный путь и в положенное время достигает своей цели. Даже отказ от духовных поисков не обязательно означает окончательное поражение; обретенные духовные сокровища сохраняются навечно, а то, что еще предстоит выполнить в духовном плане, будет сделано в следующих воплощениях души. Но это вовсе не означает, что в этой жизни, здесь и теперь, не нужно прилагать всех сил для достижения цели или можно не торопиться. Однако человеческая природа – вещь сложная, и люди все равно остаются на разных уровнях развития, даже когда занимаются йогой. Каждый человек, ступая на духовный путь, делает свой первый шаг с искренним устремлением к успеху, но в то же время каждый человек несет на себе бремя своих самскар, впечатлений прошлых жизней, и сталкивается с противодействием множества враждебных сил; и хотя Божественная милость всегда готова прийти на помощь, многие колеблются или в нерешительности отступают, и лишь единицы, преодолев все трудности, достигают намеченного в течение одной человеческой жизни. Ашрам – именно то место, где есть простор для движения вперед, равно как и все благоприятные возможности для подготовки к этому духовному прогрессу.

Рост числа обитателей Ашрама неизбежно вел и к расширению административных служб Ашрама. Существующие службы расширялись и одновременно с этим создавались новые, причем не только те, что обеспечивали возможность работы, но и те, что производили все необходимое для обитателей Ашрама: еду, одежду, жилище и т. д. Любого приезжего поражает в Ашраме и его филиалах бурная деятельность его обитателей, и подчас он с изумлением убеждается, что труду здесь уделяется гораздо больше времени, чем медитациям или самосозерцанию. И это действительно так. Какими бы ни были прошлые достижения Индии, ее сыны всегда справятся с тяжелой работой на любом поприще приложения сил человеческих. Жаль только, что им не всегда хочется это делать в полную силу. Как и во всем остальном, Ашрам и здесь задает тон. Но это все к слову. Причина, по которой Мать уделяет так много внимания работе, заключается в том, что работа есть лучший способ привнесения Божественного Присутствия, Света и Силы в витальное существо и его проявления; при этом труд как ничто другое способствует расширению и углублению самоотдачи. По словам Шри Ауробиндо, «работа – это сфера приложения и поле деятельности для карма-йоги как части Интегральной Йоги, которая позволяет научиться работать истинно йогическим образом, овладеть самопосвящением через служение и практической самоотверженностью. Понять, что такое скрупулезность, дисциплина, гармония, терпение, выдержка, и научиться отдавать предпочтение Божественному и Божественной работе, отодвигая на второй план свои эгоистические устремления и амбиции». А научившись всему этому, мы избавляемся от эгоцентричности. Эта Йога требует не только устранения эго в универсальном Духе, как в Йоге Знания, и не только растворения эго в самозабвенном единении с Божественным, как в Йоге Божественной Любви. Она требует преодоления эго как необходимого условия для проявления психического существа, истинно духовной личности в эволюции. Наиболее эффективный способ борьбы с эго – это Йога Божественной Работы, ибо именно в процессе действия, в работе, эго и все элементы витальной природы, оказывающие сопротивление, – наши личные привязанности и антипатии, амбиции, гордость, чувство обладания ипр. – полностью проявят себя и войдут в столкновение с эго других людей. Осознание мотивов и причин наших поступков, как внутренних, так и внешних, – это первый шаг на долгом пути устранения всего того, что противостоит нашему духовному прогрессу. Йога Шри Ауробиндо начинается с выполнения трех главных условий: устремленности, неприятия ложного и самоотдачи – устремленности к Божественному, неприятия всего того, что противостоит божественному или в низшей природе, и полной самоотдачи Божественному. Работа – это действительно часть Садханы, поскольку она помогает избавиться от низшей природы и ее реакций и полностью вверить себя Божественному. Далее Шри Ауробиндо говорит: «Наш опыт показывает, что одной медитации недостаточно, чтобы изменить природу человека, так же как и бегство от внешней активности и работы не принесло желаемых результатов тем, кто на него решился; зачастую это оказывалось даже пагубным. Необходимо определенное сосредоточение и внутренняя устремленность в сердце и открытость сознания, для того чтобы воспринять присутствие Матери и нисхождение Силы свыше. Однако без целенаправленного действия, без приложения усилий природа сама собой не изменяется: только в работе и в контакте с людьми можно проверить прочность произведенных в природе перемен. Что же касается самой работы, которой занят тот или иной человек, то надо сказать, не бывает работы, достойной или недостойной, плохой или хорошей, любая работа хороша, если она совершается как подношение Матери, выполняется ради нее во славу силы ее». Без сомнения, Ашрам Шри Ауробиндо – это Новое Творение в самом высоком духовном смысле этого слова, а отнюдь не высокогорное гималайское убежище аскетов, пристанище на коромандельском берегу.

Мать утверждала: «К Йоге надо обращаться не из-за отвращения к жизни или людям и не в стремлении уйти от трудностей. Не следует заниматься йогой в надежде обрести сладость любви и покровительство Божественного, поскольку любовь и защиту Божественного при вашем правильном отношении можно найти повсюду.

Если вы хотите всецело посвятить себя служению Божественному, полностью отдать себя Божественной работе, просто ради ощущения радости самоотдачи и служения, не требуя ничего взамен, кроме возможности отдаться Божественному и служить ему, тогда вы готовы к тому, чтобы прийти сюда и здесь вам всегда будут рады».

Можно перечислить следующие административные службы Ашрама, организованные Матерью, деятельность которых проходила с ее одобрения и под ее неусыпным надзором:

Строительство и обслуживание объектов

Санитарная служба

Электроснабжение

Внутренняя служба управления хозяйством

Мастерские по изготовлению мебели

Портняжные мастерские

Прачечная

Обувная мастерская

Столовая

Амбулаторная служба:

– аллопатическая,

– гомеопатическая,

– аюрведическая,

– хирургическая,

– клиническая лаборатория,

– рентгенографическая лаборатория,

– патронажная служба

Мукомольня

Маслобойня

Служба по обеспечению топливом

Служба садоводства:

– цветоводство,

– овощеводство,

– выращивание фруктов

Птичник

Мастерские:

– механическая,

– электрическая

Мастерская по ручному производству бумаги

Ткацкое производство

Строительство жилых домов

Типография

Служба закупок

Библиотека

Читальный зал

Фотолаборатория

Служба музыкального образования:

– класс вокала,

– инструментальный класс,

– оркестр

Художественная студия

Танцевальный класс

Служба реализации печатной продукции

Транспортная служба

Секретариат

Служба связи

Почта

Йога Шри Ауробиндо и Матери, которую также называют Йогой Самосовершенствования, представляет собой всестороннюю борьбу за то, чтобы отвоевать земной мир и человека для Божественного. Это многостороннее наступление на цитадель Несознательного и Неведения, в которых прочно утвердились силы Лжи: заблуждение и смерть. Поэтому любая форма человеческой деятельности приобретает в этой Йоге непреходящее значение и смысл, при условии, что все виды деятельности должны быть свободны от бессознательных и противостоящих Божественному элементов и совершаться как подношение Божественному в очищенной и возвышенной форме для трансформации и преобразования по образу и подобию Божественного. Поэтому Мать поощряла учеников заниматься бизнесом, торговлей и коммерцией, которые долгое время считались оплотом асурических сил. Она хотела, чтобы люди были честолюбивы в лучшем смысле этого слова. Приведем ее слова: «Я всегда упрекаю людей за то, что они недостаточно честолюбивы. Я всегда говорю им: «Больше честолюбия – стремитесь к росту, к тому, чтобы быть божественными воинами, достичь того, что действительно того достойно. Все, что от вас требуется, – это сознательно преодолеть ограничения человеческого эго, иначе истинный рост невозможен. Пусть ваши амбиции успокоятся, только добившись Божественного, и ничего больше».

Поэтому динамический, даже раджасический человек будет более подходящим инструментом Божественного, чем человек саттвический, который предпочитает ничего не делать. Первого всегда можно поправить и обратить на путь истинный, с последним же, который влюблен в собственную саттвическую доброту, Мать мало что может сделать. С одобрения и благословения Матери многие ученики занялись новыми видами бизнеса в Пондичери и в других местах, и процветали благодаря милости Матери и тому, что твердо придерживались ее принципа: «Преданность – это верный путь к успеху».

Немало учеников, которые занялись бизнесом, торговлей и промышленностью, руководствовались в своих деловых общениях с людьми и правительственными учреждениями принципами истины, честности, неподкупности, преданности и прямоты, отвечающими идеалам Йоги. Долгое время деньги и политическая власть были оплотом сил Лжи и противостоящих Божественному элементов. Интегральный и всеобъемлющий принцип Йоги Шри Ауробиндо заключается в том, чтобы отвоевать власть денег, захваченную силами Асура, и вернуть ее Божественному, которому она в действительности принадлежит, для выполнения Его работы. Сказанное вовсе не предполагает, что все богатые люди находятся во власти асурических сил, но в том случае, если деньги владеют людьми, а не люди – деньгами, эти люди оказываются беспомощным инструментом в руках асурических сил. Пока за накоплением денег скрываются жажда известности, славы, власти и эгоистические устремления, их обладатель на деле остается инструментом противостоящих Божественному сил. Вот что говорит в этой связи Мать.

Политика:

«Мы говорим, что у нас в принципе нет ничего общего с политикой, и это правда: мы не имеем ничего общего с политикой – в том виде, что она собой сейчас представляет.

Однако если рассматривать политику в ее истинном духе, то есть как организацию народных масс, как нюансы управления, регулирования коллективной жизни и ее связей с другими сообществами, другими народами, другими странами, тогда необходимо сделать ее частью супраментальной трансформации, поскольку до тех пор, пока жизнь отдельного народа и отношения между странами остаются без изменения, супраментальная жизнь на земле будет совершенно немыслима. Поэтому политическая сфера тоже нуждается в трансформации».

Деньги:

«Что касается вопроса финансов… Стало практически невозможно поддерживать никакие отношения с другими странами, а распространенные средства взаимообмена, предназначенные для упрощения взаимоотношений, превратились в сплошное осложнение – причем настолько, что вскоре это приведет к невозможности поддерживать любые отношения вообще; становится совершенно невозможно что-то сделать, будучи связанным абсолютно во всем.

Если вы захотите получить хотя бы самую малость из другой страны, вам предстоит пройти такую сложную и трудоемкую процедуру, что в конце концов вы предпочтете сидеть дома и довольствоваться картофелем, выращенным на собственном огороде, не имея представления о том, что происходит и что производится в других концах света.

Да, эти две области, политическая и финансовая, наиболее сильно сопротивляются трансформации. В человеческом сознании эти сферы находятся во власти неведения, несознательного и, надо сказать, злой воли. Именно они наиболее активно противятся прогрессу и движению к истине… отказываясь понимать то, что им непривычно. Поэтому желание трансформировать эти сферы – воистину героический подвиг, поскольку, пока эта трансформация не будет завершена, невозможно изменить условия существования на земле».

Стоит запомнить и следующее замечание Матери:

«Что касается денег, то первый принцип, на котором построены наши действия, заключается в том, что деньги не предназначены для того, чтобы приносить еще больше денег; эта идея «делания денег» – ложное и искаженное внушение; деньги должны умножать богатство, процветание и продуктивность сообщества людей, страны или, что еще предпочтительнее, всего мира. Деньги – это средство, сила, власть, а не конечная цель сама по себе. И как любое средство или любая власть, они умножаются и обретают силу в процессе деятельности и обращения, а не накопления и застоя.

Мы стремимся доказать миру на конкретном примере, что посредством внутренней психологической реализации и определенной внешней организации можно создать мир, в котором не будет места многим источникам человеческих страданий».

 

Уход Матери

В субботу 17 ноября 1973 года в 7.25 вечера душа Матери покинула тело. На 23 года раньше, совершив акт намеренного самопожертвования, расстался со своей смертной оболочкой Шри Ауробиндо. В определенном смысле и Шри Ауробиндо, и Мать оставили свои тела вынужденно, но не в результате неизбежной покорности неумолимой Судьбе, а по добровольному выбору. Смерть не посмела навязать им свои условия и завладеть ими; ей пришлось дожидаться, пока они сочтут нужным сказать ей: «Входи». После их ухода смерть всего лишь заявила свои права на их тела, но не больше. Эти слова могут показаться отвлеченным рассуждением, но если вспомнить, что Шри Ауробиндо и Мать жили во всеобъемлющей полноте Сознания, от высшего до наиболее материального, и если принять во внимание, что Мать, искусная оккультистка, могла по своей воле путешествовать от одной грани жизни к другой и обратно, то нетрудно понять, что их смерть или, точнее, их уход был скорее вызван внутренней духовной необходимостью, чем продиктован требованием Смерти.

Почему же эти великие духовные учители нашего времени покинули свои тела в тот момент, когда провозглашенные ими цели и Идеалы уже были близки к достижению? Добились ли они успеха, или их труд потерпел полное или частичное поражение? И если они проиграли, то каковы шансы на успех их последователей?

Безусловно, Интегральная Йога Шри Ауробиндо и Матери впервые в истории человечества предрекала нисхождение на землю нового динамического Сознания-Истины. С помощью Силы этого нового Сознания предполагалось осуществить процесс Трансформации всего человеческого существа – его ума, жизни и тела до самой последней физической клеточки. Осуществленный полностью, этот процесс трансформации положил бы начало новому человечеству – сверхчеловечеству, постепенно переходящему к божественной жизни, кульминацией которой стало бы появление не земле новой расы – гностической.

Шри Ауробиндо и Мать как в духовном плане, так и во всех других отношениях были убеждены, что несмотря на чрезвычайную сложность и опасность стоявшей перед ними задачи она была вполне достижима; более того, они утверждали, что осуществление этой цели есть неизбежная эволюционная необходимость. А потому неустанно и настойчиво работали долгие годы. Тем не менее, достигнув вершины успеха ценой невероятных усилий и риска, Шри Ауробиндо понял, что эту работу нельзя было продолжать, пребывая в физическом теле. Отважный борец, он не уступал перед враждебными силами, обрушившими на него всю свою космическую мощь. Но когда он увидел, когда ему открылось, что окончательное нисхождение Супраментального Сознания в его тело возможно лишь ценой уничтожения его физической оболочки, то он решился на сознательную жертву. Он привлек к себе Силу, и когда она снизошла в его тело, принял всю тяжесть удара на себя. Но тем не менее снизошедшая Сила обосновалась в Матери, чье тело было подготовлено к нисхождению. Мать оказалась в состоянии принять и сохранить в себе эту Силу. Таким образом, Новое Сознание обосновалось в Матери как Разум Света, т. е. ее физический разум оказался преисполненным Супраментальным Сознанием. Это произошло 5 декабря 1950 года, когда Шри Ауробиндо покинул свое физическое тело.

С того времени Мать с присущим ей волевым упорством повела борьбу в одиночку. Ее усилия увенчались успехом, и 29 февраля 1956 года спокойно, без грома фанфар и приветственных аплодисментов Супраментальное Сознание наконец снизошло на землю и через тело Матери воплотилось в общей атмосфере земли. Это была великая победа – и для Матери, и для земли, и для всего человечества. Наступил решающий этап, который, тем не менее, не был и не мог быть окончательным этапом. Нисхождение Нового Сознания сделало возможной Божественную Трансформацию, которая являлась следующим шагом в великой садхане. Перед Матерью стояла еще одна великая задача, но сколько времени мог занять процесс Трансформации. Мать задала этот вопрос Шри Ауробиндо и получила конкретный ответ: «Вероятно, триста лет». Триста лет! Слишком далекая перспектива, уходящая за пределы человеческой жизни нескольких поколений. Что ж, если для зарождения самой Жизни в неодушевленном мире Материи потребовались миллионы лет и лишь спустя тысячелетия после этого на земле появился Нomo Saрiens, то стоит ли переживать по поводу относительно короткого отрезка времени в триста лет, необходимого для завершения задачи такой важности? Во всяком случае, Мать это нисколько не обеспокоило.

Она считала, что Божественная Милость способна, если сочтет необходимым, триста лет сократить до тридцати. Конечно, оставалась проблема физического старения. Мать была уже не молода. Значит, придется состязаться со временем. И тем не менее, зачем беспокоиться? Лучше хранить непоколебимую веру и продолжать движение вперед. Именно так она и поступила, сделав героический шаг к новой неприступной вершине, а там будь что будет.

Мать не раз объясняла, что процесс трансформации означает работу с каждой клеточкой тела, направленную на ее преобразование и открывающую ее воздействию новой Силы. Простой эту задачу не назовешь. Клетки тела вовсе не проявляют нужной реакции. Они представляют собой настоящие узлы и конгломераты страха, вросшего в их структуру. Они пронизаны неведением. Обладая своей собственной инертной волей, они слепо и отчаянно сопротивляются любым изменениям. А попадая под воздействие трансформирующей силы, выражают протест. Результат этого – боль, сильная, мучительная боль, по сравнению с которой смерть казалась бы избавлением. Но эта боль неизбежна, ее необходимо перетерпеть. О, сколько претерпела сама Мать! На самом деле это была схватка со смертью, долгая, затянувшаяся борьба, казалось бы безысходная. Это была работа, которую Мать выбрала для себя, прекрасно понимая, что должна вынести и эту боль, и эту борьбу не ради самой себя, а ради всех страданий человечества. Она понимала важность своей работы, понимала, насколько она усложняется недостаточной восприимчивостью природы и нехваткой искреннего сочувствия со стороны обычных людей, с которыми она общалась. Работа такого рода безмерно выигрывает, когда со стороны людей есть ответное усилие, способное подкрепить достигнутое, подтвердить свою преданность Идеалу и поставленной цели. Слабый же отклик в сердцах людей безмерно усложнил работу Матери, сделав ее еще более болезненной и исполненной риска. Жизнь и здоровье Матери, таким образом, оказались под угрозой. Но она не знала отдыха и не ждала помощи, и одна встретила свой час высшего суда.

Какие именно непреодолимые обстоятельства стали причиной ухода Матери, должно остаться тайной. Однако стоит обратить внимание на некоторые высказывания самой Матери, публиковавшиеся в течение последних месяцев ее жизни на страницах издававшегося в Ашраме «Бюллетеня». Они дают нам ключ к пониманию того, что Мать работала в двух направлениях одновременно: с одной стороны, она занималась трансформацией клеток своего физического тела, с другой – созданием своего нового Супраментального тела. По мере того, как продвигалась работа по созданию нового тела, Мать все больше погружалась в нее, все больше углублялась в себя, становилась менее общительной и в конце концов почти полностью отрешилась от внешней жизни и деятельности. По мере развития нового Супраментального тела она стремилась достичь слияния материального тела с новым Супраментальным телом. Но где именно был сокрыт ключ к слиянию двух тел, физического и супраментального, она не знала. Она говорила: «Никто на земле не пытался осуществить этого. Секрет мне не известен». Это был еще один из неизведанных путей, полных неожиданностей и опасностей. Должно быть, в процессе напряженных усилий последних месяцев ее жизни Матери стало ясно, что соединение материального тела с новым тонким супраментальным телом было не возможно. В любом случае, время для этого еще не пришло. Возможно, что человечество, ради которого предпринимались все эти усилия, оказалось совершенно не подготовленным к такому шагу. Земле предстоял еще долгий путь. Таким образом, вместо соединения двух тел, которое она, очевидно, намеревалась осуществить, Мать просто перешла в новое светоносное тело, как только оно было готово для этого. Вот что произошло 17 ноября 1973 года в 7.25 вечера, когда перестало биться физическое сердце Матери.

И тем не менее Мать по-прежнему остается с нами, как это было во время ее пребывания в физической оболочке. Ее Присутствие – неопровержимый факт, реальное живое ощущение, знакомое не только обитателям Ашрама, но и многочисленным ее последователям во всем мире. Узнав об уходе Матери, люди со всех концов света поспешили в Пондичери. Они приезжали ошеломленные и исполненные скорби, но по прибытии в Ашрам обнаруживали себя поглощенными атмосферой царившего там покоя. Утешение Всеведущей Матери разрушало последние следы скорби и страха. Ее Присутствие, Ее Сила и Сострадание суть живая реальность. Отбросив свою физическую оболочку, Мать всего лишь расширила свое бытие до масштабов вселенной. Мать покинула физическое тело, но она по-прежнему с нами.

Продолжается и ее работа; она так же, как и сама Мать, приобрела вселенские масштабы. Сегодня ее участие в жизни и делах тех, кто принял для себя ее учение и руководство, стало более конкретным и действенным. Светоносная Сила и сострадающая Любовь Матери, пребывающей в новом теле на уровне тонкого физического мира, где также продолжает жить и трудиться Шри Ауробиндо, по-прежнему за работой – еще более интенсивной и целенаправленной.

Шри Ауробиндо и Мать пришли на землю с высокой миссией.

Они приняли рождение в физическом теле, чтобы увидеть воплощение своей лучшей мечты. В своем новом состоянии они быстро осуществят то, что еще предстоит сделать, конечно, при условии сотрудничества со стороны людей.

 

Просвещение

Теперь мы подошли к просветительской деятельности Ашрама.

Когда Шри Ауробиндо говорит, что человеческий ум нельзя научить ничему, что уже не заложено в нем как потенциальное знание, и что всякий процесс обучения сводится к раскрытию присущего человеку знания, мы можем быть уверены, что эти слова остаются в силе не только в отношении возвышенного познания Духа, но также и по отношению к приземленному знанию разума, жизни и тела. И действительно, истинное познание возможно лишь на уровне сознания души; «познай себя» – этот принцип должен стать основой любого познания. Однако познание себя, то есть реализация своей истинной сущности, души, – это кульминационное завершение целенаправленных настойчивых усилий. В древности начало этого процесса самопознания обычно закладывалось на стадии формирования личности, по крайней мере, в определенных социальных слоях общества. К сожалению, мы отошли от традиций древности в погоне исключительно за материальным процветанием, а духовным исканиям отводили, в лучшем случае, последние годы отпущенной нам жизни – когда оставшегося времени слишком мало для того, чтобы достичь какого-либо результата.

Национальное просвещение, Народный Суд, Бойкот и Свадеши – вот то обоюдоострое оружие, которое Шри Ауробиндо обратил против иностранных правителей в борьбе Индии за свою свободу. Все эти средства были нацелены, с одной стороны, на подрыв власти и авторитета чужеземных правителей, а с другой – должны были дать импульс развитию национальной промышленности; в области национального просвещения акцент, помимо всего прочего, делался на возрождении культурного и духовного наследия Индии и на приобщении к нему молодого поколения. Со времени преподавания в Бароде Шри Ауробиндо был знаком с множеством недостатков, присущих системе образования Индии, насаждаемой иностранными правителями. По своим задачам, духу и методам эта система была глубоко чужда Индии и преследовала одну-единственную цель – воспитание прослойки «белых воротничков» для дальнейшей работы во второстепенных службах правительства Индии. Усилиям Шри Ауробиндо, направленным после создания Национального колледжа на выработку подлинно национальной образовательной политики, не суждено было увенчаться успехом, а сам он вскоре оказался вовлечен в водоворот политических событий. После заключения в Алипорской тюрьме и освобождения из нее, до того как уединиться в Пондичери, он написал для «Кармайогина» серию статей под общим названием «Система Национального образования», в которых разрабатывались идеи о целях, масштабах, средствах и методах национального просвещения. Эти работы сохраняют свою актуальность сегодня, как и в 1910 году, когда они были написаны. Позднее, в 1920–21 годах он опубликовал в «Арье» две статьи под названием «Введение в Национальное образование». Позже, в 1949 году, он написал две статьи для «Бюллетеня физического воспитания», выходившего ежеквартально под эгидой организации СМАША (Спортивная молодежь Ашрама Шри Ауробиндо). Все эти публикации, как и высказывания Матери по этим проблемам, позднее были изданы в двух книгах: «Шри Ауробиндо и Мать об образовании» и «Шри Ауробиндо и Мать о физическом воспитании». Образование в самых различных формах занимало важное место в деятельности Ашрама. Идеал Шри Ауробиндо и Матери и их взгляды на проблему образования воплощаются на практике в Международном Образовательном Центре Шри Ауробиндо, местной школе Ашрама, насчитывающей примерно 600 учеников – мальчишек и девчонок от дошкольного возраста до высшей школы. Однажды Мать спросили: «Каковы реальные задачи и цели нашего Образовательного Центра? Входит ли в его функции подготовка студентов к чтению трудов Шри Ауробиндо и Матери? Или же он призван готовить их к жизни в Ашраме и к другим, «внешним занятиям»?

Мать ответила: «Дело вовсе не в подготовке к чтению и пониманию тех или иных трудов. Задача заключается в том, чтобы подвигнуть всех, кто способен…. к тому, чтобы освободиться от рабского подчинения и зависимости от человеческого образа мышления и действия; довести до сознания всех, кто хочет слышать, что есть другой, истинный образ жизни, которому учил нас Шри Ауробиндо, тому, как жить и как стать истинным существом, и что цель нашего воспитания – подготовить детей для такой жизни». Она также говорила: «Нам важно не количество, а качество человеческого материала; нам нужны не блестящие ученики – но живые души».

Чтобы продемонстрировать не только истинность того, что говорили и о чем писали Шри Ауробиндо и Мать, но и практическую значимость их учения как для родителей, так и для работников сферы просвещения, мы приведем здесь несколько отрывков из их опубликованных трудов. Некоторые специалисты в области образования считают, что настоящая образовательная система в целом удовлетворительна и нуждается разве что в небольших изменениях. С другой стороны, позиция современных деятелей просвещения сводится к тому, что, если не провести рациональных перемен, система образования непременно развалится в недалеком будущем. Мы не собираемся обсуждать здесь подобные проблемы, хотя готовы признать конкретные трудности, встречающиеся на пути работников просвещения; в то же время мы придерживаемся взглядов Шри Ауробиндо и Матери, подкрепленных духовным видением и проницательностью, согласно которым система образования, ориентированная на экзамены и превратившая тысячи юношей и девушек в подобие механических винтиков и гаечек, не способствует всестороннему развитию и воспитанию человека, как личности, в полном смысле этого слова. Образовательный Центр Ашрама призван исправлять многочисленные дефекты системы образования путем пересмотра методов обучения. Здесь уместно вспомнить, что говорила по этому поводу сама Мать: «Мы здесь не для того, чтобы немного улучшить то, что уже сделали до нас другие. Мы должны сделать то, чего не могут сделать другие, поскольку они даже не догадываются, что это возможно. Мы здесь для того, чтобы детям, принадлежащим Будущему, открыть путь в Будущее».

Не упуская из виду вышеизложенного, обратимся теперь к отрывкам из трудов Шри Ауробиндо и Матери об образовании.

ШРИ АУРОБИНДО:

Индия всегда видела в человеке-личности душу, частицу божества, скрытую в разуме и теле, сознательное воплощение в Природе универсального «я» и духа. В Индии всегда выделяли и культивировали в человеке его ментальное, интеллектуальное, этическое, динамическое и практическое, эстетическое и гедонистическое, витальное и физическое существа, но все они рассматривались как возможности и орудия души, которая проявляет себя с их помощью и развивается с их ростом; и в то же время все составляющие человеческого существа – еще не вся душа, поскольку в наивысшей точке ее проявления она восходит к чему-то более великому, чем все составляющие вместе взятые, к духовному бытию, и именно в нем душа человека находит свое высшее проявление и свою изначальную божественную природу…Отсюда ясно следует, что настоящее образование – то, которое станет инструментом для этой божественной работы духа, производимой в разуме и теле отдельной личности и нации. Вот на этом принципе и должно основываться образование, вот его главный побудительный мотив и направляющая идея.

Подлинная основа образования – изучение человеческого ума в детском, юношеском и зрелом возрасте. Любая теория образования, основанная на теориях академического совершенства и игнорирующая сам инструмент изучения и познания, скорее мешает и наносит ущерб интеллектуальному росту, чем способствует формированию совершенного всесторонне развитого интеллекта. Ибо преподаватель имеет дело не с мертвым материалом, как художник или скульптор, но с бесконечно тонким и чувствительным организмом. Он не может создать шедевр преподавательского искусства из человека, как из куска дерева или из глыбы камня; ему приходится работать с тонкой субстанцией разума и уважать ограничения, налагаемые хрупким человеческим телом.

Первый принцип, лежащий в основе истинного обучения, гласит, что ничему нельзя научить. Учитель не инструктор и не надсмотрщик, он помощник и наставник. Он должен предлагать, а не навязывать. Преподаватель, фактически, не тренирует ум ученика, он лишь показывает ему, как совершенствовать это орудие познания, помогает и ободряет его в процессе обучения. Он не передает знания, а показывает, как обрести знание. Он не извлекает знание, таящееся внутри; он лишь показывает, где оно сокрыто и как вызвать его наружу.

Второй принцип – образовательный процесс следует соизмерять с возможностями и способностями человека. Самая страшная ошибка – когда родители заранее готовятся к тому, чтобы развить в своем сыне определенные способности, качества, идеи, достоинства или же подготовить его к выбранной ими для него карьере. Вынуждать природу человека отказаться от собственной дхармы – значит причинять ей постоянный вред, препятствовать ее росту и нарушать присущее ей совершенство… Каждый человек несет в себе нечто божественное, присущую одному ему возможность совершенствования и самоутверждения – пусть даже в самой ограниченной области, определенной и отведенной ему Богом; и этот Богом данный шанс он может либо принять, либо отвергнуть. Задача преподавателя состоит в том, чтобы найти эту сферу приложения способностей каждого, развить то, что заложено от природы, чтобы помочь развивающейся душе найти в себе все самое лучшее и довести это до совершенства.

Третий принцип образования сводится к продвижению от частного к общему, от того, что есть, к тому, что должно быть. Почти всегда в основе человеческой природы, помимо опыта прошлых жизней, лежит его наследственность, его страна, почва, на которой он вырос, воздух, которым он дышит, зрительные образы, звуки, обычаи, к которым он привык. Все это формирует человека исподволь и оказывает на него большое влияние, и именно это должно лежать в основе образования. Нельзя лишать природу ее корней, или помещать сознание в среду чуждых ей образов и идей…Свободный и естественный рост – вот условие подлинного развития.

Инструментом преподавателя является ум, или антахкарана, состоящая из четырех слоев. Хранилище прошлых ментальных впечатлений читта, или кладовая памяти, – вот основа, на которой держатся все остальные слои антахкараны. Весь опыт сокрыт внутри нас в виде пассивной или потенциальной памяти; активная память отбирает и заимствует из этой кладовой то, что ей требуется… Пассивная память, или читта, не нуждается в обучении; она проявляется автоматически и естественным образом отвечает требованиям стоящей перед ней задачи; любой, даже мельчайший объект знания, попадающий в ее область, размещается и надежно сохраняется в этой чудесной кладовой. В усовершенствовании нуждается активная память – более высокая, но менее развитая функция.

Второй слой – это собственно ум, или манас, шестой орган чувств нашей индийской психологии, в котором собраны воедино все остальные органы чувств… И первая задача преподавателя – развить в ребенке правильное использование шестого чувства; проследить, чтобы оно не останавливалось в своем росте, не страдало от неправильного использования, а напротив, совершенствовалось самим ребенком под руководством учителя и приобретало совершенную точность и обостренную чувствительность, на которую способно по своей природе. Вместе с этим необходимо полностью задействовать любую помощь со стороны органов действия. Рука, например, должна быть обучена воспроизводить то, что видит глаз и чувствует ум. Речь должна обладать способностью совершенным образом выражать знание, которым владеет вся антахкарана.

Третий слой – это интеллект, или буддхи, который, будучи реальным инструментом мысли, использует и находит применение приобретенному знанию. Из всех трех слоев, которые я назвал, этот слой, несомненно, наиболее важен для целей просвещения и образования.

Существует еще и четвертый слой способностей разума, пока еще не полностью развитый в человеке, но постепенно эволюционирующий и обретающий все более совершенные формы. Возможности, присущие этому высшему пласту знаний, известны нам в основном из феноменов гениальности – независимость суждения, интуитивное восприятие истины, вдохновенная речь, прозорливость, нередко граничащая с откровением и превращающая человека в пророка истины. В своем высшем проявлении эти способности встречаются достаточно редко, хотя те или иные проблески их свойственны многим. В силу критического склада своего характера, порожденного заблуждением, непостоянством и предвзятостью, человечество не склонно доверять этим способностям, что существенно затрудняет и искажает их совершенное проявление… Недалекий учитель делает все возможное, чтобы подавить гениальность, более либеральный – ее приветствует. Способности, столь важные для человечества, не должны ускользать от нашего внимания. Пренебрегать ими было бы слишком глупо. Если они плохо развиты, их необходимо усовершенствовать, а комплекс заблуждений, непостоянства и предвзятости необходимо осторожно и мудро устранить. Однако учитель не может этого сделать; своим вмешательством он помешает отделению зерен от плевел. Здесь, как и во всей остальной просветительской деятельности, он может всего лишь направить растущую душу на путь самосовершенствования.

В человеке ментальная природа имеет в своей основе моральное начало, и просвещение интеллекта в отрыве от совершенствования моральной и эмоциональной природы губительно для человеческого развития… Но попытка привить юноше моральные нормы и религиозные чувства посредством изучения учебников по морали и религии есть не что иное, как суета и обман, поскольку сердце не есть ум и просвещение ума вовсе не обязательно влечет за собой утонченность чувств. Впрочем, утверждать, что это совсем не дает никакого результата, было бы ошибкой. Процесс образования роняет семена мысли в антахкарану, и если они укореняются, то влияют и на поведение человека. Однако опасность учебников по морали в том, что они превращают мысли о высоком в механистические и искусственные, что, в свою очередь, обесценивает их с точки зрения доброй воли… Именно эта практика получила широкое распространение в Европе и привела, с одной стороны, к общественному лицемерию, а с другой – к тому, что как только ослабевает ярмо дисциплины в школе и дома, молодежь пускается во все тяжкие. И только то, чем человек восхищается и что принимает для себя, становится частью его самого; остальное – всего лишь маска.

Как в воспитании ума, точно так же и в воспитании чувств: лучший способ – это направить ребенка по верному пути, ведущему к его самосовершенствованию, и сделать так, чтобы он не уклонялся от него, оказывая при этом помощь и поддержку, но не вмешиваясь в сам процесс внутреннего развития. Древнеиндийская система воспитания, основанная на подражании учеников своему гуру, вызывавшему своими знаниями и святостью безоговорочное подчинение и благоговейное восхищение, представляла собой несравненно более совершенный метод воспитания высоких моральных устоев. Восстановить эту древнюю систему воспитания невозможно – но вполне возможно дать детям мудрого друга, советчика и помощника вместо наемного учителя или великодушного полицейского, в которого обычно превращается педагог в европейской системе образования.

Первое правило воспитания морали – советовать и предлагать, а не требовать или навязывать. Лучший же метод предложения – это личный пример, каждодневное общение и подбор книг для ежедневного чтения. Молодых учеников эти книги должны знакомить с возвышенными примерами из прошлого, но не в форме моральных наставлений, а в виде образцов устремления человеческого духа; тех, кто постарше, – с великими мыслями великих душ, литературными фрагментами, способствующими полету мысли и чувств к высоким идеалам: с историческими заметками и жизнеописаниями выдающихся людей, олицетворяющих благородные чувства, великие мысли и высокие устремления. Правильно подобранный круг чтения есть своего рода компания, сатсанга, которая не может не дать хорошего результата в воспитании. Если же личная жизнь учителя при этом является образцом того великого и возвышенного, что он предлагает своим ученикам, то наилучший результат неизбежен… Таким образом, каждому юноше необходимо на деле предоставить возможность и одновременно оказать ему интеллектуальную поддержку, чтобы он мог развить в себе все лучшее, сокрытое в его природе.

…Согласно широко распространенному мнению, с помощью одного лишь преподавания религиозных догматов можно сделать детей благочестивыми и нравственными… Религией нужно жить, а не изучать ее как кредо… Ни одно из религиозных учений не имеет ценности, если оно не является живым опытом, и единственно эффективной подготовкой к религиозной жизни являются различные виды садханы, духовной самодисциплины… Независимо от того, введено ли в образовательную программу преподавание того или иного религиозного учения, суть религии сводится к тому, чтобы жить для Бога, для человечества, для страны, для других и для себя как части всего этого; вот что должно стать идеалом в каждой школе.

Примечательной чертой современного обучения, которое в Индии порой доходило до абсурда, являлась практика обучения на отрывках. Предмет разбивается на большое количество мелких фрагментов и изучается вкупе со множеством других предметов, и в результате то, чему можно было бы прекрасно научиться за год, невозможно освоить за семь лет, и как следствие, ученик выходит неподготовленным, со слабым запасом знаний, магистром «Ничего» в обширной области человеческих знаний… Ограниченность, поверхностность и непостоянство современного среднего ума есть следствие этого порочного принципа обучения на отрывках… Оправданием которому служит то, что детское внимание легко утомляется и не может вынести долгого сосредоточения на одном предмете… Совсем маленький ребенок, действительно, не способен ни на чем сосредоточиться; но совсем маленький ребенок вообще не годится для школьного обучения. А вот ребенок семи-восьми лет – самый ранний из допустимых возраст для систематического обучения – вполне способен на серьезное сосредоточение, если ему интересен предмет. Так что основа сосредоточенности – это заинтересованность. Мы же превращаем уроки в совершенно неинтересное, отталкивающее ребенка занятие, ставим грубое принуждение в основу обучения, а потом жалуемся на постоянное невнимание учеников… Ребенок, как и взрослый человек, если ему интересно, скорее предпочтет изучить предмет полностью, чем бросит изучение на полпути. Истинное искусство обучения состоит в том, чтобы вести ученика шаг за шагом, открывая перед ним все новое и интересное на этом пути, пока он не овладеет предметом.

Родной язык есть единственно возможный, на котором должно вестись преподавание, а следовательно, первые усилия ученика должны быть направлены на доскональное овладение именно родным языком. Почти каждый ребенок наделен воображением, чувством слова, драматическими способностями, богатством идей и фантазий. Необходимо заинтересовать его литературой и историей родной страны. Вместо скучного изучения правил правописания и чтения, к которым ученики относятся как к обязательной повинности, детей следует постепенно знакомить с наиболее интересными произведениями его родной литературы и приобщать к жизни – как сегодняшней, так и прошлой, причем делать это таким образом, чтобы пробудить и использовать его потенциальные способности. Любой ребенок любит интересные повествования, наполненные героическим пафосом и патриотическими настроениями. Используйте эти склонности ребенка и с их помощью дайте ему возможность овладеть историей его родной страны в живой и простой интерпретации. В каждом ребенке живет следопыт, исследователь, аналитик и безжалостный анатомист. Используйте эти качества, и пусть он незаметно для себя превратится в ученого-исследователя, обладающего фундаментальной базой знаний. В каждом ребенке сокрыто ненасытное интеллектуальное любопытство и склонность к метафизическому исследованию. Воспользуйтесь этим, чтобы постепенно подвести его к пониманию своего собственного внутреннего мира. В каждом ребенке заложен дар подражания и способности к творческой деятельности – пусть они послужат с вашей помощью основой развития его творческой личности… Ваша первая задача – пробудить в ребенке интерес к жизни, работе и знаниям, развить его интеллект, научить его использовать этот инструмент познания с максимальной эффективностью. В результате скорость, с которой он будет усваивать предметы и учебные дисциплины, позволит ему наверстать любые пробелы в образовании, и если сейчас он в плохом состоянии овладеть несколькими предметами, то потом, получив правильное воспитание и базовую подготовку, он сможет превосходно овладеть многими дисциплинами.

МАТЬ:

Образование человека должно начинаться с самого его рождения и продолжаться на протяжении всей его жизни.

Чтобы приобрести полноту и завершенность, образование должно распространяться на пять основных аспектов человеческого существа и его деятельности: физический, витальный, ментальный, психический и духовный… первое, что нужно сделать, чтобы воспитать ребенка, – это воспитать самого себя, стать сознательным господином своей собственной природы, чтобы не подавать дурного примера ребенку. Ибо воспитание только тогда эффективно, когда подкреплено силой примера. От хороших слов и мудрых советов мало проку, если вы сами собственным примером не подтверждаете ту истину, которую пытаетесь преподать. Искренности, честности, целеустремленности, храбрости, бескорыстию, самоотречению, терпению, выносливости, упорству, покою, спокойствию, самообладанию – всему этому гораздо проще и лучше можно научить на собственном примере, а не на красивых словах.

Физическое воспитание

Из всех областей человеческого сознания сфера физического сознания наиболее отзывчива к воздействию метода, порядка, дисциплины, методики… Поэтому воспитание тела, физическая культура, дабы стать результативной, должна быть строгой, четкой, спланированной и методичной. Со временем это войдет в привычку: тело функционирует на основе привычек. Но эти привычки должны быть управляемы и подчинены дисциплине и в то же время обладать достаточной гибкостью, чтобы адаптироваться к условиям и потребностям роста и развития всего человеческого существа.

Физическая культура имеет в своей основе три главных аспекта:

1) управление физическими функциями и подчинение их определенной дисциплине;

2) всеобъемлющее методическое и гармоничное развитие всех частей и движений тела;

3) устранение физических дефектов, если они имеются.

Человеческое тело, на которое с первых дней его жизни воздействует рациональная система физической культуры, может реализовать заложенную в нем гармонию и таким образом приобрести способность к выражению красоты.

Воспитание витального существа

Воспитание витального существа является наиболее важным и необходимым. И тем не менее воспитанием витального существа часто пренебрегают и не относятся к нему с должным пониманием.

Действительно, витальное существо в природе человека выступает как деспотичный и жестокий тиран. Более того, поскольку оно наделено силой, энергией, энтузиазмом, эффективным динамизмом, то многие люди испытывают к нему чувство подобострастного уважения и постоянно стараются ему угодить… Убеждение, заставляющее вас считать, что вы имеете право на счастье, неизбежно порождает желание любой ценой прожить жизнь как можно лучше. Такая жизненная позиция, основанная на мрачном и агрессивном эгоизме, становится причиной всех конфликтов и несчастий, обмана и уныния, нередко ведущих к катастрофе.

На самом же деле цель человеческой жизни заключается не в том, чтобы обеспечить личное счастье, но постепенно пробудить человеческое существо к сознанию-истине.

Воспитание витального существа имеет два принципиальных аспекта. Они совершенно различны как по конечной цели, которую они преследуют, так и по ходу своего развития, однако оба одинаково важны. Первый сводится к развитию и использованию органов чувств, второй – к осознанному и постепенному подчинению своего характера и в конечном счете к его трансформации.

…Наравне с физическим здоровьем существует здоровье психологическое. Пока ребенок совершенствует свою способность к пониманию, в процессе воспитания его следует научить аккуратности и привить ему эстетический вкус и утонченность. Ему нужно дать увидеть, научить ценить и любить все прекрасное, возвышенное и благородное как в природе, так и в человеке. Это должна быть настоящая эстетическая культура, которая спасет ребенка от разлагающих влияний… Ибо тот, кто действительно развил в себе утонченный вкус, будет неспособен к совершению грубых поступков или к вульгарному поведению. Эта утонченность, если она искренняя, придает человеку благородство и великодушие, которые непроизвольно будут выражаться в его поведении и удержат его от многих низких и неподобающих действий.

Необходимо осознать в себе наличие разнообразных импульсов и побуждений и отдавать себе отчет в том, что ты делаешь и почему. Ребенка следует научить наблюдать за собой, замечать свои реакции, импульсы и побуждающие их принципы, ясно осознавать свои желания и поступки, продиктованные яростью или страстью, инстинкты собственничества и превосходства, а также тщеславие, которое лежит в основе слабости, нерешительности, депрессии и отчаяния.

Чтобы избежать всего, что ведет к слабости и отклонению от истинного пути, необходимо знать и помнить об одном: волю можно развивать и культивировать в себе так же, как и мускулатуру, с помощью настойчиво выполняемых упражнений. Нельзя делать себе поблажек, даже если от вас требуется максимум волевых усилий для достижения пустячной цели, ибо воля воспитывается путем приложения волевых усилий…То, что вы решили сделать, необходимо выполнить во что бы то ни стало, даже если для этого придется снова и снова предпринимать усилия.

Ментальное воспитание

Из всех видов воспитания наиболее известный и широко распространенный – это воспитание ума. И все же, за исключением редких случаев, определенные пробелы в ментальном воспитании могут превратить его в нечто незавершенное и несовершенное.

Обычно под образованием принято подразумевать ментальное воспитание. И если ребенок в течение ряда лет проходил курс строгого обучения, то при этом считалось, что его ментальное развитие было обеспечено. Но это далеко не так.

Истинное воспитание ума, призванное подготовить человека к высшей жизни, имеет пять основных этапов:

1) Развитие внимания и силы сосредоточения.

2) Развитие способностей к росту, расширению и обогащению сознания.

3) Объединение всех мыслей и устремлений вокруг центральной идеи, высшего идеала или светоносной цели, которая может служить путеводной звездой в человеческой жизни.

4) Контроль над мыслями, неприятие нежелательных мыслей, что позволяет в конечном счете направлять свои мысли в необходимое русло и думать лишь тогда, когда вы этого хотите.

5) Создание ментальной тишины, совершенного покоя и развитие восприимчивости по отношению к импульсам, исходящим от высших планов сознания человеческого существа.

Развитие способности к пониманию гораздо важнее, чем развитие и тренировка памяти. Мы знаем лишь то, что понимаем. Предметы, механически заученные наизусть, постепенно забываются и в конце концов улетучиваются из памяти.

Чтобы развить гибкость ума и способность к пониманию, важно уделить внимание не только числу и разнообразию изучаемых предметов, но в особенности – разнообразию подходов к одному и тому же предмету; таким образом ребенок на практике сможет понять, что существует множество способов решения одной и той же интеллектуальной проблемы.

Все противоречия можно научиться сводить к второстепенным факторам, но для этого необходимо уметь увидеть и найти высшую идею, способную гармонизировать все противоположности. Любые проблемы хорошо рассматривать со всех возможных точек зрения, дабы избежать пристрастности и ограниченности суждений.

Нужно также овладеть искусством давать уму отдых. Смена ментальной активности – один из видов такого отдыха; однако лучший отдых – это безмолвие разума. Несколько минут, проведенные в безмолвной тишине разума, более эффективны, чем долгие часы сна.

Когда вы научитесь волевым усилием успокаивать свой ум и приводить его в состояние безмолвия, способного к восприятию высших планов сознания, тогда вы сможете справиться с любыми проблемами. Возбужденная мысль всегда запутана и бессильна; лишь в состоянии внимающего покоя свет может проявить себя и открыть новые горизонты человеческих возможностей.

Психическое воспитание

Каждый человек несет в себе потенциальные возможности высшего сознания, не ограниченного рамками его обыденной жизни. И действительно, именно это сознание управляет жизнью всех выдающихся людей, формируя как жизненные условия и обстоятельства, так и их индивидуальную реакцию на эти обстоятельства. То, что не известно и не доступно человеческому разуму, знает и осуществляет это сознание.

Тройственная система образования, включающая физическое, витальное и ментальное воспитание, формирует средства построения личности и создает человеческую индивидуальность из аморфной массы подсознания, доводя ее до состояния четко очерченной самосознающей сущности. Психическое воспитание подводит нас к проблеме истинной жизненной мотивации, к пониманию смысла и цели нашего земного существования, к открытию основ и истоков человеческой жизни и как результат – к посвящению и самоотдаче всего человеческого существа заложенному в нем Божественному принципу.

…Цель психического воспитания – раскрытие и осознание присутствия в себе психического существа. Однако для этого необходима настойчивая личная воля.

Начинаются поиски психического с выявления в себе того, что не зависит ни от тела, ни от жизненных обстоятельств, что не имеет никакого отношения ни к вашей ментальной организации, ни к языку, на котором вы говорите, ни к привычкам и традициям вашего окружения, ни к стране, в которой вы родились, ни к эпохе, в которой вы живете. В глубинах своего существа вы должны открыть то, что несет в себе чувство универсальности, безграничного роста, беспредельной целостности. Тогда вы перерастете свое маленькое и узкое «я», расширите и обогатите себя; вы почувствуете себя частью всего и вся; барьеры, разделяющие людей, рухнут.

…Однако путь, ведущий к этой реализации, долог и труден, полон опасностей и сложностей, и чтобы преодолеть их, от вас потребуется беспримерная решимость и настойчивость.

Первое и самое важное, о чем всегда следует помнить: наш ум не в состоянии судить о вещах духовного характера. Вся литература по йоге говорит об этом, но очень немногие действительно способны осознать это; и тем не менее, для того, чтобы продвигаться по этому пути, необходимо полное воздержание от каких бы то ни было ментальных суждений, мнений и реакций.

Откажитесь от стремления к личному счастью, не ищите удовольствий, наслаждения и удобства. Устремите все свои внутренние силы на достижение прогресса и воспринимайте все, что встречается на вашем пути, как помощь в духовном развитии.

Старайтесь находить удовольствие в том, что вы делаете, но никогда ничего не делайте ради получения удовольствия. Никогда не волнуйтесь и не нервничайте. Сохраняйте абсолютное спокойствие в любой ситуации. И в то же время всегда сохраняйте бдительность и отдавайте себе отчет в том, что необходимо в себе изменить.

Не оценивайте события и обстоятельства по их внешнему виду и проявлению, которые всегда обманчивы и представляют собой попытку выразить нечто истинное и ускользающее от поверхностного понимания.

Никогда не жалуйтесь ни на чье поведение, пока не сможете изменить в природе человека то, что побуждает к подобному поведению; если вы в силах изменить человека, то сделайте это и не жалуйтесь на несовершенство человеческой природы.

Чем бы вы ни занимались, никогда не забывайте о цели, которую перед собой поставили. В преддверии великого открытия не может быть вещей больших или малых; все в равной степени важно и значительно и может быть в состоянии либо ускорить, либо задержать достижение поставленной цели. Так, прежде чем принимать пищу, сконцентрируйтесь на несколько секунд и представьте себе, что пища даст вашему телу то, что послужит материальной основой усилий, направленных на совершение великого открытия, а также придаст силу и энергию вашей настойчивости и выносливости.

Перед сном сконцентрируйтесь на несколько секунд и представьте себе, что сон восстановит ваши утомленные нервы, успокоит и умиротворит ваш ум, и когда вы проснетесь, вы сможете с новыми силами продолжать свой путь к великому открытию.

Прежде чем действовать, сосредоточьте свою волю на том, что ваши действия помогут или, по меньшей мере, не будут препятствовать вашему приближению к великому открытию. Прежде чем произнести слово, сосредоточьтесь и подумайте, чтобы сказать лишь то, что совершенно необходимо и не сможет повредить совершению великого открытия.

Другими словами, никогда не забывайте о цели и предназначении своей жизни. Воля к великому открытию должна всегда руководить вами – и тем, что вы совершаете, – подобно огромной светоносной птице, управляющей всем вашим существом.

Перед неослабевающим натиском ваших усилий завеса, скрывающая ваше внутреннее существо, однажды распахнется, и вы окажетесь перед лицом ослепляющего великолепия, раскрывающего секрет бессмертия в живом опыте и интуитивном ощущении, что вы жили всегда и будете жить вечно и что меняются лишь внешние формы, которые скрывают вашу извечную сущность и, подобно изношенным одеждам, приходят в негодность. Тогда вы освободитесь от всех оков и перестанете влачить свой удел под гнетом непреодолимых обстоятельств, навязанных природой; вместо этого вы продолжите свой путь, прямой и уверенный, осознавая свое предназначение и ощущая себя хозяином своей жизни.

Духовное воспитание

И все же освобождение от рабства плоти и от всех личных привязанностей – не есть высшая цель. Для достижения цели необходимо еще очень многое… Именно это я называю духовным воспитанием.

…Можно сказать, что психическая жизнь – это не знающая смерти жизнь в бесконечном времени и безграничном пространстве, представляющая собой постепенную трансформацию и непрерывную целостность в мире форм. С другой стороны, обладание духовным сознанием предполагает жизнь бесконечную и вечную, за пределами мироздания, времени и пространства. Чтобы полностью осознать свое психическое существо и жить на уровне психического сознания, необходимо уничтожить в себе эгоизм; однако чтобы жить духовной жизнью, нужно устранить свое низшее «я». Так и в духовном воспитании: цель, которую вы перед собой поставили, на языке ментальных формулировок и определений может иметь может иметь различные имена в зависимости от окружения, в котором вы выросли, пути, который избрали, а также свойств вашего характера. Если в вас есть склонность к религии, вы наречете эту цель Богом и ваши духовные усилия будут направлены к самоотождествлению с Трансцендентным Богом за пределами всех форм, в отличие от Имманентного Бога, обитающего во всех формах. Другой наречет эту цель Абсолютом, Высшим началом… А третий, взирающий на мир как на нереальную иллюзию, наречет ее Единственной Реальностью; те же, кто видит любое проявление этого мира как обман, назовут эту цель Единственной Истиной. Каждое из этих определений содержит в себе определенную истину, и в то же время каждое из них страдает неполноценностью и отражает лишь один аспект реальности.

…В любом случае, наиболее эффективный метод, дающий самые быстрые результаты, – это полная самоотдача. К тому же нет выше наслаждения, чем совершенная самоотдача тому, что в вашем представлении является всевышним: для одних это Бог, для других – некое Совершенство. Если Ваша самоотдача обладает настойчивостью и рвением, то наступает момент, когда вы выходите за пределы идей и представлений и приобретаете опыт, который не поддается никакому определению, но по своему воздействию на ваше существо почти всегда одинаков. По мере того, как ваша самоотдача становится все более совершенной и всеобъемлющей, она приобретает внутреннюю устремленность к отождествлению и полному слиянию с Тем, в чьи руки вы отдали себя, и постепенно эта устремленность преодолеет любые различия и противоречия, особенно если она сопровождается сильной и искренней любовью; тогда ничто не сможет противостоять ей.

…За пределами формы скрыта новая сила, сила сознания, еще не проявившаяся на земле, которая своим появлением и присутствием сможет изменить ход вещей и дать рождение новому миру. Ибо истинное решение проблемы страданий, неведения и смерти – не в индивидуальном бегстве от земных несчастий в не-проявление посредством самоуничтожения… но в трансформации, в полном преображении материи, обусловленном последовательным восходящим движением Природы по пути совершенствования, а также созданием новых человеческих существ, которые по отношению к сегодняшнему человеку будут тем же, чем является человек по отношению к животным; и эти новые существа воплотят на земле новую силу, новое сознание и новую энергию. Одновременно с этим начнется и новая эпоха воспитания, которое получит название супраментального воспитания; оно будет воздействовать не только на сознание отдельных существ, но на саму субстанцию, из которой они созданы, а также на окружающую среду, в которой они обитают.

Короче, можно сказать, что супраментальное воспитание в результате приведет не просто к прогрессивному развитию человеческой природы, к постоянному раскрытию ее потенциальных возможностей, но к трансформации самой природы, к преобразованию человеческого существа во всей его полноте, к восхождению человеческого рода на уровень сверхчеловечества, которое в конечном счете приведет к появлению на земле новой божественной расы.

 

Движение за всемирное единство

Еще одно движение, продвигающееся быстрыми темпами, которое было инициировано непосредственно Матерью, это Движение за всемирное единство. Черпая вдохновение в трудах Шри Ауробиндо и Матери, это движение пытается достичь реализации их духовного видения в сфере материального бытия. Начало движения относится к 1958 году; постепенно оно привлекло к себе умы и внимание значительного числа мыслящих людей как в Индии, так и за ее пределами. Призыв Движения ко всем людям доброй воли подняться над своими собственными интересами во имя реализации человеческого единства, мира и согласия между людьми получил огромный отклик во всем мире. За пятнадцать лет своего существования Движение за всемирное единство основало множество центров в различных странах мира, организовывало и проводило семинары, направляло своих представителей за пределы Индии с лекциями, книгами и журналами с целью просвещения и ознакомления людей с высокими целями и задачами Движения. За короткий отрезок времени Движение заложило основу всемирного человеческого согласия и братства.

Отличительной чертой Движения является его позитивный подход к решению проблемы единства. Организаторы Движения с самого начала признавали, что реальное единение человечества возможно лишь на основе успешного союза Науки и Духовности, а человеческие целенаправленные усилия и устремленность должны иметь под собой Божественную Благодать и Изволение. Человеческое единство по своей сути скорее духовно, чем материально; это нечто извечное, которое становится ощутимым и действенным, когда человек поднимается на высшие уровни сознания. Каковы бы ни были требования, продиктованные интересами политики, трудно возразить против того, что мир и единство не рождаются за столом переговоров, в красноречивых речах и манифестах или в официальных заявлениях, сделанных в печати или в парламенте. Стало привычным говорить о мире, в то время как гигантские арсеналы работают в полную мощь. Как сказано во вступлении к Хартии Объединенных Наций, мир и единство живут в людских умах, и тогда наш первый долг – это достучаться до умов и заронить в них семена мира и единства. Необходимо сделать наше сознание восприимчивым к идеям мира и единства, которые всегда витают в воздухе и терпеливо ожидают часа своего признания. Если умами людей будут править мир и единство, значит, недалеко то время, когда все крупнейшие арсеналы в мире превратятся в место для свалки или им найдется другое аналогичное применение.

Шри Ауробиндо и Мать снова и снова объясняют нам, что прежде чем думать об изменении других, нужно изменить самих себя. Я не могу продолжать оставаться тем, что я есть, и в то же время настаивать на изменении всех и каждого, будь то мой сосед, мое правительство или мое окружение. Возможно, у меня недостает сил, чтобы изменить других, но во мне всегда есть внутренняя сила, способная изменить самого себя. Таким образом, призыв Движения за всемирное единство ко всем мужчинам и женщинам разных сословий, к студентам и бизнесменам, рабочим, инженерам и домохозяйкам состоит в том, чтобы прежде всего переориентировать, изменить себя, свои умы и сердца и достичь чувства единства и братства всех людей.

Однако единство не есть единообразие. Это вовсе не означает, что всех людей необходимо подогнать под одну стандартную мерку. Реальное единство – это многообразие. «Идеал, к которому должно стремиться и который непременно будет достигнут, – это всемирный союз свободных и независимых государств, основанный на принципе единства в многообразии; свобода же будет тем краеугольным камнем, что послужит фундаментом всемирному Союзу. Принимая во внимание развитие человеческой истории в прошлом, настоящая инициатива представляется последовательным и неизбежным шагом. На это указывают все современные события и тенденции».

В официальном Бюллетене Движения сказано:

«Мы хотим подчеркнуть, что вся наша деятельность имеет духовную основу. И об этом всегда следует помнить. Сама по себе деятельность едва ли имеет какое-либо значение, если она не вдохновляется духовным опытом и высокими идеями. Коль скоро любая деятельность должна облекаться в определенные формы, ибо без них нельзя действовать в нашем мире, они должны вдохновляться активной духовной жизнью тех, кто стремится выразить себя в работе на благо человечества.

В мире существуют сотни организаций, действующих на интеллектуальном и гуманитарном уровнях. Всемирное Единство не ставит целью превратиться в одну из них. Оно стремится заложить духовную основу для всей нашей деятельности. И об этом нужно постоянно помнить всем его сотрудникам и участникам, поскольку без духовной основы наше движение превратится всего лишь в форму, лишенную жизни. В конечном счете духовный подход должен стать своего рода атмосферой, в которой мы живем. От простого повторения наших духовных целей мало пользы; это предаст всей нашей деятельности механистический характер. Духовная составляющая нашей работы должна присутствовать, как нечто тонкое и неосязаемое и в то же время в высшей степени мощное и динамичное».

Мы закончим нашу краткую справку о Движении за Всемирное Единство цитатой из послания Матери:

«Мир есть единство – так всегда было и так есть, даже сейчас; это не значит, что в мире не было единства и что единство необходимо привнести извне и навязать ему.

Просто мир не осознает своего единства. Ему нужно помочь осознать этот факт.

Мы считаем, что сейчас наиболее благоприятное для этого время.

Ибо в мире появилась новая Сила, Сознание или Свет – не важно, каким именем это называть, – и мир теперь обладает способностью осознать свое собственное единство».