(род. в 1764 г. – ум. в 1824 г.)
Легендарная личность рубежа XVIII–XIX столетий, хорошо известная государям и художникам, аристократам и литераторам, политическим и религиозным деятелям всех стран Европы. Крюденер была лично знакома и состояла в переписке с большинством крупнейших писателей и философов своего времени. Эту женщину многие считали ясновидящей, поскольку она в самом деле предсказала нашествие Наполеона и особую роль России, которой предстояло защитить мир. Те же, кто был не склонен к мистицизму, отдавали дань всегда оригинальным и ненавязчиво-назидательным мыслям Крюденер. Многие специалисты придерживаются мнения, что баронесса сыграла исключительную роль в истории, и без нее, возможно, не было бы ни Священного Союза, ни ссылки Наполеона на остров Святой Елены, ни загадочной кончины императора России Александра I…
Барбара Юлиана Крюденер, урожденная Витингофф, появилась на свет в Риге 11 (23) ноября 1764 года. Предками девочки по отцовской линии являлись гроссмейстеры Тевтонского ордена, ее дедом был знаменитый фельдмаршал Миних. И мать, и отец Барбары, лифляндский губернатор, слыли людьми неординарными. От них будущая провидица унаследовала решительность, независимость поведения, способность к смелым и неожиданным поступкам, а также нестандартность мышления. С детства девочка демонстрировала живое воображение, редкую наблюдательность, умение делать выводы из увиденного либо услышанного. Кроме того, природа наградила малышку утонченной красотой.
Отец девочки, признанный покровитель искусств, рано приобщил дочь к достижениям европейской культуры; это способствовало скорейшему развитию ее способностей. Тем не менее родители не стремились дать Барбаре блестящее образование, и она прошла лишь обычное для того времени домашнее обучение хорошим манерам, танцам и иностранным языкам. Правда, в овладении последними девочка показала такие блестящие результаты, что вскоре могла свободно пользоваться английским, французским и немецким. Для завершения необходимого образования чета Витингофф взяла дочь с собой в очередное путешествие по Европе; увиденное в 1776–1777 годах произвело на подростка сильное впечатление.
По сути, дальнейшая жизнь Барбары Юлианы уже была определена родителями на многие годы вперед. Ей предстояло стать еще одной типичной представительницей света, чья жизнь, обильно сдобренная сплетнями, попытками угнаться за модой и потрясти подруг, а также короткими романами, протекает между домашними хлопотами, воспитанием детей и светскими мероприятиями. Но судьбе было угодно распорядиться иначе. Хотя на первых порах на то, что девушке «светит» европейская известность, ничего не указывало.
29 сентября 1782 года 18-летняя Барбара Юлиана Витингофф «сделала блестящую партию»: пошла под венец с 36-летним бароном Алексисом Крюденером. Пышная церемония привлекла внимание жителей Риги, в очередной раз дав пишу сплетням о будущности такой пары. Нет, барон отнюдь не был самодуром или недалекой личностью. Весьма просвещенный для своего времени человек, он прекрасно понимал, какие проблемы могут у него возникнуть с юной аристократкой. Однако дело заключалось даже не в разнице в возрасте (для того времени она являлась вполне нормальной): этот союз был обречен с самого начала в силу полной несопоставимости внутренних миров супругов. Серьезный российский дипломат, проводник внешней политики империи, посланник России в Париже и юная самовлюбленная мечтательница, чья экзальтированность переходила все мыслимые границы, – что может быть более странным и непредсказуемым, чем брак таких людей?
Развал семьи Крюденер начался в тот момент, когда Барбару увидел молодой секретарь посольства, Александр Стахиев. Дипломат, встречавшийся с супругой своего начальника ежедневно, молча терпел муки неразделенной любви: баронесса, абсолютно равнодушная к Александру и воспринимавшая его едва ли не как предмет мебели, даже не подозревала, что обзавелась пылким воздыхателем, причем не прилагая к этому абсолютно никаких усилий.
Трагикомическая ситуация оставалась неизменной в течение нескольких лет, а затем несчастный секретарь, даже не попытавшись поговорить с Барбарой, поставил на своих мучениях крест. Он написал прошение об отставке на имя барона Крюденера, в котором указал настоящую причину увольнения. Посол удивился такому, как он сам считал, незначительному поводу ухода со столь удачного места работы, однако решил все же отпустить сотрудника с Богом. А дальше барон сделал самую, пожалуй, большую глупость в своей жизни… Дело в том, что Алексис Крюденер в отношениях с близкими и друзьями был человеком честным и прямолинейным. Порой даже чересчур. Вот и в этом случае он посчитал непорядочным скрывать от жены причину увольнения Стахиева, хотя для него самого было бы лучше промолчать, а то и вовсе обмануть Барбару… Свою ошибку Алексис понял быстро, но что толку? Исправить ситуацию теперь уже не мог никто.
Баронесса, узнав, почему Стахиев ушел из посольства, впала в самый настоящий шок. Ее отнюдь не бедное воображение рисовало картины одну мрачнее другой; женщина начала казнить себя за то, что не сумела рассмотреть рядом с собой искренне любящего человека, в результате чего большое чувство прошло стороной… Естественно, что после этого к и без того не слишком любимому супругу Барбара охладела окончательно. Алексис, человек воспитанный, не стал устраивать жене сцен. Он надеялся, что со временем трещина в их отношениях исчезнет, и впредь решил быть менее откровенным со своей экзальтированной «половиной». Тем не менее ожидания барона не оправдались.
Для начала Барбара решила, что обладает редким литературным даром и стала вести дневник, в котором фиксировала все стадии своего душевного состояния. Позднее на основе этих записей она создала сентиментальный роман «Валери». Опубликовано данное произведение было спустя два десятка лет. Кроме того, до нас дошли пробы баронессы в жанрах светской повести, медитативной пейзажной прозе; впечатляют отрывки из дневников, письма, фрагменты воспоминаний.
В 1789 году 25-летняя Барбара решила все же расстаться с мужем и, забрав крохотную дочку, отправилась из Копенгагена, где долгое время жила их семья, в Париж. Что ж, эта женщина могла себе позволить любую экстравагантную выходку: молодая, достаточно миловидная, богатая, она имела возможность предпринять попытку заново построить собственную жизнь. На сей раз – с учетом своей неординарности. К тому же Барбара не теряла надежды найти ту самую большую любовь, мимо которой уже успела однажды пройти.
Знакомые мужчины баронессы охотно поддерживали ее чрезмерно высокую самооценку, обрушивая на женщину каскады лести. Барбара едва ли не ежедневно слышала, что принадлежит «к тому небольшому числу привилегированных существ, что получили в дар божественную искру».
Брак четы Крюденер, остававшийся формально не расторгнутым, окончательно превратился в фикцию. Барбара и Алексис, пожив некоторое время отдельно друг от друга, начали переписываться, а затем честно несколько раз пытались восстановить супружеские отношения. Однако временные воссоединения ни к чему хорошему не приводили. Правда, встречи с «большой любовью» баронесса так и не дождалась. Зато стала почти что рекордсменкой в области коротких и бурных романов. Собственно, Барбара ничего не имела против такой жизни. Лишь однажды ей пришлось столкнуться с серьезной проблемой: в 1798 году она произвела на свет внебрачного ребенка. Но скандал скоро забылся, тем более что младенец быстро был пристроен «нежной мамашей» в чужие руки.
Барбара могла жить так, как ей заблагорассудится, и при этом не стать изгоем благодаря ветру перемен, перетряхнувшему старушку Европу и выдувшему из нее остатки мрачного средневековья. Идеи французской революции, кроме всего прочего, пробудили к жизни такое понятие, как эмансипация. Конечно, бороться за действительное равноправие дамам предстояло еще долго, однако уже тогда вряд ли кто-нибудь рисковал указывать «обитательницам света», подобным баронессе Крюденер, каким образом им следует устраивать собственную судьбу. Тогда же, во второй половине XVIII столетия, появилась и литература о женщинах, авторами которой были сами представительницы прекрасного пола. Имена де Сталь, де Жанлис, де Шарьер, Коттен, Суза были широко известны, а их романы зачитывались едва ли не до дыр. Так что Барбара Юлиана Крюденер со своей «Валери» попала, что называется, «в струю». Эта книга издавалась неоднократно: известно пять ее французских изданий, три немецких, одно английское, одно голландское. Кроме того, в России был выпущен перевод книги баронессы на русский язык.
Роман «Валери» пользовался особой популярностью. Написанный в автобиографическом ключе, он представлял собой дань моде на женский самоанализ, романтичное самолюбование. Правда, особенной глубиной мысли произведение баронессы явно не страдало, зато современники Барбары Юлианы отдали должное мелодичности языка и плавности изложения. Интересно, что отзывы читателей, мастеров пера и видных общественных деятелей того времени оказались очень неоднородными. И если Стендаль и Шатобриан вполне благосклонно восприняли роман Крюденер, Бальзак и Сент-Бев находились явно под влиянием «Валери», а Пушкин в примечании к «Евгению Онегину» назвал данное произведение «прелестной повестью», то Наполеон посоветовал автору впредь писать свои творения на русском или немецком языках, «чтобы французы такие глупости не читали». Гете же, ознакомившись с «Валери», был не слишком вежлив, объявив, что это редкая чепуха. С великим писателем поспешила согласиться мадам де Сталь. Кстати, почитателями литературного таланта баронессы стали герцогиня Амалия Баденская и ее дочь – супруга российского императора Александра I.
Надо сказать, что негативные отзывы саму Барбару Юлиану не волновали. Однако в Ригу она больше не приезжала, опасаясь вызвать насмешки над собой как над женщиной-писателем. После выхода «Валери» Крюденер начала работу сначала над романом «История отшельника», сюжет которого относился к временам крестовых походов, а затем настала очередь «Альжиты». Последнее произведение представляло собой мешанину из сетований на судьбу (в частности, на брак с 36-летним «стариком») и грез о «неземной» любви, изрядно сдобренную претензией «на глубокое знание человеческого сердца».
В Париже баронесса узнала о том, что стала вдовой. Алексис Крюденер скончался в Берлине в 1802 году. Сначала женщина даже испытала некоторое раскаяние: она ведь все никак не могла выкроить время, чтобы приехать к мужу, «облегчить бремя лет своей нежностью, заставить его забыть долгое одиночество, в котором он жил». Подобные мысли неоднократно возникали у стареющей прожигательницы жизни, но, как говорится, добрыми намерениями выстлана дорога в ад… Тем более, что звездный час этой неординарной женщины, как это ни странно, был еще впереди.
С приближением старости Крюденер увлеклась религией. Так случилось, что Барбара Юлиана при совершенно случайном стечении обстоятельств познакомилась с представителями общины геррнгутеров – моравских братьев. Они исповедовали чистое христианство, не оскверненное человеческой гордыней, из-за которой возникла масса конфессий и верующие оказались разобщены. Экзальтированная женщина быстро стала ярым приверженцем раннего христианства, наиболее правильного и чистого – в ее личном понимании. Но вот что касается роли для себя самой… Женщина решила, что именно на нее направлен промысел Провидения. Поскольку Барбара успела к тому времени начитаться трудов Сен-Мартена, Лафатера, Юнг-Штиллинга и находилась под влиянием идей, которые выдвигались мистическими направлениями в немецкой философии, она решила, что наделена способностью проникать за грань жизни. А раз так – у нее просто обязан проявиться дар пророчеств!
Итак, баронесса посчитала, что настала пора «переквалифицироваться» из грешницы в праведницу. Самое интересное, ей вполне удалось убедить в возможности такого кардинального перевоплощения не только окружающих, но и, что гораздо тяжелей, себя саму… Крюденер стали посещать видения. Женщина говорила, будто таким образом получает «инструкции» относительно линии поведения. Естественно, за сочинение сентиментальных романов баронесса больше не принималась. Провидице больше пристало рассуждать о мистицизме и мистиках, что у нее, говоря откровенно, получалось весьма неплохо. В своих религиозных сочинениях баронесса часто говорила о тех, кто «превращает религию в любовь и сочетает эту любовь со всеми своими мыслями и поступками». Она искренне считала: «Священник без чудес вовсе не есть священник, призванный Богом, как и вера без чудес перестает быть христианской верой».
Мало-помалу к словам баронессы стали прислушиваться, у нее даже появились последователи. А там и до статуса пророчицы оказалось рукой подать… После того как 8 февраля 1807 года в Восточной Пруссии при Прейсиш-Эйлау произошла одна из самых кровопролитных битв того времени, Крюденер, собрав своих сторонников, во всеуслышание объявила Наполеона врагом христианского мира. Затем женщина сообщила, что вскоре этот «Антихрист», «черный ангел» будет уничтожен. Его победителем станет император России Александр I, которого баронесса называла не иначе, как «избранником Господа», «белым ангелом Европы и мира». На осторожные замечания по поводу военного гения Наполеона Барбара спокойно выдала предсказание: «Королевские лилии, не успев расцвести, вновь увянут».
Александр I тем временем пребывал в весьма неспокойном, подавленном состоянии духа. Был ли он и вправду виновен в гибели своего отца или просто смерть родителя стала для императора столь тяжкой моральной травмой – сегодня этого не знает никто. Но неуверенность и неуравновешенность – не лучшие качества для монарха. Чтобы поддержать Александра, фрейлина Роксана Стурдза довела до его ведома слова Крюденер. Естественно, тот захотел лично пообщаться с пророчицей, о которой так много говорили в Европе.
Встреча баронессы и «избранника Господа» состоялась в Геймбронне (Александр как раз следовал в действующую армию из Вены через Гейдельберг). Император, отчаявшийся обрести душевный покой, охотно прислушивался к собеседнице, которая утверждала: она сама являлась великой грешницей, но сумела найти «прощение всех своих грехов у подножия Креста Христова». Интересно, что баронесса обладала невероятной способностью формулировать идеи, существовавшие в сознании Александра лишь на уровне ощущений. К тому же эта женщина оказалась единственным человеком, который сумел внушить постоянно сомневающемуся царю мысль о его избранничестве. Нет, недостатка в дифирамбах Александр не ощущал; просто только Крюденер, как он считал, смогла четко определить его место и роль в постнаполеоновской Европе.
С тех пор баронесса часто сопровождала императора в поездках, рассказывала ему о своих откровениях и видениях, беседовала с Александром на религиозные темы. Когда российский самодержец и в самом деле вступил в побежденный Париж, Крюденер тоже приехала туда. Теперь женщина убеждала императора в том, что ей ведома судьба мира, и доказывала, что в настоящий момент исполняются пророчества Даниила: царь Севера побеждает царя Юга – служителя темных сил, и зло обречено на поражение. В сентябре 1815 года Барбара Юлиана опубликовала сочинение «Лагерь при Вертю» о торжественном параде русских войск, в котором подчеркнула в миссии Александра I волю Провидения. На военный смотр баронесса приехала в экипаже императора.
26 сентября монархи России, Австрии и Пруссии – христиане трех конфессий – подписали договор о Священном Союзе. Впервые православный царь, император-католик и король-протестант сумели найти общий язык и объединиться во имя общего дела. Проект документа был составлен Александром: он называл его «актом Богопочитания», призванным привести народы «в повиновение Евангелию». Таким образом, победители Наполеона во главу угла ставили верховенство христианских догм; о конфессиональных же различиях они постарались хотя бы на время забыть. В этом, кстати, была немалая заслуга баронессы-провидицы, которую стали называть предвестницей новой великой религиозной эпохи человечества.
Однако на дворе стоял XIX век, и Священный Союз уже не мог служить основой мира в Европе. Когда Крюденер последовала за Александром в Петербург, она быстро обнаружила, что император слишком занят государственными делами, а потому не может уделять ей много времени… По этой причине женщина решила не задерживаться в России и отправилась в Швейцарию.
Теперь Крюденер ощутила настоятельную потребность помогать «сирым и убогим»; пожалуй, впервые в своей суматошной жизни она делала действительно благородное дело. Толпы неимущих выстраивались в огромные очереди к провидице, оказывавшей несчастным не только материальную, но и духовную поддержку. Интересно, что Барбара Юлиана в то время выступала едва ли не от имени Священного Союза, который искренне считала своим детищем. Это вызвало серьезные опасения властей. Швейцарцы объявили неугомонной баронессе настоящую войну, и она стала персоной нон грата.
Полиция каждого города спешила выпроводить Крюденер со своей территории, лишая ее права когда-либо вновь посетить данную местность. Слуги порядка, словно эстафетную палочку, передавали провидицу из рук в руки, пока, наконец, не спихнули женщину и ее спутников на шею германским властям.
Немецкие земли тоже не были особо гостеприимными для ясновидящей, предсказавшей падение Наполеона. Из Бадена ее выпроводили в Вюртемберг, а тамошняя полиция не успокоилась, пока не избавилась от столь беспокойной гостьи. Крюденер пришлось уехать в Баварию, а затем в Саксонию.
Здесь следует отдельно поговорить о причинах такого негативного отношения немцев к знаменитости. Дело в том, что баронесса вела в Германии религиозно экзальтированные проповеди в духе христианского мистицизма. Недоброжелатели, пользуясь тем, что ряд предсказаний Крюденер был весьма расплывчат, объявили ее шарлатанкой. Несмотря на это, у Барбары Юлианы находилось много сторонников, которые после ознакомления с идеями провидицы продавали все свое имущество и отправлялись в путешествие к горе Арарат основывать «царство Христово на земле». А такой поворот событий немецкие власти не устраивал решительно. Дело кончилось тем, что баронессу назвали великой смутьянкой и за крамолу выслали из страны, отправив под конвоем в Россию…
В 1818 году Крюденер вместе с дочерью Юлией (Жюльеттой), зятем и несколькими самыми верными сторонниками вернулась в родную Лифляндию. Но и там ей не были рады. Проблема провидицы заключалась в том, что она не могла понять: решить социальные проблемы христианскими проповедями, увы, уже невозможно… Тем не менее в Петербурге, куда Крюденер прибыла в 1821 году, ее знакомые, среди которых были Стурдза и Голицыны, приняли женщину хорошо. Эти проповедники мистицизма «задавали тон» в данном вопросе всему петербургскому обществу. Вокруг пророчицы снова установилась атмосфера ажиотажа, что не могло вызвать восторга у архимандрита Фотия. Служитель Божий исправно твердил Александру I о том, что увлечение петербуржцев Крюденер вредоносно для православия. Некоторые публичные заявления последней действительно давали монарху повод для беспокойства. Так, провидица в очередной раз стала говорить о скорой «великой войне» за освобождение Греции от турецкого владычества; при этом она резко и нелицеприятно осуждала действия правительства России. Император, в планы которого такая война не входила, не выдержал и решил напомнить Крюденер о ее обязанностях христианки и подданной. Через А. И. Тургенева Александр I передал баронессе письмо, в котором четко обозначил: дальнейшее ее присутствие в Петербурге возможно только при условии соблюдения провидицей норм приличия в отношении его самого и российского правительства.
Крюденер, которую теперь все чаще называли Варварой, на столь резкое письмо обиделась и покинула город. Она направилась в Лифляндию, в свое имение Коссе. Там женщина предалась благочестию и решила ступить на путь аскезы. Зимой 1822 года, например, она обитала в неотапливаемой комнате. И хотя душа провидицы в конто веки пребывала в покое, здоровье ее сильно пошатнулось. Но неприятности физического плана не укротили деятельной натуры Крюденер. У нее вызревала новая идея…
Весной 1822 года баронесса и ее подруга, княгиня Анна Голицына, вместе с группой переселенцев отправились в Крым. Там к дамам присоединилась знаменитая французская аферистка Жанна де Ла Мотт Валуа, ставшая прототипом миледи из «Трех мушкетеров» А. Дюма и героиней другого романа этого писателя – «Ожерелье королевы». Крюденер была увлечена проблемой основания религиозной колонии, а ее спутницы собирались помочь провидице в этом нелегком деле. Собственно, Варвара собиралась впервые применить на практике идеи утописта Ф. Фурье о создании фаланг (фаланстерий) – обобществленных коллективных хозяйств. Дамы, переодевшись в монашеские платья, отправились в татарские селения, чтобы обратить мусульман в христианство. А первые ячейки социализма подруги собирались сооружать при помощи местных православных крестьян. Однако воплотить задуманное в жизнь им не удалось: полицию не привели в восторг проповеди баронессы и ее спутниц. Так что дело создания фаланстерий оказалось пресеченным на корню…
Несмотря на благоприятный климат, состояние Крюденер все ухудшалось. По некоторым данным, о недуге речь вообще не должна была идти, поскольку плохое состояние баронессы было вызвано крайним истощением – следствием мистико-аскетических экспериментов над собой. Как бы там ни было, но 25 декабря 1824 года провидица, всего месяц назад отпраздновавшая собственное 60-летие, ушла из жизни. Беспокойная душа прекратила, наконец, терзать немощное тело и отправилась… Куда? Кто знает! Сама Варвара Юлиана надеялась, что после кончины сможет воссоединиться с Богом…
Бренные останки пророчицы остались в местной армяно-католической церкви, а 29 декабря того же года их перезахоронили. Последним пристанищем знаменитой баронессы Крюденер стал фамильный склеп Шица, екатерининского генерал-майора, который обеспечивал охрану императрицы Екатерины II в ее крымских путешествиях. Сделано это было по просьбе дочери покойной, Юлии Беркгейм. В документах церкви указано, что данное захоронение считалось временным, и в будущем княгиня Голицына собиралась перевезти останки подруги к себе в имение, но в 1910 году, когда склеп вскрыли, в нем обнаружили не только два гроба супругов Шица, несколько поодаль стоял третий гроб меньших размеров…
…Александр I, несмотря ни на что, так и не смог избавиться от влияния этой удивительной женщины. В 1825 году он проезжал через Карасу-Базар, однако могиле провидицы не поклонился – «белый ангел» просто не знал, что Крюденер уже нет в живых. Вскоре Александра тоже не стало. О его загадочной кончине до сих пор спорят историки. По одной из существующих версий, император просто сложил с себя полномочия оригинальным способом, инсценировав собственную смерть, а затем ушел от мира и поселился в заранее облюбованном месте – как старец Федор Кузьмич…