Выдающийся японский художник-график и рисовальщик, иллюстратор, представитель школы укиё-э, поэт. Автор пособий «Ускоренное руководство по рисованию» и «О правильном применении красок», книг сатирических стихов.
…В комнате с раздвинутыми перегородками на полу лежат листы бумаги. Над ними склонился художник. На европейский взгляд, поза его необычна и нелепа: он присел на корточки, кисточку сжимает двумя пальцами правой руки, которую поддерживает левой, упирающейся локтем в колено. Пока тонкая кисть выводит штрих за штрихом, тело художника извивается, перетекает из одного положения в другое. Выверенные линии образуют изящные хитросплетения. Еще несколько движений – и вот перед нами девушка с зонтиком, гора Фудзи в дымке облаков, грозный самурай. Так работает «одержимый рисунком художник» – Кацусика Хокусай.
Вся жизнь его похожа на японскую гравюру: множество штрихов – радость и печаль, признание и нищета, вызов действительности и смирение – образуют вместе рисунок судьбы гениального бунтаря. И первые, еще нечеткие линии на этом рисунке появились осенью 1760 г., когда в районе Кацусика Варигэсуй в Эдо (Токио) родился мальчик Токитаро. История его семьи неизвестна. Видимо, рано лишившись родителей, ребенок попал на воспитание к ремесленнику, шлифовальщику стекол Накадзима Иссэ. Когда Токитаро исполнилось десять лет, он уже служил в книжной лавке, где видел множество гравюр. Наверное, именно тогда его пленило искусство.
Чем любовался мальчуган, разглядывая старые иллюстрированные ксилографии? В изобразительном искусстве того времени существовало несколько художественных школ. Вот простые, но изящные рисунки в стиле Кано: всего несколько черных линий, а как красиво! А вот изображение самурая: каждая деталь его богатого убранства тщательно прорисована, краски яркие, броские. Это школа Ямато-Тоса. Кроме старых школ, в искусстве появились новые направления: Нанга, Корина, Маруяма-Сидзё, укиё-э. Но Накадзиме Тэцудзо (так теперь звали Токитаро, поскольку в Японии был обычай менять имена на разных этапах жизни) еще предстояло разобраться во всех этих течениях, чтобы выбрать потом свой собственный художественный стиль.
В тринадцать лет мальчик изучал резьбу по дереву, делал гравюры. Но ремесленником ему, к счастью, так и не суждено было стать. В 1778 г. подающего надежды гравера взял в свою мастерскую художник укиё-э Кацукава Сюнсё. Искусство укиё-э всегда было очень демократичным. Его представители рисовали то, чем можно было заинтересовать публику: городских красавиц, комические сценки, актеров. Ученики Сюнсё в основном специализировались на театральных гравюрах. Тэцудзо снова сменил имя. Теперь его называли Сюнро. Чести использовать в своем имени иероглиф учителя («Сюн»), он удостоился за немалые успехи в учебе.
Ранние работы художника уже отличались особой гармонией ритмического узора («Луна четырех сезонов», «Дождливая ночь в Ядамисакэ», 1780-е гг.).
Постепенно Хокусай (Сюнро) отходил от стиля Сэнсё с его отвлеченностью от реальности и неопределенным фоном. Гравюра «Актер Такогава Кикунодзе в женской роли» уже изображает конкретного человека, стоящего перед ширмой, украшенной пейзажем; за раздвинутой дверью видна часть города.
Поиски собственного пути привели Хокусая к Кано Исэну, представителю школы Кано. Не порывая с Сюнсё, он учился искусству пейзажа. А в мастерской художника Сиба Кокана он впервые увидел европейскую живопись – такую непохожую на японскую.
В 1795 г. в творчестве Хокусая наметился поворот. Он взял новое имя (Сори) и оставил школу учителя. Возможно, это было связано с его увлечением творчеством Таварая Сори, работавшего в манере, близкой школам Тоса и Корина.
Некоторые источники утверждают, что приблизительно в это время Хокусай женился и у него родилась дочь Омэй. Материальное положение художника было нестабильным, иногда приходилось заниматься даже торговлей. Не выдержав тяжелых условий, жена оставила Хокусаю ребенка и ушла. Но трудности не смогли сломать твердого характера художника. О его заносчивости и находчивости слагали легенды и анекдоты. Рассказывают, что однажды он встретил самого сёгуна со свитой. Тот захотел сравнить мастерство Хокусая и своего придворного художника. И чтобы показать свое пренебрежение мнением властелина, Хокусай выпачкал лапы петуха оранжевой краской и дал птице «потанцевать» на бумаге, уже раскрашенной в синее. Получились кленовые листья на воде – река Тацута в осенний день. Хокусай победил.
Не переставая учиться у природы, у других художников, он, как губка, впитывал в себя все лучшее, что могли предложить различные школы и направления. Хокусай не стыдился быть учеником и в сорок лет! В начале XIX в. в его творчестве появляется самостоятельный, самобытный стиль. Это заметно уже в сури-моно (особый вид японских открыток) «Луна, хурма и кузнечик» (1807 г.). Здесь все настолько ритмически уравновешено, что даже печать художника в нижнем правом углу картины воспринимается не иначе как последний штрих. Теперь художник называет себя Гакиодзин Хокусай – одержимый рисунком Хокусай. Однако одержимость пока не приносила денег. А они мастеру были очень нужны, ведь он женился во второй раз. Жена О-Соно подарила ему дочь Оэй, будущую художницу. Помощь подоспела вовремя: писатель Бакине предложил Хокусаю проиллюстрировать его романы. Но О-Соно это не спасло. Как и первая жена, она покинула Хокусая, но ушла туда, откуда не возвращаются…
В 1812 г. художник с двумя учениками отправился путешествовать. Он посетил Киото, Есино, побывал у подножия Фудзи. В 1814 г. во время одного из подобных странствий Хокусай остановился в Нагое, у своего бывшего ученика Бокусэна. В его гостеприимном жилище, носившем название «дом лунного сияния», путешественник мог немного отдохнуть и порисовать ради собственного удовольствия, ни о чем не задумываясь. Так родилось множество небольших набросков, изображавших животных, людей, растения. Когда-то в юности Хокусай учился стилю Кано по китайскому «Учебнику живописи сада горчичных зерен». Теперь он сам издал подобную книгу, состоящую из порой грубоватых, но поразительно правдивых эскизов. Назывался сборник «Манга», или «Разнообразные рисунки». Позже свет увидели еще 13 томов этой книги, а также многочисленные учебники по рисованию.
«Манга» стала не единственным результатом путешествий. Благодаря этим странствиям по японским провинциям в творчестве художника появилось много чудесных пейзажей. В отличие от предшественников, Хокусай воспринимал природу не как декорацию или фон, а как наполненную драматизмом среду («Прекрасные виды Эдо», 1800 г., «Взгляд на берега Сумида», 1804–1805 гг.). Вершиной его пейзажного мастерства являются, конечно, виды Фудзи.
Это хокку (жанр японской поэзии) принадлежит самому Хокусаю. Гора на его картинах не пугает, не нависает над беспомощными долинами как, например, у другого японского художника, Сэссю. Фудзи для Хокусая – это любимый образ родины, одушевленный символ Японии. Художник уловил множество перемен в настроении Фудзи. Она то величаво пламенеет на фоне голубого неба («Красная Фудзи», 1823–1831 гг.), то хмурится в раскатах грома («Фудзи в грозу», 1823–1831 гг.).
Пейзаж у Хокусая всегда наполнен глубоким философским звучанием. Конфликт противоборствующих начал, все же порождающий гармонию и равновесие, – такова основная идея «Большой волны в Канагаве» (1823–1831 гг.). Посвященные великой горе пейзажи вошли в серию «Тридцать шесть видов Фудзи» (1823–1831 гг.) и альбом «Сто видов Фудзи» (1834–1835 гг.).
Лучшие свои произведения художник создал только после 60 лет. Его уже нельзя назвать мастером укиё-э. В Японии творчество художника получило название школы Хокусайриу, в рамках которой он искал универсальные приемы и знания.
Работы позднего периода жизни Хокусая довольно разнообразны. Он увлекся исторической тематикой (альбом «Герои Китая и Японии», 1836 г.), создал серию «Поэты Китая и Японии» (ок. 1830 г.), а также удивительный цикл «Сто рассказов. Приви дения» (ок. 1830–1840 гг.). На картинах этой жуткой и вместе с тем притягательной серии – иллюстрации к страшным легендам, рассказам и драмам театра Кабуки.
Последним большим графическим циклом в творчестве Хокусая стала «Антология “Хякунин иссю” в рассказах няни» (ок. 1834–1840 гг.). «Хякунин иссю» – это антология японской поэзии начиная с 670 г. Художник старался передать в своих работах не сюжет стихотворений, а их настроение, лирический тон. Большинство картин цикла оставляют на душе ощущение тревоги. Возможно, Хокусай чувствовал, что жизнь безвозвратно уходит, а он так мало еще успел (ведь его имя давно уже звучало как «одержимый рисунком старик»). Возможно, он предвидел будущее несчастье. В 1839 г. сгорел его дом – погибли все еще не использованные для гравюры рисунки…
О последних годах жизни Хокусая известно не много. Исследователи его творчества полагают, что с 1841 по 1844 г. он жил в доме известного ученого Токаи Кодзана в Обсуэ, провинции Синею. Богатый друг обеспечивал старика всем необходимым, пока тот продолжал искать истину в искусстве. Восьмидесятилетний Хокусай жаловался дочери, что «даже в этом возрасте, несмотря на все свои усилия, он не овладел истинным знанием, чтобы рисовать вещи такими, каковы они есть».
В 1849 г. Хокусай отправился выполнять последний заказ. «Король Ада, будучи очень стар, ушел от дел, построил себе хорошенький деревенский дом и позвал меня сделать для него какэмоно. Я обязан уйти…» – написал он в предсмертном письме.
…На этом полотне судьбы Хокусая не хватает последнего штриха. Жизнь нанесла его через много лет после смерти художника. В конце XIX в. его картины получили признание в Европе. И не удивительно. Ведь еще за полвека до появления импрессионизма Хокусай открыл для себя истину: творчество – это полная свобода от всяких ограничений.